мы из Бреста часть 3

В. — И вас никто не остановил?

О.— Нет. Шоссе и железную дорогу мы преодолевали ночью и стараясь не шуметь. Кроме того личный состав перевозился на трофейной технике и с наружными элементами немецкой военной формы. В накидках, касках, кителях и т.д. Единственный раз, когда разведчикам Седова пришлось применить оружие это на разъезде в районе жд. станции Кледневичи. Ими был уничтожен пост врага в количестве пяти человек.

В. — Скажите, а что с техникой, что была в группе Седова? Насколько я понял это три полугусеничных бронетранспортера и два десятка мотоциклов?

О.— Да. Вы правильно назвали количество техники. Часть мотоциклов пришлось затопить в болоте еще у Городецка. С них слили остатки топлива для бронемашин, а оставлять врагу целыми посчитали неправильным. Вот бойцы Седова и утопили их в болоте. Остальная техника занималась перевозкой личного состава "челночным" способом.

В. — Это как?

О.— Довозила часть личного состава до определенного места и возвращалась потом за остальными. Это позволила ускорить движение по маршруту.

В.— Понятно, продолжайте.

О.— Часть техники пришлось бросить после преодоления шоссе. Тоже из-за проблемы с топливом. Она была затоплена в болоте у с. Большая Рубановка. Там же в бою с преследователями были повреждены все три бронетранспортера, их пришлось взрывать. Так что линию фронта мы перешли уже на своих двоих и с конным обозом.

В.— При пересечении линии фронта вы встречали наших бойцов?

О.— Нет. Впереди двигалась наша разведка и после уничтожения немецкого заслона и захвата пленных до выхода на дорогу Татарск — Монастырщина мы больше никого не видели...

_______________________________________

— Нет, ты мне скажи, как Попов успевает в каждой бочке быть затычкой?

-Это ты о чем? О его рапорте что ли?

— О нем! Как он вообще там оказался? Зачем он привез их на станцию?

— Никого он не привозил, они без него сами туда добрались, а он лишь рапорт подал. Его послали за пополнением в лагерь запа. Вот он на жд. станцию заглянул, а там как раз "окруженцы" в санитарный поезд грузили своих раненых. Они с нашим медсанбатом все формальности утрясли и помогали своих в тыл отправлять. Вроде бы все ничего, мимо бы проехал, но увидел он их пулеметы и остальное вооружение, и так захотелось ему их к себе в полк, что мочи нет. Своих — то у них на полк всего шесть штук осталось. А тут такое богатство, считай целая пулеметная рота. Вот он и начал "кругаля" вокруг них крутить, да в оборот брать. Тут лейтенант Седов, ротный чекистов, с начальником санитарного поезда появился и дал Попову от ворот поворот. Ну, Николай чтобы попробовать закрепить "окруженцев" за своим полком и накатал рапорт на твое имя. Потом уже выяснилось, что "окруженцы" действительно через участок его полка к нам в тыл вышли и никем не замеченные и не останавливаемые до Монастырщины добрались со всем своим обозом и ранеными. Я ему и его командиру полка трибуналом пригрозил за такую организацию службы. Да и нам с тобой тоже это грозит, раз по нашему тылу кто хочет свободно бродит. Сколько таких отрядов могло мимо нас пройти. Хорошо если это свои окруженцы, а если диверсанты? Или немцы прорвутся?

-Ты полностью прав. Но и их понять можно. У парней от полка всего чуть больше четырехсот человек в строю осталось. Они что смогли то и прикрыли. Для создания сплошной линии фронта у них людей нет. Да и просто для завесы тоже. А парни фронт держат. Нас пока спасают болота и лес. Немцы не сильно в них лезут. Так что рано комиссар говорить о трибунале. Нет, ты все правильно сделал. Порядок должен быть и с нас с тобой его спросят. Но парней к трибуналу рано привлекать.

— Если что случится то нас с тобой первыми и спросят, а отвечать нечего!

