Zapreshennaya Lubov

ЧАСТЬ 1.

Она шла по заснеженной улице Новосибирска и размышляла о том, что собиралась предложить родной сестре. Та оказалась в трудном финансовом положении; обзавелась многочисленными долгами, и дошло до того, что она была вынуждена заложить дом. Сестра несколько лет живет без мужа с сыном, которому шел тринадцатый год. — И угораздило тебя влюбиться в племянника, — кляла собственную беспечность наша героиня. Это чувство родилось в ее сердце под Новый Год. Сестра пригласила ее в свой дом встретить Новый Год, как она потом призналась; последний Новый Год в этом доме. Они праздновали в одиночестве, с отменным коньяком и бутылкой советского шампанского. Именно эти напитки по обыкновению развязывают язык человеку. Так случилось и с Валентиной. В момент, в который мы нашли нашу героиню, она держала путь в дом сестры, чтобы сделать ей предложение, от которого та не сможет отказаться.

Однако прежде надо поведать об одном эпизоде, происшедшем между нашей героиней и сыном Валентины. Этот эпизод отчетливо запечатлелся в ее памяти, и с тех пор она думала только о племяннике.

— Тетя Настя, почему вы не замужем? — спросил за ужином Антон.

— Ты знаешь... — растерялась она и жутко стушевалась.

— Не задавай тете Асе глупых вопросов, — строго пресекла сына Валентина. — И посмотри, будь добр, на часы. Тебе уже час как пора быть в кроватке.

— Но мама, я стал старше на целый год, — выразил протест Антон.

— Ты, милый мой, станешь старше лишь первого июля, — напомнила Валентина. — А сейчас, молодой человек, ступайте спать.

Антон с печальным выражением побрел в свою комнату, поцеловав мать и пожелав спокойной ночи Анастасии.

— А свою любимую тетю поцеловать, — обворожительно улыбнулась она, состроив недовольную мину.

Малыш мгновение застыл в робости. Его ладони сделались влажными, сердечко бешено стучало, откликаясь в висках. Подобные симптомы наблюдались у него всякий раз, когда смотрел на Анастасию Ивановну, когда его слух ласкал ее чувственный голос. Он так и не решился выполнить просьбу тети, что прежде делал с легкостью и без эмоций, спешно удалился в свою комнату.

— Что это с ним? — в недоумении переглянулась Валентина с Анастасией.

— Не берите в голову, мама, — небрежно повела плечами Ася. — Просто у вашего сына переходный возраст. Однако, действительно, странно, он не заметил мой подарок под елкой.

— Ты любишь его сильнее, чем я, — печально выдохнула Валентина, наполнив рюмки коньяком. — Выпьем за тебя!

— Я выражаю протест, — сделала характерный жест Анастасия. — Ты мировая мать, Валя! В наше время вырастить сына — подвиг. Тем более одной.

Валентина не стала спорить с сестрой и, звякнув хрусталем рюмок, вместе испили коньяк.

— Кстати, нам осталось лишь на раз, — проверила на глаз остаток содержимого бутылки Валя. — Кому бежать за бутылкой?

— Я — пас. — Анастасия макнула дольку лимона в сахар и отправила в рот. — Ты знаешь, я не пью много.

— А я все же сбегаю. — Валя метнулась в прихожую.

— Твой бывший не звонил? — крикнула ей вслед Анастасия.

— Нет. Антошка так ждал его, а он даже не позвонил, паршивец. — Натянув сапоги и облачившись в дубленку, она сказала: — Я скоро буду!

После ее ухода Анастасия вымыла посуду, и решила заглянуть в комнату Антона, прихватив с собой подарок. В комнате было темно, лишь мерцающий свет от телевизора да редкие вспышки петард за окном освещали полуголое тело мальчика. Она заворожено смотрела на прелестные очертания Антошки, который лежал на животе, подпирая голову руками, и увлеченно следил за происходящим на экране. Лишь минуту спустя она решилась постучаться. Специально на этот вечер она выбрала розовое платье с оголенными плечами и дерзновенно глубоким декольте, чтобы дать возможность Антошке оценить свои формы. У нее на короткое время мелькнула смелая мысль; обнажить перед глазами мальчика грудь. От этой мысли по телу прокатилась волна необузданного сексуального желания. Соски пышных грудей закаменели, и спустя мгновение она уже ласкала их руками, воображая в мыслях обнаженного Антошку, лежащим в ее такой широкой, что чувствуешь себя одинокой, постели. Прекрати мечтать о невозможном! — опрокинул на нее ушат ледяной воды внутренний голос. — Этот младенец не для тебе. Его чистые уста никогда не будут ласкать твои соски.

— Привет. Разреши войти? — нерешительно шепнула она.

— Входите. — Малыш спешно переключил телевизор на другой канал и сел на постели. Он выглядел несколько недовольным, испуганным и обрадованным одновременно. — Ма куда ушла?

— В магазин, сейчас вернется. Разве она разрешает тебе смотреть телевизор в столь позднее время? — Анастасия поняла, что малыш смотрел какой-то эротический фильм, но решила умолчать об этом.

— Вы ведь не скажете? — хитро прищурился Антошка.

В тот момент он сосал чупа-чупс и напоминал младенца с пустышкой.

— Ну, не знаю, — с сомнением в голосе сказала Анастасия, присев на краешек кровати. — Вообще-то я обижена на тебя. Ты даже не взглянул на мой подарок. А я старалась, между прочим, выбирала. Мучила продавца расспросами; какая приставка лучше.

— Ух ты! X-box последней модели! — восторгу Антона не было предела. Он разорвал красочную упаковку и открыл крышку.

— Нравится подарок? — Она любила делать ему подарки. Ей нравилось, когда малыш радовался. — Думаю, я заслужила поцелуй.

Отложив на время видеоприставку в сторону, Антон забрался к Анастасии на колени, и обхватил ногами ее узкие бедра. Чувственный аромат ее духов будоражил кровь малыша, и он в этот миг находился на вершине блаженства и молил невидимые силы об одном, чтобы мама как можно дольше не возвращалась.

— Я хочу вас поцеловать, тетя Настя, — жарко прошептал малыш, опьянив ее своим чистым дыханием. — Но не так, как прежде.

— Очень интересно. И как ты хочешь поцеловать свою любимую тетю!

Он набрался смелости и прильнул к полураскрытым устам женщины. Анастасия чувствовала, что сейчас лишиться рассудка от счастья, и уже обнимала малыша так, как до сего момента не дозволяла себе обнимать.

— Так нехорошо, Антошка. — Огромным усилием воли она заставила себя прервать поцелуй.

— Я люблю вас, тетя Настя! — без всякой надежды на взаимность признался Антон.

— Глупенький, разве может мальчик в твоем возрасте влюбиться во взрослую женщину?

— Может, — уверено ответил малыш, и обвил руками изящную шею Анастасии. — Мне становится жарко всякий раз, когда я смотрю на вас. Вы зрелая, а значит, опытны во всем, что касается любви и не только.

Она смотрела в васильковые глаза, в которых и в самом деле отражалось первое чувство, вспыхнувшее в детском сердечке, и уже готова была произнести слова, что берегла долгое время, но в этот миг послышался скрежет ключа в замочной скважине.

— Мама не должна знать, что между нами произошло, — отрезвленным голосом сказала Анастасия. Она взяла малютку на руки, и уложила в кровать.

— Конечно, иначе она сойдет с ума, узнав, что я уже взрослый, — согласился Антон, с неохотой натягивая на себя одеяло. — Поцелуйте меня на ночь, тетя Настя.

— Разумеется. — Она наклонилась поцеловать его в щечку, однако он изловчился и неожиданно подставил свой сладенький ротик.

— Ты меня искушаешь, малыш! — заделав золотистый локон за ухо, шепнула она.

— Ася, ты куда пропала? — донесся с кухни голос Валентины.

— Я у Антошки, сейчас иду! — крикнула Анастасия. Но прежде чем уйти, она хотела еще раз поцеловать любимого племянника. — Разреши поцеловать твою попку.

— Забирай меня скорей, увози за сто морей, и целуй меня везде, ведь двенадцать мне уже! — перефразировал припев популярной песни Антошка.

Он откинул одеяло и повернулся на животик. Он был в довольно тесных трусиках, которые выгодно подчеркивали его упругие ягодички. Повинуясь собственному желанию и разрешению малыша, Анастасия спустила с нежных ягодиц трусики и робко прильнула к ним губами. Она поцеловала сначала одну, после вторую ягодицу. Они оказались намного слаще, чем ей грезилось в мечтах, и она с трудом держала себя в руках, чтобы не овладеть Антошкой прямо сейчас.

— Спокойной ночи, мой любимый племянник, — пылко шепнула она ему на ухо.

— И вам спокойной ночи, любимая моя тетя Настя. — Изловчившись, Антошка чмокнул ее в красивый подбородок. После чего удобно расположился в кровати.

— Очевидно, Антошке пришелся по душе твой подарок, — заметила Валентина, как только Настя появилась на кухне. — У тебя такой вид...

— А что с моим видом? — Настя в страхе бросилась к зеркалу, расположенному возле холодильника. Она боялась, что растрепанные волосы и смазанная на губах помада, выдадут ее.

Она наспех привела себя в порядок и развернулась к сестре.

— Что с тобой? — радушно улыбнулась Валя, наполнив рюмки коньяком. — У тебя вид школьницы, которую застукали целующуюся с мальчиком.

— Перестань, — небрежно махнула рукой Анастасия. — Я уже сто лет как позабыла вкус поцелуев школьников.

— Знаешь, я так боюсь потерять эту квартиру... — призналась чуть позже Валя.

— На сей счет не волнуйся. Насколько я знаю; у людей не конфискуют их личное имущество при банкротстве, — желая успокоить сестру, осведомила Анастасия. — Так что твоя шикарная квартира перейдет к Антошке, когда он вырастет.

— Не хотела говорить, но квартиру я заложила под будущую прибыль, — упавшим голосом сказала Валя.

— Боже, — ухватилась за лоб Настя. — И с какими паразитами ты на этот раз связалась?

— С Павловскими братками, — безжизненным голосом сказала Валя. — Они дали мне кредит на шестьдесят тысяч, который я должна была вернуть через два месяца...

— Черт бы тебя побрал! — чертыхнулась от бессилия Настя. — Разве ты не знаешь, что с ними играть опасно для здоровья?

— Да знаю я, знаю! — От выпитого спиртного да обиды на себя саму на Валю нашел приступ истерики. — Просто мне всегда было больно и обидно, что Антошка больше привязан к тебе, чем к родной матери. Ты для него больше значишь, чем я.

— Ну, ну, успокойся, — принялась утешать сестру Настя. — Антошка любит тебя и ценит все, что ты для него делаешь.

— Но что же мне делать?

— А знаешь, давай я попробую поговорить с этими головорезами, — отважно предложила Настя.

— Вот только этого не хватало!

— Что тут сложного? — увлеченно продолжала она. — Как понимаю, им нужны бабки? Так я им дам их.

— Ты, правда, можешь нам с Антошкой помочь? — приободрилась Валя.

— Разумеется. Я считаю своим долгом помочь близкому человеку. Только я займусь этим после Нового Года. Сейчас же мы будем пить коньяк и веселиться.

Слова и бодрый тон Анастасии немного успокоили Валю, и остаток ночи обе провели в отличном расположении духа, расположившись у телевизора. Утром Анастасия пробудилась первой. Размяв затекшие от сна суставы, она направилась в ванную привести себя в порядок. Она довольно часто проводила ночи у Вали, потому имела свои принадлежности. Зубную щетку она держала в одном стакане с их щетками, свой гель для душа держала рядом с ее гелем. Потом она сделала на всех завтрак.

— Доброе утро, тетя Настя! — услышала она за спиной звонкий голос Антошки. — Вы что так рано встали?

— Сделать тебе завтрак, — обернулась к нему она.

— Шоколадное печенье! — восхищенно воскликнул малыш. Он подбежал к ней и обвил руками осиную талию.

— Прекрати, — с неохотой отстранилась Настя. — Испачкаешься шоколадом и станешь еще слаще.

Он зацепил пальчиком остатки шоколада с венчика и запустил в рот.

— Вкуснятина! — оценил он, словно намеренно глядя на женщину выразительным взором.

Сейчас перед Анастасией стоя искусительный малолетний мальчик в одних трусиках. От него пахло свежестью и шоколадом, что просто сводило с ума и воспламеняло в Насте половое желание.

— Дай губы вытру, — сказала она, развернув малыша к себе.

Но вместо этого жадно прильнула губами к его шоколадному ротику. Она бы вымазала Антошку целиком шоколадом, только бы получить возможность облизать, покрыть поцелуями каждую частичку его тела.

— Все, все, — утихомирила она разбушевавшуюся фантазию. — Твоя мама, кажется, проснулась.

— Думаете, она что-то заподозрит, обнаружив нас в подобном виде? — шумно дышал Антошка, заслонив стоявший в трусиках пенис руками.

— Надеюсь, нет. Но все же следует успокоиться, и вести себя так, будто ничего между нами нет. — Анастасия поправила халат, сползший с плеча, и глубоко вздохнула.

— Чуть свет она уж на ногах! — воскликнула Валя. Она стояла в растрепанном виде, и казалось, оценивала ситуацию.

— Доброе утро, дорогая! — жизнерадостным тоном сказала Настя. — Ты не возражаешь, если я немного похозяйничаю у тебя?

— Тетя Настя сделала для меня шоколадное печенье, — деловито сказал Антошка, наблюдая, как любимая тетя вынимает его лакомство из духовки.

— Я рада, — буркнула Валя. — Сейчас налью тебе молока.

— Налетайте! — кинула клич Анастасия, выкладывая печенье на тарелку.

— Можно мне? — смело протянул руку к тарелке малыш.

— Осторожно, обожжешься! — хором закричали обе женщины.

— Да я осторожен! — перекидывал горячее печенье из ладони в ладонь малыш.

— Любишь ты заставить нас волноваться, — заметила Валя, едва сдерживая смех.

— Ты будешь чай или кофе? — спросила Настя сестру.

— Умираю, хочу кофе! — Валя вынула из холодильника пакет молока и налила в большую кружку. — Ты уже умылся, малыш?

— Да, мама, — Антошка сел за стол. — А после завтрака можно во двор?

— Отличная мысль! — проявила интерес Настя. — Поиграем в снежки.

Во дворе дома Вали было много народу. Детвора каталась с горки на санках, ребята постарше группировались у подъездов. Антошка незамедлительно устремился к снежной горке, где его уже ждали друзья. Кто-то из ребят дал ему скатиться на своем снегокате, и он с криком и смехом помчался вниз. Анастасия с Валентиной наблюдали за ним, кутаясь в шубы.

— Эта куртка будет к будущей зиме ему мала, — отметила Валя.

— Велика беда! — небрежно усмехнулась Настя. — Придет пора, прикупим новую...

— Но все же, он выглядит младше рядом с одноклассниками.

Настя также находила Антошку немного маленьким для его возраста, однако этот факт ее приятно волновал.

— Вы видели, с какой сумасшедшей скоростью я промчался? — подбежал к ним радостно возбужденный Антошка. — Клянусь честью, мне позавидовал бы сам Шумахер!

— Безусловно, — согласились женщины.

— А теперь, будь любезен, просвети нас; кто такой Шумахер? — попросила об одолжении Валя.

— Как, мама, вы не знаете Шумахера? — сделала удивленный вид Анастасия. — Это ж пилот формулы 1. Я правильно сказала, малыш?

Но прежде чем Антошка успел ответить, Валю позвала соседка по подъезду, и та на время отлучилась.

— Идемте со мной! — многообещающим тоном сказал мальчик и повлек ее за руку к сосновому бору, что располагался в ста шагах от дома.

— Куда ты меня тащишь? — смеялась Настя, покорно следуя за возлюбленным.

Малыш таинственно хранил молчание. Они зашли уже довольно далеко, уже перестали быть слышны крики и смех детворы, как Антошка вывел ее на лыжную тропу, запорошенную снегом.

— Здесь мы с пацанами катаемся на лыжах, — осведомил малыш, прокружась вокруг дерева, держась за ствол.

— Думаю, мама потеряет нас. — Сердце Анастасии замерло оттого, что она оказалась наедине с любимым мальчиком, и на нее вновь накатил прилив страсти.

— Мама всегда так занята, что даже забывает про меня, — с обидой высказался Антошка. — Сейчас, к примеру, она болтает с соседкой тетей Глашей.

— Мама тебя любит, малыш. Она за тебя любого изведет.

— Да мне не надо, чтобы она была такой кровожадной, — возмутился он. — Я хочу, чтобы она хотя бы изредка уделяла мне внимания. Другие ребята каждую неделю ходят с родителями в парк аттракционов, я же маму не могу допроситься поиграть в нормальную семью.

— Но мы же с тобой ходили в "cosmos stars" в прошлом году, — напомнила Анастасия, и нарочито состроила обиженную мину. — Мне казалось, мы отлично провели время.

— Все было круто! — Чувствуя себя неловко, малыш обнял ее за талию. Ростом он едва доходил ей до груди, и потому ему пришлось встать на цыпочки, чтобы чмокнуть ее влажные теплые уста.

— У тебя, верно, много подружек в школе? — нежно отстранив его голову руками, спросила Анастасия.

— Почему вы так решили? — Малыш дышал горячим чистым паром, который пьянил женщину, и она невольно обняла его и прижала к себе.

— Потому, что ты обходителен с дамами, и умеешь целоваться.

— Мама тоже думает, будто у меня есть девчонка, — тихим голосом вымолвил Антошка. — Но у меня никого нет. Девочки смотрят на мой маленький рост, и у них пропадает всякое желание со мной дружить.

— Знаешь, некоторым девушкам нравятся низкорослые парни, — заявила Анастасия, потянувшись к его полураскрытому ротику. — В особенности такие молоденькие...

Она целовала Антошку с такой страстью, что тот забыл обо всем на свете, полностью находясь во власти поцелуя, первого в своей жизни.

— Черт, что я делаю?! — в ужасе отпрянула она от малыша. — Ты же еще ребенок!

— Но вы испытываете ко мне определенные чувства, — заметил малыш, — иначе не целовали бы меня прошлой ночью... и сейчас.

Антошка покорил ее сердце особой чуткостью. Ей было хорошо с ним наедине, как не было ни с одним мужчиной, которые появлялись на ее жизненном пути, но не задерживались надолго. Она даже пару лет назад собиралась замуж за одного молодого предпринимателя, пока однажды не представила, как всю жизнь вынуждена будет терпеть его волосатую спину в своей постели.

— Я не вправе испытывать к тебе иные чувства, кроме тех, что должна испытывать нормальная тетя к своему племяннику. — Она говорила эти банальные слова машинально, словно заученную фразу из женских романов, сама же хотела лишь одного; чтобы Антошка принадлежал ей. — Но ты должен знать, прошлой ночью я желала тебя как никогда прежде...

— Если бы мама задержалась, я бы стал мужчиной? — смело предположил Антошка.

— Нам лучше вернуться, — отвернулась от него Анастасия. — То безумие, что сейчас происходит между нами надо прекратить, пока оно не причинило никому бед.

Она уже сделала пару шагов в обратном направлении, как остолбеневший на время Антошка догнал ее и, неожиданно отважно развернув к себе лицом, заглянул в ее изумрудные глаза. Он обнаружил в них невыразимую грусть вместе любовью, которую Анастасия тщетно стремилась скрыть под маской благопристойной родственницы. Он перешел в наступление, подобно герою из компьютерных игр, которому нужно пройти сквозь невероятные преграды, чтобы достичь желанной цели. Мороз украсил щечки малыша здоровым румянцем, который целовать одно удовольствие. Этот безумный поступок Антошки послужил последней каплей в безумном шторме страсти, бушующей в чистой душе двенадцатилетнего мальчика, который разрушил стены песочного замка в сердце женщины. Она сбросила с плеч платье лживой морали и предрассудков, в котором томилась долгие годы и решила, что пылкий малолеточка должен принадлежать ей.

— Я хочу тебя, мой маленький котеночек! — пылко призналась она, сладострастно прижав его к себе за ягодицы, скрытыми под ватными штанами. — Я не в силах дольше скрывать чувств, что питаю к тебе. Знаю, это подло и бесчеловечно по отношению к твоей маме, но я не в силах приструнить себя, заковать в рамки приличия, чтобы жить достойно, но вдали от любимого человека.

— А вы скажите маме, что любите меня, — взволновано предложил Антошка. Он раздобыл где-то прутик и начертил на девственно белом снегу три слова: "Анастасия + Антон = любовь".

Анастасия наблюдала за ним и в ее глазах заблестели слезы. Эти слова тронули ей душу. Она вдруг отчетливо осознала, как много она для него значит.

— Да ты с ума сошел! После этого она увезет тебе к бабушке или куда-нибудь еще и мы больше не увидимся. Нет уж, давай пока оставим все как есть. У твоей мамы серьезные неприятности, и я не хочу добавлять ей проблем.

— Знаю, маму подставили партнеры, и она обанкротилась, — выказал осведомленность малыш. — Но ведь это поправимо.

— Твоя мама залезла в долги к мерзавцам, и теперь те требуют деньги. — Анастасия говорила с малышом как с взрослым человеком, поскольку давно оценила его интеллект.

— Но я не хочу ждать, — заявил Антошка. — Почему бы мне ни пожить у вас с недельку, как раньше, когда мама в командировку отлучалась.

Валентина нередко отлучалась на два-три дня по делам, оставляя сына на Анастасию. У Антошки даже была личная комната, которую Анастасия обустроила по высшему классу, учтя вкусы и предпочтения малыша, которые изучила досконально. Она всегда пребывала в приподнятом расположении духа, когда малыш ночевал у нее. Нужно ли говорить: почему. Однако она держала себя в рамках и не показывала ни единым жестом, ни ласковым взглядом, что неравнодушна к нему. Вот и сейчас ее сердце переполняла радость, как только малыш будничным тоном упомянул об этом.

— Нет, мой сладенький ребенок, — ответила она уже во дворе дома. — Сейчас ты нужен маме.

