мы из Бреста часть 3

Мы из Бреста. часть 3

( на правах рукописи)

Тамбовский волк, в ночи летящий

По непролазной дикой чаще,

Куда стремишься зверь лесной? —

Нет рядом никого с тобою.

Куда летишь ты, сна не зная?

Наверное, судьба такая —

Стремиться в даль без остановок

В жару, и в дождь, и в лютый холод.

Бежать без устали и быстро,

Все догоняя свет лучистый

От заходящего светила, —

За что судьба наc не взлюбила?

Всё дальше вдаль стремишься ты.

Бежишь в покрове темноты,

Могучий зверь с душою тонкой.

Не знаешь ты о славе звонкой,

Всё дальше улетаешь ты

К обратной стороне луны.

Всё дальше от людей жестоких,

В лесах тенистый и далёких

Скрываешься ты ночью, днём —

Нет рядом никого кругом.

Тамбовский волк, в ночи летящий,

Ты призрак или настоящий?

Алексей Анцифиров (г. Мичуринск)

Аккуратно поправив на спящей Елене шинель и плащ-палатку, Горохов поднялся с земли. Предутренние сумерки окутывали сосновый лес. Тут и там накрывшись шинелями и плащ — палатками, спали бойцы. Только часовые одиноко прохаживались около повозок и лошадей. Пора было будить поваров и ездовых. Скоро подъем, надо будет народ горячим накормить. Хорошо еще, что три дня назад удалось захватить у немцев пять грузовиков тыловой колонны, часть из них была с продовольствием, а то пришлось бы переходить на подножный корм. У большинства в "сидорах" только по неприкосновенному запасу и осталось. Его на сутки максимум можно было бы растянуть. Народ молодой, горячий. Привык на усиленном пайке сидеть. А где его в лесу найдешь? Только у немцев. Наши, отступая многое наоставляли. Особенно оружия и боеприпасов, чуть ли на каждой поляне находим — класть уже некуда. А вот продовольствие мирное население по домам растащило. Ладно бы просто растащило и употребило в дело, так нет же, угробило половину. Нет, чтобы аккуратно и бережно взять мешок, домой отнести, там спрятать от греха подальше. Так ведь специально вскрывали мешок посередине и половину высыпали на землю и уже оставшееся несли домой. В Осиповичах и Бобруйске, какие склады были с продовольствием!... Как пленный немецкий тыловик их расписывал — слюнки текли. Так ведь наши же пейзане их растащили, а что не смогли, унести на землю рассыпали. И ведь не собрать у горожан то, что они утащили. Немцы на свои склады завели совсем мало. Так чуток. Разве этим тридцать тысяч доходяг накормишь. На один перекус! Но накормили. По чуть — чуть, понемногу. Чтоб животом не особо маялись. Кого бульончиком отпаивали, кого, чем покрепче. Многих в лазарет пришлось укладывать. Одни кости да кожа! Какой им фронт и немцы, у врачей бы выжить. Наши — то вон, какие орлы! Все откормленные, да сытые. А что продуктов для парней было жалеть? Кому добавки хотелось всем давали. Не то, что в последние дни. Вроде и народа то в строю осталось всего две сотни человек. И раненых еще с полсотни. Да вот накормить их стало проблемой. Запасы, собранные по разным аэродромам и разгромленным гарнизонам, остались далеко позади, а складов набитых под завязку продовольствием под боком нет. Только с колес, если разведка сможет у немцев отбить или где в селах найдет. Но с тем и с другим проблема. У крестьян брать нечего, да и командир запретил. Народу в оккупации тяжело будет жить. Ну, а немцы в последнее время без большой охраны не ездят. Только колонной по пяток машин и более, в сопровождении бронетранспортеров с пехотой. Тут по лесам нашего народа хватает и вояк и гражданских. Не все они спокойно к линии фронта идут или прячутся от всех. Постреливают. Вчера вот нам засаду испортили.

Шла колонна груженых подвод. Ее с тыла ждали, а она со стороны фронта появилась. Решили пропустить, другую подождать. Охраны то у колонны всего два десятка "пентюхов". Мы бы ее по-тихому взяли. Так нет же. "Левые" ухари из леса ее обстреляли и вспугнули ездовых. Те и устроили шум и гам на весь лес. На шум слетелось воронье на мотоциклах с пулеметами. Пришлось помогать парням, выпутываться из ловушки... Вступать в бой. Жечь патроны. А прибытка — то три пулемета — два из них "дегтяри", два десятка карабинов, чуток патронов и гранат, ну и повозки конечно. Лошади и повозки опять-таки наши. Трофейные. В повозках груз тоже трофейный — вещевка: шинели, бушлаты, плащи, форма и сапоги. Разведчики себе тоже кое — что подобрали — пару мотоциклов и немного бензина. Ухари, что первыми открыли стрельбу из леса так и не появились. Может, просто, испугались и сбежали. Пришлось и нам менять место засады, но больше в этот день так ничего и не удалось захватить. Танки, машины и пехота толпами к линии фронта пошла. Вот и пришлось с полупустыми руками в лагерь возвращаться. Командир по этому поводу ничего не сказал. Похвалил за трофеи. Он вообще в последние дни озабоченный ходит. И было отчего. Связь с командованием только настроили, так пришлось отдавать окруженцам в Слуцке. Им важнее. Радиостанцию во время боя уничтожили, а новой пока не нашли. Так что о связи с командованием и "Слуцкими сидельцами" можно только мечтать. Козлов с бронегруппой, артиллеристами и остальными в Бобруйске остался. Там же и госпиталь с большой частью тыловой колонны. Сашка Могилевич объявился и почти сразу же снова пропал. Командир его, из Старых Дорог, куда-то с новой группой бывших пленных, отправил геройствовать. Хорошо еще, что основная часть отряда — разведчики, егеря, пограничники и "панцерники" все старые с нами остались. Не все конечно. Кого — то ранили, кто — то в боях погиб. Их места, проявившие себя в боях "штрафники" заняли. Часть взводов численно выросла. Снайпера, например. Скоро ротой будут. Командир обещал. Трудно ему с нами. Всех желательно в целости и сохранности за линию фронта вывести, а это столько забот и тревог. Одни только немцы чего стоят. Благодаря Командиру мы под Бобруйском из ловушки вырвались. Правда, обратно к своим вернуться уже не смогли. Немцы вокруг были, куда не сунься. Да и сейчас они неподалеку расположились. Ну да не беда. Не из таких передряг нас Командир выводил. На него вся надежда и вера. Он это знает и старается. Так что некогда ему отдыхать. За всем пригляд нужен. Вон опять со своим Никитиным по постам с проверкой собрался. Да и мне прохлаждаться некогда пора людей поднимать ...

Глава 1 2 августа 1941 года. Могилевская область.

Черт, как же не хотелось вылезать из под шинели. Погреться и понежиться бы еще. Но блин дела не дают поспать. Надо идти посты проверять. Моя очередь я итак в последнее время от этого уклонялся, переложив это на командиров взводов и ротных. Петрович вон тоже проснулся. За Еленой ухаживает, потеплее шинель на ней запахивает. И правильно делает. Пусть девчонка поспит. Вымоталась с ранеными. Одна на кучу раненых мужиков. Хорошо еще, что Галина в Бобруйске осталась. Еле уговорил ее и остальных девушек там при госпитале для бывших военнопленных остаться. Чуйка была, что это просто так не закончится. Слишком уж мы засветились. Слишком громко о себе заявили, разгромив гарнизоны врага и освободив несколько десятков тысяч пленных. Слишком ярко мы светились на фоне других. Даже на фоне бригады десантников, не говоря уж о наспех созданных подразделениях из бывших пленных. Слишком долго мы были сильны, удачливы и смелы. Ну, кто в трезвом уме и памяти будет штурмовать крупный немецкий гарнизон меньшими силами и без подготовки? Никто! Авантюра чистой воды! А мы вот взяли и сделали. И не однажды.

Признаюсь, сначала было страшно, но потом боязнь, куда — то исчезла. Испарилась что ли. Особенно после боев в Слуцке и Бобруйске. Когда мы совершили практически невозможное разгромив в несколько раз большие силы врага. Нас опознали и приняли соответствующие меры. Бой в Химах тому подтверждение. Не стали бы немцы просто так менять свой стиль и график ведения боевых действий, бросая на убой подразделения...

Жаль, конечно, что в Бобруйск назад не прорвались. Были у меня еще планы на этот город. Да и Минск покоя не давал — зря я, что ли Могилевича туда отправил. После переправы через магистраль Бобруйск — Могилев еще была надежда прорваться в город. Но, увы, она скоро растаяла. Двое суток пока мы скрывались в лесу, разведчики пытались найти проход через немецкие позиции к Березине. В принципе к ней можно было подойти сразу в нескольких местах, но вот с переправой была проблема. Отступая, наши успели взорвать все мосты. Теперь линия фронта проходила посередине реки. Советские части оборонялись на западном (правом) берегу, а немцы удерживали восточный (левый) берег и контролировали реку, тропинки через болота, дороги усиленными постами, дозорами и гарнизонами дзотов. Сами переправляться на западный берег не спешили, отгоняя наши подразделения от реки пулеметным и минометным огнем. Насколько я знаю, у Бобруйской группы войск не было сил для прорыва через реку в этом направлении. Боеприпасов у артиллеристов было откровенно мало. Так что рассчитывать на помощь с нашего берега не приходилось, а рисковать бойцами, оставшимися в строю совершенно не хотелось. Прорыв к реке и последующая переправа стоила бы отряду слишком больших потерь.

На третьи сутки пришлось сниматься с места и уходить вглубь леса. Все чаще разведчикам стали встречаться немецкие цепи, прочесывающие лесные квадраты. Периодически в лесу происходили стычки немцев с выходившие к своим казаками из кавгруппы Балицкого. Оказать помощь нашим мы не успевали, на соединение с нами так никто не вышел. Видно шли другими тропами. Мои бойцы отдохнули, привели себя в порядок и были снова готовы идти в бой. Сидеть и "ждать погоды" не имело смысла. Рано или поздно кто — нибудь из немцев мог заинтересоваться, что за часть тут стоит и тогда боя не миновать. Поэтому я решил двигаться к железнодорожной линии Осиповичи — Могилев и станции Елизово хотелось навести там порядок — проведя пару диверсий. Место обещало быть прибыльным — единственная железнодорожная магистраль обеспечения 2-ой Танковой группы. Поезда так и шныряли туда — обратно. Но здесь нас ждал облом. Вообще немцы к охране жд. линии отнеслись очень серьезно. Вся линия железной дороги усиленно охранялась, посты стояли через каждые 100-150 метров. Территория вдоль железной дороги метров на 200 была вычищена от деревьев и кустарников, через каждые 500-600 метров стояли пулеметные дзоты. Все объекты были соединены между собой телефонной связью. Охрану несли чины вспомогательной полиции из белорусских добровольцев под руководством немецких солдат. Старательно и активно так несли. Чуть что сразу стреляли в сторону леса и практически тут же появлялся поезд охраны со своими зенитками. То же самое было и разгрузочных площадках, не говоря уже о станции Елизово. Тут кроме всего прочего присутствовало несколько зенитных батарей среднего калибра. Насколько помню к такому варианту охраны своих коммуникаций немцы пришли лишь в 1943 году, когда партизаны разгулялись на железной дороге. Высоко же оценил противник наши скромные деяния.

На линиях связи тоже особо погулять не дали. Связисты были пуганные, ходили толпой и с сопровождением десятка злых и осторожных парней в камуфляже, с парой пулеметов в руках. Мы, конечно, не удержались и пару таких групп взяли, а потом сидели в болоте и ждали, когда их камрады освободят нам дорогу в лагерь. Наследили мы. Дважды пришлось сбрасывать хвост, накручивать километры и устраивать минные ловушки и засады преследователям. Хорошо, что их было немного, а то приставучие — вцепились, хрен оторвешься. Зато после этого, запас патронов и гранат пополнили, а то и не знаю, как бы дальше сражались.

Несолоно хлебавши нам пришлось всей толпой пробираться лесной и болотной стороной на Могилевщину где народ вроде бы должен был быть немного поспокойнее и менее пуганным. Тут удалось слегка оторваться: уничтожив вставшую на отдых маршевую роту врага, да и на трассе Бобруйск — Могилев удалось отбить пяток большегрузных автомашин снабжения и штабной автомобиль с охраной на паре байков. И вновь пришлось уходить в леса. Злые тут все. Чуть пошумишь, сразу прилетают всякие с пулеметами — стреляют, не дают насладиться возможностью нормально поживиться трофеями. Но врага можно понять. Бои тут недавно прошли, некоторые сознательные личности в советской военной форме в группе и поодиночке продолжают к фронту прорываться и по дороге немцев гнобят, но нам от этого легче не становится. За них приходится отдуваться.

Вообще история основательно изменилась. Во всяком случаи на нашем участке фронта. В известной мне истории 26 июля после 16 дневной обороны Могилев был оставлен нашими войсками. К 1 августа немцы были в Рославле и окружив группу Качалова принялись ее добивать. Здесь все по-другому. Согласно картам, найденным в "кюбеле" и показаниям пленного — вермахт к Смоленску еще даже не приблизился, Могилев держится. Его защищают части нашей 13 армии — 61 стрелковый, 20 механизированный и 4-ый воздушно — десантный корпуса. Немцы взяли Шклов и Чериков, подбираются к Чаусам, рвутся в Горки, Кричеву и Орше. В наступлении участвуют 47 и 46 механизированные, 7, 8 и 9 армейские корпуса вермахта. Им противостоят силы советских 20 и 13 армий, но под напором врага нашим приходится туго. На участке фронта от Жлобина до Кричева вермахт, отражая удары 4 и 21 армий, перешел к обороне.

В районе Чаусы — Кричев 12 и 13 армейские корпуса немцев столкнулись с 28 армией генерал — лейтенанта Качалова (104-я танковая, 145-я и 149-я стрелковые дивизии), нанесший сильный удар по частям вермахта и отбросивший врага на 30-50 км. "Гансы" пытаясь остановить удар, сейчас шлют туда резервы и технику. 24 мехкорпус вермахта понеся большие потери в личном составе и технике, отведен в резерв на пополнение и отдых в район Быхова.

Была у меня мысль наведаться в Быхов, чтобы продолжить крушение люфтваффе и немецких штабов. Там на аэродроме сейчас сконцентрированы остатки 51 истребительной эскадры, что мы в Бобруйске прижали — 20 самолетов Ме — 109. А рядышком парочка крупных штабов и лагерь для военнопленных тысяч на пять расположены. Но после увиденных порядков по охране тыла 2-ой Танковой группы пришлось от нее отказаться. Я не самоубийца! Да и войск там, у немцев, куча собралась. Они насколько помню ударить на юг, в тыл обороняющимся на Украине, должны. Вот и собираются с силушкой. Светиться перед ними нам противопоказано. Была бы связь с Центром, тогда можно было бы рискнуть, авиацию вызвать, а так просто головы сложим. Нужно было искать другие цели и маршруты движения к фронту. К "чугунке" Осиповичи-Могилев не прорваться. Постов немеренно. По автомобильным дорогам тоже долго не позлодействуешь. Рано или поздно вычислят и так сильно нашумели. Поэтому надо линять отсюда и чем быстрее, тем лучше. Вот поэтому я и решил идти к Шклову, а там уже по обстановке. На фоне передвигающихся в наступлении подразделений вермахта мы вполне можем затеряться в толпе.

Так что через пару часов ждет нас дорога долгая на северо-восток. Там хороших дорог хватает, и мы не пешком пойдем, а на транспорте с ветерком прокатимся. Избаловались мы, гуляя по вражеским тылам, привыкли с комфортом передвигаться. Нет, чтобы как все окруженцы тихонечко пешочком по лесам и болотам, так нет, обязательно надо нарисоваться у всех на виду вырезая посты и небольшие гарнизоны. Если все получится, то к ночи выйдем к намеченному району. А пока пусть народ до возвращения разведки отоспится и отдохнет, я же разомнусь и округу посмотрю.

___________________________________

Љ 851

267-я пехотная дивизия

1.8.41

Развед. отдел

В штаб 53-го армейского корпуса

В приложении прилагается планшет с содержимым, который был изъят со сбитого вчера после полудня самолёта у вражеского лётчика по фамилии Виноградов при взятии его в плен. Из записей на одной из найденных карт следует, что у лётчика (младший лейтенант), очевидно, была задача установить связь с вражеским кавалерийским корпусом, ударившим с запада Глуска напротив шоссе. В имеющемся бортовом журнале (алюминиевая доска) так же указан курс из Осиповичи.

К вышеупомянутому кавкорпусу, по-видимому, принадлежат 32, 43 и 47 кавалерийские дивизии. Это следует из прилагаемой записи кодирования наземных сигналов тканью. В синей тетради, кажется, находятся, кроме всего прочего, попытки дешифровки или кодирования.

Первый офицер штаба дивизии

______________________________

Вот чего командиру не спится. Нет, чтобы поручить другим командирам проверку постов, так все сам. Как будто и не доверяет им. А чего не доверять? Все свои, давно проверенные. Считай почти все из Бреста вместе идем. О глупостях мирной жизни давно позабыли. Да и остальные бойцы, что надо делать знают. Можно было бы и не проверять. Нет, конечно, есть отдельные индивидуумы, которые недавно к нам присоединились, но и они поводов не дают сомневаться в их сознательности.

Что ж за жизнь такая! Надо во взвод проситься! А то не поспать, не поесть, как следует, не получается. Все время на бегу. То того позвать, то другое проверить. Все вокруг спят, а ты тут бегай по лесу, росу сапогами собирай. Ладно бы только я, так еще парням из охраны командира тоже бегать приходится. Владимир Николаевич к тому, что в него уже трижды стреляли, отнесся удивительно спокойно. Только и сказал "война, бывает". Что самое обидное ему ведь в спину вроде бы как свои стреляли. Из бывших пленных. Если командир к возможности погибнуть отнесся равнодушно, то остальные из "старой гвардии" к этому делу подошли по-другому. Сержанты собрались, обсудили, что к чему и поручили Петрищеву по-тихому выделить пару пограничников в охрану командира, чтобы всегда рядом с командиром были и его прикрывали. И это правильно.

Первый раз стреляли в Слуцке. Тех двоих, что стреляли, при задержании убили. Серега Петрищев разбирался потом как они рядом со штабом и Командиром оказались. Парни что "фильтр" в лагере вели, этих вспомнили. Они "фильтр" одними из первых проходили. У лагерных ворот стояли, вот и попали в самую первую партию. В городе все еще бой шел, нужда в людях была острая. В подразделениях, что казармы штурмовали, потери были большие, а эти покрепче остальных бывших в плену выглядели. Вроде только недавно у Рогачева в плен попали, на карточках отметок не было. Их и включили в "штрафной" батальон, что комендантскую службу нес в городе. Первый день они отходили нормально, не то, что некоторые, что ночью из города сбежали. Утра дождались и снова на маршрут патрулирования вышли. Старшего патруля потом мертвым в развалинах недалеко от Коммерческого училища нашли. Говорят, ударом ножа в спину убили. Эти, укрывшись в развалинах из "винтарей" по Командиру, когда он у машины стоял, по паре раз, успели отстрелять. Двух командиров, освобожденных из плена, убили, а в нашего "Лейтенанта" так и не попали. Хотя там и расстояние то было совсем чуть — чуть. "Предателям" бы бежать сразу надо было, да видно не все рассчитали. Как выстрелы раздались патрули их в оборот и взяли. "Недолго музыка играла", хоть и сопротивлялись они ожесточенно, все патроны сожгли. Двоих парней уложили. Пришлось их гранатами закидывать. На теле и в одежде у них ничего не нашли. Ни документов, ни даже хлебных крошек.

Второй раз в Командира в Бобруйске стреляли. Немецкий снайпер на крыше дома прятался. В штабной машине двух бойцов убил и одного из охранников командира тяжело ранил. Парни с бронетранспортера сопровождения вовремя сообразили и из крупнокалиберного пулемета позицию снайпера вскрыли. Он раненый скрыться пытался, да не успел. Пулю в шею получил.

Третий раз в Химах дело было. "Желтоленточный штрафник" из автомата по штабной группе стрелял. Радиста и двух связных убил. Еще когда его брали, троих ребят успел ранить. Но взяли "суслика". Да живым, хоть и раненым. До того как немцы нас выбили, успели расспросить, а пленный особо и не сопротивлялся. Знал, что не выживет. Из "кулацких недобитков" оказался. Обижен был на Советскую власть за то, что лишила их семью всего, хоть она его в школе выучила, в техникуме профессию механика дала. А он ей гадил, как мог. Особо у него хорошо получалось писать доносы на активистов в НКВД и радоваться когда их арестовывали. Даже нескольких сотрудников успел оклеветать. Да кто— то в НКВД разобрался, что к чему и вычислил доносчика. Дали срок, загремел в лагеря. Хорошо устроился. По специальности. Сидел в лагере под Барановича, на аэродроме полосу бетонировали. Как война началась, их пешком в тыл эвакуировать пытались. Немцы быстрее оказались. Под Тимковичами в плен к ним попал. На сборном пункте немцы предложили службу, он согласился. Его немного подучили, что и как делать, да и свой опыт был. Работал в лагерях среди военнопленных, выявлял политработников, командиров, активистов. Выступал в качестве организатора побегов, тех кто "покупался" сдавал лагерной администрации. Немцы за это ему дополнительный паек давали, а еще обещали денег, должность в оккупационной администрации и возврат имущества. Когда в Бобруйске мы освободили пленных, попал в "желтый штафбат". Хотел вернуться к немцам. А чтобы они его не тронули, слово знал, по которому его к сотруднику Абвера должны были проводить. В Химах как раз выдался удачный момент. Пока все к отражению атаки готовились, окопы восстанавливали, можно было незаметно в лес смыться и там дождаться хозяев. Да в окопе трофейный автомат и гранаты нашел, а по соседству разместилась штабная группа с Командиром во главе и радиостанция на автомобильном ходу. И все "Чекисты". Вот он и решил немцам помочь. Перед уходом громко дверью хлопнуть — уничтожить рацию. Тут артобстрел и атака немцев начались. Думал, что если что, то все на немцев спишут, а он чистым останется и успеет в лес уйти. Да обсчитался. Рацию то он повредил. По дну окопа, пока обстрел шел, почти до машины добрался и забросал гранатами. Часовой то у машины осколком мины, что в окоп попала, убит был. Вот все и удалось. За ним не гнались. Видно на обстрел списали. Почуяв безнаказанность, решил и штабной группе отработать. Успел магазин по спинам разрядить. Но тут охрана его скрутила. Добили его потом, чтобы не таскать. Слово для немцев у него все же выпытали.

Петрищев сказал, что Владимира Николаевича "Провидение хранит". А я вот думаю, чтобы там не говорили "бог его хранит", а не какое — то "проведение". Хранит да еще как. Я знаю....

___________________________

2 августа 1941 года по линии НКВД был отдан приказ внутренним войскам о создании секторов обороны под Москвой. В нём указывалось, что для борьбы с авиадесантами противника в Москве и Московской области необходимо создать два боевых участка — Западный и Восточный. Граница первого — Ленинградское шоссе, по Хорошево Мневники, река Москва до Звенигорода, Осташево, Новоалександровка. (Основные направления прикрывались войсками НКВД на Солнечногорск и Новопетровское). Граница второго участка — левый сектор Черемушек, шоссе на Калугу, станция Серпухов и опорный пункт, создаваемый в 23 километрах южнее Малоярославца.

Глава 2

Утро принесло неприятности. Сначала Самойлов доложил о том, что за ночь умерло 4-ро тяжелораненых. Потом прибыли разведчики и принесли еще двоих павших. По их словам в пяти километрах от лагеря они наткнулись на поисковую группу врага. Был встречный бой, наши задавили немцев пулеметным огнем, но двоих потеряли. Удалось их трупы забрать с собой. Немцы, получив подкрепление, устроили погоню. Разведчикам пришлось делать крюк, чтобы подойти к лагерю. От преследования удалось отделаться только ловушками. Все гранаты и проволоку на них извели. Больше в лагере оставаться было нельзя. Преследователи в любую минуту могли появиться. Как бы мы не спешили, но павших удалось похоронить по человечески. Да и "гостям" приготовить сюрприз тоже. Не выбрасывать же снаряды просто так. А так хоть в дело пойдут. В кузова грузовиков набились, словно селедка в бочке.

На трассу Бобруйск — Могилев вышли без происшествий и двигались по ней в сторону Могилева, а затем на Белыничи достаточно быстро. Посты жандармов, стоявшие на перекрестках, нас не останавливали. А что нас было тормозить? Автомашины шли на установленной немецким командованием дистанции в 100-150 метров друг от друга. Скоростной режим соблюдался. Да и мы набрались опыта движения по дорогам противника. Уже было не так страшно как раньше. Больше боялись выдать себя стонами раненых, разговором в кузове или еще какой мелочью. Постов регулирования нам попалось всего несколько штук в селах да у переезда через железную дорогу. А вот немецких гарнизонов в крупных селах хватало. Не было местечка, чтобы там не стоял взвод или рота врага. Так что приходилось себя вести тихо и мирно, стараясь как можно быстрее миновать их, ища для отдыха места подальше от любопытных глаз.

В районе Лозиц разведчики, двигавшиеся на мотоциклах впереди колонны, доложили об остановившихся в полукилометре от нас пяти грузовиках и бензовозе. Сопровождали их два десятка солдат при одном офицере. Место было хоть и открытое, но довольно глуховатое. Кругом поля, до населенных пунктов по несколько километров. Дорога грунтованная, не асфальтированная, приближение колонн можно было отследить по столбам поднимаемой пыли. Да и не видели в последние двадцать минут мы их. Поэтому я и решил рискнуть.

Прошло все довольно гладко. На нашей стороне была внезапность и уже наработанный опыт. Взяли их тепленькими, без шума и гама. С грузом нам не повезло. В автомашинах везли запчасти и масло для 46 моторизованного корпуса. Ну да нам не приходилось выбирать. В другое время я бы нашел грузу лучшее применение, а так пришлось искать овраг и освобождать часть грузовиков в него. Зато в освободившихся кузовах разместились повольготнее, а не как раньше на голове друг у друга. Да и документы у лейтенанта были нечета нашим. Ни один жандарм не подкопается. Колонна снабжения танковой дивизии это вам не хухры — мухры.

Шклов и мост через Днепр мы преодолели под вечер. Зато город и оккупационный порядок посмотрели. В городе работали магазины, разночинный народ, несмотря на вечернее время, торговал на рынке или шлялся по улицам. Над парой зданий колыхались красные флаги со свастикой. Под руководством немцев группа пленных работал на жд. станции. На путях пыхтело несколько паровозов. Зениток вокруг было натыкано куча. Особенно у моста через Днепр. Офицеры и солдаты поодиночке и группами спокойно, как у себя дома, ходили по улицам. Ничего и никого, не боясь, гуляли парочки, в том числе и немцы с местными дамами. Действовало офицерское казино и пара кафе. Было много легкораненых. Работал полевой бордель у подходов к которому располагался пост жандармов, проверявших у солдат документы.

Еще в Пружанах, среди документов, захваченных у немцев, мне принесли талончики голубого и розового цвета на часовое посещение борделя. Первые для солдат вторые для сержантов. "Лагерный майор" тогда просветил по этому вопросу. Оказывается, немецкому солдату было разрешено 5-6 раз в месяц посетить данное заведение, кроме того командир мог поощрить солдата дав ему еще талон. Солдатские и сержантские бордели двигались непосредственно за войсками и размещались в населенном пункте недалеко от расположения части. Там где дислоцировались крупные подразделения вермахта, полевой комендант давал разрешение на открытие борделя из местных жительниц и брал на себя ответственность за его оборудование в строгом соответствии с гигиеническими стандартами. Обязательным было наличие ванных с горячей водой и санузлов, а над кроватью висел плакат, запрещающий делать "это" без средств индивидуальной защиты. Презервативами, наряду с мылом, полотенцами и дезинфицирующими средствами, обеспечивали врачи и фельдшеры воинских подразделений. Цены в борделе устанавливались полевым комендантом, им же определялся внутренний распорядок и обеспечивалось наличие достаточного числа доступных женщин. Разработанные в Берлине нормы выработки предписывали "домам" держать штат из расчета одна проститутка на 100 дислоцирующихся в округе солдат. Оказывается в "веселые фрау" брали далеко не каждую: проституток для вермахта тщательно отбирали чиновники министерства. Для офицерских борделей правила предельно ужесточались: здесь могли работать только чистокровные немки, выросшие в исконно германских землях, с хорошими манерами, ростом не ниже 175 см, светловолосые, с голубыми или светло-серыми глазами. В солдатские и сержантские публичные дома тоже попадали не с улицы: за чистотой крови фронтовых проституток следил специальный отдел "этнического сообщества и здравоохранения", являвшийся подразделением гестапо. В Пружанах такой бордель был, но, увы, мы туда на экскурсию не попали. Да и в Шклове тоже не судьба.

Вообще постов и патрулей по городу хватало. Похоже, немцы, наученные нашим опытом захвата тыловых городов, решили подстраховаться. За порядком следили строго. Тут и там встречались огневые позиции. Лагерь для военнопленных был вынесен за город и усиленно охранялся. Мост немцам достался с большим трудом и они потратили на его восстановление много сил. Поэтому явно старались его сохранить в целости и в сохранности. Предмостовые укрепления у моста через Днепр были заняты охранными подразделениями, служба ими неслась, как положено. Не балуй. Все машины брались под контроль и сопровождались пулеметами. Дежурные расчеты стояли и у противотанковых орудий. Лишних и местных жителей на мост не допускали. Только в фельдграу и с предъявлением документов. Таких колонн как мы, ждавших своей очереди на переправу, было несколько. В машинах везли все что хочешь. От личного состава до танков на платформах трейлеров. От нечего делать записывал номера автомашин и зарисовывал опознавательные знаки на них. Из разговоров стало известно, что все ждут запуска в работу жд. линии Орша — Горки. Раненых везли много. Мимо нас пара таких колонн в центр города прошла. Немецкая переправа работала как часы. Встал в конец очереди и жди когда позовут. Никто никуда не спешил, не лез вперед без очереди. Да и смысла в этом не было. Все делалось быстро. Без особых "ЧП". На моих глазах один из грузовиков заглох. Никто не дал водителю времени на ремонт. Тут же к нему подошел жандарм, остановил встречное движение и практически сразу подъехал тягач и вытянул на берег заглохшую автомашину. Больше нескольких минут никому стоять на мосту не разрешалось. Вот и мы, дождались, когда нам регулировщик разрешит пересечь мост и спокойно двинулись на восток в направлении на Горки. "Орнунг" мать его. И как тут не печалиться?! Даже взорвать мостик не дали, гады! Пришлось затаить обиду на них на будущее.

Большинство колонн шло в туже сторону, что было нужно и нам. Правда, с наступлением темноты все застыло. Колонны съезжали в деревни и застывали до утра. Лишь несколько колонн по десятку автомашин с пехотой внутри с приглушенным светом фар продолжало упорно двигаться вперед. Да вездесущие байкеры носились по дороге. Но вскоре и они успокоились, свернув в очередное село. Я, конечно, верю в своих водителей, но суточное напряжение и усталость могли сказаться на них. Войдя в рощу неподалеку от Оршанского шоссе, мы встали на ночевку. Где — то на юге, в стороне Могилева, гремели раскаты грома, а тут было тихо. Только обычные лесные звуки, да редкое позвякивание металла нарушали покой леса.

Глава

Благовка

Подъем был ранним. Нам стоило спешить. По сообщению часовых ночью на дороге был шум, прошло несколько колонн, в том числе танковых на восток и несколько колонн на запад в сторону Шклова. Опять пришлось рыть могилу. Умерло еще несколько раненых. Скорее бы до наших добраться! Еще до восхода солнца мы тронулись в путь. Завтракать пришлось на ходу. Следы боев виднелись всюду. Обгоревшие остовы машин и танков, брошенная техника и повозки, противогазные маски, трупы людей и животных украшали окружающий пейзаж.

Трасса на удивление была свободна. Ни встречных машин, ни постов. Только на востоке и южнее из-за леса все громче звучали раскаты грома, хотя на небе не было ни облачка. К чему бы это? Объяснение нашлось быстро. Почти на выезде из леса нас перехватил мотоциклист, везший донесение из мотоциклетного батальона дивизии "Дас Райх" в штаб своей дивизии и заодно доставлявшего "пленного штабного офицера". "Шарфюрер" был из 3-й роты мотоциклетного батальона. Встретившему его Дорохову эсэсман сообщил, что русские со стороны Могилева ночью перешли в наступление, прорвали фронт и ворвались в населенные пункты Старые Чемоданы, Городищи, Княжино. Их батальон был поднят по тревоге и направлен для локализации прорыва. 3 рота с минометным взводом 5 роты, двигаясь из Фащевки, напоролась на русских у д. Старые Чемоданы и пулеметным огнем сдерживает наступление противника пытающегося пробиться к мосту через речку Чаенку и в сторону с. Фащевки. Мост под контролем мотоциклистов. Остановить русских удается благодаря тому, что силы русских пока незначительны. Не более батальона пехоты закрепившегося на окраинах деревни. Сообщил он и о том, что немецкий гарнизон в Городищах разгромлен. Остатки гарнизона и основные силы его батальона (1, 2, 4 и 5 роты) ведут бой за с. Городище. Силы русских в том районе оцениваются в пехотный полк со средствами усиления. Мне его доклад понравился. Грамотный и очень своевременный с указанием позиции и сил его части. Шарфюрер так спешил сообщить сведения и помочь своим попавшим в беду камрадам, что согласился проводить нас к месту боя.

Пленный "русский" меня тоже очень "обрадовал", подтвердив все сказанное немцем. Крепкого телосложения, слегка полноватый, еще нестарый мужчина, почти без проседи в волосах он был разговорчив. Разговорчивым "товарищ подполковник" был, даже слишком. Без всякого напора с моей стороны рассказал о расположении известных ему частей, штабов и резервов. Поспешил сообщить, что в наступлении участвуют 160-я и 137-я стрелковые дивизии 20-го стрелкового корпуса и 20-й мехкорпус, указал, что направление главного удара — Горки в тыл 9 и 46 армейским корпусам вермахта с целью соединения с частями 10 и 20 армий и окружения Мстиславско — Горкинской группировки войск вермахта. И так он был доволен, что попал в плен, так лебезил и восхищался немецким военным гением, что аж противно стало. Накатили воспоминания про Первую Чеченскую и аналогичную встречу под Грозным ... Хорошо, что лес кругом, шоссе пустое и они нам оба были не нужны.

Опять стал вопрос — "что делать?". Куда направляться? Нет, я рад, что фронт приблизился к нам так быстро и неожиданно. На такой подарок судьбы даже и не рассчитывал, но рвать линию фронта думал несколько по-иному. Ночью и на тихом участке фронта, а тут такое. Как бы мы сами не попали под раздачу, никто ведь разбираться не будет. Что наши что немцы. Так что надо было пораскинуть мозгами. Съехав с дороги на просеку и замаскировавшись, мы ждали результатов проверки разведкой полученных сведений. Заодно саперы готовили сюрпризы для немецких подкреплений. Тут в сторону Городищ пяток грузовиков со всякой "шушерой" мимо нас проскочило. А оно нам надо чтобы еще и к остальным подкрепление пришло? Нет! Вот пусть завалы да минные ловушки поразбирают, другую дорогу поищут, глядишь, усталыми под нашими пулеметами умрут. Мы спешить не будем. Подождем. Лес он большой и дорога через него долгая и тяжелая. Пока разберутся, что к чему мы успеем свои дела поделать. Заодно народ снова переоделся в советскую военную форму. Надеюсь окончательно.

Разведка подтвердила показания шарфюрера. До роты немецких мотоциклистов действительно держало оборону напротив д. Старые Чемоданы. Они очень грамотно оборудовали свои позиции в лесополосе, вдоль дороги и у моста. Огнем почти двух с половиной десятков пулеметов они отражали все попытки нашей пехоты продвинуться вперед. Поддерживали мотоциклистов несколько бронетранспортеров и минометная батарея из трех 50 мм и двух 81 мм минометов. Ситуация тут складывалась патовая. Наши, заняв село, пару раз пытались атаковать, но с потерями были отброшены назад. Немцы же не обладали силами их выбить из деревни и ждали подкреплений, гася наших минометным и пулеметным огнем.

У Городищ происходило примерно тоже самое. Только в качестве атакующих тут выступали немцы. В качестве усиления у них было с пяток бронемашин, три 37 мм противотанковые орудия и куча байков с пулеметами, в том числе из них штук двадцать станковых. Пара Т-26 и БТ на поле перед селом коптила небо. Видно пытались контр атаковать да попали под огонь противотанкистов. Наши закрепившись в селе оборонялись и вели огонь из минометов и пулеметов. Вот только не было с нашей стороны слышно артиллерии и танков.

Рваться к Городищам не имело смысла. У немцев там больше батальона со средствами усиления и видно скоро подойдет еще подкрепление. Обе стороны вцепились друг друга крепко и надолго. Влезать там нам в драку не стоило. Чревато большими потерями. Даже если мы все будем использовать только бесшумное оружие и пойдем тихо — тихо нигде не рискуя. Так что путь наш лежит к Старым Чемоданам. Деревня небольшая всего пару десятков усадьб вдоль единственной улицы, немцев немного как раз нам по силам. Кого послать в бой вопрос даже не стоял — снайперов и егерей с парой пулеметов в прикрытии. Двадцати снайперам с "безшумками" там работы на полчаса. Ну и штурмовиками потом подчистим. Атаковать будем из леса. Остальные во главе с Гороховым должны прикрывать нам тыл и минировать дороги.

После недолгой прогулки по лесу нам предстало поле боя во всей красе. У деревни на повороте дороги догорало три мотоцикла, лежал десяток трупов как в нашей, так и в немецкой форме. В самой деревне дымило несколько домов. Немцы рассосались вдоль дороги и края леса, за деревьями и кустиками по ложбинкам и промоинам заныкались и не спешили себя обнаруживать. Так изредка перестреливались с нашими, гася обнаруженные среди домов и садов огневые точки красноармейцев пулеметами и минометами. Частично даже окапывались, но как — то сонно, без огонька. Бронетранспортеры убрали подальше в кустики, а рядышком собралась пара офицеров, человек шесть унтеров и солдат в камуфляжных куртках и мотоциклетных очках. Один из офицеров взобравшись в кузов бронетранспортера, через оптику бинокля изучал деревню и давал какие — то команды стоявшему на земле "электрику" с фонариком в руках. Минометчики, спрятавшись в небольшом овражке и прикатив тележку с боеприпасами, по команде унтершарфюрера постреливали по деревне. Охранение с парой пулеметов было выслано в лес и на дороги в сторону Фащевки и Дубровки. Деловая суета была на стоянке транспорта. Тут несколько солдат с карабинами в руках несло охрану пять десятков мотоциклов и трех грузовиков, причем один из них был с полевой кухней, у которой копошилось двое в фельдграу и белых передниках. Еще человек пять заправляла мотоциклы из снимаемых с одного из грузовиков канистр. Несколько в стороне от техники пара солдат с белыми повязками и Красным крестом перевязывала раненых. Делалось это под строгим взглядом худощавого носителя двух маленьких серебряных звезд в черной петлице "электрика". Все вели себя спокойно и не торопясь, словно делаю давно надоевшую и однообразную работу. Они явно чего — то ждали. Чего? Я думаю те четыре десятка мотоциклистов, что на десятке трехколесных байков пошли в обход деревни с юга или подкреплений. Единственный вопрос, который меня заинтересовал так это откуда в мотоциклетной роте бронетранспортеры? Насколько я помню, у них в штате таких в помине не было. Ну да ладно нам без разницы, что в качестве трофеев получать.

Наши особой активности тоже не проявляли. Видно в предыдущих попытках смять немцев понесли потери и от дальнейших атак отказались. Периодически из деревни то тут, то там били "Максимы" или винтовки по обнаруженным у леса и дороги целям. Минами никого достать не пытались. Толи боеприпасы берегли, толи минометов у них вообще не было.

Пришлось вмешаться в эту мирную идиллию. Егеря оправдали оказанное им доверие и бесшумно сняли охранение. Получив сигнал, сразу с двух сторон начали работу и мы: от стоянки техники и северной окраины леса у дороги на Городище, постепенно передвигаясь к центру позиций роты, оставляя немцев у моста на закуску. В Фащевке, кстати, громыхало и неслабо так. Явно крупнокалиберная артиллерия работала. Немцы, правда, не беспокоились по этому поводу. Но, а потом и вообще им не до этого стало. Успокоились... Все шло хорошо, но десятка полтора "электриков" под командой высокого и накаченного эсэсесмана у моста через речку видя замирающих навеки товарищей всполошилось. Они — то нам всю малину и испортили. Зашумели. Открыли пулеметный огонь по лесу, где готовились к атаке мои "штурмовики". И надо же так постараться, что смогли уложить троих бойцов, не успевших спрятаться за деревья. А потом еще десятерых ранили, отбивая атаку. В итоге мы все равно вышли победителями. Наши в деревне тоже не растерялись, как только немцы со стороны д. Саськовки в атаку пошли, встретили их плотным пулеметным огнем. Видно ученые уже были, знали, что немцы любят в обход лазить. Всех не положили но, тем не менее, атаку с этого направления сорвали и сами бросились в контратаку, загнав немцев в лесную чащу следом не пошли, вернулись к деревне.

Ну, а дальше бала встреча "на Эльбе". С "салютом" из двух десятков стволов со стороны деревни по нам. Пришлось напрягать голос и вправлять мозги "вольным стрелкам" военно — матерным языком с тремя загибами. Помогло, стрелять прекратили. Я, конечно, понимаю, что появление со стороны леса и немецких позиций нескольких десятков лохматых "лесных чудищ" с оружием в руках производит впечатление на нестойкие умы, но не такое же активное и шумное, чтобы встречать нас пулеметным и винтовочным огнем на поражение. Я тоже переборщил, может, и не надо было вспоминать всех родственников стрелявших и обещать сделать с ними несуразное. Главное встретились. Даже обняться, поругаться и морду лица чуть не начистить успели. Повторно это произошло, когда моя автоколонна втянулась в деревню. Ведь предупреждал охранение, что будет колонна трофейных автомашин, идущая со стороны Городищ, описал как она выглядит, нет, надо обязательно пострелять и одну машину испортить. За это пришлось заставить этих стрелков на руках машину в деревню закатывать, а потом и разгружать. Им в качестве дополнительного наказания еще пришлось перекатывать в деревню захваченные мототрофеи. У меня ведь водителей на все не хватает. Ну и трофеями я их обделил, каюсь. Тут стараешься у врага технику отбиваешь, а вместо благодарности некие несознательные оболтусы ее калечат.

Сведения шарфюрера о том, что в деревне стоит батальон подтвердились. Тут оборону держал стрелковый батальон 425 стрелкового полка 160 стр. див. Только вот батальон насчитывал было всего две сотни активных штыков. Еще примерно столько же, только раненых, размещалось в качестве гарнизонов в Благовке и Дивново. Потому и не проявляли наши активности, стараясь избежать лишних потерь удерживая захваченные деревни. Батальон прикрывал левый фланг своего полка, старавшегося удержать за собой Городище, и обеспечивал связь с соседним 514 стрелковым полком, наступающим на Фащевку. Командовал батальоном мл. лейтенант Семенов. Измученный бессонной ночью, с окровавленной повязкой на голове, в рваной гимнастерке и порванных галифе. Вчера вечером он еще командовал взводом. В карьерном росте виноват был вражеский огонь, выбивший из строя всех командиров батальона. Вот и пришлось парню принимать командование и связанные с этим заботы на свои неокрепшие плечи. Делал он это советуясь с бывалыми сержантами, ставшими в одночасье ротными. Взятие Старых Чемоданов было последним успехом батальона. Прорыв линии фронта и ночные атаки на деревни отняло слишком много жизней. Хоть немецкие гарнизоны в деревнях и не были большими, но сдаваться они не спешили. Дрались до конца. "Локтевая" связь с соседями была потеряна. Где находятся наши вопрос оставался открытым. Хорошо, что хоть связь со штабом своего полка не потеряли. Посыльный добросовестно мотался туда-сюда. Ибо других средств связи не наблюдалось. Такими же открытыми оставались и вопросы с отставшими тылами и эвакуацией раненых.

Мамлей парень молодой, толковый, вот только немного растерялся. Связь с соседями на флангах потерял, разведку не организовал, в бой с превосходящими силами противника ввязался. Из его рассказа выяснилось, что в деревню его рота вошла под утро без боя, стали закрепляться на достигнутых рубежах, успели оседлать перекресток дорог, выставив там отделение со станковым пулеметом. Тут со стороны Фащевки появилось несколько мотоциклистов, которых срезали из "Максима". Ни у кого из командиров не возникло мысли, что это головной дозор большой колонны, которую было не видно из-за леса. Часть бойцов, обрадовавшись легкой победе, решила собрать трофеи, покинула позиции и вышла на дорогу. Тут их и накрыл огонь из десятка пулеметов развернувшейся колонны мотоциклистов. Погибли, в том числе командир роты и взводный пытавшиеся вернуть бойцов на позиции. Немцы, развернувшись цепью, практически не останавливаясь под огнем остальных взводов роты, прорвались в деревню. Но были отброшены к лесу контратакой подошедших из Дивново подразделений батальона. Бойцы же принесли весть о гибели комбата, начштаба и еще нескольких командиров в бою с еще одной колонной мотоциклистов двигавшихся по дороге на Дивново из Саськовки. Так что стал мамлей комбатом. Атаковать немцев закрепившихся на окраине леса он не решился из-за понесенных батальоном потерь. Считал более важным удержать деревню за собой. Прекрасно понимая, что если к врагу подойдут подкрепления, то они могут ударить во фланг полка. Все атаки немцев отбивал пулеметным огнем семи сохранившихся в ротах "Максимов". О сложившемся положении сразу же доложил в штаб полка. Там обещали подкреплений и потребовали держаться во чтобы то не стало. Часть раненых удалось эвакуировать в Благовку, где развернут полковой медпункт. Мне мамлей сразу предложил принять командование остатками батальона. Пришлось его огорчать своим отказом. Подсластив "пилюлю" выделением части трофеев и оказав помощь в организации обороны и разведки, зачистки леса в сторону Саськовки откуда в прошлый раз наступали немцы. Трофеев было много. Все не унести. Одних только немецких пулеметов MG-34 12 штук. Да еще станковых шесть (четыре ротных и два с бронетранспортеров). И это не считая десятка затрофеенных немцами "Дегтярей". Раньше читая о снабжении частей СС вооружением по остаточному принципу, даже и не верил в это (немцы же все по единому порядку делают!), а тут увидел вживую. Эсэссовцы были вооружены в большинстве своем нашим вооружением — автоматы ППШ и ППД у офицеров и унтеров, винтовки СВТ и АВС. На мотоциклах были смонтированы турели под пулеметы ДП и ДТ. А вот оптика, пистолеты и минометы, правда, были немецкие. Боеприпасы в грузовике и тележках прицепленных к мотоциклам были тоже с нашей маркировкой. Вот и поделился я ими. Отдав Семенову часть захваченных пулеметов и боеприпасов. Автоматы и винтари себе оставил все равно его бойцы с трофейным вооружением дело не имели. Пяток мотоциклов тоже подарил. Нашлись у него люди имевших раньше дело с ними. Пока занимались делами в деревню прибыли особист и комиссар полка. Оказывается, мамлей был еще и оборотистым малым. Далеко пойдет если фашисты не остановят. Я тут понимаешь, злобствовал по поводу повреждения техники и сбору трофеев, размещению личного состава, а он посыльного без моего ведома в штаб послал.

Никакого наезда на меня со стороны прибывшего командования полка не было. Вышли из окружения и слава богу. Помогли батальону разобраться с противником, поделились трофеями вообще молодцы. Подтвердить запись в журнале боевых действий, вообще без проблем и даже полковую печать можно поставить. Особист только проверил у меня документы и поговорил с бойцами отряда и Семеновым. А вот с дальнейшим было сложнее. Отпускать нас в Могилев они не хотели.

Полк, выполняя приказ дивизии, продвинулся вперед насколько смог, захватил ряд населенных пунктов и уничтожил гарнизоны врага, понес при этом большие потери в людях и технике. Батальоны потрепаны в боях. Когда прибудет подкрепления неизвестно. Тылы отстали, а у меня тут целый автопарк и куча тяжелого вооружения. То, что отряд совершил многокилометровый рейд по тылам противника, с боем вышел из окружения и бойцам требовался отдых, они понимали, но потребовали от меня войти в их положение. Немцы усилили напор на занимаемые полком позиции, неизвестно удастся ли их сдержать. В Благовке собрано большое количество раненых, требовалась их срочная эвакуация в тыл. Имеющимися в распоряжении полка конными повозками всех не вывезти. Поэтому они и просили меня отдать под эвакуацию имеющийся автотранспорт и водителей, а самим занять оборону в Благовке. С прибытием подкреплений нас клятвенно обещали сменить и направить в Могилев. Я согласился. Но с условием, что все мои раненые бойцы поедут в госпиталь в первую очередь, тем более что они и так уже находятся в машинах. С учетом новых трофеев свободными под погрузку оставалось шесть грузовиков. Еще четыре требовалось разгрузить от боеприпасов, запчастей и ГСМ. Батальонный комиссар согласился.

Еще один вопросом преткновения стали трофеи. Делись и все тут. Я, честно говоря, хотел все оставшееся себе захомячить. Не дали. Пристал с ножом к горлу и потребовал выделить еще пулеметов, винтовок и мотоциклы. Поделился, а куда деваться, свои все же. Вызвав Петровича, дал ему команду выделить что "похуже". Так полковым отошли десяток трехколесных и пять двухколесных "байков", часть автоматов и пулеметов. Минометы и противотанковые ружья оставил себе, как и кое-что еще, о чем комиссар не знал.

Раненых в Благовке действительно было полно. Пока шла их погрузка, заинструктировал сержанта Ларина, назначенного мной командиром автовзвода и остальных бойцов убывающих в Могилев. Не смотря на все заверения батальонного комиссара и военврача о возврате машин назад в целости и сохранности. В том, что они вернуться назад у меня лично было большое сомнение. Слишком они "жирная" цель для любого командира. Никто не откажется "поиметь" себе десяток большегрузных грузовиков. Вот я и инструктировал как себя вести и что делать в таком случаи. Для начала завезти в Управление НКВД по Могилевской области мой рапорт о выходе и боевое донесение. Разгрузить раненых и не обращая внимания ни на какие стоны и приказы вернуться назад. Если по какой-то причине этого не получится сделать, то возвращаться в Управление НКВД и ждать там дальнейших указаний.

Нам же предстояло встать в оборону села, превращая его в ротный опорный пункт. Бой в Городищах не затихал. Оттуда все везли и везли раненых...

Из воспоминаний Ларина Ивана Григорьевича. В 1941 г. командира автовзвода 132 отдельного оперативного батальона НКВД.

После почти месячного рейда по тылам 2-ой Танковой группы в первых числах августа батальон, в районе п. Городище Могилевской области соединился с частями 160 стрелковой дивизии. В связи с необходимостью эвакуации раненых из п. Благовка мой взвод в составе 14 автомашин был привлечен Командиром для этого. Так получилось, что в Благовку стали доставлять и раненых из остальных подразделений дивизии. В течение дня мы совершили три рейса в Могилев и обратно. В город везли раненых, обратно боеприпасы и подкрепления. И все это под постоянными авиа и артиллерийскими налетами.

Последний рейс был наиболее опасным.

На Шкловском направлении немцы ввели в бой танковые и моторизованные подразделения XX1V армейского корпуса, переброшенные из под Быхова. Парировать удар немцев войскам 13 армии было нечем, в бой были брошены все имеющиеся резервы. Немецкие танки и мотопехота прорвали оборону соседнего с нами полка, устремились на юг и перерезали дорогу к Могилеву. Об этом нас предупредили отступающие бойцы. Свернув в лес, колонна остановилась, решая, что делать дальше. Возвращаться назад не имело смысла. На подступах к Благовке шел бой. Там наш батальон, прикрывая отход 425 полка, сдерживал наступление противника. Погрузка раненых велась под интенсивным арт. и минометным обстрелом. Оружие было только у водителей и бойцов отделения охраны, сопровождавших наши автомашины на трофейном бронетранспортере и нескольких тяжелых мотоциклах с пулеметами. При всей нашей подготовке и наличии 6 пулеметов в случаи нападения врага мы бы не смогли долго защитить раненых. Большинство бойцов сопровождения сами имели ранения. Это понимали и мы и раненые, что мы перевозили. Попадать в плен никто из бойцов нашего батальона не хотел. Насмотрелись в рейде что такое "немецкий плен и харчи". Хотя это и предлагали несколько раненых поднявших "бучу и агитацию". Пришлось зачинщиков приводить к порядку. Еще утром перед первым выездом мне Командир отдал трофейную немецкую карту. Благодаря ей удалось найти объездную дорогу, вырваться из ловушки и вернуться в город.

Дальнейшее продвижение немцев к городу удалось остановить огнем корпусной артиллерии, которая прямой наводкой бетонобойными снарядами уничтожила несколько танков; часть танков повернула на север и также была уничтожена огнем артиллерии и истребителями танков, умело использовавшими бутылки с горючей смесью и связки ручных гранат.

Из-за прорыва немцев под угрозой окружения оказались части наступавшие на Шклов и Горки. Тем более что части 10 и 20 армий так и не перешли в наступление, войскам 13 армии пришлось одним сражаться с более сильным противником пытавшемся взять Могилев в кольцо. Под ударами врага нашим войскам пришлось останавливать наступление и отступать к Могилеву. Часть войск оказалась отрезанными и немцами в лесах между Городищами и Горками. Среди них оказался и наш батальон.

По возвращении в Могилев и сдачи раненых в госпиталь мой взвод был прикомандирован к областному Управлению НКВД. Еще в наш первый рейс по приказанию Командира я доставил туда его рапорт о выходе батальона из окружения, захваченные документы и карты, часть трофеев. Среди переданных трофеев были десяток тяжелых мотоциклов "Zuendapp KS 750", холодное оружие членов СС, личное оружие командира 3-ей роты мотоциклетного батальона дивизии СС " Дас Райх" гауптштурмфюрера СС Кристиана Тихсена. В своем рапорте Командир просил поставить захваченную у врага авто и мотто технику на учет как транспорт НКВД, а личный состав батальона на довольствие. Мы ведь после освобождения из плена и включения в именной список личного состава батальона все стали бойцами НКВД. Именно поэтому наш автовзвод и бойцы охранного отделения были включены в подразделения охраны тыла 13 армии. Однако пробыли там недолго. С началом боев за город взвод и всех раненых бойцов нашего батальона с аэродрома "Луполово" эвакуировали на "Большую землю".

_______________________________

4 августа Гитлер приказал командующим обеих танковых групп, входивших в состав группы армий "Центр", прибыть в штаб группы, располагавшийся тогда в Борисове, и доложить ему о состоянии техники танковых соединений. Тогда же он заявил, что Москва как военная цель отходит на третий план после Ленинграда и Харькова.

__________________________

Глава.

Народный комиссар Внутренних дел Лаврентий Павлович Берия сидел в тиши кабинета и еще раз просматривал документы принесенные Судоплатовым. Они касались действий 132 батальона НКВД за последнюю декаду июля. Многое можно было бы отнести к разделу фантастики, однако заместитель командира бригады Особой группы при НКВД СССР полковник Третьяков, направленный в Слуцко — Бобруйскую группу войск все видел своими глазами и подтвердил.

Кто бы мог подумать, что вырвавшись из стен Брестской крепости остатки батальона смогут не только пройти рейдом по тылам противника, но и создать на оккупированной территории Свободную от оккупантов зону. Громя аэродромы, тылы и штабы врага, освобождая наших военнопленных, отряд Седова вырос в несколько сот раз. Порой, действуя на грани фола, они совершили немыслимое. Один захват Ляховичей, Клецка, Слуцка, Уречья и Бобруйска чего стояли. Гарнизоны этих городов были в несколько раз больше чем численность батальона и, тем не менее, Седов, проведя разведку, рассчитав, рискнул и добился успеха. Ведь были попытки наших окруженных войск прорваться к линии фронта через Минск, Борисов, Несвиж и Барановичи и другие города Белоруссии, но необдуманные действия командиров и начальников лишь приводили к потерям личного состава и техники. А освобождение лагерей военнопленных! Ведь была же информация от агентуры о месторасположении сборных пунктов и лагерей, системе их охраны, ближайших гарнизонах врага, но никто не решился на их нападение. Все ссылались на нехватку сил и средств. Седов же получив информацию, несмотря не на что выбрал несколько крупных и нанес удар. Оказалось, что охрану лагерей с десятками тысяч наших пленных несут всего несколько сот солдат врага, что при правильной организации можно снабдить бывших пленных оружием и боеприпасами, дать им возможность искупить свою вину за попадание в плен.

Опираясь на опыт действия батальона, Бригадой особого назначения НКВД была проведена операция по освобождению пленных в Лунинце. Еще почти семь тысяч человек влилась в состав Слуцкой группы войск. Пусть не все из них смогут взяться за оружие, тем не менее, они сохранены для страны и армии.

Трудное время требовало специфических решений, лейтенант оказался мастером таких. Чего только стоила своевременная и правильная идея создания штрафных батальонов и рот. Хорошо проработанная и обоснованная примерами, выкладками, показаниями бывших военнопленных и документами германцев она была оформлена в виде проектов Положений о создании таких подразделений в РККА. Привлеченные к изучению этих проектов специалисты дали высокую оценку представленным документам. Сегодня они должны были быть оформлены приказом Наркомата обороны.

Оправдала себя и идея формирования боевых отрядов из бывших военнопленных служивших ранее в одной дивизии или полку. Такие подразделения требовали меньшего времени на сплачивание и подготовку, более упорно и организованно сражались. Седов предложил этот же принцип перенести и за линию фронта — отправлять вышедших из окружения, отлежавших в госпиталях бойцов в те же подразделения где они ранее служили. А то все чаще встречались случаи, когда танкиста, авиаспециалиста или артиллериста отправляли в пехоту. И всегда ссылались на необходимость пополнения стрелковых частей. В итоге страна и армия теряла специалистов, на подготовку которые были потрачены огромные деньги и время. Так что предложение лейтенанта было очень своевременным и нужным.

Военные прокуроры изучая присланные протоколы заседаний трибунала созданного Седовым в отношении предателей и изменников Родины не нашли к чему придраться. Тоже самое можно сказать и предложениях Седова о создании законов СССР — "Об инвалидах и участниках Великой Отечественной войны", "О внесении изменений в Уголовный Кодекс" и многое другое. Особый интерес вызвал проект Положения "Об оперативно-чекистском обслуживании местностей, освобожденных от войск противника". Довольно своевременный и необходимый документ. И когда он только мог все это разработать и понять? Притом, что достоверно установлено отсутствие у лейтенанта специального юридического образования. Что тут говорить, полна Русская земля талантами и такими самородками как Седов. Вроде и не видно их, живут как все, но случись что, их талант проявляется в лучшем свете.

Очень своевременным оказались сведения добытые Седовым в Бобруйске о планах немецкого командования поворота ряда частей 2-ой ТГ и 2-ой Полевой армии на юг в тыл нашим частям, обороняющимся на Украине и удара 4-ой Танковой армии (2 и 3 ТГ) и 9 Полевой армий вермахта на Смоленск. Карта, захваченная в штабе 53 Армейского корпуса вермахта, оказалась ой как, кстати, для нашего Генштаба. Некоторые с генеральскими звездами в петлицах усомнились в ее подлинности, но последующие события подтвердили, что лейтенант был прав, настаивая на возможности такого удара. Концентрация механизированных и моторизованных войск 2-ой Танковой Группы в районе Старого Быхова были ярким тому подтверждением. И если этот удар наши войска смогли парировать ударами группы Качалова, 4 — й и 21— й армии то вот со Смоленском не все было так хорошо. А ведь представленные лейтенантом документы говорили об этом. На карте были нанесены предполагаемые удары 8, 9, 46 и 47 армейских корпусов на Оршу, Горки с последующим направлением на Смоленск и Мстиславль. Несколько дней назад немцы здесь ударили и прорвали фронт. Теперь командованию Белорусского, Центрального и Резервного фронтов приходилось закрывать эту дыру. 60 дивизиям группы армий "Центр" противостояло порядка 100 дивизий РККА. У Западного фронта резервы сгорели в боях в районе Могилева, Чаусах, Пропойска, Довска и Рогачева.

Заинтересовавшись личностью Седова, Берия приказал еще раз изучить его биографию, собрать дополнительные материалы о его довоенной жизни и учебе в училище. Ничего особого в жизни лейтенанта выяснить не удалось. Все как у всех парней его возраста — неплохо учился в школе и военном училище, любит веселые компании, выпивает умеренно. Активный комсомолец. Очень общительный, быстро входит в доверие. Спортсмен, начитан (увлекался литературой), любвеобилен. По неподтвержденным данным крутил роман сразу с несколькими женщинами, в том числе и старшего его по возрасту (по слухам имел половую связь с женой одного из старших командиров своего училища). И это притом, что он собирался жениться на девушке из санчасти училища. Направление в Зап. ОВО, опять же по слухам, получил благодаря как раз знакомству с той дамой. Точнее ее мужу посчитавшего нахождение лейтенанта в Орле слишком близким для его семейного благополучия. В Бресте Седов также быстро нашел себе женщину. Даже находясь в Москве проездом, отметился. Охмурил девушку из обслуживающего персонала гостиницы, где останавливался на несколько дней. Больших знаний в юриспруденции никогда не показывал (знал только что давали в училище), в активной изобретательской деятельности незамечен (не считать же таковым участие в школьном авиамодельном кружке). Нахождение в детском доме приучило его к самостоятельности и решительности. Отмечается повышенная нетерпимость к предателям и изменникам разного уровня. Дрался часто, благо силой бог не обидел, но умел себя остановить и не добивал врага. Если дружил, то верен был дружбе до конца. Ответственности и трудностей не боялся. Работал на износ и требовал этого от остальных. Особенно доставалось его подчиненным. Доносы на Седова в политотдел и в особый отдел части сохранились. В них бойцы жаловались на особую, как им казалось, жестокость и требовательность молодого командира, его "белогвардейские" замашки и т.д. и т.д. Хорошо, что в полку нашлись адекватные командиры и политработники правильно разобравшиеся, что к чему.

Вся корреспонденция направляемая Седовым и его бойцами за линию фронта доставлялась в Москву, здесь принималось решение о направлении ее адресатам. Цензорами отмечалось, что по сравнению с остальными командирами Седов никогда не направляет руководству рукописные материалы, только машинописные тексты, изготовленные как минимум в нескольких экземплярах. Единственными корреспондентами кому идет рукописные письма опять-таки женщины. Одной из них является та самая сотрудница гостиницы "Москва", с которой у лейтенанта наметился роман. Кроме писем он направлял ей и фотопленки. Все они изучались и просматривались. Несколько снимков с фотопленок Седова сейчас лежали в отдельной папке и должны были продемонстрировать зверства немецких войск на оккупированной территории.

Лейтенант сделал очень важное дело, организовав расследование преступлений совершенных врагом на освобожденной им территории. Грубовато конечно, но это дело поправимое. Главное что все зафиксировано, описано, запротоколировано. Даже актирование и опознание тел им организованно. По решению "Кобы" все это будет направленно для ознакомления "Западными демократиями".

Узнав о передаче Седовым созданной группы войск под командование генерала Константинова, Берия, сначала вспылил, но потом, взвесив все "за" и "против" понял, что Седов, переложив дальнейшую ответственность за деятельность и обеспечение группы войск на армию, поступил правильно. Несмотря на мощную авиационную поддержку и принимаемые меры долго продержаться "Слуцко — Бобруйский карман" не мог. Благодаря Седову органам НКВД достались лавры победителей, а РККА остальное.

Положение в районе Слуцка и Бобруйска с каждым днем ухудшалось. Немецкое командование, обеспокоенное событиями в своем тылу бросило три пехотные дивизии из резерва для блокирования и уничтожения группировки. Немцами были заняты Клецк и Осиповичи. Полностью восстановлено движение по железнодорожной линии Минск — Елизово. Однако дальше продвинуться к Слуцку, Бобруйску и в направлении Старых Дорог они не смогли, упершись в оборону десантников и "штрафных" подразделений. На Барановичевском направлении, под ударами кавалерийской бригады СС усиленной танками и пехотой, юнкеров двух военных училищ подразделения группы войск уничтожив инфраструктуру железной дороги и мосты, отступили на заранее подготовленные позиции в пригородах Ляховичей. Прикрывшись реками Ведьда и Шевелевка, они пока сдерживают врага. Но силы не равны и вскоре обороняющимся придется отступать к Слуцкому укрепрайону, где Константиновым на базе боевой группы 161 дивизии была развернута новая линия обороны. На других участках линии соприкосновения с войсками противника положение было получше.

Части кав. группы Балицкого, десантники Левашова и бойцы боевой группы 121 дивизии, пополненные бывшими военнопленными, продолжали удерживать позиции у жд. станции "Татарка", п. Ясень, плацдарм и мосты у Бобруйска, сдерживая наступление 87 пехотной дивизии противника.

162 пехотная дивизия вермахта, курсанты двух юнкерских училищ от Ивацевичей начали наступление на Слуцк. Но уперлась в необходимость восстановления мостов и переправ. Лейтенант Маслов (опять же из батальона Седова) со своей боевой группой активно им в этом мешает, обстреливая из орудий и минометов переправы и устраивая минные засады на пути движения колонн противника. Сейчас бои идут в районе села Мазурки.

Тише всего в районе Ганцевичей. После рейда 2-го полка Особой группы НКВД к Лунинцу, разгрома 2 кавалерийского полка СС, немецким и нашим войскам пришлось перейти к обороне и ограничить свою активность только действиями разведгрупп. Это дало возможность снять часть боевых подразделений и направить их на другие участки.

Войска 21 армии не только не смогли пробить коридор от Рогачева к Бобруйску, но и удержать коридор к линии фронта в районе п. Паричи. 27 июля стыковые дивизии 43 и 35 армейских корпусов вермахта ударами с севера и юга прорвали позиции частей 66 стрелкового корпуса и закрыли коридор. С 30 июля на этом участке фронта наши части перешли к обороне.

Сегодня ночью, ударная группа генерал — майора Сидельникова, состоящая из бронегруппы Козлова, остатков штабной группы Седова, тяжелого и противотанковый артдивизионов, части боевой группы Сафонова (переброшенной из Ганцевичей), конно-механизированной группы и остатков 47 кав. дивизии при поддержки авиагруппы Паршина должна нанести удар от Бобруйска по направлению на Паричи. Войскам 21 армии приказано всеми силами поддержать этот удар. Надеюсь, у них все получится и прорыв удастся.

