| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ну и предстояло встретиться с представителями греческого, православного, населения Синопа. И на этой встречи провозгласить воссоздание Трапезундской империи, с богородицей во главе. Предложив местным грекам перейти в подданство ей. Организовать самоуправление, заплатив налоги. Ведь без налогов нет представительства. Выбрать власть в городе, создать стражу. Ну и предложить всем желающим присоединиться к их армии и флоту.
Интерлюдия 19
"Елена Глинская" вернулась к месту своего рождения, туда, где год назад её построили, на верфь Синопа. И стоявший возле ограждения человек в треуголке с белым галуном по краю, с тремя белыми узкими полосками белого галуна, нашитыми на погонах мундира и с алебардой в руке, как символами начального человека, который стоял возле бортового леера, на палубе для гребцов, этой скампавеи и смотрел на берег. Именно сюда его привезли из Крыма год назад рабом. Купленного в Крыму и определили на только что построенное, на Синопской верфи, гребное судно. И вот теперь он вернулся сюда и смотрел на только что захваченный, бывший турецким город. Да в штурме города он участие не принимал, но именно с их скампавеи поднимали большой воздушный шар, который сейчас осматривали швеи, смотря цела ли его оболочка. И всем швеям, как и ему, за штурм города полагалась доля от выкупа, что соберут с мусульман. Он уже знал, что его доля, помимо жалования, пять сольдо, в два раза меньше чем у тех, кто непосредственно город штурмовал, но, всё-таки, в два раза больше чем у тех же швей. Но и то было не плохо. И он вернётся к Паоле не с пустыми руками.
Да, в тот день, когда флот остановился, на ночёвку, в Судаке они обвенчались. Благо патриарх Онуфрий распорядился, что бы христиан по новой не перекрещивали. И если Паолу окрестили по католическому обряду, то его просто завершили по православному, помазав её елеем. А то крещение, что она прошла ранее признали действующим. Хотя все остальные церковные иерархи требовали полного выполнения обряда. Ну и в той восстановленной церкви, что у порта, прямо перед хранящимся там мечом, Паолу приняли в православие, а потом они обвенчались. Как договорились, когда он был в лекарне Судака. Где его и лечили после ранения. Он-то думал, что уже всё, и он нежилец. Но лекари не только полностью вылечили его, но и сохранили ногу. Только и прихрамывает немного. И перед самым отъездом в Феодосию Паола призналась, что не праздна, от него. Ну и он пообещал взять её в жёны. Благо всё говорило о том, что флот будет проходить через Судак в скорости. Так как возле города готовили лагерь, для флота и собирались припасы. И так и случилось. Галеры остановились на ночёвку возле Судака. Они обвенчались, а утром он, оставив всё серебро Паоле, отправился дальше в поход. И, похоже, вернётся снова с серебром, ведь впереди предстоит захватить столько городов.
Хотя не праздна была не только его супруга, их капитан как оказалась тоже не праздной. И сама это подтвердила, подойдя к нему, со своим мужем, когда он в Феодосию вернулся и скампавею в порту нашёл. И они попросили его стать крёстным отцом, для их ребёнка. Которого только ждут. А он что дурак, отказываться, от такой чести, стать крёстным для ребёнка почитай бояр. Хотя и сказал, что это дело такое и спешить не нужно, мало ли что с дитём, случиться может. На что те, махнув рукой, ответили, что лекари им всегда помогут. Ну а сейчас они, вместе со вторым лейтенантом, взяв матросов, ушли в порт, за серебром, что для их экипажа и пассажиров положено. Им всем по пять сольдо, а швеям по два сольдо и шесть денаро. А ты ещё попробуй, заработай этот сольдо.
