Игра вслепую (Стальная опора 3)

Румиланта

1.

Конь упал в воротах и захрапел, дергая ногами в предсмертной судороге. Это какая... позволяет себе так обращаться с лошадью?! Загнать коня! Если кто из моих, всыплю от души, мало не покажется!

Надо же — Сонъер! От него я такого никак не ожидал. Вот уже несколько лет охотник находится у меня на службе. Вместе с ним мы отбивали нападение тилукменов на долину гномов, вместе с ним ходили в походы к вольным городам реки Хат. Один раз посуху и четыре раза водным путем. Не раз приходилось стоять с ним плечом к плечу, отражая натиск неприятеля. Чего я за ним не замечал, так это жестокого отношения к лошадям.

— Вик, беда! — охотник вбежал по ступенькам и остановился напротив меня на террасе дома.

Дом был прочный, из тесаного камня. Ничего общего с тем навесом, который мы здесь поставили три года назад. Тогда, когда начинали строить волок.

Сколько всего случилось с той поры. Быть виконтом оказалось не так-то просто. Начинать с нуля, обстраиваясь на пустом месте, тоже было нелегко. Первый волок мы построили за три недели. Для транспортировки кораблей использовалось нечто вроде саней. Конструкция была деревянной и передвигалась на деревянных полозьях, сделанных из целых бревен, по деревянным же шпалам. Шпалы смазывались салом, для лучшего скольжения.

Сложнее всего было затопить направляющие и подвести их под днище корабля. Этот чисто технический вопрос решался с помощью навешивания на конструкцию дополнительных грузов. Когда направляющие крепились к корпусу корабля, приходила пора задействовать лебедку. Гномы постарались на славу. Все три лебедки исправно функционировали с той поры, как их установили. Несмотря на то, что через год мы построили вторую линию волока, первая продолжала действовать.

Лебедкой вытаскивали корабль на землю, на этом ее предназначение заканчивалось. Далее приходила очередь тягловых упряжек. Три десятка быков (по пятнадцать с каждой стороны волока) без труда тащили огромные сани с кораблем. Лишь однажды на всем протяжении пути, когда перепад высоты был слишком велик, приходилось использовать дополнительную лебедку. Весь путь занимал не более трех часов. Сейчас. Я вспомнил, как мы намучались, пока отрабатывали технологию. С первым кораблем провозились вообще целый день. Сейчас же корабли переправляются из одной реки на другую без проблем. Используя оба волока караван из десятка кораблей можно было перетащить за день.

Если первый волок делали на скорую руку, то со вторым пришлось повозиться. Зато получился он на славу — настоящий железнодорожный путь. Рельсы небольшие, зато ширина колеи добрых четыре метра. Рельсы гномы отлили в долине, со шпалами вообще проблем не возникло — функционирующий первый волок приносил доход. Еще больший доход приносил стеклоплавильный завод, который мы построили на паях с гномами и бароном Людвигом на юге в вольном городе Гремене. Стекло расходилось влет что в империи, что в Абудаге. Многие готовы были платить только за то, чтобы их продвинули в очереди на получение долгожданного товара. Немалый доход мне приносили бы и отчисления гномов с товаров, производимых методом горячей штамповки. Как автору метода и владельцу товарного знака "V", мне причитался определенный процент с продаж. Но гномы и так немало потратились, поставляя рельсы, лебедки, и прочие металлоизделия. Совершенно бесплатно, надо сказать. Я предложил им причитающиеся мне проценты с реализации штампованных изделий пару лет не платить.

Не поверите, пришлось выдержать немалую баталию, отстаивая такую точку зрения. Мой друг Раста упер руки в бока и сердито топал ногой, показывая свое неудовольствие.

— Слово гнома прочнее стали! Мы обещали платить положенный процент, значит, будем его платить.

Раста схватил себя за бороду и выжидающе на меня смотрел.

Как непросто с этими гномами! Вроде бы предлагаю сэкономить им деньги, а они упираются и ни в какую. Я невольно улыбнулся.

— Кто бы спорил. Но, друг Раста, давай вы будет платить этот процент позже.

Гном задумчиво почесал затылок и сказал.

— Нет.

— Что, нет? — удивился я.

— Позже нельзя. Слово мастера — есть слово мастера. Тебе ли это не знать?

С гномами всегда так. Переспорить гнома непросто, лучше и не пытаться, но можно решить вопрос, переведя его в другую плоскость, что я и постарался сделать.

— Тогда давай так: Я гном?

— Гном, — согласно кивнул Раста.

Наверное, я единственный человек, которого гномы считают тоже гномом. Нет, они вовсе не заблуждаются. Я человек и выгляжу, как человек, но за особые заслуги мне присвоено звание "почетного гнома". Такой была благодарность гномов за то, что я помог отстоять их долину при набеге кочевников. Впрочем, скорее, даже не за это. Если военное дело гномы считали вполне подходящим занятием для людей, то мастерство в строительстве и ковке металла видели исконно своей прерогативой. Вот потому-то изготовление метательных машин, стального троса и еще нескольких новинок было оценено гномами по достоинству. Мастерство гномы уважали. Пожалуй, больше, чем что-нибудь другое. Все это вместе взятое и подвигло их на то, чтобы присвоить мне такое странное звание. Хорошо еще, медаль не додумались вручить.

Только бы не проговориться. Если эта мысль дойдет до Нимли, не миновать мне медали. "И что?", спросите Вы. Гномы обидятся, если я не буду носить эту медаль, а носить ее, было бы уже слишком. Все-таки я живу среди людей, а отношение к гномам у них неоднозначное. К тому же, предпочитаю считать себя тем, кто я есть по рождению — то есть человеком.

— И дом у меня в долине есть, — продолжил я разговор с Растой.

— Есть, как не быть. Куда же он денется?! Мы, гномы, строим на века!

Дом в долине был подарком совета гномов. Подарен он был мне не без некоторого умысла — как полезному техническому специалисту. Право, я с удовольствием пожил бы какое-то время в долине. Гномы — замечательный народ. Они трудолюбивы и задорны. Горячность их может быть воспринята, как агрессивность, но только теми, кто их плохо знает. Да, они любят поспорить, могут затеять и потасовку, но все это совершенно беззлобно. Более миролюбивого народа я не видел. У них даже армии не было до той поры, пока им не пришлось отражать нападение кочевников. Взявшись за организацию армии, гномы подошли к этому, как и к любому делу, основательно. Сейчас они имеют трехтысячную армию постоянной готовности, отлично обученную (сначала мной, а затем нанятыми нами в вольном городе Гремене инструкторами), оснащенную лучшими на обозримом пространстве вооружением и доспехами. Три тысячи — это войска постоянной готовности. При необходимости гномы могут выставить до двадцати тысяч панцирной пехоты при существенном количестве станковых арбалетов и метательных машин. Надо ли говорить о том, что метательные машины у гномов отменного качества? К счастью, они совсем не стремятся к завоеваниям, и если вынуждены поддерживать боеготовность, то только потому, что угроза со стороны тилукменов до сих пор сохраняется. Да, она стала не такой явной, как ранее (предпринятые нами меры дали свой результат), но полностью она не исчезла. В общем, я с удовольствием пожил бы среди этих широкоплечих приземистых мастеров, но с недавних пор я Виконт. Этим титулом меня пожаловал герцог Фагуа. К титулу прилагалась земля. Из-за нее собственно я и остался в империи. Поскольку это была не просто земля, а земля в том самом месте, где нам необходимо. Под словом "нам" я подразумеваю себя и гномов.

Расположение моего удела позволяло построить волок между двумя реками и организовать движение кораблей, идущих из Абудага по Ропе к реке Хат. Зачем это надо было гномам? Это слишком долгий рассказ, об этом как-нибудь в следующий раз. Скажу лишь, что это было жизненно необходимо. Вот и пришлось согласиться на предложение герцога Фагуа и податься в дворяне. Из этого вовсе не стоит делать вывод, что Фагуа меценат, спешащий пожаловать титулом каждого встречного. Я был герцогу полезен, весьма полезен. Начнем с того, что я подарил ему рецепт изготовления газированного вина. Подарил в качестве жеста доброй воли. Теперь Фагуа монополист и славится шипучими винами. Право, мне не жаль. Герцог был мне полезен не меньше, чем я ему. Именно его покровительство позволяло мне чувствовать себя в империи спокойно. За это приходилось платить. Разумеется, не деньгами, герцог не так глуп, чтобы требовать с меня деньги. Выполняя свой долг перед империей, как любил выражаться Фагуа (имея в виду под словами "интересы империи", прежде всего, свои интересы), я организовывал караваны герцога для походов на юг, способствовал внеочередной отгрузке стекла с завода, расположенного в Гремене, часть которого принадлежала мне и кое-что еще, по мелочи. Надо ли говорить, что все это шло на пользу герцогу? Брать с меня деньги? Ха! При моей помощи деньги текли рекой в сундуки Фагуа.

Чем был полезен мне герцог, кроме гарантии безопасности и земли, которой меня пожаловали вместе с титулом (кстати, довольно пустынной до той поры, пока сюда не пожаловал я)? Как ни странно — тем же самым, чем и я ему. Газированное вино не в счет, подарок, он и есть подарок. Что до его походов на юг и покупки стекла, мне это тоже важно. Разумеется, я не спешил об этом рассказывать Фагуа, с него станется потребовать с меня что-нибудь еще. А оно мне надо? Чем оживленнее водная торговля с югом, тем меньше внимание кочевников к гномам, а гномы мои друзья. Что до стекла, то не все ли равно мне, кому его продавать? Герцог, или другой покупатель, без разницы. Пятипроцентная скидка? Право, это такая мелочь. Разумеется, я не спешил рассказывать непосвященным о своей доле в стекольном заводе. Почему? Считайте, что мне не позволяла природная скромность.

Все эти дела требовали моего присутствия в империи. Впрочем, я не был слишком огорчен этим. Свой надел — есть свой надел. Есть где развернуться и устроить все так, как мне это видится.

Но, я отвлекся. Речь шла о нашем с Растой разговоре.

— Должен я свой дом оборонять? — задал я гному провокационный вопрос.

— Конечно! Вик, ты же у нас мастер по обороне.

— Пусть так, но сейчас я не могу быть в долине. Что до денег, то пусть они пойдут на постройку оборонительной стены.

— Слова настоящего мастера! — согласился Раста.

Таким образом, вопрос с моими процентами за два года был решен. Не думаете ли вы, что я просто не знаю, куда девать деньги? Уверяю, это совсем не так. Но если видишь, что твои друзья и так сделали для тебя очень много, хочется сделать для них что-то в ответ. Да и нет у меня сейчас недостатка в деньгах. Кроме стекольного предприятия есть еще несколько мелочей, которые приносят мне неплохой доход. Например — корабли, которые мы построили с гномами и пользуемся ими на паях. Не говоря уже о таких мелочах, как фирменные непромокаемые плащи. Эта мелочь приносит мне, тем не менее, пару сотен золотых монет в год. Сейчас — именно мелочь. Несколько лет назад я и мечтать не мог о таких деньгах. Нет, не так. Мечтать о деньгах? Есть в этом что-то меркантильное. Это слишком мелко — растрачивать на энное количество денег такое понятие, как мечта. Скажет так — я себе представить такого не мог.

В общем, средства у меня были. Надо ли говорить, что с разного рода поставками в такой ситуации проблем не возникало. Купцы готовы были привезти все требуемые материалы. По первому зову плыли к нашей пристани корабли, груженные лесом, камнем и металлами. Строительство на моей земле не затихало ни на миг. Наконец— то удалось реализовать многие планы, ранее откладываемые из-за недостатка финансов. Впрочем, дело здесь не только в финансах. Не было у меня раньше видения перспективы. Как только оно появилось, появилась и возможность ее реализовать. Как это связано — ума не приложу. Случайное ли это совпадение, или так изначально устроен мир, что вслед за планами (действительно достойными планами) приходит и возможность их реализации. Разумеется, возможность сама по себе еще не является гарантией успешного завершения дела. Возможность — это всего лишь возможность. Отправная точка, начиная с которой дела могут пойти в ту или иную сторону. И уж конечно они не будут двигаться сами.

Да, я так и не рассказал до конца о волоке. Том самом, где тележки катились по рельсам.

С самими рельсами больших проблем не возникло (если не считать длительное время, затраченное на их изготовление), а вот с платформами оказалось все не так просто. Сами металлические колеса можно было отлить. При невысокой скорости качения невысокая точность обработки поверхности была не слишком большой помехой. Рама платформы тоже не доставляла больших хлопот, поскольку могла быть сделана из дерева. Больше всего меня смущали подшипники. Они должны обеспечивать хорошее скольжение и выдерживать значительную нагрузку. В принципе, можно было сделать их деревянными, тщательно смазав дерево салом, но такие подшипники будут не слишком прочны и не слишком долговечны. Нет, если делать подшипник, то пусть он будет настоящим. На шарикоподшипник я не замахивался, а вот бронзовые втулки решил изготовить. При надлежащей смазке они служат долго. С бронзой проблем не было. Гномы знали этот сплав и могли изготовить любые отливки по моему заказу. В чем была проблема? Для придания втулкам нужных допусков требовался токарный станок. Токарный станок был моей давней мечтой с тех самых пор, как я оказался в этом мире. Вот только для ее осуществления раньше не было возможности. Итак, изготовление тележек началось с изготовления токарного станка.

Токарным станком мы занимались вместе с Растой. Разумеется, он нимало не походил на современные токарные станки, но этого и не требовалось. Все, что мне было необходимо — это вращающаяся деталь и направляющие, по которым будет двигаться резец.

Что надо для того, чтобы изготовить токарный станок? Правильно, другой токарный станок. А если его нет? Мы попробовали обойтись тем, что имелось под руками.

О, видели бы вы это чудо техники! Место ему в музее, если такой будет когда-нибудь создан. Начну с того, что он почти полностью был изготовлен из дерева. В том числе и шкивы. Разумеется, деревянными были и подшипники. В двух деревянных брусках Раста проделал полукруглые углубления. В одно углубление ложился вал, который должен был вращаться, другой брусок накладывался сверху и стопорился деревянными клиньями. Бруски тщательно промасливались, чтобы уменьшить трение. Подшипник готов. Требовалось лишь следить за тем, чтобы вал не болтался и вовремя подбивать клинья. Со временем вал притирался к посадочному месту, делая его идеально гладким.

Таких подшипников мы изготовили два, чтобы закрепить вал станка и еще два, чтобы закрепить вал привода. Привод осуществлялся от колеса с лопастями, погруженными в реку. Наподобие того, что использовалось для пароходов, а гораздо раньше того для привода мельниц. Передача с одного шкива на другой шла с помощью кожаного ремня. Разумеется, прямого, а не клиновидного, но достаточной ширины. Что нельзя было изготовить из дерева, так это направляющие, вдоль которых должен двигаться резец. Для них необходима особая точность и твердость материала. Доводить до требуемой точности отлитые детали направляющих пришлось с помощью шабрения. Дело это долгое и однообразное, но упорству гномов позавидуют многие. Крепить резец пришлось тоже с помощью клина, на этот раз металлического. А как еще? Обыкновенная резьба казалась мне невиданной роскошью. Нет ничего проще болта или гайки? Тем не менее, для их изготовления требуется высокоточный инструмент. Можно нарезать резьбу и с помощью токарного станка. Разумеется, не такого простого, как был у нас.

Дольше всего мы провозились с патроном, в который требовалось зажимать заготовку. Попробуйте закрепить деталь, если не можете изготовить резьбу. Не так это просто. Как ни странно, оригинальную конструкцию патрона предложил Раста. Впрочем, чему я удивляюсь — гномы прирожденные механики. Все, что связано с железом, дается им легко и свободно. Деталь крепилась с помощью эксцентриков. Конструкция оказалась настолько удачной, что мы не стали ее менять и позже, когда появилась такая возможность.

О чем я не сказал? Конечно же, о резце. Увы, в моем распоряжении не было специальных сплавов типа победита. Пришлось использовать обыкновенный стальной резец повышенной закалки. Со своей задачей резец справлялся неплохо, но требовал некоторой осторожности в обращении с ним, поскольку был хрупок. Осторожность требовалась еще и потому, что перемещать резец вдоль детали приходилось, просто толкая рамку, в которой он был закреплен, вдоль направляющих. Цепную передачу и рукоятку подачи резца мы придумали гораздо позже.

День, когда мы запустили наш первый токарный станок, я запомню надолго. Душа пела, чудовищное сооружение, построенное нами, казалось мне верхом инженерной мысли. Впрочем, здесь и сейчас так оно и было.

Раста радовался, как дитя, когда увидел, как резец снимает тонкую металлическую стружку с заготовки, а после нее остается гладкая блестящая поверхность.

С этого момента работы по изготовлению бронзовых подшипников пошла гораздо быстрее. Раста так приноровился работать на нашем кустарном токарном станке, что стал изготавливать довольно приличные детали. Гном пользовался любым удобным случаем, чтобы выточить то или иное изделие.

Надо сказать, что этим самым станком мы пользовались довольно долго, лишь через полгода изготовив на нем детали для нового станка с металлическими шкивами и бронзовыми втулками.

Вместе с тем не прекращались и другие работы. Рос дом, в котором мне предстояло жить, рос поселок для строителей, возводились новые пристани и вторая очередь волока. Около тысячи человек работали ежедневно не покладая рук. Плюс около полусотни гномов. Гномы сменялись, время от времени. Порой их бывало больше, когда приходил караван из долины или один из наших кораблей доставлял товары с юга.

Когда гномов собиралось слишком много, вокруг сразу становилось шумно. Несколько раз задиристые абудагские наемники, сопровождавшие купцов, пытались затеять с гномами потасовку. Нечасто. Гномы, прибывающие с сухопутным караваном, любили удивить всех своим появлением. Полусотня сопровождения каравана (как правило, этого было достаточно) маршировала в полном боевом снаряжении, сверкая латами и удивляя окружающих слаженностью строю. Это охлаждало многие горячие головы. Но иногда задиры все же находились. Заканчивалось это не в их пользу. Несмотря на свой невысокий рост гномы крепки и коренасты. Мой друг Раста сбивает с ног степного быка-лутхи ударом кулака. Такое, конечно, под силу не каждому гному, но и остальные бородачи тоже неслабы. Поучаствовать в потасовке для них развлечение. Разумеется, не выходя за рамки обмена тумаками. Иное дело — абудагцы. Те в драке начинают горячиться, могут схватиться за меч. Их потасовки часто переходят в настоящие бои, порой заканчивающиеся смертью одного из участников.

За этим приходилось следить. Если на кулачные схватки я смотрел сквозь пальцы, то за попытку боя на мечах следовало немедленное наказание — провинившегося бросали в реку. А если он при этом сопротивлялся, могли и намять бока. Обычно это делали сами гномы. Если же их в данный момент было мало, в дело вступала служба поддержания порядка.

К ее созданию я пришел не сразу. Грузооборот, идущий через построенный нами волок рос. Росло и количество караванов, приходивших в мое именье сухопутным путем для того, чтобы загрузиться доставленными сюда по реке товарами или, напротив, загрузить свои товары на корабль. Здесь же заключались сделки, продавали товар, порой, фургонами, а то и целыми стругами. Все это тянуло за собой строительство новых причалов, складов временного хранения и большого постоялого двора, где могли бы остановиться купцы и их сопровождение.

Так дела обстояли с ранней весны до поздней осени. Лишь, когда ледостав начинал препятствовать судоходству, движение затихало, нас ждало три месяца тишины. Благословенное время. Строительные работы в это время, как правило, тоже затихали. Оставались лишь самые важные. Три месяца относительного затишья я воспринимал с удовольствием. Это было время размышлений и новых проектов, которые, порой, мы обсуждали с Нимли или Растой, сидя у горящего камина и попивая ароматный травяной чай. Или пропадали в мастерской, конструирую новое устройство.

Но, не поверите, к весне мне начинало не хватать шума и движения. Так что появление первых кораблей, подходящих к волоку, я принимал с удовольствием. Месяцем позже начиналось активное движение сухопутных караванов, и жизнь опять бурлила и кипела.

Вот это-то кипение и подвигло меня к организации сил правопорядка. Решение напрашивалось, но вслед за ним встал вопрос, а из кого же комплектовать мне свою гвардию. Больше всего свободных наемников в соседнем Абудаге, но вариант их найма я отверг сразу. Слишком они неуправляемы. Использовать их в каком-нибудь горячем деле, еще куда ни шло, но не в том качестве, что мне требовалось сейчас. Абудагцы и правопорядок — два разнонаправленных понятия. Гномы? Гномы верные друзья и хорошие бойцы, но гномы слишком ценны, чтобы использовать их в качестве стражи. Да и дел у них без того больше, чем можно себе представить. Можно было нанять гвардейцев в вольном городе Гремене, расположенном далеко на юге — там же, где мы нанимали инструкторов для обучения гномов бою на мечах. Но эти люди будут здесь чужеземцами. Всем ли понравится, когда они будут наводить порядки? Спросите, и что с того? Неумный вопрос. Провоцировать лишнее недовольство и конфликты на пустом месте занятие глупое и недостойное. Не хватало мне тратить время еще и на это! И ладно бы была принципиальная разница, но это не тот случай. Честно говоря, я тоже родом не отсюда, не из этого века, и не из этого мира. Но титул виконта узаконивает мое гражданство в империи. С некоторых пор я здесь свой. По здравому размышлению, я решил набрать людей из опытных мечников империи. Здесь не так много достаточно профессиональных воинов, находящихся не у дел, но много мне и не требовалось. Думаю, возникли бы некоторые трудности, реши я набрать тысячу добровольцев. Три десятка удалось набрать без особого труда. Пожалуй, это не стоило бы отдельного упоминания, если бы не история моего знакомства с тем, кто возглавил чуть позже службу правопорядка.

История эта случилась месяца через два после того, как запустили в действие первый волок. Мы с Нимли ехали к дому, возвращаясь с планировки трассы второго волока, когда внимание мое привлекла шумная компания, собравшаяся около причалов. Люди кричали и размахивали руками. Это не могло ни привлечь внимания — беспорядки мне были не нужны.

Нимли взглянул вопросительно, но я сделал ему знак рукой, предлагая подождать. До критической ситуация пока не дошла, и прежде, чем вмешиваться, стоило разобраться в происходящем. А происходило следующее:

У причала стоял двадцативесельный шлюп. Владелец его суетился и покрикивал на грузчиков, таскающих товары на берег. Время от времени купец опасливо оглядывался на столпившихся на берегу наемников. Их было около десятка. Наемники шумели и ругались, пытаясь пройти к пристани. У них тоже был купец. Именно он и торопил своих охранников, что-то им втолковывая. Что странно, дорогу им преграждал всего один человек.

— Проваливай, тебе говорят! — крикнул старший наемников человеку, стоящему между ними и причалом.

Тот стоял со спокойной основательностью, сложив руки на груди, не суетясь и не крича в ответ. Мужчина средних лет, одетый в кольчугу мелкого плетения, с мечом на поясе. Судя по оружию, одежде и знакам отличия одного из легионов — житель империи. Отставник (так знаки легиона носят люди, вышедшие в отставку, в память о былой службе). Он производил впечатление бывалого воина, прежде всего своей непоколебимой уверенностью в правоте. Той, что не требует доказательств. Кричат и доказывают свое, как правило, те, кто не слишком убежден в том, что он прав. Истина не требует доказательств, она просто есть. И если ты знаешь, что она на твоей стороне, стоит ли разоряться на пустые слова. Меч ветеран доставать не спешил, что тоже говорило за него. Имперец произвел на меня самое благоприятное впечатление, но я решил посмотреть, что же будет дальше.

— Это невозможно, уважаемый, — спокойно ответил воин. — Приходите через час, причал будет свободен.

— Наш купец спешит! — выкрикнул один из абудагцев.

— Гоните его! — крикнул купец в подтверждение своих намерений.

Его люди двинулись вперед. Некоторые схватились за мечи, но благополучно оставили их в ножнах. На прошлой неделе мы загнали в реку компанию, попытавшуюся устроить здесь бой с оружием. Слухи об этом распространились быстро.

Абудагцы двинулись вперед, имперец печально вздохнул, показывая всю степень своего сожаления.

Такого мастерства я давно не видел! Воин почти размылся в движении. Плавно и в то же время молниеносно он проследовал вдоль ряда наемников, нанеся несколько ударов, и откатился на несколько метров назад, застыв в прежней выжидающей позиции. Четверо абудагцев остались лежать на земле. Серьезных повреждений они не получили. Ругаясь и отряхиваясь наемники стали подниматься на ноги. Хорош! Очень хорош! Но если весь десяток наемников пренебрежет предупреждением и возьмется за мечи, имперцу не поздоровится. Абудагские наемники — серьезные мечники, в чем я мог не раз убедиться. Пора было вмешаться.

Я тронул коня вперед, вклиниваясь между спорщиками, Нимли последовал за мной.

— В чем дело?

Имперец пожал плечами, давая понять, что он здесь ни при чем. Стоит себе, никого не трогает. Абудагцы возмущенно зашумели, но вперед не двигались.

— Я спешу, — сказал их купец. — Если не поспею вовремя, то понесу убытки.

— И что?

— Эта деревенщина не хочет посторониться, — купец кивнул в сторону шлюпа, стоящего у причала и разгружающих его людей.

— Уважаемый купец уже заплатил за стоянку?

Если с него приняли плату в то время, когда нет свободных причалов, кое-кому не миновать нагоняя.

— Нет, но...

— А Вы, уважаемый купец? — обратился я к владельцу шлюпа.

— Все оплачено согласно требованиям, — отозвался тот.

— Вопрос исчерпан. Ждите, когда один из причалов освободиться. Или идите к другой пристани.

— Я важный человек в Абдуге! — заявил спорщик.

— Может быть, но здесь не Абудаг. Я все сказал.

Возмущенные наемники потянулись было за мечами, Нимли потянулся к сигнальной трубе. Стоит ему подать сигнал тревоги и через пять минут сбегутся все гномы, находящиеся поблизости. Прибегут и солдаты герцога Фагуа, если такие здесь окажутся — они осведомлены о нашем сигнале и не преминут прийти на помощь одному из дворян герцогства.

— Погода сегодня совсем не располагает к купанию, — добавил я.

Аргумент возымел свое. Абудагцы ругаясь ушли, ссора с хозяином волока и причалов совсем не входила в их планы. Я же обернулся к тому, кто так отважно отстаивал интересы местного купца.

— Приходилось служить в легионе? — поинтересовался я у человека, продолжавшего так же невозмутимо стоять около причала.

— Приходилось, — подтвердил тот.

— И в какой должности?

— Инструктор по рукопашному бою и бою на мечах.

Я кивнул, это многое объясняло. Удивительно, что такой человек нанялся в охрану каравана, да еще и на такой скромный шлюп.

— Не желаете ли выпить кружечку пива? Мой дом недалеко.

— Я на службе, — отозвался инструктор.

— Это не беда, за шлюпом присмотрят, — я обернулся к Нимли и попросил. — Найди, Сонъера и Мангу. Пусть проследят за порядком на причалах.

Гном кивнул. Если вы думаете, что он отправился выполнять мое поручение сам, то зря. Ко всему прочему мой друг был начальником гномьей курьерской службы, два-три молодых гнома следовали за ним почти постоянно. В случае необходимости и за мной тоже, но я старался этим не злоупотреблять. Исключение составляли поход или крупная битва. В таком случае количество курьеров достигало десятка и более.

Нимли остался на месте, дожидаясь прибытия охотников, я же пригласил гостя следовать за тобой.

— В таком случае, если милсдарь угощает, я не против, — улыбнулся имперец.

Мы разговорились. Кулан, как звали моего нового знакомого, рассказал о том, как он здесь оказался.

— Двадцать лет, как один год, милсдарь. Да много всего случилось за это время. Но походы стали меня утомлять. Реакция уже не та, и ноги ноют после того, как прошагаешь целый день под палящим солнцем.

Я слушал, удивляясь. По его реакции я не сказал бы, что она может вызвать нарекание, что касается остального, мне трудно судить.

— Месяц тому, как я оставил службу, — продолжал мой новый знакомый, отхлебывая из кружки отменное пиво, сваренное гномами. Я уже стал беспокоиться, не слишком ли он пристрастен к этому напитку (это было бы досадно, излишние пристрастия губили многих хороших людей), но после второй кружки Кулан отодвинул посуду в сторону и мы продолжали разговор, просто сидя на трассе и глядя на реку.

— И что теперь?

— Приехал в свой родной поселок, он в трех днях ходу ниже по течению. Не знаю, что я там забыл, но воспоминания молодости позвали в родные края. От скуки вызвался сопроводить купца до волока и обратно.

— Купец хотя бы хорошо заплатил?

— А-а-а! — Кулан махнул рукой. — Купец прижимист, как сборщик податей. Надо было нанять в охрану хотя бы пять человек, а он позвал меня одного! Река, говорит, спокойная. Такого случая, как на причале, он не учел.

— Но защищал ты его упорно.

— А как иначе? Если взялся за дело, то надо делать его хорошо.

— Это так. А скажи, Кулан, как твои дальнейшие планы?

Инструктор пожал плечами.

— Пока не загадывал. Может, подамся в караваны, идущие на Хат.

— Неплохо. Но у меня есть предложение получше. Как ты смотришь на то, чтобы остаться здесь?

— Здесь? В каком качестве?

— Помнишь происшествие на причале?

— Еще бы не помнить, оно случилось не более получаса назад.

— Так вот, я хочу, чтобы подобное впредь не случалось. А если случится, должен быть кто-то призывающий людей к порядку.

Кулан улыбнулся и покачал головой.

— Разумеется, тебе не придется везде поспевать самому. Можешь привлечь к этому делу столько людей, сколько понадобится.

— Я могу сам их набрать? — удивленно спросил инструктор.

— Да. Но только после моего одобрения.

— А оплата?

— Сколько ты хочешь?

Кулан на минуту задумался и огласил свой вердикт.

— Думаю, восемь золотых в месяц будет достаточно. Для тех, кого я наберу — пять золотых в месяц.

Возможно, инструктор ждал споров, но их не последовало. В Абудаге, конечно, можно нанять мечников и подешевле, но Сонъеру, Манге и Лесли я плачу по десять золотых в месяц. На эти деньги они содержат не только свои семьи, но и всех ближайших родственников. В своей родной деревне они считаются очень обеспеченными людьми. Охотники того стоят. Лучших следопытов и лучников поискать. Так что запросы Кулана меня не смутили. Это запросы человека не жадного, но знающего себе цену.

— Идет. Когда сможешь приступить к работе?

Если ответит "сейчас", придется его уволить, как это ни прискорбно.

— Через неделю, — ответил Кулан. — Я должен проводить купца до дома и вернуться обратно.

— Договорились.

Через неделю Кулан приступил к выполнению своих обязанностей, а еще через месяц служба охраны правопорядка была укомплектована людьми и заработала, как ей положено.

Что еще важного произошло за последние три года? Закончу рассказ о технических достижениях, прежде чем перейти к другому.

Особой моей гордостью была механическая лесопилка.

Все началось с того, что мне не понравилось качество досок, поставляемых местными купцами. Еще бы. С чего им быть качественными? Доски изготовлялись просто: два человека распиливали бревно вдоль ручной пилой. Работа эта долгая и утомительная. Мало того, что два человека за день успевали сделать порой лишь пару досок (это зависело от диаметра бревна), так и доски к тому же получались неровными. Направляющих нет, бревно пилится на глазок по черте — трудно ожидать одинаковой толщины по всей длине доски.

Планы постройки лесопилки я обдумывал несколько дней. Изначально я предполагал построить станок с дисковой пилой, но от этой мысли отказался. Во-первых, подобную пилу изготовить довольно сложно. Сложно еще и потому, что дисковая пила для своей эффективной работы требует довольно высоких оборотов, а значит и отличной центровки. Иначе она будет разбивать валы и подшипники, да и вибрация при работе такого устройства будет заметной. Иное дело рама с несколькими поступательно движущимися продольными пилами. Вроде допотопной Р-63. Там особая скорость не нужна, да и пилы можно использовать уже существующие, лишь изменив их крепление. На этом я и остановился. Кривошипно-шатунный механизм — устройство простейшее. Привод вращали два быка, шагающих по кругу, выдавая на выходе вполне приличную мощность. Через систему шкивов и ремней усилие передавалось на колесо, двигающее шатун. Тот в свою очередь двигал вверх и вниз пилы, вдоль направляющих. Пил было немного — четыре. Как ни сильны были быки, заменить мощный электромотор у них не получалось. Можно было запрячь не двух быков, а, скажем, четырех, но я решил не гнаться за мощностью. Лучше поставлю рядом еще одну лесопилку в случае такой необходимости. Подача бревна осуществлялась вручную — два человека толкали руками вагонетку с бревном, обеспечивая его движение. Тяжело? Гораздо легче, чем пилить бревно вручную. Дело пошло. Со временем мы обеспечили досками не только собственное строительство, но и стали брать заказы со стороны.

Об основном рассказал. Разумеется, кроме этого произошло еще много разных событий, значительных и не очень. И, конечно же, главное: Для кого как, а для меня очень значимое — год назад я женился. Женился на женщине, которую люблю и, право, она того стоит. О, что это за женщина! Достаточно сказать, что мы познакомились, когда она водила торговые караваны по опасным тилукменским степям. Разумеется, полюбил я ее не за это. За что? За то, что она есть, за то, что она такая. Никогда бы не подумал, что мне понравится амазонка. Что меня привлекло в ней? Быть может, достоинство? Быть может — красота? Быть может — ее улыбка, которую трудно забыть? Впрочем, все это неотделимо, и называется одним словом — Найя.

На вождение караванов ее подвигла вовсе не жажда приключений. Подвигнул долг. Не ее личный долг, а долг ее семьи. Найя была родом из княжества Двенского, расположенного далеко на востоке, там же проживала ее семья — младшие браться и сестры, престарелая мать. Надеждой семьи была Найя, именно ей пришлось взвалить на свои плечи не только заботу о пропитании, но и немалые долги. Я предлагал ей помощь, но она отказалась. Сказала, что я слишком дорог ей, и она не хотела бы думать, что вместе мы из-за денег. Что здесь скажешь? Все же я не пустил это дело на самотек. Ради нее я затеял строительство в Гремене стекольного завода. Подряды на поставку древесины из верховий реки Хат были очень выгодным делом. Причем здесь древесина? Из ее золы изготавливается поташ — один из компонентов, используемых в производстве стекла. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что древесины требуется очень много. Причем здесь Найя? Богатое лесами верховье реки Хат расположено не так далеко от княжества Двенского.

Моя амазонка возглавила экспедицию в верховья реки Хат. Считалось, что это наше с ней совместное предприятие. Места там были заболоченные, труднопроходимые. Вместе с тем, почти ненаселенные. Трудностей экспедиции испытать довелось немало. Меня утешало лишь то, что трудности эти относились скорее к борьбе с природой и бытовыми условиями. Непростая экспедиция была все же менее опасной, чем путешествие с торговыми караванами к городам реки Хат.

Уже через два месяца после того, как было затеяно это дело, первые плоты поплыли по Хат. Доставка леса в Гремен с верховьев реки хороша еще и тем, что течение само несет плоты к месту назначения. Покупали лес и другие города, но их закупки были гораздо скромнее тех поставок, которые шли для Гремена. Барон Людвиг платил исправно, платил звонкой монетой, не скупясь. Стекло окупало все затраты. Первый в этом мире стекольный завод был очень выгодным делом. Единственное, что огорчало его — увеличивающиеся поборы со стороны соседей-тилукменов. Племена кочевников обложили данью все пять вольных городов реки Хат.

