Большие помещения упаковочного склада напомнили Салли отцовский склад, куда он как-то попал и чуть не заблудился. Вдоль стен и поперёк длинными рядами стояли большие ящики, на полках лежали мешки. Вроде бы всё в порядке, однако омегу насторожил лёгкий запах гнили и чего-то ещё. Тобиас тоже хмуро принюхивался и оглядывался. Он ходил вдоль рядов, оглядывал ящики, и на его лице всё сильнее проступало недовольство. Салли последовал примеру жениха и быстро понял причину — некоторые ящики начали превращаться чуть ли не в труху.
Вдруг Салли учуял альфу и резко обернулся. К ним твёрдым уверенным шагом кто-то шёл. Человек был большим, тяжёлым и вонючим. Под чёрным жилетом выпирало брюшко, да и сам альфа, уже немолодой, выглядел неприятно. От него тоже несло гнилью, и Салли юркнул за спину Тобиаса, заметив, как альфа жадно к нему принюхивается.
— Это кто тут шастает?.. А, господин Мариус! — тут же сменил тон альфа. Он говорил с заметным акцентом, и Салли понял, что это, как минимум, потомок эмигрантов. — Рад вас снова видеть.
Тобиас пожал руку этому человеку, но Салли заметил, как он напрягся и даже сделал шаг в сторону, заслоняя омегу своей спиной.
— Здравствуйте, Клаус. А где господин Рейхель?
— Он приболел, — фальшивым огорчением ответил альфа, — и потому я остался за старшего. Что-то уже присмотрели?
— Приболел? А разве он не уехал в Викторан? До меня дошли слухи, что его старший сын женится, и он готовится к свадьбе.
— Ах, да! — Клаус хлопнул себя лопатообразной ладонью по лбу. — Это я перепутал! Конечно, он уехал. Так вы уже что-то присмотрели? Вы ведь не просто так к нам зашли? — И он снова принюхался к Салли.
— Да, но я бы предпочёл разговаривать непосредственно с хозяином. — Тобиас уверенно выпрямился, не прекращая прикрывать Салли собой. — Когда он вернётся?
— Где-то через неделю.
— Тогда я заверну к вам на обратном пути. — Тобиас выразительно оглядел склад. — Всего вам доброго.
— И вам тоже. — Радушная улыбка сползла с лица альфы. Салли инстинктивно сжался, чувствуя начавшую повисать в воздухе тяжесть — альфа был сердит.
Уже на улице омега выдохнул с облегчением.
— Что-то не так? — спросил он Тобиаса, который резко ускорил шаг, то и дело оглядываясь.
— Да всё не так, — буркнул бета, беря Салли за руку и крепко сжимая. — Мне этот тип и тогда не понравился, но сегодня он превзошёл сам себя.
— Да, отвратительный тип и весь пропах гнилью, — согласился Салли. — Ты думаешь, что он в чём-то замешан?
— Не думаю, а уже уверен. Во-первых, товар приходит в негодность, как будто основное дело начали забрасывать. Ты ведь заметил? — Салли кивнул. — Да и зачем было врать про болезнь, если весь город знает про отъезд?
— А зачем?
— Вот именно, незачем. Я ещё утром потолкался по улицам, послушал... Оказывается, у Рейхеля младший сын-омега пропал год назад, и сейчас он активно ищет мужа для старшего.
— А как же его младший сын? — испугался Салли. — Разве его не ищут?
— Может, и ищут. Старик Рейхель, в принципе, человек неплохой, порядочный, мужа сильно не тиранит, хоть и придирается точно так же, как к своим работникам. Я не заметил в нём сильной привязанности к младшему сыну, но просто так мальчишка бы не исчез. Этот Клаус появился у Рейхеля три года назад и уже тогда вызвал у меня подозрения. Мэрри тоже советовал быть с ним осторожнее и говорил про вонь, и такое ваше единодушие кажется мне неслучайным.
— И в чём таком может быть замешан этот Клаус?
— В работорговле.
Салли будто на стену налетел.
— Работорговля? А разве её не искоренили? Я читал в отцовских газетах про аресты последних работорговцев...
