Сёши 2. Черновик

По описанию "очень важная миссия" выглядела несложно. Меня собирались выдернуть из Конохи Призывом, выдать за сироту из уничтоженного клана шиноби и продать (как того волшебного бычка, ха-ха!) людям, работающим на Отогакуре. Я должен был послушно тащиться с покупателями, а по прибытии на место дать три зелёных свистка. Задание требовало терпения, аккуратности и пристального внимания к окружающим. На подготовку дали четверо суток, и всё это время я безвылазно проторчал в здании Управления разведки, даже ночевал там.

Несчастного ребёнка, назначенного для продажи, звали Минагава Кин. Был он родом из Страны Дождя, и на меня походил только возрастом, телосложением и жестами. Изменились даже приметные багровые зенки (лекарства добавили прозрачной радужке немного пигмента). Мне представлялось, что от химии они станут карими, но глаза неожиданно поголубели. В сочетании с рыжевато-русыми волосами, загаром и россыпью кофейных веснушек видок получился экзотический.

За готовность "бедного сиротки" к возможному допросу отвечал Яманака Иноичи.

Искусство обмана я старательно осваивал последние полгода, а мой рекорд сопротивления чужой чакре уже приближался к получасу. Обычные допросные гендзютсу скидывались почти машинально. Защищать память получалось хуже (не хватало практики), но несколько минут хождения кругами будут обеспечены любому проныре. Менталист навертел поверх моих блоков что-то вроде сигнализации и сосредоточился на противостоянии "сыворотке правды".

Между приёмом разных видов антидотов, иногда получалось поболтать.

— А как она выглядит, Яманака-сан?

— Твоя защита разума? — уточнил блондин.

— Да.

— Зависит от смотрящего. Я вижу двери, которые можно открыть. Кто-то другой увидит стену или реку. Это вопрос воображения.

Вероятность того, что мой Призыв заметят и запечатают, отцы-командиры сочли несущественной. Скорей уж я столкнусь нос к носу с Орочимару. В этом случае Какаши велел немедленно убираться и плевать на миссию! Я сомневался, что у Змея найдётся время лично осматривать каждую занюханную покупку (ему нужно руководить деревней, творить зло в компании с Акатсуки и вести бесчеловечные исследования), но закон подлости ещё никто не отменял.

Время миссии ограничивалось внешними причинами. Неделю продержится маскировка, а потом глаза начнут терять цвет, и станут заметны светлые корни волос. Чуть меньше продлится устойчивость к допросной химии. Незаметный маячок внутри меня протянет трое суток.

Я должен буду постоянно связываться с группой прикрытия. Днем и ночью. Хотя бы раз в четыре часа. Не смогу и миссию прервут.

Сейчас я сонно разглядывал трещину на штукатурке. Ко мне никто не подходил. Всё много раз оговорено и повторено. В эту комнату я вернусь. Здесь будут круглосуточно дежурить медик и аналитик. Нужно просто...

Призыв!

Хатаке Какаши и другие в Ю-но-Куни

Столица Горячих Источников походила на большой базар. Высокие стены делили город на четыре части. Днём широкие ворота стояли распахнутыми, и люди беспрепятственно сновали туда-сюда. Многочисленные лавочники завлекали покупателей обещаниями отдать свой товар чуть ли не даром. Особо настырные донимали даже монахов, но приставать к двум наглухо закутанным шиноби, ведущим маленького мальчика, не решались.

До прохода в нижнюю Портовую четверть пришлось миновать половину города. Однако в этом был смысл. Чем больше народу нас разглядит, тем лучше. Сёши грыз большое яблоко и с любопытством вертел головой. Тензо цепко удерживал его руку.

Знакомая облупленная вывеска в конце переулка ничуть не изменилась. Внутри небольшой закусочной-кабаяки двое моряков болтали с поваром в ожидании, когда пожарится рыба. Мы прошли прямиком за прилавок, в тесную комнатку, уставленную кадушками с живыми угрями. Я отстучал замысловатый сигнал по запылённому полу и дождался, когда поднимется люк. Мелкий немедленно сунул нос в открывшийся проход, но бдительный Тензо прихватил его за шиворот.

