Под небом голубым

Натальину однокомнатную квартиру совсем недавно освободили квартиранты, и она пока что не успела снова сдать её другим жильцам. Наташа поднялась по лестнице, открыла дверь и, чуть помедлив, перешагнула порог, как некий рубеж, за которым начинался новый этап её жизни.

Девушка постояла у телефона.Ей нужно позвонить Глебу. Она скажет, что не вернётся к нему. Скажет сейчас, потому что боится, что у неё, при всём её стремлении к яркой и красивой жизни, не хватит решимости, сказать ему об этом.

Глеб не был настолько слеп, чтобы не видеть Наташино недовольство.Ёё раздражение прорывалось буквально в каждом, произносимом ею слове. Рысев надеялся, что возобновление занятий в институте изменит всё к лучшему, но вышло наоборот. С каждым днём она удалялась всё дальше от него. И вот сегодня ушла вовсе. Он понял это, когда схватил трубку, надеясь услышать в ней родной голос и страшась того, что он сейчас произнесёт.

-Глеб, я у себя дома,— сказала Наташа.— Я не вернусь.

-Сегодня?— спросил он.

-Я вообще не вернусь. Прости. Жизнь которую мы ведём не для меня, я всегда об этом знала, но ты настоял... Я попыталась, но больше не могу. Глебушка может пока остаться у тебя?

-Наташа, он может и должен остаться со мной.

— Глеб, ты же обещал, помнишь ?!

— Ты о чем подумала? Я не пытаюсь отобрать у тебя сына или заставить ради него вернуться. Просто ему будет со мной лучше, чем с кем бы то ни было, кроме тебя конечно, но ведь ты не сможешь сейчас заботиться о малыше.

-Я возьму его когда захочу!

-Конечно, кто же станет мешать тебе. И он и я знаем, кто его мама.

— Глеб, пожалуйста, сумей меня простить. Я люблю вас обоих.Но если останусь, боюсь, возненавижу и себя и вас.

Глеб молчал.Наташа сглотнула комом вставшие в горле слёзы и положила трубку. Вот и закончилась её нелепая семейная жизнь.

Рысев так и остался стоять с зажатой в руке телефонной трубкой, и протяжные надсадные гудки не в силах были заглушить по-прежнему звучащий в комнате Наташин голос, который всё никак не желал затихать:"Глеб, пожалуйста, сумей меня простить"...

— Понять, я должен её понять...Понявший сможет простить, простивший сумеет выжить... Я попытаюсь тебя понять, Ташенька. Мне больно и горько сейчас, и всё же:

Не хочу я твоей жалости,

Что мне в этой ничтожной малости?

По осколкам себя собирать трудно.

Люди скажут глупо и безрассудно

Поступила ты. Но...

Там вдали, едва различимая,

Может тем она нам и милая,

Невозможная, недостижимая

Обитает мечта.

Всё вокруг и просто и правильно,

Пока руки свои только тянем к ней,

Позволяя себе лишь мечтать,

Но не смея дерзать.

Высота, она лишь для птицы.

Падать больно. Можно разбиться.

Вернее, тоскуя, терпеть,

Чем, всё забывши, взлететь.

Ты решилась идти той дорогою,

Сопряженной с болью, с тревогою,

По которой идти проще мысленно.

Ты забыла об этой истине.

Осудить тебя, вроде, надо бы.

И забыть тебя тоже надо бы.

Только я не смогу,

Потому что люблю.

Любовь это тоже мечта.

Мне знакома небес высота.

Я ведь тоже из тех, кто смеет жить.

Мне ли тебя винить?!

Вот упорства-то Наташе Жаровой занимать ни у кого не приходилось. Сама могла с кем угодно поделиться, и всё равно с избытком бы осталось. Порвав с Глебом, она с головой погрузилась в учёбу. Ната запретила себе все воспоминания о Глебе и о Глебушке. Потом, когда станет не так больно, она встретится с Рысевым, заберёт к себе сына. Предстояло найти работу, через год ВУЗ будет закончен, и уже сейчас многие из её сокурсников совмещают учёбу с работой.

Под предлогом сдаваемой сессии, Наташа с Бессманом виделась лишь изредка, он не возражал, не считая нужным торопить события.