— Вы, как всегда, правы, тетя Настя, — согласился Антошка. — Но вы разрешите мне звонить вам, чтобы слышать ваш голос?

— Ну, разумеется, — нежно потрепала малыша за подбородок Анастасия.

— Куда вы запропастились? — встретила их чуть раздраженная Валентина. — Я уже вся замерзла и хочу домой.

— И шла бы домой, — буркнул Антошка.

— Но дома так одиноко одной, без тебя. — Она опустилась пред сыном на корточки и, внимательней присмотревшись, обнаружила едва приметный след от розовой помады. — Гм, молодой человек, вы, кажется, целовались в лесу, и притом с увлечением.

— Да мы чмокнулись разочек, — небрежно бросила Анастасия, спеша на выручку к малышу. — В знак примирения, так сказать.

— А вы разве были в ссоре?

— Чуточку, и короткое время, — смело обнял Анастасию талию малыш. — Тетя Настя корила за тройку, которой Вера Фёдоровна вписала в мой дневник перед самыми каникулами.

— Это их преподаватель по математике, — доложила Валентина Анастасии, хотя делать этого было совершенно не нужно. — Милейшая женщина, но к Антошке излишне требовательна.

— И правильно поступает, — заступился за преподавателя Антошка. Тем более никакой тройки не существовало. — Она прекрасно знает весь мой потенциал. Ладно, идемте домой.

— Пожалуй, мне тоже пора, — неожиданно вымолвила Анастасия.

— Вы уже уезжаете? — огорчился малыш.

— Работы дома море, — небрежно ответила она, и обратилась к Валентине: — Пожалуй, я попытаюсь решить твои проблемы. Сегодня же нанесу визит Лесникову...

— Да наплюнь ты, — стала отговаривать ее Валя. — Я сама влезла в это дерьмо, самой мне и выбираться.

— Как знаешь, — не стала настаивать Настя. — Малыш, будь любезен, принеси мою сумочку, чтобы мне не подниматься. Я оставила ее на кресле в гостиной.

Как только Антошка убежал выполнять поручение любимой женщины, Валя сказала сестре:

— Я ведь, кажется, просила не говорить ему ничего.

— Да ничего я ему не говорила, — заартачилась Настя. — Наш ребенок вполне сообразителен, чтобы самому понять, что что-то у тебя происходит.

Тут подоспел Антошка и с каким-то странным выражением васильковых глаз передал Анастасии сумочку. Уже в машине открыв сумочку, чтобы вынуть мобильный телефон, она наткнулась на снимок Антошки. От неожиданности она вздрогнула и на секунду потеряла контроль над дорогой и резко затормозила. Благо скорость была небольшой, и впереди горел красный свет светофора. Последовали гневные сигналы других водителе, но она не слышала ничего. Она была очарована снимком. Снимок был датирован десятым июня прошлого года. Это малыш в детском лагере "Соколенок", — припомнилось ей. — Миленький ребенок, ты нарочно выбрал это фото, единственное, которого у меня нет, и который я так страстно хочу держать у себе под подушкой. В тот момент ее посетило сексуальное волнение сравнимое с тем, какое бывает у пятнадцатилетней девчонки в ту ослепительно прекрасную пору, когда в сердце поселяется первая любовь.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Вечером того же дня Анастасия, как и обещала, нанесла деловой визит Лесникову. Он проживал в великолепном трехэтажном загородном доме, выстроенном в древнерусском стиле. Однако изнутри дом был обустроен вполне современно, что называется, по последней моде. Еще у ворот Настю встретили два человека из личной охраны Лесникова. После того как она назвала себе, один связался с хозяином и получил разрешение впустить гостью в дом.

— Не выразить словами, как я рад тебя видеть! — встретил ее в просторной прихожей Лесников. На нем был спортивный костюм, и выглядел он так, словно лишь минуту назад старательно крутил педали вело тренажера.

— Не могу ответить тем же, — с порога перешла на жесткий тон Анастасия. — Дело, что привело меня сюда, подпортит твое праздничное настроение.

— А что мы такие суровые? — игриво насупился Лесник. — Сегодня первый день нового года, а посему всем мирянам положено быть веселыми.

— Ты можешь сказать: за каким хреном ты наехал на Валентину? Насколько знаю, ваши пути до недавнего времени не пересекались.

— Просто в одно прекрасное утро я проснулся и решил: дай-ка кого-нибудь подставлю, да так, чтобы мало не показалось, — белозубо улыбнулся Лесников.

Анастасию выводил из себя бодрый настрой седовласого господина, и она решила перейти к делу, чтобы ни секунды лишней не задерживаться в этом доме.

— Короче, сколько она задолжала тебе?

— У твоей сестрицы таких бабулек нет, мы проверяли, — ответил Лесник.

— Верно, нет. Зато у меня найдутся, — приняла царственную осанку Анастасия.

Тусклые зеленые глаза Лесника вдруг вспыхнули и скользнули по стройной, словно у манекенщицы, фигуре женщины.

— Ах да, семейные узы и прочая лабуда, — отмахнулся Лесник. — Я полагал, эти понятия устарели. А не поужинать ли нам вместе?

Подобное предложение поступало от многих мужчин, и у обычной женщины оно вызывает вполне предсказуемую реакцию. Она начинает оценивать мужчину и, если тот получает высокую оценку, принимает предложение. Однако нашу героиню от таких предложений просто тошнило. Она была преуспевающей бизнеследи Новосибирска, и гордилась своей независимостью.

— Ты знаешь, я не ужинаю с мужчинами, которые не являются моими деловыми партнерами, — отрезала она.

— Еще одна попытка завести с тобой роман потерпела поражение, — издал вздох разочарования Лесник. — Что ж, в таком случае, я весь превратился в слух. Надо понимать, у тебя есть ко мне предложение?

— Я же дала понять, что готова оплатить долг сестры. Сколько она тебе задолжала? — Анастасия отчетливо помнила сумму, просто решила проверить преступного авторитета на честность.

— Поверь, мне чужого не надо, лишь хочу вернуть свое, — вспыхнули глаза Лесника огоньком азарта.

— Огласи сумму, — уже теряла терпение Анастасия.

— Как пожелаешь, красотка. Шестьдесят тысяч вечно зеленых баксов. Представляешь теперь, какие я терплю убытки? Я не настолько богат, как может показаться со стороны.

— Хорошо, ты получишь свои бабки. — Она ответила, ни секунды не раздумывая, хотя для нее такие деньги были значительными.

— Только прошу об одолжении...

— Никакой постели.

— Нет, я о другом. Я хотел бы получить наличманом. Не доверяю я нашим банкам.

— Ты же знаешь, снять столь крупную сумму сразу весьма затруднительно. Потребуется некоторое время.

— По рукам, — протянул ей широкую ладонь Лесник.

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Все это время Антошка украдкой от мамы звонил Анастасии.

— Скажи на милость, каким образом твоя фотография очутилась у меня в сумочке? — когда малыш позвонил в первый раз, спросила она игриво суровым голосом.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Антошка, явно улыбаясь на другом конце провода. — Я ничего вам не клал.

— Почему раньше не показывал это фото? — капризно пробубнила она. — Я сделала бы копию и хранила бы тебя под подушкой.

— С тех пор как вы уехали, я не перестаю думать о вас, — пылко признался малыш.

— Я тоже все время думаю о тебе, — в ответ призналась женщина. Сейчас на ней был накинут один шелковый халат. Она готовилась ко сну. — Надеюсь, ты почистил зубы перед сном?

— Я хочу сидеть у вас на коленях и целовать ваши сочные губы.

— На мне сейчас нет трусиков. — Страсть обрушилась на Настю огненной лавой, и она уже ласкала горячую и влажную промежность рукой. — А на тебе надеты трусики, малыш?

— Да, — с волнением ответил он. — Мама говорит, что когда я был маленьким, вы целовали меня там... — ему было неловко произнести слово, которое нас особенно возбуждает.

— Где именно? — ей хотелось, чтобы Антошка назвал слово.

— Ну... — растерялся малютка. — Мой член. Черт, я говорю ужасные вещи! Такие вещи непозволительно говорить женщине.

— Все в порядке. Мне нравилось прикасаться к нему губами, — вспомнила Настя, как купала пятилетнего Антошку и с каким невыразимым удовольствием намыливала рукой его крошечный член. Чистенький и розовенький, он имел аппетитный вид и волновал семнадцатилетнюю Анастасию. Иногда она, украдкой от Вали, прикасалась к нему губами.

— Это несправедливо! Вы видели меня голышом, а я вас нет, — ущемлено сказал малыш.

— Тебе еще представится такая возможность, мой миленький деточка! — Одной рукой держа телефон, другой она не прекращала ласкать промежность. — Мама уже спит?

— Нет, в ее спальне еще горит свет. Сложившаяся ситуация лишила ее сна.

— В скором времени все наладится, — таинственным тоном вымолвила Анастасия.

— Что вы имеете в виду? — с надеждой в голосе спросил малыш.

— Скоро узнаешь. Добрых снов, солнце мое! — напоследок сладко шепнула она.

— И вам добрых снов! — в ответ пожелал Антошка, жадно поцеловав ее фотоснимок, который все это время держал перед глазами. — Я люблю вас, тетя Настя.

— И я тебя...

Мы оставили нашу героиню в тот момент, когда та держала путь в дом сестры. Она сознательно не взяла машину, решив пройтись пешком, чтобы в который раз обдумать то предложение, что она собиралась сделать Валентине. Сотни раз она говорила себе оставить свою затею, о дерзости которой скоро поползут слухи. Однако запретный плод манил с каждым часом все сильнее, и ноги сами несли ее в дом сестры.

— Привет, Ась! — открыла ей Валя в прекрасном расположении духа. — Хорошо, что зашла. У меня сногсшибательная новость.

— Антошка дома? — снимая дубленку, спросила Анастасия.

— Проходи на кухню. Я чайник поставлю.

У нее хорошее настроение, — отметила про себя Настя. — Должно быть, Лесник сдержал обещание.

— По твоему бодрому виду можно предположить, что дела обстоят наилучшим образом...

Не успела она закончить фразу, как Антошка выбежал из своей комнаты и кинулся к ней с поцелуями.

— Прекрати, — остановила его Анастасия.

— Вы пришли просить маму отдать меня вам? — смотрел с любовью на нее малыш.

— Да... Хотя не уверена, что поступаю правильно. Отобрать у матери сына — аморально. Мне крайне трудно будет просить ее разрешить тебе пожить у меня.

— Ты где пропала? — крикнула с кухни Валентина.

— Иду! — Анастасия нежно потрепала малыша за подбородок и прошла на кухню.

— Ты не поверишь, но все чудесным образом разрешилось, — поспешила поделиться хорошей вестью сестра.

— Что ты хочешь сказать? — сделала вид, что не понимает, о чем речь, Анастасия.

— Похоже, Лесник сегодня хорошо выспался и, к тому же встал с нужной ноги, поскольку утром он позвонил и сказал, что прощает мне долг. — Валентина говорила взволнованно со слезами на глазах, и Настя заметила, что сестра немного под хмельком.

— Я же говорила, что все образуется, — разделила радость с сестрой Анастасия. — И зачем Леснику надо было на тебя наезжать?

— По правде сказать, не знаю. — Валя вдруг пристально посмотрела на сестру. — А ведь это ты погасила мой долг.

— Это он так тебе сказал? — массируя в волнении пальцы, осведомилась Настя. — Но такое вполне нормально, когда родные люди подставляют друг другу плечо в тяжелой ситуации.

— Спасибо тебе огромное! — кинулась ее обнимать Валя. — Я верну тебе все до единого гроша. Вот только встану на ноги и верну.

— Мне ничего от тебя не нужно, — со слезами на глазах вымолвила Анастасия. — Кроме одной вещи, которая покажется безумной, и ты, возможно, меня проклянешь после этого.

— Что ты такое говоришь?! — Валентина заметно обрадовалась тому обстоятельству, что ей не придется возвращать долг. — Да разве возможно предать проклятию столь порядочную девушку?! Можешь просить о чем хочешь. Но прежде не пропустить нам по маленькой?

— Как стремительно летит время, — сказала после Анастасия. — Кажется, только вчера мы принесли Антошку из роддома, а он уже думает о девчонках.

— Наш малыш, и вправду, уже взрослый, — печально вздохнула Валентина. — Вот видишь, с тобой он делится своими секретами, со мной же нет. Я даже не в курсе, какая девочка из класса ему нравится.

— Он мне как-то признался, что все барышни из класса считают его маленьким, — в полтона вымолвила Настя.

— Да, я знаю, что он переживает по поводу своего низкого роста. Но этот комплекс с годами пройдет. — Тут сестра улыбнулась, словно вспомнила что-то забавное.

— Что с тобой?

— Просто вспомнила, как на днях зашла в ванную, когда он мылся. Ну, скажи мне, чего я у него не видела? Так он вдруг жутко смутился, накинул на себя мыльного полотенце и выставил меня за дверь.

Анастасия лишь улыбалась на это. Сейчас она получила еще одно доказательство того, что малыш созрел.

— Чему улыбаешься? — насупилась Валя. — Думаешь, матери приятно узнать, что собственный сын ее стесняется?

— Рано или поздно это должно было случиться. В его возрасте наступает период полового созревания...

— Хочешь сказать, что он уже думает о сексе? — Одно это слово вгоняло каждый раз Валентину в краску. Вот и сейчас она вымолвила его почти шепотом, словно ругательство, без которого не обойтись в данном диалоге.

— Уверена в этом.

— Но малыш никуда не ходит, где его могли бы толкнуть на дурной проступок, — облегченно отмахнулась Валя. — После школы сидит дома и прилежно учит уроки... А ты знаешь, в последнее время он ведет себя странно.

— Что ты хочешь сказать?

— Он вдруг сделался жутким чистюлей. Почти каждые два-три дня меняет простыни. Я же не вышла из ума, чтобы не понимать зачем он так делает. У него определенно кто-то есть, и эта кто-то пудрит ему мозги. Знаю я современных девиц, уж поверь мне.

— Постой, ты, помнится, сокрушалась из-за отсутствия у малыша подружки. Теперь же переживаешь, что таковая, возможно, появилась.

— Просто он каждый вечер кому-то звонит, закрывшись в своей комнате, и я не имею ни малейшего представления, кому.

— Но ты совершенно точно знаешь, что на другом конце провода барышня? — уточнила Анастасия.

— Да я полностью уверена в этом и жажду выяснить кто она такая, — Миловидное лицо Валентины приняло жесткое выражение. — Жаль, я должна буду уехать на пару дней по делам...

Сейчас ты попросишь взять Антошку к себе, милая сестренка, — с замиранием сердца ожидала Анастасия и не ошиблась.

— Ты не возьмешь Антона...

— Безусловно, — слишком поспешно согласилась она, и Валентина даже кинула на нее несколько изумленный взор. — Ты прекрасно знаешь, что можешь всегда на меня положиться.

— Ты излишне любезна с нами. Ведь из-за нас у тебя никакой личной жизни.

— Ну что ты, пустяки, — небрежно отмахнулась Анастасия. — Я всегда рада помочь.

— В таком случае, я скажу ему, чтобы собирался. — Валентина вышла в коридор и вернулась с телефонной трубкой, крича на ходу сыну. — Милый, собирайся! Ты едешь к тете Насте, погостишь у нее пару дней.

— А ты куда едешь? — осведомилась у сестры Анастасия, наблюдая, как та набирает номер телефона.

— Во Владивосток. Один человек должен доставить партию товара из страны Восходящего Солнца... Добрый вечер, я хотела бы заказать билет на ближайший рейс до Владивостока.

Тем временем Антошка вышел из комнаты, привычно волоча за собой вместительную спортивную сумку.

— Мам, я уже собрался, — бодрым голосом известил он.

— Не слишком много взял вещей? — бросила мимолетный взор Валя на брюхастую сумку сына.

— Там только все необходимое, мам, — ответил малыш. — А ты надолго?

— Да как обычно. Через два-три денечка ждите. Кстати, вы не подбросите вашу бизнеследи в аэропорт?

— Я сегодня пешая. — Анастасия никак не ожидала столь счастливого для нее поворота событий, и уже жалела, что не взяла машину.

— В таком случае придется вызвать такси.

Такси подкатило к подъезду через минут десять, Анастасия с Валентиной и счастливый малыш уже поджидали его на улице. Они подвезли Валю до аэропорта, затем Настя велела водителю подбросить их с малышом на улицу Молодости, к дому с номером пятнадцать, где проживала Анастасия.

— Знаете, я рад за маму, — у порога признался Антошка. — У нее вновь появилась работа. Она в последние дни совсем сникла.

— Ты прав. Человеку необходимо вкладывать силы в дело, иначе он утратит смысл жизни. — Анастасия сняла дубленку с сапогами и осталась в розовом кардигане. Узкие бедра обтягивали джинсы, выгодно подчеркивая стройные ножки. — Ты голоден, малыш?

— Нет, мы с мамой ужинали.

Малыш находился в игривом настроении, несмотря на поздний час. Побежал в свою комнату и включил магнитолу с романтической музыкой.

— Выключи, уже поздно, — проследовала за ним Анастасия.

Но Антошка не послушался. Вместо этого он подошел к ней и пригласил на танец. Она поразилась тому, как изумительно малыш чувствует ритм. Словно нарочно поставив кассету с медленной мелодией, малыш прижимался к любимой женщине все сильнее. В этот миг он гневался на свой низкий рост. Эх, если б я был чуть выше, она бы почувствовала страсть, что я испытываю сейчас, — в отчаянии думал он, приподнимаясь на цыпочках, чтобы казаться выше.

— А ты прекрасно танцуешь, должна сказать, — призналась Настя.

После улицы от обоих исходила морозная свежесть. Но жар желания разгорался в них подобно извержению вулкана, и Насте с каждой минутой стоило больших усилий держать себя в руках. Близость двенадцатилетнего ребенка медленно но необратимо лишала рассудка. Не отдавая себе отчета, она бороздила ладонями по спине Антошки, медленно спускаясь вниз. Может показаться странным, но самой соблазнительной частью тела малютки для Насти являлась маленькая попка, напоминающая спелый персик. Она готова была просунуть руку в трусики, чтобы ощутить нежность белой кожи, но пока не решалась это сделать.

— Всем маленьким мальчикам пора спать, — сказала она, не отрывая рук от ягодиц малыша.

— Я уже большой, — запротестовал Антошка, — и хочу спать. Почему вы не снимите вашу кофту? А хотите, я сам сниму ее с вас?

И, не дожидаясь дозволения, принялся стаскивать кардиган. Хотя он действовал торопливо и неумело, скоро Анастасия осталась в одном бюстгальтере.

— Ты шустрый малый! — поразилась она прыти малютки.

Ей было сладко находиться под любопытным взором озорных глаз Антошки. Он манил своей детской свежестью и порочностью, никак не свойственной его юному возрасту, и наша героиня не устояла перед его натиском.

— Хочешь сегодня спать вместе со мной, как раньше? — игривым тоном предложила Анастасия.

— Как раньше, когда я был маленьким?

— Ну да, когда еще я тебе подгузники меняла. — Весело смеясь, она подхватила Антошку на руки таким образом, чтобы он обхватил ногами за талию, и унесла в свою спальную.

Она уложила малютку поперек не разобранной постели и стала покрывать его поцелуями с жадностью, подобной той, с которой в летний зной человек припадает к родничку.

— Разреши мамочке распеленать тебя? — чувственным голосом шептала она на ухо малышу, нежно сжимая пальчиками его каменную плоть.

Затем она сорвала трусики с Антошки. Его маленький пенис вырвался на свободу, рождая в женщине новую волну сладострастия. Он был невинен и чист, как младенец, и в то же время выглядел безумно эротичным и желанным. Анастасия с наслаждением рассматривала член Антошки, который находился на грани овуляции, возможно, первой в своей жизни, и затем взяла его "чупа-чупс" в рот. Антошка издал стон удовольствия и удовлетворения, когда она начала делать сосательные движения, подложив обе ладони под попку, чтобы иметь возможность приподнять ее, когда вздумает пройтись языком по анальному отверстию.

Пять минут спустя ребенок лежал в ласковых объятиях любимой женщины и дремал.

— Тебе хорошо было? — тихим голосом спросила она его, теребя чубчик.

— Очень клево, тетя Настя! — приподнялся на локте малыш, чтобы видеть глаза любимой. — Раньше я ничего похожего не переживал.

— Все когда-то происходит впервые, малыш, — вымолвила Анастасия.

Она чувствовала себя безмятежно счастливой оттого, что постель впитала сладковатый аромат любимого мальчика.

ЧАСТЬ 2

Антошка учился 23-й средней школе, и Анастасия каждое утро подвозила его на машине. После Рождественских каникул их класс перевели в первую смену, и пробуждаться после ночи страсти для мальчика было тяжело.

— Пора вставать, малыш, — будила его поцелуем Настя.

— Да, да, — сонно бубнил он, сладко потягиваясь под одеялом из легчайшей шерсти. — Уже встал...

Однако продолжал лежать в кровати. Как ни жаль было Насте будить малютку, — все же по ее вине он ночью не спал, — она вынуждена была это сделать. Игриво закусив губу, она откинула одеяло. Каждый раз при виде голенького Антошки сердце ее замирало.

— Ты выглядишь таким маленьким в моей широкой постели! — скрестив руки, любовалась она еще дремлющим ребенком. — Ладно, соня. Я, кажется, знаю, как тебя разбудить...

Она встала на колени в постели и подползла к заманчиво раздвинутым ножкам Антошки. Пенис его выглядел сморщенным и мирно лежал на яичках. Она склонилась над членом любимого, и золотистые локоны длинных волос приятно щекотали ему промежность.

— Какой он аппетитный у тебя! — Она облизала головку пениса языком.

От прикосновений шелковистого язычка любимой малыш шумно задышал и окончательно проснулся. Подняв черноволосую голову, он обнаружил, что у него снова появилась эрекция.

