Никогда не прощу! (Чужой свободы господин))

— Давай, ты лучше помолчишь. У тебя это так хорошо получается.

Меня словно шибануло чем-то тяжелым в живот, но почему-то такое сильное впечатление от его слов, напротив, заставило очнуться. Да за кого он меня принимает? Он мой враг, и я не позволю врагу пробуждать во мне подобные чувства! Это только лишний раз докажет, что люди ничем не отличаются от животных.

— Ты, конечно, можешь довершить то, что начал, но добровольно от меня ничего не получишь. Этот поцелуй был исключением.

— Ага, — вампир усмехнулся и игриво провел пальцем по моей щеке, — и дать тебе повод ненавидеть меня еще сильнее. Ну, уж нет. Когда это случится, то все будет по взаимному согласию. И ребенка ты мне подаришь, только если сама захочешь. Да и бросать его тебя никто не заставит.

Я ошеломленно смотрела на странного, ужасно противоречивого вампира, стоявшего передо мной в разорванной рубахе. Злость куда-то испарилась, осталось лишь желание разобраться в произошедшем. Краем сознания я заметила, что мы уже не одни: двое мужчин принесли большую ванну, которую быстро наполняли водой. Неужели он всерьез это сказал?

Да нет, не может быть! Он же зверь, хищник, не знающий жалости. Что там Аларис сказала? Меня никто не может заставить? Вот оно! Это просто обманный ход. Метод кнута и пряника. Сначала наказал с особой жестокостью, потом приласкал и подсластил горькую пилюлю видимостью свободы выбора. Да, а наказание-то удалось на славу. Уж лучше бы избил. Снова перед глазами встала сцена, освещенная голубоватым светом. Меня пробрала дрожь, заставившая обхватить себя руками. Хитрый вампир. Нет уж, я не поддамся! Хотя... почему бы и нет. Я ведь могу играть по его правилам. Так у меня будет гораздо больше свободы, чем если я буду демонстрировать непокорность. Я искоса бросила взгляд на Вира и окончательно решила прикинуться глупенькой дурочкой, безоговорочно поверившей его словам. Тут же кровь словно разгорелась в предчувствии предстоящей игры. Это было похоже на настоящее приключение. Главное, самой не заиграться...

— Мой принц, — в комнату проскользнул расстроенный чем-то Гар, то есть мой отец, который таковым по сути не являлся. Он едва заметно поклонился вампиру занятому разглядыванием моего выразительного лица. — Простите, я выбрал неверное направление на рынке и долго искал беглянку, — короткий взгляд в мою сторону, — в другой части города.

— Гар, — с улыбкой ответил наследник, — ты явно теряешь сноровку! Нехорошо, мой друг.

Друг? Что за странные отношения между человеческим слугой и наследником престола?

— Старею, господин, — уныло произнес отец. — Тут, кстати, Хельга велела передать.

Он снял с плеча мою холщовую сумку. Я изумленно воззрилась на нее, совершенно не понимая, как она оказалась у Хельги. Но потом до меня дошло. Должно быть, она все время болталась, перекинутая через плечо, а на кухне я ее сняла и сама не заметила. Но это же чудесный повод начать изображать из себя наивную девицу.

— О, — я подлетела к отцу, отчего-то стесняясь своего растрепанного вида, — Моя сумка!

Схватив вожделенную добычу, я умоляюще посмотрела на вампира.

— Я позволила себе кое-что купить на рынке. Мне ведь можно оставить это себе? — скажи "можно", скажи "можно".

— Конечно, — ура! — А что там?

Ах, вы хотите знать все мои скромные маленькие секреты? Любопытный хорек!

— Так, нижнее белье, — я скромно опустила глазки и покраснела.

— Кхек, — смущенный Гар переминался с ноги на ногу, не решаясь смотреть на меня. Вот и не смотри! Предатель! Я-то думала, что он променял нас с мамой на свободу. А папочка, оказывается, с удовольствием прислуживает высокопоставленному вампиру, называющему его другом. Если первое я еще могла бы понять, то второе — никогда!

