Ремесленники душ

День казался бесконечным, и я действовал уже больше на рефлексах, чем головой, настолько я сильно устал, у меня болела голова, легкие и хотелось спать.

Закончили мы только тогда, когда село солнце, и пошатывающийся от усталости инспектор, сорванным от постоянного крика голоса не просипел одному из полицейских, что нужно отвести меня домой. Я не сильно обрадовался его словам, поскольку даже думать было для меня тяжело, настолько прошлая ночь и день вымотали меня и физически и морально. Столько смертей мне еще никогда не приходилось видеть, хотя даже некоторые живые сейчас выглядели хуже мертвых, посмотреть хотя бы на тех пожарных и полицейских, которые были тут задолго до моего прибытия. Некоторые из них, просто спали, прислонившись к своим повозкам, их никто не трогал, понимая, как много они сделали.

— Рич, до кровати его доставь, — повторил инспектор молодому полицейскому, который сидел на козлах полицейского вагона, — чтобы волосок с головы не упал! Скажи, что я приеду и все объясню сам!

— Слушаюсь инспектор, — который раз он повторял, когда я тяжело заваливаясь, упал внутрь. Сил не было даже на то, чтобы пожать руку двум полицейским, я лишь слабо помахал им, и голова стукнула о пол, но я не почувствовал этого, поскольку последние силы покинули меня, и я заснул.

Сначала я почувствовал запах, ужасная вонь проникла в мой сон, и я был вынужден был открыть глаза. Знакомая трещина на потолке, которую я видел каждый вечер, прежде чем лечь уснуть, сказала мне, что я в своей комнате. Я поднял руку и понял, откуда исходит резкий запах который смешал в себе множество посторонних и отталкивающих запахов, гарь, пот, горелое мясо и другие "ароматы" окружали меня. Самое главное, что я не помнил, как попал в свою комнату, последним воспоминанием были лица полицейских и фургон. Заурчавший живот резко напомнил о то, что я сутки ничего не ел, так что воле не волей, пришлось быстро вставать раздеваться и с сожалением констатировать, что этот комплект одежды и постельного белья, проще выкинуть. Смотав все в большой ком, я вынес его в коридор и затолкал в мусорный контейнер, который опустошали два раза в день. Затем принял душ и переодевшись, зашагал в столовую, организм срочно требовал еды.

— Дин! Дин! — пробивший колокол напомнил мне, что в общем-то сейчас я прогуливаю уроки, что с учетом прошлого дня вообще должно было принести мне множество неприятностей. Сейчас я уповал лишь на то, что учителям рассказали, чем я был занят и меня накажут не сильно, тем более, что нужно было поесть и потом пойти на уроки, еще пол дня я мог поучиться.

Дождавшись окончания урока, я зашел в класс. Множество удивленных глаз устремились на меня, а кое-кто даже не смог скрыть своей радости заявив ехидным голосом.

— Похоже у нас скоро сменится лучшей ученик, — заявила Дженнифер, прокомментировав моё появление.

Я не стал ничего говорить, лишь поздоровался со всеми и сел на свое место.

— Ты где был Рэджинальд? — поинтересовался Джеймс ван Гор, а судя по тому, как остальные навострили уши, я понял, что это интересно всем, — учителя тебя вчера весь день разыскивали. Натворил что-то?

— На пожаре я был, — вяло отмахнулся я, — думаю директора оповестили, раз сегодня обо мне не спрашивают.

— На пожаре?! В доках?! Расскажи?! — класс изменился в одно мгновение, из скучающих лиц преобразившись в заинтересованные и даже Дженнифер подошла ко мне ближе.

— Да особо и нечего рассказывать, — я удивился такой перемены, — искал выживших, трупы вот и все.

— А-а-а! Так это ты тот ремесленник, о котором писали сегодня в Дейли Телеграф? — пораженно заметила Эмми Кулуа не высидев на своем месте и подойдя к партам аристократии, — круто!