В то, что Седов погиб в бою под Бобруйском не верилось. Утрата связи с его отрядом еще ни о чем не говорила. Отряд, вырвавшись из окружения, мог скрываться в лесах или идти к линии фронта. Именно поэтому во фронтовые 4-е отделы и подразделения особых отделов частей направленно требование немедленно сообщать сведения о бойцах и командирах 132 батальона НКВД вышедших через линию фронта.

___________________________________________

Из книги воспоминаний Героя Советского Союза генерала — майора авиации в отставке Паршина Григория Ивановича "Огненное небо".

... В "воздушном мосте" в Слуцк и Бобруйск было задействовано 44 самолета ТБ-3 1 и 3 тбап, 25 самолетов Г-2 и 30 ПС-84 Московской авиагруппы особого назначения (МАГОН), 11 — Ю-52 нашей авиагруппы. На аэродромы в Слуцке, Ганцевичах, Городищах, Старых Дорогах, Бобруйске доставлялось продовольствие, ГСМ, запчасти и боеприпасы, оттуда вывозились раненые и больные. Пилоты все время превышали нормы и брали на борт больше людей, чем положено. Так на ПС-84 вместо положенных 25 — ти пассажиров брали по 30, ТБ-3 и Г-2 — 35 вместо 18. За ночь пилоты успевали по нескольку раз перелететь линию фронта. За две недели существования Группы войск нами оттуда было эвакуировано более 5 тысяч раненых и больных.

Противник всеми силами стремился сорвать работу "моста". На аэродромы под Минском, Барановичами и Быховом 2 Воздушный флот люфтваффе оперативно перебросил свои истребительные части из Восточной Пруссии, Прибалтики и Польши. На наших маршрутах германским командованием было сосредоточено большое количество зенитной артиллерии. Каждый рейс в Слуцкую зону сопровождался потерями в живой силе и технике. Только за 30 июля 1941 г. нами было потеряно от огня зенитной артиллерии и атак истребителей врага 5 истребителей и 6 транспортных самолетов. На земле и в воздухе шли тяжелые бои. Немецкое командование всеми силами стремилось уничтожить наши войска в Слуцке и Бобруйске, нарушить работу "воздушного моста". Аэродромы в Слуцке, Бобруйске, Гомеле, Шаталове, Шайковке и Смоленске постоянно подвергались налетам и бомбардировке авиацией противника. Истребители врага устроили охоту за нашими самолетами. Десятки самолетов ежедневно сталкивались в бою, защищая небо над нашими войсками и аэродромами. И не всегда с успехом для наших пилотов. Сказывалась слабая подготовка и малый налет летного состава. Наши авиачасти несли большие потери не только в боях, но и техническим причинам. Самолеты и двигатели были изношены, неоднократно ремонтированы. Не редко из-за отсутствия необходимых запчастей для самолетов, участвовавших в полетах в Бобруйск или Слуцк, их снимали с более пострадавших бортов. А потом приходилось восстанавливать растащенные машины. Тем не менее, не смотря на все сложности, мы выполняли порученное нам дело.

За счет захваченных трофеев и освобожденных из пленна авиагруппа значительно увеличила свой боевой потенциал и количество. Теперь в ней числилось 130 пилотов и штурманов. На вооружении состояло 12 бомбардировщиков, 30 истребителя Ме— 109 Ф-2, 16 штурмовиков, два высотных разведчика , 13 транспортных самолетов Ю-52, 7 связных "Шторьхов" и отдельная эскадрилья ночных бомбардировщиков на У-2. Часть захваченных на аэродроме в Бобруйске самолетов была передана в состав ВВС 21 армии. Мы им передали 78 самолетов, в том числе 30 истребителей Ме-109 Ф-2, 9 штурмовиков Ю-87, 3 Су-2, 6 Ил-2, 4 — И-16, 6 — СБ. Подарок был очень своевременный. К этому времени в составе ВВС 21 армии было всего 45 самолетов. В том числе: 9 иап (Церковье) — 15 И-16 из них 6 неисправных, 135 ббап (Деминка) — 30 Су-2 (10 неисправных)...

Глава.

-Ты, Александр Иванович, все с картами колдуешь?

-А куда от них денешься? Пытаюсь понять, что дальше делать. Как твоя поездка?

-Все хорошо. Был на станции. Раненых удалось сдать в санитарный поезд и отправить в тыл.

-Это хорошо. Одной головной болью стало меньше. Вообще это не дело когда комиссар дивизии лично ездит сдавать раненых для эвакуации. Для этого начмед есть.

— Самое что не наесть комиссарское дело о раненых позаботиться. Я там, на станции кое — кого нашел. Если нальешь чая, то поделюсь с тобой радостной новостью.

— Налью, конечно. Степаныч расстарался, кипятка принес. Давай делись, что ты там нашел.

— Пополнение я там нашел. Почти полторы тысячи человек.

-Ничего себе! Да я тебе не то, что чаю, водки налью за такую радостную весть. Только я не понял, откуда они появились в нашем тылу? Информации о маршевом пополнении не поступало. Давай не тяни, рассказывай!

— А рассказывать мне командир особо не чего. Пока с ранеными занимался, повстречался мне майор, который пытался на станции выбить продовольствие на своих людей и связаться со штабом нашего корпуса или штабом 13 армии. Я как раз сам хотел попытаться связаться со штабом корпуса и армии. Вот у кабинета коменданта станции мы и встретились. Разговорились. Майор призван из запаса и ведет из запа батальон для укомплектования 100 стрелковой дивизии 2 -го стрелкового корпуса. На станции "Починок" их состав попал под бомбежку. Батальон направили в Монастырщину с дальнейшим продвижением на Горки. Здесь на станции их должен был ждать делегат и транспорт. Они здесь вторые сутки. За ними так никто и не прибыл. Никаких распоряжений не поступало. Батальон стоит в лесу рядом со станцией. Связи с командованием нет, делегатов связи тоже, направленные попуткой в Горки начштаба и ротный назад не вернулись, что делать дальше майор не знает. Ну, я и не стал скрывать от майора положения на фронте. Сказал, что его дивизия вместе с нами прорывалась из окружения и не так удачно как мы. Возможно, она сражается в районе Могилева. Считай в новом окружении. Так как связи с Могилевом нет. А то, что за ними никто не прибыл, может означать лишь одно: о них забыли или потеряли и предложил присоединиться к нам.

— Ну и как?

— Согласился. Правда, слегка покочевряжился. Пытался понять, как можно о них забыть, или потерять. Пришлось объяснять, что в условиях отступления и не такие казусы проходят. Забыли про них, а может еще что.

— Они в каком состоянии?

— Нормальном. Обмундирование и стрелковым оружие обеспечены. Тяжелого вооружения нет. Продовольствие на исходе. Ну, я и вмешался. Из того что в наш адрес пришло им выделил. Лагерь они в лесу подальше от дорог спрятали. Может потому к ним так никто не попал и не нашел. Хотя от станции всего пару километров по прямой. Лагерь в образцово— показательном виде содержится. Хоть сейчас в качестве наглядного пособия используй. Народ живет в шалашах. Шлагбаумы и грибки под часовых. Больных человек под сорок. Питание из полевых кухонь организовано. Есть повозки и лошади. Майор все бесхозное по его словам по дороге подобрал. Чтобы время даром не терять майор там с личным составом занятия устроил. Строевой подготовкой и изучением оружия занимаются. Занятия ведут те, кто старших возрастов и раньше в армии служили. Командиры все из запаса. Многие бойцы еще Присягу не приняли. На сборном пункте и в запасном полку видно не до это было. Ну да это не проблема. Организуем. Там у них созданы комсомольская и партийная организации. Даже политруки назначены. Я туда наших тыловиков и строевиков отправил брать все в наши руки. Вот такие дела командир.

— Ох, не верю я, что кто — то мог забыть о них. Не может такого быть. Должен же быть учет. На них должны были рассчитывать, не зря же их в Горки направили. Надо будет в штаб армии доложить. Жаль если их у нас заберут? Нам бы они ой как пригодились. Сам знаешь, что в полках в строю дай бог треть личного состава осталась. А тут такая возможность пополнение получить.

— Вот то— то и оно. Давай мы не будем ждать решение командования. Сегодня же тех, кто присягу принимал, распределим по полкам. В штаб корпуса, конечно, сообщим, но попозже. Когда всех распределим.

-Вот это правильно. Фронт мы пока держим. Немцы напротив нас пока активных действий не предпринимают. Давят, конечно, но пока их удается сдерживать. В основном действую их разведчики, ищут наши слабые места. Особенно на флангах. Прибытие свежих танковых и моторизованных частей пока не отмечается. Надо этим воспользоваться и пополнить полки личным составом.

-Призывники то не обученные. Как себя в бою поведут неизвестно. Их бы еще погонять и подучить надо. Была у меня тут мысль — может, пока не будем их растаскивать. Оставим как есть в качестве невштатного запасного полка. По мере готовности будем отдавать людей в полки. Два — три дня я думаю вполне можно уложиться. Майора .... оставим в штате штаба дивизии, остальных командиров распределим по полкам. Вакансий после боев хватает.

— Мысль дельная. Так и сделаем. Через них можно будет и маршевое пополнение, что штабом армии обещано, прогнать. Меня вот что беспокоит. Что мы делать будем, если немцы фронт прорвут? Потому и карту терзаю.

-И что надумал?

-А вот что. Немцы всегда действуют вокруг дорог. Потому после взятия Орши и ст. Горки они по шоссе на Мстиславль, Дубровно и Красный повернули. Беря нас как бы в полуокружение. Напротив нас их не так и много. В основном группы мотоциклистов и бронемашин. Заняв линию Першино — Рассвет в наши болота пока не суются. Но это ненадолго. После оставления Орши и Красного 20 армия сражается на подступах к Смоленску. Рядом с нами немцы рвутся через Мстиславль на Кричев и Хиславичи. 4 армия Рокоссовского у Мстиславля не дает танкам и мотопехоте врага прорваться дальше. Бои там тяжелые идут. Так что немцы будут другие пути искать, а через нас им прямая дорога на Монастрырщину, Смоленск, Починок, Ельню и дальше. В случаи наступления они навалятся на нас своей пехотой, артиллерией, танками и бронетранспортерами. Теми силами, что у нас есть, мы их не остановим. Кровью умоемся по самое не хочу. А приказ выполнять надо. За нами считай до Починок, никого и нет. Вот и возникла у меня мысль в нашем тылу подготовить запасные позиции, куда бы полки могли отступить и задержать врага. Смотри сюда. Если здесь, здесь и вот здесь на дорогах сделать засеки, как в старину делали, прикрыть их пехотой и артиллерией то немцам там будет не пройти и не проехать. Стволы деревьев можно проволокой связать и еще мин натыкать. Даже если наши подразделения собьют, то быстро разобрать засеки немцы не смогут. Это даст полкам время для занятия следующего оборонительного рубежа, эвакуации населения и раненых. Правда с артиллерией и минами плохо. Но надо поискать на станции и связаться со штабом армии может, что найдем.

— Хорошо. Но одними засеками мы вряд ли обойдемся. Нужны еще и другие фортификационные сооружения, чтобы бойцы могли все это оборонять. Те же окопы, дзоты и артиллерийские позиции. Кто все это делать будет? Из полков бойцов забирать нельзя там и так всего по три — пять сотен человек и надо фронт держать. А тут такой фронт работы. И когда это надо начинать?

— Растешь на глазах. Из полков никого брать не будем. У нас и так на 1

км. фронта 40 человек и 2 пулемета с половиной орудия. Пополнения нет, техники тоже. Засеки делать надо прямо сейчас и не только готовить, но и еще как следует маскировать, чтобы раньше времени не раскрыть. У нас есть остатки саперного батальона, вот их и надо разбить на участки работы. Кроме того нужно связаться с райкомом партии и райисполкомом привлечь людей и транспорт для работ. Там в принципе ничего сложного нет. Резать стволы на высоте одного метра от земли и валить деревья в сторону врага. Саперы в качестве инструкторов будут. Покажут что к чему. Срок будет максимум два — три дня. Шанцевый инструмент есть. Чего не хватит на станции взять. Да и вообще надо будет предупредить о необходимости все, что есть на складах раздать в части или подготовить к эвакуации.

— Разворуют же все.

— Не успеют. Ты наших тыловиков натрави на очистку складов.

— Сделаю. Но если немцы прорвут наш фронт, то полки могут не успеть отступить на подготовленные позиции. Кто— то должен будет принять на себя удар вместо них?

— Должен. Твои найденыши и займутся этим.

— А как же пополнение для частей?

— Сейчас через нас пойдут те, кто будет выбираться из окружения под Горками, Оршей и Могилевом. Вот и будем их направлять в полки в качестве пополнения.

-У многих из них не будет оружия. Кроме того будут проблемы с особистами.

— Не будут. Забыл что мы все "окруженцы". Сами только что вырвались из окружения. Тем более что людей мы не в тыл отправляем, а на передовую. Если так надо проводить проверки, то пусть на передовой этим и занимаются. А насчет оружия. Дадим команду собрать оружие павших и все излишки в полках. Его то и выдадим пополнению.

— Согласен. А что с артиллерией будем делать? Прикрывать засады и засеки только стрелковым вооружением будет очень сложно?

— У нас есть остатки 151 корпусного артиллерийского полка. Кроме того как восстановим связь со штабом армии попросим, чтобы нам нашли пару батарей из резерва. Кроме того может кто из окруженцев с собой орудия выкатит. Зенитчиков в крайнем случаи в прикрытие засек поставим.

— У нас и так их нет ничего, а ты их совсем свести решил?

— Нами люфтваффе практически не интересуется. Они на Смоленск, Починок и Мстиславль, ну еще и на Шаталово метят. Так что наши зенитчики паек пока зря едят. Да и не жили мы широко, так чего привыкать?

— Вот навалятся на нас, так по-другому запоешь!

— Уже считай, запел от нашей бедности. Деваться некуда. Надо и части прикрыть и станцию и район, а для этого средств нет. Вот и сижу, выдумываю, как это сделать.

Глава .

Хорошо все — таки в лесу летом. Тихо, тепло, воздух свеж. Единственное что плохо птиц совсем не слышно. Двуногие их распугали своими громыхалками, разрывами, стрельбой и бензиновыми выхлопами десятков моторов двигающихся по дорогам рядом с лесом. Вот и мы как те птицы постарались забраться поглубже в лес, а то "ездют тут всякие", а у нас патронов на всех не хватает. И чего так разбушевались? Ну, грохнули случайно генерала СС и что такого? Ведь какой рост то карьерный открылся! Расти, не хочу! Так нет же, надо обязательно устроить догонялки и обкладывать лес своими постами. А как хорошо все начиналось...

До обеда в Благовке нас никто не трогал. Из Могилева вернулась колонна Ларина, удачно сдавшая в госпиталь раненых и мое донесение в УНКВД. Я уж начал думать, что все обойдется, нас вскорости сменят, а все мои дерганья так это от усталости. И даже где то глубо в своей душе задавался вопросом: чего я в народ вцепился, заставил закапываться в землю, санчасть в лес прогнал, мост через реку Чаенку в районе Старых Чемоданов заставил заминировать и под охрану взять, снайперские пары разогнал на позиции в сторону Городищ и Старых Чемоданов? А все, потому что не нравилось мне тут. Не спокойно в душе было. Не нравилось, что бой в Городищах затягивался. По сообщению прибывающих оттуда раненых немцы в село вцепились мертвой хваткой. Они получили подкрепления в виде танковой роты, мотопехоты и тяжелой артиллерии. Вот и долбили по селу выбивая оттуда наших. Полк огрызался, смог отбить две атаки и отступать не собирался. Противотанкисты до времени не раскрывавшие свои позиции побили четыре танка и несколько бронетранспортеров. В Старых Чемоданах было тихо. Но чуйка-то никуда не делась...

Да и не у меня одного, похоже, чуйка орала. Количество раненых на полковом мед. пункте все росло, сюда стали свозить народ из полков наступавших севернее от Городищ в районе Окуневки, Слиж и Любиж. И нет чтобы везти дивизионный мед. пункт в Сертиславе расположенном недалеко от дороги Городище — Горки, а именно к нам поближе к городу. Поэтому отдав Ларину под раненых оставшиеся четыре грузовика, снова занялся гонением народа.

В обед в гости заглянул полковой особист. Так вроде на огонек зашел, новостями поделиться, трофеи пощупать, вдруг что обломится, мы же из "одной конюшни" вроде. Да вот то, что он рассказал, меня совсем не обрадовало. На всех участках соприкосновения противник получает подкрепления, в том числе и танки. Отмечена концентрация танковых и моторизованных подразделений на линии Княжицы — Фащевка. Подразделения 514 полка так и не смогли взять Фащевку, кроме того, его подразделениям под ударами врага пришлось отступать . 20 мех корпус генерал-майора А. Г. Никитина понес большие потери и не смог выполнить поставленной перед ним задачей — прорваться к Горкам. Полк, на участке которого мы находились, пока справляется со своей задачей. Полностью блокировал движение по дороге Шклов — Горки, но тоже имеет большие потери в людях и технике и если немцы еще поднажмут, то будет трудно их сдержать имеющимися силами. Сообщил он и то, что ему звонили из дивизии с уточнениями по поводу нас. Правда, никакой команды в отношении нас пока не поступало. В связи со складывающейся обстановкой рекомендовал не особо рассчитывать на смену минимум до вечера и готовиться принять в деревне бой. Если конечно не прибудут резервы или поступит команда из Могилева. Все это было выдано под активную работу ложкой в котелке и быстрый перекус того что бог послал в трофейных ранцах. Что можно было на это ответить? И так понятно, что нашим планам на спокойную жизнь в ближайшие сутки пришел конец. Вообще к неприятностям надо готовиться заранее. Чем я и занялся. Помог мне в этом полковой тыловик предложивший обмен — пара мотоциклов на четыре пароконных повозки и пять трофейных коней. Откуда он их добыл, не знаю, но предложение было своевременное. Свои — то повозки мы оставили на месте прошлой стоянки, понадеявшись на автотранспорт. Мотоцикл вещь конечно хорошая, но по лесам с ним не накатаешься, а у нас лишних хватает. На всю захваченную технику водил не хватало. Именно поэтому я с Лариным и отправил в Управление часть излишек. Еще парочку мотоциклов удалось удачно обменять на еще пару немецких конных повозок с запасом немецкого обмундирования, пяток лошадей под седлами и пару ящиков с мясными консервами захваченных танкистами 26 танковой дивизии. Вроде и немного Они после обеда привезли своих раненых и после договоренностей с Гороховым пригнали повозки и лошадей. Пока Петрович занимался "меновой торговлей", остальные закапывались в землю.

Около 15 часов в небе появился немецкий авиаразведчик. Он прошел над всей линией обороны, а следом за ним заговорила немецкая артиллерия. Самое обидное было в том, что наши "сталинские соколы" так и не появились. А германская артиллерия работала и работала, круша оборону. С НП в бинокль было хорошо видно, как за огневым валом на Городищи пошли танки — "троечки" и "четверочки" и несколько пехотных рот. Часть пехотинцев попыталась обойти село с юга, переправившись через речку Чаенку, но наткнувшись на наш пулеметный и снайперский огонь, откатилась назад. Попытались они и мостиком у Старых Чемоданов воспользоваться, парой танков и грузовиком с пехотой выкатившись на него. Да теперь рассказывают о своих планах кому-то на небесах. Зря мы, что ли немецкой взрывчаткой мост минировали. А вот в объезд оно далековато будет. Так что осталась господам завоевателям одна дорога на Городище. Вот они туда и навалились всем скопом. Наша артиллерия до этого молчавшая вновь открыла огонь. Они успели подбить пяток танков и сорвали атаку, но вскоре вынуждены были замолчать под снарядами врага.

Досталось и нам. По деревне отработала крупнокалиберная немецкая артиллерия. Уж не знаю специально или нет, но один из снарядов попал точно на стоянку мотоциклов. Мы лишились часового и восьми машин. Хорошо, что я хоть Горохова с обозом и трофеями из деревни в лес выгнал, а то бы было дело. В Благовке оставались лишь линейные взводы, разъездные мотоциклы и трофейный броневик.

Через полтора часа закипел бой и в Старых Чемоданах. Немцы при поддержке нескольких батарей атаковали деревню несколькими танками и большим количеством пехоты. Батальон Семенова не выдержал и стал отступать в лес и в нашу сторону. Враг попытались на их плечах ворваться и на наши позиции. Хрен им на всю шею.... ПТО и станковые пулеметы никто не отменял. Оба танка и "Ганомаг", несколько десятков трупов в фельдграу осталось на поле между деревнями. Умывшись кровью, немцы отказались от атаки и стали закрепляться на достигнутых рубежах, отправив свои подразделения на Саськово.

Не успели бойцы отдышаться и придти в себя, как из штаба полка пришел приказ Семенову вернуть деревню. Не знаю, чем они там думали, отдавая такой самоубийственный для людей приказ. От батальона к этому времени осталось чуть больше роты, атаковать этими силами закрепившегося в деревне противника было глупо, но штаб настаивал. Пришлось все брать в свои руки. В лоб атаковать деревню не имело смысла. В ней засело не менее роты противника. Поэтому, как и все нормальные герои, мы пошли в обход, через лес. Противник прекрасно осознавал, что мы можем это сделать и выставил там боевое охранение. Даже выдвинул разведку в нашу сторону, но он не учел наличие моих егерей и снайперов. Закончилось все довольно быстро. Разведка была по — тихому уничтожена из засады егерями. Нечего им было как бизоны по лесу топать! Да и не настоящее это было развед. подразделение, а так местная инициатива в количестве пяти человек. Охранение тоже не сильно забеспокоилось. Не зря же писано, что один снайпер в состоянии решить проблему наступления противника, два — исход боя, а три-четыре снайпера могут обратить ход войны в обратную сторону. А когда их почти десяток, то вопросы снимаются с повестки дня. Дернуться успел только унтер и пулеметчик, выдавший короткую очередь в ту сторону, где ему померещился враг. Своими выстрелами они ничуть не обеспокоили гарнизон деревни, там своих выстрелов хватало. Потом уже разобрались, что там в это время происходило. Главное что внимание они к себе не привлекли. Егеря проверили окраину леса, вышли к деревне и тыл обороняющимся. В качестве бонуса они нашли расположение артиллерийской батареи и ее КП. Пора было играть концерт. Увертюру по сигналу ракеты сыграли минометчики, а потом пошла пехота.

Остатки батальона Семенова имитировали атаку с фронта, а мои штурмовики при поддержке снайперов ворвались в деревню с юга, со стороны леса. Месиловка получилась та еще. Немцы сопротивлялись отчаянно, несколько раз пытались контратаковать. Но упершись в плотный пулеметный огонь, откатывались назад. Никто никого не жалел. Особенно с учетом того что в одном из сараев на окраине деревни нашли два десятка наших раненых добитых немцами. Остатки немецкой роты, пытались отойти к реке и в сторону Городищ, но попали под огонь пары станкачей, установленных мной еще днем для прикрытия моста и до поры не выдававших себя.

Под наш удар попала и гаубичная батарея, развернутая недалеко от перекрестка дорог в направлении Саськовки, где шел бой. Артиллеристы и их прикрытие в виде двух пехотных отделений попытались оказать сопротивление, расхватав винтовки и постаравшись развернуть в нашу сторону орудия. Зря они это. Понимаю долг и все такое, но ведь надо и головой думать. Стали вдруг падать на землю тела с лишней дыркой в голове и врага не видно так упади на землю и притворись мертвым или "делай ноги", как это сделали несколько других "камрадов" или руки поднимай. Так нет же, погеройствовать захотели. А нам некогда было разбираться кто герой, а кто привык команды выполнять. Все в одном направлении ушли... Ящики со снарядами к орудиям были сложены в стороне от позиции, как работать с орудиям за время рейда научились. Так что по десятку снарядов на ствол смогли послать. Когда снаряды закончились, встал вопрос что делать с орудиями дальше? Лучше всего было бы их утащить к себе, но транспорта доставившего орудия на месте, почему — то не оказалось. Поэтому пришлось орудия взрывать.

К этому времени трофеи в деревне и на артпозиции были собраны и нам пришло время помахать на прощание ручкой. Что мы и сделали, смотавшись к себе в Благовку и оставив Семенова оборонять возвращенную деревню. Оставлял я его с тяжелым сердцем. У него от батальона в строю осталось всего сотня бойцов и помочь я ему ничем не мог. У самого на десяток раненых и два убитых стало больше. Только и смог выделить пару трофейных пулеметов с боекомплектом. Ну, еще в подбитые танки послал людей посмотреть, можно ли использовать их орудия, а если нет, то снять с них все что уцелело и боеприпасы с собой утащить в качестве фугасов вполне себе подойдут. Было у меня среди бойцов несколько бывших танкистов ставших в свое время "штурмовиками". Так что у них была работа по профилю.

За то время что мы геройствовали в Чемоданах ситуация в Городищах не претерпела изменений. Немецкая артиллерия все также обстреливала село, периодически посылая свои снаряды и в Благовку. А меня вот волновал вопрос — где люфты? Мы, конечно, в ходе рейда их сильно проредили, но не до такой же степени, чтобы они совсем не висели в воздухе!

Накаркал... Принесла их нелегкая. Три девятки бомберов в сопровождении десятка мессеров решило посетить нас. И так все было перепахано, а тут добавили так что мало не показалось. Наши "соколята" появились только тогда, когда "толстяки" уже все закончили и возвращались к себе назад. Мессеры активно прикрывали свои бомбардировщики и ухитрились сбить три наших истребителя, при этом сами потеряли два. Наша зенитная артиллерия молчала да и была ли она, не знаю. Лично я не видел.

Практически сразу после налета немецкая пехота снова пошла в атаку и смогла-таки ворваться в Городище. В селе завязались уличные бои. К немецкой пехоте пришло подкрепление в виде трех танков. Наши дрались за каждый дом и улицу. Но удержаться в селе не смогли и откатывались на восточную окраину. Мы помогали, чем могли. Минометчики, сменив позиции, активно забрасывали минами подходившие к немцам подкрепления. Снайпера и пулеметчики тоже не сидели без дела, пытались своим огнем помешать врагу. Но, увы, вскоре противник полностью овладел селом. Остатки полка взорвав за собой мост отошли за реку Бася и направлении Н. Вильяново. Мы тоже взорвали мост через Чаенку и на время обезопасили свой фронт.

Ларин в третий раз привел свою колонну, пока шла погрузка раненых, нашел меня на КП. Новостей он привез несколько и обе неприятные.

1. С его слов дорога на Могилев стала простреливать вражеская артиллерия. Кроме того в пути их несколько раз атаковали истребители врага.

2. Раненые, встреченные на дороге, сообщили, что немецкие танки прорвали оборону в районе Саськовка и вышли в дивизионные тылы. Что идет бой за Дивново и Черепы.

Весело, что и говорить. Если дело так пойдет, то немцы нас отрежут от Могилева и мы окажемся в окружении. Сведения Ларина подтвердил и особист, прилетевший на подаренном мной мотоцикле. Его вести меня еще больше встревожили. Немцы на всех участках ввели в бой большое количество танков и мотопехоты. Наши части севернее и восточнее под ударами врага оставили свои позиции и откатываются на юг. Он просил как можно скорее эвакуировать раненых. После эвакуации раненых сам полковой медпункт переносился в Ордать. Мне же предстояло продолжать держать оборону тут. Вечер переставал быть томным.

Загрузив всех кого только можно, Иван убыл. В сопровождении колонны я отдал еще один десяток мотоциклов. Не верилось мне, что мы тут выстоим. Силы не те. Если утром нам противостоял мотоциклетный батальон дивизии "Дас Райх", вон их "Вольфсангель" (волчий крюк) на мотоциклах красуется, то после обеда тут засветились подразделения 3-й танковой дивизии. Их характерная эмблема на подбитых танках светится. Насколько я помнил, эта дивизия входила в состав 24 корпуса вермахта и еще 2 дня назад была под Быховым, а тут вообще-то зона действия 9 и 46 армейских корпусов. Получалось, что ее меньше чем за сутки оперативно перебросили на сотню километров на север и сходу бросили в бой. Она проломила нашу оборону и стремится выйти к дороге Могилев — Дрибин. А вот интересно одна ли она сюда прибыла или весь корпус пожаловал? Весело... Своими мыслями я поделился с особистом. Того проняло и он резко сорвался в штаб, еще раз подтвердив приказ держаться. Вот спасибо, а то я не знал...

_______________________________

Чтобы окончательно решить, в каком направлении нанести следующие удары, Гитлер в сопровождении фельдмаршалов Кейтеля и Йодля 4 августа посетил штаб группы армий "Центр", расположенный в Борисове. Было проведено совещание, на которое были вызваны и командующие танковыми группами. Каждому участнику предоставили возможность по очереди высказать свою точку зрения по поводу дальнейших операций. Все генералы единодушно заявили о необходимости продолжения наступления на Москву, но Гитлер, все больше и больше бравший управление вооруженными силами в свои руки, все еще колебался в принятии окончательного решения. Между ним и фельдмаршалом Браухичем обострились принципиальные расхождения во взглядах на дальнейшее ведение операций. Главнокомандующий Сухопутными войсками, как и подавляющее большинство руководящего состава группы армий "Центр", видел главную цель в уничтожении войск Красной Армии, и самый быстрый и верный путь к этому — продолжение наступления на московском направлении.

А Гитлер все больше и больше склонялся к мысли добиться вначале решающего успеха на севере и юге. Характеризуя важность задач, стоящих перед войсками вермахта, он отмечал, что главной целью остается овладение промышленным районом Ленинграда, затем — Харькова и только потом следовало занятие Москвы.

В предвидении затяжных боевых действий фюрер считал, что продовольственные и сырьевые районы Украины крайне необходимы для дальнейшего ведения войны, а занятие Крыма положит конец советским авианалетам на нефтеносные промыслы Румынии. К началу зимы Гитлер надеялся овладеть Харьковом и Москвой.

Заслушав доклад о понесенных ее войсками потерях, Гитлер с горечью заявил:

"Если бы я знал перед войной о силе Красной Армии, то мне было бы трудно принять решение о нападении на СССР". Поход на Москву был отложен на неопределенный срок.

Глава .

Командир бронегруппы 132 батальона НКВД сержант ГБ Козлов мужественно терпел боль, пока молоденькая медсестра обрабатывала раны на голове и левой руке. Боль была не только от ран, но и от вида поля боя. На нем дымили его подбитые машины. Они победили. Но какой ценой. Из пятидесяти машин группы больше двух третей пришли в негодность. Пострадал даже его артштуг, шедший во второй линии. Фашисты ожесточенно сопротивлялись нашему натиску с фронта и тыла. Только прорыв танкистов и кавалеристов к штабу немецкого полка, что здесь оборонялся и захват артиллерийских позиций вынудил немцев оставить свои окопы и отойти к Паричам. Наконец — то совместным ударом Бобруйской группы войск с тыла и 232 стрелковой дивизии с фронта удалось пробить коридор и соединиться с войсками Западного фронта. Остатки бронегруппы совместно с кавалеристами и штрафниками блокировали немецкие подразделения не успевшие отойти вместе со всеми, все больше прижимая их к болотам. В районе Паричей части 232 стрелковой дивизии продолжали бой, но явно завязли в немецкой обороне. Верная самоходка на этот раз подвела. Получила два снаряда. Им по сравнению с другими еще повезло. Легко отделались. Надо поменять пару опорных катков и несколько траков, а вот часть парней и машин уже не вернуть.

В последние дни немцы из района Осипович провели несколько операций на рассечение Слуцко — Бобруйской группировки войск. Для парирования этих ударов командование все чаще использовало бронегруппу, т.к. снарядов для артиллерии, особенно крупнокалиберной, практически не осталось. Хоть и удалось отстоять свои позиции, но потери в личном составе и технике были большие. Компенсировать их было трудно. Все больше возникало проблем с запчастями, топливом и боеприпасами. Несмотря на "воздушный мост" и поставки с Большой земли по тропе через болота, утолить все запросы окруженных частей они не могли. Ремонтники старались вывести все подбитые и сломанные танки с полей сражений, благо, что для этого была специальная трофейная техника. Но не всегда это удавалось, часть подбитых машин оставалась на территории захваченной противником. Те машины, что были в строю, начинали дышать на ладан.

По дороге от Бобруйска к месту сосредоточения для атаки, по техническим причинам потеряли пять танков. У кого движки, у кого трансмиссия полетела. Ремрота сейчас ими занимается, но когда их введут в строй не известно. Много машин потеряли уже в бою. И опять-таки не все от огня врага. Удивительно как эти машины вообще сюда дошли. Движки и ходовая изношены по самое не могу. Танки неоднократно латаны — перелатаны. Экипажи — сборная солянка. Хорошо, что большая часть командиров танков и подразделений уже имеет опыт боев и эксплуатации техники. Лагерные "Фильтры" продолжали присылать пополнение из танкистов, которые порой до попадания в плен ни разу не сидели в танке, не говоря уже о стрельбе из танкового орудия. На территории Бобруйского автотракторного училища пришлось открывать ускоренные курсы подготовки механиков — водителей, заряжающих, радистов, ремонтников и механиков. Пожертвовав для них в качестве учебных пособий несколько наиболее изношенных и безбашенных танков, запас топлива, запчастей и боеприпасов. Инструкторами туда пошли легкораненые бойцы бронегруппы из числа тех, кто отказался эвакуироваться за линию фронта. Командование батальоном в лице старшего лейтенанта Акимова и майора Паршина принимали все меры к первоочередной эвакуации раненых из батальона. Их вывозили за линию фронта самолетами или конными повозками по "лесной дороге" через болота. Правда, в последнее время это стало не безопасно. Немцы для блокирования "лесной дороги" забросили в наш тыл группы своих диверсантов и местных националистов. Они все чаще нападали на колонны снабжения, значительно уменьшая и без того тонкий ручеек помощи окруженным.

Бойцы измотаны. Считай две недели практически не вылазили из боев. После пропажи штабной группы Командира все подразделения батальона были сконцентрированы в Бобруйске. Благодаря этому удалось сохранить батальон как единое целое. А то были желающие растащить подразделения по остальным частям и использовать их поодиночке. Чего стоило использование танковых рот бронегруппы по отдельности для поддержки пехоты на Осиповичевском фронте. Еле восстановились после тех боев. Понятно, что даже единственный танк может и должен поддерживать пехоту в обороне и наступлении, но лучше когда это делает сразу рота или вся бронегруппа. Тогда можно добиваться, куда больших результатов, чем просто временная остановка врага на отдельном участке. Новый комбат старший лейтенант Акимов это понимает и отстаивает перед командованием. Требуя не растаскивать танки и бронемашины из рот, а использовать единым целым. Понятно, что командование группировки это пыталось сделать от "бедности", нехватки боевой техники, вооружения и желания сцементировать оборону. Но танкистам от этого не легче.

Потерь немного удалось избежать, проведя силами ремонтной роты небольшое усовершенствование танков и остальной техники. Начато оно было еще при лейтенанте Седове. На лобовую броню Т-26, которых в ротах было больше всего, по образцу немецких трофейных танков дополнительно наваривали 20 мм броневые пластины. Кроме того на борта и башни танков вешали защитные экраны, усиливали рессоры, устанавливали трофейные радиостанции, по возможности меняли оптику на немецкую. Наша — то оптика позволяет рассмотреть немецкие танки на расстоянии 800 метров, а вот немецкая видит на расстоянии до 2 км. Тут вон Командир давал в свое время читать немецкую инструкцию для их противотанкистов, так там было написано, что по нашим танкам с уверенностью поражения можно открывать огонь с расстояния от 1000 до 1500 метров. А нам блин надо подбираться на 800 метров и то с первого выстрела не удается поразить цель. Редко это удавалось сделать и со второго. Вообще немецкие танки оказались вполне себе неплохими. Удобными для экипажа. Особенно "троечки", которых в бронегруппе 8 штук. Для командиров взводов самое то, что надо. С командирской башенкой, хорошей связью и неплохим орудием. Главное что командир танка не был озабочен заряжанием и наведением орудия и мог спокойно руководить боем. Жаль, что на наших танках этого нет. Места в башне мало и тесно. И все равно мы немцев побеждаем. Сегодня раскатали и дальше будем их бить. Вон они завоеватели, мать их через коромысло, валяются и еще больше валяться будут. Только вот починимся, соберемся вместе и опять бить будем. Благо ремонтники уже над подбитыми машинами колдуют, а медики раненых пользуют. Парни из ремроты не только наши машины осматривают, но и те, что тут с июльских боев остались. В основном БТ и бронеавтомобили 18 танкового полка 32-й кавдивизии. Их тут немцы повыбили штук двадцать. Значительную часть безвозвратно. Эвакуировать к себе у наших не получилось и немцы тоже не смогли. Они не смогли, а у нас получится. Трофейные трейлеры помогут. Так что если парни смогут хоть пару из битых собрать, то будет в бронегруппе дополнительная техника. А экипаж на них найдем. Раненые в строй вернуться из "фильтров" пополнение пришлют. Не зря Командир говорил, что бронегруппа жива пока есть хоть один член экипажа, хоть одна целая единица бронетехники. А нас еще самоходки зенитные и бронетранспортеры в запасе имеются. Они в бой шли в третьей линии, поддерживая своим огнем танки и практически не пострадали. После прорыва обороны немцев помогали пехоте вычищать траншеи, отражать контратаку и сейчас продолжают выкуривать врага. Так что если потребуется, то можем еще дать врагу прикурить, мало не покажется.

Оставшиеся в строю танки командование 232 дивизии хотело себе подчинить. Но Акимов, прибывший с остальными подразделениями батальона к месту последнего боя, не дал. Сославшись на необходимость уничтожения оставшихся в нашем тылу немцев и предложил в качестве усиления отдать два "штрафных желтых" батальона из резерва ударной группировки. Позже в разговоре с Николаем Акимов признался, что с окруженными немцами вполне справятся кавалеристы 47 дивизии со штрафниками. Немцев осталось не более пары разобщенных между собой рот, блокированных в нескольких местах у края болота. А нам надо готовиться к эвакуации в тыл на переформирование и пополнение. Для нас рейд по тылам врага на этом закончен. Сергей Ильич дал команду грузить подбитые машины на трейлеры и вывозить технику за линию фронта. Это же касается и всех остальных подразделений батальона, в том числе для "штурмовиков" из штрафного батальона. В тылу будем ремонтироваться, отдыхать и ждать дальнейших приказаний. Обрадовал сообщением, что около сотни раненых из тех, кто был с Командиром в Химах благополучно вышли на соединение с нашими войсками в районе Могилева. По их сведениям Командир жив, здоров, продолжает с "гвардией" геройствовать в немецком тылу. Скорее бы увидеться, а то вопросов куча накопилась. При всем уважении к Акимову и начштабу капитану Алексееву, но только Седов может на них ответить.

Глава . Снова по тылам врага.

Ночь прошла более или менее спокойно. Немцы закреплялись в Городищах и нас не тревожили. Так периодически ради профилактики пускали осветительные ракеты и обстреливали наш берег из пулеметов. Мы тоже развлекались как могли, отстреливая особо ретивых, засветившихся между домов, на дороге или на берегу. К противнику подходили подкрепления. В Старых Чемоданах тоже все было относительно тихо. Немцы Семенова не тревожили. Игрорировали. Под вечер на дороге появилась их моторазведка. Издалека осмотрела деревню и укатила по своим делам. Наши наблюдатели отмечали движение колонн врага по дорогам от Фащевки на Дубровку и к Саськовке. Разведка, посланная в Дивново, подтвердила, что немцы там. Кроме того они продвинулись еще дальше на юг и захватили Старое Займище и Ладыжено. Везде большое количество танков, артиллерии и мотопехоты. Парни пленного унтера притащили. Подтвердивший их сведения. Если дело так пойдет, то мы окажемся в симпатичном таком "котле". В принципе мы уже и так в нем. С трех сторон немцы, а с четвертой река. О результатах разведки сообщил в штаб полка, заодно и суточное донесение туда отвезли. Вообще у меня было ощущение, что пора было делать ноги, если мы не хотим попасть в плен. Похоже, не у одного меня были такие чувства. Парни, вернувшиеся из штаба, сообщили, что дорога из Ордати на юг забита отступающими частями, в том числе и танками. Что полковой медпункт уже убыл из села. Но приказа на оставление позиций они так и не привезли. Не я, конечно, парень геройский, но вот так "влетать" не хочу. Тыловиков я еще днем загнал в лес, раненых с Лариным отправил в Могилев, надеюсь, он их довез в целости и сохранности. Теперь стоило и об остальных подумать.

Приказ на оставление позиций и отход пришел только под утро. Посыльный из штаба полка его нам с Семеновым привез. Спасибо конечно, но поздно. Полк уже перебрался в Ордать, а мы все еще были на этом берегу реки Лешни, а до нее еще надо добраться. Кроме того надо "Семеновский" батальон вывозить. Пришлось мобилизовывать для этого весь подручный транспорт. Остатки батальона до рассвета удалось благополучно подвезти к переправе, а дальше уж они сами ножками. Нам же это не удалось сделать. Как это не обидно. Других вывезти вывезли, а вот сами не успели. С утра пораньше на нас навалились. Сначала артиллерия с минометами, а потом пехота со стороны оставленных позиций Семенова и через речку у Городищ поперла. Выстояли. Даже по шеям надавали. Зря мы, что ли еще с вечера у Чемоданов фугасов наставили. Да и бойцы из подбитых танков помогли. Накрыли наступающую пехоту из орудий и пулеметов. А атака со стороны Городищ так вообще на пародию походила. Ну, кто же с ходу форсирует незнакомую реку не восстановив моста, не найдя брода и под массированным пулеметным и минометным огнем? Безумству храбрых поем мы песню... Чаще прощальную. Вот и я о том. Потеряв тут несколько десятков человек и бронетранспортер, немцы успокоились и решили действовать в другом направлении, оставив нас в покое. Благодаря чему нам удалось отойти к лесу и скрыться в нем. О переправе через Лешню днем даже разговора не было.

Весь день мы приводили себя в порядок и разбирались с запасами. Не было у меня желания рисковать и рваться на соединение с нашими войсками и так за сутки десять человек погибшими и двадцать одного раненым потерял. Хорошо еще, что всех раненых с Лариным удалось отправить, а погибших в Благовке похоронить. Из почти 250 человек вышедших из под Бобруйска в отряде осталось всего 128 человек. В большинстве своем "старой гвардии". Немцы нас не тревожили. Несколько раз над лесом пролетел разведчик и все. В Благовку немцы ворвались сразу с двух сторон после сильного артобстрела только в обед. Не знаю, по ком они там стреляли, но пальба была знатная. Может для острастки или от злости. Мы там им подарков немного оставили в виде минных ловушек. Они-то периодически и срабатывали, а нечего спешить и без инженерной разведки по позициям и деревне лазить. Заняв деревню, в лес немцы не пошли и между нами говоря, правильно сделали. Мы ведь тоже без дела не сидели, еще мин навтывали ведь все боеприпасы с собой увезти не сможем, а так в дело пойдут.

Оставив в деревне два десятка солдат, к вечеру противник выдвинулся к Ордати. Село наши оставили после короткого боя еще утром и через него теперь катил транспортный поток врага. Пора и нам было собираться. Отоспались, отдохнули пора и честь знать.

Еще засветло как колонна мотоциклетного батальона СС первыми в путь тронулась группа Дорохова. В нее вошли его разведчики и часть штурмового взвода. В качестве усиления с ними шел и наш единственный бронетранспортер. Группе необходимо было преодолев по дороге Городище — Горки 21 км. добраться до лесного массива в районе населенного пункта Тимоховка, найти место для новой базы и оставив там часть штурмового взвода вернуться по дороге назад к нам на встречу и забрав очередную группу бойцов доставить ее на новую базу.

Через полчаса после выхода Дорохова покинули гостеприимный лес и мы. По полевым дорогам вышли на трассу Городище — Горки, влившись в поток транспорта спешащего в Горки. Своим пеше — конным видом мы ни у кого не вызывали подозрений. Не до нас было. Все спешили засветло как можно быстрее добраться до пунктов назначения. Бои с окруженными и отставшими подразделениями еще шли и периодически то тут, то там вдоль трассы возникали перестрелки. Поэтому жандармы всех торопили, в том числе и нас. А мы были только "за", спешили, как могли.

Дорохов встретил нас у Сертиславля. Место под базу они нашли. По дороге туда ухитрились отбить обоз и три десятка верховых лошадей у немецких трофейщиков. Забрав остатки штурмового взвода, Иван снова убыл на базу, а мы продолжали медленно продвигаться на восток. Быстрее никак не получалось. Впереди нас шла батальонная колонна пехотного полка. Для пропуска группы Дорохова они специально сошли с дороги и теперь снова выстроившись в колонну, двигалась на Горки. Обогнать ее никак не получалось. Хорошо еще, что в Любиже батальон остановился на отдых и мы смогли ускориться.

За Овсянкой нашумели слегка. Нам нужно было преодолеть мостик через речку Поляна, а он охранялся жандармским постом. Старший поста доколебался до Дорохова и его разведчиков. Вот чего людям надо?! Идет себе тихо и мирно колонна на восток, чего тебе от нее надо было? А может наши разведчики переиграли? Кто его теперь знает, что у жандармов был за повод? ГАИшники одним словом! Пришлось шуметь и относить шесть трупов в сторону от дороги, а мотоциклы сжигать вместе с мостиком. Не было у меня больше водил на них и на те, что имелись, еле набрали. На выстрелы из села вылетела на паре байков подмога, но нарвавшись на пулеметный огонь арьергарда, быстро подалась назад, оставив на дороге догорающий мотоцикл и еще несколько трупов. Правильно поступили. Пост уже не спасти, самим по самое не хочу, влететь можно. Из Тимоховки немцы носа не высунули, ограничились усилением постов на окраинах села. До леса мы добрались спокойно и без лишнего шума. Нас никто не преследовал и правильно. А то в лесу темно и страшно, зачем рисковать. Заехав вглубь леса, мы затихарились. Лес большой, если кому делать нечего, то пусть ищут. Хуже было то, что бензин заканчивался. До Горок оставалось всего около 20 км., а нам еще столько надо было преодолеть, чтобы прорваться в сторону Монастырщины. Захваченных запасов оставалось совсем немного, только, что в баках и по канистрам.

Утром на нашу беду или счастье недалеко от места, где мы собирались вновь выйти на трассу, остановилась проинспектировать кустики несколько бронетранспортеров и мотоциклов со знаком "волчьего крюка". Из них высыпало с десяток человек в камуфляжных куртках и знаками "СС" на касках, а нам как раз транспорта не хватало, чтобы комфортно ехать дальше. Ну и вцепились мы в них. "Камрады" как— никак. Бой был короткий, хоть и пришлось немного в догонялки поиграть. Несколько эсэсманов дюже шустрыми оказались. Отстреливаться начали, прикрывая уходящих вглубь леса нескольких фигур. Догнали и успокоили, но и сами троих убитыми потеряли. Парни под пулеметный огонь с одного из бронетранспортеров попали. Только осмотр трупов и сбор трофеев показал, кого мы уложили. Самого командира 2 моторизованной дивизии СС "Дас Райх" группенфюрера СС Пауля Хауссера. "Жирная тушка" нам попалась.

Долго наслаждаться очередной генеральской головой нам не пришлось. Надо было делать ноги и чем быстрее, тем лучше, а то утро на дворе. Да и кто чужой из Горок появиться может, тут всего 18 километров и патруль с любой из сторон появиться может. Собрав трофеи, закинув трупы в броневики, мы двинулись в путь. Пришлось самому сесть за руль "Ганомага". Еще-то удовольствие я вам скажу управлять стальным гробом на гусеницах. Вскоре пришлось снова съезжать в лес. Один из бойцов не справился с управление и таранил соседа по колонне. ДТП со смертельным исходом и несколькими ранеными. Пока разобрали, переносили пострадавших потеряли темп и время. Показалась колонна врага, потом еще и еще. А тут как назло байкеры зачастили и с подозрением стали посматривать на нашу колонну. Потому я принял решение уйти в лес, от греха подальше. Правильно сделал и главное вовремя. Тут народ в фельдграу всполошился, стал злой, стреляющий по лесу чуть что. Так что мы лучше в сторонку отъедем и из лесной чащи на все со стороны посмотрим.

Уходить пришлось на всех парах через Сахаровку к Городецк и не заходя в деревню прятаться в лесной тиши недалеко от болота.

За весь день немцы так и неугомонились. Злые они стали. Три раза над лесом пролетали их разведчики. Нас не тронули, во первых вся техника была под масксетями, во вторых научились наконец то как следует прятаться, в третьих форма на личном составе была немецкая, да вдобавок ко всему на части мотоциклов немецкие флаги сохранились. Несколько раз их авиация кого-то бомбила в паре километров от нас. Разведчики туда смотались посмотреть, что к чему. Сказали, что немцы туда кучу техники нагнали. Да еще и народ в камуфляже прочесывание разбомбленных участков леса устроил, с пострелюшками. Всех птиц распугали в округе. Я тут может, решил личному составу нервы полечить, а они весь лечебный эффект испортили. Меня-то Перстень успокаивает, а вот остальных только я и еда. Вообще жрут не переставая с утра до вечера. Проглоты. Хорошо, что хоть только воду пьют, хотя во флагах и по рюкзакам я точно знаю, спиртосодержащие вещества у всех есть. Но не злоупотребляют. Я по этому поводу не злобствую. На отдыхе по чуть-чуть можно. А то, что едят много так это нормально. Организм молодой, растущий, еды надо много. Петрович молодец всех обеспечивает и необходимый запас имеет. Народ вон привык на стоянках бриться, мыться и приводить себя в порядок. Тыловики специально горячей воды побольше делают, чтобы на всех хватило.

Глава.

Потянувшись до хруста в спине, старший лейтенант Акимов, положил на стол очередной изученный рапорт и взглянул на черновик донесения о действиях батальона после 26 июля. Работа медленно, но продвигалась вперед. Заместитель командира бригады НКВД, куда теперь входил батальон, полковник Третьяков потребовал к утру подготовить и представить проект доклада для командования Особой группы при НКВД СССР. Что называется из огня да в полымя. Только и успели умыться и слегка отоспаться, как загрузили бумажной волокитой. Вот и приходится вычитывать рапорта командиров подразделений, ища для доклада необходимые сведения и стараясь никого и ничего не пропустить. Хорошо Вовке, по тылам немцев гуляет и никаких ему бумаги писать не надо, а тут сиди, корпи. Нет, Седов конечно молодец всю необходимую документацию до своей пропажи содержал в полном порядке, отчеты и доклады регулярно посылал в Москву, да и штабную группу батальона собрал неплохую. Но кто мог подумать, что штаб батальона, выводимый за линию фронта, подвергнется массированному удару с воздуха. Что в ходе бомбежки от прямого попадания в штабной автобус погибнет начштаба и часть сотрудников штаба батальона. А Акимову придется собирать штаб заново. Но ничего выкрутились. Начштаба пришлось забирать у Козлова, ему вполне Пономарева хватит. Вдвоем с бронегруппой справятся. Капитан Алексеев очень хорошо вписался в новый коллектив. Оставшиеся в живых бойцы штабной группы помогли разобраться с документацией батальона. Хорошо, что она вся уцелела, т.к. ехала в другой машине. Ничего восстанавливать не пришлось.

Вообще хорошо, что в батальоне собрались отличные люди. Все на своих местах. Один политрук Григорьев чего стоит. Дважды раненый он лично поднимал бойцов в контратаку, когда немцы ворвались в предместье Ляхович. После боев в городе, окружения и выхода к Слуцкому УРу остатки его сводного полка слились с подразделениями батальона, а политрук стал заместителем командира по политической части.

О Козлове даже говорить не приходится. Боевой и геройский парень. Отличный командир бронегруппы. Подобрал себе таких же парней. Вон один из его экипажей в одиночку в течение нескольких часов обеспечивал переправу наших сил через р. Брожка.

Танковому взводу было поручено захватить и удержать мост. Перед рассветом танкисты с десантом на борту смогли прорваться к мосту, уничтожить охрану и занять позиции в ожидании остальных подразделений идущих на прорыв. Но немецкая артиллерия смогла подбить три из четырех машин, уничтожить мост и отсекла наши штурмовые подразделения от реки. Парни оказались отрезанными от своих. Немцы пошли в атаку. Прикрываясь подбитыми машинами и складками местности экипаж "троечки" смог подбить один танк и три бронетранспортера, а затем при поддержке уцелевших десантников сам перешел в контратаку и ворвался на позиции врага. Поливаемые пулеметным и артиллерийским огнем немецкие пехотинцы стали отступать. Танкисты смогли прорваться на позиции немецких минометчиков и навели там порядок, заодно расстреляв несколько грузовиков. Разгром довершили десантники. Собрав трофеи, бойцы вернулись к мосту, оставив после себя десятки трупов гитлеровцев и покореженный металл. Еще дважды парни отражали атаки врага, собирая боеприпасы из подбитых машин. Когда почти все десантники погибли или получили тяжелые ранения, танкисты в одиночку продолжали удерживать позиции. Практически весь экипаж получил ранения. Только через два часа наши части смогли восстановить переправу и отбросить врага.

Ладно, если бы это был только один эпизод так таких вон целая куча. А чего стоит огненный танковый таран у Паричей. Когда горящий Т-26 таранил немецкую "троечку"!

Или взять командиров боевых групп Сафонова и Маслова. Они со своими боевыми группами не давали продыха немцам там, где только их встречали. Умело маневрировали подразделениями, били врага из засад в самых неожиданных местах. Не их вина, что пришлось отходить к укрепрайону. Что бы там не говорили, а сила солому ломит. Какими бы геройскими не были бойцы и командиры, но устоять перед кадровым и заведомо более сильным частям врага не всегда удавалось. Затормозить, заставить развертываться колонны врага в боевой порядок, держать его в постоянном напряжении, чем выиграть время, чтобы другие отряды успели занять позиции да могли и часто это получалось. Но не более того.

Их бойцы были им под стать. Вон боец, из группы Маслова отражая танковую атаку немцев, за один бой ухитрился сжечь бутылками с зажигательной смесью четыре вражеских танка. И это в своем первом же бою. Парня из лагеря военнопленных в Лунинце освободили и направили в боевую группу Маслова. Немцы от Ивацевичей наступали. Захватив плацдарм и наведя переправу, они переправили через реку десяток танков и двинулись на окопы "масловцев". За танками следовала пехота. Пехоту удалось отсечь. Когда первый танк приблизился к окопу, боец бросил гранату под ходовую — танк встал, в моторный отсек он забросил бутылку с зажигательной смесью, и машина загорелась, как факел. Перебегая по окопу с места на место и ища гранаты и бутылки, ему примерно так же удалось сделать с еще двумя танками. Четвертый танк стал утюжить окоп с героем, засыпая его землей, а когда, посчитав свою задачу выполненной, двинулся с места дальше, получил зажигательную бутылку в корму. Парня, правда, спасти не удалось. Всего их рота в тот день подбила девять танков. Оставшаяся машина сбежала с поля боя. И опять-таки такой пример не единственный.

И как их всех забыть и не отметить в рапорте? Не за ордена воюем, но тем не менее ...

В раскрытое окно прилетели запахи краски, которой бойцы бронегруппы перекрашивали вверенную технику, а то пока машины шли к Гомелю возникали казусы. Несмотря на наличие на броне красных звезд, находились индивидуумы, пытавшиеся ее подорвать. Две троечки прошедшие бой под Бобруйском пришлось ставить на ремонт. Да и трофейным грузовикам постоянно доставалось. Бойцы с неуравновешенной психикой стреляли по ним, принимая машины за прорыв фронта или немецкий десант. В армии с транспортом было плохо, поэтому по приказу полковника Третьякова грузовые автомашины и автозаправщики автороты, бронегруппы Козлова, тягачи артиллерийского и зенитного дивизионов были задействовать для доставки грузов в Бобруйск. Часть легкового автопарка использовалась штабом 21 армии. Чтобы избежать ненужных потерь и дополнительной маскировки, вчера на совещании было принято решение перекрасить всю технику по схеме и цветовой гамме предложенной Седовым еще под Брестом. Он оказывается, Козлову показывал, что, где и какого цвета краской надо малевать. Вот бойцы и стараются воплотить все в жизнь, тренируясь на вышедшей из ремонта технике. Правда, техники стало куда меньше. Танки советских типов пришлось передать в понесшие большие потери танковые полки армии. Пришлось отдать все БТ и почти все пушечные Т-26. Даже те, что мы восстановили из брошенных и подбитых. Жалко было отдавать с таким трудом собранную технику, но пришлось. Бронегруппе оставили все трофейные, специальные и модифицированные танки. Под это попали и оставшиеся в строю два Т-28, на которые умельцы из ремроты навесили дополнительное оборудование и защиту. Полковник Третьяков обещал, что вместо отданных машин бронегруппа получит новые, только что с завода. Хорошо, что танки отдали без экипажей, сохранив их для будущих боев. Как не старались представители танкового полка забрать с собой самоходки и зенитки, собранные на базе безбашенных танков, но удалось их отстоять. Так как они попадали под понятие специальные и модифицированные.

Отстояли и почти всю артиллерию. Начарт армии увидев колонну орудий артдивизионов, тянувшуюся к жд. станции, наложил на корпусные орудия руку, сказав, что нам они по статусу не положены, кроме того к ним снарядов у нас нет. Еще сказал, что обойдемся дивизионными орудиями УВС и противотанковыми сорокапятками. Пришлось отдать, этим отделавшись от остальных артиллеристов. Это он еще батареи 82 мм и 120 мм минометов не видел, а то бы вообще шум поднял. Не зря их под тентами в кузовах автомобилей перевозили. У них тут каждый минометный ствол на учете, а про 120 мм. минометы вообще говорить не приходится. Особый учет идет. Но полковник Третьяков сказал, что отдаст ее только по личному приказу Наркома. Только этим и успокоил, а то начарт в Генштаб звонить собирался. Никто с нашим всесильным наркомом ругаться не захотел.

Вот людьми делиться пришлось. В части 21 армии пришлось отдать всех бойцов "штрафных" полков и тех, кто раньше служил в частях этой армии. Тоже самое было и с бойцами из других соединений. Всех их направили на сборные пункты, откуда они должны были убыть в свои части. 18 Погранотряду без кассирования личного состава передали оба "штурмовых" батальона. Начштаба Алексеев был категорически против, говоря, что Комбат считал их кадровым резервом личного состава батальона. Но полковник Третьяков приказал и пришлось подчиниться. Правда, смухлевали немного. Алексеев подсказал, как сделать, чтобы лучших бойцов сохранить в составе батальона. Так как точной численности батальона никто не знал, штабная документации погибла под бомбежкой, часть бойцов задним числом перевели в подразделения батальона в боевые группы Сафонова и Маслова. Ну и что с того, что эти группы стали под тысячу человек. Так и задачи они решали соответственные. Да и Третьяков особо не возмущался. А чтобы не задавали лишних вопросов, постарались их первыми же эшелонами отправить в тыл на пункт постоянной дислокации. Заодно отправили и так заинтересовавшую танкистов бронетехнику. Тем более что на железнодорожной станции скопилось достаточно пустых вагонов. За ночь отправили в сторону Москвы три эшелона с людьми и техникой. Успели вовремя. С утра пораньше прибыла комиссия во главе с начальством из штаба армии оценить оставшуюся технику, да опоздали. На стоянке нашли только "немецкие панцеры" и танковый металлолом, неподлежащий восстановлению. А то губы раскатали! Нам самим мало. Когда еще новая техника придет.

Вообще "ограбить" батальон хотели многие, точнее все кому не лень. Начиная с автослужбы и тыловиков и кончая летунами. Конечно, пооставляв на оккупированной территории свои склады и базы они теперь хотели на халяву урвать хоть что — то от счастливых обладателей трофейного добра. Много вопросов было по ремонтно— восстановительной роте. Там собралось много отличных специалистов по разным направлениям и оружейников, и мотористов, и технарей и токарей и сварщиков. И все они были нарасхват, особенно насчет них наезжали танкисты и автобаты. Обещали бойцам золотые горы, но парни держались и менять место службы не спешили. Хотя пару человек все же пришлось отпустить. Тут поблизости их родные части стояли. Вообще "ходатаи" просили все что можно и нельзя из имеющихся запасов, трясли всевозможными бумагами с кучей подписей и печатей, давили на жалость. Но не прокатывало. Спасало подчинение непосредственно Москве и Всесильному Наркому. Мы и так поделились всем, чем могли.

Паршину вот приходилось хуже. Его группа была привязана к аэродромам. Много вывезти не удавалось. Самолеты летали перегруженные ранбольными, лишнего не положишь. Вывезти хотелось многое. Одни запчасти к самолетам чего стоили. У него же были созданы специальные группы, что выезжали к местам падения сбитых самолетов и снимавших с них все, что было возможно, в т.ч. дюралюминий, уцелевшие приборы, авиадвигатели, вооружение и боеприпасы. И все собранное требовалось вывести и сохранить. Боеприпасы сражу в дело шли, а вот с остальным была проблема. А еще были спецавтомобили — заправщики, "пускачи", автокраны, подвижные радиостанции и командные пункты, зенитные орудия и ремонтные мастерские, столь необходимые на аэродромах имущество как маскировочные сети, кислородные баллоны, краска, инструменты, обмундирование и т.д. и т.п. Вывезти все это можно было только по земле. Это было одной из причин, почему весь автопранспорт батальона был задействован на доставке грузов в Бобруйск. Спецмашины непотребные в деятельности аэродромов на жесткой сцепке везли тягачи, остальное грузили в прицепы и кузова. Дело потихоньку спорилось и на погрузочных площадках становилось все больше ящиков и иного имущества. Везли не только целое, но и поврежденное в боях. Так сегодня днем доставили несколько поврежденных в ходе бомбежки 88 мм зенитных орудий. Ремонтники уверенно заявили, что их вполне можно починить. Для полной эвакуации батальона потребуется еще несколько дней так, что постараемся все увезти, до чего руки дотянутся. Под авиационное имущество специально выделили несколько вагонов, что сейчас загружаются, да и платформ для специальной автотехники дополнительно заказано несколько десятков.

Вовка опять где-то по немецким тылам гуляет. Позавчера перед прорывом Третьяков сообщил, что в Могилевское областное управление НКВД обратились бойцы нашего батальона, доставившие рапорт и донесение от Седова. Да не просто стрелки, а бойцы автовзвода прибывшие в город на своих трофейных грузовиках и вывезшие раненых. Сам Володя со своей группой держал оборону в полосе 110 стрелковой дивизии. Пока в Управлении все проверили, пока сообщили в дивизию о необходимости срочно эвакуировать его группу в Могилев, остановка резко обострилась и группа Седова снова оказалась отрезанной от своих. Так что встреча снова откладывается на неопределенное время.

Глава.

6 августа 1941 года издан приказ НКВД войскам Западного и Восточного боевых участков о мерах по дальнейшему обеспечению обороны на дальних подступах к Москве. Передовые отряды высылались на Лопасню, Кадынку, Кубинку. Войсками НКВД и опергруппами местных органов велось активное изучение местности будущих боевых действий.

_________________________________

Из беседы штабных офицеров вермахта вечером 6 августа 1941 г. госпиталь под Барановичами.

— Ого, какие гости! Ты, господин полковник, меня не часто радуешь своими визитами!

— Прости мой старый товарищ. Русские не дают возможности с тобой встречаться почаще. Мы переместились дальше на восток поэтому и не получается к тебе заезжать. Твой лечащий врач меня уверил, что рана заживает и ты идешь на поправку. Нахождение в госпитале тебе явно идет на пользу.

— Отоспался. Ты же меня так часто гонял, что даже поспать как следует не получалось.

— Зря ты на меня так. Я как твой начальник и друг всегда был к тебе снисходителен. Как себя чувствуешь? А то твоя жена не даст мне спокойно жить, если я этого ей не сообщу.

— Неплохо. Свежий лесной воздух, хорошая еда и симпатичные женщины творят чудеса. Врачи говорят, что дней через десять можно было бы вернуться в строй. Если конечно не будет осложнений.

-Это хорошо. Можно даже позавидовать. Я бы тоже здесь полежал, но не дают....

— Что какие — то не решаемые проблемы?

— Русские. Вот наша основная проблема на сегодня.

— Слуцк и Бобруйск?

— И они тоже. Хотя там все решается довольно успешно. Мы выдавливаем русских к укреплениям на старой границе. Практически бои уже идут в предполье. Вернули себе контроль над железнодорожными линиями Барановичи — Лунинец и Минск — Бобруйск там идут восстановительные работы. Очистили от русских прилегающие районы. Заодно кавалерийские части СС Фегеляйна совместно с подразделениями украинских и белорусских полицейских решают еврейский вопрос. Хочешь почитать сводки об этом?

— Не хочу и так все понятно. Зная ребят из айнзацкоманд, частей СС и сотрудников местной вспомогательной полиции примерно представляю, что они там натворили. Как там, кстати, идет формирование вспомогательной полиции?

— Неплохо. Мы очень заинтересованы в увеличении охранных войск и соблюдение порядка в тыловом районе. Поэтому и приняты меры по созданию "Ordnungsdienst " ("оди"; Odi "службы порядка"). Решено что в зависимости от площади района и плотности населения количество полицейских не должно превышать пропорцию — 1 полицейский на 300 жителей. То есть при сельском управлении будет от 3 до 15 человек, в небольших городах от 40 до 50. Нами создано несколько десятков мобильных и стационарных подразделений. Эти подразделения будут представлять собой пехотные и кавалерийские отряды численностью до 100 человек. Для руководства ими назначаем советских офицеров, специально освобожденных для этого из лагерей военнопленных. Для формирования этих отрядов мы привлекли местных белорусских националистов Михаила Витушка и Дмитрия Космович. По нашей просьбе несколько дней назад в Полесье состоялась конференция представителей украинского атамана "Тараса Бульбы" — Боровца из "Полесской сечи" и "белорусской самообороны". Делегацию украинцев возглавлял хорунжий Петр Довматюк — Наливайко, который ехал на конференцию, чтобы "установить с белорусами самый тесный контакт теперь и на будущее". С белорусской стороны в ней участвовали Василий Вир — бывший премьер-министр правительства Западно-Белорусской республики в сентябре 1939 года и командиры некоторых отрядов "самообороны" и "милиции" — Яков Хоревский, Всеволод Радько и Михаил Витушка. На переговорах белорусы полностью согласились с предложенным планом по очищению "всех полесских земель от русско-большевистского террора". Результатом конференции стало соглашение "о совместных действиях" против оставшихся в Полесской котловине советских частей, местных коммунистов и поляков, партизанских отрядов. Как понимаешь, мы это только могли приветствовать. Для проведения операций белорусы и украинцы должны сформировать "летучие отряды". Для них украинцы пообещали предоставить 10 тысяч человек, еще 5 тысяч человек найдут белорусы. Мы рекомендовали Боровцу план очистки Полесья. После закрытия "Слуцкого кармана" его отряды без нашего участия должны очистить район Столин — Сарны — Олевск — Овруч. Белорусы займутся всеми районами на восток от линии Слуцк — Лунинец в направлении Мозыря. Ориентировочно операция должна начаться 20 августа. Вмешиваться в акцию не будем. Пусть они все сделают сами, а мы понаблюдаем со стороны. Когда они все сделают, возглавим уже готовые формирования. Белорусы, как и остальные племена украинцев и прибалтов глупо надеются на какую — то национальную свободу и автономию. Но этого не будет. Фюрер однозначно сказал об этом. Пусть пока делают за нас грязную работу, а потом мы укажем им их место. Я тебя не утомил?

