— Только ощущения? — сухо спросила Олта.
— Если бы не они, — мы лишились бы правителя. И ещё очень многих. Я не знаю, сколько людей и файа погибло бы, — два миллиона, пять или двадцать, — но Фамайа пришел бы конец.
Анмай вздрогнул. Словно кто-то прошел по его могиле — очень точное выражение.
— Это невозможно! — возмутилась Олта. — Разве что действие Йалис очень... специфично.
— Да. Йалис сильнее всего влияет на мозг. Так что смерть, которой они боялись, была ещё ближе, чем им показалось! Ваши расчеты безосновательны, — мы никогда не сталкивались ни с чем подобным. По-моему, любой уровень Йалис опасен. Я не хотел об этом говорить... но после того, как всё прекратилось, четыре человека в Товии, — вовсе не дряхлые или больные! — были найдены мертвыми. Безо всяких видимых причин. Это флуктуации поля. Может, всего одной частицы, — только одной! — достаточно, чтобы убить человека. Или файа. Они выносливее людей, но всего лишь на десять процентов, — в среднем.
Вэру не понравился тон, который начало приобретать обсуждение. Лаолвай был, разумеется, прав, — вот только отступить они уже не могли.
— Мы совершили открытие, которого не ждали, — произнес он, поднявшись на трибуну. — Оно ужасно, да. Но это — единственный шанс спасти нашу цивилизацию. Второго у нас уже не будет.
— Всего сутки назад было иначе, — заметила Олта. — Ещё через сутки может оказаться, что мы гонимся за призраком.
— Это не призрак, — Анмай вдруг нахмурился. — Это то, что может превратить Фамайа в сверхцивилизацию. Дать вечную жизнь нашему народу. Дать в наши руки силу, превыше любой вообразимой. Отступить, — значить предать будущее всех бесконечных поколений наших не родившихся детей. Оступить мы можем только в смерть, — он сбился, вспомнив, как сам стоял у шахты.
Какое-то время царило молчание. Он либо провалится, либо добьется потрясающего успеха, — но теперь от Вэру ничего больше не зависело. И, как всегда в подобные моменты, он почувствовал себя довольно неуютно.
— Мы не отступали слишком долго, — ответила наконец Олта Лайту. — А теперь стоим перед стеной черной людской злобы, разожженной нашими предшественниками.
— Вы должны понимать, — начал Анмай, — что отказ от Йалис означает нашу смерть. И не в переносном, а в самом прямом смысле. Мирное состязание социальных систем мы проигрываем, ведь наши работы и наши меры по их защите очень непопулярны. Печально, но если в наших руках не окажется подавляющей силы, — Фамайа развалится. Она уже почти развалилась тридцать лет назад, и мы спаслись только чудом. Но второй раз оно не повторится! Уже никто не захочет спасать её, — такова плата за столетия безнадежных жертв. Так что, если мы упустим этот шанс, — второго не будет. Когда вы убедитесь, что в руках у нас сила, способная творить миры, вы поймете, что это оправдывает всё.
Олта Лайту пожала плечами.
— Пока что у нас в руках только призрак. Так или иначе, но решать буду не ты и не я, а Совет.
Шумная дискуссия возобновилась. В разгар обсуждения в зал вбежал один из теоретиков, размахивая листами бумаги, — как оказалось, направление Йалис-излучения зависит лишь от угла, с каким сталкиваются ускоренные частицы. Это меняло всё дело. Вновь собрались теоретики, вновь появились формулы и компьютерные данные. Вэру вмиг согнали с трибуны.
— Мощности коллайдера достаточно, чтобы Йалис стал грозным оружием, — закончил Лаолвай. — Это хорошо, потому что мы не сможем её повысить. Чтобы управлять Йалис так, как управляют оружием, нам достаточно переконструировать магниты аннигилятора — а это...
Поняв, что явление управляемо, ученые враз осмелели. Теперь все требовали скорейшей реконструкции коллайдера и начала экспериментов. Физики предлагали такие варианты применения Йалис, какие Вэру даже не приходили в голову. Возбуждение возрастало. Анмай с удивлением обнаружил, что стоит на трибуне, излагая основные принципы работы придуманного им Эвергета. Ему оглушительно аплодировали. Затем началось обсуждение. Скептики быстро взяли верх, — даже если Йалис удастся управлять, им будет подвластна лишь сила химических реакций. Машину, способную реально изменять физику, пришлось бы строить из анизотропной сверхжидкости, — бозонного конденсата из тяжелых частиц, гиперонов, Х-бозонов, лептокварков и других, лишь отчасти подчинявшихся известным физическим законам. А удерживать её не удалось бы без особо прочных и плотных материалов, нужных для получения гипермагнитного поля, и множества других, неизвестных им технологий. Даже если сделать магниты из чистого нейтрида, машина будет в полмили диаметром и с массой, равной массе большого астероида. На её создание уйдут сотни, а может, и тысячи лет, — они никогда не доживут до этого.
Неожиданно слово взял один из нейрокибернетиков. Он сообщил, что, поскольку проблема передачи информации из мозга в компьютеры и обратно давно решена, то возможна пересадка сознания из мозга в мозг или в машину, — то есть, бессмертие.
