Zapreshennaya Lubov

— Ты прав. И я полностью признаю свою вину. Но ты сейчас вполне взрослый, чтобы понять, что в жизни всякое бывает.

— Ну, конечно, сорокалетий бизнесмен должен непременно заиметь семнадцатилетнюю жену, чтобы повысить свой статус в определенных кругах. И ему чихать на то, что мама первое время плакала каждую ночь, и мне приходилось ее успокаивать.

— Вот когда ты по-настоящему влюбишься, ты поймешь своего никчемного отца.

— Да я уже люблю, — с высокомерием, на что, быть может, не имел права, высказался Антон. — И люблю по-настоящему, в отличие от тебя. Так что пословица: "яблоко от яблони..." не про нас.

— Послушай, яблоко, да что ты можешь знать о любви. В твоем возрасте только девочек в школьных туалетах тискать. — Сам того не желая, Михаил начал заводиться, но с трудом заставил себя немного остыть. — Ладно, давай зачеркнем прошлое, и попытаемся залатать дыры в наших отношениях. Иными словами я намериваюсь сказать, что хотел бы вернуться...

— Не знаю, — с глубоким сомнением в голосе сказал Антон, и переступил порог квартиры. — Аудиенция закончена.

— Ты забыл подарок.

— А что там? — обернулся к отцу Женя.

— Футбольный мяч, и английской кожи, между прочим. — Михаил развернул сверток, и глазам Антона предстала мечта всех дворовых мальчишек.

Однако именинник равнодушно покосился на мяч и бросил в лицо отцу колкую фразу:

— Обычно старички, женившись на девицах утверждают, что скинули энное количество лет. Так что играть в мячик для тебя в самый раз, — с ехидством сказал Антон и захлопнул дверь.

— Кто приходил, милый? — направляясь в зало с блюдом салата, бодро спросила Валентина.

Она выглядела такой хорошенькой в новом голубом платье и жизнерадостной, что Антон не хватило духа ее волновать и сообщать о визите отца, а потому он солгал:

— Да бомж милостыню просил, так мне пришлось выгрести из своих карманов всю мелочь.

— Вижу, мы с тетей Настей... ой, забыла, теперь же она тебе просто Настя... так вот: мы с ней воспитали добросердечного мальчика, что нас несказанно радует.

Спустя минуту гости сидели за столом и поздравляли именинника с бокалами лимонада. Среди приглашенных было трое девчонок, каждая из которых зарезервировала за собой право сидеть рядом с Антоном. Однако он с галантностью отодвинул стул и предложил сесть по левую руку Анастасию, а по правую расположилась его дорогая мамочка, и все время застолья наш именинник отлично ухаживал за ними обеими. Между горячим и десертом были танцы. Девочки в нетерпении поглядывали на Антона, который намеренно поставил медленную песню, чтобы пригласить любимую женщину на танец. Однако он не успел этого сделать, поскольку какая-то смелая девочка объявила белый танец. Он полагал, что Анастасия первая подойдет к нему, но та все тянула, и Танька с параллельного класса ее опередила. Он жалел, что поставил медленную песню, но не выказывал партнерше недовольства, тем более следующая песня была также не слишком ритмичной. Однако, к его огорчению, и следующий танец она передала другой девочке. Антон пытался возмутиться: дескать, каким таким законом запрещается человеку танцевать с тем, с кем он хочет? На что Анастасия отвела его в сторону и тихо сказала, что ему нужно танцевать с гостьями, иначе они сочтут его неблаговоспитанным. А еще призналась, что ей приятно наблюдать столь высокую популярность любимого мальчика среди юных дам.

— Мы станцуем с тобой танец любви этой ночью, — чувственно шепнула Анастасия ему на ухо. — Не лишай этих девочек удовольствия потанцевать с тобой.

— Ну, хорошо, — обречено вздохнул Антон. — А ты не будешь ревновать?

— Нет, малыш, не буду, — улыбнулась она. — Это ведь лишь танец.