Хорошо освещённый подвал в несколько раз превышал размеры забегаловки наверху. Нам навстречу поднялся морщинистый человечек в круглых очках с верёвочными петлями, какие любят менялы и счетоводы.

— Добро пожаловать, господа. Чем могу помочь?

Я вытряхнул на стол почти десяток свитков.

— Оцените.

Появившийся дюжий помощник распечатывал и запечатывал свитки, пока торговец сличал тела со списками особых примет в затрепанной Книге розыска. Пощелкав костяшками соробана, выдал цену:

— Шесть четыреста. Желаете продать?

Кивок. Даже мёртвым отбросам можно найти применение. В нашем случае — обеспечить нужное впечатление.

Смахнув шесть золотых обанов в рукав, четыре меньших монеты я подвинул обратно к старику.

— Посоветуйте, кому можно сбыть мальчишку и кое-какое оружие.

Довольный скупщик охотно записал несколько имён и порекомендовал обратиться к своему хорошему другу Рафу. Мельком глянув на кривенькие каракули, я понял, что ничего нового не узнал. Да и неважно. От торгаша нам требовалась исключительно рекомендация. Мы её получили, а теперь следует без суеты подождать, когда разойдутся слухи.

В гостинице Сёши лениво перекусил и свернулся клубком на татами, вот только отдохнуть мелкому не дали. В нашу комнату началось настоящее паломничество. Отогакуре изрядно взвинтило цены на живой товар, и многие были не прочь нагреть руки на перепродаже. Шиноби с ребёнком видело достаточно праздного народа, так что агент Звука стал третьим в череде желающих. В отличие от прочих, длиннолицый прохиндей заявился не один, а с помощником. Судя по виду, ирьёнином.

Тензо расписал родословную, возраст, способности товара... и начался торг.

Первое предложение цены было встречено ледяным молчанием. Через минуту покупатель не выдержал.

— Но, господа...

Я оборвал нытьё:

— Подметальщиками и водоносами не торгуем.

— Вы правы, конечно, господин. Десять?

— Мальчик уже использует чакру.

— Тогда тринадцать тысяч, — он заторопился. — Это очень хорошая цена за такого кроху!

Долгий вздох показал, как меня гнетёт необходимость общаться с дураком и повторять уже сказанное.

— Он сирота, последний из клана Минагава. Их кеккей генкай связан с улучшенным восприятием. Кин-чан, скажи дяде, сколько людей в этом доме, где они и кто они.

Сёши сощурился.

— Двадцать два. Одиннадцать женщин, десять мужчин и один ребёнок. Четырнадцать человек на первом этаже. Семь на втором. Шиноби четверо: это вы, вот он — мелкий невежливо ткнул пальцем в помощника, — и ещё одна женщина на первом этаже.

Торговец проникся.

— Господин, восемнадцать тысяч. Уверяю, никто не заплатит больше!

Я пихнул мелкого к нему.

— Смотри.

Проверял товар ирьёнин-помощник. Уделив особое внимание детским ладошкам, он прошелся диагностическим дзютсу вдоль тела. Царапнул запястье крошечным лезвием и уронил каплю крови в развёрнутый свиток. Через пару минут кивнул.

— Чисто.

— Благодарю вас, господа! — довольный покупатель выложил упаковки с деньгами на столик.

Делая вид, что не доверяю печатям здешнего монетного двора, я распотрошил одну пачку. Новёхонькие кобаны, только что из чеканки.

— Забирай.

Мне было интересно, как они собираются увести мелкого. Оказалось просто. Закатали в циновку и перевязали верёвкой.

Прекрасно. Просто идеально.

Глава 14

Объективная опасность и депривация побуждают человека к интеллектуальным подвигам и изобретательным попыткам разрешить свои трудности, тогда как объективная безопасность и изобилие делают его довольно глупым.

Анна Фрейд

Сёши. Первое задание. Начало

Похоже, мы прибыли.