— Давай, просыпайся, котеночек, — мурлыкала Анастасия, подложив ладони ему под попку. — А то времени на завтрак не останется.

Сейчас мальчик казался как никогда соблазнительным. Маленькие ягодички уютно расположились в мягких ладонях женщины, чтобы она могла приподнимать их во время ласк. Однако, вопреки ожиданиям Антошки, она прекратила ласки, сказав, что пора собираться в школу.

— Надеюсь, ты не станешь афишировать наши с тобой отношения? — Анастасия остановила машину близь территории школы, и поправила малышу вязаную шапку.

— Конечно, я буду молчать об этом, — заверил малыш. — Я же несовершеннолетний, и любить меня уголовно наказуемо.

— Сама по себе любовь не является преступлением, а вот наша с тобой связь попадает под статью. Так что никому ни слова.

Прежде чем выйти из машины, малыш прильнул к полураскрытым устам Насти.

— Ну, что мы с тобой натворили! — Рассмеялась она, глядя на его вымазанный в алой помаде ротик. — Ты же у меня весь в помаде!

Она стерла след поцелуя своим носовым платком и отпустила малютку.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Как и обещала, Валентина вернулась спустя два дня. Она позвонила на мобильный Анастасии и сказала, что будет ближе к ночи, и попросила, чтобы к ее приезду Антошка был готов.

— Ладно, я передам ему, — упавшим голосом ответила Анастасия. — У тебя все отлично?

— Да, у меня все замечательно. По приезду все расскажу. До встречи! — попрощалась она и отключила телефон.

Антон ко времени звонка матери уже сделал домашние задания и с чистой совестью смотрел мультики по телевизору в гостиной.

— Мама звонила, — решила сразу его осведомить Анастасия. — Приказала, чтобы ты готов к одиннадцати.

Ребенок сильно опечалился этой вести, резко вскочил с кресла и убежал в спальню Анастасии.

— Я не хочу возвращаться! — со слезами на глазах кричал он, и с разбегу бухнулся на подушки. — Почему мне нельзя немного пожить у тебя?

— Мы, кажется, уже говорили на эту тему, — немного раздраженно сказала Анастасия. — Маме сейчас нужна поддержка. Перестань плакать, ты ведь уже большой мальчик. — Она взяла его на руки и усадила на свои обнаженные гладкие колени. — Лучше скажи, ты сделал уроки?

— Еще до ужина. — Малыш успокоился и теперь любовался утонченными чертами лица Анастасии.

Ее длинные ресницы загнуты вверх, под ними удивительно выразительные глаза, одного мимолетного взора которых было довольно для того, чтобы малыш растворился в них. Она смотрела на него с грустью из-за предстоящей разлуки. Но в один миг, потухший взор зажегся любовной страстью, и она расстегнула пуговицы на блузке, обнажив пышную грудь.

— Возьми его в ротик, малыш! — она дала каменный сосок Антошке, и тот с удовольствием выполнил желание любимой.

Уложив малютку на колени, Анастасия проникла рукой ему в трусики, с усладой обнаружив стоявший пенис. Она принялась мять его пальчиками, добираясь до мошонки. Малыш по очереди брал соски в ротик, доводя до экстаза женщину. Она уже знала, когда мальчишечка дошел до грани, потому ласково отняла его от груди, взялась за попку и поднесла вожделенный член к жадно раскрытому рту. Однако не удержала равновесия, и оба со смехом опрокинулись ничком на подушки. Малыш оказался вверх ногами, но его нисколько не смутила такая необычная поза. Он лежал на любимой, уткнувшись в ее промежность, заросшую волосиками и, в полной неожиданности для себя самого, испытал желание коснуться бугорка с манящей расщелиной.

— Ласкай меня вот здесь, маленький мой! — Она поймала его руку и прижала ладошкой к лобку. Сама же продолжала сосать его пенис...

Чуть позже утомленные страстью влюбленные лежали в объятиях друг друга.

— Можно задать тебе важный вопрос? — тихо спросил Антошка, бороздя пальчиком по красивому подбородку любимой.

— Я вся воплотилась в слух, сладенький мой.

— Прежде поклянись, что ответишь со всей серьезностью.

— Ладно. Клянусь, что основательно подумаю, прежде чем дать ответ. — Она не сдержалась и чмокнула влажный ротик мальчика. — Что ты хочешь знать?

— Если бы разрешили жениться с двенадцать лет, ты бы вышла за меня замуж?

Анастасия мелодично рассмеялась столь неожиданному вопросу, обняла его и повалила на подушки. Она радовалась, что Антошка заговорил об этом. Значит, его чувства искренны и глубоки, и отношения между ними будут длиться долго.

— Ты не ответила! — недовольно пробурчал малыш, водя пальчиком по ареолу соска любимой.

— Я бы, не раздумывая, вышла за такого чудесного и симпатичного мальчика. — Она смотрела на него с умилением, и счастье расцвело в душе летними цветами. — Будь хорошим мальчиком, принеси сок. После секса с тобой меня всегда мучает жажда.

— Минутку, — он бодро вскочил с постели и стал натягивать трусы.

— Оставь трусики! — пылко шепнула Анастасия, сев на постели и скрестив руки. — Я хочу любоваться твоей голенькой маленькой попкой.

— Слушаюсь, моя развратная госпожа! — Он бросил трусики обратно на пол и убежал на кухню за напитком.

У нее возникло ощущение, что купидон пустил ей в сердце стрелу по ошибке, да к тому же с опозданием на несколько лет. Я непременно должна сказать ему, что он, по сути, моя первая любовь! — взволнованно решила она. — Я еще не переживала подобных восхитительных эмоций, от которых витаешь на седьмых небесах.

— Вот твой сок, любовь моя, — подоспел малыш со стаканом, до краев наполненным апельсиновым соком. — Осторожно, он холодный.

— Я хочу открыться тебе в одной вещи, — с необычайно воодушевленным выражением лица, изрекла Анастасия.

Сейчас в ее глазах блестели слезы. Она буквально светилась изнутри каким-то ласковым светом, какой бывает только у взрослых женщины в ту пору, когда они вдруг влюбляются в молоденьких мальчиков. И для Антошки она сейчас была самой красивой на свете.

— Ты должен знать, что я никого до тебя по-настоящему не любила, — выдохнула она признание. — Ты — моя первая любовь, малыш!

— А как же тот предприниматель, что сватался к тебе? — напомнил Антошка, удобно устроившись в постели рядом с Анастасией. — Помнится, мама с бабушкой готовили приглашения на свадьбу, будучи уверенными, что ты непременно должна принять его предложение.

— Вот именно: должна. А я никому ничего не должна. Это моя жизнь и мне решать, с кем делить место под потолком и вторую половину постели. Знаешь, поначалу я изводила себя угрызениями совести оттого, что желала тебя. Меня мучила бессонница каждую ночь, когда ты спал у меня. Я запретила себе даже подходить к твоей комнате, чтобы не иметь искушения поцеловать тебя спящего.

— Знаешь, в последнее время я не запираюсь в твоей ванной, — смущенно сказал Антошка.

— Мне это известно, маленький мой. Но не могла же я войти без твоего разрешения. Мама сказала, что ты, мол, ее выставил, когда она неосмотрительно поступила подобным образом.

— Она — иное дело. Она не должна видеть меня голышом, иначе подумает, что еще маленький, — с милым выражением убежденности на лице, изрек малыш. — Еще примется меня купать!

— Я сама мечтаю выкупать тебя, запеленать в полотенце и отнести в постельку! — в очередной раз на Анастасию накатала волна сладострастия. Она прильнула сладкими от сока губами к его ротику, ее рука меж тем скользнула по крепенькому торсу к вожделенной промежности.

От сладких прикосновений любимой женщины Антошка снова завелся. Она сама все сильнее заводилась, играя с его девственным членом.

— Можно я введу его?... — Он встал на колени промеж ее стройных ножек и водил горячей головкой вдоль половых губ млеющей от наслаждения Анастасии.

— Нет, маленький! Иначе ты станешь мужчиной... — Она ловко перевернула его к себе попкой и поймала ртом твердый пенис.

Но она не успела довершить начатое дело, как раздался звонок в дверь.

— Черт, мама!... — глаза обоих влюбленных одновременно метнулись на часы: те предательски показывали половину одиннадцатого.

— Быстро одеваться! — Сердце Анастасии замерло в ужасе, но она совладала с эмоциями и накинула на обнаженное тело халат. — Нам совершенно не нужно, чтобы твоя мама обо всем догадалась.

Малыш нервозно заделывал майку в трико, когда она, поправив у зеркала прическу, открыла Вале дверь.

— Что долго не открывали? — раздраженно ворчала она, переступив порог.

— Да мы... — на секунду растерялась Анастасия. — Антошка слушает музыку в наушниках, я же принимала душ.

— Принимала душ, говоришь? Однако волосы сухие. Ладно, пора домой. Я уж разуваться не стану... — Ее любопытный взор скользнул в спальную сестры, дверь которой та в спешке забыла закрыть. — У тебя мужчина? — неловким шепотом спросила она.

— Что ты такое говоришь! — кокетливо прижала ладонь к груди Настя, выразив удивление.

— Ладно, забудь. Где этот тихоня? Я ведь просила, чтобы он к моему приезду был собран.

— Я готов, мам, — вышел из своей комнаты Антошка, с как попало собранной сумкой.

— Может, чаю?... — нерешительно предложила Анастасия. — Расскажешь, как поездка?

— Нет, благодарствую. Сейчас вашей бизнеследи нужна горячая ванна и постель. А что поездка? Партия товара прибудет только через неделю, за этот срок нужно найти покупателей.

— Гм! Слышим знакомые интонации! Вижу, ты быстро оправилась от кризиса, — подметила Настя.

— Это лишь благодаря моей любимой младшей сестренке. Ты здорово меня выручила, Ася, — совершенно серьезно вымолвила Валентина, и в ее глазах заблестели слезы.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Они не виделись почти месяц. Валентина отлучалась в командировки лишь дважды, но оставляла Антошку на дедушку с бабушкой. Как-то Анастасия спросила, почему сестра не оставляет малыша с ней, она многозначительно смолчала. Вообще, в последнее время в отношениях наблюдался некоторый холодок, и Анастасию не могло это не угнетать. К тому же разлука с любимым племянником причиняла душевную боль, которая оборачивалась ночами в бессонницу. Она пробовала встречать его у школы после занятий, однако каждый раз опаздывала буквально на секунды, — Валя оказывалась первой. Порой ей казалось, что малыш видел ее машину, однако виду не показал. В одну такую бессонную ночь она мастурбировала, зажав промеж ног подушку, представив рядом голенького Антошку. Все, так больше продолжаться не может, — твердо решила молодая женщина после того, как дошла до очередного экстаза. — Либо ты забываешь Антошку раз и навсегда, либо находишь путь к Валентине, и открыто признаешься ей, что безумно любишь малыша, но не как племянника, а как мужчину. Решено, завтра же заеду к ним, и поговорю с Валей.

Наутро четырнадцатого февраля, в день всех влюбленных, она получила послание по электронной почте от "маленького мужчины". Когда она открыла его, то обнаружила фото Антошки с красивой надписью, которая гласила: "Моя царица, ты пробудила во мне любовь, и теперь я дарю тебе свое сердце"! Сердце же самой Анастасии трепетало от строк желанного малыша, и она в безумии целовала его фотографию на экране монитора. Час спустя, в том же состоянии, она перебирала свой гардероб с целью выбрать наиболее подходящий для визита к сестре с племянником костюм. Выбор ее пал на элегантный брючный костюмчик салатного цвета, который нельзя было назвать слишком сексуальным, хотя брючки соблазнительно обтягивали ягодицы и бедра. Стоя у зеркала, и в сотый раз придирчиво оценивая мельчайшую деталь, она сказала себе, поставив руки на бедра:

— Твой маленький возлюбленный будет в восторге, увидев тебя в этом костюме, Мельникова! — обратилась она к своему безупречному отражению.

Через пять минут она сидела за рулем своего розового внедорожника и держала путь к дому сестры.

— Что привело тебя в наш с Антоном дом? — Валентина встретила ее крайне враждебно, и поначалу даже не хотела впускать. Но потом все же смилостивилась и дозволила Анастасии войти.

— С каких это пор я сделалась персоной нон грата? — Анастасия чувствовала себя ужасно неловко, но нашла силы остаться.

— С тех самых, когда утопила в болоте порока собственную добродетель! — гневно бросила ей в лицо Валя.

— Так ты все знаешь? — почему-то с облегчением выдохнула Настя, и осмелилась сесть на банкетку рядом с подзеркальником.

— Знаю. Я застукала его с твоей чертовой фоткой, когда он ублажал себя, прости Господи! — с брезгливым выражением на лице зловеще шипела Валя. — За это он наказан на месяц. Так что можешь выметаться. Все равно не позволю его увидеть.

С этими словами она открыла дверь и красноречивым жестом показала: "выметывайся"!

— Я пришла поговорить с тобой....

— Нам не о чем говорить. Деньги, что должна тебе, верну на днях. — Выгоняя сестру, она не смогла сдержать слез. — Как ты могла, Ася! Он еще ребенок!

— Да не знаю я, как угораздило меня втюриться в него! Просто нам всегда было хорошо вдвоем. — Слезы сестры выжали слезы и из Анастасии, и теперь обе плакали на пару.

— Вы давно?... — не смогла побороть чувство неловкости Валентина. — Я хочу сказать: как давно вы этим начали заниматься? В смысле, сексом?

— Это было только во время твоей командировки, — щеки Анастасии залила краска смущения. — Вернее, той, когда ты оставила его на меня последний раз.

— Он тебе нравится? — с болью выдохнула Валентина.

— Безумно нравится! — не стала отрицать очевидное Анастасия. Она скинула с плеча сумочку, чтобы обнять сестру.

— Тебя заводит его юная плоть, да?

— Давай не будем об этом.

— Он брал твою грудь в ротик? — продолжала расспросы Валя, явно начиная заводиться.

— Брал. Он ласкал меня. Ты это хочешь услышать?

— А ты сама, — сексуальное желание росло в ней все сильнее, — ты брала его штучку в рот?

— Валя, оставь глупые расспросы!

— Ты права, ты права. — Убрав дрожащей рукой мокрые от слез волосы с лица, Валентина, весьма властолюбиво, повлекла сестру на кухню. — Сейчас нальем по бокалу винца... Знаешь, во Владивостоке мне глаза попалось изумительное вино. Я просто не удержаться, чтобы не прикупить пару бутылочек. Только вот, память-то девичья, позабыла названия. "Виноградная слеза", кажется. Оно сейчас больше иных соответствует нашему общему расположению духа, — горько усмехнулась сестра.

Лишь спустя час и одной бутылки Валентина крикнула сына:

— Ладно, уж, выходи паршивец! Ну, где ты там, юный влюбленный?

Дверь его комнаты тихо отворилась, он вышел к ним с понурой головой. Он не решился поднять глаза на любимую женщину, однако очень этого желал.

— Привет, малыш! — тихим тоном промолвила Анастасия, глядя на него с невыразимой нежностью.

— Привет! — также тихо прозвучал ответ.

— Что вы, ей Богу, как не родные? — негодовала Валентина. — Поцелуйтесь хотя бы для приличия.

— Иди ко мне на колени, маленький мой, — предложила Анастасия своим чувственным голосом, от сладостного тембра которого у малыша наступила эрекция.

Скрывая охватившую его радость от матери, Антошка оседлал колени любимой женщины. На нем были спортивное трико да майка с адидасовским лейблом. Симпатичные кудряшки на лбу и висках придали ему внешность соблазнительного младенца, которому хочешь сменить подгузник.

— Ну, что же вы медлите? — выказала нетерпение Валентина. — Покажите мне страсть, что вы, якобы, испытывайте друг к другу.

Анастасия не заставила себя долго упрашивать. Она прильнула к губам Антошки, выпустив страсть на свободу. Он сразу ответил на поцелуй, и полностью доверился любимой. Хотя целоваться на глазах у матери было делом непривычным, и он испытывал некоторую неловкость, все же любовное желание захватило его. Он нервными движениями ласкал грудь постанывающей в сексуальном возбуждении Анастасии.

— Да, теперь вижу: мой сын уже мужчина. — Валентина сняла свитер и иступлено ласкала свою пышную грудь, чего никогда прежде не делала.

Она проникла рукой себе в трусики и ласкала влажный лобок, широко расставив ноги. Ее завело еще сильнее, когда Анастасия раздела ее сыночка и лапала у него промежность. В тумане безумия она отняла у сестры Антошку и, поставив на колени между ног, попросила лизать клитор. Сын покорно выполнил желание матери. От нежных прикосновений сына Валентина вошла в экстаз, которого не испытывала уже давно. Ей доставляло безумное наслаждение видеть Антошку голеньким.

— Можно мамочке поцеловать твою писюлю, малыш? — Она сунула руку между его ног и привлекла к себе за попку.

Антошка, безусловно, не вынес такой маминой атаки и кончил прямо ей на ногу. Однако Валентину это не остановило.

— Мой ребенок прыснул своим семенем! — ликующе воскликнула она, приникнув ртом к еще прыгающему пенису сына...

— Теперь я понимаю тебя, — обратилась Валентина к сестре, когда спустя полчаса сидели за чашкой чая.

— Ты о чем? — вопрошающе глянула на нее Анастасия, заделав локон за ухо.

— Просто хочу сказать, что поняла, почему тебя заводит Антошка. Он что, всегда столь послушен в постели?

— Иди к черту! — смущенно отмахнулась Анастасия.

— Знаешь, что пришло мне сейчас в голову? А что, если мне тоже найти себе молоденького мальчика? — с каким-то странным огоньком в глазах сказала Валя. — В нашем районе слишком много бездомных ребятишек, обделенных родительской любовью. Вот я усыновлю самого миленького из мальчиков.

— Это крайне серьезный шаг, — с важностью сказала Анастасия. — Не следует принимать скоропалительных решений, продиктованных сексуальными желаниями, которые ты сейчас испытываешь.

— Ты, безусловно, права, — неохотно согласилась Валя. — Но у меня четыре года не было мужика. Ты отлично знаешь!

— Так, значит, тебе просто нужен сексуальный партнер. В таком случае у меня к тебе предложение: давай отправимся сейчас на вокзал и снимем для тебя проститута на ночь.

— Я наблюдала там юношей, предлагающих себя дамам. Но никак не предполагала, что однажды захочу воспользоваться их услугами. — Валентина уцепилась с энтузиазмом, и метнулась в спальню одеваться.

— Только, прошу, не думай, будто я пользуюсь их услугами, — сочла нужным сказать Анастасия. — Я знакома с сутенершами этих мальчиков, большинство из которых приходятся им старшими сестрами.

— Вы куда это намылились на ночь глядя? — справился Антошка, который до этого находился в своей комнате.

— Мальчика маме искать, — заключила его в объятия Анастасия. — Понимаешь, ее замучила зависть. Ведь я имею юного любовника, она же проводит ночи в одиночестве.

— Но ей почти тридцать семь, — с осуждением подметил малыш.

— И что с того? — возмутилась Анастасия. — В этом возрасте, к твоему сведению, женщина расцветает и внешне и внутренне.

— Можно мне с вами? — попросился малыш.

— Тебе лучше остаться дома. Прогулки по ночному не на пользу детям. Хочешь, уложу тебя в кроватку?

Она взяла возлюбленного на руки и отнесла в его комнату. Раздела, после уложила в постель.

— Как тебе удобнее спать? В трусиках или голышом? — задавая этот вопрос, она мяла ладонью его промежность.

— Конечно, голышом, — млел от наслаждения Антошка. — Сними их с меня!

— Сейчас, мой цыпленочек! — Она поцеловала обнаженный торс малютки и спустилась внизу, вцепилась зубами в резинку его трусиков и стянула их. Чистый запах ребенка настолько заводил женщину, что она занялась бы с ним любовью, если бы Валентина не позвала ее:

— Дорогая, я готова к эротическим приключениям!

— Иду! — отозвалась Настя, подоткнув малышу одеяло. — Вот только поцелую любимого на ночь.

— В попку или в промежность? — жеманно уточнила Валя.

— Во все самые сладенькие места, — мечтательно вздохнула Настя, закрыв дверь его комнаты. — Прямо как в детстве.

* * *

* * *

* * *

* * *

Стояла темная ночь, когда Анастасия повезла сестру на железнодорожный вокзал. Она быстро нашла какую-то девицу, которой на вид было лет семнадцать, в теплой куртке с откинутым капюшоном, и которая явно знала Настю.

— Привет. Чем могу служить? — продемонстрировала вежливость девица. — Подождите, дайте, угадаю: вы хотите снять себе мальчиков? Правильно?

— Отчасти, — согласилась Анастасия, и представила ей Валентину. — Она моя сестра, и ей на эту ночь нужен молодой, но умелый любовник.

— Шестнадцатилетний сгодиться? — спросила девица Валентину.

— Не следовало мне приезжать сюда, — в смущении отвернулась от нее Валентина, собравшись уйти от греха. Но сестра ее остановила.

— Да не тушуйся ты! — сказала она. — Мальчик опытный и знает свое дело, только заплати.

— Так мне что, следует платить? — она казалась ошарашенной этим обстоятельством и находилась в некотором замешательстве.

— Но если тебе нечем?... то могу я за тебя заплатить, — с готовностью преложила Анастасия.

— Да я не о том, — Валентина вынула из сумочки кошелек. — Я сама в состоянии заплатить. Просто никогда прежде не доводилось делать подобного.

Тут к ним подошел шестнадцатилетний мальчик в джинсовой куртке.

— Ты уже освободился? — довольным тоном спросила его девица, как потом выяснилось его сестра.

— Да муж неожиданно вернулся, — отчитался мальчик. — Пришлось срочно закругляться. Однако сил у меня на сегодня больше нет. Эта зрелая красотка подобно соковыжималке все соки из меня выжила. — Он посмотрел на женщин и улыбнулся Анастасии: — Наконец-то ты решила испробовать моего "дружка" в деле. Только, боюсь, не выйдет ничего сегодня.

