В Ожидании

— А Леша ко мне приезжал? Ну... В больницу, в смысле.

— А Леша — это кто?

— Ну, парень мой.

-А... ну, я-то его в лицо не знаю. При мне — не было. Дашу я про него не спрашивал, не подумал.

— Может он еще не знает?

— Вполне возможно.

Они снова замолчали, продолжая танцевать. Андрей словно находился вне времени, плавное течение музыки уносило его куда-то вдаль, еще дальше от привычного для него мира, чем находилось Ожидание, заставляя забыть обо всем. О жизни, о смерти, о том, зачем он здесь... Оставалась только музыка и Лидина рука в его руке...

"Возможно, он еще не знает" — сказала она. Когда самому Андрею было шестнадцать, он был уверен, что случись что-то с его близкими, а уж тем более с возлюбленной — он ощутит это. Почувствует, как что-то екнет в душе, как замрет на секунду сердце... Собственно почему "когда было шестнадцать"? Он и в двадцать пять думал так же. Пока в самом деле не умер близкий ему человек, в то время как сам Андрей обедал в кафе, обсуждая с коллегами последний фильм с Джимом Керри. И ничего не екнуло... Он не ощутил вообще ничего. И даже когда зазвонил телефон, нажимая на "Ответить" Андрей до последней секунды был уверен, что ему звонят с хорошими новостями. Он понял все, лишь услышав голос...

Усилием мысли он прогнал прочь воспоминания и заставил себя сосредоточиться на дне сегодняшнем. На сегодняшней ночи. Вечной ночи Ожидания.

— Лида, ты мне лучше расскажи, что у вас тут происходило без меня, почему все такие счастливые, ну, кроме тех двоих в разных углах, и почему все хором, включая и тебя, отказываются даже попытаться прорваться с боем к лесу.

— Потому, что уже пытались, Андрей. Дважды!

— Без меня? Разве кто-то из вас видел тропинку, ведущую к двери?

— Да, без тебя. Ну а что? Мы ж не дети, в самом деле, и без тебя на что-то способны. Да, дверь бы мы без тебя не нашли, но после того, как мы поняли, что не можем умереть, мы решили что будет лучше к твоему возвращению извести собак. Тем более, Кармелита нам ножи дала.

— Кто? Какие ножи?

— Мы так хозяйку кафе окрестили. Кармелита. Надо же к ней как-то обращаться? Как-то ее в разговоре между собой называть.

— А почему Кармелита-то?

— А Бог его знает... Просто кому-то пришло в голову, всем понравилось.

Музыка плавно сошла на нет. Лида остановилась и, сделав шаг назад, присела в грациозном реверансе. Ну ни дать ни взять, принцесса! Андрей низко поклонился ей, прижав руку к груди, благодаря за танец. Черт его знает, как принято было кланяться даме при королевском дворе? Может ему полагалось упасть на одно колено?

Вокруг одобрительно загудели подростки, и Андрей и Лида, взявшись за руки, поклонились зрителям уже вместе, сорвав аплодисменты.

— Пойдем за столик, я тебе ведь только начала рассказывать?

Музыка заиграла вновь. Снова что-то медленное и романтичное, и вновь неопознаваемое для Андрея. Дамы приглашали кавалеров. Дамы, которым кавалеров не хватало, приглашали дам... Пары менялись, лишь Лена и Антон снова танцевали вместе, видимо, эта парочка крепко сдружилась, болтаясь в ледяной воде во время нападения насекомых. Интересно, на Том Берегу им позволят остаться вместе? Если да, то не так уж плохо это Ожидание, с его огнедышащими тараканами, если благодаря ему люди становятся счастливее.

— Нет, сначала я хочу с теми двумя поговорить. С Яном и Мишей. Что с ними?

— Миша просто на всех обиделся. Антон рассказал всем, как он отсиживался в воде, пока мы били тараканов, и... В общем, ты понял.

— Понял. А Ян?

— С ним хуже... Ты же видел, какой он?

— Видел!

Еще бы не видеть. Может, и не умственно отсталый, может, и не синдром Дауна, но какие-то отклонения были налицо. А эта его уверенность в том, что он спит, и все это ему снится. Может он, конечно, и в самом деле не помнит своей смерти, а может, заставил себя ее забыть?

