3. Проба сил

Думаю, подробности описывать не стоит. Достаточно сказать, что в результате страшного конфуза главный распорядитель празднества едва не умер от инфаркта, а Его Величеству пришлось срочно менять сапоги. Коня он, правда, потом одобрил и, как говорили, с тех пор редко садился на другого, потому что животное действительно было великолепно. Однако с того времени в Норе и существует строжайший запрет на пребывание в центре города неразумных животных.

Представив себе лицо короля, когда прямо у него на глазах гордый скакун извазюкал половину площади пахучим до невозможности дерьмом, я тихо хихикнула. А потом принялась выяснять, на что же именно возник запрет, и хихикнула снова. Потому что, как сообщил мне довольный Берон, на самом деле Указ давно умершего управляющего запрещал не приводить на Площадь животных, а запрещал самим животным (ну не абсурд, да?) опорожняться в центре города. Но поскольку бедным животинкам было без разницы, где делать свои грязные дела, то их хозяева справедливо решили не рисковать, и с тех самых пор Главная Площадь оказалась предоставлена исключительно пешеходам. Что, конечно же, не могло не приносить некоторых неудобств, но при этом сохраняло город в удивительной чистоте. Более того, примерно тогда же в Норе организовалась и самостоятельная служба, специально занимающаяся вывозом мусора и переработкой отходов, так что теперь он вполне мог считаться одним из самых чистых и ухоженных городов во всем Валлионе.

В свою комнату я возвращалась невероятно довольная, что, разумеется, не помешало мне с ходу рухнуть в кровать и проспать до полудня, спросонья чувствуя, как хитрый шейри снова забрался греть мне ноги. А поутру, как и обещала, я вернулась к эрдалу. И, прямо как чувствовала, буквально у самых ворот Дома напоролась-таки на местного блюстителя порядка.

Городская стража, как выяснилось на практике, в Норе тоже была. Но не для того, чтобы утихомиривать пьяных рейзеров или разнимать их посреди спонтанно вспыхнувшей драки (просто для этого простая стража не годилась, а все подобные случаи... очень редкие, как меня заверили... решала сама Гильдия, в лице ее главы), а для того, чтобы приезжие не буянили и не нарушали законов, тревожа покой благопристойных горожан. Опустим тот факт, что "горожанами" на две трети были именно рейзеры, а еще на четверть — их жены, родители, дети и ближайшие родственники. И будем считать, что оставшаяся мизерная доля населения действительно нуждалась в дополнительном устрашении в виде облаченных в красно-синий мундир стражников.

Так вот, едва достигнув заветных ворот и уже распахнув тяжелые створки, я была остановлена возмущенным воплем и быстро приближающимся топотом, ознаменовавшим собой появление означенного хранителя порядка.

— Эй ты! Ты что делаешь?!

Спокойно сойдя на землю, я так же спокойно воззрилась на распаренное лицо примчавшегося мужика, в котором только и было хорошего, что доброе брюхо и густые усы, лихо закрученные кверху. Сочного такого рыжего оттенка усищи, при взгляде на которые сразу возникало желание дернуть посильнее и проверить, не приклеены ли.

— А ну, стой! — гаркнул этот приметный тип, не успев до меня добежать.

— Стою, — без особых эмоций отозвалась я, оглядывая запыхавшегося от избытка рвения стража. — В чем дело? Чего кричим?

— Ты... нарушение! — выдохнул этот горе-бегун, вытирая со лба обильный пот. — Сюда нельзя... с конями... и вообще со скотиной нельзя...

"ЧТО?! ОПЯТЬ?!" — вызверился Лин, с нахрапом наступая на дурака, рискнувшего обозвать моего личного демона грязной скотиной.

— Э... э! Ты чего это?! А ну, пошел вон от меня!

Лин со злости так красиво оскалился, что мужика чуть удар не хватил. Он отпрыгнул, шарахнулся прочь, не замечая, что шейри уже и к прыжку приготовился. А потом самым натуральным образом взвизгнул, потому что Лин ловко цапнул его за воротник и, легко приподняв над мостовой, внушительно тряхнул.

