Экспедиция на юг. Часть 1

— А вот я... — и начал рассказывать о своих многочисленных, судя по его же словам, похож­дениях.

— Что пауки! — говорил он, опрокидывая очередную рюмку. — Вот на востоке такие твари водят­ся, что у ваших мохначей шерсть дыбом повставала б! — здесь наливалась следующая рюмка. — Там одних драконов с дюжину разновидностей. Так кишмя и кишат! — ещё одна порция вина исчезала во рту эльфа. — Я однажды за четыре дня шестерых завалил. А то ещё помню, как на меня на одного банда диких мохна... извиняйте великодушно... совсем диких мохначей. Просто звери, не то, что вы. Так я их...

— И правда, профессиональный герой, — заметил я сидящей рядом Рите.

— Профессиональный хвастун, вот он кто, — сказала, перегнувшись к нам через Маришку, Орис. — Он же гонит, неужто не ясно?

— Кто гонит? Я гоню? — взвился Дан. — Да ты ещё не видала, когда я гоню! — он залпом махнул стакан красненького, зажевал неведомым нам овощем и продолжал: — Вот, помню, в корчме у одно­го гнома я с купцами и наёмниками в блефовку играл. Ну, пишешь на листе, что было, а чего не было, а потом излагаешь вперемешку. Если остальные правду от брехни не отцедят, ты выиграл. Так я всю эту компанию до нитки!

— А вот это может быть правдой, — задумчиво молвил Эрик. — Что-что, а завирать он умеет.

Угомонился герой не скоро. Только когда он нагрузился настолько, что выдавать длинные цветис­тые фразы стало тяжеловато, эльф прервал свои бесконечные побасенки. Зато он не уставал прояв­лять к нам своё дружелюбие: ухмылялся Рите с Маришкой, подмигивал мне.

— Х-р-роший ты парень, наёмн...ик! — говорил он. — Токо, это, трудно те пр-дётся... Там, п-ни­маешь, знать надо... Знать, блин, с кем и как... А то и ружжа не сп-сут... Ну, ничо. Я те утром всё п-дробно об-сню...

Тем временем, Нарли, наконец, удалось начать разговор с Иваном Степановичем. К нему прислу­шивались Михель и Винаби.

— То есть, как, в вашей партии нет врача? — изумилась Нарли.

— Ну, мы, в известном смысле, разбираемся в заболеваниях, — пожал плечами Лощинин, — мы ведь биологи.

— Это совсем не одно и то же. Вам обязательно нужен практикующий целитель.

Винаби покосилась через плечо на пьяного Леголаса и вдруг сказала:

— Мама, может быть, мне пойти с ними?

— Очень хорошая мысль, дочка, — кивнула Нарли, покосившись туда же. — Возьмёте? — обра­тилась она к Лощинину.

Иван Степанович внимательно посмотрел на Винаби, помолчал, потом ответил:

— Ну, что ж. Почтём за честь.

Гноббит взглянул на младшую эльфиню, потом на старшую, обвёл глазами остальных. На порозо­вевшем от возлияний лице его отразилось сомнение.

— Знаете, я давно мечтал отправиться в настоящее большое путешествие, — нерешительно сказал он. — Мог бы я тоже присоединиться к вам?

— Как Вам будет угодно, — не стал возражать Лощинин.

— Э, ты к-куда с-бралась? — встрял Дан, обхватывая Винаби за плечи.

— С ними, — коротко ответила девушка.

— Т-гда и я. Я с вами! Слышь, наёмник? Гордись! С тобой п-йдёт настоящий Герой...

Глаза Дана Леголаса закатились, и он мешком сполз под стол.

— Слабак! — хмыкнул Никита. — А хороша штучка. Забирает! Жаль, больше нет...

Казак допил золотое эльфийское вино, обстоятельно закусил и не спеша полез в сидор. Выудил самодельную двухлитровую флягу из нержавеющей стали.

— Что у тебя там? — спросил я.

— Он, — усмехнулся Никита.

Чистый, как слеза, гномский первач забулькал из фляги в стакан...