— Гар, иди спать, — мягко улыбаясь, произнес Вир. — Только найди сначала служанку, которая будет прислуживать Марине.

— Ваше Высочество! — Гар буквально оторопел. — Служанку? Для рабыни???

— Гар! — с намеком вылетело слово из надменно сжатых губ.

— Все. Понял, — папаша, откланявшись, исчез. Вслед за ним, тихо, как тени, выскользнули остальные слуги, и мы с Его Высочеством остались одни.

Я настороженно подняла на него глаза и постаралась изобразить саму невинность. Хотя почему только изобразить? Ведь это правда.

— Спасибо за сумку, — не переиграй со смущением. — Вир...

— Ты хочешь мне сказать что-то жутко важное? — и смотрит на меня, как на любимую домашнюю зверушку. Главное, ни одним жестом не выдать своего раздражения.

— Ты... правду мне сказал? Ну,.. про то, что заставлять не будешь?

— Марина, — он внезапно оказался так близко, что стало тяжело дышать, и обхватил мои плечи горячими ладонями. — Я хочу, чтоб ты знала. То, что я тебе показал, было необходимо. Тебе опасно находиться одной на улице. Я хотел, чтобы ты просто поняла. Прости, что напугал. Ты как-то неправильно влияешь на меня, и я становлюсь жутким собственником. И ощущаю себя хищником, которым, по сути, и являюсь.

Он горько усмехнулся и попытался меня обнять, чтобы, так сказать, закрепить произведенный словами эффект. Я ловко отстранилась, выставив между нами сумку, как щит.

— Я так рада, что ты меня понимаешь, — даже свечи зашипели, возмущаясь моим лицемерием. — Мне очень нужно время, чтобы привыкнуть. Мне все здесь чуждо. Я так долго этого боялась и ненавидела, что просто хочу побыть наедине с самой собой.

Я воззрилась на него с надеждой, что намек будет понят. Он нахмурился, потом вздохнул и взял в руки сложенные стопочкой листы желтоватой толстой бумаги.

— Я тебя оставлю сейчас одну. Но, прости, ночевать ты будешь со мной. Только так ты сможешь привыкнуть к моему присутствию.

Кисло улыбнувшись, я отвернулась, чтобы не выпалить лишнего. Кажется, за эти два дня я повзрослела. Ведь раньше мне не удавалось скрывать свои чувства. Я всегда в резкой форме высказывала то, что думала. А сейчас... не сказать, чтоб мне нравилась новая я.

Снова появилась трясущаяся Лика и, получив указание помочь мне принять ванну, двинулась в мою сторону. Зачем? Чтобы раздеть? Я попятилась от нее, настороженно поглядывая на Вира. А он, не оглядываясь, подошел к стене возле кровати и толкнул, не видную на первый взгляд дверь, за которой и исчез вместе со своими листочками.

Я тут же обратила насмешливый взгляд на соседку.

— Ну, что, Лика, хозяин ушел, так что можешь тоже удалиться. Мыться я собираюсь в одиночестве.

— Нет, мне приказано прислуживать тебе, и ослушаться я не имею права, хотя и считаю, что ты не достойна, — она угрюмо приближалась с намерением четко выполнить инструкцию. Я только закатила глаза и шлепнула по протянутым к моему и без того разорванному лифу рукам. И раньше эта желтолицая не вызывала у меня симпатии, а теперь и подавно.

— Слушай, я знаю, что ты всю жизнь старалась быть хорошей девочкой. Знаю, как ты закладывала меня по поводу и без. И не позволю постоянно вертеться возле меня той, которой не доверяю.

— Да что ты о себе возомнила? — она буквально шипела, уперев сжатые кулаки в покатые бока. — Ты здесь никто и звать тебя никак. Мы обязаны слушаться вампиров во всем. И я тебя сейчас выкупаю, даже если для этого придется связать.

И она с решительным видом засучила рукава, наступая. И тут меня осенило.

— Да ты завидуешь мне! — Лика отпрянула с некоторым испугом.

— Нет!

