Игра вслепую (Стальная опора 3)

Всем известно — свита делает короля. Каким бы властным и независимым ни был правитель, влияние на него окружения неизбежно. Исключения можно пересчитать по пальцам. Разумеется, влияние это не сравнится с императорской властью, но никто не всеведущ и никто не может существовать в пустоте. Даже император. Чье влияние в такой ситуации будет большим? Не того ли, кто допущен к Его Императорскому Величеству в любое время? Любой вельможа поостерегся бы не только давать императору непрошенные советы, но даже и думать об этом. Но, направление разговора; акценты; факты, каждый из которых можно или умолчать или подать в нужном свете.

Разумеется, в воле императора было не слушать того или иного сановника, не звать его ко двору. Но что изменилось бы? Ровным счетом ничего. Место одних людей заняли бы другие, только и всего. Со своим мнением, со своими предпочтениями (тщательно скрываемыми явно и продвигаемыми тайно) и вкусами. Если не считать тех немногих, которые не имели ни вкуса, ни мнения. Такие тоже встречаются. Порой из таких людей вырастают неплохие исполнители. Но и только. Более сложные действия предполагают наличие инициативы, инициатива побуждает иметь свое мнение (разумеется, не обязательно высказывать его направо и налево).

— Вас примут. Извольте обождать в приемной малого кабинета, — церемониймейстер слегка поклонился графу и распахнул дверь первую в череде многих.

— Как здоровье Его Императорского Величества? — спросил граф. Спросил не потому, что это его интересовало, а потому, что не спросить было не вежливо.

— Хвала создателю, император здоров.

Граф не стал задерживаться дольше требуемого около церемониймейстера и проследовал дальше, проходя через коридоры мимо слуг, которые с почтением распахивали двери.

Перед последними дверями застыл гвардейский караул во главе с лейтенантом. Более в приемной никого не было. Часы посещений закончились, во внеурочное время сюда могли попасть только те, кому назначено или те, кто входил в число приближенных. Прошло с полчаса, церемониймейстер появился на пороге малого кабинета и объявил.

— Его Императорское Величество ожидает графа Остера.

Лейтенант бросил на подошедшего графа внимательный взгляд и сделал шаг в сторону, освобождая проход. Граф Остер часто бывал у императора и его здесь отлично знали в лицо.

— А, граф? Проходи, — император небрежно махнул рукой и повернулся к степному орлу, которого он кормил шариками сушеного мяса. Орел хищно клевал подношение с руки императора, защищенной специальной толстой кожаной перчаткой, иначе не миновать травм от ударов твердого изогнутого клюва.

— Ваше Императорское Величество заставляет даже орла есть с рук! — воскликнул граф в преувеличенном восхищении.

— Разве ж это орел? Измельчала порода, — со вздохом отозвался властитель.

— Прикажите, и я доставлю Вам нового. Лучшего из того, что можно поймать в бескрайних тилукменских степях.

Большая часть владений графа располагались на юге империи.

— Пустое, — император махнул рукой. — Орлы повывелись даже в степи. Что кочевники? Не шалят?

— Никто не посмел бы посягнуть на границы Вашей славной империи.

— Думаю, ты следишь за этим, как никто другой, ведь твои земли расположены ближе всего к южной границе.

— Я рад служить Вашему Императорскому Величеству там, где Вы укажете, — поклонился граф.

На самом деле граф Остер был совсем не против обзавестись владениями в центральных областях империи. Особенно после того, как заработал водный путь на юг к вольным городам реки Хат. Когда-то проходившие через земли графа караваны, почти прекратили ходить посуху. Теперь все норовили снарядить корабли. Тот, кто не может организовать достаточно сильный караван, старается пристать к другим кораблям или организовывать поход вскладчину. Граф тоже был бы не против поучаствовать в водных походах на юг, но до участия вскладчину граф Остер не мог позволить себе опуститься. Единоличное же участие требовало хорошей базы на Ропе. А лучше всего было бы вообще прекратить эти водные походы, но упоминать об этом не следовало. "Не просите, сделайте так, чтобы Вам пожаловали то, что Вам надо самостоятельно". Граф всегда следовал этому старому девизу и пока не имел случая разочароваться.

— Так какие новости их степей? — спросил император.

— Тилукмены передрались между собой из-за титула славнейшего их Ханов. И кое-кто этим умело пользуется. Абудагцы собирают жемчуг прямо под носом у кочевников.

— Я слышал об этом. Но как им удалось обосноваться?

— О, они поступили очень хитро. Абудагцы выкупили остров у хана Маджарга.

— Ты хочешь сказать, что кочевники соблюдают соглашения и не нападают на факторию?! — император удивленно поднял брови.

— Конечно нападают. Но здесь тилукмены перехитрили сами себя. Абудагцы отвалили им десять тысяч за остров посреди реки Хат и обещали платить по две тысячи золотых ежегодно. Маджарг дал согласие, намереваясь пересмотреть договор в свою пользу, когда ловцы жемчуга появятся.

