Хроники проводника

— Это смотря кто противник, Ма-сан. Если это группа низших Пустых, то наибольшие повреждения несут те, кто вступает в ближний бой, если пустые высшие, то им это без особой разницы. Чтоб их убить, нужен хотя бы один боец уровня лейтенанта.

— А если квинси?

— А если квинси... они более опасный противник, особенно сейчас. В отличие от тех же пустых, они отлично действуют в группах, и стараются выбить как можно больше слабых противников. А среди рядовых шинигами, это обычно те, кто практикуют кидо. Иногда они нападают на отряды поддержки, в последнее время, выходя в мир живых, мой отряд всегда сопровождается охраной. Еще вопросы?

— Нет, спасибо Унохана-сенсей.

Она закончила урок, и удалилась, а я задумался над полученной информацией. Когда я начал учится, то решил найти информацию, на ту женщину, свидетелем смерти которой я стал, перед отправкой меня в Общество Душ. Так я нашел информацию про квинси, медиумов из мира живых, которые могут видеть призраков и уничтожать Пустых. Они подобно шинигами, используют рейреку для своих техник, но в отличии от них же, берут силу которая разлита вокруг них, тогда как шинигами используют энергию созданную его душой. Хоть это тщательно скрывалось, но было понятно, что у Общества Душ сильные проблемы с квинси. Их сейчас стало очень много, а их способы уничтожения пустых опасны. Нам рассказывали, что шинигами, разбивая маску пустого своим занпакто, очищают его душу и отправляют на перерождение. Квинси же, своей техникой полностью уничтожают его душу. Если одна-две, это не страшно, но когда пустых станет слишком мало, потеряется тот баланс, на котором находится мир пустых и общество душ. Страшно подумать, что произойдет если одна из чаш весов перевесит, это может быть полное уничтожение Общества Душ, или пространственный коллапс от взаимной аннигиляции двух миров. Сейчас, квинси стало слишком много, круговорот душ нарушился, и с ними начали пытаться вести переговоры, но они не слушают, периодически нападают на шинигами, и им в ответ тоже наносятся уколы. Готэй 13 должен будет принять решение, и судя по ускоренной подготовке бойцов, будет война на полное уничтожение, в которой мне придется участвовать. А умирать ой как не хочется... Прости Унохана-сан, но я все же приму предложение Негучи-сенсея.

Глава 8

Где-то в мире живых

Было раннее утро, солнце только появилось на горизонте и начало окрашивать край неба в розовый цвет. В большом доме выполненной в стиле христианской готики, можно было увидеть очень редкую, для знающих людей, картину. Возле камина, повернувшись лицом к нему, и полубоком друг к другу, в мягких креслах с высокой спинкой, сидел типичный японский буси, в черных косодэ и хакама, и человек в белой одежде, которая напоминала тунику католических священников. Он видимо был хозяином дома, и вел со своим гостем неспешную беседу.

— И не смотря на все ваши слова, при нашей прошлой встрече, вы все же пришли.

— Будто у меня есть выбор.

— Выбор есть всегда, господин шинигами.

— Я уже повязан с вами, у меня нет выбора.

— Вы сам встали на этот путь, и сами предложили нам свои услуги, вас никто не заставлял, так что пожинайте плоды своих деяний. Если вы до конца выполните свои обязательства, квинси выполнят свои, и вы получите то, чего вы так жаждите.

Человек в белых одеждах, откинулся на спинку кресла, и с презрением смотрел на своего собеседника. Он ненавидел шинигами, а еще больше он ненавидел предателей, и выполнять обещания которые он взял на себя, он не собирался. Этот жалкий пес просто не доживет до тех дней, но те сведения, которые он предоставлял, были очень важны, и только поэтому, с ним еще вели дела.

— Вы уверены, что никто не знает что вы здесь?

— Более чем, у меня официальный пропуск в мир живых, и я для всех нахожусь недалеко от места прорыва ткани мира в Хуэко Мундо.

— И что же вы хотите нам сообщить?

Шинигами достал свиток, и протянул человеку, сидящему рядом с ним.

— Мою группу снова поставили на охрану студентов в их учебном выходе, и на этот раз сделайте так, что бы в живых не осталось никого из отряда сопровождения, иначе выжившие начнут задавать мне неудобные вопросы, на которые я не хочу отвечать. Вот полная информация о времени выхода, и обо всех кто в нем участвует. Думаю, это не составит особых проблем для вас.

Квинси взял свиток, и внимательно с ним ознакомился.

— Не беспокойтесь господин шинигами, в этот раз мы не будем учувствовать в зачистке лично, все будет выглядеть как внезапный прорыв пустых в мир живых, про наше участие в этих событиях, никто не подумает. Мы лишь проконтролируем, что бы ни кто не ушел.

— Я рассчитываю на вас, квинси.

