Возможно, это все закончилось бы тем, что кости черепа не выдержали бы и голова Темари превратилась бы в кровавый блин, но многократно усиленный кафелем девичий вопль ворвался в уши и заставил нервы отчаянно вибрировать. Повернув голову на источник шума, Рена увидела Тен-Тен, которая широко распахнутыми глазами смотрела на происходящее и от шока не могла принять никакого решения.
— Ты чего орешь? — спокойно спросила Рена, напоследок еще раз прикладывая об пол голову Темари, которая лишь вяло скребла пальцами пол, пытаясь опереться на руки.
— Что ты делаешь?! — в ужасе спросила Рену Тен-Тен.
На шум сбежались остальные члены двух команд, беззастенчиво вломились в душ и застыли, наблюдая, как одна нагая девушка стоит на коленях рядом с другой и бьет ту головой об небольшой порожек душевой с таким выражением лица, будто выбивает прикроватный коврик.
Рена встала на ноги и, приподняв Темари за волосы, потащила к крану. Та еле-еле перебирала ногами, но послушно шла следом. Осторожно, с какой-то садистской нежностью Рена умыла лицо соперницы холодной водой, смывая кровь. Когда кровь была смыта, то обнаружилось несколько ссадин на бровях, кровоточащий нос и наливающиеся на скулах синяки.
— Не видите, что ли? У нас женский разговор, — пошутила Рена. — мы не сошлись во мнениях о том, какой нынче фасон чулок в тренде. Молодые люди, вы не могли бы не подсматривать за голыми девушками?
— Ты сумасшедшая! — прошипел Нейджи. — Кретинка!!!
— Можно подумать, что если бы эта не в меру раздражительная особа молотила меня головой об пол, то заслужила бы твою похвалу, — рассмеялась Рена, насмешливо глядя на Нейджи сквозь копну мокрых волос, липнущих к шее и спине.
— Да я бы сам не против тебя мордой об пол приложить, дрянь ты эдакая!
— Ну так что тебя, собственно, останавливает? Ты же знаешь, я для тебя всегда открыта! — Рена бросила Темари валяться под краном и встала в полный рост — голая и бесстыжая.
— Тьфу на тебя, дура ты ебанутая. И прикройся наконец! — Нейджи подхватил с вешалки полотенце и швырнул его в лицо Рены.
— Что с моей сестрой?! — прорычал Канкуро, нервно сжимая в руках какой-то здоровенный сверток и не зная, стоит ли вламываться в женскую душевую или нет.
— Жива твоя сестрица. Я ей даже нос не сломала, хотя могла. Как по мне, так она стала даже симпатичнее, — Рена не торопясь подсушила волосы полотенцем и завернулась в него, подоткнув угол так, чтобы оно держалось на ее только начинающей наливаться груди.
Гаара стоял, сложив руки на груди, и едва заметно скалился. Потом отрывисто бросил:
— Пойдем отсюда. Сами разберутся.
— Но это же твоя кровная сестра! — в отчаянье крикнул Канкуро.
— И что? Зная эту дуру, не сомневаюсь, что она сама нарвалась на неприятности и получила по своей наглой роже. На месте этой выскочки из Конохи я бы ее уже убил.
— Но...
— Никаких "но". Идем, — с этими словами он развернулся и ушел, напоследок скользнув безразличным взглядом по всем присутствующим.
Немного потоптавшись на пороге, Канкуро тоже пошел за ним, ругаясь вполголоса и проклиная всех, кого только мог обвинить в происходящем. В этот список попали также Казекаге Песка и Третий Хокаге. Почему-то в его понимании они были самыми виноватыми. Рена же, вымыв руки и завернув в полотенце свои волосы, бросила все как есть и пошлепала мокрыми босыми ногами в свою комнату, оставив Тен-Тен оказывать Темари первую необходимую помощь, а Нейджи — заматывать ту в полотенце и приводить ее голову в порядок с помощью точечного массажа и мануальной терапии. Соперничество — это, конечно, да, но все-таки некое подобие коллегиальности стоило сохранить.