Наутро экспедиция сворачивала палатки, готовясь к дальнейшему пути. Гноббит суетился тут же, пытался помогать, но только всем мешал. Из дома-дерева вышла Винаби. Она была уже готова к отъ­езду и выглядела потрясающе. Вместо вчерашних полусапожек на ней были шикарные бежевые бот­форты выше колен. Приглядевшись, я понял, что голенища их вовсе не кожаные, а из плотной материи. Облегающая рубашка-платье вроде китайской имела точно тот же оттенок, что и сапоги. Рукавов у неё не было, но расширенный верх пройм закрывал плечи полностью. Костюм дополняли длинные кожа­ные наручи по локоть, укороченные с внутренней стороны, чтобы не мешали сгибать руки. Через плечо эльфини был надет длинный сложный лук, точь-в-точь такой же, как я видел вчера у Дана Леголаса. Своего белого оленя, осёдланного и навьюченного дорожными сумками, Винаби держала в поводу. Нарли принесла из дома небольшой кожаный футляр, вручила дочери.

— На всякий случай, — сказала она. — Надеюсь, не понадобится.

— А где Дан? — спохватился я.

— Да вон он, дрыхнет, — поморщилась ведунья, кивая на оставленный под деревом стол. И правда, из-под него торчали ноги доблестного героя в сапогах с отворотами.

— Так надо его разбудить!

— Сомневаюсь, что добудимся.

Я, всё же, попытался растолкать эльфа, но в ответ услышал из-под стола неразборчивое бормота­ние, среди которого разобрал лишь одно понятное слово, хотя и очень ёмкое. Менее искушённый в русском языке человек решил бы, что Леголаса смертельно утомили любовные утехи, причём, более чем с од­ним партнёром.

— Ну его, Алёша, — тронула меня за локоть Винаби. — Поехали.

— Пусть путь ваш будет добрым, а возвращение приятным, — напутствовала нас Нарли.

— Так маме сообщите обязательно, — напомнил гноббит.

— Непременно!

Так же пропетляв полчаса между деревьями редколесья, как накануне, подводы выехали на дорогу и вновь образовали небольшую колонну.

— Всё-таки, неудобно как-то, — заметил я, поравняв Самсона с оленем Винаби. — Дан хотел ехать с нами, а мы его даже не позвали.

— Забей, — махнула рукой эльфиня. — Чем меньше с ним нянчишься, тем лучше. Захочет — наго­нит, как проспится. А нам лучше не задерживаться.

— Верно, — поддержал с телеги Эрик. — К вечеру надо добраться до села Валежкино. В лесах тут ночевать опасно.

— Банды? — спросил я.

— Нет, зверьё. Тут вепри водятся.

— Вы имеете в виду кабанов? — уточнила Люба. — Но они же не нападают первыми!

— Это не совсем кабаны, — объяснила Винаби. — Они тоже родичи свиней, но вдвое больше. Почти сажень в высоту.

— Сажень? Два метра с гаком? — изумился Бобровский.

— Да, вот так от земли, — показала рукой эльфиня. — И очень свирепые. Кроме паровиков, ни­кого не боятся. Могут запросто кинуться даже средь бела дня.

— Не верится, что в таком светлом лесу могут водиться такие чудовища, — сказала Люба.

— А это не здесь. Дальше.

Услышанное мне не понравилось. На охоте я бывал и хорошо знал, что автоматные пули, бывает, отскакивают и от обычного матёрого секача. А уж что говорить о кабане вдвое большего размера! Надеяться в случае встречи с таким можно было только на тройник следопыта с его крупнокалибер­ным нарезным стволом. В любом случае, нужно быть поосторожнее.

10

Сухая возвышенность эльфийской дубравы закончилась километров через двадцать. Дорога в этом месте делала изгиб и спускалась по косогору в низину, поросшую сырым осинником. Дальше видне­лись остроконечные вершины елей.

— Здесь? — спросил я Винаби.

— Да. Отсюда и до самой Сухой Степи идут нехорошие леса. Я бы советовала прямо сейчас сде­лать короткий привал. Перекусить и всё такое, чтоб дальше двигаться без остановок.

Так и поступили. Я, помянув добрым словом нашего зама по вооружению, достал из багажа пачки с бронебойными патронами и велел бойцам переснарядить по одному из четырёх магазинов. Не совсем то, что нужно на кабана, но лучше, чем ничего! Никита загнал в свою двустволку пулевые патроны, Дим зарядил такими же оба гладких ствола тройника. Эрик и его ребята раскрыли длинные кожаные чехлы и вынули оттуда три мощных арбалета. Конструкция их оказалась весьма оригиналь­ной. На каж­дом был не один, а два съёмных лука. Для верхнего стрела размещалась, как обычно, в жёлобе, а для нижнего вкладывалась под откидное цевьё. Тетивы натягива­лись реечным механизмом с шестернёй у основания приклада. Ниже имелась отдельная рукоятка и спусковой крючок с пере­ключателем.