— Нет. По поводу боев у Слуцка в курсе. Сюда привозят раненых оттуда. Насколько это все затянется?

— Недели на две. Командование старается избежать потерь среди личного состава. Войска действуют в основном артиллерией и разведгруппами. Выявляется очаг обороны русских и накрывается артиллерий, дальше действуют штурмовые группы. По нашим сведениям у русских очень большие проблемы и им приходится оставлять занятые позиции. Генералу Константинову не позавидуешь. Хотя он своей "солянкой" очень насолил командующему войсками оперативного тыла группы армий "Центр" генералу фон Шенкендорфу. Наши резервные 162, 252 и 87-й пехотные дивизии, занятые на уничтожении Слуцко — Бобруйской группировки русских тоже не восторге от происходящего. Этого же мнения придерживаются 260, 134, 255, 45 пехотные дивизии. Им приходится с фронта отражать атаки 21 армии русских и заодно беспокоиться о своем тыле, защищаясь от русских в Полесье и Бобруйске.

Несколько дней назад в районе Паричи русскими согласованным ударом с фронта и со стороны Бобруйска прорван фронт. Русские при этом применили большое количество танков и авиации, несколько мониторов Березинского отряда речных кораблей. Коридор сейчас шириной в несколько десятков километров. Через него русские выводят своих раненых и местное население, получают грузы. От расширения коридора спасает то, что отряды русских малочисленны и местность не позволяет им активнее применять свои танковые и подвижные соединения.

— Неужели у русских на этом направлении еще остались механизированные части?

— Остались и они не дают покоя командованию.

— Понятно, а что на других направлениях?

— От Витебска до Мстиславля идут тяжелые бои. Танковая группа Шмидта прорвали оборону 19 и 22 армий русских, заняли Полоцк и Витебск. Сейчас она пытается прорваться к Смоленску. Модель своими 46 и 47 моторизованными корпусами прорвал оборону 13 и 20 армии русских. Занял Оршу, Красный, Горки и Дрибин. Бои идут за Мстиславль и Ходосы. 12, 13 и 24 армейские корпуса тоже начали наступление на Чаусы и Пропойск.

— То есть я так понимаю, он хочет окружить Могилев и выйти к Кричеву и Рославлю?

-Да. Планируется несколько котлов. У Смоленска для 19 и 20 русских армий силами 2 и 3 Танковых групп и у Могилева для 13, 4 и 28 советских армий силами наших 46, 7 и 9 армейских корпусов во взаимодействии конечно с остальными частями Быховского выступа.

— Не слишком ли много котлов? Русские не будут просто так на это смотреть, сам же говоришь у них остались механизированные корпуса. Тем более у них есть опыт выхода из Белостокского котла.

— Они и не смотрят. У Смоленска ими создана сильная оборонительная полоса, опираясь на нее, русские постоянно контратакуют. В районе Красного 5 мех. корпус русских остановил продвижение 47 моторизованного корпуса. У 29 моторизованной дивизии очень большие потери. Давая возможность отступающей 19 армии занять новый рубеж обороны 7 мех. корпус русских ударил в районе Витебска и приостановил продвижение 39 моторизованного корпуса. 46 корпус завяз в боях у Мстиславля с 4-ой армией русских. Остатки 10 армии советов, отведенные на переформирование в район Хиславичи — Монастырщина сдерживают продвижение частей 9 армейского корпуса в направлении Починок. Вообще у меня сложилось впечатление, что русские ждали нашего удара в направлении Смоленска и Могилева.

— Почему?

— Во первых русскими заранее были подготовлены оборонительные позиции на направлениях наших ударов.

Во вторых. Все перечисленные мной армии входят в состав 1 — го и 2-го Стратегических эшелонов русских. Так вот за ним стоят войска 5 новых армий Третьего Стратегического эшелона. В основном это части НКВД и внутренних округов. Так называемый Резервный фронт. Первоначально он создавался маршалом Буденным, но Сталин его отозвал командовать всей русской кавалерией, что сразу сказалось на ее активности. Русские смогли бросить на наши коммуникации несколько своих кав. дивизий и теперь войскам приходится заботиться о своем тыле. Если говорить о частях фронта Резервных армий, то им сейчас командует наш старый знакомый генерал-лейтенант НКВД Богданов, бывший командующий войсками Белорусского пограничного округа. Начальником штаба у него генерал-майор Ляпин, бывший начштаба 10-й армии.

— Что у них в подчинении известно?

— Да. Московская агентура и разведка смогла довольно полно дать о них сведения.

29 — ой армией командует бывший начальник Главного управления Оперативных войск НКВД генерал-лейтенант НКВД Масленников. У него пять дивизий: четыре стрелковые дивизии — 252-я, 256-я и 254-я дивизии НКВД и 245-я дивизия РККА и 69-я моторизованная дивизия. Из артиллерии — два корпусных артполка, три артполка ПТО. Авиация представлена одним истребительным и одним бомбардировочным полками, одной эскадрильей на штурмовиках Ил-2. Армия обеспечивает стык с Северо-Западным фронтом в районе Старая Русса, Бологое, Холм.

30 — ой армией командует генерал — майор НКВД Хоменко. Она состоит тоже из четырех стрелковых дивизий: 243-й и 251-й дивизий НКВД, 119-й и 242-й дивизий РККА и 51-й танковой дивизии. Артиллерия представлена одним корпусным артполком и двумя полками ПТО. Армии приказано оборонять направления на Торопец, Калинин, Великие Луки, Ржев и Волоколамск.

24 — ой армией командует генерал-майор НКВД Ракутин. У него 10 дивизий, 7 артполков и 4 артполка ПТО. Она должна оборонять направление Ярцево, Вязьма — то есть прямой путь на Москву. Номера дивизий и артполков уточняем.

Ну и в резерве у них еще 31-я армия генерал-майора НКВД Далматова и 32-я армия генерал-лейтенанта Клыкова. Точных данных об их составе пока нет.

Все армии сформированы в июле этого года. Кроме того по нашим сведениям из глубины России продолжают поступать вновь сформированные части и соединения.

— Очень интересно. То есть против примерно 60 наших дивизий русские сейчас могут нам противопоставить около полутора сотен своих соединений. Пусть эти дивизии новые и переформированные. Тем не менее, они вымотают и выбьют наши ударные части. Ты же сам привел пример с 29 моторизованной дивизией. Тогда это полная глупость наступать на Москву. Было бы более эффективно ударить в тыл Юго — Западному фронту русских и освободить Группу армий Юг для последующего совместного удара по Москве.

— Да это не совсем разумно. Мы говорили с адмиралом об этом. Направление удара выбрал сам фюрер. У многих в верхах есть желание как можно скорее закончить войну захватом Москвы. Все рассчитывали, что в течение 8-10 недель будет сломлена военная мощь России. Однако прошло более месяца, а конечная цель похода пока не достигнута. Под нашими ударами Россия продолжает держаться. С политической точки зрения захват их столицы мог бы вызвать политический крах Советов. Хоть влияние Гитлера на Генштаб пока еще не так велико, тем не менее, он его поддержал. Кроме того есть еще одна проблема. С начала июля в тылу Западного фронта от Брянска до Гомеля русские создают сильные полевые оборонительные укрепления. С учетом боев у Мозырьского УРа у наших частей может возникнуть проблема с их штурмом, а это лишние потери в людях и технике. Хотелось бы этого избежать. Разведка вскрыла прибытие туда пополнения в людях и технике. С учетом Слуцко — Бобруйского "языка" это может быть опасно. Поэтому принято решение по активизации действий наших корпусов в отношении 21 и 3 русских армий с тем, чтобы не дать возможность перебросить резервы к Смоленску. Могилеву и Кричеву. Наш удар на Смоленск пришелся на потрепанные в боях и сравнительно ослабленные дивизии русских. Поэтому и есть результат. Модель вообще предлагает обойти Смоленск с юга и ударить на Ельню и Ярцево, чтобы там завершить окружение русских частей обороняющихся под Смоленском. После этого можно было бы на центральном участке фронта временно перейти к обороне, используя танковые и моторизованные соединения после восстановления на Юге или Севере. Наиболее перспективным он считает юг. Фюрер был на совещании в Борисове, где высказался в том же ключе.

— Не боишься, что русские могут нанести удар в районе Быхова в тыл 2-ой Танковой Группы?

-Такие мысли были, но после некоторых раздумий они сняты с повестки дня. Сильная 28 армия Качалова насыщенная новыми танками и артиллерией пыталась прорвать наш фронт из района Чаусы в направлении на Быхов. Сначала русским это удалось, они продвинулись на отдельных участках на 40-60 км. Но дальше они были встречены нашей пехотой и продвижение этих войск остановилось. То же самое можно сказать и о действиях остальных русских армий. Сложилось мнение, что русские не умеют действовать своими крупными механизированными частями.

— Понятно. Я тут заметил особенность....

— Если ты о назначении генералов НКВД на должность командующих армиями. То ты не один такой умный. "Лис" об этом прямо сказал. Он не думает, что у Сталина остро стоит кадровый генеральский голод. Была высказана мысль, что у Сталина некоторое недоверие к армейскому командованию, возникшее на фоне отступления его армий и больших потерь в территории, людях и технике. Поэтому он так часто меняет командующих армиями и фронтами. Так Жуков снят с должности командующего Белорусским фронтом и назначен руководить Северо — Западным фронтом. Вместо него фронтом командует генерал Конев. Генерал-полковник Кузнецов до того командовавший Севера — Западным фронтом возвращен в академию. Маршал Тимошенко тоже лишился должности командующего фронтом, но он назначен с повышением. Теперь руководит войсками сразу четырех фронтов Западного направления — Белорусского, Центрального, Западного и Резервного.

— Возможно и так. Я думаю, что не стоит говорить только об этом. Мне кажется, что РККА показала свою слабость как в обороне, так и в наступлении. Поэтому Сталину и пришлось бросать в бой своих "преторианцев". Надеюсь, ты не будешь отрицать их лучшую боевую подготовку? Пример "мясников" об этом ярко говорит.

— Не буду. Но все— таки "мясники" это не все войска НКВД. Слава богу, пока у русских не так много таких подразделений. Раз уж мы заговорили о "мясниках". Следы 132 батальона НКВД найдены сразу в нескольких местах. У меня сложилось впечатление, что мы далеко не все знаем об этой части. Под этим названием скрыто более крупное соединение специальных сил русских, чем батальон. Под Бобруйском в ударе на Паричи действовала бронегруппа 132 батальона НКВД силою равной танковому батальону. Там же отмечено действие артиллерийского соединения силами в артиллерийскую бригаду. Ну, о действиях штурмовых подразделений ты сам мне рассказывал. Факт присутствия этих частей подтвержден осмотром трупов и подбитой техники. Несколько русских танков было подбито и захвачено нашими солдатами в районе Паричи. Членов экипажей живыми взять в плен не удалось, они стараются в плен не попадать. Осмотр трупов, их личных вещей и подтвердил присутствие этого батальона.

-Что — то много для отдельного батальона. Минимум бригада?

— О чем я и говорил. Но это не все. Севернее Могилева в селе Благовка рядом с Городищами в течение суток совместно с отрядом 425 стрелкового полка 110 стр. дивизии русских держал оборону сильный отряд 132 батальона НКВД. Установить это удалось после допроса пленных и изучения документов и личных вещей трупов. У нескольких погибших найдены жетоны этого батальона. Кстати опять-таки нестандартные для РККА.

— Пленные из числа солдат батальона? Численность отряда известна?

— Пленные из стрелкового полка. На месте боя с сотрудниками НКВД нашли только трупы. Раненых видимо русские вынесли с собой. Численность отряда примерно 300 — 400 человек. Их запомнили из-за нестандартного обмундирования и большого количества автоматического оружия. Против них действовали подразделения мотоциклетного батальона дивизии СС "Райх", понесший очень большие потери. После боя русские отошли вглубь леса, им удалось оторваться от преследования. Установлено что часть своих раненых они отправили на машинах в Могилев. Возможно, после взятия города станет, что — то еще известно. Ждать осталось совсем немного. Бои идут в городских кварталах...

Глава .

7 августа исполняющий обязанности начальника оперативных войск НКВД СССР генерал майор А. Аполлонов подписал приказ об использовании частей внутренних войск для борьбы с десантами противника. Приказом командующего Московским военным округом Москва и районы области в радиусе 150 километров вокруг столицы разбивались на сектора. Начальники секторов для ликвидации десантов должны были использовать специально выделенные для этого воинские части Красной Армии и внутренние войска НКВД. Необходимо было обеспечить их правильное взаимодействие: командирам частей НКВД, находящихся в 150 километровой зоне, в соответствии с указанным приказом дать распоряжение об установлении связи с начальниками секторов, руководящим составом местных органов безопасности.

________________________________

Командиру 161 стрелковой дивизии

полковнику Михайлову А.И..

Р А П О Р Т

Докладываю, что сегодня 07.08.1941 г. в 03.46 утра на занимаемые полком позиции, из тыла войск противника вышла группа бойцов и командиров РККА в количестве 410 (четыреста десять) человек и 75 гражданских лиц.

При этом ими уничтожено передовое охранение противника в количестве шести солдат и ефрейтора, захвачен станковый пулемет. Кроме того бойцами были доставлены 28 (двадцать восемь) солдат противника ранее захваченных в тылу врага.

Вышедший группой бойцов и командиров командовал политрук Севастьянов А.В. — инструктор политотдела 53 стр. див. 61 стр. кор. 13 армии.

Всего в составе группы Севастьянова насчитывается:

5 (пять) командиров РККА в званиях от лейтенанта до капитана;

283 (двести восемьдесят три) бойца различных частей и соединений РККА из состава 3 и 13 армии;

121 (сто двадцать один) военнослужащий войск НКВД, вышедших совместно с бойцами группы из вражеского тыла.

Личный состав группы сведен в три роты — две состоящие из бойцов РККА и роту бойцов войск НКВД.

Рота НКВД состоит из бойцов 132 отдельного батальона конвойных войск НКВД (108 человек) и бойцов пограничных войск НКВД (13 человек) под общим командованием лейтенанта Седова (ком. вз. 333 стр. полка 6 стр. див. 4 армии). Подразделение принимало участие в боях за Брест, государственной границе и на территории Белоруссии.

На вооружении группы имеются:

Роты РККА — шесть станковых и девять ручных пулеметов разных систем, в том числе — один станковый и три ручных — трофейные. Одиннадцать пистолетов-пулеметов (семь трофейных). Двести шесть винтовок и карабинов (восемнадцать трофейных немецких карабинов "Маузер"). Пистолетов и револьверов различных систем — девять, в т.ч. два трофейные.

Рота НКВД — Четыре трофейных — 50 мм миномета. Три трофейных противотанковых ружья. Пулеметы — три станковых и двенадцать ручных (все трофейные). Двадцать один пистолет-пулемет (семь трофейных). Сто восемнадцать трофейных карабинов "Маузер". Шестнадцать снайперских винтовок (в т.ч. десять трофейных). Двадцать восемь автоматических и самозарядных винтовок. Пистолетов и револьверов различных систем — семьдесят два (трофейные — 53).

Имеются боеприпасы к стрелковому оружию и ручные гранаты.

Сто пятьдесят девять бойцов и один командир младший лейтенант Непейвода имеют ранения и направлены в медсанбат.

О выходе группы политрука Севастьянова и бойцов войск НКВД мною было направлено донесение в Особый отдел дивизии. До прибытия сотрудников особого отдела группа Севастьянова размещена вместе с личным составом маршевого пополнения.

Начальник штаба _____ стрелкового полка капитан Попов.

_________________________

Из показаний политрука Севостьянова Андрея Викторовича — инструктора политотдела 53 стр. див. 61 стр. кор. 13 армии.

7 августа 1941 г. р.п. Монастырщина.

В. — Как вы оказались в тылу врага?

О.— В последней декаде июля по указанию начальника политотдела дивизии я выехал в 12 стрелковый полк, точнее в батальон, выведенный в передовой отряд на реку Друть. На следующий день батальон был окружен и рассеян противником. В бою я получил ранение левой руки и с группой раненых бойцов скрывался в лесу, ожидая прихода наших войск. На следующие сутки не получив помощи мы стали пробираться к линии фронта. Как старший по воинскому званию я возглавил отряд из 35 (тридцати пяти) человек. По пути следования к нам присоединялись еще бойцы и командиры, по той или иной причине находившиеся в тылу врага. Вскоре в отряде было уже более трехсот человек. В основном двигались по ночам, через леса в обход гарнизонов врага.

Три дня назад мы вышли на соединение с нашими частями в районе с Княжицы. Оттуда представителями особого отдела нас направили в штаб корпуса расположенный в п. Дивново. Однако на подходах к с. Саськовка колонну атаковали прорвавшиеся в наш тыл моторизованные подразделения врага. Под их напором пришлось снова уходить в лес. Дорога на Дивново была перерезана врага. Из-за этого нам пришлось отходить на Рудицы, а затем далее на восток в лес у Кищицы.

В. — Почему вы не стали отходить на юг к Могилеву?

О.— Я уже говорил, что дорога на юг была перерезана моторизованными подразделениями врага, а на востоке еще были слышны звуки боя. Вот мы и стали продвигаться туда. В районе Кищицы нас обнаружили мотоциклисты противника, мы вступили с ними в бой, но силы были неравными и нам снова пришлось скрываться в лесном массиве.

В.— Когда, где и при каких обстоятельствах вы встретились с группой лейтенанта Седова?

О. — Это произошло два дня назад в лесном массиве в районе м. Городецк. Охранение его подразделения задержала наших разведчиков и головной дозор, а затем вышли и на нашу колонну. Тогда же мы и встретились с лейтенантом Седовым.

В.— Вас ничего не удивило в поведении бойцов или лейтенанта Седова?

О.— Нет. Бойцы вели себя спокойной, уверенно, слушались своего командира беспрекословно. Отличие от других частей и красноармейцев в их какой — то особой слаженности в действиях, умении маскироваться, обустраиваться и обеспечивать себя в сложных условиях. По сравнению с нами у них все было — оружие, продовольствие, обмундирование, перевязочные материалы, трофейная техника, лошади, повозки и боеприпасы.

В.— Они поделились с вами?

О.— Да, конечно. Выделили необходимое оружие и боеприпасы, раненых обеспечили медикаментами и перевязочными материалами, накормили. Кто был без одежды, обеспечили из трофейных запасов.

В.— В какой форме одежды были бойцы лейтенанта Седова?

О.— В смешанной. Кто в немецкой, кто в нашей. У меня сложилось впечатление, что они умеют носить и ту и другую.

В. — У вас с лейтенантом Седовым не возникло вопросов по командованию сводным отрядом? Все-таки у него было более подготовленное подразделение, чем у вас?

О. — Нет. Фактически, управление отрядами осуществлялось совместными усилиями. Номинально я числился командиром объединенным отрядом. Но распоряжаться подразделением Седова не мог. У нас все-таки разные наркоматы и разные задачи.

В.— Расскажите о вашем прорыве сюда.

О.— У Седова была трофейная карта с нанесенной на ней обстановкой. Разведка подтвердила сведения отображенные на ней. С наступлением сумерек колонна выдвинулась к железной дороге Горки — Ширки. На участке между д. Крюковщина — Кледневичи мы ее пересекли, Затем вышли к Ленполье, не останавливаясь, преодолели шоссе Горки — Мстиславль на участке Чурилово — Песочня.

В. — И вас никто не остановил?

О.— Нет. Шоссе и железную дорогу мы преодолевали ночью и стараясь не шуметь. Кроме того личный состав перевозился на трофейной технике и с наружными элементами немецкой военной формы. В накидках, касках, кителях и т.д. Единственный раз, когда разведчикам Седова пришлось применить оружие это на разъезде в районе жд. станции Кледневичи. Ими был уничтожен пост врага в количестве пяти человек.

В. — Скажите, а что с техникой, что была в группе Седова? Насколько я понял это три полугусеничных бронетранспортера и два десятка мотоциклов?

О.— Да. Вы правильно назвали количество техники. Часть мотоциклов пришлось затопить в болоте еще у Городецка. С них слили остатки топлива для бронемашин, а оставлять врагу целыми посчитали неправильным. Вот бойцы Седова и утопили их в болоте. Остальная техника занималась перевозкой личного состава "челночным" способом.

В. — Это как?

О.— Довозила часть личного состава до определенного места и возвращалась потом за остальными. Это позволила ускорить движение по маршруту.

В.— Понятно, продолжайте.

О.— Часть техники пришлось бросить после преодоления шоссе. Тоже из-за проблемы с топливом. Она была затоплена в болоте у с. Большая Рубановка. Там же в бою с преследователями были повреждены все три бронетранспортера, их пришлось взрывать. Так что линию фронта мы перешли уже на своих двоих и с конным обозом.

В.— При пересечении линии фронта вы встречали наших бойцов?

О.— Нет. Впереди двигалась наша разведка и после уничтожения немецкого заслона и захвата пленных до выхода на дорогу Татарск — Монастырщина мы больше никого не видели...

_______________________________________

— Нет, ты мне скажи, как Попов успевает в каждой бочке быть затычкой?

-Это ты о чем? О его рапорте что ли?

— О нем! Как он вообще там оказался? Зачем он привез их на станцию?

— Никого он не привозил, они без него сами туда добрались, а он лишь рапорт подал. Его послали за пополнением в лагерь запа. Вот он на жд. станцию заглянул, а там как раз "окруженцы" в санитарный поезд грузили своих раненых. Они с нашим медсанбатом все формальности утрясли и помогали своих в тыл отправлять. Вроде бы все ничего, мимо бы проехал, но увидел он их пулеметы и остальное вооружение, и так захотелось ему их к себе в полк, что мочи нет. Своих — то у них на полк всего шесть штук осталось. А тут такое богатство, считай целая пулеметная рота. Вот он и начал "кругаля" вокруг них крутить, да в оборот брать. Тут лейтенант Седов, ротный чекистов, с начальником санитарного поезда появился и дал Попову от ворот поворот. Ну, Николай чтобы попробовать закрепить "окруженцев" за своим полком и накатал рапорт на твое имя. Потом уже выяснилось, что "окруженцы" действительно через участок его полка к нам в тыл вышли и никем не замеченные и не останавливаемые до Монастырщины добрались со всем своим обозом и ранеными. Я ему и его командиру полка трибуналом пригрозил за такую организацию службы. Да и нам с тобой тоже это грозит, раз по нашему тылу кто хочет свободно бродит. Сколько таких отрядов могло мимо нас пройти. Хорошо если это свои окруженцы, а если диверсанты? Или немцы прорвутся?

-Ты полностью прав. Но и их понять можно. У парней от полка всего чуть больше четырехсот человек в строю осталось. Они что смогли то и прикрыли. Для создания сплошной линии фронта у них людей нет. Да и просто для завесы тоже. А парни фронт держат. Нас пока спасают болота и лес. Немцы не сильно в них лезут. Так что рано комиссар говорить о трибунале. Нет, ты все правильно сделал. Порядок должен быть и с нас с тобой его спросят. Но парней к трибуналу рано привлекать.

— Если что случится то нас с тобой первыми и спросят, а отвечать нечего!

-Да все я понимаю. Что и комендантскую службу и охрану в тыла дивизии организовать надо. Но вот ты ответь кем? Народа при штабе остался минимум и то мы их гоняем, куда только можно. Штаб армии пообещал подкрепления. А где они? Людей везде не хватает. Уже хорошо, что части себя сами охраняют. Тыловые объекты, под какой — никакой охраной стоят. Придет пополнение вот тогда, организуем все как надо. А пока пусть милиция как ей и положено наш тыл охраняет. Особисты что говорят?

— По пограничника и "конвойцам" ничего. Там все более или менее ясно. Практически все из одного подразделения — 132 батальона НКВД. Пограничники из Брестского погранотряда. Оборонялись в крепости, потом шли с боями по тылам от Бреста. У их ротного, что совершенно удивительно, все документы, подтверждающие их действия в тылу врага, есть. Очень специфическое подразделение, начиная от формы и кончая оружием. Много трофейного и специального вооружения. Я такого и не встречал.

— Что ж там такого интересного, что ты не видел? Вроде не первый день в армии, все уже давно увидеть должен?

— Особисты не вдаваясь в подробности, говорят о приспособлениях для бесшумной стрельбы из винтовок и специальном защитном снаряжении.

— Понятно. Они что им все вооружены? Я— то думал их к нам в строй поставить. Как думаешь, получится?

— Нет. Сам знаешь, что по бойцам НКВД директива есть. А по этим "чекистам" вроде совсем недавно особое указание из 4 отдела штаба фронта было. С требованием немедленно сообщать о выходе к нашим войскам и направлять в распоряжение командующего войсками охраны тыла.

-Жаль. Нам бы они очень пригодились.

— Ты не спеши их со счетов списывать. Может и удастся их временно использовать. Там есть одна лазейка. Хоть вроде у главного особиста к ним претензий нет, но он говорит, есть несколько моментов требующих уточнения наверху. Для начала. У всех бойцов с собой есть справки или документы о прохождении службы в частях НКВД. У нас с тобой у бойцов красноармейских книжек нет, не то, что каких либо иных документов кроме партийных и комсомольских билетов. А тут такой порядок с документами. Подозрительно! Далее. Опять же у всех бойцов есть металлические личные номера — смертники, носимые на шее, аналогичные немецким, а наши бойцы все с пенальчиками ходят. Правда, на жетонах надписи на русском языке с указанием их ведомства. Но никто из сотрудников особого отдела такие раньше не встречал. Что согласись странно. В роте Седова многие если не говорят, то понимают немецкий язык. У каждого с собой кроме нашей формы есть комплект немецкой. Да и одеты они в элементы трофейной формы. Оно и понятно специфическое подразделение, решающее специальные задачи. Кроме того по тылам врага шли вот и пользовались по необходимости. Но вопросы остаются. Например, зачем конвойной части бесшумное оружие и т.д. Хотя тут конечно не наше дело. Ведомство другое, у них свои задачи и требования по оружию обмундированию и документам. Михаил сегодня свяжется со своим руководством, а те уточнят у смежников, что к чему. Может все и разъяснится.

— Понятно, что ничего не понятно. Что опрос остальных вышедших вместе с ними дал?

— Остальные бойцы в группе политрука Севостьянова — сборная "солянка" из подразделений РККА. Пока они от Молодечино отступали, по лесам народ набрали. Где одиночек, где группу из пары человек. Все из разбитых или окруженных частей. Рота Седова на соединение вышла единым подразделением. С устоявшейся иерархией и подчиненностью. Оно и понятно все свои. Опрос командиров и бойцов отряда Севостьянова подтверждают показания лейтенанта Седова и его бойцов за последние несколько дней. Когда они в немецком тылу встретились и когда пробирались к фронту. В роте Седова был излишек оружия, так они им поделились, с теми из бойцов отряда Севостьянова у кого его не было. Пока шли по немецким тылам его бойцы вели разведку и вывели отряд за линию фронта. Пленных они как раз и захватили. И охранение немецкое вырезали. Свидетели этого есть. Так что пока Михаил не уточнит все, он хочет оставить роту Седова у нас под наблюдением.

— А что насчет оружия у них?

— Седов категорически отказался разоружать роту и настоятельно просил особистов связаться с командование войск НКВД и Москвой. До прямого указания от командования он разоружать личный состав не будет. Тем более что фронт рядом. Михаил решил не устраивать эксцессов и дождаться указаний сверху. Я его в этом поддерживаю. Остальных окруженцев предлагаю расположить в запе. Там же и "чекистов". В случаи необходимости я думаю, что мы сможем использовать их по назначению или как пулеметную роту.

— Что ж разумно. Как думаешь, майор за ними присмотрит?

— Да. Под его контролем временно разместим всех прибывших. Доложим в штаб корпуса. Если разрешат, то оставим всех кроме "чекистов" себе. Если нет, то придется отправлять и тех и других на сборный пункт. Пока будут наверху решать, что с ними делать, используем их в качестве резерва. Я думаю, Седов нам в этом не откажет. В случаи наступления немцев ими дырку закроем. Попов кстати пополнение себе забрал?

— Да, сто человек.

— Вот и хорошо. Тут нам обещали сегодня-завтра подбросить еще несколько батальонов маршевого пополнения, пару противотанковых батарей и саперов с запасом мин. Будет, чем засеки усилить. Начштаба заверил, что наши саперы укладываются в график. Практически все засеки оборудовали и часть заминировали. Там где мы обговорили засаду сделать тоже вроде все в порядке. Фугасы заложены, часть окопов отрыта и замаскирована. Даже пара ДЗОТов сделана. Правда, ко второй линии обороны пока еще только приступают. Если бы не помощь местных жителей ничего бы не успели сделать. Он туда сам ездил, все осмотрел и остался доволен.

— Это было бы хорошо, если сможем немцев, хоть на сутки задержать.

— И не говори. Силенок маловато. Немцев под Смоленском и под Мстиславлем вроде остановили. Так что надо и нам ждать гостей... Их авиаразведка над нами все чаще появляется...

— Как думаешь, кто на нас из немцев навалится?

— Соседи. 9 армейский корпус вермахта. Чьи мотоциклисты нашу оборону постоянно пробуют и чьи разведчики по нашим тылам шляются. Если точнее то 263 и 292 пехотные дивизии, ну и те, кого им добавят. Мне так кажется, что это будут представители 46 моторизованного корпуса. Его армия Рокоссовского в Мстиславль не пускает.

— Что — то многовато получается! Более чем! Выстоим?

— Если навалятся всем скопом, нет. Но должны держаться до конца. В штабе корпуса сказали, что за нами свежая армия из резерва Ставки разворачивается. Но нужно время чтобы она полностью сосредоточилась. Так что приказ у нас с тобой комиссар только один — держаться и еще раз держаться. Пока нас спасает то, что немцы заняты Могилевом и ведут наступление на Смоленск и Мстиславль. Мы у них как бы на закуску оставлены.

— А разве поиски их разведки и мобильных подразделений это не подготовка наступления?

— Так и есть. Их разведка ищет наши слабые места, чтобы потом ударить туда всей своей силой. А еще пытается узнать, не готовим ли мы свой удар в направлении на Горки и в основание их танковых клиньев. Если говорить проще они нас пугают. Нет у них пока что здесь серьезной артиллерии и танков. Потому мы себя так вольготно чувствуем. Когда они примутся за нас? Не знаю. Но думаю, сутки у нас в запасе есть. Дорог тут нет ничего, и мы их все прикрываем. Наша разведка должна по идее отследить прибытие моторизованных и танковых частей, а так же дополнительных пехотных подразделений. Во всяком случаи я на это надеюсь.

— Ты знаешь, тут некоторые горячие головы нас с тобой обвиняют в бездействии и чуть ли не в трусости.

— Из-за чего интересно бы знать?

— За подготовку оборонительных позиций в нашем тылу. За неактивные действия во время прорыва из окружения и сейчас, в отказе от наступления — "когда напротив нас лишь слабые части врага".

— Глупости все это! Чем мы сейчас можем помочь нашим частям у Смоленска, Могилева и Мстиславля? Наступлением? Да нам просто наступать нечем и некем. Командование армии об этом прекрасно знает. Если бросим в бой то, чем располагаем то прикрывать Монастырщину, Починок и Ельню до прибытия свежих частей будет нечем. Кроме того прибывающие и разворачивающиеся части новой армии тоже надо кому — то прикрывать от врага. Ты это объясни этим "товарищам" и еще съезди в райком и райисполком вырази им нашу признательность за мобилизацию рабочих на создание оборонительных сооружений и предложи начать эвакуацию. А то боюсь, поздно будет.

Глава . Монастырщина

Все это конечно хорошо, что снова вышли к своим и наш рейд вроде бы действительно закончен, но червь сомнения все равно меня гложет и не дает спокойно жить. За сутки, что мы потратили на выход к Монастырщине, я слишком много видел и это не давало мне спокойно радоваться жизни.

Сплошной линии фронта не было. Были очаги сопротивления и опорные пункты, занятые малочисленными остатками наших частей. То, что немцы не продвигались в этом направлении, было связано в основном с природными факторами. Болота, большое количество рек и леса не давали врагу возможности активно применять свои моторизованные подразделения. Но вот пехотные части могли прорваться здесь, обходя лесами опорные пункты. Как мы. Спокойно и никого не встречая на своем пути. Ведь смогли же мы незаметно обойти несколько опорных пунктов наших войск и выйти на дорогу Татарск — Монастырщина, а потом по ней добраться до районного центра. Тут на жд. станции под погрузкой стоял санитарный поезд и нам удалось договориться сдать в него своих раненых, а то сто шестьдесят человек набралось за эти дни. Часть из них сразу же попало на операционный стол, а остальными занялись санитарки. Нам же с Севостьяновым пришлось искать командование дивизии, что здесь занимало оборону. Помог нам в этом начштаба одного из полков. Очень своеобразный молодой человек. Наглый до безобразия. В мое отсутствие хотел отжать личный состав, пришлось его слегка успокоить и поставить в рамки, а то "ходют тут всякие".

Беседа с особистами много времени не заняла. Они сами несколько дней назад вышли из окружения из тех же мест что и мы. Уточнили и посмотрели кое — что. Поделились разведданными и пленными. Мне как командиру подразделения НКВД, пришлось лично пообщаться с начальником особого отдела дивизии. Как-никак старший тут начальник от нашего наркомата. Нормальный вроде мужик оказался старлей. Я открыл ему пару страниц нашей истории. Далеко не все, а только связанные с Брестом и Слуцком. В качестве доказательства своих слов приведя журнал боевых действий. Не знаю, почему, но, ни Боевое Знамя части, ни гербовую печать я не показал. Почему? Тревожно мне было из-за виденного в тылах дивизии и не было уверенности, что нам снова не предстоит ходить по немецким тылам. А еще, потому что в ходе беседы в памяти всплыл тот факт, что пленного генерала Лукина уговаривал сотрудничать с врагом его же начальник особого отдела армии. Может это и глупо, но я решил перестраховаться. Тем более что о Знамени знал лишь очень ограниченный круг лиц — Горохов, Никитин, Петрович и приставленные ко мне пограничники которые заранее были предупреждены о необходимости не разглагольствовать о нем. Надо отдать должное, что особисты глупых вопросов ни мне, ни бойцам не задавали. Мы на них честно и правдиво отвечали. Вроде к нам особых претензий никто не предъявлял. Хотя сомнения в отношении нас у них остались. В принципе правильно. Кому понравится, что на его поле ввалится толпа здоровых, с нормальным цветом лица, откормленных "окруженцев" с кучей трофейного оружия и боеприпасов. Это они еще нашей техники брошенной из-за отсутствия топлива и повреждения не видели. Мы вообще по сравнению с "севостьяновскими" бойцами выглядели верхом военного совершенства. Те когда их встретили вообще на "замухрышек" были похожи. В большинстве своем без оружия, грязные, в рваном обмундировании, бледные и голодные. Живая картинка для любой книги о войне моего времени посвященного разгрому 1941 г.. Пришлось приводить их в порядок — вооружать, одевать, перевязывать и кормить из своих запасов. Хотя жаба Петровича ой как душила. Зато когда линию фронта перешли не так уж и ярко мы на фоне остальных выглядели. Да и вопросов нам меньше задали. Единственное о чем я просил особистов так это сообщить командованию о нашем выходе и дать возможность народу сходить в баню. Прогулка по лесу это хорошо, но баня после нее лучше. Обещали сделать и то и другое и даже выполнили.

Нас до получения указания от вышестоящего командования разместили в лесу, в нескольких километрах от поселка, в расположении внештатного запа. Комдив, мужик умный, собрал сюда всю прибывшую с маршевым пополнением молодежь и давал тут ей азы военной службы. Большую часть полка составляли те, кто по мобилизации был призван в конце июля. Об их уровне военной подготовки даже говорить не приходилось. Считай, никакой не было. Чему можно подготовиться за две недели учебных сборов и по дороге к фронту? Ничему. Если только каким мелочам вроде сборки разборки винтовки и наматывания портянок. Хорошо, что хоть не разбежались, а то по рассказам командиров, пришедших познакомиться поближе и потрясти языком, пополнение даже присяги до прибытия в зап. не принимало. Только тут стало понятно, почему так активно обхаживал моих бойцов капитан Попов. В полках по несколько сот человек после боев осталось, поэтому тут каждый боец был на особом счету, а обстрелянный и вышедший с оружием тем более. Несмотря на приказ Ставки возвращать вышедших из окружения бойцов и командиров в свои части, командиры полков по возможности старались этого не делать, таким образом, решая вопрос о пополнении именно своих подразделений. Капитан Попов, пользуясь случаем, именно так и хотел пополнить свой полк, но не удалось и пришлось ему довольствоваться сотней бойцов из запа. Пополнение он, кстати, увел практически без оружия. Не было его. Оружие для бойцов должны были в полку найти. Парням с собой только два десятка ящиков с бутылками с зажигательной смесью выдали.

Как боевая единица зап. полк собой практически ничего не представлял. Собранные тут бойцы были разбиты на три батальона. Винтовки были только у одной из рот батальона. Личный состав по очереди занимался изучением оружия. В остальное время с палками в руках отрабатывали штыковой бой, метание гранат, окапывание и тактику действия в составе подразделения. Обучением новобранцев занималось полтора десятка командиров и политработников из числа запасников и три десятка сержантов. Командовал тут всем строгий майор-запасник, поддерживавший порядок в полку на должном уровне. Ряды палаток, коновязи и полевые кухни были спрятаны под масксети и деревья. Народ серьезно относился к возможности вражеского авианалета. Немецкие самолеты достаточно часто пролетали над лесом, но пока не наносили своих ударов.

Если "севостьяновских" бойцов поселили вместе со всеми, то нам выделили место для размещения несколько в стороне от остальных. Чему я только был рад — меньше вопросов будут задавать. А уж как рад был этому рад Петрович словами не передать. Во первых. За время нашей прогулки по Могилевщине его хозяйство значительно разрослось. Одних строевых лошадей под полсотни завелось, а еще трофейная кухня и куча повозок с имуществом, вооружением и боеприпасами. По его словам на все это "местные жители" уже покушались с просьбами поделиться и поменяться, а ему этого хотелось бы избежать. Ну и во вторых мы сняли с довольствия "пришлых севостьяновцев". Все экономия продуктов. И вообще он был не против пополнить наши продовольственные запасы. Тем более что в полку такие запасы были, а нас по записке особого отдела поставили на котловое довольствие. Так что Петрович собирался сделать набег на продовольственный склад и основательно его потрясти, сославшись на отсутствие своих запасов.

До ужина нас никто не трогал. Дали помыться в бане и привести себя в порядок. Петрович ухитрился в банно-прачечном комбинате белье поменять, а в поселке пошить чехлы для оружия из трофейного материала.

На быстрый ответ из Центра я и не рассчитывал. Хватило опыта суточного сидения в Городищах. Правда, там мы выходили на полковом уровне, а здесь сразу вышли на дивизионный, уж связь то у них с корпусом, армией и фронтом есть. А раз так, то наше местное сидение надолго не должно было затянуться. Но "чуйка" блин орала с каждым часом все громче и громче. Над Монастырщиной на восток и обратно несколько раз в сопровождении истребителей прошли немецкие бомбардировщики. Нас и поселок они игнорировали, а зенитки на станции и в расположении штаба дивизии молчали.

Вечером все и началось. Первым признаком, что все идет не так как всегда, стала возросшая активность командного состава полка. Их несколько раз собирали у штабной палатки. После чего начались сборы лагеря. Из Монастырщины несколько грузовиков привезли ящики с винтовками и боеприпасы, которые раздали по подразделениям. Бойцов из группы Севостьянова до этого державшихся вместе разделили по батальонам. Потом в полк приехал комиссар и начальник особого отдела дивизии, собравшие в штабную палатку весь комсостав полка. Пригласили туда и меня. На совещание я опоздал, посыльный дал мне возможность домыться в бане и одеться по форме. Прибыл я в штаб, когда все уже было законченно. Встретили меня только представители дивизии. Комполка и остальные куда-то убежали по своим делам.

— Лейтенант я понимаю что вы не из нашего ведомства и у вас своя задача, но обстановка сложилась так что мы вынуждены вас задействовать. — Начал комиссар. — Германцы на участке нашей дивизии перешли в наступление. Пока удается их сдерживать, но сил для удержания позиций мало. Резервов у дивизии кроме местного полка нет. Если немцы прорвутся на нашем участке, то у них откроется прямая дорога на Починки и Ельню. Командованием армии и фронта нам обещано подкрепления, но когда они прибудут неизвестно, а действовать надо немедленно. Нами на наиболее угрожаемых участках подготовлены оборонительные позиции и несколько мест для организации засад. Полк сейчас начнет туда выдвижение. Как вы, наверное, уже знаете, тяжелого вооружения у него нет. Кроме того что принесла ваша группа. Долго под ударами врага он не сможет продержатся. Мы его усилим противотанковым дивизионом и зенитной батареей, но этого мало. Поэтому я прошу вас поделиться своими трофеями и особенно тяжелым вооружением, а так же влиться в состав полка как отдельная боевая единица. Мы думаем использовать вас по предназначению — как роту разведки и пулеметную роту резерва командира полка. Как только подойдут подкрепления, мы вас сменим и направим в тыл.

Что ж история имеет свойство повторяться. Мог ли я отказаться? Да, мог. Хотя бы потому, что есть запрет Наркома на использование войск и подразделений НКВД во встречных боях с противником без указания вышестоящего командования. Кроме того самостоятельно принимать решение после выхода к своим я не имел права, а сидевший тут же старший из представителей НКВД в лице дивизионного особиста молчал и прятал глаза. Смущало меня то, что до сих пор нет реакции в отношении нас со службы охраны тыла фронта. Больше десяти часов прошло, как тут кукуем. Давно бы до Москвы достучались. Все же мы не рядовое подразделение, а тут молчок. Странно все это. Единственное что приходило в голову так это то что мое начальство в лице "див. особиста" уже обо всем договорилось, а меня в очередной раз проверяют. В том числе и на "слабо". Понятно, что нами решено закрыть дыру в линии фронта и плевать, что у меня в роте собраны не самые плохие спецы, подготовленные для других дел. Главное фронт закрыть, не дать врагу прорваться вглубь страны. А кем и как все равно. Откажешься — могут обвинить в трусости и т.п., а немцы все равно фронт прорвут и выйдут к Починкам и к Ельне. И снова бои и те же потери, но уже с подмоченной репутацией. Согласишься, народ все равно положишь, зато честь сохранишь. Взвесив все за и против, я согласился с предложением командования дивизии, но с условием, что принимать решение на ввод в бой своего подразделения из-за его специфики и складывающейся обстановки буду только сам. Еще потребовал письменный приказ за подписью командира, комиссара и начальника Особого отдела дивизии. Который мне тут же был вручен. Подготовились. Словно заранее знали мой ответ.

— Полку придется занять позиции вот здесь. Саперный взвод и местное население там уже несколько дней оборудует позиции и готовит минную засаду. Полку поставлена задача: закрепиться на указанных позициях и прикрыть идущую между болотами дорогу. Минимум на сутки задержать наступление противника и этим дать возможность частям дивизии отойти и занять новый оборонительный рубеж. Вам все понятно?

-Да.

— Тогда можете быть свободными и спасибо вам лейтенант.

— Есть.

На улице меня догнал начальник особого отдела дивизии.

-Поговорим?

-Давай.

-Ты не обижайся. Полковой комиссар все понимает и то, что люди устали и что работа не по профилю. Но надо, немцы фронт прорвали. Полки практически на всех участках откатываются назад. Сил сдержать напор, нет. Нас в дивизии совсем немного осталось. Хорошо, что хоть боеприпасов и стрелкового вооружения пополнению подбросили, а то совсем плохо было бы. Пришлось бы здешних пацанов в бой с одними бутылками с зажигательной смесью и саперными лопатками посылать.

-Да я все понимаю. Не в претензии. Всем чем можем, поделимся. Есть небольшой запасец, для себя хранил. Нам бы только боеприпасов для советского вооружения надо подбросить. Заявку я тебе дам. Сделаешь?

— Не вопрос. Что тебе надо?

-Патроны винтовочные и пистолетные, гранаты, бикфордов шнур, телефонный кабель, бутылки с зажигательной смесью, мины 50 и 82 мм. калибра. Артиллерийские снаряды любых калибров. Если есть боеприпасы к трофейному оружию, все возьму. То, что у нас есть мало, нужно еще.

— Снаряды для фугасов?

— Да. Если нет мин и артиллерии, то подойдут и они. Есть у меня специалисты, сделаем все как надо.

-Ты мне все о себе и своих парнях рассказал?

— Все что мог.

— Понятно. У тебя документы прикрытия? Может, что еще нужно передать наверх?

— Да. Если наверх доложил, то больше ничего и не надо.

— Я звонил в корпус еще в обед и обо всем доложил, но пока в отношении вас ничего не поступало. Как что будет, сразу сообщу. Я с комполка переговорил и о вас предупредил. Он должен вас использовать только как разведроту со всеми вытекающими. Насчет боеприпасов давай присылай на станцию своего тыловика. Я сейчас все вопросы с комиссаром по боеприпасам решу.

-Хорошо.

На этом мы и расстались. Через полтора часа со станции нам на грузовиках доставили целую гору боеприпасов. Все мы сразу не увезем, но постараемся. Что не увезем, оставим тут как и часть обоза на всякий случай под охраной пары человек. В случаи чего отступать все равно в этом направлении будем, а запас карман не тянет.

За это время удалось мне поговорить и с комполка, который подтвердил сказанное особистом.

Еще через час полк выступил в путь.

Глава . Засада.

Совершив ночной марш за несколько часов до рассвета, полк вышел к перекрестку дорог, бегущих между болотами и лесом. Здесь нас ждали саперы. Место для засады было выбрано удачно. Мимо никто не смог бы пройти. Обе дороги несколько километров шли по открытому пространству у края болота, затем делали поворот и снова бежали по открытому пространству среди лугов и леса. Съезжать с дороги на поле можно было только в нескольких местах и все они располагались как раз напротив наших позиций. Саперы поработали на славу. На поле у дороги установили минные поля. Обочины и сама дорога тоже не остались без внимания. Три десятка фугасов, в несколько рядов, мастерски замаскированные ждали своего часа. В метрах трехстах от дороги среди кустов и деревьев для роты пехоты и нескольких орудий были подготовлены стрелковые ячейки и орудийные капониры. В трех километрах восточнее местное население под руководством саперов подготовило вторую линию обороны, но замаскировать ее как следует не успело. Так как считалось, что это будут ложные позиции для отвлечения внимания вражеской авиации и разведки.

По сообщению командира взвода саперов, пожилого старшины из сверхсрочников с медалью "За отвагу" на груди, днем, сбив оборонявшийся в десятке километров от нас деревне батальон, немцы разместились в ней на ночевку. Силы врага оценивались в пехотный батальон с ротой средних танков и артиллерией. Заняв деревню, враг выслал в эту сторону свою разведку — до взвода кавалеристов с пушечным броневиком. Отойдя по дороге несколько километров, немцы схлестнулись с каким-то отходившим на восток нашим подразделением и после короткого боя рассеяли его, часть бойцов они взяли в плен. Оставив пленных под надзором своих раненых, немцы продолжили движение сюда.

Приказа на открытие огня и раскрытие места засады саперы не получали и поэтому пропустили немцев ко второй линии обороны. Те, напугав женщин, что работали на рытье окопов и беженцев, осмотрев в бинокль оборудованные позиции, вернулись назад в деревню.

Меня старшина заинтересовал, откуда он так подробно все знал. Оказалось, что ими оборудован НП на одной из сосен, откуда открывался прекрасный вид на большую часть дороги от деревни до места засады. Кроме того саперы ходили в разведку к месту боя и подобрали там несколько наших погибших бойцов.

Раскрыл нам старшина и еще один не момент. Через болото в нескольких местах были проложены гати и похоже немцы знали о них. Во всяком случаи парни, что заготавливали на берегу болота у гати лес, видели конские следы. А среди немецких разведчиков был гражданский, одетый как местный, но державший себя с ними как равный.

На совещании комсостава было принято решение, что два батальона будут задействованы для засады и охраны болот, третий батальон и штаб полка разместятся во второй линии обороны, используя для этого известные врагу "ложные позиции". Начало движения колонны противника ожидалось не раньше 7 утра. У нас было не более 4 часов для того чтобы дооборудовать свои позиции. Собрав в один кулак противотанковую и зенитную артиллерию, прикрывшись на флангах болотами, а вдоль шоссе, тракта и края болота минными полями, батальоны закапались в землю, стараясь максимально сохранить маскировку.

Командование полка, выслушав мои замечания по организации обороны, согласилось с рядом моих предложений. Лично мне не нравилось стояние "нерушимой стеной" и я предложил активную оборону, заключавшееся в нанесение ударов по тылам врага. В качестве ударной силы должны были выступить мои бойцы. (Уж простите меня, но что-то мне не верилось, что нас до боя сменят и вообще что — то странное творится в "королевстве Датском". Начальство никак решение в отношении нас принять не может, а раз так то вместо сидения в обороне под ливнем снарядов, мы лучше будем действовать по своему.) Так я направлю своих разведчиков к деревне для наблюдения за врагом. Кроме того в лес поближе к деревне уходил и мой "засадный полк" снайпера и егеря. Было понятно, что попав в засаду, немцы для пролома обороны полка развернут артиллерию. Своей артиллерии у полка не было, так что контрбатарейной борьбой заниматься было некому. Вот я и предложил, чтобы мои егеря и снайпера занялись уничтожением артиллерии врага — выбивая их артиллерийские расчеты и повреждая орудия. В случаи обнаружения парни должны были отходить через болота к основным силам полка.

Взвод пограничников и приданная им рота новобранцев во главе с Гороховым должны были занять позиции у гати в тылу 2 — го батальона. Я же с остальными бойцами должен был усилить этот батальон своими пулеметными расчетами. В качестве пополнения расчетов мне давали еще один взвод новобранцев.

Комбат 2 оказался мужиком адекватным и выслушав мои предложения по оборудованию позиций попытался воссоздать батальонный узел обороны конца века. Многое, конечно, за те несколько часов, что у нас оставались, сделать мы не успели, но тем не менее.

Как и ожидалось, около 7 часов утра колонна противника начала движение к своей и нашей судьбе. Разведка об этом вовремя сообщила и стала отходить к гати. Поэтому хватило времени, чтобы загнать народ в окопы и не отсвечивать.

Впереди на десятке байков с пулеметами, в сопровождении "Ганомага", Ба-10 и Т-26 шла взводная колонна разведки. В нескольких километрах за ней двигалась колонна головного дозора, состоящая из танков Pz-3 и БТ, бронемашин и грузовиков с пехотой. А дальше, отстав еще на несколько километров, из деревни выползала длинная змея танков Pz-3, грузовиков с пехотой, артиллерией и боеприпасами. В одном из грузовиков была оборудована установка с громкоговорителями и из них звучала бравурная музыка. Вообще немцев было куда больше, чем сообщал старшина. Минимум полк. Видно не к одним нам пришло подкрепление.

Немцы, кроме разведчиков, вели себя довольно беспечно. Во всяком случаи я не заметил особой осторожности — танки шли с открытыми люками, из которых торчали командиры машин и члены экипажа, мотоциклисты не держали оружие в боевом положении. Словно на прогулку вышли. Толи уверовали в свою непобедимость или что их тут никто не ждет.

Пропустив разведку ко второму рубежу обороны, огнем противотанковых орудий, минометов и станковых пулеметов мы накрыли растянувшуюся колонну врага. Закупорив ее спереди и сзади подбитыми танками, словно на полигоне расстреливали мечущихся под огнем оккупантов. Нескольким танкам удалось развернуться и съехать с шоссе, но подорвавшись на минах, они тоже стали добычей артиллеристов. 5 танков, 3 трофейных Ба-10, шесть грузовиков с солдатами головного дозора остались гореть на дороге.

Не знаю, что там произошло и как так получилось, что разведка немцев, преодолев практически без боя оборону 3-го батальона, прорвалась к штабу полка. Дело там дошло до рукопашной. Защищая КП, там погибло почти все командование полка и державшего там оборону батальона. Полк возглавил комбат 1 капитан Потапов, который и организовал разгром разведки противника.

Отпраздновать победу нам не дали — следовавшая за головным дозором мотопехота и артиллерия развернулась и атаковала полк. С большими потерями немцы были остановлены и отброшены на исходные позиции. Тяжелый артиллерийский снаряд попал в батальонный КП, убив руководство батальона к которому мы были приписаны...

Позже, при отражении новой атаки пехоты немцев, под прикрытием своей артиллерии, вплотную приблизившейся к нашим окопам, полегло большинство бойцов и оставшихся в строю командиров, поднявших батальон в контратаку. Слава богу, что мои парни, повинуясь моим командам, никуда не дернулись из окопов и прикрывали своим огнем нашу пехоту, а то точно бы все кончилось плачевно. Прорвались бы немцы через те ошметки, что у нас остались. Тем более что несколько немецких танков прикрываясь остовами подбитых танков и автомашин, попытались расчистить дорогу для прохода бронетехники и разминирования дороги. Расчеты противотанковых ружей вовремя это заметили и сорвали эту попытку, выведя из строя еще несколько танков врага.

Связь между батальонами и штабом полка была прервана. Часть личного состава рванула в тыл, остановить их было некому. В строю батальона остались всего 2 командира — я и младший лейтенант Володин, взводный из маршевого пополнения. Пришлось принимать командование батальоном на себя, а Володин стал моим заместителем и начальником штаба. Взвода и роты возглавили мои сержанты и красноармейцы.

Немцам нужна была дорога, что мы оседлали. До обеда они еще дважды атаковали и каждый раз получив по зубам, откатывались, оставляя на поле десятки трупов в серых мундирах. В какой — то из моментов боя немецкая артиллерия резко замолчала. Затем в стороне, где она была развернута, раздалось несколько мощных взрывов. Видно "засадный полк" выполнил свою задачу.

В перерыве между атаками на наш участок обороны прибыл капитан Потапов. Узнав о положении дел в батальоне, он утвердил мои решения. Отозвав меня в сторону, он сообщил, что недалеко от полкового КП на дороге была найдена легковушка с несколькими погибшими сотрудниками НКВД, в том числе и оперативником из особого отдела дивизии. Кроме удостоверений личности и оружия у них с собой ничего не было. Вполне возможно, что парни были по нашу душу. Даже если это и так, что нам делать? Никакого письменного приказа у оперов с собой не было, а оставлять позиции перед лицом врага нельзя. Забрав удостоверения и планшетку себе, я вернулся к исполнению своих обязанностей.

Немцы обиделись и вызвали авиацию. Над нами появилась девятка Ю-87, которые встав в "карусель", начали нас обрабатывать, укладывая авиабомбы прямо в траншеи и расстреливая из пулеметов выявленные очаги обороны. К ним присоединилась и молчавшая до этого артиллерия. Тяжелые снаряды, авиабомбы и мины рвались, разрушая окопы, позиции противотанкистов, минометчиков и зенитчиков. Зенитчики и пулеметчики пытались отбиваться, но создать "воздушный зонтик" имеющимися средствами было просто невозможно. Полк нес тяжелые потери. Два с половиной часа, чередуя минометные и авианалеты, немцы избивали наши позиции, а затем снова была атака танками и пехотой. Остатки полка, огрызались огнем уцелевших пулеметов, бутылками с зажигательной смесью и пулями старались не допустить к своим окопам врага. Оставив на поле боя еще 4 танка и 5 бронетранспортеров, а перед траншеями несколько сот своих солдат, ближе к вечеру немцы наконец-то успокоились, откатились назад и стали окапываться.

К концу дня общие потери врага оценивались до батальона пехоты, 12 танков и десяток бронемашин. Правда и от полка тоже мало что осталось — была выбита почти вся артиллерия. Уставшие за день, оглохшие от взрывов бомб и снарядов, пулеметной и артиллерийской стрельбы, перебинтованные грязными бинтами, но не сломленные бойцы лопатками и касками очищали окопы от земли, чистили оружие, откапывали и выносили в тыл погибших. Готовились к новому бою.

С наступлением темноты враг прекратил артиллерийский и минометный обстрел. Видимо их командование решило, что после сегодняшнего дня обороняющиеся сами оставят свои позиции и отойдут, как уже было не раз. Ну и зачем тогда попусту снаряды жечь?

В воздухе стоял запах дыма от сгоревшей техники, пороха, трупов. Легкий ветерок сносил все эти "ароматы" в сторону, потихоньку очищая воздух от примесей. Где-то в лесу застучал свою дробь дятел и молчавшие весь день птицы, напуганные выстрелами и разрывами снарядов, стали возвращаться на покинутые места, заводя свои песни. Жизнь продолжалась.

За день батальон истратил почти все имевшиеся боеприпасы. Их подвоза не ожидалось, поэтому нужно было озаботиться сбором оружия и боеприпасов у погибших в траншеях и на поле боя. Выслав к немецким позициям секреты для наблюдения и разведки, сформировали несколько групп по 10 человек с задачей собрать все необходимое нам с убитых немцев. Назначив своих сержантов Ермакова и Петрищева старшими групп, определил им фронт работ. Одного направил к разбитой колонне, а второго на поле между нашими и немецкими окопами. Саперов, входивших в состав групп, попросил по возможности заминировать подбитую немецкую технику. Так как немцы постараются ее вытащить и отремонтировать, а оно нам надо?! Вооружившись пистолетами и гранатами, взяв плащ-палатки и веревки, бойцы уползли. Оставив вместо себя командира 1-й роты сержанта Еремеева с его бойцами прикрывать уползших, я пошел по окопам проверять, как восстанавливаются позиции.

Часть бойцов, во главе с Володиным, сносила погибших в большую воронку, оставшуюся на позициях противотанкистов. Остальные собирали оружие и боеприпасы. Добравшись до позиций своих пулеметчиков, увидел Горохова, искавшего меня. Днем он с бойцами хоз. взвода, пограничниками и новобранцами при 5-ти пулеметах держал оборону на левом фланге у края болота.

— Живой, здоровый! — радостно приветствовал он меня.— Наши почти все целы, правда, половина раненые, многие повторно. Рюкзак твой цел, его твои "архаровцы" охраняют. Обоз в целости, хоть и пострадало несколько повозок во время авианалета. Немцы дважды пытались прорваться у гати, но мы их при помощи снайперов и егерей остановили и отбросили назад. Снайпера и егеря почти все живы и здоровы, весточку с той стороны прислали. От двух пар пока сведений нет, но может они просто на место сбора опаздывают. Да трое егерей, прикрывая отход остальных, погибли. Тут-то многих побило?

— Много. Тяжелый денек выдался, но выстояли. Ты, Петрович, — прервал его я — давай принимай под свое крыло батальонный обоз и организуй ужин на весь личный состав, который с утра ничего не ел.

Что — то пробормотав себе под нос и взяв с собой еще 5человек, он пошел в тыл. Добравшись до остатков блиндажа командного пункта, послал Никитина, собрать по ротам данные о потерях и наличии личного состава, вооружения.

Наступившая летняя ночь скрывала наши поисковые группы и только небольшой шум, металлический стук и периодический тихий мат в исполнении Еремеева и кого то из бойцов, доносившийся из передового окопа, говорил о том, что работа по сбору трофеев и выноса тел павших идет полным ходом. Немцы активности не проявляли, по докладам в окопах у них только наблюдатели сидели и периодически пускали осветительные ракеты.

Сняв каску и присев у входа в блиндаж, стал набивать диски и рожки к своему ППД. Целый цинк с патронами к нему, стараниям Никитина, дожидался меня. За день я расстрелял все, что носил с собой на разгрузке и портупее. Отовсюду по траншеям раздавался тихий шум разговоров, смеха, звяканье металла — люди отходили от ожесточения боя. Закончил с набивкой дисков я посидел еще немного, наслаждаясь летней ночью. Затем, подобрав каску, пошел на НП саперов. Народ там расслаблялся, прикладываясь к фляжке со спиртом. Что ж имеют право принять по грамульке на душу за победу, да павших в бою помянуть. Восемь человек они потеряли. Их минные ловушки сработали как надо, но нужно было подумать завтрашнем дне. Саперный старшина оказался жив, хоть и получил осколочное ранение руки. Запасов мин у них не было. Вот я и предложил ему использовать снаряды, притащенные в нашем обозе. Как и что делать он знал, мы с ним быстро наметили места закладки фугасов. Собрав остатки своей команду, старшина ушел в ночь.

В мое отсутствие, разрушенный прямым попаданием снаряда и авианалетом, КП батальона силами связистов и нескольких бойцов был приведен в относительный порядок. Его расчистили от мусора и земли, убрали погибших и сейчас старались восстановить связь между подразделениями и полком. Тут меня и нашел Горохов. Сообщивший, что батальонный обоз разбит, но осталась пара кухонь и часть повозок. Приготовить горячую пищу в них не получится, т.к. осколки повредили батальонные кухни. В целости осталась только наша, а в ней приготовить пищу на всех сразу не получится только посменно. Правда есть несколько ящики с тушенкой и брикеты с гречневой кашей. Можно их и питьевую воду раздать по ротам. Патронов и "зажигалок" осталось мало, гранат нет вообще. Мин к минометам всех калибров набралось штук 300. Артиллерийских снарядов тоже есть немного, а вот целых орудий только одно. Остальные разбиты или повреждены. Из артиллеристов уцелело несколько человек, которые пытаются восстановить еще одно орудие, снимая запчасти с поврежденных. Раненых около ста человек, ими сейчас занимается Елена, готовившая их к отправке на полковой медпункт. По ее докладу десяток человек до утра не доживет. Доложив, Петрович, побежал контролировать раздачу пищи.

Связи с полком так и не было. Отправив телефонистов восстановить связь, присел на пустой патронный ящик у входа в блиндаж. Прибежавший Никитин доложил о выполнении задания и стал диктовать сведения ефрейтору Николаеву, единственному кто уцелел на КП, благодаря тому что, перед самым попаданием снаряда вышел в окоп. "За день в батальоне погибло 123 человека, 72 с тяжелыми ранениями и 28 с ранениями средней тяжести отправлены в санчасть. В строю осталось сто семь человек, в том числе два командира. Дезертировало 93 человек. Из тяжелого вооружения сохранились 2 крупнокалиберных пулемета, 3 "максима", из которых 2 исправны, а третий можно отремонтировать, 3 — ДП-27 и 4 MG-34". Отдельно от батальонного они приготовили и донесение о действиях моей роты. Прочитав и подписав донесения, отправил Никитина с ними на КП полка.

К полуночи вернулись наши группы, собиравшие оружие. Володин, закончив похороны погибших и отпустив людей отдыхать, вместе с командирами рот и уцелевшими сержантами пришли ко мне на КП. Присев, где придется, получили от Горохова по банке с тушенкой и кружке с горячим чаем все, достав ложки стали есть. Насытившись поздним ужином, закурили. Доклады о положении дел в подразделениях начал сержант Михайлов, как старший из оставшихся артиллеристов. Он сообщил, что из артиллерии уцелело одно 45 мм орудие и два моих 82 мм миномета. Совместными усилиями из разбитых и поврежденных пушек можно собрать еще одно противотанковое орудие ЗиС-2. Боеприпасы к орудиям есть — насобирали по позициям и из обоза доставили, расчеты собраны, но не хватает подносчиков. Продолжили доклады ротные. Они сообщили о результатах дня и сборе трофеев, количестве личного состава, наличии вооружения. В ротах осталось всего по 20 — 40 человек. В основном восстановлены траншеи, поврежденные в ходе боя. Погибшие похоронены, списки и документы на них переданы Никитину. Телефонная связь между ротами и КП восстановлена. Личный состав, кроме наблюдателей и дежурных пулеметчиков отведен для отдыха во вторую линию траншей. По окопам собрано около 200 "мосинок", немного гранат и патронов, имущества, продукты, каски. Патроны отданы пулеметчикам, а гранаты личному составу. Ермаков с Петрищевым доложили, что их группы трофейными гранатами заминировали все подбитые танки и БТРы. Взяты трофеи: 16 пулеметов MG-34 и ДТ с запасными лентами, коробками, дисками и запчастями, 12 автоматов, 211 винтовок "Маузер — 98к", 2 снайперские винтовки СВТ, 16 пистолетов, бинокли, гранаты и патроны. С подбитой техники удалось снять 5 радиостанций и несколько автомобильных аккумуляторов. В ходе поиска добили немецких раненых, т.к. пленных брать толку никакого. Удалось собрать разной амуниции, продуктов по сухарным сумкам. После этого достали портфель и два немецких ранца набитых солдатскими книжками и жетонами убитых немцев. В портфеле нашлись несколько бутылок с коньяком, палка копченой колбасы и какие-то документы. Бутылками и колбасой тут же завладел Петрович.

— Что добру пропадать? — Смотря на меня, спросил Горохов. Получив согласие, он открыл бутылки и стал разливать коньяк по кружкам.

Не чокаясь, выпили, закусывая кусками колбасы, затем еще. По телу разлилось тепло, согревая и расслабляя душу.

Разделив трофеи по ротам, излишки приказал сдать Горохову на хранение. Туда же отправили собранное продовольствие, трофейные документы, амуницию и все советские винтовки, передав оставшиеся к ним патроны пулеметчикам. В завтрашнем бою будем использовать трофейное оружие. Поговорив еще о прошедшем дне, уточнив действия на завтра, допив и доев оставшееся, отправил всех по своим местам, отдыхать и готовиться к завтрашнему бою. Он обещал быть таким же горячим, как и предыдущий. О том, что завтра может стать последним днем нашей жизни, никто не стал ничего говорить. Все и так прекрасно это понимали. Приказа на отход так и не поступил.

Горохов предложил спать в окопе, куда он принес лапника. Я согласился. Предупредил дежурных, что нас надо поднять в 5 утра. Взяв плащ-палатки и положив под голову вещмешки, мы стали устраиваться спать в ответвлении окопа, оставив в блиндаже Володина, дежурных наблюдателей и связистов. Поспать нам не дали. Не успели мы устроиться, как в сопровождении Никитина, связистов, ординарца и нескольких бойцов с трофейными автоматами пришел капитан Потапов. Уставший, в запыленной форме, с перевязанной рукой, он спустился в блиндаж и, увидев термос с чистой водой, попросил кружку. Получив требуемое, молча выпил сразу несколько кружек воды.

— За весь день почти ничего не пил. Докладывай, что тут у вас. — Обратился он ко мне.

— Товарищ капитан! — Опередив меня, обратился к нему Горохов, — Может, перекусите? У нас тут тушенка и галеты есть, чайку быстро подогреем!