— Убери его! Прочь!!! Вон пошел, оборотень! Я тебя... я тебе... монстр!

Шейри тихо, угрожающе зарычал, но все-таки выплюнул пыльный ворот, весьма неизящно уронив багрового от злости мужика на землю, а потом взял, да и случайно наступил ему копытом на низ живота. Не так, чтобы раздавить, конечно, а лишь чтобы дать почувствовать, что называется, разницу. Чем вызвал сдавленный хрип, судорожный рывок книзу сильно вспотевших ладоней и откровенно панический взгляд. Ставший совсем умоляющим, когда возмущенный до глубины души демон вдруг нагнулся и одним щелчком челюстей перекусил толстую перевязь вояки, разом лишив его и оружия, и важного элемента гардероба.

— Г-господин...

О. Я уже — "господин"! Как быстро, однако.

— Я слушаю, — ровно кивнула я, не делая попыток помешать шейри.

— Г-господин, уберите его!

Возле ворот начали собираться привлеченные шумом рейзеры, которые, похоже, кажинный божий день собирались в Доме, чтобы получить от Фаэса "добро" на очередной рейд.

— Г-господин... прошу вас... уб-берите от меня это чудовище!

— Зачем?

— Что? — дурак опасно посинел, когда при слове "чудовище" Лин издал утробный рык.

— Я говорю: зачем мне его убирать?

— Но он же... меня сейчас... он же сломает!

Я презрительно глянула на сползшие штаны.

— Не переживай: там нечему ломаться. Ни одной кости в твоих причиндалах нет.

Стражник выпучил глаза, а Лин злорадно оскалился и чуток надавил копытом.

— Господин!!! — истошно взвыл усатый идиот, поняв, что его мужественность подверглась нешуточной угрозе. Попытался отпихнуть мускулистую ногу шейри, чтобы тяжелое копыто случайно не расплющило ему самое дорогое, но не тут-то было — проще гору свернуть со своего места, чем моего оскорбленного друга. — Господин, не надо! Остановите его! Так же нельзя!!!

Я пожала плечами.

— Тебе, значит, оскорблять его можно, а ему ответить на вызов нельзя?

— Но я никого не оскорблял!!! — взвыл дурным голосом мужик.

— Да? Ты неуважительно отнесся ко мне. Ты некрасиво отозвался о моем боевом друге. Ты смертельно его обидел, поэтому я не считаю себя вправе вмешиваться в ваши отношения. Линкхард, он — твой.

— СТОЙТЕ! НЕТ! НЕ НАДО! Вы же нарушили закон!!!

Я, только собравшись отвернуться, неохотно остановилась.

— Какой еще закон?

— Хр-р-рау-у...

— Лин, дай ему вдохнуть.

— Закон... — почти всхлипнул дурак, сумев, наконец, сделать нормальный вздох. — Здесь запрещено... коням... и с конями... нельзя...

— Коням здесь запрещено только гадить, — сухо просветила я его, пользуясь недавно полученными сведениями. — Указ номер шестьдесят два от восемьсот первого года седьмой эпохи. Согласно ему, на территории Главной Площади Нора "запрещается пребывание недобросовестных хозяев, имеющих при себе кормленых, неухоженных и опрастывающихся животных размерами, превышающими указанные в "Законе о Посещениях", а также запрещается опорожнение ими в означенных местах, что наказывается штрафом в размере от десяти золотых лир"... ты считаешь моего боевого товарища тупой скотиной?

Мужик офонарел от такого вопроса. Но потом бросил испуганный взгляд на взъерошенного демона, которого "тупым" в таком состоянии рискнул бы назвать только слепой безумец с ярко выраженными суицидальными наклонностями, и судорожно сглотнул.

— Н-нет.

— Ты видишь, что он грязен, голоден и портит тут интерьер?

— А... это... н-нет, но...

— Ты считаешь меня недобросовестным хозяином?

