Ремесленники душ

Ремесленники душ

Два самых мощных государства на континенте сражаются за самый ценный ресурс планеты и это не благородные металлы или драгоценные камни, а намного более ценный источник энергии, который движет все на планете. Паровые коляски, мельницы, паровозы, боевые корабли и даже время, все может двигать эссенция человеческой души. Она стала всеобщим налогом, товаром и проклятьем, а те, кто может извлекать её, стали величайшими учеными века, их дар ведет их рука об руку с судьбой мира, ведь они — ремесленники душ.

Пролог

Дождь. Дождь лил с такой силой, что я с трудом различал ступеньки. Схватившись за поручень я сделал один осторожный шаг, стараясь не упасть на перрон.

— Осторожно сэр, позвольте взять ваш саквояж, — я сначала услышал голос служащего и только затем увидел его руку. Я смутился, пока я ехал в поезде меня везде называли "сэр" впервые в жизни, все из-за того, что отец оплатил "люкс". Это было очень приятно и по-взрослому, ведь вагонов-люксов было всего три, а дальше по составу общие вагоны были битком набиты людьми, которые кричали, ругались и даже дрались за куски хлеба или другую еду, все это я видел вовремя не многочисленных остановок, когда поезд вез меня в неизвестность от моего родного города до нашей столицы.

Раскрывшийся надо мной зонт выдерживал град ударов воды с тем особым шумом, что бывает только в очень сильный дождь.

— Мистер Рэнджинальд? — человек, державший надо мной зонт склонил голову, — ваш отец поручил мне забрать вас.

— Хорошо, — я снова смутился и передав ему свой небольшой узелок с вещами и саквояж, сошел на перрон и оглянулся на поезд.

Спокойно стоявший железный "монстр" сейчас лишь попыхивал паром, изредка разражаясь тоненьким свистком выпуска пара из котла. Зализанная форма корпуса с огромной фарой-прожектором сильно контрастировала со всем остальным составом. Если три люкса, один из которых был мой, были еще схожи с ним по форме и общей ухоженности, то задние вагоны, сбитые из дерева, с облезшей краской бортов, казались мне настоящими уродцами, которых прилепили к этому чуду механики. Это была моя первая поездка на поезде, да и вообще первая поездка куда-либо, так что я был благодарен отцу, который оплатив дорогой билет люкса позволил мне любоваться ей из окна собственного купе.

Раздавшийся резкий свисток полицейских вывел меня из задумчивости, заставив вздрогнуть. Видимо не дав сойти с поезда приезжим из провинции, они устроили облаву.

— Пройдемте, — встречающий забеспокоился, — здесь становится небезопасно.

Я согласно кивнул и поспешил за ним, стараясь чтобы мое пальто из хорошего сукна не сильно пачкалось. Денег, присылаемых отцом, хватало только на двух старших братьев, остальным, а уж тем более последнему мне, обычно доставались обноски. Поэтому получив впервые в жизни по-настоящему свой комплект одежды, я очень бережно к нему относился.

Похоже сегодня был день удивлений, когда мы сошли с перрона и вышли по ступенькам вниз к площадке, где под навесами столпилось еще большая толпа, чем та что прибыла на поезде. Они жались к друг другу, стараясь вжаться в стену вокзала, чтобы стена дождя не намочила их вещи. Моё же удивление вызвало то, к чему мы подошли — настоящий пароцикл! У моего встречающего было собственное средство передвижения! Трехколесная конструкция с маленькой кабиной и большим котлом позади, была по сути сильно уменьшенной копией парокара, но пусть он был не такой комфортабельный и удобный как свой больший собрат, но зато сидящие внутри полностью закрытой маленькой кабинки пароцикла могли не бояться дождя или снега в отличии от кэбов или повозок.

Вот только действительно из-за большого котла сзади, места внутри было только на двоих, поэтому с трудом втиснув свои вещи и сев на жесткое сиденье, я замер и боялся шевельнуться, чтобы ненароком не задеть или не сломать что-нибудь в дорогостоящем агрегате.

— "Неужели отец зарабатывает настолько много, что может позволить себе иметь собственный пароцикл? Да мальчишки всего города умерли бы от зависти, если бы увидели, что я еду в модном и безумно дорогом аппарате!".

Внутри меня удивляло все, тонкий запах выделанной кожи, перемежался с другими запахами дерева, лака и смазки, создавая внутри свой уникальный запах. Обо всем этом я читал с друзьями в рекламных брошюрах, когда, забираясь подальше от взрослых на железнодорожную насыпь мы мечтали там об собственном современном средстве передвижения.

— Вы совершенно промокли, — с сожалением констатировал человек открывая дверь со своей стороны и внося в кабину запахи улицы, я ждал его несколько минут, пока он возился с котлом, — сэр Грюнальд будет недоволен.

Я пожал плечами, но вспомнил, что молодым джентльменам нужно быть вежливыми.

— Простите сэр, что забыл представиться, — я скопировал взрослый жест, приложив два пальца к голове, — Рэджинальд ван Дир, восьмой сын сэра Грюнальда.

— Очень приятно, — человек непонятно чему усмехнулся и протянул мне ладонь, которую я постарался пожать, но из-за её необъятных размеров, я смог обхватить только пару пальцев, — Дик Ваерс, управляющий вашего отца. Только я не сэр.

— Можно мне называть вас Дик? — попросил я, страшно смущаясь, я не знал, разозлит ли его моя просьба, поэтому быстро добавил, — можете звать меня Рэдж в ответ.

— Даже удивительно, что у такого ..., — Дик снова странно хмыкнул и сделал паузу, — отца, такой вежливый сын.

Затем он помотал головой и спокойно поинтересовался.

— Надеюсь мои слова только для нас двоих приятель?

Я усиленно закивал головой, не хотелось бы начинать знакомство с человеком, который вез меня на чуде техники, ссорой. Кто знает, я даже сощурился от открывающихся возможностей, может быть однажды он даст мне потрогать что-то из рычагов. Пока он возился с управлением, я скосил глаз на него, поскольку из-за дождя не смог разобрать при встрече, как он выглядит. Старше меня лет на десять, коротко подстрижен, волевой подбородок, и чисто выбрит, вот и все что я мог определить сейчас, поскольку видел его профиль с боку. Одежда его не была такой хорошей как у меня, грубый сюртук и маленький котелок.

Мы ехали молча, я вертел головой, хотелось увидеть все сразу. Даже тусклое освещение газовых фонарей и монотонный дождь, заставляющий водителя вести одной рукой, а второй крутить ручку, двигающую щетки на переднем стекле, чтобы хоть что-то видеть в непроглядной стене воды.

— Дешевая модель,— пожаловался внезапно он, но быстро поправился, — но я рад и за неё, настолько привык уже, что и не мыслю, как передвигался раньше. Раз и ты в Тауэр Хилле, два и уже возле Гринвич роад.

Я промолчал, поскольку за окном зрелище было гораздо интереснее. Мы проехали бедные кварталы, которые из-за дождя было трудно различить между собой. Они не освещались и не отапливались, поэтому тем более удивительнее был контраст, когда мы выехали на первую из залитых огнями дорогу. Нам стали попадаться на встречу пароциклы и даже парочка парокаров, которые сверкая своими хромированными боками и издавая басовитый гудок, приветствовали на дороге младших собратьев. Я практически прилип к окну, стараясь впитать в себя все новое: и эти высокие шпили резных зданий, что возносились ввысь на немыслимую для провинции высоту и огромные часы на городской ратуше, что с помощью больших шестеренок двигали стрелки и их стрекот был наверно слышен далеко вокруг в хорошую погоду. Я сделал себе пометку в голове, обязательно побывать рядом и послушать их ход, таких больших часовых механизмов я еще не видел!

— Почти прибыли, — Дик не мешал мне крутить головой по сторонам, посмеиваясь над моей провинциальностью. Он оказался прав, мы вскоре подъехали к огромным кованым воротам, которые закрывали собой гигантскую, огороженную сплошным железным забором территорию. Я не видел где заканчивается забор, настолько далеко он протянулся в обе стороны от ворот.

— Квартал Ремесленников, — с особым эпитетом произнес мой провожатый, — самая лучшая для проживания территория города, уж поверь мне Редж. У нас есть все свое. Лавки, рынки, театры — все, что нужно для нормальной жизни, к тому же это самая охраняемая часть города у нас мало преступлений и пьяных дебошей, а поскольку для виновных обычно всего одно наказание — изгнание, то все дорожат своим местом.

Я с любопытством смотрел, как двое дюжих полицейских, кутавшихся в огромные дождевики, открыли ворота и проверили пропуск Дика. Они также посветили мне в лицо фонарем, словно запоминая мое лицо на будущее. Проезжая мимо их сторожки, я заметил, что еще четверо дежурят под крытым навесом, готовые в любой момент прийти на помощь коллегам. Поскольку плащей на них не было я разглядел их красивую темно-синюю форму.

— Охрана, — гордо произнес Дик, видя мою заинтересованность, — такие патрули раз в час обходят кварталы, уж с ними не забалуешь сэр, многие знают их фунтовые кулаки. Пытался я прежде попасть сюда, прежде чем меня заметил ваш отец, да куда там, очередь длиной в милю.

— А где живет отец? — полюбопытствовал я, отрываясь от окна. Кроме куцего освещения квартала, сильно гармонирующего с залитыми огнями городской его части, не было видно ничего, так что я решил отложить на потом исследования своего места обитания, а лучше поспрашивать своего провожатого.

— Сэр Грюнальд, глава Цеха ремесленников, — за словами Дика я услышал нескрываемое уважение, — живет в лучшей части квартала, да мы уже практически подъезжаем к ней, смотрите.

Первое, что я увидел, повернувшись к окну, была большая площадь с неработающим фонтаном, а также статую, возвышающуюся наверно на полсотни футов ввысь.

— Первый ремесленник, — заметил Дик, — обязательно сходи посмотреть, тот фонарь, что он держит в руках — часы, работающие вечно.

— В каком смысле вечно? — удивился я, — даже самые не энергоемкие вещи нужно изредка подзаряжать. Это знает любой.

Дик хмыкнул.

— Никто не знает этого секрета, но часы никто не заряжал вот уже пару сотен лет, с тех пор как статую из центра города переместили к нам в квартал.

Я конечно же ему не поверил, насколько хватало моих куцых знаний, почерпнутых в разговорах с ребятами и торговцами, все механизмы работающие на эссенции душ, требовали рано или поздно подзарядку, а уж энергозатратные механизмы вроде тех же пароциклов требовали зарядку минимум раз в месяц и это не говоря уже про паровозы и корабли.

— Приехали, — Дик прервал мои размышления и остановил пароцикл, противно и громко скрипнув тормозами возле дома, не сильно выделявшегося из общей застройки квартала, может быть только он был выше на этаж, а в остальном он был точной копией землисто-серых зданий вокруг.

— Прошу вас, — дверь с моей стороны открылась, снова надо мной открыли зонтик, только в этот раз это был старик, одетый в темный костюм с белоснежной сорочкой, которая стала сразу темнеть от влаги. Дождь залетал внутрь не смотря на зонт гигантского размера, что он держал в руках.

— Спасибо, — я постарался быстрее перейти в дом, чтобы не подставлять под ливень старика в его безупречной одежде и Дика, который нес мои куцые пожитки.

Я почему-то думал, что отец встретит меня после долгой разлуки, последний раз мы его видели семь лет назад, когда он приезжал проверять нас на способности ремесленника. Меня поджидало разочарование, Дик передал старику мои вещи и тот повел меня дальше внутрь, а сам заторопился по другим своим делам. Я тепло попрощался со своим провожатым и под ворчание старика припустил за ним следом, честно говоря я его немного побаивался, поэтому решал заговаривать с ним первым.

Коридор, по которому мы двигались освещался тусклым светом газовых светильников, пламя внутри плафонов едва тлело.

— Донна, Ирма, — внезапно голос старика вернул меня от размышлений в реальность. Мы вышли в ослепительно светлый холл, в котором к тому же было так жарко, что я сразу почувствовал, как капельки пота выступили у меня по всей спине. Я ускорил шаг и увидел, к кому он обращался. Стоявшие справа от входа две девушки были чуть старше меня и такие красивые, что у меня сперва захватило дух. Черная форма с белыми передниками и белыми же чепчиками, притягивала к себе мой восхищенный взгляд, а ножки, затянутые в белые чулки, похоже теперь надолго останутся в моей памяти.

— Приготовьте ванну и переоденьте молодого господина в чистое, — приказал старик не терпящим выражением тоном, — хозяин хочет его видеть через два часа, когда уйдет мастер Грюм.

— Слушаемся мистер Паркинс, — прощебетали они и стреляя в меня заинтересованными взглядами, повели на второй этаж.

Ванна поразила меня, гигантское чугунное корыто в которое я поместился целиком и даже вытянулся во всю длину уйдя под воду по самый нос чтобы согреется, была произведением искусства. Более чем её размеры поражало наличие двух массивных кранов с горячей и холодной водой, которые девушки показали мне как открывать и закрывать. Такую роскошь в нашем захолустье мог себе позволить наверно только сэр Откинс, управляющий императора. Я слышал разговоры о подобных вещах, но как и все мальчишки считал что это просто сказки, кто будет тратить столько энергии, чтобы подогреть воду.

Но вот тут, сидя и греясь в горячей воде, я начинал понимать, что к этому можно быстро привыкнуть. Я не знал толком зачем отец вызвал меня к себе, мама сказала, что каждые семь лет отец приезжает чтобы выбрать сына, который поедет к нему на обучение. Кстати говоря, один из братьев вернулся назад, открыв свой пункт обмена, второй жил где-то в столице, судьба же остальных которые оказались не способны к ремеслу и устроились кто как в нашем городе, так и не тронувшись с места, была незавидна, отец лишил их всяческих способов поддержки, заботясь последние три года только о матери и обо мне. Поэтому, когда у меня обнаружили талант, я был на седьмом небе от счастья. Я был младшим в семье, да и мама была не в том возрасте, чтобы рожать еще и я боялся, что вскоре отец забудет и про неё, а вот если я стану ремесленником, смогу ей помогать сам. Ведь как говорили все вокруг — если стал ремесленником — то обеспечил себя и свою семью на всю оставшуюся жизнь.

Я не думал о дальнейших планах, но одно знал точно, моей самой заветной мечтой было заработать столько денег, чтобы мама и дедушка никогда больше не считали их, распределяя на расходы до пенни на месяц вперёд. Не смотря на получаемые от отца ежемесячные переводы, жили мы более чем скромно, хотя и лучше, чем большинство наших соседей, поэтому если отец решит лишить нас довольствия, у мамы и дедушки будут большие проблемы.

— Молодой господин, — дверь чуть приоткрылась, заставив меня от испуга уйти ниже под воду. Девушка, увидев мой трюк тихо прыснула в кулачок, и стараясь быть взрослой продолжила серьезным тоном.

— Ваша одежда на стуле рядом с выходом, полотенце около ванной, поторопитесь пожалуйста, ваш отец очень не любит опозданий.

От её слов я едва не выпрыгнул как ошпаренный, но вовремя опомнился, еще не хватало оказаться перед ней голым. Поэтому я поблагодарил её и дождавшись, когда она закроет за собой дверь с сожалением выбрался из еще теплой ванны и закутался в толстое и очень большое полотенце. В отличие от нашего холодного и продуваемого ветрами дома тут было тепло, я даже мог позволить ходить себе голым, окутанным лишь одним полотенцем.

Торопясь, я надевал сухое белье и немного большой костюм на еще мокрое тело, но девушка была права, отец никогда не отличался терпением. Служанка ждала меня и торопливо кинув взгляд на висящие на стене круглые часы, устремилась вглубь дома. Я поспешил за ней стараясь не отстать, хорошо, что газовые фонари хоть частично, но освещали путь. Тонкие медные трубки были проведены по всему дому, я видел, как они извиваясь словно змеи, пронизывали его вдоль и поперек.

Вскоре мы подошли к большим деревянным дверям, таким массивным и тяжелым на вид, что я удивился, как их открывают вообще. Девушка потянула за ручку, и я тут же получил ответ на свой незаданный вопрос. Внутри стены зашелестели шестеренки, а противовесы, мастерски замаскированные под косяки поползли вверх, мелодичный звон раздался, когда противовесы коснулись ограничителей.

— Проходите господин Рэджинальд, — пискнула девушка и едва я вошел, как за мной плавно закрылись двери, отрезая мне выход в коридор.

Я огляделся, кабинет был огромен и больше всего походил на совмещенную с библиотекой мастерскую. Книжные стеллажи занимали целиком всю стену, начинаясь от пола и заканчиваясь под потолком. Передвижная лестница с отцом на ней, стояла сейчас напротив стола. Я не успел осмотреть ремесленные столы с колбами и ретортами, как он оглянулся и посмотрел на меня. Сухой и резкий голос был именно таким, каким я его помнил последний раз, когда он был у нас.

— Сядь на стул и ничего не трогай, я сейчас спущусь.

Я послушно подошел к столу и опустился на краешек стула. Я прекрасно помнил напутствия мамы, которая говорила ни в коем случае с ним не спорить. Те разы, что отец приезжал к нам, чтобы забрать кого-то из братьев, всегда сопровождались некрасивыми скандалами и сценами. В этот раз правда было исключение, он как обычно взял кровь на анализ и удивленно хмыкнул, когда шесть колб, в которые он поочередно капал мою кровь становились зелеными. Насколько я помнил у Стивана подкрасились только три из них.

Может быть поэтому, а может быть из-за своего отца, который недавно переехал к нам, в этот раз он вел себя относительно тихо и напиваясь вечерами не выходил выяснять отношения с мамой. Да и денег оставил в три раза больше, договорившись с мамой и дедушкой, что я выеду к нему на год раньше, чем обычно это положено. Меня эти неясности только запутывали и рожали в голове множество вопросов, но все они упирались в твердую и высокую стену не ответов, дедушка объяснил, что я не должен знать того, что ждет меня дальше. Главный и единственный экзамен, который сдают при поступлении в цех ремесленников, абсолютное и полное незнание предмета, чтобы оценить силу принимаемого студиозуса.

— Рэджинальд! — окрик отца вывел меня из воспоминаний, заставив собраться.

— Да отец? — я посмотрел на него, он ничуть не изменился с момента нашей последней встречи, крепкий, практически квадратный из-за малого роста, но невероятно широких плеч и больших рук он казался вырезанным из камня. В нем все было рубленное, начиная от лица и волевого подбородка, словно сделанных из одного цельного куска гранита и заканчивая телом, когда два куска камня поставили друг на друга, да так и оставили.

— С сегодняшнего дня я для тебя сэр Грюнальд и никак иначе, — отрезал он, подходя к столу и кряхтя опускаясь на стул. Открыв один из ящиков стола, он достал металлическую флягу и приложившись к ней сделал большой глоток, довольно крякнув. Только положив её обратно, он продолжил разговор.

— Слушаешь что я говорю, делаешь, что я тебе скажу, и мы поладим — это понятно?

— Да сэр, — я не мог смотреть прямо в его мутноватые глаза и опустил взор, еще больше съёжившись на краю стула.

— Завтра в шесть часов у тебя экзамен, не подведи меня, — видимо удовлетворенный моим смирением, он расслабленно откинулся на стуле, — Дик проводит тебя в колледж. Жить будешь либо в общежитии, либо в одном из домов которые есть на его территории, мне все равно. Содержания будешь получать пять крон в неделю и не пенни больше. За отличное окончание года получишь гинею. Все понятно?

— Да сэр, — я не понял ровным счетом ничего из его слов, но решил все выяснять по ходу, только лишь бы скорее уйти отсюда.

— Что-то ты больно покладист, — он подозрительно прищурился, вставая из-за стола, — неужели эта сучка нагуляла от кого-то? Хотя результаты тестов...

Он подошел ко мне и больно схватил своей шершавой и крепкой рукой мой подбородок с силой поднял лицо к себе, заставляя взглянуть на него. В нос мне тут же ударили запахи перегара, чеснока и лука.

— На меня смотри выродок! — рявкнул он.

Я через силу, посмотрел ему в глаза. Он больно повертел моим лицом, крепко держа за подбородок и наконец удовлетворённый осмотром отпустил меня.

— Вроде на меня похож, — проворчал он и легким жестом руки показал мне на дверь, — свободен.

Я осторожно поднялся и стараясь быть незаметным, направился к двери.

— Да и последнее, — догнал меня его грозный голос, заставив вздрогнуть и повернуться. Он опять прикладывался к вытащенной из стола фляжке.

— Только попробуй плохо учиться, ты у меня сразу пожалеешь, что на свет родился!

Я кивнул и быстро пошел к двери, стараясь не перейти на бег. Этот человек меня пугал и я никак не мог понять маму и дедушку, что пресмыкались перед ним и позволяли делать все что он хочет. Он не жил с нами и уж точно не стоил того, чтобы во время своих редких приездов о нем кто-то заботился и ждал. К сожалению, никто не хотел рассказывать мне ничего связанного с этой профессией, поэтому пришлось смириться и ждать, что будет дальше.

Хотя этими вопросами я стал задаваться совсем недавно, после последнего его приезда, когда стало понятно, что мое детство кончилось и вскоре я уеду из отчего дома. Раньше мне было просто не до них, ведь я рос счастливым ребенком. Своей ватагой мы дни напролет проводили на улице, играя и веселясь вволю. Мы облазили все окрестности и знали все пещеры и заброшенные здания в округе, а уж количество разорённых садов и огородов не поддавалось исчислению. К тому же наши вылазки не всегда были просто развлечением и детским любопытством, в добавок мы искали части древних механизмов, что находили в тех пещерах и катакомбах, куда до нас не добрались другие мальчишки. К ним мы прикладывали свои ладони и те их них, что начинали работать мы продавали потом торговцам, неплохо зарабатывая при этом, деля потом между собой поровну полученную выручку. У меня лучше всех получалось замечать вещи и предметы, скрытые среди древних развалин, но из-за слабого тела я не стал вожаком, уступив это место Креббу. Ведь в своих поисках мы постоянно натыкались на другие ватаги, делавшие то же самое и каждая третья встреча заканчивалась потасовкой, в которой кулаки Кребба играли значительно большую роль, чем моё искусство поиска, но я особо и не переживал по этому поводу, деньги все равно делились поровну. Это был единственный способ заработка, ведь родители запрещали нам брать пустые монеты и рассчитываться в лавках как взрослые.

Выйдя от отца, я порадовался, что он разрешил переночевать в его доме, дворецкий приказал служанкам отвести меня в гостевую комнату и там же подать ужин. Увидев дымящуюся кашу с большим куском мяса, я понял, что очень голоден и набросился на еду, съев все за несколько минут. После этого разделся и аккуратно сложив одежду, лег на кровать. До разговора с отцом я был очень уставшим и казалось сразу же усну, но его слова никак не выходили у меня из головы, и я ворочался с боку на бок.

— Ты слышала? — тихий женский голос за моей дверью скинул с меня дрему, заставив прислушаться к разговору.

— Да, конечно, весь город только об этом и говорит, — я узнал второй голос, принадлежащий Ирме, девушке, смутившей меня в ванной.

— В этот раз тоже не нашли тела бедняжки, только куколку. К ногам, обрубленным выше колен, тонкими спицами прикреплены руки, в которых лежала её голова. Дон сказал, что видел своими глазами это, хотя полицейские не пропускали никого!

— Господи, какие ужасы ты на ночь рассказываешь, — это была по-видимому Донна, прошептавшая слова молитвы.

— Это еще не все, представь, Дон еще сказал, что её кишки были уложены спиралью вокруг всего этого, и все это возле торгового дома братьев Сестраль!

— Ирма! Прекрати, ты меня пугаешь, — испуганно зашикала на подругу девушка, — ты не должна знать таких подробностей.

— Трусиха, — тихо рассмеялась её собеседница, — как бы я хотела увидеть творение Кукольника своими глазами. Жаль убийства не происходят рядом с нашим кварталом.

— Ирма! Прекрати даже думать об этом, — испуганно зашептала вторая девушка, — я каждый вечер молюсь, чтобы беда нас минула.

— Да не волнуйся ты, он убивает не девственниц, тебе ведь это не грозит так?!

— Ирма! — судя по шикающим и шипящим звукам Донна требовала, чтобы подруга не афишировала её статус так громко и вообще это не её дело.

Голоса девушек стали отдаляться, а я испуганно заворочался в постели, сон сняло как рукой, и представить не мог себе, что тут происходят такие ужасы. Помучавшись два часа, устлалось взяла своё и я смог наконец заснуть.

Глава 1. Новая жизнь

— Мистер Рэджинальд! Мистер Рэджинальд! — спросонья услышал я и попытался спрятаться под одеяло от зовущего меня голоса, но одеяло слетело с меня, заставив испуганно открыть глаза и сонно промаргиваться.

Испуганная Ирма стояла рядом с Диком возле моей кровати и судорожно пыталась меня дозваться, лишь управляющий коренным образом решил проблему моей побудки.

— Мистер Рэдженальд, — Дик выглядел также встревоженным, — нужно срочно собираться, иначе мы опоздаем на экзамен!

Я понял, о чем они говорят и сразу же подскочил с кровати. Бестолковые метания по комнате были пресечены Диком, он заявил, что мои вещи можно привезти и потом, а сейчас важно вовремя прибыть в колледж. Мы с ним пулей выбежали из здания, сев в заведенный и подготовленный пароцикл, помчались по улочкам квартала. Хорошо, что на улицах было мало народа, поэтому пугая одиноких пешеходов звуками визгливого клаксона, мы быстро двигались куда-то на север квартала.

— Фух, успели, — Дик вытирая рукавом пот со лба, успокаивающе мне подмигнул, когда мы прибыли на место, — проходи внутрь и ничего не бойся. Привезу твои вещи через пару часов, так что никуда не уходи.

Судорожно кивнув ему, я огляделся, прежде чем зайти внутрь арки с большими воротами, которая была похоже единственным входом в это место, влево и вправо от неё тянулся высокий глухой забор. Я видел, когда мы подъезжали, что здание находится практически на пустыре, до ближайших домов было не меньше пятисот ярдов, было такое впечатление, что этот комплекс просто вынесли за черту квартала, словно опасаясь чего-то. Еще раз оглянувшись вокруг, я приметил вдали шпили зданий центра квартала.

— Входишь или так и будешь стоять словно статуя? — раздавшийся рядом со мной скрипучий голос заставил меня от испуга подпрыгнуть на месте. Только потом я увидел, как в арке ворот появился старик, затянутый в серый костюм и недовольно хмурясь показывает мне жестом подойти к нему.

— Мистер Рэджинальд? — прежде чем спросить, он вгляделся в мое лицо, а увидев мой утвердительный кивок, лишь довольно хмыкнул и показал рукой на вход, — вы последний, проходите быстрее.

Ворота скрипнув за мной, плотно закрылись словно отрезая путь к прошлой беззаботной жизни. Я был в полном недоумении и прострации. Сначала долгая поездка и великолепное обслуживание в доме отца, потом холодный прием и какие-то непонятные требования. Теперь же мне не дали выспаться, а просто притащили неизвестно куда и неизвестно что придется делать. Единственное, что я помнил отлично, это необходимость хорошо учиться, иначе меня накажут. Уцепившись за эту мысль, я направился по мощеной камнем узкой дорожке к двухэтажному зданию, которое скрывалось в тени деревьев. Странное ощущение охватило меня, только что я был в темном и подавляющем меня своими высокими зданиями городе, как внезапно переместился в уютный сад, где несколько однотипных одноэтажных домов окружали главное здание.

Тянуться к ручке двери мне не пришлось, двери мягко раздвинулись в стороны, уходя влево и вправо на хорошо смазанных направляющих. Я похоже начинал привыкать к тому, что в столице есть множество высокотехнологичных вещей и устройств, которых нет в нашем захолустье. Комната куда я попал была маленькой, не больше сорока футов в длину и столько же в ширину, но целиком набитая подростками. Внутри было настолько тесно и жарко, что я хотел оставить двери открытыми, но они закрылись с той же скоростью, что и открылись. На меня лишь зыркнули десятки глаз, но никто не проронил слова, все смотрели только в одном направлении, туда где сейчас горела красная лампа над дверью в другой стороне помещения. Почему все были сосредоточены на ней, я понял пару минут спустя, когда она стала зеленой, и невидимый для меня человек выкрикнул фамилию. Услышав её один из подростов встал и вжимая голову в плечи зашаркал к двери. Лампа снова стала красной.

С каждым следующим вызываемым в комнате становилось свободнее и прохладнее, и если в начале мне пришлось стоять, поскольку все сидячие места были заняты либо девицами, либо крепкими подростками, которые дерзко посматривали на окружающих, ища вызов себе, то уже через час я мог свободно сесть. В нашу комнату никто не возвращался, видимо другой выход имелся и в той комнате, куда все уходили.

Еще через полчаса в комнате остался я один, долгое ожидание начало нервировать меня и коленки ощутимо потряхивало.

— Рэджинальд ван Дир! — голос вызывающего заставил меня подпрыгнуть и засеменить к двери.

Нетвердой походкой, чтобы скрыть дрожащие ноги я зашел в кабинет. Передо мной оказался стол с сидящими за ним пятью людьми. На столе лежала только зеленая пирамида размером с кулак и больше ничего.

— Сын сэра Грюнальда? — поинтересовался у меня один из них, на секунду посмотрев свои бумаги и потом обратившись ко мне.

— Да сэр, — в горле пересохло от волнения, но я смог протолкнуть нужные слова наружу.

— Что тебе известно о ремесленниках?

— Нужная профессия, служит для работы различных механизмов, мой отец и братья ремесленники, пожалуй, и все.

— Ты знаешь, что если солжешь нам, то чистых результатов не получишь и можешь вылететь отсюда? — спросил меня неприятного вида старик, сидящий с правого края стола.

— Да, сэр. Мне об этом говорят с детства.

— Хорошо, тогда подойди и возьми пирамиду в руки, затем сожми её и посмотри на неё.

Я выполнил все, что от меня требовалось. Каменная на ощупь, она охладила мне руки и чуть сбавила волнение.

— Ну же! — окрикнул меня старик, — делай!

Я непонимающе уставился сначала на пирамиду, затем на него.

— Что делать сэр?

— Смотри на пирамиду, вглубь смотри бестолочь!

Я еще больше заволновался, но как не пытался смотреть ни на неё, ни вглубь, ничего не происходило. Пирамида оставалась неизменной.

— Зачем ван Дир его притащил? — возмутился все тот же противный старикашка, — по последнему видно же было, что его кровь вырождается. Теперь вообще безталантового притащил в цех!

— Сэр Ньюрвик спокойнее, анализ крови показывает максимум содержания аниловатрилинина, это подделать невозможно.

— Вы точно мистер Рэджинальд не знаете ничего о ремесле? — спокойным тоном поинтересовался седовласый человек, сидящий во главе стола.

— Да сэр! Я уверен в этом! — пирамида выскользнула из моих внезапно вспотевших ладоней и упала на пол. Я судорожно наклонился чтобы поднять её и не уронить вновь. Сердце в груди бухало так, что казалось сейчас выпрыгнет из груди.

— Мистер Траст, принесите пожалуйста с моего кабинета "тот" нож, — обратился он к привратнику, который запускал меня в кабинет.

— Сэр Рональд! — воскликнуло двое из них, — вы в своем уме? Он же ребенок!

— Я думаю нам нужно принять решение, брать его в цех или нет, — спокойно ответил седобородый, — а если наш артефакт не может этого сделать, то остаётся последний вариант проверки.

Они продолжали спорить, совершенно не обращая на меня внимание, а я старался успокоиться и не обращать внимание на прозвучавшее слово "нож".

Когда вернулся привратник, принесший стеклянную колбу с лежащей в ней куском камня, только отдаленно напоминающим по форме нож. Сэр Рональд поднялся со своего места, сначала подошел ко мне и забрав у меня пирамиду подошел к своему слуге. После чего поставив колбу на стол и замотав её в ткань своего длиннополого одеяния он коротким размахом разбил её пирамидой. Затем аккуратно стряхнув осколки подошел с ножом ко мне.

— Руку юноша, — спокойно произнес он. От безысходности и переживаний что меня могут не взять, я просто протянул ему руку. Пусть даже он её отрежет, как возвращаться к отцу, если меня не возьмут я себе не представлял.

Тупой на вид нож из камня легко рассек мне руку, закапала кровь. Я посмотрел на нож, который седовласый расположил так, чтобы кровь капая попадала на него. Сначала ничего не происходило, но внезапно каждая падающая капля на нож вызывало внутри него свечение, чем больше крови на него попадало, тем сильнее он светился.

— Думаю вопросов к мальчику больше нет? — сэр Рональд довольно улыбнулся и повернулся к комиссии, которая также, как и я, завороженно смотрела на святящийся в его руке артефакт.

— Мистер Рэджинальд ван Дир, — обратился он ко мне убедившись, что ни у кого нет возражений, — вы зачислены. Пройдите в комнату к остальным поступившим, мистер Траст все вам объяснит. Поздравляю!

— Спасибо сэр, — поблагодарил я его и взяв протянутую привратником ткань наскоро перехватил рану. Собираясь заняться ею позже и подальше от этих странных людей. Выходя из комнаты, я только услышал, как между ними разгорелся спор и последними словами противного старикашки были.

— Раньше она не допускала ошибок! — видимо разговор шел о пирамиде.

В комнате находилось всего пять человек, три девушки и два парня, слишком мало для той толпы которая присутствовала в комнате ожидания, видимо отсев был действительно серьёзный. Я удостоился более внимательного изучения от них, чем в первый раз, поэтому я посчитал нужным представить.

— Добрый день, меня зовут Рэджинальд ван Дир.

Две девушки и парень представились, а остальные даже не повернулись в мою сторону.

— Так господа, я мистер Траст, — прервал наше знакомство, вошедший в комнату привратник, — идите за мной, и внимательно все запоминайте, повторять не буду.

Он повел нас на улицу, выдавая на ходу информацию.

— Теперь вы студенты нашего цеха. Жить и учиться будете тут, цех оплачивает ваше обучение. У нас есть общежитие и есть индивидуальные домики, если захотите занять домик доплачиваете за проживание. Завтрак в шесть утра, обед в час, ужин в восемь, если опоздали, то останетесь голодными. Занятия начнутся завтра в семь утра, первый раз я вас встречу у входа в общежитии и проведу в то место, где будут они проходить. Опаздывающие не допускаются до занятий, десять опозданий в год, и вы исключены, деньги за обучение будут вычтены с ваших семей. Посменные принадлежности и все остальное вы также получите за счет цеха.