— Неужели ни капельки не будешь? — разочарованно насупился малыш.

— Ну, если только чуточку...

Он выполнил просьбу Анастасия и попеременно приглашал девочек на танцы, из-за чего к концу вечера порядком притомился. Однако все девочки остались довольны.

— Спасибо, что пришли, — провожал до дверей последнего гостя Антон с громко стучащим от волнения сердцем.

Поразительно, он считал минуты до того часа, когда Анастасия домоет последнюю тарелку, чтобы они могли отправиться домой.

— Мам, почему бы вам с Женькой не помириться? — бережно складывая тарелки в сушилку, осмелился спросить Антон.

— Во-первых: между нами нет ссоры, какие случаются между влюбленными. А во-вторых: это, хороший мой, не твое дело. — Валентина включила телевизор, настроенный на местный канал и наткнулась на вечерний выпуск "Дорожного патруля", где ведущая в этот момент сообщала о происшествии на улице Жданова.

Валентина прильнула к экрану и сделала громче звук. Она всегда остро реагировала на подобные известия, тем более, если пострадавшим являлся ребенок. Однако следующая картина, что показал оператор, заставила ее сесть на первый попавшийся табурет. На экране показывали, как два врача "скорой помощи" вытаскивают из-под грузовой "Газели" Женю...

— О, черт! — чертыхнулся Антон, волнуясь за маму, которая сейчас зажала в ужасе рот.

Лишь ведущая назвала больницу, в которую доставили пострадавшего молодого человека, как Валентина со скоростью ракеты спешила туда. Анастасия с Антоном, с трудом поспевавшие за ней, молили не волноваться и, прежде всего, думать о ребенке. В регистратуре они выяснили о состоянии Кулакова Жени.

— Состояние пострадавшего стабильное, — будничным тоном сообщила дежурная.

— В какой он палате? — с облегчением, словно скинула тяжкий груз с плеч, выдохнула Валентина вместе с Анастасией, которая сильнее тревожилась за сестру, чем за Женю.

— А вы, гражданка, кем ему будете?

— Мамой, — пришлось солгать Валентине. — Так в какой он палате?

— В третьей общей палате, — ответила дежурная, и уже вдогонку им добавила: — И зачем так волноваться из-за какой-то пары синяков.

Молодой врач, что обследовал Женю, сказал, что мальчик пострадал весьма серьезно и нескоро выйдет из больницы. При этом врач с трудом хранил серьезное выражение лица, что, однако приметила одна Анастасия.

— Можно к нему? — спросила Валентина.

— Конечно, но только одному человеку, — ответил врач, — самому близкому.

Лишь Валентина, перепуганная словами врача, вошла в палату, как Женя истошно застонал, чем удивил соседей.

— Как ты? — неважно сдерживала волнение Валентина. Она подошла к изголовью его кровати.

— Да хреново, — простонал Женя. — Ты как узнала?

— Из выпуска новостей. — Она выглядела жутко взволнованной и не могла сдержать слез.

— Можешь выполнить одну мою просьбу? — простонал Женя, якобы превозмогая боль.

— Разумеется, малыш, — нервным движением смахнула слезу со щеки Валентина.

— Нагнись ко мне, — умирающим голосом попросил он.

Лишь она склонилась над ним, как тут же очутилась в нежном плену его ничуть не больных объятий. Соседи по палате с удивлением ахнули, никому из них прежде не доводилось быть свидетелем подобных сцен. Однако для наших влюбленных весь мир и эта пропахшая лекарствами палата бесследно растворились в бурлящем океане страсти, поглотившей их с головой. Забыв на короткое время, что Женя является пострадавшим с возможными переломами, Валентина покрывала его поцелуями, не смущаясь посторонних глаз. Женя отвечал ей с той же страстью, усиленной юными годами и двухнедельным воздержанием.

— Все, все, нужно успокоиться! — Порыв смущение оттого, что они не одни, заглушил бушующую в Валентине страсть.