— Не искоренили. Эта зараза ещё до республиканской революции глубоко пустила корни, и выкорчевать её будет непросто. Я ещё в самом начале первого курса слышал, что торговля людьми активно ведётся во всех больших городах. Оскара муж, кстати, тоже купил, но бедняге повезло — Урри хоть и грубоват, но мужик хороший. Так что, Салли, смотри в оба. Я не хочу, чтобы тебя украли — ты у меня очень хорошенький и пахнешь так, что запросто привлечёшь к себе внимание.
Салли похолодел и крепче вцепился в руку жениха.
— И ты всё равно забрал меня с собой...
— А что, надо было бросить в Рудневе на забаву Грэгу? Я ещё не забыл эту сволочь, да и в доме дяди прислуга о нём много чего порассказала. Поверь, он бы с тобой обращался точно так же, как с купленным омегой. Так хотя бы будет шанс уберечь тебя, да и мои друзья тоже вполне надёжные.
Салли от всей души пожелал, чтобы так и было. Он, слушая рассказы жениха о столице, уже начал потихоньку запоминать, как зовут самых близких друзей Тобиаса. Среди них были двое альф, трое бет и, похоже, один омега — Тобиас, то и дело рассказывая о каком-то Рейгане, не упоминал, к кому парень относится, но по кое-каким оговоркам выходило, что он сородич Салли... Хотя нет, один раз упомянул.
— И, кстати. — Тобиас смягчился. — У тебя ведь скоро день рождения. Что бы ты хотел, чтобы я тебе подарил?
— Не надо ничего, — смутился Салли. — Обручального кольца будет вполне достаточно. Ты и так уже сделал мне самый роскошный подарок, какой только был в моей жизни.
— Какой? — удивился Тобиас.
— Ты каждый день делаешь меня счастливым. Я свободен, а скоро выйду замуж за того, кого выбрал сам. Когда папа готовил меня к дебюту, я и мечтать о таком не смел.
Салли остановился и обнял своего бету, сверкая глазами так, что не понять было трудно. Да и запахло от омеги гуще. Тобиас усмехнулся, обхватил его, прижал к себе и поцеловал.
Они жадно целовались у всех на виду, не обращая внимания, как таращатся проходящие мимо горожане, как ахают и сереют от зависти проходящие мимо омеги. Салли было безумно хорошо. Так хорошо ему было только один раз — когда он и Орри тайком от Арчибальда и его заплечников верхом на Каури выбрались в ближайший лесок к озеру, где и провели целый день. Это были летний солнечный жаркий день, тёплая озёрная вода и папина любовь, от которой было так хорошо, что не хотелось возвращаться домой. Так же хорошо Салли было сейчас в объятиях Тобиаса, и это блаженство опять разбудило его демона. В заду снова засвербило, и если бы Салли не решил заранее, что отдастся Тобиасу накануне свадьбы, то предложил бы себя сразу, как они вернутся в гостиницу. Эта мысль испугала омегу, Салли снова стало стыдно за себя, и Тобиас это заметил.
— Что с тобой?
— Я... я, наверно, и впрямь одержим демоном, — пробормотал Салли, поникнув. — Мы ещё так мало времени провели вместе... а я уже сплю с тобой в одной постели, мне хочется, чтобы ты целовал меня почаще, и мне это нравится.
— Да, я вижу и чую, — улыбнулся Тобиас, привлекая его к себе и утешающе гладя по голове, с которой снова сполз шарф. — Но я не считаю это признаком одержимости мифическими демонами. По-моему, всё дело в том, что ты молодой и вполне зрелый омега, искать себе пару как раз пора, и, как ты сам говоришь, я тебе нравлюсь. Может, поэтому твоя омежья природа дала о себе знать — ты слишком долго был окружён теми, кто был тебе противен?
— Почему ты так думаешь?
— Донован, мой друг с медицинского факультета, затеял опрос среди омег и заподозрил, что вы испытываете нормальное влечение, не обусловленное течкой, далеко не ко всем. Сейчас активно проводятся исследования, чтобы объяснить нашу природу с точки зрения науки и на основе этих исследований выработать общие положения и законы для справедливого управления новым обществом. Может, это неспроста, что для тебя и Мэрри я хорошо пахну? И Рейган говорит, что я хорошо пахну, и Оскар, и папа и другие мои знакомые омеги тоже...
— Моему папе тоже понравилось, как ты пахнешь.
— Странное единодушие, тебе так не кажется? Так что не спеши обвинять себя в испорченности.