Юлиан Викторович пару раз сводил девушку в ресторан, но домой к себе пока не привозил, присматривался.

Поездка к морю была предложена Нате, как подарок по случаю успешно сданной сессии. Отказываться было просто нелепо, так же, как и обманывать себя насчёт всего, что не могло за этим не последовать. В шикарном гостиничном номере на чужой, покрытой скользкими простынями кровати Наташа принудила себя изменить Глебу. Вот так, всё в жизни имеет свою цену, которую, как ни изворачивайся, но приходится платить.

Юлиан Викторович открыл Нате доступ в столь желанную для неё красивую жизнь. Его снисходительно довольный вид, утверждал : "смотри, глупая, от чего ты отказалась, отвергнув тогда, такое щедрое, моё предложение."

Наташа, облачённая в наряды, стоимость которых вызывала в ней смятение, приковывала к себе взгляды праздных мужчин, стремящихся получить на отдыхе все мыслимые и не мыслимые удовольствия. Только ей это было безразлично, что очень порадовало Бессмана, а Наташу удивило. Ведь она же мечтала блистать в обществе!

Девушка очень уставала за день, она не отказывалась ни от каких развлечений, стремясь довести себя до полного отупения и бесчувственности к тому времени, когда придётся оказаться в кровати, расплачиваясь собой за брошенный к её ногам праздник жизни.

Ничего она не чувствовала! Отстранившись мысленно от всего, что совершалось с её бесчувственным телом, безвольно плыла по течению, пока, удовлетворённо посапывая, не затихал рядом её любовник и благодетель. Засыпала сразу же, едва получив такую возможность, не позволяя себе ни о чём задумываться, терзаться и сожалеть.

Наташа стремилась, как можно ярче прожить эти дни, когда могла осуществить любое из своих мимолётных желаний. Неделя у моря была самой долгой из всех, прожитых ею недель. Но и она подошла к концу.

Юлиан Викторович так и не предложил Наташе место в своём особняке. Теперь он знал о ней всё. Её ребёнок не то, что бы мог стать для него особой обузой, но сам факт его существования заставил Бессмана удивиться. Почему умная девочка совершила подобную глупость? Она не так умна, как ему всегда казалось? Или есть нечто от него скрываемое, о чём необходимо узнать, прежде чем он решится окончательно приблизить к себе эту девушку.

Вернувшись в свою однокомнатную квартирку Наташа пережила странное ощущение раздвоенности. Она и страшилась внезапного одиночества, и испытывала болезненное облегчение, освободившись от постоянного присутствия рядом с ней любезного Юлиана Викторовича.

А потом подступила к сердцу тоска, и Наташа поняла, что должна немедленно увидеть Глебушку. Она поехала в детский сад, надеясь навестить сына, не встречаясь с Глебом и его мамой. Ей не повезло. Малыша там не оказалось.

И что же ей было делать? Подавив, вызванное разочарованием раздражение, Наташа позвонила Глебу.

Одно она могла сказать точно— он обрадовался, услышав её голос. И сразу же попросил о встрече. Наташа растерялась и согласилась.

Она увидела его издалека. И чуть не сбежала, испугавшись собственной слабости, и потому сразу, резко, почти грубо, обратилась к нему, пренебрегая обычным "здравствуй" :

— Где мой сын, Рысев.

Глеб будто не услышал, он обнял её взглядом, и она, как всегда, почувствовала, что он благодарен ей за то, что она есть в его жизни. Но это было не правдой. Теперь у каждого из них своя жизнь. Может, Рысев этого ещё не понял?

Наташа нахмурилась, отстранилась, предупреждая всякую возможность его прикосновений.

Но, предложив девушке присесть рядом, Глеб даже не попытался взять её за руку. Он смотрел на неё внимательно, обуздав и свою радость и не уместную надежду.

-Глебушка не ходит в детский сад? Почему?— повторила Наташа свой вопрос.

-Он с бабушкой загородом. Летом ребёнку там лучше.

Хотелось пожаловаться "я за ним соскучилась", но, вместо этого, произнесла недовольным голосом "мне нужно повидаться с сыном".