— Твой гадкий мальчишка ужасно по тебе соскучился, — шепнул Женя, искренне вглядываясь во влажные от слез ее глаза.

Он уже сидел на скрипучей больничной кровати и, забыв роль больного, без зазрения совести обнимал Валентину, которая, однако, скоро выскользнула из его рук.

— Куда же ты, ромашка моя? — тщетно пытаясь поймать ее за руку, Женя едва не свалился с кровати.

— Выходит, врач лукавил, утверждая, будто ты пострадал серьезно?

— Да какое там серьезно! — подал голос больной с соседней кровати. — Пара синяков да четыре ссадины. С такими травмами и кровать-то грех давить.

— Врач сказал так по моей просьбе, — признался Женя.

— Но зачем? — в Валентине кипело возмущение. Как мог ее любимый человек поступить с ней таким бесчеловечным образом, заставить волноваться?

— Сам не знаю. Может, затем, чтобы убедиться, любишь ли еще. Прости, на меня какое-то помутнение нашло. Из головы вылетело, в каком ты положении...

— Чертенок! Чертенок! — отчаянно трясла мнимого больного Валентина, оставив без внимания его последние слова.

Поскольку никаких более или менее серьезных травм у Жени не обнаружилось, он в тот же вечер был выписан домой. Надо ли говорить, куда отправился Женя? Его ждали остатки с барского стола в доме Валентины и теплая постель с любимой женщиной.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Анастасия с Антоном завалились домой лишь под утро. Сразу после того, как проводили Валентину с Женей до их дома, они отправились бродить по ночным улочкам города. Неторопливым шагом они спустились к реке извилистой тропой сквозь заросли душистой черемухи, где Антон сломил для любимой женщины самую красивую веточку. Зеркальную гладь Оби освещала лунная дорожка, и влюбленным казалось, что она непременно должна привести их в волшебную страну счастья.

— Не знаю, как тебе, но мне и тут неплохо, — заявил Антон, бросив в реку камешек и наблюдая за расходившимися по воде кругами. — А что, учусь неплохо, мне только тринадцать и меня не отправят в горячую точку. — Он подошел к Анастасии со спины и, обвив руками осиную талию, водрузил голову ей на плечо. — Еще я любим самой красивой женщиной мира. Чего мне желать еще?

— Когда-нибудь и очень скоро моя любовь станет для тебя в тягость, — невыразимой грустью наполнились глаза и голос Анастасии.

— Отчего же так? — искренне не уловил Антон смысла слов любимой. — Я люблю тебя, и чувства мои крепнут с каждым днем.

Анастасия скинула туфли и теперь стояла на гальке босиком. Она сделала шаг вперед и согретая дневным солнцем вода обласкала ей щиколотки.

— Ой, вода-то как тепла! — Стремясь скрыть радость от слов любимого мальчика, Анастасия склонилась над водой, и окунула в нее руки.

Антон по-прежнему находился рядом и, поддавшись порыву, она зачерпнула в ладони воды и плеснула на него. На что он игриво возмутился, но в долгу не остался. Такая водная забава настолько увлекла влюбленных, что, в конце концов, оба промокли до ниточки.

— Почему бы нам ни окунуться? — смело предложил Антон.

— Но я без купальника! — осведомила Анастасия.

— Представь себе, я тоже. — Малыш взялся лишать любимую мокрой одежды.

— Что это мы себе позволяем, мистер именинник? — выразила удивление действиям любимого Анастасия, но не собиралась ему противиться.

— Ты так красива в лунном свете! — зачаровано глядел на безупречный силуэт любимой женщины Антон.

Анастасия невольно смутилась и закрыла обнаженную грудь руками. В этот миг она была необычайно хороша и напоминала Антону древнегреческую богиню, сошедшую из-под кисти великого живописца. Мама подарила ему маленькую видеокамеру, и теперь он с ней не расставался, снимая все подряд, но по большей части двух своих любимых женщин.

