Штурмуя небеса (последний реликт)

После обеда Кайл потянулся и спросил:

— Кран, как насчет пары твоих девочек?

Хозяин протянул руку в сторону коридора и указал росшим на мизинце когтем, инкрустированным металлами и парой камней:

— Вот туда, первый поворот налево и первая дверь справа. Там тебя уже ждут.

— Ты их проинструктировал?

— Естественно. Развлекайся.

— Спасибо. Покажи пока Зио Его Величество...

Видимо, искреннее возмущение девушки слишком явно читалось на ее лице, потому что когда бездушник ушел, Кранмер спросил:

— Ты его ревнуешь, что ли?

— Еще чего, — фыркнула Зио.

— Тогда в чем проблема?

— Как бы тебе объяснить... Я и в страшном сне не видела себя в роли подружки Кайла, но... Если честно, меня немного задело, что за все время, что мы путешествуем вместе, он ни разу не посмотрел на меня, как на женщину. Я даже не подозревала, что его вообще интересуют постельные утехи!

Упырь негромко засмеялся.

— Женщины странные создания... Когда вас глазами раздеваешь — волна возмущения. Если совсем не смотреть — опять возмущение... А что до Кайла, то у него есть принцип один: он никогда не будет спать с женщиной, если знает ее имя. Так что я своих девочек инструктирую ни в коем случае не называть свои имена, настоящие или вымышленные...

— Почему?

— Да потому, что ты, к примеру, постареешь и умрешь, а ему потом много-много лет жить с памятью об утрате...

— У него память короткая.

— Да вот если бы... Ну и второе — он не выносит вас на дух. Я даже удивился, что его спутница — дэгга.

Зио облокотилась об стол.

— А с чего вдруг?

Вампир вынул из коробочки на столе зубочистку и задумчиво пожал плечами.

— Точно не знаю, но вроде бы из-за дэгг он когда-то лишился всего. Ну то есть — совсем всего. Абсолютно всего. Так, по крайней мере, я истолковал то, что он бормотал себе под нос, когда читал свой гримуар.

— Занятно... Так, значит, это ты делаешь ему копии?

— Последние четыре тысячи лет — я.

— И что в них написано — не знаешь?

— Увы. Я не понимаю этого языка.

— Ясно, — протянула Зио, — что ж, спасибо за угощение. Не покажешь ли мне свое стреляющее чудо?

Вампир расцвел:

— Да с радостью.

Его Величество оказалось стальным ящиком с пропорциями гроба, но чуть поменьше, и с двумя ручками: передняя для удержания, задняя — со спусковой скобой. А спереди из ящика торчала целая куча крупнокалиберных двустволок, по четыре в ряд, горизонтальный и вертикальный.

— Тридцать два ствола? Неплохо, но как-то слишком громоздко...

Кранмер хихикнул и откинул боковую крышку. Внутри Зио увидела сложнейшую систему шестеренок, барабанов и курков.

— Ого!

— Здесь шестнадцать двуствольных револьверных ружей, — охотно принялся объяснять вампир, — барабаны двухрядные, внутренний ряд камор — семь штук, внешний — четырнадцать. Верхний ствол стреляет два раза, потом нижний один раз. Итого — триста тридцать два выстрела. При нажатии на скобу главная шестерня чуть проворачивается и проворачивает взводные шестерни на один зуб, которых шестнадцать. Один полный оборот взводной шестерни — один выстрел блока. Все шестнадцать шестерен повернуты на один зуб друг по отношению к другу. Таким образом, каждое нажатие на скобу производит один выстрел, триста тридцать два нажатия — полная серия выстрелов. Раньше тут было девять блоков, три на три, потом я сделал четыре на четыре. Подумываю сделать пять на пять или увеличить барабаны. Места должно хватить, потому что благодаря разной длине стволов у разных блоков я смог разместить барабаны не все вместе, а со смещением по длине.

— Должно быть, спуск туговат из-за этой системы?

