— Нет, я такая усталая, замерзшая и голодная, что мне не до морали и этики. Но вот то, что ты не смог вовремя свернуть этой курице голову — очень волнует и злит меня.

— Не напоминай, вот позора натерпелся, — Андрей отвел в сторону глаза, — так что? Пойдем дальше?

— Пойдем, только ты прижмись ко мне и рукой за бок обними — хоть немного теплее будет.

Они шли, шли и шли по, казалось, бесконечно поднимающейся дороге. Мария шла без жалоб, но всё чаще Андрей с тревогой поглядывал на её усталое, осунувшееся лицо. Внезапно она остановилась и принялась вглядываться куда-то сквозь метель.

— Что? Что с тобой? — испуганно потряс её за плечи Андрей.

— Мясом жаренным пахнет, — мечтательно произнесла она.

— О чем ты? Очнись! — Андрей принялся трясти ещё сильнее.

— Да прекрати меня трясти немедленно! Где-то мясо на костре жарят, ты что, не чувствуешь? — разозлилась Мария.

— Нет, — втянул ноздрями воздух Андрей, — ничего не обоняю и не слышу, разве что стук твоих зубов.

— Пойдем, — решительно потянула его с дороги Маша, — я тебе серьезно говорю, мясом пахнет!

За пригорком пряталась закопченная каменная коробка — все, что осталось от дома. Но за ней стояла конюшня — здесь огонь укротили и он успел лишь слегка облизать одну стену и часть крыши. Теперь и Андрей явственно увидел клоки дыма, вылетающие сквозь дыры при порывах ветра.

— Не торопись, — прошептал он спутнице, — сначала надо посмотреть, кто там.

— Да какая разница, — зло пошептала в ответ Маша, — у них есть костер и пища! А если они будут не рады нам, то у тебя есть винтовка! А я дальше никуда не пойду — у меня сил не осталось совсем уже! Нам надо переждать этот чертов снегопад...

-Хорошо, — понимая, что другого выхода нет, тяжело вздохнул Андрей, передернул затвор и загнал патрон в патронник, — только ты стой здесь и жди, пока я позову.

Держа карабин наизготовку, Андрей тихо потянул за створку двери, но истошный визг немазаных петель положил конец осторожностям, и ему пришлось прыгнуть внутрь навстречу неизвестности.

Внутри конюшни горел небольшой костерок возле которого на корточках сидели двое в шинелях. Над костром на импровизированном вертеле шипел и капал в огонь трескучими каплями жира здоровенный кусок мяса. При появлении Андрея оба вскочили на ноги, но при виде направленного в их сторону вороненого ствола карабина благоразумно остались стоять на месте. Один из них бросил быстрый взгляд в сторону и Андрей увидел винтовку, прислоненную к стене конюшни. В полном молчании он начал обходить костер по полукругу, подбираясь к винтовке поближе и не спуская прицел с незнакомцев. Те в свою очередь не шевелились и лишь поворачивали голову, неотрывно буравя его глазами. Когда до винтовки остался буквально шаг и успокоенный Андрей непроизвольно опустил ствол ниже, в дверном проеме показалась Маша. Он только на секунду отвел взгляд в сторону, но этого хватило. Бородатый мужик с каким-то гортанным рыком отпрянул в сторону и рывком засунул руку в карман шинели, а затем выстрелил в сторону Андрея прямо через сукно, не вынимая револьвера.

С того момента, как бородач запустил руку в карман, время для Андрея почти остановилось. Он явственно видел, как поднимается рука противника в его сторону, как на сукне образовалась маленькая дырочка с опаленными и дымящимися краями. Всю эту неисчислимую прорву времени он пытался нацелить на бородатого карабин, но руки стали вдруг ужасно неповоротливыми и неловкими. Казалось странным, что бородатый не продолжает стрельбу, пока он тут стоит такой прекрасной малоподвижной мишенью. Мушка прицела наползла на побелевшее и искаженное лицо и Андрей резко дернул за спусковой крючок, а затем торопливо передернул затвор, выбросив стреляную гильзу.