Объединение племен тилукменов до недавнего времени вызывало у меня серьезную тревогу, но с недавних пор действия их не настолько согласованны. Возобновившаяся водная торговля по Хат, вдоль берегов которой кочуют многие из тилукменских племен, действует на них, как красная тряпка на быка, как сыр на мышь. Причем, все происходит, как в той поговорке — "видит око, да зуб неймет". Многотысячные всадники — грозная сила, но это на берегу. На просторах полноводной реки они бессильны. Кораблей у тилукменов нет, есть лодки, да и тех не так много. Недолюбливают кочевники воду, хотя и живут по берегам полноводной реки. Разумеется, одиночному кораблю опасно плыть по Хат даже в таких условиях. Но когда по реке идет флотилия из десятка кораблей, тилукменам остается лишь завистливо смотреть с берега. Зарятся они на сокровища, перевозимые в трюмах, рано или поздно у одного из племен не хватает сил спокойно смотреть на проплывающие мимо струги, и оно организовывает нападение. Организовывает, несмотря на то, что все предыдущие попытки захвата кораблей провалились. Жадность и близость добычи затмевает разум, заставляя их строить новые и новые планы.

Конечно, они могли напасть на вольные города и разорить их, но тогда они останутся без дани, и кораблей, плывущих по реке, они больше не увидят — некуда будет им плавать. Нет, такой выход был для кочевников неприемлем. Что остается? Все те же попытки разжиться за счет торговых караванов — оставить это бесполезное дело, выше их сил. Так что водный поход к вольным городам не такое простое предприятие. Но пока походы удаются. Что до абудагских наемников, то они рады новой работе — для охраны каждого каравана требуется сотня, а то и две воинов. Нанимают абудагцев их купцы, нанимают и купцы из империи. Некоторые жители империи обходятся и своими силами. Такие, например, как герцог Фагуа. Да и к чему герцогу наемники из Абудага? У него своя гвардия есть, и немаленькая. Но речь сейчас не об этом.

Водная торговля была необходима вольным городам Хат, как воздух, даже несмотря на увеличивающиеся поборы со стороны кочевников. Сеньор вольного города Гремена барон Людвиг в такой ситуации чувствовал себе более уверенно, чем правители других вольных городов. В свое время он сделал ставку на негласный союз с гномами и мной, как их представителем. И не прогадал.

Наши струги доставляли барону отличные доспехи и вооружение, сделанные гномами. Все это барон не спешил афишировать до поры. Кроме того велики были и поставки металлоизделий мирного назначения. Обратно везли вяленую рыбу, икру, речной жемчуг и, конечно же, стекло. Людвиг богател и мог себе позволить, платить за поставки древесины не скупясь. В том числе и дефицитнейшим стеклом. В восточных княжествах оно было не менее ценным, чем в империи и Абудаге.

Долг семьи, казавшийся Найе неподъемным, таял, как снег весной. Через два года она смогла полностью рассчитаться с кредиторами.

Расплатившись с долгами, Найя смогла ответить на мое предложение, и сказала "да". Пышных торжеств мы не планировали, но не тут-то было. Как только весть о предстоящей свадьбе дошла до герцога Фагуа, нашим скромным планам пришел конец.

Можно ли сказать, что мы были с герцогом дружны? Он герцог, а я всего лишь виконт. Формально я от него полностью зависим. Но в том-то и дело, что формально. Независимость — странное слово. Зависимыми или независимыми мы делаем себя сами. Зависим, прежде всего, тот, кому много надо. Да, герцог знает, что его покровительство важно для меня, но он так же знает, что я не пропаду и без него. Это вызывает со стороны Фагуа определенное уважение. Друзья ли мы с герцогом?

Это странная дружба. С его стороны — это смесь уважения, некоторой доли снисходительности (все-таки герцог второе лицо в империи, после самого императора) и простой человеческой симпатии. А с моей стороны? Фагуа, в общем-то, неплохой человек, если делать скидку на то, что он герцог и иногда бывает несколько авторитарен. В такие моменты лучше держать дистанцию. Бывает, настроение герцога располагает к задушевности, и тогда он отличный собеседник, человек веселый и остроумный. С ним приятно пообщаться за столом или в кабинете. Я уважал Фагуа за живой ум и энергичность. К тому же он скорее честен и порядочен, чем напротив. Несколько эгоистично, по-герцогски. Но здесь уж ничего не поделаешь — издержки дворянского воспитания.

Если учитывать все выше приведенные издержки, можно сказать, что мы с герцогом друзья. По крайней мере, принимает он меня радушно. Или не принимает. Но тогда я просто откладываю разговор и жду, пока Его Светлость придет в надлежащее настроение.

В общем, услышав о моей женитьбе, герцог заявил, что это событие должно быть обставлено надлежащим образом. Я тяжело вздохнул. Что значит "надлежащим образом" в понимании Фагуа я знал. Это, как минимум, трехдневное мероприятие, на которое будет приглашено половина дворянства всего герцогства. Более того, Его Светлость заявил, что организует все сам. Разумеется, Фагуа не собирался заниматься этим лично, нужных людей у герцога достаточно. А когда он сказал, что может и оплатить данное мероприятие, если у меня, против обыкновения, нет денег, я сдался. Все-таки, зажимать свадьбу — занятие неблагородное.

Как я и предполагал, мероприятие получилось шумным: с балом-маскарадом, многочисленными подарками и поздравлениями, с банкетом. Были на него приглашены и те самые молодые вдовушки-баронессы, которые так лихо отплясывали на столе во время нашего первого знакомства с Фагуа. Слава создателю, дальше этого не зашло. А ведь герцог предлагал мне сосватать одну из них в жены. После банкета, сопровождавшего наше знакомство с герцогом и баронессами. А ведь я мог принять это предложение. Баронессы были недурны, и сердце мое было свободно до того, как я повстречал свою избранницу. Ужас! Я мог с ней разминуться! Тогда меня позвал в дорогу долг и незаконченное дело, а когда я возвращался, то был уже знаком с моей избранницей. Как извилисты порой пути нашей судьбы и как мимолетная случайность может повернуть их раз и навсегда. Надеюсь, что навсегда.

Трехдневная свадьба была для нас серьезным испытанием. Дело в том, что я не слишком люблю банкеты. Но если бы этим все и ограничилось! Гномы заявили, что мы непременно должны посетить долину, чтобы отпраздновать нашу свадьбу не второпях (под словом "второпях" они подразумевали двухдневный пир, который я устроил у себя в поместье), а как полагается. Они меня совсем уморят с этими торжествами! И отказаться было совершенно невозможно. Если гномы что-нибудь вобьют себе в голову, то это надолго. Обычно мне все же удается их переубедить, но в этом случае они были тверды.

Я согласился. Надо признать, я был рад, что они меня уговорили. Давно собирался навестить долину, но дела не позволяли отлучиться.

Поехали мы по первому снегу, вместе с последним караваном. С началом зимы движение по рекам замирает и в поместье наступает затишье.

Мороз был несильным, снега совсем немного. Путешествовать — одно удовольствие. И почему здесь не любят водить караваны зимой?

Долина была все такой же, а вот въезд в нее разительно изменился. Оборонительная стена, которую возводили гномы, была почти полностью закончены. Она растянулась на полтора километра, поражая подъезжающих своей основательностью. Через каждые двадцать метров были устроены малые площадки для станковых арбалетов. Через каждые пятьдесят метров были установлены камнеметы, возвышаясь над стеной и парапетами ограждения. Онагры и баллисты чередовались. Баллисты были более дальнобойными машинами, зато модернизированные онагры позволяли варьировать угол прицеливания в большем диапазоне. В том числе, делать этот угол отрицательным, обстреливая пространство, почти прилегающее к стене. Гномы отлично подготовились к возможному вторжению. В следующем году достроят оборонительные укрепления в малом рукаве, ведущем в долину, и обороноспособность можно будет считать приемлемой.

О нашем появлении гномы узнали заранее — система наблюдения у них поставлена на должном уровне. Дежурная тысяча высыпала на поле. Под звуки трубы гномы построились стройными рядами в полном боевом облачении. Я смотрел, улыбаясь, на их слаженные действия. Такой выучки нет, пожалуй, и в имперских легионах. Да что там "пожалуй", точно, нет.

Гномы трижды слаженно ударили в щиты, прокричали дружное "Ура!" и... То, что произошло дальше, заставило меня еще шире улыбнуться. Поломав строй, они бросились бегом нам навстречу, стараясь обогнать друг друга. Найя придержала повод коня и бросила на меня обеспокоенный взгляд, но я подмигнул ей, давая понять, что все в порядке. Тому, кто не знает гномов, подобная их реакция может показаться странной. А это всего лишь проявление радости. Не будут они нас встречать, как почетный караул. Только не гномы! Да и не жду я от них официальщины. Такое вот дружеское проявление чувств трогает меня гораздо больше.

Обступив нас веселой шумящей толпой, гномы наперебой пытались выразить свою радость от встречи. Они метали в воздух шлемы, что-то кричали. Это всенародное ликование продолжалось минут двадцать, пока, наконец, Раста не дал команду трубить сигнал построения.

Выучка взяла свое: командир тысячи вскинул штандарт, определяя отправную точку для построения, послышались команды сотников, через пять минут тысяча замерла в одном строю.

— Мастер Вик и Найя с дороги. Дайте им отдохнуть. Праздник запланирован завтра, — пристыдил встречающих мой друг.

Мы въехали в долину через открытые ворота. Похожая процедура встречи ждала нас еще не раз. В каждом поселке до самого Лопра (столицы долины гномов) нас встречала ликующая толпа. Как можно не любить этих коротышек? Они так искренни в проявлении своих чувств. Я чувствовал себя вернувшимся домой путешественником. Найя удивленно оглядывалась.

— Вик, я представить не могла, что ты здесь так популярен, — сказала она вполголоса.

— Не обращай внимания. Гномы все делают от души, и радуются, и огорчаются.

— На это трудно не обращать внимания, — Найя улыбнулась.

В долине мы пробыли около месяца. После того как отшумели праздники, началась пора индивидуальных визитов. Я повидал всех своих знакомых, посмотрел их новинки, послушал о планах. Право, я отдыхал этот месяц. Найя? Она очень быстро нашла общий язык с гномами — слушала их истории, рассказывала свои. Женщины гномов научили Найю печь особые долго не черствеющие хлебцы и гадать на камнях. А по вечерам мы сидели у камина и мечтали под мерное потрескивание поленьев. Такой вот выдался у нас медовый месяц.

На прощанье гномы подарили Найе зеркало. Большое, в половину ее роста. Это была невиданная роскошь. Особенно если учитывать, что делать подобные зеркала могут очень немногие. Кроме меня и Нимли еще два-три гнома. И все. Нимли строго хранит секрет его изготовления и не посвящает в него больше никого.

— Спасибо. Подарок, достойный герцога, — поблагодарила моя половинка.

— Поверь, у герцога такого зеркала нет, — шепнул я ей на ухо. — Надеюсь, ты не будешь его дразнить. Его Светлость честолюбив и не любит, когда у других есть то, что ему недоступно.

Найя рассмеялась.

— Обещаю герцогу его не показывать, — пообещала виконтесса.

Не остался без подарка и я. Нимли с загадочным видом преподнес мне цилиндр примерно пятисантиметровой толщины и метровой длины.

Эту штуку я видел. Я видел ее в антикварной лавке абудагского купца Лотуса.

— Нимли, ты купил у нашего друга это хитрое устройство?

— Хм! — улыбающийся Нимли подбоченился. — Гному не надо что-то покупать! Каждый гном сам себе магазин!

— Ну-ка, ну-ка!

Я присмотрелся. Действительно, это была не та вещь. Похожая, но не та. Неужели?!

Я повернул замаскированный стопор, и из торца цилиндра со звоном выскочило полуметровое лезвие. В моих руках было что-то вроде меча с длинной ручкой или копья со слишком длинным лезвием. Я освободил второй стопор, и второе лезвие выскочило с обратной стороны цилиндра.

— Нимли, неужели ты его нашел?!

Гном довольно улыбался.

— Я же говорил, что мы, гномы, знали секрет изготовления пружинной стали.

— Дружище, это же...! У меня просто нет слов! Ты настоящий мастер! — я был вполне искренен.

— Спасибо! Похвалу из уст мастера приятно слышать!

— Нимли, может, поедешь с нами?

Гном отрицательно покачал головой.

— Раста поедет. Я хотел бы кое-что закончить. Приеду с одним из караванов.

— Я буду ждать, друг. С удовольствием погостил бы еще, но ты же знаешь, скоро весна. Пора готовить волоки к работе.

Это было год назад. Замечательный выдался год: я был счастлив — занят делами и семьей. Следующей осенью Найя собралась съездить навестить семью. Она звала родных переехать к нам, но те привыкли к дому предков и уезжать не хотели. Вот Найя и собралась к ним.

Путь до княжества Двенского неблизкий. Я поехал бы с Найей, но в последнее время дела обстояли тревожно — герцог Фагуа отсутствовал уже полгода, и было неясно, куда он подевался. Я собирался посетить Занту и попробовать разобраться с этим вопросом. Что могло случиться с герцогом? Слухов ходило много, но все они были недостоверными.

Исчезновение герцога было тревожным знаком, и, к сожалению, не единственным. Я чувствовал сгущающиеся над нами тучи, но не понимал каким ветром их гонит. В такой ситуация я был даже рад отъезду Найи, как бы ни печалило меня расставание. Почему я не поехал с ней? Потому же, почему был рад ее отъезду. Ситуация была тревожная, но неясная. Бежать от тени — это как-то слишком. Быть может, я преувеличиваю? Быть может, никакой опасности нем, а все это лишь мои домыслы. Я хотел спокойно заняться расследованием.

— Не торопись, дорогая. Побудь у родных до лета, — сказал я на прощанье Найе.

Та встревожилась, и хотела было отложить отъезд, но я ее уговорил.

— Обещай, что не будешь спешить с обратной дорогой.

— Вик, с тобой точно все в порядке? Не забывай, я хороший лучник и мечом пользоваться умею.

— Ты самый лучший в мире лучник, но ничем не можешь мне помочь. Если что-то случится, я пришлю гонца. А пока, Сонъер и Лесли тебя проводят. Так спокойнее.

Охотникам я наказал, во что бы то ни стало доставить Найю до места.

Найя поехала с небольшим караваном, пообещав присмотреть за ним по пути. Кроме охотников с ней отправились десяток человек из наших сил правопорядка. Зимой на волоке работы у них почти не было.

А через три дня Сонъер примчался на взмыленной лошади, которая пала в воротах поместья.

— Вик, беда! — сказал подбегая охотник. — На нас напали по дороге!

Мои нехорошие предчувствия оправдались. И оправдались они не так, как я ожидал.

— Кто?! Разбойники?!

— Нет. Это были имперские гвардейцы! Мы с ребятами приняли бой, но почти все они полегли. Леди Найя и Лесли оторвались и ушли на север. С ними еще три человека. Меня леди Найя отправила сюда, чтобы предупредить тебя. Что-то затевается. Всю дорогу я чувствовал за собой погоню.

Если Сонъер говорит, что чувствовал погоню, то так оно и есть. Он бывалый охотник и не склонен к преувеличениям.

— Найя в опасности?

— Их не достанут. И Лесли и Найя опытные следопыты. Оторвутся и повернут к востоку. А если не получится, уйдут к гномам. У гномов их не возьмет вся имперская армия.

— Ты говорил, что чувствовал за собой погоню. Как далеко они?

— Рядом. Гвардейцы будут здесь не позже, чем через час.

2.

Я собрался было броситься к конюшне и мчаться на помощь Найе, но заставил себя на минуту застыть и как следует подумать. Не доеду! Если за меня взялись серьезно, то все дороги уже перекрыты.

Может, целью была именно Найя? Но зачем?! Кому она могла помешать?! Нет, вряд ли. Скорее это продуманная атака и нападение на Найю и Лесли только один из эпизодов. А если так... Если так, то волок должны окружить плотным кольцом. Мне не дадут уйти так просто. Как не вовремя исчез Фагуа! С герцогом вынужден считаться и сам император. Да, требовалось отвлекаться на проекты герцога, но он был надежным щитом от подобных неурядиц. Куда его понесло, и почему он не поделился своими планами?

Кто все это затеял? Сам император? Вряд ли. Я слишком незначительная для него фигура. Да и чем я мог помешать императору? Тогда кто? И зачем? Вопросы, вопросы. И пока никаких ответов.

Так или иначе, ждать визита гвардейцев после того, как они совершили нападение на наш караван, было бы глупо. Дать им бой? Не смешите меня. В моем распоряжении два десятка отличных мечников под командой Кулана. Кроме того в поместье сейчас Нимли и два десятка гномов. Всего этого было бы достаточно для того, чтобы разогнать сотню другую разбойников, но пожалуют к нам вовсе не разбойники. Да и разобьем мы сотню гвардейцев, а что дальше? Это не решит проблемы. Нет, принимать бой, не годится. Потеряю людей, сам могу сложить голову в бою. Этот мир полон опасностей, но если вступать в бой, то надо знать для чего. Сейчас это никак не поможет. Информация — вот что мне сейчас необходимо.

— Позови Кулана и Нимли, — бросил я парнишке из местных. При волоке сам собой образовался небольшой поселок. Надо признаться, я не прилагал для этого никаких усилий. Людям, которые работают здесь летом, надо где-то жить. Кто-то должен их кормить, кто-то — организовывать постой. И все это не только для работников, но и для путешественников. С наступлением зимы большая часть народа разъезжалась, но некоторые решили поселиться здесь. Люди просили моего согласия на то, чтобы построить жилье неподалеку от волока, я не препятствовал. Просили разрешения распахать землю. Интересно, почему им здесь до сих пор не пахалось? Хотя, могу понять, кому охота селиться на пустынном берегу? Иное дело, когда рядом появляется населенный пункт. Оставались семьями. Сейчас по соседству проживало около двухсот человек, и бегающие по берегу ребятишки, были совсем не редкостью.

Кулан появился первым. Кстати, он тоже переехал жить в поселок, как и многие из моих гвардейцев. Чувствую, обосноваться здесь они решили серьезно. Кое-кто уже обзавелся семьями или перевез их поближе к себе.

— Проходи, садись, — предложил я. Времени было мало, но разговор предстоял серьезный.

— Спасибо, мастер, — поблагодарил начальник службы правопорядка. Такое обращение он перенял у гномов. Да он и сам мастер — мастер меча.

— Как тебе служба? Не жалеешь, что остался?

Кулан взглянул с подозрением, но ответил:

— Нет, не жалею. Если у Вас, мастер, нет других планов, останусь здесь надолго.

— Оставайся, буду рад. А вот мне придется отлучиться. Надо разобраться в одном деле.

— Сколько человек отрядить в сопровождение? — быстро среагировал инструктор.

— Нисколько. Да, и из тех, кто ушел с нашим последним обозом, многих не досчитаемся.

Кулан бросил встревоженный взгляд на Сонъера.

— Что случилось?! Кто напал на караван?!

— Королевские гвардейцы, — отозвался охотник.

— Гвардейцы?! — на секунду на лицо Кулана набежала тень удивления, но он был бывалым человеком и многое повидал. Инструктор лишь уточнил. — Чьего подчинения?

Я бросил вопросительный взгляд на Сонъера.

— Не знаю я все полки. У них была эмблема. Желтая линия на левом рукаве.

— Полк Лефлера, — сказал Кулан.

— Времени нет обсуждать подробности. Скажи, они могли действовать без ведома императора?

Кулан пожал плечами.

— Простые гвардейцы не знакомы с императором лично. От кого получил приказ сам Лефлер, не знаю.

Я кивнул. Пожалуй, вопрос был излишен. Теряю время, а его и так немного.

— Самое главное: не знаю, успею ли я вернуться к весне. Если нет, проследи, чтобы волоки работали нормально.

— Я?! — удивился Кулан.

— А что, порядки тебе известны, люди свое дело знают. Присмотри, чтобы все было, как всегда.

— Хорошо. Сделаю.

— Об этом все. Теперь о том, что будет сейчас: скоро люди Лефлера пожалуют сюда. Вы остановите их на заставе и поинтересуетесь целью прибытия. Если они сходу атакуют...

Кулан недобро сверкнул глазами и упрямо сжал скулы.

— Встретим, как положено. Не беспокойтесь, мастер, мы свое дело знаем. Только уж извините, если не смогу выполнить первое распоряжение. У меня отборные бойцы, но, думаю, гвардейцев будет немало.

— А вот этого не надо. Мне ваши смерти не нужны.

— Это наша работа, — возразил Кулан.

— Не сейчас. Если они атакуют сходу — уходите. Мне самому приходилось стоять на смерть, но сейчас не тот случай. Если они остановятся, постарайтесь разговорить гвардейцев. И еще, попробуйте сделать так, чтобы сюда вошли не все. Информация сейчас важнее всего. Разобьем тех, кто к нам пожалует — это ничего не изменит. Сейчас важнее понять, откуда дует ветер.

— Сонъерище, ты откуда?! — шумный Нимли поднялся на террасу и хлопнул охотника по плечу. Гном был в мастерских и не видел прибытия Сонъера. Поэтому он и не был встревожен.

— Я пойду, — сказал Кулан и, дождавшись моего кивка, отправился готовиться к встрече.

— Беда, Нимли, — огорчил я гнома. — На караван напали. Найя и Лесли отклонились к северу и направились к границам Абудага. Оттуда будут пробираться на восток.

— Враг?! — возмущенный гном повернулся, будто неведомый враг был уже здесь. — Зря вы не остались в долине, Вик! Там никакой враг был бы вам не страшен!

— Ты знаешь, всем нам нужен этот волок. Да и поздно теперь говорить. Пора действовать.

— Гномы всегда готовы намять бока врагу! О-хо-хо! Где он?!

— Не время, друг. У меня будет к тебе другая просьба.

— Какая?

— Отправиться в Абудаг и разыскать там следы Лесли и Найи.

Гном схватился за бороду и на пару секунд задумался.

— А ты?

— Я сейчас опасный спутник.

Нимли подбоченился, готовясь высказаться об опасностях и гномах, которые их не боятся, но я его опередил.

— Не хочу, чтобы враги погнались за мной и нашли Найю.

Нимли что-то недовольно пробурчал.

— Хорошо, мы отправимся в Абудаг. Давай, хотя бы я останусь с тобой. Вместе мы сила.

— Нет, друг. Такое ответственное поручение я могу доверить только тебе. И выехать надо через полчаса.

— Полчаса?! Так что же мы теряем время?! Чем еще я могу помочь, Вик?

— Одолжи свою бороду.

— Ну уж нет! Свою надо было растить! — возмутился гном.

Я улыбнулся.

— Нимли, не возвращайтесь сюда, пока не получите известий. Если Найю найти не удастся, езжайте в долину.

Мой друг недовольно запыхтел.

— Хорошо. Ты мастер обороны и лучше знаешь, как теперь поступить, — наконец проговорил он. — А Найю мы найдем. Гномы самые лучшие поисковики в мире.

Нимли отправился готовить фургоны, я же обернулся к Сонъеру. Охотник успел отдышаться, пока я вел разговоры, с момента его появления прошло минут двадцать.

— Как думаешь, лед на реке уже достаточно прочный?

Сонъер взглянул на меня с удивлением. Не ожидал он такого вопроса.

— Я бы переходить реку по льду не рискнул, — отозвался охотник. — Местами, на быстринах, вода до сих пор не замерзла. Можно провалиться.

— А сани лед выдержит?

— Сани? — Сонъер на секунду задумался. — Не поручусь, но должен. Если те, которые на широких полозьях.

— Тогда отправляйся к ангару и готовь буер. Бери только самое необходимое, поедем налегке.

Сонъер понимающе кивнул, я же задумался: Ехать сейчас или дождаться прибытия имперских гвардейцев? Судя по всему, прибыть они должны совсем скоро.

Оба варианта имели свои плюсы. Что давал немедленный отъезд, думаю, не надо объяснять. С другой стороны, если подождать, можно выяснить серьезность намерений противника.

Я не зря упомянул о санях. Наш буер, который мы построили в Лукино ради развлечения и отработки навыков управления парусом, там и остался. На нем катается местная детвора, весьма довольная таким положением дел. Мы же с Нимли построили еще два буера. Они хранятся в небольшом ангаре на берегу, где ожидают, пока наступающая зима войдет в силу и можно будет прокатиться на парусных санях. Первый буер скользит по льду на трех тонких полозьях конькового типа. Эта легкая машина при хорошем ветре разгоняется километров до сорока в час. Должен вам сказать, это непередаваемые ощущения. Совсем не то же самое, что поездка на автомобиле. Правда, при неосторожном маневре можно перевернуться вместе с санями или получить по спине парусом при внезапной смене галса и вылететь на лед. Здесь не зевай. Но чувство, которое возникает при поездке на парусных санях, трудно с чем-то сравнить. Лед мчится навстречу, можно просто дотянуться до него рукой. Запрячь ветер — это здорово.

Второй буер более тяжел: это сани на широких полозьях, обеспечивающих хорошую опору, и рулевой лыжей, расположенной впереди. При желании в таких санях можно ехать не только по льду, но и по снегу, если поле достаточно ровное, а снег достаточно тверд. Этими санями трудно управлять одному человеку. Здесь для того чтобы полностью использовать все возможности ветра, один человек должен сидеть у руля, а второй — управлять парусом. Вот эти вторые сани и должен был подготовить Сонъер к отъезду. Он, как и многие постоянные жители поместья, умел обращаться с буером и не раз совершал на нем заезды.

Пока Сонъер готовил сани, я решил собрать то немногое, что возьму с собой и продумать маршрут.

Тем временем гномы собрались в дорогу. Два массивных фургона с двухметровыми колесами, запряженные северными быками, тронулись в направлении дороги, идущей на Абудаг. Фургоны гномов — это передвижные крепости. Полностью крытые, и не просто парусиной, а деревом или железом. По бортам фургонов устроены узкие бойницы, открывающиеся при необходимости, предоставляя простор для стрелков, вооруженных арбалетами. Гномы — единственные, кто активно использует это оружие с моей легкой подачи. Они совершенствуют его устройство, добиваясь скорейшего взвода и большей дальнобойности. Что касается станкового арбалета — то это изобретение полностью принадлежит гномам. Убойная штука. Болт, выпущенный из этого механизма, летит на добрых пять сотен шагов, и это при том, что весит он более килограмма. Станковый арбалет может метать и три болта одновременно. В таком случае болты используются почти такие же, как и применяемые для ручных арбалетов. За пределами империи дороги не всегда спокойны, но на караваны гномов нападать решаются очень редко. Слишком велики при этом бывают потери у нападающей стороны.

Нимли подъехал ко мне верхом на коне, чтобы попрощаться.

— Может, я все-таки останусь? — спросил гном.

— Нет, друг. Не надо. Вас остановят для досмотра, не сопротивляйтесь. Если я все правильно рассчитал, задержать вас не должны.

— Гномов никто не может задержать! — отозвался Нимли. — И все-таки я за то, чтобы дать бой врагу!

— Не сейчас. Надо сначала определиться, кто наш враг. Гвардейцы всего лишь выполняют приказ.

Нимли покачал головой, но возражать не стал.

Я поднялся на наблюдательную вышку и стал наблюдать за отъезжающим караваном. Если бой все же завяжется, придется бросать все наличные силы на выручку. Эх, так и не обзавелся я подзорной трубой! Но эксперименты с линзами дело непростое и небыстрое.

Обоз остановили километрах в трех за воротами. Конные гвардейцы рассыпались вокруг фургонов, было их не меньше сотни. Я прикусил губу, если я неверно рассчитал, сейчас завяжется бой. Не смогу себя простить, если по моей вине гномы погибнут.

Минут десять на дороге не происходило ничего нового. Наконец, я с облегчением вздохнул — фургоны двинулись дальше. Значит, все верно. Целью гвардейцев был я. Они убедились, что людей в фургонах нет, и пропустили их.

Сотня имперских гвардейцев рысью направлялась к воротам. Станут ли они действовать сходу или попробуют обойтись без боя? Заставит ли их знак легиона, который Кулан и многие из его людей носят не в виде нашивки, а как медальон на груди (так принято у отставников), вести себя более осмотрительно? Там гвардейцы, а здесь бывшие легионеры. Чтобы было понятнее, стоит сказать несколько слов о вооруженных силах империи.

Основу ее вооруженных сил составляют легионы численностью от пяти до семи тысяч человек каждый. В основном это пехотные части, иногда смешанные. Это полевые части, призванные вести бои с внешним врагом и оборонять границы империи. Можно сказать, что это регулярная армия.

Что до гвардии, то здесь не все так просто. Во-первых, гвардейцы делятся на имперских и личных. В принципе любой значимый дворянин империи имеет право набрать себе гвардию. Естественно, позволить себе такое могут далеко не все — содержание гвардии дело довольно затратное. Многие из обедневших дворян, напротив, вынуждены искать себе место в гвардии состоятельных вельмож или в имперской. Зачастую гвардейские полки комплектуются чуть ли не наполовину из обедневших дворян. Тем не менее, принимают в гвардию и людей более простого сословия. Надо ли говорить, что для приемки в гвардию не дворянину следует обладать исключительными способностями. Дворянам проще. Право рождения изначально дает им определенные привилегии. Простолюдинам приходится продемонстрировать высокую степень выучки и владения оружием, чтобы претендовать на поступление в гвардию. Но это определенный социальный лифт. Да, усилия, которые требовалось прилагать не дворянину для продвижения по службе, были немалыми, да, ему сложно было рассчитывать подняться выше должности младшего командира. Но какой повод отличиться! Порой дворяне роптали по поводу такой системы комплектования состава, но император был непреклонен. Лично я такой подход одобряю — он позволяет обществу двигаться вперед, не застыть, закостенев в своем развитии. От этого недолго и до регресса. В империи много недостатков, но к комплектованию гвардии здесь относятся с должным пониманием.

Вообще в империи порядки довольно демократичны. Есть дворянство. Разумеется, его права гораздо шире, чем у простолюдинов. Есть города и селения, расположенные на землях дворян, проживающие в них люди платят ренту. Весьма скромную, надо сказать. Причем единую независимо от места проживания. Есть города, управляемые имперскими наместниками. Есть поселки, такие как Лукино, которые обходятся самоуправлением, не забывая платить соответствующие налоги. В этом случае налоги платятся только в имперскую казну и в казну герцогства, рента местному землевладельцу не отчисляется. Если вы думаете, что жители при этом много экономят, спешу вас разуверить. Самоуправление тоже требует расходов. Тем же жителям Лукино приходится регулярно сбрасываться на общественные нужды, будь то ремонт мостовых, общественных пристаней или оплата труда выборного распорядителя. В результате экономия получается совсем небольшой при массе дополнительных хлопот. Главное, что выигрывают жители поселков, находящихся под самоуправлением, это возможность считать себя свободными, что довольно призрачно. Полностью свободным не бывает никто и никогда, даже герцог Фагуа связан определенными обязательствами. В то же время ничего наподобие крепостничества здесь нет и в помине. О том чтобы ограничить свободу перемещения законопослушного жителя империи любого сословия не может быть речи.

Почему все именно так? Думаю, императора все устраивает. Существенная часть городов находится под непосредственным управлением его наместников, что только усиливает его власть. По сути, наместником назначается тоже кто-то из дворян. Разница лишь в том, что назначение это может быть отменено в любой момент, в отличие от владения жалованными землями. Все ли устраивает дворянство? В большинстве случаев — да. Во-первых — так повелось. С той поры, когда развалилась старая империя и после нескольких десятков лет брожений и междоусобиц на части ее территории основалась новая, все устроено именно так. В том числе существуют и вольные поселения. Как правило, они не слишком велики. Скорее это символ, демонстрирующий свободу выбора проживающих здесь людей. Император мог бы лишить людей возможности самоуправления одним росчерком пера, назначив своих наместников, но ему выгоден данный символ. В том числе и как противовес чрезмерным властным устремлениям знати. Зарится ли на эти поселки дворянство? Бывает. Но сложно требовать от людей слишком многого. Границы империи довольно условны, часть территорий за ее пределами вообще не заселена. Да, жизнь в империи боле благоустроена и безопасна, но это пока. Если здесь начнут чрезмерно закручивать гайки, оттока населения не миновать. И горе тому дворянину, который сгонит людей с земли империи. Его не поймут ни соседи, ни тем более император. Не поймут в решительной форме.

Теперь о гвардии: Чем отличалась имперская гвардия от личной? Собственно финансированием. Герцог Фагуа содержит свою гвардию и довольно немалую. Естественно, платит он за это из своего кармана. Что до имперской гвардии, то комплектование того или иного полка поручается определенному вельможе. В частности — барону Лефлеру. На содержание сформированного полка отпускаются средства из императорской казны.

Отношения между гвардейцами и легионерами вряд ли можно назвать дружескими. До откровенных конфликтов не доходило, но гвардия считает себя привилегированным формированием и смотрит на полевую пехоту несколько свысока. Отчасти они правы. Отбор в гвардию более строг, и используется она зачастую для специальных поручений. Но часть — это всего лишь часть. Легионеры считают, что основная нагрузка по обороне империи падает на них. Надо признать, считают небезосновательно. И те и другие в чем-то правы, но, как это часто бывает, видят только часть правды. Именно ту часть, которую видеть им предпочтительно. Людям вообще свойственно замечать лишь то, что им хочется заметить, отметая в сторону то, что им видеть не хотелось бы. Такие вот непростые взаимоотношения между родами войск. Это в целом. В частности бывает по-разному: от взаимного уважения до неприязни.

Кроме гвардии и легионов есть еще ополчение, но оно носит нерегулярный характер и собирается только в случае необходимости.

Командовал гвардейской сотней лейтенант, имеющий бравую выправку и лихо закрученные усы.

Гвардейцы все-таки не стали атаковать наши силы правопорядка сходу. Они остановились шагах в пяти от перекрывших дорогу людей Кулана. Сам инструктор стоял в двух шагах впереди, положив руку на меч, находящийся в ножнах. Успокоить это могло только человека, не знающего начальника наших сил правопорядка. Для того чтобы выхватить меч, Кулану достаточно доли секунды.

— В чем дело?! — недовольно спросил гвардеец.

Кулан молча стоял у него на пути, и лейтенанту пришлось продолжить:

— Почему вы перекрыли нам дорогу?!

— Потому что это не дорога. Это въезд на территорию поместья.

— Что за чушь! Летом здесь настоящий проходной двор и никого не задерживают!

— Скажите, какое у вас дело. Возможно, вам мы тоже не будем препятствовать.

— Нам препятствовать?! Препятствовать имперской гвардии решались немногие, и всем им пришлось об этом пожалеть!

Гвардеец тронул своего коня вперед, но холодный взгляд Кулана заставил животное с ржанием попятиться.

— Что за фокусы?! — Вскричал лейтенант.

— Кони сообразительны. Ваша лошадь знает, что не переступит этой черты, — отозвался инструктор.

— Все, мне это надоело! — гвардеец потянулся за мечом.

— А стоит ли? — спросил Кулан. — Мы все еще можем договориться.

— Что ты хочешь?

— Всего лишь узнать цель вашего визита.

— У нас дело к виконту Вику, и говорить мы будем только с ним!

— Так бы сразу и сказали. Нет ничего проще, — сказал Кулан, и гвардеец убрал руку с меча. — Но виконт не любит лишнего шума. Всю сотню не пропущу.

Лейтенант на секунду задумался.

— Первый десяток за мной, остальным ждать здесь! — скомандовал гвардеец. Расстояние от моего дома до ворот было в пару сотен метров. Лейтенант решил, что ничем не рискует, оставляя здесь большую часть своих людей. Я же довольно улыбнулся. В данной ситуации эта уступка была максимально возможной. Десяток гвардейцев — это тоже слишком много, но все же меньше сотни.

Я подготовился как мог. Если рассчитал все правильно, у меня будет около четырех минут на то, чтобы поговорить с лейтенантом. Ну а потом придется срочно уносить ноги. Сонъер уже должен был поставить мачту и парус. Нам надо не более пары минут, чтобы выкатить буер из ангара и набрать приличную скорость.