— Угу. Король Буремир долго меня доставал — сделай такое его солдатам да сделай... Пришлось дать ему подержать, чтобы он понял: вес и тугость спуска обычному человеку не под силу. Ну и заряжать — дело муторное. Я, когда меня святоши выселять пришли, с Его Величеством прогулялся по городу и к ним в гости, в храм... Весело было, весь город бегал, как ошпаренный, и вопил, словно с каленым удом в заднице... Но потом я заряжал четыре дня...

— Тебе повезло. Они могли бы догадаться, что ты беззащитен...

— Чего? Беззащитен? Так у меня есть еще Его Светлость, с девятью одноствольными револьверами внутри, и Его Сиятельство — четыре трехствольные револьверные системы. Самая простая конструкция, но больно громоздкая... Так что я до всех донес мысль, что мой райский дворец стоял, стоит и будет стоять...Я как-то должен был вынести гроб — ну, в смысле, выбросить, он был нужен для воплощения фантазий одного посетителя — так стоило мне с ним появиться из дверей, как все прохожие и стража бросились в рассыпную... Подумали — снова я с Его Величеством 'гулять' иду.

Затем они вернулись к столу — там как раз подали десерт и легкие закуски. Больше всего Зио понравился воздушный сливочный крем, легкий и невесомый: трескай сколько хочешь, в желудке он места почти не занимает.

— Так ты тут словно в осаде? — спросила Зио.

— Да упаси Мать Земли... Вставлять дуло в задницу приходится только тем, кто приходит, цитирую, чистить мое гнусное гнездо разврата, не имея на то никаких прав или ордера. Ну там святошам всяким и прочим деятелям... А знать — она, ясен пень, за меня. Все-таки последний бордель, как ни крути. Правда, проклятый орден изо дня в день набирает авторитета, овладевает умами людей... Месяц назад о каком-то 'нисхождении Света' можно было услышать редко от кого, а нынче — уже на каждом углу долдонят, многие к тому же в паломничество собрались...

— Куда?

— А то я знаю. Я не интересуюсь всеми этими мутными штучками: лишь Мать Земли заслуживает поклонения. А кто такой этот их Вечный Свет — еще большой-большой вопрос. Вот с Матью все ясно и закономерно: чтобы что-то иметь кушать, надо работать. Работаешь, чтишь Ее — оградит от всяких неприятностей. А этот Свет — хрень какая-то. Ты ему молись, обряды совершай, деньги храмовникам неси, служи им — откроется перед тобой Чертог Света... А что, человеку здесь, в земной жизни, покровительство ни к чему? И на что ему жить, если все обряды да молитвы да служения? А работать когда? Говорю же, лживая, вымышленная вера, придуманная святошами, дабы народ обирать. Наконец, Мать — она вот, в храме своем, ежели хочешь — иди, лично узри и поклонись, если, конечно, достоин и в джунглях не сгинешь... Или, допустим, Спящий...

— Спящий — просто смертное существо, — возразила Зио, — не ровняй его с Матерью.

— Его последователи считают иначе, — ответил Кранмер, — но как бы там ни было — Спящий есть, в своем храме, и, говорят, раз в пару сотен лет просыпается, дабы помочь своим 'детям' и наставить... Он хотя бы существует. А Свет этот — он где? В храме ихнем почему-то факелами и свечами коптят, потому как без них там, гы-гы-гы, темно! Храм Света без света! Чушь крысячья!

В общем и целом Кранмер Зио понравился: интересный собеседник и на первый взгляд неплохой тип. Правда, лексикон у него еще тот, но это издержка профессии владельца борделя. Так уж вышло, что вампиры, которых не требовалось убить сразу при встрече, ей раньше не попадались: упыри не выносят света и жары, а в пустынях и степях этого добра полно, потому на юге они встречаются очень редко и обычно это те, которым не хватило места в прохладных широтах. Проще говоря, ублюдки с комплексом высшего существа или свихнувшиеся твари, которых порою травят даже 'свои', то есть менее злобные вампиры. А те, которые не утратили здравомыслия и человечности, зачастую вполне себе нормально живут в непосредственной близости от людей или прямо среди них, вот как Кранмер.