— Не стреляй! — противник рухнул на колени и поднял обе руки вверх.

Прерывисто дыша и пытаясь унять нервную дрожь, от которой ствол карабина гулял из стороны в сторону, Андрей ткнул оружием в сторону бородатого: — Ты! Очень медленно снимай шинель, если увижу, что потянешься к карманам — сразу получишь пулю в живот!

Вдоль стенки осторожно прошла Мария и спряталась за его спиной.

— А теперь — пошли вон! — Андрей качнул стволом в сторону выхода.

— Послушай, парень. Имей хоть немного совести — пришел на всё готовое, а теперь нас выгоняешь, — примирительно пробасил второй, — тут места на всех хватит.

— Не хватит! — качнул головой Андрей. Его взгляд остановился на стоящем в углу мешке, с подтекшей понизу кровью, — В мешке что? Мясо?

— Свинина, — подтвердил второй.

— Вот забирайте его и катитесь отсюда! Долго ждать не буду!

Отойдя метров на пятьдесят от конюшни изгнанные остановились и поставили мешок на землю, а затем начали что-то вполголоса обсуждать.

— Придется их поторопить, — вздохнул Андрей и подняв карабин выстрелил поверх голов, а затем наблюдал, как они спешно убегают, волоча мешок по земле.

— Пока вы тут разбирались, кому остаться, кому уйти — мясо уже с одной стороны подгореть успело, да и костер догорает, — Мария придвинулась поближе к багровеющим углям.

— Сейчас подкинем, — Андрей принялся торопливо ломать доски разгораживающие стойла.

— Хорошо как! — Мария протянула руки к вновь заигравшим языкам пламени, — вот только ноги никак не согреются, такое впечатление, что я их не чувствую.

— Надо тебя пристроить как-нибудь, пол холодный, каменный.

Андрей положил несколько досок на пол и кинул сверху две пыльные попоны найденные в углу: — садись сюда и снимай ботинки, надо растереть твои ноги.

Ноги были красивые, стройные и ледяные. Андрей тер и мял икры пытаясь восстановить кровообращение, растирал в своих ладошках узкие ступни и дышал на них. Через некоторое время его усилия увенчались успехом и мертвенно-синий оттенок кожи сменился розовым.

— Ну вот, — удовлетворенно вздохнул он, — а теперь мы можем наконец-то покушать. Не знаю, прожарилось оно или нет, но сил терпеть дальше уже не осталось.

Внезапно Мария громко рассмеялась, а перехватив недоуменный взгляд Андрея рассмеялась ещё громче, буквально согнувшись в приступе смеха пополам.

— Ой, не могу, мужчины! — выдавила она из себя между приступами смеха, — стреляли друг в друга с расстояния в три метра. Ни один не попал! Прирожденные стрелки!

— Тебе стало бы легче, если бы меня застрелили? — обижено надулся Андрей.

— Нет, не обращай внимания, — утерла выступившие от смеха слезы Мария и снова хихикнула, — наверное, это у меня просто истерика запоздалая. Знаешь, как я сегодня за день устала, замерзла и перепугалась!

— Ты прекрасно держалась, — честно сказал Андрей, — ты сильная...

Он замолчал, не зная, что еще добавить и как описать ей свои мысли, а затем поднял с пола шинель и накинул ей на плечи: — Грейся.

— Спасибо, — Маша поджала ноги и целиком спряталась под ней, а затем вспомнила и нырнула рукой в карман, — вот его револьвер.

Андрей задумчиво повертел потертое временем и множеством рук оружие и откинул барабан в сторону.

— Теперь понятно, почему он в меня ещё раз не выстрелил, видишь, у него патронов больше не было, — он показал Марии одиноко блестящую латунную гильзу и взмахнул рукой, собираясь отбросить в сторону.

— Стой! Не надо, отдай её мне, — Маша протянула к нему ладошку.

Андрей, в недоумении подняв брови, кинул ей на ладошку гильзу, а затем их взгляды встретились. Что-то важное прочитали они в глазах друг у друга, чуть уловимый намек от которого начало быстрее биться сердце, а затем оба смутились и отвернулись в разные стороны.