А лекари, у господ да, сильные. Вот когда он у лекарей был, к ним, было, привезли раненых, из Алушты. Так у одного воя, от раны, уже огневица начиналась, так лекарка достала, из железного шкафа, цены немереной, лекарство, что как сказывали, в Керчи, делать начали, красный стрептоцид называется. И рану тем порошком посыпала. И теперича жив был тот воин. С ними до Алушты, тогда из Судака, плыл. А потом их рота с флотом и сюда в Синоп приплыла. Вон теперича, с ним и в штурме участвовала. И сейчас на берегу лекари развернули свои палатки под белым флагом с красным крестом и красным же полумесяцем. Куда пораненных, в сражении, и сносили. И не умирать, как это обычно в сражении бывает, а именно лечить. Причём турок тоже несли. Но о том уже боярам решать.
Девки швеи, за его спиной, осмотрев шар, приказали бывшим на скампавее матросам свернуть шар, а потом развернуть на палубе парус, что им в починку принесли. Зев уже чинить его. Ну а матросы и рады стараться, они люди вольные, матросы, а не невольники-гребцы, по местным меркам богатые. Да и гребли в плавании все. Даже девки швеи, за весло садились. Капитанша только их в этот раз з весло не садилась. Но ей и поберечься нужно. Да и этих девок приданное богатое получается. Вот матросы и поглядывают на девок, прицениваясь кого в жёны взять. И тут нал флотом поплыл перезвон колоколов. Теперь на каждом корабле был бронзовый колокол. Что каждый день до блеска чистили. И у них был такой, с надписью, "Елена Глинская". И в него каждые полчаса, как песок в песочных часах заканчивался, били в склянки, отмечая вахты. А что, народа хватало, теперь они все матросы. И гребут поочерёдно. Половина на вёслах, половина отдыхает. А тут ещё и течение попутное было, да и ветер почитай всё время парус надувал, вот они тот промежуток, что прошлый раз за четыре дня преодолели, тут за два дня проскочили. Люди они вольные, платят хорошо, кормят от пуза, того же серебра, через его руки, уже прошло поболе, чем он до этого в жизни видел, вот сбегать с корабля, дурных и нет.
В это время, с мола, ветром потянуло наваристой кашей и свежими лепёшками. Так-то они на экипаж, всем обществом, с подачи капитана, приобрели небольшую, переносную, чугунную печку с керамической трубой и чугунным же казаном. А ещё тандыр, тоже переносной, с чугунными кольцами, для переноски. И совсем даже свинское железо и не такое свинское, умеючи и его можно в хозяйстве приспособить. Да и она, вместе с офицерами, тоже вложились. Вот теперь всё это было вынесено на мол, где кок, с помощниками, сейчас варили уху и кашу. Где сначала сварили в большом казане рыбу, а потом добавили туда сарацинское пшено, который ещё рисом кличут. Ну и уварили так, что каша получилась. А в тандыре выпекли свежие лепёшки. После сухарей и всего вяленного и сушёного, что эти дни питались, а на печи, всё плавание, только травяные взвары и делали, очень даже приятственно поесть будет. Ну а так как ни капитана, ни офицеров нет, то, похоже, пробу с пищи ему, как старшему на борту, снимать придётся. Но как говорит капитан, война, войной, а обед он по расписанию.
А с соседней скампавеи послышалось жужжание. И с верхней палубы кормовой настройки "Зинаиды Романовой" в небо поднялся четырёхкрылый "жук", с чудным названием дрон, и полетел в сторону заросшего лесом мыса, куда турки сбежали. А оттуда, возвращаясь, уже летел другой. Так что, где бы турки не прятались, но их непременно найдут и отловят. При этом сама капитанша "Зинаиды", в это время с огненным зельем колдовала. Её скампавея стояла ближе к молу, и уже к борту "Зинаиды" их "Елена" была пришвартована. И если на "Елене" располагался воздушный шар, со всем необходимым для него, то на "Зинке" уже эти "жуки" находились, плюс всё необходимое для зелья огненного. И теперь всё зелье, что нашли из захваченного, притащили на пирс, к этой байстрючки деспота. Ну, уж шибко она любит, когда всё вокруг грохочет и пламенем пышет.
