Другой

— Ну-у... — протянула Дафна и сделала вид, будто глубоко задумалась. — А что мне за это будет?

Слизеринка — подумалось Арктуру. С другой стороны, неплохо, что она что-то для себя выторговывает, потому что даром бывает только сыр в мышеловке. Что предложить ей, он не знал.

— А что тебе нужно?

Дафна выглянула из своей многозначительной задумчивости и стрельнула в него кокетливым глазом.

— Прямо сейчас — ничего, но мало ли что мне может понадобиться...

— Ладно, так и запишем, — ответил он в её тоне. — Буду тебе обязан, но в меру.

Дафна удовлетворённо улыбнулась, решив для себя, что меру определит она сама.

— Очень хорошо. Когда начинаем?

— Да хоть сейчас.

— С чего начинаем?

— Это тебе виднее, я в этом не профи. Я бы начал с самого главного. В этом деле ведь есть главное?

— Есть. — Дафна, сразу посерьёзневшая, немного помолчала, взвешивая свои слова. — Не знаю, насколько оно самое главное, но без него нельзя. Скажи, как ты оцениваешь людей?

— Не понял?

— На основе чего ты решаешь, хорош человек или плох, умён или глуп, интересен или неинтересен?

Арктур задумался, обнаружив вдобавок, что он задумывается над этим впервые.

— Хороший человек — это тот, который хорошо относится ко мне и к моим друзьям. Умный — это как... — он чуть не сказал 'Гермиона', но успел проглотить слово, — ...это как человек, который много прочитал и много знает, который умеет вовремя вспомнить и применить прочитанное. Интересен — это с кем можно поговорить и не заскучать при этом.

— А теперь обрати внимание, что определение хорошего человека у тебя эгоцентрическое.

— Я не эгоист! — быстро возразил Арктур.

— Я говорю не о тебе, а о твоей точке зрения. Она у тебя не допускает существования хороших людей, которые плохо к тебе относятся или которым ты безразличен. Разве они не могут быть хорошими?

— Но... хотя... могут, наверное, но я об этом не задумывался.

— Или, скажем, бывают люди, которые не интересны тебе. Но они могут быть интересны кому-то другому?

— Конечно, могут.

— Вот видишь? Понимание людей начинается с понимания того, что ты не пуп земли, а мерить всех по тому, насколько тебя приласкали — позиция маленького ребёнка. Угости ребёнка конфеткой — и он весь твой.

Арктур вспомнил Дамблдора, всегда встречавшего его конфетами.

— Как ни прискорбно, но в этом что-то есть... — пробормотал он себе под нос. — И почему я об этом прежде не задумывался?

— Ты не хотел замечать противоречий, — ответила Дафна, догадавшаяся, что сейчас он переживает что-то своё. — Очень трудно переступить через однажды сложившееся мнение, как плохое, так и хорошее.

— Да, возможно, — согласился Арктур, вспомнив уже Снейпа, который никогда даже и не пытался переступить через свою предвзятость к нему.

— А теперь об уме. Когда ты впервые встречаешь человека, тебе неизвестно, что он читал — но по каким-то признакам ты ведь можешь судить, умён он или глуп?

— Ну... наверное, он сразу же начнёт рассказывать мне, сколько и чего он прочитал, и показывать, что он умеет. Нужно же, чтобы я мог оценить его исключительные умственные достоинства.

Дафна не выдержала и рассмеялась. Арктур поддержал её.

— Значит, если бы книг не было на свете, ты не смог бы отличить умного человека от глупого? — проговорила она сквозь смех. — По-твоему, ум — то же самое, что и знания?

— Не надо, не продолжай — я всё понял. Мне уже стыдно.

— Мама говорит, что большинство людей такие же, так что не переживай об этом. Прежде всего тебе нужно поменять точку отсчёта, потому что с этой у тебя ничего не получится. Просто окинь мысленным взглядом мир, посмотри, сколько там людей, и прими к сведению, что у каждого свои интересы, в которых ты занимаешь очень маленькое место.

— Но бывает, что и большое, — скромно напомнил Арктур.