Свернувшись в калачик и пригревшись под шинелью Мария заснула и уютно посапывала. Опьяневший от еды, Андрей осоловело смотрел на пламя. Он понимал, что ему засыпать нельзя — неизвестно как далеко ушли прежние обитатели конюшни, которые вполне могут вернуться и подкараулить момент для мести. Спать нельзя, но кто мешает ему устроиться удобнее? Он прилег рядом с Машей и принялся бдительно сторожить вход стремительно сужающимися щелочками глаз.

— Андрей! — недовольный возглас и удар острым локтем в спину вырвали его из объятий сна, ласковых как руки матери.

— Ну что ещё? — зло рявкнул он, оборачиваясь к спутнице.

— Ты стянул на себя всю шинель, костер погас, я замерзла, — пожаловалась Мария.

— Извини, — он аккуратно укрыл её шинелью и огляделся. На улице уже стемнело, но, судя по врывающимся в прорехи снежинкам, непогода продолжала буйствовать.

— Не могу согреться! Прижмись ко мне, может хоть немного теплее будет, — попросила Мария.

— Грелка в полный рост, — усмехнулся Андрей, но покладисто придвинулся поближе, обняв её одной рукой за спину.

Её лицо уткнулось ему в грудь, волоса рассыпались и Андрею остался виден лишь один глаз с длинными пушистыми ресницами загибающимися кверху. Андрей смотрел на него, смотрел на появившиеся за последнее время синие тени под глазами, смотрел на маленькую пульсирующую жилку у виска. А потом на него накатил такой приступ нежности и жалости к ней, молодой, красивой, но такой уставшей, что, он и сам себе не отдавая отчета, слегка наклонил голову и поцеловал её в закрытые глаза. Словно ждала этого, Мария выгнулась всем телом, так выгибается кошка, когда её начинают гладить по спине. Она ещё сильнее прижалась к Андрею, а затем он почувствовал, как её обветренные губы, скользнув по щеке, прижимаются к его губам...

Три недели ни Маша, ни Андрей не вспоминали о том ночлеге, по крайней мере — не вспоминали вслух. Пока он сам не напомнил о себе.

— Выше нос! До Швейцарии уже рукой подать! Если бы не этот рельеф, столь мало приспособленный к нормальному передвижению, то могли бы уже видеть радостно ожидающих нас швейцарцев, — Андрей как мог подбадривал спутницу.

— Если бы мы не выбирали какие-то козьи тропы, то уже давно были бы в Женеве, — устало отмахнулась Маша, — а так я себя чувствую последним слоном Ганнибала.

— Зато мы живы и свободны. Дольше, но спокойнее.

— Да уж, спокойнее не бывает, — с сарказмом подтвердила спутница, — все просто великолепно! До такой степени...

Она вдруг остановилась и замолчала.

— С тобой все в порядке? — обеспокоено спросил Андрей заметив явную бледность её лица.

— Да, — только и успела сказать Маша, а затем стремительно отвернулась и её вырвало.

— Чем-то отравилась? — участливо спросил Андрей, дождавшись пока стихли последние спазмы и Мария выпрямившись вытерла рот измочаленным платком.

Маша подошла к нему и долго смотрела на него пристальным тяжелым взглядом.

— Что-то не так? — непонимающе спросил Андрей.

— У меня уже десять дней, как не начинается то, что обычно происходит каждый месяц. А ещё меня мутило сегодня с самого утра, а сейчас и вовсе вырвало! Тебе всё понятно?

— Ты что, в шарады решила поиграть? — Андрей испугался потока слёз назревающих в её глазах.

— Ну и олух же ты, Андрюшенька! Беременная я! Так тебе понятнее будет? — сорвалась на крик Маша, а две дорожки слёз покатились вниз.