— Прости, ты не в моем вкусе. А вот моя сестренка горит желанием... — представила Валентину мальчику Анастасия.

— Приятно познакомиться! — деликатно пожал ей руку он. — Меня Вадимом величают.

— Так ты сможешь ее обслужить? — еще раз переспросила девица.

— Я же сказал, не сегодня, — раздраженно фыркнул Вадим.

— Ладно, ладно, не пыли, — строго пресекла брата девица. — Не можешь, так не можешь. Никто тебя не насилует, — усмехнулась она двусмысленности своей последней фразы.

И сразу обратилась к Валентине за уточнением и предложением:

— А как вы относитесь к малолеткам? Быть может, вам подойдет Женька — мой младшенький.

— Какого он возраста? — Предложение сутенерши пугало Валентину, и одновременно заводило.

— Ему четырнадцать, но выглядит старше. Такой светловолосый верзила с голубыми глазами. Вам понравится. Сейчас приведу его. Обождите минутку.

И удалилась в сторону зала ожидания. Вернулась около пяти минут спустя с очаровательным созданием под руку.

— А твой братик и правда премиленький! — с первого взгляда оценила малыша Анастасия, которая слала в определенных кругах ценительницей красоты мальчиков школьного возраста.

— Только наперед говорю: Женька стоит в три раза дороже обычной таксы, — наблюдая заинтересованность братиком со стороны возможной клиентки, сказала юная сутенерша.

— Привет, малыш! — обратилась к нему Валентина. Она неожиданно осмелела и готова была выложить за него любую сумму. — Хочешь, поедем ко мне?

— А где вы живете? — От него приятно пахло дешевой мужской туалетной водой явно для солидности.

— Тут неподалеку.

— Два часа будет вам стоить... — не могла определиться со стоимостью девственности брата сутенерша.

— Но я хотела бы его на всю ночь, — заявила Валентина.

— Это будет стоить триста, — ответила сутенерша.

— Три сотни рублей? — уточнила Валя, отчитывая из кошелька нужную сумму.

— Каких еще рублей? — смотрела на нее, словно на клоунессу, девица. — Долларов, тетенька, долларов. Знаете, бывают такие зелененькие бумажки с портретами дяденек?

— Это не слишком? — обратилась Валентина к сестре за советом.

— Да нет, это обычная такса, — небрежно кивнула Анастасия, пряча от мороза руки в рукавах дубленки. — По сути, он ребенок, а девственность всегда ценится на порядок дороже.

Наконец, Валентина отчитала юной сутенерше положенную сумму, и все втроем вернулись на ее квартиру.

— Ты дозволишь ночевать сегодня у вас? — спросила по дороге сестру Анастасия.

— Безусловно, дорогая. Антошка будет только рад.

Когда завалились домой, Антошка был в ванной. Валентина велела ему поторапливаться, поскольку собиралась купать Женю. Анастасия разделась и прошла к любимому.

— Нельзя входить! — разыграл он смущение, заслонив член руками.

— Я уже вошла. — Она расстегнула блузку и стащила лифчик, демонстрируя Антошке свои безупречные формы. — Я эту ночь сплю у вас. Так что давай скорей мыться и в постельку.

Во время процедуры купания Анастасия вновь завелась от созерцания и ощупывания интимных частей тела Антошки. Надраив ему спину губкой, женщина отложила ее в сторону. Затем основательно намылила руку мылом с ароматом персика и преложила к попке малютки.

— Раздвинь чуть ножки, малыш? — чувственно промяукала Анастасия, просунув средний палец ему в анальное отверстие.

Поскольку Антошка стоял, упираясь коленями об дно ванны, ему было затруднительно выполнить ее просьбу. Тогда она, раздевшись догола, сама забралась в ванну. Пенная вода оказалась ей чуть ниже колен. Она присела на краешек ванны, и уложила малыша на обнаженные колени животиком вниз, затем вторично намылила руку. Она с материнской нежностью мыла любимому промежность, сама же пребывала на грани полового возбуждения. О, Боже! Сколь богатую гамму положительных эмоций испытываем мы, девочки, когда купаем своих маленьких сынишек либо племянников!

— Ну, вы скоро там? — в нетерпении спросила за дверью Валентина. — Мне младенца подмыть надо.

— Секундочку! — Анастасия уже полностью вымыла Антошку и теперь насухо вытирала полотенцем.

— Запеленай меня, как маленького? — неожиданно попросил он, дозволяя мягкому полотенцу проникать в свой влажный пах.

— Ты угадал мое желание, сладенький мальчишечка! — С бьющимся от волнения сердцем она обвернула полотенце вокруг бедер малыша, просунув промеж ног. Она вдруг отчетливо вспомнила, как раньше меняла ему подгузник, и этого яркого воспоминания пришла в экстаз.

Однако стоявший пенис Антошки не позволил запеленать его как следует. Он постоянно норовил выскочить из полотенечного плена. И тогда Анастасия решила прежде отсосать у него. Она взяла пенис в рот и сделала несколько сосательных движений, которых оказалось достаточно для того, чтобы малыш кончил.

— Ты — чудо, мой маленький персик! — в любовном экстазе ликовала Анастасия, спеленав Антошку, и взяв на руки. — Идем, я уложу тебя в постельку.

— Что вы так долго!... — насупилась Валентина, когда сестра вышла из ванны.

— Прости, игрушкой увлеклась. — Анастасия провела средним пальцем по промежности малыша, и сестра сразу догадалась, о какой именно игрушке та говорит.

— Идем, малыш, мамочка подмоет тебя! — завела Женечку в ванную Валентина, которая уже пребывала в половом возбуждении и не вынимала руки из его трусиков.

К слову сказать: трусики были единственной деталью его одежды, которая на тот момент находилась на нем.

В ту ночь, преисполненную эротическими переживаниями, никто в квартире Валентины не спал. Но если вы предвкушаете умопомрачительные сцены лишения девственности Антоши либо Женьки, то вынуждена буду вас огорчить: оба мальчишечки остались детьми. Валентина не смогла переступить порог морали, потому ограничилась предварительными ласками и лицезрением того, как молоденький начинающий проститут кончает ей на простыню.

— Я не хочу, чтобы ты этим занимался, — ночной тишине прошептала Валентина на ухо Женечке.

— Чем? Проституцией? — Сестра его отлично выучила данному ремеслу, и он не считал, что будет заниматься чем-то зазорным. — Это мой первый раз.

— Я поняла, — тихо засмеялась Валентина, скользнув рукой под одеялом к промежности Жени. — Хочешь жить со мной? Будешь мне вместо сына.

— Но у вас есть один, — сказал мальчик, обрадованный предложением женщины.

— Ты прав. Но Антон скоро уйдет от меня, и я останусь в огромной квартире совершенно одна. — Женщина говорила с особой печалью, понятной только матерям, которых ждет разлука с сыновьями.

Сама же в этот миг теребила пальцами кудрявую поросль, покрывающую мошонку Женечки.

— Меня Ленчик не отпустит к вам, — с вздохом сожаления сказал он. — Она говорит, что из меня может выйти первоклассный проститут.

— Но ты должен учиться, а не торговать своим телом! — возмутилась Валентина. — Хочешь, я поговорю с ней и попрошу отдать тебя мне?

— Вы, правда, поговорите с моими? — подпрыгнул от радости на постели малыш.

Поняв по ее доверительным глазам, что она непременно сдержит слово, Женечка прильнул к ее устам и подарил пьянящий поцелуй.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Вот уже больше месяца живет Женечка у Валентины в качестве приемного сына, который, однако, скоро воспылал к ней отнюдь не сыновними чувствами. Антошка же окончательно перебрался к любимой женщине, однако каждый день встречается с матерью, поскольку та устроила Женечку в ту же школу, в которой учится и он. Валентина подвозит Женю к самой школе без всякого чувства неловкости, ведь людям она представляет его как приемного сына...

ЧАСТЬ 3

Время летело стайками птиц, что возвращались с теплых краев на прежнее место жительство. С каждым днем зима, которая в этот год выдалась лютой, уступала права наглой и распущенной весне. Стояла середина апреля...

— Скорей бы каникулы! — Антошка стоял у окна спальни и смотрел на набухающие почки деревьев. Форточка была открыта настежь и дурманящий весенний ветерок игриво трепал ему волосы.

— Ты так хочешь смыться от меня в лагерь? — шутливо насупилась Анастасия, и подошла к нему сзади. Она обняла его за талию и возложила свою очаровательную головку ему на плечо.

— Глупенькая! — Он обернулся к ней лицом и заглянул в изумрудные глаза. — Просто наши турагентства зазывают своей пестрой рекламой бедного школьника, уставшего от уроков и домашних заданий.

— Ах, ты мой бедненький ребеночек! — сочувственно вздохнула Анастасия, прижимая его к себе. — Хорошо, я как-нибудь предложу твоей матушке; выкроить парочку недель и мы все вчетвером направимся на какой-нибудь средиземноморский курорт.

Антошка подпрыгнул совсем по-детски от радости и чмокнул любимую в губы.

— Ладно, хватит целоваться, пора обедать, — борясь с искушением окунуться в пучину ласк малыша, смеялась Анастасия. — Ну, почему ты никогда меня не слушаешься, Антошка?

Он сейчас и в самом деле ее не слушал. Он был поглощен страстью и не владел собой. Повалив любимую на постель, он распахнул шелковый пеньюар на ней, обнажив красивую грудь и плоский живот.

— Пусти! — без особой сердитости просила она, желая, чтобы малыш ослушался и на сей раз.

Он умело расстегнул застежку на лифчике Насти потому, что проделывал это уже множество раз, затем с нежностью и придыханием спустил бретельки с ее хрупких плеч. Анастасия с интересом следила за его действиями и в очередной раз сознавала, что не в силах пред ним устоять. Вскоре мягкие ладошки пришли на замену чашечкам лифчика и принялись массировать каменные от стихии полового возбуждения соски. Те страстно жаждали очутиться в ротике Антошки, и испытать то первородное чувство, для которого были созданы Создателем. Торопливым движением она взяла голову малыша и направила ротиком к соску. Антошка будто ждал от любимой именно этого, поскольку сразу принялся лизать своим бархатным язычком окружность соска.

— Возьми в ротик, маленький мой! — в экстазе шептала Анастасия.

Антошка выполнил поручение и с наслаждением взял твердый сосок в ротик. Он сосал грудь Анастасии, словно вспомнив свою младенческую пору, в то время как сама она гладила ему спинку и попку. Как вы помните, малыш был меньше ее, и потому могла без труда дотянуться до самых интимных его местечек. Маленькая промежность, казалось, создана принимать женские ласки, и манящий еще невинный член скоро очутился в сладком плену пальчиков Анастасии. Он с такой рьяностью атаковал горячее влажное лоно любимой, что та с трудом сдерживала его. Осознав, что малыш уже на грани, Анастасия опрокинула его попкой на подушку, и шире раздвинула ему ножки. В этой позе он смотрелся столь эротично, что у женщины на секунду перехватило дыхание. Его пенис был прижат эрекцией к низу живота, яички же были плотными и напоминали плод спелой клубники. Тебе всю в такой миг переполняет сладострастная истома и хочется побыть немного кошечкой: вылизать своего миленького котеночка бархатистым язычком. Анастасия лизала член малыша с особой нежностью, свойственной ей одной, что малыш находился сейчас на вершине блаженства. Я обласкаю тебя, мой ребенок! — в любовной агонии шепчет она, и прикасается язычком к его мошонке. Он каждый день принимает душ, потому его промежность и анальное отверстие чистенькие. Анастасия приподнимает двумя пальчиками мошонку, заслоняющую анальное отверстие и, неожиданно для Антошки, смачно его целует. Малютка почувствовал, как жаркие губы любимой перебрались к головке его пениса, и закрыл от удовольствия глаза в ожидании умопомрачительных сосательных движений со стороны Анастасии. Тут она его не разочаровала. Она взяла в рот его "конфетку" и принялась энергично сосать. От невероятно безумных ласк малютка быстро кончил ей в рот. Теперь осталось кончить самой. Тогда она взяла руку Антошки и ввела средний пальчик в свое лоно. К этому времени она прибывала в высшей степени возбуждения, и потому она кончила довольно быстро. Спустя минуту влюбленные лежали на влажных от ночных и утренних забав простынях в объятиях друг друга, мучимые чувством голода.

— С каким аппетитом я бы сейчас что-нибудь проглотил! — признался малыш, шаря рукой на тумбочке в поисках пульта дистанционного управления от телевизора.

— В таком случае, идем обедать, — всполошилась Анастасия, бодро вскочив с постели и накинув легкий халатик. — Борщ, между прочим, давно покрылся инеем, и в том виновен ты! — шлепнула напоследок малыша по попке и направилась на кухню.

— Я готов съесть твой борщ даже в замороженном виде, — крикнул Антошка ей вслед, и кувыркнулся через подушки к тумбочке за телефонной трубкой. — Только сперва мне надо звякнуть Женьке, — последнюю фразу он пробурчал себе под нос.

— Жень, привет! Ну, что, ты решил, или нет. — Антон говорил чуть раздраженно, словно ждал решения приятеля продолжительное время.

— Я с тобой. Лишние бабки карман не порвут, — неуверенным тоном сказал Женя. — Тем более я тоже хочу сделать своей girlfriend подарок. Только меня смущает одна маленькая деталь.

— Если ты насчет ребят-рекетиров, то не ссы, на элитных стоянках они не пасутся, — заверил Антон.

— Да нет, я о другом. Как объясним дамам наше отсутствие?

— После что-нибудь придумаем, — небрежно отмахнулся Антон. — Главное, деньжат подзаработать. А то еще сочтут нас с тобой альфонсами. Значит так, завтра после уроков садимся на семнадцатый троллейбус и катим до Жданова.

— Да знаю я тамошнюю автостоянку, — оживился Женя. — Там одни иномарки тусуются, деньжат можно зашибить, сколько хочешь. А ты уверен, что нас пропустят? Все же там охрана.

— Пустят, — уверенность приятеля подкупала Женю. — К тому же охрана бдительна только ночами. Мы станем работать в дневное время, после школы.

На том и сошлись. На следующий день, с особым нетерпением высидев последний урок, наши мальчики кинулись к троллейбусной остановке. Сойдя, как и планировали, на Жданова, забежали в магазин хозтоваров, и на всю сумму, данную им на обеды, закупили моющее средство для машин. Просить охранника о разрешении предпринимательской деятельности выпало Антону, и он с успехом справился. Охранник сказал лишь, чтобы были поосторожнее с машинами — все-таки дорогие иномарки, — и впустил на свою территорию. Даже показал, где можно брать горячую воду и вручил обоим по полиэтиленовому ведру. Вначале дела шли неважно, владельцы машин несправедливо дешево оценивали работу юных мойщиков, и к вечеру в общей казне насчитывалось чуть более двухсот рублей. Но мальчики не собирались унывать, и сказали охраннику, что завтра придут снова. Домой вернулись уже ближе к восьми вечера, получив нагоняй от любимых женщин и по порции долгожданного ужина. Так продолжалось несколько дней, неделю за неделей. Сестры ждали хоть какого-нибудь мало-мальски вразумительного объяснения: где пропадают мальчики вечерами, но те хранили таинственное молчание.

— Знаешь, я уже начинаю думать, что зимняя любовь растаяла весенней капелью, — поделилась переживаниями Валентина с сестрой.

Они чаевничали на кухне у Анастасии дома в очередном ожидании мальчиков.

— Почему ты так решила? — спросила Настя, хотя ответ напрашивался сам собой.

— Мой стал в последнее время каким-то отчужденным, стал быстро засыпать.

— Да Антошка также быстро отключается, — к удивлению сестры небрежно махнула рукой Анастасия. — Однако лично у меня не вызывает сомнений, что он любит.

— Должно быть, ты права. Не может же парень являться со свидания с девчонкой в столь ужасном виде. Я просто устала каждый день стирать его куртку.

— Мой стирает свою собственноручно, — призналась Анастасия не без гордости за своего малыша. — Он у меня самостоятелен, и почти все делает сам.

— Как изволишь видеть, мой берет с твоего пример в смысле самостоятельности. Уже десятый час, а их до сих пор нет! — встревожено сказала Валентина, когда раздался звонок в дверь.

— Кажется, я кого-то сейчас отлуплю! — следовала Анастасия за сестрой в бешенстве.

Женщины были до такой степени возмущены постоянными отлучками мальчиков, что прямо с порога без лишних разбирательств накинулись на них с тумаками.

— Что ж ты делаешь?! Больно же! — как мог, увертывался от побоев любимой женщины Женя.

— За что вы нас так встречаете?! — искренне недоумевал Антошка.

— За что?! Ах, и мы еще спрашиваем! Ты лучше на часы глянь, паршивец ты эдакий!

— Ну, припозднились чуток, — согласился малыш. — Это же не значит, что непременно надо с кулаками накидываться. Мы, между прочим, уже вполне взрослые.

— Да какие вы, к черту, взрослые! — не давая передышки рукам, продолжала лупить малыша по попке Анастасия. — Взрослые люди не ведут себя таким скверным образом, и не вынуждают родных тревожиться за них.

— Вот где вы пропадали, скажите на милость? — требовала ответа Валентина от своего.

Но Женька упорно молчал, храня верность договоренности с Антоном. Еще вначале условились они ни слова не говорить возлюбленным до самого конца. До того торжественного момента, как преподнесут им по подарку. И сейчас в карманах у каждого лежал футлярчик с колечком внутри, с трудом купленными ими в одном из ювелирных магазинов. Надо сказать, молодой, но опытный продавец не хотела продавать молоденьким мальчикам что бы то ни было. Ее смущал не только внешний вид покупателей: у обеих одежда вымазана так, словно их обкатила из лужи машина, но и юные годы. Мало ли откуда у них деньги. Может, мальчики просто-напросто украли их. И снова Антон блеснул своей коммуникабельностью и спас положение. Он признался девушке-продавцу, что они с приятелем любят двух женщин, и что две недели с подряд мыли машины на местной стоянке. На счет женщин продавец не поверила, посчитав, что мальчики говорят об одноклассницах, однако предоставила им возможность посмотреть ассортимент, когда Антон с видом миллионера выгреб из карманов мятые купюры. Она показала юным покупателям самое дешевое, что было в наличии, и немного поразилась просьбе Антона примерять одно кольцо за другим. Он же объяснил свою просьбу тем, что пальчики девушки такие же тоненькие, как и у его возлюбленной, а посему мало вероятности, что кольцо не подойдет размером. Наконец, сделав выбор на колечке с маленьким изумрудом в золотой оправе для Анастасии, и колечке с голубым топазом для Валентины, наши юные мужчины отправились домой к Антону, зная, что Валя с Анастасией дожидаются их именно там.

— Мы только думали сделать вам сюрприз, — начал оправдываться Женька.

— Хорошенький сюрприз! Потрепали нам нервы! — нервозно усмехнулась Анастасия.

— Мы, если хотите знать, решили в милицию звонить, — вторила сестре Валентина.

Однако у мальчиков был такой изможденный вид, что женщинам стало жаль их, и они решили их простить. За окном уже горели огни ночного города, и Валентине с Женькой настало время собираться домой.

— Ты сегодня будешь вручать? — поинтересовался шепотом у друга Женя.

— Конечно, сегодня. Мне просто не терпится сделать это поскорей. А сам когда думаешь?

— Да тоже сегодня. Надо же как-то реабилитироваться перед любимой женщиной. Авось сменит гнев на милость и заласкает меня этой ночью, моя нежная кошечка! — При этих словах Женя с таким вожделением смотрел на Валентину, которая о чем-то болтала с Анастасией, что Валя даже обернулась в его сторону и почувствовала себя обнаженной.

— И о чем, интересно знать, наши маленькие мужчины шепчутся, — Валя подошла к ним с крещенными на груди руками. — Если строите планы очередного побега на завтра, то вынуждена вас огорчить: завтра я заеду за вами задолго до окончания уроков, и вы не успеете никуда смыться.

— Кстати, вы так и не ответили, где пропали? — спросила Анастасия, и сестра вопрошающим выражением ее поддержала.

— Мы все скажем, но только позже, — устало выдохнул Антошка. — Сперва мы должны принят ванну, выпить чашечку кофе. Кстати, об ужине. Мы с Женькой голодные, как волчата, — он пронесся на кухню и кинулся к холодильнику.

Взяв кусок копченой колбасы грамм на триста, он по-братски разломил его пополам и кинул одну половину в руки приятелю.

После ухода Валентины и Жени Антон срочно был выкупан в горячей ванне и накормлен подогретым ужином. Лишь сейчас, шаркая в мягких тапочках к постели, малыш почувствовал, как устал за эти три недели, что они работали на автостоянке. Но футлярчик с заветным колечком внутри, который он старательно прятал за спиной, придавал ему сил и чувство удовлетворения от выполненной работы. Он нашел Анастасию сидящей у зеркала. На ней была одна полупрозрачная сорочка, сквозь тончащую ткань которой виднелась идеальная фигура. Волосы распущены и золотым водопадом спадают на изящные плечи. Она сидит с печальным выражением, не торопясь наносить на лицо ночной крем, и задумчиво смотрит на свое отражение. В этот миг она особенно красива, и малыш, не дыша, зачарованно смотрит на нее. Наконец, она заметила его присутствие и грациозным движением обернулась к нему лицом. В глазах ее блестели слезы.

— У тебя кто-то появился? — печально спросила она.

— Ну, с чего ты это взяла? — Антошка опустился пред ней на колени и подполз промеж ее стройных ножек. — Я люблю тебя, дорогая. Знаешь, мужчине обычно снится только та женщина, к которой он питает особые чувства.

— Хочешь сказать, тебе сниться другая девушка? — Как ни пыталась, Анастасия не могла сдержать слез, и они предательски текли по ее щекам. — Если вдруг ты встретил девочку, то я не стану вам помехой...

Дольше говорить малыш ей не позволил. Он прильнул к ее сочным устам с присущей лишь ему одному страстью и заставил на короткое время поцелуя забыть о переживаниях последних недель.

