Звезда по имени Варя

— Кому как. Некоторые считают, что только так оно и должно стоять. Ты попробуй!

Она пересела в кресло. Закинула на ногу на ногу, поерзала, откинула голову на спинку.

— А что, вполне удобно. Помнишь, как в "Аспирантках", Катя объясняла, почему ее любимое место в их с Настей квартире — это ее любимое место?

— Конечно.

— Похоже, вот оно, мое любимое место в этой квартире. Спиной к окну, чтоб солнце не слепило, лицом к тебе, чтоб говорить было удобно. Справа печка. Когда на ней что-то готовится — мне будет тепло. Слева — стол, с него вкусно пахнет свежим чаем...

— Да, все так.

— Молодец...

— Кто? — не понял я.

— Ну, тот, кто придумал это кресло сюда поставить.

— А...

Мы помолчали. Я сделал глоток чаю и понял, что хочу еще коньяка. Без бутылки тут не разберешься.

— Наташа, ты меня прости, конечно, за такой вопрос, но...

— Чего я приехала, да?

— Да! Ты не подумай, я очень рад тебя видеть...

Что-то я и правда повторяться начал. Практически эти же слова я два дня назад говорил другой девушке.

— Тебя три дня в институте не было. Я забеспокоилась, не случилось ли чего.

— Так я ж всех предупредил. Просто маленький отпуск.

— Всех — это кого? Я вот не в курсе была. Волноваться за тебя начала.

Вот тебе и раз. Полгода не волновалась, а теперь заволновалась? Что ж за чудеса-то такие в этом мире происходят?

— Я ж с Бондаренко в понедельник созванивался!

— Я у него про тебя первым делом спросила. Он сказал, что ты у него отгул попросил охрипшим голосом и что больше от тебя вестей не было.

Ну, Бондаренко! Ну, сводник!

— Ну, как видишь, я жив и даже не болен. Все со мной хорошо... Мне просто действительно отпуск небольшой понадобился... — я замялся и все же добавил: — Но я правда очень рад, что ты зашла!

— Эх, Сережа, Сережа... — вздохнула Наташа. — И почему только все девушки ГУВТа тебя взглядами провожают? Почему тебя Бондаренко в главные ловеласы института произвел? Ты же женщин побаиваешься! Вот смотришь сейчас на меня и боишься. Не знаешь, что мне сказать.

— Так может, потому меня женщины и любят? Что я таким застенчивым кажусь? — заявил я. — А на деле — таковым не являюсь.

— Давай что ль, за твое здоровье? — резко сменила тему Наташа.

— Ну, за него, родимое! — согласился я, поднимая бокал.

Выпили. Наташка поморщилась, но потом даже довольно цокнула языком. Еще бы, коньяк-то хороший, если не сказать божественный.

— Ну что, я пойду тогда? — спросила она. — Ты занят, наверное?

— Ничуть! Так просто... Сидел, отмечал...

— А что отмечал?

— Да так... Хорошее знакомство. Новые люди в жизни — это же всегда здорово, верно?

— Старый друг лучше новых двух.

Я внимательно посмотрел на Наташку. Почему она это сказала? Мне послышался намек, или нет?

— Друзья или предают, или умирают! — процитировал я Лукьяненко.

— Но иногда они возвращаются! — бросила в меня цитатой из Кинга она.

Мы оба улыбнулись. Люблю, когда две фразы вот так вот хорошо друг к другу подходят. Удачно дополняют друг друга. Как правило, это означает, что и люди, произнесшие эти слова, здорово друг другу подходят. И это приятно...

— Знаешь, Сережа... Я, ведь, не просто так тебя проведать зашла. То есть и проведать тоже, конечно... Просто... Глупо это, наверное, но...

— Глупо, — согласился я.

— Но ты всегда любил делать глупости.

— И часто они приводили к весьма интересным последствиям.

— Вот я и подумала, что может быть...

— Да, действительно, может быть...

Такой разговор не был бы возможен, не будь я пьян. В трезвой памяти я бы не смог вот так вот жонглировать словами и полунамеками демонстрировать намерения. Да и понимать намеки вот так вот на лету тоже вряд ли смог бы. Я же ученый, технарь! Мне нужно говорить прямо... Или напоить меня перед такой беседой.

