Overlady_part.6

— Мрааа? — спросила Паллас, нюхая чашку чая.

— Это чай, — объяснила Луиза. — Хочешь? Ты... коты вообще пьют чай? — Она налила немного в блюдце. — Если сдохнешь, то я не виновата, — добавила она.

Кошка мурлыкнула, довольно лакая чай. Наверное, потому, что в нём было молоко.

Луиза смотрела на неё. Что за странная кошка, которая пьет чай. Может, это Монтеспан своих котов приучила к нему. Она похожа на таких людей.

— Так, Паллас, — начала она, — твоя бывшая госпожа, похоже, одержима демоном, и она сама в этом виновата.

— Мраа.

— Я рада, что ты согласна с тем, что это она сама виновата, и что она тупая ворующая женихов ведьма. Но что это был за демон? У него была сила, чтобы... навсегда убить миньона, просто не веря в него. Как думаешь, это на всём сработает или только на миньонах, потому что они созданы магией? Из жизненной энергии и... что там еще на них пустили.

— Мрааа?

— Наверное, это неважно, — улыбнулась про себя Луиза. Все те деньги, которые она вложила в книги по тёмным знаниям, начали окупаться. — Я читала, что такое усиленное неверие часто встречается среди слуг Ате Сомневающегося.

Паллас зашипела, её хвост встал трубой. Что заставило её... а, Луиза теперь заметила. Вошел Шут. Какая умная кошка.

— Значит, если она одержима одним из демонов Ате, мне нужно найти, каким именно, и изгнать его. Не уверена, что у меня получится убить её в нынешнем состоянии и, — Луиза вздохнула, — я... я хочу отомстить ей. А не какому-то демону. — Она не произнесла вслух мысль о своём ужасе относительно одержимости. И она не была уверена, что Монтеспан заслужила это. А даже если и заслужила, Луиза покажет то, что она лучше, освободив эту женщину от демона до того, как сожжет её насмерть. — И...

— Славься, Повелительница Севера! — провозгласил шут, подпрыгивая и махая своей украшенной бубенцами дубинкой, всего один раз заехав себе по голове.

Луиза сгруппировалась и постаралась выглядеть как можно величественно.

— Изыди, — приказала она. — Оставь меня.

— Совратительница принцесс! — парировал шут. — Уничтожительница пиратского флота!

— Я её не совращала! Она... она типа сама всё сделала!

— Бомбардир Брюкселля!

Ну, в этой части он не соврал, вынуждена была признать она.

— Просто уйди! — рявкнула она.

Шут погремел своими колокольчиками.

— Славьте Фараона ... — начал он.

В этот момент ему в лицо влетела Паллас. Выпустив все когти, она хищно вцепилась ему в лицо, завывая, словно берсерк. Шут дико махал дубиной, пытаясь снять озверевшую кошку с морды, но не попадал по ней. Он отступал до тех пор, пока с воплем не свалился с лестницы.

Паллас грациозно спрыгнула и прокралась за трон Луизы.

— Мрааа, — сообщила она Луизе, перед тем как запрыгнуть ей на руки.

— Хорошая девочка, — похвалила Луиза кошечку, гладя её. — Ты умная маленькая кошечка, не так ли? Не так ли? — Паллас начала мурлыкать. — Еще какая.

И вот так вот. Сидя на своем гигантском троне, поглаживая белую кошку на руках и кушая тортик, Луиза начала... планировать.

Дюк де Ришелье смотрел на Брюкселль, его лицо выражало сухую горечь. Он затратил массу усилий, чтобы захватить власть в этом городе. Он кланялся и терпел идиотизм королевы и тупую болтовню своего предшественника на этой должности главного судьи. Он заслужил эту должность долгими страданиями, и теперь он был на посту, на котором обладал желаемой властью.

И всё же он обнаружил, что он окружен глупцами на каждой ступени долгого, извилистого и покрытого-опасной-куманикой пути к силе.