— Моя богиня! — только и смог вымолвить Антон. Он нацелил объектив камеры на Анастасию и нажал на кнопку "запись".

Она позировала для него с удовольствием, но недолго.

— Какая несправедливость по отношению к женщине! — выразила она протест. — Всегда так: мужчина раздевает женщину, сам же раздеваться не думает.

Вскоре она с замиранием сердца запечатлела на камеру мужской стриптиз в исполнении Антошки. Выждав превеликим нетерпением, когда малыш стащит трусики ритмичным движением, она, отложив камеру в сторону, вдруг схватила его за руку, и они вместе бросились в прохладную водную гладь.

— Вода, и вправду, сегодня ништяковская! — возрадовался по-мальчишески Антон, и сделал кувырок с пластичностью маленького дельфина.

Противоречивые чувства одолевали Анастасию с того момента, как она дала Антону обещание, сделать из него мужчину. С одной стороны он еще столь мал, что она может носить его на руках, играть с ним в ванной, словно с младенцем. С иной же стороны, как любой из нас, ей хотелось ощутить в себе пульсирующую в безумной агонии плоть любимого человека. Но, если это должно произойти, пусть произойдет именно сейчас, когда ей особенно хорошо, и все вокруг сделалось волшебным, словно она надела розовые очки. Малыш все время находился в поле ее зрения и, часто ныряя, не упускал случая коснуться ее промежности, что в определенный момент начало ее заводить.

— Ну, ладно, ладно, иди ко мне, ребенок! — разносился по ночному воздуху ее счастливый смех.

И он вмиг возник пред ней, миленький, словно ангелочек, да с похотливыми, как у дитя порока, глазами и с вездесущими руками. Анастасия обняла его и, разведя свои ноги, дозволила ему свершить то, чего столь продолжительное время жаждал. Да! Да! Наконец, это свершилось! Его пульсирующее копье скоро вошло в раскрытое лоно первой женщины, и он в экстазе кричал, что любит! И его слова не были пустыми, как это бывает у большинства мужчин. Он искренне любил свою родную тетю и не считал, что любовь их является чем-то постыдным, не имеющим права на существование. Он плохо понимал слова, сказанные Анастасией полчаса назад печальным тоном. Никто не сможет помешать их счастью, которое, он был в том убежден, ждет их в будущем.

* * *

* * *

* * *

* * *

Наспех брошена одежда на коврик рядом с огромной кроватью, на которой творилось настоящее эротическое безумие. Стоя на коленях с другой стороны кровати, Женечка с особой нежностью обрабатывал язычком сладкие, словно фруктовый йогурт, половые губы Валентины, которые были уже раскрыты. Будет неверным сказать, что Валентина в этот миг издавала стоны наслаждения, поскольку ее возгласы разносились через распахнутое настежь окно спальни по всей территории двора.

— Я хочу тебя, гадкий мальчишка! — вскричала она в полнейшем экстазе. — Возьми меня, любимый!

И Женя воспринял ее слова, как руководство к действию. Он запрыгнул на нее, словно жеребенок, но не приземлился на ее живот, как позволял себе делать раньше, а оперся на свои сильные кулаки. Так меж ними образовалось небольшое расстояние, что дало ему возможность любоваться ее роскошными формами. Однако он не собирался останавливаться на полпути, он жаждал соития с любимой женщиной. Он принялся ласкать язычком паха Валентины, медленно продвигаясь, все выше и выше, к вздымающейся, подобно океанской волне, груди. Пульсирующий фаллос Женечки уже вонзился в половые губы Валентины, однако войти лоно не спешил, блуждая по его крайней окружности, тем самым, растягивая их обоюдное удовольствие. Возбуждению и радости Валентины не было предела, еще никогда они не занимались сексом так долго, переживая бесконечное количество оргазмов. И откуда только у него силы берутся? — поражалась она, в сотый раз, издав крик услады. Но на этом малыш не перестал удивлять. Он нежно повернул ее на бок, и только в таком положении перешел, наконец, к соитию.