— Ничего такого, — я пожал плечами, не понимая, чем тут можно восхищаться, ведь всю основную работу делали пожарные, полиция, простые люди, которые тушили пожал, выносили трупы и рыли котлован. Я был лишь просто указателем.

Продолжить нам не дали, поскольку в класс вошел сэр Нейман.

— Добрый день молодые люди, — поздоровался он, словно не заметив, как возле меня собрались одногруппники, — сэр Ричард дер Арни задержали на фронте, и он не успел вернуться к началу учебного года, поэтому пока его предмет буду подменять я.

— О! Он участвует в войне? Почему? Он же учитель? — посыпались вопросы.

— Все учителя обязаны проходить полевую практику, — улыбнулся он, — это часть общей практики подтверждения нашей квалификации.

— Мистер Рэджинальд с вами все в порядке? — обратился он ко мне, — сегодня утром директор уведомил нас, что вы свободны до завтрашнего дня.

— Да, сэр, — я обрадовался, что мои страхи по поводу наказания возможно будут не состоятельными, — я отдохнул, так что готов продолжать обучение.

— Думаю позже директор скажет лучше меня, — он внимательно посмотрел на меня, — я лишь скажу, что горжусь, что в нашем колледже учатся такие ученики.

У меня от его похвалы и всеобщего внимания покраснели уши и щеки, хотелось провалиться под землю, чтобы на меня никто не смотрел, но чувство было невыносимо приятным.

— Хорошо не будем больше смущать мистера ван Дира и начнем уроки, — он понял мое состояние и весело подмигнув мне, сменил тему.

Если бы мне кто-то две недели назад сказал, что всего за одну ночь я стану известным и жизнь моя изменится в лучшую сторону, я лишь бы засмеялся в ответ. Но вот теперь, стоя на благотворительном приеме супруги императора, которая оказывается была попечителем сгоревшего пункта мигрантов, я не был в этом уверен.

Началось все с того, что меня переселили в дом привратника, провели в мою комнату небольшой колокол и теперь я довольствовался полной свободой от соседей. Поскольку ванная комната и туалет были в моем полном распоряжении. Во-вторых, на вторую же ночь ко мне в дом пробралась Люси и полностью раздевшись забралась ко мне под одеяло, затем выспрашивая полные подробности произошедшего лишила меня девственности, ничем другим это было назвать нельзя. Девушка оказалась опытной поэтому я лишь лежал на спине и с трепетом наблюдал, как её мягкие руки сначала помяли мой член, а потом он попал во влажную и теплую глубину, движения которой вызывали у меня судороги сладости и неги.

Утром, наградив меня еще одним соитием и прощальным поцелуем, девушка выскользнула из кровати, оделась и скрипнув дверью растворилась в утреннем тумане, оставив меня в одиночестве с чувством нереальности произошедшего. Чувство гордости от того, что я стал сегодня настоящим мужчиной смешалось с чувством, что мной воспользовались.

И вот теперь, я стою, одетый во взятый на прокат фрак и цилиндр, в толпе аристократии, а мой отец, который палец о палец не сделал, даже не дав денег на одежду на этот вечер, стоял рядом и вел себя как надутый павлин, большой такой здоровый, но павлин.

Неожиданное приглашение было вручено мне директором колледжа при вечернем ужине, так что ощущая направленные на себя восхищенные взгляды не только Люси, я чувствовал, что моя кровать может быть снова согрета и не одной ею. Еще бы второкурсник, про которого написала ежедневная газета, к тому же удостоился приглашения на благотворительный вечер императрицы! Странно, то, что еще год назад заставило бы меня радоваться и трепетать от гордости, теперь не имело такого сильного значения. Смерть и большой труд других людей стояли за моим успехом, и то, что почести достаются одному мне, совсем не приносило мне радости. Только успех у противоположного пола, мирил меня с текущим положением дел, и я молча принимал все это.