Не дожидаясь ответа, достал из вещмешка пару немецких банок с тушенкой, пачку галет и послал одного из связистов подогреть котелок с чаем. Видя все это Потапов только и смог сказать: "Хорошо вы тут устроились". Выслушав мой доклад о положении дел в батальоне, он стал рассказывать о дневном бое и положении в полку.

Днем немцы, смяв охранение, по гати через болото обошли позиции 1-го батальона и ударили через позиции противотанкистов ему в тыл. Только контратака находившихся на второй линии обороны бойцов 3-го батальона спасла положение. Правда стоила она больших потерь. Прорвавшиеся немцы были частично уничтожены, частично загнаны в болото, где до сих пор и находятся, нависая над нашим правым флангом и угрожая очередным прорывом. В 1-м и 3-м батальонах огромные потери. Под огнем противника часть бойцов струсила и дезертировала, задержать и собрать их не удалось. Командование остатками 1-го батальона принял на себя командир 2-й роты лейтенант Кулаков — из "севостьяновских окруженцев". Батальон удержал свои позиции благодаря действиям "окруженцев". Ротами командуют сержанты. В строю полка, без учета моих бойцов осталось чуть больше 420 человек, многие из которых ранены. Средств усиления и тяжелого вооружения практически не осталось — кроме нескольких противотанковых 45 мм орудий и моих минометов. Боеприпасы к ним есть, но вот артиллеристов в расчетах мало. Связи с дивизией нет. Послано несколько конных посыльных с донесением о положении дел. Сведений от них пока нет, возможно, к утру что-то проясниться. Поставленную задачу — остановить противника на этих позициях — полк выполнил. Удерживать позиции имеющимися средствами практически невозможно, но приказа на отступление нет. Утром придется держать оборону тем, что осталось. Немцы знают о расположении наших минных полей и сегодняшних ошибок уже не совершат. Наступать видимо будут через болото, где они закрепились, во фланг 1 батальона. Но там саперы фугасами из артиллерийских снарядов постарались закрыть им проходы. Кроме того Кулаков туда часть своих бойцов переместил. 3-й батальон занимает прочные позиции. Резервов нет, вероятность получения подкреплений мала. С наступлением темноты, часть тяжелораненых, на уцелевших повозках, отправили в тыл, а в медпункте еще остается около 200 человек раненых, в том числе и из нашего батальона и их тоже нужно срочно эвакуировать. Так что держаться придется до конца...

С благодарностью кивнув Горохову, подавшему кружку с горячим чаем, Потапов с усмешкой спросил: " Трофеев много собрали? Делись!". Доложив об итогах сбора трофеев, уменьшив данные пополам, я пожаловался на отсутствие боеприпасов. Потапов приказал передать часть трофеев в другие батальоны. Там положение хуже, чем у нас. Пока мы разговаривали, Горохов принес вещмешок и немецкую фляжку и передал все это ординарцу Потапова, со словами: — "Потом поедите". Проверив связь и тепло попрощавшись, Потапов с ординарцем и бойцами ушел в ночь на КП.

Проводив командира полка, мы стали вновь устраиваться спать. Война войной, а отдыхать надо, тем более что утром предстоит бой. Укладываясь на дне окопа, спросил Петровича:

— Что, ты, там Потапову положил?

— Да так, немного продуктов да фляжку шнапса. Пусть подкрепятся, у них там с едой плохо. Что-то не видел я кухонь в их тылу. Командир он не плохой, я тут с бойцами, что его сопровождали, поговорил. Он остатки 3-его батальона сам в контратаку водил, 6 немцев из пистолета уложил. А рану ему немец в рукопашной штыком пропорол. Кроме того кто-то ему в спину стрелял, да только бок поцарапал.

-Установили, кто стрелял?

— Нет.

— Ты с утра пораньше, отправь 5 пулеметов с боеприпасами, 10 автоматов, гранат и еще что сам решишь в 1 батальон и для 3-го что-то выдели. Насчет кухни тоже надо решить, отдай одну, чего парни голодать будут.

— Сделаю, — ответил Горохов.

— Петрович, ты мне вот что скажи. Ты чего к Елене спать не пошел?

— Да так, слегка поцапались. Я ей предлагал домой ехать, а она не хочет. Говорит, что здесь со мной останется. Баба она хорошая, да никак не поймет, что ее тут убить или покалечить могут. Ну и поругались.

-Ясно все с вами. Прав ты Петрович не бабское это дело на войне быть. Им солдат рожать надо и своих мужиков дожидаться, а не тут наше дерьмо собирать .

— Вот и я о том же. — Пробормотал Петрович и тут же уснул, размеренно засопев.

Лежа на дне окопа, я смотрел на звездное небо. Сотни тысяч звезд на небосводе сверкали и манили к себе. В тон небу на пальце мягко светил Перстень. Своим светом и теплом словно убаюкивал и говорил, что все будет хорошо. А я лежал и думал, что где-то там, среди вечного вакуума, на какой-нибудь планете вот также, лежа на земле, какой-нибудь "другой" лежит и смотрит в небо и между нами так много общего. Может быть, он тоже думает о новом мире и людях с других планет и эти мысли существовали у всех разумных существ всегда и везде... Незаметно для себя уснул...

Глава .

Проснулся рано. На улице было еще темно, но на востоке уже алело — скоро рассвет. На часы было 4 часа. Хотя и поспал совсем чуть-чуть, но чувствовал себя отдохнувшим и готовым к новому дню. Петровича рядом уже не было, видимо убежал куда-то. На КП кто-то покашливал, что-то тихо бубнил связист. Вставать не хотелось. В иное время поспал бы еще часика 4, не меньше, но надо вставать — война некуда не делась. Тут совсем рядом — так с километр по прямой и напоминает о себе осветительными ракетами с немецкой стороны и автоматом, что лежал рядом. Полежав еще немного на лапнике и, потянувшись, опираясь на дно окопа, присел. Перстень мягко светился голубым светом на пальце. Странный он все же. Постоянно свет меняет то зеленый, то синий, вчера вот был фиолетовым, а сегодня голубой с чего бы это? И ведь его кроме меня, похоже, никто не видит. Мою привычку носить перчатки многие из "старой гвардии" переняли. Хотя сначала и считали чудачеством, но распробовали, поняв, что они защищают от мелких ранений руки и теперь сами обзавелись похожими. В Пружанах и Бобруйске на немецких складах набрали.

Вот еще странность. Когда я ложился спать, вообще-то сапог не снимал, а тут сапоги сняты и стоят рядом, чистые, начищенные и со свежими портянками, накрытые от росы куском плащ палатки. Интересно кто это тут расстарался? Наверняка, Петрович, больше не кому. На все-то у него есть и время и правильные мысли. Не то, что у Вас, товарищ комбат, а еще командир и т.д. Самокритика подействовала. Намотав портянки, надел сапоги. Вообще это приятно — утром, на свежую голову, надеть свежие портянки, чистые сапоги. Прям жених, да и только. Вот только побриться, одеколоном освежить и можно в ЗАГС. До утренней круговерти еще было время, вполне можно и успеть привести себя в порядок. С этими мыслями, я собрал свои вещи, повесил на плечо верный ППД и направился в блиндаж.

В блиндаже находилось несколько человек. Кроме бодрствующих наблюдателя и связиста, все спали там где их свалил Морфей. Большинство спало не выпуская из рук оружия. Махнув рукой дежурным, чтобы они не шумели, я тихонько подошел к наблюдателю и выслушал его доклад.

— За ночь, ничего существенного не произошло. После полуночи с немецкой стороны на поле выдвигалось несколько групп — видимо искали раненых. На дороге тоже кто-то копошился, но после обстрела с нашей стороны они вернулись к себе. Немцы тоже отвечали пулеметным огнем и обстреляли из минометов наши огневые точки. Затем успокоились и до сих пор себя больше не ничем не обнаруживают. Только периодически пускают осветительные ракеты да постреливают в нашу сторону из пулеметов. Ведут спокойно. Связь со штабом полка есть. Володин час назад вернулся с обхода позиций. Несколько часов назад приходили посыльные из 1-го и 3-го батальона за трофеями. Старшина им выдал и недавно ушел в тыл будить поваров. Разведчики выходили на связь. Но старшина запретил вас будить. Они сообщили, что часть пехоты немцев окапывается напротив нас, большая колонна автотехники с ранеными в сопровождении нескольких бронетранспортеров ушла по дороге на северо-запад, а танки и грузовики с пехотой уходят по дороге на юг.

Поблагодарив дежурных, предупредил, что пошел по позициям, а потом к тыловикам. Обход линии окопов продлился недолго, парные часовые в плащ-палатках были на постах, внимательно всматриваясь в предрассветные сумерки. Опознав меня, часовые тихо докладывали обстановку, а я, выслушав их, двигался дальше, стараясь не будить отдыхающих. В окопах завернувшись плащ-палатки и шинели, спали мои бойцы. Лишь несколько человек, уже встало и потихоньку готовилось к новому дню — чистили оружие и снаряжали магазины, готовили позиции к бою...

На позиции артиллеристов тоже все было тихо, только часовой у спрятанной под масксеть пушки прохаживался, прислушиваясь к уходящей ночи. За ночь артиллеристы восстановили старые позиции батареи — на орудийные дворики были вновь установлены орудия, с использованием дерева, приведенные во внешний порядок. Так что определить, где боеготовые орудия, а где имитация было практически не возможно. Немцам придется, потрать часть снарядов и бомб на эти позиции, чтобы быть уверенными в подавлении нашей артиллерии.

Мои минометчики ночью тоже не сидели без дела и к своим старым позициям, добавили еще несколько, используя под них воронки от бомб и снарядов.

Тылы батальона разместились в небольшом овраге, пересекающем перелесок за нашими позициями. Здесь же недалеко протекал ручей с питьевой водой, впадающий в болото. Весь наш обоз состоял из 2-х десятков повозок и нескольких полевых кухонь, прикрытых сверху масксетями. Сейчас у них копошились несколько человек и слышались ругательства Горохова. Пойдя на шум около кухни, я застал старшину, распекавшего поваров за то, что они с ночи не налили воды, а теперь метались как угорелые к ручью и обратно, готовя завтрак.

— Привет, Петрович. Ты что это с утра пораньше народ пугаешь? На фланге был? Как там, у "болотных жителей"? Немцы ночью не тревожили?

— Да ну их ... ! С вечера не могли воды набрать, чтобы пораньше людей покормить. Вот и гоняю, чтобы впредь неповадно было. На фланге у наших тихо. После того как наши снайпера и егеря там прошлись "каленой метлой", немцы молчат и даже в лес не суются.

-Пропавшие вернулись?

-Нет. Парни ходили поискать их, но никого не нашли. Где ребята должны были быть, немецкая рота расположилась.

— Ясно. Как они отработали? Донесение суточное доставили?

— А как же. До роты пехоты и минометную батарею у гати уложили. Да у деревни еще примерно столько же, а еще гаубичную батарею и десяток грузовиков уничтожили. Я к ним ночью бойцов посылал трофеи собрать. Недавно вернулись. Еще ранец солдатских книжек и жетонов набрали, три миномета 50 мм. и два 81 мм. с запасом мин притащили. Ну и как обычно продовольствие, обмундирование, амуниция, патроны, гранаты, винтовки, три пулемета MG-34. Смотреть будешь?

— Нет. Ты трофеи куда дел?

— Боеприпасы и пулеметы в роты отдал, минометы "погранцам" оставил, остальное на подводы и подальше в лес убрал. Может, сохраним. Да, я, часть бойцов из новобранцев от гати сюда направил. Нечего им там делать. Наши сами справятся, а тут народа нет.

— Молодец. Сам так хотел сделать. Кто там вместо тебя остался?

— Серега Петрищев. Нечего ему тут "лабухами" командовать, у него своих там хватает. Ты уж прости, что без тебя так распорядился.

— Правильно сделал. Я вообще думал остатки рот в одну свести.

-Ты, чего так рано встал? Поспал бы еще часок. Немцы, все равно побудку раньше 6-ти не сделают. У них порядок. — Ответил мне, Горохов.

— Что-то не спиться. Кстати, спасибо за сапоги и особенно портянки.

— Ничего, всегда, пожалуйста. Сапоги тебе, Никитин начистил. Мужики вчера в подбитом броннике в ранце нашли крем да щетку. Вот и поделились. Сами теперь в чищеных сапогах гуляют. Есть будешь? Тут со вчерашнего ужина каша осталась. Давай насыплю? И чай горячий есть. Я вроде тоже собирался позавтракать, да эти "оглоеды" не дали.

— Слушай, Петрович, а горячая вода есть? Побриться хочу, а то хожу, заросший как незнамо кто.

— Вот это правильно, командир должен быть образцом. Есть вода, даже помыться найдем. У тебя гимнастерка запасная есть, может, эту постираешь? Она на солнышке быстро высохнет? — С хитрецой в голосе спросил старшина.

— Да нет, Петрович, спасибо, в этой пока похожу. Да, кстати, откуда портянки свежие?

— Разбирали найденные у немцев вещи и там нашлись. Одну пару я себе взял, а вторую тебе отдал. Старые, пока ты спал, вот эти молодцы постирали. Григорьев, принеси ведро теплой воды командиру помыться.

— Спасибо. Ладно, давай полей что ли, — сказал я, снимая оружие и гимнастерку. Раздевшись до пояса, нагнулся и Петрович, намылив мне спину, стал поливать еле теплой водой. Фыркая, я умылся и, вытираясь принесенным одним из поваров вафельным полотенцем, сказал:

— Обещал теплую, а сам? Так и заморозить не долго.

— Не придирайся. Не барин — тепленькой обойдешься. Купаться то не захотел. Я тут ему мыла земляничного приготовил, а он... Бриться будешь? Вот тогда и будет тебе теплая. Кстати, может, подстрижешься, а то вот как зарос?

— Было бы неплохо, но из наших вроде никто не стрижет. Надо будет потом найти кого, чтобы как у нормальных людей свой парикмахер в батальоне был — стричься, бриться, освежиться.

— А что его искать? Ночью несколько беженцев прибилось, вот там и есть один мастер — Шмит Исаак Лаврентьевич. Мастер-парикмахер из Минска. А чтобы просто так не сидели, я их к нашим тыловикам приспособил помогать. Покормить из наших запасов разрешил. Не обеднеем, а то оголодали люди.

— Что ж сразу ничего не сказал? Что за люди? Откуда?

— Беженцы. 26 человек с детьми, в большинстве своем — евреи обоего пола, из Минска и пригорода. По их словам отступали с нашими войсками, но потом отбились — присели отдохнуть в леске, а наши ночью снялись. Ну, эти и отстали. Днем во время боя прятались в болоте. Ночью, вышли к нашим.

— Понятно все с тобой. Ладно, пусть пока с нами побудут. Конечно, лучше было бы их в тыл отправить, пока бой не начался. Погибнут тут вместе с нами...

— Что, думаешь, не удержимся?

— Будем держаться, но сам знаешь, что у нас осталось. Подкреплений вряд ли дождемся. Приказа отступать нет. Так что будем держаться. Не впервой. Ты попозже, как людей накормишь, отводи обоз подальше, за вторую линию, а то и дальше. Да организуй там патрулирование ездовыми края болота, чтобы немцы не обошли. Тут оставь пару повозок санитарам — раненых вывозить, а остальных долой с позиций. Елену тоже отправляй, с выносом раненых бойцы сами справятся. Может, хоть так кого спасем. Ну и где там твой мастер? Хоть бы побриться успеть, пока не началось.

— Вон идет. Михаил Григорьевич, воду горячую и простыню неси, а ты садись на ящик. Сейчас все организуем в лучшем виде. — Ответил Петрович.

— Здравствуйте, и кто тут мой клиент? Ви, Александр Петрович, или этот молодой человек? — Спросил нас подошедший пожилой, не высокий еврей, одетый в мятый темный костюм с жилеткой и светлую рубашку, доставая из кожаного саквояжа бритву и помазок.

— Ну что, вы, не я. Вот командира нашего надо привести в порядок — побрить и подстричь.

— Такой молодой, а уже командир. Ви, далеко пойдете. Я это, вам, точно говорю! Шмит, никогда не ошибается. Можете мне верить. Не беспокойтесь за свой внешний вид, будете просто отлично выглядеть. Столько лет привожу людей в порядок и пока никто не жаловался. А уж, сколько командиров подстриг в Менске, вы себе даже представить не можете! Сам товарищ Павлов у меня в клиентах был! Я имел мастерскую недалеко от площади Ленина, так многие товарищи командиры приходили и были моими постоянными клиентами, — обматывая меня простыней и готовя пену, говорил Шмит. — Ви знаете, я живу так долго, что уже пережил несколько войн. Я знаю, что обычно нужно военным и у меня есть, что вам предложить. Могу предложить подстричь покороче или Ви хотите под товарища Котовского?

— Покороче. — Ответил я. Мне нравился этот человек, не унывающий даже в тяжелой обстановке.

Под разговор Исаак Лаврентьевич быстро меня подстриг и побрил.

— Ну вот, совсем красивый, жаль, что нет большого зеркала, а то бы, Ви, могли оценить мою работу. В Минске на танцах в горпарке вы бы таким видом имели огромный успех у женщин.

— Спасибо огромное. Что вы, Исаак Лаврентьевич, я вам верю, что сделано отлично. Но, увы, в Минске сейчас немцы. Вот когда мы выбьем их оттуда, обязательно посещу горпарк и прогульнусь с красивыми девушками, а перед этим обязательно посещу вашу мастерскую.

— Скорее бы...

— Будем надеяться на лучшее. Никто вас не обижает здесь? Какие у вас планы на дальнейшее? Скоро будет бой и оставаться с нами не безопасно. Хотя, конечно, мне бы хотелось иметь в нашей части такого специалиста как вы. Но лучше вам уходить от нас. Подальше, продуктов на дорогу дадим.

— Я это понял, но куда нам. С нами дети. Одни погибнем, устали бежать и так давно отступаем. Лучше уж мы с вами, до конца.

— Как хотите. Оставайтесь, но я бы рекомендовал все-таки уйти, — но увидев отрицательный жест Шмита, продолжил. — Петрович, беженцев давай зачисляй в тыл — пусть помогают, поставь на котловое довольствие. Скажешь Николаеву, пусть внесет в Книгу учета личного батальона, да проверь, чтобы он остальные сведения внес, как следует. Всех женщин, и тех, кто знает медицину, на помощь Лене отправь. Остальных на свое усмотрение. Если там нужно вещами помочь — выдай из наших запасов. Еще скажи своим орлам, чтобы приготовили побольше горячей воды, пока есть время, пусть ребята помоются и приведут себя в порядок. Ну, а Вам, Исаак Лаврентьевич, еще раз спасибо. Если уж кто еще соберется из наших привести себя в порядок, то я на Вас надеюсь.

— Конечно, в чем вопрос, сделаем как надо. Только знаете. Как бы это сказать?... — Замялся Шмит.

Поняв о чем вопрос, я сказал:

— Если вопрос об оплате, то не беспокойтесь. Петрович, потом рассчитаешься из наших сумм. Время военное, но оплату за работу никто не отменял.

— Вот это правильно, скажите, а у Вас, мама случаем не еврейка? В наше время там трудно найти понимающих людей...— Спросил Шмит.

— А что похож? Но, увы, нет. — Одеваясь, ответил я. — Не было у меня в роду евреев. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Все возникшие вопросы обсудите с Александром Петровичем.

— Ну, нет, так нет. Конечно, все будет в лучшем виде.

Попрощавшись, я двинулся в сторону позиций. Утро было в самом разгаре. Вышло из-за леса и засветило солнце, все вокруг просыпалось. По дороге меня перехватил Никитин.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант. Вы, прям, как в мирное время — выбриты, подстрижены, одеколоном пахнете, сапоги блестят. Эх, вам бы пару орденов на грудь и все девушки ваши.

— Доброе утро. Тебе бы тоже не помешало, а то ходишь заросший, как не пойми чего. Сходи к Петровичу, у нас теперь есть штатный парикмахер, приведи себя в порядок. Остальным сообщи об этом, может, кто еще сподобится. Что там у нас? Как немцы?

— Есть, будет сделано! Там ком. полка звонил, ему сказали что вы на позициях, он приказал с ним связаться, как вернетесь. Немцы ведут себя тихо. Наблюдатели говорят, что у немцев недавно была побудка, но в окопах оживления не видно. Незаметно, что они готовятся к бою.

— Понятно, что ничего не понятно. Давай двигай к Петровичу, я буду на КП.

В траншеях бойцы что-то перекусывали, смеялись, переговаривались, курили сидя на дне окопов. С большей частью из бойцов мы вместе шли по дорогам Белоруссии, я их видел в боях и был уверен в них. С бойцами, что остались от маршевого батальона, было сложнее. То, что они вчера сражались и не сбежали — уже хорошо, но что будет дальше? Я не заметил в людях какого-то особого ажиотажа от предстоящего боя. Не было видно большого страха и лишнего волнения. Вчерашний бой и победа над врагом дала людям стойкость под огнем и уверенность в том, что немцев можно бить. Это не могло не радовать. На КП меня ждали Володин и командиры подразделений.

У Володина уточнил насчет ведения журналов боевых действий батальона и нашей роты. Тот доложил, что еще ночью все сделал. Кроме того составлен список погибших и подготовлены извещения на них. Поблагодарив за проделанную работу, попросил остальных доложить о состоянии дел в подразделениях. Доклады лишь подтвердили мою уверенность в успехе сегодняшнего дня. Удалось в значительной степени очистить и укрепить окопы, роют новые. Подготовлены дополнительные позиции для пулеметов. Боеприпасы есть. Заслушав всех, я объявил о сведении остатков рот батальона в одну во главе с Володиным. Смысла сохранять их не было. Полк невштатный, после боев все равно будет раскассирован по другим частям, а так глядишь, сохранится рота как боевая единица.

Не успел я дозвониться до Потапова, как он сам появился на КП. Выслушав доклад, он сообщил, что недавно из дивизии прибыл делегат связи, привезший приказ отходить к переправе через реку Вихра в районе Доманово, где и занять оборону. Немцы севернее прорвались к Смоленску, ведут бой в пригородах. Южнее, в полосе соседней дивизии, они прорвали фронт и заняли Мстиславль и Хиславичи, рвутся в Починок. Части сразу нескольких дивизий фактически попали в полуокружение. Сейчас принимаются меры к восстановлению положения и отводу войск к новому рубежу обороны дальше на восток. Командование обещало подкрепления, но особо рассчитывать на это до выхода к переправе не надо. Разыскали в лесу и вернули часть бойцов, что вчера бежало с поля боя, их приводят в чувство в районе КП полка. Ночью раненых удалось сдать в дивизионный санбат и теперь они в относительной безопасности, должны уже быть на подходе к Монастырщине. Так что надо думать, как оторваться от противника и выйти к указанному рубежу. В отношении моей роты никаких приказов из штаба фронта так и не поступило. Штаб дивизии вчера в течение дня несколько раз был подвергнут массированному удару с воздуха. Много погибших и раненых, в том числе и сотрудники особого отдела.

-Что будем делать лейтенант? Как будем выполнять приказ, есть соображения? Если бы хотя бы на пару часов раньше приказ доставили. То в темноте бы спокойно оторвались от врага, а сейчас хрен его знает, как это сделать.

-Немцы нас так просто не отпустят.

-Понятное дело. У тебя бойцы еще на той стороне?

-Да около сорока человек.

-Давай, наверное, команду чтобы возвращались назад. Твой Горохов свой обоз в тыл повел. Так я ему поручил и с остальных батальонов с собой забрать. Нам надо выиграть часа 2— 3 чтобы оторваться и спокойно отойти, а где их взять эти несколько часов?

-Немцам нужна дорога для прохода техники и танков, а раз так, то надо чтобы они как можно больше повозились с расчисткой ее. Чтобы освободить ее от подбитой техники им потребуется не менее пары часов, а то и больше. Часть подбитых машин нами заминирована. Ночью немцы пытались вытащить пару танков да не получилось. Так что они сначала пошлют саперов, те провозятся не менее часа, еще примерно столько же уйдет на сталкивание с дороги остовов грузовиков и эвакуацию танков, если конечно мы не будем мешать. Вот вам и два часа времени. Правда потом немцы сядут на машины или пошлют конную разведку и нас достаточно быстро нагонят. Надо еще пару отсечных позиций в тылу делать, чтобы им жизнь медом не казалась. Если есть возможность, то надо в нашем тылу на дороге завалы и минные ловушки сделать, да и мосты за собой уничтожим. Это нам даст фору еще часа два — три.

— Я примерно так же думал. Саперному старшине сказал, чтобы он со своим имуществом на КП полка выбирался. Пусть впереди идет и все готовит. Я ему в помощь бойцов из третьего батальона дам, им все равно в себя надо прийти, да и дело быстрей пойдет. Только ведь надо будет кому-то здесь оставаться имитировать наше присутствие и дальше по дороге завалы прикрывать.

— А что тут думать, мы и прикроем. Нам не привыкать.

-Весь батальон с собой заберешь или только свою роту?

-Всех оставшихся, в том числе и пушкарей. Здесь завесу создадим, а затем вас по дороге догоним, пока вы пешком идти будете. У нас верховые лошади остались, да и у пушкарей с обозниками лишних лошадок заберем.

-Давай.

Спокойно нам договорить не дали. Немцы начали минометный обстрел всей линией соприкосновения. Особенно доставалось участку леса, где раньше действовали снайпера и участку болота на фланге 1 батальона. На нашем участке до роты немецких пехотинцев под прикрытием минометного и пулеметного огня бросились в атаку, но нарвавшись на ответный огонь, залегли и откатились назад. В качестве ответного приветствия мы из минометов обстреляли позиции немцев на фланге 1 батальона и перед нами. Вообще атака у немцев получилась какая-то несерьезная. Они не использовали ни артиллерию, ни танки. Даже не попытались освободить дорогу от подбитой техники. Похоже, это была проверка на наше наличие на месте. А раз так, то можно было начинать воплощать наши планы в жизнь. Пользуясь затишьем батальоны стали сворачиваться и отходить на восток, а мои бойцы занимали их места.

День разгорался, солнце светило все сильнее и ярче. Из тыла принесли завтрак. Бойцы поели, покурили и снова сели ждать развития ситуации.

Прошло около часа, а немцы все молчали. Что на них было совсем не похоже. Стрелки часов медленно приближались к 9 часам. Мне не верилось, что у немцев вчера была выбита вся артиллерия. Как и не верилось, что личный состав не хочет идти в атаку (подобно американцам в моем времени, отказывавшимся идти в атаку из-за отсутствия "Кока-Колы" или мороженного). Вчера мы выбили у них около батальона и часть тяжелого вооружения. То есть что-то около 30 % личного состава, что не критично для боевой части. Похоже, они что-то задумали, знать бы только что? И где? За месяц войны мы уже привыкли к немецкому распорядку ведения боевых действий. А тут такое. Конечно, это хорошо — еще немного пожить и побыть в тишине, но опыт — против него никуда не денешься. Необычное поведение противника вызывало обеспокоенность не только у меня, но и у остальных. Немцы ни куда не делись и их можно не напрягаясь разглядеть в бинокль, на другой стороне поля и болота. Звонки наблюдателям на краю болота тоже ничего не дали — там тихо. Нигде не отмечалось подготовки к атаке. Молчала минометная батарея, что с утра обстреливала позиции. От Потапова прибыл посыльный, сообщивший, что наши благополучно отошли на первый промежуточный рубеж и саперы подготовили мост к взрыву и начали делать завал на дороге.

Петрищев сообщил, что егеря и снайперские пары благополучно оторвались от немцев и без давления с их стороны вернулись к "погранцам". Немцы в лес и болото не лезут, сидят тихо.

Я уже собирался давать команду на отход когда с немецкой стороны заговорил громкоговоритель, приглашавший представителей советского командования на переговоры. Вот так всегда. Только что задумаешь, все коту под хвост идет. Но может оно и к лучшему.

Пришлось собираться и одеваться в парадное, мы же не "босяки" какие. Хорошо, что рюкзак со мной остался, а не уехал с Гороховым. Никитин щеткой прошелся по сапогам, пока я переодевался. То же самое было и с сапогами Ефимова, ради такого повода одетый в мою запасную гимнастерку с кубиками лейтенанта и самого Никитина. Так что на встречу, мы пришли, сияя как новые пятиалтынные.

С немецкой стороны присутствовали трое. Два офицера и унтер-офицер в качестве переводчика. Старшим из переговорщиков был гауптман с кавалерийской выпушкой на петлицах и погонах.

Ничего заоблачного немцы не предлагали — двухчасовое перемирие для уборки трупов с поля боя. С каждой из сторон уборкой на поле боя должны были действовать по двадцать человек. Пока шла работа, мы должны были присутствовать на месте переговоров. Я был только "за", нам было это только на руку. Было и еще одно предложение — обменяться пленными. Пришлось его отклонить — у нас их не было.

Немцы были пунктуальны. Работу вели быстро и споро. Мои бойцы от них не отставали. Очень пригодились повозки, оставленные для раненых. Наших павших было немного и мы достаточно быстро справились со своей задачей. Немцам пришлось повозиться. Их грузовики дважды возвращались за новой партией. Мы им тоже помогли. Загрузив и передав тела тех, чьи лежали у наших траншей.

Так что два часа прошли в мирной обстановке. Как только перемирие закончилось, я дал команду на отход. Эти два часа мира мои парни использовали для минирования дороги и позиций, имитации наличие личного состава в окопах. Немцы не преследовали и мы быстро двигались вдогонку нашим. Дорога была забита брошенным имуществом и разбитыми повозками. Иногда над нами на восток в сопровождении истребителей пролетали немецкие бомбардировщики и штурмовики, а вот наших "соколов" видно не было. Нас они не трогали, вваливая свой груз на более жирные цели.

Колонну полка догнали уже в Доманово, где полк расположился на отдых. По пути мы успели взорвать мост, а второй сожгли из-за отсутствия взрывчатки. По дороге к нам присоединялись наши саперы и красноармейцы, отставшие от своих частей. Полковая колонна поредела. По словам Потапова, постаралась немецкая авиация, дважды наносила свои удары по двигавшимся по дороге беженцам и колонне полка. Часть бойцов погибла, кое — кто сбежал или потерялся.

Глава. Доманово

Деревня нашими войсками занята не была. Никаких оборонительных позиций подготовлено не было. Задачу прикрытия переправы через реки Вихра и Крупец у села Скреплево нам никто не отменял. Пока личный состав обедал, мы с Потаповым и лейтенантом Кулаковым в сопровождении местного жителя верхами объехали будущие позиции. Карта это хорошо, но своими глазами посмотреть лучше. Тем более что все три — две мои (польская и немецкая) и Потапова (советская) показывали эти места по-разному. Доманово место конечно важное — перекресток дорог и оборонять его надо. Вот только сил для этого у нас недостаточно. Сама деревня большого интереса не вызывала. Два десятка домов зажатых между дорогой Татарск — Монастырщина и рекой Вихрой. Решение напрашивалось само собой. Переправиться через речку Медведок, делившую деревню на несколько частей и закрепившись на ее восточном берегу сдержать наступление врага, прикрывая переправу. Медведок речка небольшая, медленно несущая свои воды в окружении деревьев навстречу с Вихрой, берега реки достаточно топкие и болотистые, пехота, пройдет, а вот технике кроме как по мосту через нее и не пройти. Так что немцы нас там миновать никак не могли. Потапов с моими доводами согласился и мы проехали на другой берег осмотреться.

По мосту лился поток беженцев и отступающих на восток бойцов. Мост никто не охранял, движение по нему не регулировал. Как все запущено! Завидя нас люди расступались, давая дорогу. Мои ожидания полностью оправдались. Восточный берег был немного выше западного и больше зарос деревьями, имелось несколько высот. Тут вполне можно было неплохо обороняться. У высотки, в метрах двухстах от дороги, около двадцати человек в милицейской форме и гражданской одежде окапывалась среди деревьев. Что уже само по себе было интересно.

Дорога на Скреплево шла через поле с редким кустарником и упиралась в лес километрах в трех от моста и дальше шла уже по нему. Дорога и поле между лесом и мостом была вся покрыта воронками от бомб, среди которых виднелись десятки трупов, как военных, так и гражданских. Немецкая авиация тут явно свалила не один десяток бомб, накрыв беженцев и колонну бронетехники (не менее танкового взвода) и грузовых автомобилей направлявшихся в нашу сторону. Налет был сравнительно недавно — остовы машин еще дымились. Уж не наша ли это смена была? Дедок, что нас сопровождал, сказал, что колонну разбомбили еще утром. А вместе с ней накрыли пехотный батальон имевший несчастье идти по открытой местности. Немецкие бомбардировщики появились из-за облаков и высыпали свой груз прямо на головы бойцов. А потом прилетели "этажерки" и еще минут двадцать гоняли по полю людей. В живых мало кто остался. Часть разбежалась и командиры не смогли их собрать. Те, кто уцелел в той мясорубке и остался на месте погрузили на машины раненых и отправили их в сторону Монастырщины. Сами же ушли по дороге в сторону Новомихайловки, попросив местных жителей похоронить павших. Хоронить только некому было — в деревне одни бабы да старики остались. Тех, кто был поближе, похоронили, да на поле и дороге еще много оставалось, всех убрать не успели. Те, что сейчас окапывались у высотки пришли недавно и в деревню еще не заходили . Что ж нам стоило поговорить с ними.

Первым кого мы встретили, был лейтенант милиции. Молоденький, худощавый, конопатый парень с забинтованной головой, в расстегнутой гимнастерке с засученными рукавами и снятой портупеей, малой саперной лопаткой он рыл стрелковую ячейку, справа от шоссе. Рядом с ним и слева от шоссе на высотке было видно еще люди занимавшихся тем же. Лейтенант и его бойцы, были единственными, кто собирался дать немцам бой и защитить переправу, дав возможность остальным выйти из окружения.

Широкой волной мимо них по дороге шла толпа народа, в том числе и в военной форме. Они старались не обращать внимания на копавших или просто отводила глаза в сторону. Она стремилась как можно быстрее уйти на восток. Несколько героев и куча бегущих, думающих только о том, чтобы спаси свои жизни и скрыться хоть на миг от войны. Но уже через пару часов осознающих, что все это было напрасно и впереди немцы и что, наверное, было надо остановить и дать бой там, на переправе и не дать им прорваться вперед. И погибнуть с честью, а не идти понуро под конвоем в плен. Но это будет потом, а сейчас они бегут...

Ну, а мы? А мы в который раз примем бой, чтобы хоть на пару часов, но остановим стальной каток врага.

Мы подошли к лейтенанту, не прекращавшему работу.

— Помощь нужна? — Задал, вопрос лейтенанту Потапов.

Тот приподнял голову. Его мальчишеское лицо украшал здоровенный синяк под левым глазом. Было видно, что он хотел послать нас далеко и надолго, но наткнулся на наши взгляды, ответил: — "Приказано остановить немцев вот на этом рубеже, у переправы затор, немцы повредили мост, а народ все идет..."

— Чем и какими силами остановить?

— Моих подчиненных, всех что остались, вы здесь видите, а остальные разбежались при авианалете. Лейтенант Леонов, командир истребительного отряда. — Сказал парень и поморщился от боли.

— Ясно. Капитан Потапов, командир сводного полка — представился командир и кивнув на нас продолжил — мои комбаты — лейтенанты Кулаков и Седов. Чем обороняться думаете? Артиллерия, боеприпасы есть?

Лейтенант кивнул на шоссе:

— Там всего навалом, даже броневики и танки есть. Только ни людей, ни топлива нет!

— Понятно разберемся! — успокоил его Потапов, — Сейчас что — нибудь придумаем. Бросайте тут пока все, пойдемте наверх посмотрим, что тут к чему.

Поднявшись на высоту и осмотревшись по сторонам, капитан обратился к нам: — Что ж, позиция не плохая. Кулаков — у тебя людей меньше, давай со своими на ту сторону дороги, прикроешься рекой и перелеском. Теперь ты — Седов. Со своими окапывайся здесь. Твой участок обороны: мост и все что от дороги до Вихры. На шоссе отправь людей, собирать все что можно и что пригодится здесь. Да что тебя учить! Сам разберешься, что к чему. И еще, выделишь людей для передовой заставы с парой пулеметов на перекресток дорог. Леонов, со своими бойцами поступаете в распоряжение лейтенанта Седова. У него все бойцы из вашего ведомства, так что найдете общий язык. Я с Агеевым и остальными займу вторую полосу обороны, вот там — и Потапов показал на лес и холмы стоящих в паре километров, ближе к переправе.

— Горохова с его бандой со мной отправишь, им тут делать нечего. Остальное вы и так знаете, что к чему. Седов за старшего. Эх, нам бы еще артиллеристов сюда, пару батарей. Я постараюсь на переправе навести порядок и народ побыстрее отправить. Держитесь ...

Забрав остатки 3-го батальона, обоз с ранеными и тыловыми службами Потапов двинулся к холмам.

Раздав указания по оборудованию позиций и оставив Володина за себя, в сопровождении Никитина, разведчиков и погранцов пошел к шоссе. Мы, переправились через мост и молча смотрели на проходящих мимо людей, повозки, грузовики и легковые машины. Не обращая ни на что внимание, разномастная толпа двигалась мимо нас. На их лицах читалась вселенская усталость, скорбь, желание скорее куда-то придти и отдохнуть. Среди толпы гражданских выделялось достаточно много людей в военной форме — одиночек и следовавших в группе, с оружием и без.

Послал Никитина в тыл, с приказом Горохову подогнать одну из кухонь с водой и пищей к дороге и организовать питание беженцев. Разведчики во главе с Сазоновым ушли к перекрестку дорог организовывать заставу. Ну, а сам принялся за организацию "фильтра". Старшим как всегда тут был Петрищев. Он должен был встать со своими парнями на дороге в качестве заградотряда, проверять документы, выдергивать из толпы военных и направлять их ко мне для военно-патриотической беседы. Саперам была поставлена задача сделать пару импровизированных шламбаумов на дороге и у моста, чтобы легче было останавливать транспорт и разделять поток людей.

Сам "фильтр" ничего сложного собой не представлял. Нужно лишь несколько хорошо подготовленных и уверенных бойцов, желательно с командной подготовкой, пару пулеметов или единиц бронетехники, для их прикрытия и желание командира взять на себя ответственность. Все это у нас присутствовало, да и по Уставу было положено. Подумав, послал Соколова, за сержантом Михайловым, писарем Николаевым, лейтенантом Леоновым и его людьми в милицейской форме.

Объяснив, подошедшему Леонову и его взводу задачу, направил в помощь Петрищеву еще 8 человек. Леонова, его оставшихся 10 бойцов и пограничниками сержантом Ермаковым и красноармейцем Соколовым оставил рядом с собой в качестве резерва и оперативной группы.

Петрищев со своими бойцами и подошедшими милиционерами творчески подошел к выполнению поставленной задачи. Он направил вперед метров за двести несколько сотрудников милиции и бойцов истребительного отряда, которые стали разделять поток на три части. В одной — шли гражданские, в другой — двигалась техника и повозки, в третий поток выделялись военные и лица призывного возраста. Дальше метров через 100 их встречала уже другая группа бойцов — проверявших документы, под прикрытием пулеметов. Одиночных военнослужащих несколько милиционеров, во главе с пограничником, собирали в группы по 10 человек по родам войск и направляли к Петрищеву. Тот повторно проверял у них документы и направлял дальше ко мне. Еще в дни наших скитаний по белорусским лесам и местечкам, я рассказывал пограничникам об уловках немцев в фальсификации и подделке наших документов. Да и личного опыта они своего набрали, работая по проверке бывших военнопленных. Бойцы в своих пограничных и милицейских фуражках своей уверенностью, организованностью, внешним видом — резко выделялись среди двигающихся на восток и потерявших надежду масс людей. Им подчинялись, требования старались выполнять. Сидя в теньке под раскидистым деревом я, любовался их работой. Используя командные навыки и опыт службы, иногда с угрозой применения оружия, они выдергивали военнослужащих из потока драпающих. Некоторые бойцы сами подходили и искали старшего, но таких было мало...

Поручив сержантам и Леонову отбирать личный состав по воинским специальностям, взял на себя самую сложную работу — делить пополнение и разбираться с командным составом. Михайлов и Леонов, предварительно беседовали с вновь прибывшими, уточняли их данные, воинские специальности и направляли к Николаеву, которые записывал их данные в книгу учета личного состава. Отобранных и записанных отправляли дальше ко мне на беседу и очередную проверку документов, а потом на доукомплектование в роты. Соколову пришлось выполнять функции посыльного, разводя новичков по ротам и взводам. Но скоро его сменил вернувшийся Никитин, а Соколов стал помогать мне с проверкой документов. С документами у бойцов было плохо. В большинстве своем вообще не было никаких. В ход шли комсомольские и профсоюзные билеты, справки из колхозов и даже читательские билеты библиотек. Многим приходилось верить на слово. Были и те к кому все равно возникали вопросы. Очень уж их рассказы напоминали сказки. Сказки мы, конечно, любим, но не до такой степени, чтобы нас держали за дураков. Поэтому некоторые из прибывших без оружия, поясных ремней и головных уборов с отрешенным видом сидели код конвоем Ермакова и нескольких милиционеров — для дальнейшей проверки.

Уже за первый час работы мы смогли значительно увеличить свою численность. Окрыленный успехами я рассчитывал увеличить свое воинство до штатной численности стрелкового батальона. А пока решил усилить наши позиции еще несколькими линиями обороны. Одну под командованием Сафонова развернули на базе передового дозора у перекрестка дорог, вторую под руководством сержанта Ермакова у колхозной фермы по дороге на Михайловку. Основу их обороны должны были стать ротные опорные пункты. По замыслу они должны были остановить продвижение передовых подразделений врага, а потом отойти к основной линии обороны. Личный состав был, конечно, не особо хороший — сводный "с бора по сосенке", но выбирать не приходилось. Вся надежда была на сержантов и моих бойцов, их знания и опыт, полученный в ходе рейда и мужество остальных бойцов. Тем более что отступать им было кроме как к нам некуда. Из средств усиления у парней были станковые пулеметы и сорокапятка Михайлова. Второе орудие оставалось у моста.

Часть собранных бойцов хочешь, не хочешь, пришлось отправить на пополнение батальона Кулакова, а то если он не удержит наш правый фланг, то немцы нас прижмут к реке и пиши, пропало. Отступать то некуда, если только вплавь под огнем врага через Вихру. Проще самому застрелиться, чтоб не мучиться. По мере пополнения людьми взводов, отправил всех егерей и снайперов в лес к обозу. Ну не сторонник я забивать гвозди микроскопом. Где я потом себе таких спецов найду? Так что пусть нас у переправы дожидаются, мой рюкзак охраняют вместе с "архаровцами". Успеют еще настреляться войне еще пару лет идти.

Со стрелковым оружием для пополнения проблем не было. Оно было и в наших запасах и на поле рядом с шоссе. Там стояли разбитые грузовики, лежали павшие при авианалетах. Было найдено несколько брошенных поврежденных грузовиков с боеприпасами, продовольствием и обмундированием. Посланные мною группы, досмотрев брошенную технику и трупы, скоро стали доставлять собранное оружие. Бойцы принесли ящики с патронами, гранатами, "зажигалками", саперным имуществом, винтовки, пару пулеметов, документы павших, амуницию. Собранное продовольствие и имущество собирал под свое крыло Горохов — приехавший по такому случаю из тыла. Группа танкистов пыталась реанимировать несколько Т-26, поврежденных взрывом крупной авиабомбы и брошенных своими экипажами. Один из танков внешне не имевший повреждений лежал на боку и бойцы под руководством младшего сержанта в синем обгоревшем комбинезоне и обожженными руками пытались поставить его на гусеницы.

Все шло более или менее хорошо. Военные готовили позиции. Гражданские мужского пола выдернутые из колонн, после проверки документов и беседы формировались в отделения и взвода под руководством одного из сотрудников милиции направлялись для изучения оружия. Еще одна группа под руководством одного из моих бойцов собирала и хоронила, в нескольких соединенных между собой воронках, погибших...

Пока было время, побеседовал с лейтенантом милиции. Девятнадцатилетний курсант Андрей Иванович Леонов учился в Смоленской школе РКМ и после сдачи экзаменов собирался в отпуск, когда грянула война. Дальше — ускоренный выпуск, необученный личный состав истребительного отряда — собранного из нескольких сотрудников милиции, комсомольцев и рабочих МТС. Личный состав дежурил у важных объектов, охранял мосты, прочесывал местность в поисках диверсантов и сбытых летчиков врага. С начала войны не было ни одного спокойного дня. Бомбардировщики люфтваффе постоянно прорывались к железнодорожной станции "Энгельгардовская" и бомбила расположенные рядом с ней аэродромы "Шаталово" и "Боровое", где располагались наши тяжелые и дальние бомбардировщики. Истребители, прикрывавшие аэродромы и станцию несколько раз сбивали самолеты врага. Вот на поиски их пилотов и посылали истребительный отряд. Хватало и других забот. Несколько раз ловили саботажников и паникеров прочесывали местность в поисках дезертиров. Рассказал он и о разгроме колонны. Его отряд шел в ее конце и успел вовремя уйти под защиту деревьев, а вот остальные не успели. Бомбардировщики шли с востока, поэтому их приняли за своих и не стали давать команду "Воздух". Так и приняли свою смерть в строю. Через полчаса после бомбежки, когда выжившие в том аду стали вновь собираться в колонну над дорогой и лесом с запада появилась тройка краснозвездных "Чаек". Они несколько раз заходили на остатки колонны, расстреливая из пулеметов грузовики и людей, что пытались спрятаться от них в лесу или бежали по полю. "Фингал" свой Андрей получил, когда пытался остановить разбегавшихся людей. Топливо с подбитой и брошенной техники, кстати, слили местные жители. Что ж их можно понять. Где в оккупации потом найдешь топлива для керосинок.

Мое внимание привлек шум на шоссе — там три грузовика с десятком бойцов в касках, пытались проехать мимо фильтра. Из кабины передней машины выскочил человек в советской полевой военной форме со шпалами майора и попытался качать права. Но был резко остановлен Сергеем, который направил на него ствол автомата. То же самое сделали и остальные бойцы заслона, наведшие оружие на автомашины. Бойцы в кузовах пытались тоже возмущаться и даже угрожать оружием, но замолкли, когда у них над головой прошла пулеметная очередь. Матюгающегося майора в сопровождении нескольких моих бойцов доставили под мои ясные очи.

Хороший был "майор". Высокий, плотный, потный, лысый, пьяный, красномордый, с большим черным кожаным портфелем в руках, в мятой командирской форме, с растительностью на лице и расстегнутой пистолетной кобурой (пистолет у него Петрищев отобрал) он пытался задавить меня авторитетом своих шпал, а уж, какие обороны при этом использовал в речи. Просто позавидуешь словесному запасу. И требовал и возмущался и даже с кулаками пытался лезть. Ну да это мы уже проходили. Осадил. Жестко. Не нравился он мне и с каждой минутой все сильнее. Не соответствовало его поведение старшему командиру, послужившему свое в войсках. "Старый вояка" давно бы понял несуразность подчинения "чекистов" армейскому лейтенанту. Да и по возрасту для майора слишком молодой. Осознав, что на "арапа" не прокатит, "майор" сменил тон и более спокойным тоном поведал о своих приключениях. Интересный у него выходил рассказ. Особенно по поводу того как он чуть ли не единолично спас из Горок ценнейшее имущество и с боями вывозит его в тыл, а мы такие плохие его не "пущаем". Несмотря на то, что документы у "майора" были вроде как в порядке, маршрут движения колонны вызывал сомнение. Почти неделю скитаться по лесам имея три грузовика и карту дорог? Не смешите мои шнурки! Тут ходу максимум двое суток, даже если в каждой дыре останавливаться. К документами тоже вопросов хватало. Удостоверение личности без фотографии, печать и штамп тусклые. Ну да таких хватает, мне в Бресте такое же предлагали. Путевой лист открытый, конечный пункт не указан. Иных документов нет. Даже партбилета, который по идеи у каждого старшего командира должен быть. Пришлось "майора" и его команду брать в оборот. До стрельбы дело дошло. "Бойцы", из последней машины поняв, что дело "пахнет керосином", в кусты рвануть хотели. Глупые! Там же пулеметный расчет стоял именно для такого случая. Заодно и водилу с первой машины прихлопнули, а нечего было "шмалять" по народу из автомата и пытаться "сделать ноги". Хорошо, что хоть не попал ни в кого. Погранцы быстро сообразили, что к чему, всадив всего несколько пуль в "тушку" водилы. После этого остальных разоружили довольно спокойно. Видно поняли, что шутки кончились. Богатый и дефицитный груз везли "майор" и его команда. Продовольствие, табачные изделия, швейные машинки, иглы, отрезы ткани, военное обмундирование и амуниция, женская и мужская гражданская одежда, столовое серебро и картины, фарфор, старинное и современное оружие. И где только они это набрали? В портфеле у майора нашлись золотые и серебряные ювелирные изделия и куча денежных купюр. Объяснить происхождение вещей "бойцы с майором" не смогли, а раз так-то они пополнили группу "разбора". Только вот форму с них пришлось снять. Чего добру пропадать. Кололи мы их с Сергеем Петрищевым и еще несколькими погранцами жестко. Долго разбираться времени не было. Леонов вел протокол допроса. Все было просто до безобразия. "Майор" — оказался проворовавшимся старлеем, осужденным трибуналом в 1937 г. к отбытию в местах заключения. Остальные сборная солянка из дезертиров и бывших заключенных. Первые рванули из своих частей после боев под Минском, вторые бежали со строительства аэродрома. Старшим у них был майор, взявший всех под свое крыло. Группа "майора", пользуясь неразберихой отступления и слабостью службы охраны тыла, захватила несколько автомашин и раскатывая на них грабила беженцев, магазины и склады, разворовывали все, что плохо охранялось или лежало. Военную форму и документы взяли с убитых ими военных. А раз так, то с ними поступили по законам военного времени. И рука не дрогнула, кончая этих гадов. Захваченное имущество под свою опеку взял Петрович.

Вскоре прозвенел звонок о том, что наше время истекает. В небе появился вражеский авиараведчик. До этого люфтвафее как то не удостоило нас своим посещение, самолеты врага шли южнее. Покружившись над дорогой и лесом, он ушел к Монастырщине. Как следствие его появление стало ускоренное движение беженцев. Поток, которых становился все реже.

Вторым звонком стало появление колонны из нескольких десятков подвод с ранеными. По словам ездовых немцы прорвали оборону в районе Новомихайловки. Наши еще держатся в Михайловке, но немцы "прут", оставить их практически нечем и скоро их надо ждать. Подтверждением их слов стали далекие раскаты грома в той стороне.

Что ж пора было проверить как мы приготовились к встрече врага. За оборону у реки не волновался. Там парни обученные и без меня знали что делать. По докладу Володина за те несколько часов, что были в нашем распоряжении, подготовили траншеи, расчистили сектора обстрела, убрав лишние кустики и деревья, даже пару дзотов напротив моста подготовили. Установили минные ловушки и растяжки. Правда, не все еще замаскировали, но все равно готовы. Три танка хоть и не смогли реанимировать, тем не менее, превратили в БОТы, обложив мешками с землей и вырыв позиции для пулеметчиков. Перевернутый танк поставили на гусеницы и при помощи ЗиСа загнали в воронку, как в капонир. Танкист, что руководил работами, также доложил о готовности к бою. Оставив Петрищева продолжать фильтровать бредущих на восток и готовить предмостовые укрепления, в сопровождении Леонова и Никитина проехали по остальным позициям.

Народ везде добросовестно закопался в землю. Придраться было особо не к чему. Лучше всех приготовились на ферме. Приспособив под оборону коровники. Вот только настроение у тех, кто должен был тут обороняться, мне не понравилось. Рота Ермакова была сформирована из взвода тех, с кем мы действовали в засаде и красноармейцев собранных фильтром. Пулеметные и противотанковые расчеты тоже были смешанными. Проверенные в боях бойцы был назначены командирами расчетов, отделений и взводов "солянки". Внешне все было прилично. Красноармейцы готовились к бою — чистили оружие, пополняли боекомплект, копали траншеи, делали в стенах коровника бойницы, но без энтузиазма и как бы через себя. Вроде и придраться нельзя, но висит в воздухе что-то такое напряженное. Александр прямо мне сказал, что боится, что его новые бойцы с началом боя "смоются". Пришлось его успокаивать, но червь сомнения он в мою душу посеял. Участок был важным, он запирал дорогу на Михайловку. Тут вполне можно было надолго задержать врага. Нужно было срочно усиливать здешнюю команду, а людей способных это сделать не было. Решение подсказал Леонов, предложивший себя в качестве начальника участка и своих бойцов в качестве усиления. Я согласился.

Следующим звонком стало появление конных упряжек тянувших две сорокапятки и орудийные расчеты, спешащие за ними. Большинство бойцов были в бинтах, но держались "молодцом". Командовал ими пожилой старший сержант. Это было все, что осталось от противотанкового дивизиона державшего оборону в Новомихайловке. Артиллеристы оставили свои позиции, когда кончились снаряды, а немецкие стрелки ворвались на их позиции. По словам старшего сержанта, стрелковый батальон, что держал оборону там же, рассеян и отступает на восток. Со снарядами для их орудий у нас проблем не было, натаскали из брошенных автомашин и мы могли с ними поделиться. На предложение присоединиться к нам они согласились и развернули свои орудия у перекрестка дорог. Общее командование артиллеристами взял на себя Михайлов. Ну а потом все завертелось.

Поток беженцев внезапно иссяк, а самые последние из них с паническими возгласами: "Немцы! Немцы!" Стали напирать на впереди идущих. Это была обычная разведка. Три мотоцикла и бронеавтомобиль метрах в пятидесяти от них. Головной мотоцикл снял из "дегтеря" Леонов, а идущие следом за ними — бойцы Ермакова. Бронемашина немцев, огрызаясь пулеметным огнем, попыталась откатиться назад. Но была подбита из противотанкового ружья...

Глава .

Железнодорожный вагон мерно покачивался и стучал колесными парами на стыках рельс. Мы ехали домой. В Москву. Там где теперь расположена наша база. Рейд, длившийся почти два месяца, наконец, закончился. Под утро предоставленный нам для эвакуации эшелон оставил железнодорожную станцию "Энгельгардовская" и тронулся в путь. Лежать на животе было не очень удобно. Надо же было получить ранение в спину. Люфты устроили ночной налет на аэродром "Шаталово" и жд. станцию. Несмотря на все потуги зенитчиков, они смогли неплохо отбомбиться. Бомбы легли кучно, повредив разгружавшийся эшелон с танками. Досталось и нам. Как итог налета только у нас пять убитых и двадцать пять раненых, в том числе и я. Куча осколков впилась в спину. Вот ведь какое дело. Столько боев было, а в тылу ранение получил. Ведь самое обидное осколки словил случайно. С Никитиным как раз возвращались от коменданта и проходили мимо танкистов, когда начался авианалет. Бомба упала в метрах двадцати от нас, залегших среди путей. Ну и попотчевала меня осколками. Никитину вон они только слегка форму попортили, а мне досталось. Вроде и не больно. Так словно град по спине прошел и землей присыпало. Вот и все. Только неприятно и горячо спине стало и подняться с земли сразу не смог. Витька шум поднял, народ позвал, до санитарного поезда дотащили. Там врачи осмотрели, осколки повытаскивали, продезинфицировали и предложили остаться у них. Я не согласился, что мне госпитале делать? Тут в батальоне дел по горло. Военврач поддался на уговоры и проведя инструктаж Елены, что и как мне делать и отпустил нас восвояси. Погрузка личного состава и имущества к тому времени практически была завершена, документ оформлены и мы ждали только сигнала на отправление. Слабость расплылась по всем частям тела. Сильно хотелось спать, глаза закрывались сами собой. Возложив на Горохова дальнейшее руководство эшелоном, я уснул.

Проснулся уже за Рославлем от бомбежки. Немцы бомбили мост в нескольких сотнях метров от эшелона. Зенитные пулеметы и орудия захлебывались в своем стремлении отогнать "воронье". Наши расчеты тоже участвовали. По докладу Петровича один штурмовик сбили. Чувствовал себя уже более или менее. Перстень светил ровным желтым цветом. Напившись сладкой воды, выслушав доклад о положении дел, вновь уснул. В следующий раз проснулся уже в Сухиничах. Проспав почти сутки. Раны под бинтами усиленно чесались, терпеть мочи не было. Камень Перстня стал бледно зеленым. Эшелон шел достаточно быстро, не выстаивая на полустанках. Не литерный конечно, но тоже неплохо. Таким макаром через суток двое в Москве будем.

Уставившись в стену купе, я вспоминал прошедшие дни.

Кавалерия как всегда успела вовремя...

После разгрома разведки над нами появились бомбардировщики. Часть из них ушла к переправе, а остальные высыпали груз на наши бедные головы. Бомбы упали в районе фермы и на позиции роты Леонова и батальона Кулакова...

Немцы со стороны Шевердино не заставили себя долго ждать. Атаковали как на параде — танки, бронемашины в шахматном порядке выдвинулись на поле, за ними волнами двигалась пехота.

— Красиво идут, — прокомментировал Никитин, стоя рядом со мной на КП.

...А дальше все завертелось, загохотало, задымилось... Прямой наводкой наши артиллеристы ударили по танкам, а пехотинцы пулеметным огнем старались отсечь пехоту. Не знаю чего накурились немецкие стрелки, но перли они буром. Тем не менее, их удалось опустить лицом в землю и заставить окапываться.

Михайлов со своими пушкарями смог поджечь три танка и один бронеавтомобиль. Остальные, обнаружив позиции противотанкистов, сосредоточили свой огонь на них. Сразу несколько танков развернулись в сторону артиллеристов и обстреляли из башенных орудий. На позициях, которых выросли фонтаны взрывов. Одновременно они подставили свои борта для расчетов противотанковых ружей, а те не пропустили такой шанс. Еще два танка застыли, коптя небо дымом. Получив по заслугам, под прикрытием своей артиллерии и огня пулеметчиков, танкисты вроде стали отступить.

Бойцы, посчитав, что атака врага закончилась, прекратили вести огонь. Воспользовавшись этим, 4 "троечки", прикрывшись дымом, рывком проскочило вперед и прорвавшись к нашим окопам стали их утюжить. Часть бойцов не выдержала и бросилась в тыл. Снова активизировалась немецкая артиллерия, боясь зацепить своих, перенесшая огонь вглубь нашей обороны. Тем не менее, почти сразу же два танка были подбиты гранатами. Оставшиеся танки, не рискуя приближаться к окопам, прикрывшись подбитыми машинами, расстреливали ферму. Атаку танкистов поддержала немецкая пехота. До взвода врага ворвалось в окопы и попыталась тут закрепиться. Остальных все же остановили пулеметным огнем с флангов. В траншее завязалась рукопашная, в которой немцы были перебиты...

Из своего окопа Леонов из "дегтярева" бил короткими очередями по подходившим немецким подкреплениям. Танк, обстреливавший до этого ферму, добрался до окопа, в котором находился Леонов. Крутанулся на месте и застыл с перебитой гусеницей. Кто подбил этот танк — не было видно. Единственный оставшийся целым танк, обстреливая обнаруженные пулеметные гнезда, стал пятиться назад, но тоже был подорван из окопов гранатами. После этого немцы дрогнули и стали откатываться назад. Замолчала и немецкая артиллерия, оказавшаяся под обстрелом моих минометов до этого стоявших под охраной разведчиков в засаде в лесу.

Начался мелкий и противный дождь. Природа как бы оплакивала всех тех, кто сегодня останется навечно на этих позициях....

По траншеям я побежал к окопу Леонова. Тут повсюду лежали погибшие... У обгоревшей махины танка в обвалившемся окопе лежало несколько засыпанных землей красноармейцев, в том числе и Леонов, обнявшись с пулеметом. Он умер у меня на руках, прошептав: — "Больно-то как...".

От роты Леонова осталось лишь полсотни человек, ее вновь возглавил Ермаков. Всех кто оставил окопы и снова бежал перед лицом врага, собрали за мостом и расстреляли...

Вечер вступал в свои права. Немцы, которым с ходу не удалось прорваться к мосту, взяли паузу, видимо подтягивали резервы и артиллерию, для атаки по всем правилам. А может, решили, что на сегодня хватит воевать и пора отдохнуть, чего я не собирался им дать. У меня в запасе егеря и снайпера еще не участвовали в бою.

Уже темнело, когда из полковых тылов пришел Петрович.

— Принимай команду над полком, Николаевич. На вот тебе вся полковая документация. — Протягивая полевую сумку, сказал Горохов.— Тут все, что осталось от канцелярии. Нет больше ни канцелярии, ни штаба, ни командиров. Немцы во время налета разбомбили все к ядреней фене. Кто побит, кого в Монастырщину раненым увезли. Потапову в обе ноги осколками попало, да еще деревом придавило. Кости повредило. Теперь, поди, калекой навсегда останется. Он перед отправкой и передал, чтобы ты остатки полка принимал.

-Понятно. Что с нашими?

-А что с ними будет. Живы. Мы же отдельно в рощице ближе к реке стояли. А авиаудар пришелся на участок леса ближе к дороге. Повезло. От третьего батальона всего тридцать человек уцелело, тех, что в окопы успели залезть. Я их сюда привел, как погибших похоронили. Там кроме наших еще много беженцев накрыло. Вот мы их всех вместе и похоронили у дороге в общей могиле. Памятник сейчас мои парни мастерят. Раненых Елена обслужила, почти весь запас бинтов и лекарств перевела. Документы погибших у меня. Да на той стороне реки вроде как какое-то начальство появлялось. Еремеев в бинокль видел пару пушечных броневиков и легковушку. Покрутились у моста и уехали. Потом на той стороне реки на юг несколько больших колонн автомашин проследовало. Еще Метелкин отличился — немецкого ракетчика снял. Тот во время налета ракеты пускал, показывая летчикам, где наши подразделения расположены. Целый вещмешок ракет и ракетницу нашли.

— Ракетчик один был или еще кто с ним?

-Вроде один. Ты хоть ел чего?

-Не помню.

-Понятно, сейчас втык Никитину дам. Пошли, поешь. Как знал, с собой прихватил.

Поесть так и не дали. На дороге нарисовалась автоколонна из пары Ба-10 и эМки в сопровождении трех кавалеристов, в которых я узнал своих егерей. Колонна двигалась с включенными фарами.

В метрах трехстах от моста колонну пограничники остановили и потребовали выключить свет. Из машин им, что-то отвечали. А егеря, оставив лошадей, пришли на КП.

— Вам что жить надоело? Раскатываете с включенным светом

— Товарищ лейтенант там дивизионных комиссар из штаба армии прибыл. А с ним еще несколько командиров. Они командование полка искали. Вот мы их сюда и привезли. — Словно оправдываясь, сказал Метелкин.

-Понятно.— Только и успел ответить я, когда вышедшие из эмки и броневиков военные позвали меня. На петлицах одного из них сверкнула пара ромбов.

— Товарищ дивизионный комиссар, исполняющий обязанности командира 132 отдельного батальона конвойных войск НКВД лейтенант Седов. — Представился я подойдя к группе командиров, стоявших в окружении нескольких пограничников, вооруженных автоматами. Среди командиров находился и капитан НКГБ с тремя шпалами в петлице. Див. комиссар представился. Он был из 24 армии.

-Лейтенант мы ищем командование сводного полка 161 дивизии, что должен здесь держать оборону.

-Мы и есть остатки этого полка, а я его командир. Принял командование полком после ранения командира.

-Понятно. Лейтенант перед вами наши войска есть?

-Нет.

-Вы ничего не путаете? Представитель вашей дивизии нам сообщил, что в Михайловке и в Кислое держат оборону наши части из состава вашей же дивизии.

-Там нет наших частей. Те, остатки частей, что оборонялись в указанных пунктах, собраны здесь. Населенные пункты впереди заняты противником. Линия фронта проходит здесь.

— Кто вам противостоит? Соседом слева у вас были остатки полка капитана Попова. Кто у вас сосед справа? Какие потери?

-Потери уточняются. Еще не все доклады поступили из подразделений. Полк вступил в бой, понеся потери на предыдущем рубеже обороны. В течение дня нами отбита атака танков и пехоты противника. Уничтожено до десятка единиц бронетехники и несколько рот врага. Соседа справа не имею. Полк обороняется по реке Медведок. Нам противостоят несколько стрелковых и танковых частей из состава 10 танковой дивизии вермахта.

-Получается, что если бы продолжи движение, то могли попасть в ловушку?

-Да.

— Сколько у вас человек? Что имеете на вооружение? Не боитесь, что враг вас обойдет?

-Нас около восьмисот человек. На вооружении два противотанковых орудия, несколько минометов, станковые и ручные пулеметы. Нашими разведгруппами ведется наблюдение за противником, если противник начнет выдвижение, мы будем знать и своевременно отреагируем. В случаи прорыва будем отходить к переправе. Неисправные танки превращены в БОТы. Их экипажи в случаи обхода нас прикроют.

— Ну, думаю, этого не потребуется. Через несколько часов сюда подойдут подразделения нашей армии и вас сменят. Вас отведут в тыл на переформирование. Приказ об этом вам сейчас передаст представитель вашей дивизии. Сейчас идет смена полка Попова, а потом и до вас дойдет дело, так что вам осталось ждать недолго. Пока надо продолжать удержаться позиции здесь. Вам все понятно лейтенант?

-Да.

-Товарищ дивизионный комиссар, — встрял в разговор чекист, — разрешите переговорить с лейтенантом!

-Да, пожалуйста.

Отойдя в сторону от разглядывающих карту командиров, капитан задал вопрос: — Лейтенант вы знаете, что ваше подразделение уже вторые сутки разыскивают? Вам что не доводили приказ?

-Нет. Никаких приказов кроме как держать оборону и действовать совместно с полком из штаба дивизии, куда мы вышли из окружения нам не поступало.

-Понятно. В соответствии с указанием командования бригады Особой группы при Наркоме вы должны быть немедленно направлены на место постоянной дислокации в г. Москву. Для вас и вашего имущества подготовлен эшелон на станции "Энгельгардовская". Первоначально планировалось вас отправить воздухом, но аэродромы "Шаталово" и "Боровое" в результате авианалета надолго выведены из строя. Как только подойдут передовые подразделения 24 армии вам необходимо сдать им участок обороны и выйти к Монастырщине. Оттуда мы вас вывезем автотранспортом. Я сейчас свяжусь с нашим отделом по этому вопросу. Наш представитель вас будет ждать на станции и организует все необходимое. Там же он вам передаст пароль для связи с командованием и временное удостоверение на ваше имя...

После отъезда командования, Петрович, забрав раненых, уехал отправлять обоз в Монастырщину, а то потом вся дорога будет забита войсками. Мы с ним договорились, что встретимся в лагере, где до этого располагались.

