Жига с Крысиным Королем

Понятно, объяснимо, он сам так выбрал и сам так решил, когда согласился помогать, но можно ли придумать что-то тяжелее и унизительнее?.. Да, и что-то более выматывающее.

Интересно, а как Рой справляется? Несмотря на все свои старания, он никогда не был интриганом. Пытался. Разбивался в лепешку. И — поднимал заранее обреченное на поражение восстание с десятком сторонников... Но Брэдли его тоже не обхитрит. Во всяком случае, их с Хьюзом и Шрамом. Потому что Брэдли, помимо всего прочего, слишком захвачен собственными мелкими целями выяснения отношений в епископате — а когда человек не видит всей картины, это никогда не идет на пользу.

Эдвард прислушался к шумам в доме. Тихо. Рой пошел на встречу со своей командой, Хьюз — по каким-то загадочным делам, Шрам — еще куда-то.

Кроме знакомцев Эдварда по его "прошлой жизни" в доме теперь жили какие-то подозрительные сторонники Шрама: частью ишвариты, частью еще кто. Эти господа предпочитали вести сугубо ночной образ жизни. Дрыхнут на нижнем этаже, как миленькие. Правда, есть что-то вроде охраны, которая исправно клюет носом, борясь со сном... но тоже внизу.

Значит, никто не хватится, если Эдвард сейчас уйдет?..

А куда ему идти?..

Да куда угодно!

Он даже в городе еще ни разу не был, по крайней мере, в дневное время суток и без сопровождения. Что достаточно глупо, если подумать: его-то тут вообще никто не знает и разоблачения можно не опасаться. Одет он так же, как все здесь одеваются, в манерах поднабрался... Опасаться нечего. Хватит уже быть пленником собственной значимости и больной совести, обязательств перед людьми, которые давно уже умерли, превратились в прах... Теперь даже могил не найти.

Не колеблясь далее, Эдвард вскочил на подоконник незастекленного окна, спрыгнул на крышу курятника (курятники возле городских домов его в сперва смешили, но здешний оказался пуст, и сейчас там устроили что-то вроде оружейного склада), а оттуда уже и до земли недалеко. Тело слушалось превосходно, и Эдвард почувствовал, как его охватывает радостное возбуждение, будто вот-вот должно было случиться что-то хорошее.

"Я должен увидеть Крысиного Короля... Должен понять, черт побери, с кем же меня все-таки столкнуло судьбой!"

Город встретил его тишиной узких незнакомых улочек, плутающих между глухих стен (окна в большинстве домов имелись почему-то только на втором этаже), шумом и гулом базарной площади, курлыканьем голубей у поилки. Эдвард подбирал себе одежду, руководствуясь удобствами, а не здешними сословными отличиями, и вид у него в результате получился странноватый: не дворянин и не бедняк, не купец и не мастеровой. Несколько раз его неуверенно обругали, отдавив ногу, пару раз униженно извинились, однажды две молоденькие девушки, похожие на служанок из богатого дома, начали заигрывать, а в итоге угостили парой яблок и пирожком с ревенем. Из-под домов пробивалась вездесущая крапива и лопухи, собаки жарили на полуденном солнце толстые языки, стражники из городской службы парились в своих кирасах у раскрытой двери какого-то кабака: хозяин вытащил пару бочек на улицу и разливал прямо оттуда.

-Глядите на эту деревенщину, — заметил один, махнув рукой в сторону Эдварда, — как по сторонам-то глазеет! Эй, салажонок, ты откуда?..

-Ниоткуда, — бросил Эдвард, машинально пытаясь спрятать руки в карманы плаща — увы, на этом плаще карманов не было.

-Тогда, может, пивка с нами выпьешь? — беззлобно предложил тот же стражник. — Расскажешь, как там нигде.

Стражникам было скучно, они хотели развлечений и провинциальных историй.

Мир словно пытался напомнить ему, что в нем существует не только кровь, смерть, публичные казни, запретная алхимия и разрешенное лицемерие. Мир хотел казаться объемным, выпирая цветной мозаикой. Он проникался запахами, вкусами...