— Можно вопрос? — перебила его девушка, которая выделялась среди остальных своей одеждой, прической и манерой речи.

— Минус бал по сумме экзаменов Матильда дер Гранд, — сразу же отреагировал он, — наберете еще девять и не пройдете на следующих год.

Она тут же захлопнула рот, а все остальные тоже притихли. Про систему штрафов нам никто не говорил, а проверять её на себе совершенно не хотелось.

Привратник наконец привел нас к деревянному длинному зданию, в окнах которого был виден свет.

Мистер Траст толкнул дверь и вошел внутрь, мы сгрудились и поспешили за ним, и почти сразу я услышал, как гомон голосов внутри затих.

— Мистер дер Вайнц, мисс ван Ленд, — позвал он.

Сначала я услышал топот башмаков и только потом перед нами появился взлохмаченный огненно-рыжий парень примерно двадцати лет, запахивающий сюртук и старающийся вытянуться перед привратником. Нам пришлось подождать еще немного, пока к нам быстрым шагом, но не сильно торопясь подошла еще и девушка. Миниатюрная брюнетка в пышном платье светло-голубого цвета, я таких и не видел у себя в городе. Её голубые глаза, осмотревшие всех и на секунду задержавшись на мне, заставили мое сердце биться сильнее и смутиться, я не привык к вниманию таких красивых леди.

— Господа и леди, принимайте новеньких, — обратился мистер Траст к ним, — время позднее, разведите их пожалуйста по комнатам и покажите тут все. Утром я их встречу.

— Да мистер Траст, — ответил парень за них двоих.

Привратник прежде чем уйти, обратился к нам.

— Думаю не нужно напоминать, что вас ждет, если вы ослушаетесь своих наставников?

Вся наша группа, помня недавний урок с Матильдой молча закивали головами, боясь произнести и слово.

Когда он ушел, наши провожатые выдохнули и улыбнулись нам.

— Дэрик, как обычно? — девушка сморщила носик, глядя на нас, — не хочу якшаться с простолюдинами.

— Для тебя Элиза, все что угодно, — парень поклонился ей и тыкая пальцем в меня, и парня с девушкой одетых хуже остальных, сказал, — следуйте за мной.

Мы переглянулись, но вопросов задавать не стали, мне был не понятен такой выбор, ведь он явно выбрал из нас двух детей простолюдин, но ведь я был сын аристократа.

— "Хотя, — я оглядел себя и тех, кто остался с мисс ван Ленд, — они были одеты явно дороже и лучше, чем я".

Я сначала хотел сказать парню, что он ошибся, но вспомнив слова мистера Траста, решил лучше промолчать, не хватало еще, чтобы меня выгнали из-за непослушания наставнику.

Он вывел нас из здания и привел в небольшой одноэтажный дом, напротив. У входа он зажег газовый фонарь, и я увидел, как по всему коридору стали зажигаться огоньки.

— Дом поделен на две половины, — повел он нас за собой, объясняя по ходу, — одна половина девушек, вторая мальчиков. Соответственно ванная и туалеты разные. Недавно выпустился пятый курс, так что дом освободился и вам повезло, к тому же вас в этом году мало, так что каждому достанется по своей комнате. Он открыл одну из дверей ключом и пропустил Эмми, так представилась мне девушка ранее, вперед и отдал ей ключ.

— Устраивайся, ванная налево, туалет направо. Твою одежду привезут завтра, вашим родителям уже отправили пневмопочтой письма, что вы поступили.

— Мне страшно тут одной, — девушка остановила нас слабым голосом, выглянув из своей комнаты, когда мы собрались уходить.

Он засмеялся.

— Привыкайте мисс, здесь вы надолго, если продержитесь на обучении.

Оставив девушку, он открыл дверь по середине дома и повел нас дальше, показывая две комнаты одна напротив другой.

— Это ваши комнаты ребята, выход на улицу есть еще и с этой стороны, просто я решил показать вам весь дом.

Мы переглянулись между собой и пошли в ту сторону которую выбрали.

— Да и парни, — внезапно остановил он нас, — я если увижу вас на женской стороне или кто-то из девушек на вас пожалуется, пеняйте на себя.

Мы замотали головами, показывая, что "ни за что и никогда".

Он отдал нам ключи и подмигнув напоследок тихо сказал.

— Продержитесь три года и кое-какие правила на счет девушек можно нарушать, если вы понимаете, о чем я.

Я в недоумении пожал плечами, а второй парень покраснел и быстро ретировался в свою комнату.

— Святая простота, — засмеялся надо мной Дэрик и посвистывая пошел к выходу.

Я постарался быстрее зайти в комнату и закрыв её на ключ впервые за день присесть, перевести дух и осмотреться.

Комната была не очень большой, но больше того закутка, который был мне выделен дома. Не широкая кровать, стол с газовой лампой над ним, два стула, гардероб и вместительный сундук, вот пожалуй и все, что в ней было примечательного. Я подумал о том, что неплохо было бы умыться перед сном, поэтому разделся до кальсон и осторожно выглянув из комнаты направился в сторону двери на которой висела медная табличка с изображением ванны.

— О чудеса! — воскликнул я увидев и тут два заветных латунных крана, из которых текла холодная и горячая вода. Я думал, что такое бывает только в домах богатых людей, а тут обычным студентам была выделена такая же роскошь. Быстро умывшись, я пожалел, что не положил в карман свои туалетные принадлежности, хотя бы зубной порошок и щетку. Для обтирания тут же висели четыре полотенца, об одно из которых я и вытерся. Захотелось взять его в комнату, но я передумал, подумают еще, что я вор.

Вернувшись в комнату и расстелив кровать, я понял, что в комнате нет такой важной вещи, как часы.

— Как же я встану завтра вовремя?! — испугался я, — лучше тогда лягу раньше, раньше проснусь. Хотя по-хорошему, надо было сходить и познакомиться со своим соседом.

Решив, что проснуться завтра рано важнее налаживаний отношений, я лег в кровать и когда двадцать минут спустя кто-то робко постучался в дверь, я не стал вставать, а замер и притворился спящим. Стук больше не повторялся, поэтому я смог быстро уснуть.

Напрасно я волновался о побудке, поскольку даже сквозь сон услышал, как громко и ясно где-то рядом забил колокол.

— Дин! Дон!

Его было так хорошо слышно, что я испуганно вскочил с кровати и стремглав побежал в туалет и в ванную, стараясь успеть умыться и одеться, чтобы быть готовому к походу в колледж. В дверях я столкнулся со вторым парнем и протянул ему руку, здороваясь.

— Рэджинальд, можно просто Редж.

— Приятно познакомиться, — дружелюбно улыбнулся он, — Роберт. Я едва не проспал, хорошо, что есть колокол.

— Это точно, — согласился я и мы по очереди сделав все дела, быстро оделись и вышли из дома.

К нашему удивлению, мы были одни, только густой туман наползал на дома, и мы не видели ничего дальше десяти шагов от себя.

— Может нужно ждать с другой стороны дома? — испуганно предположил Роберт.

— Давай ты пойдешь туда, а я подожду тут, — предложил я, — если явится наставник, я скажу, что ты пошел ждать там?

— Отличная мысль! — обрадовался он, — только дождись меня обязательно!

— Конечно!

Стоять одному в густом тумане было страшновато, но выбора не было, я боялся если зайду в дом или пойду за Робертом, то наставник, явившись за нами и не найдя никого, уйдет. Время шло, а никого так и не было, я начинал отчаиваться и собирался пойти за ним, как вдруг увидел, что он, девушка и Дэрик дер Вайнц направляются ко мне.

Вскрикнув от радости, я побежал на встречу.

— Оказывается колокол будит всех за час до прихода наставника, — радостно сообщил мне Роберт, когда я поздоровался со всеми.

— Да я забыл как-то об этом сказать, — взрослый парень весело мне подмигнул, — ну что завтракать и на учебу?

Мы согласно кивнули.

— Запоминайте дорогу, завтра пойдете сами, — напомнил он второй раз, когда мы подошли к зданию, где были вчера, перед тем, как нашу группу разделили. Я узнал очертания длинного дома и дверь с медной табличкой и надписью на ней "21б". Едва мы подошли, как рядом из тумана вышли незнакомые нам парни и раскланявшись с нашим провожатым, зашли внутрь.

— Подождем Элизу, — он не стал заходить внутрь и сразу же поправился, — для вас мисс ван Ленд.

Ждали мы не долго, уже через пять минут молодая девушка в сопровождении двух девушек и парня подошли к нам.

— Мисс Элиза, — Дэрик прикоснулся двумя пальцами к полям своего цилиндра.

— Дэрик хватит, — она недовольно посмотрела на него, — давай быстрее пусть поедят и отведем их на занятия, у меня своих дел полно.

Мы зашли внутрь и увидели, что зал, в котором стояли два длинных стола со скамьями по обе стороны частично заполнены студентами обоих полов.

— Так вы, — Элиза обратилась к своим подопечным, — получаете еду вон там.

Она показала рукой на окошко в углу комнаты.

— И садитесь за этот стол.

— Ну а вы, — она посмотрела на нас, — садитесь за другой.

— Еда общая, но простолюдины сидят отдельно, — добавил Дерик.

Я открыл рот, чтобы сказать ему, что я не простолюдин, но мисс Элиза строго на меня посмотрела и я осекся.

Получив поднос с одуряюще вкусно пахнущей едой, я направился с Робертом и Эмми за их стол, и мы сели одной кучкой. Нужно отметить, что людей вокруг было не так уж и много, поэтому места хватало с избытком.

— Обожаю бекон! — Роберт накинулся сначала на него, и только потом на хлеб с маслом и яйца с кашей. Он не пользовался ножом и брал то с одного блюда, то с другого только вилкой.

Девушка скромно отрезала по маленькому кусочку и ела, набирая в ложку совсем не много. Я решил вспомнить о манерах, которые показывала мне мама, тоже стал есть понемногу и сначала одно блюдо, затем другое.

— Поели? — мы допивали чай, когда рядом появился наш провожатый, — поторопимся, мне еще за учебниками вам нужно будет зайти.

Мы конечно же подскочили с мест, быстро отнесли пустые подносы и пошли за ним. Он показывал тропинку, по которой кроме нас шли и другие студенты в направлении того двухэтажного здания, где еще вчера мы сдавали экзамен.

Проведя нас через знакомую комнату, он завел нас в кабинет с цифрой "1a".

— Вот в общем то и все, — заключил он, когда мы расселись на две разные половины зала, — если будут вопросы, подходите. Вечером я зайду проведаю вас, и так будет в течении всего первого года, в остальное время вы предоставлены сами себе, наслаждайтесь.

При этом он как-то странно усмехнулся, словно в его словах была какая-то шутка, но почти сразу вышел, не давая даже задать вопросы.

Мы сидели и молчали, когда снова раздался звон колокола, только в этот раз он звонил шесть раз вместо трех, как утром. На шестой удар в класс зашел тот старик, что сомневался во мне на экзамене, он мне тогда еще сразу не понравился. Крючковатый нос и большая залысина показалась на свет, когда он снял цилиндр и поставил его на стол, оглядев помещение он удивленно спросил, обращаясь ко мне.

— Мистер ван Дир, почему вы не на своей половине?

Тут настала пора удивляться всем вокруг. Мои новообретённые друзья посмотрели на меня и отодвинулись, словно стена упала между нами.

— Простите сэр, так вышло, — смущаясь и извиняясь, я встал и прошел на половину аристократии, которые не очень-то были рады меня видеть у себя после того, как я побывал на стороне простых людей.

— Хорошо, теперь давайте знакомиться. Меня зовут сэр Энтони Ньюрвик и вам наверно интересно, почему человек без приставки "дер" или "ван", является аристократом.

Все внимательно смотрели на него, особенно та часть класса, которая являлась простолюдинами, да и мне это тоже было интересно.

— Именно поэтому в нашем колледже учатся как вы заметили представители всех сословий, без различий, — он прошелся вдоль стола и подошел к половине где сидел Роберт с Эмми, — если вы закончите учебу и прослужите для цеха семь лет, отработав потраченные на вашу учебу деньги, то получите звание подмастерья и титул шевалье. Так что есть большой стимул хорошо учиться, поскольку вас приняли именно из-за хороших показателей экзамена.

— Теперь что касается вас господа, — он перешел на нашу сторону, — вы также в праве после окончания учебы отработать потраченные на вас цехом деньги, если ваши семьи не заплатят выкуп и заберут в семейное предприятие. Стимул учиться у вас сейчас только один, все семьи подписали обязательство, что ваше поведение в стенах нашего колледжа будет ровно таким, каким его требуют наши правила. Вам не нужно напоминать об этом?

Все промолчали, а я хоть и не видел того, о чем говорил учитель, но все равно не собирался об этом спрашивать.

— Отлично, если нет вопросов, тогда перейдем к истории. Рассказывать буду всем одинаково и, если кто-то знает больше, может пройти к доске и говорить за меня, — старик оглядел зал, конечно же никто и не пикнул, я представил себе, что же было в подписанном соглашении для аристократии, если сидящих рядом со мной подростков так запугали, что они молчали наравне с простолюдинами.

Учитель подошел к доске и нарисовал контур, похожий на неровно разрезанную грушу и разделил его на две не равные половины.

— Это наша империя, наша любимая родина Британия, которая как вы знаете управляется императором Вильгельмом I, а это наши враги, — тут он едва не зашипел, — проклятые Республиканцы, которые своим тлетворным влиянием совращают ума людей и те бегут из Империи, думая, что там им будут рады. На самом деле налог на души там вдвое, я подчеркиваю это, вдвое выше, чем у нас, а порог сбора налога снижен до одиннадцати лет. Если бы вы сейчас пошли учиться в колледж республиканцев, то первое что вас ждало, это сдача эссенции.

— Как вы знаете наш добродетельный император не берет налог с детей и запрещает под угрозой виселицы брать налоги с лиц младше пятнадцати лет и беременных женщин, в Республике таких ограничений нет и часто бывает, что их дети рождаются мертвыми, по причине полностью откаченной души. Их женщины исчадия порока и жестокости, они беременеют как крысы, только с одной целью, сдачи душ своих не рожденных детей, так как эссенции с не рожденных младенцев можно получить больше. Не прекращающаяся война вот уже двадцать лет за то, чтобы искоренить это гнездо порока к сожалению, вылилась в лишь в вид локальных стычек по всей границе, поскольку имея меньшие ограничения на налоги, чем мы, республиканцы могут позволить себе иметь больше кораблей, дирижаблей, машин и оружия, чем мы. Совет лордов предлагал императору снизить возрастной ценз налогооблагаемых граждан до тринадцати лет, но наш милостивый император отказался, сказав, что "дети должны иметь детство". Так что вам несказанно повезло, что вы родились, выросли и живете в нашей замечательной стране, надеюсь вы оцените это, если Господь занесет вас на войну.

Сэр Ньюрвик продолжал урок еще два часа, и для меня все было очень интересно и необычно, поскольку всего этого я не знал.

— И напоследок сегодня, — он сделал передышку и несколько раз прошелся перед рядами, — сегодня на обеде получите жетоны в нашу библиотеку. Те, кто получит жетон с одним отверстием, получают доступ к общей секции, те кто две — в секции цеха. Ваши наставники кроме них принесут вам домашние задания по всем сегодняшним предметам, и к следующему уроку вам нужно быть готовыми к опросу. За каждый ответ вы будете получать балы, чем больше наберете, тем лучше закончите год, соответственно за неправильные ответы или молчание будете получать минусовые балы. Наберете минус десять балов, и мы с вами попрощаемся.

С моей стороны протянула руку вверх девушка, сидящая передо мной.

— Да мисс Матильда?

— А сколько всего отверстий у жетонов сэр?

— Три, леди. Всего их три, но доступ в третью секции позволен только пятому курсу или подмастерьям, так что не беспокойтесь, даже доступ во вторую секцию вы получите не скоро.

— Дин! Дон! — невдалеке громко забил колокол.

— На сегодня урок закончен, — учитель вернулся за свой стол, поднял цилиндр и вышел из кабинета.

Мы остались сидеть в помещении, и я заметил, что на меня пристально смотрит парень, который сидел слева от меня.

— Ван Дир? — произнес он, — сын главы цеха?

— Да.

— Чего же ты якшался с простолюдинами?

— Я недавно в городе, — этот допрос меня чрезвычайно смущал.

Что еще хотел спросить у меня парень я не узнал, поскольку в наш класс зашел тот человек, благодаря которому я попал сюда. Только сейчас я лучше рассмотрел его благородные черты лица, волевой подбородок, длинные седые волосы и сухощавое телосложение.

— Добрый день господа, леди, — он сел на стул и снял цилиндр, но не положил его на стол, а удержал его в руках, — меня зовут сэр Пэрри ван Рональд, я ваш учитель ремесла и по совместительству директор этого колледжа. Так что надеюсь у нас установятся добрые отношения, не только потому что я директор, но и потому что по результатам моих уроков, вас будут оценивать, как кандидатов принятия в цех. Неумехи или лодыри не пройдут дальше первого года, и я вам это обещаю. У вас есть вопросы ко мне?

Класс молчал.

— Если вопросов нет, тогда я перейду к вводному занятию и приоткрою вам тайну, которую от вас так тщательно скрывали родители и все остальные, чтобы вы смогли успешно поступить.

Тут дверь открылась и два парня занесли к нам деревянный ящик примерно пять футов длинной и четыре шириной и высотой, они аккуратно поставили его на стол и стали снимать деревянные панели со всех сторон. Вскоре показался прибор очень знакомый всем нам, так как такие стояли почти в каждом приличном магазине или разменном пункте, может быть только меньше размером. Несколько колб соединялись шестерёнками и поршнями между собой, а небольшая серебряная пластина с рельефной формой ладони с одной стороны была сильно потерта, говоря о том, что её явно очень часто использовали. Поблагодарив помощников, он обратился к нам.

— Думаю сэр Ньюрвик рассказал вам о налогах и душах, так вот то чем мы будем вас учить, это передавать эссенцию душ от человека, в этот прибор и наполнители и поскольку проще будет вам показать, что происходит за черной ширмой в магазинах или обменных пунктах, покажу на своих помощниках.

Один из парней подошел к устройству, достал из кармана пустую монету (внутри её не было видно зеленоватого свечения) положил её на другую сторону устройства, подсоединив к ней медную трубку и нажал рычаг. Прибор слегка загудел, но шестеренки и поршни остались неподвижны. Директор положил на пластину с отпечатком ладони свою руку, а другой взялся на руку своего помощника, прибор тут же пришел в действие, поршни задвигались, а шестеренки тихо зашелестели, начав перегонять внутри устройства белый дым, который неизвестно откуда там появился.

— Собственно говоря, вот так появляются деньги определенного достоинства, — прокомментировал он, закрыв глаза, — ремесленник должен "потянуть" на себя ровно то количество души, которое он высчитал или договорился с человеком. Вам нужно выступить передаточным звеном между человеком и аниматроном, поскольку простые люди не могут передавать напрямую свои души, для этого-то мы и нужны. Передать энергию души от человека к машине и аккумулировать её в прибор.

Почти сразу же за его словами, белый газ внутри колб стал окрашиваться в бледно-зеленый цвет и передаваться от одной колбы в другую, становясь все более насыщенным и ближе к темно-зеленому цвету. Через секунду он выпустил руку своего помощника и газ внутри устройства снова стал белым, после этого он выключил устройство и достал монету, которая стала достоинством в десять пенни или одной кроне. Это было видно по полоскам наполненности монеты, которые сейчас были зелеными до десятой отметки.

Я сидел, открыв рот, как впрочем и все мои одногруппники кругом. Делать деньги оказалось так просто!

— Вот так деньги приобретают свои свойства и дальше вы можете уже подсоединять их к любым устройствам, чтобы зарядить их.

Он достал часы из кармашка жилетки и поднес монету к заводному устройству, а затем показал нам, что момента стала достоинством в восемь пенни, разрядившись на подзарядке его часов на две единицы души.

— Вам кажется, что это все очень просто, но за этой простотой стоит не одно столетие изучений, научных прорывов и технологий. Чтобы привести аниматрон в те размеры и то качество, что вы видите сейчас, потребовались усилия сотен ученых и инженеров, хотя все началось с одного человека, сэра Уинстона ван Червиваля. Этот ученый еще в юношестве выделялся среди своих сверстников умом и гением, поэтому закончив университет в Коссе, он занялся собственными исследованиями, которые и привели его к пониманию человеческой души. Всю информацию о нем и о его работах вы прочитаете сами в качестве домашнего задания, а я продолжу урок с рассказа о настоящем.

Я затаив дух слушал его, информация которая была мне прежде недоступна сейчас полноводной рекой лилась и я впитывал, и впитывал её, боясь пропустить хоть слово.

— Чем отличаются друг от друга ремесленники, почему одних возносят до небес, а другие вынуждены ковыряться в мастерских, зарабатывая несколько десятков крон в неделю? Все просто, те кто может передать душу человека пропустив её через себя, не затронув её влиянием собственной, тот добьется очень много в нашем обществе.

— Вы видели, что за пять секунд моего влияния на Генри, — он показал рукой на парня, который нам ухмыльнулся, — я взял с него одну сотую его души. Ему это не повредит, поскольку душа у человека в зависимости от его возраста, личных качеств и физического состояния имеет разный объем, к тому же со временем регенерирует. На следующем уроке мы начнем изучать с вами таблицу ван Червиваля, где подробно указаны все зависимости восстановления души человека от его общих особенностей. Её изучение и знание наизусть — основа вашего обучения! Если вы ошибетесь и продлите влияние на человека больше положенного, он умрет и тут уж вы предстанете перед законом, не только как никудышный ремесленник, но и как убийца!

Его голос становился все сильнее и в конце он едва не кричал, запугав нас до смерти, но внезапно он успокоился и продолжил прежним голосом.

— Так вот, возвращаясь к качеству передачи души. Опять лучше вам наглядно показать это.

В этот раз он вложил свою руку в руку парня, а уже тот включил прибор, положил новую пустую монету и вторую руку на пластину сам. Даже мне было понятно, что заполняющийся газ эссенцией души в устройстве менее насыщен, как на входе в первую колбу, так и в самой последней, маленькой колбе.

— Спасибо Генри, — директор подошел и взял монету которая стала достоинством в три пенни.

Он показал её нам и улыбнулся.

— Вот этим отличаются мастера, подмастерья и ученики. Причем чтобы вы не думали, что мой ученик плох, я скажу вам, что любой из вас, кто сейчас попытается передать душу другого человека, не наполнит монету ни на единицу. Даже более того, повредит собственную душу.

— Спасибо господа, — он обратился к своим помощникам, — можете быть свободны.

Парни стали собирать устройство и вскоре покинули класс, а директор продолжал нам рассказывать столько нового и интересного.

— Также вы еще не скоро перейдете на контакт с человеческой душой, вначале будут долгая учеба и тренировки на животных, и только по истечению третьего года обучения, в зависимости конечно от ваших способностей, вас допустят к людям.

Он помолчал, а затем посмотрел на наши напряженные, серьезные лица и засмеялся.

— Не переживайте, сегодня у вас всех вводные занятия, поэтому нет даже письменных принадлежностей, а вот с завтрашнего дня у вас наступит настоящая учеба и тут уж никому не будет спуска, не важно кто он, сын графа или простого пекаря.

Он посмотрел на свои часы.

— У нас до конца урока есть еще десять минут, я могу ответить на ваши вопросы, уверен у вас их масса, поэтому постарайтесь мне понравиться, не задавая откровенно глупых.

Конечно же первой руку подняла девушка, которая хотела все знать.

— Да мисс Матильда?

— А люди разве не против, что у них отбирают часть души? Ведь Библия нас учит, что она самое ценное что есть у него, и она бессмертна!

— У вас целых два вопроса юная леди, — он улыбнулся, — но поскольку они оба хорошие, то вы получаете бал к сумме годового экзамена, а я отвечу на оба.

— Никто не может насильно забрать у человека ни крохи души, человек должен захотеть, чтобы его душу взяли. Хотя конечно же есть и редкие случаи, когда у человека как бы вы не старались нельзя эту душу отнять, и еще более редчайшие случаи, когда ремесленники могут силой отнимать души, но к счастью такие случаи действительно необычайно редки и вам лучше принять данность, что отнятие у человека души без его согласия, это прямой путь на виселицу. Ну и второй ваш вопрос мисс, простителен, поскольку вас ограждали от научной информации и пичкали религией. Наука доказала, что душа вовсе не бессмертна и в зависимости от человека даже имеет свой вес. Например, последние исследования на преступниках, которые выбрали вместо казни, помощь своим родственникам в виде посмертной сдачи души, говорят о том, что полный вес человеческой души примерно равен десяти-двенадцати гиней. Опять же повторюсь каждый человек уникален и прежде чем производить отбор души, особенно в таких больших количествах, нужно, во-первых, иметь соответствующую лицензию, ну а во-вторых провести подробное анкетирование и расчеты.

— Поэтому обменных пунктов так мало? — поинтересовался с места Роберт.

— За неуважение к учителю с вас мистер Вариан минус бал, — невозмутимо ответил директор, — вопросы нужно задавать, подняв руку и спросив разрешения, берите пример с мисс дер Грант.

Парень сразу же побледнел и замолчал.

— Но на ваш вопрос я отвечу. Да, чтобы получить лицензию на обмен душ на деньги, нужно состоять в нашем цехе, иметь звание не ниже подмастерья и получить рекомендацию от трех мастеров ремесла.

Руку поднял мой сосед.

— Да мистер ван Гор?

— Зачем нас ограничивали в информации про ремесло? — прямолинейно спросил он, — ведь тут нет ничего тайного или сложного, все то, что вы нам сейчас показали и рассказали.

— Все просто мистер ван Гор, — директор сложил руки у себя на груди, — вы бы просто не поступили бы сюда, если знали больше. Причина этого феномена не известна, но влияние на артефакт человека, которые знает очень много про души и ремесло, крайне мало, а нам нужно установить и пропустить дальше именно тех, кто покажет в будущем выдающиеся результаты, для этого артефакт должен показать ваши способности выше средних. Как вы видите в последнее время таких неинформированных подростов становиться все меньше, поэтому те родители, что нарушили основное правило и привели на экзамен детей, которые не смогли даже подсветить пирамиду, уверен горько жалеют об этом сейчас.

Руку протянула моя соседка.

— Да мисс Эмми?

— Как работает аниматрон сэр?

Директор повеселел.

— Отличный вопрос мисс, плюс два бала вам.

Девушка покраснела и опустилась на место.

— Как я уже сказал ранее, ремесленники выступают проводниками людских душ к машинам. Сами же приборы очень просты, если знать всю теорию сэра Червиваля и правильно соотнести все размеры деталей, нужные для точной работы прибора, то вы сможете заказать его практически в любой инженерной мастерской. Вот только насколько он получится точным и сможет передавать душу без искажений, будет зависеть целиком от вас. Этот прибор был сделан по моим чертежам и вносит искажения порядка одной сотой процента, что уверяю вас является очень и очень хорошим результатом. Но не переживайте мисс, полное устройство прибора, а также свой первый его чертеж с воплощением в металле и стекле, вам предстоит выполнить в качестве дипломной работы на третьем курсе. Так что не стоит пока забивать себе голову этой информацией, ваша голова еще неоднократно поболит, когда будете осуществлять свой проект позже.

Руку поднял я.

— Мистер ван Дир?

— Почему налог собирается с людей сэр, не проще разводить и собрать его с животных, ведь все равно их пускают на убой.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Отличный вопрос для студента первого курса! С радостью на него отвечу мистер ван Дир. Тот, кого отчислят из колледжа за неуспеваемость или будет плохо учиться, отправиться прямиком на скотобойню и будет работать забойщиком, вытягивая души у животных. Сходите как-нибудь на экскурсию, в нашем квартале есть такая, и ваша успеваемость уверяю вас сразу повыситься. Что же касается основного вашего вопроса, то полная душа животного в тысячу раз менее энергоемка, чем та малая часть человеческой души, что сдается людьми в качестве налога. Так что, хоть ими не пренебрегают, но души животных не тот ресурс, ради которого стоит их выращивать в огромных количествах.

— Дин! Дон! — прогремел колокол, означающий конец урока.

— До встречи господа, леди, — сэр ван Рональд склонил в знак уважения голову и вышел за дверь.

Все молчали, переваривая информацию. Я как и все был в полнейшем шоке, вот так просто, по крайней мере как это выглядело со стороны, делались монеты различного достоинства. Ведь если я выучусь на ремесленника, то смогу сам это делать!

— "Что значит "если"! — оборвал я сам себя, — никаких "если", я обязательно выучусь и постигну все науки!".

Заглушенная молчанием родителей и сверстников тяга к знаниям, всколыхнулась во мне с большой силой, я хотел изучать, читать и запоминать все до чего только дотянусь.

Следующие два урока не были такими же интересными, как два первых поскольку мы изучали арифметику, чистописание и другие науки, которые развивали нас всесторонне, по словам сэра Ричарда. К тому же он сказал.

— "Без арифметики не бывает ремесленника".

Обед запомнился мне только тем, что я сел за стол аристократов и пожалел об этом, мои недавние знакомые Роберт и Эмми сразу же отвернулись от меня и стали общаться между собой и другими ребятами за столом, а когда мучимый непонятным чувством, и не желанием терять новых друзей я поднялся из-за стола и пошел к ним, стало только хуже, они меня проигнорировали, а когда я вернулся за стол аристократов, все отодвинулись от меня. Хорошо, что начались занятия и я перестал думать об этом, я не был виноват в том, что меня из-за плохой одежды причислили к простолюдинам и поселили не в тот дом, а теперь получается, что меня игнорируют везде вокруг.

Вечером нас встретил наставник и раздал жетоны, мы конечно же сразу устремились в библиотеку и получили не только кипу огромных блокнотов из желтой бумаги, для своих записей, но и все нужные студенту письменные принадлежности. Больше всего я радовался глобусу и циркулю, такие вещи были только у состоятельных людей в нашем городе, а здесь их выдавали обычным студентам.

Нагруженные добром мы проследовали по своим домам, и я совершенно забыл попросить Дэрика переселить меня в дом аристократии. Только положив вещи на стол и несколько раз восхищенно дотронувшись до глобуса, я понял, о чем забыл ему сказать. Исправлять ошибку было поздно, поскольку нужно было возвращаться в библиотеку и подготовиться к следующему дню занятий, так что я решил отложить разговор на потом, тем более в моей нынешней комнате не все нравилось.

На следующий день учеба закипела и мне совершенно некогда стало думать о том, где жить или обедать. Нам задавали столько, что я корпел и корпел над всеми заданиями и пытался выполнить их максимально полно. Так что, когда неделя подошла к концу, я так и жил в своей старой комнате, а ел и сидел за столом аристократии на обеде и учебе. Да, и я совершенно забыл сказать, что встречался с Диком, который привез мои вещи и еще раз напомнил, чтобы я не появлялся у отца дома, пока не достигну успехов в учебе.

— Дин! Дон! — я стал привыкать к ударам колокола, и они не вызывали у меня панической реакции вскакивать с места и куда-то бежать. Настало время обеда, мы стали собирать свои книги и блокноты, как в класс зашел директор. Все вытянулись в струну и вернулись на свои места.

— Господа, леди! — они улыбнулся, как всегда, когда был в хорошем настроении, — первая ваша неделя обучения закончилась, поэтому после обеда вы свободны. Вашим родным были разосланы уведомления об этом и ваш ждут за воротами колледжа экипажи или родители. Так что поторопитесь отнести свои вещи и пообедать, утром в понедельник занятия начнутся или с вами, или без вас, так что решать, когда вернуться только вам. Не смею вас больше задерживать молодые люди.

Он улыбнулся нам напоследок и вышел, и тут же гурьба подростков, взбудораженных новостью рванулась из класса, каждый хотел оказаться дома и похвастаться всем, что с ним случилось за эту неделю. Я поначалу тоже поддался этому настроению, но почти сразу вспомнил слова Дика и погрустнел, мне нечем было похвастаться перед отцом, так что все выходные я проведу тут.

— "Зато хорошо подготовлю домашние задания, — решил я, и заодно могу почитать что-то для себя. Библиотека большая, так что уверен, что мне найдется чтение по душе".

Буквально через два часа помещение колледжа словно вымерло, только три или четыре окна светилось в ночи, подбадривая меня своим светом, не я один остался на все выходные.

Взяв задания и блокнот, я направился в библиотеку, показав скучающему парню-старшекурснику, который был видимо за что-то наказан дежурством, свой жетон, я прошел к столу аристократов. Не представляете каково было мое удивление, когда я увидел за столом мисс Элизу ван Ленд. Она что-то увлеченно переписывала с толстой книги в свой блокнот, поэтому, когда у меня случайно выпал пенал и с шумом упал на стол, она вскрикнула и обернулась на шум. Увидев меня, она тут же успокоилась.

— А это ты, первогодка. Места для простолюдинов направо.

Не знаю, что на меня нашло, но набравшись храбрости я выпалил одним духом.

— Я сын сэра Грюнальда!

— Да?! — она снова повернулась ко мне, и я почувствовал, как застучало мое сердце, едва наши глаза встретились, — а чего же тогда ты не сказал об этом сразу?

К сожалению, на этом моя храбрость иссякла и я ненавидя себя всей душой за эту слабость, лишь пожал плечами и устроив свои вещи на другом краю стола от неё, пошел за нужной литературой. Целый час мы занимались молча, каждый делал своё, но я изредка поглядывал из-за книги, чтобы лучше запомнить её образ. Сегодня она была одета в темно-синее платье, которое подходило к её глазам, а её светло-русые волосы, которые она теребила пальчиком, пытаясь завить локон, были заплетены так, что шляпка, сдвинутая на одну сторону, дополняла корзинку из волос на другой стороне головы. У меня было мало подходящих слов, чтобы описать девушку, ведь я обещался только со своими ровесницами, а с такими красивыми молодыми девушками, я никогда даже не смел заговаривать.

— Элиза ну скукота же смертная, давай поболтаем?! — снова проныл из своего угла парень-дежурный.

— Генрих! — её голос с каждым новым предложением развлечься, становился все холоднее, — ты не видишь я занимаюсь! Мне еще два минуса устранять и по твоей вине кстати!

— Все молчу, — сразу же закрыл он рот, но хватило его ненадолго, через некоторое время он начала все сначала. С тем же результатом, только девушка еще более обозлилась на него.

— Эй, как там тебя! — я не сразу понял, что меня зовут, — парень!

