| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Никогда о такой не слышал, — нахмурился Рьен, еще в раннем детстве вдоль и поперек изучивший каждый сантиметр карты всего обитаемого мира.
— Потому что так она называется только в Вейране. Люди называют ее Велларийское предгорье или просто Пустошь. Эта земля насквозь пропитана кровью участников Алой войны...
— Кейрет, постой, — я никак не могла объяснить охватившую меня неясную тревогу, — мне не хочется туда ехать. Совсем не хочется!
— Придется. К Велларийским горам нет другого пути, кроме как через Равнину Духов. Думай о том, что дорога не займет много времени — кони тоже не горят желанием задерживаться на этой земле, и понукать их не придется.
Надо сказать, это было слабое утешение. От вида серого марева душу прямо выворачивало наизнанку, но, похоже, другого пути у нас и правда не было.
Чем ближе мы подходили к границе Равнины, тем медленнее шли наши лошади, всеми силами оттягивая тот момент, когда их копыта коснутся пепельной земли с увядшей травой. Насколько хватало глаз, перед нами раскинулась мертвая пустошь. Ветер яростно гнал по грязно-серой пыли пучки жухлых коричневых трав, кое-где торчали голые кривые стволы высохших деревьев. В небе не было видно птиц, даже вездесущие насекомые обошли эту землю стороной. Кое-где виднелись ржавые обломки оружия и доспехов. На горизонте сплошной стеной начали подниматься горы, за которыми была Вейрана.
— Почему здесь так... мертво? Столько лет уже прошло, все давно должно было покрыться зеленью, — от земли, несмотря на жару, так и веяло могильным холодом.
— Не знаю, — признался Кейрет, — мы с Кайле часто приходили в горы и смотрели на эту равнину, но за много лет тут так ничего и не изменилось. Не выросло ни одного нового дерева, и я никогда не видел здесь зверей.
— А сколько тебе лет? — машинально спросила я, ожидая услышать все, что угодно, кроме того, что после минутной заминки ответил вейр.
— Ну-у... Кайле моя младшая сестра, ей через два месяца будет семьдесят шесть лет. А мне недавно исполнилось сто тридцать девять.
Наши с Рьеном глаза по степени округлости вполне могли соперничать с полной луной в ясную ночь. Почти полтора века! С ума сойти можно! Смущенный нашей реакцией вейр начал объяснять:
— В переводе на человеческую продолжительность жизни мне примерно двадцать пять, а Кайле семнадцать. Развитие вейров сильно отличается от других рас. Вот эльфы взрослеют так же, как люди, и лет с двадцати — тридцати просто перестают меняться, внешне оставаясь до глубокой старости в тысячелетнем возрасте все такими же. У нас ребенок растет как обычный человеческий малыш лет до шести, и дальше за семь календарных лет мы взрослеем на столько же, на сколько человек повзрослеет за год. А потом, годам к четыремстам, мы вновь начинаем стареть как обычные люди. Правда, если вейр владеет магией крови, его старение замедляется, так что я мог бы прожить еще дольше. А вас вообще не должно это так удивлять, потому что Рьен эльф, а ты маг — маги ведь живут намного дольше простых людей.
— Э-э... погоди, а почему ты сказал "мог бы"? — какая-то неправильность сказанной вейром фразы резала слух. — Тебе и до четырехсот-то еще жить и жить!
И снова смутная тень промелькнула на лице Кейрета, отразившись в глазах Кайле, и бесследно исчезла.
— Поехали лучше вперед — чем быстрее войдем на Равнину, тем быстрее выйдем, — и вейр легонько сжал бока обреченно вздохнувшего коня, вновь уходя от ответа. Что ж, сегодня утром я пообещала закопать клещи для вытягивания чужих секретов под раскидистым деревом, где сидели мы с Кейретом — так не будем забывать обещанное! И я направила вяло сопротивляющуюся лошадь по следам уходящих вперед друзей.
