Омегаверс Цвет сирени ч.5 (начало)

Симон смотрел вслед Салли, пытаясь понять, что только что вспыхнуло в его груди. То, как Салли смотрел на него... это было похоже на то, как во время последних кратких встреч на него смотрел Орри. И отпускать брата отчего-то совершенно не хотелось. Хотелось снова почувствовать тепло его ладони, как она легонько пожимает его пальцы... К брату тянуло, но не так, как тянет на других омег. Скорее это было похоже на то, как его тянуло к папе, когда Орри будил его, спасая от ночных кошмаров. Тогда, в далёком детстве. Орри всегда чувствовал, когда его среднего сына мучают плохие сны, и приходил, чтобы разбудить и спасти. После этого всегда снились только хорошие сны, когда Орри убаюкивал его одной из своих наивных песен.

Светик мой, не плачь, не надо!

Не угас ещё огонь!

Стану я тебе отрадой,

Где от вод исходит вонь.

Заболочены равнины,

Опадает древа лист,

Ил осядет на глубины,

Но с тобой я буду чист.

Озарит твой свет надеждой

Мрак и холод средь врагов,

Будет снова всё, как прежде —

Станет светом добрых снов.

Неужели это и есть великая тайна Спенсеров?

Программа на вечер действительно была обширной. Помимо приглашённого оркестра, одного из лучших в столице — Салли даже узнал пару музыкантов, которых видел на Новый Год — Гамильтоны озаботились и другими развлечениями. Когда закончился очередной тур танцев, глава дома поднял руку.

— А теперь, господа, небольшой сюрприз. На сегодняшний вечер мы пригласили лучших танцоров Большого Театра, которых многие из вас знают. Встречайте! Аргун Валентайн и Сигурд Ланс!

Салли встрепенулся, узнав эти имена. Сам он в Большом Театре ещё не был, но Елеазар был большим поклонником чистого творчества, и старшие Мариусы периодически бывали на спектаклях. В том числе и устанавливая деловые связи. Всё же среди элиты не было принято демонстрировать своё невежество, встречались и подлинные ценители, да и сама постановка спектаклей, включая классический балет, вызывала немалый интерес у публики. О самых крупных постановках часто писали в газетах, и имена иных артистов были не менее знамениты, чем имена элиты. Особенно была известна эта пара альфа-омега, и их выступлениями под замечательную музыку восхищались многие. Елеазар рассказывал, что эти молодые люди танцевали так, что можно было забыть обо всём и полностью погрузиться в представляемые образы. Салли мечтал когда-нибудь увидеть это своими собственными глазами, и вот ему выпал такой шанс.

Толпа расступилась по знаку дирижёра, образовывая просторный круг и приветствуя артистов овациями. Спустя несколько мгновений под торжественный марш, легко соприкасаясь руками, в круг вышла весьма эффектная пара, один запах которой едва не заставил Салли вскрикнуть. Этот запах... Их ароматы, смешиваясь, создавали нечто неописуемое, которое завораживало и дарило чувство невероятного наслаждения.

Неужели он видит перед собой Истинную пару???

Аргун был светлокожим, несколько суховатым и худощавым для альфы, но это его совершенно не портило. Светлые прямые волосы длиннее, чем полагалось альфе, однако артистам часто позволялось такое, что не рекомендовалось в обществе. Лицо несколько резкое, но красивое. И в глазах, обращённых на спутника, горит огонь. Сигурд, видимо, был потомком южанина — смуглый, поджарый, с густыми рыжими волосами, похожими на пламя. Лицо суховатое, скуластое, нос с заметной горбинкой и слегка приподнятым кончиком, тонкий росчерк губ, а в чуть раскосых глазах цвета изумруда горит тот же огонь, что и в светлых глазах Аргуна. Их ноздри слегка подёргиваются, на лицах играют лёгкие улыбки, но Салли показалось, что эти улыбки были предназначены не публике. Одеты они были очень легко — Аргун в лёгкие белоснежные штаны до колена, Сигурд в набедренную повязку под цвет волос, длинный конец которой походил на хвост животного. Пара вышла в центр круга и отвесила самый почтительный поклон.