Рена прошлепала прямым ходом в "свою" комнату и вытащила из предусмотрительно захваченного с собой рюкзака сменную одежду — трусики спортивного покроя, свежие носки, серые домашние штаны из мягкого хлопка и длинную фланелевую тунику графитового цвета с мелким цветочным узором вокруг ворота и вдоль подола.
— Как скучно жить... — вздохнула Рена. Она быстро надела свежую одежду, а грязную тщательно увязала в полиэтиленовый пакет и убрала на дно рюкзака. Она мечтала о сигарете и бутылке холодного пива. — А ведь у них всех был такой замечательный повод прибить меня прямо там! Я же так старалась...
Сестры откликнулись на ее мысли и, на мгновение приподняв головы над ее кожей, пребольно впились клыками в ее бока и спину. Рена взвизгнула от неожиданности и попыталась стряхнуть с себя недосягаемых гадин. Сестры же были рассержены ее поведением и одарили еще парой укусов, прежде чем вновь застыть татуировками на ее коже.
— Сучки вы коварные! — Рена почесала покусанные места, чувствуя, как дырочки в коже затягиваются, как горячий воск. — Спасибо хоть кровь слизали — это моя единственная чистая одежда!
Ответом ей была лишь тишина.
Рена вздохнула и растянулась на койке, потом перекатилась на бок и стала смотреть, как темнеет стекло в единственном окошке. В голове было пусто и тихо, все мысли ушли куда-то далеко-далеко, накатила апатия. Спать не хотелось совершенно, но и заняться было нечем — разговаривать со своей группой ей было лень да и не о чем, а в тройке из Песка уж точно ей ловить было нечего после того, как она набила лицо одной из них.
Еще чуть-чуть подумав, Рена легла уже на живот.
— Нет, я так больше не могу! Скучно! И вообще, курить хочется! — воскликнула она и резво подкинула тело на руках высоко вверх, перекрутилась в воздухе и приземлилась на левую ладонь точно посередине комнаты. Равновесие не удержала и упала, довольно чувствительно приложившись затылком об пол. Крепко ругнувшись, встала с пола, потирая ушибленные части, и, захватив рюкзак, вышла из комнаты. По коридору прошла тихонько, чтобы не столкнуться ни с кем из участников сегодняшней сцены. На пути ей никто не попался, и она беспрепятственно вышла на улицу. Дорога до Конохи и обратно не должна была занять много времени, и к середине ночи Рена рассчитывала уже вернуться с пополненным стратегическим запасом сигарет и чего-нибудь на почитать. Бежала она не просто быстро, а почти не касаясь веток ногами и ладонями. Дикий полет по самым вершинам, по тонким веткам, по трепещущим листьям. На таких высотах мало кто может двигаться, потому что нужно развивать невероятную скорость и уметь очень точно концентрироваться на потоке чакры, выпуская ее короткими и точными порциями, иначе ветки не выдержат веса бегущего. Рена это умела и делала с удовольствием. Бывало, она неправильно рассчитывала нагрузку и срывалась вниз, но, вовремя цепляясь за более крупные ветви, вновь забрасывала свое тело на высоту. Она была легкой, прозрачной и почти по-птичьи парила. Через два часа безумной гонки с собственной тенью Рена уже перелазила через забор на территорию Конохи, но только ее нога коснулась травы, растущей на счастливой земле ее поселения, как ее крепко схватили за шиворот, приподняли над землей и слегка встряхнули:
— И что же ты тут делаешь? — вопросил грозный голос крепко сбитого шиноби. На его лице была маска волка, а экипировка отличалась от обычной одежды рядовых шиноби.
"Твою мать, и повезло же мне попасть на дежурство именно кого-то из АНБУ! Видимо, что-то случилось, если он при исполнении тут шляется".
— Гуляю, — невозмутимо ответила ему Рена, скорчив мордашку милого котенка, старательно изображая "я милашка, и я безобидна, отпустите меня, пожалуйста!"
— Ты же участвуешь в экзамене? — продолжил опрос АНБУшник, не торопясь опускать ее на землю и продолжая без малейших усилий встряхивать.