Гвардейцы спешились и подошли к дому, когда я окликнул их. Они удивленно обернулись.

— Виконт Вик? — лейтенант расплылся в самодовольной улыбке. Представляю, что он себе вообразил.

— К вашим услугам, не знаю, как Вас там...

— Лейтенант Щапс, — представился гвардеец. — Виконт, что Вы там делаете?

Вслед за лейтенантом рассмеялись и гвардейцы. Уж не вообразили ли они, что я таким образом решил укрыться от них.

— Наблюдаю за рекой. Отсюда, знаете ли, открывается замечательный вид.

Вид, и правда, открывался замечательный: на реку, на прорубь, на водяное колесо, вращающееся и приводящее в действие водяной насос. На тонкий трос, медленно наматывающийся на вал привода насоса. Трос хорошо наматывается, больше половины уже намоталось.

Насос был самый простейший — поршневой. Водяное колесо вращало кривошип и обеспечивало поступательное движение поршня в цилиндре. Тот подавал воду в трубы через простейший обратный клапан. Финалом путешествия воды из реки была водонапорная башня — большая бочка объемом кубометров семь, поставленная на три опоры. К одной из этих опор и был привязан второй конец троса. Того самого, который в данный момент продолжал натягиваться.

— Хватит шутить, Виконт. Слезайте.

— Шутить? Я пока еще и не начинал. Чем обязан вашему визиту?

— Вам придется поехать с нами.

— Куда? Зачем?

— В столицу.

Я сделал вид, что задумался.

— Признаться, у меня пока нет таких планов. Может, позже.

— У меня приказ в случае неповиновения применить оружие, — начал кипятиться лейтенант.

— Чей приказ? Лефлера? Император в курсе того разбоя, что вы творите на дорогах?

— Какого разбоя?

— Ваш отряд напал на наш караван! Я хочу знать, чей это был приказ!

— Я не обязан отчитываться! — выкрикнул лейтенант.

— Тогда поднимайся сюда. Вместе полюбуемся на реку.

Я взглянул на трос, осталось не больше минуты.

— Тебе все равно не уйти! — бросил лейтенант.

— Много слов, лейтенант! Твой отряд напал на наш обоз?!

— Я поднимаюсь! — крикнул гвардеец вместо ответа. — Коня!

Один из гвардейцев бросился выполнять приказ. Лейтенант вскочил в седло, затем стал на него ногами и запрыгнул на крышу навеса, где я находился.

Крытая просмоленной доской крыша была довольно пологой. Стоять на ней было чуть неудобно, но и только.

— Это был твой отряд?! — я холодно посмотрел в глаза лейтенанту. Не люблю, когда нападают на близких мне людей.

— Это был отряд лейтенанта Турье. Но сейчас здесь я, — ответил гвардеец, отводя глаза в сторону.

— Турье сегодня повезло.

— Ты все еще не решил пойти с нами? — спросил упрямец.

— Извини, в другой раз. Что-то мы разболтались.

Трос перестал наматываться вхолостую. Он натянулся, загудел. Секундой позже ослабленные крепления опоры не выдержали и она упала. Бочка накренилась. Увы, мне некогда было устраивать поединок с лейтенантом. Он обернулся, с удивлением глядя на падающую водонапорную башню, и я столкнул его вниз к его гвардейцам.

Неспортивно? Может быть. Но я ничего не обещал лейтенанту. Да и десяток его друзей, ожидавших внизу, не собирались меня отпускать в том случае, если я выиграю поединок. С их стороны это неспортивно втройне. На войне как на войне. Да и не убил я его собственно. Всего лишь обеспечил лейтенанту холодный душ плюс падение с трехметровой высоты. Неприятно, но не смертельно.

— Привет Турье!

Семь кубометров воды хлынули на замерших в изумлении гвардейцев. Почему они не отбежали? Во-первых, на это была лишь пара секунд. И потом, чтобы быстро среагировать, надо хотя бы предполагать нечто подобное. Нет у них подобных рефлексов.

Гвардейцев смыло! Нехорошо смеяться над бедой ближнего своего, но я невольно улыбнулся, увидев, как они катятся к реке в потоке воды. Настоящий аквапарк. Надо будет непременно устроить что-нибудь подобное для себя и гномов, только... Не зимой, конечно!

Ничего, замерзнуть не успеют, мой дом рядом. Зато какие незабываемые впечатления! Берусь поспорить, им не доводилось испытать ничего подобного.

Но они не торопились сказать мне спасибо. Какие неблагодарные люди. С криками и руганью гвардейцы поднимались к навесу, скользя на сыром склоне.

А подниматься им не было никакой необходимости, поскольку я в это самое время уже спрыгнул с навеса и бежал к реке несколько левее того места, где съехали гвардейцы. Вот только видеть меня они не могли. Через минуту гвардейцам удалось прийти в себя и окружить навес. Странные люди! Они что же, думали, что я их буду там ждать. Одного из гвардейцев подсадили его товарищи, и он сверху оповестил их криками о том, что виконт Вик исчез.

Остающиеся у ворот конные гвардейцы услышали крики и поспешили на помощь своим товарищам. К чести Кулана надо сказать, что поступил он очень достойно. Сдвинув щиты, наши силы правопорядка встали плотной стеной на пути конницы. Разумеется, долго они продержаться не могли. Под ударами кавалеристов им пришлось отступить, но минута, которую они выиграли, была для меня спасительной.

Как только конница прорвалась за ворота, Кулан со своими людьми начали отходить вдоль волока к северу. Конница преследовать их не стала, кавалерия хлынула к дому и рассыпалась по ближайшим окрестностям.

Конечно же, они нас нашли. Когда сани выехали на реку, их трудно было не заметить.

Сгоряча несколько кавалеристов пустили коней на лед, который не замедлил провалиться. Количество искупавшихся увеличилось еще на несколько человек.

На берегу возникло столпотворение. Но продолжалось оно недолго. Увидев, что наши сани не проваливаются, гвардейцы пришли к логичному решению — спешившись, два десятка человек побежали к нам по льду.

— Мастер Вик, бегут! — встревожился Сонъер.

— Вижу. Давай поднажмем.

Мы соскочили с саней и стали их толкать, помогая набирать ход. Лед предательски трещал под ногами. Еще немного!

Сани разогнались. Пора. Я запрыгнул на место рулевого.

— Сонъер, пора!

— Сейчас! — отозвался охотник.

— Прыгай, говорю! Провалишься!

По льду пошла трещина. Сонъер не стал дальше рисковать и запрыгнул на второе сидение, позволяющее управлять парусом.

Сани набрали ход, но и гвардейцы приближались.

— Сонъер, держи парус! Поворачиваем ближе к середине реки!

Я повернул руль, охотник помог повороту, поймав парусом ветер. Буер мчался почти поперек течения. На середине лед тонок, приближаться к ней опасно.

"Когда?" — этот вопрос я задавал себе ежесекундно.

— Есть! Вик, есть! — восторженно вскричал Сонъер. — Провалились!

Я оглянулся. Гвардейцы барахтались в воде. Все как положено — полозья саней давили на лед меньше, чем подошвы бегущих людей.

— Утонут? — спросил охотник.

— Не должны. До берега не так далеко. Намокнут, замерзнут, но и только. Сегодня для гвардии выдался день купания.

Но гвардейцы преследования не прекратили. Они верхом пустились вдоль берега, сопровождая нас. Несколько выпущенных стрел заставили меня пересечь реку и прижаться к противоположному берегу. Ничего, берег не везде удобен для проезда. Километров через пять придется гвардейцам отъехать от реки, заросли ивы на том берегу, по которому они скачут, тянутся на несколько километров.

— Мастер Вик, а куда мы едем? — задал законный вопрос Сонъер.

Куда мы едем? Я не мог об этом не подумать заранее.

— Мы едем в Занту.

— Так он же в другой стороне! — Сонъер от удивления дернул парус, и буер опасно вильнул в сторону.

— Ты там поосторожнее, а то мы вообще никуда не доедем.

— Виноват, мастер, — отозвался охотник. — Но Занту ниже по течению, а мы едем вверх по реке. Почему?

— Гхм! На это есть две причины. Первая — мы запутываем следы.

— А вторая? — переспросил Сонъер потому что я замолчал.

— Ветер дует в эту сторону.

Сонъер рассмеялся:

— Вы правы, мастер, это причина очень веская. Но долго мы еще будем ехать в этом направлении?

— Долго не получится. Если ты помнишь, в тридцати километрах выше по реке есть мост. Почти наверняка он перекрыт.

Скачущие по берегу гвардейцы отстали, и я стал думать, где нам лучше пристать к берегу. Километров через пятнадцать справа от нас появилось село Верта. То что надо. Село достаточно крупное, но не это самое главное. Важнее то, что там есть почта. Но о ней чуть позже.

— Сонъер, убирай понемногу парус, — крикнул я и направил сани к помосту, выступающему в реку метров на десять. Таких помостов здесь наблюдалось немало — летом к ним швартуются лодки. Зимой я решил пришвартовать к ним сани.

Ха! Три раза ха-ха! Вот что значит решить, что все продумал. Судьба любит пошутить. Стоит посчитать себя самым умным, и она спешит доказать, что это не так. Что случилось на этот раз?

Мы въехали в прорубь! Помост длинный, прорубь невелика. Как мы могли въехать именно в нее?! Иначе, как шутками судьбы, это объяснить невозможно! Прорубь чуть примерзла, ее припорошило снегом. Заметить ее заранее было невозможно.

Как я понимаю гвардейцев! Нам с Сонъером довелось испытать примерно такие же эмоции. Когда неожиданно оказываешься в ледяной воде, впечатления получаешь просто потрясающие. Холодная вода очень бодрит. С ней не сравнится никакой кофе. Кто не верит, может испытать на себе, нырнув в холодную реку, или хотя бы опрокинуть на себя ведро холодной воды. Незабываемые впечатления. А когда к этому прибавляется еще и удивление от того, что лед вдруг уходит из-под ног... Выброс адреналина просто гигантский. Наверное, именно в таком состоянии люди перепрыгивают трехметровые заборы. Я не успел заметить, как очутился на помосте. Будто гигантская пружина подкинула меня и достала из воды! И это при том, что на мне был панцирь и меч в ножнах на боку. Самое интересное, когда я обернулся, обнаружил Сонъера, стоящего рядом. Видимо, его пружина была не менее сильной.

Как ни быстро мы выскочили на помост, а все же успели промокнуть до нитки. Глубина реки в том месте, где мы провалились, была около полутора метров, но то, что мы окунулись в воду всего лишь по грудь, а не с головой, было малым утешением.

Секунд через пять нам удалось в полной мере осознать произошедшее, да и холод уже начал давать себя знать. Мороз невелик, но одежда и сапоги могут примерзнуть к телу очень быстро.

— Бежим!

Мы бежали изо всех сил. Куда? К первому попавшемуся жилью. Тому, которое оказалось ближе всего к берегу. Ближайший дом был неказист, но имел одно преимущество, которое перекрывало все его недостатки — бежать до него было недалеко.

Не знаю, что подумали жители, когда увидели двух человек в полном доспехе, вбежавших на полном ходу в их дом. Старуха уронила ухват, старик вскочил на лавку и ударился головой о притолоку.

Мы начали стаскивать с себя одежду, которая уже покрылась корочкой льда. Еще бы десять минут и не миновать обморожения.

— Простите нашу бесцеремонность. Мы провалились под лед, — объяснил я хозяевам причину нашего появления.

Старик перевел дух, старуха подхватила с пола ухват и поставила его в угол.

— Сюда. Поближе к огню, — предложил хозяин хижины. — Разве ж я не понимаю? У реки живем. Старая, неси скорее сухую одежду. Уж не побрезгуйте. Что есть.

— Спасибо.

Сейчас любая сухая холстина воспринималась как манна небесная.

Через полчаса мы уютно сидели у топящейся печи в сухой домотканой одежде с чашками травяного чая в руках. О, какое это было блаженство! Нашу одежду старуха заботливо развесила на просушку. Скрипнула дверь — это вернулся старик с берега от проруби, в которой застрял наш буер.

— Ну как, уважаемый, Вы все сделали, как я просил?

Старик махнул рукой, расстраиваясь, и бросил парусину в угол.

— Такая штука чудесная. Не жалко?

— Жалко, но ничего не поделаешь.

— Затопил я вашу повозку, — старик еще раз махнул рукой. Парус вот снял. Хорошая материя в хозяйстве пригодится.

— Дед, хочешь, я тебе такие же сани подарю? Будешь удивлять односельчан, по льду кататься.

Старик на минуту задумался.

— Нет, не надо. Не по мне такая повозка. Эх, лет тридцать назад я бы прокатился! Годы берут свое. Повозку хорошо протопил, камней не пожалел. Чем еще могу помочь, милсдарь?

— Спасибо, вы и так нам помогли. Обсохнем, согреемся и пойдем. Кстати, почему, ты не стал ничего спрашивать?

— А что спрашивать? Хорошему человеку надо помочь.

— А ты почем знаешь, что хорошему?

Я был удивлен.

— Как не знать. У нас летом на волоке почитай треть села работает. Многие с того семьи кормят, и кормят неплохо. Во всей округе нигде так хорошо не платят. Милсдарь здесь в любой дом может войти — примут, накормят и помогут. Мы добро помним. А что испугались поначалу, так оттого, что не признали сразу.

— Кто ж знал, что так получится, — я развел руками.

— Милсдарь, а вот ента штукенция не сгодится? В санях лежала, вот я и прихватил.

Дед держал в руках мой лук.

— А вот за это спасибо. Вещь сделана по заказу, в лавке такую не купишь. Потерять ее было бы жаль.

Лук и в самом деле был особенный. Для кого-то бесполезная вещь, для меня очень удобное оружие. Стрелять их него легко, но только тому, кто не привык к стандартному луку. На самом деле из стандартного лука стрелять гораздо сложнее, но тот, кто привык учитывать отклонение стрелы при выстреле, делает это автоматически. Кроме того лук был складным и в собранном состоянии длиной был сантиметров сорок. Благодаря своей конфигурации он имел изначально меньшее изначальное натяжение тетивы, чем стандартный лук и мог долго оставаться в собранном состоянии без опасения потери упругости. Замечательная вещь.

— Я сразу смекнул, что вещица непростая, — довольно сказал старик.

Золотая монета легла на стол, но старик нахмурился.

— Убери. Убери, милсдарь, не обижай старого человека. Разве ж я для того помогал? Уваженье-то за монеты не купишь.

— Спасибо! Тогда у меня будет еще одна просьба. Есть здесь лавка?

— Есть, как не быть.

— Нам бы пару плащей попроще. Здесь и золотой пригодится.

— За те, что попроще, лучше серебром платить.

— Совсем простые не обязательно. Главное, чтобы не слишком в глаза бросались.

— Сейчас схожу до лавки, а лучше до портняшки. Там подешевле, да и товар получше взять можно.

Дед исчез за дверью и через полчаса появился с двумя плотными плащами из шерсти. Одежда наша высохла и мы попрощались с гостеприимными хозяевами, пожелав им удачи.

— Куда теперь? — спросил Сонъер когда мы вышли на улицу.

— На почту. Пора браться за дело серьезно.

3.

История почты моего родного мира насчитывает несколько тысячелетий. Общество росло, организовывалось, и людям требовалось обмениваться информацией. Причем, делать это надо было быстро. Так появился прототип телеграфа. Для обмена сигналами использовалось все, что возможно:

Африканские тамтамы были слышны на несколько десятков километров. Отбивая заранее обусловленные сигналы, жители континента передавали то или иное сообщение по цепочке, порой, на сотни километров. Американские индейцы передавали сообщения при помощи дыма сигнальных костров. Австралийские аборигены тоже применяли звуковую сигнализацию. Но все эти методы позволяли передавать лишь ограниченное количество заранее оговоренных сигналов. Использование почтовых голубей давало несколько большие возможности. Но использование птиц хорошо для разовых сообщений. Кроме того птицу требовалось доставить к месту отправления письма в клетке — то есть отвезти.

Естественным было использование гонцов. Гонцов отправляли практически все народы. Но до того, чтобы систематизировать доставку сообщений, доходили не все.

Хороша организованная почта была у римлян. Они построили отличные дороги, по которым пешие или конные гонцы по очереди везли сообщение, передавая его как эстафету. В Европе до чего-то похожего додумались лишь в средние века. Разумеется, почта там существовала и раньше. Например — монастырская. Она работала исправно, но со скоростью почты римской империи сравниться не могла. Существовала и так называемая купеческая почта. Ведение обширной торговли требовало обмена информацией.

Наша почта была чем-то сродни купеческой, поскольку организована была не государственными структурами. Или не совсем государственными. Если долину гномов еще можно принять за государство, то ваш покорный слуга занимался организацией почты на добровольных начинаниях.

Началось все с организации постов наблюдения на южном направлении. Об этом я говорил с Нимли еще до битвы за долину гномов.

С той поры минул год, и Нимли вернулся к этой мысли. Гномы начали открывать небольшие лавки или мастерские в селах, расположенных к югу от долины. Порой управлял делом гном, но чаще к этому подключали кого-то из местных жителей. Выбрав кандидата, с ним заключали соглашение: человеку давались деньги на открытие небольшого дела или поставлялись товары (если это была лавка). Требование к почтарю было одно — содержать небольшую конюшню, в которой наготове должны стоять три-четыре лошади. В случае появления кочевников почтарь должен был немедленно отправить гонца в долину или к следующей станции, если до долины было далеко.

Постепенно почта взяла на себя еще одну функцию. В том случае, если наш гонец путешествовал в нужном направлении, почтовые станции обеспечивали сменных коней. Гонца всегда могли накормить и предоставить ему ночлег. А поскольку путешествовали с поручениями не только гномы, но и люди (и не всегда почтари знали их в лицо), пришлось ввести опознавательный знак — чеканный жетон, по предъявлении которого почтарь должен был предоставить гонцу любую возможную помощь.

Со временем у почты появилась еще одна функция. Увидев, что у определенного человека иногда останавливаются приезжие, местные жители стали просить привезти им что-то чего не могли купить у себя в поселке. Так появилась доставка товаров почтой.

Но если в южном направлении гонцы ездили не часто, то по империи и Абудагу движение караванов гномов было оживленным. В некоторых крупных городах Абудага и империи гномы открыли свои торговые представительства. Необходимость обмениваться информацией росла. Постепенно мы пришли к необходимости устройства почтовых станций и на всех основных маршрутах движения. На оживленных дорогах почтовые станции обычно совмещались с небольшими постоялыми дворами или кабачками. О том, что эти заведения кроме всего выполняют функции еще и почты, знали не все. Специально это не скрывали. Просто не спешили афишировать

Изначально устройство почтовых станций было затратным, но постепенно затраты окупались. Окупались еще и потому, что путешествующие купцы особенно охотно останавливались на этих постоялых дворах. Путешествуя, они вдруг с удивлением узнавали, что именно здесь можно узнать последние новости, а новости для купца — это первое дело.

Чуть позже случилось событие, подвигнувшее меня к тому, чтобы еще больше увеличить сеть почтовых станций, но об этом отдельный разговор.

— Скажи, Сонъер, у тебя жетон с собой? — поинтересовался я у охотника, когда мы шли по улице, направляясь к нашей почте. Село Ветра находилось в стороне от крупных дорог, и почтовая станция была здесь небольшой. Находилась она в кабачке, расположенном в центре села.

— Жетон с собой, — удивился Сонъер, — но зачем он?

— Не хочу доставать свой жетон.

Мой жетон несколько отличался от стандартного. А все Нимли! Просил же его, сделать мне такой жетон, как у всех, так нет, заладил "Мастеру по обороне положен особенный жетон". Ох уж эти упрямые гномы. Теперь предъявить свой жетон для меня все равно, что предъявить документы. Почтари, конечно, работают на нас, а только иногда лучше не афишировать передвижения и среди своих.

— Гхм, — ответил охотник. — Жетон у меня с собой, но почтарь, наверняка, Вас и так в лицо знает, мастер.

— Думаешь, знает?

— Ну, если старый рыбак узнал, то почтарю и подавно положено. Мы слишком близко от волока.

— Наверное, ты прав. И все же жетон предъявим твой. И сейчас и далее.

— Как скажете, мастер.

Мы подошли к небольшому но крепкому зданию и заглянули внутрь.

Посетителей было немного. Услужливый хозяин с перекинутым через руку полотенцем обратился к вошедшим вежливо и почтительно.

— Что желаете?

Сонъер бросил на меня взгляд и поспешил к стойке.

— Обед на двоих, — охотник положил на стойку серебряную монету и рядом с ней жетон курьера.

Хозяин бросил на него быстрый взгляд и подвинул монету от себя.

— За все заплачено. Не желаете ли пройти в отдельную комнату?

— Это было бы неплохо.

— Прошу сюда.

Мы прошли в кабинет, находящийся в дальней части здания, хозяин появился через десять секунд.

— Обед сейчас принесут. Рад принимать Вас у себя, милсдарь, — почтарь поклонился в мою сторону. — Могли бы жетон и не предъявлять. Неужто я виконта не знаю!

Я улыбнулся — Сонъер оказался прав.

— Присаживайтесь, любезный хозяин.

— Сей момент.

В дверь постучали, и кабатчик принял поднос с едой. Поставив его на стол, он сел напротив и приготовился слушать.

— Как дела, любезный? Заведение процветает?

— Мы не на центральной дороге, посетителей немного, но дела понемногу идут, не жалуюсь.

— Это хорошо. Что нового слышно? Курьеры давно останавливались?

— Так новости милсдарь, думаю, лучше меня знает. Последний курьер был три недели назад. Много всего рассказывал. Милсдарь, а правда, что в столице на товары гномов введен дополнительный налог?

— Правда, — я вздохнул. Организация торгового представительства в столице империи стоила нам больших трудов. Наконец нам удалось организовать это дело через одного из купцов. Какое-то время все шло неплохо, но полгода назад купца начали теснить: попытались выжить с рынка, городские власти пытались отобрать помещение. Наконец, увеличили в два раза налог. Не то чтобы трудностей не было раньше, они были постоянно. Но в последнее время их количество увеличилось.

Все эти проделки никак не тянули на действия императора. Но они были первым звонком, сигнализирующим о том, что кто-то работает против нас. Кто-то имеющий влияние, но вынужденный действовать с оглядкой. То там, то здесь ощущалось явное противодействие: то наш караван пытались задержать на границе, то препятствовали въеду в город под тем или иным предлогом. Все это выглядело недоразумениями. Точнее — каждый такой случай по отдельности. А вот все они вместе наводили на тревожные мысли. Наконец дошло до открытого нападения.

— У нас в глубинке пока все спокойно, — сказал почтарь.

— Это радует. Гвардейцы в ближайшее время в селе не появлялись?

— Нет, у нас нет. А вот около моста выше по течению стоит сотня королевских гвардейцев.

— Откуда такие сведения? — удивился я.

— Посетители рассказывали. Кум двоюродной свояченицы проезжал через мост. Заходил сегодня с утра, кружечку пива выпить, вот и поведал.

Как я и предполагал, мост был перекрыт. Значит, взялись за нас достаточно серьезно.

— Хорошо. Спасибо за обед.

— Чем еще я могу помочь Вам, милсдарь? Подменные кони? Припасы в дорогу? Или останетесь? Могу приготовить комнату для ночлега.

— Остаться не можем, — я покачал головой. — Кони — это хорошо, но в нашей ситуации лучше не привлекать к себе внимания. Организуй лучше телегу с лошадью и пару комплектов одежды, что подошла бы небогатым мастеровым. Сможешь?

Кабатчик смутился, но ненадолго. Видимо, такой просьбы он не ожидал. Но ответил он почти сразу.

— Зачем искать. Телега у меня есть, лошадь тоже. Что касается одежды, — почтарь окинул нас взглядом, — через полчаса будет нужного размера. Надо что-то еще?

— Это все. Мы уедем сразу, как только все будет готово.

— Позволите заметить, милсдарь?

— Слушаю.

— Ваши доспехи и оружие... Мастеровые не ездят с мечом на поясе.

— Я это понимаю.

Максимум, что может быть у мастерового это дубина или кистень. Ну и, конечно, нож на поясе, но здесь это за оружие не считается.

— Тогда мне больше нечего сказать.

— Есть у тебя сундук побольше?

— Как ни быть.

— Сложим доспехи и оружие на дно, а сверху положим инструменты. Вряд ли кто станет рыться в сундуке.

Гвардейцы — это все-таки не сыщики. Не станут они останавливать каждую крестьянскую подводу. А если станут? Тогда наш нехитрый маскарад все равно не поможет.

Через полчаса мы с Сонъером выехали из ворот подворья, примыкающего к кабачку. Панцири нам пришлось снять — под одеждой они были слишком заметны. Я проводил тоскливым взглядом сделанный гномами и идеально подогнанный доспех и их же работы полуторный меч, когда Сонъер укладывал их в сундук. Туда же он положил и свое оружие. Чтобы не оставаться совсем без защиты, мы одели под куртки короткие кольчуги. Защита неравноценная, мой панцирь выдерживает выстрел в упор из лучшего лука, от кольчуги при использовании бронебойных стрел такого сложно ожидать. Но от удара меча среднего качества она защитит.

При чем здесь качество? Соревнование качества брони и оружия — извечный путь. Лучшим мечам, сделанным гномами, могут противостоять только очень немногие доспехи. Естественно, все хотели бы иметь как можно более хорошую броню и лучшее оружие, но хорошие броня и оружие дороги. Вот и приходится довольствоваться разумным компромиссом. Мои панцирь и меч стоят дороже того золота, что у меня в кошеле на поясе. Не знаю, стал бы я покупать такие дорогие вещи или нет, но покупать их не пришлось. Это подарок гномов. Броня и меч Сонъера тоже хороши. В свободную продажу такого качества изделия гномы не пускают.

Дорога извивалась вдоль берега реки. Лошадка бежала шустро. До темноты оставалось не более пары часов, можно было остаться на ночлег и в Верта на нашей почтовой станции. Лучше, чем там, нам не устроиться. Но не дождавшись нас у моста, гвардейцы наверняка начнут прочесывать берег. Не хотел я оставаться там, где затонули наши сани.

— И все-таки, почему мы поехали в эту сторону? — спросил Сонъер. — До Абудага не так далеко, и Найя с Лесли туда подались. Там имперские гвардейцы нам не страшны. А через ничейные земли подались бы к гномам. Коротышки пусть и задаваки, но друзья верные.

Я покачал головой. Дорога была неблизкой, и поговорить я был не против.

— На то, чтобы ехать именно в этом направлении есть несколько причин: Во-первых, от нас как раз и ожидают, что мы поедем в сторону Абудага или восточной границы. Именно в том направлении нас будут искать наиболее упорно. Едем дальше. Допустим, доберемся мы до долины, а что дальше? Ждать? Чего? Ситуация сама собой не улучшится.

— Да, оставить волок было бы жаль, — сказал Сонъер.

— Жаль. Да бог с ним, с волоком. Без него не пропадем. Закрыть его все равно не решатся, слишком многим он нужен. За волок я спокоен. Перекрыть пути следования абудагских купцов на юг? Оставить без работы несколько тысяч горячих парней из Абудага? Надо быть очень неосмотрительным человеком, чтобы на такое пойти. Кроме того, волок приносит доход. Если бы дело было только в волоке, возможно я и согласился бы переждать. Да, затраченных трудов жаль, но платить за это жизнями людей — это слишком. Все обстоит сложнее, здесь чувствуется размах. Нападение на нас лишь фрагмент большой игры. Гномов теснят по всем направлениям, пока неявно, но эта тенденция нарастает. Герцог исчез — вот что самое странное. После его исчезновения все это и началось.

— Думаете, все это связано, мастер?

Я пожал плечами.

— Возможно, кто-то воспользовался случаем. Приложил ли этот кто-то руку к исчезновению герцога? Не знаю, но попытаюсь узнать. Пока это единственная ниточка, ведущая к организатору.

— А гвардейцы?

— А что гвардейцы? У них приказ. Можно было бы расспросить командира полка об источнике, из которого он исходит. Только кто ж нас к нему пустит? Вот Фагуа мог бы поинтересоваться. Виконт и герцог имеют немного разные возможности действовать на официальном уровне.

— А я, признаться, недолюбливал герцога, — сказал охотник. — Он постоянно отвлекал Вас, мастер, от работ в поместье.

— Ну, герцог — не девица. Любить его тебе совершенно необязательно. А вот уважать — стоит. При всех недостатка, Фагуа сделал много хорошего и для края и для нас.

— Наверное, так, раз Вы говорите, мастер. В Занту, так в Занту. А где мы на постой остановимся? — перешел Сонъер к вопросам более близким.

— Впереди будет деревушка, она почти напротив нашего волока на этом берегу. Вот там и заночуем.

— Так близко от Вашей земли?! Не будут ли нас там искать?

— Там — в последнюю очередь. Когда гвардейцы от нас отстали, мы были значительно выше по реке и продолжали двигаться к востоку. Сейчас нас ищут в полную силу севернее и восточнее этого места. Здесь тоже могут искать, но, скорее, мимоходом.

— Я вот что не понимаю, мастер, кто мог задействовать такие значительные силы против нас? То есть, против Вас, — поправился охотник.

— Против нас.

— Ну, я о себе не такого значительного мнения. Да, Вы научили меня многому, кое-чему я научился у Кулана. С тремя-четырьмя гвардейцами я, пожалуй, справился бы. Если у меня был бы лук, мог бы потягаться с десятком, но весь полк...! Нет, я себя не переоцениваю.

— Да я, собственно, тоже себя не переоцениваю. А под словом "нас" я подразумевал не только себя и тебя. Кроме нас двоих есть еще Найя и Лесли; Манга, пусть он сейчас и не с нами; гномы; Кулан с его отрядом охраны правопорядка. Вот, учитывая всех, я и говорю "нас".

— Ха! Так что нам какой-то полк?! — воскликнул Сонъер.

Я улыбнулся.

— Вот видишь. Полк — это не так и много. Дело в том, что мы не можем включиться в простое противостояние. Это самый глупый путь, и он обречен на провал. Нельзя стоять на пути паровоза, надо сделать шаг в сторону.

— А что такое этот самый "парофоз"? Полк гвардейцев?

Я рассмеялся.

— Ну, если рассматривать данный случай, можно сказать и так. Не удивляйся большому количеству задействованных в наших поисках гвардейцев. Их не нанимали именно для этого. Гвардейцы получают свое жалование независимо от того, ловят они нас на дорогах или сидят в казармах и на зимних квартирах. Тому, кто привел в действие этот механизм, не пришлось идти на финансовые затраты. По крайней мере, не в прямой форме. Иначе на нас напали бы обыкновенные наемники. Такие механизмы, как задействованный в поисках полк гвардейцев приводятся в действие несколько по-другому. Кстати, мы уже подъезжаем, все разговоры отложим на потом. Помни, мы плотники, направляющиеся на заработки.

— Почему плотники? — поинтересовался Сонъер.

— Ну, не гончары же.

— Логично, — согласился охотник.

Нахватался от меня словечек. Впрочем, не он один.

Постоялого двора в селе не было, и мы попросились на постой в один из домов, договорившись заплатить за набитые соломой матрасы и несколько вареных овощей на ужин три медяка. Два медяка дополнительно пошли за место в конюшне и охапку сена для нашей лошади. Расспросы отложили на утро по причине позднего часа. Покончив со скромной трапезой, мы отправились отдыхать и спокойно проспали до утра.

— Вот здесь, смотрите, сударь. Здесь следует поправить, здесь — заменить бревна.

Сонъер ходил с задумчивым видом за хозяином дома, в котором мы остановились. Такую картину я застал, выйдя утром на крыльцо. Я чуть не рассмеялся, но вовремя прикусил язык, слишком уж интересно было, что будет дальше.

Охотник нахмурил брови, с глубокомысленным видом обошел вокруг двора, в котором требовалось заменить бревна, и постучал по нижним венцам сруба.

— Ну как, беретесь? — поинтересовался крестьянин.

— Не время сейчас, — наконец отозвался мой спутник.

— Как не время?! Вы же на заработки едете! У меня и бревна подходящие есть. Сам бы сделал, да силы уже не те.

Я решил подойти и помочь Сонъеру отговориться от предложения крестьянина, но неожиданная мысль заставила меня изменить направление разговора.

— Работенка подвернулась? — я довольно потер руки и подошел к двору, требующему ремонта. Я обошел его вокруг и застыл с внимательным выражением лица, рассматривая дом для лошадей, как художник рассматривает незавершенную картину, размышляя, чего еще ей не хватает.

Сонъер от удивления приоткрыл рот. Он просто не знал, как реагировать на такое мое поведение.

— Сколько платите? — спросил я у потенциального работодателя.

— Два серебрака, — удивленно ответил тот.

— Два?!

— Если мало, могу полсеребрака накинуть, — отозвался крестьянин. — Да здесь работы— то на день.

— Слышишь? Целых два с половиной серебрака за день работы, — обратился я к своему напарнику по плотницким работам. — Надо соглашаться. Такую цену не каждый предложит.

Сонъер переводил удивленный непонимающий взгляд с меня на крестьянина и обратно.

— Так это..., а то дело, по которому мы ехали? — спросил он неуверенно.

— Подождет. Поедем завтра.

— Если так, то да. Вам, мастер, виднее.

— Так беретесь? — спросил крестьянин.

— Беремся-беремся, — заверил я его.

— Тогда не буду вам мешать. Бревна — вон они, а лезть под руку я не стану. Да и дел по хозяйству хватает.

Крестьянин направился к дому, оглядываясь на странных мастеров. Сонъер молчал, но не высказанный им вопрос был явно написан на его лице.

— Сонъер, скажи мне, как плотник плотнику, ты с инструментом знаком?

Охотник пожал плечами:

— Я из деревни. В основном охотой промышлял, но случалось и пилу с топором в руках держать. Правда, давно это было.

— Тогда все в порядке.

— Я не сомневаюсь, мастер. С Вами мы сделаем любую работу. Только зачем нам это надо?

Уверенность Сонъера приятно согревала. Искусство плотника требует твердой руки, верного глаза и длительной тренировки. И топор, и пилу держать в руках мне доводилось (здесь без этого никак, не всегда же я был виконтом), но профессионалом в плотницкой работе я себя назвать не решился бы. Впрочем, работа предстояла не слишком сложная.

— Ты спрашиваешь, зачем нам это надо? Я мог бы ответить, но предпочту, чтобы ты увидел все сам. Если я не ошибся, все так и будет. Если ошибся, что ж, потеряем лишний день.

Изначально я не планировал здесь останавливаться, но причина подвернулась сама, и я решил ею воспользоваться. Просто остановиться на постой? Нет, в данном случае — это не то. Требовалась именно уважительная причина.

Сонъер пожал плечами.

— Как скажете, мастер. Если надо будет, починим все дома и сараи в этом селе.

— Думаю, что до этого не дойдет. Хватит и одного двора. Тащи инструменты.

Работы начались с необходимости вытащить из сруба старые трухлявые бревна. Задача простая, но усложнялась она тем, что бревна эти были внизу, и на них лежало еще полтора десятка венцов. Для того чтобы их заменить, требовалось приподнять все строение. Чем-то это напоминает строительство американских небоскребов, когда весь дом поднимают на гигантских домкратах и пристраивают к нему еще один этаж снизу. Разумеется, домкратов у нас не было, но и жилище для коней — тоже не небоскреб. Обойдемся простым рычагом. В свое время Архимед собирался с его помощью перевернуть Землю, у нас же задача куда более скромная.

Мы притащили бревно, подпихнули один его край под угол сруба, положив рядом с ним ту самую точку опоры (в виде чурбака), которую так и не смог найти открыватель закона плавания тел. И хорошо, что не смог. Неперевернутой Земля мне как-то больше нравится.

— Нажми на рычаг, а я попробую что-нибудь подложить под угол.

Сонъер подпрыгнул и уцепился за конец бревна. Рычаг давал выигрыш в силе раз в десять, но этого оказалось мало.