Стайка детишек в пустыре между домами играла в какую-то игру палками и надутым бесформенным мячом — Эдвард не сразу, но вспомнил, что это бычий пузырь: все-таки он был деревенским мальчишкой. Молодая девушка стирала белье прямо у крыльца дома. Выплескивая воду в подворотню, она пустила солнечный зайчик до блеска отдраенным поддоном жестяного таза. Эдвард зажмурился — зайчик попал ему в глаз — а девушка рассмеялась. Глухое платье намертво прикрывало лодыжки, волосы были упрятаны под косынку, но рукава девушка закатала до плеч, и было видно, какие у нее сильные, мускулистые руки.

Лето. Жарко.

Эдвард сидел на каменном парапете, глядел в мутные желтые воды реки и уплетал пирожок. Есть ему вдруг захотелось страшно, и даже чувство голода показалось удивительно приятным. Каменная кладка стены выщербилась, но приятно холодила даже сквозь штаны (эта часть стены оказалась в тени росшего над речным обрывом раскидистого вяза). Замок стоял на той стороне. Он начинался не прямо сразу за рекой — чуть выше по берегу лепились к высокой желтоватой стене какие-то еще хилые постройки, часто под покосившимися крышами... возможно, там жили слуги. А может, и нет. Эдвард понятия не имел, как все устроено в средневековых замках. Ему пришла шальная мысль: если прыгнуть сейчас в воду и поплыть, то мигом окажешься на том берегу... правда, мокрый и в хлюпающих сапогах.

А можно и не плыть...

Эдвард оглянулся по сторонам. Никого не было видно на обеих берегах реки, даже собак. Сонно, солнечно, пусто. Самое жаркое время дня. Что стоит опытному алхимику сделать мост?.. Тем более, река здесь узкая...

Глупо лезть в замок без подготовки. Он ничего там не знает. Он никого там не знает. У него нет помощников. В конце концов, сейчас белый день, там полно народу, и...

Да, но не глупее ли лезть темной ночью, когда охрана больше всего бдит?.. Кому придет в голову, что кто-то захочет проникнуть в королевское обиталище сейчас, когда все добрые и злые подданные равно расслабленно дремлют за задвинутыми ставнями, положив на лоб мокрые полотенца?..

19.

Мустанг стоял у дальней стены длинного здания общественных бань и мрачно наблюдал за толпами прохожих, неторопливо фланирующих по Ярмарке буквально в двух шагах от него. А отчего, в самом деле, не фланировать?.. Солнце светит ярко, погода превосходная, небо синее, забот и хлопот у них особенных никаких нет... Это у него заботы и хлопоты: куда он втянул самых близких ему людей, и не пора ли, пока не поздно, убираться подобру поздорову, спасая то, что еще можно спасти...

-Доброго дня, капитан, — кто-то коснулся плеча Мустанга.

Тот даже не обернулся: затылком давно почуял шаги. Рисунок походки, шаг с носка на пятку — удивительно ожидать такого беззвучия от столь тучного человека, но многие уже обманывались этой кажущейся неловкостью и пропускали удар.

-И тебе, сержант, — кивнул Мустанг, и только тогда обернулся.

Вся его команда — Брэда, Хавок, Фарман, даже Фьюри, боязливо озирающийся по сторонам — все они были тут. Никто не отказался — хотя Рой не удивился бы, перестань они проверять условленные тайники на предмет записок. У них была прекрасная возможность забыть о том периоде жизни, что связывался с неудачливым бароном Мустангом, почти казненным за ересь... Точно так же, как у самого Роя, Маэса и леди Лиз был шанс сбежать и затеряться где-нибудь в Бриггсовых горах или иных местах, более теплых и гостеприимных. Ну что же, они свои шансы взаимно упустили.

-Рад вас всех видеть, — сказал Рой. — Ну, как вы тут?