— Гномская работа, — пояснил Эрик, вращая рукоятки натяжного механизма. — Когда нужна пробивная сила, с этими самострелами и ружьё не сравнится.

Сестёр Фоки я в приказном порядке ссадил с коней и отправил на вторую подводу. А верхом сели Браги и Эрик. Дальше двигались в таком порядке: впереди Эрик, за ним мы с Винаби, потом подводы. А Никита и Дим замыкали колонну. Винаби сняла с плеча лук, наложила стрелу.

— Шкуру могу и не пробить, — сказала она, — но в раскрытую пасть мало не покажется.

Услышав её слова, за лук схватилась и Орис. Михель тоже вооружился. Вынул из бокового карма­на ранца длинный тесак и положил рядом с собой. Не бог весть что, но в качестве оружия последнего шанса сгодится.

— В случае нападения — сразу стоп, и держите упряжки, — распорядился Эрик. — Ускакать от вепря не ускачешь, а завалить реальнее с места, чем в движении. Кони ваши не подведут?

— Обижаешь, сержант, — ответил Никита. — Строевые кони, даже к танкам приучены.

Вряд ли эльф знал, что такое танк, но одобрительно кивнул.

А дремучий лес вокруг жил своей жизнью. Где-то трещали птицы, долбил сухостойное дерево дя­тел, временами в кронах елей и лиственниц мелькали белки. Одна выскочила на простёртую над обо­чиной ветку, с любопытством поглядела на наш крохотный обозик и поскакала дальше по своим де­лам. Вда­леке прозвучал короткий утробный рык.

— Амба, — обернувшись, сказал Эрик. — Не будь их, вепри б тут на каждом шагу попадались.

Я кивнул. Амбой в деревнях звали уссурийского тигра. Они водились у нас в Предгорном заказни­ке, но очень немного.

— А они на проезжающих не кидаются? — поинтересовался я.

— Что ты, это ж умная зверюга. Вот лесной бык — тот иногда может, особенно когда стадо тракт переходит. Этому и паровик не в испуг.

— Тут у вас и туры сохранились? — удивился я.

— Конечно. А у вас их нет?

— Нет. Всех перебили. А теперь вот восстанавливают.

— Это как? — заинтересовалась Винаби.

— Из домашних пород, методом селекции. Я не специалист, Вы у наших учёных спросите.

— Спросим, — улыбнулась эльфиня. И заметила: — Между прочим, я не старушка, чтобы звать меня во множественном числе.

— Прости.

— Пустое.

— Скажи, Винаби, а верно ли, что вы, эльфы, можете прожить тысячу лет? — спросил я.

— Выдумки, — эльфиня тряхнула остроконечным ухом, отчего серебряные колечки многочислен­ных серёжек закачались и тоненько зазвенели. — Наш век если и длиннее человеческого, то совсем не­намного. Другое дело, мы очень мало меняемся с возрастом. Эльф до самой старости выглядит юным. Оттого и сказки о нашем долголетии. Вообрази: двадцатилетний человеческий юноша встре­чает молодого эльфа, которому около тридцати. Потом у него появляется семья, дети, внуки, правну­ки. И лет в восемьдесят, глубоким стариком, рас­сказывает им, мол, вот этого эльфа я знаю уже шес­той десяток, а он всё такой же юный. Не иначе, они живут по тысяче лет. И невдомёк людям, что эльф сам уже пожилой и лет через двадцать тоже покинет этот мир.

— Значит, вы живёте около ста десяти лет? — уточнил я.

— В среднем, да. Бывает, конечно, эльфы доживают и до ста пятидесяти, ну, так и у вас, я слыша­ла, есть долгожители, которым за сто.

— Встречаются. Я, правда, ни одного не видел. Они, в основном, в горных аулах живут или в ти­бетских монастырях.