— Хорошо. — Салли хлюпнул носом.
— А теперь пойдём дальше. Не будем смущать местную публику.
Салли заметил, что на них все смотрят, ойкнул и начал торопливо поправлять шарф.
— Да... конечно... прости...
Бруствер, торговец мясными и рыбными консервами, тоже оказался альфой. Крупным, тяжёлым, важным. Глядя на этого купца, Салли невольно вспомнил свой дебют и жадно пялившихся на него альф постарше и изрядно в возрасте. От Бруствера тоже несло чем-то омерзительным, и Салли, пытаясь отвлечься от этой вони, напустил на себя максимально деловой вид заправского секретаря, держась поближе к жениху. Так терпеть было проще. Тобиас внимательно изучал предложенные образцы, задавал вопросы, оглядывался по сторонам, время от времени что-то диктуя омеге, и не переставал хмуриться. Салли, записывая слово в слово, быстро сообразил, что его присутствие сбивает Бруствера с мысли — альфа то и дело запинался и оговаривался. К Салли он принюхивался так же подозрительно, как и Клаус.
— Тобиас, а кто этот милашка? — между делом спросил купец. — В прошлый раз его с тобой не было.
— Это Салли, мой помощник.
Бруствер старался быть максимально дружелюбным, но Салли ясно чуял, что это только маска. Тобиас тоже был напряжён.
— Помощник? — вскинул кустистую бровь альфа, рассеянно теребя свой пояс.
— Да, он у меня недавно. Вполне себе понятливый.
— А продать не хочешь? Он хорошенький... и пахнет вкусно. Очень вкусно. — Бруствер откровенно облизнулся, и Салли сжался, увидев его пожелтевшие от табака клыки. — Неплохие деньги поднять можно.
— Помощник мне сейчас гораздо нужнее, — отрезал Тобиас и поставил на стол банки, которые держал в руках. — Салли, идём отсюда.
— Ты что, обиделся? — расхохотался купец. — Да я это не всерьёз!
— Может, вы и не всерьёз, — сердито возразил Тобиас, — а я то и дело про купленных слышу. Пока этот средневековый кошмар не будет искоренён полностью, я не успокоюсь.
— Ну-ну, не стоит так горячиться, сынок, — снисходительно похлопал бету по плечу Бруствер. — Просто я редко встречаю таких аппетитных омежек, как твой Салли, вот и подумал, сколько за него могли бы дать на невольничьем рынке. Я же альфа всё-таки.
— А обязательно это было говорить при Салли? Ему всего восемнадцать лет, только-только самостоятельно жить начал, а вы его пугаете!..
— Ладно-ладно, не кипятись! — Было заметно, что негодование молодого беты забавляет альфу. — Ох, уж эта республиканская молодёжь... И пошутить-то с вами нельзя — тут же в бутылку лезете. Может, продолжим говорить о деле?
Но надолго разговор не затянулся. Тобиас не сказал ни "да" ни "нет", и Салли это тоже не понравилось. Как-то странно Бруствер "шутил". Напоследок альфа заглянул омеге через плечо и присвистнул:
— А у твоего Салли отличный почерк и отменная грамотность!
— Потому-то мы его и наняли. — Тобиас привлёк жениха к себе, оберегая от чересчур близкого контакта с альфой.
— И много платите?
— Он на испытательном сроке и работает за еду и ночлег. Вернёмся — будет видно. Всего вам доброго.
Салли закрывал папку дрожащими руками — от вони альфы ему едва не стало плохо. Он ясно чуял его возбуждение. Да что за проклятие такое?!! Поскорее бы уехать из этого города!
Едва они покинули склад Бруствера, как Салли почуял, что за ними идут двое. Омега хотел было обернуться под каким-нибудь предлогом, но Тобиас только крепче стиснул его руку.
— Нет. Нельзя привлекать к себе лишнего внимания. Мы их не заметили.
Даже так???
До самого номера омега молчал, а там уже, едва Тобиас торопливо запер дверь, бросил бумаги на стол и крепко обнял жениха.
— Тобиас...
— Тише, мой родной. — Бета обнял своего омегу, которого била дрожь. — Всё хорошо. Ничего пока не случилось, а завтра мы уедем отсюда.
— Неужели Бруствер тоже связан с работорговлей?