— Мы с Антоном принесли его в кафе, когда поняли, что здесь время обращается вспять, что здесь заживают любые раны. Он выглядел... Ужасно он выглядел, в общем. Да как и практически все, в общем-то! Тех, кто не успел добежать до воды, тараканы сжигали до кости! Я вообще не представляю, как после этого можно было оставаться в живых, как действует магия этого мира.

Андрей мрачно кивнул. Он помнил, как хрипела тряпичная кукла, сожженная до основания, еще недавно бывшая человеком. Помнил запах горелой плоти, огонь на своей футболке, которой он пытался сбить пламя... И помнил жуткую мысль, заполнившую собой весь разум: "Почему он не умирает? Почему он не умирает?" Можно выжить, спалив до кости руку. Наверное, можно выжить, даже спалив обе! Но нельзя оставаться живым, в сознании, шевелиться и пытаться кричать, когда ты весь представляешь собой скелет, облепленный обгоревшей дочерна плотью, когда даже твое сердце теперь являет собой черный уголек! Чем можно хрипеть, если твои легкие сжались и приплавились к ребрам?

— В общем, мы принесли в кафе всех. И ожоги прошли, минут за 10 максимум. Полностью оправился и Ян. Физически, по крайней мере...

— А остальные?

— Сам видишь. Танцуют. Смеются. Стараются забыть.

Да уж, такое попробуй забудь! Андрею и самому крепко досталось тогда, но он просто не мог вообразить себе, каково это, когда все твое тело превращается в один очаг боли. Острой, рвущей сознание на части, боли, от которой нет спасения. Когда молишь небеса о смерти, о беспамятстве, но в Ожидании нет ни того, ни другого. Только боль, только мучения, которых не могли вообразить даже жертвы инквизиции, даже жертвы фашистских концлагерей!

— Я поговорю с ними.

— Я с тобой!

Интересно, хоть что-то в Ожидании могло произойти без участия Лиды?

Ян выглядел жутко. Он сидел за столом, глядя перед собой, в никуда, и ритмично раскачивался вперед — назад. Его губы едва заметно шевелились, и только приблизившись вплотную, Андрей смог разобрать слова.

— Я хочу проснуться.

Он повторял их раз за разом, беспрестанно продолжая раскачиваться. В правой руке Яна, лежащей на столе, блестел нож. Длинный охотничий нож с деревянной рукоятью. Андрей отродясь не был специалистом по холодному оружию, но этот нож сразу бросался в глаза. Наверняка такой в магазинах Медянска стоил бы не меньше десяти тысяч рублей, а то и все двадцать.

— Нам Кармелита ножи дала, я тебе уже говорила, — сказала Лида, увидев, куда направлен взгляд Андрея. — Всем, даже маленькой Маше и Яну, не смотря на его состояние.

— А зачем — она объяснила?

— Нет. Просто сказала, что они нам скоро потребуются.

— И где твой?

— Там лежит! — неопределенно махнула рукой куда-то в сторону барной стойки Лида.

Ян не сразу среагировал на двух подошедших к нему людей, но зато, заметив их, — прекратил свое покачивание и поднял глаза на Андрея. Хотя нет, не на него. Смотрел он словно бы сквозь него, в пустоту, вдаль, в бесконечность, словно не видя стоящего перед ним человека.

— Ян? — негромко позвал Андрей. — Ты как?

— Я хочу проснуться! — монотонно и без выражения произнес тот. — Мне больше не нравится этот сон, я хочу проснуться!

— Ты не спишь, это все происходит на самом деле.

Вместо ответа Ян вдруг резво взмахнул ножом и всадил его себе в левую руку, пригвоздив ладонь к поверхности стола, заставив Лиду вскрикнуть и прижать ладошки ко рту. Секунда, и нож снова взвился в воздух и замер на уровне глаз Яна, глаза которого наконец-то сфокусировались на чем-то конкретном. На своей собственной дрожащей руке.

— Смотрите! Разве так бывает не только во сне?