Смена пришла только под утро. Личный состав полка и бойцы пошли на пополнение полка Попова, правда часть народа я все же себе урвал. Пусть всего полтора десятка человек, зато лучших. Пятеро "Ворошиловские стрелки" их немного подучить отличные снайпера будут. Трое рукопашники от бога. Это они после прорыва немцев в окопы в рукопашной не только удержали свой рубеж, но и сами организовали контратаку врага. Остальные были членами пулеметных и противотанковых расчетов и неплохо показали себя. Мне такие люди нужны. Забрал я и сержанта танкиста. Понравился он мне, толковый парень, под стать моему Козлову.

В Монастырщине я впервые надел в петлицы две шпалы. Капитан не подвел все было организовано как надо. Нас ждали грузовики и старлей ГБ на эМке. Он то и вручил мне временное удостоверение старшего лейтенанта ГБ. Потом была не самая лучшая дорога в Починок и на станцию "Энгельгардовская". Практически весь путь нас донимала вражеская авиация. Вроде и ехать нет ничего, а вот нам пришлось трижды прятаться от бомб. После взятия Хиславичей немцы вышли на линию Прилепово — Зимницы и люфтваффе старалось расчистить им дальнейший путь на восток. Именно поэтому нас так торопили...

...Где линию фронта кромсало,

Навстречу смертельной беде

Верховная ставка бросала

Дивизии НКВД.

Враг знал, что чекисты дерутся,

Не требуя смен и замен,

И в плен никогда не сдаются,

Считая предательством плен...

(Михаил Владимов)

Глава .

Противно стуча по стволам деревьев пули, осыпали щепками укрытого среди корней сержанта ГБ Могилевича. Надо же было такому случиться, что начатый почти три недели назад с таким успехом рейд так нехорошо закончится. А все из-за глупой случайности. Надо же было так влипнуть с эсесовцами, что взяли на дороге от Ляховичей в Минск. Кто же знал, что кроме легковушки и сопровождавшей ее грузовика с десятком солдат следом идет еще несколько грузовиков с солдатами. Вот теперь и приходится расплачиваться за свои ошибки. Разделившись на несколько частей, группе пришлось отступать в лес. Александр с еще несколькими пулеметчиками прикрывал отход остальных, давая возможность уйти раненым и унести трофеи. Сначала вроде бы удалось прижать врага к земле и даже несколько оторваться от него, уходя в противоположенную от группы сторону, но вскоре снова пришлось принимать бой. Около двух десятков солдат противника продолжили их преследование. Пара преследователей подорвалось на выставленных растяжках. Еще троих удалось снять на поляне, но остальные не успокоились и продолжали их гнать дальше, прижимая к болоту. Закрепившись на высотке, пришлось снова принимать бой. Немцы действовали в своей излюбленной манере, попытались обойти с флангов, но был встречены пулеметным огнем. Потеряв еще шесть человек убитыми и пару ранеными, они откатились назад и стали закрепляться на достигнутых рубежах, охватывая высотку с трех сторон. Вырваться отсюда днем было не реально, нужно было ждать ночи. Но до нее надо было дожить, а патронов и гранат оставалось всего ничего, только запас в рюкзаках по триста патронов и паре гранат на брата. Это было понятно всем, в том числе и тем, кто был внизу и горел желанием отомстить за своих "камрадов". Похоже, у них с боеприпасами проблем не было. Установив среди деревьев пулеметы, они из них поливали высоту надеясь поразить обороняющихся. В принципе это им удалось. Из пяти человек в строю осталось трое, один из которых ранен. Надеяться на помощь не стоило. Группа ушла к точке сбора и назад возвращаться не должна. Рация тоже с ними. Так что оставалось подвести печальный итог и постараться унести с собой как можно больше врагов.

Сразу после ночного разговора в Старых Дорогах с Командиром отобранная Александром группа, переодетая в немецкую форму, на нескольких трофейных грузовиках успешно покинула освобожденную от оккупантов Слутчину. Сплошной линии фронта не было. Бои шли за населенные пункты у шоссе. Пользуясь лесными дорогами и проселками, уничтожая мелкие группы оккупантов и их помощников, постоянно ведя разведку, удалось прорваться почти к Минску. Где в лесном массиве удалось создать базу и аэродром.

Задачи, поставленные Командиром, были довольно просты и не замысловаты. Вести работу по вскрытию замыслов фашистского командования, выявлять важнейшие объекты в оперативном тылу группы армий "Центр", собирать сведения для нанесения авиаударов и проверять их результативность, организовывать засады, минировать дороги. Всеми способами уничтожать живую силу и боевую технику фашистов, мосты и переправы, устраивать диверсии на жд. линиях, выявлять и уничтожать вражескую агентуру и пособников, помогать в организации партизанских отрядов. Для этого группа была обеспечена необходимым запасом боеприпасов, продовольствия, оружия и ГСМ, рацией и шифрами для связи с командованием.

С целью установления военных объектов врага в Минске неплохо знавшим немецкий язык, Александру и красноармейцу Матвееву, в мундирах немецких офицеров, удалось посетить город. В течении дня они ходили по его улицам. Как не хотелось, но к дому своих родителей и жены он не пошел. Побоялся быть узнанным кем-нибудь из знакомых. Город оставил тяжелое впечатление. Тут и там встречались следы боев. Целые кварталы были снесены бомбардировкой. По улицам ходили патрули в мундирах мышиного цвета, двигались колонны техники и пехоты. На пассажирском вокзале ждали своей отправке десятки эшелонов с техникой и пополнением. Тонкие стволы зенитных орудий встречались тут и там. Герб на здании Дома Правительства был задрапирован огромным флагом с символами СС. Для того чтобы полностью изучить объекты врага в городе требовалось время, поэтому пришлось еще несколько раз посетить Минск. По итогам разведки в Москву была послана радиограмма.

Из разведданных группы сержанта ГБ Могилевича о положении в оккупированном гитлеровцами гор. Минске. 1 августа 1941 г.

Немцы приспосабливают под казармы, склады и другие военные цели любые общественные здания. В здании Дома правительства и напротив быв. клуба металлистов размещены продовольственные склады, куда проведена ж.-д. ветка с пассажирской станции.

В здании Дома правительства разместилось подразделения Айнзацгруппы СС и гестапо, которые возглавляет Артур Небе.

В Университетском городке (недалеко от пассажирского вокзала) размещены жандармерия и штаб.

В помещении Дома Красной Армии размещен лазарет, а в правом крыле этого здания — кино [театр] для солдат.

Клинический городок, здание Политехнического института, Института Физкультуры заняты под госпитали. Там в лазаретах Љ1,2, 3 находятся больные и раненые советские военнопленные, состояние которых тяжелое. Ежедневно умирает до 200 человек.

В складах на территории Политехнического института имеется большой склад трофейного советского вооружения. Охрана небольшая порядка 30 человек.

В автодорожном техникуме размещен штаб, какой части — не установлено, около здания находится всегда большое количество автотранспорта.

В Академии наук находится воинская часть, там же — перевалочная база.

На территории бывшей сельскохозяйственной выставки, в домах НКВД, заводе имени Октябрьской революции организованы лагеря для военнопленных, на территории военного городка, по Койдановскому

тракту, также находится лагерь военнопленных. Примерная численность пленных до 30 тыс. человек.

На территории авиагородка рядом с товарной станцией размещен летный состав, на аэродроме учебные и санитарные самолеты.

На аэродроме в Мачулищах находятся боевые машины — истребители и бомбардировщики в количестве около ста штук.

На всех дорогах, выходящих из гор. Минска, установлены парные посты немецких солдат.

На территории военного городка [в] Серебрянке имеется склад с горючим, охраняемый усиленным нарядом немецких солдат.

Заверенная копия. Машинопись.

Через два дня наша авиация нанесла массированный бомбовый удар несколькими десятками бомбардировщиков и штурмовиков по аэродромам, железнодорожному узлу и складам врага. Авианаводчики отлично справился с поставленной задачей. Аэродром в Мачулищах был разгромлен. Несколько десятков бомбардировщиков было выведено из строя. Склад ГСМ горел почти двое суток, а Минский железнодорожный узел на неделю был выведен из строя.

Еще одним из результатов разведки стало установление связи с несколькими бывшими одноклассниками Александра, случайно встреченными в городе, согласившимся помогать в борьбе с врагом. Москва, получив сведения группы, дала явку в городе для связи с местным подпольем и оставленными в тылу вермахта группами НКВД. Кроме того с базы под Каменцом по воздуху были переброшены несколько групп диверсантов из состава войск Особой группы, поступивших в распоряжение Александра, занявшиеся диверсиями на коммуникациях врага и формированием новых партизанских отрядов вокруг Минска.

С Минским подпольем удалось наладить хищение оружия со складов в Политехническом институте. Часть оружия пряталась в городской системе канализации и подвалах. Остальное вывозилось грузовиками под видом армейских колонн на базу. Вместе с оружием удавалось вывести и тех, кто решил покинуть город — комсомольцев, членов партии, бежавших из плена красноармейцев, несовершеннолетних детей и членов семей военнослужащих. Это требовалось сделать как можно быстрее. По сведениям подполья гестапо захватило в целости данные паспортного стола города и теперь они организовывали поиск и задержание оставшихся в оккупации членов партии, сотрудников НКВД, совработников, членов их семей. Часть из них удалось эвакуировать за линии фронта самолетами. Остальные вошли в состав отряда. Самолеты авиагруппы Паршина пока действовали аэродромы в Слуцке и Бобруйске ежедневно садились на лесном аэродроме. С падением "Слуцкого кармана" самолеты стали садиться раз в несколько дней. Они доставляли горючее, боеприпасы, продовольствие, забирали раненых. Сюда же были переброшены несколько самолетов У-2.

Один из вывезенных из Минска бойцов рассказал о брошенных в лесах по Минском складах медикаментов и медицинского имущества вблизи населенного пункта Старое Село, что в 20 км. северо-западнее Минска. Под видом рабочей команды вермахта под носом у врага группе удалось организовать сбор и вывоз этого имущества. Теперь на базе группы работал партизанский госпиталь.

О точном месте расположения базы партизаны других отрядов не знали. Они доставляли тяжелораненых до условленного места встречи в нескольких десятках километрах от точки, там передавали бойцам Могилевича, а те уже сами везли раненых к себе в лагерь. Всех кто интересовался местом расположения базы, брали на контроль особисты отрядов. Так удалось выявить нескольких предателей внедренных абвером в партизанские отряды.

Немцы в последнее время очень активизировались. В разных районах силами местной полиции под руководством офицеров абвера и СС проводились облавы, устраивались засады на партизанских тропах. Несколько отрядов ими было выявлено и уничтожено с воздуха. В боях особым зверством отметились украинские и литовские полицейские части. Партизаны ответили активизацией своей деятельности. Были совершены диверсии на железнодорожном участке Барановичи — Минск, устроены засады на транспортные колонны врага, шедшие к Ляховичам, разгромлено несколько полицейских участков и комендатур. За украинскими и литовскими полицаями была устроена настоящая охота. Одну роту литовцев удалось взять на привале, накрыть минометным и пулеметным огнем, а затем "зачистить". Украинцы оказались старыми знакомыми" из 1 полицейского вспомогательного батальона. Видно ничему их не научила прошлая встреча, а теперь уже из них учить некого. Они были уничтожены объединенными силами нескольких отрядов. Правда, немцы формировали еще несколько подобных подразделений из числа бывших военнопленных.

Одной из немаловажных задач была выявление мест содержания военнопленных и организация их освобождения. Первой такой целью был шталаг Љ352 (он же "Лесной") для наших военнопленных, созданный немцами в Минске и д. Масюковщина. О нем Командиру поведал в Слуцке один из немцев. По его словам в Минске и в деревнях вокруг города содержалось порядка ста тысяч наших граждан, как военных так и гражданских. В первую очередь называлась д. Масюковщина. Там пленные содержались на территории летнего лагеря кавалерийского полка, расположения 355 стрелкового полка и 90 отдельного саперного батальона 100 стрелковой дивизии.

Александру неоднократно приходилось бывать в тех местах, расположенных в 6 километрах от родного ему города. Так что дорога была знакомой. На месте все подтвердилось.

Вся территория лагеря была ограждена несколькими рядами колючей проволоки и освещена прожекторами, закрепленными на соснах. Охрана солдатами охранного батальона осуществлялась с пулеметных вышек и парными патрулями, ходившими внутри рядов колючей проволоки. Администрация и охрана размещалась в ДОСах. Здесь же проживал и комендант Остфельд, высокий, подтянутый человек интеллигентного вида.

Никакой новой "лагерной" инфраструктуры немцы не настроили. Все, что они сделали, это силами военнопленных нагородили заборов, деливших территорию лагеря на зоны, да десяток деревянных сараев. Ну, еще установили виселицу с тремя крюками для петель на лагерном плаце между столовой и трехэтажной казармой.

Под лагерь они использовали имеющийся жилой фонд. Пленные располагались в двух десятках одноэтажных деревянных постройках. Задействованы были помещения штаба, гарнизонной столовой, бани, клуба, технического и хозяйственного складов и караульного помещения. Вся территория лагеря была разгорожена колючей проволокой на зоны-отсеки — офицерский, украинский, русский, еврейский, для представителей Закавказья. Колючей проволокой были огорожены и бараки. Проходы и проезды внутри лагеря назывались улицами, каждая из них имела свое название: Главная, Комендантская, Лазаретная, Соломенная, Деревянная, Проволочная и т.д. Эти названия определялись мастерскими, которые располагались в бараках. Улицу, ведущую к месту расстрела, назвали улицей Стрелков, на кладбище — Новый путь...

В длинном кирпичном здании трехэтажной казармы 355 стрелкового полка находился "Лесной лазарет", в котором лечились не только военнослужащие вермахта, но и военнопленные, а также местные жители. Для организации лечения сюда были привлечены не только немецкие врачи, но и советские из числа пленных и врачи из города Минска. Как удалось установить, большинство советских врачей было из состава 216-й полевого эвакогоспиталя, практически в полном составе попавшего в пленен в лесу вблизи населенного пункта Старое Село. Общее количество наших раненых лечащихся в лазарете никто не знал. Местные говорили о нескольких тысячах (от 1,5 до 3 тысяч). Еще говорили, что есть филиалы лазарета в Минске, там тоже лежало до десяти тысяч пленных.

Вообще количество пленных не дотягивало до 100 тысяч, было куда меньше. Для уточнения пришлось брать "языка". Схваченный пожилой немец из лагерной администрации сообщил, что в лагере содержится около десятка тысяч пленных, но их число увеличивается. Дулаг Љ126, что находился в "Пушкинских казармах" Минска, переформирован в филиал шталага и поэтому оттуда пленные начали переводиться в Масюковщину. Пока что в каждом бараке проживало до 500 человек, но были и исключения, так в 4 небольших казармах 90 осб. находилось всего 500 человек. В офицерском бараке жило около 200 командиров, ждавших отправки в Офлаг. Остальные пленные были расположены в бывшем дулаге. Еще часть пленных, числившихся в списках лагеря, сведена в рабочие команды и проживает по месту работы. Таких мест было 22. Они работали на лесопилке, складах и мастерских внутри лагеря, были задействованы на кирпичном заводе в 3 км к северу от лазарета и на формовке торфобрикета вблизи деревни Ржавец, что в километре от Масюковщины. Кроме того они работали на "Танкоремонтном заводе г. Минска" что на улице Красноштандартной. Пленный пояснил, что в лагере расстреливают выявленных комиссаров, коммунистов и евреев. Массовых расстрелов пленных не проводят. Не зачем. Ежедневно в лагере от антисанитарии, голода, болезней и ран умирает до 150 пленных вывозимых по утрам на тачках с жилой зоны лагеря. Умерших хоронят на кладбище в д. Глинище и стадионе. Есть разрозненные захоронения вдоль дороги из Минска в Масюковщину. Немец показал, что есть еще один большой лагерь для советских военнопленных у деревни Большой Тростянец. Там умерших пленных сжигали в крематории.

Пришлось проверять его показания. Они оказались правдивыми и пленных там было действительно очень много и находились они в более худших условиях чем в Масюковщине на продуваемом всеми ветрами берегу реки под дождем и солнцем без крыше над головой, полной антисанитарии и голода. Нельзя же считать едой ту бурду, что давали пленным — вода с листьями капусты и картофельными обрезками. Потому и смертность там была выше.

Полученные сведения о рабочих командах в города позволили подпольщикам установить связь с пленными. Среди них существовала подпольная организация, готовившая массовый побег заключенных. Небольшую группу пленных с танкоремонтного завода с помощью подпольщиков уже удалось освободить и вывезти в лес. Правда, двое из них оказались агентами абвера, завербованными для работы среди подпольщиков и партизан. Поэтому связь с рабочей командой, откуда они были вывезены, временно пришлось остановить.

Внимание сержанта привлекло непонятное шевеление на правом фланге, где засели немцы. В оптический прицел было видно как минометный расчет пытался установить 50 мм. миномет. Плохо. Похоже, к немцам подошло подкрепление и действительно приходят последние минуты жизни. Но просто так отдавать свою жизнь Александр не собирался. Винтовка несколько раз выстрелила, вызвал злобный пулеметный лай, но пара трупов в фельдграу распласталось на земле, а остальные словно мыши скрылись среди деревьев. Быстро сместившись в сторону, Могилевич осторожно осмотрелся. Что ж еще двух отправил к праотцам, жаль, что так мало удалось ну да подождем. Плохо, что пулеметчиков не достать. Засели среди деревьев и носа не кажут. Ну да нам пока светло, спешить некуда. Может еще, кто в прицеле неосторожно появится, тогда добавим к своему списку. Немцы обстреливали высоту недолго. Видно решив, что Александр остался один они, под прикрытием пулеметного огня, бросились в атаку. Зря они так. Ну и получили в обратку из двух пулеметов и снайперки. Правда и бойцам тоже прилетело. Еще один получил ранение в руку. Зато десяток немцев на нейтралке и пару человек у миномета осталось.

Немцы после атаки вроде как успокоились. Даже пулеметы не так досаждать стали и вроде бы в сторону сместились с прошлой позиции. Опять что— то задумали гады! В то, что решили нас оставить в покое совершенно не верилось. Ладно, подождем. Вон опять задергались, снова к миномету ручки свои шаловливые тянут. Я вообще-то еще живой и даже стрелять умею. Кажется, все отыгрались, потеряв еще двоих. А позицию пора менять, пристрелялись. Весь ствол измочалили.

На чем это я остановился. А насчет предателей. Сдали они еще пару человек в рабочей команде и то где обучались. Вот и поехали мы значит вчера посмотреть, что к чему. Симпатичный поселочек немцы для подготовки своей агентуры приспособили. Только подойти к нему не удалось. Часовых и секретов кругом натыкано. Так что пришлось утром возвращаться не с чем, а тут эта легковушка с эсесовцами и небольшой охраной остановившаяся на смену колеса в легковушке. И вроде никого вокруг. Ну и сработали. Там то и делов на пару минут боя было. Трофеи взять смогли, а вот воспользоваться трофейной техникой уже не успели. Хорошо, что хоть свой грузовик успели к перекрестку дорог отправить, а сами пешочком туда должны были уйти. Но не судьба. А немцы-то молчат! Что-то их давно не слышно и не видно. Может и в правду ушли? Да ну не может такого быть. Вон их раненый на поле лежит к своим ползти пытается. А орет то как!.. Больно ему. На помощь зовет. Снять его что ли? Да не. Пусть ползет, для врага он большей обузой станет. Его же нести надо и не оставят они его одного среди леса! Значит, выделят несколько человек и постараются вытащить. Вот и ладненько, подождем, может, кто к нему сейчас на помощь бросится. Не ошибся, бросились двое. Один остался с пулей в голове, а второй шустрый только руку подставил. Он уже явно не боец. Добивать раненых не стал. Пусть на поле полежат. Нам и это хлеб. Все меньше народа в нас стрелять будет. А ведь больше никто к раненым не бросается!..

Что-то они опять задумали? Выстрелы в лесу раздаются. А стреляют кстати "мосинка" и пара ППД. Может это кто к нам прорывается? Да ну не верю! Немцы видно решили схитрить, выдав желаемое за действительное. Типа к нам помощь идет. Наивные, наверняка рассчитывают, что мы на это купимся. Только не знают они, что нету тут наших, нету. Дальше западнее километрах в пятнадцати есть маленький отряд евреев, бежавших из Минска. Но они в бой особо не вступают, хоть и оружие имеется — десяток "мосинок" и пара "наганов" собранных по местам боев. Лагерь у них семейный с женщинами и детьми. Не соперники они вышколенным эсэсманам. Так что они в бой не ввяжутся, если только не прижмет. Из группы назад никто не вернется. У них приказ вынести портфель, что у немцев взяли и они должны его выполнить.

Кстати о бое. Дело до гранат дошло. Парочка лимонок вроде рванула и примерно там, где у немцев пулеметные гнезда были. Мишка Петров вон тоже уши навострил, в ту сторону смотрит, а Воронов даже руку перестал баюкать. В глазах у них засветилась надежда. Ой, братцы не спешите ее к себе в сердце пускать. Не верю я, что это наши! Не верю! Хотя кто его знает? Может тут, какая группа окруженцев (есть они тут еще и те, кто лечился по хуторам и те, кто своих по лесам дожидался) залетная проходила и решила вмешаться? Нам бы их помощь не помешала! А немцы-то молчат! Так интересно кто это там в "лохматке" ходит, похожие только вроде у наших из батальона и есть? Немцы другими накидками и камуфляжем пользуются. Двигается быстро и умело. На открытом месте всего на несколько секунд появился и снова скрылся среди деревьев. Был он не один, среди деревьев еще несколько человек мелькнуло. В нашей советской форме! Бойцы Могилевича огня по неизвестным не открывали. Ждали команды от командира, внимательно посматривая по сторонам. Анализируя происходящее и увиденное Александр такой команды не давал. А парень в " лохматке" с не стандартным МР ходит! Ствол пистолета-пулемета, какой-то толстый, уж не с глушителем ли? А ведь, похоже, что да! Вон раненые, что на поле лежали, дернулись и затихли, а выстрелов-то слышно не было. Звуков боя нет.

Минут десять ничего не происходило. Потом из леса раздалась тирада из нескольких десятков "соленых" слов, известных каждому жителю страны. Выдав такую же "ответку", добавив в нее несколько ранее слышанных на "зоне" выражений и снова сменив позицию Александр, стал ждать дальнейших событий. Со стороны немецких позиций вышел боец с винтовкой в руках и подняв ее вверх прикладом помахал из стороны в сторону привлекая внимание.

— Выдь, поговорим!

— А кто говорит? — спросил сержант.

— Свои. Другие кончались. Теперь на другом свете в угольки играют. — Донеслось в ответ.

Прикинув, что к чему и примерно определившись, куда будет отступать в случаи чего, оставив рюкзак, снайперку и документы Петрову, поправив на себе немецкий мундир, сержант ГБ с автоматом в руках вышел из кустов. Видя это, из леса, показался давешний "лохмач" с большим рюкзаком за плечами. Не доходя метров двадцати до вершины, он остановился и скинув капюшон маскхалата, представился: " Командир группы, красноармеец Гренишкин Петр Иванович. Мы тут вам слегка помогли. А вы кто? Разведка? Партизаны?"

На Александра смотрел сероглазый, молодой, лет двадцати, ростом около 178 см, коротко стриженный, с небольшой бородой, темноволосый славянин. На его голове с левой стороны в районе височной кости рядом с ухом виделся старый шрам. Лицо Петра казалось Александру знакомым, во всяком случаи, ранее виденным и симпатичным. Маскхалат на Гренишкине был явно самодельным, сшитым на скорую руку. Под ним виднелся воротник гимнастерки с белой полоской подворотничка. На руках у парня были кожаные перчатки, на ногах укороченные немецкие сапоги.

Представившись Александр, поблагодарил за помощь и поинтересовался, как группа Гренишкина тут оказалась. Оказалось, что они с боями шли от Белостока на восток. На полтора десятка раненых немцев наткнулись случайно. Те, помогая друг другу, выходили к дороге. Используя глушитель к автомату и пистолету, из засады перебили всех. Допросив одного из оставленных в живых, узнали, что тут зажата наша диверсионная группа. Вот и решили вмешаться. Здесь вокруг высотки и немного дальше ими перебито порядка тридцати человек. Большинство удалось убрать бесшумно, но, тем не менее, пришлось пошуметь. Никак не получалось по-тихому убрать пулеметные расчеты и командную группу. Вот и забросали гранатами, а прибежавшую на шум группу расстрелять из винтовок и автоматов. Глушители к оружию самопальные и значительно снижают дальность стрельбы.

Верил ли Александр Петру? Хотелось верить. Двое бойцов из его группы Гренишкина быстро осматривали трупы, собирали документы и оружие, периодически делали контрольные выстрелы в немцев.

-Вы куда дальше? — Спросил Петр и продолжил. — Немцы не успокоятся. Это солдаты из кавбригады СС. Я так понял, что вы кого-то из их начальства грохнули. Вот они в вас и вцепились. Надо отсюда по-быстрому валить. Мы сейчас трофеи соберем и двинем дальше. Сами идти дальше сможете? У нас четыре лошади есть. Одну можем отдать. Много не увезти, но тем не менее. Может еще, какая помощь нужна? Потери большие?

— Согласен. Немцы, похоже, получили подкрепление. Нас сюда гнало десятка два. Часть по дороге мы уложили. Вы по твоим словам три десятка уложили, мы с десятка полтора тут успокоили. Так что вполне реально, что сюда еще их подкрепление может подтянуться. Мы двоих потеряли. Остальные успели уйти. Со мной раненый. За лошадь спасибо. Но я думал, что вы с нами пойдете? Совместно дальше можем действовать.

-Да я в принципе не против. Вы я так понял из зафронтовой разведки?

-Типа того.

— Понятно. Что ж тогда давай по-быстрому своих собирай, да пошли отсюда. Сергей иди, посмотри что там у парня за ранение. Мишка давай за лошадьми.

Из леса выскочил невысокий боец с ППД в руках, санитарной сумкой и вещмешком за плечами. Быстро преодолев открытое пространство он скрылся в кустах на вершине . Вскоре оттуда показались бойцы Могилевича . Воронов несмотря на ранение не выпускал оружие из рук. Петров нес свое и Александра оружие и рюкзаки. В глазах Гренишкина Александр увидел удивление и узнавание. Сам Петр, глядя на Александра, спросил, откуда они у вас и указал на рейдовые рюкзаки, а потом вдруг спросил — "Путин? Крым?".

-А кто это? Я такого не знаю. А в Крыму не был. Если ты о рюкзаках, то это наше обычное снаряжение.

-Ясно.

В лесу группу ждало несколько бойцов увешанных трофейным оружием. Тут же лежало собранное у немцев оружие, обмундирование и куча солдатских ранцев.

-Петь что с этим делать будем? — Спросил у Гренишкина совсем молоденький боец — Все на себе не унесем. Мы и так часть ранцев распотрошили и все равно много осталось.

— Все с собой надо унести. Сейчас Мишка лошадей приведет, на них разместим. Что не поместится, на себе понесем. Не впервой.

-Это все твои бойцы? — спросил Александр.

-Нет. Тут со мной четверо. Двое тропу к дороге охраняют, еще один с лошадьми. Там же телега.

-Хозяйственный ты, однако, парень.

-Какой есть. Раньше нас в несколько раз больше было. Да вышли все. Немцы постарались. А это остатки.

-Ясно. Здесь ждать обоз будем или ему навстречу тронемся?

-Здесь. Только в сторонку отойдем. Вдруг кто явится. Вань давай с пулеметом к тропе. Прикроешь если что.

Вскоре из леса появилась боец с тройкой лошадей. Погрузив на них трофеи, отряд двинулся в путь.

Через два часа они без происшествий вышли к точке сбора...

Глава .

Из беседы штабных офицеров вермахта вечером 15 августа 1941 г. Орша.

— Я рад видеть тебя, а то я уже думал, что дамы из госпитального медперсонала тебя не отпустят и мне придется ради службы посылать за тобой твою жену.

— Все бы тебе на меня, как говорят русские, собак вешать. Я прибыл сразу, как только получил сообщение.

— Как твои раны?

-Неплохо заштопали. Побаливают перед сменой погоды и иногда по вечерам. Но в целом я в порядке.

-Ну, это поправимо. Генрих тебя быстро поднимет на ноги. Кофе? Коньяк?

-Не откажусь от чашечки хорошего кофе с коньяком. Лучше скажи, зачем я тебе так срочно потребовался? Ведь ты не так просто выдернул меня с больничной койки. Признаюсь, в последнее время там было не так уютно как раньше, но, тем не менее, все лучше, чем на фронте.

-Ты мне нужен. Предстоит большая работа. Кроме тебя ее никто сделать не сможет.

-Кто бы сомневался! Какие конюшни я должен разгребать?

— Как всегда — русские. Если говорить подробнее то Группе армий "Центр" приходится, как это ни прискорбно, переходить к обороне от Витебска до Смоленска и Рославля. Наше наступление здесь сильно замедлилось, войска понесли большие потери в людях, вооружении и техники. Русские диверсанты, опираясь на базы в Беловежской пуще, активно действуют на коммуникациях. Они нападают на гарнизоны и пускают под откос эшелоны с пополнением и материалами так нужными для фронта.

-Я это заметил. В госпитале прибавилось раненых железнодорожников и солдат из подразделений по охране железнодорожных линий.

-Для охраны приходится задействовать части из резерва, а также находящиеся на отдыхе. Кроме всего прочего до конца не решен вопрос с Бобруйско — Слуцким карманом. Мы выбили русских из Бобруйска и Слуцка, отбросили от Паричей, восстановили движение составов по жд. линии Минск — Паричи и Слуцк — Осиповичи. Сейчас русские скрываются в лесах в районе Глуска. От нас требуют усилить разведку, активизировать агентуру и диверсионные подразделения, оказать помощь в установлении мест расположения штабов, складов и т.д. В прошлый раз я тебе не стал говорить, что нами совместно с люфтваффе была проведена операция по уничтожению командования Слуцко — Бобруйской группы войск. Твой агент за несколько часов до русского наступления смог навести наши бомбардировщики на штаб русских в Бобруйске. В итоге авианалета разрушено помещение штаба, тяжело ранен командующий группой войск полковник Балицкий, уничтожено большое количество работников штаба. На результаты русского наступления это не повлияло. Вместо Балицкого группировку возглавил командир 47 кавдивизии генерал— майор Сидельников. Руководил наступление полковник НКВД Третьяков из Москвы. Тем не менее, командование посчитало результат операции успешным.

— Кто из агентов действовал?

— Лейтенант Буданцев и с ним еще несколько наших агентов из числа украинцев, выдающих себя за раненых и отступающих из Ляховичей. У них с собой есть рация, оружие и сигнальные ракеты. Основная цель: наведение нашей авиации на аэродромы, штабы, батареи русских; уничтожение офицерского состава.

— Не рано отправили Буданцева? Насколько я помню он у нас всего несколько недель. Подготовки не имеет или вы смогли его быстро всему обучить?

— Она ему особо и не нужна. Он прикрытие для остальной группы. Его знают как одного из командиров подразделений 132 батальона НКВД. Старшим группы является унтер — офицер Панасюк, неоднократно выполнявший наши поручения в русском тылу. Он неплохо зарекомендовал себя в ряде операций в приграничье и пуще.

— Они что — то еще успели сделать?

— Да. Навели авиацию на несколько складов и колонну автомашин, подсказали расположение штаба генерала Константинова.

— В чем требуется моя помощь?

— Подготовлено к заброске в тыл к русским еще несколько аналогичных групп. Нужно скоординировать их совместные действия, организовать взаимодействие с "птенцами Геринга" и подразделениями десантников. Определиться с наиболее перспективными целями.

-Понятно. Не впервой. Что — то еще?

— Да. То, что я тебе перечислил это первоочередные тактические цели. Есть еще и стратегические определенные адмиралом. То, что война продлится дольше, чем рассчитывали в ОКВ надеюсь тебе понятно?

-Да.

-Тогда ты должен понимать, что у нас появятся и новые задачи. Адмирал хотел бы, чтобы ты помог в отборе агентов для заброски к русским в глубокий тыл. В качестве таких районов рассматривается Москва, Горький, Куйбышев, Сталинград, Тамбов, Воронеж, Ростов, Кавказ, Средняя Азия и Урал. По сведениям агентуры часть стратегических предприятий с Украины и других городов эвакуировано в глубь России. Нам надо знать, что с ними и какую продукцию они будут выпускать. По возможности на производстве совершать диверсии и всеми способами сдерживать выпуск военной продукции. У нас есть опыт по Кировскому заводу в Петрограде. Было бы неплохо перенести его и на другие русские предприятия.

-Это должны быть простые исполнители или агенты глубокого залегания?

— И то и другое. Нужно создать хорошие сети. Чтобы мы могли знать, что творится у русских в тылу, какие образцы нового вооружения и техники встретят на фронте наши парни. Нам нужны агенты способные организовать не только саботаж и диверсии, но и влиять на обстановку в русских штабах и предприятиях. Не буду скрывать в 1939 г. через Бессарабию нами к русским было внедрено порядка 30 агентов. Они создали достаточно эффективную сеть помогающую нам. Во главе нее стоит небезызвестный тебе Фриц Каудерс. Он отлично воспользовался агентурной сетью генерала Туркула и мы знаем многое из того что творится у русских на юге. Но в условиях стратегической обороны нужно создавать новые агентурные сети.

— Ты нарезаешь очень большой круг задач. Для их выполнения нужно не только "мясо", но и "мозги". С ними труднее.

— Все действующие школы и те, которые будут открыты в ближайшее время в генерал — губернаторстве и здесь в твоем распоряжении. Кроме того ты можешь отбирать людей и среди наших добровольных помощников как на свободе так и в лагерях. Адмирал уже отдал соответствующее распоряжение. Необходимые средства в русских рублях и оружии будет зарезервировано.

— А как же Гелен?

— Он будет делать примерно ту же работу. Но насколько я понял из разговора с "Лисом", он не хочет ложить все яйца в одну корзину.

— Понятно. Есть, какие сведения о 132 батальоне НКВД?

— Особых нет. После прорыва фронта у Бобруйска они были выведены в Гомель и оттуда направлены на переформирование в Москву. Еще несколько подразделений этой части сражались в районе Могилева и Монастырщины и также выведены в тыл. Нашему агенту в НКВД, удалось узнать, что данный батальон входит в войска Особой группы при Берии.

— И чем занимаются эти войска?

— В состав войск Особой группы входит несколько бригад и ряд отдельных подразделений. Перечень частей пока не имеется. Основное предназначение — вылавливание парашютистов и диверсантов в своем тылу, засылка разведывательных и диверсионных групп в наш тыл, организация партизанских отрядов.

-Что ж логично. Поймать преступника может только такой же преступник. Отсюда у батальона и диверсионная подготовка.

-Это не все. Батальон имеет особое положение в бригаде. Он входит во второй полк, который ранее формировался как трехбатальонный. 132 батальон включен в полк по личному распоряжению Берии. По некоторым данным он будет использоваться как учебный для подготовки рейдовых подразделений.

-То есть скоро мы в своем тылу сможем наблюдать целые подразделения русских диверсантов режущих наши коммуникации?

-Я не думаю, что это будет скоро. Сам знаешь, сколько надо времени, чтобы подготовить нормального диверсанта, а не одноразовый эрзац. Сейчас русские используют тех, кто был подготовлен до войны. Так что у нас есть время подготовиться. Нам известно место базирования частей этой группы войск НКВД. В ближайшее время "птенцы Геринга" в рамках бомбардировки объектов Москвы нанесут несколько ударов по тем местам. Они кровно заинтересованы в этом, боясь повторения резни в Березовке и Бобруйске. Хотя говорить о массовых налетах из-за больших потерь в самолетах, до прибытия авиачастей с Западного фронта не приходится. Тем не менее, надеюсь, что кого-то в Мытищах достанем и затрудним обучение русских диверсантов. Кроме того мы постараемся следить за 132 батальоном и проникнуть в него...

— Было что-нибудь интересное и необычное за мое отсутствие?

— Как сказать. Пока ничего не могу точно сказать, туда выехали следователи. Ситуация вот в чем. После боев под Мстиславлем 10 танковая дивизия была отведена в тыл на пополнение. Несколько подразделений из ее числа было задействовано для наступления на Татарск и Монастырщину, в том числе и 86 мотопехотный полк. Он успешно прорвал фронт русских. Практически не встречая сопротивления, вышел на дорогу Татарск — Монастырщина и планировал прорваться к Монастырщине и далее на Починок. Однако этим планам не суждено было сбыться. Русские устроили засаду и уничтожили передовые подразделения полка.

— Разведка что не смогла обнаружить ее?

— То-то и оно что обнаружила и даже разогнала русских женщин, готовивших оборонительные позиции. Русских войск обнаружено не было. Те части, что должны были их занять, нашими частями были разбиты и рассеяны по лесам ранее.

— Могло подойти подкрепление или рассеянные русские части могли туда подойти.

— Так и оказалось. По словам пленных. Русские бросили в бой солдат маршевого пополнения, но смысл не в этом. Кроме них были и еще подразделения. Пулеметчики и кавалеристы — до эскадрона со средствами усиления — минометами и противотанковой артиллерией. Они то и сыграли основную роль в засаде.

— Казачьи части?

— Форма у солдат была НКВД. Прибыли из районного поселка за несколько часов до выхода из лагеря. Размещались отдельно от остальных, к себе никого не подпускали.

— Кавалерийские части НКВД? Насколько я помню, такой полк был в Москве. Их могли перебросить оттуда.

— Могли. Противотанкисты были с обычными для РККА петлицами.

— Понятно. Так что там с засадой?

— Странности начались сразу же после развертывания артиллерийских батарей полка. Личный состав был уничтожен огнем с тыла. Стреляли с дистанции 200-300 метров. Артиллеристы и солдаты пехотного охранения не успели оказать сопротивления, так как не видели своего противника. Один из выживших раненых сообщил, что до последнего момента никто ничего не мог понять. Солдаты падали сразу десятками. Скрыться от огня никто не смог. Большинство погибших имеют ранения в сердце или грудь.

— Стреляли снайпера? Сразу десяток?

— Видимо да. Думается не десяток, а сразу несколько десятков. После боя туда прибыла комиссия и нашла по гильзам их примерные позиции, которых насчитали несколько десятков. Кроме того русские вывели из строя все орудия и подорвали склад боеприпасов. В итоге нашим солдатам пришлось наступать без поддержки артиллерии и нести большие потери. Атака в обход русских позиций и на флангах тоже была остановлена огнем снайперов. Они не старались убивать наших солдат, а наносили им тяжелые ранения. Не дали они спокойной жизни солдатам и ночью. От их огня пострадало до трехсот человек. Опять никто не видел где они находятся, не смог определить откуда стреляют.

-Вспышек и звук выстрелов, что никто не видел или все разом оглохли?

— Нет. Русские массово использовали бесшумное оружие. Наше наступление на этом участке было остановлено на двое суток.

— Русские в очередной раз применили лекарство от блицкрига? А не могли это быть наши "мясники"?

— Возможно. Но тут есть несколько моментов, о которых я не успел тебе сказать. Во первых за несколько дней до этого на дороге в сторону Горок неизвестными, предположительно в нашей форме, был убит Пауль Хауссер. Его солдаты устроили охоту за убийцами. При помощи люфтваффе загнали диверсионную группу врага к болоту и уничтожили.

— Почему вы считаете, что это были именно они?

— Диверсанты не успели далеко уйти от места нападения. Часть из них была одета в нашу форму, во всяком случаи на трупах она была. Во вторых я уже тебе говорил, что "мясники" после боя отошли в лес. Наиболее удобный путь им к своим был на юг к Могилеву. Сплошной линии фронта в том месте не было, они могли ночью спокойно уйти. Сведения о том, что в городе действовало подразделение 132 батальона НКВД, имеется.

— "Лейтенант" мог разделить свои подразделения. Одну направить в Могилев, а с остальными заняться нашими тылами. В том числе и нападением на Хауссера. Это если у него был свой транспорт. Возможно что "товарищ С" знал где будет Пауль и специально пошел туда с целью его уничтожения. Отсюда и немецкая форма у нападавших. Ну а для отрыва от преследования использовал свой коронный прием — пожертвовав частью своей группы, вывел остальных из под огня. Как он не раз делал. "Жертвенные бараны" пошли пешком, а лейтенант на автотранспорте дальше по тылам. Не удивлюсь, что его группа была в числе преследующих своих же.

— Насчет последнего вряд ли. "Товарищ С" не любит передвигаться пешком, а уж тем более преследовать своих. Мы не нашли на месте боя брошенной автотехники. Кроме того если принять твою версию то получается что у "Лейтенанта" должен был быть агент в частях СС знавший о передвижении Хауссера и оперативно сообщивший об этом. Т.е. в штабе дивизии СС сидит русский агент и оперативно сливает информацию о действиях дивизии двигающейся следом диверсионной группе? Ты не находишь это излишним?

— Ты прав. Это было бы действительно излишним. Если только агент не пытался обеспечить себе карьерный рост. Убийство командира дивизии, пусть и СС особой роли не играет. Всегда найдется лицо, которое его заменит. Если бы нападение было на штаб дивизии тогда да. Временная потеря управлением частями сыграло бы против нас. А так гибель Хауссера практически ничего не дает, кроме озлобления его солдат. Тогда получается, что это нападение могла совершить просто рейдовая группа русских, не имеющая никакого отношения к "мясникам". "Лейтенант", просчитав направление нашего следующего удара, на своей технике мог по дорогам быстро продвинуться к Монастырщине для соединения с рейдовой группой кавалеристов НКВД и совместно с ними устроить засаду. Получив таким образом больший результат чем убийство очередного генерала. Мне думается остановка наступления на несколько суток того стоит.

— Может быть и так. Пока не хватает информации. После боя русские отошли на восток, а потом их сменили свежие части, прибывшие из тыла. Я дал команду Клаусу выделить пару человек на отслеживание 132 батальона НКВД и диверсионных групп русских прошедших подготовку в Москве. Возможно, так мы сможем собрать больше информации о методах подготовки, личном составе и командире этого батальона...

* * *

* * *

Приказ ставки вермахта

15 августа 1941 года.

После доклада главнокомандующего сухопутными войсками фюрер приказал:

1. Группе армий "Центр" дальнейшее наступление на Москву приостановить. Оборону организовать так, чтобы характер обороняемых участков исключал возможность проведения противником охватывающих действий, а для отражения его наступления не потребовалось бы поддержки авиации и расхода сил пехоты.

2. Наступление группы армий "Север" должно в ближайшее время привести к успеху. Только после этого можно будет думать о возобновлении наступления на Москву. В связи с появлением кавалерии противника в тылу 16-й армии и отсутствием в резерве 1-го армейского корпуса подвижных частей возникла опасность, что, несмотря на сильную поддержку авиации, многообещающее наступление севернее озера Ильмень приостановится.

Из танковой группы генерала Гота немедленно выделить и передать в подчинение группе армий "Север" возможно большее число подвижных соединений (примерно одну танковую и две моторизованные дивизии).

Начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Кейтель

По поручению Йодль

(Источник: Великая Отечественная война 1941-1945, в 12 тт. Москва, Военное издательство, 2011 год)

Глава .

В новеньком, хорошо подогнанном обмундировании с двумя шпалами в петлицах, я в сопровождении дежурного по Управлению шел под высокими сводами длинного коридора самого "высокого" здания в мире. Темным серебром в свете электрических лампочек отсвечивали металлизированные нити нарукавных эмблем овала и меча. Ковровая дорожка глушили наши шаги. Через несколько минут мне предстояла встреча с самым известным человеком в пенсне. Генеральным комиссаром Государственной безопасности Лаврентием Павловичем Берия. Кто-то в моем времени со страниц книг и журналов, голубых экранов телевизоров называл его "кровавым палачом" и т.д. и т.п. Кто— то хвалил, захлебываясь в своем красноречии. Для меня он сейчас был Командиром. Нормальным и адекватным руководителем, эффективным менеджером. От решения, которого зависели тысячи жизней, в том числе и моя. В своем трофейном генеральском кожаном портфеле я нес Наркому свои предложения по нашим действиям в тылу врага, организации и подготовки штурмовых подразделений в частях НКВД. Какое решение будет принято по окончанию этой встречи я не знал. Несмотря на то, что наша деятельность в немецком тылу была признана эффективной, не знали его и наше непосредственное командование — командир 2 бригады войск Особой группы НКВД майор Сергей Вячеславович Иванов и сам руководитель Особой группы при Наркоме старший майор ГБ Судоплатов.

Две недели прошло с тех пор, как наш эшелон разгрузился на жд. площадке в ближнем Подмосковье рядом с аэродромом авиагруппы Паршина, ставшей местом дислокации подразделений моего батальона. Четырнадцать тяжелых, на грани нервного срыва истощения долгих дней. Слишком много надо было сделать. Требовалось провести переформирование батальона и других подразделений, решить накопившиеся организационные и кадровые вопросы, организовать учебный процесс, выбить необходимые материальные ресурсы. Я даже в душе пожалел, что через линию фронта перешли. Оставались бы на той стороне, забот было бы меньше.

Мы прибыли не на пустое место. Личным составом авиагруппы и прибывшими ранее бойцами были заранее подготовлены площадки под технику и зенитные орудия, склады ГСМ, спортивный городок и штурмовая полоса, отрыты землянки для личного состава и служб батальона. Паршин молодец не зря носит свои шпалы, все мои записи реализовал как надо.

Штаб и командование батальона под руководством Сереги Акимова, при непосредственном вмешательстве начальника отдела боевой подготовки ГУ МПВО НКВД СССР полковника Ивана Михайловича Третьякова (16 августа он был назначен заместителем Начальника Штаба Особой группы при Наркоме) и начальника штаба Особой группы полковника Орлова сделал многое. Но, тем не менее, оставалась куча нерешенных проблем требовавших моего срочного вмешательства и внимания. Чем мне и пришлось заниматься. Разрываясь между кадровиками, оперативниками и особистами присланными из Москвы, личным составом и командованием. Одной писчей бумаги извели грузовик, пока все решили и согласовали. А согласовывать пришлось очень много. Одно согласование штата чего стоил. До выхода за линию фронта все подразделения существовали по временным штатам. В принципе, формируя подразделения, я старался не сильно отступать от действовавшего штата стрелкового батальона 04/401 от 5 апреля 1941 года. Так личный состав был сведен в 5 рот (штурмовую — панцерную, пулеметную, минометную роту (с 82 и 120 мм. минометами), две штурмовых — стрелковых, несколько отдельных взводов (автомобильного, связи, разведки, снайперского, егерского и тыла) и артиллерийскую батарею 76 и 45 мм. орудий. От стандартных стрелковых подразделений этого времени они отличались большим наличием автоматического оружия, тяжелого вооружения и техники. В принципе у кадровиков к стрелковым подразделениям вопросов особо не было.

Но у нас кроме пехоты у нас были еще отдельные подразделения танкистов, артиллеристов и летунов. Вот по ним разговор был особый. Авиагруппа Паршина, состоявшая из 5 эскадрилий и служб обеспечения, фактически была смешанным авиаполком и содержалась именно по такому штату. Бронегруппа тот же танковый батальон, но имевший в своем распоряжении зенитный, противотанковый и артиллерийский дивизионы, мотострелковый батальон, отдельную ремонтную роту. Вся проблема была в том, что все эти подразделения не были предусмотрены никакими штатами НКВД. Вот и пришлось по ходу пьесы доказывать, согласовывать, убеждать и уточнять все это вместе с кадровиками.

Была и еще одна сложность. Подразделения и штаб бригады расположены на стрельбище ОСОАВИАХИМа в Мытищах и часто мотаться туда от нас было достаточно сложно.

Да и всем, кто был в командной линейке батальона, приходилось несладко. Для всех нашлось дело, поэтому никто не сидел просто так. Особенно доставалось Горохову, официально ставшему моим замом по хозяйственному обеспечению и получившему в петлицы кубики техника — интенданта 2 ранга вместе с должностью. Ему пришлось мотаться по складам и выбивать все, что нам было положено. Может быть "выбивать" и неправильное слово, нам вроде везде по указанию Наркома шли на встречу выполняя наши заявке, но поверьте по одной и той же накладной можно получить разное качество, а нам требовалось только лучшее. Хорошо, что Серега все захваченные нами автомашины вывез, а то бы совсем хана была. Ничего не успели бы сделать и получить. Спал бы личный состав на голых нарах, в холодных землянках и ел бы одни концентраты, а так бойцы спали в комфортных (почти домашних) условиях на белых простынях, постоянно меняли белье и ели горячую пищу. Хоть нам и пришлось слегка уменьшить трофейные запасы...

Только с наступлением ночи удавалось слегка расслабиться и посидеть за "рюмкой" чая и поговорить за жизнь и обмыть новые спецзвания, да и награды тоже. Почти весь комсостав получил очередные звания. Николай Козлов стал младшим лейтенантом ГБ и теперь носил три кубика в петлице. Несмотря на такой карьерный рост, остался простым и отзывчивым парнем. Политрук Григорьев (стал моим замом по политчасти) и Серега Акимов (стал моим чистым замом) — получили по шпале в петлицу. Так их отметили за прорыв у Паричей. Петрищев вставил кубик в петлицу и возглавил комендантский взвод. Все снайпера стали старшинами. Сержанты "старой и новой гвардии" поменяли свои треугольники на лейтенантские кубики и стали командирами взводов и рот. Рядовые добавили в петлицы геометрии — кто один, а кто и три треугольника заняв места командиров отделений и старшин. Пролился на нас и наградной дождь. На общем построении батальона бойцам "старой гвардии" были вручены награды, заработанные еще до войны. Остальным (по секрету) обещали вручить награды несколько позже. Так что все ходили радостные как новогодние елки.

О вызове к Наркому я даже и не думал. Мало ли у него таких комбатов как я, а тут вчера вечером пришел приказ о прибытии к Наркому с докладом о действиях батальона в тылу врага. Хорошо еще, что нами был своевременно подготовлен доклад на эту тему, а то неудобно бы получилось. Кроме всего прочего я нес свои предложения по целому ряду вопросов. Надеюсь, мне удастся их показать Наркому.

* * *

* * *

После ухода Седова в кабинет заглянул секретарь. Выдав несколько распоряжений Берия отпустил его и оставшись один задумался.

Седов в очередной раз смог его приятно удивить. Старший лейтенант Гос. Безопасности оказался умнее, чем казалось раньше. Молод, расчетлив, предан, хороший организатор, в меру горяч, умеет держать себя в трудной обстановке и в разговоре с руководством. Грамотный в военном отношении. Не военный гений, но, тем не менее, очень крепкий и верный командир соответствующий своей должности. Можно продвигать по службе дальше, но пока об этом рано говорить. Все же большинство командиров оперативных частей НКВД знают друг друга по совместной службе достаточно давно, приход со стороны в их число нового человека и его быстрый рост может вызвать определенное отторжение, зависть и трение между ними. Сейчас этого допускать нельзя. Требуется бить врага и не допускать размолвки между своими. Пусть Седов растет естественным путем. Он и так сделал большой скачок. Еще два месяца назад был всего лишь командиром взвода в линейном полку РККА, а теперь комбат НКВД и на его петлицах сияют две шпалы. Из армейского лейтенанта вырос до армейского майора. Начальники областных Управлений НКВД с такими долгие годы ходят и радуются. А тут сразу такой рост, но по заслугам. Некоторые предлагали Седову сразу третью шпалу повесить и назначить командиром вновь формируемого стрелкового полка, но после размышлений Берия отказался от этого. Рано еще. Седова в войсках знают как удачливого командира рейдового подразделения. Диверсанта. Теперь пусть узнают как командира линейной части, обзаведется знакомствами, создаст свою команду, а мы его поддержим. Посмотрим, как парень справится с должностью комбата и проведет подготовку личного состава. Если все будет хорошо, позже назначим командиром моторизованного штурмового полка. А если не справится, то переведем в аппарат Наркомата или найдем иную должность. Тем более что на парня подготовлено представление на 2-ю Звезду Героя.

Кадровикам дана команда приготовить к подписи все нереализованные представления о награждении на бойцов и командиров батальона. Седов неделю назад сдал еще целую пачку представлений, в том числе и на погибших. Скупердяйничать и тянуть с ними не будем и все поддержим. Армейским командованием после боев в районе Слуцка, Бобруйска и Могилева оперативно подготовлено награждение отличившихся бойцов и командиров. 16 августа об этом состоялся Указ, где для бойцов НКВД места не нашлось. Вроде, они как бы и не причем. Так дело не пойдет. В ближайшие дни надо решить вопрос со Сталиным о награждении наших товарищей. Чтобы не везти всех награжденных в Москву, нужно уговорить Калинина, провести награждение медалями красноармейцев непосредственно в части и самому там присутствовать. Помочь так сказать во вручении. А вот награды комсоставу и ордена бойцам обязательно будем вручить в Кремле в присутствии Сталина и членов Ставки. Это будет удар по некоторым особо "говорливым товарищам" в Политбюро и армии, покажет роль органов НКВД в войне. Возможно, стоит организовать встречу награжденных с Кобой, чтобы он узнал правду из уст непосредственных участников событий. Седов вполне к этому готов. Правду рубит почем зря, в выражениях не стесняется, используя "соленые" словечки. Потом можно будет сделать для своих награжденных отдельный прием здесь в наркомате. Главное что Седов, остальные командиры и бойцы будут знать, кто это все обеспечил. Верность людей не надо покупать, лучше заслужить делами. Забота о личном составе тут не на последнем месте. Предложения Седова можно реализовать, есть в них рациональное зерно, как в организационном, так и военном плане.

В принципе там ничего сложного и невыполнимого нет. Внести изменения в военную форму для сотрудников НКВД можно своим приказом. Там-то изменений не так много — налокотники и наколенники, разгрузочные жилеты, рейдовые рюкзаки, маскировочные костюмы для снайперов и егерей, берет вместо пилотки и фуражки, стальные кирасы для штурмовых подразделений по образцам, имеющимся в батальоне. Предусмотреть предметы женского туалета. Женщин все больше поступает в войска, а носить им приходится физиологически не подходящее мужское нижнее белье. Что не хорошо, бабам же рожать еще. Больших денежных вложений это не потребует, а пользы будет много. Изменения в войска пойдут по мере формирования и подготовки частей, развертывания производства. Заказы разместим на предприятиях ГУЛАГа и Наркомата. То же самое можно сделать и по оружию. Там же где развернуто производство глушителей БраМИТ, начнем выпуск глушителей по образцам Седова.

Вообще было бы неплохо убрать женщин вообще с передовой, но с этим будет ой как не просто. Сами женщины будут против. Для них сострадание к боли других, самопожертвование и подвиг не пустой звук. Кроме того в войсках не хватает медперсонала, снайперов, связистов, переводчиков, зенитчиков и именно эту нишу сейчас занимают женщины. А мы пользуемся ими, не обращая внимания на их физиологические и гигиенические трудности. Вот и надо хотя бы немного облегчить им жизнь, введя специальное нижнее белье. Разработать модели будет не сложно. В лагерях найдутся необходимые специалисты и медики и портные. Главным условием должно быть удобство для женщины.

Сложнее будет реализовать предложение по денежному поощрению тех, кто организовал сбор брошенного оружия, вооружения, имущества и техники, эвакуацию поврежденного и неисправного вооружения, уничтожил самолет противника, подбил вражеский танк или бронетранспортер, вынес раненого с поля боя. Материально заинтересовать бойца действительно надо. А то вон на фотографиях Седова немецкие склады забиты нашей трофейной техникой и вооружением. На трофейных снимках немцы позируют с нашим оружием в руках. Получается, что враг бьет нас нашим же оружием и боеприпасами. Батальон Седова и сформированные им подразделения во время рейда в основном пополнялся тоже именно за счет наших трофеев и брошенного оружия. Народ и страна тратили огромные средства на вооружении армии не для того чтобы оно доставалось врагу и чтобы оно стреляло по нашим же бойцам. Так что надо поощрять тех, кто собирает брошенное. Награждать медалями, да и деньгами тоже. Небольшие суммы, выплаченные бойцам и командирам, для страны выльются в десятки миллионов сэкономленных рублей. Одновременно с этим нужно будет усилить требования к тем, кто теряет и разбазаривает вверенное имущество. Ладно, если оружие потеряно в бою и не нет возможности его вернуть, но в остальных случаях обязательно проводить проверки и в случаи, если оставлено по халатности, разгильдяйстве, безалаберности, трусости возбуждать в отношении виновных уголовные дела. Таких судить по всей строгости социалистической законности и направлять в штрафные роты. Командный состав разжаловать в рядовые и пусть в боях докажут свое право на жизнь. Да и вообще надо туда направлять всех, в том числе и из тыла, кто осужден за преступления экономической направленности. Пусть на своей шкуре испытают как оно на фронте. Контроль за использованием денежных средств в целях поощрения личного состава надо будет возложить на наших сотрудников и финансистов.

Седова за линии фронта пускать нельзя. Для него война будет идти пока здесь. Пусть свой опыт передает. Учить других кому то надо.

Жаль, что создать Центр спецопераций сразу не получится. В Политбюро многие будут против. Этим может быть нарушен баланс сил и так уже некоторые косятся из-за создания. Но выход есть. Не афишируя лишний раз, что есть специальные подразделения, подготовленные для боев в городе, захвате и удержании стратегических объектов, готовить их на базе батальона Седова. Его программа подготовки, достаточно неплохо зарекомендовала себя в боях за Брест и потом в рейде по немецким тылам. По словам старшего лейтенанта за три-четыре месяца интенсивного обучения старослужащих командиров и красноармейцев вполне можно подготовить штурмовые подразделения. Если он за менее чем месяц смог это сделать в Бресте, то сейчас на базе его батальоне вполне можно обучить несколько тысяч человек. Инструкторами выступят бойцы его бывшего взвода прошедшие с ним бои в Бресте и остальные натасканные уже в ходе рейда. Зря мы, что ли их в одном месте собирали. Кроме того сохранены бойцы созданных Седовым из числа бывших военнопленных штурмовых батальонов. После дополнительной проверки их тоже можно будет привлечь в качестве инструкторов или отправить на доукомплектование формируемых частей НКВД. Все же обстрелянные люди, знают, что к чему. Предложение о необходимости иметь в каждом полку НКВД один из трех батальонов в качестве штурмового очень своевременное. Для формирования таких подразделений можно будет использовать бойцов истребительных отрядов и сотрудников Московского ГУНКВД направляемых в войска. Тем более что части НКВД стоят на Московском направлении и именно им придется оборонять столицу.

По сообщению Седова, аналитиков и агентуры германское командование на Центральном участке фронта будет временно вынужденно перейти к обороне. ГА "Центр" после боев в Белоруссии и на Смоленщине нужно восполнить потери, наладить тыловое обеспечение, восстановить технику, очистить свои тылы от наших "окруженцев" и партизан. Если расчеты верны, то наступления немецких войск на Москву надо ждать не ранее чем через месяц другой, а точнее в октябре — ноябре и есть время лучше подготовиться к нему. Обучить личный состав к уличным боям, подготовить оборонительные рубежи, в том числе и в самом городе. Продолжить эвакуацию из города всех ненужных людей, раненых, лишнее имущество со складов, наиболее важные учреждения и предприятия. Вывезти архивы, культурные и материальные средства, семьи сотрудников и детей. Активизировать начатую подготовку разведывательной агентуры, явок, схронов и диверсионных групп на случай захвата города немцами. Установить в городе жесткий комендантский порядок. Всех нарушителей правопорядка — бандитов, воров, грабителей, диверсантов и саботажников расстреливать на месте совершения преступления. Нужно будет обговорить со Сталиным насчет усиления гарнизона города дополнительными частями НКВД, ополчения и истребительными отрядами. Седов обмолвился, что у него есть некоторые предложения по этому поводу. Позже их надо рассмотреть и обсудить с и.о. начальника оперативных войск НКВД Апполоновым и с Командующим Московским военным округом Артемьевым.

Старший лейтенант воспитал ценных специалистов, их опыт потребуется для подготовки новых бойцов. Так что пусть пока продолжает в том же духе готовить остальных. Во втором полку бригады Особой группы Судоплатова уже есть учебный центр, где ведется подготовка саперов-подрывников, групп спецназначения, парашютистов, младшего начсостава и специалистов. Два учебных подразделения в одном соединении это слишком много. Да и профиль у них разный. Надо будет перевести батальон в состав линейных частей оперативных войск. Он там будет менее заметным, а пользы принесет значительно больше. Да и Седов оботрется среди старшего комсостава.

Агентура сообщает, что немецкая разведка из-за событий в Бресте, Пружанах, Слуцке и Бобруйске заинтересовалась 132 батальоном НКВД и лично "лейтенантом" Седовым. Вроде бы в абвере создана специальная группа, собирающая сведения о батальоне и его личном составе, ищущая к нему подходы. Возможно, стоит контрразведке на этом сыграть. Создать с тем же номером батальон-приманку для вражеской агентуры и отслеживать всех кто им интересуется. Приманку можно разместить на месте бригад Особой группы Судоплатова в Мытищах, а их перевести в Пушкино. Сам же батальон Седова переформировать под другим номером. Например, как один из батальонов отдельного истребительного мотострелкового полка УНКВД Москвы и Московской области или полка формируемой 2-й дивизии ОН.

Кадровика и особиста в батальон подобрали знающих. Работы им предстоит много, но справятся. Седов командирами взводов и рот назначил своих младших командиров, хорошо проявивших себя в боях. Это он правильно сделал. Тем не менее, часть командирских должностей доукомплектуем кадровыми сотрудниками НКВД и выпускниками училищ. Пусть многие из них пока не участвовали в боях и только что со школьной скамьи, зато сержанты у них будут с необходимым боевым опытом. Они то и помогут и подучат своих командиров чему надо.

Бронегруппа младшего лейтенанта ГБ Козлова официально войдет в состав 2 МСДОН в качестве отдельного танкового батальона трехротного состава, но располагаться будет вместе с батальоном Седова и под его оперативным командованием. Тем более что по докладу Третьякова они с собой притащили битой трофейной специальной и автомобильной техники на несколько батальонов. Приказ о передаче танкового батальона из дивизии Дзержинского в состав 2 МСДОН надо будет отменить. Зачем портить хорошо укомплектованный танковый полк майора Хорькова делением. Пусть так и остается ударной частью своей дивизии. Согласно рапорта командования оперативных войск у него сейчас в наличии имеется 54 БТ-7М и некоторое количество Т-34. Да и в других подразделениях "Дзержинки" бронетехники хватает: 11Ба-20, 17 БА-10, 12 Т-38. Люди в танковые подразделения подобраны хорошие с боевым опытом. Так что для блокирования прорывов танковых частей вермахта к Москве силы есть. А вот во 2 МСДОН мы соберем еще один танковый кулак. Из отремонтированных трофейных машин и поступающие из ремонта БТ-7 и БА-10. И будут они в бронегруппе Козлова. Есть у Седова апробированные предложения по дополнительному бронированию и боевому применению этих машин. Обещает без больших материальных затрат увеличить боевые возможности имеющейся техники. Звучит очень заманчиво. Вот и посмотрим что он там напридумывал. По фотографиям и чертежам действительно выглядят интересно. Штат в бронегруппе сохраним тот же что и сейчас. Только вот в танковых ротах увеличим количество машин, пусть будет, как и в остальных подобных подразделениях РККА: 3 взвода БТ (или трофейных танка) по 5 машин плюс 2 радийных в управлении роты и взвод легких (плавающих) танков. Итого в роте будет двадцать два танка из них 17 БТ (трофейных) и 5 легких или плавающих. Оставим в бронегруппе и те специальные подразделения, что сейчас там есть по временному штату — зенитные, противотанковые, минометные, артиллерийские и мотострелковые. Седов назвал соединения этих подразделений батальонными тактическими группами. Согласно его предложениям такие группы вполне могли бы справляться с задачей остановки наступлений танковых групп противника. В качестве примера приводил действия бронегруппы в боях под Осиповичами. Там они смогли остановить наступление пехотной дивизии усиленной танками на несколько дней. Нанеся врагу значительные потери, сами понеся при этом значительно меньшие потери. Для большего эффекта борьбы с танковыми колоннами врага старший лейтенант предлагал усилить БТГ батареями 122 или 152 мм орудий. Если не получится с крупнокалиберной артиллерией, то использовать 120 мм. минометы. Что ж предложение более чем интересное. Нужно будет апробировать его.

Самородка Козлова нужно будет направить на курсы усовершенствования командного состава пусть опыта и теории управления войсками наберется. По возвращении подумаем об очередном звании, а то несолидно с лейтенантскими кубиками капитанами командовать. Пока командир учиться будет, подразделением начштаба поруководит.

Смешанный авиаполк Паршина (хоть он и числится авиагруппой) выведем в отдельную боевую единицу НКВД. Заслужили своими успешными действиями по выполнению заданий командования. Одна эвакуация раненых из "Слуцко-Бобруйского кармана" чего стоит или обеспечение боеприпасами и продовольствием окруженных под Могилевом и Смоленском частей. О помощи в прорыве оттуда даже говорить не приходится. А сведения авиаразведки. Смоленск то удалось удержать во многом благодаря именно сведениям о движении колон 2 и 3 Танковых Групп добытых авиаразведчиками Паршина. Или взять нанесение успешных бомбовых ударов по железнодорожным узлам в Варшаве, Бресте, Минске, Барановичах и Орше. Только ими удалось сдержать наступление немцев на несколько дней. Так что отдавать его в РККА не будем. Хотя Штаб ВВС РККА и лично командующий ВВС Жихарев настаивают на передаче авиагруппы в их подчинение. Обойдутся. У НКВД есть много своих специфических задач, которые надо решать, имея под рукой свою авиацию.

Василий Сталин тоже авиагруппой интересуется, но у него, похоже, это чисто профессиональное. Количество сбитых самолетов врага, боевого опыта по прикрытию наших войск истребительным отрядом Паршина больше чем у многих авиадивизий ВВС. Одна Слуцко-Бобруйская операция чего стоит. Хотя те же истребительные эскадрильи если не удастся уговорить Кобу, возможно, придется все же отдать. Правда тут есть выход. Васька то тяготится своей должностью инспектора штаба ВВС, можно попробовать сыграть на этом и предложить ему назначение скажем заместителем к Паршину с одновременным руководством истребительным отрядом. Вот только согласится ли он? По идее должен не зря говорят, что он "горит небом". Пусть это и будет понижением в должности, зато настоящая боевая летная работа. Хоть Василий и неплохой летчик надо честно признать, что звания и должности он получал благодаря отцу. Подхалимы постарались. Стараясь добиться расположения Хозяина и на чужом горбу въехать в рай, излишне расхваляли и завышали заслуги и умения сына перед отцом. Нам же этого не надо. Мы можем сделать Василия действительно боевым летчиком. Вообще можно было бы в истребительный отряд перевести всех детей "кремлевских жителей". Того же Микояна, Фрунзе или Хрущева например. Должности им в авиагруппе подыскать вполне можно. Да и охранять их на земле будет легче. Часть истребительного отряда включить в воздушную оборону Москвы. Надо поговорить со Сталиным насчет сына и остальных, предложить этот вариант. В какой-то степени такое назначение может примирить ВВС и НКВД. То, что Василий выпивает лишнее не страшно. Это у него от безделья и отсутствие спроса. У Паршина скучно не будет, только надо предупредить майора, чтобы он построже спрашивал со своего подчиненного.