Вот и сейчас сидит на пирсе за металлическим столом. После того как все бочки с зельем обнюхала. Ну, чисто вынюхивала дьявольских дух в зелье. А теперь на стол зелье огненное полосками насыпает, а потом поджигает. И в часы чудные смотрит, дорогие. А, потом зелье это в свой пистоль чудной заряжает. После чего на бочках с зельем цифры пишут. А потом она всё это смешивать будет. Что бы, значит, зелье одинаково пламенем пылало. И это зелье прозернят, и в заряды соберут. Очень это добрая задумка. Быстро позволяет пуки перезаряжать, даже их старые. Что на их "Елене" стоят. А что мешочек с зельем, с чудным названием картуз, и с уже привязанным к нему ядром, ну или там поленом с картечью внутри, и пыжом, в ствол вставляй. Потом мешок иглой пробить, порох в запальное отверстие насыпь и можно запальник подносить. Как раз за это время расчёт успевает пушку назад, по месту, накатить. И можно было стрелять.
Ну а возле пушек на носу, в специальном шкафу стояли и сменные стволы для многоствольных пушек, "сорок". Вертлюги, для которых, находились по бортам их корабля, прямо на леерах ограждения. И там же находились и механизмы для их скорой перезарядки. И нужно было только подставить под ряд щёток, с названием "ёрш", и количеством равным количеству стволов, доску с закреплёнными на ней стволами сороки. Именуемую чудно, "картриджем". Опустить рычаг, одновременно опуская щётки в стволы, чистя их от нагара. Потом поднять рычаг, вытаскивая ершей и подав "картридж" дальше, подставить его под специальные капсулы, в которых находились готовые заряды, тоже по числу стволов. Ну и рычагом, опущенным вниз, загонялись заряды в стволы, потом ещё дальше подать картридж вперёд, чтобы гребёнка, с острыми шипами, пробила картузы. И можно было нести картриджи по месту. Где находились специальные рамы, куда это и опускалось. А там и оставалось только наспать зелье огненное на полку. Одну для всех отверстий. И можно было палить, по приготовившемуся, к абордажу, супостату. В то время как один назначенный матрос вставлял в капсулы готовые заряды, а второй мочил в ведре "ершей". Что бы и прочистить ствол и охладить его. И это было хитро придумано. Как они всей командой решили, когда их обучали сим механизмом пользоваться.
Человек шевельнулся и почувствовал, как под ногой одна из досок палубы "заиграла", подавшись вниз под его ногой. Так что пора было выполнять свои обязанности плотника корабля. И он присев осмотрел доску палубы, поняв, что её нужно поменять. Благо на верфи, в сторону которой он взглянул, нужного и качества, и размера, доску можно было и найти. Хоть там, на верфи, и был виден деспот, возвышавшийся, над окружавшими его людьми, почитай на две головы, и сразу заметный в своём сверкающем доспехе. Но он уже знал, что ежели он по делу, то его глядишь и похвалят.
3
В это время деспот Конев как раз находился на верфи Синопа. И пусть по современным ему меркам верфь не впечатляла. Ну что такое значит несколько стоящих на берегу слипов, для спуска кораблей на воду. На которых, виднелись корпуса кораблей в различной степени постройки. От только лежащего киля, к которому только начали приделывать шпангоуты набора. И до почти готовой к спуску галеры. Пусть ещё и лишённой всего, мачт, вёсел, руля и на палубе, которой ещё было необходимо завершить работы. Те же банки для гребцов установить, благо это всё уже находилось рядом. Причём почти в комплекте. Несколько кузен, складов для различных припасов, начиная от канатов и заканчивая пушками на новые корабли. Ну и огромного склада, где хранилось, да и сушилось дерево. Плюс на верфи находилось несколько помостов для распилки, пилами, а ля "дружба", брёвен в доски. Плюс несколько галер находились в гавани верфи, так сказать дооснащаясь, для возможности выйти в море, на плаву.
