Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

— Господин капитан, — уставившись на преображенца, проговорил советник. Умолк на миг, облизнул пересохшие губы и, глубоко вздохнув, продолжил: — господин капитан, если это не государственная тайна... В чём обвиняются мои БЫВШИЕ коллеги, помимо покушения на жизнь и имущество боярина Николаева-Скуратова?

— В государственной измене и работе на разведку сопредельного государства, — едва заметно усмехнувшись, любезно ответил тот. Гу! В собрании вновь поднялся гул. На этот раз удивлённый. Но советник и член Управительского совета Центра содействия частным военизированным структурам Червоннорусского воеводства, Иммануил Байер на одном вопросе не остановился.

— Ещё раз прошу меня извинить, но, если это не повредит дальнейшему следствию, можете ли вы сказать, имеются ли у вашего ведомства иные претензии к Центру содействия, одним из директоров которой я являюсь или подозрения в адрес наших служащих? — громко и отчётливо проговорил он, и лишь сидящий рядом городской казначей заметил, как по виску соседа скатывается капля пота.

— Пока таковых не имеется, иначе уже сегодня деятельность вашей организации была бы приостановлена, — понимающе кивнув, ответил пристав и, после небольшой паузы добавил: — Но в дальнейшем... следствие покажет, господин советник.

Байер поблагодарил преображенца за ответ и грузно осел в кресло. Что мог, он сделал. Кто может, пусть сделает больше. Понятное дело, что этот короткий разговор не спасёт Центр от косых взглядов и некоторой потери репутации, но это лучше, чем полный бойкот со стороны наёмников и бояр. И тем и другим, оказаться замазанным в крамоле, что нож острый. Наёмники, с их подчас весьма неоднозначной деятельностью, спокойно живут в воеводстве лишь пока не переходят определённую границу. Бояре же... ну, стелла с фамилиями подверженных гражданской казни с лишением титулов, званий, имущества и имени, до сих пор красуется в Москве на Красной площади и пополнить выбитый на ней список ни один боярин даже врагу не пожелает. Да и "княжья пусть" о том же.

* * *

Сидящий в удобном, богато украшенном резьбой кресле, грузный седеющий мужчина в тёмных одеждах повернул голову в сторону тихо скрипнувшей двери... и кивнул.

— А! Это ты, Григош. Проходи, — унизанный перстнем с огромным таинственно бликующим опалом, палец хозяина кабинета указал гостю на небольшой, куда менее удобный чем его собственное кресло, стул. — Садись, сын мой. Угостись вином, отдышись.

— Благодарю, святой отец, — Григош шагнул к стулу и, усевшись на жёсткое деревянное сиденье, протянул руку к декантеру и пустому бокалу, стоящим на столике рядом. Щедро плеснув в тонкостенный бокал алого вина, гость опростал его в два глотка и замер, прикрыв глаза. Хозяин кабинета на такое кощунство только головой покачал.

— Итак? — поторопил он гостя.

— Мальчишка вычислил раховскую агентуру, взял с них виру, а самих агентов сдал преображенцам, — отозвался тот.

— Он сам участвовал? — уперевшись ладонями в подлокотники кресла, мужчина подался всем телом вперёд. Григош покачал головой.

— Нет, послал своих... "Гремлинов". А пока те шумели, преображенцы взяли наших агентов. Пристав сам об этом рассказал в Совете.

— Это плохо... и хорошо. Спасибо, Григош. Можешь возвращаться и... береги себя, — откинувшись на спинку кресла, седой вздохнул и, покачав головой, пробормотал: — А я, пожалуй, возьмусь за мальчишку... пока не опоздали. Эх! Всё, всё надо делать самому...

Глава 10. Цели и способы их достижения

Получив от фырчащей кофеварки, двойную порцию ароматного напитка, я скинул с плеч куртку сбрую с рюгерами и повесив её на вешалку при входе в модуль, сграбастав чашку, рухнул в кресло у рабочего стола. Сигарета, всполох огня, глоток крепкого кофе... кайф!