С техникой для авиагруппы тоже можно порешать. Полк в боях понес чувствительные потери в самолетах. Часть подбитых машин удалось эвакуировать и восстановить. Но все равно проблема в обеспечении запчастями и боеприпасами остается. Бригады авиагруппы выезжают на места обнаружения сбитых самолетов врага и стараются их вывести к себе на запчасти. Много таким образом найти нельзя. Кроме того часть самолетов разбирают себе на запчасти авиамеханики частей ВВС. Не так уж и много вражеской техники на нашей стороне фронта садится. Но это пока мы отступаем, рано или поздно все изменится и вражеские аэродромы окажутся в нашей досягаемости. Тогда авиагруппа пополнится новыми самолетами. Пока пусть летают на том, что есть. Нужно будет потребовать от фронтовых отделов НКВД озаботиться доставкой трофейной авиатехники и боеприпасов в полк Паршину.

Отделение авианаводчиков Седова, действуя совместно с авиагруппой Паршина, очень неплохо себя показало. Подтверждение тому воздушные атаки на Варшавский жд. узел, Брест, Нежин, Осиповичи и Бобруйск. Эту практику надо продолжить в качестве целей использовать скопления войск противника, железнодорожные станции, склады и аэродромы. Воздушные атаки мостов не столь эффективны как хотелось бы. В начале июля под Бобруйском вон, сколько самолетов и экипажей бомбардировщиков погубили, но так и не смогли сорвать переправу моторизованных частей 2-й танковой группы через Березину. Наработки авианаводчиков Седова надо активнее внедрять в наши спецгруппы, действующие за линией фронта. Кроме того надо будет развернуть на курсах у Судоплатова подготовку новых авианаводчиков.

Сохраним мы и остальные созданные Седовым подразделения. Артиллерийский, противотанковый и зенитный дивизионы также войдут во 2 МСДОН. В принципе все подразделения Седова себя неплохо зарекомендовали. Взять хотя бы те же егерские подразделения. Такие подразделения из бойцов умеющих читать следы, годны для борьбы и преследования диверсионных групп врага, вылавливания дезертиров и бандитов. В мирное время вполне пригодны для борьбы со скрывающимися в лесах бандитов, диверсантов и иных преступников. Нужно будет озаботиться о создании таких команд и в других частях и управлениях на местах. Людей среди охотников и разведчиков на местах найдут.

О снайперах говорить не приходится. Как тут сказал Седов — "Один снайпер в состоянии решить проблему наступления противника, два — исход боя, а три-четыре снайпера могут обратить ход войны в обратную сторону". Что ж он прав. У нас многие бойцы в РККА и одного "ганса" на фронте убить не смогли, хотя патроны жгут тысячами штук. А его снайпера на своем счету по несколько сот фрицев имеют. На двадцать снайперских пар приходится почти две тысячи официально подтвержденных поверженных врагов. Считай, стрелковый полк врага за полтора месяца уложили в землю. Все бы так. Сотни жизней спасли. Седов утверждает, что это не предел для его подчиненных. Соцсоревнование, организованное им между снайперами продолжается. А если иметь такие подразделения в каждом полку НКВД, то каков будет результат противостояния! Вот то-то и оно. Особенно это важно в уличных боях. Что ж предложение Седова о том, что в каждом отделении обязательно должен быть свой снайпер, в полку должно быть не менее отдельного снайперского взвода, а лучше роты, очень своевременное. Подготовку их будем вести в ОСОАВИАХИМе и истребительных батальонах. Среди бойцов и курсантов много "Ворошиловских стрелков" вот из них и отбирать лучших, а в войсках и учебных центрах только проводить дополнительную войсковую подготовку. Брать их на особый учет и комплектовать ими свои подразделения. Да, надо будет дать команду вывести из Харькова все оборудование и материалы для изготовления снайперских прицелов и производства 120 мм. минометов. Коба вчера об этом говорил и дал команду в самое ближайшее время проследить за эвакуацией инженерно-технического персонала и всей технической документации по минометам вглубь страны.

Вообще в последнее время Иосиф Виссарионович дал много совершенно неожиданных поручений на первый взгляд не относящихся к государственной безопасности. Взять хотя бы организацию геологоразведки в Якутии и Средней Азии, в Татарстане и Урале, Сибири и Крайнем Севере. И ведь давал довольно точные координаты, что и где искать. Тогда и ставшие понятным, почему это поручили НКВД. Или вопрос организации эвакуации культурных ценностей с требованием вывести все музейные ценности, частные коллекции и библиотеки из целого ряда областей, расположенных западнее Волги. Или вопрос контроля поставки продовольствия в Ленинград и вывоз оттуда детей. Среди всего этого были вопросы, непосредственно касающиеся деятельности подчиненного ведомства. Так Сталин дал информацию по разведсети врага, его аэродромам и базам, действовавшим в нашем тылу. Откуда она у него появилась неизвестно. Аккуратный зондаж ничего не дал. При проверке информация полностью подтвердилась. Были захвачены несколько крупных, хорошо законспирированных агентов Германии и ряда других стран. Вскрыта агентурная сеть в наших учреждениях и даже наркоматах, в армейских кругах. Обнаружен целый ряд аэродромов врага в тылу наших войск на Севере. Работа по этому направлению продолжается. Несмотря на достигнутые результаты это был явный прокол органов НКВД, но Коба никого, ни в чем не обвинил. Только предупредил о необходимости лучше работать.

Очень интересно получилось и с информацией о возможных ударах германцев. Несколько дней назад Сталин ознакомил его с информацией о возможных ударах германских войск на ленинградском и юго-западном направлениях. Он потребовал организовать постоянное наблюдение за переброской немецких войск с Центрального участка фронта и усилить чекистскую работу по очистке тылов Юго-Западного фронта от диверсантов и украинских националистов. Но если Сталину об этом сообщили его люди, то Берии сегодня это подтвердил практически никому неизвестный старший лейтенант, сделавший такой вывод на основании своего взгляда на действия немецких войск в Белоруссии и заигрывании оккупационных войск с украинцами, белорусами, мусульманами и прибалтами на оккупированной территории. Притом, что Седов не обладает полной информации о происходящих событиях на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Согласно получаемой информации германским командованием освобождено из лагерей для военнопленных порядка 380 тыс. чел. из числа этнических немцев, прибалтов, украинцев и белорусов. Большинство этих людей направлено для формирования полицейских частей и комплектования тыловых соединений вермахта. Уже сейчас можно с уверенностью говорить, что до трети всех соединений германцев на Восточном фронте получило подкрепления за счет бывших советских граждан.

Седов говорил и о Кавказе. О создаваемых на оккупированных территориях германским командованием, так называемых татарских и мусульманских центрах. Заигрыванием агентов Абвера с лицами кавказских национальностей. Приводил сведения из захваченных в лагерях для военнопленных картотек. На Кавказе действительно не все так хорошо как хотелось бы. С началом войны активизировалось бандподполье. По имеющимся сообщениям местное население повсеместно уклоняется от мобилизации. Так в горных районах Чечено-Ингушской АССР уклонилось от явки на призывные пункты из числа подлежащих призыву в строительные батальоны 269 человек, дезертировало в пути следования до 400 человек. При мобилизации из 8 тыс. человек, подлежащих призыву, дезертировало 719 чеченцев и ингушей. Уклоняются от призыва даже члены ВКП(б), ВЛКСМ, ответработники, председатели и парторги колхозов. О тех, кто дезертировал в ходе движения в Ростов, вообще не приходится говорить. Бежал каждый третий. В Шатойском, Галанчожском и Чеберлоевском районах банды, укомплектованные за счет этих лиц, совершают вылазки. По поступающим донесениям: "На июль 1941 г. в республике были зарегистрированы 20 террористических группировок (84 чел.). На их счету убийства оперуполномоченного РО НКВД Грязнова, прокурора Гадиева, оперуполномоченного Мерхелева, директора МТС Очеретлова, милиционера Лаухтина, народного судьи Албогачиева, участкового уполномоченного РО НКВД Додова, депутата Верховного Совета Чечено-Ингушской республики Джангураева, селькора М. Сатаева, председателя Беноевского сельсовета Бекбулатова, начальника бригадмилиции Т. Хуптаева, активистов А. Манцаева, А. Есиева и др.". Всего же в период с 1.01-21.06.1941 на территории ЧИ АССР отмечен 31 случай бандповстанческих выступлений. Именно поэтому с целью "ликвидации остатков чеченских банд, укрывшихся в Хильдихароевском и Майстинском ущельях Ахалхевского района Грузинской ССР 8 июля издан Приказ НКВД N 00792 "О проведении чекистско — войсковой операции в Ахалхевском районе Грузинской ССР". Однако переломить ситуацию пока не удалось. Органы НКВД республики и непосредственно их руководитель капитан госбезопасности Албогачиев не справляются с поставленной перед ними задачами. Об этом свидетельствуют протоколы заседаний бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) от 15 июля 1941 года. В недавно полученных документах указано что: "Заслушав доклад народного комиссара внутренних дел тов. Албагачиева о борьбе с бандитизмом и дезертирством в республике, бюро обкома ВКП(б) отмечает, что тов. Албагачиев и зам.наркома тов. Шеленков все еще не перестроили свою работу на военный лад... Бюро обкома ВКП(б) считает совершенно нетерпимым, когда в результате благодушия и беспечности в период военного времени решительный удар по бандитизму и дезертирству не нанесен и, как следствие этого, в республике значительно усилился бандитизм и дезертирство, участились случаи террористических актов над работниками республики ..." (ГАРФ. Д.401. Оп.12. Д.127-09. Л. 80). 5 августа на заседании бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) вновь было отмечено, что тов. Албогачиев всеми путями отмежевывается от участия в борьбе с террористами. Султан оправдывается тем, что очень трудно работать. Не хватает личного состава знающего местные реалии, что с началом войны значительно выросло количество банд, что его подчиненные постоянно проводят операции по их ликвидации и изъятию оружия у населения. Отчетность это подтверждает. После снятия угрозы Москве, надо будет послать туда дополнительные силы и сотрудников с опытом работы. Возможно, привлечь егерские и штурмовые подразделения из батальона Седова, а пока пусть там местные товарищи справляются своими силами...

Обновление на 18.11.15. рабочий текст...

Глава

Тяжело в учении, легко в бою

-Так товарищи красноармейцы, заканчиваем перекур. Да и вообще пора завязывать с курением, противник и лес этого не любит. — Сказал зам. командира егерского взвода 1 роты младший сержант Метелкин поудобнее усаживаясь на бревне. — Итак, сегодняшнее наше занятие будет посвящено разведке и осмотру неизвестных территорий.

Четыре десятка разновозрастных мужчин быстро загасив и спрятав свои окурки, полукругом расселись вокруг младшего сержанта и приготовились внимательно слушать своего инструктора. Все они были отобраны для подготовки по программе егерских подразделений из числа личного состава, недавно прибывшего истребительного батальона.

— Люди вы все более или менее грамотные, к лесу приученные. Тем не менее, кое, что я должен до вас донести. Чтобы вы значит, правильно могли действовать в боевой обстановке, так как от вас зависит жизнь ваших боевых товарищей, что на вас будут надеются. Я вам сначала расскажу все на словах, а потом пойдем и на практике освоим. Тем более что вам там сейчас сюрприз готовят.

Итак, осмотр леса начинается еще при подходе к нему. Вначале издали по возможности с возвышенного места осматривается опушка леса и по признакам определяется наличие противника в лесу. Такими признаками могут быть частый взлет и крики птиц, поломанные ветки, погнутые деревья, дым от костров, шум работы моторов, блеск стекол и металлических частей машин и техники, следы людей, машин, повозок и лошадей. Не обнаружив признаков противника, вы докладывает об этом командиру и продвигается к опушке и вглубь леса. Передвигаться надо так чтобы один другого обязательно прикрывал. В лесу движение осуществляется, как правило, по дороге, тропе или просеке. Стараясь при этом не особо оставлять следы. Нужно особое внимание обращать на следы деятельности людей, техники и прочие. Очень в нашей работе помогают запахи. Принюхивайтесь. Человек он ведь состоит из запахов. Того же табака например или мыла. У немцев вообще своеобразный запах от использования средств от вшей. Это даст вам дополнительный шанс. Помню, в июне еще до войны, мы с товарищем Седовым на границе по запаху табака нашли схрон с польскими диверсантами. Техника пахнет гарью топлива и смазкой, оружие оружейным маслом. Лошади потом, мочой и так далее. Все как не старайся обязательно оставляют следы на земле. Вот внимательно и посматривайте по сторонам, ища их следы и запахи.

Противник на путях вашего движения может установить минные и сигнальные ловушки или растяжки. Нельзя оставлять без своего внимания вершины деревьев, где возможны расположение "кукушек" врага, густые заросли, входы и выходы из оврагов и лощин, мосты и другие места, где возможны засады противника. Немцы далеко не дураки. Прятаться умеют хорошо. Ведут себя в засаде тихо и очень умело. Поэтому почаще думайте своей головой, где и как бы вы сами разместились для скрытого нападения. Ставьте себя на место противника. Это вам очень поможет не только в розыске засад врага, но и защитит ваши жизни.

Выйдя к противоположной опушке леса, вы должны осмотреть впереди лежащую местность и, не обнаружив противника, продолжаете разведку в указанном направлении. Только не забудьте о результатах осмотра леса доложить вашему командиру.

Осмотр высоты проводится в зависимости от проходимости местности по ее склонам или обходом ее у подошвы. Сразу на вершину старайтесь не лезть, осмотритесь по сторонам, понаблюдайте за вершиной, вдруг там кто притаился. При необходимости выдвинуться на гребень высоты нужно расположиться так, чтобы ваша голова не светилась на фоне неба и кустов.

При осмотре оврага, лощины или там балки двигается нужно по их краю, не в коем случаи, не заходя в них. При невозможности, скажем, разведать овраг на всем протяжении осматриваются те его участки, которые могут использоваться немцами как укрытия.

Осмотр реки начинается с дальних подступов. Не обнаружив противника, выдвигаемся непосредственно к берегу и с пункта, удобного для наблюдения, внимательно осматриваем водную поверхность и противоположный берег. Если река не обороняется противником, пара человек выходит на берег реки и устанавливает характер ее берегов. Есть брод, определяется ширина реки и скорость течения. Остальные со своих мест ведут наблюдение и прикрывают огнем своих товарищей. Брод надо искать на уширенных прямых руслах с пологими спусками к воде. Как думаете, что является признаками наличие брода? Ответь-ка ты Карпов, а то все молчишь и молчишь.

— Признаками брода товарищ сержант, — быстро поднявшись с земли, ответил Карпов — служат дороги, тропинки, заросшие травой, колеи дорог, оканчивающиеся у одного берега и продолжающиеся на другом, мелкая зыбь на поверхности воды, характерная для речных отмелей, перепады уровня воды, указывающие на переход от мелких мест к глубоким.

— Молодец. Вот что значит быть студентом геофака. Правильно думаете и отвечаете как по писанному. Берите товарищи красноармейцы пример с Сергея Ивановича. Продолжу. При обнаружении брода определяются его глубина, характер грунта дна, скорость течения реки и обозначается наиболее удобное направление для переправы. Ширина реки определяется на глаз, с помощью бинокля или промером. Можно использовать для этого веревку там или провод. Если противоположный берег занят противником, то немедленно докладывает об этом командиру и ведется наблюдение за врагом. Надо установить его силы, наличие ДЗОТов и ДОТов, закопанных танков и иные огневые средства. Обращается внимание на расположение пулеметных гнезд и постов противника. Опять-таки обращусь к личному опыту. Под Брестом нами был обнаружен в лесу среди болот польский хутор использовавшийся диверсантами для своей базы. Наблюдением было обнаружено расположение постов и нескольких огневых точек врага. Кроме того среди болота была найдена гать, по которой можно было минуя дороги пройти к хутору. Все это помогло нам с захватом гнезда бандитов. Так что надо больше внимания обращать на мелочи.

При внезапной встрече с противником, когда нет возможности скрытно от него уклониться, следует уничтожить врага и продолжить выполнять поставленную задачу. Встретив какие-либо препятствия, например инженерные заграждения или завалы на дороге нужно сразу же доложить командиру о месте и характере препятствия или заграждения, предварительно установив, обороняется ли оно противником, а также возможность обхода или преодоления его. Будьте предельно внимательными, завалы часто минируются. Сам так неоднократно делал во время рейда по Белоруссии. Для минирования могут использоваться как специальные мины, так и неразорвавшиеся снаряды, гранаты. При обнаружении минирования завала трогать мины ни в коем случаи не надо. Обозначьте мину и оставьте ее саперам. Они придут и сделают что надо. Ваша жизнь важнее, чем разминирование вашим бренным телом. Кроме всего прочего разрывом мины вы сообщите врагу свое местоположение, а это срыв боевого задания.

При встрече с мелкими группами врага или его одиночными машинами, если есть указание командира в целях захвата пленных, документов, образцов вооружения организуется засада. Действовать следует по возможности холодным или бесшумным оружием. Если же нет команды на захват "языка" то надо замаскировавшись, пропустить врага и продолжить наблюдение. Зафиксировав что, где, во сколько, в каком количестве, в каком направлении проследовало мимо вас.

Вопросы ко мне по изучаемой теме есть? Не стесняемся, задаем. Нет? Тогда продолжим. Осмотр населенного пункта скажем, деревни начинается при приближении к его окраине. Нужно обязательно выждать некоторое время, провести наблюдение за жизнью в ней. При этом особое внимание обращается на крыши зданий, отдельные постройки, посадки, заросли и другие места, где враг может располагать охранение и наблюдателей. Если не обнаружили противника, то на максимально возможной скорости выдвигаемся к окраине деревни. Заранее наметив себе маршрут движения и места, где можно будет укрыться от возможного огня противника. При этом двигается надо без остановок и в полной готовности к отражению внезапного нападения противника. Выдвигаться не следует всем кагалом. Сначала пара человек для разведки, под прикрытием остальной группы. Добравшись в деревню, они быстро осматривают ближайшие строения и опрашивают местные жители. Для них основной задачей является установление наличие противника в деревне. Если врага нет дается сигнал и оставшиеся бегом перемещаются в населенный пункт где занимают оборону и ведут дальнейшую разведку. Только не забудьте оставить заслон и прикрытием на месте откуда вы начали движение. Вдруг в деревне засада то ваше отступление заслон и прикроет.

Во избежание внезапного нападения противника не следует двигаться вплотную к постройкам. Места, просматриваемые и простреливаемые из окон и дверей близлежащих построек, следует обходить. При осмотре оставленных жителями домов и нежилых построек необходимо соблюдать осторожность, не трогать имеющиеся там предметы, так как они могут быть заминированы противником.

В городе или большой деревни осмотр надо проводить несколькими группами, которые двигаются по главным улицам. Наблюдение ведет в первую очередь за противоположной стороной улицы и вперед, обращая особое внимание на окна, балконы и чердаки домов. Если вас сопровождают танки или бронемашины то надо внимательно наблюдать за впереди идущей машиной, находясь в готовности поддержать ее в любое время своим огнем.

Кому что не понятно? Все всем ясно! Это хорошо. Сейчас на практике все и проверим, тем более что учебный городок я смотрю, уже освободился.

__________________

На соседней поляне сержант "панцерной пехоты" Макаров тоже проводил инструктаж своих подопечных из истребительного батальона.

— Война, в общем, парни это дело гнилое, но на войне есть еще большое дерьмо — это зачистка объекта противника. Я постараюсь вас научить тому, чему меня научил Комбат еще в Бресте. Поверьте, правила эти нужные и вам в бою пригодятся. Я лично и остальные мои боевые товарищи ими стараются постоянно пользоваться, и как видите, жив и этого же вам желаю.

1. Если вы проводите зачистку дома, дота или еще чего, то в комнату заходите вдвоем — сначала граната и только после ее взрыва вы.

2. Подойдя к открытым дверям любого помещения, ни в коем случаи сразу не входите. Помните, что там может быть враг, не экономь гранаты, выдергивай чеку и закатывай по полу первую. После взрыва через 5 секунд, не выдергивая чеки, закатывай в помещение вторую и только потом за ней вскакивай сами. Кто уцелеет от первой, при виде второй, упадет на пол или постарается закатиться в укрытие — такого возьмете без сопротивления с его стороны. Он просто не успеет сообразить, что к чему.

3. Гранату закатывать внутрь помещений только по полу. Ни в коем случаи не кидать!

4. Не бегайте перед стволом товарища. Вы перекрываете ему возможность открыть огонь по цели.

5. Любая закрытая дверь неприкосновенна, так как она может быть врагом заминирована. Но оставлять ее без внимания, ни в коем случаи нельзя об этом забывать, вдруг за ней укрылся кто и только и ждет чтобы вы отвлеклись. Поэтому нужен постоянный контроль с вашей стороны. Кто-то из группы ее обязательно должен контролировать.

6. Закрытие ящики старайтесь без нужды не открывать. Желательно ничего без разрешения саперов не трогать. Все может быть заминировано.

7. Запомните раз и навсегда не надо трогать трупы, столы и другие предметы. Все что находится в помещении, может быть заминировано. Пусть лучше сапер проверит.

8. При первом выстреле — не "маячить", сразу падать на пол или за укрытие.

9. Гранаты желательно носить в специальных мешках, открытыми никогда не держать, чтобы не было зацепов.

10. Перед выходом на задание попрыгайте на месте. Проверьте, чтобы на вас ничего не лязгало и не бренчало. А то звук может привлечь внимание врага. Патрон загоните в патронник, и поставьте оружие на предохранитель.

11. Оружие — берите того же калибра что и большинства ваших товарищей. Постоянно следите за ним, ухаживайте, как ни за девушкой не ухаживали и оно вас не подведет в нужную минуту. Патроны обязательно проверяйте. Во время пополняйте боекомплект. На себе много патронов не унести, а кончаются они быстро, так что если с вами смогут поделиться — это большой плюс. Если вашего товарища убили, не побрезгуйте восполнить свой боекомплект.

12. Если вы уходите в рейд, то вы несете на себе 360 патронов в магазинах и еще столько же, но в пачках просто кидаете в вещмешок.

13. Магазины, расположенные на груди и животе броненагрудника — это ваша дополнительная бронезащита. Меня вот уже два раза они от смерти спасли.

14. Большинство смертей и ранений происходят от осколков. Обычный ватник вполне способен защитить вас от мелких осколков. Повесив поверх еще и разгрузку с магазинами, вы можете считать себя относительно защищенным. Не забудьте поднять ворот. В Бресте, когда держали оборону в казарме батальона те, кто этим советом не воспользовался, получили ранения и выбыли из строя, а там каждый ствол на учете был.

15. Броненагрудник — это очень хорошо. Пусть он вам кажется тяжелым и неудобным. Но он может вам жизнь спасти. Хотя удар пули в него может нанести вам рану. Ребра там может сломать или внутренние органы отбить.

16. Проведя несколько дней на свежем воздухе, курильщика можно засечь за 70-100 метров. Поэтому бросайте курить.

17. Если вам что-то послышалось — останавливаете группу и "даете тишину". Слушайте внимательно. Даже если вы будите тормозить группу каждые пять минут, только редкие идиоты будут на вас ругаться. Лучше перестраховаться, чем быть трупом.

18. Остановившись, не продолжаете стоять столбом. Нужно встать на колено или лечь. Это значительно снизит вашу заметность для врага.

19. Своих раненых и погибших товарищей обязательно старайтесь вытащить. Вам зачтется.

Ну и последнее. Нужно не лениться и постоянно тренироваться в своих парах и тройках. Научить чувствовать, понимать и прикрывать друг друга в бою. Нужно до автоматизма отработать до действия при зачистке и захвате объектов. А посему вперед на учебный городок нарабатывать взаимодействие.

Глава .

Из книги воспоминаний Героя Советского Союза генерала — майора авиации в отставке Паршина Григория Ивановича "Огненное небо".

В боях в небе над Слуцком, Бобруйском и Могилевом наша авиагруппа понесла существенные потери. Мы потеряли больше половины машин и личного истребительного и штурмового отрядов. Все чаще из-за усиленной эксплуатации и отсутствия запчастей выходили из строя самолеты транспортного отряда. Тем не менее, авиагруппа продолжала вести активные боевые действия. Осуществлялось снабжение диверсионных групп, партизанских отрядов и воинских частей в Полеских болотах. До последнего дня боев в Могилеве, Бобруйске и Слуцке наши борта доставляли грузы и проводили эвакуацию раненых, прикрывали войска и вели воздушные бои с противником. В этих боях летчики авиагруппы заслужили право на особенную окраску своих самолетов. У боевых самолетов это были белые молнии со стрижом на конце по фюзеляжу, золотистые щит с мечом на хвосте и красные носы самолетов. У транспортного отряда в качестве отличительного знака прижился щит с мечом рядом с бортовым номером. По итогам боев большинство личного состава было представлено к государственным наградам.

После прорыва фронта немецкими войсками под Могилевом и захвата ими Черикова, Мстиславля, Кричева, Рославля, Починок и Ельни, утраты значительного количества самолетов и личного состава авиагруппы руководством НКВД было принято решение о направление нас на пополнение.

К себе на базу мы прибыли в конце августа 41 года. Была радостная встреча с боевыми товарищами осуществившим, казалось бы, невозможное — глубокий рейд по тылам врага и создание Свободной от оккупантов зоны. Первые дни дома были заполнены составлением отчетов, ремонтом техники, решением организационных вопросов, постановкой на крыло молодых пилотов прибывших в часть. Уже на третий день к нам прибыло 16 летчиков. Всего же в течение августа-сентября поступило полсотни летчиков и авиаспециалистов. Они поступали как из летных училищ, так и из госпиталей. Прибывшие направлялись в специально созданную в авиагруппе учебную эскадрилью, где с помощью более опытных пилотов осваивали приемы воздушного боя и получали навыки управления немецкими самолетами, а затем и на иностранные самолеты, поступавшие по ленд-лизу. Летчики данной эскадрильи не только выполняли учебную программу, но и часто привлекались для боевого дежурства и выполнения авиаударов по врагу. Обычный срок нахождения в учебной эскадрилье был несколько месяцев. В качестве инструкторов там выступали командиры строевых эскадрилий и пилоты имеющий наибольший налет и опыт воздушных схваток. Там же проходила специализация пилотов с последующим направлением в соответствующую эскадрилью или отряд, подбирались ведомые истребительных пар, отрабатывалась их слетанность. Конечно, не всегда удавалось строго соблюдать сроки подготовки. В боях гибли и получали ранения летчики и штурманы, поэтому показавшие лучшие результаты пилоты досрочно направлялись в строевые эскадрильи. Остальные продолжали обучение.

Одними из первых к нам в авиагруппу по окончании обучения в военном училище прибыли сыновья ряда руководителей страны среди них были — Тимур Фрунзе, Степан Микоян, Леонид Хрущев. Летчики они были хорошими и достаточно быстро освоили новую для себя технику, завоевали уважение у своих коллег. Многие из них в последующих боях показали себя отважными воздушными бойцами и стали командирами звеньев и эскадрилий, орденоносцами и Героями Советского Союза. Душой этой группы был отличный и отважный летчик Тимур Фрунзе, ставший впоследствии комэском и Героем Советского Союза.

Большой неожиданностью стало назначение на должность моего заместителя и командира истребительного отряда Василия Иосифовича Сталина. Прибыл он к нам с академической скамьи и должности инспектора ВВС. Числился в списках части под фамилией Аллилуев. Летчик он был хороший, активный и смелый, но без боевого опыта. Из-за этого для доподготовки временно был направлен в учебную эскадрилью. Первое время с ним были проблемы, связанные с его злоупотреблением спиртными напитками, некоторой излишней развязанностью и недисциплинированностью, но после короткой и бурной беседы с Командиром Василий Иосифович изменил свое поведение. О чем они говорили, я не знаю, беседа у них проходила один на один за закрытыми дверями. Но твердо могу утверждать, что до убытия из части в связи с назначением командиром 16 истребительного полка ВВС он не допускал больше нарушений воинской дисциплины и злоупотреблением спиртными напитками.

Нельзя сказать, что наша воинская часть была сплошь трезвенниками. Употребляли, любили выпить в хорошей кампании и по поводу, но старались не злоупотреблять со спиртным. В бою требуется светлый, чистый, не затуманенный разум и четкая координация действий. Это все понимали и старались не допускать определенных рамок употребления спиртных напитков.

Обычной практикой действия нашего истребительного отряда по предотвращению налетов на Москву было связывание дежурной эскадрильей боем истребительного сопровождения бомбардировщиков врага с последующим ударом учебной и резервной эскадрильями по бомберам. В составе учебной эскадрильи Василию Сталину не раз приходилось принимать участие в воздушных боях в небе столицы. Им лично было сбито 6 самолетов врага, в том числе четыре бомбардировщика Ю-88. Еще пять были им сбиты в группе. Обычно Василий с ведомым атаковал лидера, после чего оборонительный строй бомбардировщиков врага распадался и нашим пилотам уже было легче бить самолеты противника поодиночке.

Пополнение получали не только мы, но и другие подразделения батальона. На следующий день после прибытия, рано утром выйдя на улицу, я увидел большую колонну бойцов (около 500 человек), во главе с незнакомыми мне командирами, направляющуюся по лесной тропе на марш-бросок. С небольшим промежутком следом за первой колонной бежали еще пять таких же по численности, а на спортгородке проводились занятия с еще несколькими батальонами и это не считая того что часть подразделений уже находилось на стрельбище и на занятиях по тактике. Только на совещании в штабе батальона я узнал, что к батальону временно было прикомандировано более 3 тыс. бойцов и командиров из 3-й, 5-й, 19-й дивизий, 115-го и 79-го полков НКВД и проходивших у нас обучение по программе штурмовых и егерских частей. Ожидалось прибытие личного состава еще от одной дивизии, двух бригад и истребительного полка НКВД. Кроме того четыре истребительных батальона г. Москвы должны были прибыть по мере формирования. Эти подразделения действительно прибыли в середине сентября. Укомплектованы они были комсомольцами, пришедшими в войска НКВД из 14 областей РСФСР по постановлению ЦК ВЛКСМ от 4 сентября 1941 года "О мобилизации комсомольцев на службу в войска Особой группы при НКВД СССР". Часть из них осталась у нас, а более 800 человек были направлены в ряды будущих "диверсантов-разведчиков".

Говоря о событиях осени 1941 года, я не могу не рассказать о событии оставившего неизгладимый след у каждого, кто принимал в нем участие. По ряду объективных причин личный состав батальона и авиагруппы своевременно не успел получить гос. награды. В связи с этим на 5 сентября 1941 г. было назначено вручение наград. Оно должно было состояться в расположении части. Уже само по себе это было неординарным событием. До этого государственные награды вручались в Кремле, а тут ожидалось прибытие в часть Всесоюзного Старосты М.И. Калинина и наркома Л.П. Берия. Понятно, что встреча таких гостей требовало от нас особой подготовки, начиная с уборки территории, помещений, блиндажей и заканчивая приведением военной формы и техники в порядок. Основная тяжесть подготовки легла на плечи наших хозяйственных и технических служб. Они сделали все возможное и даже, немного больше стараясь изо всех сил.

В КБО (комбинате бытового обслуживания, созданном при батальоне из числа беженцев вышедших вместе с нашим личным составом и получивших по ранению инвалидность бойцов) днем и ночью строчили швейные машинки, готовя новую специальную форму спецподразделений НКВД. Ее утвердил Нарком для спецподразделений НКВД буквально в последние дни августа. Предложения Наркому по изменению формы одежды по результатам боев вносил Командир. И нам хотелось ее продемонстрировать руководству. Задачи одеть в нее весь личный состав не ставилось, тем не менее, тыловые службы постарались это сделать. И совершили трудовой подвиг. Свои награды бойцы встречали при полном параде.

В новой форме личный состав смотрелся довольно необычно. Черные комбинезоны (перешитые из обмундирование заключенных, хранившееся в больших количествах на складах НКВД) с большим количеством карманов и нашивками шита и меча на рукаве, короткие сапоги со шнурками, небольшие береты с красным флажком на правой стороне, разгрузочные жилеты, пистолеты и холодное оружие на поясе выделяли спецназовцев от остальных. Так как изменения формы коснулось только личного состава нашего батальона. Все прикомандированные бойцы и командиры оставались в старой форме. Личному составу, участвовавшему в боях в Брестской крепости и рейде по Белоруссии, были вручены краповые береты. Летно-подъемному и техническому персоналу авиагруппы, участвовавшему в боях, пошили голубые береты, остальным выдали береты, пошитые из ткани немецкой формы. Именно с этого периода берет, бывший ранее элементом военной формы женского персонала, прижился среди мужской половины Советской армии. В первую очередь это касается ВДВ и морской пехоты. После войны сдача экзамена личным составом на право ношения крапового, мышиного и голубого беретов в оперативных частях МВД, ВВС и ВДВ стала ежегодной.

Вся техника (автомашины, бронетранспортеры, танки, самоходки) была отмыта и покрашена в камуфляжный цвет (разноцветными кубиками и прямоугольниками, расцветка также предложена Командиром и доработана опытным путем несколькими бойцами из числа студентов художественного училища), на нее были нанесены тактические знаки батальона. Несмотря на нахождение в тылу техника была спрятана под маскировочные сети и растащена по капонирам.

Говорить о порядке в помещениях, спорт и штурмовом городках, тактическом поле, стрельбищах и парках даже не приходится. Там и до этого поддерживался образцовый порядок, а теперь все было заново вычищено и вымыто. Постарались это сделать бойцы, наказанные за нерадивость.

Учебный процесс не прерывался ни на минуту. Личный состав находился постоянно в лесу, поле, тире, штурмовой полосе или воздухе. Тренировался и готовился к боям. Никаких послаблений в связи с подготовкой встречи не было. Все шло по обычной программе утвержденной командиром. Единственным, наверное, заметным отличием стало усиление строевой подготовки личным составом. До этого она проводилась три раза в сутки по полчаса, а тут возросла на еще полтора часа в день, на нее привлекался весь личный состав. Удовлетворить требования по ней начальника штаба и Командира было очень сложно. Для построения была выбрана и подготовлена площадка, вмещавшая весь личный состав, как батальона, так и прикомандированных лиц. Несколько раз мы смогли все отрепетировать.

Для руководителей страны силами "старой гвардии" готовилась показательная программа действий штурмовых, диверсионных, снайперских групп и пар. Готовился и показ техники с вооружением. Наземная часть состояла из нескольких частей.

1. — показа броне и автотехники переделанной из трофеев: самоходных зенитных установок и минометных установок, истребителей танков созданных на базе легких немецких и чешских танков с использованием противотанковых и полковых орудий. Тут был и "Горыныч" — подвижной комплекс с направляющими под авиационные РС.

2.— показа броне и автотехники переделанной из наших типов. По ходу движения эшелонов бронегруппы Козлова, ею (по согласованию с железнодорожным начальством) на одной из станций было эвакуировано несколько десятков вагонов с нашей поврежденной в ходе вражеского авианалета техникой, оставленных одной из частей РККА. Эта техника и послужила основой для работ по модификации. На совещании у Командира было решено продемонстрировать разработки наших ремонтников и танкистов. А это были:

— нескольких типов колесного бронетранспортера на базе танка БТ вооруженных различными видами пулеметного вооружения (трофейного крупнокалиберного и ДШК) и противотанковым оружием,

— чисто колесный легкий разведывательный танк БТ;

— колесная командно-штабная машина на базе танка БТ;

— колесная легкобронированная машина связи на базе танка БТ;

— колесные зенитные установки с 20 и 37 мм автоматами на базе танка БТ; — зенитные установки с 20 мм автоматами на базе танка Т-26;

— 120 мм. самоходный миномет на базе танков Т-26 и Т-28;

— 82 мм. самоходный миномет на базе танков Т-26 и Т-50;

— самоходная 37 мм. противотанковая установка на базе тягача А-20 "Комсомолец",

— легкий плавающий транспортер на базе нескольких танков Т-37(38) (личная разработка Козлова).

3. Показ образцов трофейной авиационной техники

Воздушный показ состоял из показа комплекса пилотажа на трофейных самолетах.

И вот день настал. Построение личного состава было назначено на 12.00. За несколько часов до прибытия Первых Лиц на базу прибыло командование войсками Оперативной группы при Наркоме, сотрудники ГБ проверившие нашу готовность. К чему придраться у них не нашлось. Охрана района была усилена не только нами, но и прибывшими из Москвы сотрудниками ГБ. Все было готово, личный состав построен, трибуна украшена флагами и транспарантом со словами Сталина "Победа будет за нами!". В воздухе витало волнение и предвкушение СОБЫТИЯ. Вскоре показался длинный кортеж легковых автомашин. Он остановился у трибуны и из машин вышли СТАЛИН, Берия, Калинин, Ворошилов и Булганин с сопровождавшими их лицами. Никто не ожидал, что к нам приедет лично ВОЖДЬ. Не знаю, кому как, но лично меня охватило некоторое восторженное оцепенение. По-моему тоже самое произошло и с остальными. Видя Вождя, кто-то из строя крикнул — "Слава Великому СТАЛИНУ!!!!!" и все пять с лишним тысяч человек воодушевленно поддержали это своим громогласным "УРА!!!!". Иосиф Виссарионович приветствуя строй, улыбнулся и помахал рукой. Дальше все было как во сне. Никто не ожидал, что награждение будет таким массовым (говорили, что вручение наград будет только для рядового и сержантского составов) и оно слегка затянется. Медали вручали Берия и Ворошилов, ордена Боевого Красного Знамени и Красной Звезды — Калинин, ордена Ленина и Звезды Героя Советского Союза лично Сталин. Комсостав в основном получал ордена, а рядовой состав медали. Мне было вручено сразу несколько наград — орден Ленина и Звезда Героя Советского Союза (за Варшаву) и Орден Боевого Красного Знамени (по совокупности за организацию снабжения и эвакуации раненых из "Слуцкого кармана" и Могилева), орден Красной Звезды (за бомбардировку немецких объектов в Барановичах, Несвиже, Минске и т.д.). По нескольку наград получили многие из числа "старой и новой" гвардии. Пока шло вручение остальным, начштаба авиагруппы помог мне поместить награды на гимнастерке, а я ему. Потом была короткая и вдохновляющая на подвиг речь Сталина, прохождение строем, показ техники. Сталин со мной общался в тот день несколько раз — при вручении Звезды Героя и на показе авиатехники. Я ему давал пояснения по самолетам немцев и их вооружению, а затем на праздничном банкете в честь награжденных. Туда был приглашен весь командный состав Батальона. Иосиф Виссарионович поднял фужер и произнес тост: — " За наши героические армию и НКВД". Я сидел недалеко от руководства страны и слышал, как Калинин спросил у Вождя -" А почему Батальону не присвоили гвардейского звания?". На что тот ответил — ""Чекисты" и так лучшие из всех кто у нас есть, зачем им еще одно название? По сути, они и есть настоящая "Лейб-гвардия" нашего народа "...

Глава .

— Разрешите товарищ Народный комиссар?

-Да проходите. Что у вас?

— Я хотел доложить материалы и с вами посоветоваться по старшему лейтенанту Государственной Безопасности Седову.

-Присаживайтесь Александр Григорьевич.

-Спасибо.

-Что у вас?

-В соответствии с вашими указаниями с июля мы собирали на него материалы, а с середины августа ведем постоянное наблюдение. Нами подведено к нему несколько агентов, кроме того среди бойцов и командиров выведенного им из немецкого тыла подразделения есть несколько агентов, завербованных начальником ОО 333 стрелкового полка старшим лейтенантом Горячих еще в Бресте. Они представили свои донесения о Седове с начала июня 1941г. Ничего предосудительного за ним не замечено. Смелый, начитанный, грамотный и очень везучий и преданных делу Ленина-Сталина командир. Звезду Героя Советского Союза и другие награды получил заслуженно. Ведет себя отрыто, своих мыслей не скрывает, порой режет правду-матку в глаза не зависимо от звания и положения. С подчиненными ведет себя ровно. Не рвется обзавестись знакомыми и друзьями среди комсостава. Общается только с теми, с кем свела служба или необходимость. Стоит горой за своих подчиненных, спасая от мелких неприятностей и помогая материально семьям погибших и раненых. Заботится о личном составе. Они отвечают ему тем же. Просто образцовый командир. Любит хорошую компанию, красивых женщин и вкусную еду. Бывая по делам службы в городе, старается обедать в ресторане "Арагви". Спиртным и женщинами не злоупотребляет. Предпочитает кавказскую кухню, нежирное мясо, коньяк и красное вино. От общения с иностранцами уклоняется. По сообщениям агентуры просто патологически ненавидит англичан и американцев, считая их врагами хуже немцев. Чем союзники ему неугодили не понятно, но настрой командира передается и подчиненным. Уже было несколько случаев, когда его бойцы в городе мяли бока членам союзных делегаций. Правда, без больших увечий. Действовали в гражданском, под видом местных хулиганов. Потерпевшие в милицию не обращались.

— Да я слышал об этом. Союзники жалуются на действия московских хулиганов избивающих их сотрудников. Кроме того некоторые члены союзных миссий считают что против них действуют диверсионные группы немцев, старающиеся таким образом повредить нашим межгосудаственным отношениям. Не будем их в этом разубеждать. Было бы не желательно иметь сейчас конфликт на дипломатическом уровне.

— Бойцы действуют осторожно. Сначала ведут слежку, а затем поджидают в подворотне. Действуют наверняка. Ничего не отбирают кроме знаков различия и оружия, наносят побои и жестко отваживают от наших женщин. Бьют, невзирая на цвет кожи и воинское звание. И белых и черных. У разведчиков батальона это как выпускной экзамен. Наша служба наружного наблюдения не вмешивается. Теперь союзники стараются поодиночке и парами по городу не ходить. Перемещаются по городу только днем, группами по три-пять человек. Контрразведке стало легче вести за ними наблюдение.

— Понятно. Хорошо, что союзные миссии большие, бойцам есть на ком тренироваться. Но вообще это надо прекратить. Что у вас еще на старшего лейтенанта?

— Он считает Сталина и вас лучшими руководителями страны, которые только могут быть и за которых готов "порвать глотку". О своем отношении к остальным руководителям страны отмалчивается.

Вроде бы все хорошо, но есть несколько моментов, которые несколько настораживают или мне не понятны и именно об этом мне хотелось с вами посоветоваться.

1. У нас есть образцы почерка Седова в период обучения в военном училище и более позднего времени. Сравнение рукописных текстов дает основание утверждать, что они написаны разными людьми. Я прекрасно осознаю, что со временем у человека почерк меняется. Но тут ключевым является именно время. У Седова его не было. Ранений в правую руку у него не было. Во всяком случаи никто из близких к нему людей об этом не знает. Так же никто не знает и о ранении в голову или контузии. Хотя последнее не исключается. Он ее мог получить еще 22 июня при обстреле немцами крепости сверхтяжелыми снарядами или при бомбардировке в Слуцке. Был и еще один момент, где Седов мог получить травму. Нашими сотрудниками в Тамбове установлен факт участия Седова в драке в день отъезда к месту службы. Он, защищая честь девушек, получил несколько ударов палкой по голове. Свидетельница и потерпевшая утверждают, что он после этого упал и около пяти минут находился без сознания. Защищаясь, Седов нанес серьезные телесные повреждения нападавшим. За медицинской помощью и к милиции не обращался. Это сделала одна из девушек. По ее заявлению нападавшие были разысканы, задержаны и осуждены. Мы опросили военфельдшера Филатову как врача штабной группы о наличии следов ранений у Седова. Она подтвердила их наличие на спине и голове. Эту же информацию подтверждает ординарец старшего лейтенанта ефрейтор Никитин. Так что я не исключаю что изменение почерка вызвано этими событиями.

2. У Седова выявлено несколько способностей ранее никем не отмечавшиеся. Среди них конструирование оружия, наличие военных знаний более высокого уровня, чем ему дано в училище, хорошее знание немецкого языка, организации службы в вермахте и бытовых мелочей Германии. Если по конструированию и разработке новых видов вооружения более или менее понятно и вполне можно объяснить, то вот по остальным озвученным темам остаются вопросы.

— Что вас конкретно заинтересовало?

— По сведениям из училища старший лейтенант немецкий язык там изучал, числился среди лучших курсантов. Но тот уровень знаний, что Седов продемонстрировал в ходе рейда, не соответствует уровню военного училища. Он совершенно спокойно на немецком языке вел переговоры и разговаривал с немецкими военнослужащими и они его считали своим. В качестве примера может служить захват группой Седова укреплений Слуцкого УРа, когда он, представившись штабным офицером, уговорил командира взвода немцев показать ДОТ и оборонительные позиции, где затем уничтожил ничего не подозревающих офицера и пулеметный расчет. Есть и еще примеры. Например, проведение разведки в Пружанах или движение колонны Седова по дорогам к Слуцку и Могилеву. Как такого уровня подготовки мог достичь вчерашний курсант никогда не живший в Германии непонятно. Сразу же возникает вопрос — "А почему остальные наши командиры не поступили так же?" Ведь среди них хватает тех, кто знает язык врага и имеет опыт военной службы больше.

-Может смелости не хватает?

— Возможно и такое, но я обязан исходить из другого. Из того что перед нами скрытый враг и пытаться найти доказательства этому.

— Все действия старшего лейтенанта говорят об обратном. Нанесенный вермахту ущерб значительно превышает все возможные потери для внедрения своего агента к нам. На Западе очень высоко оценили захват и уничтожение его отрядом аэродромов противника, а захват в плен Гудериана до сих пор обсуждают в их прессе. Генерал считался у них чуть ли не танковым гением.

-Я не могу этого отрицать. Тем не менее, у меня сложилось впечатление, что старший лейтенант не тот за кого себя выдает. Я не говорю об его военных успехах. Они несомненны. Им создано довольно боеспособное и эффективное подразделение, которым он неплохо командует. Ему, конечно, помогают старшие товарищи, но тем не менее.

— Тогда что вас еще насторожило? Надеюсь, личность Седова установлена?

— Да. По моей просьбе фотография Седова вновь продемонстрирована преподавательскому и командному составу Тамбовского пехотного училища, девушке с которой он встречался в период учебы, девушкам которых он защищал в драке. Кроме того уже здесь в Москве нам удалось найти несколько командиров ранее учившихся со старшим лейтенантом. Мы организовали им показ Седова. Они его опознали и подтвердили что перед ними действительно их однокурсник. Меня смущает то, что Седов при случайной встрече с этими лицами их не узнал. С одной стороны в этом ничего предосудительного нет, но вот с другой ... Человек несколько лет, проведший рядом с другим, просто обязан был узнать его.

— В принципе это так. Но тут возможны варианты. Например, неприязненные отношения или Седов просто не стал афишировать знакомство, да мало ли других вариантов.

— Тем не менее, для меня все равно остаются вопросы. Например, продемонстрированные им военные знания на Курсах при академии. Все преподаватели отмечают, что Седов отвечает практически с ходу и словно уже неоднократно отвечал на задаваемые вопросы. Тоже самое отмечают и полковники Орлов и Третьяков. Седов демонстрировал знания военного хозяйства и управления, словно для него это давно пройденный этап. Фактически Седов на сегодняшний день командует смешанной бригадой скрываемой под наименованием отдельного стрелкового батальона. И он справляется с такой ношей, практически не делая ошибок что, по-моему, для вчерашнего выпускника не реально. Нет, Седов, конечно, постоянно советуется с Третьяковым и иными командирами, но все же, решения принимает сам.

— А если он гений? Или это промысел божий как говорят попы.

— Не знаю. За все время службы я таких практически не встречал. Для меня было бы проще, если бы Седов был врагом. Проблем было бы меньше.

— Вы задавали ему вопросы на интересующие темы? Насколько, я знаю, вы не церемонитесь с нашими врага.

— Тут совсем другой случай. У меня не хватает материалов. Именно поэтому я хотел, сначала посоветоваться с вами и только потом принимать решение.

— Что ж. Я вас понимаю. С одной стороны с Седовым много непонятного, с другой он наш заслуженный советский человек и обидеть его пустыми подозрениями нельзя. Седов делает очень полезное дело, готовя бойцов для боев в городских условиях. Положительные результаты такой подготовки есть. Его бойцы активно участвуют в боях, как на фронте, так и в немецком тылу. Сейчас каждый человек, делающий нужное дело на счету, а он именно такое и делает. Я думаю, что Седов к врагу не переметнется и не ударит нам в спину. Поэтому, с арестом и допросом Седова пока спешить не будем. Понаблюдаем еще. Подведите к нему еще нескольких своих человек пусть они к нему и к его делам попристальнее присмотрятся. Учить я вас не буду, кого и как сами все отлично знаете. Но неплохо бы иметь рядом с Седовым верную нашему делу женщину. Насколько я помню, у него жены нет?

— Да. С июля Филатова сожительствует с Седовым. Хотя они это и не афишируют. Кроме того у него было несколько интрижек с подведенными нами к нему женщинами уже здесь в городе. Тип женщин, что ему нравятся, нам известен.

— Вот и нужно аккуратно разорвать этот союз, заменив военфельдшера на нашего сотрудника. То, что не может заметить ни один мужик, женщина почувствует и найдет.

— Есть. Тем более что особо искать не придется. Я уже думал об этом. Среди его знакомых есть сотрудница гостиницы "Москва", с которой он с июня этого года состоит в дружеской переписке. Внешние данные девушки во вкусе Седова. Она преданный, неоднократно проверенный и надежный товарищ. В кадрах ГБ более трех лет, однако, никто из родственников и знакомых не догадывается о ее работе в органах. Прошла спецкурсы подготовки оперсостава, свободно владеет несколькими иностранными языками, очень начитанная и интеллигентная дама. За время работы провела несколько удачных вербовочных операций, неоднократно участвовала в оперативной разработке. Ее готовили для работы в подполье, тут в городе. Но я думаю, что найти ей замену не составит труда. В батальоне есть вакансия переводчика, мы могли бы направить сержанта ГБ туда. Вот материалы о ней.

— Что ж очень своевременное и правильное решение. Присвойте ей очередное звание и направьте в батальон. Нам очень нужно иметь рядом с Седовым такого товарища. Когда обстановка немного успокоится, вернемся к нашему разговору о Седове, а пока продолжайте по нему работать...

Глава

Эх, везет же Командиру с бабами! Так на него и вешаются! Вон в батальон только сегодня до обеда приехала, новый переводчик лейтенант Попова Татьяна Ивановна, а уже вечером с Командиром в театр собралась. Понятно, что завидовать нельзя, тем более Командиру, но куда от этого деться. Такая красивая и эффектная женщина, с большими серыми глазами и отличной фигурой. Особенно когда вышла из своего блиндажа в ярком гражданском платье и плаще. Словно яркий цветок на сером фоне! В лакированных туфельках на каблучке! И с косметикой! А духи у нее! Словами не передать, просто взяли и голову вскружили! Я же рядом с машиной стоял, так она меня ими обволокла, аж челюсти свело!

Наши-то девчонки все время в военной форме. Какая там у них косметика и духи! Пахнут тем же потом, что и мы как ни мойся! Они же в поле наравне с нами занимаются, впахивают дай боже! Им же инструктора никаких поблажек не дают. Да и девчонки то в основном из рабочих и студентов, а не из интеллигентов как Попова. Ходят, как и все в черной или зеленой военной форме. На ногах мужские галифе и только для похода в столовую переодеваются в юбки. Опять-таки в форменные. Сапоги то у них по размеру, с ушитыми голенищами, но все равно это обычные солдатские сапоги, а не манерные туфельки. Да и на ножках у них не тонкие чулки, так подчеркивающие их красоту, а теплые и грубые нитяные колготки или носки. Под формой у них, конечно, выделяются приятные части тела, как не прячь, но все не то! Военная форма слишком их уравнивает с нами мужиками. Нет для них, конечно, все необходимые условия создали — и помыться и по нужде сходить и белье для них из мужского солдатского в КБО перешивают, и сладкого побольше дают, но все равно не то. Да и вообще наши девчонки это парни в юбках, а не женщины! Парни то к ним как к сестричкам младшеньким относятся, без грубости и лапанья! Были тут несколько любителей "сладенького", да быстро вышли. Любилку им быстро прижали! Научили, как надо к девушкам относиться, чтоб остальным неповадно было. Сразу притихли! А тут вышла женщина в штатском и прямо мирным довоенным временем, весной и домом запахло. Это когда женщина — женщина, а не боец в одном с тобой строю. На лейтенанта, да что тут говорить и на наших девушек все вокруг сразу по-другому смотреть стали. Сравнивать! И не в лучшую сторону для наших девчонок. Елена то Горохова у нас после отъезда Филатовой за первую красавицу была, а тут у нее такая соперница проявилась! Командир кстати тоже очень ничего смотрелся. Как иностранец! Он тоже вместо военной формы, штатский костюм одел. Всему комсоставу в КБО по указанию товарища Седова из трофейного материала на заказ специально сшили по костюму-тройке и плащу. Одеколон у него еще довоенный — отличный. Вот и пригодился. Вдвоем с Поповой они смотрелись очень красиво. Это заметили все присутствующие, хоть и делали вид, что отъезд Командира их совершенно не интересует. Очень уж хорошо смотрелись Седов с Поповой! Но вот зря Командир свои награды на пиджак не перевесил. Очень красиво он с ними смотрится. Глаз не оторвать! Да и заслуженного человека сразу видно, а он видишь, стесняется. Звезду Героя и остальные награды только на парадном мундире и носит, когда в Наркомат едет. Говорит, что лишнего шума вокруг себя не хочет. Потому и поехал в штатском.

С Филатовой у Командира после возвращения из рейда как то не срослось, это я точно знаю. На моих глазах все происходило. Нет, они, конечно, продолжали встречаться. В Москву несколько раз вместе по делам ездили, но не то это. Без огня, спокойно и словно равнодушно. Словно черная кошка между ними пробежала. Раньше-то по-другому было. До Бобруйска у них все нормально было, а потом будто сломалось что. Галина Григорьевна вроде как сторониться Командира стала. Елена Горохова проговорилась, что у Филатовой толи муж толи жених был и на фронте тяжелое ранение получил и сейчас в госпитале находится. Вот военфельдшер и загрустила, а у Командира особо времени с ней пообщаться, не было. Всего-то два дня спокойных у него и было — пока он спину лечил после ранения. Потом мы с ним через день то в Наркомат, то в Мытищи мотались. А когда в часть на подготовку народ попер, то вообще Командир только поздно ночью до кровати добирался. Сам таким был. Погранцам, что в охране товарища старшего лейтенанта ГБ состоят, хорошо. Они через день меняются, а мы с ним все время на ногах или на машине то туда, то обратно мотаемся. Поспать и поесть, толком не получается. В Москве то когда бываем, то едим в ресторанах разных. Вот ведь вроде война, а они работают! Причем кормят до отвала, только деньги плати и ведь недорого выходит, а у нас они есть. Выплатили и денежное довольствие и за награды доплату и за захваченные танки и самолеты, да и на командировочные расходы дают. За участие в рейде по немецким тылам на каждого из "старой гвардии" аж по 500 рублей выдали. Прилично так получилось. Мне вот почти 2 тысячи на руки выдали. Наши парни, полученными деньгами по-разному распорядились. Кто перевел семьям и родственникам, кто облигации Государственного Военного займа приобрел, оставляя себе совсем чуть-чуть. Да и много тех денег-то в войсках надо?! На всем готовом живем — одеты, обуты, чего еще надо?! Особо тратить не на что, да и некогда. Парни с раннего утра до поздней ночи на полигоне проводят. Только и есть возможность на деньги отовариться, когда лавка "Военторга" из города приезжает. Купить то в ней особо нечего — так палочку копченой колбаски, хлеб, лимонад, сироп, шоколадные конфеты, папиросы, нитки, да еще чего по мелочам. Все остальное у старшины бесплатно найдется. Цены в ларьке небольшие: хлеб — 1 рубль, папиросы "Казбек" — 3 рубля 15 копеек, бутылка водки — 11,40 р. Еду для себя мало кто покупает — кормят в столовой хорошо хоть и без изысков, если надо то добавку дают. Поэтому многие чтобы поддержать своих домочадцев в тылу берут в ларьке продуктовые посылки и пересылают к себе домой почтой.

У нас-то, у тех, кто в Москву ездит, возможностей отовариться куда больше. Можно на городские базары, в магазины и ресторан сходить. Семейным то экономить приходится, а одиночкам можно и пофорсить. В тылу то цены совсем другие, чем у нас в войсках. Цена продуктов, которые распределяются по карточкам, почти не изменилась — молоко стоит 3-4 руб. за литр, килограмм мяса — 18-24 руб., картошка — 2-2,5 руб. за кило. Но на карточки особо не расжируешь они лимитированы. Вот народ, у кого деньги есть, и ходит на базар, а там цены вообще заоблачные. На базаре на тысячу рублей можно купить: килограмм сала, 10-15 кг. картошки, 2-4 поллитровки. Стакан самосада стоит 10 рублей, цена хлеба из-под полы доходит до 20 рублей за 800 гр. буханку. Так что мы туда стараемся не ходить. Нам и в кабаках вполне нормально. Порции в них не просто большие, а здоровенные. Там не только наши советские люди питаются, но и иностранцы из разных дипломатических миссий. Командиру, да и остальным нашим командирам ресторан "Арагви" очень по душе пришелся. Вкусно там еду готовят, а еще оркестр душевно играет. Нам-то с ребятами из охраны и водителям от того что вокруг культурные люди в красивой, чистой, наглаженной цивильной одежде и форме старшего и высшего комсостава сначала было как-то не по себе. Мы в своей полевой форме на их фоне "деревенскими простаками" выглядели. Но командир сказал, чтобы не стеснялись и вели себя, как умеем — просто, только в зубах вилкой просил не ковырять. Тем более что большинство военных в зале — "тыловые крысы" и на фронте пороха не нюхали, если уж стесняемся пользоваться столовыми приборами, то надо учиться у окружающих наблюдая за их действиями. Вот мы и наблюдали, а еще пристали к Исааку Лаврентьевичу Шмиту — нашему директору КБО, как человеку, хорошо знающему как себя вести за столом. Спасибо ему научил, что к чему и какими приборами что есть, как себя за столом вести. Наука оказывается целая. Хоть с трудом, но одолели.

Официанты то на нас сначала косились. Обслуживали долго и как бы нехотя. Конечно, привыкли всяких обслуживать, а тут мы в своей солдатской одежде, мытой рожей и грубыми руками. Сначала пускать не хотели и даже патруль вызывали. Да быстро свое мнение изменили. Старшему патруля, Командир все объяснил, документы и ночной пропуск по Москве показал и тот скрылся со своими архангелами, а метрдотеля (вот ведь слово, какое выучил) ресторанного в сторону пригласил и поговорил. После этого нас, как старший лейтенант Акимов сказал — стали "обслуживать по высшему классу", чуть ли не бегом. Мы-то по первости что попроще хотели заказывать — щи там, кашу, компот. Так нет же. Командир приказал не стесняться и попробовать все что хочется. Сейчас-то привыкли и напробовались диковенностей. В случаи чего с иностранцами или еще с кем за одним столом не оплошаем, да и соседям в деревне будет что рассказать. Иностранцы, видя наши награды, несколько раз к нам подходили, спрашивали разрешения сфотографироваться или выпить, но Командир всегда был против. Говорит незачем. Да и не любит иностранцев Командир. Особенно англичан с американцами, поляков и "разных шведов". Как то по дороге домой рассказал, что собой представляют эти "дипломаты" и журналисты и чего от них можно ждать. Как страны, которые они представляют, по-настоящему к нам относятся и кто стоит за нападением Германии на нашу страну. Не зря говорят, век живи и век учись! Много мы тогда нового узнали. Еще больше про "зверский оскал империализма" нам товарищ Григорьев рассказал.

Оказывается, американские и другие мировые капиталисты финансировали Гитлера, когда он рвался к власти. Специально натравливали немецкий народ на войну с нами. И не только немцев, но и другие оккупированные Германией народы. Тех же поляков, например. Мировому капиталу не нравится, что наша страна выстояла в их враждебном окружении. Они захотели в очередной раз нас поработить, а заодно и еще больше денег заработать. В прошлой войне Германия проиграла и хотела реванша. Именно поэтому капиталисты выбрали Германию в качестве своей ударной силы. Немцам голову запудрили, вооружили и отправили воевать. Особенно в разжигании войны и помощи фашистам преуспели американцы. Автомобильный король США Генри Форд снабжает вермахт тяжелыми грузовиками и каучуком. В 1940 году Форд отказался собирать двигатели для самолётов воюющей с Германией Англии, в то время как во французском городе Пуасси его новый завод начал выпускать для гитлеровской армии авиадвигатели, грузовые и легковые автомобили. Другая автокомпания "Дженерал моторс" на своих заводах "Опель" тоже делает для вермахта грузовики, а так же бронетехнику и двигатели бомбардировщиков Ю-88. Для люфтваффе американские компании поставляют авиадвигатели и лицензии на их производство. Например, двигатели BMW "Хорнет", которыми оснащён самый массовый транспортный самолёт люфтваффе "Юнкерс-52″, производились по лицензии американской компании "Prat & Whitney". Нефтяная корпорация "Standard Oil of New Jersey (Exxon)" принадлежащая Рокфеллерам поставляет нацистам сырье, бензин, смазочные материалы, синтетический каучук, компоненты взрывчатки — сульфат аммония и хлопок. Компания "IBM" поставляет счетные машины, запчасти к ним и специальную бумагу. Концерн "SKF" крупнейший в мире производитель шарикоподшипники тоже поставляет Германии свою продукцию.

Мы-то сначала не до конца поверили в сказанное, и пошли на аэродром и в автопарк проверить сказанное благо все перечисленные типы машин у нас там стояли. Посмотрели, своими руками пощупали. Все что командиры рассказывали, подтвердилось. Другим бойцам рассказали. Такая нас злость на империалистов охватила, что словами не передать. Мы тут вроде как с "общим врагом" воюем, свою кровь за нашу и за их свободу проливаем, а эти суки на нас деньги зарабатывают — человеческой кровью деньги зарабатывают. Гады, суки, п...ры проклятые!!! Попался бы кто из иностранцев в тот момент, разорвали бы голыми руками!!! Да выход нашей злости нашелся быстро. Иностранцы что в нашей стране живут — журналисты там всякие, дипломаты, военные — как сказал Командир, считай все шпионы под дипломатическим прикрытием. Они собирают информацию о нашей стране, армии и передают к себе в разведцентры, т.е. империалистам. А те делятся полученной информацией с Германией, что помогает им бить наши войска. Нет, конечно, и среди иностранцев есть хорошие люди, те, кто симпатизирует нашей стране и нашему социалистическому строю, но таких среди дипломатов мало. Ну, мы с парнями и решили их своими методами поучить — темную в подворотне устроить. Тем более что и еще повод нашелся. Женщины!

Как-то раз Акимов с Командиром на совещании в Наркомате вооружений задержались и решили остаться в городе. Тем более что утром надо было в штаб бригады заехать. Нарком-то наш — Лаврентий Павлович, Командиру двухкомнатную квартиру выделил, в новом доме, что почти в центре столицы. Это она только числится двухкомнатной, а на самом деле куда больше. Кухня и столовая при ней, санузел и ванна раздельные. Прихожая, балконы и коридор огромные — ребенок на своем велосипеде точно кататься может. Спальня и кабинет с библиотекой. Все меблировано. В библиотеке разных картин и книг полно и большой кожаный диван, я на нем сплю, когда мы в Москве остаемся. Не квартира, а настоящий особняк в многоэтажке. Раньше там, какой-то заслуженный профессор или нарком, или еще какой руководитель жил, но толи умер, толи переехал, куда вместе с семьей, управдом ничего по этому поводу не знает. Да Командиру и неинтересно было это. Квартира ему, почему не сильно по нраву, он туда только спать и заезжает, ну или когда в столице задерживается или вон как сегодня в театр собрался с женщиной какой.

Решили мы, значит поужинать, в ресторане, а там, какая-то гулянка шла. Дым коромыслом, оркестр наяривает. Гуляли толи англичане толи американцы, не поймешь, кто такие, все в штатском были бы в форме, тогда точно можно было узнать, откуда они. Нам специально картинки цветные показывали и объясняли, как различать иностранцев по военной форме. В принципе, разницы ни какой, одним миром мазаны. Командир, прислушавшись к их разговорам и тостам (у товарища Седова способности к языкам, всех понимает) сказал, вроде день рождения они отмечали. За их столами сидел десяток очень симпатичных и красивых женщин. Наших — русских! Театральные актрисы, как потом выяснилось. Ну, мы себе поесть заказали. Товарищи командиры коньяку по сто грамм взяли. Нам-то с водителем Николаем было выпивать нельзя, мы при исполнении как-никак. Ужин принесли быстро. Мы с Колей поели и пошли в машину, а товарищи командиры, значит, остались посидеть в зале. Где-то примерно через час они вышли — веселые, разгоряченные, с тремя барышнями. Женщин то я сразу узнал они за столом у "англов" сидели. Хорошо, что мы на "Хорьхе" были, все разместились. Мы с Николаем, сели на боковые сиденья, что за задним рядом сидений, а товарищи командиры с дамами в салон. Командир за рулем был. Колю в казарму завезли, а оставшейся компанией к Командиру домой поехали. Ну, там и развернулись. По сто грамм и все такое прочие. Оксану-то оказывается, Командир для меня из стола у англичан увел. От нее-то я и узнал, как дело было. Заметив, что наши командиры остались одни за столом, "англичане" стали их к себе зазывать. Наши сначала отказались. Тогда "англы" предложили выпить коньяка за нашу общую Победу над Германией. Ну, тут уж наши не отказались, выпили. Не отказались они выпить и за короля Англии и президента Рузвельта, за юбиляра, а потом, выставив ящик водки англичанам, заставили выпить всех присутствующих мужчин по полному фужеру водки за членов нашего правительства и лично товарищей Сталина и Берию. Так ведь не просто за всех скопом пили, а за каждого по отдельности. Куда уж тут "европейцам" было выдержать соревнование с нашими-то! Наши-то командиры покрепче их будут, а товарища Седова алкоголь вообще не берет! Вот они с Акимовым всех перепили, да еще и самых красивых баб у них увели! Рассказала она и про многое другое и почему с иностранцами встречается и как они к нашим девчонкам пристают и про жизнь свою тыловую. Наутро я ее рассказ парням в батальоне и рассказал. Так что повод иностранцам морду бить был и не маленький. Делали парни это по тихому, в штатском, чтобы значит, нас никто не видел и не узнал. А возможность такая была. По указанию Комбата в связи с обстановкой на фронте всех батальонных командиров начиная от отделенных стали вывозить в город знакомить с ним, а вот уже как неделю вывозят и личный состав штурмовых групп. Оксана то нам вначале немного помогла, сказала, где и когда у них очередная встреча с иностранцами намечается. Ну, а дальше было дело за малым — отследить и в подворотне подождать гостей дорогих. Наши особо не зверствуют, но вот оружие и документы у иностранцев отбирают, ну и морду "чистят", как полагается! Акимов, как только узнал об этом, сказал, чтобы наши старались не светиться и действовали только наверняка. И главное чтобы патрулю не попадались, а то их в центре города много выставлено. Вот наши и стараются для пользы дела. А то ишь, взяли моду наших девок лапать, развращать да пользовать. У нас самих на наших женщин силы найдутся, тем более таких красивых как Оксана или таких умных и красивых как Галина Григорьевна Филатова.