Мужик затравленно заозирался, ища, что бы такое сказать, чтобы не прибили сразу, потом перевел взгляд на распахнувшиеся ворота Гильдийного Дома, откуда за ним с нескрываемым интересом наблюдали, никак не собираясь вмешиваться, около десятка рейзеров, включая ту приметную парочку, которую Лин намедни погонял по двору. Наконец, увидел, как ко мне неторопливой трусцой подбежал крупный серый пес, охотно встав рядом и одарив его весьма многообещающим взглядом, а потом понуро опустил голову.

— Нет, господин.

— В таком случае я не понимаю сути претензии, — еще суше сказала я, демонстративно опустив руку на загривок собаки.

Стражник окончательно сник.

— Простите, господин, я не знал...

— Чего именно?

— Что вы — рейзер. У вас нет знака.

— А если бы был? — совсем холодно осведомилась я, но не услышала ответа и отвернулась. А потом неспешно направилась к воротам, оставляя побледневшего дурака наедине с ласково оскалившимся демоном.

— Оставь его, Лин, — сказала уже стоя в воротах, чтобы мужик случайно не перепугался до мокрых штанов. — Он все осознал и раскаялся. И больше никогда не назовет тебя тупой скотиной или чудовищем. Даю слово. Я если он вдруг меня разочарует...

От моего взгляда мужик съежился.

— Ты будешь волен сделать с ним все, что захочешь, — закончила я и вместе с собакой Фаэса зашла во двор, уже слыша за спиной мерный цокот копыт по мостовой.

"Круто, — довольно шепнул шейри, нагнав меня уже внутри. — Я думал, он испачкает Площадь вместо скота. И попадет под тот самый закон, в который пытался ткнуть нас носом".

"Ничего, переживет. Такие люди понимают только язык силы, и с ними надо жестко. Потому что они, если не получат вовремя в морду, тут же обнаглеют и полезут в амбиции. Помнишь Стевана? Считай, что мы всего лишь упредили ситуацию".

"Не боишься, что нажалуется и тебе придется оправдываться на Королевском Суде?"

"Нет, — хмыкнула я, краем глаза подметив одинаковые усмешки на лицах рейзеров. — Если что не так, у меня тут порядка десяти свидетелей наберется. Которые охотно подтвердят, что я не сделала ему ничего плохого. А то, что ты немного пошалил... ну, так ничего ему не сломал. Попугал только. А за испуг с меня взять нечего. К тому же, оскорбление рейзера в Фарлионе — это дело тухлое. А он пытался, и все это подтвердят. Так что нет, Лин. Не боюсь я его. Пусть только попробует возбухнуть — Фаэс его тогда самолично удавит в первом же темном углу, потому что с этого утра я принадлежу Гильдии. И оскорбление, брошенное мне — это уже оскорбление, брошенное Гильдии. Смекаешь?"

Демон удовлетворенно хрюкнул.

"Молодец, — тихонько шепнули Тени из глубины. — Это был правильный ход. Теперь у тебя среди рейзеров есть если не друзья, то, по крайней мере, не враги".

"А это уже — большое дело", — заключила я, уверенно заходя в Дом.

- Глава 7 -

— Держи, — Фаэс уронил на стол увесистый, приятно звякнувший кожаный мешочек и выжидательно посмотрел. — Это — твоя доля, за исключением десятины, которая идет в казну Гильдии с каждого заказа. Пересчитывать будешь?

Я вопросительно приподняла бровь.

— Разве надо?

— Ну, всяко бывает, — недобро усмехнулся эрдал, пододвигая деньги.

— Фига с два. Тебе невыгодно меня обманывать.

— Это еще почему? — прищурился седой ветеран.

— Я тебе нужен, — я спокойно взяла честно заработанную плату и взвесила на руке. Ого. Почти на кило потянет. И явно не грошей он мне туда насыпал: меньше, чем серебряная лира, наверняка монет не отыщется. Нехило тут живут рейзеры. Очень, надо сказать, нехило. Два дня работы и вон, какой улов.

Перебраться сюда насовсем, что ли?