После этого в зале поднялся неописуемый гвалт. Несчастного нейрокибернетика засыпали вопросами, чуть не разорвав на части. С поразительной быстротой было принято решение о всемерном развитии и ускорении этих работ.
Наконец Олта Лайту потребовала вернуться к исходной теме. Поскольку пока они смогут создать лишь прототип Эвергета, нужно сосредоточиться на этом.
Анмай вновь вышел на трибуну. Он рассказал о возможных проблемах, в особенности об угрозе войны.
При мысли, что их работам могут помешать, ученые впали в настоящее неистовство, — кое-кто даже стал требовать немедленного превентивного удара. Анмай с трудом их успокоил. После яростных споров все сошлись на том, что нужно удержать ССГ от войны, — переговорами или угрозой применения силы, — и, конечно, информация об Йалис не должна выйти за пределы плато. Вэру сильно сомневался в этом. Впрочем, Совет, на всякий случай, поручил командующему Внешней Армией Фамайа начать подготовку к уничтожению ССГ — если не останется другого выхода. Анмай, пытавшийся их образумить, получил резкий отпор. Собрав две трети голосов, Совет мог заменить Единого Правителя, и он не решился настаивать, — лишившись своего поста, он стал бы попросту никем. Такой была истинная цена его власти, абсолютной лишь в глазах простого народа.
Наконец, отчаянно зевавшая Олта Лайту завершила собрание. Анмай побрел к выходу. Он знал, что решение Совета означало почти неизбежную войну и смерть миллиардов людей. Но пытаться переубеждать его было бессмысленно, — даже в случае гибели Фамайа лично членам Совета ничего не грозило. И кроме того, предосторожность, — это ещё не война, разве не так?..
Вэру видел, что удержать начавшееся ему не удалось. Всё произошло именно так, как он и опасался.
Он задержался в дверях. Обсуждение продолжалось. Ученые собрались в кучки, яростно препираясь. Кто-то что-то показывал на переносном проекторе, кто-то нес надувные подушки для удобства ночного бдения, кто-то разносил бутерброды. Ему самому хотелось только спать. Можно свернуться где-нибудь под креслом, и ему будет даже уютно...
Поразившись идиотизму этой мысли, Анмай яростно помотал головой и перевел взгляд на карту Уарка, висевшую над президиумом. Она состояла из двух полушарий, — Светлой и Темной сторон. Суточное вращение планеты остановилось тридцать лет назад, и он не застал вызванных этим волнений, приведших к Второй Революции. К счастью, на Светлой стороне оказались все массивное, материковое полушарие.
Он смотрел на распластанный в умеренных широтах Арк, похожий на крыло летучей крысы, массивную глыбу Фамайа на северном полюсе и подобный однокрылой бабочке Суфэйн на экваторе, почти у края Темной Стороны. Вдоль края постоянно бушевали ураганы, на самой Темной Стороне температура упала до минус восьмидесяти. Там осталось множество архипелагов, некогда принадлежавших Суфэйну, и его самый верный союзник, Нихонго — государство, занимавшее огромный одноименный остров. Теперь и его, и крупнейшие океаны Уарка сковали вечные льды...
Впрочем, были и более существенные плюсы, — прекратились землетрясения и опустошительные приливы, достигавшие высоты сотен метров, а главное, — многосуточные холодные ночи, со страшными ураганами на закате и рассвете. Последняя Ночь продлилась больше года и поставила Фамайа на край гибели. Тогда казалось, что история гибели файа после Катастрофы повторяется. Сейчас на их родном материке остались лишь рудники, военные базы и развалины древних городов, но весь он, как и две трети Арка, был залит ярко-синим цветом, отмечавшим территорию Фамайа. За золотой линией границы лепилось множество разноцветных лоскутьев, — тридцать семь стран ССГ.
Анмай посмотрел на Суфэйн, выкрашенный в ядовито-желтый цвет. Двенадцать миллионов квадратных миль территории, больше миллиарда населения, высокоразвитая промышленность, избежавшая разрушения во Второй Великой Войне, родина человека, лишь тысячу лет назад заселившего Арк, и прочая, и прочая, и прочая...
Тридцать лет назад Фамайа избежала разгрома лишь потому, что до неё Последняя Ночь прошла там.
Анмай отвернулся. Он забыл часы в Цитадели и совсем не представлял, сколько прошло времени. От избытка полученной информации в голове шумело, глаза слипались от усталости. Он пошел домой. Там его встретила Хьютай с возбужденно горящими глазами.
— Ох, и спорили же вы! Я всё слышала, — она показала на телевизор. — У меня аж дух захватывает!
Анмай понял, что заседание Совета транслировалось по кабельной сети Хаоса. Сохранить в тайне?.. Ха!
— Это новая эпоха, не меньше! И нам суждено определить её начало! Я слышала, что...
— Ещё одно такое совещание, и я сойду с ума, клянусь! Они готовы начать ядерную войну!
Глаза Хьютай с вызовом сверкнули.
— Ну и пусть! Меня это не пугает! Мы победим, и никто не помешает нам построить Эвергет!
