— Случалось, — голосом Синьян можно было замораживать реки. Даже меня пробрало. И я поняла, что надо бежать, пока ветер без камней. Пусть сами разбираются.
— Ох, я так устала. Ноги не держат. Голова кружится. Ая проводит меня. Не буду вам мешать.
— Госпожа, благодарю за ваше участие. — Сводная сестра Императрицы говорила спокойно и даже изобразила нечто напоминающее улыбку. — И еще раз прошу прощения за поведение моих подчинённых. Я сурово их накажу.
— Полагаюсь на вас, — я стараюсь, чтобы моё стратегическое отступление не казалось побегом с поля боя. Поэтому стараюсь двигаться медленно и плавно. — Ая, подай руку, чтобы мне было легче идти.
Делаю вид, что опираюсь на её плечо, но на самом деле вынуждаю двигаться шустрее. Нам тут более делать нечего. Ещё не хватало, чтобы Синьян вспомнила, что Айке, вроде-как, по статусу не положено быть служанкой наложницы.
А к вечеру по Золотому Городу разнеслась весть о казни управляющей швейной мастерской и изгнании её ближайших помощниц. Женщину забили палками за то, что она присваивала себе имущество Императора, сваливая вину за это на бесправных служанок.
С одной стороны, меня тошнило от этой варварской формы наказания. С другой стороны, назвать наказание незаслуженным нельзя. Эта женщина хотела продать Айку в бордель, чтобы скрыть кражу нескольких мотков каких-то ниток. И неизвестно, что с теми, кого она раньше в своих грехах обвинила? Живы ли?
А зачем ей это? Можно подумать, на такой должности жалование маленькое. Но нет, жадность обуревает. Большего хочется. Но ради нескольких золотых монет невинные жизни гробить? Никогда этого не пойму.
Я, может, не самый хороший человек. Наверное, даже, плохой. Потому как смогла же я без сомнений и сожалений приговорить к страшной смерти тех, кто меня похитил. Но забрала я жизнь тех, кого невинными назвать было никак нельзя.
Тот зверь мучил и убивал. И остановить его не смог ни суд, ни увечье. Остановила я.
А его мать... она, хоть и не убивала своими руками, но тот, кто заманил и помог похитить жертву, будет виноват в её смерти не меньше убийцы.
Но хороший человек попросил бы у Богини для них смерти без мучений. Потому что смерть сама по себе — высшая мера наказания. А я жаждала для них не только наказания, но и мести.
Глава 10
Переезд во дворец Белых Лилий занял три дня. И вроде бы я сама в сборах участия не принимала. Вещей у меня было мало. Одежда. Обувь. А всё равно, вымоталась. Ведь приходилось контролировать процесс. Мои служанки не горели желанием работать. Выполняли лишь прямые приказы, да и то, спустя рукава.
Ая крутилась, как белка в колесе, пытаясь сделать всё и сразу. Проку от её энтузиазма почти не было. Но мне казалось, что эта суета её успокаивает, поэтому не мешала. Пусть приходит в себя. Всё-таки страху она натерпелась изрядно.
К бывшей императрице я так и не попала в эти дни. Зато узнала от Аи кое-что интересное. Например, что Старшая госпожа любит по утрам пить Золотой восход* десятилетней выдержки.
А нынешняя Императрица не очень любит свою бывшую свекровь, но считает недостойным явно это показывать. Потому, во дворец Скорби поставляют какой-угодно чай, кроме того, который там ждут. Мне же недавно досталась пара таких "гнёзд".
Я же была к чаям совершенно равнодушна. Мне что Золотой восход, что чай, который служанки пьют — всё одно. Главное, чтобы при переезде он не исчез в неизвестном направлении. Иначе, не с чем будет идти в гости. Приходить же без приглашения, да ещёи с пустыми руками тут считается невежливым.
Прежде с наложницей Руолан у меня не было никаких конфликтов. И я думала, что не будет. Я на её благодарность или дружбу не особо рассчитывала. Но нам сейчас-то делить?