За то время, что мы с покупателем качались в паланкине, я чуть не уснул. Внутри многослойной тростниковой обёртки было темно и душно. Ровный шаг носильщиков убаюкивал, но теперь меня вытащили из каго и снова потащили на руках.

Скрип запираемых ворот. Большой дом?.. Поворот, ещё один... три коротких шага вверх... Лестница или крыльцо?.. Шорох отодвигаемых перегородок... снова... и снова... Всё, положили.

Верёвки, стягивающие мою упаковку, ослабли. Свёрток катнули. Свет!

Прекратив жмуриться, я осторожно поднял взгляд и чуть не подавился бережно хранимым во рту маячком. В памяти само собой всплыло "чудище обло, озорно, огромно, с тризевной и лаей..."

Ну, может, не тризевно, но обло точно.

Тётка, восседающая на почётном многослойном сидении, была толстая. Не полная, не пухлая — толстая! На лице, посреди необъятных щёк торчала только круглая пипка носа — глаза давно утонули в складках. Четыре подбородка плавно стекали на грудь и колыхались при малейшем движении. Наштукатурилась странная женщина, словно актёр кабуки. Белил, положенных на лицо и шею, хватило было покрасить потолок в комнате, и это не считая румян, помады и масла для волос. Оделась она в инфернальное кроваво-чёрное фурисодэ с огромным золотым поясом.

Жуть лесная! Зачем же так с собой?..

Зато чакры у неё было дофига, и что-то мне подсказывало, что именно эта тётя всем тут и заправляет. Поспешно подобрав под себя ноги, я поклонился, почти уткнувшись носом в татами.

— Простите, пожалуйста, госпожа.

Как говаривал Камизуки-сенсей: "Всегда начинай с извинений, не ошибёшься".

— Всё-таки купили? — обладательница выдающейся внешности заинтересованно подалась вперёд.

— Неожиданно удачная сделка, Тарен-сама, — довольно пропел длиннолицый, — у мальчика оказались способности канчи. Больше того, шиноби, которые его продали, утверждают, что это наследуемый дар.

— Как зовут? — сложенный веер требовательно толкнулся мне в плечо.

С трудом пропихнув семечко-маячок в пересохшее горло, я представился:

— Минагава Кин. Осмелюсь просить вашей милости.

— Хо?.. Неужели Минагава из Дождя?.. — веер похлопал щёку. — И что? Какова твоя чувствительность?

— Могу найти любого человека на сто кэнов вокруг, госпожа.

— Любопытно.

На слово мне не поверили, пришлось причуяться и рассказать, кто есть в доме. Область своей чувствительности я занизил в несколько раз, но женщина всё равно одобрила покупку.

— В этот раз вам удалось приобрести что-то дельное.

Следующий час меня обследовал давешний ирьёнин и выяснил он не так уж много.

— Возраст примерно пять лет. Шрамов и швов нет. Никаких посторонних включений или татуировок. Что-то непонятное с глазами — нужно, чтобы в столице посмотрели, но зрение хорошее. И в целом здоров...

Тарен подобные мелочи не интересовали. Она с интересом копалась в барахлишке, заложенном в мои рукава и пояс весёлым дядечкой из Управления разведки. Смахнув в шкатулку пару мелких монеток, пустой коробок-инро, костяную расчёску, палочки и прочую подобную дребедень, она двумя пальчиками приподняла повязку-удэмамори.

— Это что?

— Ой! Это осталось от мамы. Не выбрасывайте, пожалуйста, очень прошу!

Толстуха сочувственно закивала всеми своими щеками и подбородками.

— Ну что ты, Кин-чан. Мы же понимаем твои чувства. Вот смотри! Я положу повязку в эту коробку. Если будешь послушным, то скоро получишь её назад.

Не повезло. В полосе тёмного шёлка, кроме обычного травяного крошева с цветочным запахом, пряталось несколько особых семечек Тензо. Теперь трое суток и всё — тот маячок, который сейчас у меня в желудке... м-мм... будет утрачен.

— Спасибо, госпожа.

Видимо, благодарность вышла кисловатой, потому что меня утешающе погладили по голове.