-Да как... — Хавок ответил за всех. — Нормально... Шкуру никому не подпалили. Нас даже и не заметили. Ну кто в такой заварушке кого в лицо узнает? А вы-то как, командир? Говорят, что боевые шрамы украшают, но такого я даже от ловеласа вроде вас не ожидал.

Весьма окольный путь сообщить главе своего отряда, что он потерял глаз за последние пару месяцев, но тут уж явно...

-К сожалению, это я получил не в бою, — Рой чуть коснулся черной повязки. — Нет-нет, это и не последствия костра... Зато рад обрадовать вас, господа... или огорчить: то, о чем я говорил прежде, имеет некоторые шансы на успех.

Брэда приподнял брови, Хавок и Фарман переглянулись, Фьюри нервно потер лоб, как будто у него заболела голова. "Они не пойдут со мной, — понял Мустанг болезненно четко. — Они пришли на встречу, но со мной они не пойдут. Можно было догадаться сразу".

-Обсудим детали на обычном месте? — спросил он спокойным тоном, ничем не показав своего нового, пугающего осознания.

"Обычное место" — это были развалины древнего здания чуть в стороне от ярмарочной площади. Ранее, еще до Катастрофы, там, как говорили, находилось хранилище книг, причем едва ли не самое большое в Аместрис. Естественно, церковь объявила развалины проклятыми, как рассадник ереси, и, согласно городским легендам, лет двести назад попробовала устроить там масштабные раскопки. Во время раскопок еретические знания нанесли удар по современной доктрине: под камнепадом погибло десять человек философов-теоретиков, после чего развалины объявили запретными.

Особенно туда никто ходить не рвался, хотя днем отдельные рисковые парочки устраивали свидания, а по ночам не менее рисковые компании молодых людей появлялись там, чтобы проверить свою мужественность.

Конечно, нынешняя компания суровых немолодых мужчин не подходила ни тому, ни другому описанию, но все же и им разогретые летним солнцем камни предоставили некоторую свободу от чужих ушей, а флегматичные зеленые и сизые ящерицы не стали возражать против общества.

Они расположились как кому удобно на полуразрушенной стене того, что раньше было, по-видимому, столовой. Мустанг снова оказался выше всех — хотя, в отличие от прошлых их совещаний, когда он так же тщательно, как и машинально, просчитывал свое местоположение в пространстве, чтобы добавить веса своим словам (Рой еще помнил, как его, восемнадцатилетнего мальчишку, смутило знакомство с воевавшими ветеранами Брэдой и Фарманом). Теперь он играть не собирался. Хватит. Пусть решают сами. Хотя он уже, кажется, понимает, что они решат.

Видимо, не то тело среагировало само, не то народ по привычке расположился так, что для Мустанга другого удобного пятачка не осталось.

Место для беседы они выбрали хорошее: в самом центре города, но, по прежним своим встречам здесь, они прекрасно уже знали, что никто их не подслушает. Как-то так ложились тут камни, что можно было стоять в двух шагах — и не слышать ни звука. Разве что сверху на стену забраться. Но за тем, чтобы на стене никого не оказалось, они очень тщательно следили.

Мустанг коротко вздохнул.

Потом, стараясь говорить как можно меньше и как можно яснее, рассказал своим бывшим кнехтам о том, что они делали с Маэсом и леди Лиз после того достопамятного побега с костра на главной площади. Рассказал о появлении алхимика из далекого прошлого — на этом месте ребята как-то так запереглядывались. Мустанг почти воочию мог увидеть холодок недоверия, пробежавший над их головами — вот, вот, даже воздух заколыхался!

Они считают его сумасшедшим?.. Очень может быть, тут еще и не такой свихнется.

Потом рассказал о том, как наладили контакт со Шрамом — Мустанг не называл его по имени, однако Брэда тут же закивал, и Мустанг понял, что уж он-то обо всем догадался. Ну да, Хавок и Фьюри пришли к нему на службу после, а до Фармана, наверное, дойдет чуть позже... Хотя нет, Фарман тогда входил в отряд лорда Армстронга, вместе с Хьюзом, кстати... Потом Хьюз получил наследство почившего кузена и осел в Столице, а Фарман поцапался с Армстронгом, и Рой спас его от публичной порки...