— Ты тоже об этом подумал? Скорее всего. Понятно, почему у Рейхеля начался бардак! Если мы правы, то склады вполне могут использовать в качестве перевалочной базы для "товара" — до западной границы можно добраться напрямки по ближайшей железной дороге. Я ясно чуял, как Бруствер просчитывал варианты, как напасть, но так и не рискнул.
— Может, заявить в полицию?
— И что мы скажем шерифу? Одни только слова и ничего конкретного, а Бруствер сошлётся на альфью природу. Мол, молодой омежка, инстинкты и всякое такое, над чем альфы не властны. И нас же обвинят в невежестве. И это в лучшем случае. Для того, чтобы подлецы не могли отговариваться своим бессилием, и ведутся исследования, а пока надо держать ушки на макушке. Не бойся, милый, я никому тебя не отдам. Ты будешь только моим, обещаю.
Успокоился Салли не сразу. Только теперь стало понятно, почему его не отпускали учиться в город, старались не выпускать из виду вообще и оставлять одного при выезде из загородного дома Кристо — юному омеге грозила реальная угроза похищения. Тобиас был прекрасно об этом осведомлён как столичный житель и историк и всё же забрал его с собой. Значит, уверен, что сможет защитить. Значит, действительно любит.
Как только Салли успокоился, Тобиас занялся чаем, под который они снова разговорились, а там и до ужина осталось недолго. После ужина Салли переоделся в ночную рубашку, расстелил постель и забрался под одеяло. Тобиас в это время сидел за столом, озарённый светом свечи, и что-то писал в своём дорожном дневнике. Салли смотрел на него, смотрел и никак не мог оторвать от своего жениха восхищённого взгляда. Деловитый, серьёзный... Тобиас притягивал к себе всё сильнее.
Салли снова поймал себя на сильном желании подойти ближе и выпросить ещё один поцелуй, и от этого внизу живота начало ёкать и теплеть. Это всё больше напоминало ощущения во время начала первой вспышки, и Салли почувствовал, что под ним начало влажнеть, а в воздухе запахло до ужаса знакомым. Пока слабо. Иво, он что... потёк? От одних только мыслей о Тобиасе? С обмиранием Салли коснулся ложбинки между половинками своего тыла, и его лицо запылало от нахлынувшего стыда — там действительно было мокро. Влага была не такой густой и липкой, как во время течки, но её было довольно много. Значит, всё-таки не течка. Если бы Тобиас не находился так близко, то Салли рискнул бы унять беспокоивший его зуд пальцами. Вместо этого он закутался плотнее в одеяло, закусил нижнюю губу и отвернулся, терпя из последних сил. Ему казалось, что Тобиас запах сильнее — нежный аромат цветущей сирени не желал его отпускать...
— ...Салли, что с тобой? Ты не заболел?
Салли очнулся и почувствовал, как Тобиас осторожно трясёт его за плечо.
— Нет... я не заболел.
— Тогда чего ты стонешь?
Тобиас сидел рядом, и Салли потянул на голову край одеяла, чтобы скрыть другие признаки своего возбуждения. Он видел, что ноздри Тобиаса раздуваются — он принюхивается.
— Я... мне так стыдно... Это так... непристойно...
Тобиас только улыбнулся и чуть сжал его плечо сквозь толстое одеяло.
— Вот оно что!
— Ты... всё-таки учуял?
— Это трудно не учуять. Неужели тебя ко мне так тянет?
— Очень, — багровея от стыда, признался Салли. — А ведь до моей течки ещё долго. Что со мной такое происходит?!
— Такова наша природа. Я тоже очень хочу тебя, но ведь я тебе обещал. И сам себя уважать перестану, если не сдержу слова. — Тобиас погладил Салли по голове, и омега изогнулся, поворачиваясь к нему и потянувшись за рукой, требуя больше ласки. — Знаешь, Салли, я иногда думаю — как бы мы жили, если бы были другими? Если бы альфы и вы не были так зависимы от инстинктов? Наверно, вся наша история пошла бы по другому пути. Сейчас я всё больше вижу, что груз предрассудков и церковные догмы тормозят развитие нашего общества, и вся надежда только на науку. Я верю, что новые учёные когда-нибудь объяснят всё это, и тогда наша жизнь начнёт меняться. И я не считаю, что твоё влечение ко мне — это что-то порочное.