Шинигами поднялся, встал, вышел на балкон, и исчез в рассветной дымке. Когда то давно, лет тридцать назад, для сокрытия некоторых своих проступков, он сдал офицера который ему мешал и его отряд, руководству квинси. После этого, он еще несколько раз сотрудничал с ними, и они убирали тех кто не давал ему подниматься по служебной лестнице, а взамен он передавал им сведения, которые те просили. Прошло много времени, он стал лейтенантом в своем отряде, и в подобного рода услугах больше не нуждался, но квинси так не считали. Они вызвали его на встречу, показали доказательства их сотрудничества, и сказали, что предоставят их главнокомандующему Готэй 13. Если конечно лейтенант не будет себя хорошо вести, и не будет им продолжать доставлять некоторую информацию. Выбора не было, и потому он вновь и вновь, тщательно маскируясь, приходил в этот дом.

* * *

Я держал в руках кисть фудэ, и наносил штрихи черной туши на рисовой бумаге. Мой учитель по сёдо 'пути каллиграфии', говорил, что это не просто начертание иероглифов, очень большое значение имеет жест, танец кисти, передача эмоций в написанные кандзи. Одно и то же выражение или идиому можно начертать по разному, в разном настроении и ведя кисть каждый раз по новому. И исходя из того как твоя рука ведет в 'танце' фудэ, полностью меняются внутренние акценты, которые в общем могут придать выражению другой смысл или скрытый подтекст. Вот я сейчас, пытаюсь написать 'голод', но от лица толстого и никогда не голодавшего человека, это задание от моего сенсея. Пока не очень получается, мне сложно представить себе нужные движения кистью, но я стараюсь.

То, что по началу было способом запоминания новых иероглифов и просто хобби, стало помощью в овладении шикая. Наш учитель по истории Сейрейтея Накаяма-сенсей, наткнулся на меня на закате, когда я делал набросок еще не зацветшего вишневого дерева, и попросил разрешения понаблюдать за мной. Мне он нравился, чисто по человечески, и потому я решил, что не стоит ему смотреть как я изливаю на холст всю тоску, которая скопилась во мне. Может на него и не подействовало в полную силу, но было бы неприятно его расстраивать. И по этому, извинившись и что-то пробормотав я ушел в общежитие. Спустя несколько дней, после одного из занятий, он сказал что проводит уроки сёдо для старших курсов, и хотел бы мне предложить посещать его уроки каллиграфии, потому как развитие духовное не менее важно, чем физическое. Я решив не тратить свое время на бесполезную для меня науку, отказался, но после одной из бесед с Дабиживой пересмотрел свое решение. Я тогда перед сном погрузился во внутренний мир, и пытался понять, как работать с шикаем.

Мы находились в уже привычном месте на берегу озера, она лежала на спине, а я положив голову на ее бедра смотрел на облака, жевал травинку, и слушал ее претензии.

— Ну Марааааат, я не хочу висеть у тебя на заднице!

Она никак не хотела согласиться с местом, где я буду держать клинок.

— Не на заднице, а сзади не поясе, мне было бы очень удобно доставать тебя, и ты на глаза не бросаешься.

— Я не хочу! Я хочу находится там, что бы меня все видели! У меня такая форма не для того что бы от всех прятать, для скрытого ношения подошла бы любая другая рукоять.

— А почему у тебя такой странный вид? Ведь на ощупь твоя рукоять не отличается от обычной?

— А сам как думаешь?

— Ну... для меня твой внешний вид не важен, значит ты таким способом привлекаешь внимание других. Твоя сила как-то с этим связана?

— Да, чем сильнее я привлекаю внимание к себе, тем лучше.

— И где ты предлагаешь разместиться? Предплечье забраковала, за поясом в стиле грузинских горцев тоже, какие твои варианты?

— На груди, на цепи, рукоятью вниз, самое лучшее место.

— Тогда все с кем я буду разговаривать, будут смотреть на твои сиськи, это же консервативное общество, могут не понять.

— А тебя и так считают довольно странным, будет еще один пунктик. А когда ты освоишь шикай, то в полной мере оценишь то что я такая заметная.

— Да?.. Можешь мне рассказать, в чем твоя сила? Тогда я смел выбросом реатсу своих однокурсников, это было слишком затратно и неэффективно. И в руках тебя держать неудобно, что бы уронить, даже стараться не надо. Кто-то говорил, что у тебя форма идеальная.

— Да будет тебе известно, шар — идеальная геометрическая форма!

— И действительно, если у нас будет соревнование по лучшим евклидовым занпакто, я буду победителем, и единственным участником.

Ее кулачок стукнул меня по темечку.

— Балда, что бы меня использовать, не нужны руки.

— Поясни?

— Моя сила в том, что я могу создавать направленные потоки реатсу, которые проявляются вокруг тебя. Причем ты в состоянии менять их физическую структуру, то есть толщину, длину, плотность. В тот раз, когда ты впервые призвал меня, ты вбухал почти все силы, и не подумал о том какую форму мне принять, и как результат — выброс во все стороны.

— Так ты же сама мне сказала так сделать!

— Ты должен был попробовать, и набить шишку. Ты бы все равно рано или поздно попробовал, а тогда был уже ослаблен после контакта с асаучи, и результат был не столь разрушительный. Но как бы там ни было, это не основная особенность. Сам шар ты можешь двигать силой мысли, и потому держать его в руках не обязательно, лучше подвесить меня у себя над головой, что меня было очень хорошо видно.