— Если ты не встречаешься с девочкой, тогда объясни; где вы каждый вечер пропадаете? — нервным жестом она со щеки налипший локон.

— Зарабатывали бабки мытьем машин на автостоянке, — признался, наконец, Антошка.

— Ах, Боже мой! — приложила ладонь ко лбу Анастасия, прибывая в ужасе от его слов. — Но зачем вы делаете это, черти вы эдакие? Разве мы вам недостаточно выдаем на карманные расходы?

— Но, милые, мы хотим сами заработать, — в еще детском, мальчишеском голосе Настя слышала нотки взрослого мужчины.

Значит, у него никого нет, думала в радости женщина. А постоянные отлучки от нее, простая необходимость, неустранимо сопутствующая взрослой жизни, в которую она, сама того не желая, случайно его вовлекла. Но она никогда даже в мыслях не держала ставить ему в упрек то, что он, якобы, проживает за ее счет. Она продолжала считать его ребенком, несмотря на их совместную жизнь, и ей доставляла душевную боль сама мысль, что скоро малыш вырастет из детских костюмчиков и возмужает. Что с годами исчезнет то розовое детское очарование и сексуальность, которые ей так нравится в нем. Но сейчас до всего этого еще далеко, и пред ней, как перед богиней, стоит коленопреклоненно хорошенький мальчишечка, только почему-то не пытается ее обнять. Вместо этого он загадочно держит руки за спиной.

— Может, наконец, встанешь с колен? — предложила она малышу.

— Не сейчас. Насколько я знаю, именно в подобном положении рыцари в древности преподносили презенты своим дамам сердца. — В этот миг луна разбросала серебро по спальне, украсив профиль Антошки своими бликами, и воздух был наполнен торжественностью и тишиной, только слышны были взволнованные дыхания двух влюбленных. — А теперь закрой глаза? — попросил он Настю.

— Но зачем? — поразилась она просьбе своего юного рыцаря. Закрывать глаза сейчас хотелось меньше всего, слишком изумительно выглядел Антошка в серебряных бликах луны.

— Ну, закрой? — промяукал он дважды.

Отказать маленькому котеночку не было никакой возможности, и Анастасия с улыбкой закрыла сперва один, потом второй глаз. Антошка вынул кольцо из футляра, однако то предательски выскользнуло из его трясущихся в безумном волнении пальцев и исчезло в высоком ворсе ковра. Прошуршав чуткими руками по примерному месту падения кольца, наш малыш, наконец, его отыскал и, совладав с эмоциями, надел на безымянный пальчик левой руки любимой.

— Какая прелесть! — воскликнула в восхищении Анастасия, разглядывая подарок. Однако оценить по достоинству колечко она не могла по причине полумрака, да и не хотела этого делать. — Но зачем, любовь моя?

— Только хотел, чтобы ты поняла, что у нас с тобой все серьезно. — Антошка заключил ее в объятия, и посыпал поцелуями лебединую шею, скинув с плеч сорочку.

— Я и раньше надеялась на длительность наших отношений, на то, что как только тебе исполнится восемнадцать, мы поженимся, — призналась она и робко прибавила: — При условии, что ты этого захочешь.

Из желания доказать, что хочет этого всем нутром и едва ли передумает, малыш повалил Анастасию на разобранную постель, и они дали волю испепеляющей их обеих страсти. Только вот Антошка был настолько измотан, что отключился после первого раза. Анастасия заботливо укутала его в одеяло и пристроилась рядом. А наутро она не стала будить его в школу, сообщив завучу, что он неважно себя чувствует, и что пару дней пробудет дома. Как Анастасия потом узнала, встретившись с сестрой в их офисе, та мудро поступила таким же образом.

— Твой тоже вчера преподнес тебе подарок, — кивнула она на левую руку Валентины, на которой вместо дорогостоящих колец сияло своим скромным блеском одно-единственное.

— Заметила? — с удовольствием продемонстрировала новое колечко сестре Валентина. — Представляешь, укладываю вчера своего после ванны в постель, а он держит руку в кулаке и загадочно смотрит на меня, и вдруг надевает мне на руку эту прелесть. При этом говорит, что, наверное, любит.

— Значит, он не уверен в своих чувствах, — осмелилась предположить Анастасия.

— Боюсь думать о плохом, но если так случится, что он захочет уйти от меня, я не стану ни секунды его удерживать, — внезапно печально сказала Валя.

— Ты уже договорилась с поставщиком? — Чувствуя, что сестра вот-вот расплачется, Анастасия сменила тему разговора и перешла к вопросам созданной ими недавно компании.

Валентина глубоко вздохнула и переключилась на деловую волну.

— Еще на той неделе. Они предлагают партию товара из Франции по демпинговой цене, но требуют предоплату.

— И сколько хотят?

— Пятьдесят процентов. Мы могли бы раскидать его по своим торговым точкам по низкой цене и получить приличный навар.

Хотя сестры вели совместный бизнес лишь месяц с небольшим, они отлично понимали друг друга и прекрасно сработались. Поскольку основную часть стартового капитала пришлось на долю Анастасии, она стала генеральным директором новоиспеченной компании, которую так и назвали: "Сестры Мельниковы". Валентина довольствовалась должностью заместителя, что, впрочем, никак сказалось на их взаимоотношениях.

— Ладно, займись этим, — согласилась с предложением сестры Анастасия, и внезапно вышла из-за рабочего стола, накинув сумочку на плечо.

— Уже уходишь? — выказала удивление Валентина.

— Да, — задумчиво протянула Настя, набрав свой домашний номер телефона. — Хочу прошвырнуться по магазинам. Антону костюм нужен и ботинки, да и мой гардероб требует чего-нибудь свеженького к лету.

— Да нам надо бы тоже что-нибудь прикупить, — с воодушевлением сказала Валя.

— Котеночек, ты уже сделал "домашку"? — спросила Настя у Антона, который должен был узнать домашнее задание у кого-нибудь из одноклассников.

— Уже делаю, моя царица, и к твоему приходу буду свободным, — сказал он в ответ.

— Мы сейчас с твоей мамой заедем за тобой и за Женькой, и все вместе поедем по магазинам. Так что будь готов, сладенький мой ребенок.

— "Сладенький мой ребенок", — передразнила сестру Валя. — "Ты уже сделал "домашку"?

— Идем! — вытолкнула сестру в приемную Анастасия. Они обе беззаботно смеялись, не стыдясь секретарши, что изумленно на них смотрела.

— И где только мы нахватались молодежного жаргона? — разыграла Валя удивление.

— Имея любовника школьника — это не удивительно! — у машины ответила Анастасия, и сестры переглянулись и вновь рассмеялись.

Они прошлись по всем крупным магазинам вместе со своими мальчиками и купили все необходимое на лето. Выбрав для Антона спортивный костюм, Анастасия отправила его в примерочную. Переодевшись, он вышел показаться ей с мамой, которая уже выбрала костюм для Жени. Анастасия подошла к нему и, присев на корточки, стала проверять, ладно ли сидит костюм. Поскольку она проверяла это ощупыванием, то в какой-то момент Антошке сделалось щекотно, и он с трудом сдерживал смех. Малыш выглядел в новом костюме довольно мило, так что у женщин не было сомнений, стоит ли его покупать. Когда покупки для мальчиков были сделаны, женщины решили позаботиться о себе любимых, и нагрянули в самый престижный салон дамской одежды "Сандра". Мальчиков попросили подождать их в холле на диване, сами же куда-то удалились. Через определенное время обе вышли к ним в новых нарядах: на Валентине было легкое платье синего цвета с закрытым верхом и длинным подолом чуть ли не до щиколоток, на Анастасии красное с юбкой чуть ниже колен. Мальчики сморщились недовольно, низко оценив выбор женщин, и тем ничего не оставалось, как вновь удалиться в гардеробную. Они проделывали это бесчисленное количество раз, чувствуя себя манекенщицами перед требовательными судьями, но все это им безумно нравилось, и они перед каждым выходом о чем-то оживленно шушукались за ширмой гардеробной. Когда Валентина появилась в голубом облегающем платье с дерзновенно глубоким декольте и таким же вырезом на спине, Женя восторженно присвистнул и облизал ее с ног до головы жаждущим взором.

— Сейчас же перестань! — одернула малыша она из страха, что его реакцию могут заметить и другие посетительницы.

— Но мы не в состоянии сдержаться, когда вы обе такие аппетитные, — стал оправдываться Женя. — Так ведь, Тошка?

— Конечно, не можем контролировать свои порывы, когда такая красота перед глазами, — согласился с другом Антон. — Так что вы поосторожней с нарядами, иначе у нас случится разрыв сердца.

— Сейчас как никогда ее хочу, — лишь Валентина удалилась, признался Женя.

— Ты на самом деле любишь мою маму, или живешь с ней только потому, что тебе с сестрой и братьями хреново? — Благородного Антона мучил этот вопрос с того самого дня, когда мама решила оставить Женю у себя, но лишь теперь решился затронуть эту тему.

— Мы с тобой отлично ладим, Антон, — со всей серьезностью начал Женя. — Хотя знаемся весьма короткое время, стали закадычными друзьями. Потому я могу с тобой быть откровенным. Да, мне нравится твоя мама, но говорить о любви я не могу.

Он говорил тихо, но по вине малого расстояния и хорошей акустики салона, его слова достигли ушей Валентины. Она как раз примеривала очередной костюм, когда услышала признание Жени, и пиджак радужного оранжевого цвета выпал у нее из рук. Сразу сникнув, подобно цветку, она почувствовала, как силы ее покидают, и едва успела сесть на стул. Анастасия в этот момент не могла застегнуть застежку на вечернем платье из черного бархата и, повернувшись к сестре спиной, просила ей помочь.

— Ты слышала? — безжизненным голосом вымолвила Валя.

— Можешь поверить, он без ума от тебя! — бодрым прежним тоном, словно не слышала слов Жени, заверила Анастасия.

— Ты слышала, он сказал, что не любит. — Душевная боль принесла с собой нервозное состояние, и она расплакалась на груди у младшей сестры, как маленькая девочка.

— Думаю, что он выразился так просто случайно, — желая успокоить Валентину, предположила Анастасия.

— Он ведь так нежен со мной, как не был Миша!

— Ну, твой бывший муженек не отличался особой нежностью, — напомнила Настя.

— Где вы там? — крикнул Женя. — Или ассортимент этого салона уже иссяк?

— Минутку! — крикнула Настя в ответ. — Какие нетерпеливые у нас мальчики, верно, Валя?

С превеликим трудом, но ей все же удалось убедить Валентину продолжить примерку, и постараться сделать вид, словно они ничего не слышали.

— Лучше помоги застегнуть, — снова обернулась Анастасия к сестре спиной с ранней просьбой. — И возьми, наконец, себя в руки, Валя.

— Попытаюсь не портить тебе настроение. — Валентина глубоко вздохнула и, сбросив черную вуаль печали с очаровательного лица, подняла с пола пиджак.

Они вышли к мальчикам вместе, и те одобрили их выбор. Источая комплемент за комплементом по поводу изумительной внешности Валентины, Женя отметил ее покрасневшие глаза.

— Ты плакала? — сочувственно спросил он, и подошел к ней.

— Нет. С чего ты взял? — смахнула слезинку со щеки Валентина. — Просто соринка в глаз попала.

— Дозволь, я уберу. — Малыш попытался помочь, но Валентина жестко его отстранила.

— Отстань от меня! — прикрикнула она на него и приказала нести упаковки в машину.

— Что это с ней? — поинтересовался Антон у Анастасии, но та смолчала.

Всю дорогу до дома Валентины в машине стояла напряженная тишина. Мальчики никак не могли взять в толк причину такой резкой перемену в настроении их женщин, и всячески стремились их развеселить. Но лишь возвратясь домой, Анастасия призналась малышу в том, что они подслушали их с Женей разговор в салоне.

— Согласись, любому человеку больно слышать о том, что его не любят, а женщине тем более. — Сейчас Анастасии было жаль сестру, которая имела неосторожность влюбиться в малолетнего проститута, и она кляла свою близорукость, когда возила Валентину на тот вокзал.

— Но ведь он не сказал напрямую, что не любит маму, — парировал Антон. — Если честно, Женька сам до конца не уверен, какие именно чувства питает к маме. Но могу сказать точно одно: он уважает ее, и то, что он сделал такое признание, говорит об его честности и бескорыстии в отношении мамы.

— Ну, почему в твоих устах звучит все так просто! — вскинула руки к небу Анастасия.

— Да потому, что все действительно проще простого. Почему вы, женщины, привыкли все усложнять? Вам непременно важно, чтобы мужчина говорил беспрестанно о любви, если даже в данный момент он испытывает эту самую любовь.

— "О любви не говори, о ней все сказано..." Ты это хочешь сказать? — наступала Настя. — Ах, какие красивые слова! Еще скажи, что не смотрите на одноклассниц. Я ведь видела, среди них есть настоящие Лолиты.

— Да вы ревнуете, госпожа Мельникова! — не скрывая удовольствия, воскликнул Антон.

— И вовсе не ревную, — мило насупилась Анастасия и, в надежде на то, что малыш подойдет и обнимет, отвернулась от него.

И Антон не обманул надежд, скоро она растаяла в его жарких объятиях...

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

В это самое время Валентина бросила сумки с покупками посреди прихожей, сама же метнулась в ванную комнату, чтобы дать, наконец, волю слезам.

— Да что стряслось-то? — искренне не понимал происходящего Женя. Не разувшись, он проследовал за ней.

— Уйди от меня! — кричала в истерике Валя, и захлопнула перед его носом дверь ванной.

— Как? Совсем уйти, или только в нашу с тобой спальню? — сделал неуклюжую попытку пошутить малыш.

— Это как вам угодно, господин притворщик!

— В таком случае, я не сделаю и шага, — упрямо заявил он, и примостился сидеть у запертой двери ванны. — Вот буду здесь сидеть, пока не откроешь и не объяснишь, что случилось, и почему считаешь своего малыша притворщиком.

— Долго ждать придется.

— А я никуда не тороплюсь, — ответил Женя. — Может, сделаешь одолжение и скажешь, какая муха тебя укусила, милая?

— Не смей называть меня "милой", притворщик!

— Как скажешь, ласточка моя.

— И "ласточкой" не смей.

— Как скажешь, ромашка моя, — нежным голосом продолжал малыш.

— И так больше не называй.

— Ладно, тогда стану называть тебя глупой девчонкой, — предложил он, и пробурчал себе под нос: — Тем более ты сейчас ведешь себя именно как глупая девчонка.

Его прервал телефонный звонок, и ему пришлось на время нарушить обещание, и отлучиться за трубкой. Звонил Антон, и он дал Жене разъяснения по поводу такой разительной перемены в настроении своей мамы.

— Выходит, они все слышали? — Внутри Жени похолодело. — Вот я идиот!...

— Очень точное определение! — донеслось из ванной комнаты. — Рада, что ты справедливо себя оценил!

— И что мне теперь делать? — просил совета у друга Женя шепотом.

— Передай-ка ей трубку, — попросил Антон.

— Вот этого, к сожалению, я сделать не смогу, поскольку эта дуреха заперлась в ванной и не выходит.

— Звонит твой сын, — осведомил Женя Валентину. — Хочешь поговорить с ним?

— Не хочу, — резко бросила Валентина.

— Слышал? — Женя прислонил трубку к двери добровольного заточения Валентины.

— Мама всегда славилась завидным упрямством, — смеялся в трубку Антошка.

— Вот тебе ха-ха, а мне суждено сегодня спать на холодном полу возле ванной, — выдавил из себя страдальческие интонации Женя.

— Почему же?

— Она грозится просидеть там всю ночь, а я буду рядом. Не могу же я оставить свою ромашку в одиночестве.

— Я запретила, кажется, так себя называть! — подала голос полный гнева Валентина.

— Прости, вырвалось, — извинился малыш перед запертой дверью ванной.

— Гм, ты все-таки ее любишь, — усмехнулся Антон, который даже через трубку телефона чувствовал нежность, питаемую Женей к его маме.

Как и грозилась, Валентина просидела в ванной комнате до самого утра. Как и обещал, Женя не отходил от двери всю ночь. Сон сморил его около двух часов ночи, и он, свернувшись калачиком, так и заснул. Валентина, выплакав горькие слезы в раковину, попыталась рассуждать трезво. Женя с братьями и сестрой уже много лет живут без родителей, находясь на попечении тетки. Их отца и мать лишили родительских за пьянство, когда Жене было девять лет. Его растила старшая сестра Лена, взвалившая на свои хрупкие плечи все хозяйство и заботу о братьях, поскольку тетка часто болела и потому не могла подобающим образом следить за племянниками. Как выяснила Валентина, Лене пришло в голову завлечь братьев на панель год назад из-за нехватки средств к существованию. Спрос на молоденьких мальчиков среди состоятельных дамочек был велик, потому семейный бюджет Кулаковых рос как на дрожжах. Валентина никому не говорила, но каждый день она платила Лене по двести долларов за Женю. Первым порывом Валентины было отправить мальчика домой. Но подобное решение диктовали эмоции, сжимающие сейчас ее шею удавкой. Она же не привыкла во всем полагаться на чувства и, пусть с трудом и только к утру, все-таки нашла правильное решение. Умывшись холодной водой и приведя себя в относительный порядок, она осторожно открыла дверь, которая легонько стукнула спящего Женю по согнутым коленям. Стоило увидеть малыша в таком положении, как сердце Валентины дрогнуло и, неожиданно для себя самой, она пережила материнскую нежность. Ей вдруг захотелось вычеркнуть все происшедшее из памяти и начать все сначала, только уже по-иному: считать Женю своим вторым сыном. Да, наверное, так будет лучше, решила Валентина и нежно потрепала его за плечо затем, чтобы отправить его постель, но малыш не желал просыпаться, лишь бормотал под нос нижеследующее:

— Дай поспать, любимая... — Видимо, ему было холодно, поскольку нашел Валю руками и прижался к ней, словно младенец и мужчина одновременно.

Она не устояла перед искушением его обнять. Я поступаю так, только чтобы его согреть, сказала она себе. Она сейчас жалела, что Женя такой рослый. Будь он меньше ростом, она взяла бы его на руки и отнесла в постельку.

— Я люблю тебя, Валюсик... — между тем продолжал бубнить Женя, уткнувшись носом ей в грудь.

Он называл ее так только после страсти, когда утомленный лежал в ее объятиях. Теперь она, действительно, ничего не понимала. Ну, зачем ты сказал тогда те ужасные слова?

— А, Валя... — проснулся малыш одним глазом и заворочался в ее руках. — Ты надумала, наконец, выйти из затворничества?

— Давай поднимайся и ступай в постель, — в покрасневших глазах Валентины вновь блестели слезы.

— Мы опять плакали? — приложил свою теплую ладонь к щеке Валентины малыш.

— Да нет, просто не выспалась, — небрежно отмахнулась она. — Ты, кстати, также выглядишь помятым. Ну, почему же не лег в кровать, милый?

— Спать на такой большой постели и без тебя мне неуютно, — признался Женя. — А потом, я привык держать обещания. Я же сказал, что не отойду от двери, пока не выйдешь...

— Горе ты мое! — Не сдержав порыва, она прижала малыша к груди и прильнула к его губам.

Их уста и языки сплелись во французском поцелуе. Скоро одного поцелуя им показалось мало, и оба дали волю рукам. Они срывали друг с друга ненужную одежду, и вот уже утреннее солнце, пробивающееся сквозь проем занавески кухонного окна, облило своим горячим золотом их обнаженные тела. Руки Жени бороздили по наружной стороне бедер Валентины. Она улеглась вдоль ковровой дорожки и расставила стройные ножки, приглашая малыша приступить к ласкам внутренней стороны бедер. Вскоре его сильные, но мягкие руки ласкали ее горячий лобок. Его прикосновения волновали женщину, и она в любовном экстазе гладила мальчишескую спину, жарко целуя ему подбородок и шею. Но малыш тоже не терял зря времени. Его чуткие пальцы занялись прилежным изучением половых губ, нежно поглаживая каждую, сначала одну, потом вторую. Он не запускал пальчики слишком глубоко, боясь ненароком охладить женщину. Он вконец обезумел от страсти, и занял свой ротик сосанием каменных сосков Валентины, которая в очередной раз изумлялась сексуальным умением четырнадцатилетнего мальчика дарить ей столько наслаждения. Выждав момент, когда половые губы раскрылись, зазывая его, Женя встал на колени и ввел свой каменный, пульсирующий молодой энергией фаллос в вагинальное отверстие Валентины. Он двигался слишком энергично, быстрее, чем хотелось Валентине, и она умоляла его не торопиться.

— Тише! Умоляю, тише, мой жеребеночек! — жарким дыханием грела ему ухо она, руками лаская его упругие ягодицы.

Ей нравилось ощущать в руках чистую мальчишескую попку и проникать пальчиком в анальное отверстие. Это же она проделала и сейчас, что возбудило Женю до предела и, после непродолжительного времени оба любящих тела слились в совместном экстазе.

— Идем, я подмою тебя! — Валентина поднялась на ноги, застенчиво прикрывая скрещенными руками все еще вздымающуюся от страсти пышную грудь.

Сделав в кране теплую воду, она завлекла малыша в ванную комнату и велела забраться в ванну. Женя послушался и, уже зная, что его ждет, встал на четвереньки и расставил ноги настолько, насколько позволяли размеры ванны. В такой позе любой малолетний мальчишечка выглядит особенно сексуально, и ты можешь вначале подмыть его сладенькую попку, а после нежно проникнуть своим пальчиком в анальное отверстие. Это безумно эротично и ввергнет тебя в экстаз. Подобное сейчас переживала и Валентина. Она медленными движениями мягкой руки мыла Женю, как бы случайно, затрагивая его мошонку с яичками. Такая игра заводила женщину, да и малыша, похоже, также возбуждала, если судить по растущему фаллосу и по тому, как затвердели его яички. Валентина довольно улыбнулась и всей пятерней обхватила член Жени. Ей отлично было видно анальное отверстие, что она только что вымыла, и которое теперь блестело чистотой. Оно пленило Валентину, и она развела ягодицы в стороны и смачно чмокнула малыша в него. Раньше она никогда не решилась бы проделать что-нибудь подобное с мужем, ей попросту было бы противно даже об этом думать. А вот теперь по ее телу огненной лавой разлилась истома от таких ощупываний малыша. Он уже был на грани экстаза, и перевернулся на спину, чтобы продемонстрировать женщине свои прелести и то, что он снова готов свершать сексуальные подвиги.

