Чёрный лес (Сказки чёрного леса-1)

— Гвендолен... — шептала она.

Её лицо, прекрасное и жуткое одновременно, приблизилось к моему настолько, что я ощутила её дыхание, которое обжигало меня холодом и источало пряный аромат увядающих роз. Забавно, но уже второй раз за сутки судьба в самый критический момент подкинула мне орудие защиты. На сей раз это был нож для бумаг, лежавший на третьей снизу полке стеллажа, возле которого стоял диван. Я заметила нож, когда ложилась спать, и теперь, протянув руку, практически сразу его нащупала.

Я чуть не оглохла от крика боли и ярости, когда лезвие вошло в тело твари. Меня обрызгало тёплой, липкой жидкостью, огромные крылья заслонили от меня всё, а потом я увидела силуэт огромной птицы на фоне бледного утреннего света, который сочился в комнату сквозь голубые шторы. Чёрная тень взмыла под потолок, ударилась об него, а потом, цепляясь крыльями за стеллажи и роняя книги, рухнула на пол.

— Гвендолен! Что случилось?!

Мистер Чидл спешил ко мне по узкому проходу между книжными шкафами, на ходу заправляя в брюки рубашку и протирая глаза.

— Ну и ну... — пробормотал он, когда наконец надел очки и разглядел на полу окровавленное тело огромной птицы, похожей на ворона.

— Это была она, — сказала я. — Та тёмная богиня, о которой рассказывала Мелинда. Я видела её лицо. Или... Не знаю...

Мистер Чидл сбегал за водой. Выпив полстакана, я постаралась взять себя в руки и описала библиотекарю то, что случилось минуту назад.

— Может, на тот момент я ещё не совсем проснулась, потому и увидела женское лицо, а это была просто птица...

— Нет, Гвендолен, не просто...

Его слова заглушил грохот, и здание библиотеки содрогнулось так, словно началось землетрясение. В другом конце зала что-то упало и разбилось. Старые стеллажи заскрипели. Мы слышали, как кое-где падают на пол книги. Ближайшее к нам окно взорвалось множеством стеклянных осколков, которые не поранили нас только благодаря задёрнутым шторам и посыпались на пол. Как эта тварь проникла в помещение? Ведь все окна были закрыты. Да, библиотекарь прав, это не просто птица. Это живая тень, которая может поникнуть куда угодно.

— Осторожно! — я едва успела оттащить старика, потому что сквозь разбитое окно в комнату ворвалась другая тень. Большая чёрная ветвь, которая едва не проткнула библиотекаря, протянулась через весь зал и ударила в стену под самым потолком, оставив трещину.

Эта ветка росла на глазах, давая новые побеги, и те оплетали всё вокруг, словно нити чёрной паутины. Теперь уже здание качалось, как попавший в бурю корабль. Вокруг всё трещало, ломалось, падало.

— Скорее отсюда! — крикнул мистер Чидл.

— Сейчас, только обуюсь...

Сапоги я натянула за несколько секунд, но, когда мы добежали до винтовой лестницы, её обломки болтались, запутавшись в ветвях огромного чёрного дерева, которое выросло в центре библиотеки и продолжало пускать новые побеги, круша всё вокруг. На ветвях стремительно вырастали листья — тёмно-зелёные, с красноватым оттенком, а окна затягивало ползучее растение с чёрными стеблями и тёмно-красными цветами, похожими на розы в моём таинственном саду.

— К боковой лестнице! — скомандовал мистер Чидл, хватая меня за руку и увлекая за собой. — Она ведёт к запасному выходу. Он уже сто лет как закрыт, но дверь можно сломать. Главное — чтобы лестница была цела.

Эта лестница, к счастью, уцелела. Она рухнула, уже когда мы добрались до маленькой запертой двери возле кладовки. Хорошо, что кладовка оказалась не заперта. Библиотекарь нашёл там тяжёлую лопату, которой сломал замок наружной двери, и мы вырвались на свободу.