Кресло мягко обнимало уставшее тело, над кружкой поднимался лёгкий парок, ноздри щекотала смесь запахов кофе и хорошего крепкого табака. Так сидел бы и сидел, но стоило мне расслабиться, как тут же дал знать о себе просыпающийся голод, верный признак того, что мой вымотанный прошедшими бессонными сутками организм почти закончил выход из "боевого" режима. А значит у меня осталось от силы полчаса, чтобы запихнуть в желудок какой-нибудь снеди, после чего тело просто вырубится. Оно, может быть и не плохо, но если я сейчас не поем, то утром меня ждёт самая отвратительная форма похмелья, которую только можно вообразить. И дело даже не столько в его тяжести, сколько в самом факте... ну в самом деле, что может быть хуже, чем расплата за пьянку, которой не было?!

М-да, перестарался. Точнее, не рассчитал сил. С другой стороны... ну... можно сказать, что я проверил пределы собственных сил. В очередной раз. Да и дело сделал важное... по крайней мере, больше можно не маяться от неопределённости и не ждать ударов со всех сторон разом. И это не может не радовать. Честное слово, после приключений прошедшего дня, у меня просто камень с души свалился!

Вздохнув, я всё же справился с навалившейся ленью и подзуживаемым ею желанием забить на ужин и сразу перекочевать в спальню. Кряхтя поднялся с кресла, залпом допил свой кофе и, затушив недокуренную сигарету в пепельнице, привычным уже напряжением воли выгнал табачный дым в вентиляционное отверстие. Шаг в окно, и я уже в столовой. Пустой, ввиду позднего времени.

Желания что-либо готовить у меня не наблюдалось, точнее... Разрываясь между накатывающей катком ленью и неприятием её дьявольского порождения, я всё же смирился и, отыскав в холодильнике упаковку сосисок, мгновенное её распотрошил. Надрезав полдюжины сосисок, чтоб не полопались в процессе разогрева, я тяжко вздохнул и отправил-таки их в чёртову микроволновку. Ну а пока основная часть моего ужина доходила до приемлемого состояния, я накромсал огурец с помидором и нашинковал лук. Так что, к моменту, когда микроволновка звякнула, оповещая о готовности "блюда", на столе уже стояла миска с простеньким овощным салатом, заправленным нерафинированным подсолнечным маслом. Хлеб, кетчуп... ну и сойдёт, пожалуй. Приятного мне аппетита.

"Окно" в нашу с Олей спальню я открывал уже в полусонном состоянии. И только чудовищным напряжением воли, подогреваемым нежеланием расстраивать жену видом храпящего на чистой постели, изгвазданного в пыли и грязюке мужа, я заставил себя скинуть испачканную в ходе моих недавних изысканий одежду, после чего прошёлся по телу воздушным вихрем и, лишь совершив этот достойный воспевания в сагах подвиг, рухнул на кровать.

— Кирилл! — голос Оли донёсся до меня из такого далека, что я был готов признать, что он мне приснился, но вот сопровождающие возглас нотки раздражения, беспокойства и... гнева?... м-да, не сон. А жаль. Приоткрыв один глаз, я увидел стоящую на пороге спальни жену. Руки в боки, брови нахмурены... ей бы ещё скалку в ладонь или сковородку. И плевать на каком ухе у меня тюбетейка.

— Скандал? — пробормотал я, чувствуя, что окончательно уплываю в сон. Но всё же успел договорить: — Устал. Давай утром, а?

— Нет, ну это уже наглость! — это были последние слова, что я успел услышать, прежде чем уйти на дно...

* * *

Оля с немым изумлением смотрела на сопящего зимним сурком мужа и никак не могла найти слов, чтобы... да хотя бы описать всю степень своего удивления, недовольства и... А, да что тут говорить-то?! В кои-то веки нашла повод для маленького воодушевляющего скандала с мужем, и такой облом. Вот! Обломщик он! Шлялся где-то больше суток, пришёл грязный... хм-м... нет, не вонючий, но мог бы и душ принять, перед тем как в кровать лезть! И спит, гад. Нагло, прямо у неё на глазах, уснул и в ус не дует. Р-р! И что, вообще, значит это его "утром", а? Можно подумать, скандал можно перенести, словно маловажную встречу! Хам.