— Ах, мой мальчик уже набрался силенок! — ласково промяукала Валентина, нежно взяв в руку его тугие яички. — Он снова хочет в мамочку?

И сама забралась в ванну к малышу, который только того и ждал, поскольку тут же занялся ласками ее бедер, попки, которая сохраняла эстетичный вид, несмотря на относительно зрелые годы обладательницы. Стоило ей расставить свои прелестные ножки, как ловкая и неугомонная рука Жени перебралась к покрытому порослью лобку. Пальцы его прилежно изучали мокрую поверхность лобка, подбираясь к заветной дырочке. Но его язычок также не бездельничал. Он лизал окружность каменных от возбуждения сосков попеременно; сначала один, потом переходил с поцелуями через ложбинку меж пышных грудей ко второму. От его нежных, словно лепестки роз, прикосновений, Валентина пребывала на вершине блаженства и чувствовала, что вот-вот должна в очередной раз кончить. Но несказанно приятнее в такой сладостный миг чувствовать в себе твердое, стимулирующее тебя своей пульсацией, копье любимого мальчика, которое пока еще слишком мало, чтобы разорвать тебя на части. А потому Валентина взяла Женю за попку и притянула к своей промежности. Она полулежала в ванной, и малышу несложно было войти в нее...

* * *

* * *

* * *

* * *

Как только Валентина с Анастасией обмолвились мальчикам о том, что в случае успешной сдачи экзаменов их ждут три недели на Мальте, те обрадовались и принялись с удвоенной силой грызть гранит науки. Настя занялась визами, Валентина же занималась делами компании.

Во дворе дома, где проживали Валентина с Женей, уже совсем стаял снег, и на клумбах напротив своих подъездов особо неуемные жители высаживали цветы. По тротуару, ведущему к подъезду Валентины, шла молодая девушка, которую прежде здесь не наблюдали. Она вежливо спросила у старушек, сидящих на скамеечке, тут проживает некая Валентина Мельникова. Те наперебой ответили, что девушка не ошиблась и даже одна из старушек назвала номер квартиры.

— Вы можете себе представить, чтобы какой-нибудь богатый человек из этих... самых... теперешних "новых русских" проявлял бы такую заботу о совсем постороннем ребенке? — поделилась своими наблюдениями с девушкой другая старушка, стоило той произнести имя Валентины. — А вот наша Валюша приютила мальчика, судя по всему, сиротинушку и заботится о нем как о родном сыне.

— Вы говорите о Жене? — уточнила девушка с догадливой улыбкой на веснушчатом лице.

— Да, кажется, его именно так зовут. А он кем тебе кем будет, внучка?

— Он будет мне братом, — фыркнула девушка и скрылась в подъезде.

В это время Валентина уже вернулась с деловых переговоров и, сменив костюм предпринимательницы на домашний халат и фартук, суетилась на кухне. С минуту на минуту должен вернуться Женя из школы, и она готовила для него обед: щи — на первое, котлеты с жареной картошкой — на второе. Она переворачивала на скворчащей сковороде с помощью деревянной лопатки котлеты на другой бочок, когда раздался звонок в дверь. Вытирая руки о кухонное полотенце, которое держала на плече, она с радостной улыбкой направилась летящей походкой открывать, полагая, что вернулся Женя.

— Ты? — улыбка сползла с лица Валентины, когда на пороге возникла Лена. — Мы же условились, что ты не будешь здесь рисоваться. Сейчас должен придти Женя...

— И что же? Думаете, обнаружив меня здесь, догадается, что все еще является проститутом? — ухмыльнулась Лена.

— Не смей говорить так о Жене! Он чистый и добрый мальчик, и ничего не знает о нашем договоре, — тихо проговорила Валентина и, из страха, что могут услышать соседи, втолкнула девчонку в квартиру и захлопнула дверь.

— Если бы вы честно выполняли наши условия, меня бы здесь не было, — одернула ее руку Лена. — Вы же прекрасно знаете, "это" для нас является единственным средством существования.

— Ты могла бы пойти работать. Не думала об этом для разнообразия? — Валентина начинала злиться, и нервозно поглядывать на часы.

— И получать гроши в какой-нибудь вшивой швейной мастерской? Нет уж, увольте! А потом, с каких это пирогов я должна бросить любимое занятие, которое, к тому же приносить моральное удовлетворение. — Неожиданно для нее самой, Лену потянуло на откровение. — Знаете, как приятно сдавать на прокат мужское достоинство подобным вам женщинам. Вы ведь не можете уже привлечь ни одного нормального мужика, вся ваша красота увяла, и вам ничего иного не остается, как покупать себе любовников.

Валентине, пережившей измену мужа, который ушел от нее к молодой девушке, было нестерпимо больно выслушивать слова Лены. Но она держала себя в руках. Она стремительно вынула из сумочки бумажник и отчитала условленную сумму. Лена внимательно следила за ней, и снисходительно усмехнулась, обнаружив в отделении для визиток снимок Жени.

— Вот, — передала сутенерше деньги Валя, — и прочь отсюда!...

Лена держала дверь открытой настежь и потому Женя, который в эту самую минуту поднимался по лестнице, насвистывая какой-то популярный мотивчик, расслышал последние слова Валентины и успел заметить, как она передала деньги его сестре. Он меньше всего ожидал здесь увидеть сестру, но недолго задавался вопросом; — с какой целью она сюда явилась? Малыш встал как вкопанный на лестничном пролете и готов был разорвать мир на части от обиды. Женщина платит за его общество! За любовь, за ласку, за внимание, и даже за этот чертов секс! Сам не зная, почему, его внезапно охватила ненависть к женщине, которую он любил, все-таки любил, не сознавая того. Он мгновенно поднялся по лестнице, пронесся мимо них в квартиру и взял свою спортивную сумку. Со слезами на глазах затрамбовал в нее все свои старые вещи, с которыми пришел к Валентине.

— Ты уже вернулся, милый? — Она наблюдала за действиями Жени, и незамедлительно ее ударило осознание того, что малыш видел, как она передавала Лене деньги... — О, Боже! Ты все неверно понял!

— Что я неверно понял? Что женщина платит за меня, как за... — Он кинул на Валентину прощальный взгляд и устремился к двери.

— Ладно, пошумели и хватит, — с трудом удержала его Лена. Ей совсем не улыбалось терять такой стабильный источник дохода. — Да, Валентина Ивановна платит нам за возможность спать с тобой. И что здесь такого?...

Женя кипел от возмущения и накинулся на сестру, но та охладила его пыл хлесткой затрещиной.

— Никогда не смей поднимать на меня руку, детка! — тихо, но вместе с тем зловеще, сказала она. — Я забочусь о тебе, и не заслужила подобного к себе отношения. Если хочешь домой вернуться, поедем домой.

— Останься, я... я люблю тебя, черт возьми! — кричала в истерике Валентина, выбежав следом за ними на лестничную площадку. — Я просто хотела помочь твоей семье!

От ее слов у Жени разрывалось сердце, он готов был сейчас рвануться к ней и простить ей это единственное прегрешение, но он только сказал сестре:

— Верни ей деньги?

— Что?

— Ты берешь вперед, не так ли? Значит, она оплатила мои услуги на будущую ночь. Ты должна вернуть деньги. — Женя говорил безапелляционным тоном, и Лена поняла, что спорить с братом бессмысленно.

Она резко развернулась и поднялась обратно. Нашла Валентину, беззвучно плачущей, прислонясь к дверному косяку.

— Вот, возьмите. Нам не нужны ваши деньги. — Сунув четыре сложенные вдвое пятидесятидолларовые бумажки Валентине в нагрудный карман фартука, Лена поспешно удалилась.

Как только скрипнула входная дверь в подъезде, на Валентину напал приступ тошноты и, испуганно зажав рукой рот она бросилась в ванную комнату.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

На следующей день Валентина направилась в школу, где учились ее сын вместе с ее возлюбленным. Однако ни в тот, ни в последующие дни Женя в школе не появлялся. Классный руководитель даже выказала ей свое недовольство поведением Жени: на носу экзамены, он же позволяет себе пропускать занятия. Валентина лишь беспомощно развела руками, но обещала, что поговорит с ним. Не могла же она сказать, что мальчик ушел из дома.

— Как прошли переговоры? — Анастасия вызвала сестру к себе в кабинет, как только та появилась в офисе.

— Удачно! — Валентина пыталась настроить себя на веселый лад, но безуспешно. — Знаешь, президент оказался весьма недурен, он делал мне комплементы на протяжении всех двух часов, что длилась встреча.

— Обычно переговоры не затягиваются так надолго. — Анастасия отметила скверное расположение духа сестры, и это насторожило. — Валя, у вас что-то стряслось? — решилась напрямик спросить она.

— Да ничего не стряслось, — натянула небрежную улыбку на лицо Валентина. — У нас все чудесно складывается.

— Я просто убеждена, что пройдет какое-то время, и Женя полюбит тебя, — искренне высказалась Анастасия. — Ты столько для него делаешь... что с тобой?

От ее слов у Валентины началась истерика. Память жестоко выплеснула наружу вчерашнюю сцену ухода Жени, с легкостью вынудила разрыдаться. Анастасия выбежала из-за стола и заключила ее в объятия.

— Не переживай так, милая! — успокаивала сестру Анастасия. — В каждой семье случаются размолвки. Все образуется...

— Он ушел от меня!

— Подожди, как ушел? — пришла в замешательство Настя. — Ты же минуту назад сказала, что все чудесно.

— Будь она проклята, мерзавка малолетняя! Явилась вчера к нам с требованием денег...

— Ты что, платишь ей за Женечку? — уточнила Настя, Валентина только покачала опущенной на грудь головой в ответ. — Он-то сам знал об этом?

— Нет, не знал. Даже ты не знала, что твоя несчастная сестра опустилась до того, что оплачивает услуги про... — У нее язык не поворачивался назвать невинного Женю этим грязным словом. — Ты, должно быть, полагала, что я нашла себя приличного парня, не без твоей помощи. А видишь, как все вышло.

Внезапно на Валентину нашел приступ тошноты, и она, зажав рот рукой, кинулась в дамскую комнату. Встревоженная Анастасия последовала за ней.

— И давно тебя беспокоит тошнота? — спросила она Валю, наблюдая, как та умывает лицо холодной водой.

— Со вчерашнего дня. Видимо, я переволновалась, — она насухо вытерла лицо салфеткой и повернулась к сестре.

— Голова кружится, да?

— Есть немного. — И вдруг до нее дошло, к чему клонит Анастасия. Она в страхе огляделась по сторонам и снизила голос до шепота. — Не болтай ерунды, Ася...

— Я пока ничего не сказала, — заметила Анастасия. — Но если женщину беспокоят головокружения и приступы тошноты, это обычно говорит об одном...

— Хочешь сказать, я тяжелая?

— Гм-гм, — со счастливой улыбкой качнула очаровательной головкой Анастасия.

— Но это же невозможно!

— Сама любит молодого мальчика и еще удивляется! Вы, милая моя, когда в последний раз были в женской консультации? — приняла важный вид Анастасия.

— В марте, — виновато ответила Валентина.

— Вот что, едем-ка. — Анастасия повлекла сестру за собой.

— Да куда ты меня тащишь? — упиралась она.

— Туда, где должна бывать раз в полгода любая благоразумная женщина. — Анастасия подвела сестру к своей машине и, сняв с сигнализации, открыла переднюю дверцу с пассажирской стороны. — Прошу, мадемуазель! — и жестом пригласила ее сесть в машину.

Опытный гинеколог, у которого Валентина находилась под наблюдением, также пожурил ее за то, что так непозволительно долго у него не появлялась, и пригласил сесть в кресло. После обследования он заявил, что Валентина абсолютно здорова, и шестинедельная беременность протекает успешно.

ЧАСТЬ 4

Антон закончил шестой класс с отличными отметками, и с юношеским нетерпением ждал, когда же его возлюбленная бизнеследи выкроит три недели, и они отправятся в путешествие. Он прежде никогда не бывал заграницей, потому легко вообразить его волнение от предстоящей поездки. Несмотря на то, что сильно волновался за маму и с радостью воспринял весть о том, что станет братом, Антон не видел веских причин Насте оставаться дома.

— Почему не можем уехать хотя бы на неделю? — недовольно ворчал он.

— Потому, что твою маму нельзя сейчас оставлять одну, — отвечала Анастасия. — Ей может потребоваться наша с тобой помощь.

— Пусть заботиться о ней тот, кто повинен в ее состоянии. Он ведь даже не в курсе, что должен стать папашей.

— И не должен узнать, — предупредительно строго глянула на малыша Анастасия.

— Да почему же? — искренне возмутился Антон. — Если он узнает правду, он точно вернется к маме...

— ...Из благодарности? — Анастасия давно усомнилась в чувствах Жени в отношении ее сестры. Если бы он и в самом деле любил Валю, то давно бы ушел из своей порочной семьи к ней, полагала она. — Женщине, как впрочем, и любому другому человеку, невыносима даже сама мысль о том, что с ней живут из чувства благодарности.

— Да любит он маму, черт возьми! — вспылил Антон. — Только сам этого никак не может осознать.

— Вот когда осознает, тогда и будет о чем говорить... Постой, а вы разве видитесь? Твоя матушка говорила вроде, что он бросил школу. Ну-ка, сознавайся, маленький негодник!

— Мы просто изредка созваниваемся, — осведомил малыш. — Это что, запрещено? Он, кстати, каждый раз справляется о маме.

— Прошу, случайно не сболтни об ее теперешнем положении.

— Ладно, мадам Бессердечность, — сдался малыш и, приблизившись вплотную, обнял за осиную талию, что просвечивалась сквозь тончайшую ткань халатика.

— Почему это, интересно знать, я мадам Бессердечность? — Анастасия поместила руки на маленькие упругие ягодицы малыша и прижала к себе. — Ну, погоди! Сейчас ты получишь за свои слова!

Их разговор происходил в гостиной погожим весенним днем. Анастасия вдруг присела на диван, полы халатика обнажили бедра и колени стройных ножек. Малыш любовался прелестными очертаниями женщины и не сразу расслышал, как она сказала ему лечь к ней на колени вверх попкой, и молниеносно стащила с него трусики. Обычно в выходные дни Антошка расхаживал по квартире в одних тонюсеньких трусиках, балуя женский глаз своей юной плотью. Вот теперь Анастасия оголила его белую, словно высшего качества сахар, попку и он остался нагишом. Ребенок добровольно уложился на колени, которые она чуть расставила в разные стороны, чтобы ему было удобнее.

— Станешь еще называть меня мадам Бессердечностью? — игриво шлепала она малыша, при этом сладко ощущая ладонью его шелковистую кожу.

— Больше не буду! Больше не буду! — разродился озорным смехом Антоша.

Находясь в положении провинившегося ребенка, он имел прекрасную возможность ласкать внутреннюю часть ее бедер и, изловчившись, дотронуться до лобка. В отличие от него, Анастасия вовсе не носила нижнего белья. От нее сейчас исходил возбуждающий аромат сексуального желания. Нежные, словно шелк, прикосновения шаловливых рук малыша еще сильнее возбудили Настю, и она, прекратив шлепки, просунула свою руку к вздутым, подобно плодам спелой клубники, яичкам малыша. От неожиданности вздрогнув, он порадовал эрекцией, что почувствовала Анастасия своим левым бедром. Его копьецо буквально вонзилось в упругую кожу бедра! Сейчас самое время перевернуть его на спину и дать волю своим рукам, однако она не спешила с этим. Вот ее средний пальчик проник в анальную расщелину, однако, не задержавшись в ней надолго, проследовал к мошонке. Скоро яички Антошки очутились в нежном плену женской руки, что заставило его взвыть от наслаждения. Только после этого Анастасия взяла его на руки и отнесла в спальню, где уложила его поперек постели, раздвинула ему ноги и целовала его плоть до тех пор, пока не поняла, что любимый должен скоро кончить. Она сама сейчас в тумане очередного экстаза. Безусловно, самое чудесное и естественное, о чем только можно мечтать, это пережить восхитительное мгновение одновременно с возлюбленным мальчиком. Но для этого ей пришлось удовлетворить себя собственным пальцем, поскольку поза малыша не позволяла использовать его руку, а лишать своего сладенького ребеночка девственности она пока не намеривалась.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Женю тяготило то, каким образом он ушел от Валентины: как-то не по-доброму, зло. Лежа в своей маленькой комнатке на стареньком скрипучем диванчике, доставшемся ему от старшего брата, он смотрел на ее фотографию и думал о ней, о том, как замечательно они проводили время. Странное чувство не покидает меня каждый раз, когда смотрю на тебя, словно от сердца отсекли какую-то часть и оставили истекать кровью.

— Что смотришь своими голубыми глазами? — по-детски дулся он на снимок. — Ждешь слов любви? Не дождешься! И не надо являться ко мне во сне, искушая своим прозрачным прикидом, — сказал он и убрал жизнерадостно улыбающуюся Валентину обратно под подушку.

Он с гордым видом лежал, скрестив руки, подавляя в себе желание; вынуть фото на свет и покрыть поцелуями. Это же невозможно! Всерьез влюбиться в женщину в три раза старше себя! Нет, надо постараться ее забыть, иначе пропущу настоящую любовь, — твердо решил он, но зачем-то отправился на поиски телефонной трубки.

Он собирался в очередной раз звонить Валентине, чтобы только услышать ее чуть с хрипотцой голос. Он проделывал такое всякий день, точнее, вечер, когда Лена с Димой отправлялись на вокзал делать свое ремесло, к которому они стремились его приобщить. Однако пока их стремление не увенчалось успехом, Женя не желал заделываться в ночные мотыльки.

— Я слушаю, — ответил знакомый голос чуть с грустью.

Но малыш смолчал. Ему всего-навсего важно слышать Валентину и убедиться, что с ней все в порядке.

— Что же вы опять молчите?— немного раздраженно говорила она. — Если вы набрали мой номер случайно, то положите трубку. Если звоните по делу, то говорите. ... Ну, как хотите, — через полминуты бросила она на молчание Жени и отключила телефон.

— Значит, у тебя все хорошо, ромашка моя, — вновь бросил теплый взор на фото Валентины малыш. — Тон твой как у деловой женщины, которую телефон оторвал от важного дела. Значит, ты вычеркнула гадкого мальчишку из памяти и не вспоминаешь...

Его мрачные размышления прервало лязганье ключа в замочной скважине. Он знал, что это вернулась сестра.

— Идем, — вкрадчиво сказала она. — Одна дамочка жаждет познакомиться с тобой.

— Я же сказал, что не стану этим заниматься, — решительно заявил Женя, начиная злиться.

— И мы уважаем это твое решение, — с выражением искренности на лице, сказала Лена. — Но не мог бы ты сделать для нас одолжение в последний раз?

Она подступила к брату ближе и нежно потрепала за щеку.

— Не упрямься, детка. Клянусь, этот раз последний... к тому же она платит приличные баксы за ночь с тобой, и мы сможем купить тебе что-нибудь из шмоток... Кстати, на тебе чистенькие трусики? — Она оттопырила резинку у трико на брате и бесцеремонно заглянула внутрь. — Ай, ай! Почему наш маленький мальчик ходит без трусиков?

— Потому что старые я сегодня постирал, — отдернул от себя сестру Женя, — а других нормальных не нашел. Ты что, все выкинула?

— Вот, надень-ка! — Лена на секунду скрылась в свою комнату, и вернулась с крохотным кусочком ярко-зеленой ткани, которую почему-то назвала трусами.

— Разве непременно надо надевать этот фиговый лист? — пробурчал Женя, ловко поймав брошенные ему трусики.

— Но ты же должен выглядеть хоть малость сексуальным. Шустрее, шустрее, детка! Нас ждут.

Прислонясь к дверному косяку и скрестив руки, она готовилась наблюдать за переодеванием брата. Она старалась не упускать любой возможности увидеть братьев голышом, но никогда не приглашала никого из них в свою постель.

— Не мешало бы пестик тебе подмыть, прежде чем пустишь в дело, — хихикнула она, пытаясь унять приятное возбуждение между ног.

— Я утром принимал душ.

— Тогда идем! — Она вывела его за руку из квартиры и захлопнула дверь.

— Ты ведь, ангелочек ты наш, не взял даже трусов из всего того, что эта старуха для тебя покупала...

— Не называй ее так! — одернул сестру Женя.

— Ладно, ладно, не кипятись, — как-то загадочно ухмыльнулась она. — Тем более, что в сравнении с твоей новой клиенткой, она просто девочка.

— Что ты хочешь сказать?

— Сейчас сам увидишь.

Лена подвела его к престижной иномарке, припаркованной у их подъезда. За рулем сидела женщина средний лет в солнцезащитных очках и шелковом платке.

— Привет, зайка! — голосом, исполненном похотью, обратилась дама к Жене, окинув взором поверх очков с ног до головы.

— Привет, — небрежно кинул Женя. Из рассказов старшего брата он знал, что женщинам нравится, когда к ним обращаются как к девочкам. — Хочешь трахнуться?

— Он мне понравился, — сказала дама Лене и передала оговоренную заранее сумму. — Запрыгивай в машину, зайка!

Но Женя отчего-то медлил. Он смотрел на женщину, явно приезжую, а эту дорогую иномарку она только взяла на прокат, и сознавал, что едва ли сможет дать ей то, что она от него ждет.

— Чего встал, как вкопанный? — толкнула его за плечо сестра к машине. — Говорят тебе садиться в машину.

— Знаешь, куда мы с тобой поедем? — радостно сказала незнакомка, лишь Женя сел на соседнее сиденье. — Ко мне в отель. Знаешь, я сняла номер в вашей "Сибири", но в нем такая огромная кровать...