Радости мы при этом, однако, не почувствовали. Города не было. Нас со всех сторон окружал лес — высокие чёрные деревья с красновато-зелёными листьями, тёмными почти до черноты. Здание библиотеки исчезло на глазах, словно бы поглощённое этим лесом, и какое-то время мы стояли в полной растерянности, не зная, что делать и куда идти.

Через несколько минут всё вокруг заволокло туманом — так, что дальше метра мы ничего не видели. Я мечтала о том, что туман вот-вот рассеется и картина вновь изменится. Что мы снова увидим город — пусть не такой, каким он был раньше, но всё-таки город, место, где живут люди. Или хотя бы жили когда-то. Хотелось увидеть хоть что-то, напоминающее о привычной жизни.

Туман действительно быстро рассеялся, но лес не исчез. Он снова стал изменяться. Тёмные, красновато-зелёные листья стремительно пожелтели, потом начали сохнуть и опадать. Несколько минут — и нас уже окружали голые деревья, а мы шли по шуршащему золотисто-коричневому ковру палой листвы. Если честно, я почувствовала некоторое облегчение. Эта унылая картина по крайней мере напоминала нашу осень.

Мистер Чидл протянул мне носовой платок.

— Ты вся забрызгана кровью.

— У меня всё равно нет зеркала.

— Тогда позволь, я тебе помогу.

Минуты три библиотекарь вытирал мне лицо.

— Ну вот, теперь не так страшно. А на одежде не видно. На тебе всё тёмное.

Свой чёрный, с серой отделкой плащ я оставила в библиотеке, о чём не жалела, потому что на улице было тепло. Одежду мою составляли бордовый джемпер, чёрная юбка ниже колен и чёрные полусапожки. Плотные колготки и нижнее бельё тоже были чёрного цвета, и, подумав об этом, я даже немного развеселилась. Подходящий наряд для участницы столь мрачного спектакля. Вообще-то я уже года два как предпочитала одеваться во всё тёмное. С двенадцати лет я сама ходила покупать себе одежду, и тёте было всё равно, что я купила, лишь бы уложилась в выделенную мне сумму. Сестрица Лола при виде моих нарядов презрительно морщила нос, а Джозеф изрекал что-нибудь типа "Во что воронье пугало ни одень, оно всё равно останется пугалом". Лола, наверное, превратилась в скелет, покрытый остатками плоти, а Джозеф... Всё ещё лежит на бортике фонтана или эти твари нашли его?

Неожиданно поднялся ветер, и роща утонула в золотистом мерцании танцующих листьев. Когда же ветер утих и листва улеглась, мы увидели, что лес немного поредел, а среди деревьев всё чаще и чаще встречаются надгробия. Вдали показалась траурная процессия — запряжённый чёрными лошадьми катафалк и вереница чёрных фигур. Длинная процессия двигалась бесшумно и постепенно исчезала из виду, сливаясь с силуэтами чёрных деревьев. Зловещий лес словно бы поглощал их всех, как недавно поглотил здание библиотеки, да и весь город.

Только я об этом подумала, как ветер снова поднял в воздух тучи и вихри осенней листвы, а когда она осела, слева от нас за поредевшим лесом показались очертания зданий — в основном чёрных, с островерхими крышами и высокими башнями. Мы устремились туда, и чем ближе мы подходили к этому городу, тем быстрее он изменялся, становясь похожим на знакомый нам Блэквуд. Мы уж было воспрянули духом, как листья снова начали свой танец, но на этот раз они краснели на глазах, и вскоре мы уже видели, что в воздухе кружатся не осенние листья, а тёмно-красные лепестки. Их становилось всё больше и больше, мир вокруг нас окрасился в пурпур, а потом всё потемнело из-за внезапно накрывшего нас тумана.

МОРГЕН

Я знала: когда туман рассеется, мы увидим какую-то другую картину. Так и случилось. Мы оказались в моём таинственном саду, исполненном того чудного золотого света, который бывает только осенью. Правда, здесь в его неярком сиянии было что-то зловещее. Как и в царящей вокруг обманчивой тишине. Тёмно-красные розы почти все облетели. Их лепестки вперемешку с палой листвой устилали дно фонтана и пламенели под ногами, словно пятна крови на золотисто-коричневом ковре. Чёрная статуя в центре фонтана выглядела бы по-прежнему, если бы не отсутствие крыльев.