— Может, я крестьянина позову? — предложил охотник.

— Не будем тревожить нанимателя. Давай лучше прикатим поближе бревна.

Мы подтащили бревно и положили его под нашим рычагом.

— И что теперь? — поинтересовался охотник.

— Теперь сделаем зарубку на бревне-рычаге, чтобы веревка не скользила.

Сонъер сделал засечку, мы привязали один конец веревки к лежащему на земле бревну и перекинули его через длинный край рычага.

— Что теперь?

— Тяни за веревку.

— Я, конечно, потяну, но моего веса все равно не хватит, чтобы прижать рычаг к земле.

— А ты попробуй.

Такой простейший блок дает двойной выигрыш в силе. Охотник налег на веревку, и рычаг пошел вниз, приподнимая строение.

— Ничего не понимаю. Я не стал тяжелее! — с недоумением воскликнул охотник. — Дело в веревке?

— В том числе. Я тебе потом объясню.

Зафиксировав угол сруба, мы перешли к другому углу. Работа спорилась, к обеду мы вытащили два бревна и положили на их место новые, вырубив в них чашки под углы.

— И все-таки я не понимаю, — ворчал Сонъер.

— Неужели я просчитался? Уже пора бы.

Прошло еще полчаса, и поселок наполнился шумом. Три десятка кавалеристов влетели на улицу села на полном ходу. Они рассыпались по дворам, заглядывая в каждый дом и расспрашивая о проезжих. Несколько человек заглянуло и в наш двор. На двух плотников, занимающихся ремонтом, они не обратили никакого внимания.

— Чужих здесь нет? — спросил один из гвардейцев крестьянина.

— Нет, милсдарь, — отозвался тот. — Вот плотники двор починяют, а больше мы никого не видели.

Гвардейцы исчезли, через полчаса ржание коней и усилившийся топот копыт возвестили о том, что они покинули село.

— Как Вы узнали, мастер?! — спросил удивленный Сонъер.

— А я и не знал, просто решил перестраховаться. Появление гвардейцев логично. Я, правда, ждал его несколько ранее, но видимо они задержались в пути. Разумеется, основные силы брошены к востоку, но и это направление не могли оставить без внимания.

— Но мы же и так замаскировались.

— Это верно, но если бы нас застигли в дороге, внимания уделили бы значительно больше.

Спокойно закончив работу, мы переночевали и на следующий день отправились дальше, не забыв получить положенную плату. Гвардейцев Лефлера мы повстречали ближе к вечеру.

— Кто такие? — крикнул один из них.

— Оставь их в покое, мы уже видели этих плотников, — одернул его другой гвардеец.

Он видел нас за работой, у него в голове отложилось, что мы плотники, этот факт зафиксирован, как данность. Увидев нас в следующий раз, гвардеец не усомнился, в том, кого он видит перед собой. Поменять уже сделанные выводы сложнее, чем сделать их первоначально.

Через пару дней мы выехали на хорошо накатанную дорогу, движение сразу стало оживленным. Разъезжаясь со встречным обозом, мы приняли вправо, лошадь, что везла нас уже три дня, оступилась и захромала. Сонъер соскочил и осмотрел животное.

— Растяжение, — огласил он вердикт. — Лошади нужен отдых.

— Хорошо, поменяем ее на первой почтовой станции. Для того мы их в свое время и организовывали, — до станции было уже недалеко. Мы пошли пешком. Сонъер вел нашу лошадку в поводу.

Станция располагалась на постоялом дворе, прежде чем предъявлять жетон гонца, стоило немного осмотреться. Сонъер заказал обед, и мы устроились в тени, наблюдая за хозяином заведения и посетителями.

— Смотрите, мастер, что за подозрительный тип, — кивнул охотник в сторону человека, время от времени бросавшего на хозяина постоялого двора нерешительные взгляды. По виду человек был похож на средней руки купца. Интересно чем хозяин заведения привлек такое внимание.

Игра чувств открыто отражалась на лице посетителя. Оно выражало то решительность, то сомнения, то досаду — купец никак не мог определиться со своими намерениями.

Наконец, приняв решение, он направился к стойке. Сонъер бросил на меня вопросительный взгляд, но я сделал ему знак, означающий — "ждем". Ситуация пока не представляла опасений.

Купец зашептал что-то вполголоса, хозяин постоялого двора отрицательно помотал головой.

— Хотя бы старую, — купец чуть прибавил голос, и мы смогли его услышать.

— Говорю Вам, нет, — отозвался хозяин постоялого двора.

— Плачу золотой, — не унимался купец.

Интересно, чего это он так расщедрился.

— Уважаемый, я еще раз повторяю, нет ни старой, ни новой. Никакой нет!

— Я слышал, что ее можно купить именно у вас. Я никому не скажу, — купец оглянулся.

— Вас ввели в заблуждение, уважаемый. Ничего у меня нет.

— Плачу полтора золотых за "Весть".

Хозяин постоялого двора развел руками, показывая, что ничем не может помочь даже в таком случае, разочарованный купец отошел к своему столу.

Я довольно улыбнулся, услышав, что было предметом их торга, но по последние слова хозяина постоялого двора заставили меня нахмуриться.

Вот и настала пора рассказать, что же заставило меня в свое время увеличить количество почтовых станций. Причиной была та самая "Весть". Она пользовалась необычайной популярностью, как среди купечества, так и среди знати. Интересовались ею и простые люди. Не все, по причине свой необразованности, поскольку... Вы уже догадались? "Весть" была газетой.

Мысль издавать газету пришла ко мне неожиданно. Как-то вечером я сидел на террасе своего дома и по обыкновению смотрел на реку. Событий происходило много, но все они случались здесь и сейчас. Что происходит в стране? Как дела в Абудаге? Если я кое о чем узнавал от проезжих купцов, и от гонцов, приносящих вести, то что говорить о других людях. Как вообще люди могут жить в условиях такого информационного голода?

"Не пора ли мне сделать что-нибудь для прогресса?"

А поскольку ничто так не двигает прогресс, как своевременная информация, с нее я и решил начать. Первая мысль была о книгопечатании. Это был бы значительный прогресс, но мне хотелось сделать нечто другое. Пусть информации будет меньше, но получат ее многие. Итак — газета.

Первый шрифт гномы вырезали из дерева. Мы с Растой даже испытали его, отпечатав два десятка листов. Процесс этот выглядел примерно так: На деревянный вал, обтянутый войлоком, наносилась краска. Затем валик прокатывался по набранному шрифту, лист бумаги клался на покрашенный шрифт, сверху накрадывалась ровная деревянная доска, по которой прокатывали пару раз тяжелый вал. Размер листа был невелик — где-то сантиметров тридцать на сорок.

На изготовление одной печатной страницы уходила примерно минута. Невиданная скорость! В моем родном мире — невиданно медленная. В этом мире — невиданно высокая. Раста скакал с первым отпечатанным листом, как с медовым пряником.

— Так быстро не напишет ни один писарь! — гном рассматривал текст, подмечая мельчайшие неровности. — И так ровно не напишет!

Увы, после того, как мы сделали два десятка копий, качество печати стало падать. Мелкий деревянный шрифт не выдерживал нагрузки, буквы начинали выкрашиваться.

— Я сделаю новые буквы! Все-таки мы напишем наше послание для всех! — торжественно провозгласил Раста.

Я покачал головой.

— Сломаются. Впрочем, делай. Отформуем и отольем из бронзы.

Бронзовый шрифт был несколько дороговат, но свинца под рукой не было, а ждать, пока его доставят, не хотелось. Из бронзы шрифт получился замечательный и верно служил нам до последнего времени. Служил бы и далее, если бы не завертелись все эти события, которые отвлекли нас от нашего издания.

Первую газету мы отпечатали тиражом в сто экземпляров, решив посмотреть, как ее воспримут окружающие. О чем писали? О, это были самые разнообразные новости. Выглядело это примерно так:

"Светские новости.

Гвардейский лейтенант Берил ранил на дуэли баронета Сэти. История наделала много шума. Говорят, размолвка произошла из-за дамы.

Баронесса Фентикль овдовела во второй раз и находится в поиске нового спутника жизни".

"В Занту закончен ремонт моста. Герцог Фагуа одобрил проведенные работы. Руководитель работ награжден именным подарком Его Светлости".

"Новости с полей.

Урожай зерна в Абудаге выше обычного. По оценкам специалистов следует ждать падения цен на зерно".

"Объявления.

Абудагский купец Рилок набирает наемников для сопровождения каравана на юг".

И так далее. Не буду приводить полный текст. Первая газета излагала новости кратко. Далее мы стали добавлять заметки большего объема.

Мы разослали первый тираж по всем нашим торговым представительствам. Поначалу дело шло неспешно — люди не понимали, зачем нужна газета. Никто не хотел платить за нее один серебрак — именно такую цену я тогда назначил. Но постепенно люди распробовали, что это такое "Весть". Модницы желали узнать, что носят в столице. Народ попроще с удовольствием читал объявления о праздниках и вакансиях на работы. Купцы искали сведения о ценах. Знать? Знать читала газету, потому что это было интересно. Через два месяца мы печатали уже пятьсот экземпляров издания, и они расходились влет по пять серебраков за экземпляр. Газета печаталась раз в месяц, а вот с доставкой были проблемы. Тогда-то я и решил увеличить количество почтовых станций. Газета, задумываемая в свое время, как благотворительный проект, неожиданно стала приносить доход. Сколько раз замечал, если делаешь дело от души и не ставишь целью непременное извлечение дохода, дело идет и окупается и приносит, пусть небольшие, но деньги. Если работаешь с полной отдачей. Если же изначально ставишь целью лишь получение прибыли, шутница-судьба так и норовит поставить палки в колеса. В случае с газетой я был рад, что ее печать и доставка окупаются. Получаемую с нее прибыль я пускал на ее же развитие. Например, решил нанять на постоянной основе платных корреспондентов. Теперь не знаю, когда удастся реализовать эти планы и удастся ли вообще.

Так что разговор купца и почтаря заставил меня и порадоваться (люди ждут газету) и задуматься. Проскользнуло в нем что-то тревожное. То что газеты нет сейчас — объяснимо, но почтарь попытался откреститься от нее вообще. А вот это уже тревожно.

Подождав, когда хозяин останется один, я отправил Сонъера, предъявить ему почтовый жетон.

Хозяин побледнел, нервно дернулся и оглянулся назад, хотя за ним была стена.

Что это с ним? Быть может, он человек слишком впечатлительный, но чем-то его тревога вызвана.

— Следуйте за мной, — все-таки предложил почтарь.

Мы прошли в служебное помещение, и почтарь перешел сразу к делу.

— Что угодно, судари?

Сонъер взглянул на меня. Поскольку я молчал, он продолжил разговор.

— Наша лошадь захромала, требуется подменная.

— Лошадь? Конечно-конечно. Все будет в лучшем виде. Что-то еще?

— Припасы в дорогу.

— Сейчас соберут. Вы уже уезжаете? — в последнем вопросе прозвучало слишком много надежды для гостеприимного хозяина.

— Как Ваши дела, уважаемый? — решил поинтересоваться я.

— Дела? — почтарь опять оглянулся, будто дела могли стоять у него за спиной. — Какие у нас дела. Я маленький человек. Дела — это у вас, судари.

— Да и мы люди не большие. Едем вот по казенной надобности. А все ли спокойно в ваших краях?

— Пока спокойно, слава создателю. Но слухи тревожные так и ползут.

— Вас тревожат слухи?

— Я маленький человек, — почтарь развел руками.

Вот уж точно — человек он маленький. И дело здесь вовсе не в должности. Такому хоть пост градоначальника предложи, он все равно останется маленьким человеком. В ином крестьянине или мастеровом чувствуется столько достоинства, что назвать его маленьким человеком никак не повернется язык. Нет, не должность определяет размер человеческой личности. Не костюм и не регалии. Иначе пришлось бы признать, что одежда — это и есть человек, а не то, что под ней находится. Наша сущность в нашем духе, а вовсе не в том, какая нам досталась оболочка. Должен признать, кандидатура на должность почтаря подобрана небрежно и торопливо. Слишком маленьким он оказался человеком.

— До свидания, уважаемый.

Почтарь вздохнул с облегчением. Он был рад нашему отъезду.

Через пятнадцать минут мы уже выезжали из ворот постоялого двора.

— Сонъер, не забудь напомнить мне, что почтаря здесь надо будет поменять.

— А этого куда? — поинтересовался охотник. — Время непростое, а он знает слишком много.

— Отправь послание купцу Лотусу в наше торговое представительство в Абудаге. Пусть подыщет дом, продаваемый наследниками. Пусть выкупит его, а затем составит письмо, из которого следует, что дальние родственники почтаря оставили ему наследство.

— А поедет?

— Поедет. Постоялый двор он содержит на заемные деньги, а здесь ему предложат собственность. Пусть небольшую, но личную.

— Сделаю, мастер. В Занту есть наши почтовые курьеры, оттуда и отправлю письмо. Только стоит ли тратить деньги на то, чтобы спровадить этого мелкого человечишку?

— Стоит. Велик он или мал, не нам его судить.

— Все сделаю, мастер, — согласился Сонъер.

Через несколько дней на горизонте появился Занту. Город, где располагалась резиденция герцога Фагуа, и где я надеялся отыскать следы, указывающие на причину его исчезновения.

4.

Занту — в этом городе мне приходилось бывать не раз. Приезжал я сюда и посуху и водным путем. Последнее время — чаще по реке. Построенные нами струги имели отличный ход, путь от поместья до главного города герцогства они проделывали за три дня. Посуху ехать получалось чуть дольше.

— Где остановимся, мастер Вик? — поинтересовался Сонъер.

В Занту у нас было торговое представительство, крупное почтовое отделение и множество знакомых, с которыми мы вели разного рода дела. Через торговое представительство реализовывались изделия гномов и те товары, что приходили с юга. Последним герцог Фагуа был недоволен, пока находился в городе. Собственно, он был недоволен и первым — поставки штампованных изделий гномов создавали серьезную конкуренцию товарам, производимым местными ремесленниками. Убедить герцога дать разрешение на открытие торгового представительства удалось не сразу. Пришлось пойти на льготные поставки (почти даром) доспехов и вооружения для герцогской гвардии, лишь тогда Фагу счел, что с продажей кованых изделий гномов можно мириться.

Мастеровые тоже были недовольны. Чтобы не поднимать градус раздражения выше обычного недовольного ворчания, мы оставили им определенную нишу — некоторые виды металлоизделий не поставлялись гномами в Занту. Кроме того оставались индивидуальные заказы, а это совсем не мало. Разумеется, их можно было разместить и в торговом представительстве, но ждать приходилось долго — пока заявка дойдет до долины, пока изготовленный товар доставят сюда, пройдет не один месяц. С индивидуальными заказами к гномам обращались немногие. В основном те, кто хотел иметь что-то особенное. Случалось и отказывать в выполнении заказа. Например, когда просили изготовить камнемет. Слухи о метательных машинах гномов очень быстро распространились по империи. Если сторонним заказчикам не надо было объяснять причины, по которым камнемет не может быть им продан, то с герцогом обстояло сложнее. Я отговаривался, как мог. В конечном итоге мне удалось убедить Его Светлость, что это будет не патриотично — разумнее заказать изготовление метательных машин местным мастерам. Да и бесконечно давить на гномов не получится.

— Ваша Светлость, Вы же знаете этих упрямцев, они лучше запрутся у себя в горах, чем согласятся продать метательные машины. Конечно, можно изгнать их из империи, но нам это ничего не даст, только лишит поставок отличной брони и отменных мечей, — примерно так выглядели аргументы.

Герцог хмурился, но вынужден был признать их весомость. В качестве компенсации пришлось отдать Фагуа чертежи метательных машин, изготовляемых гномами. Потеря была невелика — метательные машины и так были известны в империи, а разница в конструкции — не такая значительная вещь, чтобы из-за нее ломать копья.

Чертежи были перерисованы гномами с готовой метательной машины, и получение их было не таким трудным делом, как я представил герцогу. Конечно, Нимли поворчал немного, утверждая, что люди не могут сами нарисовать приличный чертеж, но на этом все и закончилось. Поскольку изначально конструкция была предложена мной, а позже лишь улучшена гномами, они считали, что я вправе распоряжаться чертежами, как мне вздумается. Более того, нежелание гномов, поставлять камнеметы в империю, было, мною преувеличено. Разумеется, они не горели таким желанием, но я мог бы их переубедить, если бы считал это разумным. Но разумным это я как раз и не считал.

Что касается местных мастеровых, то их несколько мирили с гномами и поставки слитков железа отменного качества и по сходной цене.

С товарами, доставляемыми с юга, дела обстояли несколько по-другому. Горожане рады были новому поставщику. Герцог, напротив, не спешил соглашаться с их продажей через наше представительство в Занту. Причина, думаю, всем понятна — его корабли так же ходили на юг и так же доставляли товары из вольных городов в империю. Лишний конкурент Фагуа был не нужен. Но и здесь мы нашли компромисс. Компромисс всегда можно найти, если учитывать интересы других. Представительство платило герцогу повышенный налог — до трети дохода, получаемого с привозимого с юга товара. Даже при таких условиях его работа была нам выгодна.

В общем, представительство работало. В отличие от него почта никому не мешала. Первоначально я хотел совместить и почту и представительство в одном, но решил этого не делать. Почта была здесь именно почтой, имела соответствующую вывеску и занималась своим непосредственным делом. В отличие от почтовых отделений на трактах, функцией которых было обеспечение продвижения курьеров, ее функции были более широкими.

Наша газета здесь продавалась вполне официально. Кроме того, здесь принимались письма, которые затем отправлялись с одним из караванов к месту назначения. Было здесь и отделение курьерской службы (негласное). Почта курьерская была замаскирована под почту общедоступную.

Вопрос "Где остановиться?" был совсем не праздным.

— Знаешь что, дружище, давай остановимся на независимой территории. Пора нам приводить свой внешний вид в соответствие с внутренним содержанием.

Сонъер многозначительно хмыкнул.

— Вы, конечно, многому меня научили, мастер, но порой Ваши высказывания ставят меня в тупик.

— Поясняю. Ты успел привыкнуть к роли плотника?

— Не совсем. Старая роль была мне ближе, — признался охотник.

— Так не пора ли к ней вернуться?

— Вот это дело! — согласился мой сопровождающий.

— Снимем комнату в недорогой гостинице и оставим там наши маскарадные костюмы.

В городе полно гвардейцев Фагуа, гвардейцы Лефлера не могли здесь действовать так же свободно, как и за его пределами. Мы сняли комнату, заплатив за неделю вперед, занесли в нее наш походный сундук. Удивился ли кто, увидев, что из гостиницы выходят виконт и мечник, которые раньше туда не входили? Если и удивился, то что с того? Пусть эта загадка останется для него неразгаданной.

Сонъер был доволен, снова ощутить себя воином.

— Ну вот, совсем другое дело, — я поправил дворянский знак на груди, на плечи привычно давил панцирь, а на боку висел меч — длинный и узкий. Здесь таких не делают, разве что у Сонъера такой же. Вот уже более трех лет, как охотники служат под моей командой. Я стал невольно замечать, что они копируют многие из моих привычек. Ладно бы только Лесли, для паренька это естественно, но и Сонъер с Мангой туда же. Впрочем, меч и в самом деле удобен. Он длиннее распространенного здесь короткого меча, но короче двуручника. И значительно легче, что дает немало преимуществ, позволяя использовать часть приемов, применяемых в фехтовании на саблях. В том числе наносить быстрые колющие удары. В результате тактика меняется, увеличивается число возможных вариаций боя, что дает бойцу дополнительные возможности. Облегченный полуторник хорош, но есть одно "но". Чтобы уверенно противостоять бойцу с двуручником, сталь его должна быть отличного качества. Такой, как с лучших рудников гномов.

— Куда идем? В замок герцога? — поинтересовался охотник.

— И туда тоже, но сначала узнаем новости. Зайдем на почту и в торговое представительство.

— Куда сначала? — осведомился охотник.

— Сначала? Что у нас ближе? Представительство? Вот туда и пойдем.

Торговое представительство громов находилось недалеко от базарной площади. Оно занимало отдельное здание с примыкающей к ней хозяйственной территорией, занятой складами. Центральный вход в здание украшала вывеска "Виконт "V" и компания". Ну да, формально представительство было моим. Ни для кого не было секретом участие в его создании гномов, но Фагуа просил открыто этого не писать. Слово "компания" звучит более нейтрально.

— Не будем дразнить гусей, любезный виконт. Одно дело, когда об этом просто знают и совеем другое, когда это написано на вывеске, — говорил герцог.

Раста долго ворчал, когда узнал об этом, но даже в таком виде это было большой победой. Наше представительство в столице империи было куда более скромным.

Раз уж зашла речь о представительстве, неплохо будет упомянуть о том, как оно устроено, так как именно его обустройство тянуло к зданию массу любопытных. Можно сказать, оно было своеобразной достопримечательностью, которую каждый считал своим долгом осмотреть. И все бы ничего, но порой это создавало проблемы. Из-за любопытных зевак те, кто пришел по делу, вынуждены были буквально проталкиваться к входу. Стайка ребятишек постоянно собиралась напротив, пытаясь заглянуть внутрь и рассмотреть чудное устройство, которое пускало посетителей само или не пускало, если на то не было воли грозного привратника, сидевшего за барьером. Это чудо было обыкновенным турникетом, гномы соорудили его за день. За стойкой сидел представительного вида консьерж, который нажимал на педаль, освобождая стопор, спрятанный под полом. Фокус прост, даже удивительно, что многими это воспринималось, как чудо. Тем не менее, вскоре после открытия представительства даже сам герцог пришел подивиться на это устройство.

Его Светлости, разумеется, были рады — не каждый день герцоги заходят в гости. Но ежедневный наплыв любопытствующих зевак не мог не тревожить.

Огромного роста верзила (не менее чем два метра двадцать сантиметров) отгонял от входа зевак. Точнее тех из них, которые не решались пройти внутрь, а толпились на мостовой.

Купец Апунт, руководивший представительством, жаловался, что этот детина привлекает к заведению еще больше внимания, но я на это только улыбался и категорически запрещал увольнять нашего великана. Реклама лишней не бывает. Когда Апунт достал меня жалобами на зевак, я предложил ему водить по представительству во внеурочное время экскурсии. Платные. Почему платные? Пусть это будет всего один медяк, но он позволит отсеять тех, кому все равно куда пойти и на что глазеть. Пойдут лишь те, кому действительно интересно. Купец воспринял мою подсказку как шутку. А зря. Впрочем, я настаивать не стал — надоест гонять любопытных, сам до этого дойдет.

Разумеется, интересовал людей не только турникет, а и то, что находится за ним. Внутреннее устройство было тоже необычным. За турникетом тянулся коридор с комнатами. На каждой комнате была табличка с надписью, рассказывающей о том, кто находится за дверью. Купцы были почти поголовно грамотными. Как иначе, если хочешь вести торговые дела и не собираешься прогореть, необходимо соответствовать. На тот случай, если посетитель был безграмотен или не знал, в какую комнату ему следует обратиться, сразу за турникетом его встречал распорядитель, который осведомлялся о цели визита и рассказывал, куда следует пройти.

Кроме турникета было еще одно чудо, которое привлекало людей, как волшебная шкатулка. Называлось оно — смеситель. Да-да — обыкновенный кухонный смеситель. Обыкновенный для моего родного мира. Для этого мира — невиданное чудо. Корпус его был медным, краны — цилиндрические, притертые вручную. Один для горячей воды, другой — для холодной. По медным же трубам вода подавалась из бочек, установленных в пристройке. Так же нагревалась вода в большом чане. Обыкновенно, дровами. Несмотря на то, что система была несложной, повозиться пришлось с ней немало. Прежде всего, с изготовлением труб и их соединением при помощи пайки. Но это того стоило.

Посетители приходили в дикий восторг, когда им перед обедом предлагали помыть руки. Льющаяся из крана вода, температуру которой ко всему можно было регулировать, заставляла их замирать от восторга. Все-таки людям необходимо чудо. Тем более, когда его можно потрогать руками.

Более того, эта система продавалась. Первым покупателем оказался герцог. По его заказу гномы изготовили и установили в его замке нечто подобное на зависть местной знати. Слухи об этом чуде доходили даже до столицы. Император заказывать такую диковинку не спешил. Думаю, из каких-то принципиальных соображений.

Как ни велика была цена, а вслед за герцогов появились еще заказчики. На сегодняшний день было продано три таких устройства, не считая того, установлено в замке Фагуа. Но если там посмотреть на чудо мог далеко не каждый, в нашем представительстве испытать его мог любой человек, пришедший сюда по делу. Зевак, понятное дело, гнали. На них никакой горячей воды не напасешься.

Все это вместе и делало наше торговое представительство таким популярным.

Мы почти достигли его, уже виден был вход, у которого стоял разряженный великан-охранник, когда подбежавший мальчишка отвлек нас самым неожиданным образом.

— Вам письмо, милсдарь.

Парнишка протянул сложенную вдвое бумагу.

— Ты уверен, что это мне?

Кто бы мне мог писать, да еще с вручением корреспонденции на улице?

— Сказано было — вручить виконту Вику.

Я развернул бумагу, написано в ней было буквально следующее:

"Виконт, имею сообщить Вам важные сведения, которые Вас без сомнения заинтересуют. Приходите незамедлительно, иначе встреча не состоится. Вынужден хранить конфиденциальность, поэтому, в случае появления с вами отряда сопровождающих встреча не состоится. Доброжелатель".

— Кто это написал? — поинтересовался я.

— Важный человек. Одет богато, сразу видно, что не простолюдин.

— И где он, этот самый человек?

— Здесь, неподалеку. Идите за мной, милсдарь. Я покажу дорогу, — отозвался парнишка.

— Что будем делать мастер? — спросил Сонъер.

Я пожал плечами. Понятия не имею, кто мог назначить нам свидание.

— Посмотрим.

Мальчишка свернул с главной улицы на ту, что была потише, пробежал по ней метров двести и остановился у поворота в совсем тихий переулок.

— Вот в том кабачке, — парнишка указал на неприметное заведение. Не зайди я сюда, никогда не подумал бы, что здесь такое есть. Впрочем, если человек, назначивший встречу, не хотел ее афишировать, лучше места не придумаешь.

— Подозрительно все это, — пробурчал охотник.

— Слишком сложно для ловушки. На нас могли просто напасть на улице или выстрелить из лука с чердака одного из домов, находящихся поблизости.

— А если все-таки засада?

— Не пойдем, не узнаем. Можешь подождать здесь.

— Еще чего не хватало. Я совсем не к тому.

Мальчишка припустил вдоль улицы, мы же направились к указанному входу.

Я толкнул скрипучую дверь и вошел в полутемное помещение. Ставни были лишь приоткрыты, пропуская в помещение совсем немного света. За стойкой никого, зал тоже пуст.

— Проходите сюда, — за дальним столиком сидел человек, едва различимый на фоне темной стены.

Стоит ли стоять на пороге, раз уж вошли. Я подошел, отодвинул стул и сел напротив незнакомца. Сонъер остановился в нескольких метрах, охватывая взглядом, как незнакомца, так и ту часть помещения, которая была не видна мне. Мы вместе побывали не в одной переделке, охотник прекрасно знал, как вести себя в непонятных ситуациях.

Человек был закутан в темный плащ, голову его украшала широкополая шляпа, почти полностью закрывающая лицо.

Незнакомец поднял голову, и я чуть не отшатнулся — все лицо его пересекал косой шрам, делавший улыбку незнакомца несколько зловещей. Похоже, он знал, какое производит впечатление. Уж не этому ли он радуется?

Человек положил на стол руку в дорогой кожаной перчатке. Я молчал. Незнакомец немного наклонил голову на сторону, всматриваясь.

— Так вот ты какой, виконт. Так я тебя себе и представлял.

Что за надменная снисходительность? Даже герцог не позволяет себе такого тона.

— Чем обязан?

— Кое-кто желает с тобой побеседовать. Предлагаю оставить меч здесь, а самому проследовать за мной.

Вот так предложение.

— Не слишком ли ты самонадеян?

— Не слишком.

Скрипнула входная дверь и в помещение вошли пять человек, вооруженных арбалетами. Надо же?! Арбалеты в империи большая редкость. Впрочем, в тесном помещении они будут для нападавших как нельзя кстати. Все-таки засада!

Я бросил на вошедших короткий взгляд и обернулся к незнакомцу.

— И черный вход, наверняка перекрыт?

— Как без того.

Человек со шрамом хлопнул в ладоши, дверь, ведущая в подсобные помещения, отворилась, и оттуда появились еще пять человек. Эти были вооружены короткими мечами. Все правильно — с двуручниками здесь не развернешься.

— Как банально для дворянина. Или я ошибся?

По лицу человека прошла судорога. Видимо происхождение — его больная тема.

— Что ты можешь знать, виконт? Счастливчик, схвативший удачу за хвост!

Я кивнул. Обычное дело. Есть люди, склонные винить всех на свете. Переубедить их в обратном совершенно невозможно.

— Что ты можешь знать о дворянстве?! — продолжал человек со шрамом. — На тебя оно свалилось с неба.

Похоже, эта тема болезненна для незнакомца. Незаконнорожденный? Потерявший титул? Нельзя же так зацикливаться на делах давно минувших дней.

— Не знал, что наш герцог считается меценатом.

— Герцог?! Да на его месте такие дела можно делать! Фагуа напыщенный болван!

Понятно, герцог ему тоже не хорош.

— И все-таки, с кем имею дело? Честь, не говорю, поскольку вижу мало чести в нашей беседе.

— Каждый выскочка спешит говорить о чести! Зови меня Допром.

— Странное имя.

— Какое есть, — ухмыльнулся человек со шрамом.

— Может, решим это недоразумение в поединке? Пусть ребята отдохнут, — я кивнул в сторону арбалетчиков.

— Не получится. Им заплачено. Мне, впрочем, тоже.

— А что, если я заплачу больше?

— Не считай меня за дурака, Виконт. Твой кошель и так будет нашим, а стоит тебе выйти отсюда, как ты позовешь гвардейцев герцога. Лучше сдавайся. За живого виконта нам платят больше, чем за мертвого.

Арбалетчики рассмеялись, похоже, им понравилась эта шутка.

— Кто платит?

— Не все ли тебе равно? Вскоре ты с ним познакомишься.

— Предпочитаю знать заранее. Чего ты боишься?

Лицо человека исказила кривая ухмылка.

— Тогда так: в обмен на имя предлагаю сказать тебе, в чем твоя главная ошибка, — предложил я.

— Пустой треп.

— Как знаешь. Что тебе стоит назвать имя человека, которого, по твоим словам, я и так вскоре увижу?

— Ну хорошо. Его имя — барон Липец.

— Кто он такой?

— Довольно! Что ты говорил, о какой-то ошибке?!

— Что ж, изволь. Твоя главная ошибка в том, что ты слишком самонадеян.

— Как я и думал, пустой треп!

Я сделал почти неразличимый знак Сонъеру, показав глазами сначала на стойку затем на мечников. Тот неспешно почесал нос, подавая знак, что все понял.

Пора заканчивать этот разговор. Допр забавляется, но скоро ему это надоест. Тогда начнет действовать он, а скорее — его арбалетчики. Пять арбалетных болтов — очень неприятная штука, даже учитывая мой панцирь.

— Представь себе не...

Не закончив фразы, я упал на спину вместе со стулом, потянув за собой и стол, вложил в бросок все силы и швырнул стол в сторону арбалетчиков, стоящих у меня за спиной.

Звон тетивы и стук болтов оповестили меня о том, что арбалеты сработали. Совершенно естественная реакция на приближающийся крупный предмет, когда палец лежит на спусковом крючке, а подумать не остается времени. Я пнул стул в сторону Допра, заставив его отскочить в сторону.

Короткий взгляд в сторону Сонъера. Тот понял все правильно — увидев, что я начал действовать, он прыгнул за стойку, уходя от болтов, а затем устремился навстречу мечникам. Если перед ним не отменные мастера, то пару минут он продержится, и не только продержится, но и не даст мечникам атаковать меня. Остаются арбалетчики. Интересно, что они предпримут? Бросятся врукопашную или станут взводить свои машинки? В любом случае несколько секунд у меня есть. А вот Допр ждать не будет.

Все эти рассуждения, разумеется, не проносились у меня в голове в той самой последовательности, они отложились как данность, как часть общей картины. Три секунды — внимание на Допра, затем — контроль общей обстановки. Начали.

Я лежу, а Допр стоит, и не просто стоит, а уже вытаскивает меч. Короткий — то-то его было не видно под плащом.

Взмах ногами влево, Допр делает выпад в том же направлении, но меня там уже нет. Оттолкнувшись ногами от стойки, я откатился в противоположную сторону. Если это не запланировано заранее, изменить направление атаки быстро невозможно — у меня есть секунда, чтобы встать на ноги и выхватить меч.

Допр атаковал быстро, но я уже был наготове. Мы обменялись несколькими быстрыми ударами.

Взгляд налево. Как там арбалетчики? С места не тронулись, взводят свои машинки. Еще пара секунд и пора. Секунда прошла.

— Болт! — кричу я что есть силы. Это сигнал для Сонъера, чтобы поостерегся стрелков. Швыряю в их сторону стул, чтобы не были слишком спокойны, чтобы начали стрелять сразу по готовности. Предугадать действия людей не так уж и сложно. Пора.

Иду на сближение с Допром, пропускаю скользящий удар по панцирю, но ловлю его руку в захват и направляю дворянина-наемника в полет в сторону его же арбалетчиков. Есть!

Четыре из пяти арбалетчиков выстрелили. Стреляли то они в меня, но на моем месте оказался их предводитель. Один болт пролетел мимо, два — попали в панцирь, который был у Допра под плащом, один угодил ему в руку. А вот на наручах он зря сэкономил — они защищали только внешнюю сторону руки.

Сонъер отчаянно звенел мечом, преграждая дорогу мечникам. Тем было тесно, они не могли атаковать охотника все одновременно, но все равно приходилось ему туго.

Я распахнул плащ и выхватил один из метательных ножей. Сейчас бы Мангу сюда — вот кто настоящий виртуоз в обращении с метательными ножами. Но и мы с Сонъером кое-что можем. Кольчугу нож вряд ли пробьет, целим в ногу. Я метнул кинжал и отметил, как один из мечников с проклятиями отскочил в сторону, прыгая на одной ноге. Отметил краем глаза, не тратя больше время на мечников. Теперь они будут более осторожны и не станут наседать на охотника столь неосмотрительно.

Сонъер не остался в долгу: сделав шаг назад, он подхватил стул, и швырнул его не глядя в арбалетчиков. Те шарахнулись в сторону. Атака, следующая от неожиданного противника, здорово сбивает с толка. Это была наша обычная тактика — если подвернулся случай метнуть что-нибудь в противника, то лучше целью избрать противника своего напарника. Такие неожиданные выпады иногда бывают весьма результативны, и уж точно рассеивают внимание врага.

Раненый Допр отскочил за спины своих стрелков. Пора приниматься за арбалетчиков, пока они не взвели свои машинки снова.

Прыжок вперед, удар мечом вправо ножнами от меча влево, уход в низкую стойку, подсечка. Один из противников с грохотом падает на пол, второй ранен — мой меч вспорол его кольчугу. Да, к этому, ребята, вы не готовы. Не привыкли к такому бою.

Один из стрелков все-таки успел взвести арбалет. Это не дело. Ныряю под стол ногами вперед и бью стрелка в живот. Палец его дрожит, болт срывается и летит в живот его же напарнику. Из арбалетчиков только один остается непострадавшим.

— А ты ловок, виконт! — прохрипел Допр. — Я тебя недооценил.