Шестая императорская наложница не посчитала для себя зазорным начать делить соломенные циновки. Вот, казалось бы, на что тебе этот старый хлам? На дворе почти лето. Зачем этот рассадник пыли и сырости? Лучше бы поблагодарила, что за тебя мусор выкинули, оставив чистоту и порядок. Но нет. Прибежала и начала стенать, что я её новый дворец без циновок оставила. И, дескать, не имела я право на это.
— Можешь забрать циновки из этого дворца, — милостиво разрешила я. — Мне они не нужны. Прикажи служанкам, и они перенесут. Зачем из всего устраивать трагедию?
— Да, как ты смеешь так разговаривать со мной?! Я — старшая законная дочь великого рода Каинас. А к какому роду принадлежишь ты?
А вот это, уже, наглость и нарушение этикета. Не важно, как богат или влиятелен твой род. Значение имеет лишь твой нынешний ранг. Мой был значительно выше. И повышать на меня голос она не имела права. Даже, когда мы наедине.
— Сестра, ты провела в Золотом Городе больше года, а до сих пор не усвоила правила? Ты — больше не дочь великого рода, а наложница Императора. Входя в Золотой Город, женщина забывает свою семью, отдавая всю себя служению Императорской семье? Я ношу дитя и выше тебя по положению. Как ты смеешь так разговаривать со мной?
Руолан после этих слов была готова с кулаками кинуться на меня. Служанки удержали. Как же. Беременную же бить нельзя. Самой Руолан ничего не будет. Ну, может отругают. Или запретят служить Императору в постели несколько месяцев. А служанок накажут, что не образумили госпожу.
Наверное, я веду себя, как стерва. Но такие хищные цветочки, как эта по-хорошему не понимают. Потому что видят во мне врага и соперницу.
Конечно, так и есть. Не в том плане, что я претендую на их обожаемого Императора. Вот это сокровище мне не надо ни даром, ни с доплатой. Но любая из женщин, что родит сына, может стать следующей Императрицей, а значит, будет решать судьбу обитательниц прошлого гарема. Для них опасен мой сын и та власть, что я могу получить через него. Поэтому, пусть лучше они видят во мне сильного врага, с которым лучше не связываться.
Так странно. Ещё недавно я, воспринимала моего принца, как неизбежную часть сделки с богиней. А сейчас всё изменилось.
У меня еще даже живот расти не начал, но мне кажется, что я его люблю до безумия. Наверное, так и должно быть. Но всё равно странно.
Надо бы поподробнее расспросить Хоанителя об особенностях их расы. Я, в принципе, знаю, как ухаживать за детьми. С таким количеством младших братьев и сестер, это не удивительно. Однако, то были человеческие дети. У меня же будет совсем не обычный малыш, а лисёнок с девятью хвостиками. Или хвостик у него окажется один, а остальные по мере взросления появляться будут?
Надеюсь, мальчик родится похожим больше на красавца Ниэлона Аки-Инара, а не на нынешнего Императора. Исао, предку проигрывает, примерно, в тысячу раз, если не больше.
Мои размышления прервал бесцветный голос Синьян:
— Госпожа довольна своим новым дворцом?
— Вполне. Осталось подобрать новых слуг этому новому месту. Вы можете порекомендовать кого-то, кому доверяете?
— В Золотом Городе никто никому не доверяет. Но можно найти людей, которые будут обязаны вам. Как та девочка — Ая. Можно купить их или запугать. Сейчас вы имеете право на восемь слуг. Если родите сына, их будет двенадцать. Разве можно доверять такому количеству людей, госпожа Мейлин?
— Если покупать, всегда найдётся тот, кто заплатит больше. Если запугивать, найдётся человек пострашнее. Вы, случайно, не знаете тех, кто будет благодарен за помощь, которую я могла бы оказать?
— Жрец храма Богини сказал мне сегодня, что у девочки, которая приносит ему уголь, доброе сердце, — как бы невзначай произнесла женщина.
— Пусть приходит.