Я ждала, что она оживёт, но она не просто ожила. Она превратилась в красивую темноволосую женщину, которая показалась мне смутно знакомой, и с улыбкой шагнула мне навстречу.

— Гвендолен, я рада, что ты стала такой сильной. Благодаря тебе наш род не только вернёт себе былое могущество, но и обретёт гораздо большее. Это зависит от тебя, и я в тебя верю.

Теперь я узнала её. Я не помнила её живой, но, навестив нас незадолго до своей смерти, бабушка привезла несколько её фотографий, которые дядя через несколько лет отдал мне. Они были не очень хорошего качества и всё же сохранили для меня облик моей матери.

— Осторожно, Гвендолен, — шепнул библиотекарь. — Это не она. Это тень.

Как будто я сама не понимала. Мёртвые не встают из гроба, но разбуженные мной тени могут принимать их облик. И пожирать человеческую плоть.

— Ты меня не обманешь, — сказала я. — Моя мама не хотела такой судьбы — ни для себя, ни для меня. Иначе не сбежала бы отсюда.

— Как видишь, твоя судьба всё же настигла тебя, — жестокая улыбка, неожиданно появившаяся на прекрасном лице, начисто убила сходство с женщиной на старых снимках. — Да, я не она. Можешь называть меня Морген. Это наше с тобой имя. Зачем противиться судьбе? Ты уже совершила глупость. Убила ту, что дала бы тебе крылья. Теперь тройное слияние невозможно, но будет достаточно нашего с тобой симбиоза. Ты так сильна, что этого будет достаточно.

— Мне достаточно тени, которую я отбрасываю на солнце. У меня нет ни малейшего желания превращаться в тень-падальщицу, пожирающую трупы. Я ещё жива, так зачем мне симбиоз с допотопной покойницей, которая сумела сохранить свою тень, как какой-то запасной орган в холодильнике?

— А ты умна. И смела. Это хорошо. Ты будешь настоящей королевой.

— Я не хочу быть королевой теней. У вас нет права забирать чужие жизни.

Она расхохоталась, и её смех напоминал крики какой-то большой хищной птицы.

— Ты говоришь это тому, кто стоял у истоков жизни целого мира? Одному из создателей?

— Насколько я знаю, ты всего лишь живая тень. Мертвец, которому место в царстве теней, но который исхитрился иногда выбираться оттуда.

— Есть такое мнение, но оно не совсем верное. Мы гораздо древнее, чем ты можешь себе представить. Мы действительно боги. Да, боги тоже стареют и теряют силы. И тогда им приходится пользоваться телами смертных. И их способностью к магии. Да, мы научили их сохранять тени, сохранять нас. И давать нам возможность обрести плоть. Мы ждали того, кто поможет нам заполучить её навеки.

— Поедая население одного города за другим?

— Надеюсь, больше этого не потребуется. Когда мы с тобой станем одним целым, моя раса обретёт почти прежнюю силу и изменит этот мир. Сделает его таким, каким хотела сделать когда-то, но нам помешали другие боги-создатели. Они уже давно утратили способность создавать, растворились в своих созданиях. А мы сумели себя сохранить.

— Да кто вы такие, чёрт возьми?

— Ты всё поймёшь, когда станешь богиней. Когда станешь мной, а я стану тобой.

— Прочь! — крикнула я, видя, что она двинулась ко мне. — Ты не овладеешь ни моим телом, ни моей душой...

Она снова оглушила меня своим жутким смехом.

— Твой душой я уже овладела. Я поняла это, когда ты отказалась покинуть город, пока ещё было можно. Ты хотела быть избранной, девочка. Тебе давно надоела та жизнь, которую тебе приходилось вести. Ты хотела стать хозяйкой своей судьбы и отомстить тем, кого ненавидела. Тем, кто тебя унижал...

— Я не хотела никому мстить!

— Перестань. Ты их ненавидела. Ты хотела получить своё любой ценой и никого не желала слушать.