Но это было всё на первый взгляд, человека всё-таки двадцать первого века, как то ничтожно и примитивно. А вот Ги де Бланшоф увидев всё это, пришёл в огромное возбуждение. И как последовало, из его объяснения, было от чего. В северной Европе всё ещё доски тесали топорами, а не пилили пилами. В результате доски получались не ровными и при сборке кораблей накладывались друг на друга. В Средиземноморье же началась применяться новая технология. Когда доски пилились, и значит, получались гораздо ровнее. Что получалось собирать корпуса из досок встык. А в результате корпуса таких кораблей получались более лёгкими. И именно такую верфь и получилось захватить. И увидев это, родосский рыцарь ордена Госпитальеров, тут же выдал, что как их ордену не хватает так хорошо оснащённой верфи, чтобы строить корабли. Да и с ещё таким запасом правильно высушенного леса. Ведь корабельный лес это не только высокие, прямые деревья, так сказать твёрдых сортов. Точнее паче не столько, хотя во всех странах такие деревья, обнаруженные в лесу, всегда помечались и их рубка, кем-то ещё запрещалась. Но и их рубка, транспортировка и сушка, тоже имели огромное значение, в становлении именно корабельного леса. Деревья рубились, когда в них было меньше всего "соков". После этого стволы транспортировались так, чтобы они не касались, не то что воды, но и даже земли. Ну и сушились, они, не касаясь земли, будучи уложенными на лаги, и под навесами. Так что ценность готового, к распилу на доски, корабельного леса была весьма высокой. А на верфи всегда старались иметь годовой запас корабельного леса. На экстренный случай.
И, как и понял Конев из рассказа главного корабельного мастера верфи, у турок как раз и был такой случай. После потери флота в Крыму султан распорядился строить флот с максимальной скоростью. И три верфи Оттоманской порты выдавали по полторы, а то и две дюжины, кораблей в месяц[5]. При этом верфь в Синопе была второй, по значимости, у осман. Лишь не на много уступая верфи в Стамбуле. И один, а то и два корабля, в неделю выдавала исправно. Правда, все построенные галеры тут же уходили в пролив Босфор. Где и собирался новый флот султана. И выслушав Ги де Бланшоф и корабельного мастера, которому, несмотря на то, что он был из греков, принявших ислам, деспот предложил и дальше возглавлять верфь, Конев распорядился продолжать работы на верфи. При этом де Бланшофа, который до этого момента командовал гребным флотом, стал консулом Синопа. Которому выделили четвёртую часть армии, включая всю кавалерию. Весь "гуляй-город". Ну и корабли. Как шхуны, для захвата торговых кораблей на запад от Синопа, так и гребные корабли. Ну и поручили, занять окрестности города, до удобного оборонительного рубежа. Приведя к присяге местное население. А заодно сформировать в городе стражу, ополчение, вооружив их. Ну и подключить завоеванные земли к экономике государства. Способствуя как ремеслу, так и торговле. Да и заодно продвинуть сухопутный отряд сначала до Самсуна, а потом и Трапезунда, занимая и подчиняя окрестности этих городов. Продвигаясь вдоль берега.
Хотя этому способствовал и сам деспот. Который, как только в самом городе прекратились бои, расположился в доме местного паши и потребовал доставить к нему наиболее значимых в городе представителей османской диаспоры. Тут же поставив их в известность, что с них, и только с них, выкуп. За их жизни, свободу, ну и имущество, кроме рабов. И наложил на них контрибуцию в двадцать шесть, с половиной, тысяч золотых флоринов. Или дукатов. Что в переводе в сольдо, или в тех же турецких акче, да и чеканившийся в Каффе, ещё весной, монетах, под названием аспрах, что имели хождение и у татар, было пятьсот тридцать тысяч. В общем, почти в два с половиной раза больше, чем платили венецианцы османам за пропуск их кораблей через проливы в год. Но и расчёт тут тоже имелся, что бы свои доли получили и все воины, моряки и обслуживающий персонал. Плюс свою долю получила копания. Ну и свою долю должно было получить государство. Для оплаты государственных потребностей. Ну а рабы, так как рабства не существовало, просто освобождались. При этом османам по выплате контрибуции разрешалось, продав имущество убыть с захваченной территории. Ну, или признав власть Марьям бинт Имран стать её подданными. Платя одинаковые со всеми налоги.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