— Ага, — Рена поджала руки к груди, становясь еще больше похожей на нашкодившую в углу кошку.
— Так почему ты тут, а не в лесу?! — он еще раз ее встряхнул. — Дисквалификации хочешь?
— Потому что у меня закончились конфеты, — честно ответила Рена, — и я за ними решила сбегать сюда — благо недалеко. А что?
— Ты что несешь? — маска не могла скрыть искреннего удивления АНБУшника. — А твоя группа где?
— Дяденька, отпустите! Вы мне уже всю рубашку растянули! Меня мамка заругает за нее! Мы уже все добрались до Башни.
— Так какого рожна ты-то тут делаешь?!
— Но я же только что объяснила, — терпеливо начала повторять Рена. — У меня закончились конфеты, а я ужасная сладкоежка! В Башне не продают никаких сладостей. Вот именно поэтому я решила сбегать в деревню, потому что недалеко.
— Я это понял. Но кто тебе позволил покидать команду и уходить из Башни?
— А кто мне это запрещал? — попыталась пожать плечами Рена, но это ей удалось не совсем хорошо, учитывая, что она продолжала дрыгать ногами в цепких руках АНБУшника. — Наша команда добыла необходимый комплект свитков, добралась до Башни, распечатала их там, выслушала наставления и ждет. Ждать еще несколько дней. Делать нечего. А я хочу сладкого! Я не вижу смысла лишать себя маленьких радостей в этот период, тем более в этом нет никакой необходимости. Вот.
— А твоя команда знает, где ты?
— Конечно! — ответила Рена, глядя на маску самыми честными глазами. Правда, она не стала уточнять, "конечно да" или "конечно нет" она имела ввиду.
— Ладно. Можешь идти, — смилостивился АНБУшник, отпуская ее на свободу. — Потом бегом обратно, и молись, чтобы ты не нарвалась на кого-то из тех, кто свитки еще не нашел.
— Спасибо большое-пребольшое! Спокойной смены! — ответила Рена, взмахнула рукой на прощание и помчалась по главной улице к одному-единственному магазину, где ей продавали сигареты. По какой-то странной причине никто из уличных торговцев не хотел иметь с ней дела, наверное, опасаясь подставы и штрафа за продажу табака несовершеннолетним. Но тем не менее Рена смогла найти одного барыгу, который продавал ей табак, а иногда и кое-что позабористей. Вот именно к нему она и направилась.
Спустя каких-то минут сорок она уже мчалась обратно с рюкзаком, заметно ставшим тяжелее. В этом рюкзаке томилось два блока сигарет, большая упаковка на десять банок темного пива, карманный сборник элегантных стихов, пара свитков с запечатанным оружием и кое-какими реактивами (а вдруг пригодится?), а также ма-а-аленькая такая коробочка с очень, ну очень оригинальной травяной смесью, где первую скрипку играл канабис, а вторую — опий. Где-то на полпути к Башне Рена решила сделать небольшой перерыв на перекур и разместилась на широченной ветке древнего дуба. Раскупорив банку пива и слизнув ароматную пену, она сладко потянулась и уселась поудобнее. Положив рядом с собой мешок, она распечатала блок сигарет, выудила пачку, а из нее уже вытащила одну сигарету и начала тщательно вытряхивать табак, старательно готовя себе заготовку под будущий косяк. Когда все было готово, Рена вытащила волшебную жестяную коробочку, расписанную яркими синими узорами, и открыла крышку. Придирчиво осмотрев мелко раздробленную траву и понюхав ее, Рена одобрительно кивнула. Набрав необходимое количество смеси, она тщательно засыпала, а потом и утрамбовала ее в сигарете, аккуратно и старательно уминая ее блестящим черным ногтем.
— Ух ты! Какая продвинутая молодежь пошла! — услышала она восхищенный голос.
— Угу... Хочешь поделюсь? — ответила она, даже не поднимая головы, безошибочно узнавая голос. Сестры на спине ощутимо напряглись — они ужасно не любили, когда кому-то удавалось подкрасться к ним незамеченным.
— Хочу, если трава хорошая, — усмехнулся Орочимару и уселся рядом.