Когда она подошла ко мне, и я вдохнул аромат, который от неё исходил, я понял, что собственно она обращалась ко мне все это время.

— Простите мисс, я задумался, — промямлил я, не в силах поднять на неё глаза.

— Я вижу, — язвительно заметила она, и продолжила, — слушай ты можешь поискать мне вот эту книгу? Я не хочу лазать по верхним полкам в этом платье!

Она протянула мне список литературы и тыкнула своим аккуратным пальчиком в одного из авторов.

— Да-а-а, к-к-онечно мисс, — это все, что я смог выдавить из своего горла, прежде чем взять листок, её жетон и пойти в нужную секцию.

— Эй, эй Элиза, ему запрещено входить во вторую секцию, к тому же почему ты у меня не попросила?! — возмутился дежурный.

— Потому что Генрих, ты зануда и прилипала, — отрезала она, — мальчик найдет книгу и отдаст её мне и все.

Я довольно долго искал нужный том, поскольку еще слабо освоился в своей-то секции, а тут пройти по жетону ученицы старшего курса в другую, более обширную секцию и не потеряется там, уже само собой было подвигом. Книга нашлась, как и сказала девушка на самой верхней полке, чтобы её достать пришлось подвинуть передвижную лестницу и аккуратно залезть на неё.

— Прошу вас мисс, — я протянул книгу и её жетон, когда вернулся.

— Спасибо, — она наморщила носик, — напомни, как тебя звать?

— Рэджинальд мисс.

— Спасибо Рэджинальд, — поблагодарила она и улыбнулась так, что я был готов перетаскать все книги из библиотеки, лишь бы это еще раз повторилось. Но к сожалению, получив нужный фолиант, она погрузилась в учебу и мне ничего не оставалась делать, как последовать её примеру.

Поздно ночью, когда дежурный объявил, что библиотека закрывается, я помог ей разнести книги по шкафам и был ошеломлен, что она дождалась меня, и мы пошли вместе. Когда я повернул к своему дому, она сначала недоуменно посмотрела на меня, а потом сказала.

— В понедельник нужно напомнить Дэрику, чтобы тебя переселил!

Я попрощался с девушкой и чувствуя себя окрыленным, поскольку душу мне наполнила невообразимая сладость, направился к себе. Я тут же забыл, что несколько часов назад сильно переживал по поводу того, что не еду домой, сейчас я был безумно счастлив этому!

На следующее утро, позавтракав вместе с еще тремя парнями, я сразу же направился в библиотеку. Элизы, я решил называть её так, когда был один, не было и пришлось заняться только учебой. Иногда я прерывался и пробовал как звучит её имя у меня на губах.

— "Элиза. Э-ли-за. Элиз-а".

Девушка появилась только через два часа, и мы с ней молча раскланялись, что подлило мне в сердце еще как минимум один кувшин сладости, и когда она спокойно обратилась ко мне за помощью, я тут же бросился выполнять её просьбу.

Так и закончились мои первые выходные, которые принесли мне в душу новые непонятные чувства и смятение.

В понедельник я не видел девушку, так что не стал напоминать своему наставнику о необходимости переселения, ведь я знал, что каждый курс живет в отдельном доме, а как раз дом старшекурсников, а особенно половина девушек, как раз находится с тем домом, в котором я сейчас жил. Так что, когда он во вторник предложил мне переехать, я отказался, объяснив это тем, "что привык здесь жить". Его мое объяснение полностью устроило, и мы к этой теме больше не возвращались, зато теперь я каждое утром мог видеться и здороваться с Элизой, словно мы давние знакомые, вызывая по началу всеобщее недоумение по этому поводу.

Вот так, в заботах и волнениях незаметно пролетел учебный год и настала пора экзаменов. В моей жизни ничего не изменилось, друзей среди своего года обучения я так и не завел из-за того, что был все время в двусмысленном положении. Сидел и обедал с аристократами, а жил в доме с простолюдинами, зато я превзошёл всю группу во всех науках кроме ремесла. Непонятно по какой причине, все что было связано с теоретической часть у меня было превосходно, но как только дело касалось мышей, все шло наперекосяк. Я никак не мог добиться хотя бы результата Джеймса ван Гор, самого отстающего ученика класса. Хорошо еще что практическая часть экзамена по ремеслу не являлась обязательной на первом году обучения, это меня радовало, а не понимание почему это происходит, заставляло меня просиживать в библиотеке почти все свое свободное время.

Но вскоре и это закончилось, мы сдали все предметы и в томительном ожидании разбрелись по своим комнатам, результаты обещали огласить только через два часа. Страдающими и томящимися мы были не одни, с усмешкой я наблюдал, как все курсы и все без исключения студенты в волнении расхаивали туда-сюда. Разговоров практически не было слышно в отличии от обычного времени, когда голоса различных компаний можно было услышать издалека.

Краем глаза я заметил Элизу, с которой после тех первых выходных, мы практически не встречались, это была вторая моя печаль после плохих практических работ. Зародившееся чувство, о котором я не мог и не хотел никому поведать тлело у меня в груди, но я не понимал, что это, только твердо знал, что только рядом с неё оно становиться теплым и сладостным.

Глава 2. Неожиданный поворот

— Ну что господа, остался последний студент, — сэр Гаррибальди Нейман устало потер виски, переменчивая осенняя погода давила на голову вызывая мигрень, пересилив боль он продолжил.

— Единогласно?

— К сожалению, нет сэр Гаррибальди, — ко всеобщей неожиданности произнес сэр Рональд. Все в изумлении посмотрели на него, они специально оставили напоследок лучшего ученика по всем предметам и тут такой поворот.

— Объяснитесь пожалуйста Пэрри, — задал вопрос сэр Ричард.

— У меня есть сомнения, что он сможет овладеть ремеслом, — с сожалением произнес директор, — я не спорю, что по остальном предметам он преуспевает, но как ты все прекрасно понимаете они все полезная шелуха, после основного нужного императору умения.

— Я понимаю, что вы не хотели нас оскорбить сэр Пэрри, но выбирайте пожалуйста другие выражения сравнивая наши предметы с шелухой, — с неудовольствием выразил общее мнение сэр Ньюрвик.

— Да конечно, — директор лишь сделал вид, что смутился, — но вы все меня поняли, с текущими показателями парень не закончит второй год.

В аудитории воцарилось молчание, все с трудом представляли, как воспримет эту новость глава цеха, ведь его последние два сына оказались вообще без таланта и просто не смогли поступить в колледж.

— Он ван Дир! — неожиданно вскрикнул старейший учитель, — он же ван Дир, черт его побери! Кровавый нож не мог обмануть нас!

Все встряхнулись и оживились, действительно вспомнив из чьего он рода.

— Вы хотите сказать, что его нужно проверить на антианимантию? Но сэр Ньюрвик в таком возрасте это крайне редко бывает!

— Я знал его прадеда, — хмыкнул тот в ответ, — вот уж кто давал поводов каждый год говорить о себе "это невозможно". Так что нужно проверить мальчика на антианимантию и решить дело одним тестом, вы ведь не против?

Для наглядности он ударил своих сухеньким кулаком по столу, болезненно при этом скривившись.

— Сэр Ньюрвик, — директор склонил голову перед старейшим членом совета, — еще долго мы не сможем найти кого-то, кто будет мудрее вас.

Довольный похвалой старик, ответил.

— Сначала проверим его, а затем поведаем об этом его отцу. Хотел бы я увидеть его лицо в этот момент!

— Мистер Траст, — директор позвал привратника, сторожа, библиотекаря и просто надежного человека в лице своего личного слуги и когда тот появился, попросил его, — приведите мистера ван Дира пожалуйста.

Когда слуга ушел, директор подошел в шкафу в кабинете и достал "кровавый" нож — артефакт самого ван Червиваля, который нужен был для работы с душами. Он давно не использовался по назначению, так как его стоимость была колоссальной. Артефакт даже не принадлежал сейчас директору колледжа, хоть и весьма состоятельному человеку, он принадлежал всему цеху, являясь реликвией отца-основателя ремесла. Именно поэтому сейчас использовалась пирамида, которая имела в себе много вкраплений редчайшего минерала паинита, кристаллы которого находили в природе чрезвычайно редко и в мире существовало всего лишь несколько сотен обладателей таких камней. Но как никто, так и не смог повторить самые сложные эксперименты основателя ремесла, так никто не смог найти камень такой же величины, чтобы из него сделать целый нож, как это сделал ван Червиваль. Подобной реликвии в мире больше не было. Конечно же и враги, и республиканцы хотели бы им завладеть, но к счастью на территорию цеха попадали только проверенные и избранные люди, а уж на территорию колледжа могли попасть только дети проверенных тайной полицией родителей.

Основная особенность паинита была в том, что если огранить его двумя плоскими гранями, то ремесленник, глядя на человека через него мог с высокой вероятностью сказать, насколько сейчас цела душа человека. Да, именно, все расчеты и вычисления, которые нужны были ван Червивалю в начале освоения ремесла, перестали быть ему нужны после нахождения этого минерала. К сожалению, из тысяч ремесленников сейчас, только избранным удавалось найти, купить или получить этот минерал в качестве признания своих заслуг перед империей, слишком уж редкими были эти камни.

Так что сейчас артефакт использовался в редчайших случаях, либо для определения спорных моментов, когда пирамида не могла дать однозначного ответа либо, когда требовалось определить есть ли у человека дар к антианимантии. Обычно талант отнимать души насильно, без доброй воли человека проявлялся только в процессе обучения, а точнее начала работы студента с человеческими душами и обладатели его в обязательном порядке ставились на имперский учет поскольку их направляли по окончанию колледжа вместо отработки семи лет в цеху, в армию, а точнее на фронт военных действий, там, где проклятые республиканцы также использовали людей с таким даром, чтобы вытягивать души с захваченных солдат противника. Пленными в этой войне были недолго, поскольку все пытались и умерщвлялись антианимантами для добычи эссенции душ. Собственно говоря, из-за добычи этого ресурса она так и затянулась на столетия, редки были походы в атаку, в основном велась окопная война без видимого прогресса с обоих сторон, лишь походы и захваты пленных с обоих сторон.

Не сказать, что людей с таким даром было совсем мало, такие случаи были не слишком редки, но вот тех из них, которые могли использовать свой дар, сознательно и до конца вытягивая чужие души и не травмируя свою при этом, было крайне мало. Их было действительно немного и каждый был на вес золота, недаром прослужившие семь лет в армии в этом качестве сразу получали наследуемое баронство и земельный надел в управление, их роль была эдаких страшилок республиканских детей, как в прочем и детей империи, если речь заходила о людях с таким же даром со стороны республиканской армии. Их боялись, их ненавидели, но они были нужны всем.

В кабинет директора, где заседал совет учителей зашел слуга и завел испуганного мальчика. Он был растерян, его одного из всего потока вызвали к учителям.

— Мистер ван Дир, возьмите пожалуйста нож в руку и попробуйте провести им у меня по ладони, — приказал директор тоном, не терпящим возражений и протянул ему каменный нож.

Перепуганный парень схватился за него и закрыв глаза полоснул по не убранной руке, давшей ему нож. Лицо директора перекосило, но он сдержался, когда кровь резко и сразу показалась из широкого разреза. Парень испуганно залепетал извинения.

— Верните мне нож молодой человек, и вы свободны, — директор, лоб которого покрылся испариной, с видимым спокойствием принял артефакт, но едва парень вышел, тяжело дыша оперся на стол. Все удивленно смотрели на него, сэр ван Рональд был одним из сильнейших антианимантов и вывести его из равновесия о чем-то говорило.

— Силен, — наконец отдышался он, — очень силен. Нужно уведомить тайную полицию сегодня, одним махом лишил меня трети, не меньше.

— Сколько? — слитный выдох позабавил его.

— Не обольщайтесь сильно, пока из парня не будет толка, — он наконец оправился от мгновенного забора такого количества души и убрав в шкаф артефакт опустился на своё кресло, — сельский житель, со сверстниками практически не общается, слишком впечатлительный, не думаю, что он способен на хладнокровные убийства. Жаль конечно, колледж мог получить от императора хорошее вознаграждение за нахождение такого таланта.

— Эм-м-м, можно мне слово, господин директор?

— Конечно сэр Ньюрвик.

— Неделю назад поступил к нам запрос, на выделение студента для помощи тайной полиции, — старик сделал многозначительную паузу и хитро прищурился.

Сэр Ричард до этого тихо сидевший в углу комнаты сразу же вскинулся.

— Но господа! Позвольте! Туда отправляются только выпускники и только за серьезные нарушения, и то они не могут там продержаться дольше пары недель!

Директор перевел взгляд сначала с учителя естественных наук, потом на старого хитреца. Тысяча гиней и ужин с главой тайной полиции, вот что получал колледж, который обнаруживал талантливого и сильного антианиманта. Сумма была для него не слишком серьезной, можно было разделить её на остальных учителей, повысив их лояльность, то вот ужин с главой тайной полиции, после последних выкрутасов старшего сына, становился жизненно необходимым.

— Господа, — решение пришло почти сразу, — есть два решения. Первое, прислушиваемся к совету сэра Ричарда и просто докладываем тайной полиции о сильном, но не годящимся для армейской работы парне или же...

Он сделал паузу и обвел глазами кабинет. Старый лис понял, что он задумал и сейчас лучился довольствием, ведь это он предложил эту идею.

— Вторая идея, мы не говорим о своем открытии пока никому, парня отправляем к полиции, пообещав послабления в учебе и гинею в неделю в качестве оплаты услуг, а через пару месяцев, если он конечно протянет на этой волчьей работе столько, проведем еще одну аттестацию. Я не буду участвовать в разделе награды, возьму себе только ужин с главой тайной полиции.

Даже у сэра Ричарда сразу же отпали все сомнения, едва прозвучали магические слова о награде и отказа директора от своей доли. Он поигрывал на скачках и последнее время немного нуждался, так что золото было сейчас важнее небольших моральных принципов.

— Если единогласно, тогда так и поступим, — директор был крайне доволен, осталось договориться со старшим инспектором тринадцатого участка и дать ему кое-какие инструкции, как и на какие преступления посылать их ученика.

В то, что парнишка согласиться, он ни сомневался ни мгновения. Чистая книга, вот кем он сейчас был, все что нужно было сейчас, занести в неё правильные слова и мысли.

После неожиданного предложения директора я ни секунды не раздумывал, и дело было вовсе не в деньгах, после окончания учебного года, все разъехались по домам на двух месячные каникулы, у меня же стоял выбор либо остаться здесь, либо поехать к маме. Денег, что дал отец за отличное окончание года могло хватить на дорогу в общем вагоне, но я подумал, что тогда приеду с пустыми руками и мама с дедушкой будут тратиться на мое содержание эти два месяца. В колледже же кроме меня осталось сейчас всего два человека, видимо имея схожие проблемы, да и честно говоря, сейчас было много времени чтобы я мог наконец погулять по городу и прочитать те книги, которые были интересны мне самому. Пока шла учеба — это делать было проблематично, нам задавали столько, что прочитать бы все успеть только по программе.

С Элизой мы больше не пересекались, что меня очень печалило, видимо тот раз, когда её за что-то наказали был исключением, и больше в выходные дни я в библиотеке её не видел. В обычный день ведь не подойдешь к ней, у нас и тем то общих не было для разговора, да и какие общие темы могут быть у первогодка и старшекурсницы. Теплое чувство в груди не давало мне покоя, но ничего сделать я не мог с этим, если бы я попытался за ней ходить, меня бы никто не понял, да и я сам не понимал, что мне дальше делать, если она заговорит со мной, поэтому я молча наблюдал за ней издалека и страдал.

— Мистер Оливер Твайс, позвольте представить вам мистера Рэджинальда ван Дира, нашего молодого, но подающего большие надежды ученика, — вот так началось наше знакомство со старшим инспектором Ист Энда. Этот пожилой человек, в мятом и обляпанном грязью костюме мне не очень понравился, его седые волосы словно паклей торчали из-под цилиндра, а голос с визгливыми нотками вскоре начинал раздражать, но поскольку от этого человека зависело мое будущее, ведь директор пообещал мне плюс десять баллов на выпускных экзаменах в каждом году, пока я буду помогать полиции, а это было очень немало!

— Доброе утро молодой человек, — он окинул меня быстрым и цепким взором и обратился к директору.

— Пэрри, а он не слишком молод? Он вообще знает, что ему предстоит увидеть и чем заниматься?

— Я пока не посвящал его в курс дела, — странно, но от его слов смутился директор, — главное мальчик способный и без труда сможет определить было ли влияние ремесленника.

— Не знаю, не знаю, — покачал головой старший инспектор, кидая на меня подозрительные взгляды, — но в общем то это не мое дело, если глава тайной полиции дает мне ремесленника, я только "за" обеими руками. Сам знаешь последнее время с этим Кукольником одни проблемы, начальство заставляет бросать все силы на его поимку, но кто будет раскрывать остальные дела? У меня только за эту неделю семь трупов и два из них без любого признака насилия! Как скажи работать, если вы отказываетесь предоставлять нам ремесленников?!

Визгливые нотки последних выкриков заставили меня поморщиться, а вот на лице директора не дрогнул ни мускул.

— Оливер ты прекрасно знаешь причину, — спокойно ответил он, — поэтому берешь мальчика или нет?

— Конечно беру, — быстро ответил тот, — отдам его Дрейку, тот как раз зашивается последнее время и стал невыносим со своим нытьем от необходимости вашего присутствия.

— А, мистер Райт, — с пониманием улыбнулся мистер ван Рональд, — помню его, ведь он по-моему и ведет сейчас его дело? В Нью Таймс писали.

— Да, пропади он пропадом этот Кукольник, вчера нашли еще одну бедняжку, меня вызвали сегодня вечером туда! — мистер Оливер показал пальцем в небо, — и дай мне Бог сил перенести очередную выволочку, осталось всего два года Перри, проклятых Богом два года и я закончу со всем этим.

— Тогда удачи, она тебе сегодня понадобиться, — директор дружески пожал руку собеседнику и обратился ко мне, — не переживай, тебя по мере необходимости полиции утром на время каникул будут забирать у ворот полицейские и провожать сюда же вечером, а когда начнется учеба, мы обговорим с тобой новый график, думаю сможем сделать тебе небольшие послабления в учебе.

Он протянул мне коробочку, внутри которой лежала малюсенькая пластинка паинита, размером мой ноготь, но зная его стоимость я с трепетом принял её и спрягал во внутренний карман сюртука. Только с его помощью я мог определить на месте, текущие остатки души у мертвых тел и с помощью таблицы ван Червиваля рассчитать примерно количество души до смерти.

— Спасибо сэр, — я склонил голову в знак признательности, но коленки начали дрожать при упоминании в их разговоре слов "труп", "Кукольник" и прочие ужасы. Я до сей минуты особо не задумывался в чем именно будет заключаться моя помощь полиции, после тех плюсов, которые мне нарисовал директор, я как-то забыл спросить, что конкретно от меня будет нужно, кроме как "определять были ли потери души".

— Пойдемте мистер ван Дир, — обратился ко мне полицейский. Раскланявшись с директором, мы направились к воротам колледжа. Когда привратник открыл нам ворота, я даже не понял сначала, что это мой первый раз за прошедший год, когда я вышел во вне территории колледжа. Летнее солнце старательно пробивало себе путь в городском смоге, который висел над городом, в основном не успешно, но кое-где в рваные дыры все же пробивались яркие лучи.

Еще одним сюрпризом оказалось наличие у старшего инспектора парокара с водителем полицейским. Огромная машина, начищенная до блеска, была небрежно припаркована рядом, а усатый водитель лениво листал газету, правда увидев нас он быстро её отложил и засуетился внутри. Тоненькая струя пара исходящая из котла сзади стала набирать силу и вскоре раздался тоненький свист свистка, сообщающий что нужная температура достигнута и можно ехать, все это всего лишь за неполную минуту! Я был поражен, интересно какой величины накопитель стоит на этой машине, если смог так быстро поднять температуру и давление в котле.

— В тринадцатый, Арни, — небрежно бросил инспектор, садясь внутрь, и показывая мне рукой присаживаться рядом. Мне конечно хотелось лучше осмотреть это чудо инженерного гения, ведь таких красивых парокаров я еще не видел вблизи, но видя настойчиво внимание полицейского, я аккуратно, чтобы не повредить ничего забрался на заднее сиденье рядом с ним.

Когда машина едва слышно тронулась у меня захватил дух, я впервые ехал на парокаре! Да если об этом узнали бы мои друзья, они не дали мне и минуты покоя, заставляя пересказывать свои ощущения!

— Ван Дир? — внезапно голос старшего инспектора отвлек меня от созерцания окрестностей. Ведь я приехал сюда во время дождя и большую часть окрестностей даже не видел. Другие ученики выходили в выходные дни на прогулки по кварталу, возвращаясь с полными руками покупок, меня никто с собой не звал, да и не было у меня для этого денег, так что смысла в простых прогулках я не видел, лучше было подготовиться к занятиям.

Я отвечал на вопросы полицейского об отце, о себе, своей жизни, но чисто механически, поскольку был сейчас не с ним, а смотрел за мелькающими домами, людьми, магазинами. В квартале Ремесленников кипела жизнь, не смотря на раннее утро воскресного дня. Служанки, одетые в строгие платья с гербами на ней с принадлежностью определённой семьи, либо шли с пустыми корзинами в лавки и магазины, либо уже возвращались, тяжело загруженные продуктами, тканями и прочими нужными в хозяйстве предметами. Ребятня бегала туда-сюда, наполняя звоном своих голосов все вокруг, конечно же основная масса населения квартала еще спала, устав за рабочую неделю, но все равно улицы были не пустынны.

Вот только все мое хорошее настроение стало улетучиваться, когда мы выехали за ворота квартала и проехав пару миль, попали сначала в доки, а затем въехали в жилые кварталы Ист Энда. Мне стало казаться, что солнца здесь вообще нет и никогда не было. Грязные, старые здания были настолько серы и невзрачны, что казалось они нависали над узкой дорогой стараясь раздавить пешеходов. Улицы были пустынны и с контрастом с моим кварталом было практически полное отсутствие детей, лишь несколько беспризорников рыскали в мусорных баках возле немногочисленных лавок, да пара ярко одетых женщин, спешивших по своим делам. Каменная мостовая, по которой мы ехали вскоре превратилась в стиральную доску, ругаясь и обливаясь потом водитель постоянно снижал скорость и гудел свистком на нерасторопных извозчиков, которые стояли на краю дороги и из-за узости улицы мешали проехать парокару. Меня начало терзать смутное чувство, что возможно я поторопился, согласившись на эту подработку.

Мы остановились у здания, которое выделялось от остальных только большой медной пластиной, прибитой над входом. Выбитые и подкрашенные черной краской буквы на ней гласили, что передо мной полицейский участок, Уайт Чапел Роад тринадцать.

— Приехали, — старший инспектор обратился к водителю, — не глуши я быстро.

Я вышел из машины и пошел за ним. Едва мы вошли в участок, как стоявшие и разговаривавшие друг с другом люди в синих мундирах с металлической цифрой тринадцать на воротника-стойках быстро разошлись при виде старшего инспектора, сопровождаемые его неодобрительным хмыканьем. Мы прошли еще с десяток шагов и оказались перед стойкой, за которой стоял пожилой полисмен с окладистыми и пышными бакенбардами.

— Добрый день сержант Экстон, где инспектор Дрейк?

— Добрый день сэр, — спокойно и без малейшей подобострастности ответил тот, — на месте, думаю он услышал, как вы подъехали.

— Старший инспектор! — услышал я сильный и громкий голос из-за спины и повернулся на него. За моей спиной стоял даже не человек, а гора. Он был огромен, настолько, что я растерялся, казалось его голова вот-вот заденет потолок участка, который был не меньше десяти футов в высоту. Огромные руки казалось без труда могут раздавить камень, а вот лицо его притягивало взор, оно явно не подходило этому телу. Оно должно было быть подобно лицу моего отца, каким-нибудь угловатым с рубленными чертами, но нет, красивый ровный нос, гладкие щеки и мягкий подбородок, были явно тут лишними.

— Дрейк я привел к тебе ремесленника, прошу любить и жаловать, кстати сын самого главы цеха!

На красивое лицо инспектора резко набежала туча, брезгливо посмотрев на меня он ответил.

— Ты с ума сошел Оливер? Я просил ремесленника, а не маленькую кучку аристократического дерьма.

У меня от оскорбления схватило дыхание и сжались кулаки.

— Мистер!

Но полицейский даже не обратил на мой возглас внимания, не удостоив и взглядом.

— Я к тому и говорю Оливер, что ты вышел из ума от старости! Да он не протянет тут и двух дней! Ты посмотри на него, богатенький чистоплюй не знающий жизни! Вспомни чем закончилось прошлогодняя попытка пристроить у нас такого же?! А?! Напомнить тебе?!

— Прошу прощенье за мистера Дрейка, Рэджинальд, — обратился ко мне старший инспектор, — подождите нас здесь пожалуйста, а мы с инспектором поговорим в его кабинете. У него всегда были проблемы с манерами и субординацией.

Я тяжело дышал, таких оскорблений мне никто не наносил, и главное непонятно что было делать, кидаться с кулаками на него? Да он как дом громадный и просто раздавит меня одним пальцем!

Им сильно не помогло, когда они ушли в отдельный кабинет. Мат и крики стояли такие, что было понятно, что сейчас они решали остаться мне или нет. Доводы простого инспектора сводились к тому, что всего полицейского участка не хватит чтобы постоянно меня охранять от приключений, которые я тут найду на свою пятую точку, на что его оппонент говорил, что в общем-то он сам достал со своим нытьем о нужности ремесленников в участке, а когда ему приводят такого, начинает еще и нос воротить.

Я стоял и ждал, даже улыбнувшись один раз тому, что стоящий за стойкой сержант показал смешную рожицу повешенного, показывая пальцем на кабинет. Мне он сразу понравился в отличии от громилы и другого инспектора.

— Все ты мне надоел Дрейк! — голос старшего инспектора ворвался в помещение, когда он открыл дверь, — даже не буду больше спорить, возьмешь паренька и обеспечишь его охраной — это приказ.

На возмущенный возглас Дрейка он не обратил никакого внимания, подойдя ко мне.

— Ну все, я обо всем договорился, оставляю тебя в надежных руках инспектора, — улыбнулся он мне и потрепал за плечо, — и так уже задержался, а еще надо привести себя в порядок перед встречей с главой тайной полиции.

— Удачи паренек, если будут просьбы, обращайся ко мне через инспектора, — он посмотрел на злобно пыхтящую гору рядом, и передумал, — или лучше через директора для надежности.

Погрозив кулаком своему подчиненному, он вышел за дверь и вскоре я услышал, как он отъехал. Я остался совершенно один в логове монстра, который сейчас с налитыми злобой глазами словно прикидывал, как лучше меня приготовить к ужину.

— Иди давай мешок дерьма, — дверь участка хлопнула и внутрь влетел человек, которого пинком закинул туда полицейский.

Едва он вошел вслед за тем, кого он пнул, у меня стали подкашиваться коленки от страха, жизнь до этого момента показалась мне тихой и беззаботной. Я стоял сейчас далеко от того места, где мне ничего не угрожало, где было спокойно и максимум что мне угрожало, это минусовые балы. Сейчас я был совершенно один, в заброшенном Богом месте трущоб Ист Энда в компании двух громил. Зашедший полицейский был тоже в штатском, как и инспектор, стоящий рядом со мной, а размерами ему не уступал.

— Дрейк что это за хлыщ? — удивленно спросил он, обращаясь к инспектору.

— Это блять Джеймс наш новый ремесленник и с сегодняшнего дня ты за него отвечаешь головой! — рявкнул тот, и на возмущенный рев в ответ, ответил знакомой мне фразой.

— Все, это приказ, и я не буду его с тобой обсуждать!

Сцена с ораньем и матами повторилась второй раз, но закончилась с тем же результатом, что и прошлый раз, победил старший по званию. Вот так молча стоя на одном месте я приобрел в этом участке сразу двух "друзей".

— Не бойся паренек, — видя, что я начал трястись от страха, ко мне обратился добрый сержант за стойкой, — они отходчивые, если продержишься пару недель, поймешь, что они не плохие ребята.

Я почти успокоился, но он добавил фразу, которая свела на него все его усилия меня успокоить.

— В общем-то не плохие.

— А вы что олухи встали, чурбаны ленивые, — человек за стойкой с двумя серебристыми галочками на рукаве набросился на других людях в форме, которые с удовольствием смотрели, как в кабинете начальства разыгрывается вторая буря подряд.

— Оформляйте этого, — он показал подбородком на человека, лежащего на полу, который так и не сумел встать.

— Меня задержали по ошибке, я ничего не сделал, — залепетал он, когда два полицейских подняли его за руки и потащили к стойке.

— Поговори мне, — процедил один и одним коротким взмахом ударил его кулаком по почкам, то вскрикнул и обмяк у него на руках, — если сержант привел, значит виновен в чем-то.

Мне стало казаться что я знаю, как будет выглядеть ад когда я умру. Когда меня похоронят я также очнусь в неизвестном месте, где все кругом орут друг на друга, избивают и не считаются со мнением остальных.

Странно, но наоравшись на друг друга, полицейские вышли из кабинета оба такие довольные, что я начал опять волноваться. Они не выглядели поссорившимися вдрызг людьми.

— Сержант Экстон, — елейным тоном обратился инспектор к человеку за стойкой, — помнится нас звали сегодня посмотреть на тело на Олд Сван стрит?

Полицейский посмотрел сначала на меня, затем на инспектора, чему-то улыбнулся и закашлявшись под суровым взглядом того, ответил.

— Эм, да сэр, но вы как-бы послали их, сказали утопленником пусть занимается четырнадцатый участок, это их территория.

— А других жмуриков сегодня нет? — вежливо поинтересовался он, вызвав у меня панический шок.

— Нет, но мисс Олсен еще не увезли, — не мигнув и глазом ответил тот.

Два громилы переглянулись, улыбнулись друг другу и молча вскинули кулаки, выкинув фигуры из известной игры "камень, ножницы, бумага".

— Значит утопленник, — удовлетворённо хмыкнул сержант, увидев, что он выиграл, — стареешь Дрейк, пятый проигрыш подряд.

— Да ты мухлюешь постоянно! — возмутился тот.

— Кто я? Да как тут можно мухлевать?!

— Кх-х-м, — прокашлялся полицейский за стойкой, показав им на меня взглядом, сразу же прекратив их спор.

— Что же с-э-э-р ван Дир, сэр, — обратился ко мне инспектор, специально растягивая слова, — пройдемте с нами, покажем вам чем вы теперь будете заниматься.

Если я думал, что мы сейчас выйдем на улицу, сядем в еще одно чудо техники и поедим с ветерком, так же как я прибыл сюда, то действительность расставила все по своим местам. Перепрыгивая через кучи лошадиного помета, грязь и помои, которые выливали хозяйки прямо мне под ноги на мостовую, когда мы проходили мимо домов, я старался бежать за двумя огромными спинами, которые шли впереди и словно не замечали меня, обсуждали результаты скачек.

Шли мы так долго, что дыхание у меня сбилось полностью, а рубаха давно вылезла из штанов и край её болтался, все это я не замечал до тех пор, пока мы не пришли на место, пройдя одной им известной дорогой по однотипным кварталам. Я даже по сторонам толком не смотрел, стараясь за ними успеть, я думал, что если вот эти две широкие спины сейчас скроются из моего взора, то я тут же потеряюсь и останусь тут навсегда.

Пока они остановились возле ящиков и осматривались, я наконец смог отдышаться и посмотреть куда мы зашли, оказалось, что мы стоим недалеко от Темзы, которую я также видел сегодня впервые в жизни. Последние дома, которые мы прошли так близко стояли к воде, что всего несколько десятков футов разделяло их от реки, а в небольшом выступе пирса, где стояли полицейские, внизу колыхались на набегающих волнах пару маленьких паровых лодок.

— Посыльный же сказал, что вас не будет, — я заметил, как к полицейским подошел еще один молодой полисмен и начал оправдываться, под их речами, — мы и перенесли его с места в погреб.

— Ладно пошли, покажешь.

Мы зашли в угловой дом и спустились в вниз, на меня повеяло холодом, заставив поежиться и заметить, как я выгляжу. Заправив рубаху в штаны и пригладив длинные волосы, которые налипли мне на лицо от пота, я почувствовал себя увереннее.

— Вот мистер ван Дир, сэр, посмотрите и определите, был ли забор души у этого бедняги, — я не видел происходящего впереди, поскольку два крупных тела закрывали мне обзор, но, когда один из них повернулся и приветливо показал мне рукой пройти вперед, я обрадовался и сделал пару шагов.

Остановил меня сначала невыносимый тошнотворно-сладкий запах, почувствовав который у меня сразу образовался ком в горле. Я остановился и посмотрел туда, где в паре шагов от меня лежало явно человеческое тело, накрытое грубой тканью.

— Сэр? — инспектор мне улыбнулся и подтолкнул вперед, да так, что я споткнулся и упал вперед, угодив одной рукой во что-то мягкое и податливое. Ткань сползла, и на меня уставилось полу съеденное лицо мертвого человека. Запах ударил мне в нос, и я не смог удержать позывы рвоты, опорожняя раз за разом свой желудок прямо на труп. Я не мог остановиться, мне сделалось очень плохо, голова кружилась, а сил встать и отойти не было. Последнее что я помню это громкий смех сзади.

— Эй?! — в лицо мне брызгало холодной водой и я замотал головой чтобы перестали, но твердые и крепкие руки держали меня не давая вырваться и продолжали лить на меня воду.

— Отставьте меня в покое! — я пришел в себя и стал вырываться, — отпустите!

— Оставь его Джеймс, — я повернул голову и увидел курящего инспектора, который облокотился на тумбу у пристани, — ему нужно закончить дело, зря мы что ли сюда пришли.

— Какое дело? — я пришел в себя и отпихнув руку сержанта, стал отряхиваться.

— Затем, зачем тебя сюда и взяли сынок, — процедил он, — если что-то не нравится сержант проводит тебя до дома, и ты попросишь своего директора не присылать тебя сюда больше. Ведь это так просто да?

Мысль догадки сверкнула у меня в голове.

— "Так вот зачем это все было! Им не нужен был этот труп, не зря тот сержант говорил, что они отказались его смотреть ранее, они пришли сюда только чтобы испугать меня!".