-Да все я понимаю. Что и комендантскую службу и охрану в тыла дивизии организовать надо. Но вот ты ответь кем? Народа при штабе остался минимум и то мы их гоняем, куда только можно. Штаб армии пообещал подкрепления. А где они? Людей везде не хватает. Уже хорошо, что части себя сами охраняют. Тыловые объекты, под какой — никакой охраной стоят. Придет пополнение вот тогда, организуем все как надо. А пока пусть милиция как ей и положено наш тыл охраняет. Особисты что говорят?

— По пограничника и "конвойцам" ничего. Там все более или менее ясно. Практически все из одного подразделения — 132 батальона НКВД. Пограничники из Брестского погранотряда. Оборонялись в крепости, потом шли с боями по тылам от Бреста. У их ротного, что совершенно удивительно, все документы, подтверждающие их действия в тылу врага, есть. Очень специфическое подразделение, начиная от формы и кончая оружием. Много трофейного и специального вооружения. Я такого и не встречал.

— Что ж там такого интересного, что ты не видел? Вроде не первый день в армии, все уже давно увидеть должен?

— Особисты не вдаваясь в подробности, говорят о приспособлениях для бесшумной стрельбы из винтовок и специальном защитном снаряжении.

— Понятно. Они что им все вооружены? Я— то думал их к нам в строй поставить. Как думаешь, получится?

— Нет. Сам знаешь, что по бойцам НКВД директива есть. А по этим "чекистам" вроде совсем недавно особое указание из 4 отдела штаба фронта было. С требованием немедленно сообщать о выходе к нашим войскам и направлять в распоряжение командующего войсками охраны тыла.

-Жаль. Нам бы они очень пригодились.

— Ты не спеши их со счетов списывать. Может и удастся их временно использовать. Там есть одна лазейка. Хоть вроде у главного особиста к ним претензий нет, но он говорит, есть несколько моментов требующих уточнения наверху. Для начала. У всех бойцов с собой есть справки или документы о прохождении службы в частях НКВД. У нас с тобой у бойцов красноармейских книжек нет, не то, что каких либо иных документов кроме партийных и комсомольских билетов. А тут такой порядок с документами. Подозрительно! Далее. Опять же у всех бойцов есть металлические личные номера — смертники, носимые на шее, аналогичные немецким, а наши бойцы все с пенальчиками ходят. Правда, на жетонах надписи на русском языке с указанием их ведомства. Но никто из сотрудников особого отдела такие раньше не встречал. Что согласись странно. В роте Седова многие если не говорят, то понимают немецкий язык. У каждого с собой кроме нашей формы есть комплект немецкой. Да и одеты они в элементы трофейной формы. Оно и понятно специфическое подразделение, решающее специальные задачи. Кроме того по тылам врага шли вот и пользовались по необходимости. Но вопросы остаются. Например, зачем конвойной части бесшумное оружие и т.д. Хотя тут конечно не наше дело. Ведомство другое, у них свои задачи и требования по оружию обмундированию и документам. Михаил сегодня свяжется со своим руководством, а те уточнят у смежников, что к чему. Может все и разъяснится.

— Понятно, что ничего не понятно. Что опрос остальных вышедших вместе с ними дал?

— Остальные бойцы в группе политрука Севостьянова — сборная "солянка" из подразделений РККА. Пока они от Молодечино отступали, по лесам народ набрали. Где одиночек, где группу из пары человек. Все из разбитых или окруженных частей. Рота Седова на соединение вышла единым подразделением. С устоявшейся иерархией и подчиненностью. Оно и понятно все свои. Опрос командиров и бойцов отряда Севостьянова подтверждают показания лейтенанта Седова и его бойцов за последние несколько дней. Когда они в немецком тылу встретились и когда пробирались к фронту. В роте Седова был излишек оружия, так они им поделились, с теми из бойцов отряда Севостьянова у кого его не было. Пока шли по немецким тылам его бойцы вели разведку и вывели отряд за линию фронта. Пленных они как раз и захватили. И охранение немецкое вырезали. Свидетели этого есть. Так что пока Михаил не уточнит все, он хочет оставить роту Седова у нас под наблюдением.

— А что насчет оружия у них?

— Седов категорически отказался разоружать роту и настоятельно просил особистов связаться с командование войск НКВД и Москвой. До прямого указания от командования он разоружать личный состав не будет. Тем более что фронт рядом. Михаил решил не устраивать эксцессов и дождаться указаний сверху. Я его в этом поддерживаю. Остальных окруженцев предлагаю расположить в запе. Там же и "чекистов". В случаи необходимости я думаю, что мы сможем использовать их по назначению или как пулеметную роту.