-Конечно, он так за тобой скучает.

Желание взвалить на плечи Рысева, давящую её к земле горечь, заставило Наташу сказать : "Скоро я заберу у тебя своего сына!"

И снова Глеб не придал значения ни её тону, ни брошенным в раздражении словам. Нате вдруг расхотелось с ним воевать. Ведь он ни в чём не упрекал и даже не пытался заставить её вернуться. Похоже, Рысев признал за ней право самой решать, как жить.

И, не удержавшись, она пожаловалась : "Глеб, я так за ним, тоже, соскучилась!"

-Поехали сейчас, -предложил он— как раз успеваем на электричку.

Вот и осталась Лида без лучшей подруги. Уехала Валентина к сыну, далеко уехала, навсегда. Свой дом продавать отказалась, подарила Глебу. Хоть и далековато от города, но Лиде в деревне нравилось, да и Глебушке раздолье.

Ох, Глебушка, Глебушка! Виданное ли дело — родная мать его бросила! Как ушла по весне, так и не объявлялась. Это ж какое сердце иметь надо, что бы от такого ангелочка отказаться!

С сыном Лида о беспутной Глебушкиной матери говорить не решалась. К чему бередить ему душу, да и не стал бы Глеб обсуждать с ней свою Ташу. И откуда взялась эта девка на их с сыном головушки! Чуяло Лидино сердце, что так оно всё и будет. Хорошо, хоть мальчика с собой не забрала. Нет, что мать непутёвая, это для Глебушки беда. Но, с другой стороны, заберёт мальчонку, как же им с Глебом-то дальше жить?

Лида вышла к калитке, дожидаясь сына, да так и обомлела. Они шли вдвоём, Глеб и Наташа. " Объявилась, красавица! Ой, к добру ли?!"

Лида всё бы высказала беспутной девке, но Глеб был рядом, и она сдержалась, холодно кивнула и посторонилась, впуская во двор.

Глебушка, услышав голос отца, бросился к нему со всех ног. Наташа перехватила сынишку, прижала к себе. Он узнал её сразу, радостно залепетал "мама".

Малыш весь вечер не отходил от Наташи, она спустилась с ним к речке, поиграла, накормила ужином. Наевшись, он взобрался к ней на руки, притих и уснул. Наташа долго не решалась отнести Глебушку в кроватку, сидела, прижимая к себе ребёнка, ни на кого не глядя, отстранившись от осуждения Лиды и от сочувствия Глеба...

Она чуть не опоздала на последнюю электричку. Не слушая возражений, Рысев поехал с Наташей в Киев. Ехали молча, он ни о чём не расспрашивал, не укорял.

Всё так же молча проводил до квартиры, и ушел, не попытавшись не то, что остаться, но даже и прикоснуться к ней.

Захлопнув дверь,Наташа разрыдалась.О чем плакала ? Одна, в пустой квартире, не находила себе места, чувствуя себя девочкой, что заблудилась в тёмном лесу из которого не знает, сможет ли выбраться.

-Работать?! Ты, деточка, сказала, что хочешь работать? У меня?— Юлиан Викторович смерил Наташу снисходительным взглядом.— Гм...Ну да, мечтаешь быть богатой и независимой?

Наташино лицо пылало румянцем. Бессман насмехался над ней, изучал, с пренебрежительным любопытством. Ну, надо же, не хочется, значит, быть простой содержанкой. Или своих карманных денег, получаемых в срок и регулярно, захотелось? Ничего не выйдет, высоко оплачиваемая бездельница ему на фирме не нужна, коллектив там подобран деловой, слаженный.

— Юлиан Викторович, позвольте мне попробовать. Месяц. Бесплатно.

Ишь ты— "Юлиан Викторович", "позвольте мне", "бесплатно"!

— Ну, и зачем тебе это сдалось, девочка?

Наташа, вдруг, расслабилась, перестав чувствовать себя беспомощной и униженной.

Она не отвела глаз и спокойно, уверенно сказала :

-Я ведь не дура, не интересно самому в этом убедиться ?

Похоже, ей снова удалось его удивить. Девушка-то не так проста, как ему казалось. Ладно. Чем черт не шутит. Бессману действительно стало интересно.