— Поселились бы в номере подешевле, с одноместной кроватью, — фыркнул Женя, наблюдая, как клиентка остановилась на обочине и намерилась пристегнуть его ремнем безопасности.

Но попутно не упустила возможности приложить руку к его промежности, от ее прикосновения которая сразу же вздулась и сделалась твердой.

— Ах, какой ты сексуальный! — возликовала женщина, уже предвкушая ночь утех.

Уже находясь в номере она сменила утонченный брючный костюм на полупрозрачную ночную сорочку. Теперь взору Жени предстала пышная грудь женщины, которая вздымалась от полового возбуждения, подобно морским волнам. Он заворожено смотрел на эту изумительную картину и в нем нарастало желание. Желание обладать этой женщиной было настолько велико, что накинулся на нее с ласками, которые были, впрочем, вполне искренними, ведь он воздерживался уже недели две, с того времени, как ушел от Валентины. А снявшая его женщина уже избавилась от темных очков и смотрела на него печальными голубыми глазами, чей взгляд напомнил ему глаза Валентины. Его руки ласкали извивающуюся в сладострастных конвульсиях женщину, но само его мужское естество оставалось безучастным к ней...

— Ну, в чем дело? — с недоумением косилась на его спокойно висячий фаллос незнакомка, которая почему-то до сих пор назвала своего имени. — Твоя сестрица рекомендовала тебя как крутого любовника...

— Она мне льстит, — буркнул Женя и присел на постель.

Он сейчас злился на себя и на свою мужскую несостоятельность.

— Мне кажется, ты излишне взволнован, — высказалась женщина и закурила тонкую сигарету. — Хочешь немного вина?

Прежде ему уже доводилось пробовать алкоголь на тусовках, устраиваемых сестрой и братом в их квартире и это было далеко не вино.

— На вот, испей. — Женщина преподнесла ему бокал красного вина на высокой ножке. — Это тебя немного расслабит.

Она развалилась в большом кресле и закинула ногу на ногу, явно получая удовольствие от того факта, что молоденький проститут рассматривает ее интимные места.

— Ответь, тебе, в самом деле, лишь четырнадцать? — пожелала уточнить клиентка.

— А какое это имеет значение?

— И все же? — настоятельно продолжала клиентка.

— В начале будущего года исполнится пятнадцать. — Он не мог понять, зачем женщина интересуется его возрастом, ведь и без того видно, что он очень молод.

— Можно попросить тебя раздеться догола? — с волнением в голосе сказала она, сделав очередную затяжку.

Он выполнил просьбу клиентки, оставшись в одних тонюсеньких трусиках, облепляющими его юную плоть. От подобной картины у любой из нас замрет сердце и захочется послать к чертям контроль и манеры! Клиентка затушила сигарету в пепельнице и, распахнув сорочку, пригласила мальчишечку сесть к ней на колени. Он послушался и в скором времени женщина, даже через колготки, почувствовала его мягкую кожу.

— Знаешь, после сорока меня привлекают только молоденькие мальчики! Вы такие чистые и сладкие, что так и хочется вас совратить... — Ее смелая рука оттопырила резинку у трусиков Женечки и проникла вовнутрь к вожделенному пенису.

Ее губы ярко-красные тем временем вонзились в полураскрытый ротик Жени, оставив характерный жирный след. Это женщину еще сильнее завело, и она властолюбиво опрокинула мальчика на кровать. Затем принялась покрывать жадными поцелуями ему лицо и шею, одновременно играя пальчиками его яичками. Такая игра возбудила мальчика и скоро он уже отвечал на поцелуи и ласки. К тому времени, как он находился в агонии, на нем от ушей до пят красовались следы от губной помады клиентки. Видимо, ей привычно было находиться сверху сексуального партнера, поскольку она навалилась на Женю всем телом и, широко расставив свои ножки в колготках телесного цвета, умело направила его пульсирующее копье в свое лоно. Женщина хотела взлететь к вершине наслаждения в унисон с мальчиком, потому крайне поразилась, когда Женя вдруг ее оттолкнул и сел на постели, подобрав под себя ноги.

— В чем дело, зайка? — шумно дышала клиентка, однако в ее тоне не звучало сколько-нибудь недовольства. — Меня заверяли, будто ты любовник весьма умелый... — тут она обнаружила, что малыш плачет. — Ну, что с нами случилось? — совсем иным, схожим с материнским, голосом спросила она и подсела рядом.

— Простите меня, но я не смогу дать вам то, за что вы заплатили, — с сожалением признался Женя, стыдливо склонив голову на грудь.

— Я слишком стара, чтобы будить желания, — меланхоличным голосом молвила незнакомка.

— Не говорите глупости! — всем своим видом выказал он несогласие. — Вы прекрасно выглядите!

Он говорил совершенно искренне. Клиентке стукнуло пятьдесят четыре, но выглядела она подтянутой и намного моложе своих лет. Сейчас он находился в растерянности: ранее безотказно откликающийся на женское обнаженное тело половой член теперь оставался безучастным. И дело здесь вовсе не в почетном возрасте клиентки, на возраст он меньше всего обращал внимания. Просто его плоть желала только одну женщину, и этой женщиной была Валентина.

— Простите, — виновато бубнил малыш. — Со мной такое впервые.

Неожиданно не только для женщины, но и для самого себя, он преобразился и поднял голову. На лице его сияла улыбка. Улыбка была столь светлой, что Женя в этот миг в глазах женщины смахивал на блаженного человека.

— Детка, с тобой все в порядке? — с обеспокоенностью смотрела на Женю она.

— Кажется, да! — радостно возгласил мальчик. — Скажите, когда парню постоянно снится одна и та же женщина, значит ли это, что он любит эту женщину?

— Правильнее будет сказать: влюблен, — уточнила клиентка, хотя сейчас она себя таковой не ощущала. — Эти два чувства между собой разнятся. У тебя есть подружка, да?

— Есть, — ответил Женя, и тут же снова помрачнел. — Точнее, была...

— И что с ней стало? — теперь уже с участием спросила женщина, готовясь услышать душещипательную историю о школьной любви, или что-то в этом роде.

— Мы расстались. Она чудесная, я просто ее недостоин.

— Но она остановила свой выбор на тебе, значит, ее привлекли какие-то исключительные качества, присущие одному тебе. К примеру: твоя чуткость и внимание к дамам.

— Не склонен думать, что она брала в расчет мои душевные качества, в ту секунду, когда снимала меня, — по его устам скользнула горькая усмешка.

— Постой. Ты разве говоришь о взрослой женщине?

— Она старше меня. Я стал жить у нее в доме совсем не с корыстными мыслями, как могло казаться со стороны.

— Тогда почему вы расстались?

— Я случайно узнал, что она продолжает оплачивать Ленчику мои услуги. После этого я собрал свои пожитки и ушел. Я испытал в тот момент ненависть и отвращение к ней и к сестре. Но потом стал скучать по ней.

— Ты хочешь к ней вернуться?

— Хочу? Да, очень хочу! — вылетел из глубин Жени полный уверенности ответ. — Только уже как самодостаточная личность, имея хоть какой-то источник дохода.

— Гм! Ты мыслишь как умный, ответственный человек! — поразили женщину слова мальчика. — Надо полагать, ты нашел источник дохода. Только если впредь станешь вести себя сегодняшним образом, то едва ли преуспеешь. Я даю скидку на твой малый возраст, но другая не станет церемониться с тобой: либо потребует назад деньги, либо...

— ...Либо что? — отчего-то с тревогой смотрел на незнакомку Женя.

Видимо, ее забавляло внушать мальчику страх, поскольку она наклонилась к нему и, сделав похотливым голос, сказала:

— Тебе вполне может попасться среди клиенток и самбистка, которая скрутит тебя, как лягушонка и.... — на секунду она остановилась, подбирая слово с яркой эмоциональной окраской, — ... и трахнет тебя!

От последней фразы мальчик непроизвольно вздрогнул, что подметила клиентка.

— Почему вы решили, что я имел в виду проституцию, когда упомянул об источнике дохода? — выразил протест Женя, приняв невозмутимый вид. — Есть и другие средства зашибать бабки, и гораздо достойнее...

— Как я завидую твоей избраннице! — мечтательно вздохнула клиентка. — Вот что, детка, ступай-ка домой.

— Но вы же заплатили за целую ночь. — Он неосознанно обрадовался возможности избежать измены Валентине, и принялся одеваться.

— Ничего страшного, — сделала небрежный жест клиентка. — Главное — любовь! Она, должно быть, замечательная женщина...

— Она в сто крат лучше всех этих малолетних дур, — твердо заявил Женя у двери. — И я готов землю грызть, чтобы нам вновь воссоединиться.

Выйдя из гостиницы, наш неудавшийся проститут домой не спешил, а бесцельно брел по улице и размышлял о своей жизни да о будущем, которое не представлял без своей любимой ромашки. И сейчас он совершенно точно знал, каким будет его школьное сочинение на тему: "как я провел лето".

Когда он подходил к подъезду своего дома, прозванного в народе "хрущевкой", то услышал музыку, доносившуюся из открытого настежь окна их квартиры. Опять очередная тусовка, с вздохом подумал он. Едкий дым от дешевых сигарет привычно ударил ему в нос аж с лестничной площадки.

— На мои деньги пируете? — спросил он сестру, находящуюся в алкогольном опьянении.

— Не шуми, детка, — приложила палец к губам Лена, явно не ожидая видеть младшего брата столь рано. — Видишь, сестрица твоя малехо пьяна.

— Да, вижу, тебя едва держат ноги, — ответил Женя, и успел подхватить ее за талию, прежде чем она свалилась на пол, споткнувшись об пустую банку из-под пива. — Осторожней! На хрена опять нажралась? Димон уже вернулся с полового фронта?

— Еще слишком рано, — бурчала Лена, позволив брату вести себя в ее комнату. — Кстати, почему ты так рано?... что, клиентка оказалась слабовата? Или твоя "штучка" на ее дряблое тело не встала?

По пути им встретилась Яна, одна из подружек Лены, также подвыпившая. Женя также заметил в общей комнате троих парней, сидящих на полу с баночным пивом в руках и сигаретами в зубах. Нельзя сказать, что мальчика обрадовало присутствие этой двадцатичетырехлетней блондинки, однако ему сейчас было не до нее. Она помогла Жене уложить сестру в кровать, прежде раздев до нижнего белья.

— За каким... опять приперлись? — злобно косился на Яну мальчик. — Накачали вот ее?

— Да я говорила ей, что не хочу пить, а она все наливала... — Чтобы скрыть свою лукавость от глаз Жени, она принялась подтыкать Лене одеяло.

На Яне был красный топик и короткая юбчонка. Она оделась подобным образом с таким расчетом, чтобы возбудить в Жене желание, и в который раз напрасно ждала увлеченных взоров с его стороны.

— Ладно, я спать пошел, — сказал он, ведь наутро ему предстало начать работу. — Ты же проваливай домой! Твои предки, верно, волнуются за тебя...

Он на ходу закрыл дверь своей комнаты и, раздевшись догола, бухнулся на диван. Сердце Яны учащенно забилось. Она давно мечтала о таком случае, и не раз просила дозволения у Лены совратить ее самого младшего братика, но та постоянно отказывала, вначале ссылаясь на его малый возраст — когда Яна воспылала к нему страстью впервые, ему было лишь неполных десять лет. Потом отвечала на частые просьбы Яны, что ей следует подцепить себе какого-нибудь "толстого кошелька", чтобы выбиться в люди, а не думать об ее несносном братце. И не дозволяла даже немного потискать миленького Женечку. И сейчас, наконец, это свершится! Она кошачьей поступью скользнула в его комнату и лихорадочными движениями скинула с себя всю одежду, включая нижнее белье.

— Привет! — промурлыкала она, нырнув к нему под одеяло.

— Ты откуда? — вздрогнул он от внезапного прикосновения обнаженного девичьего тела. — Разве не было сказано, убираться домой?

— Я звякнула домой и сказала, что переночую у вас, — вынуждена была вновь солгать Яна в избежания дальнейших расспросов. — А потом, я уже большая девочка!

— Ладно, — предусмотрительно отодвинулся от не прошеной гостьи Женя, вжавшись в стену.

Сейчас он корил свою привычку спать нагишом.

— Но совсем необязательно спать в моей постели! — возмутился Женя, оттолкнув девушку.

— Ах, мы решили поиграть в недотрогу? — проявила настойчивость Яна, дотрагиваясь руками до интимных мест мальчика, который уже в утеху ей порядком возбудился. — Ну-ну, не упрямься, маленький! Иди ко мне!

Она поймала его руку и приложила ладошкой к своей юной груди.

— Подари же мне ночь любви и страсти, какие даришь этим старым коровам! — призывно сказала Яна, потянувшись к его пленительным устам.

Через минуту они страстно сосались, одаривая друг друга ласками. Находясь в розовом тумане сладострастия, Женя нежно теребил сосок девушки пальцами, отчего та чувственно постанывала, прижимаясь своим плоским животом к его пенису. Он в ту секунду не думал, что изменяет Валентине с Яной, к которой он даже не испытывал никаких чувств, ему просто нужна была разрядка.

— Моя "киска" хочет твой язычок, детка! — Она уложила его на спину, затем оседлала его голову, не отвлекаясь от пениса с яичками, только теперь открыв для себя преимущество такой позы сексуального партнера.

Не заставив просить дважды, Женя пустил в ход язычок. Запах у девушки возбудил его до предела, и он ласкал половые губы с особым старанием, проникая в щелочку, доводя тем самым Яну до экстаза. Она была уже довольно опытной во всем том, что касается секса, и знала, когда следует переходить к совокуплению. С ловкостью молодой пантеры она грациозно развернулась в прежнее положение, и сама ввела пульсирующее копье в свое лоно. Новая волна ощущений поглотила Женю, заставила ритмично двигать бедрами взад-вперед: то приподнимая, то опуская свою попку.

— Какой ты умелый! — Яна в сладострастном томлении целовала его лицо, однако сам он на поцелуи не отвечал, лишь старался увернуться, когда девушка целилась прильнуть к губам. — Знаю, проституты обычно не целуют своих клиенток в губы, но ты мог бы сделать для меня исключение. Тем паче, что я не твоя клиентка, а твоя девушка. Точнее, собираюсь ей стать... ты куда, детка?

Грязное слово "проституты" возымело действие на Женю, как ушат холодной воды на тлеющие угли. Все желания бесследно испарились, будто их и не было.

— Отвали! — сердито оттолкнул Женя от себя Яну, и сел на диван.

— А в чем дело, детка? — Ехидно рассмеявшись, девушка ничком упала на подножие дивана, едва не ударясь головой об стену. — Нас воротит от этого слова?

— Вон отсюда! — Ненависть проснулась в нем и, повинуясь этому порыву, он с излишней грубостью выставил Яну за дверь, попутно бросив вслед ее белье.

— Прости, я не нарочно, — пыталась довольно неуклюже оправдаться Яна, когда Женя со стуком захлопнул перед ее носом дверь.

Но она не собиралась так просто сдаваться, она не была удовлетворена и желала, чтобы Женя завершил начатое дело.

— Пусти, малыш! — стучала она ладонью в стекло двери.

Но Женя не внимал ее мольбам, он вновь плюхнулся на диван, укрывшись одеялом с головой, и тихо заплакал.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

В связи с беременностью мамы забот у Антона прибавилось, и он считал своим долгом забегать к ней и помогать справляться с домашними делами. Ему нравилось ощущать себя полезным, это давало ему право считать себя взрослым. Анастасия также старалась не обременять сестру делами компании, на что та выражала возмущение:

— Не надо относиться ко мне так, словно я больна. Я всего лишь жду ребенка. И, между прочим, только три месяца, а на этом сроке женщина еще вполне трудоспособная.

На самом деле ей было невыразимо приятно чувствовать на себе заботу любимой сестры и сына. Но она помнила, что они имеют право на личную жизнь, и не хотела быть помехой.

— И все же мне неловко... — в один из вечеров сказала она сестре.

— Отчего же? — радушно улыбнулась Анастасия.

-Вы с Антоном тратите на меня все свое свободное время.

— Положим, не все время, — сочла нужным уточнить Анастасия, — а только дневное. А потом, Антон все равно свободен, пока я в офисе. К тому же забегаю на пару часиков в спортзал. Нужно же поддерживать форму.

— Но ты и без того отлично выглядишь!

— Представь себе, то же мне говорит и Антон, — осведомила Настя. — Только вот у зеркала на сей счет иное мнение.

— Судя по тому, как ты поздно возвращаешься из офиса, там скопилось уйма дел, — предположила Валентина, сделав прозрачный намек на то, что она могла бы выйти на работу.

— Ты права, — вздохнула Анастасия устало. — Товарные склады, которые мы с тобой арендуем, на деле оказались далеко не в лучшем состоянии, и мне пришлось нанять ремонтников...

— Постой, я же сама ездила на каждый с проверкой, — выразила изумление Валентина, — и склады в отменном состоянии. — И в какую сумму обошелся ремонт?

— Да не бери в голову, — небрежно махнула рукой Анастасия. — Лучше скажи, где будем отмечать День рождения нашего ребенка? Он хочет здесь, все его друзья из вашего дома...

— Безусловно! — Казалось, ее порадовало такое решение сына, она заметно приободрилась. — Стол организуем в зало, там просторней. Он говорил, сколько хочет приглашать человек?

— Пока нет, но полагаю, что где-то человек десять-двенадцать, не больше. Да еще рано суетиться, до восьмого июля еще три недели.

— Кстати, он думает приглашать его? — с невыразимой теплотой и надеждой спросила Валентина, и сестра сразу поняла, о ком идет речь.

— Я не интересовалась. А ты разве хочешь его видеть?

— Не неси чепухи! — очаровательное лицо Валентины залила краска смущения и, чтобы сестра не заметила охватившего ее волнения, она отвернулась к окну. — Лишь уточнила из праздного любопытства. У меня все прошло к нему. Кажется, я исцелилась от болезни с названием: "Женя".

— Исцелилась, говоришь, а сама носишь его кольцо, — кивнула на руку сестры Анастасия, и та невольно спрятала руку за подмышку.

— Оно лишь память о том, что когда-то я была счастлива.

В это самое время Антон закрылся с телефонной трубкой в своей прежней комнате. Он набрал домашний номер Жени, однако трубку взяла его сестра и сообщила, что брат в данный момент отсутствует. Уже несколько дней он никак не может застать друга дома, чтобы пригласить на свой День рождения. Он искренне полагал, что стоит им встретиться, как они кинутся в объятия друг друга и начнут все сначала.

— Куда ты пропал, друг? — огорчился Антон, и бросил трубку на постель.

Он понятия не имел где искать Женю. Его страшила сама мысль о том, что Женя вновь взялся за старое ремесло, или его принудили. Размышления его прервала Анастасия. Она сказала, что пора ехать домой. Обычно их путь лежал через проспект Гагарина, но в тот знойный день там случились дорожные работы, и был выставлен "кирпич".

— Черт, придется ехать через Жданова, — недовольно смотрела Анастасия на перекопанную проезжую часть, и сделала поворот направо. — Это не та ли парковка, где вы занимались предпринимательской деятельностью? — указала она на поставленные в ровные ряды машины.

— Та самая, — последовал не лишенный гордости ответ Антона. Он скользнул глазами вдоль рядов машин и вдруг к радости обнаружил долговязую фигуру Жени. — Вот ты где, черт бы тебя подрал! Тормозни-ка, милая.

Лишь Анастасия заехала на территорию стоянки, Антон нетерпеливо выскочил из машины и кинулся к Жене, который в этот момент мыл стекло одной светлой иномарке.

— Привет, верзила! — дружески хлопнул по плечу друга Антон. — Вижу, решил вспомнить старые времена.

— А что нам, верзилам, еще остается? Не все же нижней частью тела упражняться. — Расположение духа друга Антону показалось скверным, однако Женя все же был рад его видеть.

— Ну, как ты? — осмелился спросить Антон, хотя видел подавленность друга.

— Отлично! — вынул из кармана джинсовой куртки моющее средство для стекол Женя. — За день обслуживаю до двадцати тачек, так что кайфово провожу лето.

— Знаешь, у меня через неделю именины, буду рад тебя видеть.

— Боюсь, не смогу придти, — сказал небрежно Женя, хотя обрадовался возможности увидеть Валентину.

— Что так?

— Да дел невпроворот, — взялся за заднее стекло Женя.

— Ты весь день здесь?

— Да, с первых петухов до последнего троллейбуса, — по его губам пробежала горькая усмешка.

— Ты не звонишь мне уже несколько дней...

— Да мне как-то неловко докучать вам звонками, — глянул Женя в сторону Анастасии.

— Брось ты! Мы же друзья.

— Как она там? — участливо справился Женя.

— Да нашла себе человека и сейчас поглощена им, — совершенно серьезно ответил Антон. Его так и подмывало сказать другу, что тот должен в скором времени стать отцом, но настороженный вид Анастасии не позволял ему этого сделать. — Хотя никто из нас еще его не видел, по всему, человек он славный.

— Рад за нее! — с видом, словно ему удалили гланды без анестезии, выдавил из себя Женя. — И, конечно же, он старше ее. Да? Небось, после меня она разуверилась в молодых парнях, и выбрала себе пятидесятилетнего старичка.

— Нет, младше, — вскользь бросил Антон и, побежав к машине Анастасии, добавил: — лет на тридцать семь.

Последние слова стучали молоточком невропатолога Жене по макушке и по сердцу, когда он печальными глазами провожал машину Анастасия. Лет на тридцать семь младше... стойте! Но ей всего тридцать семь!

— Почему меня не покидает чувство, будто мне только что намекнули на что-то важное? — спросил он у молодого импозантного господина, вручившему ему деньги за работу.

— Что тебе сказали, приятель? — Человек сел за руль своей иномарки и, казалось, остался доволен чистотой стекол.