— Десять тысяч золотом — немало для кочевников. Не удивлен, что они согласились. И что дальше?

— Абудагцы пришли под осень. Сразу полсотни кораблей. Никогда ранее река Хат не видала такой флотилии, если не вспоминать стародавние времена, когда движение по ней было оживленным. Но это было только начало. Корабли шли до самого ледостава на Ропе. Хат не замерзает полностью. Везли грузы, везли людей. Кстати, из империи туда тоже кое-кто подался. К осени на острове скопилось несколько тысяч человек. В основном — строители и наемники. Когда весной у острова появились кочевники, там уже стояла крепость.

— Они построили крепость за зиму?! Кто же за такое взялся?! — удивился император

— Говорят, строительством руководили гномы, — отозвался граф.

— Эти коротышки много где успевают. Когда-то они входили в состав старой империи, жаль, что сейчас это не так.

— От них больше вреда, чем пользы. Поставки их железа сбивают цены, — посетовал Остер.

— Потом о гномах. Что там с островом? Мне в общих чертах докладывали, но предпочитаю послушать подробности от человека близкого к центру событий.

— Спешу исполнить, мой повелитель. Весной тилукмены заявили, что они пересмотрели условия соглашения и потребовали платить по десять тысяч ежегодно. Абудагцы отказались. Тогда кочевники попытались выбить их с острова — собрали все лодки, которые смогли найти и двинулись через реку к крепости.

— Самонадеянно с их стороны, — отметил император.

— Вы как всегда правы, Ваше Императорское Величество. Кочевники потеряли около сотни лодок и более тысячи воинов. Но наемникам этого показалось мало, они высадились на берег. Ваше Величество знает, как наемники относятся к кочевникам. — Остер хитро улыбнулся. — Десятилетиями абудагские караваны были любимой добычей степняков. Наемники припомнили все. Битва была горячей. Потери были немалыми с обеих сторон, но Вы же знаете эти горячие головы. На остров вернулась едва ли половина наемников, участвующих в вылазке, но кочевники вынуждены были отступить. Разумеется, они вернулись, но река не позволила им преследовать пехотинцев. Около недели нукеры Хана Маджарга стояли на берегу, выкрикивая грозные проклятия и метая стрелы, из которых лишь малая часть долетала до острова, да и то на излете и при попутном ветре. Их кони съели всю траву поблизости, и кочевникам пришлось уйти. А может, им надоело смотреть на недоступную крепость.

— А что ловцы жемчуга? — поинтересовался император.

— Выходят на промысел каждый день. Наемники ставят на нужном участке реки три-четыре корабля с лучниками на борту. Расстояние между кораблями метров триста. На пространство, которое они контролируют, выходят сотни лодок с ловцами. К вечеру они снимаются и идут в крепость на острове. Когда участок для лова оскудевает, переходят на новый. Ловцы отчисляют наемникам процент с улова. Того, что они вылавливают, хватает на всех.

— Да там у них все поставлено на широкую ногу! — удивился император. — Такое предприятие не может работать само по себе, кто-то должен все это организовывать.

— Есть у них что-то вроде администрации. Она организовывала первый десант и договаривалась с кочевниками насчет острова. Она же следит за тем, чтобы ловцы рассчитывались с наемниками, а те не требовали с ловцов сверх положенного и разбирает все споры. В артели люди собираются сами. Отправиться ловить жемчуг может любой. Десть процентов с улова берет администрация, тридцать процентов — наемники. Не знаю всех, кто вложил в это деньги и все это придумал, знаю только, что к организации фактории на острове приложил руку градоначальник абуданского города Родерика.

— Вы хорошо осведомлены граф. Я узнал несколько неизвестных мне ранее подробностей.

— Спасибо Ваше Императорское Величество, — граф слегка поклонился. — Рад был поделиться тем, что мне известно. События на юге развиваются бурно, но река Хат далека. Не тилукмены беспокоят меня в последнее время.

— Вот как? Тогда кто же?

— Не кто же, а что же. Меня беспокоит стабильность империи, — граф Остер сделал прискорбное выражение лица, наглядно демонстрируя степень своей обеспокоенности.

— Что не так со стабильностью? — поинтересовался верховный властитель крупнейшего на континенте государства.

— Перемены, Ваше Императорское Величество не всегда к добру. Усиливающееся влияние гномов создает некоторую напряженность в обществе. Наши мастеровые страдают.

— Полно, граф, Вы переоцениваете это влияние. Гномов не так много и поставки их кованых изделий лишь подстегнут старательность наших мастеровых.

— А стекло? Вас не беспокоит, сир, то, что транспортировка стекла тоже в их руках.

— А вот здесь, граф, ты попал пальцем в небо. Гномы привозят лишь малую часть стекла с юга. Герцог Фагуа ведет с вольными городами куда более оживленную торговлю, да и наши купцы не отстают. Я не говорю о купцах из Абудага. Как только заработал волок, по Ропе идут десятки их кораблей.

