Иные миры. Часть 2. Лабиринт.

Я вежливо поклонилась и выжидательно посмотрела на Халеда ун что-то там бин Джабаля. Тот хмурился, и под его взглядом мне хотелось как-то съежиться и побыстрее уйти отсюда.

— Ну, что ж, — Халед мотнул головой, и блестящие волосы черной змейкой скользнули по его плечу, — полагаю, инцидент исчерпан. Можете быть свободны.

Я пошла на выход, не дожидаясь, пока Саттам меня выставит, и лишь напоследок у самой двери любопытство заставило меня задержаться, и я вновь обернулась к Халеду.

— А почему ваша дверь гудит? — поинтересовалась я.

— Гудит? — Переспросил Халед, удивленно приподняв одну бровь. — На нее наложено заклинание от проникновения посторонних.

— Понятно. Спасибо за разъяснения. Приятно было познакомиться.

И я стремительно вышла в коридор. Кто кроме меня сможет вляпаться так быстро и так глубоко?! Пожалуй, в этом-то я могу считаться самым крутым профессионалом.

Я решила найти Фахдада и спросить, глубоко ли я влипла на самом деле или все еще могу отделаться легким испугом, но его нигде не было видно, как, впрочем, и Таярхада. Гостей тоже стало заметно больше, но они в основном проходили мимо, едва удостоив меня мимолетным безучастным взглядом, что отбивало всякую охоту обращаться к ним с расспросами. На самом деле меня уже чертовски утомил этот прием, и мне хотелось лишь принять душ и лечь спать, но сначала нужно было найти моих друзей. В конце концов, я нашла их в отдаленном конце сада, где было меньше всего фонарей. Сократ сидел на плече Загрея и что-то рассказывал, оживленно при этом жестикулируя и махая прозрачными крыльями.

— А вот и виновница торжества! — Сказал он, заметив мое приближение. — Что это была за потасовка?

— Как ты...? — Я потрясенно развела руками, в ужасе, что вся эта история уже стала достоянием общественности.

— Профессиональный секрет, — хихикнул Сократ.

Все понятно. Сначала подслушал мой разговор с Фахдадом, а потом подглядывал в окна. Я облегченно вздохнула и сказала:

— Давайте продолжим этот разговор в комнате, а то я уже чувствую себя немного...

— Помятой, — заботливо подсказал Сократ.

Я хотела было погрозить ему кулаком, но потом поняла, что не так уж он неправ.

Пока Загрей плескался в ванной, я подробно изложила Сократу свою версию событий.

— Ого, — глубокомысленно изрек Сократ, дослушав мой рассказ. Он сидел на кисточке от балдахина, раскачиваясь на ней как на качелях. — Я даже не подозревал, что ты так профессионально метаешь ножи.

— Я тоже. — Призналась я. — Надеюсь, теперь мы не станем персонами нон грата в мире джиннов?

— Ты мне скажи. Это ведь ты у нас культуру джиннов изучала.

Я хмыкнула и покачала головой.

— Боюсь, такую ситуацию мы не разбирали. Тем более, что культура общения джиннов и людей еще формируются, и правила этикета ее не регламентируют.

Из ванной вышел Загрей, замотанный в полотенце от пояса и накинув еще одно на плечи для просушки волос.

— Ну, поживем, увидим, — сказал Сократ, зевая.

— Ладно, я пойду в душ, — решила я, поднимаясь и доставая из шкафа чистые полотенца. Жаль, не догадалась взять пижаму. Видимо, придется мне спать в одном нижнем белье.

— А я полетел спать в сад, — проинформировал Сократ, нехотя спрыгивая с кисточки.

— В сад? — Переспросила я.

— Ну, да. Мне ни за что не уснуть в помещении. А что?

— Просто странно, что ты решился оставить нас одних на ночь, — я хитро усмехнулась.

— А вы будете шалить?— Засмеялся Сократ. — Не забудьте, что я могу вернуться в любую минуту. Хотя, если честно, я рад, что ты стала принимать свою суть и совсем тебя не осуждаю. Может быть, в этом никто не поймет тебя лучше, чем я.