Потом он рассказал о своем союзе с Брэдли. И, наконец, самое сложное...

-Архиепископ поддерживает нашу... затею. У него есть люди, у него есть связи. Он только не уверен в позиции капитула епископов. Нужно перетянуть его на сторону Брэдли... и в этом ему мешает епископ Деттерби, который активно лоббирует королевскую сторону.

-Еще бы нет! — фыркнул Брэда. — Столичный округ... Кстати, это ведь он так настаивал на вашем сожжении?

-Да, и как подтвердил Брэдли, даже против определенного сопротивления со стороны других членов капитула, — Мустанг чуть скривил рот. — Конечно, тут Брэдли мог и врать: чтобы представить себя передо мной в лучшем свете. Но зачем ему?.. Это я пришел к нему за союзом и помощью, не он ко мне.

-Да хотя бы затем, чтобы подставить Деттерби повернее, — пожал плечами Брэдли. — Все ведь знают о ваших моральных терзаниях, сэр. Он явно хочет использовать вас как "браво", а вы, разумеется, под этой ролью свою печать не ставили.

-Не ставил, — кивнул Мустанг. — Но я пришел к выводу, что рано или поздно... но приходится делать вещи, которые ты считаешь недостойными своей чести. Я слишком далеко зашел по этой дороге.

Ответом ему было ошеломленное молчание: убийствами — как заказными, так и приказными — промышляли многие рыцари, но Рой не раз публично выражал свое крайнее недовольство такой возможностью. И кроме того — каким бы подонком и слабаком не был Деттерби, его духовный сан представлял собой изрядное препятствие в умах людей, с детства воспитывавшихся в лоне веры и не мыслящих иного мировоззрения.

-И что? — спросил наконец Брэда. — Вы приговорили его священство? Но ведь это же...

-Подумайте вот над чем, — заметил Мустанг. — Насколько реально угрожает Деттерби Брэдли?.. Оставив в стороне любые моральные соображения. Что будет, если мы его убьем?

-Как я понял, — Брэда почесал живот прямо через толстую ткань своего плаща: была у него такая привычка, — этот Деттерби — ставленник Рэмси. Ну, удобный ставленник, много уже с епископами крутил, но все равно... кукла на ниточках. Если его сейчас кто-то уберет — хоть вы, хоть еще кто — Рэмси либо поставит другого...

-Рэмси, при всей своей силе, не может вот так просто назначить человека в капитул, — перебил Мустанг. — Тут тебя, Брэда, подводит плохое знание политической кухни. Нет, Рэмси потеряет свою руку в церкви, Брэдли прав. На епископат воздействовать не сможет, блокировать голосования капитула не сможет, отстаивать свою точку зрения... у Рэмси наверняка есть другие рычаги, но все же.

-То есть король просто потеряет своего ставленника в епископате, — медленно проговорил Брэда, — и епископат окажется полностью под рукой Брэдли. Как он и говорил. Разве не это нам нужно?

-Зачем нам епископат для Брэдли? — Мустанг поморщился. — Нет, это не нужно нам. Но этого и не случится. Дело в том, что Брэдли — фигура яркая, и в то же время компромиссная, несмотря на свое боевое прошлое. Кто сейчас на самом деле держит совет — так это епископ и доктор богословия Марко. Он был бы архиепископом — если бы не предпочитал оставаться в тени. Марко и Брэдли были долгое время противниками, но потом, кажется, заключили соглашение своего рода, которое и позволило Брэдли стать архиепископом. А еще Марко — убежденный противник каких-либо изменений в государстве. И хотя он также, как говорят, на конфронтации с Крысиным Королем — он не поддержит переворот и не позволит его поддержать остальным епископам. Нет, Марко — ключевая фигура, которая мешает объединиться.

-И вы хотите убрать Марко?! — Брэда нахмурился. — Но ведь, насколько я знаю, он-то как раз человек честный и истинно верующий. В Столице его любят.