Как и предсказывал вейр, стоило только животным перешагнуть черту, отделяющую мертвые земли Равнины Духов от оставшегося позади зеленого ковра, как их словно подменили. Куда только подевалась усталость! Лошади неслись как ветер, испуганно прядая ушами и косясь по сторонам. Серая пыль фонтаном летела из-под копыт, и моя Звездочка даже на несколько корпусов обогнала Шторма — так сильно ей хотелось поскорее покинуть странное место, и когда я резко натянула поводья, останавливая лошадь, она не сразу поверила, что я требую от нее именно это. А уж когда я соскочила вниз, Звездочка, видимо, окончательно уверилась в полном и бесповоротном сумасшествии хозяйки. Ее большие карие глаза осуждающе-сочувственно смотрели на спятившую меня — кто же в здравом уме захочет добровольно встать на холодную, пахнущую гарью и копотью землю? Ребята тоже притормозили лошадей и, развернувшись, помчались назад.
— Что-то случилось? — Кейрет спрыгнул с коня рядом со мной и теперь нетерпеливо ожидал ответа. А я не могла произнести ни звука. Все слова словно бы разом закончились, исчезли под напором открывшейся взгляду картины.
Я стояла на краю идеально ровного круга выжженной земли. На черном пепле не было даже намека на те вялые растения, что временами попадались на Равнине. Здесь не было ровным счетом ничего, кроме груды ржавых, с оставленными огнем подпалинами доспехов в центре круга. И это было то самое место из моего сна, где я видела девушку, плачущую над телом мужчины, только тогда здесь еще не было следов какого-то гигантского пожара...
— Лета, очнись! Что произошло? — в который уже раз переспрашивал вейр, требовательно смотря мне прямо в глаза и, кажется, начиная терять терпение. Я наконец перевела на него пустой взгляд и, с трудом разлепив сухие потрескавшиеся губы, выдавила единственный интересующий меня сейчас вопрос:
— Что это за место?
— Здесь Айра нашла своих мужа и сына, — глухо ответил мне вейр, — и мы сейчас стоим на краю их погребального костра.
О Боги... Значит, мне и правда снилась Айра... Я медленно пошла к центру круга. В окутавшей меня ватной тишине сухо скрипели угли — время совсем не тронуло эту часть Равнины Духов, и меня не покидало ощущение, что земля под моими ногами еще вчера стонала в объятиях всепожирающего пламени. Вейры и эльф остались позади — никто из них не попытался меня остановить или последовать за мной. Когда до сложенных в кучу доспехов оставался лишь шаг, ноги вдруг подкосились и я упала на колени прямо на черную землю, осторожно протягивая руку к покрытому сажей и копотью железу. В тот момент я не думала, зачем я это делаю и чего ожидаю добиться. Я вообще ни о чем не думала. Глаза закрылись сами собой, а в пустой голове только гулко стучала фраза, произнесенная странно знакомым голосом: "Пришло время узнать"...
Казалось, что металл все это время ждал только меня, потому что он словно потянулся навстречу, подставляя свое больное, изъеденные ржавчиной тело под мои дрожащие холодные пальцы, ласковой кошкой выгибаясь в руках и едва не мурлыкая от радости...
Пальцы зарылись в длинные, некогда шелковистые волосы, теперь слипшиеся от крови. Острая боль на клочки разрывала сердце, выжигая в душе глубокие раны... Как они могли? За что? Я вглядываюсь в землисто-серое лицо самого дорогого мужчины на свете, того единственного, ради которого я не задумываясь отдала бы свою силу, жизнь и даже душу... Ярко-синие глаза потускнели, черты лица заострились, из уголка рта тоненькой струйкой вытекает кровь. Боль, которую никто не в силах себе даже представить, вычертила на его лице узор из глубоких морщин — я знаю это, потому что всегда чувствовала все, что чувствует он. А сегодня... я не знаю, как осталась жива. Такую боль невозможно вынести и минуты, но мерзкая магия вейров не дает уйти в спасительный обморок, нет! Жертва вынуждена до последней своей минуты страдать и умереть в страшных муках! Ненависть к проклятым убийцам на миг остудила пожар дикой боли, а потом новой охапкой дров влилась в этот костер.