— О, и почему же так важен факт того что на тебя смотрят?

— Тем, что так больше шансов, что у меня получится воздействовать на противника. У тех кто на меня посмотрит, в течении некоторого времени, эти самые волны и потоки реатсу будут создаваться в голове. То есть на самом деле их не будет, но враг будет убежден, что они существуют на самом деле, и получать от них урон.

— И зачем такие сложности?

— Так будет тратиться раза в четыре меньше реатсу, и у тебя будут свободны руки, можно использовать кидо. Да и если противник не будет смотреть на меня, ты всегда можешь взять шар, и все мои возможности проявятся в реальности.

— По-моему, какая-то неудобная сила, можно сделать раза четыре сильных выброса, которые могут серьезно покалечить противника, и все.

— А мне кажется, она идеально сделана под тебя. Когда запускаешь в меня реатсу, представь что у тебя в руках кисть, и ты рисуешь полосы в пространстве, ты сможешь ими атаковать, ими защищаться, прыгать и отталкиваться от них... все зависит от твоей фантазии. И если учитывать что, рисуя это все в разуме противника, то сил будет тратиться очень мало. Но, к сожалению, у тебя настолько отвратительный контроль, что ни о чем кроме направленных волн, которые будут забирать половину твоего резерва за раз, можешь и не думать. А про одновременное использование вместе с кидо, забудь лет на пятьдесят.

— Ну, с шикаем я понял, а причем тут твое желание висеть на самом видном месте в не высвобожденном состоянии?

— А сам подумать? На меня будут смотреть когда ты будешь призывать меня, и в этот момент они уже будут у меня на крючке.

— Ладно, уговорила... Это получается, что еще придется гораздо плотнее изучать кидо, так как думаю, что на поле боя под твое влияние могут и не попасть, придется атаковать магией...

— Угу, и сюнпо изучай, чем быстрее ты будешь бегать, тем лучше, и рисовать не прекращай, и я бы порекомендовала принять предложение Накаямы, думаю каллиграфия поможет тебе развить ровные и четкие движения кистью.

— Хорошо, тогда я приму предложение сенсея, но курсе на втором, мне надо подогнать контроль до приемлемого уровня.

* * *

Я старательно выводил кандзи, и у меня, кажется, получается что-то похожее на то, чего от меня хотел учитель.

'Не, это больше на вопль голодающего похоже.'

— Думаешь?

'А то, у меня кстати идея есть отличная.'

'Что на этот раз? Мне та твоя мысль про плакат над футоном до сих пор аукается.'

Когда я только начинал изучать сёдо, я написал слово 'похоть', а поскольку я вполне себе нормальный мужчина, в это кандзи влилось всем мое нерастраченное желание размножаться. Я уже собрался выкинуть результат, как Дабижива меня остановила, и предложила повесить надпись над своим футоном. Как она пояснила, чтоб мне хорошо спалось, и чтоб ей было на что посмотреть в моих снах. Но так получилось, что в тот же вечер, ко мне за конспектами, зашла студентка, которая попав под действие плаката, меня практически изнасиловала. Она была очень примерной ученицей, отличницей и скромницей, и после этого, практически весь курс знал, к кому она пошла, и чьи крики были слышны этим вечером в нашем общежитии. Что бы как-то спасти свою репутацию, она пустила слухи, что я совратил ее бедную и непорочную, и воспользовался ее недалекостью и наивностью. Надо сказать, уже тогда я усилено создавал себе образ, мягко скажем, странного человека. Резкая смена эмоций, ответы не впопад, беседы с периодически вставляемыми русскими словами, рассуждения о размерах вселенной и причинах, почему земля круглая а не квадратная, разговоры с самим собой. А после того как я начал носить занпакто на шее, и про меня пошли слухи как об извращенце, меня начали считать помешанным на сексе психом. Ну, тут я отчасти виноват, когда то давно, в прошлой жизни, еще до армии, я встречался с девушкой, которая достала очень редкую для СССР книгу 'Кама-сутра', с черно-белыми фото, из которой я запомнил несколько интересных приемов, которые и использовал при случае. Когда нужно я вел себя вполне адекватно, но в повседневной жизни мое поведение раздражало всех. После еще нескольких инцидентов, приличным девушкам ночевать у меня стало чем-то вроде дурного тона или табу. А так как для меня секс уже давно не является чем-то сильно нужным или обязательным, я даже не расстроился когда про это услышал, будет больше свободного времени для сна и учебы. Но как выяснилось, очень многие хотят запретного плода, и некоторые студентки начали приходить ко мне ночью тайно.

'Ну ведь до сих пор работает! И не говори, что тебя что-то не устраивает.'

'Да я молчу, просто я боюсь представить, что ты хочешь сделать с голодом.'

'Никаких сложностей, взять да повесить в столовой, а то студенты какие-то тощие.'

'Не, я пожалуй все таки воздержусь, и так слишком много вопросов ко мне.'