Дело здесь не в ловкости. Или, скажем так, не только в ловкости. Моя тактика строится на использовании естественных реакций человека, тех, что зовутся рефлексами. Например, если бросить что-то небольшое, человек скорее всего предмет поймает. Если бросить нечто большое — уклонится в сторону. Причем, в семидесяти процентов случаев — вправо. Это происходит рефлекторно, хотя уход влево более эффективен. Кроме того приходится учитывать некоторые физические законы: инерцию, скорость движения и время, необходимое для смены направления. И еще много всего. Только так я могу эффективно противостоять тем, кто учился владению мечом с детства. Из всего этого выстраивается система боя никому здесь незнакомая, кроме нескольких особенно приближенных ко мне людей.

— Я же говорил, что главная твоя ошибка — самонадеянность, — бросил я дворянину-наемнику.

— Вперед! Добейте его! — крикнул он уцелевшему арбалетчику и тем двум его товарищам, которые были ранены несильно.

Те ринулись в атаку, Допр же, пользуясь случаем, рванулся к выходу.

Я обрушил на его голову стул, но услышал металлический звон. Звенела вовсе не голова противника — под шляпой у него оказался надет металлический шлем.

— Ничего, еще встретимся! — крикнул наемник от двери и на прощание метнул в меня кинжал.

— Замри! — крикнул я что было силы, увидев, что рука дворянина пошла вверх.

Разумеется, он не замер, но бросок получился смазанным.

Действует это примерно так: мозг отдает команду, рука начинает двигаться по заданной траектории, в это время следует внешняя команда, противоречащая выполняемой программе. Внешняя команда имеет меньший приоритет, но на то, чтобы ее отменить, требуется время. В результате — бросок получается сделанным не в полную силу. Следует добавить, что эффективно использовать этот прием можно только один раз. Если бросающий заранее настроен игнорировать внешние команды, толку от них будет немного.

Я уклонился от летящего кинжала и продолжил схватку со стрелками. Их предводитель бежал, бросив их здесь. Видимо этот факт окончательно погасил их энтузиазм. Через полминуты я уже смог присоединиться к Сонъеру. Один его противник был убит. Двое, включая того, в которого я метал нож — ранены. Охотник изрядно запыхался и получил царапину в шею. Увидев, что подоспела помощь, мечники поспешили ретироваться. Они пытались утащить с собой и раненых, но нам все же удалось перехватить одного из арбалетчиков, которые тоже спешили к выходу.

— Милсдарь, не убивайте! — взмолился тот.

Пришлось пообещать сохранить его жалкую жизнь, если он все расскажет.

Увы, знал он немного. Их компания была из тех, что рады разжиться чужим добром на большой дороге или в темном переулке. Не брезговали они и наймом в тех делах, которые не поручают официальным наемникам. Допра он знал, но рассказать о нем мог мало.

— Он-то птица совсем другого полета. Все больше с благородными знается, — не унимаясь рассказывал раненый стрелок. — К нам обращается, когда что-то надо.

— А сам он из дворян, или как?

— Да разве ж его спросишь?! Да Вы и сами видели, милсдарь, такой горло перережет и глазом не моргнет. Но по повадкам чувствуется, что не простой он человек.

Тоже мне, бедная овечка. Еще совсем недавно пытался застрелить нас с Сонъером.

— И где его можно найти?

— Не знаю, милсдарь. Как есть, не знаю. Обычно он сам нас находил. Появлялся в кабачке у нижнего моста. Похоже, не из Занту он. Но бывал здесь часто.

— А тот мальчишка, что позвал нас сюда?

— Не знаю, не видел никакого мальчишки. Мы значится во дворе сидели, а потом перебежали к входу.

Был ли парнишка сообщником Допра или выполнял разовое поручение, не зная, зачем и почему, осталось неясно. Скорее всего — последнее.

— Не больно-то много ты знаешь.

— Пощадите, милсдарь! Я больше никогда! Провалиться мне на этом месте!

Цена этим клятвам — грош, а только не нужна мне его жизнь.

— Ладно, последний вопрос: Как вы сюда попали? В это помещение.

— Хозяин кабачка затеял ремонт на кухне, потому и посетителей нет. Мы его, значит, связали и заперли в дальней комнате. А там уже ждали сигнал.

— Так он здесь так и сидит?

— Куда ж ему деться.

Интересно, как бы он выбрался, если бы мы не решили расспросить пленного?

Я кивнул Сонъеру на дверь, ведущую в подсобные помещения. Охотник исчез и через несколько минут вернулся с потрепанным и злым хозяином заведения и нанятым им для ремонта кухни печником.

— Наша благодарность Вам, милсдарь. Не знаю, как бы мы выбрались. Комната без окон, двери прочные.

Кабатчик обвел взглядом разоренный зал и тоскливо покачал головой.

— Сколько всего попортили! Одни убытки!

— Пойдем, Сонъер. Больше нам здесь делать нечего.

— А я?! — взвился раненый в ногу арбалетчик.

— А что ты? Ты просил тебя не убивать. Живи.

Кабатчик и печник бросали на разбойника недобрые взгляды.

— Пощадите, милсдарь! Возьмите меня с собой!

— С чего бы? Мы и так сделали тебе большое одолжение. Сумеешь договориться с этими людьми — твое счастье. Не сумеешь — твои проблемы. Меня твоя судьба не интересует.

— Возьмите меня на службу! Готов служить за самую маленькую плату!

— И бесплатно не возьму.

— Это жестоко!

— Жестоко стрелять людям в спину и нападать на безвинных прохожих. Ты не один остаешься. Среди людей. А, почему они так недобро на тебя смотрят, спроси у себя.

Мы вышли за дверь. О дальнейшей судьбе стрелка я ничего не знаю. Да, признаться и не интересует меня она. Не верю я в скороспелое раскаяние пред угрозой расправы. Это как в том анекдоте получается: "Что только ни придет в голову, пока летишь с десятого этажа".

Вы не поняли. Я не то, чтобы совсем не верю в возможность раскаяния. Раскаяние возможно, но оно, как минимум, требует осмысления. И подталкивает к искреннему раскаянию человека своя собственная совесть, а никак не внешняя угроза.

— Что я говорил, мастер, нас все-таки ждала засада, — сказал Сонъер.

Я пожал плечами. Что здесь скажешь — засада действительно была.

— Кто бы мог подумать, что они решатся на такое наглое нападение. Видимо, нас ждали на подходе к представительству. Но кое-что мы все-таки узнали — имя нанимателя. Скорее всего — это посредник. Но даже его имя нам многое дает.

— Думаете, тот человек со шрамом сказал правду? Насчет имени он мог и соврать.

— Мог. Но вряд ли он это сделал. Слишком уверенно он себя чувствовал, слишком надменным был его тон. Надо разузнать, кто такой этот самый барон Липец. Идем, как и собирались в представительство.

Через десять минут мы подошли к входу.

Великан-охранник приветливо улыбнулся нам. Крупные люди часто бывают добрыми. Так и наш охранник, он старательно напускал на себя серьезность, отпугивая зевак. На самом деле он был человеком очень добродушным.

— Рад приветствовать Вас, милсдарь. Проходите, Вас ждут.

5.

Более чем за полгода до того.

Императорский дворец поражал роскошью отделки, массивными колоннадами, ажурными эстакадами и уносящимися в небо шпилями башен. Поражал тех, кто видел его в первый раз, но не переставлял удивлять и тех, кому здесь доводилось бывать часто. Императорский дворец должен поражать — такого его прямое предназначение. Символ величия, символ незыблемости, символ императорской власти. Не для того же в самом деле построен этот комплекс зданий, занимающий более десяти гектар площади, чтобы в нем проживал человек, пусть и не просто человек, а император. Разумеется, и для этого тоже, но это далеко не первое его предназначение.

Прилегающий к дворцу парк занимал добрых десять квадратных километров. Есть где развернуться караулам императорских гвардейцев, несущим службу по охране дворца.

В карауле стоял полк Тарнье. Граф Остер торопливо шел по дорожке, ведущей к дворцу, поминая недобрым словом традиции, запрещающие подъезжать ближе чем на полкилометра к центральному зданию всем кроме императора. Остальные должны были проделать оставшийся путь пешком. Даже он — один из знатнейших дворян империи.

Граф Остер был удостоен чести видеть императора без предварительной записи, которая велась на месяц вперед. Исключение делалось для немногих по личному соизволению императора. Такая возможность считалась большой привилегией. Да что там, таковой она и была.

Всем известно — свита делает короля. Каким бы властным и независимым ни был правитель, влияние на него окружения неизбежно. Исключения можно пересчитать по пальцам. Разумеется, влияние это не сравнится с императорской властью, но никто не всеведущ и никто не может существовать в пустоте. Даже император. Чье влияние в такой ситуации будет большим? Не того ли, кто допущен к Его Императорскому Величеству в любое время? Любой вельможа поостерегся бы не только давать императору непрошенные советы, но даже и думать об этом. Но, направление разговора; акценты; факты, каждый из которых можно или умолчать или подать в нужном свете.

Разумеется, в воле императора было не слушать того или иного сановника, не звать его ко двору. Но что изменилось бы? Ровным счетом ничего. Место одних людей заняли бы другие, только и всего. Со своим мнением, со своими предпочтениями (тщательно скрываемыми явно и продвигаемыми тайно) и вкусами. Если не считать тех немногих, которые не имели ни вкуса, ни мнения. Такие тоже встречаются. Порой из таких людей вырастают неплохие исполнители. Но и только. Более сложные действия предполагают наличие инициативы, инициатива побуждает иметь свое мнение (разумеется, не обязательно высказывать его направо и налево).

— Вас примут. Извольте обождать в приемной малого кабинета, — церемониймейстер слегка поклонился графу и распахнул дверь первую в череде многих.

— Как здоровье Его Императорского Величества? — спросил граф. Спросил не потому, что это его интересовало, а потому, что не спросить было не вежливо.

— Хвала создателю, император здоров.

Граф не стал задерживаться дольше требуемого около церемониймейстера и проследовал дальше, проходя через коридоры мимо слуг, которые с почтением распахивали двери.

Перед последними дверями застыл гвардейский караул во главе с лейтенантом. Более в приемной никого не было. Часы посещений закончились, во внеурочное время сюда могли попасть только те, кому назначено или те, кто входил в число приближенных. Прошло с полчаса, церемониймейстер появился на пороге малого кабинета и объявил.

— Его Императорское Величество ожидает графа Остера.

Лейтенант бросил на подошедшего графа внимательный взгляд и сделал шаг в сторону, освобождая проход. Граф Остер часто бывал у императора и его здесь отлично знали в лицо.

— А, граф? Проходи, — император небрежно махнул рукой и повернулся к степному орлу, которого он кормил шариками сушеного мяса. Орел хищно клевал подношение с руки императора, защищенной специальной толстой кожаной перчаткой, иначе не миновать травм от ударов твердого изогнутого клюва.

— Ваше Императорское Величество заставляет даже орла есть с рук! — воскликнул граф в преувеличенном восхищении.

— Разве ж это орел? Измельчала порода, — со вздохом отозвался властитель.

— Прикажите, и я доставлю Вам нового. Лучшего из того, что можно поймать в бескрайних тилукменских степях.

Большая часть владений графа располагались на юге империи.

— Пустое, — император махнул рукой. — Орлы повывелись даже в степи. Что кочевники? Не шалят?

— Никто не посмел бы посягнуть на границы Вашей славной империи.

— Думаю, ты следишь за этим, как никто другой, ведь твои земли расположены ближе всего к южной границе.

— Я рад служить Вашему Императорскому Величеству там, где Вы укажете, — поклонился граф.

На самом деле граф Остер был совсем не против обзавестись владениями в центральных областях империи. Особенно после того, как заработал водный путь на юг к вольным городам реки Хат. Когда-то проходившие через земли графа караваны, почти прекратили ходить посуху. Теперь все норовили снарядить корабли. Тот, кто не может организовать достаточно сильный караван, старается пристать к другим кораблям или организовывать поход вскладчину. Граф тоже был бы не против поучаствовать в водных походах на юг, но до участия вскладчину граф Остер не мог позволить себе опуститься. Единоличное же участие требовало хорошей базы на Ропе. А лучше всего было бы вообще прекратить эти водные походы, но упоминать об этом не следовало. "Не просите, сделайте так, чтобы Вам пожаловали то, что Вам надо самостоятельно". Граф всегда следовал этому старому девизу и пока не имел случая разочароваться.

— Так какие новости их степей? — спросил император.

— Тилукмены передрались между собой из-за титула славнейшего их Ханов. И кое-кто этим умело пользуется. Абудагцы собирают жемчуг прямо под носом у кочевников.

— Я слышал об этом. Но как им удалось обосноваться?

— О, они поступили очень хитро. Абудагцы выкупили остров у хана Маджарга.

— Ты хочешь сказать, что кочевники соблюдают соглашения и не нападают на факторию?! — император удивленно поднял брови.

— Конечно нападают. Но здесь тилукмены перехитрили сами себя. Абудагцы отвалили им десять тысяч за остров посреди реки Хат и обещали платить по две тысячи золотых ежегодно. Маджарг дал согласие, намереваясь пересмотреть договор в свою пользу, когда ловцы жемчуга появятся.

— Десять тысяч золотом — немало для кочевников. Не удивлен, что они согласились. И что дальше?

— Абудагцы пришли под осень. Сразу полсотни кораблей. Никогда ранее река Хат не видала такой флотилии, если не вспоминать стародавние времена, когда движение по ней было оживленным. Но это было только начало. Корабли шли до самого ледостава на Ропе. Хат не замерзает полностью. Везли грузы, везли людей. Кстати, из империи туда тоже кое-кто подался. К осени на острове скопилось несколько тысяч человек. В основном — строители и наемники. Когда весной у острова появились кочевники, там уже стояла крепость.

— Они построили крепость за зиму?! Кто же за такое взялся?! — удивился император

— Говорят, строительством руководили гномы, — отозвался граф.

— Эти коротышки много где успевают. Когда-то они входили в состав старой империи, жаль, что сейчас это не так.

— От них больше вреда, чем пользы. Поставки их железа сбивают цены, — посетовал Остер.

— Потом о гномах. Что там с островом? Мне в общих чертах докладывали, но предпочитаю послушать подробности от человека близкого к центру событий.

— Спешу исполнить, мой повелитель. Весной тилукмены заявили, что они пересмотрели условия соглашения и потребовали платить по десять тысяч ежегодно. Абудагцы отказались. Тогда кочевники попытались выбить их с острова — собрали все лодки, которые смогли найти и двинулись через реку к крепости.

— Самонадеянно с их стороны, — отметил император.

— Вы как всегда правы, Ваше Императорское Величество. Кочевники потеряли около сотни лодок и более тысячи воинов. Но наемникам этого показалось мало, они высадились на берег. Ваше Величество знает, как наемники относятся к кочевникам. — Остер хитро улыбнулся. — Десятилетиями абудагские караваны были любимой добычей степняков. Наемники припомнили все. Битва была горячей. Потери были немалыми с обеих сторон, но Вы же знаете эти горячие головы. На остров вернулась едва ли половина наемников, участвующих в вылазке, но кочевники вынуждены были отступить. Разумеется, они вернулись, но река не позволила им преследовать пехотинцев. Около недели нукеры Хана Маджарга стояли на берегу, выкрикивая грозные проклятия и метая стрелы, из которых лишь малая часть долетала до острова, да и то на излете и при попутном ветре. Их кони съели всю траву поблизости, и кочевникам пришлось уйти. А может, им надоело смотреть на недоступную крепость.

— А что ловцы жемчуга? — поинтересовался император.

— Выходят на промысел каждый день. Наемники ставят на нужном участке реки три-четыре корабля с лучниками на борту. Расстояние между кораблями метров триста. На пространство, которое они контролируют, выходят сотни лодок с ловцами. К вечеру они снимаются и идут в крепость на острове. Когда участок для лова оскудевает, переходят на новый. Ловцы отчисляют наемникам процент с улова. Того, что они вылавливают, хватает на всех.

— Да там у них все поставлено на широкую ногу! — удивился император. — Такое предприятие не может работать само по себе, кто-то должен все это организовывать.

— Есть у них что-то вроде администрации. Она организовывала первый десант и договаривалась с кочевниками насчет острова. Она же следит за тем, чтобы ловцы рассчитывались с наемниками, а те не требовали с ловцов сверх положенного и разбирает все споры. В артели люди собираются сами. Отправиться ловить жемчуг может любой. Десть процентов с улова берет администрация, тридцать процентов — наемники. Не знаю всех, кто вложил в это деньги и все это придумал, знаю только, что к организации фактории на острове приложил руку градоначальник абуданского города Родерика.

— Вы хорошо осведомлены граф. Я узнал несколько неизвестных мне ранее подробностей.

— Спасибо Ваше Императорское Величество, — граф слегка поклонился. — Рад был поделиться тем, что мне известно. События на юге развиваются бурно, но река Хат далека. Не тилукмены беспокоят меня в последнее время.

— Вот как? Тогда кто же?

— Не кто же, а что же. Меня беспокоит стабильность империи, — граф Остер сделал прискорбное выражение лица, наглядно демонстрируя степень своей обеспокоенности.

— Что не так со стабильностью? — поинтересовался верховный властитель крупнейшего на континенте государства.

— Перемены, Ваше Императорское Величество не всегда к добру. Усиливающееся влияние гномов создает некоторую напряженность в обществе. Наши мастеровые страдают.

— Полно, граф, Вы переоцениваете это влияние. Гномов не так много и поставки их кованых изделий лишь подстегнут старательность наших мастеровых.

— А стекло? Вас не беспокоит, сир, то, что транспортировка стекла тоже в их руках.

— А вот здесь, граф, ты попал пальцем в небо. Гномы привозят лишь малую часть стекла с юга. Герцог Фагуа ведет с вольными городами куда более оживленную торговлю, да и наши купцы не отстают. Я не говорю о купцах из Абудага. Как только заработал волок, по Ропе идут десятки их кораблей.

— Вот именно, Ваше Императорское величество, идут. А что нам с того? Да, они платят проездную пошлину, но это капля в море по сравнению с теми убытками, которые мы несем.

— Убытками? О чем Вы, граф?

— О конкуренции. Абудагцы везут с юга товары, а потом продают их в наших же северных провинциях. А жемчуг? Большая часть торговли жемчугом сосредоточена в руках абудагцев и гномов.

— Это действительно так? — спросил слегка обеспокоенно император.

— Еще бы! На словах в фактории жемчуг продают всем, но почему-то большая его часть оказывается совсем не в тех руках, что хотелось бы нам. А этот выскочка виконт, появившийся неизвестно откуда? Он перетаскивает корабли из реки в реку и набивает свои карманы. О том, что наши купцы несут убытки, он и думать не желает.

— Да, но а Абудагом нам ссориться не с руки. Не предлагаешь же ты закрыть волок?

— Нет. Это нецелесообразно. Хотя этот виконт неприлично разбогател.

— Один из виконтов разбогател, что здесь такого. Империи это только на пользу.

— Это создает нездоровый ажиотаж среди других. А герцог Фагуа?

— А что герцог? — поинтересовался император.

— Его влияние усиливается, и это не может меня, как верного подданного Вашего Императорского Величества, не беспокоить. Золото течет рекой в казну герцога. Не удивлюсь, если скоро его казна станет больше казны императорской. При его титуле это очень опасное сочетание. Дворяне герцогства воздают хвалу своему сюзерену, остальные дворяне ропщут.

— Как, ропщут? — удивился император.

— Разумеется, не все, но недовольные есть.

— Можешь назвать имена?

— Это не так явно, Ваше Императорское Величество. Слово здесь, реплика там. Нельзя сказать однозначно, что кто-то чем-то недоволен, но общая направленность настроений не может не тревожить. Спокойствие империи — слишком хрупкая вещь, поколебать его несложно. Сир, Вы должны принять незамедлительные меры.

— Ты думаешь? И какие меры тебе кажутся необходимыми?

— Меры, которые позволили бы ограничить влияние герцога Фагуа и некоторых его сторонников.

— Мне кажется, граф, Вы преувеличиваете. Не все так плохо. Герцог Фагуа верный подданный короны и его влияние идет только на пользу империи.

— Может быть. Это всего лишь мое мнение, но прошу заметить, мнение патриота и горячего Вашего сторонника.

— Я ценю такую преданность, граф. Но мнение — это всего лишь мнение. Я не могу обвинить герцога на основании таких хлипких доводов.

— Обвинить его светлость? — с притворным ужасом воскликнул граф Остер. — Мне бы такого и в голову никогда не пришло. Я всего лишь высказал обеспокоенность развитием событий и только.

— Я рад, что ты стоишь на страже интересов империи. Но если бы ты мог сказать что-то более конкретное...

— Увы, сир, я не располагаю фактами, — печально сказал Остер.

Он видел, что зерно сомнения заронено. Что касается фактов, то их на самом деле у графа не было.

— Когда будут, тогда и продолжим этот разговор.

— Как будет угодно Вашему Императорскому Величеству, — поклонился граф Остер.

— Жду тебя на следующей неделе, — император кивнул, давая понять, что аудиенция закончена.

Убедил ли его граф? Разумеется нет. Но тень сомнения уже появилась. К тому же герцог Фагуа в последнее время и в самом деле неприлично разбогател. О виконте Вике вообще рассказывали массу удивительных историй. Один только волок с повозками на железных колесах чего стоит. А устройство, которое само превращает бревна в доски... Даже шипучее игристое вино, которое герцог поставляет в столицу, говорят, его изобретение. Как досадно, что этот человек верный сторонник герцога.

ќГраф Остер оставил императора Некуша III пребывающим в размышлениях и поспешил на встречу с человеком, которому отводилась немаловажная роль в его планах.

Как и многие родовитые дворяне империи граф Остер имел свой дом в столице. К сожалению, дела не позволяли ему жить в нем постоянно — немалые владения на юге требовали его присутствия. Пусти дела на самотек и не заметишь, как все начнет разваливаться. Приходилось довольствоваться временными приездами в главный город империи, проводя в нем в общей сложности не более трех-четырех месяцев в год.

Не проживая постоянно в столице, граф не вел еженедельных приемов, как это было принято во многих домах, предпочитая довольствоваться приемами внеплановыми или аудиенциями, если в них была нужда.

На сегодняшний вечер было отправлено приглашение его земляку и дальнему родственнику, который ответил на него согласием и должен был прибыть с визитом. Граф не рассчитывал, что его визит к императору продлиться так долго и потому спешил. Его гость был менее родовит, чем сам граф, но положение его обеспечивало независимость от многих, в том числе и от самого Остера. Имея определенного рода планы, заставлять своего гостя ждать было бы неразумно.

— Погоняй! — крикнул граф кучеру, лишь только устроился в карете.

Не прошло и четверти часа с возвращения графа домой, как слуга доложил ему:

— Ваша Светлость, барон Лефлер просит его принять.

Это был тот самый ожидаемый визит, и граф не замедлил с ответом:

— Проси.

Барон появился на пороге в шитом золотом гвардейском мундире. Остер раскрыл руки для объятий и поспешил навстречу.

— Рад тебя видеть, дорогой племянник!

Если честно, то племянник был троюродным, но могло ли это сделать чувства графа менее пылкими, особенно если племянник этот смог занять неплохую должность при дворе.

— Спасибо, дядюшка, — Лефлер закрутил ус и стиснул графа в стальных медвежьих объятиях.

Барон Лефлер был молодцеват и порой излишне прямолинеен. Завзятый бретер и любитель женщин был чужд чересчур хитроумных интриг, предпочитая делать ставку на напор и решительность. Этому ли он был обязан своему взлету или удачно сложившимся обстоятельствам. Барону было едва за тридцать, но он уже был командиром гвардейского полка. Правда, любой командир пехотного легиона имел под своим началом больше воинов, но гвардия всегда была в империи на особом счету.

— Как служба, любезный племянник? — поинтересовался граф.

— Хвала императору, неплохо, — довольно отозвался гость.

— Все мы желаем долгих дней и благоденствия Его Императорскому Величеству.

— Гвардия всегда на страже его интересов.

— Не сомневаюсь, барон, не сомневаюсь. К сожалению, не все в империи разделяют наши с вами патриотические чувства. Встречаются и те, кто вольно или невольно, вредит интересам империи.

— Так ли это? Императору стоит только назвать нам их имена...! — воскликнул Лефлер. — Мы все готовы выполнить его приказ.

— Да, это так, — согласился дядюшка. — Но всегда ли следует медлить, когда долг истинного патриота призывает к действиям? Стоит ли ждать?

Барон задумался. Слова дядюшки были сплетены слишком искусно, чтобы на них сложно было ответить однозначно.

— Действовать без приказа? — уточнил он.

— Если нахал оскорбит тебя на улице, не станешь же ты ждать приказа, чтобы с ним разделаться, — притворно удивился граф.

— Это совсем не одно и то же, — возмутился племянник.

— Жаль. Очень жаль, что для некоторых честь империи и своя личная честь не одно и то же, — голос Остера был полон горечи. Можно было подумать, что он и в самом деле об этом сожалеет.

— Для гвардии нет высшей чести, чем отстаивать интересы императора.

— Так и я о том же! — воскликнул граф. — Разве ж я призываю нарушить приказ? Я первый возмутился бы против такого предложения.

— Что-то я не пойму Вас, дядюшка, — сказал Лефлер.

— А не подкрепиться ли нам, любезный племянник? — спросил хозяин дома, чувствуя, что разговор заходит в тупик.

"Дела пошли. С этого и надо было начинать", — подумал барон.

"Кто бы мог подумать, что этот солдафон окажется таким упертым", — подумал граф.

— Охотно. Ничто так ни способствует беседе, как плотный обед, — согласился гвардеец.

Они перешли в столовую, куда были поданы приличествующие случаю блюда и напитки.

— Повара у Вас просто отменные, любезный граф, — нахваливал гвардеец еду, не забывая щедро запивать ее лучшим вином.

— Что есть, то есть, — согласился Остер. — К тому же я всегда рад родственникам. Жаль только, они не всегда хотят меня понять.

— Не все в моей власти, — гвардеец развел руками. — Да и понять Вас, дядюшка, порой непросто.

— Но в нашей власти позаботиться о благополучии рода. Это тоже наш долг, такой же, как и долг перед империей.

— Поясните, граф. Если речь идет о том, чтобы поступиться честью...

— Да нет же! — воскликнул Остер. — Как ты..., — здесь граф запнулся, он чуть было не сказал "туп", но вовремя спохватился. — Как ты тверд в своих заблуждениях, любезный племянник. Я тебе толкую о действиях на благо империи. Если кроме блага империи они послужат и твоему личному благу, что же в этом плохого?

— В этом я ничего плохого не нахожу. Но о чем, собственно речь?

— О сущем пустяке. Речь идет о том, чтобы в рамках приказа... Я еще раз повторяю, в рамках приказа, а не в его отсутствии, действовать чуть более усердно и проявить чуть больше самостоятельности в борьбе с врагами империи.

— И всего-то?

— Согласись, это долг каждого патриота.

— Соглашусь. Но о каком приказе Вы говорите?

— Об этом пока не время. Я жду от тебя помощи, дорогой племянник в нужный момент. Помощи и усердия.

— Помочь родственнику — долг каждого благородного человека, — сказал гвардеец.

Граф облегченно вздохнул, он никак не думал, что этот разговор окажется таким трудным. Право, даже с императором разговор прошел легче. Правда, там он ограничился только намеками. Ох, непроста доля завзятого интригана.

— Попробуйте вот этого поросенка, барон, — предложил хозяин дома. — Повар приготовил его по специальному рецепту.

— Благодарю, дядюшка.

— Да, ты напомнил мне о том, что мы родственники, — спохватился граф. — Разве не долг одного родственника заботиться о благополучии другого? Столичная жизнь требует больших трат, нам в провинции попроще. Прими от старика небольшой подарок.

Граф снял с пальца кольцо с крупным сапфиром и протянул гвардейцу. Безделушка стоила добрую тысячу золотых. Подарок был поистине щедрым.

— Спасибо, граф, — ответил барон нимало не смутившись. — Родственные узы — есть родственные узы.

— Так я могу рассчитывать на твою помощь?

— Всегда готов помочь родственникам, — браво ответил Лефлер и добавил. — В рамках приказа.

Они продолжили ужин, разговаривая большей частью о новостях столицы и их родного края. Часа через два, барон засобирался восвояси, весьма довольный нанесенным визитом.

Граф Остер вздохнул с облегчением. Перстня было жаль, но усердие гвардейцев, проявленное в нужный момент, было ему необходимо.

"Ничего, — вздохнул граф, — все окупится, лишь бы довести свой план до конца".

Следующий день граф Остер начал с разбора корреспонденции. Поступили отчеты из поместья — требовалось их просмотреть и дать соответствующие указания секретарю. Кроме всего прочего пришло долгожданное письмо из Занту. А так же с курьером прибыла свежая газета. Человек, ее отправивший, писал, что она только что появилась, он скакал почти без остановок, но в представительстве этих коротышек газета появилась еще вчера. Граф с досадой скрипнул зубами, посмотрев на дату отправления. Его курьеры отставали от курьеров гномов более чем на сутки. Технология доставки пока была графу не ясна полностью, удалось лишь установить некоторые пункты на дорогах, где газета появлялась более-менее регулярно.

Граф прочитал "Весть" от начала до конца и заскрипел зубами. Ну почему такая замечательная мысль пришла в голову не ему! Этот пройдоха Вик даже здесь зарабатывает деньги. К счастью, он не понимает, что за инструмент попал к нему в руки. С помощью этой самой "Вести" можно горы свернуть. Самое интересное, что газет появляются одновременно сотни. Как все-таки это делается? Граф не раз пытался выведать технологию изготовления газеты, но все усилия пошли прахом.

Нет, он должен заполучить все эти секреты. Увы, виконт Вик один из приближенных герцога Фагуа, действовать против него приходится с большой оглядкой. Герцог даже ему не по зубам, его авторитет и влияние сравнится разве что с властью императора.

Чудные машины, чудные корабли, стекло и газета. Имея все это в своем распоряжении, граф мог бы сравняться своим могуществом с самим императором. Да что там, он простер бы свое влияние далеко за пределы империи.

Первый шаг сделан, осталось лишь следовать в выбранном направлении. Граф Остер был полон решимости довести свой план до конца. Итак — сначала герцог. Необходимо лишить виконта его поддержки. Тогда можно будет действовать более открыто.

К следующей аудиенции у императора граф Остер постарался подготовиться, изыскав новые аргументы для проводимой им идеи. Некоторые из этих аргументов стоили ему немалых денег. Увы, наглядность дорого обходится.

Император был в приподнятом настроении по поводу недавно состоявшейся охоты и встретил гостя широко улыбаясь.

— Итак, чем порадуете, граф?

Остер поклонился.

— Примите небольшой подарок, Ваше Императорское Величество.

— Что это? Зеркало? Тонкая работа. — Император рассмотрел вещицу. — Гномы делали? А ты, граф, говорил, что от них нет никакой пользы. Где бы мы брали такие редкие вещи?

— Лучше бы, сир, Вы поинтересовались, где я взял именно эту вещь.

Это был именно тот вопрос, ради которого и было сделано это приобретение.

— И где же? — с интересом спросил Некуш.

— Я выкупил эту вещицу у баронессы Флоренс. Между прочим, пришлось заплатить триста золотых, за меньшую сумму расстаться с зеркалом она не захотела.

Император рассмеялся.

— Граф, Вы стали коллекционером? Понимаю баронессу — она женщина. Зачем Вам-то понадобилась эта вещь? К тому же Вы могли бы купить зеркало и дешевле, заказав его столичным купцам. Да, оно редкость, но для Вас бы они расстарались.

— Вы перестанете смеяться, сир, когда узнаете, откуда эта вещь у баронессы.

— И откуда же?

— Это подарок герцога Фагуа. Я уверен, даже Вы, сир, не можете позволить дарить такие вещи мимолетному увлечению.

Император перестал смеяться. Стеклянные зеркала были большой редкостью, их не было в открытой продаже даже за большие деньги. Приобрести их было можно только по специальному заказу.

— Что хочет этим сказать герцог? Не желает ли он возвыситься выше самого императора? — добавил Остер, чтобы подлить масла в огонь.

Слова попали в цель, от хорошего настроения императора не осталось и следа.

— Это всего лишь безделушка, — сказал Некуш. — Стоит мне приказать...

— Не сомневаюсь, Ваше Императорское Величество. А вот герцогу даже приказывать не надо.

— Что ты заладил герцог, герцог, — сказал император недовольно. — Других новостей что ли нет?

— Есть и другие новости. Вы новую газету видели, сир?

— Еще нет. Там есть что-нибудь любопытное?

— Боюсь навлечь гнев Вашего Императорского Величества.

— Дай я сам посмотрю, — император подвинул к себе "Весть и углубился в чтение. — Любопытно. Пустяки. Так, а это что? Турнир мечников в Занту. Герцог что, решил провести дополнительный набор в гвардию?

— Он собирает лучшие мечи со всей империи.

Император закусил губу.

— И все равно я не могу предпринять против него решительных действий. Все-таки он мой двоюродный брат, а все это очень косвенные улики.

— Вы совершенно правы, сир. Обвинить герцога невозможно, но это и не требуется. Вот если бы удалось его отослать куда-нибудь на длительное время.

— Да куда же? Герцог не посыльный, я не могу его направить с поручением, как простого курьера.

— Но все же он Ваш вассал. Как и все мы. Надо придумать поручение достойное герцога.

— Откуда такому взяться? У герцога много людей, он всегда сможет перепоручить выполнение задания кому-нибудь из них.

— Значит надо придумать что-то такое, что герцог не сможет перепоручить кому-либо другому.

— Что же ему поручить? Может, важные переговоры с Абудагом?

— Не годится, — отозвался граф. Переговоры на высшем уровне могут вестись только по очень значимым вопросам. А если они увенчаются успехом? Это еще больше повысит авторитет Фагуа как в империи, так и на международной арене.

На самом деле причина, по которой Остер забраковал этот вариант, была другой. Абудаг был слишком близко, движение между ним и империей оживленное, новости доходят быстро. Нет, графу требовалось спровадить герцога как можно дальше.

— Тогда мне ничего не приходит в голову, — признался Некуш.

— Позвольте, сир, я подумаю над этим.

— Позволяю, — согласился император. — Но предупреждаю, я буду очень придирчив. И рассмотрю Ваши варианты, граф, со всей возможной строгостью.

Граф откланялся. Задачу на себя он взвалил немалую: задание должно быть ответственным — достойным герцога, путь должен быть неблизким и вести подальше от населенных мест.

Полторы недели граф ломал себе голову, задание усложнялось тем, что к нему нельзя было привлечь большое количество людей. Он в который раз пересмотрел геральдику и историю герцогского рода. Наконец в своей библиотеке он наткнулся на информацию, которая не могла его не заинтересовать. Вскоре ответ на вопрос императора был у Остера готов. Он отправил прошение и получил согласие на аудиенцию на следующий день.

— Чем порадуете, граф? — спросил император при встрече. — Если помните, я обещал быть строг и предвзят.

— Помню, Ваше Императорское Величество.

— Итак.

— Хочу сказать лишь одно слово — Румиланта.

— Румиланта? — император в изумлении вскинул взгляд. — Это же легенда! Сведения о ней отрывочны и недостоверны!

— Вы правы, сир, это легенда. Но легенда достойная королей.

— А если все-таки...

— Решать Вам, Ваше императорское Величество. Хранить спокойствие империи и незыблемость императорской власти Ваша первейшая прерогатива.

— Румиланта! — повторил император. На одно мгновение его посетило желание все бросить и поехать самому, но властитель постарался отогнать это желание.

Да, это то, что может заставить герцога пуститься в путь. Два дня император пребывал в сомнениях, затем обмакнул перо в чернильницу и начал писать. Собственноручно, не доверяя содержимое письма писарю.

6.

— Чем порадуете, уважаемый купец?