Конечно, насчет него Зио, будучи грамотной и хорошо обученной истребительницей, себя не обманывала: ему минимум четыре тысячи лет, это слишком большой срок, чтобы сохранить хоть каплю человечности. Время идет, перед глазами вампира проносятся десятки поколений быстромрущих людишек. Человек становится для него всего лишь бабочкой-однодневкой, чья жизнь ничего не стоит, флакончиком с эликсиром вечной жизни.

Однако дольше всех живут самые уравновешенные из вампиров, которые выстраивают со своими флакончиками деловые взаимовыгодные отношения. В обмен на кровь, содержание и прислуживание вампиры защищают своих крестьян от того, с чем смертные сами справиться не могут, включая других вампиров, хищников, порой и королевских сборщиков податей убивают. Доходило даже до того, что в сердце бушующей войны могла себе спокойно стоять деревенька, которую никто не пытался разорить из-за обитающего там древнего упыря, с которым связываться — себе дороже.

Однако, несмотря на то, что с веками вампир становится все смертоносней и опасней, на кого угодно может найтись управа, и потому самое сильное подспорье в вампирьем долголетии — это 'свои' крестьяне, не согласные заплатить охотникам, а порой могущие этого самого охотника и вилами в глаз ткнуть. Неудивительно, что иногда вампиры даже бывают наместниками королей. Не потому, что короля это устраивает, а потому, что король ничего не может поделать и признать вампира-хозяина какой-то земли официальным вассалом — меньшее из двух зол.

И зачастую ни короли, ни крестьяне даже не подозревают, насколько бесчеловечная тварь скрывается за улыбающейся личиной мудрого, доброго защитника, советника и наставника. Просто этой твари выгодно казаться добрым и мудрым и коротать вечность без лишних проблем и ссор с собственной едой.

И потому забавный парадокс в том, что именно наиболее бесчеловечные вампиры ведут себя человечней всех.

Единственный в Доргове бордель, раннее утро

Проснулась Зио от того, что кто-то бесцеремонно тормошил ее за плечо.

— Просыпайся! — услышала она голос Кайла.

— Что такое? — сонно пробормотала девушка.

— Задание для тебя есть. Переодевайся!

Он бросил на кровать охапку женской одежды, вероятно, позаимствованной у девочек Кранмера.

— На кой ляд?!

— Пойдешь в храм Вечного Света...

— Молиться, что ли? — не поняла спросонку девушка.

— Шпионить.

— У меня акцент сильнейший.

— А тебе и не надо сойти за местную, скажешься приезжей. Главное, что ты будешь верующей, расспроси жрецов, что это за 'нисхождение Света' такое... И куда надо идти в паломничество.

Зио с сомнением осмотрела чужие шмотки.

— Один вопрос: зачем? Ты в орден записаться решил? Или войну с ними начать?

— Предчувствие у меня очень... хреновое.

— Какое?

— Вначале дело сделай, потом будешь вопросы задавать.

И вот Зио, одетая в самый глупый и неудобный наряд из всех, когда-либо ношенных, стоит у храма. Она быстро сориентировалась и влилась в группу спешащих на молебен горожан.

Во время молитвы Зио просто открывала молча рот, чтобы не вызывать преждевременного любопытства к своей персоне. Затем люди потянулись к жрецу, за наставлениями и советами.

Девушка прислушивалась к этим раз говорам и постепенно проникалась легким презрением к северянам. Пьет муж? Неверная жена? Злобные кредиторы? Если люди не могут сами решить свои жизненные проблемы, даже такие примитивные и убогие... Что тут еще сказать? Убожества. Пьет муж — бросай урода. Гуляет жена — за дверь ее. С кредиторами все труднее, не надо было влезать в долги, а если влез — либо заработай и верни, либо уезжай. Либо убей кредиторов в крайнем случае. Хотя человек, который просит у высших сил помощи в такое ерунде, вряд ли на это способен.