— Да, но всё равно ты занимаешь его в их интересах, которые могут отличаться от твоих. Это всегда нужно учитывать. А теперь хватит теории, перейдём к практике.

— К практике — это как? Прямо здесь?

— Очень подходящее место. Посмотри вокруг — кого ты видишь?

— Вокруг люди. Сидят, едят мороженое.

— Посмотри на каждого и оцени, что он из себя представляет. Если он тебе интересен, то чем, если нет, то почему. Прикинь, беден он или богат, в хорошем настроении или в плохом, спешит или нет, сам по себе, с кем-то или ждёт кого-нибудь. И потихоньку мне рассказывай, будем сравнивать, что мы с тобой насмотрели.

Это занятие увлекло Арктура, а то, что ему пришлось придвинуться поближе к Дафне, чтобы она могла расслышать его, было дополнительным приятным бонусом.

— Только помни, это не более, чем вероятные предположения, — предупредила Дафна, когда они обсудили большинство посетителей кафе. — Жизнь сложнее, всегда можно попасть на исключение. Чтобы точнее определить характер и настроение человека, прими его позу и выражение лица, а затем прислушайся к себе. То, что ты при этом почувствуешь, поможет тебе понять другого. Сейчас я буду говорить, кого тебе примерить на себя, а ты будешь делать это и рассказывать, что сумел определить.

Если первое упражнение было еще очевидно Арктуру, то второе было новым. Дафна оказалась строгой наставницей и каждый раз поправляла его, добиваясь удовлетворительного результата.

— Видищь вон ту женщину на улице? — кивнула она за ограду веранды. — Что ты о ней скажешь?

— Она не в настроении и куда-то спешит.

— Прими выражение её лица и представь, что ты на её месте и так же спешишь.

Чтобы настроиться на женщину, Арктуру понадобилось с полминуты.

— Она очень встревожена, у неё наверняка что-то случилось. — В это время женщина дошла до лавки зелий и свернула в дверь. — Наверное, у неё кто-то болен и она спешит за лекарством, — подумал он вслух.

— Делаешь успехи, — одобрила Дафна. — Может у неё никто и не болен, но у неё случилось нечто такое, из-за чего ей срочно необходимо зелье. Чтобы научиться разбираться в людях, ты должен везде и всегда сознательно оценивать их по этой методике. Если ты проявишь прилежание, наступит время, когда оценка будет занимать у тебя доли секунды и ты будешь удивляться, как ты прежде обходился без неё. Избегай категоричности суждений, и если что-то можно проверить, обязательно проверяй. Многие люди оценивают окружающих интуитивно, но эта привычка помогает оценивать их осознанно. Ты всегда сможешь ответить себе на вопрос, почему у тебя именно такое мнение о человеке, а не другое. Это важно.

— Никогда бы не подумал, что нужно долго и упорно тренироваться только для того, чтобы разбираться в людях.

— Это вы, мужчины, считаете, что тренироваться нужно только в колдовстве или мордобое, но знание людей — тоже искусство и тоже оружие.

— Вот и моя бабушка говорит то же самое.

— Мудрая у тебя бабушка, но почему она тогда сама тебя этому не научила?

— Мы только недавно съехались, а до этого жили врозь. По семейным обстоятельствам.

Дафна хотела ещё о чём-то спросить его, но вдруг её милое и оживлённое личико замкнулось, стало обыденным и ничего не выражающим. Посмотрев по направлению её взгляда, Арктур увидел идущую по Косому переулку троицу, хорошо ему знакомую. Это были Рон, Джинни и Гермиона.

Он наверняка чем-то себя выдал, но Дафна как раз не смотрела на него. Это дало Арктуру несколько мгновений, чтобы сообразить, как вести себя по отношению к бывшим друзьям. Учитывая, что перед Дафной он изображает приезжего, он не мог быть знаком с ними, но о героях битвы с Волдемортом много писали в газетах и их колдографии там были.