С этими словами, Сократ выпорхнул в окно и скрылся в зарослях азалий.

Я пожала плечами и направилась в душ, а когда вышла, Загрей в белых плавках уже лежал поверх одеяла и лениво махал из стороны в сторону своим длинным хвостом. Так машут лошади, отгоняя назойливых мух.

— Не знала, что ты умеешь вилять хвостом, — со смехом сказала я, плотнее заворачиваясь в полотенце.

Загрей бросил на меня быстрый взгляд из-под длинной челки.

— Чтобы быстрее высох, — тихо сказал он.

Я присела с ним рядом и взяла с туалетного столика деревянный гребешок.

— Если его расчесать, то он высохнет еще быстрее, — и я осторожно провела гребешком по длинным спутанным волосам.

Загрей блаженно улыбнулся и закрыл глаза, поощряя меня продолжать. Мне было приятно прикасаться к нему, заботиться о нем, хотелось прижать его к себе, но, после того, что случилось между мной и Аланом, мне пока не хотелось еще больше запутывать свою жизнь. Честно говоря, я еще не поняла, что это было...да и было ли вообще. Слишком все произошло быстро и сумбурно. Но даже если и было, то, что это меняет? Значит ли это, что он захочет продолжения отношений или это был просто хороший секс без обязательств. Скорее второе. Может, это даже был порыв, сродни порыву зажиточной римлянки взять себе в любовники гладиатора, которого, возможно, уже завтра не будет в живых. Собственно, должны ли меня вообще волновать его мотивы? Меня-то он ни к чему не принуждал. А даже если он и правда вдруг передумает и решит наладить наши отношения, то я, в любом случае не смогу отправить Загрея назад в Иномирье. Впрочем, и альтернатива звучит просто смехотворно: "Дорогой, этот сатир будет жить с нами. Я обещаю не заниматься с ним сексом...ну, если только случайно".

Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли, и сосредоточилась на шелковистых волосах в моей руке. Хвост уже совсем высох и блестящим каштановым каскадом ложился на смуглую кожу. Я отложила гребешок в сторону и Загрей медленно приподнялся на локтях.

— Будешь паинькой? — Строго спросила я, глядя в его озорные темно— зеленые глаза.

— А когда я им не был? — Спросил его бархатный голос в моей голове.

И правда. Я скинула полотенце и, оставшись в одном белье, забралась под одеяло. Загрей широко открыл глаза и посмотрел на меня так, словно перед ним только что пронесли его любимое блюдо, но продолжал тихо лежать поверх одеяла.

— Если хочешь, можешь спать под одеялом. Я не возражаю.

Загрей улыбнулся и ловко скользнул под одеяло.

Я не собиралась превращать это в привычку, но сейчас мне хотелось его тепла, его присутствия рядом, чувства душевного покоя и...может, рядом с ним мне снова не будут сниться кошмары об Айрисе.

Я обняла Загрея и ткнулась носом в его плечо. Он поначалу напрягся, но постепенно его мышцы расслабились, и он, повернувшись, обнял меня в ответ.

Кошмары меня не мучили, а наутро я проснулась от запаха свежесваренного кофе. Я одним прыжком вскочила с кровати, и Загрей, недовольно засопев, тоже открыл глаза. Кофейник, сливочник, сахарница и блюдо с горячими круассанами стояли на столе. То, что кто-то из джиннов принес все это, пока я спала, не понравилось мне. А кому понравиться, что в его комнате шастают, пока он спит?! Но первая же чашка кофе сняла изрядную долю моего раздражения. Я даже соизволила высунуться в окно и позвать Сократа, чтобы он тоже мог позавтракать вместе с нами. Правда, потом я об этом пожалела, поскольку Сократ выел всю шоколадную начинку из двух круассанов, наделал гору крошек и сам весь выпачкался в шоколаде. Пока Сократ отмывался под краном в ванной, к нам зашел Саттам и сообщил, что посол ждет нас троих в своем кабинете, для прохождения теста со сферой равновесия. Про инцидент с принцем не сказал ни слова, так что я решила по этому поводу расслабиться.