Мы сидели в нашем торговом представительстве в Занту. Под словом "мы" я подразумеваю себя и главу представительства купца Апунта. Сонъер отдыхал (при представительстве была неплохая гостиница для своих), он и так немало устал за время нашей дороги. Произошедшая недавно схватка совсем его измотала. Не скажу, что все это прошло даром и для меня. Вот сейчас узнаю последние новости и тоже отправлюсь в гостиницу.

— Дела идут отлично, уважаемый виконт, — докладывал купец. Последние поставки с юга были около месяца назад. Думаю, товары разойдутся еще до середины зимы. Обоз с коваными изделиями пришел от гномов три недели назад. Почти все, что с ним доставили, уже распродано. Правда есть одна тревожная новость — бородачи жаловались на то, что с них потребовали плату за проезд там, где раньше об этом и речи не шло. Но даже это не сказалось серьезно на нашей прибыли. Желаете посмотреть торговые книги?

— Позже, — я махнул рукой. Заглянуть в книги стоит. И вовсе не потому, что мне это интересно. Люди должны чувствовать, что их работа оценена по достоинству. Отсутствие внимания со стороны начальства может отрицательно сказаться на энтузиазме работников. Загляну обязательно, но не сейчас.

— Желаете получить Вашу часть дохода? — поинтересовался купец.

— Сколько там накопилось?

— Одну минуту, — попросил Апунт. — Я не знал о вашем приезде заранее и не подготовил отчет.

Купец сверился с записями.

— За вычетом расходов на содержание представительства и оплату труда его работников Ваша доля, милдарь, составляет две тысячи четыреста тридцать золотых, — подвел итог глава представительства. — Принести?

— Возьму сотню золотых на текущие расходы, остальное пусть останется в казне.

В Занту пока спокойно, хранилище в представительстве надежное.

— Как пожелаете. Требуемую сумму сейчас принесут.

Купец потянул за один из шнуров, свисающих со стены, через минуту в кабинете появился казначей, услышавший сигнал колокольчика.

— Чего изволите? — поклонился вошедший.

— Принеси сотню золотых для виконта, — распорядился Апунт.

Казначей исчез, не прошло и десяти минут, как он появился с требуемой суммой. Мы же с Апунтом продолжили разговор.

— А что герцог? От него так и нет известий? — спросил я о том, что меня заботило в данный момент больше всего.

— Нет. Вот уже полгода, как ничего не слышно. Люди теряются в догадках. Подходит время платить герцогу подати. Скажите, милсдарь, платить ли?

— Платить. Все согласно договора. А куда Фагуа направился? Есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Точных сведений нет, а только герцог отплыл на корабле.

— На корабле?

Вверх по реке корабли герцога этим летом не ходили, я бы такое событие не пропустил. Значит вниз по течению. Но так можно добраться куда угодно. Ропа пересекает большую часть империи, принимая на своем пути пару притоков, в каждый из которых тоже может зайти струг. Наконец, Ропа впадает в Хат. Та же настолько полноводна, что на ее просторах может затеряться не одна флотилия.

— Точно мне не известно, а только пять кораблей герцога снялись с якоря в то же время, когда исчез герцог и покинула город немалая часть его гвардии. Крупного отряда, выезжающего в это время из Занту посуху, никто не видел. Думаю, логично предположить, что герцог отплыл на корабле, — сказал Апунт.

— Значит, говоришь, с ним отплыли гвардейцы?

— Это так, милсдарь. Не менее полутора сотен отборной гвардии.

— И гвардейцы с той поры не возвращались?

— Не возвращались, — подтвердил руководитель представительства.

— Вот что, уважаемый Апунт, у меня будет к Вам поручение. Надо бы узнать, куда направлялся герцог.

Купец замялся.

— Я рад помочь, но вряд ли кто со мной станет разговаривать в замке герцога. Разве что казначей и повар, но осведомлены ли они о подробностях.

— Замок оставь мне. Сделать надо будет следующее: пошли людей, пусть расспросят семьи тех гвардейцев, что ушли вместе с герцогом. Может быть, кто-то что-то сказал перед отъездом. Чтобы расспросы не выглядели подозрительными, пусть от представительства приготовят подарки. За мой счет, разумеется.

— Будет сделано, уважаемый виконт. Завтра же отошлю посыльных разносить подарки. Нет, лучше младших купцов. Чем еще я могу быть Вам полезен?

— Скажи, ты слышал имя барон Липец?

Купец на минуту задумался, перебирая в памяти варианты.

— Не приходилось. В ближайшей округе такого точно нет, я бы знал.

— При случае попробуй узнать, кто он такой.

— Непременно. Заезжих купцов у нас немало бывает, попробуем расспросить.

— Тогда пока все. Устал я с дороги, а завтра будет трудный день.

Не поспешил ли я, отдавая распоряжения об опросе семей гвардейцев герцога? Вот расспрошу управляющего во дворце, и все станет ясно. Ладно, пусть разомнутся младшие купцы, да и подержать семьи гвардейцев тоже стоит, напомнить, что о них не забыли. Герцога нет, так пусть о них вспомнит наше представительство.

С утра мы с Сонъером отправились к замку герцога. Если где и искать ответ на вопрос, так в первую очередь там.

Замок, бурливший жизнью при Фагуа, был непривычно тих. Шум хозяйственных дел никуда не делся — ржали кони на хозяйственном дворе, слышалась речь многочисленной обслуги и разговоры гвардейцев, которые продолжали нести службу несмотря на отсутствие хозяина здешних земель. Подобный шум сопровождает любое место сосредоточения людей. Но ни оркестров, ни звона мечей на турнире, ни возгласов знатных дам и галантных кавалеров, ведущих светскую беседу. Ничего этого теперь здесь не было слышно.

Я поприветствовал дежурного лейтенанта и остановился перекинуться с ним парой слов.

— Его светлости нет, — предупредил гвардеец.

— Я знаю. Об этом все знают, но мало кто знает, куда он делся.

— В этом я не помощник, — лейтенант покачал головой. — Мне это неизвестно. Попробуйте поговорить с распорядителем или бароном Промом. Хотя вряд ли они что-то скажут, у них уже спрашивали и не раз.

— И все же я попробую. Барон у себя?

Барон Пром был заместителем командира герцогских гвардейцев. Поскольку командир отправился вместе с Фагуа, сейчас обороной замка руководил именно он. И неплохо руководил — герцога нет в городе уже полгода, а гвардейцы несут службу, как им и положено. Остается надеяться, что и хозяйственные дела в замке в таком же порядке. Зная Фагуа, не удивлюсь, если так оно и есть. Он любит праздники и турниры, но при всем при том дело свое знает твердо. Надеюсь, что до сих пор знает, а не "знал". Невеселые дела начинаются в империи. Фагуа нужен ей как никогда. Герцог был гарантом дальнейшего продвижения наших начинаний, без него все планы придется менять. А не хотелось бы. Нет, в случае чего я найду где обосноваться — можно устроиться и в Абудаге и в вольных городах реки Хат, примут нас и родственники Найи в восточных княжествах. Я уже не говорю про долину гномов — там мы всегда желанные гости. Но все эти варианты стоит оставить на крайний случай. Не лучшие это варианты. Да и хотелось бы разобраться в происходящем. Слишком много неясного в последнее время случилось.

— Барон в фехтовальном зале. Виконт, если узнаете что-то о герцоге, шепните словечко, — попросил лейтенант.

— Если смогу, — пообещал я.

Если смогу узнать, или если смогу рассказать, я не уточнил.

В фехтовальном зале раздавался стук деревянных мечей по щиткам деревянных же доспехов.

— Стоп. Здесь руку чуть выше, и вес переносим на левую ногу чуть раньше, — мастер меча продемонстрировал движение, сопровождая его пояснениями.

У Фагуа отличный наставник по бою на мечах, сам бы у него поучился, только времени на это постоянно не хватает.

— Доброе утро, мастер, — поприветствовал я фехтовальщика.

— Здравствуйте, Виконт. Решили принять мое предложение и взять несколько уроков? Кстати, Вы обещали показать ту связку, что применяли в учебном поединке в день присвоения Вам титула.

Хитер маэстро. Впрочем, могу его понять, настоящий мастер никогда не перестает учиться. Не обязательно учиться у сильнейшего. Учиться можно у друга, учиться можно у врага. Можно учиться у случайного прохожего. Причем относится все это не только к фехтованию. Умение делать выводы помогает выбрать нужное и оставить все наносное. Если умеешь отличить одно от другого, учиться можно у кого угодно. Так и мастер меча — умеет многое, таких мастеров по пальцам пересчитать, но не упускает случая чему-то научиться.

— Я бы с удовольствием, мастер, но времени нет совершенно. У меня дело к барону Прому. Доброго здравия, барон — я слегка поклонился гвардейцу. Пром ответил мне тем же.

— Чем могу быть полезен, Виконт?

— Пока не знаю, но надеюсь, что сможете. Но, кажется, я не вовремя. Готов подождать, когда закончится Ваше занятие.

— Оно уже закончено. Не так ли? — барон обернулся к мастеру меча.

— Как Вам будет угодно, — слегка поклонился тот и хлопнул в ладоши.

Помощник мастера подбежал, чтобы помочь развязать ремешки, крепящие деревянные доспехи. Через минуту мы с Промом уже шли по коридору, направляясь к комнате, которая была его кабинетом.

— Располагайтесь, виконт, — гвардеец махнул рукой на стоящие кресла.

— Благодарю. Думаю, вопрос мой не будет оригинальным.

— Хотите знать, где герцог?

— Очень хочу. Вас замучили этим вопросом? — добавил я, увидев, что гвардеец подавил тяжелый вздох.

— Не то слово. Наверное, его задают его уже в сотый раз. И в сотый раз я отвечаю одно и то же — Его Светлость не сказал, куда направляется.

— Понимаю, — я кивнул. — Сочувствую, барон. Может, расскажете все, что предшествовало отъезду Фагуа?

— Вам — охотно. Я знаю, что Вы были дружны с Его Светлостью.

Трудно назвать это дружбой в полном смысле этого слова. Фагуа — властитель всего этого края. Такому как он трудно завести друзей. Сторонников — сколько угодно. Восторженных почитателей — никаких проблем. Дружба предполагает определенную независимость. Пожалуй, я был одним из немногих в ближайшем окружении Фагуа, чье право на независимость мнений и поступков герцог признавал. Если добавить к этому взаимное уважение — пожалуй, можно это назвать дружбой.

— Да. И я удивлен, что он ничего не поведал мне о своих планах.

— Думаю, они поменялись внезапно. Еще накануне ни о каком походе не было и речи. Наши корабли неспешно снаряжались для планового похода к вольным городам. Внезапно все поменялось — Его Светлость приказал готовить пять кораблей к срочному отплытию, не рассказывая, куда собирается держать путь. "Идем вниз по реке" — это все, что он сказал. Капитан Дилор отправился с герцогом, возглавив отряд из полутора сотен гвардейцев.

— А с чем было связано такое изменение планов? — поинтересовался я.

— Думаю, причина тому — курьер.

— Ага, так был курьер?

— И не простой. Императорский.

Ого, это что-то новое! Значит, накануне отъезда Фагуа он получил послание от императора.

— Что было в послании Вы, конечно, не знаете?

— Нет. Может, что-то знает управляющий или секретарь.

— Никогда не поверю, что Вы его об этом не спрашивали, барон.

Пром вздохнул.

— Спрашивал, но...

— Есть сомнения?

— Вертер слишком самодоволен. Он мог посчитать, ненужным сообщать другим то, что сам герцог нам не сказал.

— Вот как? — я почесал затылок. — Такое возможно, и управляющий, в общем, прав. Но только не в этом случае. Возможно, Фагуа требуется помощь.

— Вот и я о том же! — воскликнул Пром. — Я уже думал, отправить людей на поиски. Вот только куда? Вик выручай, если соберешься искать герцога, скажи об этом. Гвардейцы не должны остаться в стороне. Сам я поехать не могу, не могу и официально приказать своим людям, отправиться на поиски — Его Светлость не отдавал такого распоряжения. Но многие гвардейцы давно не были в отпуске...

Я улыбнулся. Прома можно понять.

— И сколько гвардейцев желает отбыть в отпуск?

— Я уже думал об этом. Полсотни готовы отправиться хоть завтра.

— Немного.

— Больше не могу, — Пром развел руками. — Но это лишь касательно гвардейцев. Есть люди дворянства, есть отставники из легионов. Если понадобится, мы соберем целую армию. Вот только что с ней делать?

— Да, это пока преждевременно, — согласился я. — А с управляющим я все же поговорю.

— Как Вам будет угодно, виконт. Так я могу рассчитывать, что Вы не забудете о гвардейцах?

— Можете.

Почему нет? У герцога отлично обученная гвардия. Осталось лишь определиться с направлением действий.

Разговор с бароном Промом прояснил немногое, но и напрасным его никак не назовешь. Пообещав держать гвардейцев в курсе, я направился искать герцогского домоправителя, которого и нашел отдающим распоряжение слугам на хозяйственном дворе.

Те стояли вытянувшись в ряд, а Вертер расхаживал перед ними с видом важным и неприступным. А ведь мог бы ограничиться распоряжениями, отданными старшему по хозяйственному двору. Так нет, похоже, личное поддержание дисциплины и порядка доставляет ему удовольствие. Какой унтер пропадает.

— Кони со вчерашнего дня не чищены, — выговаривал управляющий. — Оси на каретах неделю не смазывали.

— Так не ездит никто, Ваша милость, — попытался оправдаться один из слуг.

Вертер резко повернулся на каблуках и вперил взгляд в того, кто посмел возразить.

— Ездит или не ездит, а все работы должны проводиться вовремя, — чеканя каждое слово произнес управляющий.

— Муштруете слуг? — поинтересовался я.

— Здравствуйте, виконт. За этими бездельниками нужен глаз да глаз. Все за работу, приду проверю, — последняя реплика относилась к работникам хозяйственного двора, которые облегченно вздохнули, чувствуя, что планируемый нагоняй на этот раз прошел стороной.

— Надо будет попросить герцога, чтобы присвоил Вам звание капитана, когда вернется.

Вертер бросил на меня внимательный взгляд, сомневаясь не издеваюсь ли я, но не нашел на моем лице и тени улыбки.

— Пожалуй, это слишком, — наконец сказал он.

— Думаете? Что ж, Вам виднее. Мысль не так и плоха. Слугам тоже можно было присвоить знаки различия.

Управляющий мечтательно замолчал, видимо представляя зримо эту картину. Так вот отчего он так дистанцируется от гвардейцев. Его излишняя сухость и некоторая неловкость в движениях не позволили рассчитывать на поступление в гвардию, а поступить в легион, должно быть, он посчитал ниже своего достоинства. Забавно. Странно только, что со временем это не прошло, управляющий был уже далеко не молод. Точнее, сам Вертер, наверняка, уверен, что прошло, но тщательность, с которой он строит подчиненных, говорит об обратном.

— Шутить изволите? — поинтересовался управляющий.

— Ничуть. Признаюсь, предложение довольно вольное. В любом случае решать должен Его Светлость.

Вертер вздохнул.

— Мы все встревожены таким долгим отсутствием герцога.

— Где он сейчас, Вы, разумеется, не знаете?

— Нет. Увы, виконт, это мне неизвестно.

— А секретарь? Может, он знает? Его Светлость кому-нибудь писал перед отъездом?

— Нет, этого не было.

— Вы уверены?

— Еще бы. Ни один курьер не покинул замок в тот день.

Что ж, еще один вопрос мимо

— А не говорил ли Его Светлость, когда собирается вернуться?

На лице управляющего на секунду отразилось сомнение.

— Говорите все как есть, — потребовал я.

— Его Светлость не называл точно дату возвращения, но по некоторым обмолвкам можно было предположить, что до начала осени он собирается вернуться в Занту.

— Река уже замерзла, — заметил я.

— Да, и то, что Его Светлость не вернулся, внушает тревогу, — согласился Вертер.

— А чем он занимался перед отъездом?

Управляющий принял вид серьезный и сосредоточенный.

— Герцог был необыкновенно задумчив и проводил много времени в библиотеке и кабинете, никого туда не допуская.

— И Вы не знаете, чем именно он был занят?

— Нет. Как я уже сказал, Его Светлость был один.

— Уважаемый Вертер, отнеситесь к моему предложению со всем возможным вниманием. Мы должны пройти в библиотеку и кабинет. Может быть, там остались какие-нибудь подсказки.

— В библиотеку? Почему бы и нет. Но личный кабинет герцога...! Это невозможно!

— Дело касается жизни Его Светлости. Впрочем, возможно, достаточно будет и библиотеки. Начнем с нее.

— Пойдемте.

Мне как частому гостю замка случалось заглядывать и в герцогскую библиотеку. Что я собирался там найти? Может, получится понять, чем так интересовался Фагуа перед отъездом.

— Прошу, виконт, — управляющий распахнул дверь, позволяя мне пройти.

— Здесь кто-нибудь был с тех пор, как уехал герцог? Что-нибудь перекладывали, передвигали?

— Еще чего не хватало. У меня прислуга свое дело знает. Перекладывать что-либо без ведома Его Светлости никто не посмеет. Но уборка производится регулярно.

— Это-то и печально, — вздохнул я.

Вертер бросил на меня непонимающий взгляд.

— По следам пыли можно было бы определить какие книги читал герцог перед отъездом, — пояснил я.

— Пыли? Пыли здесь отродясь не бывало.

Я прошел вдоль стеллажей, уставленных фолиантами, отметив идеальный порядок их расположения. На отдельной полке были сложены все номера издаваемой нами "Вести", что не могло не радовать. Ни одна книга не лежала отдельно, не выступала из общего ряда. Вот и догадайся, что именно читал Фагуа.

— А названия книги, которой интересовался Его Светлость, Вы не видели? — спросил я у управляющего.

— Нет, — тот развел руками. — Я даже не знаю, была ли это именно книга. У его светлости хранится здесь немало исторических документов.

Мы подошли к столу. Он был пуст. Никакой зацепки.

— Придется все-таки пройти в кабинет.

— В кабинет Его Светлости? — с почтением спросил управляющий.

— Понимаю, это некоторое нарушение, но здесь случай особый.

Минутное сомнение отразилось на лице управляющего.

— Ну хорошо, только ради герцога — согласился Вертер. — Сейчас я схожу за ключами.

В кабинете был идеальный порядок. Я подошел к большому письменному столу.

— Давайте поищем то самое письмо, которое получил Его Светлость.

Управляющий возмущенно фыркнул.

— Обещаю Вам, я возьму все на себя, — добавил я, — и другие письма просматривать не буду.

Тревога за герцога и жгучее любопытство — гремучая смесь. Перед таким трудно устоять.

Мы перебрали письма, но среди них не было послания от императора, не было в столе и книги, которую мог бы читать герцог перед отъездом.

— Так, а это что?

Передо мной был рисунок. Нечто вроде нарисованной от руки карты. Точнее — недорисованной до конца. Пустыня, горы, большая клякса в левом нижнем углу. Случайная помарка заставила художника отложить лист в сторону. Не было никаких указаний на отправную точку маршрута, не были обозначены стороны света. Но герцог держал эту схему в столе. Судя по всему, он пытался перерисовать что-то самостоятельно. Или перерисовал, отложив испорченный лист в сторону.

Кроме недорисованного плана ничего интересного не нашлось. Но план перерисованный лично... Очень любопытно.

— Не знаете, что это за бумага? — обратился я к Вертеру.

— Нет, раньше мне не приходилось видеть нечего похожего.

— Герцог перерисовывал карту, надо найти оригинал.

— Где ж мы его найдем? — удивился Вертер. — Возможно, Его Светлость вообще взял этот оригинал с собой.

— Это вряд ли. Если бы он собирался взять карту с собой, то не стал бы ее перерисовывать.

— Возможно. Но где ее искать?

— Если здесь ее нет, то, следовательно — она в библиотеке. Найдите ее, Вертер. Найдите, прошу Вас. Это единственный след, ведущий к правителю Занту.

— Я попробую, — пообещал управляющий.

— Судьба герцога в Ваших руках, — я решил его немного подбодрить, заранее сочувствуя, представив ту работу, что ему придется провести. В герцогской библиотеке тысячи фолиантов, сотни документов — поиски могут затянуться.

— Я постараюсь, виконт, — заверил управляющий.

— Надеюсь на Вас. Я остановился в нашем представительстве. Если что-то станет известно, шлите гонца туда.

Я зашел за Сонъером, который ждал меня у герцогских гвардейцев, и мы отправились по заранее определенному маршруту. А именно — на почту.

— Пусть скована коварным льдом,

Не прерывает она бега.

Упорным занята трудом.

Человек обмакнул перо в чернильницу и задумался над последней строчкой.

— Вот как проводят рабочее время работники почты, — сказал я улыбаясь.

— Мастер Вик! — поэт вскочил на ноги и сделал несколько шагов навстречу. — Как я рад, что Вы в Занту, мастер!

— Что ты сочиняешь, Зирит? Статью для газеты?

Новоявленный поэт покраснел.

— Нет, это стихи о нашей реке.

— Одно другому не мешает.

— Мои бестолковые вирши недостойны быть напечатанными, мастер.

— Кто знает. Быть может, минут годы и их будут читать и перепечатывать.

— Разве такое бывает? — удивился Зирит.

— Почему бы такому не быть.

— Что будет с нашей газетой, мастер? Курьеры с северо-востока принесли тревожные вести. Говорят, Вы вынуждены были срочно покинуть поместье.

— Должен тебя огорчить — очередного номера "Вести" не будет. Кстати, каковы новости из поместья?

— Королевские гвардейцы покинули поместье, но их патрули стоят на всех дорогах. У Кулана осталась едва ли половина людей, но с момента нападения на Вас, мастер, поместье больше не тревожили. Чем я могу помочь, виконт?

— Не бросай газету. Я отпишу письмо гномам, они изготовят новый печатный станок и доставят его в Занту с ближайшим караваном. Они же объяснят тебе, как им пользоваться.

Перемещать типографию из поместья было рискованно — к нему сейчас приковано слишком пристальное внимание.

— Я буду издавать газету?! — с восторгом воскликнул парень.

— Да, издавать "Весть" теперь будешь ты.

— Но я не умею, — на лице поэта было написано истинное огорчение.

— С техническими вопросами тебе помогут разобраться, а с тем, что писать, определиться тебе придется самому.

Зирит мечтательно задумался.

— А можно будет разместить в "Вести" небольшой стих? Самыми мелкими буквами.

— Тебе решать. Да, вот еще что — первоначально организация печати потребует затрат.

— Да, верно, — согласился парень, — а я и не подумал.

Я улыбнулся — ну, истинный поэт.

— Дай перо и бумагу.

С пером и бумагой — отдельная история. Кто не пробовал писать гусиным пером, меня не поймет. Это что-то! Искусство это требует куда большего умения, чем владение авторучкой. Можно сказать, мне пришлось учиться писать заново.

— Держи, — я протянул парню бумагу. — По этому распоряжению в нашем торговом представительстве тебе выдадут сотню золотых. Для начала хватит, ну а потом переходи на самоокупаемость.

— Я буду издавать газету, — мечтательно произнес Зирит.

— Отвлекись на минуту, — вернул я парня с небес на землю.

— Да. Слушаю, мастер, — тут же отозвался работник почты.

— Есть какие-нибудь новости из Абудага?

— Новостей много, — голос у парня сорвался, когда он посмотрел на меня. — О леди Найи ничего не известно. Наверняка она просто не знает, куда слать курьера.

— Может быть.

— Мастер, а что вообще происходит? Как могли гвардейцы напасть на Вас — дворянина, известного человека?

— Лучше не спрашивай, Зирит. И вообще, держись от этой истории подальше.

— Мастер, а давайте напишем обо всем этом в газете, — предложил поэт.

— Мысль хорошая, но этого мы делать не будем.

— Но почему?

— Мне жалко газету. Это первый росток и будет досадно, если он погибнет. Газету пока не трогают, но это только пока. Стоит нам включит ее в борьбу и по ней нанесут удар. Пусть она несет людям новости и не вмешивается в политику.

Для императора закрыть наше издание ничего не стоит, и никто не посмеет оспорить это решение. Общественное мнение? При средневековой монархии его значимость сильно преувеличена. К тому же неясно кто затеял против нас игру и против кого может быть нацелен ответный удар. Нет, не стоит терять газету, меняя ее на холостой выстрел.

— Вы уверены, мастер? — переспросил Зирит.

— Да. Сейчас мы не можем использовать возможности газеты против наших врагов.

Мы обговорили текущие дела, и я вернулся в торговое представительство.

Не успел я как следует расположиться в комнате, как в дверь постучали.

— Позволите войти, виконт?

— Проходите, Апунт.

Наверняка купец пришел не просто так.

— Ваше распоряжение выполнено. Семьи гвардейцев опрошены. Подарки им розданы, — отрапортовал пришедший.

— Неужели всех успели обойти? — удивился я.

— Не всех, — смутился купец. — Но кое-что удалось узнать.

— Излагайте.

— О том, куда именно направляется герцог, никто ничего не знает, но он должен был вернуться к концу лета.

— Вот как?

Это были еще более сжатые сроки чем те, что назвал управляющий замком.

— Это подтвердили несколько человек.

— Спасибо, Вы мне помогли. Если будут новости, дайте знать.

— Непременно. Я вот что подумал, — купец замялся.

— Говорите.

— Не связано ли исчезновение герцога с исчезновением караванов, идущих на юг.

— Ну-ну, поподробнее.

Эта новость обошла меня стороной. Неужели опять караваны начали пропадать по пути к вольным городам?

— Точных сведений у меня нет, но люди болтали о двух небольших караванах, не вернувшихся с юга.

— Насколько этому можно верить?

— Думаю, с достаточной долей вероятности. Небольшие караваны организованные вскладчину купцами, живущими ниже по реке, пропали бесследно.

— Странно, что я об этом не слышал.

— Слухи стали распространяться лишь осенью, когда движение по реке прекратилось.

— Досадно. Это может подвигнуть купцов к сокращению торговли с югом.

— Вряд ли. Десятки удачно завершенных походов и два пропавших каравана. Прибыль от торговли с югом слишком велика, чтобы о походах забыли. Думаю, караваны будут укрупняться.

Что же все-таки произошло с караванами? Опять взялись за свое люди-рыбы, проживающие в низовьях Ропы? Но их тактика хорошо известна, как и меры противодействия ей. Вряд ли они могли придумать что-то новое. До караванов все-таки удалось добраться кочевникам? Это более вероятно — тилукмены не оставляют попыток захватить корабли, идущие мимо их кочевий. Некоторые их вылазки могли увенчаться успехом. Исчезновение караванов — тревожная весть, но меры, которые следует предпринять, известны. Апунт их сам и озвучил — это укрупнение караванов. Надеюсь, это ясно и другим.

Известие было тревожным, но оно мало объясняло, при чем здесь герцог. Он отправился к вольным городам? К чему бы? Торговые караваны из Занту ходят на юг три года без участия Его Светлости. Да и найденная в кабинете Фагуа испорченная копия карты говорила против такого предположения — нет по дороге к вольным городам местности, хотя бы близко похожей на то, что пытался изобразить герцог.

— Это полезные сведения. Спасибо, — поблагодарил я Апунта, — О бароне Липеце ничего не удалось узнать?

— Нет, пока ничего, но младшие купцы предупреждены, они расспрашивают всех приезжих.

— Будьте осторожнее. Это очень опасный человек.

— Я передам, чтобы расспросы вели аккуратно. Будут еще какие-нибудь распоряжения?

— Пока нет.

Купец исчез так же тактично, как и появился.

Следующий день выдался спокойным, и это было ужасно. Тревога за близких, которую удавалось немного отогнать текущими делами, навалилась в полной мере.

Как там Нийя, Лесли? Удалось ли им добраться да Абудага. Удалось ли Нимли разыскать их?

Тоска и беспокойство приняли просто угрожающие размеры. Надо было срочно что-то предпринять. Я разыскал Сонъера.

— Пойдем, прогуляемся.

— Как скажете, мастер. Лук брать, или только меч?

— Меча хватит, за город я сегодня не собираюсь.

Через пять минут мы вышли за ворота представительства, миновав обычную толпу зевак у входа.

Поход этот не ознаменовался бы ничем интересным, если бы не одна неожиданная встреча.

— А ты паразит! Что наделал негодник!

Я невольно оглянулся. Такая темпераментная тирада не могла остаться незамеченной. Дед весьма почтенного вида схватил хворостину и самым решительным образом направился к юному отроку лет двенадцати отроду. Тот испуганно отскочил в сторону, но совсем убегать не спешил.

— Получишь у меня дрына! Опять из-за тебя забор красить!

— Деда, так же красивее, — тонким голосом оправдывался парнишка.

— Я тебе покажу "красивее"! Где это видано, чтобы забор был размалеванный?

— Смотри, Сонъер, а неплохо получилось.

Малолетний художник изобразил на заборе углем того самого деда, что приближался сейчас к нему с хворостиной. Сходство было заметно с первого взгляда. На картине дед гнал хворостиной козу. Юному художнику даже удалось передать удивленное выражение на морде животного.

— Да, похоже, — согласился охотник.

— Талант.

— Извините, милсдарь, остановился, — дед. — Сейчас этот талан хворостин у меня получит.

— Отчего так строго? Красиво же получилось.

— На заборах рисовать не порядок, — как отрезал дед.

— А где мне еще рисовать? — юное дарование шмыгнуло носом.

— Иди, закрашивай, — бросил дед. — И когда только успел набедокурить.

Парнишка отправился за кистью и краской.

— Так говорите, он быстро это нарисовал?

— Сладу с ним нет, милсдарь. Только успеешь отвернуться...

Парнишка вернулся, упрямо шмыгая носом.

— А еще что-нибудь нарисовать сможешь? — спросил я.

— А то как же. Могу животных или деревья. Или людей. Хотите, Вас, мисдарь, нарисую?

Я улыбнулся.

— Меня, пожалуй, не надо. Со слов человека ты сможешь нарисовать?

— А это как? — оживился парнишка.

— Ну, я тебе буду говорить, как выглядел человек, а ты рисуй.

Парнишка опасливо оглянулся на деда.

— За покраску забора мы заплатим. Сонъер, дай этому почтенному горожанину полсеребрака.

Охотник полез в кошель и достал требуемую сумму. Дед слегка поклонился.

— Угля принести? — поинтересовался он. — Вати с детства малеваньем балуется. Только это пока никому не было надо.

— Тебя значит, Вати зовут? — спросил я у юного художника.

— Да, мисдарь, так меня назвали.

— И родители тебе рисовать не разрешают?

— Нет у меня родителей. Мы вдвоем с дедом живем.

— Ладно, потом расскажешь. Нарисуй нам человека. Форма лица примерно такая, — я кивнул на одного из прохожих. — Нос прямой длинный. Вот как у моего спутника, только еще длиннее.

— О ком это Вы, мастер? — спросил Сонъер.

— Скажи, дружище, ты хорошо рассмотрел человека, друзья которого оставили тебе вот эту царапину?

Рана Сонъера была неопасной, но была хорошим напоминанием о нашей недавней стычке.

— Еще бы, такого, пожалуй, забудешь!

— Вот его-то я и хочу увидеть нарисованным. Волосы прямые длинные, глаза глубоко посаженные.

— Это как? — переспросил художник.

Я оглянулся в поисках подходящего примера.

Парнишка изрисовал весь забор прежде чем мы получили то, что надо.

— Ну вот. Не хватает одной детали. Вот так проходил косой шрам.

Вати изобразил шрам. Сходство было поразительным, на нас смотрел Допр. По крайней мере, так тот человек представился.

Случайные прохожие с любопытством заглядывались на эту галерею лиц.

— А графитовым стержнем на бумаге ты такой портрет нарисовать сумеешь?

— Не знаю, милсдарь. Кто ж мне даст бумагу? Они слишком дорога.

— Вати, у меня к тебе будет предложение. Как ты смотришь на то, чтобы получить работу?

— А сколько платить будете? — отозвалось юное дарование.

— Гхм. И тебя не интересует, какая именно это будет работа?

— Поди, посыльным нанимаете. А об оплате я спрашиваю потому что хочу купить настоящие краски, а он, милсдарь, недешевы, — парнишка печально вздохнул, заставив меня улыбнуться.

— Нет, не посыльным. А краски, бумагу и графитные палочки тебе покупать не придется. Я предлагаю тебе работать художником.

— Рисовать?

— Ну да, рисовать.

— Тогда я согласен даже без всякой оплаты.

— Зачем без оплаты? Много сразу не предложу, но пару серебраков в месяц будешь получать. Плюс возможность рисовать в свободное время то, что тебе вздумается.

— Готов приступить к работе хоть сейчас, милсдарь, — сказал парнишка.

— Тогда сделаем вот что: Ты знаешь, где находится почта?

— Знаю. Почту здесь каждый знает. Я собирался, как подросту, пойти туда наниматься курьером. Говорят, их читать учат.

— Читать, значит, хочешь научиться? Тогда тебе понравится место будущей работы. Найдешь на почте человека, которого зовут Зирит и скажешь, что виконт Вик принял тебя на работу. Кстати, Зирит будет твоим непосредственным начальником. Пусть он выдаст тебе два десятка чистых листов бумаги и графит. Твое первое задание — нарисовать двадцать таких вот портретов, — я кивнул в сторону изображения Допра.

— Спасибо, милсдарь. Я только покрашу забор и побегу.

— Иди-иди, шалопут, забор я сам покрашу, — отозвался дед. — Спасибо Вам, милсдарь.

— Пустое, — я махнул рукой. — Пусть парнишка занимается любимым делом, у него это хорошо получается.

Мы двинулись дальше по улице.

— Мастер Вик, а зачем Вам столько портретов? — поинтересовался Сонъер.

— Хочу собрать сведения о нашем "друге". Развесим портреты по городу и пообещаем награду за любую информацию об этом Допре. Быть может, он еще не покинул Занту.

— Не совсем же он глуп. Если попадется гвардейцам герцога или городской страже, ему не поздоровится.

— Кто знает, от этого Допра всего можно ожидать. Его, портреты — это так, на всякий случай. Да и парнишка при деле будет. Талантливый парнишка. Быть может, большим художником станет. Если выберемся из этой передряги, организую в Занту художественную школу. Пусть дети учатся.

Сонъер удивленно покачал головой. А что, мысль неплохая, и герцогу наверняка понравится, любит Фагуа подобные идеи. Вот только где он — герцог? Жив ли? По законам империи, если о владетеле земель три года нет вестей, император может поставить вопрос об отчуждении этих самых земель. Обычно они переходят под руку ближайшего родственника, если такой имеется. Будет ли применен этот закон к герцогству? Все-таки герцог — это не граф и не барон. Он очень влиятелен, и герцогство это совсем не то же самое, что мой удел. Вот к моему поместью этот закон применим в полной мере. Но есть и обратная сторона медали — официальные обвинения мне не предъявлены и вряд ли могут быть предъявлены в мое отсутствие (таковы местные законы). Если я не попаду в руки врага, то какое-то время могу быть спокоен за свое поместье. По крайней мере, его не конфискуют.

Следующий день принес сюрпризы. Удалось выяснить кто такой барон Липец. Заезжие абудагские купцы рассказали в представительстве, что встречали человека с таким именем.

— Большую часть времени проживает этот самый барон в Ольце. Есть в Абудаге такой городок недалеко от границы, — рассказывал Апунт. — Судя по всему, родом этот самый барон из империи, но бывает здесь нечасто. Чаще его можно встретить в Абудаге. Торговых дел не ведет, в основном, ошивается среди наемников.

— Спасибо, Апунт, сведения важные. Скажи, когда наш караван собирается идти в Абудаг?

— По плану — через две недели, но если надо, организуем его быстрее.

Сухопутные караваны зимой ходили редко.

— Организовывай. О том, что мы отправимся с караваном, пока никому не говори. Сколько надо времени на подготовку обоза?

— Дня четыре надо, — подумав отозвался купец.