Герои поравнялись с кафе, остановились и по настоянию Рона свернули туда. Дафна вполглаза следила за ними, а когда они уселись за свободный столик, повернула голову к Арктуру и сказала скучающим тоном:

— Что-то мы засиделись здесь, идём отсюда.

Они встали. Хоть Арктур и забыл предложить ей руку, Дафна сама взяла его под локоть. Когда они подходили к выходу с веранды, за их спинами послышался голос Рона:

— Смотрите-ка, здесь и эта слизеринская змея!

Арктур напрягся, охваченный порывом расквасить наглую рыжую морду, и остановился бы, если бы пальчики Дафны не вцепились бы в его локоть и не потащили бы его дальше.

— А кто это с ней? — заинтересованно спросила Джинни.

— Ухажёр её, ясно кто.

— Рон, тише! — раздался громкий начальственный голос Гермионы.

Они сошли с веранды и больше ничего не слышали, но Дафна всё равно утащила Арктура подальше.

— Мы сбежали от них! — в его голосе прозвучало еще не схлынувшее бешенство.

— Ты их знаешь?

Арктур опомнился.

— Я читал о них в газетах.

— А я училась с ними. Этот Уизли очень несдержан, он наверняка стал бы громко говорить про меня гадости. Тебе пришлось бы вмешаться, инцидент мог бы закончиться в аврорате и ты оказался бы виноватым. Это герои войны, их оправдали бы, а мы в лучшем случае отделались бы немаленьким штрафом. Министерская казна пуста, они сейчас рыщут как собаки, чтобы нагнать денег.

— Почему пуста? — удивился Арктур, забыв даже про своих бывших друзей.

— Потому что новая власть всегда тратит казённые деньги, а за последние три года она менялась трижды.

Раздражение Арктура утихло, сменившись искренней благодарностью. Дафна действительно очень ловко вытащила их обоих из намечающейся неприятности. Он восхищённо посмотрел на неё и неожиданно для себя поднёс её руку к своим губам, чтобы хоть как-то выразить восхищение.

— Ты была великолепна! — а я повёл себя как дурак, мысленно добавил он. Дафна польщённо улыбнулась.

— Избегай их, если не хочешь нажить себе проблем, — посоветовала она.

— Ты их так хорошо знаешь?

— Достаточно, чтобы не связываться с ними. Эти Уизли — предатели крови, а слово 'предатели' говорит само за себя. Предавать для них — в порядке вещей, они даже не догадываются, что в этом есть что-то плохое. Рональд — хамло и скандалист, Джиневра — шлюховатая особа, её будущему мужу повезёт, если хотя бы первый их ребёнок будет похож на него. Грейнджер — грязнокровка и карьеристка, быть вторым сортом не по ней, её устроит только высший, поэтому она клещом вцепилась в Поттера с Уизли. Теперь, при их власти, министерская карьера у неё в кармане.

Арктур был впечатлён жёстким и циничным суждением Дафны о людях, которые семь лет были его друзьями — и даже его семьёй, за неимением другой. В то же время он не мог не согласиться с её характеристикой, потому что, если глянуть беспристрастно, эти черты в них, определённо, были. Но прежде он предпочитал не замечать недостатки друзей ради того хорошего, что получал от них.

Интересно, а как она оценивает Мальчика-Который-Выжил?

— Сегодня с ними нет Поттера, — как бы невзначай заметил он.

— И это ухудшает ситуацию, потому что Поттер — единственный, кто еще мог бы удержать Рональда от крупного скандала. Хотя, должна заметить, чаще он подгавкивал.

— Ты его тоже... недолюбливаешь?

— Да что его недолюбливать? Воспитан маглами, здесь им как хотели, так и вертели. Эти его друзья всегда вели себя с ним так, словно он их собственность. Ему указывали, с кем дружить, кого ненавидеть, чем заниматься и куда идти. Сам по себе он — неприметная личность, податливая на влияние окружения.

— Как это — неприметная? — невольно возмутился Арктур. — Один этот шрам, на который все пялятся!

— Шрам приметен, а его владелец — нет. Обычная пешка, марионетка, которую легко дёргать за ниточки.