Зио сама регулярно обращалась к Матери с просьбами, когда была лидером 'стингеров', дабы Та оградила ее маленькую команду от злого зверя во время охоты на Карателя. Причем — только тогда, ибо Зио или любой стингер для хищника — трудная добыча, но вот когда ты охотишься на голема-кароносца, что само по себе очень опасно и трудно, а на тебя охотится, скажем, хекатон или стая ворлаков — это уже очень серьезная переделка.

Но — просить защиты от кредитора? От другого смертного? Смех. Воистину, чтобы понять, чего стоит человек, достаточно узнать, чего он просит у своего высшего покровителя.

Ну и проповедник — тоже скользкий типчик. Все его слова о смирении, терпении, доброте и любви к ближнему — мишура. Он ведь не может прямо сказать, мол, извиняй, прихожанин, но со своей гулящей женой сам разбирайся, Свет тебе ничем не поможет. Видимо, Кранмер довольно точно понял суть этой новой веры.

Затем очередь дошла и до Зио. Проповедник оказался к тому же падок на юбки, так как, стоило Зио обронить, что она нездешняя, только неделя, как она с братом из дальних краев в Доргову переселилась, и отпустить в его адрес несколько заискивающую улыбку, он сразу стал к ней особенно приветлив.

Пять минут спустя Зио уже знала все: и про Чашу, и про Нисхождение. Можно возвращаться.

Императорский дворец в Каэр Тантаге, обед

Михаэллис обедал, сидя на внутреннем балконе. Он обычно всегда тут завтракал, обедал и ужинал, если принимал пищу в одиночестве: отличный вид на Карту в целом, а трапеза — время, когда заняты руки и челюсти, а голова, стало быть, может поразмыслить над следующим ходом.

Весь мир — по сути, одна большая игровая доска. А жизнь, стало быть — игра. Города, армии, люди на ней — фигуры, и только избранные могут называться игроками. Михаэллис — из этого числа. Он — император, обладающий властью, правом двигать фигуры.

И как раз сейчас, пережевывая отлично приготовленные биточки из нежнейшего мяса, Михаэллис пытался решить, что делать дальше. В общем-то, у его хватило бы сил сокрушить Лукедонию, если бы не соседние игроки, императоры и короли. Они тоже ведут свою игру, и пока что не со всеми удалось договориться. Вот тот же Лоттар Лукедонский, допустим. Человек невиданно упрямый и упорный, он чем-то Михаэллису даже был симпатичен. Причем настолько, что Михаэллис прямо предложил ему союз, причем не столько его шатающейся стране, сколько лично Лоттару, и, по правде говоря, был уверен, что король ослабевшей Лукедонии отказаться не сможет.

Но Лоттар взял и отказался, гордец этакий. А ведь от него даже дани не требовалось, только лишь признать верховенство Михаэллиса и играть в Жизнь под управлением своего нового сюзерена...

Что ж, кто не с Михаэллисом — тот против него. Очень скоро агенты Тантагора расшатают ситуацию настолько, что у Лоттара все силы уйдут на то, чтобы удержаться на плаву, и даже малых сил будет достаточно для вторжения. Правда, два легиона на границе с Лукедонией надо бы чем-то укрепить.

И вот как раз когда Михаэллис раздумывал, где взять еще один легион или хотя бы половину оного, вошел камердинер и поклонился.

— Повелитель, к вам на аудиенцию пожаловал гость.

— Кто таков?

— Не пожелал назваться, но держится очень дерзко, даже заявил, что если вы не соизволите его принять — он нанесет вам визит без вашего разрешения. Разумеется, я немедленно позвал стражу, но этот тип, оказавшись в кольце алебард, ничуть не стушевался. Ваши приказания? Схватить или убить на месте?

Михаэллис задумчиво окунул кусок мяса в соус. Кажется, грядет занятная беседа.

— Ну зачем же так сразу. Пусть его приведут. Послушаем, чего скажет.