Бывшая боярышня Бестужева, а ныне боярыня Николаева-Скуратова разочарованно вздохнула, окинув взглядом пол перед кроватью, захламлённый сваленной как попало одеждой мужа, стрельнула глазами в сторону сладко сопящего Кирилла и, вздёрнув носик, решительно перешагнула через кучу запылённой одежды. Сам уберёт. Утром. После допроса и скандала.

Скинув комбинезон, Оля аккуратно убрала его во встроенный гардеробный шкаф и, взяв с нижней полки ненужное прежде второе одеяло, отправилась в кровать. В конце концов, не у одного Кирилла был тяжёлый день. Зато теперь Ольга могла с абсолютной уверенностью заявить, что пополнение коллекции наконец готово для демонстрации... и продажи. А сама совладелица единственного в мире ателье СЭМов, наконец, может выдохнуть и расслабиться с чувством выполненного долга. Ещё бы лежащее рядом и сопящее в обе носопырки "бревно" немного сдвинуть в сторонку, и можно отдыхать... А то, разлёгся, понимаешь, барин!

Понятное дело, что утром никакого скандала не вышло. Да и трудно накрутить себя, когда просыпаешься от того что ноздри щекочет завлекательный аромат горячей выпечки, к которому примешивается незатейливый, но такой по-домашнему приятный запах луговых трав, а открыв глаза, видишь перед собой довольно щурящегося мужа, в руках которого находится поднос с завтраком и маленьким букетиком явно только что собранных полевых цветов.

— Яйца по-шотландски, булочки бриошь с травяным маслом и ломтиками слабосолёной сёмги. Чай с лимоном, мадам, — только что не промурлыкал благоухающий её любимым одеколоном Кирилл, поставив на колени жены раскладной столик. А пока он был занят этим важным делом, Оля успела бросить взгляд на пол, где сейчас не было и намёка на разбросанную грязную одежду мужа...

— Подлизываешься? — спросила она и, прищурившись, провела пальцем по свежевыбритой гладкой щеке Кира, хмыкнула. — Точно, подлизываешься.

— Я?! — Изобразил тотальное изумление тот, с силой ткнув себя пальцем в грудь и, прижав ладони к сердцу, замотал головой в отрицании. — Да ни в жизнь! Я ж из лучших побуждений! Хотел приятное сделать! Завтрак в постель, цветочки вот... романтика... не?

Последнее слово было сказано с грустью, в тоне которой так и слышалось: "не прокатило, да?". И это прозвучало так комично, что Оля не выдержала и, громко фыркнув, рассмеялась.

— Уболтал! — справившись с проглоченной смешинкой, проговорила она и, заметив улыбку мужа, тут же состроила суровое выражение лица... насколько это было возможным, конечно. Особенно учитывая, что оба чувствуют эмоции друг друга, и никакими кривляньями и гримасами им друг друга не обмануть даже на миг. Если специально не закрываться, конечно. — О своих вчерашних похождениях-приключениях доложишь после завтрака. Полностью, Кирилл. Без утаек и прикрас! Понял?

— Уи, ма женераль! — вытянувшись во фрунт, муж бросил руку в воинском приветствии в стиле выспренных галлов... что в сочетании с его махровым голубым халатом и пушистыми тапочками в виде кроликов, выглядело... в общем, выглядело, да...

— Свободен, — величественно махнула рукой Оля, подыгрывая мужу, а когда тот уже начал разворачиваться к ней спиной, чтобы исполнить повеление царицы, не удержалась и, поймав его за кисть пояса, потянула на себя. Поцелуй любимого оказался лучшим аперитивом к завтраку в постель. Ольга даже задумалась было о том, чтобы отложить приём пищи, но Кир вывернулся из её объятий.

— Завтракай и приводи себя в порядок. Я жду тебя в кабинете... с рассказом — шепнул он, и провалился в открытое под ногами "окно".