— Почтеннейшая публика! Вашему вниманию представляется совершенно новая постановка "Укрощение коня"!

Аргун и Сигурд многозначительно переглянулись, и сердце Салли дрогнуло от предчувствия чего-то рокового. Эти двое явно что-то задумали. Что? И не обернётся ли для них это неизбежным наказанием? До Салли доходили слухи, что театральным омегам живётся не легче, чем купленным по Ярмаркам, пусть они и получали порцию славы... Что же будет?

По знаку дирижёра оркестр заиграл. Салли приготовился слушать и смотреть... и очень быстро понял, что танцоры исполняют совсем не то, что должны. Судя по лицам старшего Гамильтона и Уинстона Барри, это было так — оба напряжённо переглянулись. Первым в кругу начал танцевать Сигурд. Может, постановщики и рассчитывали, что он изобразит молодого норовистого коня, но Салли видел просто юного омегу, вырвавшегося на волю из скованного формальностями семейного очага. Он кружился, вскидывая руки к потолку, изгибался, словно под порывами ветра... Лицо, движения — всё выражало крайний восторг и облегчение. Вот беглец повалился на мягкую траву, нежась под жаркими лучами солнца... и учуял кого-то. Он вскочил, оборачиваясь, и вступил альфа. Он не сводил глаз с омеги, двигаясь как самый настоящий конь — важно и неторопливо, время от времени склоняя голову набок и встряхивая своей гривой. Определённый диссонанс между музыкой и танцем начал ощущаться сильнее, и Салли лишний раз убедился, что артисты балета пошли против воли хозяев. Ох, и будет им за это...

"Конь" и юный омега продолжали смотреть друг на друга, после чего юноша рискнул приблизиться и протянул руку. "Конь" недоверчиво отпрянул, но юноша был настойчив. Он ласково разговаривал с "конём", двигался мягко и неторопливо, боясь спугнуть великолепное "животное"... Аргун и Сигурд смотрели только друг на друга, и их запахи начали усиливаться. Омеги, присутствующие в зале, похоже, тоже начали что-то понимать, поскольку все стояли смирно и смотрели только на танцоров. Даже официанты, жмущиеся по углам, не сводили глаз с удивительной пары. Вот "конь" позволил юноше дотронуться до себя и погладить...

Музыка всё больше расходилась с танцем, но прерывать его почему-то не стали. Танцоры движением своих тел создавали иную музыку, и Салли, бросив короткий взгляд на брата, заметил, как его руки приподнялись, а пальцы зашевелились, будто наигрывая что-то.

А танцоры тем временем перешли к апогею. "Конь" уже не боялся омегу, позволяя не только гладить себя. Он сам ластился к нему, щекотал его шею и плечи своими мягкими губами... и Салли понял смысл танца. Это была своеобразная аллегория внезапно вспыхнувшей любовной страсти между случайно встретившимися людьми, живущими в обстановке жёстких границ. Воплощение неожиданно встретившейся Истинной пары, переходящее в откровенную разгадку. Возможно, этот альфа был простой слуга... или невольник... Откуда они это взяли???

Вот танец превратился в тончайшую любовную игру... Вот танцоры начали открыто целоваться... У Салли перехватило дыхание. Он буквально слышал музыку, рождаемую этими двумя! Настоящую музыку! И она была прекрасна... Вот началось и вовсе неописуемое — имитация страстного соития. Салли вцепился в руку мужа, едва сдерживаясь — густое марево аромата Истинной пары возбудило желание и в нём самом... но не при всех же!!! Тобиас тоже как-то тяжеловато задышал, не сводя глаз с танцоров... его пальцы переплелись с пальцами Салли...

ПОЧЕМУ ИХ НЕ ОСТАНАВЛИВАЮТ???