— У Рии из ювелирной мастерской, — продолжила Синьян. — Заболела младшая сестра. У семьи есть деньги. И они уже обошли всех целителей столицы. Только, бесполезно. Там родовое проклятие, медленно убивающее девочку. С таким не каждый сладит. Но дворцовые лекари не станут заниматься роднёй какой-то служанки. Личная же служанка уважаемой наложницы третьего ранга, дело иное.
— И её пришлите ко мне.
— Есть ещё несколько девушек, — продолжила Синьян, с любопытством оглядывая мои новые покои. — Спокойных. Трудолюбивых. Их срок службы в Золотом Городе почти подошёл к концу. Кому остался год. Кому — и того меньше. Все из зажиточных семей и сговорены родителями. Они выйдут замуж сразу, как вернутся домой. И сделать это им лучше в статусе служанки одной из наложниц. В семье мужа будут ценить больше.
— Полагаюсь в этом на вас.
— Мой долг — заботиться о драгоценных наложницах Императора.
— Вы сейчас делаете нечто большее. И я ценю это.
Старшая Управляющая Золотого Города поклонилась и ушла, не сказав более не слова.
А мы с моей единственной, пока что, служанкой пошли обедать. Молодой человек — служка дворцовой кухни принёс нам корзинку с едой.
Кстати, в Золотом Городе полно мужчин. Не евнухов. Обычных мужчин.
Евнухи тут не нужны. Оказывается, магия этого странного места напрочь отбивает половое влечение у всех, кроме Императора. То есть, находящиеся в этих стенах, в принципе, не хотят ничего такого. Даже, наложницы. Это мне Ая сегодня рассказала.
Это меня удивило до крайности. То есть я мысленно на чём свет стоит ругалась, но выдала лишь крайне благопристойное: "Как интересно".
Но самая жуть заключалась в другом. Та, кто побывал в постели Императора навсегда лишалась возможности родить ребёнка от другого мужчины. И когда-либо что-то почувствовать в постели. Даже, если Император умрёт.
Одна ночь и ты искалечена.
Навсегда.
Это и есть самое жуткое. То, что это навсегда.
А ведь прошлый император взял сорок четвертую по счету наложницу незадолго до своей смерти. Ей же всего двадцать было. И в двадцать лет она перебралась во дворец Молитв и Скорби. Потому что бесплодная женщина никому не нужна.
Стоит ли после этого удивляться тому, что здешние обитательницы мягкостью характера не отличаются? С такой-то жизнью...
Айка восторженно ахает, видя кучу медовых пирожных. Я на содержимое корзинки смотрю скептически. С меню надо что-то делать. Столько сладкого вредно для здоровья. Особенно, беременным.
Так, что здравствуйте, овощи, мясо и много фруктов. А десертом можно и со служанками поделиться. Беды не будет, если разделить его на восьмерых.
Пять девушек пришли меньше, чем через час. Они молчаливыми тенями разбрелись по дворцу Белых Лилий и принялись приводить его в порядок.
Ила. Ная. Тара. Рина. Алия.
Хоть бы запомнить, кто из них — кто.
Потом появилась Дея — служанка из храма. Маленький серый кузнечик. С ручками-веточками и испуганным взглядом. Но бегает по этому теремку, как электровеник. Хотя, подкормить её надо. Ну, это ничего. Еды тут хватает.
Последней на моём пороге появилась заплаканная Рия.
— Госпожа, вы, правда, можете спасти мою сестру, — спросила она, падая на колени.
— У меня нет целительского дара, — лишать девочку надежды мне не хотелось, однако, и обнадёживать раньше времени — жестоко. Вдруг, ничего не получится. — Я не знаю, насколько серьезно твоя сестра больна. В моих силах убедить кого-то из дворцовых лекарей заняться ей. Но обещать ей исцеление не могу.
— Спасибо, госпожа. Спасибо. Я обязательно отплачу вам за доброту.
— Прибереги свои благодарности к тому времени, когда твоя сестра будет здорова, — останавливаю поток её слов. — Ая, приведи кого-нибудь из целителей, что не заняты лечением второго или третьего принцев. Кого-нибудь, кто хотел бы получить награду от Императора за то, что принял роды у его наложницы.