— Да! Я знаю, что быть служанкой не сахар. Но, поверь, с удовольствием заняла бы твое место. Здесь я не по своей воле, так что не надо мне завидовать. Пожалуйста, — последнюю фразу я произнесла примеряющим тоном и хмурое лицо служанки слегка смягчилось.

— Ладно. Мойся сама. Только я посижу здесь, чтобы не возникло лишних вопросов. Ну, и помогу ополоснуться, — я облегченно вздохнула, поняв, что маленькая победа одержана. Правда, доверять этой девице не стоит.

Вир

Сколько можно сидеть над этой речью! Я отбросил в сторону перо и подошел к окну, из которого открывался город. Ночные жители заполонили улицу. Меня тянуло к ним. Ночь ласково льнула к коже, пробираясь под одежду. Время темных делишек, убийц и... любовников. И девушка в моей постели, красивая и доступная. Всего лишь надо пройти до двери кабинета, сделать пару шагов до кровати и прижаться к разгоряченному сном телу. Я так и сделаю, только успокоюсь, чтобы не наброситься на нее. Все-таки обещание нужно держать. Тем более, что она так мило отреагировала на него...

Мило... Почему-то это слово никак не ассоциировалось у меня с Мариной. Она какая угодно: красивая, безбашенная, резкая, страстная, может быть, нежная... Но милая? Это не про нее. Что-то настораживало меня в ее поведении. Слишком резкий переход от озлобленного дикого зверька к домашней кошечке, которая рада тому, что хозяин ее погладил. Надо бы присмотреть за ней и создать видимость свободы.

Еще и Совет этот... Отец не вовремя уехал. Какие вообще в таком возрасте могут быть любовницы? Он стар даже по нашим меркам. А главное, что нашла в нем леди Аврора? Что-то тут не чисто. Смутное беспокойство грызло меня все время после отъезда отца.

Хотелось бы еще на Совете не выставить себя дураком. И ничего путного в голову не лезет. Как можно бороться за гуманное отношение к людям, когда самому хочется привязать свою рабыню к кровати и никуда не выпускать? Боюсь, со дня Совета я стану самым высокопоставленным лицемером. Если быть честным с собой до конца, то лицемерить я начал уже сегодня, когда заставил Марину наблюдать за негласными торгами. А ведь именно с ними я и собираюсь бороться! Но ей этого знать не обязательно. Пусть думает обо мне, как о беспринципном и жестоком хищнике. Тогда для Марины не будет ударом, если я таким и стану. Из-за нее самой, конечно.

Я усмехнулся, поражаясь иронии ситуации, в которую сам себя загнал. Мне всего лишь нужна была рабыня, чтобы исполнить долг. А в итоге разбудил в себе вулкан страстей, пробудил все самое худшее... И наслаждаюсь этим.

Да! Наслаждаюсь! Тем, что стал собственником и хищником, тем, что вылезли наружу примитивные инстинкты предков.

Как долго я смогу им сопротивляться?

Я отшатнулся от окна. Ночь больше не казалась ласковой, звезды не подмигивали приветливо, а еще... хотелось выть на луну. И горячая кровь бежала по жилам быстрее, заставляя задыхаться и рваться во тьму.

— Проклятый Хорус! — мой хриплый голос разорвал тишину, кулак врезался в глянцевую поверхность стола, оставляя на ней вмятины. Легкая боль отрезвила и развеяла туман в голове.

Менялась моя внутренняя сущность и, очевидно, менялось восприятие окружающего мира. Кабинет больше не казался уютным и располагающим к работе. Ничего лишнего. Строгая мебель, выдержанная в коричневых тонах: громоздкий книжный шкаф, множество дополнительных полок для бумаг, массивный стол — аналог тому, что стоит в спальне. Только бежевые стены, мягкий ковер, скрадывающий шаги, да удобное кресло перед столом делали кабинет более или менее обжитым. Красивый золотой подсвечник с розовой, излучающей приятный аромат свечей, да белая резная рама казались здесь посторонними. Я никогда не задумывался об обстановке своих комнат. Сравнительно небольшая, выполненная в зеленых тонах, спальня тоже не отличалась роскошью. Там было все необходимое и меня это, в принципе, устраивало. Никакого сравнения с апартаментами отца или с небольшим, но уютным дворцом, который сейчас занимал Лукас. Зато туда не стыдно было бы и девушку привести. Мои комнаты слишком... мужские что ли. Может, приказать Глафире заняться их обстановкой? Боги, о чем я думаю? Нужно выбросить эту чепуху из головы и настроиться на серьезный лад.