Поскольку все формальности первой встречи уже были соблюдены, я решила для этой встречи с послом одеть что-нибудь соответствующее моему вкусу. Черные джинсы на все случаи жизни и светлая летняя блуза, на мой взгляд, подходили как нельзя лучше. Загрею вместе с костюмом мы купили светло -бежевые летние брюки и несколько однотонных маек, так что через полчаса вся наша банда была волне готова ко встрече с послом.

Фахдад радушно встретил нас в своем кабинете и усадил на мягких стульях с высокими спинками. На его письменном черном столе стояла коническая подставка из серебристого металла, оканчивающаяся тонкой острой иглой. На острие этой самой иглы удивительнейшим образом покоился небольшой прозрачный шар.

— Друзья мои, — обратился к нам Фахдад, — перед вами находится сфера равновесия: устройство созданное джиннами исключительно с помощью ментальной силы, и находящееся в абсолютном равновесии со стабильной внешней средой. Поэтому сфера крайне чувствительна к внутреннему равновесию всех существ. Вам нужно только приблизиться и подержать руку над сферой несколько секунд, чтобы сфера могла сказать, на какой стороне находится ваше внутреннее равновесие и не нарушит ли оно гармоничное состояние Имада Старханада. Кто из вас желает быть первым?

Все молчали, даже выскочка Сократ только нервно ерзал на моем плече. В конце концов, я собралась с духом и решилась встать, но меня опередил Загрей. Он спокойно подошел к столу и протянул руку над сферой ладонью вниз. Несколько секунд прошло в напряженном ожидании, но сфера по-прежнему стояла на острие иглы прозрачная и недвижимая.

— Хорошо, — сказал, Фахдад, и мне показалось, что в его голосе послышалось облегчение, — кто будет следующим?

Сократ резко оттолкнулся от моего плеча и завис над сферой, протягивая обе руки. Может, он счел, что такому малогабаритному созданию недостаточно будет протянуть только одну руку. От волнения его крылья трепетали вдвое быстрее обычного, но сфера осталась стоять на прежнем месте без изменений.

Фахдад удовлетворенно кивнул и посмотрел на меня.

Мое сердце забилось быстрее. Я снова почувствовала ту нервную дрожь, которая возникала перед кабинетом экзаменатора, когда нужно было вытащить единственный твердо вызубренный билет из сорока других. Три шага да стола были для меня дорогой на Голгофу, но, когда я протянула руку над сферой, я внезапно успокоилась. "Будь, что будет" — решила я. Секунда...другая...сфера оставалась без изменений. Я собралась убрать руку и облегченно вздохнуть, но тут сфера вспыхнула мягким белым светом.

Фахдад рядом со мной вздрогнул от неожиданности и наклонился вперед. Медленно, очень медленно я убрала руку и тихо спросила:

— Что это значит?

— Еще не знаю, — так же тихо ответил Фахдад.

Мы склонились над сферой, и в глубине ее, сквозь белый свет постепенно проступала черная полоса. Нет, не полоса...длинный острый шип, от которого расходились в стороны короткие серые лучи. Мое сердце оборвалось, потому что я знала, что это. Жало сидело внутри меня словно раковая опухоль и распространяло вокруг свои метастазы. Я больше не была абсолютно белой, не была чистой, но сфера все еще оставалась на месте, значит, я не нарушаю равновесие. Вот только будет ли это принято в расчет? Слишком уж джинны консервативны, слишком привержены своих традиций, чтобы не отнестись с подозрением к чему-то новому. Да что уж там говорить, если даже я сама отношусь к себе подозрительно.

Я посмотрела на Фахдада, но тот, не отрываясь, смотрел на светящуюся сферу.

Вдруг дверь в кабинет резко распахнулась, и в комнату вошел Саттам.

— Прошу прошения, господин Фахдад, но благородный султан Имада Старханада решил почтить нас своим визитом. Он и его свита уже здесь.