Рана стремительно зарастала. Этот процесс Андрей уже видел, когда на его глазах у Лиды появлялась новая кожа, взамен старой. Но если на то, чтобы заменить кожу на целой руке, таинственной магии Ожидания требовалось несколько минут, то с раной в ладони Яна она справилась секунд за десять. Исчезла, истаяла кровь на ноже. Затянулся древесиной порез в столешнице, к которой Ян пригвоздил свою руку. Кровь, в изобилии брызнувшая на стол, словно бы всосалась в него, оставив поверхность девственно чистой.

— Это просто сон! — повторил Ян. — Вы мне снитесь. Но я больше не хочу такой сон, он слишком страшен. Я хочу проснуться!

Андрей положил ему руку на плечо и крепко стиснул его, мешая Яну вновь перейти к своему напоминающему транс покачиванию.

— Ты не сможешь проснуться, — сказал он, глядя парню в глаза. — Просто прими это. Если ты и правда лишь спишь, то соберись и будь готов действовать в любой момент. Я постараюсь вывести тебя через ту дверь, через которую сам прихожу сюда! А если ты не спишь, то...

Лида тронула его за плечо, и, поймав ее укоризненный взгляд, Андрей понял, что она хотела сказать.

— В общем, ладно. Ты спишь, видишь сон. И проснуться ты сможешь только... Только когда сон закончится! Поэтому соберись и будь готов! Не знаю, к чему... Но будь готов!

Андрей смешался, запутался в словах. Сначала он хотел сказать, что сон закончится, если Ян сумеет пройти в его дверь, но затем подумал, а нужен ли ему неадекватный парень, который к этой двери, быть может, будет ломиться, не считаясь с потерями? Укромный уголок сознания тут же подсказал, что да, нужен, уже хотя бы для того, чтобы отвлечь от него и Лиды стражей леса, но Андрей тут же прогнал прочь эту мысль и в итоге скомкал предложение, не зная, что сказать дальше.

— Я хочу проснуться! — зашептал Ян, вновь входя в транс. — Я хочу проснуться, я хочу проснуться!

Андрей в сердцах сжал кулаки. Огонь Очищаюших не мог навредить телу пленников Ожидания — их раны все равно зарастали за несколько минут, стоило им оказаться в кафе, но он мог, и еще как мог, повредить хрупкий разум. Особенно такой, как у Яна...

— Бесполезно, — сказала Лида, когда они отошли. — Мы с ним уже пробовали говорить — не помогает. Он теперь такой. Зациклился на идее о том, что он спит, и вообще перестал воспринимать реальность.

— Как думаешь, что с ним случилось? Может, он и правда спит, как ты, например? Ну, в смысле, в коме, например? И поэтому не помнит, что с ним произошло?

— Тогда может, спят и остальные?

— Вряд ли. Я навел справки, позвонил друзьям, попросил покопаться в новостях. Про Лену пишут в новосибирских газетах. "Смертельные ананасы" и все такое. Миша, наш с тобой земляк, тоже уже в новостях и блогах. Больше в блогах, правда. Сделавший себе салат из таблеток школьник — не так интересен для СМИ, как ядовитые консервированные ананасы.

— А обо мне пишут?

— Ага, "Известная поэтесса пострадала в ДТП"!

Лида, смеясь, пихнула его локтем в бок. А ведь еще вчера он не стал бы так шутить, да и Лида явно не стала бы смеяться над подобными шутками. В Ожидании менялось все: и физика мира, и его восприятие, и чувство юмора.

— Ну, я ж серьезно спрашиваю!

— Если серьезно, то новости о тебе я и не искал. Тебя-то я в больнице видел, чего мне еще спрашивать? Ну а про остальных — проверял, правда ли, что все они... Ну, ты понимаешь.

— Понимаю. То есть получается, я тут вроде как по ошибке? Я же еще жива!

— Получается, что так!

Лида замолчала, сосредоточенно разглядывая собственное платье, и Андрей, оставив ее наедине с собственными мыслями, направился к Мише, косо поглядывающему на него из темного угла.

— Привет!

— Привет.

— О тебе в газетах пишут, — сообщил Андрей вести из мира живых. — Говорят, будут возбуждать уголовное дело по статье "доведение до самоубийства"! Ты рад?

— Рад, — буркнул Миша.

— Почему ты не со всеми? Не принимают?

— Да.

— А ты пробовал?