Летний дворец был огромен, едва только мы подъезжали по широкой аллее, усаженной по бокам вечнозелеными туаями, я увидел, насколько он велик. Отец, сидящий рядом без умолку, говорил мне, как нужно себя вести в присутствии высокой аристократии, и чтобы я не опозорил его, лучше всего будет мне молчать и стоять рядом с ним. Противно было находится с человеком, который два года тебя не видел, не принимал участие в твоей жизни, но стоило тебе выделиться и стать немного известным, он тут же появился и вел себя, как будто ничего не происходило. Я даже был уверен, что едва вечер закончится, он довезёт меня до колледжа и снова я его не увижу, до момента пока не произойдет чего-то стоящего его внимания.

Его трескотня все больше раздражала меня, поэтому я постарался отвлечься, рассматривая окрестности. Высокий белый дворец, вдоль которого мы ехали был настолько высок, что я затруднился определить его настоящую высоту. Большие витражные окна, залитые светом, только подчеркивали богатство и достаток, а поддерживающие двенадцать титанов козырек перед входом во дворец, чтобы в случае дождя гости не промокли, были тоже безупречно красивы. Я не был особым ценителем искусства, хотя нам его преподавали, но о них нам говорил на уроках сэр Ньюрвик, причисляя их творение одному из лучших скульпторов прошлого.

— Еще раз повторяю, стой все время подле меня, — с этими словами я и очутился в толпе аристократов, и стоял как искусственный болванчик, пожимая чьи-то протянутые руки и улыбаясь.

Вдруг мой взгляд зацепился за нетипичный цвет, который мелькнул справа от нас, отойдя от отца я заглянул за колонну и с удивлением увидел трех полицейских, стоявших в полной форме. Я впервые увидел их в ней и очень сильно удивился, они стояли одни вдали от всей кучи аристократии и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Я решил подойти и подбодрить их, так как видеть смущенного инспектора, да к тому же в форме навряд ли когда еще удастся.

Протиснувшись через людей в черных фраках и их красивых спутниц, я подошел ближе, они увидели меня, и я увидел, как сержант стоит в полную вытяжку.

— Добрый вечер старший инспектор, — поздоровался я сначала со старшим по званию, и потом с двумя другими, — добрый вечер господа.

— А, мистер Рэджинальд, — какой-то через чур льстивой улыбкой, которая меня удивила, улыбнулся мне мистер Твайс, — как поживает ваш отец? Я давно хотел познакомиться с ним.

Поймав красноречивые взгляды стоявших рядом с ним полицейских, я понял, что пусть и получу нагоняй от отца позже, но, если сейчас отведу его от них, получу больше благодарности чем за помощь при пожаре. Видимо они получили еще более жесткие инструкции чем я, когда мы прибыли на вечер.

Мне конечно же было все в новинку ту и будь я не так сильно уставшим после той порции восхищения, полученной в колледже, сейчас бы стоял и глазел на все удивленно, еще бы простой сельский паренёк попал на прием самой императрицы! Но повторюсь, чтобы досадить отцу, который меня откровенно раздражал весь вечер, я решил пойти на очередное "преступление" и отвел старшего инспектора к знати, где стоял отец. Представил его как лучшего сыщика Ист Энда, к тому же спасшего множество жизней при пожаре, поймав при этом его благодарный и понимающий взгляд да так и оставил его с ними, вернувшись к двум другим, которых обделили вниманием, но которые явно расслабились, когда старший инспектор окунулся во внимание знати, которая расспрашивала его о жизни трущоб, а также о поиске бандитов.

— Смотрю тебе тут также непривычно, как и нам? — инспектор поправил тугой воротник мундира, два ряда его наград, при этом тихо звякнули.

Я посмотрел на грудь сержанта и увидел там всего два знака отличия. Он уловил направление моего взгляда и улыбнулся.

— Дрейк герой войны.

Инспектор скривился, но промолчал.

— Да, вы правы, — ответил я ему, — первый раз при таком стечении людей.