— Вот именно, Ваше Императорское величество, идут. А что нам с того? Да, они платят проездную пошлину, но это капля в море по сравнению с теми убытками, которые мы несем.

— Убытками? О чем Вы, граф?

— О конкуренции. Абудагцы везут с юга товары, а потом продают их в наших же северных провинциях. А жемчуг? Большая часть торговли жемчугом сосредоточена в руках абудагцев и гномов.

— Это действительно так? — спросил слегка обеспокоенно император.

— Еще бы! На словах в фактории жемчуг продают всем, но почему-то большая его часть оказывается совсем не в тех руках, что хотелось бы нам. А этот выскочка виконт, появившийся неизвестно откуда? Он перетаскивает корабли из реки в реку и набивает свои карманы. О том, что наши купцы несут убытки, он и думать не желает.

— Да, но а Абудагом нам ссориться не с руки. Не предлагаешь же ты закрыть волок?

— Нет. Это нецелесообразно. Хотя этот виконт неприлично разбогател.

— Один из виконтов разбогател, что здесь такого. Империи это только на пользу.

— Это создает нездоровый ажиотаж среди других. А герцог Фагуа?

— А что герцог? — поинтересовался император.

— Его влияние усиливается, и это не может меня, как верного подданного Вашего Императорского Величества, не беспокоить. Золото течет рекой в казну герцога. Не удивлюсь, если скоро его казна станет больше казны императорской. При его титуле это очень опасное сочетание. Дворяне герцогства воздают хвалу своему сюзерену, остальные дворяне ропщут.

— Как, ропщут? — удивился император.

— Разумеется, не все, но недовольные есть.

— Можешь назвать имена?

— Это не так явно, Ваше Императорское Величество. Слово здесь, реплика там. Нельзя сказать однозначно, что кто-то чем-то недоволен, но общая направленность настроений не может не тревожить. Спокойствие империи — слишком хрупкая вещь, поколебать его несложно. Сир, Вы должны принять незамедлительные меры.

— Ты думаешь? И какие меры тебе кажутся необходимыми?

— Меры, которые позволили бы ограничить влияние герцога Фагуа и некоторых его сторонников.

— Мне кажется, граф, Вы преувеличиваете. Не все так плохо. Герцог Фагуа верный подданный короны и его влияние идет только на пользу империи.

— Может быть. Это всего лишь мое мнение, но прошу заметить, мнение патриота и горячего Вашего сторонника.

— Я ценю такую преданность, граф. Но мнение — это всего лишь мнение. Я не могу обвинить герцога на основании таких хлипких доводов.

— Обвинить его светлость? — с притворным ужасом воскликнул граф Остер. — Мне бы такого и в голову никогда не пришло. Я всего лишь высказал обеспокоенность развитием событий и только.

— Я рад, что ты стоишь на страже интересов империи. Но если бы ты мог сказать что-то более конкретное...

— Увы, сир, я не располагаю фактами, — печально сказал Остер.

Он видел, что зерно сомнения заронено. Что касается фактов, то их на самом деле у графа не было.

— Когда будут, тогда и продолжим этот разговор.

— Как будет угодно Вашему Императорскому Величеству, — поклонился граф Остер.

— Жду тебя на следующей неделе, — император кивнул, давая понять, что аудиенция закончена.

Убедил ли его граф? Разумеется нет. Но тень сомнения уже появилась. К тому же герцог Фагуа в последнее время и в самом деле неприлично разбогател. О виконте Вике вообще рассказывали массу удивительных историй. Один только волок с повозками на железных колесах чего стоит. А устройство, которое само превращает бревна в доски... Даже шипучее игристое вино, которое герцог поставляет в столицу, говорят, его изобретение. Как досадно, что этот человек верный сторонник герцога.

ќГраф Остер оставил императора Некуша III пребывающим в размышлениях и поспешил на встречу с человеком, которому отводилась немаловажная роль в его планах.

Как и многие родовитые дворяне империи граф Остер имел свой дом в столице. К сожалению, дела не позволяли ему жить в нем постоянно — немалые владения на юге требовали его присутствия. Пусти дела на самотек и не заметишь, как все начнет разваливаться. Приходилось довольствоваться временными приездами в главный город империи, проводя в нем в общей сложности не более трех-четырех месяцев в год.

Не проживая постоянно в столице, граф не вел еженедельных приемов, как это было принято во многих домах, предпочитая довольствоваться приемами внеплановыми или аудиенциями, если в них была нужда.

На сегодняшний вечер было отправлено приглашение его земляку и дальнему родственнику, который ответил на него согласием и должен был прибыть с визитом. Граф не рассчитывал, что его визит к императору продлиться так долго и потому спешил. Его гость был менее родовит, чем сам граф, но положение его обеспечивало независимость от многих, в том числе и от самого Остера. Имея определенного рода планы, заставлять своего гостя ждать было бы неразумно.

— Погоняй! — крикнул граф кучеру, лишь только устроился в карете.

Не прошло и четверти часа с возвращения графа домой, как слуга доложил ему:

— Ваша Светлость, барон Лефлер просит его принять.