Не знаю откуда я взял сил, но упрямство оказалось сильнее собственных чувств. Я молча встал и направился в подвал. Достав платок, я спустился вниз и тщательно сглатывая слюну, приложив платок к носу, взял труп за руку. Мне также стало понятно, зачем сразу после экзамена директор дал мне тетрадь, заполненную от руки мелким и размашистым подчерком, от содержания которой меня сначала бросило в дрожь, но поскольку он сказал с ней ознакомиться, читать пришлось и подготовиться, но что все так будет на самом деле, я не рассчитывал. В этих записках была проведена работа по опознанию и расчетам души у мертвых людей. У любого трупа, если он только не скелетизировался и не рассыпался на отдельные кости, можно было увидеть остатки человеческой сущности, она пропадала, когда исчезала последняя из связующей нитей, соединяющей костяк. Так что зная возраст, вес, рост человека, а также примерное время его смерти, можно было высчитать отнималась ли у него душа до смерти, или же отдавал он сам её добровольно. Конечно метод был не точен, и влияли многие факторы, отдача мелкой порции эссенции осталась бы не замеченной, но вот крупные отборы, можно было установить.

Порадовавшись, что я захватил с собой тетрадь, я вытащил её из-за пазухи и развернул ткань в которую я её замотал. Найдя таблицу с параметрами, я достал карандаш, пластинку паинита и портную мерку, стараясь меньше дышать при этом, произвел замеры с помощью камня и переписал данные в свой блокнот, подставив в формулу из тетради. По расчетам выходило, что душа у него была убавлена лишь на величину налога, видимо он недавно оплатил его.

Убрав все свои инструменты, я поднялся и быстро вышел наружу. Поджав губы я подошел к разговаривавшим полицейским.

— Душа уменьшена на величину налога, не более.

У сержанта округлились глаза, и он посмотрел на старшего товарища. Тот поморщился, но ответил мне.

— Так значит. Хорошо возвращаемся.

— Дрейк может не нужно, парнишка то не виноват? — думая, что я не слышу спросил второй полицейский, когда мы зашагали назад.

— Что?!

— Ладно, успокойся, я всего лишь спросил.

— У меня эти аристократишки, вот где сидят, еще один маменькин сынок не нужен.

Дорога в участок далась мне еще хуже, чем сюда, от непривычки ноги гудели и распухли так, что казалось ботинки свои я уже не сниму. Задумавшись я слегка отстал от полицейских, поэтому не сразу понял, когда меня дернули за рукав и заткнув рот затащили в переулок. Жадные руки забегали по карманам, вытаскивая блокноты, тетради, кошелек и что самое главное, бесценную коробочку с пластиной минерала. Без неё я стану ненужным никому, к тому же получу штраф от директора, который специально сказал мне её стоимость, а также то, что этот кусочек принадлежит цеху и потеряв его я буду оштрафован.

Я попытался вырваться, но рук было несколько и мое трепыхание они даже не заметили, я видел перед собой только двоих взрослых парней, еще вероятно двое держали меня сзади, не давая пошевелиться.

— Так так, — я сначала услышал звук падающего тела и сумрак переулка стал еще темнее от заслонивших фигур, зашедших в него.

Сильная рука с легкостью выдернула меня из чужих рук и раздались еще несколько ударов, обернувшись я увидел корчившихся на земле мальчишек моего возраста, в грязной и рваной одежде. Они лежали и стонали на земле, с шумом втягивая воздух.

— Кто это тут у нас Джеймс? Не вижу толком.

— Вы чьи господа? — сержант, а это был именно он, забрал у валяющихся тел мои вещи и вернул их мне.

В ответ он услышал только грязные ругательства.

— Мне кажется Джеймс нас здесь не уважают, — задумчиво проговорил инспектор и направился к лежащим на земле, — давно мы сюда не заходили.

— Так ведь это и не наш участок сэр, — спокойно ответил ему сержант, — вот они нас и не знают.

— Ну теперь точно запомнят, — инспектор одними руками разорвал на всех одежды и оставил их голыми, всю одежду смотал в большой комок, огляделся кругом и размахнувшись закинул его на крышу ближайшего дома.

— Идем, пока не станет поздно, тебе еще его отводить назад, — он вернулся к нам и не слушая раздающиеся ругательств вслед спокойно пошел вперед.

В этот раз я не стал искушать судьбу, а шел сразу за их спинами, испуганно поглядывая по сторонам, я чуть было не лишился всего!

— Сержант, завари мне кофе и пожрать нам что-нибудь принеси! — сказал он, едва мы зашли в участок. Когда тот стал отдавать приказы дежурившим тут полисменам, он мощно зевнул и продолжил.

— Запиши в журнал, труп без признаков насильственной смерти, душа не тронута, золотой зуб на месте, так что или сам утопился, или пьяный упал. Дело закрыто и пошли пневмопочтой письмо в четырнадцатый, пусть не ходят.

— Хорошо сэр.

Сержант с инспектором ушли в кабинет, оставив меня одного. Набравшись смелости, я обратился к сержанту за стойкой, вспомнив его имя.

— Мистер Экстон, а почему вы называете его сэр, он ведь не благородный?

По потемневшему лицу сержанта я понял, что сморозил не то, но его лицо почти сразу же смягчилось и он тихо сказал.

— У нас, простых людей, слово "сэр" не только обозначает статус положения человека, если ты уважаешь кого-то настолько, что повышаешь его статус в собственных глазах, то можешь называть его как тебе заблагорассудится.

Я почувствовал себя неловко и отошел от него, сев на скамью. Есть меня не позвали и только смотря за этими двумя, о себе напомнил мой живот громко проурчав на весь участок. Раздавшиеся смешки были погашены окриком сержанта, который ушел в подсобку и вынес оттуда большой кусок хлеба с сыром, положив их рядом со мной, он улыбнулся.

— Ешь, проголодался наверно.

Не слушая моих горячих благодарностей, он удалился на свое место, а я вцепился в продукты и такой жадностью накинулся на них, что самому стало стыдно за свое поведение, к счастью на меня никто не смотрел и утолив первый голод, я стал есть, понемногу откусывая куски.

Спустя час из кабинета инспектора вернулись два полицейских и позвали меня пойти с собой. Мы стали спускаться по винтовой лестнице куда-то вниз и чувство дежа вю закралось ко мне, заставив достать платок и на всякий случай приложить его ко рту. Оказалось, мы спустились в небольшую тюрьму, где в клетках сидели, стояли или лежали множество людей. Завидев инспектора сразу же наступила тишина и наши шаги эхом стали раздаваться по бетонному коридору.

Открыв дверь в конце длинного туннеля с клетками, он зажег газовый фонарь и внутри сразу стало светло, заставив меня прищурить глаза. Я осторожно зашел внутрь и осмотрелся, по середине стоял большой и грубо сколоченный то ли стол, толи скамья, со странными приспособлениями у изголовья и ног, словно небольшие раковины, кроме него внутри был только умывальник с ведром воды рядом и четыре длинных и широких полки на уровни моего пояса, висели на каждой из стен, прикрытые серой тканью.

Пока я оглядывался инспектор что-то достал большой сверток из одной из полок, со странно торчащими из него руками и ногами большой куклы и поставив его на стол произнес.

— Мистер Рэджинальд познакомитесь с мисс Олсен.

Я и не сразу понял, что торчавшие из свертка руки и ноги, принадлежали не кукле, а человеку. Только когда он развернул узел я с ужасом увидел, что это не тело, а отрубленные руки и ноги, а также голова девушки.

Рвота нахлынула на меня, и я не добежал до раковины, выблевывая недавний обед.

— Нежный нам попался аристократ, — одобрительно прокомментировал мои действия инспектор, — если в том подвале убирать не нужно было, то в нашем морге придется, а то док будет недоволен.

— В общем с-э-р ван Дир, осмотрите мисс Олсен, приберетесь тут и можете быть на сегодня свободны, сержант проводит вас домой.

— Пошли Джеймс пока пропустим по бокальчику бренди, — обратился он к своему другу, и они ушли, оставив меня одного.

От бессилия я сел и заплакал, столько унижений и ужасов как за сегодня я еще не испытывал за всю свою жизнь. Хотелось выть и бить кулаками в стену, чтоб хоть как-то унять жалось к себе. Когда слезы кончились и высохли, я понял, что надо решать, что делать. Можно плюнуть на все и просто уйти, наняв повозку добраться до территории ремесленников, навсегда забыть про ужасы, творящиеся здесь. Я встал и пошел к двери, голова мертвой девушки наклонилась и упала с глухим звуком на пол. Я стоял и держался за ручку двери и не мог сделать ни шага. Нужно было проявить уважение к мертвому и поднять назад голову или я не смогу сегодня спокойно заснуть, поскольку она будет преследовать меня в снах.

Тяжело вздохнув, я поежился от холода, который тут оказывается был приличным, я подошел и брезгливо поднял её за волосы, положив назад. Почему-то от этого простого действия внутри все успокоилось, и я уже спокойнее рассмотрел мертвое лицо, похоже она была очень красива при жизни, даже сейчас лицо её было привлекательно хоть и мертво.

Мне стало её жаль, такая молодая примерного возраста с Элизой, а уже мертва. Не отдавая себе отчета, я вытащил коробку с минерала и посмотрел на её голову. Ничего. Я опешил и посмотрел через мутный кусочек минерала, думая, что упустил едва заметные взгляду ремесленника зеленые нити, идущие от тела вверх и образующие тонкую бахрому вокруг тела каждого человека. Снова ничего.

Я не понимая что происходит, раз за разом, дюйм за дюймом просматривал руки, ноги и голову, но ничего ни одного зеленого волоска не обнаружил. Получается, что девушка умерла от полнейшего иссушения души! В тетради, что дал мне директор было одно упоминание об этом, но скорее, как один из примеров того, что остатки души можно и не обнаружить на теле, если она подверглась принудительному иссушению до смерти и вот я сам вижу такое своими глазами. Скорее для самого себя, я в своем блокноте подписал странницу как "мисс Олсен" и занес туда свои наблюдения оставив пустыми строчки в таблице с параметрами её тела, в отсутствии него нельзя было точно сказать какого роста и веса она была при жизни.

Поскольку первое самое трудное задание я сделал, то глупо было не убраться за собой и я взяв грязную тряпку рядом с раковиной, убрал следы деятельности своей пищеварительной системы, оставшиеся на полу. Уйти мне опять не дала голова мертвой девушки, почему-то я решил, что неправильно оставлять её вот так, лежащей по середине комнаты на столе. Собравшись духом я сложил её останки и завязал узлом материю, вернув получившийся сверток назад на полку, с которой я её взял.

На душе сразу стало спокойно и с чувством целиком выполненного долга я затушил газовую горелку и пошел назад, стараясь не смотреть по сторонам. Хотя большинство арестантов уже спали, некоторые стояли возле решетки и подзывали подойти к ним. Это было последней каплей на сегодня, и я пулей метнулся наверх.

Разговаривать с полицейскими мне совершенно не хотелось, поэтому я достал лист написал на нем свои мысли и молча протянув сержанту его, пошел к своей скамье, где лежали еще небольшие остатки еды. После всего сегодняшнего есть не хотелось совершенно, но я заставил себя запихнуть её внутрь, чтобы были силы на обратный путь.

— Это правда!

Я не понял, как очутился в воздухе и меня затрясли как собачонку, махая перед глазами моим же листком.

— Дрейк! Дрейк! Отпусти его!

В державшую меня ручищу вцепились несколько полицейских и отняли меня из рук инспектора.

— Блять я говорил этим жирным пидарасам, что дело не чисто! Я говорил им, дайте мне ремесленника! Жирные ублюдки столько времени потеряно зря!

Он бесновала невдалеке, но меня от него отделяли оба сержанта, он ругался и ругался, пытаясь пройти ко мне, хорошо, что ему этого не дали.

— Так Джеймс, — он внезапно стал спокойным и сосредоточенным, словно и не было недавней вспышки гнева, — веди его домой, завтра он нужен будет мне.

— Мне с ним пешком что ли идти? — возмутился сержант, — да только до квартала топать и топать.

— На деньги, — инспектор тут же вытащил крону и предал её сержанту, — отвезешь его туда, там заночуешь и утром очень ранним утром привезешь его сюда.

— Но меня не пустят в квартал! — снова возмутился тот.

— Слушай Джеймс, ты сержант полиции его императорского величества Вильгельма, — отрезал ему в ответ инспектор, — если какие-то холуи не пропускают тебя, напомни им об этом.

— А ты Гарри подготовь ребят с лопатами, завтра им предстоит много копать, — услышал я сзади, когда подталкиваемый рукой сержанта, я выходил наружу.

Весь путь мы проделали молча, каждый думал о своем, а у меня после сегодняшнего дня болело и гудело все, хотелось просто упасть и не вставать никогда с кровати. Я так устал, что уснул и растолкали меня только возле двери колледжа.

Я молча слез и зашел внутрь, хотелось просто спать, ноя нашел в себе силы пойти в душ и постирать вещи, у меня был только этот комплект, и завтра он мне нужен был чистым. Едва добравшись до кровати, я просто отключился.

— Мистер ван Дир! — голос издалека звал меня и звал, а я отмахивался от него и старался втянуть голову в подушку, чтобы не слышать отвлекающего от сна фактора. К сожалению подушки и одеяла, резко не стало, и холодный воздух вызвал мурашки на голом теле. Пришлось открыть глаза и посмотреть на того, кто посмел меня будить, мне казалось, что я лег всего час назад.

— Вставайте мистер, — мистер Траст выглядел очень недовольным, — за вами пришли и ждут уже час.

— Кто? Зачем? — слабо ответил я попытавшись встать, но тяжесть во всем теле не давала мне сделать это. Мышцы и кости крутило.

— Сержант Джеймс, грозится выломать двери и прийти сюда сам, — поджав губы ответил он.

Вспомнив вчерашний день и поняв, что это был не сон, я застонал, но стал вставать, зная сержанта, а еще лучше его инспектора, с них это станется.

— Скажите, пусть подождет, умоюсь, поем и выйду через двадцать минут.

— Еду я принес, в том числе и на обед, — отмахнулся привратник, — он сказал, что вам нужно больше есть.

Воспитание выругаться мне не позволяло, а так захотелось, тем более вчера мой словарный запас значительно пополнился.

Быстро умывшись и приведя себя в порядок, я натянул мятый костюм, желания гладить его не было, как не было и времени это делать. Поэтому подхватив коробку с едой, я перекусывая бутербродом на хоту поплелся к воротам, еще один ада, вот что меня ждало за его пределами.

За воротами меня ждала коляска и очень недовольный сержант, который при моем появление хотел что-то сказать, но мне после вчерашнего стало так безразлично, что обо мне подумают, поэтому я молча достал из коробки с едой еще один бутерброд и вручил ему со словами.

— Просто молчите, а то я передумаю и вернусь.

Не знаю, что его остановило больше, бутерброд в моей руке или угроза, но он закрыл рот и открывал его только тогда, когда откусывал большие куски. Коробка с едой мне не пригодилась пришлось её выкинуть на полдороге, так как мы на двоих умяли все, что нам положил мистер Трейси. Вы скажите, а как же обед? Что я буду есть на обед, но от этих мыслей я был сейчас далеко, страшно болело тело, хотелось спать, да к тому же не оставлять же голодным человека, видно было по его виду, что он тоже не выспавшийся и голодный.

— Спасибо, — коротко произнес он и я лишь кивнул ему в ответ принимая благодарность.

Вскоре я заметил, что мы свернули с улицы по которой ехали вчера и направились в другую сторону.

— Мистер Джеймс? — решил я поинтересоваться.

— Инспектор сказал вести тебя сразу на кладбище.

— Зачем меня на кладбище? — испугался я.

Он недоуменно посмотрел на меня и поняв, что сказал, рассмеялся.

— Не переживай, ты нам нужен живым.

Вскоре мы проехали церковь, и я увидел стоящий полицейский фургон у деревянной изгороди. Подождав, когда сержант расплатиться с извозчиком, я осмотрелся. Мы явно прибыли на место назначения, поскольку за оградой виднелись ряды крестов, а вокруг стояла та тишина, которая присуще только этому месту. Мы с ребятами, когда доказывали свою храбрость перед друг другом, пару нас оставались ночевать на кладбище.

— Пошли, — меня подтолкнули сзади, и мы пошли вглубь.

Очень скоро я увидел полицейских то в одном месте, то в другом, которые рыли землю.

— Привет старина, — полицейские поздоровались друг с другом, меня инспектор напрочь проигнорировал, что меня возмутило.

— И вам доброе утро, с-э-р, — припомнил я вчерашнее его обращение.

Он изумленно на меня посмотрел, словно ему ответила куча мусора, но сдержался и промолчал, зато сержант Джеймс, пребывавший в хорошем настроении закашлялся и продолжал кашлять в кулак, не смотря на грозный вид начальства.

— Смотри, — тыкнул мне инспектор пальцем в разрытую могилу, и я понял, что шутки на сегодня закончились. В деревянном гробу лежали части чьего-то тела, знакомый запах снова подкрался к носу, и я опять опорожнил желудок.

— Ничего скоро привыкнешь, — как-то не особо утешительно прозвучали слова сержанта, который протянул мне платок, пахнущий фиалками. Изумленно посмотрев на него, я схватился за платок и не отрывал его от носа. Сразу стало легче, хотя работать одной рукой было не удобно.

Достав блокнот и камень, я осмотрел гниющие части тела, боясь прикасаться к ним. Ничего, ни единой ворсинки души.

Я покачал головой, когда вылез из могилы, на вопросительный взгляд инспектора. От поджал губы и промолчал. Пока мы шли к другой могиле я заполнял свой блокнот на эту жертву, спросив имя её у полицейского рядом.

— Мисс Тифани О'Шел, пятнадцать лет, рост пять футов и три дюйма, вес восемьдесят восемь фунтов.

Я решил записывать всех в блокнот, чтобы не потерять данные, может быть позже они бы мне пригодились в колледже. Ведь по сути своей я сейчас делал то, что нам еще только предстояла делать на старших курсах, я молчу уже про паинит. Доступа к этому камню, со слов директора, у студентов не будет до самого пятого курса, студента нужно уметь рассчитывать все показатели размера души на бумаге, а мне, как и в прочем всем тем, кто помогает полиции, камни выдавались только потому, что мы работали с мертвыми телами. Определить состояние их душевных оболочек, можно было только так, ну или положив рядом с громоздким аниматроном.

Этот же полицейский взял мою табличку и сам заполнял данные на следующих жертв, когда мы обходили могилы. Их было много, больше двадцати, все разной степени разложения и даже скелитизации, на первых десяти душ совсем не было, но чем дальше мы шли, тем больше я удивлялся, сначала на одном теле, затем на другом стала просматриваться бахрома. Я все диктовал полицейскому, что записывал за мной, и видел, как все более хмурым становится инспектор.

Когда мы подошли к последней могиле, останки девушки почти скелетезировались я с удивлением увидел, что здесь бахрома присутствует, не смотря на сильное разложение, очень большая.

— Кто это?

— Мисс Шейли Твистер, тринадцать лет, рост пять футов и пять дюймов, вес сто десять фунтов.

— Она тоже с душой, возможно полной, — я забрал у полицейского блокнот и открыл таблицы, которые я переписал с тетради директора быстро произведя отчеты, — у ней полная душа, ни потеряно нисколько для девушки её возраста это и нормально.

— Сука я говорил им, — пробормотал инспектор и пошел на выход.

Идя за ним, я спросил сержанта, понимая, что мы шли от жертвы к жертве, по временному порядку их убийств и происходит что-то из ряда вон выходящее.

— Я ничего не понимаю, что происходит, объясните пожалуйста мистер Джеймс.

— Херня происходит, — тот долго молчал и когда я думал, что он проигнорирует мой вопрос, он наконец ответил, — когда начались убийства Кукольником, все обращали внимание только на ту жестокость с которой он действовал, и вначале, когда нам выделяли ремесленника все жертвы проверялись. Теперь ты видишь, когда ремесленника у нас не стало, кто-то стал полностью их иссушать ничего не боясь. Инспектор много раз просил выделить ему кого-нибудь из ваших, да все бес толку. Теперь придется расследование начинать заново исходя из того, что это один из ваших и к тому же прекрасно осведомлен, что нам перестали выделять ремесленника.

Он замолчал и больше не проронил ни слова, отправив меня домой с полицейским.

Наконец у меня появилось свободное время заняться тем, чем я хотел. Всю неделю от полиции не было вызовов и те два дня казались мне просто страшным сном. Больше от нечего делать, чем для какой-то определённой цели я завел отдельный блокнот под свои дела с полицией. Я записывал все, место, время, все что видел, параметры жертв, свои ощущения, а также переписал туда все, что насобирал раньше. Библиотека теперь была в моем полном распоряжении, но никакой информации в первой секции по исследованиям душ мертвых людей там не было. Пришлось обратиться к директору и тот недолго думая пробил мне в жетоне доступ ко второй секции и это на первом году обучения! Я был счастлив как никогда, и прямо от него пошел в библиотеку. Новые книги и новые знания, вот и все что меня сейчас интересовало, к тому же я нашел то, что искал, новые сведения об экспериментах над душами. Правда не совсем то, что я искал, экспериментировали над живыми людьми. Ученик основателя ремесла в одних из своих наблюдений написал, что учитель заинтересовался методами получения более концентрированной эссенции души в зависимости от текущего состояния человека. Он писал странные вещи, что они приглашали бедняков и щедро им платили, чтобы те разрешали ставить на себе опыты. Например, были описаны случаи, когда от одной и той же женщины-проститутки были получены две совершенно разные по консистенции эссенции. В обычном состоянии пробный забор не давал и одного пенни, а вот когда она выходила после мужчины (я правда не понял, о чем это), качество подскочило в два раза. Вот пока и все, что я нашел за неделю, но впереди меня ждало еще множество стеллажей и книг.

— Мистер ван Дир!

— Да??! — после ночи в библиотеке я проснулся, услышав стук в дверь, всего через полчаса, как лег спать.

— Вас вызывает, сержант Джеймс, говорит очень срочно! — голос мистера Траста был возбужден, видимо и правда что-то важное.

— Одеваюсь.

Выйдя за ворота, я увидел хмурого сержанта и полицейскую повозку, похоже за мной послали целую команду. Сержант протянул мне руку, и я удивленно пожал её.

— "Что произошло? Я в милости у этих двух бугаев?".

— Простите за поздний визит, — мы сели внутрь и поехали по ночному городу. Газовые фонари на улицах были слегка притушены в столь поздний час, но спать мне не хотелось. Вчера я рано лег и поэтому поздно встал, и засиделся в библиотеке, сон еще не успел на меня найти.

— Что случилось?

— Еще одна жертва, инспектор сказал привести вас, её нашли всего час назад, и он не велел ничего трогать, пока вас не привезут.

Я тяжело сглотнул, одно дело видеть последствия дел рук Кукольника, спустя какое-то время, совершенно другое смотреть свежие следы его работы.

Мы прибыли на место спустя два часа, и я удивился, что не смотря на ранее утро, кругом была просто толпа зевак, людей было так много, что полицейским приходилось оттеснять их подальше.

Я впервые оказался под таким пристальным вниманием целой толпы людей, они видели, что привезли кого-то и спрашивали полицию, не это ли человека все так долго ждут.

— Стервятники, — сплюнул сержант со злостью и повел меня к фонарю, за которым была небольшая подворотня.

Я со страхом заглянул туда и меня замутило. Сержант молча протянул платок со знакомым мне запахом, видимо он специально припас его для меня потому, что иначе второй раз случайным совпадением это не было. Поблагодарив его кивком, я подошел ближе, стараясь не наступить на кишки, которые лежали кругами вокруг странно конструкции, о которой я уже слышал.

Тонкими спицами, воткнутыми в землю, держались обрубки ног чуть выше колен, в ним были буквой "Т" приколоты руки, а венчало эту конструкцию голова девушки с широко открытыми глазами и искаженной в муке боли лицом. Больше ничего не было, ни тела, ни внутренних органов.

— Куда он убирает тела? — спросил я у стоящего рядом инспектора.

— Это не твое дело, — отрезал он, — делай за чем позвали.

Меня это возмутило, я находился тут по собственной инициативе, решив помочь этим людям, а его поведение явно не способствовало тому, чтобы я лучше узнал, что произошло.

— Мистер Дрейк Райт, — я отнял платок ото рта и стараясь не дышать и не слышать звон мух, которые летали вокруг всего этого месива, обратился к нему, решив, что пора поговорить о его отношении к моей помощи, — вы вытащили меня из постели и привезли сюда, если вам нужна моя помощь, то говорите, если нет, я собираюсь и уезжаю, а вы будете искать нового ремесленника, кто согласится смотреть на все это еще долго.

Он набычился и посмотрел на меня сверху вниз, но как бы я не боялся этого огромного человека, я был уверен, во-первых, в собственной правоте, а во-вторых они бы действительно еще долго искали мне замену, поэтому выдержал его тяжелый взгляд.

Он поджал губы и процедил.

— Тел и все остальное никто никогда не находил, только вот такие странные построения.

— Благодарю, — кивнул я и вернулся к остаткам девушки.

Проводя замеры остатков и записывая их в свой новый блокнот, я достал камень и посмотрел на останки. Ничего, ни клочка души, я уже опустил было руку с камнем, но краем глаза заметил, едва заметную ворсинку души, которая мелькнула чуть правее. Думая, что мне показалось, я поднес камень к глазу и осмотрелся. Огромное светло-зеленое облако с гигантскими щупальцами увидел я на месте, где сейчас стоял инспектор, его душа была огромна, что меня невероятно поразило, я решил потом просчитать по таблице насколько она велика. Но вот сдвинувшись левее я заметил, что у сержанта душа пуста наполовину! Он сдал слишком много, его следовало предупредить об этом, чтобы он поменял пункт приема.

— Мистер Дрейк, — я посмотрел на него без камня, — вас или надули в пункте обмена, или вы добровольно сдали слишком много, нельзя так рисковать.

Почему-то мое доброе пожелание взбесило его, и он впервые на меня наорал.

— Нехер в меня тыкать своими зенками, сопляк! Инспектор прав, смотри на трупы, а не на живых людей!

Не только я, но и его друг с удивлением посмотрели на обычно выдержанного сержанта. Я обиделся и вернулся к тому, что стал искать показавшийся мне ворсинку, но толи настрой уже оказался не тот, то ли действительно мне показалось, больше я ничего не нашел колебаний.

Когда я закончил с осмотром и передал сведения инспектору, он попросил подождать его в полицейском фургоне. Я отходил и краем уха услышал начало его фразы.

— Дружище у тебя какие-то проблемы?

Дальше я не слышал, так как попытался пройти толпу людей, которые окружали это место.

— Мальчик, что там? Опять куколка? — внезапно меня схватили за рукав и стали теребить, а в лицо мне ударил гнилостный запах изо рта. Какой-то мужик схватил меня и в лихорадочном возбуждении, от которого у него блестели глаза, стал выспрашивать у меня подробности. К нему присоединился еще один, хорошо одетый парень, который возбужденно облизывал губы и требовал подробностей.

Мне стало страшно от них, я попытался вырваться, но они держали меня крепко, становясь все более недовольными, потому что я молчал.

— Пошли вон от парня.

Почти сразу же за этим, двое приставал словно взлетели в воздух и упали на толпу людей, сбив некоторых с ног. Послышались ругательства, на которые инспектор, а это был именно он, не обратил никакого внимания. Он подтолкнул меня к повозке и сел рядом.

— В участок Гарри, — приказал он, и обратился ко мне, — приготовься, сегодня у тебя будет длинный день, у нас куча трупов после пожара на Чап ман стрит.

— Меня хоть покормят? — хмуро поинтересовался я.

— А стоит? Головёшек ты еще не видел, — хмыкнул он в ответ, и мы замолчали.

Глава 3. Новый год

Я сидел за общим столом, который был сдвинут, не смотря на сословия и слушал директора, который поднимал тост за Новый год. Он довольно-таки долго о чем-то рассказывал, но я его слушал только в пол-уха. Голова была забита другим. Моя работа с полицией давала мне богатую практику, так что теперь, кроме лучших теоретических знаний я был во всем первым и на практике. Месяц назад мы начали эксперименты над душами мышей и я удивлялся с какой легкостью я мог осушить любую, не испытывая ни капли жалости, а ведь всего два-три года назад у меня просто рука не поднялась на такое. Работа с полицией принесла мне не только практический опыт, но и еженедельные вызовы на обследования, правда теперь уже с учетом моего обучения, приучили меня к виду трупов и теперь я мог спокойно делать работу. С полицейскими у меня установилось что-то подобие хрупкого мира, я делал свою работу и не лез к ним, а они не трогали меня и вели себя довольно вежливо.

Ради интереса я изредка посматривал на состояние их душ и каждый раз удивлялся, что сержант постоянно сдавал так много, видимо он реально нуждался, раз душа не успевала даже восстановиться, как он снова и снова меня её на деньги.

От Кукольника не было вестей больше трех месяцев, чему я был страшно рад, ничто меня не угнетало больше, как выезды на места его злодейств. С бытовыми преступлениями или ограблениями все было просто, месть, похоть и деньги были мне понятными мотивами, но вот его деятельность я понять не мог. Видя и обследуя эти трупы у меня не возникало желания мести и справедливости, как по отношению безвинных девушек, количество смертей которых перевалило за пятьдесят.

— "Зачем прятать тела и органы, при этом оставляя все остальное на виду? — я множество раз задавал эти вопросы, но ответов на них не находил".

Насколько я знал, город тоже немного успокоился, так как жертв пока больше не было, но все равно молодых девушек никуда не отпускали без присмотра взрослых, город жил в страхе за своих дочерей. Я видел, как на инспектора постоянно давили по этому поводу, и он становился все более раздражительным и злым, чаще чем обычно я видел у него на столе бутылку с виски.

— Так что в этом году вас ждет практическая практика, — последние слова директора привлекли моё внимание, и я отвлёкся от своих грустных мыслей, — вы будете распределены в соответствии с вашими способностями по цехам гильдии, или военные спецприемники, где военнослужащие сдают обязательный налог. Думаю, дело найдем каждому, и вы своими глазами увидите, как происходит реальная работа ремесленников.

— Да мисс дер Валиант, — удивился он поднятой руке со скамейки напротив меня. Дженнифер, моя одногруппница, сидела с поджатыми губами и тянула руку вверх.

— Я хочу пройти практику в полиции, — заявила она, и все недоуменно посмотрели на неё, я так вообще едва не открыл рот от изумления, только представив её в вечно пышных своих платьях без соринки и пылинки на них, например, в грязи улиц Ист-Энда. С заработанных денег я давно купил себе четыре комплекта одежды, два из которых были очень практичны и одевались специально для работы, свой первый костюм пришлось выкинуть, так как он пропах трупным запахом и когда от меня стали отсаживаться люди, я быстро это сделал.

— Это невозможно мисс дер Валиант, — спокойно ответил директор.

— Но почему, нашему золотому мальчику это можно, а мне, второй ученице курса нельзя? — спросила она, поднявшись с места, — он ведь будет у них на практике?

— Минус три бала юная леди, за нарушение субординации, — в голосе сэра ван Рональда прорезались стальные нотки, — и получите еще, если не поймете, что нельзя спорить с учителями.

Метнув почему-то на меня злобный взгляд, она плюхнулась на свое место, а директор продолжил свою речь. Дженнифер же продолжала злобно на меня посматривать.

Это кстати было еще одной проблемой которую я не мог решить. Отношения с товарищами по учебе у меня после первого курса и так были натянутыми, а уж после того, как все узнали, что я работаю с полицией по личному распоряжению директора, имею в распоряжении паинит, да к тому же работаю над делом самого Кукольника, это вообще практически прекратило наше общение за рамками учёбы. Правда большим плюсом того, что все узнали о моей работе стало то, что у меня появилось много друзей и знакомых с других курсов, особенно девушек, они как мотыльки слетались послушать о некоторых аспектах моей работы. Я не отказывал им в рассказах, но не погружался в детали, и уж тем более молчал об тех фактах, которые были неизвестны прессе по делу Кукольника. Инспектор не однократно говорил мне об этом.

Еще одной пользой заведения таких знакомств стало то, что парни повзрослей просветили меня о других аспектах взаимоотношения мальчиков и девочек, о которых я не знал ранее, а также о том, что, привлекая девушек своей крутизной, я могу рассчитывать на большее, чем просто посиделки вечером за чаем. Их слова оказались правдой, я успел поцеловать трех девушек, а у одной даже смог потрогать упругую и нежную грудь, которую она мне показала за рассказ о том, как пахнут сгоревшие люди. При этом она тонко намекнула, что не против и продолжить "мои рассказы" в более приватно обстановке, этим я собирался воспользоваться прямо сегодня, когда нас отпустят после ужина. Я кстати так и остался жить в своем прежнем доме, несмотря на то, что второй курс переехал в другие дома, а я теперь соседствовал с первогодками. Причина оказалась банально проста, этот дом был ближе всего к воротам, а мистеру Трасту чрезвычайно не нравилось далеко ходить, когда он будил меня по ночам.

— Ну же Редж, — девушка прижалась к моей руке грудью и жарко дышала в лицо, — что дальше было?

Я делая вид, что вспоминаю, тем временем засунул руку под нижнюю юбку девушки и трогал обжигающий бархат кожи бедра.

— А сержант говорит ему, "похоже поджог организовал его компаньон, чтобы получить страховку. Я видел записи страховщиков, всего два месяца назад он застраховал их предприятие от поджога на сто гиней".

Продолжая разговор, я подкрадывался рукой все ближе и ближе, туда где по рассказам парней, меня ждал рай на земле. Внезапно девушка вздрогнула и закусила губу, а я оказался к каком-то влажном и мягком месте. Пошевелив пальцами, я нащупал влажную дырочку при нажимании на которую часть фаланги проваливалась внутрь, а Люси часто задышала и стала ерзать попкой, трясь о мою руку.

— Дальше.., — простонала она.

Я попытался просунуть дальше палец, но был одернут ею требовательным тоном.

— Рассказывай дальше, а не распускай руки!

Чувствуя ком к горлу от возбуждения, а также ломящийся от напряжения член, я вернул руку на бедро и продолжил рассказ. Вскоре она отвлекалась и мои пальцы вернулись обследовать место между её ног. Чуть выше влажной дырочки я нащупал лепестки кожи, которые сводились к какому-то бугорку, когда я тронул его, девушка так сильно застонала, что я думал нас кто-то услышит из соседей.

Понимая, что мои поползновения удерживаются только темой интересной ей, я продолжил говорить, хотя хотелось прекратить все и просто сорвать с неё платье, чтобы трогать и трогать её мягкое и влажное тело.