— Хорошая, даже слишком хорошая, — усмехнулась Рена, подкуривая косяк и делая глубокую затяжку. Потом задержала дым в легких и медленно выпустила через нос. Злость и раздражение дня вытекали из нее как вода из дырявой бочки. Она блаженно закатила глаза, ощущая легкое головокружение, и передала сигарету Орочимару. Тот принял ее и тоже сделал хорошую затяжку, а потом закашлялся.
— Мой любимый сбор от дядюшки Ляо, весьма для здоровья пользительный — веселящий сердце, утоляющий боль и навевающий хорошие сны. По крайне мере, он так рассказывает о своем сборе номер сорок пять. Чего кашляешь, дед, не в то горло пошло? — хихикнула Рена.
— Наверное... — слегка хрипло ответил ее бледный собеседник. — Давненько я таким не баловался... Дяде Ляо привет передай — сбор у него хороший удался, только вот по каким лесам-лугам собирал он свою чудо-траву? Но раз пользительный сбор, то я, пожалуй, озадачусь им внимательнее — я за здоровьем своим слежу пристально и с интересом.
— Да? Что-то по тебе не скажешь, что ты ведешь здоровый образ жизни. Бледный какой, худой, аж кости просвечивают, — пошутила Рена. — Что же тебя жена не кормит, не привечает?
Орочимару откинул голову и прикрыл глаза. Он улыбался:
— Знаешь, а ты и вправду сокровище этой деревеньки.
— С чего бы это?
— Я же тебя еще не убил, забавная ты, интересно за тобой понаблюдать.
— Знаешь, мне кажется тебя уже туркнуло. Отдай косяк.
— Не отдам, и меня так просто какая-то, пусть и хорошая, трава не возьмет, — возмутился Орочимару, не открывая глаз.
— Я вижу, — ухмыльнулась Рена. — И все же быть жадным не хорошо. Пользительный сбор денег стоит. Свои, между прочим, непосильным трудом нажитые, заплатила. Отдай.
— Не отдам — тебе вредно.
— Да кто бы говорил! Хрен старый! — возмутилась Рена и попыталась отнять силой.
Угу... Нашла у кого отнимать силой... Спустя буквально пару мгновений и пару ленивых телодвижений саннина она лежала ничком на земле, Орочимару удобно уселся ей на выпирающий зад, заломив при этом ее руку за спину.
— И все таки... я объясню... почему я думаю... что ты... сокровище этой деревеньки, — невозмутимо продолжил он, цедя слова в промежутках между затяжками.
— Ну-ну, я вся во внимании!
— Во-первых, у тебя необычное тело, которое подразумевает необычные способности. Глаза явно не твои, но прижились отлично, даже шрамов нет. Ведь невооруженным взглядом видно, что они немного крупнее твоих орбит черепа, а структура глазного яблока и вовсе не человеческая. Стащить моих призванных змей и затолкать к себе под ребра — впечатлило, браво. Интересно, как и куда? Расскажешь мне как-нибудь. Во-вторых, ты странная, а странные люди обычно порождают интересные идеи. А в-третьих я пока оставлю при себе. И последнее — я никогда еще ни с кем не делил косяк, сидя на дереве. Обычно я не довожу знакомство до такого уровня, чтобы тратить время на перекуры, но ты такая забавная, не могу понять, что у тебя в голове творится.
— Ты закончил? — буркнула Рена, которая извивалась под ним как гусеница, но выбраться никак не могла.
— А я тебя убедил?
— Убедил.
— Тогда закончил.
— Отлично, тогда слезь с меня — ты тяжелый.
— Кто?! Я?! — деланно возмутился Орочимару, но все-таки покинул свой костлявый насест. — Я изящен и строен.
— Значит, невероятно широк в кости, если от твоего веса у меня все собственные косточки дугами прогнулись, — ответила Рена, принимая руку Орочимару, когда тот предложил помочь ей встать. — Отдай косяк.
Саннин рассмеялся и продемонстрировал ей всего лишь жалкий окурок, из которого даже самый придирчивый наркоман в самой жестокой ломке не смог бы вытянуть уже ничего.