— Я не знала, что...

— Ты была полна ненависти. И этого нам хватило. Ты наша, Гвендолен. Не противься своей судьбе. Лучше будь её достойна.

— Хотя бы объясни толком, что происходит. Я видела, как одни ели других, а некоторые ели... самих себя...

— Всё очень просто. Когда мы пробуждаемся, мы можем принимать облик живых существ этого мира, но, чтобы получить их плоть, нам надо поглотить эту плоть. Что мы и делаем.

Теперь я поняла, почему некоторые обитатели Блэквуда казались мне почти бесплотными, какими-то бумажными. Значит, убивая и пожирая тех, чей облик они похищали, они обретали плоть.

— Но этого было мало?

— Да, — она улыбнулась, облизнув кончиком языка кроваво-красные губы. — Им нужна была ещё плоть. Всем хватило образов, все получили плотные тела, но, чтобы стать сильнее, мы должны были охотиться. Больше нужды в этом нет. Нам хватило жителей этого городка. А после принесённой тобой жертвы мы стали настолько сильны, что вряд ли вообще когда-нибудь будем нуждаться в грубой пище. И мы все станем намного сильнее после нашего с тобой слияния, Гвендолен.

— Но почему оно так важно? Я должна знать, на что я иду, — сказала я, тихонько толкнув локтем стоявшего за мной библиотекаря.

— Не слушай её, Гвендолен, — жалобно пропел мистер Чидл, ответив мне таким же лёгким тычком. Он понял, что за игру я затеяла, и решил подыграть. — Не иди у них не поводу...

— Мне надоел этот противный старикашка, — прошипела Морген. — И хотя я уже сыта, я могу...

— Оставь его. Ты хочешь, чтобы я стала королевой, а короли и королевы этого мира любят держать при себе шутов. Это забавно. Шут может говорить что угодно, но королям не обязательно слушать своих шутов. Что даёт наше с тобой слияние?

— В стократ увеличивает силу моей расы. Это позволит нам вырваться за пределы этого городка. За пределы Чёрного Леса, к которому мы привязаны уже не одно тысячелетие. Это место — осколок древнего материка. Очень древнего мира, в котором мы были сильней, чем сейчас. Мы должны вырваться из этого замкнутого круга, иначе останемся отрезанными от остального мира. Пока это место держит нас здесь, как магнит железо, ибо здесь перекрёсток времён, а главное — врата в междумирье, которое люди иногда называют царством теней. Там, в междумирье, обитают сущности, не способные на полноценную жизнь в мире живых — вот в этом, твоём, мире. Некоторые из нас умудрились здесь остаться, но большую часть времени мы спим в чёрных деревьях. Врата притягивают нас даже сейчас, когда мы поглотили живую плоть и оделись ею. Пока что мы не живы в полном смысле этого слова и привязаны к миру, который люди называют потусторонним. Да по сути он им и является. Твой дом — врата в этот мир. Чёрный храм, построенный когда-то нашими потомками-полукровками. Смотри...

Вокруг потемнело. А когда я снова смогла что-то видеть, сад исчез. Красные цветы, правда, не исчезли. Их даже стало больше. Они светились пурпурными огоньками на кустах, растущих среди чёрных деревьев, а деревья эти выглядели не совсем так, как сейчас. Но я уже видела их такими — с зеленовато-красными листьями, тёмными почти до черноты.

— Да, раньше мелы выглядели так. Потом они приспособились к условиям вашего мира. И даже стали облетать в определённое время года — осенью. А вот твой дом, Гвендолен. Мой храм, возведённый моими первыми жрецами, сумевшими открыть врата в иной мир. Всё это время мы, даже обитая здесь, должны были черпать силы там. Тот мир до сих пор держит нас, так помоги же нам от этого освободиться. Я и ты будем одним целым. Ты останешься собой, Гвендолен, просто впитаешь мою силу и мои знания. Я буду второй душой в твоём теле, голосом мудрости, к которому ты всегда сможешь прислушаться... Вместе с нашими подданными мы завоюем большой мир. Как бы ни было нас мало, мы это сумеем.