— Ну-ну, не расстраивайся так. Переоденься-ка лучше.

Переоденусь. Только чем оно лучше? Прошлая одежда была мне по размеру и не таких... дурацких цветов, а в этой я на пугало похож. Глупый вид +2.

Пока менял прикид, в комнату вернулся давешний торгаш, и зашептал на ухо женщине. До меня долетали только отдельные слова:

— Странно... уже нет... куда...

Чудище задумчиво шевельнуло подрисованными бровями.

— Распродались и убрались? А могли бы задержаться и выручить побольше за такое золотце... Кин-чан! — она поманила меня ближе. — Те мальчики, которые тебя продали, они куда-то торопились? Их кто-то преследовал?.. Нет?

— Я не знаю.

— Тц! — досадливо шикнув, Тарен распорядилась: — Передайте этой влюблённой парочке, чтобы собирались в Тюгоку! Отнесут золотко. И пусть не плетутся, как обычно!

Ха! На это мы и рассчитывали!

К доставке живого товара скупщики Ото-но-Куни подходили дифференцированно. Большие группы беженцев грузили на корабль и отправляли морем, под присмотром охраны — не ближний свет, зато безопасно. Некоторую часть людей увозили в тяжёлых, закрытых повозках, в каких возят опасных преступников. Купленную мелочь, вроде меня, унёс шиноби, но проследить за той покупкой получилось только до Тюгоку.

А мне, получается, дадут аж целую пару охранников.

— Кин-чан, ты не устал? Кушать не хочешь?

И это злобные шиноби Звука, из-за которых я так трясся? М-да...

Маки и Хачиро оказались самой натуральной, всамделишной парочкой. Эти двое не упускали случая подержаться за руки, на привалах пили из одной фляги и непрерывно ворковали. По сторонам они смотрели постольку-поскольку, предпочитая пялиться друг на друга.

Перед выходом меня строго предупредили насчёт правильного поведения и санкций за непослушание, зато потом начался цирк с конями. Я совершенно спокойно висел на спине у Маки, обнимая её руками и ногами, но девушке постоянно казалось, что "бедный малыш" устал и вот-вот упадёт, что ветер дует слишком сильно, дождик мочит слишком мокро... Смехота!

Однако образ растерянного и затюканного ребёнка я поддерживал охотно. Имею право. Меня сегодня продавали и покупали, а теперь куда-то тащат!

— Можно немножко походить? Ноги затекли, — я скроил просительную моську, подсмотренную у своих одноклассниц. Есть пока не охота, но мне нужно расцепиться с Маки. Не стоит упускать лишнюю возможность связаться с командой прикрытия.

— Ну, конечно!

Бегущий рядом парень нерешительно запротестовал:

— Милая, мы не успеем добраться до нужной деревни, если будем останавливаться каждый час.

— Ну и что? Переночуем в другом месте. Давай-давай! Остановимся здесь. Смотри, родник!

Хачиро только рукой махнул на легкомысленную подружку.

Хы! Подкаблучник!

Благодаря капризам девушки, ночевали мы в глухой деревне из десятка дворов. Конечно, в такой дыре не было гостиницы, но сёдзи призывно желтели в сумерках, и шиноби постучали в первый попавшийся дом. Хозяйка не отказала. Выгнала собственных спиногрызов ночевать в амбар, а сама затеяла готовить ужин для нежданных гостей и греть офуро.

Отправив обязательную чакра-SMS отцу, я разглядывал крестьянский дом. И не сказать, что как-то особо бедно или тесно. Для женщины с тремя детьми довольно просторная усадьба, а то, что электричества нет и вода из колодца — несмертельно.

Маки разожгла небольшой очаг-ирори в главной комнате и подвесила чайник на крюк. Трубы или какой-то иной вытяжки тут не было, горячий дым дробился о деревянную решётку, подвешенную к потолку. Когда дровишки прогорели до углей, шиноби закинули на неё свою отсыревшую одежду. На ужин был сугубо овощной суп с мисо и онигири с кусочками рыбы.