Миша промолчал, лишь недобро блеснул глазами.

— Дай-ка угадаю! После того как там, на берегу, тебя отшил Антон, ты ни с кем больше даже не пытался поговорить?

Снова молчание.

— Понятно. Скажи, а когда ребята заносили в кафе обгоревшие тела, ты им помогал?

— Они бы не позволили мне помочь. Они меня ненавидят!

— А ты предложил им свою помощь?

Андрей закипал. Если Яна ему было жаль, то этого ботаника хотелось схватить за грудки, поднять над полом и хорошенько встряхнуть. А может, даже и швырнуть через все кафе, чтоб крепко врезался спиной в стену. Ничего ему от этого не будет, вон как быстро заживают здесь любые раны, зато хоть мозг, может быть, включится, и он перестанет смотреть на мир из-под нависших бровей, считая что все вокруг испытывают к нему либо ненависть, либо презрение.

Впрочем, в этом он прав. Презрение сейчас захлестывало и самого Андрея, и он не мог ничего с собой поделать. Зачем он вообще подошел? Зачем заговорил? Пытался помочь? Ведь бесполезно же! Спасение утопающих — дело прежде всего самих утопающих. Если он так и продолжит концентрироваться только на неприязни к нему, и так и не научится пытаться эту неприязнь преодолеть — так и останется вечным изгоем. Какое страшное слово, "вечным". Лена и Антон вечно будут счастливы на Том Берегу, а Миша вечно будет вот так вот сидеть по темным углам и вынашивать планы мести.

Глупой мести! Большей глупости отомстить обидчикам, чем умереть, трудно себе представить.

— Я правильно понимаю, — снова заговорил Андрей, с трудом сдерживая ярость, — пока ребята таскали в кафе обгоревшие до неузнаваемости тела, от одного взгляда на которые волосы дыбом встают, уж не говоря о том, чтобы прикоснуться к ним, ты сидел на берегу и придавался мрачным мыслям о том, как тебя все ненавидят? Не встал, не подошел, не помог? Так? Вижу что так, можешь не отвечать. И после этого ты удивляешься, почему остальные смеются и танцуют, пытаясь спрятать за этим напускным, но все равно приятным весельем свой страх, а ты сидишь тут в углу и зло пыхтишь даже на меня?

Последние его слова словно повисли в воздухе. Жесткие, колючие слова. Миша молчал, и Андрей уже собирался развернуться и уйти, когда он все же заговорил.

— Я ошибся. Ошибся и когда решил покончить с собой, и когда началось все это... Но я не такой, как ты, как они все. Я не трус, просто... Просто я растерялся.

— Так иди и скажи об этом Антону и остальным. Он, похоже, теперь тут за лидера.

— За лидера здесь ты. Все они здесь случайно. Ну, то есть по воле судьбы. А ты — специально. Здесь страшно, здесь опасно, но ты возвращаешься снова и снова, пытаясь что-то сделать. Я так не могу... Может когда-нибудь и смогу, но не сейчас.

Андрей ободряюще похлопал его по плечу и опустился на соседний стул. Разговор начинал уходить в правильном направлении.

— Сможешь что? Нормально общаться с людьми?

— Нет. Быть героем.

— Каким еще героем?

— Ну как каким? Ты пришел сюда и тут же полез в самое пекло. Ты не раздумывал, ты просто стал драться. И остальные... Антон, девушки... А я не трус, я просто растерялся. Я думал, пытался поступить как лучше, но не знал, как. А потом... ты бы видел, как они к лесу сорвались. Как один! Даже маленькая эта пошла, которая от рака умерла... Никак имя не запомню...

— Маша.

— Ну да, Маша. Тоже пошла. Когда нам ножи раздали, все решили что это шанс, что уж с ножами-то они собак в клочья порвут. Кроме Лиды-то их никто и не видел, так что никто и не представлял, какие они. Я так и до сих пор не представляю. Снова растерялся, пока думал, как лучше поступить — они уже вернулись. Ну, то есть, кто-то вернулся, а кого-то принесли. А я только-только решился, что вот сейчас встану и побегу за ними! Прибегу как кавалерия из-за холмов и, конечно же, переломлю ход сражения, конечно же, мой удар будет решающим...