— Я уже и не знаю... — начала Наташа.

— А я так даже догадываюсь...

— Может быть, не стоило торопиться?

— Мы и сейчас не будем.

— Правильно... Поэтому я пойду, наверное...

Может быть, мне в этот момент полагалось ее остановить? И мне очень этого хотелось, но какое-то шестое чувство подсказывало: "Действительно, не торопись!" Пусть события развиваются плавно, постепенно.

— Увидимся завтра в институте? — спросила она.

— Увидимся!

— Налей мне еще, пожалуйста!

Я налил.

— За нас? — предложила она. Намеки кончились...

— А давай! — согласился я.

Свои 50 грамм Наташка жахнула без закуски и раздумий. Только выдохнула, когда коньяк провалился в пищевод и прижала руку к груди.

— А ведь вкусно! — сказала она, чуть погодя. — Мне, наверное, повзрослеть немножко нужно было, чтобы научиться ценить некоторые вещи.

— Например, кимберлитовые трубки? — спросил я.

— И их тоже! Я вообще, оказывается, многого не понимала в этой жизни.

— Я и сейчас очень многого не понимаю!

Она встала. Молча дошла до прихожей и стала обуваться, затем выпрямилась, встав ко мне спиной, предлагая мне подать ей куртку. Но вместо этого я положил ей руки на плечи, ощутив, как она вздрогнула от этого прикосновения.

— Кажется, я тоже повзрослел, — сказал я.

— То есть?

— Не могу объяснить. Но на многие вещи стал смотреть по-другому.

— Это из-за нее?

Я убрал руки с ее плеч, и Наташа повернулась ко мне.

— Из-за кого? — не понял я.

— Из-за Вари?

А я-то думал, что я понял суть происходящего. Оказывается, нет. Откуда она знает о Варе? Почему упомянула ее?

— Нет. Из-за тебя! — ответил я. И по тому, как дрогнули уголки Наташиных губ, понял, что инстинктивно выбрал правильный ответ.

— Увидимся в институте! — повторила она и, так и не дождавшись от стоящего столбом меня никаких действий, сама взяла ветровку и накинула ее на плечи.

— Пока... — ошалело ответил я, когда она уже была за дверью.

Я закрыл за ней дверь.

Интересное выражение: "Я закрыл за ней дверь". Раньше я употреблял его в другом контексте: "Она ушла окончательно, и я закрыл за ней дверь!" Вот только раньше я не понимал, что на самом деле дверь я не закрывал. Она все эти полгода оставалась открытой, потому что где-то в подсознании я отказывался верить в то, что Наташка покинула мою жизнь окончательно и бесповоротно.

И вот сейчас я закрыл за ней дверь, твердо зная, что вскоре открою ее снова.

Совсем по-другому закрыл дверь, проще говоря.

Я прошел на кухню и налил себе еще коньяка. Выпил, не закусывая. Спустя пять минут голова чуть-чуть посветлела а сердце забилось ровнее.

— И что это сейчас такое было? — вопросил я в никуда и сам же себе ответил: — Чудо! Чудеса и правда бывают!

Как там сказала Варя: "Ты можешь прослушать ее только после того как произойдет то, чего ты совершенно не ожидаешь"? То есть чудо. Не это ли чудо она имела в виду? Не связано ли оно с моей очаровательной звездой? И с тем, где эта звезда вчера прогуляла два часа, так и не сознавшись мне, где она была и зачем там пропадала?

Я сходил за телефоном. Ткнул в иконку диктофона, долго смотрел на единственную аудиозапись в папке.

То ли это неожиданное чудо, о котором говорила Варя, или нет? Неожиданно в моей голове пронеслась еще одна мысль, и я вышел из диктофона и направился в телефонную книгу. Мне нужен был абонент "Бондаренко"!

— Да, Сережа? — тут же раздался в трубке голос завкафедры.

— Здравствуйте, Виктор Сергеич!

— Завтра на работу-то выйдешь?

— Выйду!

— Пьешь?

— Выпиваю!

— Молодец! — похвалил меня собеседник. — Повод есть?