— А-а-а, — постанывала она от моих мягких нажиманий на бугорок и рассказа, как полиция поймала человека и вскоре его повесили.

На слове "повесили", девушка как-то по-особому затряслась и пальцы мои увлажнились. Я посмотрел на её красные щеки и блестящие губы, которые она тяжело дыша облизывала и наклонился поцеловать их.

— Редж, все, — она отпрянула от меня и быстро засобиралась, поправляя нижнюю юбку.

— Но Люси, — удивился я, — я хочу еще.

— Потом Редж, все потом, я загляну к тебе ещё, — девушка улыбнулась и погладила меня по щеке, а затем быстро выскользнула из комнаты, оставим меня в возбужденном состоянии от которого ломило живот и хотело выть. Пришлось взять член в руку и закончить самому то, на что я рассчитывал получить от неё.

На следующий день, она даже внимания на меня не обращала, и когда я пытался с ней заговорить, она фыркнув ушла. Я решил больше не лесть к ней, а тоже не обращать внимание, благо девушек, которые хотели со мной познакомиться хватало. Работа с полицией дала неожиданные плоды там, где я даже не рассчитывал, кто бы мог подумать, что я буду привлекать дочерей аристократов ужастиками с улиц Ист-Энда.

— Мистер ван Дир, быстрее просыпайтесь! — я проснулся от того, что меня с силой тормошили.

Недовольный тем, что после не совсем удачного вечера меня еще и заставляют вставать среди ночи, я попытался отбрыкиваться, но это не удалось. С меня стащили одеяло, и я был вынужден проснуться. Лицо мистера Траста было наверняка таким же недовольным, как и у меня. Ведь его тоже будили среди ночи. Внезапно одна хорошая идея мелькнула у меня в голове.

— Мистер Траст вам ведь также не нравится вставать среди ночи?

— Мистер ван Дир, — его голос выражал всю степень его "привязанности" ко мне, — нет конечно же, мне нравится вставать среди ночи и идти вас будить.

Я понял, что это конечно же сарказм и моя идея может прокатить.

— Я видел возле ворот одинокий небольшой домик, вроде привратнической, — закинул я удочку, — и если провести туда колокольчик, ну или на крайний случай небольшой колокол, чтобы я наверняка проснулся, это снизило бы нагрузку на вас. Во всяком случае я чаще бы просыпался сам.

По его внезапно прищуренным глазам я понял, что наживка оказалась чрезвычайно заманчивой и крючок проглочен, осталось только ждать результатов, поскольку если я начну настаивать он поймет, что это не основная причина моего желания жить уединенно.

— Доброй ночи сержант, — я пожал протянутую руку, и почувствовал острый запах гари, — что случилось?!

Сержант кроме этого, был закопчен и судорожно сжимал поводья лошади, ситуация была явно необычная.

— Я понимаю, что это не ваше дело, — он был хмур, — но инспектор послал меня попросить вас об услуге. Горит пункт беженцев, много пострадавших.

— ??? — я не понимал, как я могу тут помочь, если это был пожар.

— Здание еще горит, но одна из санитарок сказала, что под зданием есть глубокий подвал, и кто-то мог спуститься туда.

— Я все еще не понимаю, как я могу помочь?

— Инспектор сказал, что вы можете видеть души людей с помощью своего камня на достаточно большом расстоянии, поэтому если бы вы сейчас указали нам направление, где еще остались живые люди, это помогло бы пожарным тушить только нужные участки, только нужно торопиться, инспектор сразу же послал меня к вам, с каждой минутой шансы уцелевших тают. Других ремесленников мы не знаем, а запросы на выделение каждого, рассматриваются месяцами. Сейчас ты единственный, кто может быстро нам помочь.

— Но, если это далеко, мы только на дорогу потратим уйму времени.

— Нет это здесь, недалеко в доках, — я видел, как сержант нетерпеливо посматривает вправо и сам повернувшись туда увидел зарево пожара, которое было видно даже за закрывающих обзор домов квартала Ремесленников.

Я хотел сказать, что с таким камнем как у меня, расстояние нахождения душ очень невелико, и я буду бесполезен, но его лицо, а также то, что мистер Райт впервые о чем-то попросил меня, решили дело.

— Подождите меня, я попробую договориться, — оставив в недоумении сержанта, я бегом бросился к дому мистера Траста.

Разбудив его и вывалив на него смысл просьбы полиции, я смог уговорить его принести камень, который принадлежал директору. Я заверил его, сам вздрагивая от ужаса и смелости своих слов, если что-то случиться с паинитом, отец все оплатит и даже написал расписку от своего имени, что покрою все издержки, связанные с использованием данного камня. Моя горячая речь, а также расписка смогли повлиять на него, и он принес камень, размером с перепелиное яйцо. Судорожно поблагодарив его, я бросился к воротам.

До разговоров дело не дошло и мне пришлось прижаться тесно к нему сзади, чтобы не свалиться с лошади, пока мы на бешенной скорости неслись обратно, туда, где свет от пламени был виден даже на таком расстоянии. Вот только прибыв на место я смог оценить истинный масштаб трагедии.

Огромное трехэтажное здание, построенное буквой "П" занимало большое пространство в доках и было перевалочным пунктом приема беженцев или пленных от Республики и отправки их для дальнейшей ассимиляции в нашей империи.

Я вначале даже замер, поскольку происходившее было для меня шоком. Жар пламени и гари чувствовался даже на том расстоянии, где сейчас стоял я, количество пожарных расчетов, которые большими конными бригадами то приезжали с бочкой воды, то опустошив её отъезжали к воде, чтобы ручными помпами набрать её снова. Площадь пожара была большой и было видно, что мелькавших красных касок было слишком мало сразу на все здание.

Я посмотрел в сторону откуда доносились крики, и мне стало дурно. Множество людей сидели, или лежали на земле, многие из которых были лишь похожи на людей, поскольку вздувшаяся водянистыми пузырями кожа, а у некоторых отсутствовала и она, оголив мясо на руках или лицах, все они кричали, стонали или молча раскачивались из стороны в сторону. Суетящихся рядом с ними сестер милосердия было еще меньше чем пожарных, так что их большие белые уборы мелькали только в некоторых местах гигантской человеческой кучи.

— Быстрее парень! — не давая мне толком прийти в себя, сержант поволок меня через толпу, туда, где ревело пламя.

Инспектора я увидел сразу и обомлел, таким я его еще ни разу не видел. Вместо аккуратно одетого и приглаженного человека, каким он всегда был, я увидел растрепанную и в пропаленах одежду, а также сгоревшие брови и частично волосы, на руках его ощутимо виднелись вздувшиеся пузыри. Красные глаза и волдыри по всему лицу создавали страшную маску.

— Приступай! — он схватил меня за рукав и потащил за собой. Я не сопротивлялся, поскольку и сам был под впечатлением от происходящего. Мы остановились возле входа, из которого валил дым и пламя, когда в лицо мне ощутимо пахнуло таким жаром, что я невольно прикрылся рукавом от него.

Аккуратно вытащив камень директора, я целиком приложил его к глазу испытав ни с чем не сравнимое чувство наслаждения! Мир преобразился полностью, грани дымки, которая всегда преследовала меня с тем маленьким камнем, что я исследовал трупы, словно раздвинулись в пространстве и я увидел множество объектов впереди, сбоку от себя. Пятна душ, виднелись на этажах горящего здания, но принадлежали уже трупам, большая практика работы с полицией позволяла мне понимать отличие живых людей, от умерших, даже более того, по состоянию остатков души я мог сказать примерный день смерти человека.

— Ну! Ну же! — голос инспектора меня отвлекал.

— Мистер Дрейк, я впервые работаю с камнем такого размера, дайте привыкнуть и не мешайте, — я отпихнул его руку от себя, и попытался сосредоточиться на том, чтобы найти еще живых. Их ауры, отличались насыщенным зеленым цветом и более густой бахромой волосков по краям.

Заметил одну из таких правее и ниже, я зашагал туда, одним глазом посматривая на дорогу, другим стараясь не выпустить уведенную душу.

— Здесь, — показал я на угол здания, где пожарные лили воду, и пламени практически не было видно, — ниже десяти футов от угла.

Инспектор сразу же раздал команды, и часть пожарных подъехала к нам, чтобы усилить расчет, который тушил угол, приказав попытаться пробраться вниз.

Я же пошел вдоль здания, стараясь увидеть еще, но таких больше не было. Кругом виднелись одни только затухающие души погибших, когда я надышавшись дыма и кашляя от недостатка воздух я обернулся и собирался сказать ему, что больше никого не вижу, то заметил как под тем место, где он сейчас стоял, практически совсем рядом с началом каменного пристани, большое количество живых душ, причем детских и взрослых.

— Инспектор, прямо под вами много выживших, глубину точно не могу сказать, шестнадцать футов, может быть больше. Других выживших я не вижу.

Он кивнул и стал резко созывать к себе пожарных и полицейских, которые получив приказы, стали стаскивать к месту лопаты, кирки, ломы и прочий строительный инструмент.

Я представил сколько им нужно будет копать и удивился, неужели они собираются начать это прямо сейчас и здесь. Оказалось, что да, инспектор первый ударил по камню брусчатки ломом, выбив искру, а рядом с ним стали вставь новые и новые люди. Которое подходили кто с ведрами, кто с корытом, а кто и просто принимал землю в натянутое одеяло.

Вскоре к ним присоединились те, кто до этого просто сидел на земле, оплакивая свое горе, я не успел поразиться, как буквально через десяток минут сотни человек молча поделили между собой обязанности и сменяя друг друга, стали копать котлован и относить землю, скидывая её неподалеку. К ним вскоре стали присоединятся еще, поскольку к месту пожара стали прибывать новые полицейские и пожарные расчеты, и котлован стал шириться словно по взмаху волшебной палочки. Я решил не оставаться не у дел, а присоединиться к старательно работающим людям, получив деревянное ведро, я подходил к месту где без устали и смены работали инспектор с сержантом и поймав его одобрительный взгляд, стал наполнять и относить землю туда, где начинал возвышаться небольшой курган.

Спустя часа напряжённой работы людей к месту пожара прибыл паровой экскаватор, но работы ему не нашлось, поскольку люди докопались до каменной кладки и теперь старательно выдалбливали кирпичи в шестнадцати футов от того места, где шевелились живые. Я видел, что они давно поняли, что за ними идут сверху, поскольку они сгрудились д=подальше от того места, где велись раскопки.

Первую чумазую и испуганную девочку шести лет вытащил инспектор, который спрыгнул в образовавшийся проем и подал её тем, кто принял её наверху. Вслед за ней появлялись и появлялись сначала дети различных возрастов, затем пошли подростки и в самом конце на верх подавали взрослых, всего спаслось не больше двадцати человек. Как потом писали в новостях, империи в этом пожаре потеряла пять тысяч граждан, поскольку спаслось всего пять сотен тех, кто находился недалеко от входа или особых счастливчиков, которых спасли, выкопав котлован.

Мне пришлось оставаться на месте пожара весь день, поскольку вначале прибывшие расчеты со всего Ист Энда и Мидл Тауна потушили пожал в здании, а потом мне пришлось показывать где и сколько тел находилось внутри. Я не понимал, зачем сейчас, когда здание могло обрушиться, нужно было вытаскивать мертвецов, но все равно помогал, смирившись с тем, что прогуляю целый день в колледже, единственное уповая на то, что инспектор вступиться за меня перед директором. Ведь кроме того, что он следовал всюду за мной как тень, отдавая приказания пожарным и полиции (хотя на месте давно присутствовали лица рангом повыше, я видел лицо старшего инспектора, парокар которого стоял вдалеке вместе с десятком еще таких же), его решительный вид и увесистые кулаки, которые он тут пускал в ход налево и направо, чтобы навести порядок среди некоторых темных личностей, которые прибыли видимо нажиться на горе людей, не давали мне просто взять и уйти отсюда.

— Трупы нужно убрать, если обрушится здание, вскоре они начнут гнить и трупный запах разнесется на мили вокруг, не говоря уже о том, что Темза рядом, и если туда что-то попадет..., — пояснил мне сержант, когда его друг отошел "объяснить" двум людям, что незачем рыскать в здании.

Еще больше, чем поиски трупов, меня смущали постоянные нападки людей, которые пытались прорваться через сержанта и инспектора и требовать от меня, чтобы я нашел их сына, дочь или родителей. Сердце тяжело сжималось, когда очередную растрепанную женщину или чьего-то отца аккуратно оттаскивали от меня, а они голосили и требовали, требовали! Люди давно поняли, кто я и чем занимаюсь, поскольку после именно моих слов и показа места, раздавалась команда инспектора и туда устремлялись другие люди.

День казался бесконечным, и я действовал уже больше на рефлексах, чем головой, настолько я сильно устал, у меня болела голова, легкие и хотелось спать.

Закончили мы только тогда, когда село солнце, и пошатывающийся от усталости инспектор, сорванным от постоянного крика голоса не просипел одному из полицейских, что нужно отвести меня домой. Я не сильно обрадовался его словам, поскольку даже думать было для меня тяжело, настолько прошлая ночь и день вымотали меня и физически и морально. Столько смертей мне еще никогда не приходилось видеть, хотя даже некоторые живые сейчас выглядели хуже мертвых, посмотреть хотя бы на тех пожарных и полицейских, которые были тут задолго до моего прибытия. Некоторые из них, просто спали, прислонившись к своим повозкам, их никто не трогал, понимая, как много они сделали.

— Рич, до кровати его доставь, — повторил инспектор молодому полицейскому, который сидел на козлах полицейского вагона, — чтобы волосок с головы не упал! Скажи, что я приеду и все объясню сам!

— Слушаюсь инспектор, — который раз он повторял, когда я тяжело заваливаясь, упал внутрь. Сил не было даже на то, чтобы пожать руку двум полицейским, я лишь слабо помахал им, и голова стукнула о пол, но я не почувствовал этого, поскольку последние силы покинули меня, и я заснул.

Сначала я почувствовал запах, ужасная вонь проникла в мой сон, и я был вынужден был открыть глаза. Знакомая трещина на потолке, которую я видел каждый вечер, прежде чем лечь уснуть, сказала мне, что я в своей комнате. Я поднял руку и понял, откуда исходит резкий запах который смешал в себе множество посторонних и отталкивающих запахов, гарь, пот, горелое мясо и другие "ароматы" окружали меня. Самое главное, что я не помнил, как попал в свою комнату, последним воспоминанием были лица полицейских и фургон. Заурчавший живот резко напомнил о то, что я сутки ничего не ел, так что воле не волей, пришлось быстро вставать раздеваться и с сожалением констатировать, что этот комплект одежды и постельного белья, проще выкинуть. Смотав все в большой ком, я вынес его в коридор и затолкал в мусорный контейнер, который опустошали два раза в день. Затем принял душ и переодевшись, зашагал в столовую, организм срочно требовал еды.

— Дин! Дин! — пробивший колокол напомнил мне, что в общем-то сейчас я прогуливаю уроки, что с учетом прошлого дня вообще должно было принести мне множество неприятностей. Сейчас я уповал лишь на то, что учителям рассказали, чем я был занят и меня накажут не сильно, тем более, что нужно было поесть и потом пойти на уроки, еще пол дня я мог поучиться.

Дождавшись окончания урока, я зашел в класс. Множество удивленных глаз устремились на меня, а кое-кто даже не смог скрыть своей радости заявив ехидным голосом.

— Похоже у нас скоро сменится лучшей ученик, — заявила Дженнифер, прокомментировав моё появление.

Я не стал ничего говорить, лишь поздоровался со всеми и сел на свое место.

— Ты где был Рэджинальд? — поинтересовался Джеймс ван Гор, а судя по тому, как остальные навострили уши, я понял, что это интересно всем, — учителя тебя вчера весь день разыскивали. Натворил что-то?

— На пожаре я был, — вяло отмахнулся я, — думаю директора оповестили, раз сегодня обо мне не спрашивают.

— На пожаре?! В доках?! Расскажи?! — класс изменился в одно мгновение, из скучающих лиц преобразившись в заинтересованные и даже Дженнифер подошла ко мне ближе.

— Да особо и нечего рассказывать, — я удивился такой перемены, — искал выживших, трупы вот и все.

— А-а-а! Так это ты тот ремесленник, о котором писали сегодня в Дейли Телеграф? — пораженно заметила Эмми Кулуа не высидев на своем месте и подойдя к партам аристократии, — круто!

— Ничего такого, — я пожал плечами, не понимая, чем тут можно восхищаться, ведь всю основную работу делали пожарные, полиция, простые люди, которые тушили пожал, выносили трупы и рыли котлован. Я был лишь просто указателем.

Продолжить нам не дали, поскольку в класс вошел сэр Нейман.

— Добрый день молодые люди, — поздоровался он, словно не заметив, как возле меня собрались одногруппники, — сэр Ричард дер Арни задержали на фронте, и он не успел вернуться к началу учебного года, поэтому пока его предмет буду подменять я.

— О! Он участвует в войне? Почему? Он же учитель? — посыпались вопросы.

— Все учителя обязаны проходить полевую практику, — улыбнулся он, — это часть общей практики подтверждения нашей квалификации.

— Мистер Рэджинальд с вами все в порядке? — обратился он ко мне, — сегодня утром директор уведомил нас, что вы свободны до завтрашнего дня.

— Да, сэр, — я обрадовался, что мои страхи по поводу наказания возможно будут не состоятельными, — я отдохнул, так что готов продолжать обучение.

— Думаю позже директор скажет лучше меня, — он внимательно посмотрел на меня, — я лишь скажу, что горжусь, что в нашем колледже учатся такие ученики.

У меня от его похвалы и всеобщего внимания покраснели уши и щеки, хотелось провалиться под землю, чтобы на меня никто не смотрел, но чувство было невыносимо приятным.

— Хорошо не будем больше смущать мистера ван Дира и начнем уроки, — он понял мое состояние и весело подмигнув мне, сменил тему.

Если бы мне кто-то две недели назад сказал, что всего за одну ночь я стану известным и жизнь моя изменится в лучшую сторону, я лишь бы засмеялся в ответ. Но вот теперь, стоя на благотворительном приеме супруги императора, которая оказывается была попечителем сгоревшего пункта мигрантов, я не был в этом уверен.

Началось все с того, что меня переселили в дом привратника, провели в мою комнату небольшой колокол и теперь я довольствовался полной свободой от соседей. Поскольку ванная комната и туалет были в моем полном распоряжении. Во-вторых, на вторую же ночь ко мне в дом пробралась Люси и полностью раздевшись забралась ко мне под одеяло, затем выспрашивая полные подробности произошедшего лишила меня девственности, ничем другим это было назвать нельзя. Девушка оказалась опытной поэтому я лишь лежал на спине и с трепетом наблюдал, как её мягкие руки сначала помяли мой член, а потом он попал во влажную и теплую глубину, движения которой вызывали у меня судороги сладости и неги.

Утром, наградив меня еще одним соитием и прощальным поцелуем, девушка выскользнула из кровати, оделась и скрипнув дверью растворилась в утреннем тумане, оставив меня в одиночестве с чувством нереальности произошедшего. Чувство гордости от того, что я стал сегодня настоящим мужчиной смешалось с чувством, что мной воспользовались.

И вот теперь, я стою, одетый во взятый на прокат фрак и цилиндр, в толпе аристократии, а мой отец, который палец о палец не сделал, даже не дав денег на одежду на этот вечер, стоял рядом и вел себя как надутый павлин, большой такой здоровый, но павлин.

Неожиданное приглашение было вручено мне директором колледжа при вечернем ужине, так что ощущая направленные на себя восхищенные взгляды не только Люси, я чувствовал, что моя кровать может быть снова согрета и не одной ею. Еще бы второкурсник, про которого написала ежедневная газета, к тому же удостоился приглашения на благотворительный вечер императрицы! Странно, то, что еще год назад заставило бы меня радоваться и трепетать от гордости, теперь не имело такого сильного значения. Смерть и большой труд других людей стояли за моим успехом, и то, что почести достаются одному мне, совсем не приносило мне радости. Только успех у противоположного пола, мирил меня с текущим положением дел, и я молча принимал все это.

Летний дворец был огромен, едва только мы подъезжали по широкой аллее, усаженной по бокам вечнозелеными туаями, я увидел, насколько он велик. Отец, сидящий рядом без умолку, говорил мне, как нужно себя вести в присутствии высокой аристократии, и чтобы я не опозорил его, лучше всего будет мне молчать и стоять рядом с ним. Противно было находится с человеком, который два года тебя не видел, не принимал участие в твоей жизни, но стоило тебе выделиться и стать немного известным, он тут же появился и вел себя, как будто ничего не происходило. Я даже был уверен, что едва вечер закончится, он довезёт меня до колледжа и снова я его не увижу, до момента пока не произойдет чего-то стоящего его внимания.

Его трескотня все больше раздражала меня, поэтому я постарался отвлечься, рассматривая окрестности. Высокий белый дворец, вдоль которого мы ехали был настолько высок, что я затруднился определить его настоящую высоту. Большие витражные окна, залитые светом, только подчеркивали богатство и достаток, а поддерживающие двенадцать титанов козырек перед входом во дворец, чтобы в случае дождя гости не промокли, были тоже безупречно красивы. Я не был особым ценителем искусства, хотя нам его преподавали, но о них нам говорил на уроках сэр Ньюрвик, причисляя их творение одному из лучших скульпторов прошлого.

— Еще раз повторяю, стой все время подле меня, — с этими словами я и очутился в толпе аристократов, и стоял как искусственный болванчик, пожимая чьи-то протянутые руки и улыбаясь.

Вдруг мой взгляд зацепился за нетипичный цвет, который мелькнул справа от нас, отойдя от отца я заглянул за колонну и с удивлением увидел трех полицейских, стоявших в полной форме. Я впервые увидел их в ней и очень сильно удивился, они стояли одни вдали от всей кучи аристократии и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Я решил подойти и подбодрить их, так как видеть смущенного инспектора, да к тому же в форме навряд ли когда еще удастся.

Протиснувшись через людей в черных фраках и их красивых спутниц, я подошел ближе, они увидели меня, и я увидел, как сержант стоит в полную вытяжку.

— Добрый вечер старший инспектор, — поздоровался я сначала со старшим по званию, и потом с двумя другими, — добрый вечер господа.

— А, мистер Рэджинальд, — какой-то через чур льстивой улыбкой, которая меня удивила, улыбнулся мне мистер Твайс, — как поживает ваш отец? Я давно хотел познакомиться с ним.

Поймав красноречивые взгляды стоявших рядом с ним полицейских, я понял, что пусть и получу нагоняй от отца позже, но, если сейчас отведу его от них, получу больше благодарности чем за помощь при пожаре. Видимо они получили еще более жесткие инструкции чем я, когда мы прибыли на вечер.

Мне конечно же было все в новинку ту и будь я не так сильно уставшим после той порции восхищения, полученной в колледже, сейчас бы стоял и глазел на все удивленно, еще бы простой сельский паренёк попал на прием самой императрицы! Но повторюсь, чтобы досадить отцу, который меня откровенно раздражал весь вечер, я решил пойти на очередное "преступление" и отвел старшего инспектора к знати, где стоял отец. Представил его как лучшего сыщика Ист Энда, к тому же спасшего множество жизней при пожаре, поймав при этом его благодарный и понимающий взгляд да так и оставил его с ними, вернувшись к двум другим, которых обделили вниманием, но которые явно расслабились, когда старший инспектор окунулся во внимание знати, которая расспрашивала его о жизни трущоб, а также о поиске бандитов.

— Смотрю тебе тут также непривычно, как и нам? — инспектор поправил тугой воротник мундира, два ряда его наград, при этом тихо звякнули.

Я посмотрел на грудь сержанта и увидел там всего два знака отличия. Он уловил направление моего взгляда и улыбнулся.

— Дрейк герой войны.

Инспектор скривился, но промолчал.

— Да, вы правы, — ответил я ему, — первый раз при таком стечении людей.

— Твоей отец же глава цеха, он смотрю тут как рыба в воде.

— Я жил в маленьком городе, далеко от столицы, — я посмотрел на отца, который был сам на себя не похож. Шутил, веселился и был похоже совершенно трезв. Таким я его никогда не видел.

— Так что для меня все в первые. Последнее время не было вызовов, Кукольник так и не объявился?

— Нет, сами не понимаем, что происходит. Может пропал куда-то, хотя вряд ли, такие просто так не пропадают.

Тем у нас не осталось общих, поэтому мы стояли молча.

— Рэджинальд, — сержант впервые обратился ко мне по имени, — может принесешь выпись и закусить? Нам старший инспектор запретил подходить, но ты в своей одежде запросто можешь это сделать. Со вчерашнего дня росинки маковой во рту не было.

Обрадованный, что он ко мне обратился по нормальному, я бросился к столу и набрав полную тарелку еды, вернулся к ним.

— Вот это нормальный человек, я понимаю, — сержант принял у меня из рук еду и набросился на неё. Инспектор, который вначале делал вид, что не голоден вскоре к нам присоединился.

— Дрейк, может уже сменишь гнев на милость, парнишка вроде не плохой, — сержант легко подтолкнул меня рукой, но я едва не улетел кубарем от такой заботы.

Его напарник промолчал, но потом протянул мне руку, я улыбаясь во весь рот схватился за неё двумя руками, не знаю почему, но сейчас их признание меня было для меня важней всего на свете.

— Мистер Дрейк Райт, инспектор.

— Рэджинальд, — я запнулся на продолжении своего имени, — можно просто Рэдж.

— Твой отец кстати смотрит на тебя сейчас, — произнес он глядя мне за спину, — похоже он тебя зовет.

Я не повернулся и остался стоять к нему спиной.

— Мое твердое убеждение, что мое место сейчас здесь.

Сержант засмеялся на мои слова, а инспектор улыбнулся и сказал.

— Не переживай, будет как обычно, накажут невиновных, наградят непричастных.

Его слова к счастью сбылись не все, хоть саму императрицу мы и не увидели вблизи, поскольку нас не пустили к большой сцене, где она выступила с речью, в которой благодарила всех, кто помогал в тушении пожара и спасении людей. Когда она ушла, настала очередь награждений, многих непричастных действительно наградили, но не забыли и тех, кто реально участвовал в спасении, пусть их награда и была не такой большой, как следовало.

Инспектора и сержанта наградили медалью "За храбрость" и денежным вознаграждением в сто гиней, мне же достался по-настоящему реальный подарок. За него я был готов продать свою душу и удивительно то, что кто-то на верху решил меня им удостоить.

При полном стечении аристократии, герцог Эвенбурский вместе с моим директором, вручили мне тот камень, который я использовал при поиске выживших и трупов на пожаре в личное пользование. Когда я отдавал его мистеру Трасту, после той злополучной ночи, у меня сердце кровью обливалось, что снова придется пользоваться мутным маленьким зернышком, что был мне предоставлен ранее, но выбора не было, себе я его не мог оставить ни по каким причинам. Так что теперь, держа в руке огромное сокровище, моя душа трепетала и радовалась, я представлял себе, как мне теперь будут все завидовать! Собственный паинит в моем возрасте, да еще и таких размеров! Даже у Джеймса ван Гора, сына графа не было такого, хотя он хвастал, что смотрел на камень отца, который был размером с голубиное яйцо и считался одним из десяти самых крупных камней империи.

Подойти поздравить меня подошло множество незнакомых людей, я пожимал протянутые руки, улыбался, но мой разум больше всего занимал камень, который лежал у меня в кармане, сколько теперь интересного и нового можно будет изучать с помощью него! Это вам не таблицы и расчёты, с помощью которым рассчитывались примерные данные душ, это реальный взгляд на душу, увидеть её своими глазами и прочувствовать её рядом с собой, дорого стоило.

Четыре часа пролетели для меня словно мгновение, казалось, что мы недавно приехали, но вот уже опять садимся в парокар и выезжаем из залитого огнями дворца в сумрак дорого Ист Энда.

— Ты молодец, хорошо постарался, — отец был навеселе и явно довольным, — не посрамил фамилию ван Диров. Я доволен тобой.

— Спасибо сэр. — что еще мне оставалось ему ответить.

— Давай камень, я буду хранить его у себя, — внезапно произнес он, протягивая руку.

Все мое благодушное настроение слетело одним махом, все мечты и желания, связанные с камнем, тут же рассыпались. Я не хотел отдавать его!

— "Почему?! Зачем?! Он только мой, я заслужил его! — мысли проносились у меня в голове".

— Нет, — я не ожидал от себя, но мой рот открылся и произнес это.

— Что значит нет? — удивился он и его улыбка превратилась в оскал, — я привез тебя сюда щенок! Я устроил тебя в колледж! Я оплачиваю твои счета и после этого ты мне говоришь нет?! Быстро отдай мне камень!

— Простите сэр, — отступать мне было не куда, — но камень мой, я его честно заслужил.

Маска благодушия слетела с него сразу, и он стал наносить мне удары кулаком, хоть это и было затруднительно в тесной кабине. Но все равно как я не пытался закрываться руками, пара тяжелых ударов гулом отозвались у меня в голове.

Не думая о том, что я делаю, а только о том, что нужно спасти камень от рук этого чудовища, я нащупал рукой ручку двери, и пропустив из-за этого пару ударов, нажал, налегая спиной на открывшуюся дверь. Холод ночи я чувствовал не долго, поскольку боль от падения и затем еще множество ударов от перекатов по бетонному покрытию дороги выбила из меня дух. Лицо несколько раз обожгло чем-то горячим, и я стал плохо видеть, так как по глазу заструилась кровь.

Скрипнув тормозами вдалеке остановилась машина и я услышал, как она стала разворачиваться. Нужно было бежать, иначе он меня ограбит! Эта мысль сдвинула меня с места и не смотря на боль во всем теле, я тяжело поднялся и бегом убежал за край дороги, спрятавшись за деревьями.

— Вернись тварь неблагодарная! — его голос разорвал ночь невдалеке от того места где я упал.

— Отдай камень или вернёшься туда, откуда ты появился!

Его крики раздавались и раздавались, угрозы сыпались одна за другой, но я сделал выбор и собирался ему следовать и дальше.

К моему счастью назад возвращались не только мы, поэтому, когда возле него стали останавливаться машины с другими аристократами, он быстро стушевался и сев в машину уехал, а я остался один лежать на земле, находясь очень далеко от дома.

Вскоре по дороге перестали проезжать парокары и дождавшись последнего из них, я поднялся и пошел в том направлении, по которому мы приехали, надеясь, что доберусь целым.

— Эй, Рэджинальд! — услышал я голос сзади и удивленно обернулся. Задумавшись я не заметил, как сзади почти бесшумно подъехал роскошный пароцикл спортивной модели, такие я видел только однажды, на страницах газеты. Там говорилось что это новая модель, которую будут выпускать специально для гонок, новом виде увлечения аристократии, совместно со скачками. К счастью за его рулем сидел сэр ван Рональд и я облегченно выдохнул.

— Что произошло? — начал он спрашивать, когда вышел из машины и подошел ко мне.

Его брови взметнулись вверх, когда он увидел мой вид, который был явно далек от того, каким был на вечере.

— Почему ты один и в таком виде? — его голос приобрёл стальные нотки.

Не знаю почему, но горечь, обида, разрушенные мечты и боязнь за свое дальнейшую жизнь и пребывание в школе, выхлестнули из меня не только потоком слов, но и слез. Захлёбываясь в них, я без удержу рассказывал, как хотел пользоваться камнем на благо людей, а теперь придется его отдать, поскольку отец не оставит меня в покое, забрал его и лишив всего.

Он дождался пока я выскажусь и выплачусь, а затем подошел и положил руку на плечо.

— Зря ты переживаешь, сэр Грюнальд хоть и является главой цеха, но не может выгнать тебя из колледжа. Цех, а не он оплачивает затраты на обучение ремесленников, вы же потом их и отрабатываете. Так что прекрати рыдания и садись ко мне в пароцикл, доедим до места, а так уже будем думать, что будет дальше. Одно скажу тебе точно, за этот камень, если ты решишь оставить его у себя, тебе придется еще много раз побороться. Ты, пожалуй, единственный студент за последние сто лет, который обладает камнем подобного размера в личном пользовании, и то только потому, что так сложились звезды, императрица настояла на этом. В любом другом случае, тебя ждала бы обычная награда.

— И что мне делать? — его слова хоть и были полны сочувствия, но не сильно меня утешали.

— Твоя жизнь Рэджинальд, — усмехнулся он, — тебе и решать. Я за тебя не могу принимать решения. Что ты хочешь сам?

— Хочу оставить камень себе и поймать Кукольника, ну и потом стать лучшим ремесленником! — убежденно ответил я.

В ответ он громко засмеялся.

— Истинные слова сына главы цеха ремесленников! Поехали уже, время позднее.

Последствия ссоры с отцом не заставили себя долго ждать. Вначале приехал Дик и смущаясь, и расшаркиваясь уведомил меня, что больше мне не положено еженедельного содержания, также, как мой опекун он договорился, чтобы деньги за мою работу на полиции переводились теперь ему, а он уже будет выдавать нужные суммы мне, мотивируя это тем, что я пристрастился к спиртному, что в моем возрасте совершенно невозможно. Вот так и я остался без средств к существованию, причем никто, даже директор ничего не мог сделать, отец был в полном своем праве. Хорошо еще еда и жилье были у меня оплачены, но вот дополнительные расходы, на одежду, подарки девушкам, и прочие бытовые мелочи, стали мне недоступны. Дик также передал, что отец с радостью не только вернет мне все назад, но и увеличит содержание, если я задумаюсь над своим поведением и добровольно передам ему камень. Я вежливо отказался, несмотря на то, что внутри все бурлило от гнева и возмущения, но Дик был не виноват в этом, так что пришлось сдержаться и промолчать.

Единственным совсем малюсеньким плюсом в это истории стало то, что количество желающих дружить со мной увеличилось, я перезнакомился почти со всеми курсами, даже Элиза, чувства к которой почти угасли, благосклонно стала здороваться со мной, раздувая тем самым из тлеющих углей, костер в моей душе. Я снова начал ходить в те места, где она была и издали наблюдать за её красивым профилем и фигурой. После нескольких ночей с Люси я теперь точно знал, чего хочу от девушек, но почему-то об Элизе я даже в мыслях не мог подумать, что смогу заниматься любовью с таким ангелом. Мне казалось, что если я только прикоснуться к ней, она просто сгорит от возмущения и оскорбления своей чистоты.

Вот так и продолжился мой второй год обучения, с пламенными чувствами к девушке, которой не мог подарить ничего, кроме своих чувств.

Колокол у изголовья кровати привычно зазвонил, а я нехотя заворожился на кровати.