— Вот и хорошо. Через четыре дня выезжаем.

Вторая новость появилась ближе к вечеру. Стража опознала по рисунку нашего "друга" Допра. По их словам этот человек выехал из города в северном направлении. Если он не поменял дорогу, то путь его вел во все тот же Абудаг. У меня появился еще один повод там побывать. Неужели нити идут оттуда? Но как тогда расценить участие в деле императорских гвардейцев? Получается, нити ведут и в столицу империи и в Абудаг. Но если в столице что-нибудь выяснить сейчас непросто, то в Абудаге можно попытаться разыскать Допра и его нанимателя барона Липеца. Если, конечно, Допр не соврал про него.

Да, из Занту надо срочно уезжать. Несколько дней у меня есть в запасе — пока Допр доберется до своего нанимателя, пока тот свяжется с тем, кто в свою очередь нанял его. Сейчас гвардейцы Лефлера потеряли мой след, недели через полторы Занту будет плотно обложен их разъездами. В город они, конечно, не сунутся, но и нам выехать будет непросто. Поехать в Абудаг сейчас отличная мысль. Но перед этим надо выяснить, удалось ли что-то найти управляющему Фагуа.

Управляющего делами замка я застал в герцогской библиотеке.

— Виконт, как я рад, что Вы пришли! — вскричал Вертер. — Я как раз собирался отправлять к Вам посыльного.

— Есть какие-то новости?

— Есть, я ее нашел — ту самую карту! Вот она, — с торжествующим видим Вертер положил на стол большой лист пергамента. Отправной точкой маршрута была обозначена река, направление течения которой было указано с востока на запад. Из всех известных мне рек есть только одна крупная, которая течет так, как указано на карте — это Хат. А вот все остальное... Севернее реки на значительном расстоянии были обозначены горы. Что же это значит? От самого устья Ропы до верховья Хат нет гор. В среднем течении этой полноводной реки ее обрамляют бескрайние степи, населенные тилукменами. В верховьях много лесов и болот, но и там никаких гор не наблюдается. Если только...

Неужели Фагуа отправился в нехоженые места, расположенные ниже по течению места слияния Ропы и Хат? Только там севернее реки могли быть горы. Это уже что-то — направление, в котором следует вести поиски, определилось.

Края карты и с обоих сторон обрамляли многочисленные пояснения. Большей частью непонятные. Написаны они были слишком иносказательно. Я попробовал разобраться но, не видя местности, понять к чему относятся эти комментарии, было непросто. Что ж, попробуем разобраться, когда до этого дойдет дело.

— Замечательно. Вертер, у меня будет к Вам большая просьба — скопируйте, пожалуйста, карту самым подробным образом и пояснения тоже.

— Сделаю. Думаете, это поможет?

— Надеюсь. Попробуем пойти по следам герцога. Если он жив, мы его отыщем. Он нужен империи сейчас как никогда.

Я попрощался с управляющим и поспешил к барону Прому.

— Я уезжаю, — сказал я с порога.

— Здравствуйте, виконт. Как, уже? Вы не забыли о своем обещании?

— Помню. Из-за него и зашел. Сейчас я уезжаю по личным делам.

— Помощь нужна? — поинтересовался барон.

— Спасибо, не стоит. Будьте готовы к весне. Снаряжайте корабли, готовьте людей. Как только Ропа избавится ото льда, мы тронемся в путь.

7.

— А не податься ли нам в театр, дружище Сонъер?

— В театр? — переспросил охотник.

— Ну да. Мы опять поменяли роли.

На этот раз маскировка была попроще — мы с Сонъером изображали средней руки наемников, сопровождающих караван. Сам караван тоже изменил привычный маршрут и двигался левее, чем предполагалось первоначально. Причина тому была проста — нам требовалось попасть в городок под названием Ольц. Мы с Сонъером там должны были остаться на некоторое время, караван же должен проследовать дальше.

Почему должны были остаться только мы двое? При желании можно было взять с собой небольшой отряд, а при сильном желании и отряд побольше. Но стоит ли? Я не хотел раньше времени афишировать наше появление в городе. И потом своих мечников под рукой у меня в данный момент не было. Были курьеры, работники почты и торгового представительства в Занту, но у них свои дела. Не стоит привлекать их к ратным приключениям. Можно было нанять в Занту профессиональных мечников. Но в Абудаге это тоже можно сделать. С этим здесь даже проще, чем в империи. За их лояльность можно не беспокоиться. При всем своем горячем и зачастую непредсказуемом характере условия договора наемники соблюдают почти всегда. Почему "почти"? В семье не без урода, всякое может случиться. Тем не менее, сделав наемничество существенной частью своего бизнеса абудагцы вынуждены следить за соблюдением договоров. Проще говоря, случись кому-то из них кинуть нанимателя, они наживут у себя в родном Абудаге массу недоброжелателей, как люди, дискредитирующие профессию. С дисциплиной у них не очень, ну да я не собирался нанимать отряд надолго.

Итак, решено. Приедем, осмотримся на месте, если будет необходимость в силовых действиях, найму десятка два мечников. Больше вряд ли потребуется.

Один раз навстречу нам попался отряд из нескольких императорских гвардейцев, но останавливать нас и останавливаться сами они не стали — окинули нас быстрыми взглядами и промчались мимо.

Больше никаких происшествий до самого Абудага не случилось. Да и сам город встретил наш караван довольно спокойно. Относительно спокойно — любой обоз привлекает к себе внимание, и в этом нет ничего необычного. Необычно будет, если однажды в город придет караван и на это никто не обратит внимание. Вот здесь я бы встревожился не на шутку и задумался бы, что здесь не так и какие меры предосторожности надо предпринять незамедлительно. Подозрительно так же чрезмерное внимание. Спокойный же интерес к изменениям в окружающей обстановке — естественная черта людей и удивлять никого не может.

— С чего начнем, мастер Вик? — поинтересовался Сонъер.

— С преображения. Пора возвращать мне привычный облик, да и тебе не помешает сменить эту кольчугу на твой отменный панцирь.

— Это уж точно. Спасибо гномам, он не раз меня выручал в боях. Эта кольчуга хороша, но в ней я чувствую себя неуютно.

— Я вот что подумал: все равно нам придется комплектовать отряд из наемников, так почему бы это не сделать сразу. Глядишь, и с поисками меньше проблем будет.

— Истинно так, мастер. Наемники из местных этого барона наверняка быстрее сыщут. Сразу к градоправителю пойдем или сначала людей наберем?

Вопрос охотника был понятен. Для большей надежности договор о найме желательно заверить у местного городского главы. Он же может порекомендовать кого-нибудь для найма, если в этом есть необходимость.

— Начнем со знакомства с местностью.

Караван завернул на базарную площадь. Долгой стоянки здесь не планировалось, но раз уж заглянули в город, было бы странно не предложить груз местным купцам.

— Скажи, любезный, куда лучше обратиться по поводу найма охранников? — обратился я к одному из местных торговцев.

— Вам каких людей надо? Хотите нанять лучших мечников или сэкономить? — отозвался тот хитро прищурившись.

— Хотелось бы нанять людей посообразительнее.

Купец задумался, озадаченный неожиданным требованием.

— Посообразительнее? Уж не для нечистых ли дел Вы людей ищете?

Я рассмеялся.

— Вас послушать, уважаемый, так все умные люди не слишком порядочны.

— Прощу прощения, милсдарь, — смутился купец. — Есть здесь один сообразительный. И звания непростого, и умом не обделен, да только обращаться к нему не каждому посоветую.

— Кто таков?

— Зовут его — Барон Липец.

Я чуть не подпрыгнул. Чтобы вот так, сходу, попасть в цель, практически не целясь.

— И где я могу его найти?

— Так и знал, что дело не чисто, — вздохнул торговец. — Ни слышать, ни говорить не хочу об этом сообразительном человеке.

Купец отвернулся, намереваясь уйти.

— Постойте! Не собираюсь я разговаривать с бароном о найме. Я спрашивал к тому, чтобы пойти как раз туда, где его нет.

— Если так, то другое дело, — купец вернулся и был не против продолжит разговор.

— Все же любопытно... Барон, Вы говорите? Что же он сам нанимается в охрану?

— Еще чего. Барон Липец ищет людей для найма. Сам он не нанимается, не по чину ему, разве что надо какое-то крупное дело провернуть. Но там оплата совсем другого рода. Вам точно не он нужен?

— Точно-точно.

— Тогда лучше ступайте на северный постоялый двор. Там наймете не самых худших мечников, да и в цене сойдетесь.

— Спасибо, — поблагодарил я словоохотливого торговца.

Северный постоялый двор был довольно крупным и включал в себя конюшни, навесы для карет, гостиницу с обеденным залом и отдельно стоящую таверну, где могли посидеть и отобедать не только постояльцы, но и жители города, заглянувшие сюда по делам. Ну, или без дел. Кто-то пытался совместить одно с другим, поскольку ожидание дела можно назвать делом лишь с некоторой натяжкой.

— Вот здесь и оставим коней, договаривайся с конюхами, — бросил я Сонъеру.

Через десять минут все необходимые формальности были улажены — животные отправились в стойло, плата за уход за ними была внесена.

— Что теперь? — спросил охотник.

— Для начала — пообедаем.

Мы зашли в таверну и десятки заинтересованных глаз проводили нас до свободного стола. Свободные столы были. В этом были заинтересованы все: и хозяин и завсегдатаи. Завсегдатаи потому, что в большинстве своем проводили здесь время в ожидании удачного найма. Как правило, были это люди поиздержавшиеся и доход заведению с них был небольшой. Было их немало, но займи они все места, куда присядет потенциальный наниматель? Заглянет, увидит, что нет места, и пойдет дальше? Такой подход никого не устраивал. Поэтому за наличием свободных столов следили строго.

Дворянский знак и отменного качества доспехи говорили окружающим о многом. Кто-то продолжал обедать или обсуждать ранее выбранную тему, но часть разговоров стихла. Внимание сидящих за столами людей переключилось на нас.

— Чего изволите? — поинтересовался подскочивший парнишка, выполнявший роль разносчика.

— Обед на двоих и побыстрее, — ответил я. Ждать дольше чем необходимо не входило в мои планы.

— Сию минуту.

Разносчик исчез, а люди стали потихоньку возвращаться к своим разговорам. Я окинул неторопливым взглядом помещение. Приезжих было мало (опознать их было легко — они целенаправленно обедали), должно быть, большинство из них предпочитают столоваться при гостинице, что неудивительно. Пару человек (по виду средней руки купцы) вели неспешные переговоры, проходившие без лишнего ажиотажа. Видимо найм обещал быть не слишком выгодным — столпотворения вокруг них не наблюдалось.

— Если..., — подошедший бросил взгляд на мой дворянский знак. — Если виконт ищет людей, то лучшего места не найти.

Я поднял голову и молча пристально посмотрел на говорившего. Это был вызов. В другой ситуации я не стал бы себя вести подобным образом. Бросил бы короткое "нет" и продолжил бы ожидать обед. А сейчас?

Можно сказать, это было первое испытание для подошедшего. Он не поинтересовался, хочу ли я с ним говорить, первым подошел к нашему столу, тем самым вторгнувшись на чужую территорию. Я дал ему понять, что его действия неуместны. В дальнейшем события могли развиваться по двум сценариям: умный поймет, что был бестактен, и с извинением удалится (к сожалению, так бывает далеко не всегда); тщеславный — примет такое мое поведение за оскорбление. Ему невдомек, что он первым повел себя не так как подобает, подобное просто не придет ему в голову. Существовал и вариант, при котором говоривший с руганью уйдет. Но с абудагцем такое развитие событий имело мало шансов на воплощение.

Ну вот, как в воду глядел — мой собеседник начал горячиться.

— Не слишком-то Вы вежливы, сударь, — бросил он пока еще сдержанно, но с плохо скрываемым раздражением в голосе.

К холодному взгляду я добавил чуть ироничную улыбку.

— Могли бы и ответить! Я не с пустым местом разговариваю! — начал кипятиться собеседник. Рука его невольно потянулась к мечу.

— Остынь, — тяжелая рука другого наемника опустилась на плечо первого. Второй был постарше и явно опытнее.

Первый сбросил с плеча чужую руку и резко повернулся:

— Не тебе давать мне советы Двант!

Я не вмешивался. Если Двант решил навести порядок в их заведении, то разберется без меня.

— Извините этого олуха, милсдарь, — обратился ко мне второй наемник.

Я промолчал. Почему? Об этом чуть позже.

— Я сам могу разговаривать! — не унимался первый.

— С тобой не хотят говорить. Сядь на место, — настаивал Двант.

— Шарх! — крикнул первый. Это было и ругательство, и вызов на поединок. Что-то парень уж больно горяч.

Собравшиеся здесь наемники неодобрительно зашумели. Интересно, как отреагирует второй.

— Я тебя убью. Потом. Если захочешь, — отозвался Двант.

Неугомонный все же попробовал вытащить меч, но несколько человек сорвались с места, подхватили его под руки и вытолкали из заведения.

Один соискатель выбыл. Он не прошел проверку на элементарную сдержанность. А Двант неплох, если только все это не заранее отрепетированная постановка, для того чтобы произвести впечатление на потенциального нанимателя.

Я подождал, когда появится разносчик и остановил его вопросом.

— Скажи, ты знаешь дебошира?

— Как не знать, — отозвался парнишка. Наемник из местных. Чаще у рынка обитает, но и к нам иногда заходит.

— А второй? Двант.

— Этот почти всегда здесь, когда найм ищет.

— Значит, они не друзья?

— Нет милсдарь. Я же говорю, тот первый редко здесь бывает.

— Ладно, иди, — махнул я рукой.

Мы съели принесенный обед, пора было заняться тем, зачем сюда явились.

— Пригласи за наш стол Дванта, — попросил я служителя трактира.

Через минуту наемник подошел, я жестом предложил ему присесть напротив.

Двант молча сел со спокойной уверенностью человека, знающего себе цену.

— Ищете найм?

— Здесь многие ищут. Если у Вас есть что предложить, виконт, готов послушать.

— Есть что предложить. Мне необходим отряд в два десятка мечников. Можете кого-нибудь порекомендовать?

За соседним столом послышались веселые возгласы. Известие о том, что найм будет коллективным, многих обрадовало.

— Здесь немало достойных бойцов. Думаю, Вы без труда наберете требуемое количество.

— Вы принимаете контракт?

— Если в цене сойдемся, и работа меня устроит. Предупреждаю сразу, за темные дела не берусь.

— Это радует. Дела будут абсолютно прозрачными.

— Охрана территории? Сопровождение караванов?

— Сопровождение. Но не караванов. Личное сопровождение. Надо будет проводить нас с Сонъером.

— Для этого необходимо двадцать человек? — удивленно спросил Двант.

— Мы собираемся пойти в гости. Чтобы не было недоразумений, имя того, к кому мы собираемся, я назову сразу.

Не хотелось бы неожиданностей. Лучше определиться сейчас.

— И кто же этот человек?

— Барон Липец, — сказал я вполголоса.

Двант многозначительно крякнул.

— Что-то не так? — поинтересовался я. — Пока еще договор не заключен и не поздно отказаться.

— Но я не откажусь, — твердо сказал Двант. — Признаться, имя это известно в окрестностях, вот только известность эта особого рода. Каждый честный человек должен такой известности избегать. Я не святой, но участвовать в делишках Липеца не хотел бы.

— А что это за дела?

— Так Вы, поди, сударь, и сами знаете, если в гости собрались с охраной, — пояснил наемник.

— Есть у меня к барону один вопрос, а об остальных его делах я не слышал.

— Здесь такое дело, — Двант на пару секунд замолчал. — В общем, не доказано — не обвинишь, но слухов о бароне много ходит. Разных слухов. Говорят, он посредничает в найме татей. И на большую дорогу не против людей послать.

— И вы все это терпите? — удивился я.

— Не доказано, — развел руками наемник. — Но в охрану к Вам, сударь, я, пожалуй, наймусь, и другие отказываться не станут. Сколько платить будете и на какое время хотите нанять отряд?

— Нанимаю отряд на месяц. Возможно продление договора. А платить? Сколько Вы хотите?

— Пять золотых на человека, — озвучил запрос наемник.

Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая торга, но торговаться я не стал.

— Идет. Кого порекомендуете нанять?

— Здесь — почти каждого. Парни подходите.

Люди начали подтягиваться к нашему столу.

— Договор сами составим или попросим градоначальника? — уточнил Двант.

— Составим сами, а у градоначальника заверим.

— Разумный выбор, милсдарь. Виконт...?

— Вик.

— Садись, пиши, — сказал Двант одному из наемников юному возрастом, но обремененному отпечатком ума на уже обветренном лице. — Договор найма.

Через полчаса договор был составлен и я отправил Сонъера к представителю местной власти, чтобы он заверил бумагу по всем правилам.

— Какие будут распоряжения, мисдарь? — спросил Двант. Общим решением наемников он был выбран командиром отряда.

— Прежде всего, расскажи мне о Липеце. Где живет, сколько у него людей и прочее.

— Барон Липец появился в наших краях лет пять назад. Прикупил поместье в километре от города, где и проживает, когда не бывает в отъезде.

— Сейчас он в поместье?

— Уезжающим его я не видел, но можно уточнить.

— Сделай милость.

Двант поднялся, чтобы отрядить людей для проверки, но я его остановил:

— Подожди. Вот этого человека случайно никто не видел?

Я предъявил портрет Допра. Рисунок пошел по рукам, вызывая удивленные возгласы.

— Встречать не приходилось, — ответил Двант. — Колоритная внешность, я бы такого запомнил.

— Пусть разведчики обратят внимание, этот человек может быть в гостях у барона.

— Все поняли? — обернулся командир наемников к отряженным для ориентировки на местности парням.

— Будет сделано в лучшем виде, — отозвался один из них. Через минуту наша разведка отправилась в дорогу.

— Барон не насторожится? — поинтересовался я.

— Нет. Его поместье находится рядом с дорогой, движение по ней оживленное. К тому же парни будут осторожны. Какие еще будут указания?

— Готовьте отряд к походу. Пусть седлают коней.

Из-за отсутствия лошадей некоторым наемникам пришлось отказать в найме. Сопровождать обозы можно и пешком, приобретением коня озаботились не все. Мне же требовался именно конный эскорт. Правда, пришлось отдельно договариваться об оплате корма для коней. Содержать лошадь дома все же менее накладно, чем кормить ее в дороге. Но от этих накладных расходов никуда не денешься.

Наемники разошлись. Сбор был назначен здесь же через полтора часа. К этому времени все нанятые для сопровождения мечники должны были появиться верхом.

Когда весь отряд был в сборе, появились разведчики.

— Барон в поместье, — доложил один из них. — Того, второго со шрамом не видели, но в дом нам попасть не удалось. Есть ли там гости — неизвестно.

— Людей в поместье много?

— Обслуживающий персонал и охрана. Охраны десятка полтора. Все отъявленные головорезы.

— Может быть, обойдется без боя. Мне надо всего лишь поговорить с бароном. Но, признаюсь, разговор этот может пойти по-разному.

— Когда отправляемся в путь, виконт? — поинтересовался Двант.

— Прямо сейчас и поедем, к чему ждать.

Каков он — барон Липец? Имеет ли отношение к покушению на нас с Сонъером? Судя по тому, что о нем слышно, такое вполне возможно.

Километр — совсем небольшое расстояние, тем более, когда едешь верхом. Вскоре поместье барона появилось перед нами. Скромное поместье — на замок не тянет. Впрочем, мой дом тоже не слишком велик по сравнению с некоторыми родовыми замками.

Дом все же имел внешнее сходство с крепостью. Пусть не размерами, так принципами, по которым он был построен — стены каменные в метр толщиной, не меньше; узкие окна скорее похожи на бойницы. Ни флага, ни герба в видимости не наблюдалось. То ли барон скромен, то ли по каким-то причинам не афиширует принадлежность к древнему роду. Странно.

Что ж, начнем с миролюбивой беседы. Я с бароном не ссорился, и делить нам с ним нечего — это я так думаю. Как думает Липец? Не посмотрим, не узнаем.

Посмотреть сразу не удалось. Мечник самого развязного вида преградил нам путь в воротах.

— Что желаете, — после небольшой паузы он добавил, — сударь?

Так-то здесь встречают гостей. Человек семь восемь мечников, рассредоточившиеся между воротами и входом в дом, подобрались и начали понемногу смещаться к входу в дом.

— Доложи барону, что к нему приехал виконт Вик — холодно бросил я.

— По какому делу? — спросил стражник.

— Ты еще здесь? — спросил я удивленно.

Наглец недовольно хмыкнул и направился к дому.

— Какие будут распоряжения? — поинтересовался Двант.

— Подождем немного. Если нас атакуют — обороняемся.

Минут через десять наглый охранник вернулся, ехидно улыбаясь.

— Барон просит Вас, виконт, — мечник сделал жест, предлагая мне пройти к дому. — Но только Вас одного.

И что ответить? Возражать? Настаивать на том, чтобы пропустили охрану? По какому праву? Мы приехали в чужой дом, напросились в гости. Слова Допра о том, что заказчик нападения на нас — барон Липец, недорого стоят. Да, такой прием выглядит не очень приветливым, но домыслы — недостаточное основание для начала военных действий. Быть может, Липец затворник или опасается за свою жизнь. Возражать здесь сложно. Надо или принимать условия хозяина дома или разворачиваться и уезжать отсюда, так ничего и не узнав.

— Сонъер, подержи коня, — я спрыгнул на землю и протянул повод охотнику.

— Опять Вы на рожон лезете, мастер, — пробурчал Сонъер.

— Что поделать. Я с удовольствием туда не ходил бы, но возвращаться ни с чем...

— Может, все вместе пойдем?

— Всех вместе нас не зовут. Что мы тати лесные, чтобы врываться в чужой дом без всяких оснований. Вы вот что — внимательно следите за окнами. Если что-то пойдет не так, попробую дать сигнал. Тогда не зевайте, начинайте действовать без промедлений.

— А получится дать сигнал?

Опасение обоснованное, может случиться так, что к окнам меня не подпустят.

— Если четверть часа от меня не будет никаких известий — прорывайтесь к дому.

Надеюсь, я правильно рассчитал время и мне хватит этой четверти часа, чтобы сориентироваться. С другой стороны, не станет же барон сходу на меня нападать. Ему, поди, интересно, зачем я пожаловал.

Закончив этот краткий разговор, я двинулся к дому. На пороге меня встретил слуга и попросил проследовать на второй этаж в покои барона.

Довольно просторный зал был погружен в полутьму. Ставни были лишь приоткрыты, не позволяя осветить помещение полностью. Барон не любит яркого света? Или он чересчур осторожен и опасается случайно залетевшей в окно стрелы?

Я остановился на пороге, привыкая к неяркому освещению.

— Чем обязан, виконт? — голос хозяина дома оказался неожиданно звонким почти пронзительным.

Барон сидел на противоположной стороне зала за широким столом. За спиной его стояли два дюжих молодца с бесстрастными лицами и холодными глазами.

Интересно, он всегда дома в панцире ходит, или принарядился ради встречи со мной? Телохранители барона тоже были при броне и с оружием. Я оглянулся на окна — с этой стороны опасности пока не было. Если что, успею швырнуть на улицу подсвечник, подав своим людям сигнал к штурму.

— Нелюбезно Вы встречаете гостей, барон, — ответил я.

— Присаживайтесь, — Липец сделал жест, предлагая мне расположиться на стуле напротив. Я прошел, отодвинул стул и сел напротив хозяина дома. Широкий стол (не менее двух с половиной метров) был достаточной преградой и хорошо защищал от неожиданного нападения.

— Обед не предлагаю, — продолжил Липец. — Желаете вина?

— Спасибо, не стоит.

Хорошо что обед не предлагает, пришлось бы отказаться и от него тоже — неизвестно что на уме у этого барона. В доме врага хлеб горек. Врага ли? В этом я пока не убедился, но от угощений лучше воздержаться.

Я рассматривал своего собеседника. Правильное несколько аристократическое лицо, чуть надменная улыбка, (относящаяся, скорее всего, не к конкретному собеседнику, а ко всему окружающему миру) тонкий выступающий подбородок, глаза умные, но холодные. Опасный противник. Его амбиции явно больше его возможностей. И в этом его беда. Такие люди обречены на вечную неудовлетворенность. Впрочем, это его выбор и его проблемы. Мне же надо было выяснить, имеет ли он отношение к барону Допру и покушению на меня.

— Давно из империи? — поинтересовался хозяин дома.

— Недавно. Это так заметно? Или Вы меня знаете?

— Кто же не знает хозяина знаменитого волока, — кивнул барон.

Вот так всегда. Почему-то оказывается, что меня знает гораздо больше людей, чем знаю я.

— Хочу передать Вам привет от Вашего друга.

Я сунул руку за пояс. Барон подобрался, его телохранители сразу положили руки на рукояти мечей. Уж не думают ли они, что я собираюсь атаковать? Без резких движений я достал портрет Допра и положил его на стол.

Липец сделал едва заметный жест одному из телохранителей и тот подвинул к нему листок.

На секунду лицо барона исказилась. Можно было с уверенностью утверждать, что мелькнувшее выражение — это далеко не дружественная улыбка.

— Не имею чести дружить с этим человеком, — ответил холодно Липец.

— Вот как? А он Вас отлично знает. Более того, он называет Вас другом.

— Я не утверждал, что не знаю его. Мне этот разговор неприятен, и я не обязан Вам отчетом.

— Разумеется, но тогда я буду считать его слова правдой. А слова эти касаются Вас самым непосредственным образом.

— Вы мне угрожаете? — барон улыбнулся.

— Нет. Я всего лишь хочу знать, кто Вам поручил меня похитить.

— Вас? Похитить? — такое удивление трудно сыграть.

Или барон изумительный актер или впервые слышит о нападении.

— С Вашего разрешения я подойду к окну?

— Зачем? — насторожился Липец.

— Всего лишь хочу дать сигнал своим людям. — Я взглянул на барона и встретил его непонимающий взгляд. — Нет-нет, Вы не поняли, я как раз хочу дать сигнал, предлагающий им подождать.

— А если его не будет? — с интересом спросил хозяин дома.

— Тогда с минуты на минуту начнется штурм.

— Вы еще более интересный человек, чем я предполагал, — сказал барон. — Что ж, думаю, штурм пока излишен. Прошу.

Барон сделал знак, предлагая мне пройти к одному из окон.

Я распахнул ставень. Внимательные взгляды Сонъера и нескольких наемников сосредоточились на окне.

— Оставайтесь на месте! — крикнул я.

Сонъер указал себе под ноги, уточняя, правильно ли он понял, и я ему продемонстрировал знак, означающий "полчаса". В нашем арсенале несколько десятков условных знаков. Порой это здорово выручает.

Итак, наемники будут ждать еще полчаса, у меня есть время поговорить.

— Значит, Вы предполагали, что я замешан в попытке Вас похитить? — спросил Липец.

— Я и сейчас не полностью уверен в обратном.

— И все же Вы пришли сюда один?

— Как видите.

— Не слишком ли это самоуверенно? — спросил Липец.

— Что поделать, мне нужен ответ.

— Ответ мало Вам даст. Это не я.

— Хотелось бы подробностей. Почему Допр назвал Вас, как заказчика покушения? — уточнил я

Липец недовольно скривился.

— Ваши усилия заслуживают внимания. Оставьте нас, — последняя фраза предназначалась телохранителям барона.

Громилы без возражений вышли за дверь.

— Видите ли, виконт, у Допра, скажем так, есть основания для того, чтобы быть мной недовольным. Такие же основания есть и у меня в отношении его.

— Кто он вообще такой, этот Допр?

— А Вы не знаете?

— В самых общих чертах, — это действительно так. Знакомство наше было слишком кратким.

— Можно сказать, что он наемник. Да-да, несмотря на дворянские корни, которые, кстати, недолго и утратить. Кстати, Допр — не настоящее его имя. Настоящее мне неизвестно. Он очень дорогостоящий наемник. К тому же некоторые поручения, за которые он берется, не совсем законны.

Что-то подобное я и предполагал.

— Но почему он назвал Ваше имя?

Барон замялся.

— Видите ли, это вопрос довольно щекотливого рода.

— Конкуренция? — спросил я. — Он перехватил Ваш заказ? Или Вы его?

— А Вы опасный противник, виконт, — Липец бросил пронзительный взгляд.

— Пока еще нет. Но и друзьями мы тоже не станем, не буду врать.

— Чистеньким хотите быть? — язвительно спросил хозяин дома.

— Не язвите, барон, Вам не идет.

— Не то, чтобы я к этому стремился... И все же, почему?

— Вам не понравится ответ.

— Я был откровенен с Вами, — напомнил Липец.

— Ну хорошо, — я вздохнул. — Мне сложно будет поверить в Вашу бескорыстность.

Барон рассмеялся. Смеялся он до слез.

— Да, с вами непросто иметь дело, Вик. Пожалуй, я рад, что не взялся за этот подряд.

— А Вам предлагали? — заинтересовался я.

— Не предлагали, — Липец отрицательно покачал головой.

— А если бы предложили?

— Я мог бы сказать, что отказался бы, но не стану врать. Не знаю, виконт. Это была бы интересная задача, но слишком рискованная. Человек, сумевший менее чем за месяц организовать оборону долины гномов и разбить превосходящие силы кочевников очень серьезный противник. Кстати, а история с золотым конем не Ваших рук дело?

Я улыбнулся:

— Пусть это останется тайной.

— Так я и предполагал. Могу лишь повторить, я рад, что мне не предложили этот заказ. Не люблю бороться с искушением.

— А кто заказчик? — как бы между делом поинтересовался я.

— Не знаю. В самом деле, не знаю.

— А сказали бы?

Барон пожал плечами:

— Это не мой наниматель.

— Сможете узнать, кто нанял Допра? Плачу пятьсот золотых.

— Вы так богаты? — удивился барон.

— Не обольщайтесь, у меня нет с собой этих денег.

Барон рассмеялся, но смех этот выглядел несколько натянуто и фальшиво. Особенно если вспомнить его недавние слова об искушении.

Да, к такому спиной не поворачивайся, но почему бы ему и не принять предложение? Вот они деньги, вот — работа. Пусть не совсем по профилю, но и не подводы разгружать.

— Узнать, кто и...?

— Просто узнать. Но, предупреждаю, одно только имя меня не устроит. Мне нужны будут доказательства.

— Пожалуй, я возьмусь за это дело, — сказал Липец. — Неплохо бы получить аванс.

Я отвязал от пояса кошель и положил его на стол. Здесь пятьдесят семь золотых — все что у меня есть с собой. Могу добавить еще сотню, но для этого надо будет взять деньги в банке. Остальной расчет после выполнения работы. Не будет результата, не будет и расчета.

— Идет, — согласился Липец. — Где и когда можно будет получить эту сотню?

— В Родерике через десять дней. Деньги вручит мой человек.

— Кто именно?

— Он у ворот. Если Вы не против, я позову его сюда.

— Сейчас отдам распоряжение, и его пропустят.

Я подошел к окну и крикнул.

— Сонъер, тебя сейчас проводят в дом.

Охотник чуть поклонился, показывая, что понял.

Барон позвонил в колокольчик. На звук появился невысокий человек неброской внешности.

— Деньги получит он, — сказал Липец.

Через пару минут в комнату вошел Сонъер.

— Запомни этого человека, — я кивнул в сторону неброского. — Через десять дней около городского банка Родерика ты вручишь ему сотню золотых.

— Понял, мастер, — отозвался охотник.

— Возвращайся к мечникам. Я задержусь недолго.

Сонъер исчез, исчез и человек Липеца.

— Остался один вопрос, который я не могу не задать. Где можно найти Допра?

— Я не знаю где он сейчас, — отозвался Липец. — Он часто бывает в Рейте. Это городок в двух днях пути на северо-восток. Там ли он сейчас, мне неизвестно. Могу уточнить.

— Не стоит.

Указанный город был почти у нас на пути. Раз уж удалось вырваться в Абудаг, я решил съездить в Родерик и попробовать поискать следы Найи и Нимли. Заглянем и в Рейт.

— Как я могу передать вам результаты нашей работы? — спросил Липец.

— Если удастся что-то узнать, оставьте для меня сообщение в любом из наших торговых представительств. Скажете, "срочное послание без адреса для виконта", и сообщите то, что посчитаете нужным.

— У Вас хороша налаженная система курьеров, виконт, — Липец переплел пальцы рук. — Если бы Вы разрешили мне пользоваться ею в своих целях, цена за работу могла бы быть гораздо меньше.

— Система курьеров? — я сделал вид, что удивлен. — О чем Вы? Обычная купеческая почта, такая есть у многих. Да и послание с ней может отправить любой желающий. Вам тоже не воспрещается.

Барон с сомнением покачал головой.

— Некоторые новости доходят гораздо быстрее, чем идет любой торговый караван.

— Байки. Или чья-то личная инициатива.

Не для того я строил систему курьерской почты, чтобы сдавать ее в аренду подозрительным личностям.

— Что ж, нет так нет, — согласился Липец. — Наш договор остается в силе. Рад был побеседовать.

Я попрощался и вернулся к своему отряду.

— Уезжаем.

Мы развернули коней.

— Так Липец ни при чем? — спросил Сонъер.

— Не знаю, — признался я. — Его слова показались мне убедительными, но полностью исключать его причастность я не стал бы.

— Позволите спросить, мастер?

— Спрашивай, — разрешил я. Сонъер не просто служит у меня, он почти друг.

— О чем Вы договорились с бароном?

— Это не секрет. Он обязался узнать, кто нанял Допра.

— Так Липец теперь на нашей стороне?

— Вот уж никоим образом. Такие как Липец всегда на одной стороне — на своей собственной. Возможно, ему удастся что-нибудь разузнать. В таком случае он получит свои деньги, но это не означает, что в дальнейшем он не будет работать против нас. Более того, он и сейчас может сработать против нас. Именно поэтому мы направимся в Рейт как можно быстрее. Очень быстро узнаем, там ли Допр и так же быстро исчезаем из города. Я буду чувствовать себя спокойнее, если Липец не будет осведомлен о нашем местонахождении. От этого любителя половить рыбку в мутной воде всего можно ждать.

— Думаете, он работает на противника?

— Он работает на себя. Липец игрок. Игрок азартный и непредсказуемый.

— Но Вы же его переиграете, мастер?

— Я предпочитаю не играть в его игры. Игра ради игры меня никогда не привлекала.

— Тогда зачем?

Сонъер не продолжил, но вопрос его был ясен и без того.

— Зачем я поручил ему дело?

— Да.

— Я уже пришел в его дом. Зачем и почему — ты знаешь. Если бы не этот визит, я предпочел бы не привлекать его к этому делу. Так или иначе — он уже в игре. Будем надеяться, что приз покажется ему достойным, и он не станет играть против нас прямо сейчас. Но вместе с тем поспешим.

Неспешным шагом мы направились к городу, но лишь только поместье Липеца скрылось из вида, я подозвал Дванта.

— Вы знаете дорогу на Рейт?

— Конечно, виконт.

— Мы направляемся туда.

— Завтра утром? — поинтересовался наемник. До заката оставалось не более пару часов.

— Немедленно и как можно более быстрым аллюром.

Двант удивленно покачал головой, но возражать не стал.

— Как скажете, виконт.

Мы пришпорили коней и направились галопом следом за Двантом, который хорошо знал дорогу.

8.

Мы достигли придорожного постоялого двора уже в сумерках. Взмыленных коней приняли заспанные конюхи. Не смея возражать в полный голос, они недовольно ворчали. Пришлось заплатить им несколько медяков сверх положенной суммы за позднее беспокойство. Пустяк, но если учесть, что у меня почти не осталось денег... Оставшееся серебро пошло на оплату постоя, ужина и завтрака. В результате я остался с пустыми карманами.

— Завтра в путь с рассветом.

— Зачем такая спешка? — удивился Двант. — Сегодня скакали как ошпаренные. Завтра намечается то же самое.