Взять его слугу, Риккерта Лысого, который вот прямо сейчас шумно сморкался за его спиной. Зачем он вообще такой был нужен — это был отдельный вопрос. Дюк и сам не совсем понимал, зачем он держит этого имбецила на службе. Ну, нет, на самом деле понимал. Пусть у Риккерта не хватало ума, манер и личной гигиены, но он был слишком туп, чтобы предать, и обладал изрядной силой, причем оба качества были получены им, вероятно, в результате инцеста.

— Ваша милость, — обратился к нему Риккерт. — Мистер Варде прибыл, чтобы поговорить о последних проблемах с этсамым.

— Последних проблемах с этсамым? — повторил Ришелье. — О, чудесно. Проблемы с "этсамым". А что потом? Вопрос "того самого"?

— Я думаю, что и того тоже, — согласился Риккерт.

Ришелье стукнул его своей тростью.

— Нет, ты, наглый болван. Не лги мне. Ты не думаешь. Отсутствие мыслей, наверное, самая главная твоя характеристика. А теперь зови его. Я его ждал.

Риккерт тупо таращился на своего хозяина.

— Впусти его. Пригласи его. Покажи дорогу сюда. Или я сам с собой разговариваю? — Он задумался. — Ну, думаю, тут это единственный способ провести интеллектуальную беседу, — негромко добавил он.

Наконец появился Варде. Дюк внимательно осмотрел его. Жан-Жак неважно выглядел. В последнее время с ним это случалось постоянно. Он почти не слезал со спины грифона, постоянно путешествуя по стране — и за моря. Молодой человек опустился в кресло, пока Ришелье наливал вино для них.

— Ты слышал новости? — спросил дюк.

Держась руками за голову, Варде вздохнул.

— Основатель, я выдохся, и седло уже натёрло мозоль, — ответил он, с благодарным кивком принимая вино. Половина бокала исчезла практически мгновенно. — Я был в Ромалии, вёл переговоры с Папой, когда узнал. На неё не похоже.

— Вынужден не согласиться, — резко возразил Ришелье. — Это именно похоже на неё. — Он уселся и осмотрел свой роскошный кабинет, неспешно вращая вино в бокале. — Нам она нужна, чтобы контролировать Амстрелдамм и университет. Именно в Амстрелдамме начинаются восстания — здесь они собирают скучающих магов-студентов. И последнее что нам нужно, это чтобы эти малолетки бегали тут и вопили "Viva la resistance!", потому что они думают, что так они смогут подцепить впечатлительных наследниц и наследников, играя в "героев". — Он насмешливо скривился. — Если она позволит такому произойти, тебе следует избавиться от неё и завести себе более полезную нашему делу любовницу.

— Делу концентрации силы и власти? — глухо переспросил Варде.

— А какая еще тебе причина нужна? Идеология? Можешь набрать их тысячу за экю на ближайшем рынке. Ни одна из них не стоит ничего без силы. — Ришелье отхлебнул вина и поднялся на ноги, чтобы подойти к карте страны, лежащей у него на столе. — Посмотри на Риккерта. Он как флюгер в вонючих мнениях необразованной толпы. Скажи мне, Риккерт, что ты думаешь об обстоятельствах, окружающих Проблему Болоньи?

Риккерт нахмурился.

— Думаю, что проблемы — это плохо, — сообщил он после некоторого размышления.

— Вроде того. Видишь? — спросил Ришелье. — У крестьян мозги из репы. И всё, все крестьяне, вместе взятые, обладают мозгами из одной репы. И большинство дворян, обедающих в одиночестве, обнаруживают, что за столом они не самые умные. Нет, самой умной за столом является свинина.

— И в этом суть? — тихо спросил Варде.

— Да. Мы самые умные и способные дворяне в этой стране. Вот почему мы в Совете Регентов. Я был довольно откровенен: каждому в нашем маленьком соглашении нужно уметь найди свою задницу без помощи обеих рук, подробной карты и команды следопытов, специально обученных забираться в самые глубины. К сожалению, твоя дорогая Франсуаза Афинаида, может, и довольно способна в поисках твоего тыла, но, похоже, забыла, как найти свою собственную, гротескно тощую жопу. Эти её идиотские дестабилизирующие действия станут знаменем для всяких идиотских хлыщей-студентов, ноющих про "свободу" и "вольности" и может быть даже "равенство", хотя большинство этих студентов не слишком-то любят равенство, как только им напоминают сколько они получают от неравенства, так что, скорее всего, это они со своих лозунгов уберут.