Анмай хмуро улыбнулся.
— У нас над головами миля прочнейшей монолитной скалы. Здесь лучшая в мире противоракетная оборона, а системы жизнеобеспечения плато полностью автономны и могут работать почти вечно, — в таком месте война не страшна! А если снаружи, вне Хаоса, вовсе не останется жизни, — что тогда? И это никого всерьёз не волнует!
Хьютай вдруг смутилась.
— Это всё ещё не случилось. Пройдет много времени, прежде чем возникнет угроза войны, — мы успеем её предотвратить!
— Хватит! Я уже наслушался подобного. Давай обсудим всё завтра, а? Я, между прочим, спать хочу!
— Спать? — Хьютай задумалась. — Не думаю, что ты вообще сможешь заснуть, если я... не помогу тебе, — она грациозно потянулась — томно, с вызывающей грацией. — Ты не хочешь помучить девушку? Немножко...
— Пускай погибнет мир, но у тебя всегда всего одно средство от всех проблем!
— Разве плохое?
Анмай смутился.
— Нет... Но я не хочу провести остаток жизни в этих катакомбах!
Хьютай рассмеялась.
— Ты что, не слышал, что теперь можно продлять жизнь до бесконечности? А когда мы построим Эвергет, мы сможем лететь, куда захочем! Мы сможем увидеть всю Вселенную! А ты ещё боишься!
Пораженный Вэру застыл — такая мысль просто не приходила ему в голову. К его великому удивлению.
— Это уже слишком! А впрочем... Я уже думать не могу просто. Это здорово, конечно, — но кто построит звездолеты, если Фамайа погибнет?
Хьютай вздохнула.
— Те, кто улетят на них, я думаю, — ровно ответила она. — Неужели ты думаешь, что те, кого нам придется оставить, позволят нам улететь?
Анмай поёжился.
— А ты хоть раз представляла себе, как это может выглядеть? На самом деле?
Она задумалась... и прошла мимо него, проверяя, заперта ли дверь.
— Нет. Будущее подождет, а мы пока займемся всякими приятными вещами...
Она чинно взяла его за руку и увлекла в спальню.
* * *
— Знаешь, мне нравится, когда ты такой сонный... — тихо сказала Хьютай спустя, примерно, полчаса. Она закинула руки за голову, задумчиво глядя в потолок.
Анмай не стал ей отвечать. Этот бесконечно длинный, невероятный день выпил все его силы до капли, и он едва смог перекатиться на живот, устраиваясь поудобнее. Ещё через несколько секунд измученный Анмай уже спал, подтянув руки под голову и ровно дыша. Хьютай, приподнявшись на локте, ещё несколько минут с нежностью смотрела на него. Всё беззащитно расслабленное тело любимого было открыто её взгляду, лишь на глаза сползли растрепавшиеся волосы. Ей нравилось, как уютно он лежал в её постели, — вытянувшись во весь рост и аккуратно сложив босые ноги. Пыльные, — но Хьютай это ничуть не возмущало. Потом и она уснула, прижавшись к его прохладному боку и улыбаясь во сне.
Примечания:
плато Хаос
Плато Хаос — название уникальной геологической структуры, расположенной в северном Арке. Это древний метеоритный кратер диаметром в двадцать миль. Его возраст — больше миллиона лет. Кратер доверху заполнен застывшей лавой, хлынувшей из недр после взрыва, представляя собой ровное плато. Хотя считалось, что породивший его астероид полностью разрушился в момент взрыва, на самом деле он покоится в основании плато, на глубине одиннадцати миль.
По данным геофизической разведки, проведенной файа в 156 году, он состоит из железоникелевого сплава. Таким образом, легенды о том, что в основании плато покоится потерпевший катастрофу звездолет, лишены всякого основания.
Некогда на плато Хаос размещалась основная планетарная база и космодром Межрасового Альянса. Цитадель Хаоса является крупнейшей и наиболее сохранившейся из восьми Цитаделей, построенных Альянсом на планете.
На Арке было четыре Цитадели, в Суфэйне и Фамайа — по две. Все они, кроме Цитадели Хаоса, были взорваны при Освобождении Уарка. От семи остальных уцелели лишь полуразрушенные лабиринты подземных сооружений.
В Цитадели Хаоса сохранилось основное оборудование (включая бозонные и термоядерные силовые установки) и законсервированный биологический материал, вывезенный Альянсом с других планет.
Именно знания и техника, найденные на плато Хаос, позволили Фамайа победить во Второй Великой Войне.
Позднее плато Хаос стало главным научным и военным центром Фамайа. Поскольку основные помещения Цитадели Хаоса оказались непригодны для жилья из-за заражения мутагенными веществами, файа пришлось построить дополнительные помещения.
Плато также известно тем, что в его Цитадели был найден единственный экземпляр "Темной Сущности", книги о подлинном устройстве Вселенной. Происхождение её до сих пор остается загадкой.
ГЛАВА 5.
ТАЛУ В ПОЛУМИРЬЕ
— Я всё пела бодро, смело: гражданин, вперед иди!
— Ты всё пела? Это дело. Так поди же посиди!