Вот любовники, утомлённые взрывом наслаждения, повалились на траву, кое-как переводя дыхание. Танцоры как будто и впрямь только что... Их возбуждение буквально было зримым и ощущалось в воздухе, тела блестели от выступившего пота. Альфа крепко и бережно обнял омегу, обещая защитить от любой беды, омега прильнул к альфе, давая клятву в любви и верности...

Музыка стихла, и Салли выдохнул. Его сердце бешено колотилось, и он прижался к мужу, видя, как на них смотрит Симон. Потрясённый внезапно открывшимся зрелищем альфа смотрел на брата и его супруга уже совсем другими глазами.

— Салли... — чуть слышно заговорил историк, крепко обнимая мужа.

— Им этого не простят, — так же тихо ответил Салли, борясь со слезами, которые наворачивались на глаза. — Они должны были исполнить совсем другое.

— Откуда?..

— Я не знаю. Но это было... прекрасно.

Аргун и Сигурд начали подниматься с паркета. Они смотрели только друг на друга, и Салли понял, что они знают о возможной каре. И не страшатся её. Они крепко держались за руки, готовые встретить удар вместе. И Салли вдруг понял, что у них, возможно... есть ребёнок — кожа на груди Сигурда слегка обвисла, как это бывает у рожавших омег после того, как ребёнок переходил на прикорм. Бывало это у всех, у кого-то потом проходило. Живот омеги тоже был не совсем плоским, выдавая перенесённую беременность, и частично это скрывала набедренная повязка. Заворожённый явлением Истинной пары Салли это сразу не заметил, а потом его захватил сам танец... Светлейший, что же теперь? Что будет с их сыном???

Танцоры поклонились в гробовой тишине и покинули бальный зал. Вслед за ними как можно незаметнее последовали старший Гамильтон и Уинстон Барри, а так же ещё несколько молодых гостей. Салли и Тобиас молча переглянулись и поняли друг друга.

Пропустить это они не имели права! Нужно только постараться остаться незамеченными.

Аргун прикрыл собой дрожащего от мощного выплеска силы альфы Сигурда и глухо зарычал. Гамильтон снова замахнулся, но не ударил.

— Да как вы посмели??? Вы что показали???

— То, что хотели, — огрызнулся Аргун. — А не ту отвратительную мерзость, что вы придумали. Мы — люди искусства, а не ручные звери, по команде выполняющие любой приказ.

— Откуда вы это взяли? — предельно спокойно поинтересовался Барри, закуривая дорогую сигару. Он один сидел в кресле, а остальные стояли, окружив сидящих на полу танцоров.

— Нашли в кабинете директора, — заметно дрожащим голосом, но уверенно ответил Сигурд. — То, что там было описано, нам так понравилось, что мы в свободное время начали репетировать. Мы сразу поняли, что это то, что мы всегда хотели.

Барри приглушённо выругался.

— Вот ублюдок! Я же велел после написания окончательного варианта всё сжечь!.. И куда вы дели ту тетрадь?

— Спрятали в надёжном месте. Директор искал её, и мы поняли, что обязаны её сохранить.

Барри сокрушённо покачал головой.

— Ай-я-яй... И где ваша благодарность? Мы позволили вам быть постоянной парой на сцене, смирились с вашим уродством, даже разрешили родить щенка... И вот чем вы нам отплатили за нашу доброту?

— Доброту??? — вспыхнул Аргун. — Это вы называете добротой? Те унижения, что мы переживали, вы называете добротой? А то, что нам потом приходилось выходить на сцену и танцевать, превозмогая боль, это мелочи? А то, что вы заставляли Сигурда танцевать до самого позднего срока, это ерунда? А то, что вы сдавали его на забаву до самых родов, — это ничего не значит? Это просто чудо, что наш сын родился здоровым!

— А когда вы успели отрепетировать... это?

— Это было нетрудно, — снова заговорил Сигурд. — В тетради всё было вполне доступно описано и зарисовано. И это отражало то, что чувствовали мы сами, когда встретились впервые.

— Всё ясно... — Барри пыхнул сигарой. — И что с вами теперь делать? Я так понял, что это ваше окончательное слово?