— И у тебя есть идея получше, — заключил Варде. — Твои предложения?

— Мои предложения? Ну, вот что тебе нужно сделать, — прямо заявил Ришелье. — Тащи свое седалище в Амстрелдамм и заставь свою милую любовницу вспомнить, как ты её любишь. Пошепчи ей в ушко всякого вздора. Или напои её в дрова. Меня не интересует. Не понимаю, что ты находишь в женщинах, которых можно в чемодан засунуть и которые похожи на стиральную доску с двумя горошинами сверху, но не сомневаюсь, что мы найдём тебе свежую, если не сможешь угомонить эту.

Варде вздохнул.

— Мы давно уже знаем друг друга. Это сложно объяснить.

— Ну, значит, упрости. Она, наверное, делает это, чтобы привлечь внимание, потому что она иррациональная женщина и чувствует себя брошенной. Найди неделю в своем графике и потрать семь дней на неё. Или под ней, если ей это больше нравится.

Его собеседник закатил глаза, но неохотно согласился.

— Хорошо. Я обязательно выясню, что она творит, и почему.

— И ради Основателя, не позволяй ей казнить Элеонору де ла Вальер, — добавил Ришелье. Я затратил массу сил на ослабление де ла Вальер. И последнее, что мне нужно, это чтобы какие-нибудь наглые болваны орали на нас, потому что мы "случайно" казнили их дочь, и теперь всё высшее дворянство от злости обезумело сильнее, чем шляпник, решивший сделать себе шляпу из замороженной ртути. Просто держи её где-нибудь в глубоком подземелье, пока не соберем подходящих свидетельств. — Тут он подмигнул.

— Ваша милость, вам что-то в глаз попало? — спросил Риккерт.

Ришелье повернулся к нему.

— Нет, но зато что-то попало в глаз тебе, — сообщил он.

— Да, ваша милость?

— Да, — подтвердил Ришелье и ударил его в лицо.

— ...спасибо, ваша милость. Не думаю, что теперь в моем глазу осталось что-то лишнее, после вашего удара. Очень милостиво с вашей стороны, ваша милость.

Варде допил вино.

— Я пойду домой и немного посплю, утром отправлюсь в Амстрелдамм, — сказал он

Ришелье на секунду задумался, затем ударил своего слугу еще раз, за эту тупость.

— Еще одно, Жан-Жак, — холодно произнёс он. — Доклады говорят, что Повелительница Севера, это которая "не могу придумать себе правильного Злого титула", тоже была замешана в этом фиаско. Смею заметить, что она начинает раздражать — и без сомнений желает занять трон, с учётом того, что она захватила принцессу и, вероятно, контролирует её разум, или украла тело, или что там обычно делают с принцессами. Она, похоже, из этих, с этой её мужской манерой одеваться. Думаю, не помешало бы её пристрелить.

Варде наклонил голову, размышляя.

— Я знаю несколько человек из Рыцарей Грифона, хороших следопытов, — наконец сказал он. — Поставлю им задачу.

Риккерт, похоже, собирался что-то предложить, так что дюк снова заехал ему в лицо, избавив мир от очередной идиотской сентенции.

48. Очень мужественная, но нудная интерлюдия.

Солнце позднего лета заливало побережье северной Ромалии, рядом с галлийской границей. Покатые холмы были покрыты террасами, спускавшимися к мелкому тёплому морю. По другую сторону водной преграды лежали земли эльфов — но максимум, что можно было увидеть у этой ужасной нелюди, это случайный отблеск на их сверкающих кораблях и странных летающих устройствах.

— Знаешь, — сказала Кирше, потягиваясь на шезлонге, стоящем на веранде, — нам правда нужно спасать побольше дворян с прекрасными летними домами. По крайней мере, если они позволят нам ими пользоваться. Решение спасти того графа от лордов-разбойников было лучшим нашим решением за всё лето. — Она хлопнула в ладоши, и из основного здания выплыл дворецкий.