— Кажется, мне пытались намекнуть, что я скоро стану папой. — Стоило Жене произнести эти слова на воздух, как они приобрели для него совершенно отчетливый смысл.

— В таком случае поздравляю! — дружественно похлопал человек Женю, и уехал.

Мальчик с радости подпрыгнул, и остаток дня мыл машины пританцовывая. Люди поражались такой перемене в мальчике, который без ведомых причин выписывал узоры ногами, излучая бодрость. Лишь после трудового дня он позволил себе отметить эту радостную весть баночкой отличного пива.

* * *

* * *

* * *

* * *

День восьмое июля выдался жарким, и все жители Новосибирска, не отбывшие в отпуска, струйками тянулись к местным пляжам. С самого утра Валя с Настей суетились на кухне за приготовлением праздничного ужина, распределив обязанности обычным образом: старшая занимается салатами и горячим, младшая же ответственна за десерт.

— Из тебя бы вышел отменный кондитер! — Валентина с восторгом наблюдала за тем, как сестра украшает торт.

— Возможно. Но я никогда всерьез не думала об этом. — Анастасия выводила кремом тринадцатую розочку на торте. — Едва ли у меня хватило бы терпения стоять целыми днями в фартуке и поварском колпаке.

Анастасия давно выпытала у Антона, что тогда на стоянке он все же намекнул Жене о маленьком секрете Валентины, и теперь страшно боялась, как бы сестра не прознала про болтливость сына. Когда ребята были усажены за праздничный стол, раздался звонок в дверь.

— Я открою, — зная, что Валентина занята салатами, вызвалась Анастасия.

На пороге стоял Михаил с пакетом в руках. Это был мужчина лет пятидесяти в отличном кашемировом пиджаке, и весь облик его говорил о том, что он весьма преуспевающий.

— Привет! — сняв шляпу, буркнул он. — Антон дома?

— Дома, — холодно ответила Анастасия. — Только боюсь, он, вряд ли, захочет тебя видеть.

— Но ты все ж скажи ему, что к нему отец пришел, — настаивал Михаил, сжимая в руках сверток. Судя по круглой форме, в нем завернут футбольный мяч.

Анастасия осведомила Антона, что его пришел поздравить отец, на что малыш категорично заявил, что не желает его видеть.

— Милый, я считаю, тебе надо с ним увидеться. — Анастасия поправила воротничок на его белой рубашке и зачесала челочку вправо. — Мало ли какие у них с мамой отношения...

— Ладно, убедила, — сдался Антон и, оглядевшись по сторонам, прильнул к манящим губам Анастасии и забрался к ней под короткую джинсовую юбочку...

— Малыш, перестань! — велела себе убрать его нежную руку из-под своей юбки Анастасия, и не таять в его ласках. От него исходил терпкий запах дорогого парфюма, подарка Анастасии, и теперь он воспламенял в ней желание. — Вдруг кто-нибудь из твоих друзей увидит, чем мы с тобой тут занимаемся.

— Что с того? В конце концов, сегодня мой день и я имею полное право делать, что хочу. — Он выглядел взволнованным с самого утра и совсем не в ожидании каких-нибудь сногсшибательных подарков. Просто любимая женщина обещала, что этой ночью он станет мужчиной в физиологическом смысле этого слова, поскольку во всех остальных смыслах он уже давно не ребенок.

— Я прекрасно помню, что сегодня должна буду лишить тебя невинности. — Сексуально шлепнув его по попке, отправила к отцу, который по-прежнему ждал на лестничной площадке.

— Привет, — достаточно сдержано поздоровался с отцом Антон.

— Здравствуй, Тошка! — сделал шаг к сыну Михаил, протянув ему сверток. — Прими мои поздравления с тринадцатым днем рождения...

— Пять из которых тебя с нами не было, — не смог сдержать обиды Антон, демонстративно спрятав руки в карманах брюк.

— Ты прав. И я полностью признаю свою вину. Но ты сейчас вполне взрослый, чтобы понять, что в жизни всякое бывает.

— Ну, конечно, сорокалетий бизнесмен должен непременно заиметь семнадцатилетнюю жену, чтобы повысить свой статус в определенных кругах. И ему чихать на то, что мама первое время плакала каждую ночь, и мне приходилось ее успокаивать.

— Вот когда ты по-настоящему влюбишься, ты поймешь своего никчемного отца.

— Да я уже люблю, — с высокомерием, на что, быть может, не имел права, высказался Антон. — И люблю по-настоящему, в отличие от тебя. Так что пословица: "яблоко от яблони..." не про нас.

— Послушай, яблоко, да что ты можешь знать о любви. В твоем возрасте только девочек в школьных туалетах тискать. — Сам того не желая, Михаил начал заводиться, но с трудом заставил себя немного остыть. — Ладно, давай зачеркнем прошлое, и попытаемся залатать дыры в наших отношениях. Иными словами я намериваюсь сказать, что хотел бы вернуться...

— Не знаю, — с глубоким сомнением в голосе сказал Антон, и переступил порог квартиры. — Аудиенция закончена.

— Ты забыл подарок.

— А что там? — обернулся к отцу Женя.

— Футбольный мяч, и английской кожи, между прочим. — Михаил развернул сверток, и глазам Антона предстала мечта всех дворовых мальчишек.

Однако именинник равнодушно покосился на мяч и бросил в лицо отцу колкую фразу:

— Обычно старички, женившись на девицах утверждают, что скинули энное количество лет. Так что играть в мячик для тебя в самый раз, — с ехидством сказал Антон и захлопнул дверь.

— Кто приходил, милый? — направляясь в зало с блюдом салата, бодро спросила Валентина.

Она выглядела такой хорошенькой в новом голубом платье и жизнерадостной, что Антон не хватило духа ее волновать и сообщать о визите отца, а потому он солгал:

— Да бомж милостыню просил, так мне пришлось выгрести из своих карманов всю мелочь.

— Вижу, мы с тетей Настей... ой, забыла, теперь же она тебе просто Настя... так вот: мы с ней воспитали добросердечного мальчика, что нас несказанно радует.

Спустя минуту гости сидели за столом и поздравляли именинника с бокалами лимонада. Среди приглашенных было трое девчонок, каждая из которых зарезервировала за собой право сидеть рядом с Антоном. Однако он с галантностью отодвинул стул и предложил сесть по левую руку Анастасию, а по правую расположилась его дорогая мамочка, и все время застолья наш именинник отлично ухаживал за ними обеими. Между горячим и десертом были танцы. Девочки в нетерпении поглядывали на Антона, который намеренно поставил медленную песню, чтобы пригласить любимую женщину на танец. Однако он не успел этого сделать, поскольку какая-то смелая девочка объявила белый танец. Он полагал, что Анастасия первая подойдет к нему, но та все тянула, и Танька с параллельного класса ее опередила. Он жалел, что поставил медленную песню, но не выказывал партнерше недовольства, тем более следующая песня была также не слишком ритмичной. Однако, к его огорчению, и следующий танец она передала другой девочке. Антон пытался возмутиться: дескать, каким таким законом запрещается человеку танцевать с тем, с кем он хочет? На что Анастасия отвела его в сторону и тихо сказала, что ему нужно танцевать с гостьями, иначе они сочтут его неблаговоспитанным. А еще призналась, что ей приятно наблюдать столь высокую популярность любимого мальчика среди юных дам.

— Мы станцуем с тобой танец любви этой ночью, — чувственно шепнула Анастасия ему на ухо. — Не лишай этих девочек удовольствия потанцевать с тобой.

— Ну, хорошо, — обречено вздохнул Антон. — А ты не будешь ревновать?

— Нет, малыш, не буду, — улыбнулась она. — Это ведь лишь танец.

— Неужели ни капельки не будешь? — разочарованно насупился малыш.

— Ну, если только чуточку...

Он выполнил просьбу Анастасия и попеременно приглашал девочек на танцы, из-за чего к концу вечера порядком притомился. Однако все девочки остались довольны.

— Спасибо, что пришли, — провожал до дверей последнего гостя Антон с громко стучащим от волнения сердцем.

Поразительно, он считал минуты до того часа, когда Анастасия домоет последнюю тарелку, чтобы они могли отправиться домой.

— Мам, почему бы вам с Женькой не помириться? — бережно складывая тарелки в сушилку, осмелился спросить Антон.

— Во-первых: между нами нет ссоры, какие случаются между влюбленными. А во-вторых: это, хороший мой, не твое дело. — Валентина включила телевизор, настроенный на местный канал и наткнулась на вечерний выпуск "Дорожного патруля", где ведущая в этот момент сообщала о происшествии на улице Жданова.

Валентина прильнула к экрану и сделала громче звук. Она всегда остро реагировала на подобные известия, тем более, если пострадавшим являлся ребенок. Однако следующая картина, что показал оператор, заставила ее сесть на первый попавшийся табурет. На экране показывали, как два врача "скорой помощи" вытаскивают из-под грузовой "Газели" Женю...

— О, черт! — чертыхнулся Антон, волнуясь за маму, которая сейчас зажала в ужасе рот.

Лишь ведущая назвала больницу, в которую доставили пострадавшего молодого человека, как Валентина со скоростью ракеты спешила туда. Анастасия с Антоном, с трудом поспевавшие за ней, молили не волноваться и, прежде всего, думать о ребенке. В регистратуре они выяснили о состоянии Кулакова Жени.

— Состояние пострадавшего стабильное, — будничным тоном сообщила дежурная.

— В какой он палате? — с облегчением, словно скинула тяжкий груз с плеч, выдохнула Валентина вместе с Анастасией, которая сильнее тревожилась за сестру, чем за Женю.

— А вы, гражданка, кем ему будете?

— Мамой, — пришлось солгать Валентине. — Так в какой он палате?

— В третьей общей палате, — ответила дежурная, и уже вдогонку им добавила: — И зачем так волноваться из-за какой-то пары синяков.

Молодой врач, что обследовал Женю, сказал, что мальчик пострадал весьма серьезно и нескоро выйдет из больницы. При этом врач с трудом хранил серьезное выражение лица, что, однако приметила одна Анастасия.

— Можно к нему? — спросила Валентина.

— Конечно, но только одному человеку, — ответил врач, — самому близкому.

Лишь Валентина, перепуганная словами врача, вошла в палату, как Женя истошно застонал, чем удивил соседей.

— Как ты? — неважно сдерживала волнение Валентина. Она подошла к изголовью его кровати.

— Да хреново, — простонал Женя. — Ты как узнала?

— Из выпуска новостей. — Она выглядела жутко взволнованной и не могла сдержать слез.

— Можешь выполнить одну мою просьбу? — простонал Женя, якобы превозмогая боль.

— Разумеется, малыш, — нервным движением смахнула слезу со щеки Валентина.

— Нагнись ко мне, — умирающим голосом попросил он.

Лишь она склонилась над ним, как тут же очутилась в нежном плену его ничуть не больных объятий. Соседи по палате с удивлением ахнули, никому из них прежде не доводилось быть свидетелем подобных сцен. Однако для наших влюбленных весь мир и эта пропахшая лекарствами палата бесследно растворились в бурлящем океане страсти, поглотившей их с головой. Забыв на короткое время, что Женя является пострадавшим с возможными переломами, Валентина покрывала его поцелуями, не смущаясь посторонних глаз. Женя отвечал ей с той же страстью, усиленной юными годами и двухнедельным воздержанием.

— Все, все, нужно успокоиться! — Порыв смущение оттого, что они не одни, заглушил бушующую в Валентине страсть.

— Твой гадкий мальчишка ужасно по тебе соскучился, — шепнул Женя, искренне вглядываясь во влажные от слез ее глаза.

Он уже сидел на скрипучей больничной кровати и, забыв роль больного, без зазрения совести обнимал Валентину, которая, однако, скоро выскользнула из его рук.

— Куда же ты, ромашка моя? — тщетно пытаясь поймать ее за руку, Женя едва не свалился с кровати.

— Выходит, врач лукавил, утверждая, будто ты пострадал серьезно?

— Да какое там серьезно! — подал голос больной с соседней кровати. — Пара синяков да четыре ссадины. С такими травмами и кровать-то грех давить.

— Врач сказал так по моей просьбе, — признался Женя.

— Но зачем? — в Валентине кипело возмущение. Как мог ее любимый человек поступить с ней таким бесчеловечным образом, заставить волноваться?

— Сам не знаю. Может, затем, чтобы убедиться, любишь ли еще. Прости, на меня какое-то помутнение нашло. Из головы вылетело, в каком ты положении...

— Чертенок! Чертенок! — отчаянно трясла мнимого больного Валентина, оставив без внимания его последние слова.

Поскольку никаких более или менее серьезных травм у Жени не обнаружилось, он в тот же вечер был выписан домой. Надо ли говорить, куда отправился Женя? Его ждали остатки с барского стола в доме Валентины и теплая постель с любимой женщиной.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Анастасия с Антоном завалились домой лишь под утро. Сразу после того, как проводили Валентину с Женей до их дома, они отправились бродить по ночным улочкам города. Неторопливым шагом они спустились к реке извилистой тропой сквозь заросли душистой черемухи, где Антон сломил для любимой женщины самую красивую веточку. Зеркальную гладь Оби освещала лунная дорожка, и влюбленным казалось, что она непременно должна привести их в волшебную страну счастья.

— Не знаю, как тебе, но мне и тут неплохо, — заявил Антон, бросив в реку камешек и наблюдая за расходившимися по воде кругами. — А что, учусь неплохо, мне только тринадцать и меня не отправят в горячую точку. — Он подошел к Анастасии со спины и, обвив руками осиную талию, водрузил голову ей на плечо. — Еще я любим самой красивой женщиной мира. Чего мне желать еще?

— Когда-нибудь и очень скоро моя любовь станет для тебя в тягость, — невыразимой грустью наполнились глаза и голос Анастасии.

— Отчего же так? — искренне не уловил Антон смысла слов любимой. — Я люблю тебя, и чувства мои крепнут с каждым днем.

Анастасия скинула туфли и теперь стояла на гальке босиком. Она сделала шаг вперед и согретая дневным солнцем вода обласкала ей щиколотки.

— Ой, вода-то как тепла! — Стремясь скрыть радость от слов любимого мальчика, Анастасия склонилась над водой, и окунула в нее руки.

Антон по-прежнему находился рядом и, поддавшись порыву, она зачерпнула в ладони воды и плеснула на него. На что он игриво возмутился, но в долгу не остался. Такая водная забава настолько увлекла влюбленных, что, в конце концов, оба промокли до ниточки.

— Почему бы нам ни окунуться? — смело предложил Антон.

— Но я без купальника! — осведомила Анастасия.

— Представь себе, я тоже. — Малыш взялся лишать любимую мокрой одежды.

— Что это мы себе позволяем, мистер именинник? — выразила удивление действиям любимого Анастасия, но не собиралась ему противиться.

— Ты так красива в лунном свете! — зачаровано глядел на безупречный силуэт любимой женщины Антон.

Анастасия невольно смутилась и закрыла обнаженную грудь руками. В этот миг она была необычайно хороша и напоминала Антону древнегреческую богиню, сошедшую из-под кисти великого живописца. Мама подарила ему маленькую видеокамеру, и теперь он с ней не расставался, снимая все подряд, но по большей части двух своих любимых женщин.

— Моя богиня! — только и смог вымолвить Антон. Он нацелил объектив камеры на Анастасию и нажал на кнопку "запись".

Она позировала для него с удовольствием, но недолго.

— Какая несправедливость по отношению к женщине! — выразила она протест. — Всегда так: мужчина раздевает женщину, сам же раздеваться не думает.

Вскоре она с замиранием сердца запечатлела на камеру мужской стриптиз в исполнении Антошки. Выждав превеликим нетерпением, когда малыш стащит трусики ритмичным движением, она, отложив камеру в сторону, вдруг схватила его за руку, и они вместе бросились в прохладную водную гладь.

— Вода, и вправду, сегодня ништяковская! — возрадовался по-мальчишески Антон, и сделал кувырок с пластичностью маленького дельфина.

Противоречивые чувства одолевали Анастасию с того момента, как она дала Антону обещание, сделать из него мужчину. С одной стороны он еще столь мал, что она может носить его на руках, играть с ним в ванной, словно с младенцем. С иной же стороны, как любой из нас, ей хотелось ощутить в себе пульсирующую в безумной агонии плоть любимого человека. Но, если это должно произойти, пусть произойдет именно сейчас, когда ей особенно хорошо, и все вокруг сделалось волшебным, словно она надела розовые очки. Малыш все время находился в поле ее зрения и, часто ныряя, не упускал случая коснуться ее промежности, что в определенный момент начало ее заводить.

— Ну, ладно, ладно, иди ко мне, ребенок! — разносился по ночному воздуху ее счастливый смех.

И он вмиг возник пред ней, миленький, словно ангелочек, да с похотливыми, как у дитя порока, глазами и с вездесущими руками. Анастасия обняла его и, разведя свои ноги, дозволила ему свершить то, чего столь продолжительное время жаждал. Да! Да! Наконец, это свершилось! Его пульсирующее копье скоро вошло в раскрытое лоно первой женщины, и он в экстазе кричал, что любит! И его слова не были пустыми, как это бывает у большинства мужчин. Он искренне любил свою родную тетю и не считал, что любовь их является чем-то постыдным, не имеющим права на существование. Он плохо понимал слова, сказанные Анастасией полчаса назад печальным тоном. Никто не сможет помешать их счастью, которое, он был в том убежден, ждет их в будущем.

* * *

* * *

* * *

* * *

Наспех брошена одежда на коврик рядом с огромной кроватью, на которой творилось настоящее эротическое безумие. Стоя на коленях с другой стороны кровати, Женечка с особой нежностью обрабатывал язычком сладкие, словно фруктовый йогурт, половые губы Валентины, которые были уже раскрыты. Будет неверным сказать, что Валентина в этот миг издавала стоны наслаждения, поскольку ее возгласы разносились через распахнутое настежь окно спальни по всей территории двора.

— Я хочу тебя, гадкий мальчишка! — вскричала она в полнейшем экстазе. — Возьми меня, любимый!

И Женя воспринял ее слова, как руководство к действию. Он запрыгнул на нее, словно жеребенок, но не приземлился на ее живот, как позволял себе делать раньше, а оперся на свои сильные кулаки. Так меж ними образовалось небольшое расстояние, что дало ему возможность любоваться ее роскошными формами. Однако он не собирался останавливаться на полпути, он жаждал соития с любимой женщиной. Он принялся ласкать язычком паха Валентины, медленно продвигаясь, все выше и выше, к вздымающейся, подобно океанской волне, груди. Пульсирующий фаллос Женечки уже вонзился в половые губы Валентины, однако войти лоно не спешил, блуждая по его крайней окружности, тем самым, растягивая их обоюдное удовольствие. Возбуждению и радости Валентины не было предела, еще никогда они не занимались сексом так долго, переживая бесконечное количество оргазмов. И откуда только у него силы берутся? — поражалась она, в сотый раз, издав крик услады. Но на этом малыш не перестал удивлять. Он нежно повернул ее на бок, и только в таком положении перешел, наконец, к соитию.

— Я полагала, безусловно, что ты можешь соскучиться, но чтобы так! — утомленная трехчасовым секс-марафоном, спустя минуту вымолвила она, покоя свою очаровательную головку у него на груди. — Неужели у тебя все это время никого не было?

— Не хочу врать и изворачиваться, — тяжело вздохнул Женя, водя пальцами по красивой линии шеи любимой. — Но у меня было две женщины: одна старше тебя, другая моложе.

— Так ты снова "этим" занялся? — чуть разочаровано спросила Валентина, подняв голову и заглянув ему в глаза.

— Не говори глупости, ласточка моя. Это было лишь раз, и то по принуждению...

— Ой, ни за что не поверю, чтобы кому бы то ни было, удалось принудить мужика к сексу! — возразила Валентина. — Он либо хочет — либо нет.

— Ты не знаешь моей Лены. Она способна подчинить себе даже черта. Она попросила переспать с одной клиенткой, которая обещала приличной заплатить...

— ... И ты, конечно же, согласился и без долгих уговоров. — Ее сердце кололи шипы ревности. — Я правильно поняла? Как ты не можешь понять, что ваша сестрица использует вас с братом.

— Она вырастила нас, и мы жизнью обязаны, — серьезно сказал Женя, и перевел разговор в иное русло. — Ладно, оставим Ленчика с ее недостатками в покое.

Глядя с умилением на едва заметно округлившийся живот Валентины, он прильнул к нему губами.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— О чем ты, малыш? — в смущении отвернулась к окну Валентина. Она понимала, что должна сказать Жене о ребенке, но не находила отваги. К тому же она боялась его возможной негативной реакции. Вдруг он испугается ответственности и сбежит от нее в ту же секунду, а она не собиралась дольше его терять. Но если судить по его поведению, и о том, с какой заботой и вниманием относился к ней во время умопомрачительного секса, то можно предположить, что он уже все знает.

Вместо ответа он вновь поцеловал драгоценный живот.

— Тебе Антон разболтал? — Она следила за ним мочками ушей и ловила каждый вздох. — На него ни в чем положиться нельзя!

— Он правильно поступил. Он ведь не сказал о ребенке напрямик, лишь туманно намекнул: ты, мол, увлечена человеком лет на тридцать семь моложе тебя самой. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что тебе говорят о твоем будущем ребенке.

— Так ты не считаешь, что тебе пока рано становиться отцом? — со слезами радости на глазах смотрела на Женю Валентина.

— В пятнадцать лет в самый раз. Я постараюсь стать первоклассным отцом для своего ребенка. Я ведь на собственной шкуре испытал, что такое расти без родителей.

— Знаю, милый, — нежно потрепала его за челку Валентина. — А кого ты хочешь? Мальчика или девочку?

— Это неважно. Важно, чтобы он родился здоровым и красивым, как ты.

— Скажи еще раз, — шепнула счастливая Валентина.

— Что ты хочешь услышать?

— Сам знаешь.

— Я люблю тебя, родная! — со всей искренностью вымолвил долгожданные для Валентины слова Женя, и зажигающая новый день заря окрасила их преисполненный страстью поцелуй алым цветом.

конец