— Пока не понял. Я к вам с вопросом, собственно.

— Спрашивай.

— К вам Наташка вчера-сегодня подходила? Про меня спрашивала?

— Да, говорили мы с ней. Сегодня. Она спрашивала, куда ты пропал.

— И что вы ей ответили?

— Как что? Правду. Ну, не всю, конечно... Про твою девушку с восьмого места в списке королев красоты не упоминал ... Сказал, что ты отпуск взял, что кто-то там к тебе в гости приехал.

— А что я болен, не говорили?

— Ты, похоже, реально болен! — удивился Бондаренко. — Тьфу-тьфу-тьфу! С чего мне такое говорить-то? Беду только накликать!

— И в самом деле...

— А почему ты спрашиваешь-то?

— Да так, при встрече расскажу.

— А я уже все понял! — рассмеялся тот. — К тебе Наташка вернулась, да?

— Ну, еще не вернулась...

— Но возвращается?

— Примерно так!

— Ха! Что я говорил? А ты мне не верил! Я ж тебе говорил, милые бранятся — только тешатся! Созданы вы друг для друга! Просто не понимали этого!

— Ладно, Виктор Сергеич, ладно! Вы правы были... наверное...

— Отставить наверное! И завтра жду тебя на работе! С подробным отчетом о проведенных выходных. Вечером останешься на заседание кафедры, хорошо?

— А у нас заседание? А тема?

— Как? Ты не знаешь темы? К моему воспитаннику жена возвращается! Чем не тема для заседания? Мы ради такого дела проставляемся! Вся кафедра за тебя порадуется!

На душе стало тепло. То ли я расчувствовался от такого беспокойства обо мне, то ли делал свое дело коньяк. Пообещав Бондаренко завтра задержаться после занятий и, попрощавшись, я повесил трубку.

Значит, Виктор Сергеевич сводником вечерами не подрабатывает. Значит, не рассказывал он Наташке о том, как я тут помираю, сраженный могучим вирусом, значит, она сама придумала повод ко мне придти. Полгода не волновалась за мое здоровье, как физическое, так и психологическое, а тут вдруг заволновалась...

Спрашивается, почему? Что вчера произошло такого, что напомнило моей Наташке обо мне? Впрочем, я почти не сомневался в том, что, а точнее — кто это был. И не колеблясь больше, я снова ткнул в иконку диктофона и нажал на PLAY!

В телефоне раздалось шуршание, гул каких-то механизмов, в которых я опознал звук работающего лифта. А затем заговорила Варя! Негромко, но четко, видимо поднеся телефон к самым губам...

— Есть у меня одна идея, Сережа... Я тоже хочу сделать тебе сюрприз и, исходя из того, что ты мне рассказал о вас с Наташей, я думаю, что сюрприз мой удастся! Просто слушай!

Звук открывающихся дверей лифта. Я даже узнал этот звук... сколько раз я слышал его и изнутри, и снаружи. Приезжая к Наташке или уезжая от нее. Или вместе с ней... Потом, когда мы съехались, она сдала эту квартиру, ну а теперь въехала в нее обратно.

— Здравствуйте! Вы — Наташа?

Видимо Варя позвонила ей в домофон, и удивленная Наташка вышла на лестничную клетку ее встречать. Звук голоса приглушен, телефон лежит в кармане Вариных джинс, но слова можно разобрать прекрасно.

— Ага, я...

В Наташкином голосе слышится запредельное удивление. Еще бы. "Аспиранток" мы смотрели вместе и очень любили. А теперь перед ней стоит Варя Колояр, точь-в-точь как на экране.

— Можно к вам зайти, поговорить?

— Можно... Конечно можно... Проходите!

Я улыбнулся, представив Наташино выражение лица. Наверное, я точно так же выглядел в аэропорту, встречая Варю. Озадаченный, потерянный, удивленный.

Звуки шагов. Закрывающаяся дверь.

— Можно на ты? — спрашивает Варя.

— Конечно... да... Можно!

— Я с тобой на счет Сережи поговорить хотела.

— На счет Сережи? Какого?

— Селютина. Другого же у нас в общих знакомых не числится?