— Да. — Аргун и Сигурд гордо выпрямились, крепко держась за руки. Им было заметно страшно, но они решительно смотрели в глаза своим мучителям.

— А о своём щенке вы подумали?

— Давно подумали, — усмехнулся Аргун. — Ещё тогда, когда Руди родился и я взял его на руки в первый раз, я понимал, что наш малыш станет заложником. Вы думаете, что он сейчас в театре? Нет. Он вместе с надёжным человеком и той самой тетрадью уже покидает столицу. И вы их никогда не найдёте. С нами делайте всё, что хотите — мы готовы ко всему — но наш сын будет в безопасности.

Салли и Тобиас наблюдали за происходящим из-за угла, полускрытого тяжёлой драпировкой. Поняв, что ещё немного — и их засекут, супруги поспешили покинуть укрытие.

— Они Истинные!

— Да, я это сразу понял, как только они вошли. Жаль, что ты не мог чуять этот запах... Это было что-то невероятное!

— А та тетрадь, о которой они говорили... неужели она?..

— Не знаю, но я рад, что она уцелела. Быть может, когда-нибудь этот танец будут танцевать на сцене официально... но для этого записи должны уцелеть.

— Их сын...

— ...он в безопасности. Уверен, что Сигурд смог найти и распознать достаточно надёжного человека. Как я почувствовал тебя и наших друзей.

— Им теперь конец...

— Папа Эли расстроится, когда всё узнает. Он так любил ходить на их выступления...

Тобиас достал из кармана носовой платок, снял очки и промокнул взмокший лоб, переносицу и виски.

— С ума просто сойти можно... Закулисная власть и впрямь существует!

— И мы под их прицелом. Симон сказал, что за нами следят с самого отъезда моего отца. Они знают весь наш круг общения.

Тобиас выругался, запихивая платок обратно в карман, но постоянно промахивался, и Салли сделал это сам, хотя его руки тоже тряслись.

— Салли...

— Знаю. Теперь придётся быть вдвойне осторожными и отложить часть наших планов, чтобы хотя бы ослабить надзор. Пусть думают, что запугали нас достаточно.

— И тебя это не огорчает? — заметно удивился бета, надевая очки.

— Если только немного. Но ведь мы всегда сможем продолжить, а потом передадим эстафету нашим детям, и они закончат. Главное — сохранить то, что мы успеем накопить... и не позволить разлучить нас. — Салли прильнул к мужу, крепко обхватывая его руками. — Если мы будем вместе, то всё получится.

— Салли... а что будет... если ты встретишь своего Истинного? — кое-как выдавил из себя Тобиас, так же крепко обнимая мужа. — Ты... покинешь меня?

— Ни за что, — замотал головой Салли. — Уж лучше у меня будет два или три мужа, но я не покину тебя. Никогда.

— Два-три?

— Да. Как в Первом Семействе. Прежде такое бывало и считалось особым благословением Светлейшего, поскольку не каждый бывает готов делить своего избранника с кем-то ещё. И я буду рад, если наша семья станет такой, сколько бы нас при этом не было.

— И кого ты видишь в качестве третьего, если это будет не твой Истинный? — Тобиас чуть отстранился, недоумённо уставившись на Салли. Такого он совершенно не ожидал.

— Во время течки я подумал... — Салли покраснел, виновато поглаживая плечо мужа. — что Рейган мог бы войти в нашу семью третьим... если ты позволишь. Я не буду настаивать, если ты не захочешь.

Тобиас потрясённо воззрился на мужа.

— Ты это... серьёзно?

— Да. Ведь Рейган наш друг... и он совсем один. Не спеши, подумай. Я приму любое твоё решение. Я ведь люблю тебя.

Тобиас кое-как справился с потрясением и выдохнул.

— Хорошо... я... подумаю.

— Я никогда тебя не оставлю, любовь моя. Я ведь поклялся. — Салли поднёс правую руку супруга к своему лицу и трепетно поцеловал кольцо. — И клятву свою сдержу. Мы всё и всегда будем решать только вместе.