— "Почему преступления не совершаются днем? — эта мысль неоднократно не давала мне покоя".

Чаще всего вызовы совершались либо ночью, либо рано утром и почти все они были связаны с убийствами. Обследования трупов, если их обнаруживали значительно позже их убийства, или утопленников, происходили днем, но вот такие ночные вызовы всегда вызывали у меня тревогу. Либо это был Кукольник, либо свежий труп.

— Кукольник вернулся, — хмурый сержант рядом с фургоном разбил мои надежды на спокойную ночь.

— Далеко? — я поежился от ночного ветра, а туман заползал всюду, оставляя чувство сырости в сухой одежде.

— Здесь рядом, практически в притык к территории ремесленников на Бурр стрит.

Ехали мы молча, каждый думал о своем. Сержант видимо переживал о начале новой линии убийств, а я думал, что опять не высплюсь и на занятия приду полусонный.

В ночное время людей стоящих возле ограждения было мало, только вездесущий репортер Дейли Телеграф со странной фамилией Венцелофф, который не неизвестной всем причине чаще всех прибывал на место очередной жертвы. Его даже один раз задерживали, подозревая, что он является убийцей, но фактов, изобличающих его так и не было найдено, а потом у него по некоторым преступлениям нашлись свидетели, видящие его совершенно в другом месте в примерное время преступления.

— Мистер ван Дир, — он поздоровался со мной, но я полностью его проигнорировал. Мы хоть и часто виделись, но инспектор строго меня предупредил ни с кем не общаться по деталям дела, а уж тем более посвящать в них прессу.

В этот раз знакомая до боли конструкция стояла внутри дома.

— Хоть ночь и не добрая, но приветствую тебя Рэдж, — я пожал протянутую руку инспектора, который хмуро стоял внутри дома, на колченогом столе которого покоились следы работы Кукольника.

Я достал свой драгоценный камень из кармана и прислонил к глазу, как много раз делал уже в колледже, показывая знакомым и друзьям камень. Поле зрение послушно разъехалось, и я увидел полную сил и жизни душу инспектора и высушенную до одной трети души сержанта, похоже с той поры, когда я смотрел на них ничего не поменялось, только в этот раз, помня негативную реакцию сержанта, я промолчал.

Остатки девушки, я подошел ближе, мертвая голова не пугала меня так как раньше, были полностью иссушены, но вот кишки, которые были размотаны под столом, привлекли к себе мое внимание. Раньше с помощью старого камня, я не улавливал разницы между ними и другими остатками жертвы, были случаи, когда мне казалось, что я вижу ворсинки души, но сколько я не присматривался, найти подтверждения своему предчувствию не мог.

С новым камнем я четко и ясно увидел остатки ворсинок души на кишках, хоть их и было очень мало, но все оставшиеся были темно зеленого цвета. Было такое впечатление, что это неповрежденная душа.

— Инспектор, — позвал я и тот встрепенувшись подошел ближе.

— Помните, вы говорили обо всем необычном, что я замучу, даже о самой малости в деле Кукольника?

— Конечно, что ты увидел?! — он весь подобрался и стал похож на охотничьего пса.

— Душа на кишках более насыщенного цвета, чем должна быть, — я помялся, чтобы перевести терминологию ремесленников, на простой язык, — такое впечатление, что это принадлежит не жертве. Такого просто не должно быть, что руки, ноги и голова не имеют совершенно ничего, а органы жертвы имеют душу с ворсинками такого насыщенного цвета.

— У нас что, две жертвы что ли? — не понял он, — такого быть не может, он не увивает сразу по две девушки, иначе бы мы находили и другие останки.

— Я лишь говорю то, что вижу, — я пожал плечами, — если бы у меня был под рукой аниматрон, я бы смог выделить остатки эссенции и передать вам.

— А ты разве сам не можешь это сделать? — удивился он.

— К сожалению, это могут делать только антианиманты, — я пожал плечами, — обычные ремесленники вроде меня...

Я подошел разбросанным внутренностям и присев, брезгливо дотронулся до них.

— Могут это делать только с помощью прибора, пропуская душу через себя в него.

Едва я договорил эти слова, как неожиданно для самого себя ощутил небольшой прилив сил, и голова прояснилась, не понимая, что произошло, я достал камень и посмотрел на внутренности, к которым прикоснулся. Они были пусты, абсолютно пусты без малейшего намека на ворсинки души, которая держалась на них еще минуту назад.

— Эй?! Парень?! — голос инспектора вывел меня из ступора, — что произошло? Ты чего замолчал?

— Похоже я могу это делать, — в легком шоке я понял на него глаза, — могу вытягивать души без согласия владельца!

— А ты раньше пробовал это делать?

Тут я вспомнил единственный случай, в кабинете директора, когда он попросил меня разрезать ему руку с помощью артефакта, но ведь тогда я ничего не ощутил! Никакого вливания чужой души и посчитал это просто очередной проверкой!

— Да, то есть нет, — я не знал, как правильно ответить, — один раз, но никакого забора души не было при этом!

— Что-то мне подсказывает, что ты врал на счет того, что ты первый ученик на своем году обучения, — хмыкнул он, вогнав меня в краску, — слишком много у тебя если, как будто и не понимаю.

— Эй! Я только на втором курсе! — возмутился я, но просто потому, что такое заявление было несправедливым, но умом понимал, что в его словах есть зерно истины.

— Ладно если у тебя других замечаний нет, то сержант вернет тебя домой.

— Инспектор, — я понялся с колен и упрямо поджал губы, — я спрошу у директора, как такое возможно или найду, где можно об этом прочитать.

— Вот и славно, — его хмурое лицо осветила мимолетная улыбка, и он подтолкнул меня к двери, — я думаю это очень важно, поэтому, как только будут новости сразу мне сообщи!

— Сэр, — я остановился в дверях, — я раньше не лез в это, но может быть расскажите мне, как так происходит, что молодые девушки остаются одни и их похищают? Как так происходит, что преступник убивает и убивает, неужели его никто не видит?

Он нахмурился и тяжело вздохнул.

— Знаешь Рэдж, это трудные вопросы и рассказывать о них нужно точно не на пороге дома поздно ночью. Предлагаю, когда ты узнаешь ответы на свои вопросы в области ремесла, встретиться и ты получишь ответы на вопросы в области сыска.

— Да! Хорошо, спасибо мистер Райт, — я обрадовался, что между нами установились нормальные отношения, раньше он не хотел даже слушать меня, говоря, что моё дело лишь осматривать трупы.

Прошла неделя, но ответов на интересующие меня вопросы в библиотеке я не нашел, там просто не было книг с такой тематикой. Как бы мне не хотелось, пришлось обращаться к человеку, чья высокая репутация в области ремесла была всем известна. Правда я пока еще не решался рассказать кому-то о своей недавней возможности, ведь на уроках нас просветили, что все антианиманты стоят на учете в тайной полиции, знакомиться с ней у меня не было никакого желания. Тем более, я не мог сказать наверняка, что обладаю этим талантом, ведь в конце концов это ведь был неживой человек, а останки трупа.

— Сэр ван Рональд, — едва закончился урок ремесла, я дождался пока все выйдут из класса и обратился к директору, пока тот собирал аниматрон.

— Да мистер ван Дир?

— У меня загвоздка и я никак не могу найти в библиотеке книг, которые помогли бы мне найти решение.

— Какая же? -удивился он.

— Как может так, чтобы душу из разных частей тела человека, отняли по-разному. Например, на руках, ногах, голове остатков души нет совершенно, а на внутренностях она выглядит как совершенно неповрежденная.

От моих слов его глаза стали сужаться, и он становился серьезнее, так что его вид напугал меня.

— Где ты такое видел? — он подошел ко мне и требовательно поднял рукой мой подбородок, заглядывая в глаза.

— Последняя жертва Кукольника, — я удивился его поведению, — и то я смог рассмотреть разницу, только за счет нового камня. Раньше я таких изменений не видел.

— Это очень плохо! — он отпустил меня и повернулся спиной, — мне придется сообщить об этом в цех. Ты говорил об этом полиции?

— Да, но без подробностей, я и сам об этом толком ничего ведь не знаю, — меня удивила его реакции, он явно что-то знал.

— Сэр?!

— Пора тебе выдать доступ к третьей секции Рэджинальд, — он серьезно посмотрел на меня, повернувшись, — ознакомься с трудами сэра Винкеля и сэра Огюста. Там будет ответ на твой вопрос.

Вот этой новости я очень обрадовался, хоть он и не ответил на мой вопрос, но хотя бы сказал, где я могу об этом узнать.

— Подожди пока придут мои помощники, — попросил меня он, — и проследи пожалуйста, чтобы к нему больше никто не прикасался. Мне нужно срочно уведомить совет о том, что ты мне сейчас рассказал.

— Хорошо сэр, — я склонил голову.

Ждать пришлось долго, и от него делать я вспомнил о том, что обещал инспектору. Преподаватели запрещали нам пользоваться прибором, когда рядом не было кого-то из них, но блин, если сейчас его заберут, то чужая душа просто раствориться в моей! Тем более, как я на уроке объясню, что мне нужно слить чужую душу? Ведь переносить в себе души, как и насильственно их забирать могут только антианиманты.

Воровато оглянувшись по сторонам, я пошел и закрыл дверь, подперев её стулом, чтобы дать себе время, если в дверь кто-то попытается войти. Быстро запустив прибор, я достал из кармана монету в пять пенни и подключив её к прибору, положил руку на другую её часть. Передачу души животных мы уже начали проходить, поэтому я ориентируясь на свои собственные чувства, протянул в ладонь все то, что не являлось моей сущностью. Мотор устройства, работающий на эссенции зажужжал, колбы окрасились привычной зеленью, и я понял, что все получилось. Быстро выключив прибор, я вернулся к двери и убрал стул и только потом поднял монету с устройства. Вначале я даже не поверил своим глаза, но зеленые риски на монете, показывающие степень её заполнения, твердо и устойчиво показывали, что в руках у меня одна гинея, не больше и не меньше.

— "Как?! Как такое возможно?! — мысли замелькали в голове с бешенной скоростью, — да там было-то души с два-три пенни не больше! Откуда так много эссенции?!".

Мои размышления были прерваны старшекурсниками, которые зашли за аниматроном. Задумчиво проводив их взглядом, я подкинул в руке монету.

— "Похоже мне предстояла сегодня долгая ночь в библиотеке, только сначала нужно было сходить к мистеру Трасту и получить на своем жетоне третий прокол".

Получив доступ к третьей секции, я под удивленным взглядом дежурного заперся в кабинете, который был предназначен для работы с книгами из этой секции, выносить в общий зал мистер Траст мне категорически запретил, пригрозив в случае обнаружения таких фактов, отнятием пропуска.

Открыв первую книгу, я углубился в чтение, почти сразу же поняв, почему её нет в общем доступе. Книга описывала продолжение экспериментов на людях, которые начал первый ученик ван Червиваля. Вот только методы были вовсе не так гуманны, как в первом случае. Дотошно и подробно, да так, что у меня волосы вставали дыбом, там описывались методы как положительной, так и отрицательной стимуляции людей, перед отбором души. По ним выходило, что люди полные положительных эмоций давали в трое насыщеннее эссенцию, чем в своем обычном состоянии, если же их выводили из себя или били, эссенция была в пятеро или даже в десятеро концентрирование.

Я пока не очень понимал, каким образам эти конечно же интересные знания могли дать мне ответы на заданные вопросы, вот только открыв вторую книгу, мне сделалось по-настоящему дурно. Автором сего творения был антианимант, который описывал свои опыты над пленными республиканцами. Людей пытали, жгли, и насиловали, чтобы получать такую концентрацию эссенций, которой хватило бы для подзарядки целого бронепоезда или корабля. В книге была расчерчена целая таблица, линейной зависимости от уровня степени пытки и получаемой концентрации. Я провел пальцем от высшей точки концентрации вниз, и рука у меня замерла, в строке соответствия нижней строчки значилось "Расчленение" и "Выемка органов" у живых людей.

Меня забила дрожь от понимания, кто такой Кукольник и для чего он это все делает! Он иссушает людей, забирая максимально концентрированные души, оставляя полиции не поврежденные части тела и пряча тела и органы, проверив которые опытный ремесленник сказал бы, для чего это было сделано. Видимо у убийцы не было настолько крупного камня как у меня сейчас, и он также не видел, как и я ранее, что внутренние органы оставляют на себе часть следов концентрации души, иначе бы никогда не оставил кишки на месте преступления.

От волнения у меня пересохло в горле и затерялись колени, с трудом преодолевая дрожь, я продолжил чтение, открывая для себя то, зачем вообще велась сейчас война и какую роль на самом деле выполняли на ней антианиманты. Это были по сути палачи, которые пытали и истязали людей, чтобы получить высококонцентрированные эссенции. Автор подробно описывал пять лет своей службы в армии и все творимые собой ужасы с научной точки зрения. У меня холодела спина, едва я представлял себе, что, обладая схожим даром, я также попаду на фронт и буду заниматься теми же вещами. Дочитав книгу до конца, я устало откинулся на стуле. Мне открылась другая, оборотная сторона работы ремесленников, и она была отвратительна.

Вернув книги на стеллажи, я вышел в ночь, а за мной ругаясь и шипя за мой поздний уход, вышел дежурный, который из-за меня не мог пройти дальше второй секции и терпеливо ждал, когда я вернусь из комнаты, куда ему доступ был запрещен.

Не обращая на него внимание, я пошел к себе, зайдя мимоходом к мистеру Трасту и попросив его отправить пневмопочтой письмо инспектору, с просьбой о встрече. Ответ пришел только на следующий день, и он предлагал встретиться, если не произойдет очередного убийства, неподалеку от участка в приличном кафетерии.

У меня оказалось целая уйма времени подготовиться к своему рассказу лучше, я перечитал еще раз книги по антианимантам и их работе, а также пару личных дневников ремесленников, которые проводили схожие опыты, но только люди сознательно давали себя мучить и добровольно отдавали души. Конечно же тут обходилось без тех ужасов, которые творили над пленными.

Добираться пришлось впервые самому, поскольку это была частная встреча и фургон полиции мне не полагался, к счастью у ворот квартала всегда дежурили извозчики и не оставило труда, хотя и скрипя сердцем, отдать деньги. Сам я боялся идти туда, так как помнил неприятные мгновения, связанные с собственным ограблением, именно поэтому я и не взял с собой камень.

Кафетерий располагался чуть выше Вайт Чепла, на Черч стрит и по меркам квартала ремесленников с трудом дотягивал до уровня "приличного". Расплатившись с извозчиком, я огляделся по сторонам, поскольку угнетающая атмосфера местных улиц всегда действовала мне на нервы. Был день и улицы были полны народа, вот только по сравнению с нашими улицами, мне тут было страшно и днем. Босоногие и в рванной одежде беспризорники носились туда-сюда, и очень часто вслед за ними неслось.

— Держи вора! Стой, убью!

Лоточники, которые были лучше всех здесь одеты, продавали всякую всячину, начиная от шелковых косынок и заканчивая стеклянными баночками с шариками опиума внутри. Я один раз пытался купить пирожок, но выкинул его едва надкусив, вид мяса внутри еще долго потом вызывал во мне тошноту.

Горожане, спешившие по своим делам, не были так нарядны и веселы как у нас, печать бедности, тяжелого труда и голода была практически на каждом втором лице. Как ни странно, но только молодые девушки, прогуливающиеся обязательно в сопровождении родителей или своих ухажёров, радовали взор. В остальном кругом почти тоже что и везде в Ист Энде, грязные узкие улочки с выщербленной мостовой, серые невзрачные здания с нависающими окнами из которых могли в любой момент вылить нечистоты и вечный полумрак от смога. Если в Мидл тауне и у нас в квартале везде были газовые фонари, которые включали ближе к вечеру, то здесь такой был один на пять -шесть домов и подаваемый очень экономно газ позволял осветить утренний или вечерний туман лишь на пару шагов вперед. Как тут жили люди я не представлял себе, ведь каждый раз выбираясь с колледжа я с содроганием думал, что будет, если останусь один на этих улицах без прикрытия полиции.

Дверь звякнув колокольчиком пустила меня внутрь. Увидев меня, от барной стойки сразу же отошла симпатичная девушка и быстро подошла ко мне, услужливо склонившись.

— Сэр, заходите пожалуйста у нас лучшие чизкейки в этой части города.

Я по достоинству оценил её чистую шею, и красивые волосы, которые водопадом закрыли вырез её платья.

— А какая цена? — мне конечно хотелось казаться, эдаким важным и богатым господином, но вот стремительно уменьшающиеся накопления, оставшиеся с прошлых безбедных месяцев, стремительно таяли и где их пополнять я не имел ни малейшего понятия. Хоть сам у себя забирай душу.

— Всего два пенни за порцию сэр и чай бесплатно, — она заглянула мне в глаза, словно умоляя купить хоть что-то, и я не выдержал.

— Хорошо, пока я жду ...друзей, — принесите пожалуйста, я попробую.

— Спасибо сэр, — девушка улыбнулась мне и бросилась на кухню.

Выбрав столик чуть в глубине небольшого помещения, я сел лицом к двери, чтобы сразу увидеть, кто в неё входит. Кроме меня здесь никого не было и это было странно с учетом заявления девушки, что тут хорошо готовят, в моем квартале в популярных заведениях было не протолкнуться и столики заказывали загодя вперед.

Но вот только я об этом подумал, как звякнул колокольчик и внутрь вошли парень с девушкой чуть постарше меня. Парень павлином вышагивал вперед, всячески выставляя вперед свои часы, висящие на жилетке, девушка же стеснительно ему улыбалась.

— Эй, Матильда! — громогласно заявил он, — мы же договаривались, что когда я прихожу сюда с дамой, никого не должно быть!

Девушка появилась из кухни и испуганно поглядывая на франта и на меня, произнесла.

— Но сэр Генри, вы сказали придете в три, а сейчас только час.

— Матильда, — его голос снизился до шепота, и он повернулся ко мне.

— Эй, ты, пшел вон отсюда!

Я внимательно посмотрел на него. Ростом хоть не большой, но уверенное лицо и ходящие ходуном скулы, а также сбитые кулаки, которые он демонстративно показывал всем вокруг, ясно показали мне, что лучше сейчас уйти. Встав из-за стола, я молча надел котелок и пошел к двери.

— Погоди, мне нравится твой котелок, давай поменяемся! — меня остановили за рукав, и дыхнули луковым дыханием, протягивая видавший виды не то цилиндр, не то шляпу фокусника.

— Простите сэр, но нет, — я попятился к двери, но парень держал меня крепко, и угрожающе просипел, — что???

Сзади меня раздался звук колокольчика и знакомый спасительный голос пробасил сзади.

— Генри Морган собственной персоной! Как дела Генри?

Если я когда и видел трансформацию людей из одного душевного состояния в другое, то, что произошло с франтом, угрожающим мне, я запомнил надолго. Он одного голоса, он съежился, стал меньше, словно из большого бычьего пузыря выпустили воздух.

Он судорожно выпустил мою руку, и льстиво улыбаясь затарахтел.

— Инспектор! Как я рад вас видеть! Спасибо, все отлично, а как у вас?

— Генри, этот молодой человек, приехал сюда по моей просьбе, ты ведь не будешь против, если мы с ним отобедаем у Матильды в одиночестве? — голос инспектора не изменился ни на тон, оставшись таким же спокойным и вежливым.

— Конечно сэр, конечно. Всё что угодно для такого уважаемого человека, — парень быстро засобирался и потащил за собой девушку, которая широко раскрытыми лазами смотрела на разыгравшуюся сценку.

— Мистер Дрейк, — вышедшая из кухни девушка покраснела и молитвенно сложила руки, — простите я не знала, я бы никогда не попросила вашего друга выйти и не дождаться вас.

— Мне как обычно девочка, — он улыбнулся ей и судя по её радостно вспыхнувшему лицу, он и правда был здесь не первый раз.

— Заказал уже? — поинтересовался он у меня.

— Угу, почти, — я плюхнулся на место переживая за свою слабость, но ничего не мог поделать с собой, драки были не моей стихией.

— Хорошая девочка, я знал её мать, — он кивнул головой в сторону кухни, — умерла бедняжка лет пять назад, с тех пор Матильда и заправляет одна здесь, отец правда пьет страшно, но хотя бы не бьет её.

— А этот? — я кивнул в сторону двери.

— Местная гопота, — хмыкнул он, — точнее шестерка в банде О'Брайна. А вот уже по серьезней, заправляет всеми делами в кварталах Вайт Чепла и Бишопс Гейт, но тебе это не к чему, ты писал, что узнал подробности по нашему делу.

Пока я рассказывал нахмурившемуся инспектору о своих находках и предположениях, что Кукольник возможно не только убивает своих жертв и забирает у них души, но пытает их и калечит, чтобы люди страдали и концентрация души была максимальной. С каждым моим словом он все более хмурился, а когда девушка принесла ему гороховое пюре с куском ветчины, он лишь кивком головы поблагодарил её. Я краем глаза заметил, что девушка смотрит на него с таким обожанием, что были понятные её запинания, когда она обращалась к нему при встрече. Она стояла за барной стойкой и протирала тарелки, но на самом деле смотрела только на профиль инспектора. У меня даже промелькнула мысль, неужели он этого не замечает?

— Да уж задал ты мне Рэджинальд задачу, — он наконец занялся едой, которая порядком остыла, — я и так запрашивал неоднократно старшего инспектора о необходимости подключения цеха ремесленников к расследованию, ответа до сих пор нет. Твой цех всегда не охотно проводил расследования против своих, но думаю в этот раз им не удастся отвертеться, общественный резонанс такой, что твой отец будет вынужден отреагировать.

— Вы мне еще обещали рассказать про Кукольника все что знаете, — напомнил я, также приступая к своему чизкейку, который и правда был очень свежим и нежным.

— Мы знаем, что он состоятельный, имеет как парокар, так и карету с лошадьми. Иногда жертвы сами садятся к нему, иногда к нему затаскивают. Поскольку свидетелей очень мало, то мы знаем об двух его подручных. Он очень осторожен и если в районе есть полиция, никогда не нападет. Раньше он просто покупал девушек на ночь у родителей, которые нуждались, потом, когда стало известно о нападениях, многие родители, сдававшие своих дочерей богатеям из Мидл Тауна стали опасаться давать их новым клиентам и ему пришлось действовать наглее, похищать или заманить их под разными предлогами.

— Как это родители сдают своих детей? — не понял я.

Он хмуро посмотрел на меня и поковырял вилкой в тарелке.

— Это Ист Энд, тут все возможно. Работы нет, много мигрантов, надо как-то выживать, вот и дают попользоваться детьми таким как ты богатеям.

— Инспектор, что вы заладили, — возмутился я, — меня отец за отказ отдать камень, лишил всех средств к существованию, даже работая на вас я теперь не получаю ничего! Как и где я рос я вам рассказывал, так что не нужно мне приписывать того, чего не существует.

— Ты прав, прости, — я подумал, что ослышался, он впервые извинился.

— А откуда он узнает, что в районе полиция? — я заметил, что при этой фразе он сделал паузу.

Инспектор нахмурился.

— Тут два варианта и оба мне лично не нравятся, либо это кто-то из своих работает на него, либо у него много информаторов в этом районе.

Мы замолчали, каждый доедая свое блюдо.

— Завтра ты мне будешь нужен, — инспектор достал кошелек и положил монету на стол, — так что выспись хорошенько и возьми с собой еды, к десяти часам я пришлю Джеймса, скорее всего ты вернёшься поздно.

— А что случилось? — заинтересовался я.

— Хочу попробовать использовать второй твой талант поиска людей, камень ведь не собираешься отдавать?

— Не знаю инспектор, — я покачал головой, тоже доставая деньги, — скоро кончатся мои накопления, и я не знаю, что буду делать дальше.

— Поговорю со старшим инспектором, — он встал и протянул мне руку, я крепко пожал её в ответ и посмотрел на него, — но сам понимаешь, ты не совершеннолетний, и опекун может все.

— Понимаю, и все равно спасибо, — я улыбнулся ему в ответ.

— Хорошо, тогда до завтра.

Я понаблюдал, как звякнет колокольчик у входа и повернулся к девушке, которая также, как и я смотрел вслед уходящему инспектору.

— Хороший человек, — я встал из-за стола, — он вам нравится мисс?

Девушка покраснела как маков цвет, и еще раз посмотрела на дверь.

— Если бы не мистер Райт, — она подошла к столу, и забрав деньги, стала убирать посуду, при этом стараясь не смотреть на меня, — не было бы ни меня, ни этого кафетерия. Банды не трогают меня только потому, что здесь обедает мистер Райт.

Мне стало интересно узнать об этом человеке из другого источника, и я решил задержаться.

— Матильда, расскажи мне о нем, — попросил я, опускаясь назад за стол, — мы с ним работаем почти год, а я о нем и его сержанте почти ничего не знаю.

Девушка задумчиво посмотрела на меня и переставив посуду на другой стол, села рядом.

— Да я и сама в общем то мало что знаю. Только по разговорам людей, но мистер Райт мало кого пускает в свою жизнь, все что известно о нем, что он абсолютно неподкупен. Еще никто не мог сказать, что попросив о чем то инспектора, мог получить желаемое.

— А в жизни он как? Вы же общаетесь если он часто сюда приходит?

Девушка закрыла ладонями лицо.

— Он никогда не обращает на меня внимание. Просто приходит, обедает, благодарит меня и уходит.

— А ты пыталась ему сказать, что он тебе нравится?

Её плечи внезапно задергались, и я услышал всхлипы.

— Пыталась, однажды. Он улыбнулся, сказал, что я еще слишком мала и с тех пор мы никогда больше не возвращались к этой теме.

Я растерялся, слова были едва понятны, так как всхлипы и неразборчивая речь плачущей девушки становились все сильнее. Я придвинулся ближе и старательно обнял её, Матильда, почувствовав мое тело рядом, прильнула и стала плакать в открытую. Со мной было такое впервые, и я не знал, что надо делать. Утешать её? Чем?

— Спасибо вам мистер..., — девушка отпрянула от меня и подняла красные глаза.

— Рэджинальд, — ответил я своим именем, чтобы не "светить" аристократическую приставку "ван".

— Приходите еще, я буду вам всегда рада, — девушка улыбнулась мне, но чувствуя неловкость из-за того, что рыдала на плече у незнакомца, теперь быстро убиралась и относила посуду на кухню, я понял, что мне пора.

— До свиданья мисс, — я вышел на улицу и удивился, увидев извозчика у входа.

— Мистер Райт попросил меня вас встретить сэр, — он показал мне свои гнилые зубы, что видимо должно было значить улыбку.

— Спасибо, это очень кстати, — я сел в повозку, а сам мысленно посчитал остаток своих денег.

— "При таких тратах, деньги кончатся через неделю, нужно отказаться от покупки нового костюма и поездок за свой счет, — решил я, подведя не утешительный баланс".

Остатки денег я растянул на два месяца, но как бы я не старался, они все равно закончились, а как только закончились деньги, закончилась и моя популярность у девушек. Люси больше не приходила ко мне, да и остальные видимо пресытившись историями и необычностью моего занятия, снова вернулись к своим кумирам. Я замечал их, ходящих за пятикурсниками с горящим взглядом и который раз мысленно проклял отца.

Кукольник убил за это время еще раз, и как и прошлый я незаметно ни для кого, вытащил остатки души из кишок, чтобы сделать себе деньги. Малость, но она была мне сейчас нужна как воздух. Постоянная ходьба по грязи и плохим кварталам убивала мою одежду и обувь, пришлось отдавать её в починку и с каждым разом она выглядела все хуже и хуже. А ничем не устранимый запах, когда я контактировал с трупами различных степеней разложения, преследовал меня почти повсюду. Я который раз жалел, что когда у меня были деньги, я выкидывал старые и потрепанные костюмы и башмаки, ведь сейчас моя нынешняя одежда выглядела куда как хуже.

Даже полицейские заметили изменения во мне и подтрунивали, что еще месяц-другой и я буду выглядеть как нормальный житель Ист Энда. Понимая, что они по-дружески шутят я улыбался в ответ, они не были виноваты в том, что сейчас со мной происходило. Мне не нравились собственные мысли, что я ждал, когда Кукольник убьет снова, ведь только так я мог пополнить свои резервы, крохами с его "стола". Эти мысли пугали меня, и я раз за разом отгонял их, но взгляды девушек с моей группы на меня, когда я сидя на половинке аристократии выглядел хуже бедняков с другой сторону класса, просто портили мне настроение. Когда я услышал в свой адрес "нищая ищейка", то не выдержал и пошел к директору, ведь я работал! Учился лучше всех! Почему я должен был теперь такое унижение от своих сверстников? Даже Роберту, сыну портного! Родители давали деньги, пусть мало, сколько они могли, но все же этого хватало, чтобы выглядеть прилично для человека из своего класса. Я же с каждой неделей выглядел так, что хоть опять пересаживайся к ним. Не работать я не мог, я отчетливо понимал это, уже не говоря о том, что работа с полицией давала мне колоссальный опыт, какого я не приобрел бы в колледже, так еще я не мог просто уйти, пока Кукольник убивал. Это был явно кто-то из наших, и я разрывался между желанием поймать его и отправить на виселицу, и грязным мыслям, что тогда и моим мелким денежным вливанием на ближайшие три года наступит конец. Совершеннолетие у меня наступит только через тир года, а как мне протянуть хотя бы до конца этого я не знал.

— Рэджинальд прости, но я не могу ничего сделать, тут он в своем праве, если бы твоя мать попросила, чтобы её сделали твоим опекуном, еще можно было поднять этот вопрос на совете цеха, — сказал мне сэр Рональд, когда терпение мое лопнуло и я пришел к нему.

Я отчетливо понимая, что мама никогда не пойдет против отца, только поблагодарил его и кипя от гнева, ушел.

Так шло время, и моим последним унижением было, когда на день рождения полицейские скинулись и купили мне новый костюм, добротный из хорошей ткани, но простой. Я конечно же поблагодарил их, и одевал его на работу, но стоило ребятам из колледжа увидеть однажды меня в нем, когда я возвращался засветло в колледж, как моя репутация опустилась ниже некуда. Прошли те времена, когда моя работа вознесла меня на пик популярности, сейчас эта новость давно стала неактуальной и никому не интересной, все говорили только о повышении напряженности на фронте и о Республики, которая провела успешную атаку, захватив сотню пленных с наших окопов. Все тут же заговорили о необходимости возобновления боевых действий и газеты словно забыли о маньяке, который продолжал убивать. Сейчас реже, чем прежде, но каждый месяц было по одной жертве.

Хорошей новостью было то, что цех заставили выделить комиссию, которая занялась расследованием его злодеяний, плохой же новостью для меня стало то, что что этой комиссией стал я. Да я, меня просто вызвали на совет цеха и в присутствии всех объявили, что раз я занимаюсь этим делом совместно с полицией, то главой и в общем-то вообще всей комиссией от цеха ремесленников становлюсь я, отчитываюсь я за свою работу перед советом раз в квартал.

Мои робкие попытки сказать о финансовых трудностях ни к чему хорошему не привели, совет запросит у тайной полиции увеличение моего вознаграждения до двух гиней, вот только они по-прежнему будут идти опекуну. Когда я попытался сказать, что не получаю ничего с этих денег, глава цеха цинично улыбаясь мне сказал, что это легко исправить, обменяв свой камень, слишком большой и ценный для моей текущей работы в качестве мальчика на побегушках полиции, на другой, менее ценный.

Сжав зубы, чтобы не ответить ему матом в ответ, я вежливо отклонил его предложение, заработав еще один взгляд злобы и ненависти.

Как сказал мне сэр Рональд наше противостояние вышло из отношений отца и сына и сейчас на кону была репутация главы цеха, которому противился даже не простой подмастерье, а ученик! Многие его недруги, которые претендовали на место главы цеха с особым интересом следили за этим противоборством, через два года были выборы нового главы и как он выйдет из этой истории ему обязательно припомнят при будущем голосовании.

Спасением для меня было и то, что я был его сыном и то, что был учеником, получая зарплату не от цеха, а от тайной полиции. Если бы я был подмастерьем или даже мастером, то глава легко мог сломить меня, просто не давая клиентов и работу, оставшись без неё и средств существования я просто вынужден был пойти ему на уступки. А вот так, когда мое проживание и пропитание обеспечивал колледж, я мог существовать без поступления денег из вне, но опять же, все это было до поры до времени. Как только я заканчивал колледж и становился совершеннолетним, цех мог меня лишить работы в полиции, а также вообще любой другой работы, оставив без средств к существованию и тут либо отъезд в какой-нибудь Богом забытый уголок и работа в пункте обмена, либо...Мне всегда становилось страшно при этих мыслях, и я гнал их прочь, вот только время неумолимо бежало, отсчитывая месяц за месяцем. Приближая экзамены этого года.

Где-то за обедом на Холброн стрит

— Рад вас видеть сэр Рональд, — серый и совсем не приметный человек, в простом суконном мундире, без малейших различий, никак не вязался с окружающей его обстановкой. Великолепный особняк по середине Мидл Тауна, а также десятки слуг в красных с золотым шитьем ливреях вокруг, словно подчеркивали контраст. Обычный служащий, каким он старался выглядеть, просто не мог бы позволить себе богатство, которое его окружало вокруг.

— Добрый день сэр Артур, — директор улыбнулся и пожал протянутую руку, — я не был этому причиной.

— Да, да, вы правы, — глава тайной полиции улыбнулся, но глаза остались безжизненными и смотрящим словно сквозь человека, — проклятые докеры со своими стачками, да и республиканцы в последнее время подкидывают все больше работы.

— Я слышал поймали бомбиста? — поинтересовался аристократ, которого позвали на этот ужин, когда он написал письмо по поводу нахождения у себя в колледже сильного антианиманта.

— Да, накрыли их подпольную типографию, — человек выдавал только те сведения, который были напечатаны в прессе, — одной заразой меньше, но что же мы стоим, присаживайтесь, сегодня у нас чудесные трюфели, думаю вы оцените.

— Ваш повар всегда безупречен, я слышал герцог хотел переманить его у вас?

— Попытка была хороша ничего не скажешь, — снова холодная улыбка на маске человека, который давно забыл, как это улыбаться.

Они сели за стол, и разговаривали на отвеченные темы, пока слуги сервировали стол, а затем прислуживали при еде. Политика, скачки и прочие светские темы обсуждались за столом при посторонних, но вот когда они остались одни, а слуги принесли коньяк и сигары, удалившись после за дверь, оба словно преобразились.