Вздохнув, Оля покачала головой, но почти тут же её внимание переключилось на принесённый мужем завтрак. Вот умеет же готовить, а! И где только научился, спрашивается. В том, что угощение было приготовлено Кириллом самостоятельно, Оля не сомневалась. Даром его уроки не прошли, и сейчас она просто чувствовала в приготовленных блюдах "авторство" её мужа. Приятно...

В кабинет Ольга пришла довольной и расслабленной, словно кошка умявшая честно слямзенный тазик сметаны. Кирилл, уже одетый в привычный "городской" камуфляж, встретил её улыбкой и, не дав жене устроиться в кресле за столом, похлопал ладонью по колену. Упрашивать Олю было не нужно. В последнее время, занятые делами, они уделяли друг другу не так много внимания, как того обоим хотелось бы. Потому, она не стала играть пай-девочку и с удовольствием устроилась на коленях мужа.

— Итак... — проговорил он, обняв Ольгу. — Для начала... как обстоят дела с моделями для ателье?

— Хм, — Она окинула Кирилла долгим взглядом. — Я думала, мы начнём с твоего доклада, до-ро-гой! Мне, знаешь ли, очень интересно, куда ты пропал на целые сутки, и почему вернулся таким уставшим, словно железнодорожный состав с цементом разгрузил. Вручную.

— Я обязательно тебе об этом расскажу, — невозмутимо кивнул тот. — Но сначала, всё же, прошу, утоли моё любопытство. Это важно.

— Ла-адно, — протянула Оля. — Если вкратце, работа окончена. Двенадцать моделей готовы к транспортировке и последующей продаже. Хочешь в виде "болванок", хочешь, с доработкой под конкретного пользователя. Жора с Вячеславом неплохо поломали головы над системой тонкой настройки, так что теперь для доработки под заказчика нет нужды лезть в дебри РСУ и производить отладку на низовом уровне. Достаточно иметь пару наших программ-настройщиков и подходящий инженерный вычислитель. Собственно... да, имею честь доложить, что обкатка тяжёлых СЭМов в полевых условиях прошла успешно. Ни одна тварь не пострадала. Лейтенант Николаева-Скуратова доклад закончила. Разрешите получить замечания?

— Лейтенант? Не рядовой? — деланно удивился Кирилл, на что Оля показала ему язык.

— Не в гвардии же, — отозвалась она. — А в номерных полках бояре рядовыми не служат. Так что, лейтенант я. Старшой. Не меньше.

— Ну, так-то да... — задумчиво почесав бритый затылок, протянул Кир. — Если командир отряда — майор, а ты у нас главная по отрядным тарелочкам, то меньше старлея тебе не дашь. Не комильфо.

— Вот-вот, — Оля согласно покивала и дёрнула мужа за ухо. — А теперь прекращай вешать мне лапшу на уши и рассказывай, где тебя черти таскали целые сутки, и почему ты вернулся в таком состоянии!

— Ага, — Кирилл нахмурился, чуть пожевал губами и, выдохнув, начал рассказ: — Понимаешь, когда я сдавал Вербицкому шпионскую ячейку, обосновавшуюся в Центре, то утаил от него один момент... точнее, одного фигуранта.

— Обалдел? — начало рассказа мужа Ольгу неприятно удивило. И было от чего. Если в Преображенском приказе станет известно, что некий боярин укрыл от недрёманого ока государева шпиона или предателя, то никакой титул и заслуги не помешают приказным обвинить такого ухаря в измене родине! И на снисхождение государя в этом случае тоже рассчитывать не приходится. Жизни не лишит, может быть... а вот казнить гражданской казнью, с лишением титула, поражением в правах, конфискацией имущества и вечной ссылкой без права помилования, это запросто. А тут, Кирилл так легко заявляет о том, что скрыл имя одного из шпионов... — А если другие, сданные тобой агенты его назовут?! Ты об этом подумал?!

— Подумал-подумал, — отозвался муж, обволакивая Олю своей волей и... спокойствием. — Не знают они его. Ефимович был куратором группы, и ни с кем кроме него остальные агенты не общались. Сам же Герман знал о нём лишь благодаря стечению обстоятельств и некоторой небрежности их общего руководства.