— Твоей отец же глава цеха, он смотрю тут как рыба в воде.

— Я жил в маленьком городе, далеко от столицы, — я посмотрел на отца, который был сам на себя не похож. Шутил, веселился и был похоже совершенно трезв. Таким я его никогда не видел.

— Так что для меня все в первые. Последнее время не было вызовов, Кукольник так и не объявился?

— Нет, сами не понимаем, что происходит. Может пропал куда-то, хотя вряд ли, такие просто так не пропадают.

Тем у нас не осталось общих, поэтому мы стояли молча.

— Рэджинальд, — сержант впервые обратился ко мне по имени, — может принесешь выпись и закусить? Нам старший инспектор запретил подходить, но ты в своей одежде запросто можешь это сделать. Со вчерашнего дня росинки маковой во рту не было.

Обрадованный, что он ко мне обратился по нормальному, я бросился к столу и набрав полную тарелку еды, вернулся к ним.

— Вот это нормальный человек, я понимаю, — сержант принял у меня из рук еду и набросился на неё. Инспектор, который вначале делал вид, что не голоден вскоре к нам присоединился.

— Дрейк, может уже сменишь гнев на милость, парнишка вроде не плохой, — сержант легко подтолкнул меня рукой, но я едва не улетел кубарем от такой заботы.

Его напарник промолчал, но потом протянул мне руку, я улыбаясь во весь рот схватился за неё двумя руками, не знаю почему, но сейчас их признание меня было для меня важней всего на свете.

— Мистер Дрейк Райт, инспектор.

— Рэджинальд, — я запнулся на продолжении своего имени, — можно просто Рэдж.

— Твой отец кстати смотрит на тебя сейчас, — произнес он глядя мне за спину, — похоже он тебя зовет.

Я не повернулся и остался стоять к нему спиной.

— Мое твердое убеждение, что мое место сейчас здесь.

Сержант засмеялся на мои слова, а инспектор улыбнулся и сказал.

— Не переживай, будет как обычно, накажут невиновных, наградят непричастных.

Его слова к счастью сбылись не все, хоть саму императрицу мы и не увидели вблизи, поскольку нас не пустили к большой сцене, где она выступила с речью, в которой благодарила всех, кто помогал в тушении пожара и спасении людей. Когда она ушла, настала очередь награждений, многих непричастных действительно наградили, но не забыли и тех, кто реально участвовал в спасении, пусть их награда и была не такой большой, как следовало.

Инспектора и сержанта наградили медалью "За храбрость" и денежным вознаграждением в сто гиней, мне же достался по-настоящему реальный подарок. За него я был готов продать свою душу и удивительно то, что кто-то на верху решил меня им удостоить.

При полном стечении аристократии, герцог Эвенбурский вместе с моим директором, вручили мне тот камень, который я использовал при поиске выживших и трупов на пожаре в личное пользование. Когда я отдавал его мистеру Трасту, после той злополучной ночи, у меня сердце кровью обливалось, что снова придется пользоваться мутным маленьким зернышком, что был мне предоставлен ранее, но выбора не было, себе я его не мог оставить ни по каким причинам. Так что теперь, держа в руке огромное сокровище, моя душа трепетала и радовалась, я представлял себе, как мне теперь будут все завидовать! Собственный паинит в моем возрасте, да еще и таких размеров! Даже у Джеймса ван Гора, сына графа не было такого, хотя он хвастал, что смотрел на камень отца, который был размером с голубиное яйцо и считался одним из десяти самых крупных камней империи.

Подойти поздравить меня подошло множество незнакомых людей, я пожимал протянутые руки, улыбался, но мой разум больше всего занимал камень, который лежал у меня в кармане, сколько теперь интересного и нового можно будет изучать с помощью него! Это вам не таблицы и расчёты, с помощью которым рассчитывались примерные данные душ, это реальный взгляд на душу, увидеть её своими глазами и прочувствовать её рядом с собой, дорого стоило.