Силой воли подавив раздражение, я снова взял листок с речью. "...Участились случаи обнаружения людей с магическим даром... многочисленные побеги из селений на территориях Бранда и Лазурина... Необходимость смягчить условия не только для избранных, дабы не провоцировать восстание... Возможно, что помощь людям окажут другие угнетенные расы...", — пробежав основные положения глазами, я вынужден был признать, что все верно. Мама была права, и я должен продолжать дело Селены Старбок, чтобы не повторить ошибки людей. Чтобы избежать своих ошибок...

Глава 3.

Я нежилась в солнечных лучах, растекаясь теплой лужицей по кровати. Подушка, как живая, размеренно поднималась и опускалась под моей щекой. А еще теплым дыханием раздувала волосы на затылке, вызывая толпу оголтелых мурашек. Я попробовала потянуться, но что-то тяжелое придавило мне спину, совершенно не давая двигаться. После третьей попытки, глаза открылись. Лучше бы не открывались! Оказалось, что я лежу на чьей-то в меру волосатой, мускулистой груди, к которой меня крепко прижала тяжеленная рука. По утрам я редко радую окружающих хорошим настроением, а в этот раз — просто взбесилась. Нет, лежать, конечно, было удобно. Но очень жарко. Как на печке. Но меня возмущало не это. Меня возмущал тип, посмевший занять святое место моей подушки! Никто, кроме постельных принадлежностей, не имеет доступ к этому телу!

На пробу, я стукнула кулаком по обнаженной груди вампира. Получив в ответ лишь сдавленное ворчание, слегка царапнула обломанными ногтями. Он застонал и перевернулся на живот. Теперь уже я была вместо подушки и задыхалась под тяжелым горячим телом. Не долго думая, я взвизгнула. Одновременно вцепилась ногтями в гладкое плечо и с силой дернула. Вир подскочил недоуменно хлопая сонными глазами. Черная, отливающая красным челка упала на лоб, смягчая выражение лица, как и оставленная подушкой вмятина. Про то, что ниже я вообще молчу. Все такое подтянутое, мускулистое и бронзовое.

Я тут же зажмурилась и для верности натянула до подбородка одеяло. Кошмар! Вампир спал обнаженным!

— За что? — недоуменно-обиженное восклицание.

— Обманщик! — завопила я в ответ, на удивление звонким с утра голосом. — Ты обещал меня не трогать!

— Не правда! — фыркнул Вир и, встав с кровати, принялся одеваться. — Я обещал не принуждать тебя ни к чему. Не делать попыток соблазнить, я не обещал. К тому же мы просто спали.

— Ага, в обнимку и голышом в одной кровати.

— Ты, вообще-то, в нижнем белье.

— Это не считается. Я тоже хочу одеться.

Он глянул на мое испорченное платье и, приказав оставаться на месте (как будто я могла куда-то деться в короткой майке и панталончиках), вышел из комнаты. А я схватилась за голову. Ну, кто так изображает наивную дурочку? Могла бы просто сделать вид, что испугалась. Так нет же! Надо было наорать на сильного и временами злого вампира. Не хватало еще, чтобы он запер меня в комнате после такого концерта.

Но мои опасения не оправдались. Вместо Вира пришла Лика с ворохом тряпья, оказавшегося такой же формой, что была на мне вчера. В этом наряде не хватало лишь ненавистного чепчика, чему я была несказанно рада.

— Так меня решили сделать служанкой? — спросила я Лику, расчесываясь перед небольшим зеркалом, спрятанным за полосатой ширмой.

— Не совсем, — донесся до меня мужской голос. Я выглянула из-за ширмы и оказалась нос к носу с вампиром, который протягивал мне изогнутую золотую пластину, украшенную зеленым камнем.