— Награда положена целителю лишь в том случае, если ребенок родится здоровым, — вдруг сказала Алия — старшая из служанок, присланных Синьян. Голос её был тих и бесстрастен. — Тех, кто помогал в родах наложнице Джи — строго наказали. Ведь и она, и первый принц, умерли. Наказали и тех, кто был с наложницей Шанэ. У неё случились роды сильно раньше времени. В том не было вины целителей. Но смерть четвертого принца — это не то, что могли оставить без последствий. Как и беду с первой принцессой. Мой брат — сын моего дяди теперь подметает пол в доме целителей, хотя у него очень сильный дар. Его даже к целебным травам не допускают после того, как наложница Шанэ обвинила его в том, что он не смог помочь её сыну.
— Так, приведи своего брата ко мне. И его жизнь изменится в лучшую сторону. Если он будет мне верен.
— Лей имеет слишком горячее сердце, чтобы быть безоговорочно верным. — Алия пожала плечами. — Совесть — худший его враг.
— Наличие совести — это не порок, а весьма полезное свойство, — парировала я. А что? Мне целитель нужен, а не мастер по особым поручениям. Для этого найдём кого-нибудь другого. Когда этот человек мне понадобится.
Брат Алии постучал в дверь моего дворца лишь после заката.
Им оказался высокий юноша. Неестественно бледный, с синяками под глазами. Белые губы. Измождённый вид. Кажется, у кого-то гемоглобин грохнулся. И это целитель?
Хотя, может, его голодом морят? Это дворцы не имеют недостатка в еде. А как дела обстоят у простых слуг? Надо Аю спросить. Дея пока дичится. Вряд ли от неё сейчас можно добиться хоть какой-то откровенности.
— Алия сказала, что я могу быть полезен госпоже, — сказал молодой человек, низко кланяясь.
— Алия сказала, что ты был наказан несправедливо, — начала я с прощупывания почвы.
— Наказание, назначенное наложницей Императора, нельзя называть несправедливым. Хотя, я сделал всё, что было в моих скромных силах, чтобы не допустить смерти принца. Но дети, рождённые настолько раньше срока не выживают.
— Одна наложница наказала. Другая может наградить. Тебе не придется больше мести полы. Если докажешь, что можешь быть мне полезен. Для начала осмотри одну девушку. Если можешь помочь — сделай это. Если нет — возвращайся и расскажи всё, как есть. Отправляешься утром. Если кто спросит, отвечай, что наложница Мейлин на фоне беременности стала слишком чувствительной и так расстроилась, узнав о болезни сестры своей любимой служанки, что плакала весь день. Чтобы ее успокоить, твоя сестра пообещала, что ты обязательно вылечишь ту девушку. Проигнорировать приказ госпожи ты не можешь. Переживать мне никак нельзя. А если продолжу плакать, так и до беды недалеко. И кто тогда будет виноват? Правильно, тот кто мешает исполнять безобидный каприз госпожи.
— Будет исполнено. Но что потом?
— А потом я начну беспокоиться о своём самочувствии. Вызову к себе старшего из целителей раз пять за день потому, что мне что-то показалось. А когда он устанет ко мне бегать, попрошу, чтобы при мне постоянно был ты и следил за моим состоянием. Чтобы не дергать почтенного старца по пустякам, а вызывать его лишь когда будет необходимость.
— Он может назначить кого-то другого.
— А я могу заплакать. И плакать до тех пор, пока не получу желаемое. Думаешь, он станет в такой ситуации со мной спорить? Зачем? Чтобы, когда мне стало плохо от переживаний, я его в этом обвинила? Нет. Он оставит тебя и будет рад, что так дёшево отделался.
Как говорится: "Против лома нет приёма". Аборигены этого идиоматического выражения, конечно, не поймут. Но им оно и не нужно. Главное, сейчас я могу получить всё, что хочу, прикрываясь беременностью. В разумных пределах, разумеется. Но, мне многого и не надо. Лишь обеспечить безопасность моего ребёнка-лисёнка. Поэтому свой компетентный целитель мне необходим.