— Чего изволите, миледи? — спросил он, глядя не совсем на её лицо.

— Стакан вина. Думаю, красного.

— Хорошо, миледи. — Мужчина снова отправился в дом.

— Да, — сказала Кирше, чувство глубокого удовлетворения явно слышалось в её голосе, — нам надо почаще это делать.

Монморенси оторвалась от своих гроссбухов и с отвращением глянула на неё.

— Хватит злорадствовать, — мрачно сказала она.

— Что, потому что я героически ворвалась и сразилась с принцем-разбойником, снесла его голову и случайно заработала всем нам неплохую награду? — невинно поинтересовалась Кирше.

— Прекрати, — нахмурилась Монморенси. — И надень больше одежды. И под этим я подразумеваю "надень больше одежды". Может, мужчине и допустимо бродить вокруг только... только неглиже...

— Правильный термин — в "нижнем белье", — поправила Кирше. — Хотя это не нижнее белье. Это могучий артефакт, изобретенный на атолле, находящемся далеко на Мистическом Востоке, даже дальше Ниппона. Давным-давно это место было уничтожено могучей эльфийской магией, но несколько реликвий уцелело. — Она указала на свою грудь. — Вроде этого! Мифы говорят, что на нём лежит могучее заклинание, но я думаю, что это другие девушки замечают, как хорошо я в этом смотрюсь, и винят во всем магию.

— ... тебе точно не стоит носить какую-то... какую-то варварскую магическую реликвию! Это непристойно! Одевайся, как должно пристойной леди! — Сама Монмон распустила волосы и ограничилась сорочкой, нижней юбкой и легким одеянием из муслина.

— Я надела больше, чем надел бы мужчина, — указала Кирше.

— Немногим больше!

— Ну, знаешь, моя дорогая девочка, если мужчина может расслабляться в таком виде... — Кирше откашлялась, а когда она убрала руку, то на её верхней губе красовались огромные навощённые усы. — Тогда я считаю, что я сейчас мужчина.

Монморенси густо покраснела. Смотри на её грудь, сказала она себе. Не фокусируйся на усах. Или на том, где она могла эти усы прятать. Она чувствовала, что заливается неприличным для леди вульгарным румянцем. О, обнаженное тело Кирше было непривлекательным и женским, но это лицо! Эти усы!

— Ты никого не обманешь! — выпалила она. — Сними это! И оденься!

— Монмон, дорогая моя, я просто загораю. Это полезно, знаешь ли, — сообщила Кирше, чья смазанная маслом бронзовая кожа блестела на солнце. По крайней мере, она отклеила фальшивые усы. — Ты станешь не такой сварливой, если снимешь эти одёжки. И тебе не будет так жарко

Бледная тристанийка фыркнула.

— И ты выглядишь так, словно работаешь на полях, — сказала она. — Благопристойная благородная женщина мажется маслом от загара. И к твоему сведению, мне совершенно не жарко, потому что я маг воды и удостоверилась, что моя летняя одежда удобно скроена. Мне не нужно рисковать стать похожей... похожей на чернорабочую!

Кирше перевернулась.

— О боже, — сказала она, — ты завидуешь, потому что становишься красной, как рак, если побудешь на солнце, тогда как я получаю здоровый и блестящий загар и в жизни не обгорала? — Дверь раскрылась и из неё вышла Табаса, держащая парасоль. Она была одета в бледно-голубое одеяние, которое закрывало её от запястий до колен. — Эй, Табби? Думаешь, Монмон завидует мне?

Табита наградила её взглядом.

— Не езть дозтойным для благородной быть коричневой, как крестьянка, — критически сказала она. — Бледная кожа — вот чем обладают прекрасные леди при дворе.

— ...да, но Табби? Ты даже бледнее, чем Монмон.

— Oui. Это езть факт. В отличие от тебя, мы бледные.

Кирше надула губы.

— Эй, Монмон. Это... это Табби только что сделала стервозный комментарий? Или мне это снится?