— Понятненько, — выдавил он, пытаясь совладать с бешеной круговертью мыслей, а затем, решившись, отрубил себе все пути к отступлению, — Тогда, как честный человек, я могу сказать только одно. Мария, предлагаю Вам свою руку и сердце и прошу оказать мне честь, выйдя за меня замуж.

— Ох, ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Да меня семья и родственники морально уничтожат, у них в таких делах опыт есть! Ведь ты даже не дворянин! — сверкнула в него мокрыми глазами Маша.

— Ах, вот оно что! — уязвлено протянул Андрей, — всё в аристократию играете, никак поверить не можете, что ваше время прошло! Вроде все равны, сословное деление упразднили, даже евреям и тем все ограничения отменили. Но это на бумаге, а в жизни, как делили всех на быдло и голубую кровь, так и продолжаете делить! Если моё предложение не совместимо с вашими представлениями о дворянской чести, то я выполню свою часть уговора и доведу, дотащу на спине, если понадобится, вас до Швейцарии, а далее — прощайте...

— Что ты сразу из крайности в крайность кидаешься, — всхлипнула Маша, — думаешь, мне легко на что-то решиться? Я пока не отказала тебе, просто объяснила, как на это известие отреагируют родные. Такой скандал!

— Да и черт с ними! — рявкнул Андрей, — нам с ними не жить! Хотя, чувствую, и мне достанется от отца за женитьбу без отцовского благословения. В некоторых вопросах он весьма старомоден. Придется держать оборону. Предлагаю, если ты согласна, обвенчаться в первой же встретившейся православной церкви, пока... пока некоторые обстоятельства не стали слишком заметны.

Вместо ответа Мария зарыдала ещё громче. Андрей обнял её и терпеливо ждал, пока она проплачется в его плечо.

— Ты уж прости меня, если что не так сказал, — виновато прошептал он на маленькое ушко.

— Да ты не причем, — слезы пошли на убыль, — просто я про родителей вспомнила, и на душе совсем плохо стало. Столько времени прошло, а я ничего не знаю — что с ними, как они? Ты не думай, я не плаксивая, просто эти слезы у меня давно копились, ещё с Ниццы. А тут ещё задержка все нервы вымотала. Вот и разревелась.

На базаре Новониколаевска на их внешний вид поглядывали бы искоса, в Санкт-Петербурге городовой сволок бы их в ближайший околоток, женевские полицейские старательно делали вид, что не замечают ничего необычного, когда они несколько раз обращались к ним, уточняя дорогу до российского консульства. Они уже почти дошли до него, когда Мария рывком за рукав остановила вырвавшегося вперед Андрея.

— Смотри, — ее рука указала на небольшое строение увенчанное православным восьмиконечным крестом, — вот она, первая встречная церковь.

— Запомнила, напомнила, — кивнул головой Андрей, — ну, что же, пойдем венчаться.

— Но ведь ты ещё не услышал мой ответ на твое предложение, — слабо запротестовала Мария, когда он потянул её за руку в церковь, — да и выгляжу я сейчас как пугало.

— Вот перед священником и услышу, а что до внешнего вида, то я переживу, главное, чтобы поп не из пугливых попался. А то начнет тебя святой водой кропить, — рассмеялся Андрей, на душе у которого стало вдруг хорошо и спокойно.

— Припомню я это тебе, когда стану замужней дамой! Уж я-то тебе тогда все спрятанные коготки покажу. Не раз вспомнишь этот день, сожалея, что не убежал, пока возможность была, — видимо и Марии передалась часть его хорошего настроения и она игриво царапнула ладонь Андрея.

Из церкви они вышли рука об руку и отправились в консульство.

— Очень сожалею, но сегодня ничем вам помочь не смогу, — молодой чиновник развел руками, — сам я такие вопросы не решаю. Я передам ваши заявления консулу и он будет их рассматривать. Вы можете зайти сюда завтра после обеда и узнать о ходе дела.

— Проще говоря, вы посылаете нас, подданных Российской Империи оказавшихся в бедственной ситуации и отчаянно нуждающихся в помощи, ночевать на улицу? — вскочил на ноги Андрей, на лицо которого начала накатывать краска гнева.