-Попробовать, говоришь,— задумчиво протянул он — ну, что ж, попробуй...

О своёй уступчивости жалеть Юлиану Викторовичу не пришлось. Наталья вникала во всё основательно, цепко, жадно. Прошло немного времени и он понял, что она, и вправду, не дура. Через полгода в ней стал намечаться ценный работник. К тому времени, когда Наташа Жарова получила диплом, законченного с отличием ВУЗа, Бессман должен был отметить, что на ней завязано множество решаемых на фирме вопросов.

Личной жизнью Наташа Жарова жертвовала во имя работы. Поставив перед собой цель, Наталья шла к ней, пренебрегая всем, что могло служить помехой её быстрому продвижению по карьерной лестнице.

Каждый день нёс свои проблемы из тех, что были вчера, возникли сегодня, и непременно, всплывут какое-то время спустя. Занимаясь порученным ей делом, Наташа повторяла изо дня в день одни и те же фразы, решала очередные текущие проблемы и при этом тщательно старалась спланировать всё наперед, стремясь достичь наилучшего результата, чтобы все поняли, чего она стоит.

Жесткий ритм, полное отсутствие свободного времени. И не вдохнуть полной грудью, не ощутить буйство красок окружающего мира. Но так надо, такова она и есть — настоящая жизнь. И Наташа не роптала. Она ещё успеет пожить всласть. Как ей только захочется, так всё и будет, только потом, и для этого, сейчас, нужно основательно потрудиться.

Безнадёжно далеко, за гранью осваиваемого нынче Натальей бытия, существовал Глеб, с его по детски наивными, романтичными стихами, и маленький Глебушка.Они ничего не требовали от Наташи и всегда были рады видеть её. И даже свекровь молчала. Вот только, от этого молчания, становилось невыразимо тошно, гадко на душе..

Время от времени она проводил с Бессманом вечер в театре или ресторане, заканчивающийся в его постели.

Наташа не пыталась изменить, упрочить своё положение, сменив статус любовницы, на более стабильный и почетный статус законной супруги. Бессман тоже не заговаривал с ней об этом. То ли мстил маленько за тот её отказ, а может подсознательно опасался снова услышать "нет". Было в девушке что-то непредсказуемое. До конца ему не понятное.

Как-то Юлиан Викторович попытался расспросить Наташу о том периоде её жизни, когда он потерял её из виду. Спрятавшись за очаровательной улыбкой, девушка ловко ушла от ответа. Но наблюдательный Бессман отметил для себя, что тема-то для неё всё ещё болезненна.

Наташа никогда ничего не рассказывала ему о мальчике и его отце. И тогда, движимый любопытством, Юлиан Викторович выяснил всё сам. Ему сообщили, что Глеб Рысев работает в редакции одной из Киевских газет, женой так и не обзавёлся, растит сына один, вместе со своей не старой ещё матерью, с Наташей встречается изредка, и всё их общение ограничивается ребёнком.

В жизни Бессмана наступал тот период, когда начинаешь понимать всю привлекательность постоянства. Весьма бурная молодость осталась в прошлом. Давно наступившее пятидесятилетие подвело под ней непреодолимую черту. Нет, до старости было ещё далеко, но перемены больше не радовали. И женщина Юлиану Викторовичу требовалась одна, на множество их его просто уже не хватало. Его замечательный особняк нуждался в хозяйке. И как не крути, лучше умницы и красавицы Наташи ему так никто и не встретился. По размышленьи зрелом, Бессман решился снова сделать Наталье предложение.

С тех пор, как уехала Валентина Егоровна, Лида сблизилась с матерью Олега Шутова. Анна Михайловна всё ещё работала, не решаясь уйти на пенсию. Но в выходные с удовольствием навещала Лиду в её сельской глухомани. Она оказалась таким же страстным грибником, как и Глеб. Лида с Глебушкой составляли им иногда компанию. Мальчик был ещё маловат для таких долгих прогулок, но так рвался вслед за отцом, что отказать ему было не легко. Набродившись по лесу, Лида устраивала с Глебушкой привал. Они разводили маленький костерок. Жарили на палочках собранные грибы и поджидали папу и бабушку Аню.