— Есть причины. Поверьте, уважаемый, они довольно веские.

Пересказывать наемникам свой разговор с Сонъером я не собирался.

Быстро съев поздний ужин, мы разошлись по комнатам с тем, чтобы встретиться в обеденном зале на заре.

Рассвет едва занимался, посетителей в общем зале почти не было, но повар уже гремел на кухне посудой. Вот кому приходится вставать на самом деле рано. Когда первые посетители спустятся в зал, завтрак уже должен быть готов. Может, повар вообще не ложится спать? Определенно есть в нем что-то героическое. Его работа не видна на первый взгляд, мы привыкли оценивать лишь ее результат, не всегда вспоминая того, кто его приготовил. Результат, кстати, был весьма неплох.

Отдав должное завтраку, с первыми лучами солнца мы пустились в путь.

Выпавший за ночь небольшой снежок хрустел под копытами коней. Какие здесь все же замечательные зимы. Мороз невелик, десять сантиметров снега — норма. Если случится выпасть пятнадцати сантиметрам, зима считается многоснежной. Да и по протяженности зиму не сравнить с нашей российской. Я уже стал забывать какая она — настоящая зима, и о том, что я родом не отсюда, вспоминаю нечасто. Семья, многочисленные друзья — все это привязывает. Где наш дом? Наверное, там, где нас ждут. Около семи лет я в этом мире. Так случилось, что количество тех, кто меня ждет здесь, стало значительно больше, чем было на родине. Не сразу. Были и годы скитаний, в поисках своего места, и отчаяние, когда опускались руки, и почти смертельная тоска, когда хотелось разом покончить со всем. Был тяжелый труд по добыче хлеба насущного. Я многое знал, но знания эти были никому не нужны. Я менял города, пробовал себя в разных видах деятельности. И так долгие три года.

Все начало меняться, когда я встретил гномов. Они считают, что я спас их долину от набега. Это действительно так, но стоит еще посмотреть, кто кого спас. Я считаю, что обязан гномам не меньшим. Получить достойную цель и вернуть почти утраченный смысл дальнейшей жизни — это ли не достойная плата. Для меня это куда более ценно, чем все финансовые выгоды от дел, затеянных совместно с этим народом. О многочисленных друзьях среди гномов вообще говорить излишне. Слово мастера и верность в дружбе для любого гнома понятие нерушимое. Это ли ни достойная награда.

А затем, как это часто бывает, жизнь, сделавшая поворот, принесла мне новые подарки. Встреча с Найей. С моей амазонкой. Любовь — не побоюсь этого слова, порою дискредитируемого стоящей за словами пустотой. Есть слова, которые нельзя употреблять попусту. Слишком они весомы, слишком значимы. Но когда сердце начинает учащенно биться в груди, стоит лишь представить милый образ, иного слова я не нахожу. Есть и другие привязанности. Например — Лесли. Парнишка попросился ко мне на службу в пятнадцать лет. Он потерял отца при обороне долины гномов. Тогда люди из ближайших деревень вынуждены были стать плечом к плечу с гномами, чтобы совместными силами отбить набег кочевников. Некоторые из них пали в битве. Гномы помнят об этом, людей из ближайших деревень в долине встречают довольно дружелюбно, если тем выдастся случай заглянуть по делам.

Вообще-то к гномам надо привыкнуть. Тем, кто их не знает, сложно понять их характер, поэтому отношения с людьми у них часто бывают непростыми. Гномы любят похвалиться, но в этом нет тщеславия. Порой они бывают задиристы, но при этом совершенно беззлобны. К сожалению, все это видно не сразу. Стоит узнать их как следует, и мнение меняется в лучшую сторону. Хорошо хоть с соседями они начали общаться, это обещает некоторые перспективы. Да и активная торговля, которую они с моей помощью ведут последние годы, способствует взаимному общению гномов и людей.

Да, о Лесли. Считается, что он у меня на службе. Так же, как Сонъер и Манга. Но, право, я слишком привязался к этому парнишке. Почти как к сыну. Чувствует ли он это? Не знаю. Парнишка вырос. С момента битвы в долине гномов минуло четыре года. Иногда я ловлю его на том, что он откровенно копирует мои привычки.

Кроме самых близких друзей немало вокруг и тех, кого я с чистой совестью назову приятелями. Тот же барон Людвиг из вольного города Гремена, или оба его сына, или купец Лотус из Родерика. Накоротке мы не сошлись, но встретиться и поговорить с ними я всегда рад.

Вот так и получается, что вокруг меня очень много людей, которым я дорог и которые дороги мне. Сказал бы мне кто-нибудь четыре года назад, что все обернется так, никогда бы не поверил. Жизнь любит удивлять. То ли в награду за то, что не отчаялся, не зачерствел сердцем, не стал равнодушным. То ли у нее другие резоны. Так что, несмотря на постоянные трудности, мне ли сетовать на судьбу.

— Мастер, а как мы будем искать Допра? — поинтересовался Сонъер.

— У меня есть с собой штук пять его портретов. Раздадим людям и отправим их по тавернам. Если Допр в городе, кто-то его должен был заметить. Личность колоритная.

Двухдневный путь мы проделали за день с небольшим и уже к вечеру достигли городка Рейт. День скачки всех утомил. Недовольные наемники ворчали. Но на отдых располагаться было рано.

— Сонъер, у тебя деньги есть? — обратился я к охотнику.

— Четыре золотых и несколько серебрушек, отозвался тот.

Немного, но у меня не было и того. Все свои деньги я отдал Липецу. Можно было оставить несколько золотых, но доставать и отсчитывать деньги из кошеля... Как-то это несолидно. Что называется, произвел впечатление — бросил без счета кошелек на стол. Оставшиеся в карманах несколько серебрушек оставил на постоялом дворе. Как теперь без денег добраться до Родерика, ума не приложу. Можно было разжиться деньгами на одной из наших почтовых станций, но мы уклонились от маршрута, на котором они стоят.

— Не возражаешь, если я займу у тебя эту сумму? В Родерике все верну.

— Разумеется, мастер, — Сонъер не колебался ни секунды, отвязав от пояса кошель, он протянул его мне.

— Двант, вот тебя два золотых, — я протянул наемнику монеты, — разменяй их и разошли людей ужинать по разным заведениям. Пусть расспрашивают вот об этом человеке. Видел ли его кто-нибудь в городе? Здесь ли он сейчас?

Я раздал наемникам имеющиеся в моем распоряжении портреты Допра.

— Два золотых на двадцать человек? Не разгуляешься, — отметил Двант.

— Некогда гулять, надо работать. На то чтобы поужинать хватит.

Если быть скромным, хватит и не на один ужин, но говорить об этом я не стал. Ребятам предстоит основательно потопать по городу, так пусть хотя бы удивят себя шикарным ужином или не удивляют, а положат в карман по паре серебрушек, ограничившись ужином скромным. Главное, чтобы задание выполнить не забыли.

Мечники рассыпались по городу и вернулись на определенный для ночевки постоялый двор уже затемно.

Сведения были неутешительными. Допра в городе опознали, но здесь ли он сейчас было неизвестно. В гостинице, где он обычно останавливался, ответили, что не видели его уже несколько недель. Нельзя сказать, что я был разочарован. Не получилось так не получилось. Не проверить полученную информацию тоже было бы неправильно. Зато теперь ни что не отвлекало от пути в Родерик. В городе мы не стали задерживаться ни часа сверх необходимого. С утра пустились в дорогу.

Отклонившись еще к северо-востоку, мы вышли, наконец, на дорогу, оборудованную нашими почтовыми станциями. Наемники об этом не знали, как не знали и о том, что обед в очередном трактире нам подан бесплатно, бесплатно накормлены и почищены кони. В кошеле же моем, напротив, появился десяток золотых.

Почтовые станции открывались на наши деньги, но почти все их доходы шли на поддержание функционирования курьерской службы. Получение на станции денег наличными было случаем исключительным, но был предусмотрен и такой вариант. Как раз на случай полного отсутствия денег у путешествующего через почтовые станции.

Через неделю путешествия мы достигли Родерика.

Город почти не изменился. Мне приходилось бывать здесь не раз. Самое первое наше торговое представительство мы открыли именно в этом городе. Товары с юга реализовать через него получалось с трудом (в Родерике было достаточно купцов, предпринимающих самостоятельные походы на юг), за исключением стекла. Стекло уходило влет по высоким ценам в любом из наших представительств. Стекольный завод в Гремене до сих пор не мог обеспечить своими изделиями всех желающих. Гномы, как соучредители производства стеклом грузились без очереди. Как оказалось, это немалое преимущество. Кузнечные изделия гномов тоже расходились хорошо и пользовались устойчивым спросом.

В банке Родерика у меня были два счета. Один счет был нашим общим — к ему имел доступ не только я но и гномы. Справедливости ради стоит заметить, что я ни разу не воспользовался общими деньгами в личных целях. Второй счет был скромнее, на нем хранились мои личные деньги. Их мне случалось пускать в ход, когда в этом была необходимость.

Родерикское торговое представительство отличала от прочих большая самостоятельность. Делами заправлял местный купец, который по договору имел процент со всех реализуемых товаров. Подворье у купца Лотуса было крупным. Порой там можно было встретить гномов, приехавших по делам, но чаще их можно было встретить на почте. Слово "чаще" относится к приезжим гномам, так как хозяином почтового отделения здесь был гном. Его самого и его подручных можно было встретить в городе в любое время. Самое интересное, что никого это особенно не удивляло. Гном и гном — что здесь такого. Да хоть подгорный тролль. В Абудаге к гному никто не станет цепляться только из-за того, что он гном. Это вовсе не значит, что проживание здесь такое спокойное. Нарваться на неприятности здесь проще простого — горячий нрав абудагцев общеизвестен. Порой им вовсе не надо повода для ссоры. Но, скажем так, шанс, поссориться с кем-либо из местных жителей, у гнома ничуть не больше, чем у человека.

Почтовая станция в Родерике была совмещена с кузней. Вот туда-то я и отправился в первую очередь. Сразу после того, как мы разместились на постой в одной из гостиниц. Сонъер отправился со мной. Именно отправился, я его не звал. Вряд ли мне могла здесь угрожать какая-либо опасность, но охотник заявил, что время неспокойное и его долг проследить, чтобы со мной ничего не случилось. Тоже мне следопыт.

Мы остановились напротив вывески "Мастер Троди. Ковка на заказ". Мастер действительно принимал заказы, и клиентов у него было немало — в Абудаге понимают толк в качественных металлоизделиях. Сам мастер занимался только кузней, хозяйство у него было немалое — одна из лучших мастерских в городе (если ни самая лучшая). Плавильня, несколько горнов, механический молот (что было довольно необычно для Абудага). Ветряк поставить не удалось, поэтому молот приводился в действие от механизма, который вращал крупный северный бык, ходящий по кругу. Широкий кожаный ремень, передающий усилие на привод молота, проходил на высоте примерно в два с половиной метра, чтобы бык мог свободно ходить и не задевать его рогами. Один из мальчишек-гномов управлял рогатым двигателем, погоняя его, когда требовалось привести молот в действие. Ударная часть молота поднималась на высоту в два метра и падала обратно под своим собственным весом. Но, поскольку, вес этот был в добрых пять пудов, воздействие получалось впечатляющим. Механизм был рассчитан так, что молот находился в нижнем состоянии не более пары секунд — очередной зуб цеплял ударную часть и тянул ее наверх. Производительность была не слишком велика — около десяти ударов в минуту. Но это был настоящий механический молот, он мог работать часами, отковывая самые крупные заготовки. Интересной была и волочилка для изготовления проволоки. Само устройство известно издревна — проволоку протаскивают через пластину с рядом отверстий, делая ее все тоньше и тоньше. Но гномы не были бы гномами, если бы не усовершенствовали этот процесс. Во-первых, сначала проволоку тянули вовсе не через пластину, а через... Как бы вам объяснить. Это было нечто вроде вальцов с полукруглой выемкой. Протаскивать проволоку через них было куда легче, чем через пластину. Пластину использовали лишь на последнем этапе для изготовления достаточно тонкой проволоки. Если вы думаете, что это все, то жестоко ошибаетесь, сама протяжка проволоки тоже была механизирована. Проволока наматывалась на деревянный окованный железом барабан, вращающийся от механического привода. Перед тем как пройти через вальцы или протяжную пластину, проволока проходила над горном, где разогревалась для большей пластичности. Величина нагрев регулировалась скоростью протяжки. Вот лишь два из многочисленных устройств, имеющихся в кузнице гнома. Естественно он работал там не один, более десятка подмастерий трудились под руководством мастера Троди.

Почтой занимался племянник мастера — молодой гном, по имени Бирк. В его ведении находилась конюшня с десятком сменных коней, комната приемки и сортировки корреспонденции и гостевой дом, где могли остановиться курьеры или те, кто путешествует с помощью наших почтовых станций. Здесь же часто останавливались приезжие гномы. Вот потому-то именно здесь я рассчитывал найти интересующие меня новости. В первую очередь — вести от Нимли. Должен же он был оставить для меня послание о результате своих поисков.

Сердце вдруг учащенно забилось, тревога подступила с новой силой. Найду ли я здесь ответы? Пусть не все, хотя бы часть из них. Добрался ли Нимли до Родерика? Почему на почтовых станциях ничего не сказали о нем? Найя и Лесли должны были пересечь границу Абудага гораздо восточнее, о них не могли слышать на этом тракте. Но Нимли! Почему он не отметился на дороге, ведущей от Занту к Родерику?

Терзаемый тревогой я толкнул дверь, ведущую в небольшой дом, игравший роль проходной на территорию мастерской Троди и его приемного кабинета. Ступив за порог, я чуть было не отпрянул назад — гном в полном доспехе целился в меня из арбалета. Что за шутки? Пара секунд были очень неприятными, пока я не сообразил, что передо мной всего лишь картина, нарисованная на стене напротив входа. Понимание это заставило меня облегченно улыбнуться. Раньше за мастером Троди не водилось подобного юмора.

— Кого там принесло? — раздался ворчливый голос. Могу поспорить, что он принадлежит гному.

— Троди, старый проходимец, ты зачем посетителей пугаешь?

— Хо-хо, мастер Вик! — выглянувший в коридор гном поспешил стиснуть меня в объятиях.

— Убери свои молотилки, медведь косолапый, — я улыбнулся. — Рад тебя видеть, старина.

— А уж как я-то рад! Пойдем, я покажу тебе новый горн! Только вчера закончили его постройку.

— И это вместо приветствия? Где угощение? Где хваленое гостеприимство гномов?

— Будет! Все будет! Рассказывай скорее, какими судьбами. Проходи, сейчас на стол соберут.

Сонъер рассматривал нарисованного гнома.

— Ты так и не ответил, зачем посетителей пугаешь, — я кивнул в сторону картины.

— Хо-хо, — рассмеялся гном. — Правда, здорово? Мой племянник нарисовал.

— Бирк?

— Нет, другой. Один племянник для порядочного гнома — это слишком мало.

— Нарисовано отлично, — подтвердил я.

— Вот только местные почти все об этом знают и уже не пугаются. А картину придется, наверное, стереть, — вздохнул Троди. — Эти хитрые абудагцы повадились водить сюда приезжих.

Я рассмеялся. Похоже, затея гнома превратилась в аттракцион.

— А нарисовал то ты картину зачем? То есть, зачем ее нарисовал твой племянник?

— Как зачем? — удивился гном. — Для того чтобы отпугивать посетителей. Покоя от них нет. И так с заказами не справляемся.

Я рассмеялся снова.

— Напрасная затея. Спросил бы у меня. Все необычное скорее привлекает внимание, в том числе и такая необычная картина.

— Не рассчитал, — гном виновато развел руками. — Ты садись, рассказывай. Обед сейчас сюда принесут.

Троди притащил меня в свой кабинет. Сонъер шел следом за нами.

— Почему не пойти в обеденный зал?

— Ха, там разве дадут поговорить? Как только все узнают, что приехал мастер Вик, здесь такое начнется...

— Новости расскажу и посмотрю на все твои новинки, но сначала ты мне скажи, здесь Нимли не появлялся?

— Так я и знал, что нам не удастся поговорить, — Троди притворно вздохнул. — Ладно, иди уж к гостевому дому.

— Так он здесь?

— Иди-иди. Сам все увидишь. Но насчет новинок ты обещал, — крикнул гном вслед.

Я поспешил выйти из небольшого здания во внутренний двор и, оставив мастерские в стороне, направился к гостевому дому.

Ноги невольно прибавляли шаг. Не пристало виконту бежать. Я, собственно и не бежал, но передвигался уже довольно быстрым шагом. Шедшему следом Сонъеру с трудом удавалось не переходить на бег. Двери гостевого дома распахнулись и... Такого я даже не ожидал. Не смел ожидать, не мог поверить. Найя! Моя амазонка выбежала навстречу, через несколько секунд она уже висела у меня на шее. Улыбающийся Лесли стоял в стороне. Нет, столько счастья сразу просто не бывает. Два самых дорогих мне человека живы и невредимы.

Ох уж этот Троди. Как он мог мучить меня расспросами в такой момент? Получит он от меня нагоняй. Эта мысль мелькнула мимолетно, уступив место радости. Конечно, я не стану ругать старого гнома. Не слишком он меня задержал, да и то лишь потому, что был рад встрече.

С Лесли я, разумеется, обниматься не стал, все-таки он мужчина. Лишь придержал его секунду за плечи. Затем подхватил Найю под руку, и все мы направились в большой обеденный зал гостевого дома. Переполнявшая меня радость требовала выхода.

— Рассказывайте скорее! Как вы? Я так волновался.

— И совершенно зря. Леди Найя не какая-нибудь избалованная барышня, — вставил Лесли.

Я бросил на него укоризненный взгляд.

— Если бы опасность угрожала только ветреным. Найя настоящая амазонка, но я все равно волновался. Рассказывайте все подробно.

— А как ты, Вик? — спросила Найя с беспокойством.

— Про меня после.

— Да что там рассказывать. Я вижу, что Сонъер с тобой, значит, о нападении на караван ты уже знаешь. В общем, сначала гвардейцы попытались нас захватить, а когда это не удалось, бой разразился в полную силу. Половина охраны каравана пала, тогда мы решили прорываться. Судя по тому, что все гвардейцы пустились следом за нами, целью нападения был не караван. Несколько часов полсотни гвардейцев висели у нас на хвосте.

— И как вам удалось оторваться?

— Мы разделились. Сонъера я отправила предупредить тебя. Преследователям тоже пришлось разделиться.

— Часть отряда гвардейцев рванула за мной, — подтвердил Сонъер. — Лишь ближе к вечеру мне удалось от них оторваться.

— Лесли и Сонъер отличные следопыты, — сказала Найя, — они умеют не только читать следы, но и путать их.

Молодой охотник довольно покраснел, когда его назвали отличным следопытом.

— За нами погоня шла до ночи, — продолжила Найя. — Лишь в темноте нам удалось сбить их со следа.

— Не на тех напали, — сказал я. — Многие из гвардейцев остались лежать в поле?

— Нет. Жаркой была лишь схватка у обоза. При погоне пострадавших было не так много не больше десятка. Мы старались пользоваться луками реже и били не насмерть. С чего вообще гвардейцы напали на наш обоз?

— У меня есть кое-какие догадки, но они требуют подтверждения.

— Мы знали, что ты будешь искать нас здесь, — сказала Найя. — Я хотела отправить сообщение, но не знала, куда его слать. Рассылать сообщение по всем почтовым отделениям было слишком опасно.

— А я боялся надеяться, что встречу вас в Родерике. В лучшем случае ожидал найти здесь известие или найти Нимли. Кстати, а где же он?

— Здесь он, здесь. Поехал в соседний город по делам. Завтра должен вернуться.

Значит, обоз гномов добрался до Абудага. Я облегченно вздохнул, после встречи с Найей и Лесли это была вторая хорошая новость.

Мы до самого вечера сидели за столом. Правда, поговорить в узком кругу удалось недолго. Вскоре подтянулись все гномы, которые были на подворье. Сам мастер Троди заявил, что работа на сегодня закончена, поскольку по поводу моего приезда объявляются небольшие посиделки.

Предложение это было встречено почти дружным ликованием. Почему почти? Я хотел бы еще поговорить с Найей. Но не тут-то было. Столы быстро заставили едой, из погреба прикатили бочонок пива. Все это сопровождалось веселыми шутками и смехом. Хвастливые заявления, дружеские подначки, совершенно беззлобные шутки. Вечеринка гномов — то еще мероприятие. На нее нельзя смотреть без улыбки. Я всегда оттаиваю в обществе этих коротышек.

— А сейчас попросим мастера Вика сказать речь! — торжественно провозгласил мастер Троди, когда все расселись.

Ну, Троди! Я бросил на гнома строгий взгляд, но он сделал вид, что этого не заметил. Что ж, придется говорить.

— Друзья мои, я рад оказаться здесь и сейчас, — я действительно был рад, поскольку нашел здесь тот сюрприз, которого не смел и ожидать. — Рад видеть вас всех целыми и невредимыми.

— Ура мастеру Вику! — крикнул кто-то из гномов и все одобрительно зашумели.

Затем речи принялись говорить гномы. Все по очереди.

Лишь поздно вечером нам удалось ускользнуть с затянувшейся пирушки.

— Вик, а что будет дальше? — спросила Найя.

Я тяжело вздохнул, предчувствую объяснения и долгие уговоры. Наверняка моя амазонка соберется со мной в поход, а я буду ее отговаривать долго и упорно. Как бы ее отговорить? Она так удачно собралась к родственникам. Княжество Двенское далеко на востоке, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы Найя была там. Судя по всему, поход мне предстоит непростой и опасный. Если бы все было так просто, герцог вернулся бы вовремя.

— Разберемся. Время пока есть, — ответил я.

Время действительно было. Надеюсь, что-нибудь придумаю.

— Да, время есть, — сказала Найя, мягкой подсечкой сбивая меня с ног и роняя на кровать. В последний момент я успел ухватить ее за руку, и мы упали вместе.

Нимли появился на следующий день к обеду.

— Вик, дружище, как я рад тебя видеть! — вскричал гном.

Даже его беспокойство на некоторое время исчезло. А гном был обеспокоен, это было видно невооруженным взглядом.

— И я рад тебя видеть, Нимли. Честно говоря, я был озадачен. На почтовых станциях не было от тебя никаких известий.

— Это потому что мы ехали другой дорогой. Мы сразу завернули восточнее, стараясь напасть на след Найи и Лесли, но они быстро ехали. С ними я встретился уже в Родерике. Караван ушел в долину, мы звали с собой и Найю, но она сказала, что будет ждать тебя здесь. И я тоже остался. Вик, надо что-то делать.

— Ты о чем? Если о волоке, то он не пропадет. Надеюсь.

— Не только о волоке. Если все пойдет так как сейчас, нам придется полностью сворачивать торговлю с империей.

— Рассказывай, — я был встревожен подобным заявлением гнома. — У тебя есть новости?

— Есть. И новости это невеселые. По соседней дороге должен был пройти караван, я ездил встретиться с гномами, которые его вели. Караван возвращался из столицы империи. Купцы, с которыми мы ведем постоянные дела, отказались брать товары. Самое неприятное, что они даже не объяснили причин.

— Да, компания оказалась более широкой, чем я ожидал.

— Ты что-то знаешь? — встрепенулся Нимли.

— Догадываюсь. Думаю, корни растут из одного гнезда. Кто-то начал наступление по всем фронтам.

— Император?

— Вряд ли. Кто-то действует из-за его спины.

— Нам от этого не легче, — пробурчал гном.

— Поверь мне, Нимли, легче. Этот кто-то, несмотря на все свои происки, имеет далеко не те же возможности, что и император.

— Пфыр! — гном надулся.

Это он зря. Ясно же, что долше нескольких секунд дуться не сможет. Гномы вообще очень отходчивы, а здесь еще и причина надумана.

— Может и так, — сказал секунд через пять Нимли как ни в чем не бывало, — только товары пришлось сбывать в пригороде чуть ли не за полцены. Такая торговля себе в убыток. Жили мы раньше без империи и дальше проживем.

— Это так, но мне очень не нравится подобное положение дел. Следующим шагом может быть устройство препятствий для прохода кораблей гномов по Ропе.

— Они хотят отрезать нас от вольных городов?

— Думаю, так оно и есть. Ты посмотри, что происходит: Абудагцев пока оставим в стороне. Кто кроме них вел самую оживленную торговлю с югом?

— Знамо кто, твой высокопоставленный дружок герцог Фагуа.

— Нимли, ехидство тебе не идет. Между прочим, наше представительство в Занту до сих пор работает весьма успешно.

— Так-то так, — вынужден был согласиться гном.

— Фагуа исчез. Следующая по грузоперевозкам наша компания. А по торговле стеклом мы вообще на первом месте. Кто-то решил нагреть руки на налаженном нами деле.

— Не видать мне горна, если это не так! — воскликнул Нимли. — Что будем делать, Вик?

— Ну, от Гремена отрезать нас не получится. В крайнем случае, можно будет наладить маршрут через восточные княжества в верховья Хат. Компания, основанная Нийей, активно занимается лесозаготовками в тех краях, так что место не совсем пустое.

— А здесь? Все бросить?

— Иногда бывает выгоднее все бросить. Но сейчас не тот случай. Методы, которыми действует неизвестный захватчик, вызывают у меня явную антипатию.

— То-то и оно, что неизвестный, — с досадой сказал гном.

— Я кое-что предпринял, чтобы прояснить ситуацию, но для этого необходимо время. Торговлю с империей придется временно сократить.

— Ты же сам говорил, что это не выход.

— Не выход совсем забывать про связи с внешним миром. Торговлю сокращаем лишь временно и только со столичными областями. Ни к чему стучаться в двери, которые намеренно закрывают. Надо определить врагов, искать союзников. Нашу квоту на стекло пока передадим Лотусу. Думаю, он сумеет ею с умом распорядиться.

— А наши корабли? — спросил Нимли. — Таким красавцам не след простаивать у причала.

— О кораблях будет отдельный разговор. Точнее — просьба. Мне нужны все три наши корабля. Ты прав, Нимли, таких кораблей нет больше на всей реке. Вот потому-то я и прошу гномов отдать их мне в пользование на следующую навигацию. Предупреждаю, корабли могут не вернуться.

— Как не вернуться? — встрепенулся Нимли. — Вик, признавайся, что ты задумал!

— Поход, друг Нимли. Всего лишь поход.

— Такой поход, из которого можно не вернуться?

— Я все-таки собираюсь вернуться, но риск есть. Только Найе не говори.

— За кого ты меня принимаешь. Но мне-то ты можешь рассказать?

— Могу. Я собираюсь разыскать герцога.

— Как разыскать? Только ветер знает, где его носит!

— Есть некоторые соображения.

— Может, его вообще уже нет в живых.

— Может и так. Но прежде чем отказаться от этого варианта я хочу убедиться в этом сам.

— Это может быть опасно, — сказал Нимли.

— Не больше, чем наше первое плавание к Хат. Тогда низовья Ропы тоже считались непроходимыми. Пройдет еще два года и нас станут вытеснять и из Занту. Возвращение герцога разом решило бы многие вопросы. К тому же поверь, Фагуа не так плох.

Нимли пару минут недовольно бурчал и, наконец, спросил:

— Когда отплываем?

— Я отплываю весной. Тебе плыть со мной вовсе не обязательно.

— Вот еще! Отпусти тебя одного, точно в какую-нибудь переделку попадешь.

Я улыбнулся.

— Так ты решишь вопрос с кораблями? У меня нет времени на то, чтобы строить новые.

— Думаю, никто не будет возражать. А кого ты собираешься набрать в команды?

— Гребцов наберу в империи, десант — из наемников в Абудаге.

— Этих неумех?

Я пожал плечами.

Нимли еще пару минут недовольно ворчал, после чего заявил:

— Я должен съездить в долину.

— Если должен, то конечно езжай.

— Вик, обещай, что дождешься моего возвращения.

— Если обстоятельства не изменятся, я собираюсь дождаться здесь прихода весны.

— Этого вполне достаточно. Я вернусь раньше.

— Тогда до встречи.

— А может, и ты со мной поедешь? В долине будут рады.

— Я бы рад, но не могу.

Нимли уехал в тот же день. Он не стал дожидаться каравана, поехал налегке в сопровождении нескольких молодых гномов из курьерской службы. Я же на следующий день отправился в банк — пришла пора выплатить людям барона Липеца оставшуюся часть аванса.

Рассказывать об этом отдельно не стоит. Скажу лишь, что человек Липеца появился вовремя. Сонъер передал ему деньги и на этом все. Пока все. Я надеялся, что нужные мне сведения будут предоставлены. А если нет? Что ж, не дело складывать все яйца в одну кошелку. Тогда буду действовать по-другому.

Следующая неделя выдалась на удивление мирной и я, наконец, смог выполнить данное мастеру Троди обещание — посетить его мастерскую. Не то, чтобы у меня не было раньше времени туда заглянуть. Под словом "посетить" мастер Троди подразумевал совсем не то же самое, что под словом "заглянуть". "Посетить" предполагало подробный осмотр всех новинок, обсуждение их плюсов и минусов и многочасовой разговор на любимую тему гномов — техническую. Так уж совпало, что именно это посещение позволило мне повторно изобрести то, о чем я давно думал, но так и не решил, как это можно реализовать. Вещь простейшая и гениальная в своей простоте. Точнее две вещи — болт и гайка. Поскольку одно без другого бесполезно как ручка без топора.

Нарезать резьбу резцом, при наличии токарного станка, не представляет большой проблемы. Проблема в том, чтобы обеспечить равномерное поступательное движение резца вдоль заготовки. Причем точность здесь требуется такая, что на глазок это сделать никак не получится. Что может обеспечить такую точность? Каретка, двигающаяся по резьбе. Получается замкнутый круг — чтобы изготовить резьбу, необходима резьба. Вопрос этот из разряда — что было первым, курица или яйцо. Меня всегда волновало не столько это, сколько то, откуда это самое первое появилось. Но начну, пожалуй, по порядку.

Мастер Троди с гордостью водил меня по мастерской, показывая новый горн и рассказывая об его устройстве. Я не преминул похвалить гнома. Осмотрев горн, естественно, мы пошли дальше.

— А это что? Раста научил?

Естественный вопрос вызвал токарный станок. Точно такой же, как и тот, что стоял у меня в поместье.

— Да, мастер Раста рассказал, как устроена эта полезная вещица. Надеюсь, мастер Вик, он не нарушил обещания, хранить секрет этого устройства в тайне?

— Нет, я с него такого обещания не брал. От друзей у меня нет секретов.

— Отличная штуковина! Просто замечательная!

Я вздохнул.

— К сожалению, я не смог довести токарный станок до совершенства. Система подачи резца оставляет желать лучшего.

— Да, требуется большая сноровка, чтобы работать с этой штукой, — согласился гном.

— Ладно, пойдем дальше. Расскажи, чем вы сейчас занимаетесь.

— Проволоку тянем. Один из абудагских купцов разместил заказ на кольчуги. Предлагал ему панцирь, так нет, кольчуги, говорит, хочу.

Процесс изготовления колец для кольчуги был следующим: разогретая проволока наматывалась на ровный металлический пруток, затем один из подмастерьев надрубал кольца зубилом. Кольца получались со смещением, напоминая своим видим известную шайбу гровера. Смещение это устранялось при проковке уже вплетенных колец.

Я смотрел, как ровно виток к витку наматывается проволока на пруток. Так вот же оно! Как я раньше не догадался! Передо мной был болт с абсолютно одинаковым шагом в толщину проволоки.

Я чуть было не воскликнул "Нашел!", подражая Архимеду.

Вот так и бывает, нужная нам вещь находится рядом, мы просто не замечаем ее до поры, а стоит лишь немного сместить угол зрения и удивляемся, как могли не видеть очевидного.

— Вот оно, то самое, чего не хватает токарному станку.

— Кольца? — удивился мастер Троди.

— Кольца. Вместе с прутком. Мастер, у меня будет к Вам одна просьба. Надо вот так же намотать проволоку на пруток, но тщательно закрепить каждый виток. Например, припаять.

— Зачем? — удивился гном.

— Увидите.

— Сейчас сделаем.

Троди подозвал одного из подмастерий и объяснил ему задачу. Молодой гном кивнул и отправился выполнять поручение. Через час первый в этом мире болт длиной примерно полтора метра был готов.

— Теперь наматываем проволоку в получившуюся канавку, — объяснял я, — и спаиваем ее в одно целое.

Еще через полчаса была готова гайка. Резьба получилась закругленная, слишком большую нагрузку на нее я бы давать поостерегся, но это была настоящая резьба с одинаковым шагом по всей поверхности.

— Теперь ставим этот резьбовой вал вот сюда, крепим к нему шкив и соединяем его ремнем с приводом станка.

Модернизацией токарного станка Троди занялся сам, не доверяя это дело подмастерьям. Крепление вала, изготовление шкива — работы затянулись, и испытать новинку мы смогли только на следующий день после обеда. Зато как испытать...

Выставив резец клиновидной конфигурации в нужную позицию, я подключил привод резьбового вала, и резец начал свое поступательное движение, снимая стружку и оставляя на заготовке ровную клиновидную канавку — настоящую резьбы.

— Это же замечательно! — воскликнул гном. — Мастер Вик, позвольте мне.

— Первым делом сделай болт и гайку для подачи каретки. Точность подачи будет гораздо выше, чем с помощью эксцентриков. Смотри, для того, чтобы нарезать резьбу на гайке, резец должен был быть вот такой конфигурации.

— Этому изобретению просто нет цены.

Я улыбнулся.

— Думаю, ты даже представить себе не можешь всех возможностей применения резьбового винта.

— Вот еще. Очень даже могу представить, — напыжился гном, но через секунду размяк и повторил. — Замечательное изобретение.

— Согласен. Когда разберусь с ситуацией и вернусь в поместье, закажу Вам, мастер несколько резьбовых винтов для своего токарного станка чтобы не делать винт с помощью проволоки.

— Сколько угодно, мастер Вик, сколько угодно. Если хотите, я даже соберу новый станок и отправлю куда скажете.

— Договорились. Но не сейчас.

Вот так понемногу и шагает технический прогресс. Я подарил этому миру еще одну маленькую деталь. Думал ли я о вознаграждении? С чего бы. Пусть люди пользуются. И гномы тоже. С недавних пор я осознал, что все что даришь, возвращается к тебе сторицей. А если не возвращается? Не возвращается и не возвращается, было бы, о чем печалиться. Все-таки винт и гайка не мое изобретение. Этот мир и так дарит мне слишком много, чтобы я сравнивал счета.

Неделя прошла очень спокойно, днями я пропадал в мастерской у Троди или на почте, вечера проводил с Найей, радуясь затишью. Но краткая передышка закончилась. Причем самым неожиданным образом.

— Мастер, к Вам пришли, — позвал меня один из гномов.

— Кто?

— Наемник. Говорит, что Вы его знаете. Он ждет в приемной.

В приемной Троди сидел Двант, опасливо оглядываясь на изображение гнома с арбалетом. Ага, на него эта картина тоже произвела впечатление.

Наемники. Я почти забыл о них.

— Какие будут распоряжения, Виконт? — поинтересовался командир наемников. — Время, на которое Вы нас нанимали, еще не закончилось, а от Вас неделю нет никаких распоряжений. Парни в недоумении.

— Все в порядке. Претензий с моей стороны не будет. Все это время будет засчитано в срок контракта.

— Это хорошо. А что с тем человеком, портреты которого Вы нам раздавали?

— А что с ним?

— Один из моих парней видел его в Родерике.

Я чуть было не подскочил от неожиданности. Допр здесь! Не рано ли я успокоился.

— Ты уверен?

— Такую личность трудно с кем-нибудь спутать.

— Подожди меня здесь. Я лишь надену броню, и мы идем в город.