— А этот — числится? — Наташка начинает отходить от первоначального шока и пытается контратаковать.

— Ну да! Вы с ним были вместе долгое время... Давно, как он рассказывал.

— А... Ну да... Мы были женаты.

— Вот! Просто... Можно я сяду?

— Да, да, конечно... Хочешь чаю?

— Не откажусь, спасибо... Так вот... Просто... Даже не знаю, как тебе сказать... Он мне очень нравится!

Я чуть не выронил телефон. Судя по звукам в нем, Наташка чуть не выронила из рук чашку. Или чайник.

— Нравится? — переспросил тем временем Наташин голос.

— Ну да... Очень нравится! Он такой... Не знаю, как тебе это сказать... В общем, хорошо мне с ним.

— И давно вы знакомы?

— Месяца три. Мы переписывались в основном, пару раз созванивались... И вот я прилетела к нему.

— Ну, хорошо. А я-то тут при чем?

— Понимаешь... — Варя подпустила в голос столько трагизма, что я заслушался. — Он воспринимает меня как друга, и только. Возможно это из-за того... как это сказать-то... Ну, из-за того, кто я.

— В смысле, где он, а где ты, да? — с явной неприязнью спросила Наташка.

— Нет, не так! Просто у меня своя жизнь, у него — своя. Мне кажется, что он даже не думает о том, что ради него я бы бросила актерскую карьеру. Что она мне... Век актрисы скоротечен. Главное в жизни — это семья...

Ну Варя! Ну актриса, черт возьми! "Нику" ей за эту роль! Нет, "Оскар", сразу "Оскар"! Заслужила, как есть заслужила!

В телефоне повисло молчание. Я живо представил себе эту сцену: грустная Варя, сидящая на Наташиной кухне, глядя в пол, а рядом с ней стоит Наташка, с явным недовольством разглядывая свою гостью и не понимая главного: чего она к ней вообще приперлась? И ведь и в голову ей не придет очевидное, перед ней же актриса, прекрасная актриса, которая сейчас играет очень интересную роль. Играет, плавно подводя Наташку к мысли, которая наверняка давно уже живет у нее в подсознании, но пока еще не оформилась в призыв к действию.

— Пусть главное в жизни — это семья. Согласна. Дальше то что? Причем тут я?

— Расскажи мне о Сереже, пожалуйста. Я хочу узнать о нем как можно больше. Что он любит, чем увлекается, что ненавидит... Я хочу понять, какой он на самом деле. И... Может , это поможет мне стать ему ближе?

— Не думаю, что в этом тебе нужна помощь. Ты молодая, красивая...

Можно подумать, сама она старая и сморщенная, подумал я про себя. Вряд ли кто-то при первом знакомстве даст ей ее 28. Максимум 25, а то и меньше!

— Ты тоже! — тут же ответила Варя. — Но, тем не менее, вы расстались! Кстати, ничего, если я спрошу? Почему?

— Он невозможный! — тут же ответила Наташка, видимо рефлекторно. — Нет, это я так, в общих чертах. Он хороший. Добрый, любящий... Но невозможный! Не готов он к семейной жизни.

— А какая она, семейная жизнь?

На несколько секунд телефон умолк. В Наташкиной кухне воцарилось молчание... Первоначальный шок от появления на пороге яркой звезды прошел, инстинкт женщины-собственницы тоже исчерпал себя. Действительно, к чему воспринимать в штыки девушку, влюбленную в твоего бывшего? Ведь он еще бывший... начинался разговор, ради которого Варя и затеяла всю эту авантюру.

— Семейная жизнь... — проговорила, наконец, Наташка, пробуя это словосочетание на вкус. — Не знаю... Вот только сейчас задумалась, что не знаю, какая она. Но не такая, как была с Сережей. Для него ничего не было важным. Однажды он не купил мне цветы на восьмое марта... Он просто не подумал, что это нужно. А знаешь, что он сделал на годовщину нашего знакомства? Он уехал в командировку. Просто собрался и уехал, даже мне ничего не сказав. У него, видите ли, новые идеи появились касаемо его научной работы.

Ах, вот почему она тогда так на меня взъелась... Значит, это была годовщина знакомства!