— Каков он из себя? — не став тянуть кота за хвост, начальник тайной полиции даже убрал сигару, и напрягся, ожидая ответ, — можно будет получить хорошего специалиста?

— Сейчас уже лучше, но пока он все еще не готов, — директор аккуратно подбирал слова, поскольку понимал, что от того, как он преподнесет информацию, будет зависеть и его следующая просьба, — правильным было решение направить его сначала в полицию, мальчик преобразился последнее время, даже старший инспектор упоминал, что трупы теперь для него не проблема.

— Почему же вы тогда думаете, что он не готов?

— Он мягок, но не жесток. Он теперь может смотреть на страдания, причиненные другими, но вот сам наносить их не готов.

— Сэр Рональд, вы лучше меня знаете, как в последнее время трудно найти хорошего специалиста. Мирное время расхолаживает людей и порядочных антианимантов теперь не найти, кругом одни чистоплюи и боящиеся замарать руки, а кто будет заряжать корабли, поезда и дирижабли? Еще десять, двадцать лет и вся техника встанет.

— Я слышал начались исследования, чтобы уменьшить потребления энергии для крупной техники, — осторожно поинтересовался директор, который сам будучи антианимантом прекрасно представлял себе текущие проблемы государства. Собираемые налоги покрывали большую часть энергетических расходов, а запускаемые в последнее время тепловые электростанции, которые начали топить по старинке углем, давали надежду, что разросшаяся империя не лишится однажды энергии совсем.

— Они все хороши, но не решают главной проблемы, у нас так и не появилось второго "Георга" или "Августа". Все что мы можем, это поддерживать флагманы, а чертовы республиканцы спустили со стапелей четвертый корабль! Четвертый Пэрри! Понимаете, чем это нам грозит?

— Пока в наших силах был паритет, они не наступали и держали фронт, получив преимущества в силе, они непременно нападут.

— Все верно, наши люди докладывают, что в сенате ведутся жаркие дискуссии по этому поводу, и ястребы становятся все сильнее. Никто не знает, когда они победят, но это будет, слишком хорошо они помнят Сент-Норвик.

— Я слышал, что они нашли еще одного исповедника у себя.

— Да, слухи это подтверждают, а у нас Пэрри из-за того, что детей аристократии, которые владеют ремеслом, не загонишь на фронт под дулом пистолета, поскольку это видели те нарушает Хартию, мы и имеет проблемы с простыми антианимантами. Скажите скольких вы нашли последнее время?

— Пятеро выпускников этого года, шестеро на четвертом, трое на третьем курсе и Рэджинальд единственный в своем годе.

— Единственный сэр Рональд! — повысил голос сэр Артур, — и это в столице! Представляете какие дела у ремесленных цехов в других городах?

— Знаю сэр Артур, еще печальнее, я списываюсь с директорами.

— Может быть начать прием даже тех, кто знает про ремесло? Не думали об этом? Ведь с каждым годом это все сложнее и сложнее удержать от детей. К тому же многие аристократы, зная судьбу ремесленников специально просвещают детей, чтобы они провалили экзамены.

— Думаю не открою для вас тайну, но этот вопрос стоит на голосовании цеха. Пока полный паритет в голосах, но Грюнальд хочет протолкнуть этот вопрос. Ведь от решения его в целом и будет зависеть его переизбрание.

— Это надо решать и решать быстро! — глава полиции ударил кулаком по столу, — иначе мы останемся вообще без антианимантов такими темпами!

— А что император? Будут вносится изменения в Хартию?

— Да буду, и ближайшее время. Говорю вам это, потому что вы и сами скоро об этом узнаете. Наконец-то введут обязательную воинскую повинность не только для простолюдинов, все будут обязаны будут отслужить по семь лет в войсках его императорского величества. Мы специально не указали на ремесленников, чтобы никто не мог уйти от набора.

— Думаете, что даже если не возьмем в колледжи тех, кто не поступил, на фронте сможете выявить их возможности? Не слишком ли резкое решение?

— У империи проблема сэр Пэрри! Реальная проблема! У нас всего пять исповедников и пара сотен антианимантов и это против нескольких тысяч с обратной стороны! Как выдумаете, сколько им нужно время, чтобы найти еще одного исповедника, при тотальной воинской провинности и общему принципу изучения ремесла с детства в общих школах?

— Вероятность очень большая, не скрою, — не стал отпираться директор, — пока мы обучаем тех, кто действительно обладает ремеслом, они обучают всех подряд, находя самородки огромной сетью с мелкой ячиёй.

— Даже императорская семья это поняла, слава Всевышнему, так что скоро империю ждут большие потрясения, и я думаю они нам помогут.

— Да если введут общую повинность и набор детей, со способностями ниже среднего, это определенно повысит поиск антианимантов и исповедников.

Разговор ненадолго стих, мужчины смаковали коньяк и сигары.

— Что вы придумали Пэрри? Я ведь не первый год вас знаю, — спустя пять минут спросил глава полиции, затягиваясь дымом.

— Без вас это будет тяжело провернуть, глава цеха будет против.

— Расскажите подробнее!

— У мальчика сейчас конфликт с отцом, который уже вышел за область простых семейных разборок. Императрица задала нам непростую задачу, наградив учащегося личным камнем такой величины, и выпустить его сейчас из цеха, значит ослабить свое влияние. Вы знаете, что таких камней в цеху всего десять, остальные находятся в личном пользовании глав аристократических семей.

— Не поминаю, как его конфликт может помочь нам?

— Все зарабатываемые им деньги идут его отцу, как опекуну, так парень последнее время, как бы это лучше сказать, — директор прищелкнул пальцами, — скатывается в нищету. Мы его кормим, даем приют, но одежду и остальное ему не на что приобретать.

— И? — взгляд сэра Артура наконец стал острым и не безразличным, он видимо стал догадываться о дальнейшем.

— Впереди практика, а на время практики колледж закрывается, — усмехнулся директор, — ему нужно будет где-то жить, чем-то питаться, а с учетом того, что его работу в полиции никто не отменял, мы получаем отличный вариант для разыгрывания карт.

— Ваш ум всегда меня восхищал сэр Рональд, — маску безразличия впервые рассекла настоящая хищная улыбка, — поразите меня и в этот раз!

— Я скромный слуга отчизне сэр Артур, — скромно признался аристократ, — так что просто предлагаю, чтобы мальчик пожил в бедноте, некоторое время, а потом появитесь вы, и как рыцарь на белом коне, предложили ему, такому способному ученику, отличному ремесленнику, на время практики поехать на фронт и заработать. Всего три месяца, и он снова вернется в колледж, а ему засчитается и практика в полиции, и тысячу гиней он сможет заработать.

— И? Продолжайте сэр Рональд, я догадываюсь что вы предложите, но хотелось бы услышать от вас подтверждение своим мыслям.

— Насколько я помню, сейчас на Восточном направлении сэр Немальд руководит подразделением антианимантов?

Глава тайной полиции не выдержал и засмеялся странным каркающим смехом, отсмеявшись, он отхлебнул глоток со своего бокала.

— Вы не разочаровали меня Пэрри. Очень не разочаровали. Думаете будет правильным, отдать парнишку Лютоглазу? Он умом не тронется? — глава даже стал называть собеседника просто по имени, что конечно же было лестно аристократу.

— Попросим мисс Анну присмотреть за ним и отзовем в любое время, но игра стоит свеч Артур, парень очень силен! — лицо директора стало жёстче и острее, — он отнял у меня треть души при проверке, понимаете Артур? Треть! Хорошо, что у меня был артефакт и я вернул её назад, а то бы парнишка догадался об этом по приливу сил.

— Мисс Анна конечно за ним присмотрит, — особым тоном глава выделил слово "присмотрит".

Двое мужчин обменялись понимающими взглядами и улыбнулись.

— Хорошо вы меня убедили, действительно он стоит того, чтобы послать его к Лютоглазу, — снова стал серьезным сэр Артур. — Почему я поеду к нему, а не вы?

— Моя роль будет в другом, я помогу ему с поиском жилища и дам денег на первое время, чтобы просто не умер с голода, но вот фронт и практика, совершенно другое. Если он поймет о моей причастности к плану, больше не будет мне доверять, опять же его отец может заинтересоваться, почему я оказываю ему такую большую протекцию и решит проверить парнишку на способности, а мы пока ему не открываем, какой истинной силой обладает его сын. А вы — это вы, никто не станет спрашивать почему глава тайной полиции что-либо сделал.

— Император спрашивает, — хмыкнул его собеседник, — но вы правы, это будет отличным решением. Кстати, хотел спросить о Кукольнике, почему вы до сих пор не нашли кто он? Он ведь явно из антианимантов, вы их всех наперечет знаете.

— Тут все сложно, — нахмурился директор, — по информации которую добыл наш парень, стало понятно, что кто-то просто зарабатывает деньги. Мы взяли на заметку всех, кто внезапно разбогател, но среди них пока не нашли кто нам нужен.

— Почему глава цеха скинул все на сына и не создал настоящей комиссии? Ведь если пресса узнает, что Кукольник-ремесленник, будет большая шумиха и это дело явно находится вне пределов ответственности полиции. Наше дело ловить обычным преступников и бунтарей, а ваше смотреть за своими рядами самим.

— Мы это понимаем и параллельно ведем свое расследование, о результатах я вам сообщу.

— Хорошо, — глава полиции встал из-за стола, давая понять, что разговор подошел к концу.

— Да, сэр Артур, — директор замешкался, перед тем как пожать ему руку, — у меня есть личная просьба к вам.

— Все уже улажено, перед нашей встречей я дал распоряжение инспектору третьего участка, и расследование по делу Джеймса закрыто, — на лицо сыщика вернулась безжизненная маска.

Сэр Пэрри облегченно вздохнул, встреча прошла отлично и можно будет успокоить жену. Проклятый сорванец совеем потерял голову от вседозволенности и с друзьями затащил в парокар девушку какого-то лавочника. Позабавившись ней, они выкинули её у Темзы, а та возьми и с горя утопись. В общем история получилось шумная и неприятная, теперь куча денег и связей уходило на то, чтобы спустить все на тормозах. Хотя кое-кому из его друзей все же придется выплатить отцу погибшей большой штраф, но это пусть уже волнует других родителей.

— С вами приятно иметь дело сэр Артур, — он улыбнулся своим мыслям и пожал протянутую руку.

— Думаю мы с вами увидимся еще сэр Рональд, — официально ответил глава тайной полиции, поскольку они вышли к слугам, — как раз перед началом каникул.

Мужчины обменялись понимающими взглядами и расстались, довольные друг другом. Каждый получил то, что хотел.

Глава 4. Практика

У меня совершенно вылетело из головы, что колледж на время каникул закрывается, поэтому, когда нам раздали направления на практику и сообщили о том, что через два дня нам все нужно покинуть здание, я был в шоке. Уже давно никто из моих знакомых и бывших друзей не заговаривал со мной, а уж желающих поработать с полицией, как туда рвались те, кто видел мой стремительный взлет, резко убавилось, точнее на вопрос директора Дженнифер, готова ли она на практику со мной, как того хотела ранее, девушка, бросив брезгливый взгляд на меня и мой вид, отказалась. Так что по сути, я единственный кто туда попал, хотя это и радовало. Не будет хихиканий и слушков за спиной.

Пока я отходил от шока, после этой новости, и думал, как я буду жить дальше, меня вызвал к себе директор и предложил небольшую помощь, поскольку знал о моем тяжелом финансовом положении. Я редко обращаюсь к Богу, поскольку мои родные были приверженцы научного прогресса, а не архаичных пережитков прошлого, но и сегодня вечером и все последующее время, я возносил краткую молитву перед сном, благодаря сэра Рональда, который бескорыстно мне помогает который раз. Я хотел заработать денег и отдать ему все, что он на меня тратит, к сожалению поправление моих финансовых дел в ближайшее время не планировалось.

Получив от сэра Рональда не очень увесистый кошелек с монетами, я вызвал повозку и направился в участок, хотелось положить и хранить деньги там, чтобы они были в большей безопасности. Все равно выбора у меня теперь не было и как бы я не боялся, как бы не трясся от страха, что теперь придется мне жить на Ист Энде, выбора не было. Выданных денег едва хватало, чтобы не умереть с голода, и это с учетом, что теперь продукты придется покупать самому и учиться готовить. Как это делать я пока не представлял, но собирался попросить показать полицейских, со многими из которых я в участке сдружился. Например, с Вилли, пареньком старше меня всего на три года, с которым мы не плохо общались, пока я ожидал инспектора или сержанта в участке. Да и мистер Экстон ко мне очень хорошо относился, угощал пирогами и домашней едой, что давала ему с собой жена. Все было необычайно вкусно.

Воспоминания о еде, а также о том, что нас не покормили, заставило мой желудок жалобно проурчать, но с деньгами в кармане я не решился заезжать куда-либо и решить сначала положить их, а уж потом искать пропитание.

— О, мистер ван Дир, — поздоровались со мной дежурившие в участке полицейские, — вы к инспектору? Его сейчас нет на месте.

— Добрый день, — я прикоснулся к котелку пальцами, слегка приподняв край, — я подожду его?

— Да сэр, конечно.

— Добрый день мистер Экстон, — я поздоровался с сержантом за стойкой, — как ваши дела?

— Спасибо мистер Рэджинальд, все хорошо, вас вроде бы сегодня не вызывали?

— У меня личные проблемы сейчас, поэтому я хотел поговорить с инспектором и уже дальше решать, что делать, — смысла скрывать я не видел, так как скоро они и сами бы все узнали о моем положении.

— Что случилось? — заинтересовался сержант, — опять с отцом проблемы?

— Не совсем сэр, — я подошел ближе, чтобы слышал только он, — на время летних каникул закрыли колледж и мне теперь нужно где-то жить и как-то питаться, а с денежными средствами у меня сами знаете, как обстоят дела.

— Печально это все, — он сокрушенно покачал головой, но внезапно словно что-то вспомнил.

— Эй, Гарри, позови Оливера сюда, — он крикнул одному полицейскому на входе.

Через десять минут появился знакомый мне полицейский среднего возраста.

— Звали сэр?

— Да, Оливер, ты же говорил, что вы с женой решили комнату сдавать? Нашли уже постояльца?

— Нет сэр, сложно найти порядочного жильца. Тем более для семьи полицейского.

— А Дженни также хорошо готовит, как и раньше?

— Да, конечно. Вы так спешиваете сержант, как будто у вас есть кто на примете, — заинтересовался полицейский, — передайте ему, что если он надежный жилец, то вместе с жильем и столом возьмем не дорого, всего шесть крон в неделю.

— Как вам мистер Рэджинальд? По-моему, отличная цена, дешевле вы вряд ли найдете, тем более заселяясь неизвестно куда, вас могут и ограбить. Да и жена у Оливера готовит так, что пальчики оближите, это ведь сразу решит обе ваши проблемы? — обратился ко мне сержант.

— О, так это мистер ван Диру нужно жильё? Его мы с радостью приютим, — удивился рядовой и выжидательное посмотрел на меня.

Я в уме посчитал и выходило, что полученных денег от директора мне с такими расходами хватит только на два месяца. Потом нужно будет что-то делать, думать о том, что останусь без денег сейчас не хотелось, тем более я видел, что эти люди действительно хотели мне помочь, а других вариантов то и не было, вряд ли инспектор смог бы придумать лучший.

— Мистер Оливер, — я достал из кармана кошелек и протянул его полицейскому, — пересчитайте пожалуйста, здесь на два месяца. Я хотел бы воспользоваться вашим предложением.

— "Хотя бы деньги будут в сохранности, даже если съеду раньше, — с умыслом подумал я отдавая все свои деньги".

— Спасибо мистер ван Дир, думаю вы не пожалеете, — он принял от меня кошелек, но не полез внутрь при всех, — опять же вместе будем приходить в участок, какая-некая защита.

Об этом я не думал, но был согласен, что рядом с полицейским буду чувствовать себя в относительной безопасности, хотя если честно, совершенно не хотелось выходить из участка без инспектора или сержанта. Насколько я успел понять из работы с ними, на улицах по-настоящему боялись только их двоих. Остальные полицейские конечно тоже пользовались авторитетом и их слушались, но такой власти и влияния, какая была у двух друзей, не было тут ни у кого. Я не знал почему и как, но впереди были долгие дни в участке.

К моему удивлению, очередным плюсом выбора моего нового жилья оказалось то, что он расположен всего в двух кварталах от участка на Хант стрит. Хотя это и была окраина, поскольку за домами виднелись пустыри, но дома тут были относительно новые и крыс мне показалось тут было меньше. Поскольку инспектор так и не появился в участке, то оставив сержанту для него сообщение, я отправился вместе с моим новым квартиродателем к нему домой. Квартира у них была размером чуть больше моей первой комнаты в колледже, а уж про мой закуток и говорить было не чего. Отгороженный тонкой дверью чулан, в котором всего то было места для топчана и небольшого шкафа. Стол и стулья тут бы не поместились, но работая с полицией, и видя места, которые мы посещали, эта комната была идеалом чистоты и порядка. Те дома, в которых мы бывали, были в сто крат ужаснее, а тут хотя бы крыс не было и стены были побелены известкой.

— Мистер ван Дир, прошу к столу, — меня позвала рыжеволосая и довольно таки симпатичная жена мистера Оливера, с очень натруженными руками. Это первое что бросилось мне в глаза, когда я с ней познакомился, морщинистые, опухшие с узловатыми суставами, они абсолютно не шли миловидной женщине.

Помыв руки в умывальнике, воду для которого пришлось принести самому с колонки за домом, я сел за общий стол. Было видно, что мое присутствие смущает этих простых людей, поскольку и полицейский и его жена постоянно посматривали друг на друга, словно ища поддержки в том, как со мной нужно себя вести.

— Мистер Оливер, мэм, — я решил разрядить обстановку, — прошу вас не переживать, я не доставлю вам хлопот, и вы относитесь пожалуйста ко мне, как к обычному постояльцу, без всяких скидок на происхождение.

Моя речь помогла, потому что, кинув на меня благодарный взгляд, женщина открыла чугунок из которого вырвался одуряющий запах свинины с горохом. Распределив между нами хлеб, она стала раскладывать по тарелкам еду. Я заметил, что мясо было к чугунке совсем мало, и большую часть они положили мне, а не себе. Чувствуя, что если сейчас начну говорить об этом, то в конец смущу этих добры людей, я промолчал. Поскольку за весь день я съел всего лишь один рыбный пирог, которым меня угостил сержант, то эта простая еда показалась мне пищей богов и я, помогая себе вилкой и куском хлеба, очень быстро все съел. Приятное чувство сытости навалилось на меня, да и усталость и переживания за весь день дали о себе знать, так что поблагодарив за ужин, отправился к себе. Где, не раздеваясь улегся на топчан и заснул.

Проснулся я среди ночи, потому что чесалось все тело и было такое чувство, что меня все время кто-то кусал. Попытавшись заснуть несколько раз, я так и не смог, вши, о существовании которых я успел позабыть, снова дали о себе знать. В детстве они были постоянными моими спутниками, и я словно свыкся с ними, редко замечая этих паразитов. Когда же стал старше и браться разъехались кто куда, мы с мамой и дедушкой стали заботиться о своих телах, стараясь и белье кипятить чаще и мыться хотя бы раз в неделю. Мама говорила, чтобы я приучался к этому, потому что если я буду жить среди аристократов, то чистота у них в большой цене, это говорило о том, что человек богат и может себе позволить иметь горячий и холодный водопровод, а также слуг, которые следили за телом своего господина.

Промучавшись всю ночь, я с уснул только под утро, проклиная отца и ту жизнь, на которую от меня обрёк своей жадностью.

— Мистер ван Дир, просыпайтесь! — легкие толчки по плечу, с трудом вывели меня из забытья, которое напало меня после бессонной ночи. Я открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо полицейского.

— Надо завтракать и идти на работу мистер ван Дир, — позвал он меня.

Почесывая зудящее тело, я не стал изменять своей привычке и под удивленными взорами супругов, сходил за водой и раздевшись до пояса, помылся. Вода принесла телу хоть какое-то облегчение, хотя конечно же хотелось принять горячую ванну. Завтрак был прост, овсяная каша и вчерашний хлеб, но зато много. Видимо вчера его жена не рассчитывала на еще одного едока и поэтому каши было на двоих, утром же еды было много, и я с удовольствием поел.

На работу мы вышли почти сразу окунувшись в густой утренний туман. Я даже не думал, что здесь живет столько людей, поскольку из всех домов, выходили и выходили люди, приветствуя друг друга и направляясь по своим делам. Мистера Оливера приветствовали с особой почтительностью, осторожно косясь на меня, было видно, что знакомство с полицейским здесь было престижно, поскольку и с ним здоровались не все, и он отвечал не всем. Так без приключений мы дошли до участка.

— Рэджинальд, наконец-то, — зайти мне внутрь не дали, поскольку на крыльце меня поджидал сержант О'Рэйли.

— Доброе утро Джеймс, — поздоровался я с ним, хмуро посматривая по сторонам, первая ночь вне колледжа и уже столько проблем. Как тут я буду жить три месяца, я себе не представлял.

— Хорошо, что ты поселился у Оливера, теперь не нужно будет ездить за тобой черте куда, — он показал мне идти за ним и рассказывал на ходу, — помнишь мы искали с тобой трупы людей, ну тогда ты еще камень недавно получил?

— Угу, ничем хорошим это мне не запомнилось, — я с содроганием вспомнил место, в которое привел полицию. Мало кто смог сдержать тогда рвоту при виде разрубленных на кусочки тел людей, а также парочки выпотрошенных, но не разделанных мужских тел, еще висящих на крюках.

— Снова начали уходить из семей молодые парни, так что инспектор хочет, чтобы ты помог нам.

— Вы же прошлый раз поймали двух дамочек, которые заманивали их и опаивали своим зельем, — удивился я.

— Значит не всех поймали! -нахмурился он, — нам тоже это неприятно, но что делать, видимо кто-то, подождав, когда все утихнет, снова взялся за прежнее дело.

Каждый раз попадая на эти улицы я поражался, как же тут смердит, узкие канавки по бокам улиц совершенно не были приспособлены под то количество нечистот, конских испражнений и грязи, которые пытались через них пустить. Каждый раз по возвращении с улиц, я час тратил чтобы отмыть и отчистить от всего налипшего к своим ботинкам. Теперь же, глядя на то, что мои ботинки становятся похожими на ботинки полицейского я понимал, что вечером мне их будет почистить просто негде.

— Как новое жилье? — внезапно поинтересовался он.

— Хорошо, только заснуть из-за вшей не смог, — пробурчал я.

Он громко рассмеялся в ответ, испугав прохожих, которые шли нам на встречу. Они отпрянули от нас, уступая дорогу.

— Ох простите, простите, ваше высокородие, — проговорил он, смеясь, — что наши простолюдинские вши посмели искусать ваше изнеженное тело.

— Ничего смешного нет, — злился я, видя, как он потешается надо мной, к тому же обещая рассказать всем об этом, как отличную шутку, — у нас в колледже выставили бы с уроков, если бы у кого-то нашли их.

— Нечего мыться в день по десять раз, вот они и не буду вас кусать, — очень нелогично, по моему мнению, посоветовал он, — я вот моюсь раз в месяц и ничего, даже не замечаю их.

— Давайте сменим тему, лучше расскажите, как у вас дела. Есть что новое или трупы?

— Хорошо, но я все равно об этом всем расскажу.

Я трижды пожалел, что рассказал ему об этом и чувствовал, что пожалею не один раз, когда вернемся в участок.

Так за разговорами мы и дошли до покосившегося деревянного дома в начале Наскней Роад, которая уходила на дальше на север.

— Дрейк! — заорал сержант, когда мы подошли ближе, а я зажал нос о ударившего в него смрада, исходившего от дома. Сладковато гнилостный запах забивал даже запах помоев и нечистот кругом. Даже стоявшие рядом полицейские старательно отворачивались, чтобы не вдыхать его.

Из дверей дома появился инспектор, с прикрывающим нос платком. Он хмуро посмотрел на стоящих рядом с домом и не встречающихся с его взглядом полицейских, затем сплюнул и подошел к нам.

— Десять разложившихся трупов, странно что никто раньше сюда не заходил.

— Да кто полезет в эту Богом забытую дыру, — сморщился сержант, — бездомные давно здесь не ошиваются, говорят плохое тут место.

— Еще бы, все разрублены на части, да так и брошены.

— Может быть они лежат с тех пор? — поинтересовался я, — вы тогда поймали убийц, вот тут никто и не появлялся.

— Трупам от силы месяц, а в остальном очень похоже, на наших каннибалок.

— Надеюсь вы не хотите, чтобы я туда спускался? — с надеждой поинтересовался я.

— Зачем было тогда тебя сюда тащить, — засмеялся инспектор, — иди уже, глянешь, если нет следов, то свободен.

Сержант протянул мне платок, со знакомым запахом фиалок, я уже и забыл, когда последний раз им пользовался. Вроде уже и привык ко всему, но похоже не в этот раз, если сам мистер Райт не смог нормально там дышать. Поблагодарив кивком Джеймса, я направился в дом, сопровождаемый участливыми взглядами полицейских.

Когда-то давно это было вполне нормальное жилье, пусть и деревянное, но множество лет запустения и проживание тут лиц, которым все равно, где и как они живут превратило это место в мусорную свалку. Вонь пробивалась даже сквозь платок, хотя и не могла перебить запах разложения, похоже сегодня придется опять устраивать банный день со стиркой.

В подвале, куда я с трудом протиснулся, чтобы не потревожить горы мусора и правда лежали части тел, уложенные по порядку. Руки отдельно горкой, ноги, порубленные на пополам и ребра, все лежало каждое в своей куче, в деревянных ящиках, словно приготовленное для транспортировки, но забытое здесь. Внутренних органов и кишок не было, что наводило на мысли, что возможно убивали бедолаг и не здесь.

Чтобы быстрее все закончить, я прислонил к глазам камень и убедился, что души у бывших тел целы ровно на те значения, которые положены средне статистическим людям, платящим налоги и периодически сдающие излишки душ для себя. Я сначала отвернулся от них, чтобы не искушать себя, но мысли о том, что денег нет вообще, не давали мне просто уйти.

— "В конце концов они уже мертвы и кроме меня больше никто из ремесленников к ним не прикоснется, — решил я, подойдя ближе и преодолевая рвотные рефлексы быстро вытянул со всех кусков мяса остатки душ".

Как обычно в таких случаях появилась легкая эйфория и настроение резко улучшилось, правда пусть и их души были не такие насыщенные, как после жертв Кукольника, но десять человек — это десять человек, как ни крути. Теперь остается только найти аниматрон, чтобы слить их, что являлось большой проблемой, без доступа к школьному оборудованию. Просто так заявиться в пункт обмена я не мог, любой ремесленник сразу поймет, если я обменяю такое количество души на деньги, полученное количество будет явно много больше, чем положено иметь подростку моих лет, и это не говоря уже о том, что мне пока не было пятнадцати и вообще разговоры о сдачи душ вести не мог без своего опекуна.

Но все равно, пройти мимо халявных душ, которые никому больше не пригодятся я не мог, проклятый родитель загнал меня в такие условия, когда я не брезгаю касаться студенистых останков голыми руками.

Вытерев руки о свой платок, который теперь нужно было только выкинуть, я огляделся вокруг, чтобы посмотреть, не оставил я каких следов своего преступления, за такое полагалось серьезное наказание в виде штрафа, поскольку души умирающих или умерших принадлежали их родственникам. Только они могли ими распоряжаться.

— "Вроде бы все чисто, — подумал я, осматривая помещение кругом, с помощью камня".

Теперь, когда сияние душ не было видно, я заметил, что от кусков тел, отходят в сторону несколько отдельных ворсинок душ, которые вели в угол подвала, что было очень странно, поскольку все куски тел лежали в одном месте, и мелкие ворсинки, которые показывали, где капала кровь, также группировались кучно.

Я прошел по следу и носком башмака раскидал кучу мусора. Тускло блеснули серебром лежащие там часы. Я наклонился и поднял их, чтобы проверить, они не шли, но вот внутри них была вложена фотография молодой девушки.

— "Как они сюда попали? — удивился я, — часы явно принадлежали одной из жертв, навряд ли девушки-убийцы стали бы хранить в часах фотографии других девушек".

Закончив с осмотром, я поднялся наверх и вручил их удивленному инспектору. Он покрутил их в руках и посмотрел на фотографию внутри.

— Видишь Джеймс, — он обратился к другу, — а ты говорил, что ему тут делать, что он может найти.

Сержант смутился.

— Мы перерыли весь дом, и ничего не нашли.

— Глазастик у нас смотрит другим зрением, — ухмыльнулся инспектор, и подбросил в руке часы, — найдем эту девушку, узнаем и кто это был. Возможно сможем найти, кто видел его в последний раз.

— Ладно ребята сворачиваемся, — обратился он к полицейским, — выберите, кто у нас провинился и пусть стаскивает остатки трупов наверх, не гоже оставлять их тут.

Ответом ему раздался дружный стон.

— Или я сам назначу, — погрозил он пальцем в ответ, и я стал наблюдать, как полицейские стали тянуть спички, выбирая "счастливчика".

— Ладно у меня еще сегодня несколько личных дел, — инспектор обратился ко мне, — но раз ты теперь живешь тут, не против пропустить вечером с нами по паре стаканчиков?

— Я не пью сэр, — почему-то смутился я.

— Пинта пива еще никому не вредила, — наставительно сказал мне сержант, — хотя если не хочешь, насильно тащить никто не будет.

— Нет, нет, я конечно согласен, — испугался я, что откажусь от первых совместных посиделок.

— Отлично, тогда жди нас в участке, мы будем вечером.

Мистер Райд приказал Вилли сопроводить меня назад, и подбросив нас до Хаундсдич, укатили в другую сторону.

— Как дела Вилли? — поскольку он правил фургоном, разговаривать в дороге мы не могли, оставшись же одни, тем более без старших по званию, мы могли свободно поговорить.

— Нормально Рэдж, может быть сначала зайдем ко мне пообедаем? — неожиданно предложил он, — а то утром меня вызвали, я даже хлеб не успел взять с собой в дорогу.

— Конечно, — я согласился по двум причинам, есть я и сам хотел, но хоте увидеть, как еще живут тут люди.

Очень скоро я убедился, что моя комната, снимаемая у мистера Оливера, является хоромами, по сравнению с тем углом, где жила их семья. Двухэтажный дом на Фенчурч стрит, где они снимали свою комнатушку, вполне прилично выглядел снаружи, поскольку находился на одной из широких и достаточно чистых улиц, по местным меркам, но вот внутри. Я старательно обошел кучу дерьма, что лежала прямо на пороге дома и вляпался в другую, которая была прямо на лестнице.

— Опять мисс Бишеп не убирает за собой, — недовольно проворчал Вилли, так же попадая в эту кучу, — сколько раз уже соседи говорили, чтобы не гадила на лестнице.

— Как это вообще возможно? — поразился я, — у нас бы за такое вообще оштрафовали, а за злостные нарушения вообще бы попросили из квартала.

— Ты живешь в другой жизни Рэдж, — грустно улыбнулся полицейский, — здесь никому, кроме соседей нет дела до старухи, пока она исправно платит налоги.

— Но ты же полицейский! Неужели нет штрафа за это?

— Гадить на лестнице старухе? — он засмеялся, — мы почти с тобой одного возраста, но рассуждаешь ты как ребенок, прости.

Я промолчал, и стал подниматься вслед за ним.

— О, какой милый молодой человек, — когда мы поднялись на второй этаж, из одной из дверей появилась женщина и схватила меня за рукав, — не хочет он развлечься? Всего за два пенса? Я доставлю тебе море удовольствия мой сладкий.

Меня едва не стошнило при виде такой "красоты", черные гнилые зубы и потертая одежда, были малыми из её проблем. Запах давно не мытого тела и черные ногти вызывали дрожь в моем теле, только от мысли, что можно прикоснуться к ней. Воспоминания о ночах с Люси, которая была всегда чистенькая и благоухающая, тем более в прекрасных одеждах, сразу же напомнили о себе, в противовес вот "этому".

— Миссис Роуз, это мой гость, — голос моего спутника стал тверже, но женщина меня не отпускала.

— Мэм, если вы меня не отпустите, я возьму у вас часть души и бесплатно, — я брезгливо посмотрел на неё и видимо что-то было в моем взгляде, что она резко дернулась и удалилась к себе, громко хлопнув дверью.

— Челюсть прибери и идем, — я усмехнулся над видом своего спутника, который и правда открыл рот от удивления и застыл на месте.

— Ты первый на моей памяти, который отшил миссис Роуз так быстро! — удивленно сказал он, когда я покачал его за плечо, чтобы привести в чувство.

— Должен сказать тебе Вилли, что для полицейского ты слишком мягок, — я покачал головой, представив, что кто-то не послушался бы сержанта или тем, более инспектора.

Парень сразу погрустнел.

— Если бы сержант Экстон не знал моего отца, не видать бы мне этой работы, — он подошел к двери и достав ключ открыл её.

Произошедшее далее сначала поставило меня в ступор, а затем вызвало приступ жесточайшей ревности.

Взвизгнув от радости, когда он вошел на него кинулась очень красивая девушка, одетая в одну лишь ночничку, стала целовать его и обнимать. Волна любви и радости, которую источала эта девушка, мне показалось коснулась и меня, но щемящее чувство в груди, что меня никто и никогда так не встречал, вызвало только чувство ревности к парню, которому досталось такая девушка. Только с трудом вспомнив, что он мой приятель, я смог погасить его и немного успокоиться. Последние мои месяцы в колледже, наполненные усмешками и откровенным пренебрежением в мой адрес со стороны девушек, за мой внешний вид, снова напомнили о себе. Тяжело было смотреть, как невзрачному парню, который не был красив, высок или хоть чуточку богат, достаются чувства, которых напрочь лишили меня. Я пожалел, что согласился пойти с ним, но уйти сейчас было равносильно открыто сказать, что мы больше не приятели.

— Марта, я не один, подожди, — ласково лепетал он, пытаясь остановить свою девушку.

Которая наконец заметила, стоящего позади меня и сразу же покраснев, отпустила своего мужа и пискнув упорхнула в комнату.

— Повезло мне с ней, — смущенно посмотрев на меня, проговорил он, — снимай ботинки, дома мы ходим в домашней обуви.

Одев деревянные башмаки без задников, он пригласил меня в комнату, где успевшая одеться девушка накрывала на стол.