— Что ж разумно. Как думаешь, майор за ними присмотрит?

— Да. Под его контролем временно разместим всех прибывших. Доложим в штаб корпуса. Если разрешат, то оставим всех кроме "чекистов" себе. Если нет, то придется отправлять и тех и других на сборный пункт. Пока будут наверху решать, что с ними делать, используем их в качестве резерва. Я думаю, Седов нам в этом не откажет. В случаи наступления немцев ими дырку закроем. Попов кстати пополнение себе забрал?

— Да, сто человек.

— Вот и хорошо. Тут нам обещали сегодня-завтра подбросить еще несколько батальонов маршевого пополнения, пару противотанковых батарей и саперов с запасом мин. Будет, чем засеки усилить. Начштаба заверил, что наши саперы укладываются в график. Практически все засеки оборудовали и часть заминировали. Там где мы обговорили засаду сделать тоже вроде все в порядке. Фугасы заложены, часть окопов отрыта и замаскирована. Даже пара ДЗОТов сделана. Правда, ко второй линии обороны пока еще только приступают. Если бы не помощь местных жителей ничего бы не успели сделать. Он туда сам ездил, все осмотрел и остался доволен.

— Это было бы хорошо, если сможем немцев, хоть на сутки задержать.

— И не говори. Силенок маловато. Немцев под Смоленском и под Мстиславлем вроде остановили. Так что надо и нам ждать гостей... Их авиаразведка над нами все чаще появляется...

— Как думаешь, кто на нас из немцев навалится?

— Соседи. 9 армейский корпус вермахта. Чьи мотоциклисты нашу оборону постоянно пробуют и чьи разведчики по нашим тылам шляются. Если точнее то 263 и 292 пехотные дивизии, ну и те, кого им добавят. Мне так кажется, что это будут представители 46 моторизованного корпуса. Его армия Рокоссовского в Мстиславль не пускает.

— Что — то многовато получается! Более чем! Выстоим?

— Если навалятся всем скопом, нет. Но должны держаться до конца. В штабе корпуса сказали, что за нами свежая армия из резерва Ставки разворачивается. Но нужно время чтобы она полностью сосредоточилась. Так что приказ у нас с тобой комиссар только один — держаться и еще раз держаться. Пока нас спасает то, что немцы заняты Могилевом и ведут наступление на Смоленск и Мстиславль. Мы у них как бы на закуску оставлены.

— А разве поиски их разведки и мобильных подразделений это не подготовка наступления?

— Так и есть. Их разведка ищет наши слабые места, чтобы потом ударить туда всей своей силой. А еще пытается узнать, не готовим ли мы свой удар в направлении на Горки и в основание их танковых клиньев. Если говорить проще они нас пугают. Нет у них пока что здесь серьезной артиллерии и танков. Потому мы себя так вольготно чувствуем. Когда они примутся за нас? Не знаю. Но думаю, сутки у нас в запасе есть. Дорог тут нет ничего, и мы их все прикрываем. Наша разведка должна по идее отследить прибытие моторизованных и танковых частей, а так же дополнительных пехотных подразделений. Во всяком случаи я на это надеюсь.

— Ты знаешь, тут некоторые горячие головы нас с тобой обвиняют в бездействии и чуть ли не в трусости.

— Из-за чего интересно бы знать?

— За подготовку оборонительных позиций в нашем тылу. За неактивные действия во время прорыва из окружения и сейчас, в отказе от наступления — "когда напротив нас лишь слабые части врага".

— Глупости все это! Чем мы сейчас можем помочь нашим частям у Смоленска, Могилева и Мстиславля? Наступлением? Да нам просто наступать нечем и некем. Командование армии об этом прекрасно знает. Если бросим в бой то, чем располагаем то прикрывать Монастырщину, Починок и Ельню до прибытия свежих частей будет нечем. Кроме того прибывающие и разворачивающиеся части новой армии тоже надо кому — то прикрывать от врага. Ты это объясни этим "товарищам" и еще съезди в райком и райисполком вырази им нашу признательность за мобилизацию рабочих на создание оборонительных сооружений и предложи начать эвакуацию. А то боюсь, поздно будет.