Покуда мы с Винаби обсуждали проблемы долголетия, негодница Маришка, соскочив с поводы, бегом обогнала её и плюхнулась на переднюю рядом с Орис. И две болтушки опять принялись шушу­каться, хихикать, в общем, вести себя, как обычно. Тем не менее, лук юной эльфини оставался наиз­готовку, и наконечник стрелы смотрел в сторону леса. Колёса наматывали километр за километром, солнце начало клониться к западу. Не останавливаясь, мы слегка перекусили "сухим пайком" и вновь прибавили ходу. Было уже около пяти вечера, до Валежкино, по словам Эрика, оставалось не больше десятка вёрст.

И тогда на дорогу перед нами вышли они. Вепри. Целое стадо. Они не нападали, просто брели куда-то и решили пересечь дорогу. Это были настоящие чудовища! Огромные покрытые короткой щетиной бурые туши, действительно, похожие на кабаньи, длинные пасти с выпирающими клыками, сравнительно тонкие и длинные ноги, короткие висячие хвосты. Взрослые звери были ростом с меня, а это метр восемьдесят! Всего их было шесть, да ещё штук восемь молодых подсвинков и десятка три совсем маленьких, с овчарку, поросят.

Мы разом натянули поводья и встали, как вкопанные.

— Ни звука, — прошептала Винаби, сжимая моё запястье тонкими пальцами. Рука её заметно дро­жала.

Старая веприха, вышедшая на дорогу первой, стояла поперёк пути и глядела в нашу сторону малень­кими подслеповатыми глазками. Ноздри её, похожие не на обычный свиной пятачок, а на рыло алли­гатора, шевелились, втягивая чужие запахи. Потом полухрюкнула-полурыкнула на нас для порядка и потрусила следом за уходящим стадом.

— Господи... — сиплым голосом выдохнул Иван Степанович. — Ты видел, Миша? Энтелодоны... Живые энтелодоны! Вы говорите, их здесь много?

— Последнее время — даже слишком много, — отозвалась Винаби. — А в чём дело?

— Считалось, что они вымерли двадцать пять миллионов лет назад!

— У вас там и туры вымерли, — пожала плечами девушка.

— Да, но совсем недавно, а это... это просто чудо! Вот бы подстрелить такую свинью!

— Нельзя, — качнул головой Эрик. — На нас тогда всё стадо набросится.

— Ежу ясно, — Лощинин огорчённо махнул рукой.

— Не расстраивайтесь, профессор. Мы как-нибудь на них специально поохотимся. В городе у меня есть знакомые зверовщики, с ними и сходим.

Больше по дороге никаких происшествий не случилось. Через час, когда в чащобе вокруг начало заметно темнеть, мы, наконец, увидели впереди просвет. Лес не расступился, как бывает обычно, он оборвался внезапно. Прямо меж последних вековых елей по сторонам дороги были врыты две пары толстенных столбов высотой метра по четыре, если не больше. К ним с наружной стороны крепились го­ризонтальные жерди. По толщине каждая тянула, скорее, на целое бревно. Между средними столба­ми жердь была только одна, поверху. А ниже висели громадные створки ворот, тоже сбитые из брёвен. Левая была закрыта, правая — распахнута наружу. Внутрь заграждения из створки торчали два бревна, играющие роль рукояти, чтобы управляться с воротиной изнутри.

— Солидное заграждение, — сказал я.

— Так и звери тут солидные водятся, сами видели, — отвечал Эрик.

Проехав в ворота, мы увидели огромную, метров пятьсот в длину и ширину, вырубку. По краям её в обе стороны уходили прочно закреплённые между соседними деревьями "рогатки" — жердины с на­битыми крест-накрест кольями, верхние концы которых были заострены. Рогатки стояли друг на друге — внизу маленькая, жердь на уровне пояса, а на ней — большая, около трёх метров высотой. Колья в них чередовались, и пролезть через такое заграждение не смогло бы ничто крупнее собаки. Метрах в пяти от него всю поляну опоясывал плетень, за которым раскинулись огороды. А в центре высился не менее грандиозный частокол. За ним виднелись крыши сельских домов. У открытых во­рот частокола курили двое парней в суконных кафтанах стрелецкого типа, украшенных на груди зо­лотыми шнурками за­стёжек. Оба были вооружены рогатинами и ружьями, висевшими за спиной. Заслышав конский то­пот, из сторожевой будки вышел "стрелец" постарше, с револьверной кобурой на поясе и шашкой на пор­тупее.