Глава 11

В нагрянувшей суматохе о нас попросту забыли. Я не имела никакого желания встречаться с султаном, но и убегать в свою комнату тоже не хотелось, а оставаться в кабинете посла казалось неприличным, так что мы решили подождать в уже знакомой гостевой комнате с белыми диванами. Однако не успели мы разместиться на диванчике у окна, как створки входной двери распахнулись в стороны, и в комнату как тайфун ворвался Халед и за ним целая ватага джиннов. В мгновение ока комната оказалась заполненной, и нас оттеснили к стене.

— Ты не можешь запретить мне. Я уже сделал свой выбор.

Я чуть подвинулась и, в просвет между широкими спинами рослых джиннов, увидела, что с этими словами Халед обратился к высокому джинну с седыми волосами, стоящему к нам спиной.

— Я уважил твой выбор, но ты, как мой единственный сын, можешь избрать путь воина лишь до той поры, пока не наступит время принять почетный долг султана.

— Но отец, я не буду нести службу у городских стен. Ты же не хочешь, чтобы твоего сына назвали трусом? Я желаю стать стражем одной из шестнадцати жемчужин Имада.

— Нет.

— Каждый имеет право объявить себя воином. Ты отправил меня сюда, чтобы я не смог произнести клятву на Священной Земле, но я буду воином без клятвы. Мне все равно. Ты сам знаешь, как сильно это укрепит дух нашей расы. Сколько джиннов из высших каст решит приять судьбу воинов.

— Ты знаешь причины, по которым я не могу этого допустить.

— Глупые предсказания? Мы закрылись в своей скорлупе и перестали сражаться. Жемчужины подвергаются атакам день и ночь, и охранники гибнут не от трусости, а от изнеможения. Ты ведь знаешь, что будет, если разрушить жемчужины! Неужели ты думаешь, что, защищенный гранью, Имад Старханад останется посреди бескрайнего ничто?

По залу вдруг прошелся ледяной ветер и волосы султана белыми змеями взметнулись вверх, но он сумел укротить свой гнев.

— Этот разговор мы продолжим дома.

По бокам Халеда встали два джинна в белых тюрбанах. Охранники? Нет, скорее конвоиры.

Султан обернулся, и его сапфировые глаза обратились ко мне. Я вжалась в стену, но джинны начали услужливо расступаться, и остаться незамеченной не вышло. Султан соединил большие и средние пальцы обоих рук, и между ними проскочил голубой огонек.

— Вы я так полагаю, энергет, которому нужно разрешение на посещение Имада Старханада. — При слове "энергет" Халед вскинул голову и пристально на меня посмотрел, но султан этого не заметил.

— Что ж сейчас я буду вынужден подвергнуть вас одной безболезненной процедуре. — Продолжил он. — Не бойтесь, это всего лишь печать забвения. Чтобы никто из вас не вспомнил ничего лишнего.

Я непроизвольно сжала руку Загрея. У меня всегда были плохие ассоциации со словом "процедура". У меня вообще хренова туча плохих ассоциаций с самыми разными словами, но словом "процедура" мы в интернате называли любые телесные наказания. Где был? На процедурах.

Однако султан не успел сделать и двух шагов, как передо мной мелькнула чья-то смазанная фигура, и мое тело словно прошил удар током. От боли у меня весь воздух вышел из легких, и Сократ на моем плече отчаянно взвыл, но я ничем не могла ему помочь. Передо мной сверкали сапфирово-синие глаза, а все остальное оставалось смазанным и нечетким. Энергия выходила из меня, как воздух из проколотого воздушного шара, энергетические потоки прожигали в моем теле тонкие дорожки, будто расплавленное железо струилось по линиям вен. Вдобавок я не могла сделать вдох, и мои мучительно сжавшиеся легкие отчаянно требовали новую порцию кислорода. Внезапно пришло ощущение, что я падаю, и это не замедлило подтвердиться, поскольку жесткий удар о землю окончательно вышиб из меня дух. Я уже решила, что пришел мой бесславный конец, но воздух с отчаянным всхлипом ворвался в мои легкие. Дышу. Жива.