Жаль, что Филатову-то у нас сразу после приезда в часть товарища Сталина отозвали. Командир пытался ее в батальоне оставить. Через полковника Третьякова в Наркомате решал вопрос, но в кадрах постановили вернуть ее в дивизию, где она до войны служила. Остатки их отдельного мед. бата оказывается с остатками нашей родной 6 дивизии 4 армии от Пружан отступали к Могилеву и сейчас под Брянском находятся. Вот Галину Григорьевну туда к прежнему месту службы и направили. Да не одну ее. Еще нескольким девушкам и двум десяткам бойцов, что мы в Пружанах освободили, туда предписания выписали. Командир ездил на вокзал в Москву, лично их провожал. Оно и понятно. Наши боевые товарищи! Жалко было с ними расставаться, но что поделать, раз так командование решило. Через пять дней из Москвы в батальон, вместо Филатовой, другого военфельдшера прислали. Тоже девушку, недавно закончившую 1-й мед. институт, умную, но не такую красивую и серьезную как Галина Григорьевна.

Попову доставил в часть пом. нач. связи из штаба бригады. Штабной народ сначала решил, что это его дочь. По возрасту, похоже было, да и капитан ее чемодан из машины сам доставал и в штаб заносил. Да и внешне похожими они показались. Потом уж разобрались, когда она документы в строевую сдала и пошла представляться Командиру. Долго у него была. Они там кофе с коньяком пили, фотографии, что она с собой из Москвы привезла, разглядывали и разговаривали. Акимова к себе за компанию пригласили. Смеялись над чем-то. Фотографии-то из Бреста оказались, те, что перед войной в крепости и на учениях снимали. Командир оказывается, негативы ей посылал, а Попова их, значит, распечатала и сохранила. Потом уже в столовой во время обеда товарищ старший лейтенант ГБ представил командирам Попову как переводчика штаба и свою давнюю знакомую. Место новому лейтенанту выделили в одной землянке с военфельдшером. Оттуда Командир ее вечером и забирал. Окрутит она нашего Командира, точнее некуда. Видно ж было, как они друг на друга смотрят — как кот на сметану!!! Оно и понятно дело то молодое.

Глава .

Москве

Вся Родина встала заслоном

Нам биться с врагом до конца,

Ведь пояс твоей обороны

Идет через наши сердца.

Идёт через грозные годы,

И долю народа всего.

Идёт через сердце народа

И вечную славу его.

Идёт через море людское,

Идёт через все города.

И всё это, братья, такое,

Что враг не возьмёт никогда!

Москва! До последних патронов,

До дольки последней свинца,

Мы в битвах!

Твоя оборона

Идет через наши сердца!

(Александр Прокофьев )

Из книги Александра Севера "Маршал с Лубянки. Берия и НКВД в годы войны".

... При этом ни в одной из этих публикаций вы не сможете прочесть, что инициатором создания этого уникального подразделения был... правильно, "враг народа" Лаврентий Берия. В 1953 году следователи припомнили ему этот факт его трудовой деятельности на посту наркома. Обвинили его в том, что планировал использовать спецназ, а по-другому ОМСБОН не назовешь, для захвата власти в стране. В текст обвинительного заключения этот эпизод, правда, не вошел...

... Приказом НКВД СССР Љ 00481 от 5 октября 1941 года войска Особой группы при наркоме внутренних дел Лаврентии Берии были переформированы в отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) войск НКВД, состоящую из двух мотострелковых полков и отдельных подразделений. При этом 1-я бригада была переформирована в 1-й полк, а 2-я бригада — во 2-й полк. В штат бригады была введена школа младшего начсостава и специалистов. ОМСБОН дислоцировался в пригороде столицы — Мытищах.

... В архивных документах лаконично отражен перечень лиц, чьи спецзадания на фронте и в тылу врага они выполняли:

• "народного комиссара внутренних дел;

• народного комиссара госбезопасности;

• начальника 4-го управления НКГБ;

• командира 2-го ОМСДОН, которому подчинялась в октябре-декабре 1941 года.

Через замнаркома внутренних дел, замнаркома госбезопасности и начальника 4-го управления НКГБ Павла Судоплатова ОМСБОН выполнял задания:

• Ставки Верховного Главнокомандования,

• штаба обороны города Москвы (октябрь-декабрь 1941 года),

• командования 16-й армии Западного фронта (1941-1942),

• командующего Западным фронтом (1941-1943),

• штаба обороны Главного Кавказского хребта (1942-1943),

• командующих Северо-Кавказским (1942-1943), Закавказским (1942-1943), Брянским (1942-1943), Центральным (1943), Белорусским (1943) фронтами"...

...После ознакомление с этим списком кто-то из читателей может решить, что командующие фронтами активно участвовали в организации партизанского движения в тылу врага.

На самом деле ОМСБОН был универсальным подразделением, которое указанные выше военачальники и руководители органов госбезопасности использовали для решения собственных задач. Снова процитируем строки из документа, хранящегося в Российском государственном военном архиве: "Боевая деятельность ОМСБОН на фронте началась в октябре 1941 года. В течение 1941-1943 гг. бойцами ОМСБОНа выполнялись следующие задачи:

1) оперативно-боевые на фронте, ведя общевойсковые бои под Москвой,

2) специальные задачи на фронте по устройству инженерных заграждений или снятию их (противопехотных и противотанковых препятствий) на дальних и ближних подступах к Москве, Кавказскому хребту (1941-1943),

3) спецзадачи по разминированию оборонных объектов государственной важности (мосты, предприятия, электростанции, железнодорожные сооружения, правительственные здания) в Москве, Харькове, Киеве, Гомеле, Смоленске, Туле, Курске, Вязьме, Калуге, Сталинграде, Грозном, Майкопе, Моздоке, Краснодаре, Орджоникидзе (ныне Владикавказ) и в Крыму (1941-1943),

4) оперативно-боевые задачи по обеспечению государственной безопасности страны,

5) специальные боевые и разведывательные задачи в тылу врага, действуя подразделениями, мелкими группами и индивидуально с выброской на оккупированную территорию врага и в его глубоком тылу в пределах: западных областей РСФСР, Украины, Белоруссии, Карело-Финской ССР, Латвии, Литве, Молдавии, Польше, Чехословакии, Румынии, Германии".

_________________________

Совершенно секретно

Љ18/1914 от 7.10.41 г. Народному Комиссару внутренних дел

Союза ССР тов. Берия Л.П.

Из состава войск НКВД по моему устному распоряжению в г. Москве сформирована 2-я дивизия Особого назначения войск НКВД.

I. Отдельная пехотная бригада (бывшая особая группа войск т. Судоплатова) в составе:

1-го пехотного полка — 2166 чел.

2-го пехотного полка — 1469 чел.

Оба полка дислоцируются в окрестностях города Москвы.

II. Отдельные части:

3-й пехотный полк — 1414 чел.

4-й пехотный полк — 1387 чел.

5-й пехотный полк — 1660 чел.

6-й пехотный полк по состоянию на 7.10.41 г. сформирован только один батальон численностью 553 чел.

3-й, 4-й, 5-й (без одного батальона) полки, а также батальон 6-го полка дислоцируются в г. Москве, на станции Белокаменская. Один батальон 5-го пехотного полка численностью 553 чел., расквартирован в г. Подольск.

Всего в дивизии по состоянию на 7 октября с.г. состоит — 8749 чел.

Мною назначены:

Командир 2-й дивизии Особого назначения войск НКВД генерал-майор т. Синилов. Военный комиссар дивизии Полковой комиссар т. Скородумов. Начальник штаба дивизии полковник Лукашев.

Для вооружения частей дивизии из Главного Артиллерийского Управления получено:

станковых пулеметов — 38 шт.

ручных пулеметов — 173 шт.

ППД — 272 шт.

В дивизии совершенно отсутствуют артиллерия и танки. Очень мало минометов и станковых пулеметов. Нет противотанковой и зенитной артиллерии.

Кроме вновь сформированной 2-й дивизии Особого назначения из войск НКВД, расквартированных в Москве для участи в боевых операциях могут быть привлечены:

ОМСДОН — 13000 чел.

Училища:

Московское высшее техническое — 1498 чел.

Московское пехотное — 1006 чел.

Ленинградское — 885 чел.

Высшая школа войск — 747 чел.

___________________ 4126 чел.

Отряд пограничников фронтовиков — 401 чел.

Всего из войск НКВД, дислоцированных в г. Москве могут быть привлечены для боевых действий 26272 чел.

И.О.Начальника войск НКВД СССР генерал-майор Аполлонов

(ф.38652 оп.1 д.3 л.372)

_________________________________

Из "Справки комиссара госбезопасности 3-го ранга С. Мильштейна народному комиссару внутренних дел Л.П.Берия о действиях Особых отделов и заградительных отрядов войск НКВД СССР за период с начала войны по 10 октября 1941 года".:

"С начала войны по 10-е октября с.г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из числа задержанных, Особыми отделами арестовано 25 878 человек. В числе арестованных Особыми отделами: шпионов — 1505, диверсантов — 308..."

____________________________________

Из книги воспоминаний Судоплатова. "Разные дни тайной войны и дипломатии".

Сложившаяся обстановка под Москвой в октябре-ноябре 1941 года достаточно хорошо описана в многочисленной мемуарной литературе. Мне хотелось бы добавить несколько слов о принятом Верховным командованием принципиальном решении: по приказу Ставки спецназ НКВД СССР — Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН) — был передан в состав действующей армии. Это важнейшее решение предопределило правильное использование сил и средств спецназа в критические моменты битвы под Москвой.

В октябре 1941 года в составе ОМСБОН было более 5 тысяч человек. Бригада состояла из двух мотострелковых полков четырехбатальонного состава, саперно-подрывной роты, групп спецназначения, парашютно-десантной службы, школы младшего начсостава и специалистов.

По инициативе майора Г. Шперова, саперно-подрывная рота была срочно развернута в сводный отряд инженерных войск специального назначения в количестве 770 человек, которому были приданы боевые ротные группы из первого и второго мотострелковых полков бригады.

Этот отряд влился в группу инженерных войск фронта (которыми командовал генерал-майор А. Галицкий) и активно использовался для противодействия прорыву немецких танковых подразделений к Москве. Он действовал на главных, считавшихся командованием Западным фронтом и Генштабом, танкоопасных направлениях.

Подразделения ОМСБОН минировали шоссейные грунтовые дороги в районах Можайска, Волоколамска, Каширы, на Ленинградском шоссе в районе Химок и канала Москва — Волга, вдоль реки Сетунь и близ Переделкина, западнее Чертаново, на Киевском, Пятницком, Рогачевском и Дмитровском шоссе.

В ноябре 1941 года мы дополнительно выделили в распоряжение Ставки еще 300 подрывников. С 23 октября по 2 декабря 1941 года отряды бригады установили более 11 тысяч противотанковых, 7 тысяч противопехотных мин, более 160 мощных фугасов, подготовили к взрывам 15 мостов и 2 трубопровода. Отряд ОМСБОН уничтожил 30 немецких танков, 20 бронемашин, 68 грузовых машин, нанес противнику большие потери в живой силе.

Спецназ действовал самоотверженно. Когда противник прорвался к Яхроме и начал переправлять танки на восточный берег, а разведывательно-диверсионные подразделения абвера (переодетые в красноармейскую форму, хорошо знавшие русский язык) захватили мосты, ситуацию удалось исправить только с помощью бойцов спецназа, которых бросили в бой у Дмитрова при поддержке бронепоезда Љ 73 войск НКВД. Спецназ отбил мосты у противника, подорвал их и тем самым заблокировал движение немецкой танковой колонны.

В это тяжелое время (помимо данных воздушной разведки) по линии НКВД в Ставку поступала самая проверенная информация о реальном положении дел на фронте под Москвой. Сейчас, читая приказы того времени, можно оценить значение совершенного подвига воинами-чекистами дивизии особого назначения имени Дзержинского и ОМСБОН в битве под Москвой. Вот, к примеру, строки из боевого приказа от 15 октября 1941 года. "Противник на подступах к Москве занял города Калинин, Можайск, Малоярославец, впереди действуют части РККА. Задача оперативных войск НКВД — не допустить прорыва противника в Москву".

Москва была разбита на секторы обороны. Какие участки предписывалось защищать войскам НКВД?

Это северное и северо-западное направления. Граница справа — Ярославское шоссе, слева — Можайское шоссе. Части войск НКВД прикрывали Ленинградское шоссе, военно-учебные части — район Ржевского вокзала. Прикрытие направления Мытищ обеспечивалось противотанковой обороной северо-западнее станции Лосиноостровская. Разведку предполагалось вести в районах Мытищи — Пушкино.

Части дивизии имени Дзержинского заняли позицию у стадиона "Динамо": перед ними стояла задача прикрыть направление Ленинградского шоссе. На платформе Первомайская была выставлена противотанковая оборона, второй ее рубеж проходил в районе Спасской школы. Необходимо было находиться в постоянной готовности выступить на окраины города. Разведку планировалось проводить в направлении Ржевки.

Другие части дивизии имени Дзержинского сосредоточилась в районе Ваганьковского кладбища. Они прикрывали направление Тушино-Серебряный бор. Противотанковая оборона оборудовалась на рубеже Рублево.

В самом центре Москвы — в районе площадей Маяковского и Пушкина к 8 часам утра 16 октября 1941 года был расположен резерв войск НКВД — Отдельная бригада особого назначения.

А вот другой приказ, звучавший тогда еще более грозно. Он был отдан 16 октября 1941 года в 16.55. Подразделениям дивизии имени Дзержинского и ОМСБОН предписывалось не допустить прорыва мотомехчастей противника в Москву. Дивизия и бригада преграждали им путь к городу в направлении площади Восстания — Кунцево. Было приказано организовать беспрерывное наблюдение, выдвинуть артиллерийские батареи в район Смоленской площади и развернуть их на Можайском шоссе, Бережковской набережной, Новодевичьем кладбище, улице Усачева.

Резерв дислоцировался в Кисельном переулке, доме 11 (в помещении Высшей школы НКВД). Бригада спецназа, оставаясь в резерве командира второй мотострелковой дивизии войск НКВД, должна была подготовить к обороне район площади Свердлова, Красной площади, площадей Маяковского и Пушкина. Стояла цель — не пропустить противника через Садовое кольцо и одновременно быть готовым к действиям в направлении — Ржевский вокзал, Ленинградское шоссе, Волоколамское шоссе. Спецназ также должен был поддерживать общественный порядок на прилегающих улицах.

Именно в эти дни отряды ОМСБОН по приказу Ставки Верховного Главнокомандования ставили минно-взрывные заграждения на северных подступах к Москве, на рубежах, где оборонялись 10-я, 16-я и 30-я армии. В ноябре-декабре 1941 года сводный отряд ОМСБОН численностью 230 человек в боевых условиях проводил минно-подрывные работы от Солнечногорска до Химок.

В критический момент в битве за Москву я оценил правильность принятого руководством НКВД решения воздержаться в сентябре 1941 года от массовой засылки разведывательно-диверсионных групп нашего спецназа в тыл противника на западном направлении.

В сентябре я несколько раз пытался получить санкцию руководства НКВД на то, чтобы рейды наших спецгрупп в тыл противника носили постоянный характер. Однако массовые рейды спецназа были запрещены. Кроме групп Медведева и Флегонтова, я от руководства никаких санкций на регулярный "выброс" других оперативных групп не получил. Колебания относительно их использования, видимо, были связаны с тем, что Берия и Меркулов чувствовали приближение грозовой обстановки и потому весь спецназ предпочитали иметь в своем распоряжении на случай чрезвычайного обострения ситуации на Западном фронте. Берия и Меркулов, очевидно, располагали информацией также и по линии военной разведки о готовящемся немцами наступлении на Москву...

Глава .

Из беседы штабных офицеров вермахта вечером 28 октября 1941г. г. Орша.

— Не помешаю твоему одиночеству?

— Когда ты мне мешал? Коньяк будешь?

— Да.

— Похозяйничай сам. Стакан вон стоит. Я Генриха отправил отдыхать, хотелось побыть одному. Что может быть лучше огня в камине и бутылочки хорошего коньяка в такую погоду!

-Тогда может, я пойду, чтобы тебе не мешать?

— Нет оставайся.

— Что-то случилось Вилли? Как твоя поездка по лагерям?

— Нет просто, наверное, устал. Съездил как обычно. Ничего нового, посмотрел отобранных нашими ребятами два десятка курсантов в качестве диверсантов для школ. Меня заинтересовали всего двое. Лейтенант и рядовой из московских ополченцев. Украинцы. Добровольно перешли на нашу сторону и согласились сотрудничать с нами. Оба с высшим образованием, знают немецкий язык, их родственники работают в Москве и занимают довольно высокое положение в хозяйственных структурах русских. Если их немного подучить, то мы можем получить неплохих агентов. Через несколько месяцев их можно будет направлять к русским в тыл. Только вот думаю, нужны ли они там, если мы стоим в нескольких переходах от русской столицы.

— Я думаю нужны. Не все идет, как бы хотелось нам. Сопротивление русских растет с каждым днем. Потери в технике и людях все больше. Особенно с учетом боев летом и в начале сентября. Начиная операцию "Тайфун" все три танковые группы так и не смогли восстановить свои силы до уровня начала войны. Фюрер слишком поспешил с началом операции, надо было дождаться весны. Поговаривают, что в начале сентября при подготовке директивы ОКВ Љ 35 о наступлении на Москву Гитлер обвинил Кейтеля в дезинформации и заявил, что ему приходится работать с болванами. На это Кейтель был сильно оскорблён и хотел даже подать в отставку либо застрелиться, но Йодль его отговорил.

В начале сентября я видел в штабе справку о готовности частей к наступлению. Некоторые сведения записал себе. Так на всякий случай, вдруг на старости лет потянет написать о сегодняшних днях. Так вот на начало Московской операции мы имели 1929406 человек и 1535 боеготовых танков.

Во 2-й ТГ на начало кампании было 904 танка. К 1 октября у Моделя во всех 5 танковых дивизиях с учетом 149 присланными в качестве подкреплений танками было 405 танка.

В 3-й ТГ положение не лучше. Все три танковые дивизии Шмита — 1-я, 6-я и 7-я понесли тяжелые потери. Она получила в подкрепление только 70 новых танков — 50 Т-38(t), 5 Т-III и 15 Т-IV. В 1-й танковой дивизии на 4 октября насчитывалось 40 боеготовых танков (33 Т-III и 7 Т-IV). В 6-й танковой дивизии было от 100 до 150 танков (из 254 на 22 июня 1941 года). 7-я танковая дивизия на начало июня имела 299 танка. К 7 сентября 1941 года в 7-й танковой дивизии оставались в строю только 40% танков (121 танк). С учетом подкреплений, в 7-й танковой дивизии имелось 150-200 танков. Таким образом, ко 2 октября 1941 года Шмит мог бросить на Москву не более 350 танков.

В 4-й танковой группе Гёпнера все пять дивизий были ослаблены в боях в Прибалтике и Петербурге. В 20-й танковой дивизии оставалось всего несколько боеготовых танков, но она получила подкрепления — 55 Т-38(t) и 14 Т-IV. 2 октября 20-я танковая дивизия располагала примерно 80 танками. В 11-й танковой дивизии к 4 сентября осталось 60 танков из 175 на начало вторжения в СССР. С учетом подкреплений и восстановления поврежденных машин она располагала от 75 до 125 танков. 10-я танковая дивизия к началу октября могла задействовать около 150 танков. К примерно 320 танкам вышеперечисленных танковых дивизий надо прибавить силы свежеприбывших из Германии 2-й и 5-й танковых дивизий — около 450 танков. В общей сложности 4-я танковая группа задействовала в наступлении на Москву около 780 танков.

По имеющимся сведениям русские располагали на то время около 1000 танков и примерно 1миллион человек личного состава.

За три недели октября наша ГА потеряла 322 танков и больше 67 тысяч человек. Так что можешь сам оценить потери. Конечно, русские теряют в несколько раз больше. Одних танков они потеряли свыше полутысячи. А количество пленных составляет несколько сот тысяч человек. Но это Россия и их ресурсы куда больше чем у нас. Их промышленность, эвакуированная на восток, начинает наращивать производство военной продукции, в том числе и танков. Можно ожидать, что в ближайшее время русские получат огромное количество новой техники и вооружения. Ну да ты об этом лучше знаешь.

Кроме всего прочего нам постоянно приходится заботиться о своем тыле. И отвлекать для их охраны значительные силы. Уже сейчас для охраны основных линий снабжения выделено 4 охранные дивизии и 2 бригады. Тем не менее, партизаны и диверсанты регулярно совершают нападения на наши коммуникации и выводят их из строя. Чем срывается график поставки грузов для войск.

Есть и еще одна немало важная проблема. У нас достаточно большой парк паровозов BR 44 и BR 50. Однако мы столкнулись с тем, что на территории Белоруссии ни один наш паровоз не способен проехать расстояние между основными станциями без дополнительной дозаправки, что в сочетании с недостаточно эффективной теплоизоляцией парового котла, приводит к сильному падению мощности паровозов, либо вовсе к их выходу из строя. Оказывается, русские перевели железнодорожные магистрали на этих территориях на обслуживание паровозами серии ФД, которые имеют шестиосные тендеры с повышенным объёмом запасов топлива и воды. Информация об этом была в нашем Генштабе, но никто не обратил на это внимание. В планах кампании весь расчет поставки грузов строился на использовании паровозов наших марок. В ходе наступления войсками захвачено всего несколько десятков русских паровозов, часть из них требует капитального ремонта. Кроме того дол сих пор не решена проблема перешития жд. колеи с русского на европейский размер. Она идет довольно тяжело, несмотря на то, что кроме наших специалистов мы к работам привлекли значительное количество военнопленных. С учётом этого и развернувшегося партизанского движения, произошло снижение эффективности снабжения наших частей. Мы не дополучаем огромное количество так необходимых грузов. У русских же с этим проблем меньше. Так что боюсь, что скоро мы надорвемся.

— Что верно, то верно. Что говорят о подкреплениях?

— В штабе сказали, что перебрасываются войска с Запада, в том числе и новые легионы СС. В этом месяце в войска поступило 323 танка и самоходных орудия. То есть практически полностью восстановили потери. Большинство из них с ремонта. Нам повезло, что в Минске и Риге своевременно развернуты танкоремонтные и автомобильные предприятия, где под руководством наших специалистов военнопленные ремонтируют поврежденную технику, в том числе советскую, что нельзя восстановить в полевых условиях. Ремонт самолетов организован на заводах в Минске и Лиде. В Минске ремонтируют штурмовики, бомбардировщики и транспортные Ю-52, часть которых переделывают в бомбардировщики и устанавливают оборонительное вооружение. В Лиде ведется капитальный ремонт авиадвигателей. Хорошо, что у нас есть возможность эвакуировать подбитую технику. Не то, что русские, которые отступая, бросают свою технику и тяжелое вооружение. Использование Моделем для пополнения своих частей трофейной русской бронетехники нашло одобрение на всех уровнях. Кесельринг после летнего разгрома его частей на аэродромах "мясниками", тоже не брезгует применять трофейные русские самолеты. Особенно бомбардировщики и высотные истребители. Правда после доработки и установки нашего радиооборудования и частичной смены вооружения. Так что русским приходится очень тяжело. С учетом того что их правительство сбежало из Москвы в Куйбышев, а войска разбиты. Не зря же 3 октября фюрер заявил, что "противник сломлен и никогда не сможет подняться". А пару дней назад в беседе с итальянским министром иностранных дел Чиано он заявил, "что, как свидетельствуют события последних четырех месяцев, судьба войны, собственно говоря, решена и что у противника нет никакой возможности помешать этому... При этих обстоятельствах война в ближайшее время снова будет перенесена на Запад...". По мнению Гитлера, в военном отношении Россия уже разгромлена и что, вероятно, зимой её постигнет судьба Наполеона.

— Русские, наверное, не слышали этих высказываний и продолжают сражаться, даже находясь в полном окружении. За примерами далеко ходить не надо. Возьми район Смоленска и Вязьмы. Там окружены 4 русские армии. Части русских оттуда удалось ускользнуть и пополнить ряды защитников Можайской линии обороны. Остальные продолжают драться и по моим сведениям сдаваться не спешат. Особенно с учетом того что русскими оперативно решен вопрос снабжения окруженных по воздуху.

— Ты прав. Надеюсь, что если такое случится с нашими парнями, то они тоже будут так сражаться. В Берлине не видят или не хотят видеть очевидные вещи. Наше наступление вот-вот выдохнется. А они строят воздушные замки и верят в чудеса.

— Что-то у тебя настроение даже хуже чем у меня.

— Да так хандра, погода и новости с фронта.

— Кстати скажи, есть что— нибудь из Куйбышева?

— Пока нет. Твой агент молчит. В последней радиограмме что была в середине месяца он сообщал о приезде в город значительного числа дипломатов из иностранных посольств, высших совпартработников и руководителей страны, сотрудников центрального аппарата НКВД и НКГБ. Высказывалась мысль, что туда должен приехать Сталин. Сотрудники НКВД размещены в здании на ул. Степана Разина. Какие-то интенсивные работы идут в районе площади Куйбышева. Он сообщил о слухах, ходящих по городу — о том, что в 1935-1940 годах под Куйбышевым создан укрепленный подземный город для высших руководителей Советов. И о том, что в районе острова Коровий скрывается большое количество дезертиров. Похожая информация поступала и от московского агента. Кроме того он сообщил что во Внутреннюю тюрьму из тюрьмы НКВД в Москве доставлена большая группа арестованных в июне генералов. Среди них Рычагов, Штерн, Смушкевич. Есть информация агентуры о доставке таких же групп заключенных в Саратов и Тамбов. Я доложил эти сведения адмиралу, он заинтересовался и дал команду направить в Самарскую луку, Тамбов и Саратов нескольких наших проверенных агентов и разведгруппы. Деятельность их будет вестись штабом "Валли". Заинтересованность в этом вопросе проявило и СД. У них тоже есть, какие-то сведения, но они с нами ими не делятся.

— Я так понимаю, что адмирал хочет, чтобы наши агенты подняли восстание дезертиров в Саратове, освободить генералов, захватили город и членов правительства русских по типу того что сделали "мясники"? В Тамбове он видимо рассчитывает на тех, кто участвовал в Крестьянском восстании, что было в 20-х и на освобождение наших военнопленных из лагеря, а в Саратове на немцев Поволжья?

— Я тоже так думаю. Но боюсь, что ничего из этой затеи не выйдет. В перечисленных тобой городах полно войск НКВД и частей РККА. Для восставших потребуется переброска оружия и боеприпасов, а с учетом состояния нашей транспортной авиации это будет сложно сделать. Думаю, все закончится пшиком. В лучшем случаи боем в городе, после чего какие-то группы смогут уйти в леса. Жаль будет потерять хороших агентов.

— Согласен. Раз уж мы заговорили о "мясниках". Есть о них что нового?

— Почти ничего. Макс продолжает собирать о них информацию. Ее очень мало и ты о ней знаешь. Мы теперь знаем опознавательные знаки этой части и то, что Сталин с Берией ей благоволят. Что многие из солдат офицеров награждены орденами и медалями. Для их поощрения с наградами не скупились. Что на базе батальона ведутся конструкторские разработки новых образцов оружия и вооружения. Если помнишь в одном из номеров "Красной Звезды" посвященной поездке Сталина и Калинина на фронт были размещены фотографии, где неясно видны лица награждаемых. Так вот наши парни считают, что они сделаны именно в этой части. В район расположения "батальона" направлено несколько наших разведгрупп.

— Ты все еще считаешь их "батальоном"?

— Нет, ты это прекрасно знаешь! Усиленная бригада или мотострелковая дивизия, подготовленная для диверсионных действий в нашем тылу. Там же идет подготовка штурмовых подразделений для войск НКВД. Часть из них уже отметилась на фронте. Остальных я думаю, Сталин будет использовать на подступах к своей столице и в ходе городских боев.

-Что ж вполне реально. Боюсь что нашим парням при встрече с "мясниками" придется трудно. Ты знаешь, я хотел бы поговорить с тобой о русских военнопленных и их положении в наших лагерях для военнопленных. Охрана слишком жестко относится к пленным, устраивает расстрелы заключенных, кормит отбросами. Среди пленных очень большая смертность.

— А почему тебя это заинтересовало? Раньше ты на это не обращал внимание. Да там действительно все очень плохо. А отношение охраны к пленным полностью соответствует положениям Правил обхождения с советскими военнопленными, утвержденным 8 сентября 1941 г. генерал-лейтенантом Рейнеке: "Большевистский солдат потерял всякое право требовать, чтобы к нему относились, как к честному противнику. При малейшем признаке непослушания должно быть дано распоряжение о безжалостных и энергичных мерах. Непослушание, активное или пассивное сопротивление должно быть немедленно сломлено силой оружия (штык, приклад, винтовка). Всякий, кто при выполнении этого распоряжения не прибегнет к оружию или сделает это недостаточно энергично, подлежит наказанию. При попытке к бегству — стрельба без предупреждения. Употребление оружия против военнопленных, как правило, законно". И еще "..при каждой попытке к бегству должно быть применено оружие без предварительного предупреждения, причем, попадание в бегущего должно быть точным. Каждый военнопленный считается беглецом, если самовольно находится вне лагеря или указанного места работы".

Насколько мне известно, Адмирал выступил против использования подобной практики. 15 сентября 1941 г. он обратился к начальнику штаба ОКВ и начальнику общего управления вооруженными силами с рядом замечаний по поводу принятых Правил обращения с советскими военнопленными. Он отмечал, что, согласно "Правилам", немецкая сторона не рассматривает военную службу советских граждан как выполнение ими воинского долга, тем самым отрицая применение исторически сложившихся военно-право-вых норм в отношении советских военнопленных. Из утвержденных "Правил" применения оружия в случаях неповиновения военнопленных караульным командам невозможно понять: является ли неисполнение приказа результатом недоразумения или сознательного неповиновения, так как военнопленные не знают немецкого языка, а караульные — русского. Таким образом, караульные, не разбираясь в причинах неповиновения, применяют оружие без всякой ответственности.

Главное, на что Канарис пытался обратить внимание: в результате жестокого обращения с советскими пленными "воля к сопротивлению Красной Армии будет чрезвычайно усиливаться". У немецкой стороны, напротив, "отпадает возможность протестовать против плохого обращения с германскими военнослужащими, находящимися в русском плену. Эти распоряжения вызывают большое сомнение, как с принципиальной точки зрения, так и из-за вредных последствий в области политической и военной, которые могут наступить".

Однако возражения и предложения Канариса были отвергнуты начальником штаба ОКВ Кейтелем с резолюцией на представленном ему документе: "Эти положения соответствуют представлениям солдата о рыцарском способе ведения войны. Здесь речь идет об уничтожении целого мировоззрения, поэтому я одобряю эти мероприятия и покрываю их ".

Таким образом, Верховное командование в лице Кейтеля сознательно взяло на себя ответственность за преступную политику, проводимую в отношении советских военнопленных.

— Мы не хорошо относимся нашим возможным союзникам. Потери в войсках растут, мобилизационные ресурсы рейха не бесконечны. Почему бы нам не усилить набор добровольцев в наши части из числа военнопленных и наконец, решить вопрос о создании русских частей в нашей армии. Мне наши парни рассказали о очень интересном наблюдении я вот тут кое что записал себе на память : " ...за несколько дней пребывания в лагере, взятые в плен командиры и политработники русских, вдруг превратились в ярых врагов своей страны... правительства... Голодные, грязные, бесправные, потерявшие прошлое и стоявшие перед неизвестным будущим, советские командиры с упоением, во весь голос матом поносили того, при чьем имени еще неделю назад вставали и аплодировали, — Иосифа Сталина. За обращение "товарищ командир" давали по физиономии, если не избивали более серьезно. "Господин офицер" — стало обязательным в разговоре". Часть их этих людей наши парни вербанули и используют в своей повседневной работе. Некоторых мы взяли в свои школы или направили в рабочие команды и вспомогательную полицию, используем в качестве специалистов по ремонту трофейной техники. Но я думаю этого мало. По-моему надо начать формирование союзной нам армии из русских. Использовать их в качестве "пушечного мяса" там, где ожидаются большие потери.

— Вот ты о чем. А то мне показалось, что ты стал подвержен гуманистическим идеям. Ты прекрасно знаешь, что первые добровольцы из числа военнопленных и гражданского населения СССР появились в наших частях уже в первые месяцы кампании. Они используются в тыловых службах в качестве шоферов, конюхов, рабочих по кухне, разнорабочих, а в боевых подразделениях в качестве подносчиков патронов, связных и саперов. Hilfswillige используются в антипартизанских подразделениях, охраны лагерей для военнопленных и в качестве "оди". Формирование таких частей идет неофициально, поскольку Гитлер выступает категорически против участия советских граждан в боях на стороне Германии. Однако нехватка живой силы на Восточном фронте, заставили командование пересмотреть свои принципы. Фельдмаршал фон Бок послал в ставку фюрера детальный проект организации "Армии освобождения" численностью 200000 человек. Его

поддержал департамент Иностранных восточных армий (Fremde Heeres Ost) при генштабе. Офицеры департамента понимают полезность антисоветской русской армии, способную заметно повлиять на исход войны. Поддержал эту идею и департамент пропаганды "Wehrmacht Propaganda IV". В его ведении есть несколько лагерей, в которых выбранные военнопленные готовятся для участия в "активной пропаганде" против Советского Союза. Однако недавно проект вернулся с резолюцией Кейтель: "на эту тему с фюрером разговаривать не принято" и "командиры групп армий не должны заниматься политикой". Злые языки из ОКВ поговаривают, что он даже не показал проект фюреру. Так что видимо с этой идеей придется повременить. Хотя говорят что Паулюс, пытаясь разрешить проблему недостатка охранных частей в тыловых районах армии, разработал проект приказа Главного командования сухопутных войск (ОКХ) где предполагается уполномочить командование групп армий формировать в необходимом количестве вспомогательные охранные части из военнопленных и жителей оккупированных областей, враждебно относящихся к советской власти. Но когда этот приказ будет реализован неизвестно...

Обновление на 1.12.15. рабочий текст...

Глава .

Отпустив командиров подразделений, лейтенант НКВД Козлов засел за боевое донесение. Уже неделю как его бронегруппа участвует в боях севернее Москвы. Чего только не было за эти дни и наступление и оборона и отступление. Лучше всего у бронегруппы получались засады с последующей зачисткой разгромленной колонны врага. Во встречные бои ввязываться не хотелось (потери больше), тем не менее, это происходило постоянно. Командование дивизии бросало бронегруппу затыкать дыры в обороне, гасить прорывы врага. Вот и сегодня это произошло. Немцы вчера днем прорвали фронт и к вечеру заняли несколько деревень в нашем тылу. Остановить продвижение врага было нечем, вот и бросили бронегруппу в бой. Хорошо хоть боеприпасами и топливом пополнили. О пополнении людьми и техникой говорить не приходится. Если технику худо-бедно ремрота восстанавливает и возвращает в строй, то вот с людьми куда хуже. Убыль большая, особенно в танковых экипажах и артиллеристах из противотанкового дивизиона. "Штурмовые" подразделения пополняются за счет "истребителей" подготовленных в Батальоне. Вчера только роту пополнения получили, а сегодня надо снова запрашивать. Хорошо, что есть возможность раненых сразу в госпиталь отправлять. Не зря специально технику для этого готовили. Не то что у соседей, где раненых по нескольку дней со сборных пунктов не вывозят, а если и вывозят, то в основном на санях. Мы же везем пусть под тонкой, но броней, в тепле и с вооруженной охраной. Люди устали из боев не вылезая. В основном от недосыпа и постоянного напряжения. Засыпают на ходу и при любой возможности, особенно если в тепло попадают. Тыловики вон жалуются в ротах расход топлива большой, а куда от этого деться если морозы под -30 и надо и технику прогревать и бойцам комфортные условия создать. Усиленный паек, возможность хоть ежедневно мыться в полевой бане и менять нательное белье это еще не все. Надо парням лишний раз дать поспать, верхнюю одежду снять и при этом не заболеть. У соседей вон убыль большая не только от ранений, но и от простудных заболеваний. А нас пока бог миловал, всего трое с простудой в госпиталь попали. Почему? Да потому что во время озаботились. Командир еще в августе этим народ озадачил. Не зря говорят, что сани надо летом готовить, а телегу зимой! Горохов еще в сентябре для всех теплые вещи завез и валенки, и меховые перчатки, и шапки, и телогрейки с полушубками. Не то, что в других частях. Где тыловики только с морозами и озаботились поставками необходимого. Да и ремонтники с конструкторами постарались, где можно печки оборудовали или утеплили. В грузовиках, где не было отапливаемой кабины, от радиаторов ответвление в кабину сделали, чтобы водителю теплее было.

Ремонтники после вчерашнего боя все еще копаются над 3-мя танками. Там вроде и работы немного, а вот ведь затянули с ремонтом. В других подразделениях экипажи из подбитых или сломанных танков сами ремонтом занимаются, а у нас они это делают, если только ремонт небольшой. Всем остальным ремонтники занимаются, члены экипажа им помогают, если только в качестве подай-поднеси. Особенно если ремонт двигателей идет. От того и машины ходят дольше чем у остальных и рации нормально работают, а не "шуршат и шипят". Вчера у немцев в качестве трофеев удалось захватить пару "троечек" и два Т-26 восстановленных врагом. За счет резервных экипажей удалось их поставить в строй. Сегодня они пригодились. Хорошо, что вчера вечером, не успели их перекрасить и замазать немецкие тактические номера. До полуночи разведчики нашли никем не охраняемую и не заминированную дорогу, ведущую к немцам в тыл. По ней провели танки и ударили по врагу. Немецкое охранение, увидев трофейные танки, шедшие первыми, пропустило их в деревню. Выстрелы снайперов и действия штурмовой роты прикрыл шум работы танковых двигателей. Ну, а дальше был удар по спящим в домах немцам, где танкисты и штурмовики действовали сообща, как не раз отрабатывали на полигоне. Накрыли две пехотные роты врага, вставшие на отдых. Нашумели не сильно, хоть и пришлось слегка пострелять из танков пару раз. Зато стали обладателями 3-х исправных сорокапяток и пленных.

Примерно тоже самое произошло и со второй деревней. Правда, с ней пришлось повозиться больше почти до самого утра. Там ночевал целый разведбат. Ну не совсем целый, точнее сказать его остатки, но все равно бой был жестокий. Потеряли оба трофейных Т-26 и колесный БТ. Они нарвались на орудия противотанкового взвода и станковые пулеметы. Пришлось шуметь. Для подавления огневых точек использовали зенитные и минометные самоходки. Тем не мене часть разведбата ушла. Добивали их в поле. Где потеряли еще два танка подорвавшихся на минах. Действовали то наобум. Карт минных полей, что наши тут выставили, не было. Вот и нарвались на неприятности. Хорошо, что хоть ремонтники их смогли вытянуть и сейчас колдуют над ними.

С третьей деревней не повезло. Во первых мы нашумели в первых двух. Во вторых там были основные силы пехотного батальона, танковая рота (укомплектованная, в том числе нашими трофейными Т-34) и артиллерийский дивизион на подготовленных позициях. Так что линейного боя нам избежать не удалось. Мы атаковали, они оборонялись. Немцы активно использовали свою артиллерию и танки. Мы тоже. Не зря же нам придали гаубичный дивизион. Да и наши 120 и 82 мм. самоходные минометы на базе шасси Т-28 и Т-26 себя отлично показали. Закидали врага минами и снарядами. Заставили вражескую артиллерию замолчать. Бой шел почти весь световой день. Немцы несколько раз контратаковали танками и пехотой, дважды вызывали свою авиацию. Зенитчики пару "Юнкерсов" подбили и сорвали все попытки врага атаковать нас с неба. Тем не менее, штурмовики успели сбросить несколько десятков бомб на наши позиции. По "закону подлости" они попали точно в цель, повредив несколько танков и минометов. Еще несколько танков погибло в бою с "тридцать четверками". Противник нам достался серьезный, грамотный и упорный. И все же мы вышли победителями хотя нам и пришлось обороняться в чистом поле. Наши модифицированные Т-28 с 76-мм. пушкой Ф-34 оказались твердым орешком для врага. Сказались многократные тренировки, экипажи за время боев опыта набрались, в себя поверили. Да и противотанкисты не зевали, что артиллеристы, что в стрелковой цепи. С пехотой разобрались "штурмовики" и гранатометчики с "АГ-2". А потом и сами перешли в контратаку. Враг не выдержал и начал отступать, бросив в деревне часть техники и вооружения. Надо признать немцы грамотно отступали. От рубежа к рубежу, цепляясь за каждое удобное место, на отдельных участках контратакуя. Их пулеметчики и оставшиеся танки до последнего прикрывали отход своих. Лишь к вечеру деревня полностью была в наших руках. Преследовать врага с наступлением темноты не стали. Зачем людьми рисковать, в темноте можно на засаду нарваться. Закрепись, как следует на достигнутых рубежах, приготовившись к круговой обороне. А вот разведчиков и егерей, чтобы контакт с противником не терять, вслед отступающим отправили. Они поглядят, что к чему, поищут слабые места в немецкой обороне, а мы пока боекомплект и топливо пополним. Захваченные трофеи в строй введем. Кстати трофейные Т-34 из состава наших соседей — 8-й танковой бригады, немцы поленились и их тактические знаки известкой не закрасили. По показаниям пленных соседи свои танки недели две назад в боях потеряли, а немцы, вишь ты, их отремонтировали (разобрав на запчасти пару подбитых) и к себе в строй поставили. Ну да ничего они после ремонта у нас послужат, запчасти найдем, если из тыла нужные запчасти не доставят, то тоже разберем пару совсем разбитых танков. Пленный рассказывал, что они в наших танках вынужденно сражаются. У них большая убыль из строя по техническим причинам танков немецких типов (как же знаем мы их технические причины, небось, наши в боях пожгли!). Вот командование и решило использовать наши трофейные танки, в первую очередь Т-34 и КВ, тем более что они их много захватили в исправном состоянии. Мелкий ремонт не в счет. Используют такими, какие им от нас достались. По словам пленного, есть и те, что прошли модернизацию. В ремонтных мастерских на них устанавливают командирскую башенку от "троечки" и немецкие радиостанции, меняют оптику. Хоть и считают немцы, что Т-34 хороший, мощный, простой в эксплуатации и высокопроходимый танк, но все же предпочитают свои танки. Как более удобные и комфортные для экипажа. Наши захваченные машины они использовали только те, что были на ходу и не требовали большого ремонта. Эксплуатировали до тех пор, пока не выходили из строя или у них не кончались запчасти, снаряды и топливо. Тогда танки просто бросали. В отчеты о количестве имеющихся в частях танков сведения о трофейных советских боевых машинах можно было не включать. Это касается не только танков, но и броне и автомашин. Слишком много их захвачено в качестве трофеев. Верховное командование вермахта интересовали только танки и автомашины немецких типов в т.ч. чешских, французских и т.п.

В принципе наши с трофейными боевыми машинами в других частях так же поступают. Пару тройку дней покатаются и бросают. Знаете почему? Потому что спереди боковых звезд не видно, а наши артиллеристы очень нервные чуть, что сразу стреляют. А кроме того для наших танкистов (если специально не обучались) немецкая техника довольно сложна в эксплуатации и ремонте. Не то, что у нас. Мы каждой трофейной машине рады. У нас их ремонт, снабжение запчастями и боеприпасами налажено. Хотя с артиллеристами тоже проблемы бывают.

Подводя итоги недельных боев можно сказать, что новая техника себя в общем, неплохо показала. Колесные БТРы и легкие, чисто колесные танки на базе БТ используемые в качестве разведывательно-дозорной, командно-штабной машины и как самоходные зенитки оправдали возлагаемые на них надежды. Бойцы довольных их эксплуатацией.

Т-28 прошедшие модификацию и с длинностволым орудием Ф-34 тоже показали неплохие результаты. С немецкими танками, что со средними, что с тяжелыми сражаются на равных. О легких (немецких и наших трофейных) даже говорить не приходится, бьют на раз. Немцы все чаще легкие танки переделывают в самоходки. С Т-34 драться сложнее, но тоже можно. Вон они на поле дымят. Только вот в линейный бой с ними лучше на Т-28 не ввязываться.

Самоходные минометы что 82 и 120 мм. лучше всего использовать на шасси Т-28, боекомплекта с собой можно больше возить, да и такие показатели как проходимость и плавность хода по сравнению с Т-26 гораздо лучше.

По применению АГ-2 можно сослаться на мнение командиров штурмовых и егерских рот. В бою с пехотой врага показал он себя отлично.

Немаловажную роль в нашем успехе сыграло то, что мы отлично обеспечены средствами радиосвязи и радиоборьбы с немецкими радиостанциями. Вся бронетехника и остальные подразделения оснащены трофейными радиостанциями. Командиры не боятся ими пользоваться. Не у кого нет радиобоязни. Отсюда слаженность действий и быстрое реагирование на команды. Мне как командиру куда проще стало руководить боем, как-никак в моей "Ракушке" (КШМ на базе БТ) несколько раций настроенных на всех командиров подразделений и служб. А у них свои "Ракушки" со связью до танкового экипажа включительно. Да и наблюдать за боем куда удобнее стало. Приданный взвод радиоборьбы молодцы забили немцам все каналы радиосвязи и даже вмешивались в руководство немецкими подразделениями. Вроде и недавно, всего месяц назад, их по указанию нашего Наркома товарища Берии создали, а пользы от них ой как много и радиоразведку ведут и немцам мешают и в случаи нужды помогают остальным связистам связь наладить.

Отчет по применению новых видов вооружения надо будет с технарями согласовать, дополнить предложениями по модификации и отправить Командиру. Пусть наши конструктора продолжают работу по его улучшению. Работу по составлению отчета по технике можно на зампотеха возложить, а вот с остальным придется разбираться самому. Начштаба и замполита еще днем в госпиталь отвезли. Оба при отражении атаки Т-34 пострадали. "Троечка" начштаба снаряд в башню получила, вот его осколком в ноги и ранило. Если бы экранов на башне не было, со "старухой" бы точно встретился, а так может, еще ноги сохранит. Замполиту окалиной брони все лицо и часть тела искромсало. Опять-таки экраны спасли, погасили энергию болванки. Так что теперь придется самому, хоть и не люблю я этого, отчет накидывать. Не забыть бы количество захваченных трофеев уменьшить примерно наполовину. Себе надо оставить все исправные трофейные танки и автомашины, продовольствие, топографические карты, оптику, пулеметы, боеприпасы, ГСМ, радиостанции, полевые кухни, что-то из снаряжения и амуниции. Ну да в ротах старшины разберутся, когда ротные докладывали, небось, уже часть припрятали. То, что мало трофеев покажем, ничего страшного нет. Всех денег и орденов не получить, зато бойцы всем необходимым будут обеспечены. Особист парень нормальный поймет.

Итак, подведем предварительный итоги дня. Поставленную на сегодня дивизией задачу бронегруппа выполнила. Наступление врага на этом участке фронта остановлено, и он отброшен на исходные позиции. Подразделениями бронегруппы освобождено три деревни, при этом разгромлено: дивизионный разведбат, до батальона пехоты, рота средних танков, две артиллерийские батареи врага.

У нас потери за два дня боев составили 127 человек, в том числе 79 ранеными и 48 убитыми. 8 танков (5 можно восстановить, в том числе за счет разбитых немцев), 4 противотанковых орудия и 6 минометов.

Взято в плен 113, в т.ч. 68 раненых. Захвачено трофеев:

1. Артиллерийских орудий -13, в том числе

4 — 105-мм легких полевых гаубицы leFH 18 (2 исправных, остальные требуют небольшого ремонта),

2 — 75-мм легких пехотных орудия leIG 18 (оба исправны),

5— 45-мм (53-К) (2 требуют ремонта, остальные исправны) и 3-37-мм (Раk.35/36 ) противотанковых орудия (исправны).

Минометов различных калибров — 9 (в исправном состоянии 6).

2. Пулеметов— 13, в том числе МГ-34 — 6, ДТ-27 -5, МГ-15 — 2. Все исправны.

3.Стрелкового вооружения: винтовок разных систем — 354 (в том числе снайперских 2), пистолетов-пулеметов разных систем 36, пистолетов — 31.

4. Грузовиков -10 (требуют ремонта 3).

5. Средних артиллерийских тягача -6 (требуют небольшого ремонта 4).

6. Легких артиллерийских тягачей 'leicht gepanzerter Artillerie Schlepper 630(r) (он же Т-20 "Комсомолец") -7 (требуют небольшого ремонта 5).

7. Танков — 7, в т.ч.

Pz.-747(r) (он же Т-34) -3(требуют ремонта 3, в т.ч. капитального 2),

Pz.-38(t)-3 (требуют ремонта 3),

Pz.-3 -1 (требуют ремонта 1).

8. Бронетранспортеров -6 (требуют ремонта 5).

9. Средств связи: телефонных аппаратов— 11, радиостанций-5, телефонного кабеля 34 катушки.

10. Лошадей — 54, повозок с имуществом -31.

К захваченному вооружению имеется большое количество боеприпасов всех типов. К захваченной броне и авто технике требуется ГСМ...

Глава .

4 ноября 1941 года комендант Москвы генерал-майор НКВД Синилов докладывал наркому внутренних дел Берии:

"В городе проживает много враждебного, антисоветского элемента, деятельность которого все больше активизируется по мере приближения фашистской армии к столице. За период с 20 октября по 2 ноября 1941 года расстреляно на месте — 7 человек, расстреляно по приговорам военных трибуналов — 98 человек. Осуждено к тюремному заключению на разные сроки — 602 человека. Ежедневно получаются анонимные контрреволюционные письма. Имели место случаи разбрасывания и расклеивания по городу такого же содержания листовок. Все это свидетельствует о нахождении в городе разрозненных и, может быть, организованных враждебных сил".

__________________________________________

Как там пелось в мое время : Снег кружится, летает, летает,

И позёмкою клубя,

Заметает зима заметает...

Так и есть заметает, уже который день. Холодно, что на улице, что в комнате, что в душе. Скоро полгода как я тут... Когда-то давно в Бресте, думалось что в этом мире смогу исправить ее историю. Нет, конечно, кое-что удалось сделать, но мало. Очень мало. Что толку, что в войсках НКВД появились егерские и штурмовые подразделения, отдельные роты автоматчиков и снайперские взводы неплохо себя показавшие в боях на фронте. Вон в отчетах, о действиях, подготовленных в батальоне подразделениях, их хвалят, в приказах Ставки ставят в пример. Что толку, что принято на вооружение НКВД несколько образцов бронетехники и вооружения, которые пока в единичных образцах, но начали поступать в части НКВД. Что толку в том, что введено несколько новых тактических приемов, успешно применяемых войсками НКВД. Мало этого! Хотелось большего. Что толку в моей "мышиной возне", если немцы под Москвой?

Нет, история войны конечно поменялась. Не было тут того разгрома Юго-Западного фронта что был у нас. 2 ТГ и 2 ПА после захвата Могилева и Починок не смогли прорваться на юг через позиции остатков 13, 28 и 4 армий под общим командованием Рокоссовского. Хотя наши вовремя получив подкрепления от 43 и 50 армий в ходе боев оставили Пропойск, Кричев, Мстиславль, Рославль, но все же смогли сдержать удар Моделя. Зато остальным армиям Западного и Белорусского фронтов этого сделать не удалось и под ударами 3 и 4 ТГ , 9 и 4 ПА немцев им пришлось отступать. Аж до Москвы. Вдобавок к тому в районе Смоленска, Ельни и Вязьмы возник новый большой котел, куда попало сразу 4 наших армии -19, 20, 24 и 32. А ведь я об этом писал Сталину!!!! Кстати о Сталине.

С ним я встречался уже несколько раз. По службе. В первый раз в начале сентября, на награждении личного состава за бои в Белоруссии. Потом были две встречи в октябре в Кремле и две недели назад на торжественном собрании в честь 24 годовщины Октябрьской революции 6 ноября на станции метро "Маяковская".

Первым о том, что награждение будет проведено в части, как всегда узнали кадровики. Им эту новость сообщили их шефы. Новость подтвердил и полковник Третьяков, приехавший из Москвы. Он же сообщил, что вручать награды приедут Калинин и Берия.

Это было конечно хорошо, но очень некстати. Тут народ гонять и гонять надо, а не отвлекать его всякие празднования и подготовку к ним. Ведь просто так начальство встречать не принято. Кто в армии служил, тот поймет, о чем разговор. Так что пришлось собирать командный состав, корректировать планы подготовки, готовить "показуху" (раз уж "беда" пришла то нужно было выжать из этого максимум хорошего, а показ членам Политбюро это вам не это) и усиливать "скачки" личного состава, в том числе и по приведению порядка в расположении. Все прониклись, задергались. У всех сразу нашлась куча дел, которые надо было сделать еще "позавчера" и почему то у всех не хватало рук. Хотя, по-моему, у нас их было даже слишком много. Одни прикомандированные чего стоят. Вот ведь свалилась напасть на мою голову. Из дивизий НКВД, расположенных в Московской оперативной зоне, по приказу Наркома к нам на выучку прислали кучу народа. Хорошо еще, что со своими штатными командирами. Вот и пришлось разрываться на тысячу частей, чтобы их всех охватить и организовать учебный процесс. Бойцов учили мои сержанты, а мне досталась доля — учить комсостав. Тоже я вам скажу нелегкое это дело. Парни ведь со своим жизненным и командным опытом собрался. У каждого свои устоявшиеся взгляды и принципы, а тут многое ломать надо, перестраивать и вникать. Не всем это нравилось, но, тем не менее, быстро вошли во вкус, когда некоторых слегка обломали и заставили делать как надо и что надо. Спасибо Ивану Михайловичу за помощь во всем. Поддержал и помог где только мог, приняв участие в проработке всех вопросов начиная от порядка в помещениях до церемониала награждения и добычи оркестра. До нас массовых награждений красноармейцев со времен Гражданской войны не проводилось. Требовалось разработать церемониал вручения наград. Особо выдумывать ничего не стали. Решили воспользоваться историческим опытом прошлых поколений (так заваулированно назвали церемониал имперской армии). Нашли пару человек служивших в царской армии, слегка подредактировали и даже успели пару раз прорепетировать, тем более что списки награжденных и того кому что вручат из управления кадров прислали. Ну и порядок естественно везде навели, что надо покрасили, а что не нужно спрятали с глаз долой.

Успели вовремя. С самого утра прикатила целая делегация с большой геометрией в петлицах и с кучей народа в сопровождении с геометрией поменьше. Да еще с ними прикатил пяток грузовиков с бойцами в прикрытии. Представились 1 отделом по охране НКВД. Что народ из системы будущего ФСО я догадался сам. Все же не последние люди в часть прибывают, охрана должна соответствовать. Переговоры с ними вел Третьяков, вмешиваться я им не стал. Прибывшие все осмотрели, изучили программу мероприятия и место события, прошлись по стоянкам и землянкам. Вроде остались довольны. Правда, потребовали сдать все стрелковое оружие и боеприпасы в оружейки, а у тех, у кого оружие останется на руках бойки от него под надзором особистов сдать замполитам рот. Ну и опечатать все артиллерийские системы и сдать под охрану боевую технику прибывшим бойцам. Временно до завершения всех мероприятий. На оружие караула и дежурные зенитные расчеты они не покушались. Милостиво разрешили оставить оружие и часть боеприпасов для "показухи". Оружейки, когда все было сделано как потребовали "товарищи", остались охранять прибывших с ними бойцов. Хорошо, что хоть ключи от оружеек оставили у ротных старшин. Усилили они своими бойцами охрану района и особенно дороги из Москвы. Я вообще-то считал, что у нас охрана обеспечена на должном уровне — три линии безопасности как никак. Строилась она по образцу начала следующего века пусть и из подручных средств, но тем не менее. Оказалось мало. Я тогда потихоньку начинал звереть, да Иван Михайлович успокоил, сказав, что так надо и сделал таинственное лицо. Почему себя так вели "прибывшие" стало понятно, когда пришла колонна легковушек в сопровождении пушечных БА — 10. Именно тогда я в первых раз увидел СТАЛИНА и остальных.

Сюрприз для всех нас был исключительный. Смесь радости, удивления, восторженного изумления охватило всех стоящих в строю. Вот ведь я как бы вроде из другого времени и века и должен относиться ко всеми критически, а его вид и имя на меня подействовало, как и на всех присутствующих. Волновался и орал "Ура" вместе со всеми и порой казалось громче всех (чуть голос не сорвал). Обида на "ФСОшников" за все их придирки и недоверие практически сразу улетучилась. Я стал свидетелем прибытия ВОЖДЯ на фронт. Чтобы потом не говорили по этому поводу. Кто вообще прокричал славицу Сталину мы так и не смогли найти. Хоть Серега и Григорьев специально его искали, чтобы поощрить при всем честном народе. Спас он нас, дал выход эмоциям, охватившим бойцов и командиров. Ведь никто к такому заранее не готовился. А Сталин принимал все происходящее как необходимый элемент отношения к нему. Улыбался и приветливо махал рукой. Стоящие за его спиной остальные руководители страны аплодировали...

Все дальнейшее прошло как во сне. Командовал парадом полковник Третьяков. Награждение было долгим и утомительным для членов Ставки. Слишком много надо было вручить наград отличившимся, минимум по паре штук (именно после этого вручение наград от имени Верховного Совета СССР было поручено командирам соединений). Я боялся что возбуждение, охватившее личный состав сыграет с ним злую шутку, но был не прав. Все проходило четко и организованно по заранее отрепетированному сценарию. Накладок как таковых не было. Никому из вручавших бойцы, принимая награды и поздравления, не пережали руки (особенно Калинину, о чем всех строго предупреждал Третьяков). Оркестр, сверкая медью инструментов, наяривал изо всех сил. Все было празднично и неплохо смотрелось со стороны. Пара "хроникеров" в военной форме (в т.ч. и от нас) запечатляло все на фотоаппараты, был среди них и целый комиссар ГБ. Мне показалось, что они старались в первую очередь снять тех, кто стоял на трибуне и вручал награды. Оно и понятно. Там был Вождь.

Всем (в т.ч. и мне) удостоенным Звания Героя Советского Союза орден Ленина и медаль Золотая Звезда Героя вручал сам Сталин. Представлял нас Вождю полковник Третьяков. Награждение проходило от меньшей награды к высшей. До того как подойти за своей Звездой я успел пообщаться с Калининым, получить свои ордена и даже часть из них закрепить на гимнастерке (не зря с Иван Михайловичем все заранее промерили и дырки в нужных местах проделали). Поэтому к встрече с Иосифом Виссарионовичем сверкал как новогодняя елка. Вручив мне коробочки с наградами и грамоту Верховного Совета и поздравив с награждением Сталин, заинтересовавшись внешним видом бойцов и командиров, спросил у меня об этом. Пришлось объяснять.

После вручения наград было прохождение торжественным маршем и показуха. Если до этого нас удивлял Сталин с остальными, то тут уже оторвались мы. Для начала была марш — песня, украденная мной у будущих авторов Дудина и Соловьева — Седова "Путь далек у нас с тобой", они ее должны были бы написать лет через десять, но я решил, что она нам сейчас больше подходит. Проблема возникла, как говорится почти на пустом месте. Какую музыку и когда, что играть оркестранты знали и без нас, у них был свой давно отработанный репертуар, но мне хотелось чего-нибудь особенного, запоминающегося. Поддержал меня в этом и Третьяков. Перебрав репертуар оркестра, мы сошлись на "марше Гренадерского полка" для торжественного прохождения, а вот с песней для батальона было плохо. Не было ее, а те, что были нам не подходили. Вот тогда то и пришла на память ротная песня со "срочки". Дальше была сплошная импровизация на гитаре. Народ, когда я выдал стихи и музыку принял их на "ура", даже с учетом того что использовалось старорежимное "солдат". С согласия Третьякова мы ее и исполнили многотысячной колонной, уходя с плаца. Получилось очень даже неплохо.

Потом гостей удивили на полигоне и стрельбище, показав действия штурмовых подразделений в наступлении и обороне, захвату и удержанию отдельных зданий и укрепленных пунктов противника, проведение диверсии на жд. дороге, засада и разгром колонны врага, "захват языка", действия снайперских групп, рукопашный бой. За немцев играли ранее провинившиеся бойцы. Все было как в настоящем бою со стрельбой, взрывами гранат, дымом, действиями танков и имитацией действия артиллерии. Рядом с трибуной была организована выставка обмундирования и вооружения как трофейного, так и нашего — модифицированного в батальоне. Пояснять действия бойцов, рассказывать об оружии и отвечать на вопросы гостей пришлось мне. Тогда же всем гостям были вручены комплекты обмундирования батальона. Сталину, Калинину и Берии подарили краповые береты, а Булганину с Ворошиловым цвета фельдграу.

Дальше был показ техники, поэтому я предложи гостям переодеться и оценить наше обмундирование. Ворошилов, Булганин и Калинин этого не сделали, а вот Сталин и Берия зашли в палатку и быстро переоделись. Форма на них смотрелась неплохо. Петрович молодец расстарался, всем без примерки подобрал форму по размеру. Паршин с Алексеевым и Козловым показали технику в лучшем виде. Гостям понравилось, они все облазили, попробовали и осмотрели.

Праздничный обед на свежем воздухе им и нам тоже понравился. Петрович и его повара, правда, обиделись, что им заранее не сказали о приезде Сталина, а то бы говорят, не обед был, а настоящий пир со всеми необходимыми причиндалами. Хотя обижаться не стоило, кто же знал и так все отлично получилось. Обед, накрытый ими, был хорош даже по меркам ХХ1века. Было много поздравлений и пожеланий. Побыв немного с нами, отведав блюда и похвалив поваров, гости уехали.

ГБшный генерал, что ходил с фотоаппаратом и все снимал, оказался Власиком Николаем Семеновичем — начальником личной охраны Сталина. Сколько раз приходилось видеть его фотографию в прошлой жизни, а тут не узнал. У нас с ним после "показухи", пока гости переодевались, а потом в ходе обеда состоялся очень интересный разговор с большими последствиями. Из-за которых мы сейчас не фронте, а в Москве, в нескольких минутах ходьбы от Кремля. Власика как настоящего профи охраны первых лиц интересовало противодействие штурмовым группам. Пришлось объясняться на пальцах, а через два дня к нам для обмена опытом прибыло несколько его подчиненных. Профессионалы в самом лучшем смысле этого слова. Они посмотрели на наши тренировки, показали, что могут сами, плотно пообщались за рюмкой чая, обсудили насущные проблемы и решили, что наше общение надо продолжить. Вот и продолжаем, хотя подготовленные нами парни в большинстве своем сражаются под стенами города...

Личный состав, прикомандированный к нам из дивизий НКВД, в начале октября в связи с обстановкой на фронте не закончив обучение был отозван к своим соединениям и только нас с бойцами из истребительных батальонов никто не трогал. Мы продолжали совершенствоваться, готовились к боям и получали новую технику. После памятного показа техники, значительную часть наших образцов приняли на вооружение. Так из Коломны, где при помощи эвакуированных из Ленинграда инженеров из имеющихся корпусов, запчастей и двигателей, в течение сентября-октября развернули сборку и производство самоходных 120 мм. минометов на шасси танков Т-28. Делали там и танки Т-28М (только с одной артиллерийской башней) с 57 мм. орудием (стволы которых были найдены на складах). Готовилось производство самоходок на той же базе с 76 мм. зенитным орудием. Были другие новинки. Козлов, кстати, очередной кубик получил за разработку новых образцов вооружения. Не зря они с группой бойцов истребительного батальона (бывших студентов "Бауманки") трое суток потратили на создание рабочих чертежей своих новинок.

Рано утром 16 октября батальон со всеми прикомандированными подразделениями подняли по тревоге и ввели в город. Располагались мы в самом центре Москвы, охраняли несколько объектов, несли дежурство и патрулирование на улицах непосредственно примыкавших к Кремлю. Нам часто приходилось согласовывать свои действия с комендатурой Кремля, тем более что часть моих рот поступило в ее распоряжение. Именно поэтому следующие мимолетные встречи с Вождем были в Кремле, куда нас с Акимовым приглашали сотрудники Власика для обсуждения некоторых специальных вопросов. Сталин шел к машине, когда увидел нас. По-моему узнал и кивнул. Примерно так же мы с ним увиделись еще раз. Мне показалось, что по сравнению с тем, каким я его видел полтора месяца назад, он немного постарел.

Крайний раз я Сталина видел на торжественном заседании, посвященном 24-й годовщине Октябрьской революции, которое состоялось 6 ноября 1941 года на станции метро "Маяковская". Пригласительные и пропуска нам с Акимовым и Григорьеву передали из канцелярии Берии за несколько часов до заседания и предупредили, чтобы мы были в повседневной форме с орденами. Пришлось бегом переодеваться и спешить на собрание. О торжественном собрании много написано, поэтому описывать его ход не буду.

"Маяковская" имела вид настоящего театра. Сцена была увешана бархатом, стоял бюст Ленина. Чтобы был слышен голос докладчика, кругом висели репродукторы. Пол был застлан коврами. Стояли мягкие стулья. С одной стороны станции стоял поезд. Двери вагонов были открыты. В них действовал буфет.

Наши места были в десятом ряду недалеко от прохода. Руководство страны прибыло на поезде. Сталина встретили овациями. Такими же овациями завершилось его выступление на собрании. Сталин был спокоен, уверен и заражал окружающих своей уверенностью в победе под Москвой, несмотря на тяжелое положение на фронте. Когда он, Маленков и Берия стали уходить зал вновь взорвался аплодисментами они настолько сильными, что Сталин был вынужден вернуться назад к столу президиума. Овации продолжались минут десять. Сталин качал головой и показывал на часы.

После концерта мы поспешили к себе, утром предстояло участвовать в параде на Красной площади. От ОМСБОН в параде участвовал сводный полк четырех батальонного состава, в том числе и мы. Сообщение об этом из штаба бригады мы получили вместе с пригласительными на торжественное собрание. Особой тренировки нам не требовалось мы и так после "сентябрьского сюрприза" сохранили часы строевой подготовки с личным составом.