Глава . Монастырщина

Все это конечно хорошо, что снова вышли к своим и наш рейд вроде бы действительно закончен, но червь сомнения все равно меня гложет и не дает спокойно жить. За сутки, что мы потратили на выход к Монастырщине, я слишком много видел и это не давало мне спокойно радоваться жизни.

Сплошной линии фронта не было. Были очаги сопротивления и опорные пункты, занятые малочисленными остатками наших частей. То, что немцы не продвигались в этом направлении, было связано в основном с природными факторами. Болота, большое количество рек и леса не давали врагу возможности активно применять свои моторизованные подразделения. Но вот пехотные части могли прорваться здесь, обходя лесами опорные пункты. Как мы. Спокойно и никого не встречая на своем пути. Ведь смогли же мы незаметно обойти несколько опорных пунктов наших войск и выйти на дорогу Татарск — Монастырщина, а потом по ней добраться до районного центра. Тут на жд. станции под погрузкой стоял санитарный поезд и нам удалось договориться сдать в него своих раненых, а то сто шестьдесят человек набралось за эти дни. Часть из них сразу же попало на операционный стол, а остальными занялись санитарки. Нам же с Севостьяновым пришлось искать командование дивизии, что здесь занимало оборону. Помог нам в этом начштаба одного из полков. Очень своеобразный молодой человек. Наглый до безобразия. В мое отсутствие хотел отжать личный состав, пришлось его слегка успокоить и поставить в рамки, а то "ходют тут всякие".

Беседа с особистами много времени не заняла. Они сами несколько дней назад вышли из окружения из тех же мест что и мы. Уточнили и посмотрели кое — что. Поделились разведданными и пленными. Мне как командиру подразделения НКВД, пришлось лично пообщаться с начальником особого отдела дивизии. Как-никак старший тут начальник от нашего наркомата. Нормальный вроде мужик оказался старлей. Я открыл ему пару страниц нашей истории. Далеко не все, а только связанные с Брестом и Слуцком. В качестве доказательства своих слов приведя журнал боевых действий. Не знаю, почему, но, ни Боевое Знамя части, ни гербовую печать я не показал. Почему? Тревожно мне было из-за виденного в тылах дивизии и не было уверенности, что нам снова не предстоит ходить по немецким тылам. А еще, потому что в ходе беседы в памяти всплыл тот факт, что пленного генерала Лукина уговаривал сотрудничать с врагом его же начальник особого отдела армии. Может это и глупо, но я решил перестраховаться. Тем более что о Знамени знал лишь очень ограниченный круг лиц — Горохов, Никитин, Петрович и приставленные ко мне пограничники которые заранее были предупреждены о необходимости не разглагольствовать о нем. Надо отдать должное, что особисты глупых вопросов ни мне, ни бойцам не задавали. Мы на них честно и правдиво отвечали. Вроде к нам особых претензий никто не предъявлял. Хотя сомнения в отношении нас у них остались. В принципе правильно. Кому понравится, что на его поле ввалится толпа здоровых, с нормальным цветом лица, откормленных "окруженцев" с кучей трофейного оружия и боеприпасов. Это они еще нашей техники брошенной из-за отсутствия топлива и повреждения не видели. Мы вообще по сравнению с "севостьяновскими" бойцами выглядели верхом военного совершенства. Те когда их встретили вообще на "замухрышек" были похожи. В большинстве своем без оружия, грязные, в рваном обмундировании, бледные и голодные. Живая картинка для любой книги о войне моего времени посвященного разгрому 1941 г.. Пришлось приводить их в порядок — вооружать, одевать, перевязывать и кормить из своих запасов. Хотя жаба Петровича ой как душила. Зато когда линию фронта перешли не так уж и ярко мы на фоне остальных выглядели. Да и вопросов нам меньше задали. Единственное о чем я просил особистов так это сообщить командованию о нашем выходе и дать возможность народу сходить в баню. Прогулка по лесу это хорошо, но баня после нее лучше. Обещали сделать и то и другое и даже выполнили.