Фаэс какое-то время сверлил меня взглядом, как будто ждал продолжения, но я молчала: нет смысла озвучивать очевидное. Рейзеры в Фарлионе ценятся на вес золота. Хорошие рейзеры вообще цены не имеют. По сути они — единственный заслон крестьян от жадного Харона, но смертность среди них просто чудовищная. Поэтому любой новичок, способный в перспективе стать чем-то большим, чем просто воин, хватался сразу, после чего воспитывался, учился, набирался опыта... до тех пор, пока ему это не надоест или пока его не сожрет какая-нибудь особо удачливая Тварь. Поэтому рейзеры всегда были востребованы. Поэтому же их всегда оставалось так удручающе мало. И поэтому же в Гильдию не брали кого попало, а если уж брали, то держались за него до последнего. И поэтому я не думала, что мне надо опасаться обмана со стороны Фаэса — невыгодно ему это. Просто невыгодно. Да и честен он по натуре. Свиреп, суров, жесток, но честен. А то еще, может, и происхождение благородное имеет — что я о нем знаю? И с этой точки зрения пересчитывать за ним монеты казалось мне верхом неуважения.

Поняв, что я сказала все, что хотела, эрдал странно хмыкнул.

— Ладно, ты прав: нам действительно нужны хорошие воины. Я другого в толк взять не могу: ты и в самом деле дурак или просто прикидываешься?

— Ты о чем?

— Зачем опять на Южную сунулся, а?! — внезапно прорычал Фаэс, приподнявшись в своем кресле и устрашающе встопорщив седые усы. — И почему один?! Думаешь, раз повезло, так и дальше везти будет?! Я тебя для чего принял? Чтобы ты в первый же день там сгинул? Все ты уже доказал! Я понял: ты знаешь, с какого конца браться за меч! И не только вернулся, но еще и добычу принес! Но чтобы лезть туда во второй раз...

Я все так же вопросительно посмотрела.

— А что не так с Южной дорогой?

— Ты что... — Фаэс неожиданно запнулся и уставился на меня во все глаза, — ...даже не узнал, куда едешь?!

— Зачем? Харон везде одинаков.

Эрдал замер, недоверчиво изучая мою маску, а потом обессиленно рухнул обратно в кресло.

— Твою мать... Фантом, да ты сумасшедший!

Я вежливо промолчала.

— Я думал, ты туда полез, чтобы показать, как ты крут, и поразить мое богатое воображение, а ты, выходит, просто не удосужился ничего выяснить?! Шеттово дерьмо! Да ты точно сумасшедший!

— Почему? Я разве не поразил твое воображение? — хмыкнула я.

Фаэс поперхнулся, забавно выпучив глаза, и я усмехнулась уже открыто.

— Что не так?

— Ну ты... ну ты даешь, Фантом! — наконец, выдохнул он. — То ли дурак, то ли безумец... не пойму: чего в тебе все-таки больше? Да ты хоть знаешь, что на Южную уже лет двадцать, как ни одна моя команда без веской причины не суется? Знаешь, что там такое засилье Тварей, что туда только вдесятером, да и то, лишь по рассвету едут? И не дальше первых двух поворотов, потому что боятся не успеть до ночи? Знаешь, что там хартары раза в три чаще встречаются, чем на Северной и Западной? А? И знаешь, что после того, как на ней поселился "весельчак", туда даже кахгары опасаются заходить?!

Мгновенно припомнив гнусные смешки, я насторожилась.

— Что еще за "весельчак"?

— Тварь такая, — сжав зубы, Фаэс странно закаменел и быстро отвернулся. — Наглая. Хитрая. И совершенно неуязвимая. Быстрая, как тень, такая же неуловимая. Столько ребят мне испортила...

— Это она ржет, как объевшийся волчьей ягоды жеребец?

— Ты видел?!

— Слышал, — поправила я дернувшегося, как от удара, воина. — Так это она и есть?

— Да, — устало кивнул эрдал, опустив плечи. — Как поселилась там лет двадцать тому, так и недоступна для нас теперь Южная. И везде, где только эта Тварь появляется, гибнут мои люди. Все до одного. За эти годы только один и выжил, веришь? Хотя и он не видел ее толком. Только и понял, что она умеет волю ломать и подчинять себе чужой разум, но сам едва ноги унес, потому что вошел в Харон с братом на пару, прошел дальше всех, а вышел...