— Айра...
— Сетт... Молчи, тебе сейчас нельзя говорить, побереги силы! Я вытащу вас отсюда, и все еще будет хорошо... Мы снова поедем к морю, в наш дом, и будем любоваться закатами... Ты помнишь, как ты любил слушать волны? Мы вернемся туда, и...
— Нет, Айра... наш сын...
Я знаю, милый, я все знаю. Он рядом, здесь, наш единственный сын, наша надежда и радость. Он так хотел сражаться с тобой бок о бок, и вот теперь его уже остывшее тело лежит рядом с отцом. Тихо, любовь моя, не говори ничего... Я же видела твой меч в его сердце и улыбку облегчения на прокушенных губах. Он же до сих пор сжимает в холодной руке твою ладонь, неужели ты не чувствуешь? А то, что по щекам бегут соленые реки — это вместе с сыночком навсегда уходят мои несбывшиеся мечты, неподаренные улыбки и беззаботное счастье... Ты любил его не меньше меня. Я знаю, как трудно тебе было, и ни в чем тебя не виню. Ты поступил как любящий отец, ты смог подарить ему освобождение от мук — спасибо тебе за это, сердце мое. Вашу общую боль я бы точно не смогла пережить, а ведь мне еще нужно было вас найти... Сетт! Не смей уходить, слышишь? Не оставляй меня одну! Ты должен бороться!
— Айра, прости. Если сможешь...
Нет! Нет, нет, нет!!! Искра жизни в синих, как столь любимое им море, глазах погасла, последний вздох покинул бледные искусанные в кровь губы, и вместе с ним ушла из сердца всепроникающая боль, вызванная чуждой страшной магией, оставляя лишь страшную пустоту. Боги, сколько же тебе пришлось пережить...
Я провела рукой по его лицу, навеки закрывая глаза, в которых никогда уже не появятся смешинки, поцеловала холодные губы, которые никогда больше не ответят на мой поцелуй. Вытянула перед собой руки, недоуменно наблюдая, как с моих пальцев вязкими тягучими алыми каплями стекает жизнь Сетта, а значит и моя... И в это мгновение с пугающей ясностью пришло осознание того, что я их потеряла. Обоих. Навсегда. В этом мире больше не осталось ничего и никого для меня важного, с ними вместе умерла и я.
И тут внутри меня словно что-то взорвалось, в истерзанном сердце черной тучей поднималась боль потери, моя собственная боль, которая никогда уже меня не оставит. Она яростной волной прокатилась по телу, выплескиваясь наружу протяжным стоном, выжигая все чувства, что еще оставались во мне, кроме ненависти. Ненависти к тем, кто сотворил ТАКОЕ с моими мужем и сыном, к тем, кто сейчас восседает в мягких креслах за круглым столом, кто кровью оставшихся на этом поле подписывает мирный договор. Вейры! Они должны понести наказание, но смерть была бы для них слишком большой милостью. Эти чудовища ее недостойны! О нет, у меня есть и для них, и для безжалостных жадных людишек кое-что пострашнее...
Ненависть охватила меня, успокаивая и согревая заледеневшее сердце, окутала огненным коконом. Теперь у меня осталась только одна цель.
Но сперва я должна исполнить другой долг... поднявшись с колен, я развернулась и пошла прочь, считая шаги. На десятом я остановилась и оглянулась на безжизненные тела тех, кого любила больше всего на свете. Здесь они останутся навеки, и с ними останется мое сердце... Тугим узлом завертелось вокруг погибших адское пламя, протяжно гудя и взвиваясь высоко в небо, к самым облакам. Яростно хлестали по земле огненные языки, пожирая все, до чего могли дотянуться — но мне было нужно лишь, чтобы они стерли с этой обесчещенной земли каждую капельку пролитой моими мужчинами крови. Пламя видело во мне сегодня единокровную сестру, оно понимало и слышало меня, и потому ни одной искры не вылетело за пределы круга — все они поднимались ввысь, унося с собой большую часть моей жизни. Лучшую часть...