— Марта позволь мне представить тебе, мистера Рэджинальда ван Дира, ремесленника.

— Рэджинальд, это прекрасное чудо, моя жена, — он тепло улыбнулся её, вызвав опять во мне колющее чувство в груди. Смотреть на счастливых людей, после последних месяцев было очень больно.

— Мэм, — я снял котелок и поставил его на комод, — рад с вами познакомиться.

— Я тоже мистер ван Дир, Вилли столько о вас рассказывал!

На удивление мне, от девушки пахло пусть и хозяйственным мылом, но зато чистотой, одежда её была также чистой и ухоженной, было заметно, что за ней следили. В прочем, как и вся их маленькая комнатушка в которой кроме кровати отгороженной занавеской от общей комнаты, стола, пары стульев и комода ничего больше не было, зато была чиста и уютна.

— Вилли предложи гостю бренди, у нас осталась бутылка с Нового года, — обратилась она к нему, раскладывая перловую кашу по тарелкам.

— Спасибо, но сегодня я встречаюсь с инспектором, так что я откажусь, — быстро сказал я, видя, как полицейский решительно встает со стула.

— "К тому же она наверняка у вас одна единственная и хранимая на торжественный случай".

Обед прошел быстро и весело, даже меня, со своими грустными мыслями ей удалось расшевелить. Её любовь и нежность словно источаемые вокруг благовония, заставили меня в конце концов примириться с ситуацией и я даже рассказал немного о себе и о ремесленниках. Вилли и правда повезло с ней.

— Спасибо мэм, все было очень вкусно! — я попрощался с девушкой, улыбнувшись ей напоследок.

— Марта, пожалуйста называйте меня Марта, — прощебетала она, взяв меня за руку и сразу же засмущалась своему порыву, посмотрев на мужа.

Тот лишь ласково ей улыбнулся.

Её рука была чуть жестче чем у Люси или у других девушек, но очень нежной. Я наклонился и поцеловал её пальцы, чем в конец смутил её.

— Рад бы с вами познакомиться Марта, Вилли очень повезло с вами, — я отпустил её руку и пошел переобуваться, слыша, как они воркуют друг с другом.

— Я её так люблю, — признался мне он, когда мы стали спускаться вниз, — даже не понимаю, почему такая как она полюбила такого как я.

Этого я также не понимал, но по понятным причинам промолчал.

— Она попросила приводить тебя чаще! — вспомнил он, — ты ей очень понравился.

— Конечно Вилли, — кивнул я головой, отчетливо понимая, что больше никогда сюда не приду. Для меня контраст между моим текущим положением и чувствами этих двоих был чересчур сильным, все равно, что перед умирающим от жажды поставили кружку с водой, но он до неё никак не смог бы дотянуться.

Проводив меня до участка, он ушел патрулировать улицы, а я остался ждать инспектора с сержантом. Идти домой совершенно не хотелось, поскольку я не знал, где мы сегодня встречаемся, да и ходить одному по этим улицам я по-прежнему опасался.

Вечером, когда я прикорнул на кресле в его кабинете, наконец-то появились два друга и потащили меня куда-то в направлении Тауэр Хилл, все что я успел сделать, это попросил спрятать камень в сейф его кабинета, тащить на себе драгоценность было бы верхом неразумности. Я с трудом понимал куда меня ведут и как я потом попаду домой, но эти вопросы озвучивать было некому, меня никто не слушал, поскольку они только смеялись и говорили, что в этом месте мне точно понравится.

Шли мы достаточно долго, вскоре из-за наступивших сумерек стало не видно смога, который всегда висел над городом, а уличные фонари, которые в этом районе стояли возле каждого дома начали тускло светиться и лучше освещать путь. Вскоре мои спутники, ускорили шаг и я увидел горящий огнями паб в который стекалось много народу.

— "Пьяный республиканец", — удивленно прочитал я вывеску, на которой была изображена большая кружка, с пенной шапкой.

Немного потолкавшись на входе, мы зашли внутрь, по ушам мне сразу ударил гул человеческих голосов и запах алкоголя. Множество столиков было занято, а по центру стояла сцена, на которой играл небольшой оркестр.

— Мистер Райт, рады вас видеть, — обратился к инспектору официант и после встречного кивка повел нас за столик, стоящий рядом со сценой.

— Дейли спрашивала про вас, — таинственно прошептал он, когда мы сели, — девочки говорят она вчера была очень зла, что вы не пришли.

Инспектор беспечно махнул рукой, перемигнувшись с сержантом и расхохотавшись.

— Три светлого нам, — скомандовал мистер Джеймс, — а с Дейли Дрейк сам разберется...вечером.

Оба полицейских захохотали, а я почувствовал себя чужим на этом празднике жизни, жаль, что уйти теперь не было никакой возможности, они бы обиделись на меня.

Пока несли пиво я огляделся вокруг. Множество мужчин и немного женщин, сидели за столиками и пили в основном пиво и эль, лишь за несколькими столами стояли темные бутылки с виски. Похоже большинство людей пришло сюда просто посидеть и поговорить после трудового дня, а не напиваться.

— Ну, за встречу, — в руки мне воткнули глиняную кружку, полную резко пахнущим напитком и провозгласили тост.

— За встречу, — я зажмурился и сделал первый глоток. Противная и горькая жидкость ударила мне в горло и заставила закашляться. Я поставил кружку на стол и старательно под громкий смех полицейских, откашливался.

— Сделаем мы из него Джеймс настоящего человека, а не размазню? — инспектор подмигнул мне и приложился к своей кружке, довольно крякнув, когда отпил и вернул её на стол.

— Аристократов не переделать, видишь, даже сейчас сидит и недовольно хмурит лоб, что мы его сюда притащили, — хмыкнул сержант.

— Не правда! — притворно возмутился я, хотя он был полностью прав.

— "Но не признаваться же в этом!".

— Тогда пей и не обижай нас!

Пить пришлось, второй глоток был менее противен, но все так же неприятен, но я смирился.

— Кстати, — я решил закинуть удочку, пока не поднималось других тем, — у вас есть возможность достать аниматрон в участок? Сейчас школа закрыта, а мне он в работе бы здорово пригодился.

— Зачем тебе он? — поинтересовался сержант.

— Не все можно сделать с помощью пианита, — я пожал плечами, понимая, что нужно напускать больше тумана на непосвященных людей, — камень нужен только для того, чтобы увидеть душу, а если нужно её извлечь и показать знающему ремесленнику, пока тело не похоронили, для этого аниматрон не заменим. Не выкапывать же нам каждый раз трупы.

— Голова у парнишки варит! — уважительно произнес сержант, показывая мне глазами на кружку.

Пришлось тяжело вздохнуть, но поднять следующий тост.

— Рад что вас встретил, надеюсь не пожалею, — решил я подколоть их, — пока у меня смешанные чувства от нашего знакомства.

— Ну-ка, — возмутился инспектор, — чем мы тебе не угодили? Возимся с тобой как с маленьким, домой провожаем, как любимую женщину. Встречаем, что не так-то?

— Да все не так мистер Райт, — от третьего глотка у меня начало мутиться голова, — убийства, трупы, нищета моя. Я один так живу! Никто из моих одногруппников или старших студентов не работает на полицию и если в начале все мне завидовали, то сейчас я стал всеобщим посмешищем. Посмотрите, у меня даже платка теперь нет, пришлось выкинуть!

— Зря ты парень ищешь у нас сочувствие в этом, — инспектор посуровел, — ты и двух третей не видишь, живя в своем золотом замке, ты не видишь настоящую нищету, когда люди умирают от голода, не видишь, как матери продают младенцев, только чтобы рассчитаться с долгами, ты ничего не видишь. Живешь там в своей золотой клетке квартала и думаешь, как же тебе плохо. Брось всё! Переедь жить к нам, устройся на простую работу и ты поймешь, что такое настоящая бедность и нищета!

Его горячая речь заставила меня покраснеть, и правда, кому я жалуюсь. Людям не моего круга этого было не понять. Конечно я понимал его и понимал, о чем он говорит, я сам за это время жизни в Ист Энде многое увидел и переосознал, но что я понял еще более четко, что жить так всю свою жизнь я не буду. Нужно окончить с отличием школу, отдать долги цеху за свое обучение и потом, если позволит отец, вступить в цех и начать свою практику. Увидев все "прелести" бедности, я не собирался в ней оставаться.

Мы разговаривали о жизни и о проблемах, которые были чужды для разных сословий, но все же общие темы у нас тоже были. Преступления, преступники и общие дела — вот что не давало нам поссориться сейчас, поскольку каждый отстаивал свою точку зрения, причем я тем жарче её отстаивал, чем меньше у меня оставалось в кружке пива.

— Пойду отлить, — сержант встал из-за стола и направился на улицу, и смотря на его широкую спину, я вспомнил кое-что, что не давало мне давно покоя.

— Кстати, инспектор, почему мистер Джеймс тогда взбеленился, когда я сказал, что у него очень мало души?

Полицейский скривился, но ответил.

— Жена больна вот уже третий год, но и не выздоравливает, но и не умирает. Просто лежит пластом и все, Джеймс сколько врачей перепробовал да все без толку, а сам понимаешь, сколько это все стоит.

Это многое объясняло, но тогда становилось непонятно, почему сегодня, когда я вышел из дома и посмотрел на него, его душа не была пуста, как раньше. Она излучала ровное и целостное колебание. Чтобы не обидеть инспектора я решил промолчать, к тому же вскоре вернулся сержант.

— И наконец! Звезда вечера и нашего заведения! Мисс Дейла ла Руш! Встречайте друзья! — прокричал специально вышедший конферансье, одетый в подобие фрака, и к моему удивлению зал действительно притих после его слов. Что было удивительно, поскольку весь вечер он выходил и объявлял то оркестр, то иллюзиониста, то танцовщиц, но каждый раз если человеческий гул и смолкал, то ненадолго. Подняв глаза от новой кружки, которую поставили передо мной, я замер от удивления. На сцену, гордо держа голову входила самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел. Кружевное красное платье, подчеркивало её узкую талию, а глубокое декольте позволяло увидеть начала нежных полушарий. Туманящий мой мозг алкоголь не смог выдержать конкуренции с увиденным, и я забыв про пиво, уставился на сцену, как в прочем это сделало большинство сейчас посетителей.

Узкое лицо, с едва видными ямочками на щеках и тонкий нос с манящими зелеными глазами, приковывало взгляд, а когда заиграл оркестр, и она начала петь, я едва не потерял голову. Голос её словно проникал в каждую частичку моего тела и заставлял переживать историю, которую она пела о любви бедной служанки к своему богатому господину. Заворожённый я даже не заметил, как песня закончилась, а зал взорвался аплодисментами. Только тогда я скинул охватившее меня наваждение и под ехидными взглядами полицейских, смущенно вернулся к своей кружке.

— Дрейк познакомь парнишку с ней, — хихикнул словно мальчишка сержант, — видишь же какое впечатление на неокрепший ум произвела твоя женщина, теперь заснуть не сможет!

Инспектор добродушно (после пятой кружки пива) улыбнулся ему и махнул рукой женщине, готовившейся к новой песне. Она увидев его жест поджала губы и сделала вид, что не заметила.

— Дейла! — голос инспектора прогремел, как гром, заставив даже людей за соседними столиками вздрогнуть от него. Такое она не могла не заметить.

К моему удивлению она сошла со сцены и подошла к нам. Инспектор поднялся со стула и обнял её, но она вырвалась и сморщив носик, просто села рядом, взмахнув рукой. Через несколько секунд рядом появился официант с уже зажжённой тонкой сигаркой в мундштуке, поблагодарив его взглядом, она затянулась и только потом заинтересованно осмотрела на меня, старательно игнорируя краснеющего от злости инспектора.

— Джеймс, кто этот симпатичный мальчик? И что он делает рядом с двумя такими не отёсанными мужланами?

— Ой, где мои манеры, — засуетился мистер О'Рэйли и представил нас.

Я с трудом смог подняться, чтобы поцеловать протянутую руку, для меня это было как сон. Паб, пиво, очаровательная женщина рядом.

— Ван Дир? — она улыбнулась мне и оценивающе оглядела мою одежду, — не тянет он на сына главы цеха ремесленников.

— У них сейчас серьезные терки с отцом, но зуб даю, он точно его сын, я документы видел, которые подписывал старший инспектор, устраивая его к нам, — смешно было наблюдать, как громогласные и легко разглагольствующие о ней полицейские, в её присутствии превратились в кротких овечек. Конечно же свои мысли о многих вещах происходивших вокруг, я давно привык держать при себе.

— Как интересно! — она призывно посмотрела на меня и облизала губы, — может мне стоит познакомиться с отпрыском аристократов поближе?

Я покраснел, а инспектор стал похож на вот-вот готовый взорваться от давления котел.

— Дейла! — возмутился наконец он, — ты специально это делаешь?!

— Конечно, — она отвернулась от меня, и я смог спокойно выдохнуть, так притягивающее действовали на меня её глаза, — ты почему вчера не пришел?!

Её тональность поменялась и в голосе послышался металл.

— Дорогая, полицейские дела, они такие, — он образно покрутил рукой в воздухе.

Я решил прийти ему на помощь, поскольку явно видел, что один он не выкрутится, а сержант лишь улыбался и смотрел за бесплатным представлением.

— Мы напали на каннибалов, которых думали, что поймали ранее, — отвлек я на себя её внимание, — десяток расчлененных трупов и все такое прочее. Едва смогли найти часы, по которым сможем опознать одну из жертв.

— Они и тебя испортили, — она выдохнула сигаретный дым в виде облака, но её взгляд по направлению к инспектору сильно смягчился, — хорошо Дрейк, можешь зайти за мной после представления.

Она поднялась и пошла на сцену, унося за собой аромат тонких духов, табака и тот несравнимый ни с чем запах прекрасной женщины, который, когда она была рядом не замечался.

Мистер Райт проводил её взглядом и гневно посмотрел на веселящегося сержанта.

— Еще друг называется, если бы не мальчик, все капец мне был бы.

— Нет уж Дрейк, сам накосячил, сам и выпутывайся, — продолжал смеяться его друг, — или я могу сказать и правда где мы с тобой вчера были, думаю она знает адрес "Квакер стрит дом пятнадцать".

— Все молчи, — шикнул на него инспектор и погрозил ему кулаком.

Правда тут же ни стали перемигиваться и выпив еще по глотку, стали шутить на темы, которые явно лежали в области сексуального удовольствия, так что я примерно стал представлять, нежелание обоих довести эту информацию до подруги инспектора.

— О, у меня отличное предложение! — внезапно осенило сержанта, когда он посмотрел на мою полубесчувственную от выпитого тушку, — поехали туда сейчас? Просветим нашего малыша в тайны взрослой жизни?!

— Э-э, нет, без меня, — тут же открестился инспектор, — сам видел, а Дейла никогда не шутит, я лучше сегодня останусь с ней может быть и вымолю прощенье.

— Эх, жаль, значит в другой раз, — вздохнул Джеймс и вернулся к пиву.

Дальнейшее я практически не помню, поскольку стаканы менялись, как менялись и лица кругом, последнее что я помню, это голос, который говорил.

— Доставим в лучшем виде сэр, не переживайте.

— Какой сладенький, чистенький, — сквозь гул в голове и тошноту я расслышал женские голоса и попробовал пошевелиться, но не тут-то было, руки и ноги были примотаны плотно к телу. Испуганно подергавшись, я резко протрезвел и открыл глаза. Шум в голове и головокружение никуда не делись, но хотя бы я стал мыслить трезво. Надо мной склонились две девушки, лица которых были сильно изуродованы оспой.

Я испуганно посмотрел на них, не понимая, что им от меня надо.

— Можно я отрежу ему ушко Нэнси? — произнесла одна, дотрагиваясь до моего уха и вызвав у меня приступ паники. Я понял, что лежу на земляном полу, абсолютно голый неизвестно где, а надо мной склонились какие-то две маньячки.

— Нет Лара, — по моему уху ударили ладонью, — мама вернется и накажет тебя.

— Но Нэнси я хочу есть, всего одно ушко, ну пожалуйста, — заканючила вторая.

— Давай отрежем чуть-чуть, — после недолгой паузы ответила вторая, — скажем, что поранился пока его сюда тащили.

Вот тут я испугался по-настоящему. Меня стала бить крупная дрожь, а зубы не попадали друг на друга. Я стал дергаться и пытаться встать, но крепкие веревки не давали это сделать.

— Держи его ухо, я буду резать, — я почувствовал сначала, как моё ухо схватили и жестко оттянули в сторону, а затем по нему резанула боль. Слезы брызнули у меня из глаз, и я сделал то, что смог, дернул со всей силы и ярости, души из тех, кто ко мне сейчас прикасался. Резкая боль сразу пропала, а рядом я услышал падение двух тел и чего-то металлического. Посмотреть, что у меня с ухом я не мог, но по тому, что оно болело и по всей видимости кровоточило, с ним было не все в порядке. Жалость к самому себе подступила всего на мгновение, но я усилием воли прогнал его, похоже я убил этих двоих, но еще оставалась "мама", которая должна была скоро прийти. Я решил, что лучшим будет сделать вид, что нахожусь без сознания и повторить свой трюк с вытягиванием души, похоже они не знали кого схватили. Поэтому, когда я услышал, как вверху хлопнула дверь и забухали по лестнице шаги, я замер на месте, не шевелясь.

— Нэнси? Лара? — услышал я взрослый голос, — девочки?

Видимо увидев лежащие возле меня тела, она уронила что-то на пол и бросилась к ним.

— Проснитесь, мама пришла! — залепетала она, судя по содроганию пола пытаясь привести их в чувство. Видя, что ничего не помогает, она испуганно закрутилась по комнате и стала бормотать, что-то.

— Ты! — внезапно закричала она и я услышал, как приблизились её шаги, — ты виноват!

Но я даже не вздрогнул, изо-всех сил делая вид, что даже не живой.

— Он, что тоже не дышит? — её голос изменился, — надо проверить.

Едва ко мне прикоснулась её рука, как привычным движением, только еще сильнее и злобнее я дернул на себя её душу. Тело упало рядом, не издав и звука, смерть видимо наступила мгновенно, как и в первом случае.

Я открыл глаза и осмотрелся, справа от меня лежала бесформенная хламида, жутко при этом воняющая. Отодвинувшись в сторону, я перевернулся на живот и посмотрел туда, где над моей головой лежали еще два тела.

— "Там должен быть нож, — подумал я, — ведь ухо мне чем-то резали".

Ползя как червяк, я нашел его и изловчившись, поднял зубами и затем примерившись, воткнул его острием в пол. Конечно сил прочно вонзить его в землю одним усилием головы было недостаточно, поэтому я потыкался лбом в рукоятку, загоняя его глубже и оставляя себе только четыре дюйма острой поверхности. Последующие полчаса я старался как мог, но изрезав себе руки в кровь, смог наконец перерезать веревки и освободиться.

Застонав от прильнувшей к освобожденным конечностям крови, я немного посидел, привыкая к своим ощущениям, только потом встал и огляделся. Чадящая тусклым светом масленка, показала, что я нахожусь в маленьком подвале, единственным достоинством которого были три трупа. Свою одежду я нашел в углу и едва взяв в руки, бессильно бросил на пол. Эти две твари изрезали её на куски, и к носке она стала не пригодной, только два башмака, с которыми они ничего не сделали, заняли свое законное место у меня на ногах.

Кроме одежды, пропал и кошелек, хоть и будучи пустым, но все же это был подарок мамы и он был мне дорог. Преодолевая отвращение, я обыскал труп женщины, которая почему — то была одета в мужскую одежду. Кошелек с двумя монетами по девять и шесть пенни я забрал себе, а у трупов девушек и карманов то не было, поэтому я просто перевернул их, убедившись, что ничего полезного у них нет и пошел на верх. Нужно было найти одежду или хотя бы одеяло. Одевать вещи этой чокнутой я не хотел, так как я видел, что они полны вшей, а этих кровососов у меня и своих хватало. Вот так в одних ботинках с кошельком в одной руке и ножом в другой, я поднялся наверх. Стоявшая кровать была настолько грязная и убогая, что я не решился взять из неё одеяло, пришлось вернуться и из обрывков собственных вещей сделать себе хотя бы подобие шорт.

В таком виде я и открыл дверь, чтобы выйти наружу. На улице был день, но вот где я очутился я не представлял совершенно. Одиноко стоящие деревянные дома, покосившиеся от старости, были почти полной копией того, в котором мы тогда нашли трупы. Никого кругом, поэтому я вздохнул и зашагал по дороге, которая вела к заводским трубам, там я надеялся найти помощь.

Заметили меня еще на подходе к заводу, когда начались жилые бараки, возле которых бегала детвора. Они тут же сбежались, свистя и улюлюкая провожаю меня до самых ворот. Хмурые громилы, которые стояли на проходной, переглянулись и достали дубинки, которые висели у них на поясе, преградив мне дорогу.

— Шел бы ты отсюда парень, — один из них, посматривая на нож в руке и мою голову, обратился ко мне.

Я молча протянул им две монеты, которые добыл у той женщины и спросил.

— Хотите заработать? Вызовите полицию сюда.

Они переглянулись и один из них протянул руку, забирая деньги, затем обернулся к малышне, что тихо смотрела за разворачивающимися событиями.

— Эй, Тилли, бегом за мистером О'Нилом.

Один из пареньков сорвался с места, все остальные стали расходится, потеряв ко мне интерес, они наверняка думали, что я начну всех резать прям тут на улице, вот зрелище то было бы для них!

Тот охранник, которому я вручил деньги, вынес со сторожки у ворот пиджак и протянул его мне. Я поблагодарил его и закутался, день хоть и был теплым, но все равно было непривычно чувствовать себя без одежды.

Не знаю, что там наговорил паренек, но за мной прибыл целый полицейский фургон, с четырьмя дюжими полицейскими. Охранники облегченно вздохнув передали им меня из рук в руки, не забыв забрать пиджак. Я же, заметив у них на воротниках цифру "14", попросил отвести меня в тринадцатое отделение, сказав полицейским, что мистер Райт будет очень недоволен, если меня не доставят туда как можно быстрее. Фамилия произвела на них впечатление и не смотря на мой внешний вид меня доставили по месту назначения.

— Мистер Рэджинальд! — ахнул Вилли, который дежурил у крыльца участка, — что с вами случилось?!

— Ты знаешь его паренек? — довольно спросил тот полицейский, которого я уговорил отвести меня сюда, он не ошибся в своем выборе, если меня узнает тут обычный постовой.

— Да, конечно, это наш ремесленник, я сейчас предупрежу сержанта, — крикнул Вилли и забежал внутрь.

Пока я ловил на себе удивленные взгляды сопровождающих, на крыльцо позевывая и потягиваясь вышел Джеймс, который выглядел слишком помятым для рабочего дня в разгаре.

— Рэдж? — он протер глаза словно пытаясь понять, не чудится ли ему мой образ, — ты чего тут делаешь? Почему не дома и в таком виде?!

— Сержант, можно мы уже его вам отдадим и поедем по своим делам? — попросил его полицейский на козлах фургона.

— Да, конечно, — сержант принял меня и посмотрел на голову, — ты ранен?!

Я вспомнил про свое ухо и быстро пошел в участок, чтобы посмотреть на последствия действий тех девушек.

Забрав у сержанта Экстона зеркало я со страхом посмотрелся в него. Слава Богу ухо не было отрезано, лишь слегка надрезано и сейчас две части были едва видны под засохшей кровью.

— Гарри, ты же служил фельдшером в пехотном полку, — обратился мистер Джеймс ко второму сержанту, — можешь парню ухо подлатать, а то если не зашить, потом так и будет с раздвоенных ходить.

Сержант с сомнением посмотрел на меня.

— На живую? Он выдержит?

Джеймс хмыкнул и сходил в кабинет инспектора, принеся бутылку виски.

— Пей!

Я замотал головой, после вчерашней попойки настоящие события мне точно подсказали, что пить мне не стоит.

— Пей говорят!

— Я потерплю, — я решительно отказался, вчера был первый и последний раз, когда я решил отступить от своих принципов и выпить в угоду кому-то. Если пить, то только по своему желанию и воле.

Сержант ненадолго вышел, а затем вернулся с небольшим саквояжем, в котором оказалось куча инструментов, один вид которых меня пугал. Выбрав странную изогнутую иглу и продев в неё нитки, он усадил меня перед собой и вложил в рот подозрительную деревяшку, которая словно была много раз обкусана.

— Держи в зубах и не отпускай, — предупредил меня он и сполоснув полотенце в тазике с водой, стал оттирать кровь, я сразу понял зачем нужна всунутая мне в рот деревянная палка и с силой зажал её во рту.

Когда он стал зашивать, было еще больнее, но я терпел изо всех сил, хотя слезы катились градом, а я зло и старательно вспоминал те слова, которые часто слышал от окружающих меня взрослых.

Когда со мной закончили, полицейские нашли мне старые части от разных мундиров, и одели, чтобы я хотя бы не был голым, а также принесли еды и накормили. Не став дожидаться инспектора, я рассказал им все по порядку. Сержант внимательно выслушал и нахмурился.

— Гарри собирай ребят, — обратился он к коллеге, — если мои мысли подтвердятся, мы сильно задолжали парню.

— Почему? — удивился я.

— Вчера мы с инспектором нашли девушку, фотография, которой была в найденных тобой часах и она сказала, что Нэйтан пропал именно после того, как выпивал с друзьями в пабе, но они клянутся, что посадили его к извозчику и дали денег на дорогу.

— Вы вечером также меня посадили к извозчику и дали денег? — посетила меня догадка.

— Именно, поэтому никто и не хватился тебя, мы думали ты дома спишь, а Оливер думал, что ты остался ночевать у кого-то из нас, ведь все знали куда мы направляемся после работы.

— В общем гадать не будем, поехали на место. Сможешь нам его показать?

— Да конечно, — кивнул я и поднялся на ноги, оглядев себя я недовольно поморщился.

Мундир на два размера больше, а брюки на размер меньше, один висел на мне мешком, а тонкие ноги выглядывали из брючин, которые не доходили до башмаков.

— Ладно, надеюсь меня никто из моих знакомых не увидит в этом, — я махнул рукой, на свой вид, все равно денег не было и нужно было быть благодарным парням, которые одели меня хотя бы в это.

— Гарри, придумай что-нибудь, складских потряси, — Джеймс кивнул на меня, — сам знаешь, как у парня с финансами, неужели не поможем с формой.

— Конечно придумаем, — тот потряс своей окладистой бородой, — езжайте, инспектора я предупрежу.

Из фургона я не выходил, когда мы прибыли на место, поскольку было не зачем, да и трясти своими костями перед ребятами сильно не хотелось, ведь даже если сержант Экстон найдет мне полицейский мундир, это никак не поможет мне, когда практика закончится и нужно будет вернутся в колледж.

— "В чем я пойду? В мундире? Да меня на смех все поднимут, — грустные мысли одолевали меня, пока полицейские обшаривали дом и выносили трупы, запакованные в холщовые мешки".

Фургон качнулся и рядом со мной тяжело плюхнулся сержант, с большим узлом в руках. Молча развязав его он показал мне множество часов, кошельков, запонок и прочей бытовой мелочи, которая сопровождает в жизни мужчин.

— Ты в рубашке родился Рэдж, — он хмуро посмотрел на меня, — это наши каннибалки.

— Да уж в рубашке, — хмыкнул я, перебирая вещи, каждая из которых была чьей то жизнью, — но я рад что эти суки сдохли.

— Ты их своей силой? — осторожно поинтересовался он.

Я молча кивнул. Ведь странно как, нам на уроках говорили, что в жизни каждого ремесленника наступает момент, когда он будет вынужден, по просьбе или за деньги прервать чью-то жизнь. Например, старики очень часто уходили из жизни, отдавая свою душу как наследство детям и внукам, меняя её на золото. Зная, что их момент приходит, они добровольно жертвовали собой в обмен на деньги, которые отдавали родным и близким.

Сэр Ньюрвик специально заострял на этом внимание, говоря о том, что своё первое сознательное отнятие чей-то жизни может сделать не каждый ремесленник. Ведь фактически это было узаконенное убийство, он также говорил, что многие после этого бросали практику, поскольку стали ненавидеть себя за это и отказывались убивать в дальнейшем. Отказаться от нотариально оформленной бумаги полной отдачи души ни мог ни один ремесленник, который практиковал, это было одной из тяжелых нош нашей профессии.

Только вот вспоминая все его слова о тяжести бремени, о муках совести, я старательно копался в себе и своих чувствах по поводу своего отношения к произошедшему, но не чувствовал ничего. Совсем ничего, только радость, что прибил этих тварей и злость на них за испорченное ухо, шрам на котором наверняка останется теперь на всю жизнь.

— Может тебе к священнику надо? — нарушил молчание сержант, — все-таки отнял три жизни? Легче станет.

Он словно угадал мои мысли, но подумал прямо в противоположном направлении, чем я. Он наверно сейчас думает, что я сижу и терзаюсь этими убийствами!

Я рассмеялся, вызвав его недоуменный взгляд.

— Меня воспитывали лицом к науке Джеймс, я верю в Бога, но не фанатично, и уж тем более не собираюсь исповедоваться за то, что прибил тварей, которые убивали мужчин и потом съедали их.

— Дело твое, — пожал он плечами, — я вот хожу каждое воскресенье, жизнь длинная мало ли как оно повернется то в конце.

Следующим утром я не смог встать с кровати, меня лихорадило, пот градом катился с меня, а тело было как чужое. Я не мог встать, не мог сесть, вообще ничего не мог. Обеспокоенные супруги, видя мое состояние позвали инспектора, озабоченное лицо которого я смутно видел, когда меня лихорадило, и я то впадал в забытье, то снова приходил в сознание.

— Я бессилен тут, что последнее он ел? Пил? Что с ним произошло недавно? Похоже на отравление, но промывание желудка и пускание крови не помогло, — чьи-то холодные руки трогали меня, открывали рот, вставляли что-то холодное в горло в редкие моменты прихода в себя.

— Вытянул души у трех убийц.

— А-а-а, тогда срочно зовите ремесленника, — меня перестали трогать и голос прозвучал сверху, — я не очень хорошо разбираюсь в ремесле, но думаю дело в этом.

Голоса, звучавшие над моей головой, не давали мне спать, поэтому чтобы они отстали, я открыл глаза и хотел послать их общаться подальше от сюда.

— О, очнулся, — инспектор, а это был он и еще один не знакомый мне человек, — и правда помогло.

— Молодой человек, разве вас не учили, что нельзя держать в себе много душ других людей? — строгим тоном поинтересовался человек в темном сюртуке и длинном цилиндре. По его взгляду и моноклю с зеленым стеклом, я понял, что разговариваю с коллегой по цеху. Его монокль сразу же привлек мое внимание.

— Это пианит? — я с трудом поднял свою руку, и показал на его лицо.

— Вы не ответили на мой вопрос, — жестко оборвал меня он.

— На втором курсе мы это не проходили, — я тоже пустил металл в голос.

— Второй курс? И вы работаете с полицией? Кто это придумал? Ваш отец знает об этом? — поразился он.

— Не знаю и знать не хочу, — отрезал я, — расскажите, что произошло?

— Десинхронизация душ, — он пожал плечами, — любой выпускник скажет вам, что нельзя смешивать в себе души разных людей и носить их в себе, не сливая в аниматрон.

— Сколько вы проходили с ними? Три дня?

— День, — я покрылся холодной испариной.

— "Блин, я же вытянул перед этим души еще у десяти останков тел! Но признаваться в этом сейчас явно не стоило!".

— Странно, но в любом случае я откачал все излишки с вашей души, так что вскоре все будет нормально.

— Эй, а деньги! — возмутился я, вспомнив о своем финансовом положении, — души денег стоят!

Он засмеялся и повернулся к инспектору.

— Очень энергичный молодой человек, едва выкарабкался с того света, а уже про выгоду вспоминает.

— У него финансовые затруднения, — тот пожал плечами, — сами видите где он живет.

— В общем мистер ван Дир, — он снова повернулся ко мне, и выделил голосом мою фамилию, — боюсь вас огорчить, но распоряжение вашего отца никто не отменял, так что ваши сто гиней заработка, отправятся вместе со мной к вашему опекуну.

— Сучий потрох, — кулаки сжались сами собой, а изо рта впервые вырвалось грязное ругательство.

— Надеюсь это не ко мне, — ремесленник приподнял цилиндр, собирая ящик, в котором я узнал аниматрон, — если вас это успокоит, свои десять гиней за вызов я вычту с этой суммы.

— Простите сэр, я хотел вас оскорбить, но я ненавижу своего отца, — гнев отпустил меня, ведь и правда выплескивать всю накопленную злобу и ненависть к человеку, который месяц за месяцем портит твою жизнь, на других людей не стоило. Тем более тех, кто только что спасли твою жизнь.

— Похоже ты был прав, — инспектор присел ко мне на топчан, когда ремесленник ушел, — закажу у старшего инспектора твой прибор, если бы он был у нас такого бы не произошло.

Не смотря на ситуацию, я был даже в чем-то рад, теперь можно будет безбоязненно сливать себе остатки душ трупов, а затем пользоваться личным аниматроном полиции. Жаль конечно, что я не знал о всех нюансах работы, что очередной раз мне напомнило о том, что нужно больше читать о своей профессии, а не бить баклуши.

— "Но блять сто гиней! Сто! — цифра не давала мне покоя, из-за гребанного правила о совершеннолетии я не мог распоряжаться собой, — можно было бы безбедно пожить, снять комнату в нашем квартале".

— Ладно я пойду тогда, — инспектор поднялся, прерывая мои страдания о упущенной выгоде, — завтра тебя ждать?

— Да, если придумали во что мне теперь одеваться, — я вернулся с небес на землю, вспомнив, что мечты — это конечно замечательно, а реальность такова, что я еще более нищий, чем думал ранее, а время практики шло и не далек будет тот день, когда меня попросят заплатить за последний месяц проживания.

— Гарри нашел тебе приличный мундир, жена Оливера постирала и поладила его, так что не волнуйся, на первое время тебе будет в чем ходить, — успокоил он меня, — потом что-нибудь придумаем.

— Мы ведь теперь тебе оказалась должны, поймал убийц за нас, — хмыкнул он, — кто бы мог подумать!

— Не готов следующий раз так напиваться, чтобы поймать кого-то еще, — улыбнулся я ему в ответ.

Он засмеялся, а затем неожиданно взлохматил мне волосы на голове своей огромной ладонью и словно сам засмущавшись от своего жеста, быстро повернулся и ушел.

Ознакомительный отрывок