— Ты хочешь сказать, что это заурядный парень, которого даже поругать не за что?

Дафна пожала плечами, сделала лёгкую безразличную гримаску.

— Даже если и так, я помню, что Мальчик-Со-Шрамом избавил Британию от Волдеморта. И он точно не стал бы оскорблять меня в спину. Но те, кто за ним стоят, мне не нравятся, а они его направляют.

— Всё еще может измениться... — пробормотал Арктур, задетый её словами. Отзыв Дафны о нём был не из самых худших, но она попала в точку, сказав, что его окружение вертело им как хотело.

— Если ты о том, что сейчас вернулись родители Поттера, вряд ли это на что-то повлияет. Даже и не знаю, кем надо быть, чтобы так использовать собственного сына. Кстати, уже вторая неделя на исходе, а он нигде не показывается. Видно, ему здорово досталось. Не понимаю, как можно так подставлять неопытного мальчишку.

Сочувствие в её голосе тронуло Арктура, сразу же позабывшего неприятные слова, сказанные ею про Мальчика-Который-Выжил.

— По слухам, это был единственный выход, — вспомнил он пророчество и ласковый, убеждающий голос Дамблдора.

— Чепуха! — сердито сказала Дафна. — Если кто-то говорит, что это единственный выход — значит, это выход, который больше всего его устраивает. Как говорит мой отец, даже если тебя съели, у тебя есть как минимум два выхода.

Арктур не мог с ней не согласиться. На этом выходе маячил фонд победителя Волдеморта, о котором не следовало знать Мальчику-Который-Всё-таки-Выжил.

— Хорошие у тебя родители.

Дафна тепло улыбнулась.

— Они замечательные. Да что мы всё о неприятном, давай лучше прогуляемся.

Они немного погуляли по Косому переулку, затем Дафна стала прощаться.

— Когда мы снова увидимся? — спросил её Арктур.

— До конца этой недели я буду занята, нам предстоят семейные визиты. Что ожидается на той неделе, мне пока не сказали. Присылай сову в выходные, может, к тому времени что прояснится.

— А давай ты сама пришлёшь её, когда у тебя прояснится.

— Для этого я должна знать твой совиный адрес. — Дафна насмешливо посмотрела на него, намекая, что ей еще ничего о нём не известно, кроме имени.

— Арктур Процион Трэверс-Блэк, Лондон, Гриммо-12. Я открою свой адрес для твоей совы.

16. Враг моего врага

В оставшиеся до выходных дни Арктур пунктуально следовал совету Дафны. Каждый день он бывал в Косом переулке, чтобы заново привыкнуть к толпе, посмотреть на людей, а заодно и поесть мороженого. Почти весь прошлый учебный год он провёл вдали от общества, в компании только Рона, который вечно на всё жаловался, и Гермионы, которая была пилой еще той. Сначала она всё время пилила Рона, потом Рон сбежал и они с Гермионой остались вдвоём. Они тогда сутками почти не разговаривали, а когда Рон всё-таки вернулся, Гермиона накинулась на него фурией, крича на весь лес, как он мог оставить её одну.

Одну, а не 'нас с Гарри'! Вот тогда бы ему и заподозрить, что ей есть дело до крестражей, до Рона и до гибели Волдеморта, но нет никакого дела до него. Если бы Арктур хоть сколько-то задумался об её поведении, он понял бы еще в лесу, что ей нужно было дотащить наивного шрамолобика до остальных крестражей и заставить его уничтожить помеху её будущему благополучию. И её бесило, почему она должна это делать одна, без своего Рона.

О Джинни он не вспомнил, косвенно подтвердив этим, что стал считать себя достойным большего, чем доступная девица из низов. Зато он много думал о Дафне. Это была девушка совсем другого сорта, таких знакомых у него прежде не было. Её не хотелось ни повалить и всадить, как Джинни, ни обнять и плакать, как Чжоу, ни считать с ней мозгошмыгов, как с Луной. Её хотелось впечатлить собой как личностью, добиться её уважения и восхищения, она была именно такой женщиной, ради которых мужчины совершают великие дела.