Я так и не поняла, как у меня получилось переместиться в Вейрану — туда, где я никогда раньше не была, да и не могла бывать. Запомнила только, как что-то огромное и тяжелое пыталось меня остановить — вроде бы это были стражи горной границы — но я лишь отмахнулась от них, и каменные исполины отшатнулись, вжимаясь в скалы...
Тронный зал накрыло плотным пологом изумленного молчания — собравшиеся здесь никак не ожидали, что на них буквально свалится растрепанная, окровавленная человеческая женщина с полыхающими черным огнем глазами. Здесь было действительно великолепно — сияющие всеми цветами радуги стены, сбегающий ступеньками по одной из них водопад, а у дальней стены высился постамент с широким каменным столом, отполированным до зеркальной гладкости. За ним и сидели те, кто отнял у меня мою жизнь — правитель вейров Маррет Эйран, несколько его военных советников и с десяток высшей знати Алерии. Ха, наш король, это жадное трусливое создание, предпочел сказаться больным и отправил вместо себя своих дворцовых собачек? Что ж, мне хватит и этого...
— Что ты здесь делаешь, женщина? — голос Эйрана оказался неожиданно приятным, с еле уловимой хрипотцой, но дрожь еле сдерживаемого гнева мгновенно уничтожила все очарование.
— Пришла отдать долг, — спокойно ответила я и шагнула ближе к собравшимся. Десятки пар глаз настороженно следили за каждым моим движением, каждый сантиметр кожи ощущал направленные в меня из темноты за спиной стрелы, а тугие спирали свивавшейся вокруг чужой магии не позволяли дышать полной грудью. Как же они все предсказуемы! Словно трусливые кролики, они спасаются от хищника в стальной клетке. И чтобы ее за собой захлопнуть, мне остался лишь шаг, еще один крошечный шаг...
Руки легли на холодный край мраморного стола, и легкая улыбка коснулась моих губ. Снимем защиту, деактивируем амулеты, даже обручальное кольцо отныне станет просто золотым ободком без всякого намека на магию — прости, любовь моя, но и слабенький "щит" на нем может мне помешать. Всё, вот теперь можно начинать...
— Я пришла отдать вам то, что задолжала, — тренированный взгляд невольно отметил, как расширяются зрачки неплохо знавшего меня еще по Академии магистра Варра. Похоже, он начал понимать, что здесь происходит, ведь я никогда, даже в студенчестве, не снимала в присутствии чужих абсолютно всю защиту...
— Вы, эрн Эйран, и ваш народ подарили мне кое-что. Сегодня у меня благодаря вам началась новая жизнь! Она вряд ли окажется долгой, но я знаю, что каждая прожитая минута будет полна одиночества, тоски и страдания. Это жизнь, в которой нет больше места улыбкам и радости. А такая щедрость не должна оставаться без ответного дара. Все присутствующие здесь умрут...
Я потянулась за отворот куртки, засовывая руку во внутренний карман, и едва успела произнести последнюю фразу, как острая боль разлилась по груди — меня насквозь прошило сразу несколько вейранских стрел. Глупцы, вы сами все за себя решили! В глазах зажглось торжество, победная улыбка тронула искаженные болью губы, а из ослабевшей руки выпал и повис на тонкой цепочке маленький золотой медальон с отчеканенным на нем цветком айра — мой родовой знак. Много веков назад один из моих предков собственноручно выковал его и вложил одно-единственное свойство — если в предсмертный час на человеке из нашей семьи будет этот медальон, то как бы ни были тяжелы раны, у обреченного будет еще несколько минут для последнего желания — и оно будет исполнено. Магистр Варр хорошо знал эту историю, да и назвали меня родители в честь нашего родового знака, но то ли он до конца не верил, что я решусь на такой шаг, то ли просто не успел ничего сказать...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