На следующий день, печатая по брусчатке шаг, батальон прошел мимо Мавзолея по Красной площади. Части участвовавшие в параде отправлялись на фронт, а мы вернулись к своим обязанностям в городе. И теперь вот скучаем, если можно так сказать, держа в постоянной готовности к действиям несколько дежурных штурмовых взводов "старой гвардии". Хотя скукой то, что мы делали, не назовешь. Были и перестрелки с бандитами и задержания диверсантов и немецкой агентуры. Один бой с немецким десантом, высадившимся в районе колхоза на Воробьевых горах, чего стоил. По распоряжению Берии нас старались привлекать везде, где требовалась ударная сила или ожидалось вооруженное сопротивление.

С приближением линии фронта к столице, началом эвакуации в городе активизировались преступные элементы, они сбивались в банды, вооружались. В городе увеличилось количество скрывающихся от призыва в армию и дезертиров. Они взламывали двери и спрятались по квартирам убывших в эвакуацию или ушедших на фронт и тоже промышляли разбоем. Многие опытные сотрудники милиции ушли на фронт или истребительные отряды, а вновь принятые сотрудники многого не знали и не умели. Как следствие всего этого участились разбои и грабежи мирного населения, нападения на сотрудников НКВД и красноармейцев, под удар попали магазины и склады. Бандиты действовали нагло, не боялись крови и наказания. Поэтому обнаружив или получив сведения о местонахождении бандгрупп, вызывали нас. Мы же не миндальничали, действовали предельно жестко. Да и не выбирали осколки гранат кого оставить в живых, а кого отправить в дальний путь. К виду крови нам было не привыкать, нахлебались на фронте по самое не хочу. При уничтожении бандгрупп нам очень помогли ручные гранатометы. Создать подствольники сразу не получилось вот и пришлось идти по пути меньшего сопротивления и вспоминать, как сделать ручные мортирки под винтовочную гранату Дьяконова. Там в принципе ничего сложного нет. Дал задание нашему батальонному КБ, набросал эскизик, а они уже выдали через две недели результат на гора. Конечно голимая кустарщина, но все лучше, чем подкрадываться вплотную к врагу и закидывать ее самому. Скорострельность маловата, но для меня лично главное было в сохранении личного состава. Третьякову я рассказал свою идею о наличии в ротах автоматического гранатомета вместо 50 мм. миномета. Он вспомнил, что во время "Зимней войны" в нескольких частях НКВД проходили испытания гранатомета Таубина показавшего очень неплохие результаты. Я попросил нам такой достать. Обещали, но пока не нашли. Вот мы пока и обходились своими силами, потихоньку клепая у себя в мастерской мортирки стараясь, чтобы в каждом стрелковом отделении был такой гранатомет.

Если милиционерам нужны были преступники для расследования живыми, то после нас чаще всего оставались только остывающие трупы фаршированные металлом. Это оценили на той стороне, часть бандитов поспешила скрыться в более комфортных местах или уйти на дно, самых непонятливых мы выбили, волна грабежей и разбоев довольно быстро сошла на нет. Правда, некоторые несознательные личности нам объявили войну. Несколько бойцов батальона получивших ранения в ходе операций погибли при странных обстоятельствах от ножевых ранений в Московских госпиталях. Этим делом заинтересовалась контрразведка. Особенно с учетом активизации немецкой агентуры в районе официального месторасположения батальона в Мытищах. Они предложили в целях безопасности перевести наших раненых в другое место. Пришлось срочно решать вопрос с Третьяковым. В результате всех наших раненых перевели на лечение в "партизанский" госпиталь в Тамбове. Ну, а мы вместе с группой опытных следаков от контрразведки стали искать заказчиков. И вот сегодня нашли. Веселые были ребята, встречали нас обстоятельно, с пулеметом, парой автоматов, винтовками, пистолетами и гранатами. Ну да знали, на что шли. Сейчас те, кто выжил, дают показания. Нам с ними поговорить "контрики" не дали. А зря. Глядишь, болезные быстрее заговорили бы.

О положении на фронте особо ничего известно не было. Единственными источниками информации были сводки СовИнформБюро, редкие доклады Паршина и Козлова о деятельности их подразделений на фронте и сообщения полковника Третьякова.

Авиагруппа Паршина действовала на Вяземском направлении, обеспечивая снабжение наших частей в котле, прикрывая их с воздуха и нанося бомбовые удары по рвущимся к столице танковым колоннам немцев.

Бронегруппа Козлова действовала в районе Химок. Где совместно с остатками 8 и 25 танковых бригад, отражала атаки гитлеровцев. Была она там не одна. Лаврентий Павлович для совместных действий с бронегруппой все же выбил у ГШ гаубичный полк. По докладам это сильно помогло в выбивании танковых колонн противника и удержании оборонительных позиций.

Очень хорошо показали себя наши ремонтно-эвакуационные бригады, действовавшие в составе бронегруппы. Технари не только вывозили и восстанавливали принадлежащую бронегруппе подбитую технику, но успевали еще и чужую прихватить как нашу (других частей) так и противника. При этом у них постоянно возникали перестрелки с врагом, но использование бронированных эвакуационных машин (на базе безбашенных танков Т-28 и Pz. III) очень помогало. Да и танкисты с минометчиками прикрывавшие ремонтников не зевали, накрывая своим огнем выявленные огневые точки. Ту технику, что можно было восстановить в полевых условиях после ремонта сразу же шла в подразделения, остальная вывозилась на нашу базу. Где уже скопилось достаточно много подбитых, требующих ремонта или разборки бронированных машин и другой техники. Парни старались брать к нам только те машины, что мы реально своими силами могли восстановить. Это были танки Pz. II, Pz. III, Pz. IV, StuG III и Pz.38(t), все модификации бронетранспортеров Sd.Kfz.250 и автотранспорт. Кстати, ремонтники, наилучшим для ремонта танком считают чешский Pz.38(t), так как он имеет довольно простой и надежный двигатель и несложные механизмы трансмиссии. Если он не горел, то, как правило, восстанавливался. В то же время практически все немецкие танки требовали гораздо более деликатного обращения.

Машины, что требовали большого ремонта, пришлось сдавать на заводы и базы ремонтно-эксплуатационного управления (РЭУ) ГАБТУ КА и сразу семи наркоматов. Специалистов по ремонту там не хватало и стоянки были забиты битой техникой (особенно с учетом того что многие части после указа Ставки теперь старались эвакуировать битую и неисправную технику, а не бросать где придется, да и деньги неплохие платили за это). Поэтому на нашу ремонтную базу и ремонтников попытались наехать и забрать от нас, с передачей в РЭУ ГАБТУ РККА. Отстояли. Нарком не дал, а то бы совсем плохо было. Техники собрали много, а ремонтировать ее было бы некому. И так с запчастями плохо.

Опять-таки, кстати, сработала одна из моих информационных бомб донесенных до Наркома. Третьяков совсем недавно сообщил, что по указанию Берии на танковых заводах была проведена проверка, которая подтвердила мою информацию по фальсификации количества выпущенных танков. Некоторые руководители танковых заводов, доставленные с фронта подбитые и неисправные танки — ремонтировали, перебивали номера, заново красили и выдавали за вновь выпущенные. Чем резко повышали отчетность по выпущенной продукции, а это деньги, премии, почет и награды. За что уже поплатилось несколько директоров заводов в т.ч. и Ленинграде...

Ну да это еще ничего. Глядишь еще что сработает из того что я говорил Наркому и тогда посмотрим, как изменится дальнейшая история.

Глава .

Из воспоминаний старшего лейтенанта Черкашина, командира 7-й роты 3-го батальона 653-го полка (РИ).

"... перед штурмом так называемых Наполеоновых ворот, что на Смоленском направлении, нас, командиров рот и батальонов ..., собрал командир полка подполковник Сковородкин, только что вернувшийся из Москвы. Мы с удивлением разглядывали фигурные стальные пластины защитного цвета, лежавшие перед ним на куске брезента.

— Это противопульные панцири. Личное средство защиты пехотинца в бою, — сказал Сковородкин, поднимая одну из броняшек с заметным усилием. — Ну, кто хочет примерить?

Почему-то охотников не нашлось. Я бы давно шагнул первым, но не хотелось быть выскочкой в глазах товарищей. Не знаю почему, но взгляд подполковника остановился на мне. Может быть, потому, что у меня на гимнастерке сверкал рубином тогда еще редкий знак "Гвардия", а может, потому, что я еще не утратил спортивной формы — до войны занимался вольной борьбой в спортсекции.

— Ну-ка давай, гвардеец, попробуй!

Я вышел, взвалил панцирь на грудь, и Сковородкин помог мне застегнуть ремни на спине. Сначала показалось тяжеловато: панцирь, да еще каска, да автомат... "Не человек, а танк". Сделал несколько ружейных приемов. Вроде бы ничего, и даже уверенность почувствовал — пуля не достанет, а уж штык и подавно не возьмет.

— Ну, как, — спрашивает подполковник Сковородкин, — кто хочет одеть свои роты в панцири?

Желающих снова не находится, командиры между собой переговариваются, смотрят на меня и подполковника с недоверием. Все-таки дело новое, что ни говори, а панцирь тяжел, движения стесняет, в наступательном бою ловкость да сноровка спасают жизнь не хуже иного щита.

— Так что, нет добровольцев? — повторяет подполковник весьма удрученно.

Эх, думаю, завалят эксперимент. Нельзя же так просто отказаться, не испытав панцири в деле.

— Есть, товарищ подполковник! Давайте в мою роту.

— Так тому и быть, — улыбнулся командир. — Войдешь, Черкашин, в историю как командир первой панцирной роты.

Остальные две роты надели панцири в приказном порядке. Никто особенно и не сетовал. Наполеоновы ворота наш полк пытался взять трижды, и всякий раз мы откатывались под кинжальным ружейно-пулеметным огнем. Немцы выкашивали целые цепи перед своими укрепленными позициями. Пытали счастья и другие полки, но и они несли тяжелые потери. Может, бронезащита поможет?

Теперь, когда в роту доставили около ста панцирей, я детально изучил новизну. Лист из высококачественной стали толщиной в 3-4 миллиметра был выгнут по форме груди. На левом плече он крепился специальной лапой, а на спине пристегивался ремешками. Слой металла, как гарантировали инженеры-конструкторы, предохранял от пуль, выпущенных с расстояния не ближе пятидесяти метров. Однако дистанцию "безопасного выстрела" можно было сократить вдвое. Для этого вверх откидывалась нижняя часть панциря, которая крепилась на животе, на поперечном шарнире типа шкворня. Правда, при этом открывался живот, но зато грудь находилась под двойной защитой. Шарнир позволял пехотинцу сгибаться, что увеличивало подвижность "бронированного бойца".

Солдаты с интересом примеривали стальные доспехи. Спорили, нужны они или нет, спасут ли от осколков...

И вот в один из дней моя рота, облачившись в "латы", изготовилась в траншее к броску. Накануне я рассказал бойцам, что идем штурмовать те самые Наполеоновы ворота, в которых в 1812 году разгорелась жаркая битва за Смоленск, и что в ней участвовали и кутузовские кирасиры — тяжелая кавалерия, закованные в кирасы, латы, наподобие тех, что надели на себя и мы.

Итак, траншея переднего края. Справа железнодорожная насыпь, слева — болото, а между ними — глубоко эшелонированный участок немецкой обороны. Пригнувшись в своих траншеях, ждем, когда отгремит наша артподготовка. Израненная земля Смоленщины — столько жизней в нее ушло. Ну, вот и настал наш час! Атака!

Выбираюсь на бруствер и кричу, как во времена Александра Невского:

— Вперед, за мной!

Рота поднялась хорошо — развернулись в цепь. Тяжести панциря я почти не ощущал, ноги в пылу атаки несли сами. По законам тактики командир роты должен следовать за цепью, чтобы видеть все подразделения и управлять ими. Но в такой атаке, как прорыв обороны, надо было бежать впереди бойцов. Не помню, как добежали до первой линии обороны, но помню, как ворвались в немецкую траншею. Рукопашная началась, выстрелы в упор... Никогда не забуду лицо фашистского автоматчика в очках. Вжавшись спиной в земляной траверс, палил в меня с дуэльной дистанции... Три сильных толчка в грудь — три попадания в панцирь. Едва устоял на ногах, но устоял... Автоматчик видит, что его пули отскакивают от меня, как горох. За стеклами очков — обезумевшие от ужаса глаза... Я не стал убивать немца, видя, как он бросил свой автомат и поднял руки. И только после боя я заметил, что ранен в правое предплечье, не закрытое панцирем, и долго помнил обезумевшие от животного страха глаза этого немца.

За тот бой по прорыву Наполеоновых ворот я был награжден первым орденом Красной Звезды. Броненагрудник спас мне жизнь. Да и потери в тот день во всех "панцирных ротах" были значительно меньше обычных. Однако панцири в пехоте почему-то не прижились..."

Глава .

17.11.1941 Сталин подписал приказ Љ 0428 Ставки ВГК о проведении в тылу противника тактики выжженной земли. Приказ требовал: "...лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод, в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом... разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км. в глубину от переднего края и на 20-30 км. вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами. При вынужденном отходе наших частей .... уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать".

* * *

* * *

-Здравствуйте господин полковник.

-Здравствуй Генрих. Как добрался? Прости старика, что отвлек тебя от дел, но мне хотелось поговорить с тобой и узнать из первых уст последние новости с передовой, а не из тех сводок, что представляют в штаб Группы армий. Кроме того мне всегда нравились твои правдивые донесения, которые шли в разрез другим сообщениям. Кофе?

— Спасибо господин полковник. От кофе не откажусь.

— Итак, я прочитал твое последнее донесение, выловленное из потока победных фанфар, и хотел бы получить объяснение по нему. А то некоторые горячие головы готовы были обвинить тебя в паникерстве и отдать если не под суд то врачам точно. Но я им тебя не отдал.

— Спасибо, господин полковник за заботу обо мне. Боюсь, что мне нечем вас обрадовать. Я все больше убеждаюсь в своей правоте и продолжаю думать, что мы на пределе нашей способности наступать. В последние дни наша дивизия практически не продвинулась вперед.

— Согласно сводке, представленной штабом вашей дивизии и поступивший сегодня в штаб корпуса, ваши подразделения вышли, чуть ли не на окраины русской столицы.

— Так оно и есть. Нам действительно осталось пройти совсем немного около 30 км. и как думают, в штабе дивизии, мы скоро будем на окраинах Москвы. Но у меня сложилось другое мнение — "Этого не будет". Русские не дадут нам этого сделать. Можете считать меня скептиком, но мы не сможем дальше продвинуться. Вполне вероятно, что нам с большой кровью удастся преодолеть еще, быть может, пару километров и все. Русские нас не только остановят, но и боюсь, погонят назад. Вы учили всегда говорить правду. Именно поэтому я говорю то, что думаю.

— Я всегда ценил тебя за твою прямоту. На чем основываются твои предположения?

— Факты говорят сами за себя. В последние дни полки дивизии на основном направлении с большим трудом продвигаются не более чем на 1,5-2 км. в сутки. Каждый километр пути требует все больше жертв. Потери в полках составляют в личном составе 30-40%, в технике куда больше. Мы практически полностью потеряли все автомобили и тягачи. Подвоз осуществляется лошадьми, которых не хватает. Доставка горючего для остающихся в строю автомашин становится все нерегулярнее. С боеприпасами и продовольствием тоже самое. Солдаты сильно мерзнут. Все больше небоевых потерь от обморожения и вшей. Сопротивление русских все время нарастает. Они держатся до последнего. Бьются за каждую деревню и каждую высоту. Наибольшее сопротивление мы встречаем там, где нам противостоят части НКВД. Я видел как в деревню, что брали наши парни, заживо горящие русские продолжали отстреливаться, а потом с бутылками "коктейля Молотова" бросались на наши танки.

— Фанатики!

— Да фанатики. Но они задержали нас на несколько часов, а русские, воспользовавшись этим, перебросили на угрожаемый участок резервы и смогли остановить наше продвижение вперед. На фронте все чаще против нас стали сражаться свежие части русских. Они обмундированы в отличное зимнее обмундирование, ими массово применяются новые виды вооружения и техники. Пока это единичные примеры, но их все больше. Приведу в качестве примера события последних дней. Свидетелем которых я был.

Недавно в прорыв обороны русских, был введен разведбат дивизии. Он довольно далеко вклинился вглубь русских и открывая дорогу на Москву занял несколько сел. Однако вскоре он был с большими потерями выбит из занятых населенных пунктов ударом механизированных частей НКВД. Отход батальона сопровождался очень точным минометным и пулеметным огнем и ударом во фланг кавалерии противника. Для восстановления положения командир дивизии выделил из своего резерва роту средних танков, а командир полка ускорил выдвижение туда пехотного батальона. Но было уже поздно. Русские закрепились на занятых позициях, и сдвинуть их с места не удалось. Они надежно перекрыли шоссе. Атака не удалась по ряду причин.

1. Наша тяжелая артиллерия не смогла поддержать атаку. Отстала на марше. Пехоте пришлось полагаться только на имеющиеся в батальоне средства усиления и поддержку танков.

2. Русские активно маневрировали своими бронесилами и тяжелой мотопехотой. Массово и мастерски использовали тяжелую артиллерию и минометы крупных калибров. Противник действовал грамотно, словно заранее знал, что и как мы будем делать.

3. Они использовали новые виды вооружения, с которыми мы ранее не встречались.

В тот день наши танкисты и пехота впервые встретились с новыми русскими танками. После боя от танковой роты осталось всего 2 танка — командира роты и танк, поврежденный еще на линии атаки. Остальные были выбиты, не доходя до русских позиций артиллерийским огнем, противотанковыми средствами пехоты и танковым ударом. Пехотный батальон понес большие потери от русской артиллерии, сильного минометного и пулеметного огня. От тех, кто поднялся в атаку, осталось совсем немного. При этом сил русских было заметно меньше, чем у нас. В отражении атаки принимали участие рота средних русских танков Т-28, "панцирная" рота, несколько батарей скорострельных минометов и видимо дивизион тяжелых гаубиц. Более точно выяснить не удалось. Под огнем русских нашим солдатам пришлось отступать на исходные позиции. Я был на НП батальона и видел все своими глазами. Простите господин полковник об этом тяжело вспоминать. Отец мне рассказывал о прошлой войне и бойне у Вердена. Так вот я теперь видел, как это было тогда. Только это происходило здесь в снегах России. Пехотные цепи просто сносило разрывами, а танки переворачивало от близких разрывов тяжелых снарядов. Использовать авиацию не удалось. Так как стояли сильные морозы и у люфтваффе не было боеготовой техники.

— Понятно. Возьми себя в руки Генрих. Не раскисай. Это война и ты не невинная девица перед старым унтером. Не забывай, что потери всегда были и еще будут. А еще то, что мы стоим на пороге их столицы, а не они у Берлина. Откуда ты знаешь, что вам противостояли части НКВД? Были пленные? Какой калибр артиллерии использовали русские, что за скорострельные минометы и с какими новыми танками вы встретились? Насколько я понимаю, с Т-28 ты уже встречался?

— Встречался и несколько раз лично осматривал и изучал захваченные и подбитые танки этого типа. Могу их силуэт нарисовать с закрытыми глазами. Встретившиеся нам танки были похожи на Т-28 "Экранированный". Шасси и башня точно от него. Возможно, что это одна из его новых модификаций. Танк ниже ранее виденных. У него не было пулеметных башен рядом с местом водителя, усилена лобовая броня, длинный ствол довольно мощного орудия. Калибр пушки около 7,6 см. Танки окрашены в белый цвет без видимых тактических знаков. Экипажи танков, умело используя складки местности, сражались с нашей бронетехникой и поддерживали свою пехоту. После боя мы не смогли эвакуировать свои подбитые машины. Поэтому осмотреть нанесенные повреждения и сказать более точно о калибре танковых орудий русских не могу. Несколько танков русских были побиты нашими танками, противотанковой артиллерией и из противотанковых ружей. Но оценить повреждения, нанесенные русским танкам, нашим огнем не удалось. Русские ночью их вывезли к себе. Примерный калибр примененной русскими артиллерии : гаубицы — около 20 см., минометы -12 и 5 см.. Гаубицы работали издалека. Минометные батареи били непосредственно из боевых порядков или из-за них. Поразило то, что они очень быстро меняли позиции. Давали очередь из нескольких десятков выстрелов и перебирались на новое место. Поэтому контрбатарейная борьба положительных результатов не дала. Минометчики "панцирной" пехоты русских вообще превзошли себя. Разрывы 5 см. мин накрывали всю пехотную цепь практически ровной линией. У меня сложилось впечатление, что они стреляли как из пулемета. Таких батарей было несколько и они очень активно перемещались с места на место. Никто из наблюдателей так и не увидел, как они это делают. Согласитесь что это странно. О том, что нам противостояли "чекисты" сказали перебежчики из частей РККА, ночью после описанных мною событий, перешедшие линию фронта. Их полк держал оборону у "чекистов" на фланге.

— Они что-нибудь еще рассказали?

— Нет. Обычные наспех обученные пехотинцы, из числа жителей Москвы посланные на передовую. О том, что у них на фланге "нквдэшники" узнали от командира роты, встречавшегося с их представителями.

— Вы проверяли эти сведения?

— Да. Той же ночью было направлено к русским в тыл несколько групп разведчиков и корректировщиков, а также группу танкистов для эвакуации подбитых танков. Корректировщиков перехватили русские егеря, а разведчики были обнаружены на подходах к русским позициям и обстреляны из минометов. С танкистами непонятно. Толи они захвачены русскими в плен, толи убиты. Их трупы так и не были найдены. Как я уже говорил, ночью русские вывезли все подбитые танки к себе, используя для этого специальную эвакуационную машину. Солдаты, что должны были прикрывать танкистов, слышали гул танкового двигателя за передовыми позициями русских. Они пытались помешать эвакуации, обстреляв русские позиции из станкового пулемета, осветив поле боя ракетами и вызвав огонь минометов. Русские ответили огнем тяжелой артиллерией и минометов. Сорвать эвакуацию танков не удалось, но солдаты смогли рассмотреть эвакуатор. Безбашенный, хорошо бронированный танк или тягач вооруженный крупнокалиберным пулеметом в пулеметной башне, мощной лебедкой и краном. Ранее подобные тяжелые инженерные машины нам не встречались. Он тросом вытягивал подбитые машины к себе. Минометным огнем повредить его не удалось. Артиллерия не применялась из-за отсутствия снарядов, которые было решено сохранить для отражения возможной атаки русских. На следующий день, получив пополнение и боеприпасы, полк повторил атаку с тем же результатом. И это несмотря на артобстрел и авиаподдержку. Авиаразведчику по следам на снегу удалось обнаружить старые позиции тяжелой русской артиллерии, уточнить позиции пехоты и танков в деревнях и близлежащем лесу. Но, ни минометные батареи, ни позиции, откуда они вели огонь, так и не обнаружили. Для гарантированного подавления русских был предпринят авианалет штурмовиков. Итог — мы потеряли три из шести самолетов участвовавших в налете. Русские выдвинули на защиту своих позиций зенитные орудия на механизированном ходу, а потом появились русские истребители. "Птенцам Геринга" пришлось ретировать. Артобстрел тоже ни к чему не привел. Мы почти стерли деревню с лица земли и надеялись что русские, понеся потери во вчерашнем бою и в результате артобстрела и авианалета, отступят. Командир полка, с согласования командира дивизии, стараясь уменьшить потери, специально задержал атаку не полчаса, давая русским возможность уйти. Но русские этого не сделали. Когда наши танки и пехота вновь атаковали, то повторилась та же картина что и до этого. Плотный, точный и шквальный пулеметный, артиллерийский и минометный огонь.

Мы заставили "чекистов" отойти только тогда, когда сбили русские части у них на флагах. Они отступили в полном порядке не оставив в деревне мирное население, ни раненых, ни убитых, ни поврежденной техники. Их отход прикрывали снайпера и саперы. Они действовали очень грамотно, словно уже неоднократно это делали. Выдвинувшаяся на бронетехнике следом за русскими разведгруппа была остановлена снайперским огнем практически сразу на выезде из деревни. А танки пытавшиеся прикрыть отход разведчиков попали в минную ловушку. В итоге мы лишились десятка ветеранов, бронетранспортера, грузовика и двух легких танков.

-Я ни сколько не сомневаюсь в способностях командира полка, но скажи, а что нельзя было обойти позиции русских сразу или по другой дороге?

— Увы, нет. Чекисты оседлали дорогу, по которой хотя бы можно было двигаться, а не тонуть в глубоком снегу.

— Генрих, у тебя есть еще что-то о новом русском оружии?

— Да. В ходе боя за деревню русские применили еще одно, видимо, новое оружие — переносные установки для запуска ракет, которые они применяли против танков и пехоты. Что-то типа их "катюш" или наших "химических" минометов, но действующие непосредственно в пехотной цепи. Я читал в сводке о похожем применение ракет летом в Белоруссии. Установки представляют собой трубу длиной около 2 метров, откуда вылетает ракета. Для защиты расчета установки от огня есть небольшой щиток. Дистанция огня по танку до 50 метров, по пехоте до 100. Для поражения Т-3 русским потребовалось несколько выстрелов по ходовой части танка.

— Стрелял один и тот же расчет?

— Нет, несколько. Я видел несколько выстрелов ракет из разных мест по одной цели. При этом русские старались поразить именно ходовую часть танка. Мне кажется, что заряд у такой ракеты должен быть не очень большой и может повредить гусеницы или опорные катки танка без пробития брони корпуса. После выстрела установка требует перезарядки. Обнаружить установку из-за ее габаритов можно без большого труда, а раз так, то для борьбы с ними можно использовать пулеметы и минометы, снайперский огонь.

— Возможно. Я надеюсь, ты успел зарисовать или сфотографировать новые образцы вооружения русских?

— Да. Есть рисунки и несколько фотографий. Я их уже направил в корпус.

— Спасибо. Я знал, что на тебя можно положиться. В отношении твоего доклада... Я услышал то, что хотел. Что ты рекомендовал своему командиру?

— Остановить наступление, перейти к обороне, закрепиться на достигнутых позициях, подготовить в ближайшем тылу промежуточные рубежи обороны и по возможности как можно быстрее и дальше отправить раненых.

— Согласен. Я поддержу твое предложение...

Глава .

Из разведданных группы сержанта ГБ Могилевича о положении в оккупированном гитлеровцами гор. Минске. 30 ноября 1941 г.

1. Генеральный комиссар и гауляйтер округа "Беларусь" Вильгельм Кубе размещается на пл. Свободы, д.14. в помещении "Дома труда". Генеральный комиссариат, находится в правой части здания на третьем этаже, там же и жилые помещения. На втором — вспомогательные службы, кухня, ресторан для старших офицеров и гостей. На первом — хозяйственные службы, кухня и ресторан для младших офицеров и прочих посетителей.

Гебитскомиссар Минской области — правительственный советник доктор Бернхард Кайзер. Его резиденция расположена в корпусе исторического факультета Белорусского госуниверситета. Городской комиссар Минска Вильгельм Янецке находится в Доме Наркомлеса, на третьем этаже. Ему подчинена и городская управа. Бургомистр — профессор Ивановский прибыл в Минск из Варшавы. Его заместитель — Демидович-Демидецкий, бывший помещик, приехал из Вильно. Отделы городской управы: промышленный (руководитель Философов), отдел искусств (композитор Щеглов), сельскохозяйственный (Исаев), строительный (Бутько), здравоохранения (профессор Анищенко), финансовый отдел (профессор Манов), отдел паспортизации (Баранов). Основная деятельность управы направлена на выполнение приказов немецкого командования и выдача разрешений для предпринимательства.

Гестапо размещается в Земледельческом переулке, в здании института имени Куйбышева. Начальник городской полиции — немец Цейнер, он же начальник СС. Его заместитель — Кригер, немец с Поволжья. При гестапо имеется рота латышей, используемая для карательных операций против местного населения.

В здании 1-ой Советской гостиницы находится управа Белорусской народной самопомощи. В этом же здании курсы Абвера или СД.

Приказом немецкого командования от 15 июля 1941 года создано еврейское гетто, охватывающее улицы Островского, Немигу, Обувную, Республиканскую, Юбилейную площадь, Опанского, Сухую, Татарскую, Заславскую, а также прилегающие к ним улицы и переулки. Для управления гетто образован Юденрат, которому подчиняется еврейская полиция численностью до 200 человек. Еврейские полицейские используются для поддержания внутреннего порядка в гетто.

Население Минска может свободно перемещаться по городу с 5 утра до 10 вечера. В общественных зданиях созданы домкомы, которые наблюдают за проживающими. В частных жилищах эту роль выполняют сами владельцы. Везде вывешивается список жильцов. Если обнаруживается посторонний, то строгому наказанию, как правило, расстрелу, подлежат и это лицо, и хозяин. Контроль за исполнением данного указания возложен на вспомогательную полицию. В город можно входить и выходить, имея советский паспорт со штампом о прописке или немецкое удостоверение. Необходима также справка с места работы или карточка безработного, а также "аусвайс". Выход и вход в город удобнее всего осуществлять в субботу и воскресенье, в базарные дни. Немцы периодически устраивают облавы. Особенно преследуют тех, кто не работает. Немецкой пропагандой отмечается: кто не работает, тот больше всего недоволен новым порядком. Задержанные направляются в городскую тюрьму.

В Минске существует два суда — "немецкий" и "белорусский". Белорусскому подчинены дела гражданского порядка, политические и уголовные дела всецело находятся в руках немцев.

В городе действует тюрьма по улице Володарского, 4. Питание — 75 граммов хлеба в день и один литр холодной воды на пять суток. Имеется пять домов терпимости: по улице Карла Маркса и по улице Немиге Љ 17, 24 и 10. Фамилии владельцев этих заведений засекречены. В каждом доме в среднем от 30 до 40 женщин. Вывески на домах ("Дом красавиц") исполнены на немецком и русском языках.

Первые приказы немецкого командования касались сдачи жителями города оружия и радиоприемников (до 1 июля 1941 года); явки мужского населения, в возрасте от 17 до 55 лет, на регистрацию. Одним из первых пропагандистских шагов гитлеровской администрации явилось создание биржи труда. Через нее оккупанты учитывают и контролируют трудоспособное население Минска.

Большинство школьных и учебных зданий занято под казармы для немецких солдат и полиции. В учебных корпусах БГУ — размещены части СС, а в бывшем Коммерческом училище отряд гестапо. Университетский городок окружен шестью рядами колючей проволоки.

2. ГАРНИЗОН.

Минский гарнизон составляет около 5000 чел. военных и примерно 3000 немецких гражданских специалистов. Воинские части представлены подразделениями — 286 охранной дивизии (батальоны ландвера), подразделения СС и СД, люфтваффе — зенитчики, летчики, техники, строители и обслуживающий персонал, танкисты, железнодорожники, тыловые службы и медперсонал госпиталей. Они в основном заняты охраной лагерей для военнопленных, складов, ремонтных предприятий (танкового — "Даймлер-Бенц", авиационного и жд.), обслуживанием средств связи, аэродромов и батарей ПВО, охраной коммуникаций, ремонтом броне и авиатехники.

Для охраны города и транспортных магистралей возведено несколько десятков ДОТов и ДЗОТов. Они находятся на Могилевском шоссе, Южной дороге (в направлении деревни Королищевичи), Варшавском шоссе (дорога в Слуцком направлении), на Железнодорожной улице, Шоссейной улице (Раковское направление), Северной дороге (шоссе на Гродно), Московском шоссе. Кроме того имеются укрепления возле парка Челюскинцев, железной дороги неподалеку от танкового завода, вдоль железнодорожных путей возле кондитерской фабрики "Коммунарка", в районе моста через Свислочь на площади Восьмого марта, у костела Святого Роха. В основном ДОТы железобетонные, пулеметные, двухэтажные, на несколько амбразур с командой в 10-15 человек, толщина стен до 50 см.

Ряд объектов в связи с повышенными мера безопасности со стороны оккупационных властей изучить не удалось. Так на Татарских огородах в районе Старостинской слободы и Сторожевой улицы на берегу Свислочи расположен усиленно охраняемый немецкий объект, возможно связи. Охрану осуществляют солдаты вермахта с желтой "выпушкой" связистов. Объект окружен высоким деревянным забором, подходить к которому ближе 5 метров местному населению запрещено. Вход и выход оттуда возможен только через ворота охраняемые парными часовыми и обвалованной землей и перекрытой в несколько накатов деревом пулеметной точкой. Наблюдением с противоположенной стороны реки установлено нахождение на объекте большого количества специального автотранспорта, в том числе радиомашин, антенн, натянутых среди деревьев, нескольких ДЗОТов и большой бетонный ДОТ прикрывающих объект со стороны реки. На объекте находится до роты солдат проживающих в бараках. Отмечается наличие там женщин в военной форме...

...Немецким солдатам и офицерам категорически запрещено общение с гражданским населением. Офицерам и солдатам строжайше возбраняется посещение гражданских домов; при обнаружении солдата в доме ответственность несет и хозяин, и немец. Многие солдаты считают, что "Германия ведет войну справедливую во имя освобождения народов от большевизма и мирового сионского заговора". Доставляемые из Германии газеты "Дрезденериллюстриртецайтунг", "Берлинериллюстриртецайтунг" и ряд других специально предназначены для солдат. В среде немецких солдат наши листовки встречаются редко. Солдат не имеет права поднять листовку. Он может только сообщить о ней офицеру.

Город патрулируется комендантскими и армейскими патрулями. Они наделены большими правами. Им принадлежит власть над всеми военнослужащими и военными чиновниками, за исключением генералов, на территории их ответственности. О выявленных нарушениях патруль сообщает командованию задержанного. Если оно находится далеко, то нарушитель отправляется в ближайшую воинскую часть, где ее командир приводит в исполнение наложенное патрулем взыскание. Если у задержанного не в порядке документы, то его задерживают и отправляют в свою часть для отбывания наказания. При неповиновении патрулю разрешено применять оружие.

В Минской тюрьме отведено несколько камер для немецких солдат и офицеров. Они не пустуют.

Немецкие гражданские специалисты делятся на несколько категорий. Оккупационная администрация, обслуживающий персонал и лица занятые на производстве. Последние используются в ремонте танков и самолетов, обслуживании жд. перевозок, перешивке и очистке от снега жд. колеи, сборе у населения продовольствия и теплых вещей для вермахта, изъятием культурных ценностей. Немецкие специалисты в основном принадлежат к следующим организациям: ERR (Einsatzstab Reichsleiter Rosenberg), занимаюшейся грабежом культурных ценностей в оккупированных странах, Тодта и Рейхсбану. Под их руководством военнопленными и местным населением ведутся работы по расширению и строительству новых корпусов авиазавода и танкоремонтного завода.

Вспомогательная полиция представлена несколькими батальонами полиции укомплектованных за счет местных белорусских и польских жителей, уголовников и националистов. Кроме того имеется литовский батальон. Они используется для охраны лагерей военнопленных в городе, конвоировании военнопленных на работы, поддержании порядка в городских кварталах, гетто и на рынках, охране жд. линий, карательных операций против партизан и евреев. Отношение немцев к вспомогательной полиции как "хозяина со слугой", что у некоторых полицейских вызывает неприязнь. Проштрафившихся полицейских направляют в лагерь для военнопленных.

В лагерь военнопленных — шталаг 352 в Масюковщине и его городских отделениях (Пушкинские казармы, Zweiglager пленных командиров, размещенный на Переспе, лагерь в Колодищах и ряда других) прибывали агитаторы из казаков. Они проводили набор добровольцев для борьбы с большевизмом и службе в казачьих частях вермахта. Выразившие желание служить у предателей направлены в учебный лагерь, расположенный в Витебске. Кроме того отмечалось прибытие эмиссаров из числа белоэмигрантов, представителей украинских националистов, кавказских и мусульманских народностей также агитировавших за службу у немцев. Добровольцев из числа кавказских народов увозили в лагеря на территории генерал-губернаторства. В Польшу направлены и украинцы, но в лагерь "Травники" (назван в честь одноименного форта).

В городе имеется несколько госпиталей для немцев и их пособников — испанцев, французов, поляков, украинцев, белорусов и русских. Большинство раненых из частей ГА "Центр" с Московского, Вяземского и Брянского направлений, а также вспомогательной полиции и "хиви". Много обмороженных. В последнее время среди части раненых, получивших ранение на фронте, отмечается изменение настроений. Высказываются мысли об усталости от войны, желании мира. Эти разговоры жестко пресекаются гестапо и жандармерией.

3. ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

В городе работают следующие предприятия:

заводы имени Мясникова (танко и авторемонтный (1000 чел.)), имени Ворошилова (1000), авиационный завод в Слепянке, фармзавод на ул. Дзержинского (400), фабрика имени Куйбышева (450), завод "Большевик" (1200), фабрика "Октябрь", фабрика имени Крупской, обувная фабрика имени Кагановича, радиозавод (1000), войлочная фабрика на ул. Колхозной (700), военные мастерские на Грушевском поселке (670), хлебозавод по ул. Островского (900), хлебозавод "Автомат" (1200), хлебопекарня в тупике Сторожевского кладбища (450), радиостанция в Колодищах, пивзавод "Беларусь" по ул. М.Горького (500), щеточная фабрика (300), автомастерские по Могилевскому шоссе (400), МТМ на Червенском тракте (300), гараж Совнаркома, спиртоводочный завод (800), паточно-дрожжевой завод "Красная заря" (400), электростанция, ТЭЦ Љ 1 и 2, водопровод, водонапорные колонки на окраинах города.

Авторемонтные предприятия развернуты в шталаге 352 и еврейском гетто. Количество занятых на производстве людей неустановленно.

На крупных предприятиях введена должность шеф-комиссара, немца.

4. КОММУНАЛЬНОЕ ХОЗЯЙСТВО

Немцы частично проводят в жизнь распоряжение вышестоящих органов о передаче городских домов в руки предпринимателей, которые получают право взимать с жильцов плату. Разрешается покупать дома. Распределением жилой площади занимается жилотдел городской управы. На право заселения выдается ордер. Пустые квартиры имеются. Часть горожан уехала в западные области на заработки. Электроосвещением обеспечены только дома, занятые воинскими частями. АТС обслуживает только официальные учреждения и немецких должностных лиц. Город почти не отапливается. Парк Горького вырублен и сожжен. Гостиниц нет. Фабрика-кухня по талонам БНС отпускает обеды погорельцам, многосемейным и впавшим в нужду людям (50 граммов хлеба и тарелка баланды). На втором этаже фабрики-кухни немцем-предпринимателем открыт частный ресторан, в котором трудятся девушки "красивой наружности". Функционируют бани на Октябрьской улице, около молочного завода. На Долгобродской улице баня не работает.

Частные парикмахерские имеются по ул. Конной, Р. Люксембург и в некоторых других местах. Побриться и освежиться стоит 10-15 рублей.

Прожиточный минимум высок. Заработная плата высококвалифицированного рабочего не превышает 600 рублей, т.е. 60 марок (одна немецкая оккупационная марка приравнивается к 10 советским рублям). Директор предприятия, главный инженер или старший мастер получают до 100 марок, чернорабочий — одну марку в день. Перекусить в чайной обходится в 3-5 марок.

5.ТОРГОВЛЯ

Немцы отдали приказ о налаживании "свободной торговли". Действуют Суражский, Червенский и Сторожевский рынки. Некоторое развитие получили лавчонки по продаже пива и грибов. Для этого необходимо получить патент из управы. Бокал пива стоит 5 рублей. На рынке преобладает товарообмен: продукты сельского хозяйства меняются на различные промышленные товары. Немцы приказом установили твердые цены. Например, молоко по приказу стоит 3 рубля за литр. Но на базаре продается по 20 рублей за литр. Хлеб по карточкам стоит 1 рубль за килограмм. На рынке же цена муки — 2000 рублей за пуд. Килограмм масла на рынке стоит 600 рублей, сала — также 600. В частных заведениях чай с сахаром стоит 2 рубля, блюдечко капусты — 25, одна котлета из конины — 50 рублей. На рынке можно купить самогон по 500 рублей за пол-литра. Население города страдает от недостатка соли, на почве чего появляются опухоли, цинга. Не хватает сахара, карамелей. Существуют два комиссионных магазина, в которых можно приобрести шляпу, трость, кровать, изредка сапоги и часы. Цены баснословные, измеряются тысячами и десятками тысяч рублей. Летом продается сельтерская вода и мороженое на сахарине. В городе функционирует торговое акционерное общество, в распоряжении которого имеется сельскохозяйственный инвентарь из Германии (молотилки, плуги, косы). Общество имеет в Белоруссии свыше 25 филиалов. Цель его заключается в выкачивании у населения шерсти, льна и другого сырья. Продажа крупного рогатого скота, лошадей, убой скота категорически запрещены. Немцы произвели перепись скота, свиней и птицы, и без их разрешения резать скот нельзя. Население проявляет интерес к советским деньгам. Если летом 1941 году больше гонялись за марками, то сейчас предпочитают брать советские деньги.

6. ПЕЧАТЬ И ИСКУССТВО

В Минске два раза в неделю выходит "Белорусская газета". Редактор — Козловский (прибыл из Германии). Редакция размещается по ул. Комсомольской, д. 2. Газета "Белорусский голос" выходит один раз в неделю, печатается в Вильно. "Голас вёскi" издается раз в неделю в Минске, ул. Революционная, д.2, редактор — Адамович. В Минске печатается "Урадавы веснiк" — орган генерального комиссариата Белоруссии, на немецком и белорусском языках. На белорусском языке выходит журнал "Новы шлях". Как ежемесячник он печатается в Вильно латиницей.

В редакции и типографии газеты Белорусского военного округа "Красноармейская правда" гитлеровцы разместили свою типографию газеты "Прорыв". Издается на немецком языке. Русские шрифты и некоторое неиспользуемое оборудование свалили в подвал. Для работы в типографии привлечены узники гетто, а также некоторые военнопленные хорошо знающие немецкий язык. С частью из них установлена связь.

В городе образован Менский белорусский театр. Находится в помещении Белгосдрамтеатр. Труппа составлена из актеров столичного Театра юного зрителя, Белгосдрамтеатра, певцов, танцовщиков, артистов хора и музыкантов Оперного театра, а также работники филармонии, эстрады и цирка. Большое покровительство театру оказываает бургомистр Минска Вацлав Ивановский. На спектаклях часто бывает гауляйтер Кубе. Места для Кубе находятся в бывшей правительственной (царской) ложе. Первой начала выступления эстрадно-цирковая труппа. Артисты дают концерты, во время которых исполняются балетные и цирковые номера, оперные арии. Иногда для выступлений приезжают гастролеры из Германии. Такие представления чаще всего посещают немцы. Минчане охотнее ходят на спектакли оперной и драматической трупп. Одна из причин в том, что постановки идут на белорусском языке, который большинство немцев не знают. Репертуар состоит из опер — "Свадьба Фигаро" и "Волшебная флейта" Моцарта, "Евгений Онегин" Чайковского, "Севильский цирюльник" Россини, "Кармен" Бизе, а также несколько произведений, написанных белорусскими композиторами, например, "Всеслав Чародей" Щеглова. Оперетта — "Цыганский барон" Штрауса. Советские пьесы, которые шли до войны, ставить запрещено. Поэтому чаще всего ставят белорусскую национальную классику: "Пинская шляхта" Дунина-Мартинкевича, "Примаки" Купалы, "Пан министр" Олехновича. А также по произведениям немцев Шиллера "Коварство и любовь" и Гауптмана "Потонувший колокол", итальянца Гольдони "Хозяйка гостиницы, норвежца Ибсена "Кукольный дом". Цена билета составляет от 5 до 25 рублей. Билеты на вечерние спектакли являлись пропуском на улицах после начала комендантского часа. Немцами издан приказ, согласно которому артисты театра обязаны сдать экзамены по белорусскому языку за четыре класса белорусской школы. Помимо белорусских песен, обязательны к изучению немецкий гимн и марши, а также стихи, посвященные Гитлеру. Спектакли устраиваются почти ежедневно, отдельно для немцев и местных жителей. Немцам запрещается контактировать с местными жителями. У входа в театр обычно стоят сотрудники СД и армейские патрули, которые останавливают или отлавливают немцев, посещавших в гражданской одежде вместе с местными девушками спектакли для местных жителей. Задержанные немцы направляются в городскую тюрьму.

Существует два кинотеатра. Основной контингент посетителей — молодежь. Здесь фашисты также проводят торжественные мероприятия. Немецкие художественные ленты сопровождаются титрами. А перед фильмами показывают пропагандистские кадры военной кинохроники.

На публичных собраниях часто выступает Антон Адамович, отбывший в СССР 10 лет наказания и вернувшийся перед войной в Минск.

7. НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

Широкой организацией, работающей на немцев, является "Белорусская народная самопомощь" (БНС). Ее Центральный комитет размещается по Комсомольской улице, в здании 1-й Советской гостиницы. Минское отделение находится на Ленинградской улице, в помещении, принадлежащем мединституту. Центральный комитет непосредственно подчиняется генеральному комиссару В. Кубе. Он также получает указания и от "Белорусского комитета самопомощи" в Германии, Берлин, НВ-21, Турмштрассе, 85. Во главе БНС в Минске стоит доктор Ермаченко, являющийся "мужем доверия" при Вильгельме Кубе. По отзыву минчан, он "низкого роста, курносый, злой и неприветливый к народу".

Начиная с Минска, во все районы Белоруссии немцы через БНС поставили своих "организаторов" по вербовке в "белорусскую самооборону".

Образовано "Беларускае навуковае таварыства", или, как его называют, "Белорусская академия наук", его президент — доктор Ермаченко. Первый заместитель— профессор Ивановский, второй — "господин" Юрда. В составе президиума "академии" — доктор Свирид, председатель окружного суда, профессор Шиперко — управляющий Болотной станцией, Адамович и секретарь этой "академии" Косяк (инженер по образованию). Почетным президентом сборища является Вильгельм Кубе.

В Минске имеется также подразделения батальона вспомогательной полиции литовцев и Курсы по подготовке членов вспомогательной полиции из числа поляков и белоруссов. На предприятиях города созданы профессиональные союзы по фашистскому образцу. Для учителей города образован учительский союз фашистского типа.

7. Ранее действующее название лагеря для командного состава РККА на Переспе "Nebenlager" приказом коменданта Шталага 352 майора Ганса Линсбауэра изменено на "Zweiglager".

Глава .

В начале декабря 1941 г. нас с начштабом вызвал к себе Судоплатов и несмотря на то что он прекрасно знал о положении дел в Батальоне спросил о готовности подразделений к действиям. Я ответил, что мы готовы выполнить любой приказ командования и кратко доложил о наличии личного состава и вооружения на базе, выполняемых подразделениями заданиями на фронте и возможных сроках сбора их в один кулак.

— Ну что ж тогда вот вам папка, садитесь за стол и знакомьтесь с материалами, возможно, вашего нового задания. Тем более что значительная часть сведений имеющихся в ней собранны вашими бойцами. — Сказал он, протягивая мне толстую красную кожаную папку. — Мне бы хотелось выслушать ваше мнение по этому вопросу.

Собранные в папке материалы касались положения в Минске и Минской области. В большинстве своем это были радиограммы от разведгрупп и партизанских отрядов, действовавших в районе Минска в т.ч. и от группы Могилевича. С середины августа мы с ним не имели связи. Группа была передана в другое Управление НКВД, сменила шифры и на связь с нами не выходила. Я ее, честно говоря, похоронил, а тут такой подарок. В чем суть задания понял практически сразу. Командование хотело поручить нам работу по специальности — захват и удержание столицы Белоруссии. О чем и спросил у Павла Анатольевича. Он подтвердил правильность моей оценки. Затем достал из сейфа несколько карт города, области и Белоруссии с нанесенной обстановкой, разложил их на столе и спросил мое мнение по поводу решения этой задачи. В принципе это было реально. Летом мы уже такое проделывали и это притом, что нас в Слуцке и Бобруйске никто не ждал и помощь не обещал. А тут практически полностью готовое восстание во главе с подпольным горкомом, подкрепление в виде военнопленных и нескольких партизанских отрядов, точные сведения о расположении частей и постов гарнизона, объектов инфраструктуры и связи. Не то, что наша летняя авантюра. О гарнизоне города сказано, что он в основном состоит из частей люфтваффе (летные и зенитные части), железнодорожников, танкистов, тыловых, ремонтных, охранных и полицейских подразделений. В том числе латышских, литовских и украинских, прибывших в город в октябре и уже успевших отметиться в карательных операциях как в столице, так и по остальным городам Белоруссии. На их совести массовые казни местного еврейского населения и военнопленных в Клецке, Слуцке, Ляховичах, Могилеве. Новогрудке. Крупных объектов в самом городе для захвата было не так много — жд. узел, несколько аэродромов, лагерей для военнопленных, десяток складов, ремонтных предприятий, казарм и госпиталей. Тем не менее, силами только нашего батальона даже при поддержке восставших будет сделать трудно. Я был уверен, что военный комендант Белоруссии генерал-майор Густав фон Бехтольсхайм имея своей на территории огромное количество военнопленных, предусмотрел возможности восстания в лагерях и в его планах предусмотрены мероприятия по его подавлению. Сил и средств у него для этого достаточно. К концу 1941 г. на территории Генерального комиссариата "Беларусь" находилось 5 охранных дивизий. А общая численность германских военно-полицейских сил достигала 160 тыс. человек. Немцы стояли в основном в крупных населенных пунктах рядом со стратегическими магистралями, вспомогательные полицейские силы численностью от трех до 5 человек по деревням. Даже отбив у врага город долго удержать его мы не смогли бы. Слишком ценен он был для ГА "Центр". Сил восставших и подполья для этого слишком мало. По опыту летних боев и освобождения узников лагерей военнопленных можно было утверждать, что из них в строй можно будет поставить не более 10 процентов — наиболее крепких, что физически что морально. И то для их проверки через фильтр потребуется время, а его будет очень мало. Не менее 10 % придется пустить в расход — как предателей и агентов СД и Абвера, остальные будут слишком слабы. По сообщению разведки выходило, что в лагерях огромное количество раненых, больных и ослабевших от недоедания. Перед тем как дать им в руки оружие бывших пленных следовало поставить на ноги, а лучше всего эвакуировать за линию фронта. А это дополнительное время, средства и материалы. Так что требовались еще силы. Минимум пару дивизий ВДВ и авиации, в том числе транспортной. Она нужна была для снабжения нас пополнением, боеприпасами и продовольствием, эвакуации раненых и гражданского населения. Вообще этот вопрос и план операции должен прорабатываться минимум в оперативном отделе ГШ. Что и было мной озвучено. Выслушав меня, старший майор ГБ дал нам время для проработки плана операции и расчета сил и средств для его выполнения. По словам Павла Анатольевича, данный вопрос стоит на контроле у Верховного.

...Через трое суток на заснеженный лесной аэродром в районе Минска приземлилось несколько транспортных бортов доставивших первую волну батальона. Следом за нами самолетами обеих авиагрупп особого назначения на этот аэродром и еще три площадки неподалеку должны были перебросить основные силы "легкой" и "тяжелой" пехоты моего батальона и необходимый для "концерта" груз, а также штаб будущей группы войск во главе с генерал-майором Константиновым. Тем самым кому я летом передал Слуцку группу войск. Вот ведь как судьба расположила. Михаил Петрович в боях под Слуцком был снова тяжело ранен, эвакуирован в Москву, несколько месяцев находился на излечении. По итогам боев в "Слуцко-Бобруйском кармане" он был удостоен звания Героя Советского Союза. При разработке плана операции его имя было названо в качестве возможного командира новой группы войск.

Первым кого я встретил, был Саша Могилевич. Закрывшись ото всех на несколько часов в землянке, мы уточняли детали операции и делились своими впечатлениями и сведениями.

По словам Александра, выходило следующее. Подготовку к вооруженному выступлению военнопленных в концентрационных лагерях и гетто Минска еще в октябре начал Военный совет партизанского движения. Оружие для восстания нашли на складе трофеев вермахта во дворе Политехнического института. В большинстве своем это было стрелковое вооружение и большое количество гранат. Часть его было вывезено партизанам, кое-что передано и хранится в лагерях для военнопленных, остальное спрятано в городских подземных отопительных каналах. В городе создана большая, в несколько сот человек, ударная группа. Подпольщиками подготовлено восстание в лазаретах для военнопленных, расположенных в клиническом городке, Политехническом институте, институте физкультуры, а также в лагерях для военнопленных, находившихся на территории Сельскохозяйственной выставки и на заводе имени Октябрьской революции. Общая численность находившихся в городе военнопленных оценивалась в 30 тыс. человек.

В трех гетто Минска — "Большом" (39 улиц в районе еврейского кладбища и Нижнего рынка — для граждан СССР), "Малом" ( в районе завода им. Молотова) и "Зондергетто" (часть гетто по ул. Республиканской, Опанского, Шорной, Сухой и Обувной для евреев, привезенных из Чехии, Германии, Австрии) содержится около ста тысяч человек. Раньше их было больше. В августе там было убито 5 тыс. узников, а 7 и 20 ноября эсэсовцы, местные и литовские полицаи устроили новую резню. За эти несколько дней в Минске и Тучинке было уничтожено больше 20 тыс. евреев — женщин, стариков и детей. Говорят, что когда засыпали рвы с трупами в Тучинке, земля в них долго еще шевелилась. В гетто действует подпольные группы готовые оказать помощь в восстании. Через Минский подпольный горком партии установлена связь с одним из руководителей боевой подпольной организации гетто — Гиршем Смоляр. У них есть более двух десятков боевые группы общей численностью 300 человек, есть запас оружия, продовольствия и медикаментов. Из гетто удалось вывести около 5 тыс. человек и сформировать несколько партизанских отрядов. Несколько дней назад из гетто вышла и присоединилась к партизанам боевая группа Хаймовича. Возникла непредвиденная сложность. Дело было в том, что в части партизанских отрядов из-за антисемитских взглядов отказывались принимать выведенных из гетто евреев и выражали им недоверие. Дело доходило до смертоубийства. Поэтому евреи организовали свои партизанские отряды, активно действовавшие на коммуникациях врага.

С самими партизанскими отрядами тоже проблем хватало. Разрозненные и малочисленные отряды укрывались в труднодоступной местности, не пользовались поддержкой населения, не располагали необходимой силой, средствами связи и огневой мощью. Если удавалось наладить с ними взаимодействие, то для многих отрядов это было спасением от неминуемой смерти. Часто под именем "народных мстителей" в лесах действовали группы мародеров, грабившие местных жителей и убивавшие прятавшихся евреев. Приходилось вести сними борьбу, разоружать и уничтожать.

Так что сил и средств для проведения восстания достаточно. Для штурмовых групп были подготовлены проводники, хорошо знающие объекты атаки и подходы к ним. Намечалось, что одновременно с нашим ударом по зенитным батареям и захватом аэродромов начнется восстание в городе. Ударный отряд подпольщиков должен был захватить склады с оружием и боеприпасами. Группы подпольщиков и партизаны должны были вывести из строя телефонную связь, атаковать комендатуру, здания охранной полиции, жд. вокзал, казармы войск гарнизона, латышской роты СД и литовского полицейского батальона, окружного комиссариата, штаб танковых войск, все лагеря для военнопленных находящиеся в городской черте, завод имени Октябрьской революции и танкоремонтные мастерские. По имеющимся сведениям среди пленных много танкистов, готовых принять участие в боях. Именно поэтому захват мастерских и складов с боеприпасами и ГСМ были первоочередными целями.

Предварительно штаб планировал восстание на 4 утра 4 января. К этому времени все должно было быть готово. Партизанские отряды успели бы передислоцироваться ближе к городу и поддержать восстание. Численность партизанских отрядов была около 1700 человек, располагались они на востоке, юге и юго-востоке от Минска. Однако, Москва изменила сроки начала восстания и дала указание подготовить масштабные удары по жд. и автомобильным перевозкам врага, мостам, автодорогам и жд. линиям. А следом прислало нас.

Каюсь, изменение даты было на моей совести. В ходе подготовки плана операции случайно вспомнилось, когда-то давно читанное о предательстве бывшего шифровальщика одного из соединений РККА Бориса Рудзянко. В сентябре 41-го он раненым попал в плен и был вывезен в Минский лазарет для военнопленных. Одна из связанных с подпольем медсестер Ольга Щербацевич, его спасла, вылечила и со своим сыном отправила к партизанам. Однако немцы их перехватили и Рудзянко струсив, сдал своих спасителей. В октябре всех выданных предателем патриотов повесили. Исполняли казнь литовцы из 12 полицейского батальона майора Антанаса Импулявичюса. Сам Рудзянко был завербован абвером и направлен в лагерь для военнопленных. Именно он втеревшись в доверие к лагерным руководителям восстания смог узнать дату и время. Узнав это немцы устроили резню причастных к подготовке восстания, с января по март 1942 года в Минске было уничтожено 9 тыс. военнопленных и около 1 тыс. гражданских лиц. Кроме того служба радиоперехвата абвера в течение 23 дней регистрировала все переговоры подполья с Москвой и Ленинградом и знало о планах восстания. Я этого допустить не мог и поэтому настоял на иной дате. Естественно, рассказывать об узнанном в будущем я никому не стал. Обосновав дату восстания наступлением наших войск под Москвой и праздничным мероприятиям немцев. Восстание было назначено на Католическое Рождество...

Глава .

Из воспоминаний ефрейтора 286 охранной дивизии вермахта Р.Брауна.(АИ)

... Мы яростно дрались, когда от разведчиков узнали, что все кончено. С ужасающей ясностью над нами нависла страшная сила, гибельное и неотвратимое приближение которой мы чувствовали все последние часы. Наши части разбиты и стараются выйти из захваченного русскими Минска. Соседние подразделения и части уничтожены, их остатки пленены. На улицах, в развалинах домов и казарм в поисках наших камрадов рыскают группы "штурмовиков" и бывших русских военнопленных, старавшихся отомстить за свое нахождение в плену.

Понимание конца и разгрома пожирало нас медленно, но неотвратимо, порождая настроение, которое невозможно описать словами, но которое, как мы отчетливо сознавали, останется с нами до конца наших дней. Ввиду ужасного поражения задача остатков нашей роты сразу изменилась. Теперь нам предстояло с боями отступать к своим частям в окрестностях города. Всякое сопротивление стало бессмысленным. Русские были вокруг. Уцелевшие солдаты роты начали выползать из укрытий и уходить от неприятеля.

Вскоре мы убедились, что двигаться крупными соединениями нам не удастся. Кольцо окружения было слишком плотным. Стоило нам высунуть нос, как мы попадали под убийственный огонь. Мы разделились на мелкие группы, каждая из которых отныне распоряжалась своей судьбой. Нашей группе ночью удалось прорваться сквозь русские боевые порядки и незамеченной выбраться на Борисовское шоссе. С наступлением утра мы укрылись в заснеженном лесу, чтобы спрятаться от противника. Самое трудное мы сделали, но теперь мы находились на занятой русскими территории, население которой с фанатичной ненавистью охотилось за нами. Покой, которым мы наслаждались на рассвете, вскоре закончился короткой стычкой с партизанами. Перестрелка была скоротечной и бескровной, противник быстро отступил, но тревога была поднята, и теперь нам предстояло встретиться с куда более серьезным противником — с русскими "штурмовиками", и мы решили, что самое разумное — это еще более мелкими группами и поодиночке рассеяться в разные стороны. Вдвоем с одним товарищем мы углубились в лесную чащу. Мы по глубокому снегу пробрались в отдаленный лес и укрылись в порослях молодого сосняка. Сквозь раскидистые ветви проникал сумеречный свет. Спали по очереди, с нетерпением ожидая наступления ночи. Временами издали доносились пулеметные и автоматные очереди. Иногда стрельба опасно приближалась. Это наши товарищи, которые, обнаруженные врагами, были сейчас вынуждены защищать свою свободу и жизнь. Никто из нас не желал попасть в руки русских. Самым страстным желанием было уйти от русских — не важно как, любой ценой. Бежать, по возможности в районы, занятые нашими войсками или затаиться среди леса и там дождаться, когда отзвучат последние залпы русских!

Когда стемнело, мы покинули наше убежище, напрягая слух и зрение, направились на восток — в сторону Борисова, где должны были быть части нашей дивизии. Компасом нам служили звезды, а постоянным спутником стал необъяснимый страх, подгонявший нас — словно мы могли опоздать к какому-то назначенному сроку. Мы ушли недалеко. Расплата за нетерпение наступила быстро и неотвратимо.

Бежать было некуда. Судьба настигла нас посреди широкого заснеженного поля: нас атаковали восемь или десять вооруженных русских всадников. Из-под копыт клубами поднималась снежная пыль, гремели выстрелы. Наше положение было безнадежным. Побросав оружие на землю, мы подняли руки. Через мгновение всадники обступили нас со всех сторон. Они захватили нас без сопротивления: мы стали пленными.

Что они с нами сделают? Пристрелят, будут пытать? Они не сделали ни того ни другого. Резкие и громкие слова незнакомого языка, ржание коней. Двое всадников спешились. Они обыскали нас: все в порядке, оружия нет. Те двое снова вскочили в седла. Всадники натянули поводья, развернули лошадей и показали нам направление, в котором нам следовало идти. По краю поля нас повели в ближайшую деревню, где передали другой группе партизан. После этого мы долго шли куда-то пешком. Лица сопровождавших нас трех партизан были усталыми и равнодушными. Впрочем, я мог бы назвать их симпатичными — это были простые крестьянские парни. Один из них дал нам хлеба.

На окраине небольшого городка партизаны передали нас русским военным. Здесь мы встретили многих товарищей, согнанных сюда из разных мест партизанами или русскими солдатами. Никого из офицеров среди нас не было. Бледный и растерянный, я стоял в толпе одетых в серую форму бывших солдат. Мне казалось тогда, что мир утонул в напрасно пролитой крови. Тщетно пытался представить себе лицо одного моего убитого друга, который буквально накануне напоил землю кровью из своей страшной раны. Я не находил лица, да и как я мог... Серой была толпа, в которой я стоял, серыми и спутанными были мои мысли...

Первым делом нас обыскали. Я боялся, что у меня отберут все ценные вещи, какие еще оставались. Быстрым незаметным движением мне удалось спрятать наручные часы в сапог. После этого я берег их изо всех сил, и, как оказалось, не зря, ибо часы были в плену просто неоценимым сокровищем. Кроме того, удалось сохранить фотографии моего погибшего брата и возлюбленной. Впоследствии, в самые тяжелые часы плена, они придавали мне сил и приносили утешение.

Русские отбирали у пленных лишние теплые вещи, амуницию и документы. Тщательно рассматривали найденные фотографии. Нескольких наших солдат после этого отделили и куда-то отвели, и мы их больше не видели. Отделяли от нас и наших "хиви" (русских и других "восточных" помощников), с кем мы вместе делили наше трудное солдатское житье на Восточном фронте. Русские их тут же били, с них снимали форму и отводили на окраину села. Что происходило дальше, можно было догадаться по ружейным выстрелам. Их убивали! Несколько наших товарищей пыталось заступиться за своих несчастных боевых камрадов, говоря, что они тоже солдаты вермахта и такие же военнопленные как и остальные. Русские не слушали и продолжали свое дело. Тогда парни попытались силой добиться своего и вырвать очередную жертву из рук палачей, скрыв среди нас. Но это было пресечено резко и предельно жестко. Появилось несколько "штурмовиков" и расстреляло всех, кто пытался возмущаться действиями русских. И "восточников" и немцев!!! Это подействовало на нас как холодная вода! В принципе русские были в своем праве наказания тех, кто изменил русской присяге и перешел на нашу сторону. Они называли таких людей предателями.

Ближе к вечеру побитое и ограбленное воинство построили в колонну, и оно, под охраной русских конвоиров, потянулось навстречу неведомому будущему. Во время того печального перехода я многое узнал о судьбах товарищей, убитых разъяренными партизанами. После долгого изнурительного марша мы оказались, наконец, в маленьком селе рядом с Минском. Нас еще раз построили и снова обыскали, отобрав все, что мы, как нам казалось, сохранили после первого обыска. Я лишился последних сигарет и консервов, которые мне оставили в первый раз, но сумел сохранить часы и фотографии. Нас разместили под охраной солдат в деревянных сараях обнесенных несколькими рядами с колючей проволокой. В них было холодно, если бы не теплые вещи, бывшие на мне, то я бы околел. Помогли нам согреваться и те несколько сделанных из бочек печек, что круглосуточно горели в наших сараях.

Охраняли нас русские солдаты из частей НКВД, одетые в добротную и теплую одежду, все поголовно вооруженные автоматическим оружием и зорко следящие за выполнением нами отданных команд. Хорошо, что это были они, а не бывшие русские пленные из Минских лагерей, которые, по словам наших товарищей по несчастью просто убивали всех попавших к ним солдат вермахта и СС.

На следующее утро мы ощутили чувство голода и холода, которое сначала было терпимым, но потом стало для нас источником невыносимых мучений. Голод! Но русские все же решили позаботиться о нас. Утром, незадолго до полудня, на нескольких грузовиках привезли бочки из-под бензина. В этих огромных бочках нам предстояло варить себе еду.

Вскоре нам раздали и продовольствие: на каждую группу фунт гороха и два килограмма хлеба на тридцать человек. Вечером суп был готов. От него разило бензином. В остальном он мало отличался от затхлой воды, на которой его варили. Но мы же своими глазами видели, что в нем плавает целый фунт гороха, и к тому же это был горячий суп! Вначале его не хватало. Каждому доставалось по неполной банке. Один ломтик хлеба на целый день. Лишь со временем ломтики стали толще, и мы стали чувствовать, что жуем хлеб. К нашему стыду надо признаться, что очень скоро многие из нас превратились в голодных зверей, готовых на все за кусок хлеба.

Русские приказали нам остричь друг другу волосы. Нам раздали ножницы, которые одна группа передавала другой. "Лысых" становилось все больше и больше. Через несколько дней острижены были все. Мы стали чужими друг другу, изменившись до неузнаваемости. Таким странным способом нас сделали одинаковыми. Мы негодовали, но что мы могли поделать? Теперь нас попросту заклеймили. Нам стало окончательно ясно, что мы стоим на пороге страшного времени, и никто не мог оценить масштаб ожидавших нас бед.

По беспомощной толпе пленных постоянно циркулировали самые невероятные слухи, лишавшие нас остатков способности к здравым суждениям. Водоворот взглядов, мнений, догадок и страхов сбивал с толку и пугал. Говорили, что русские прорвали фронт на широком участке, что Группа армий "Центр" полностью окружена и разбита и т.д. и т.п. Вскоре из уст в уста стали передаваться слухи, жалившие нас, как злые осы: нас отправят в Сибирь, на каторжные работы и на много лет. Мы смирились против воли, но лишь немногие смогли сохранить хладнокровие. Вскоре русские внесли в этот вопрос окончательную ясность. К лагерю подъехал грузовик с громкоговорителем, и нам — сквозь треск несовершенного динамика, но достаточно громко — была объявлена наша дальнейшая судьба. Это был первый и единственный раз, когда наши хозяева сказали что-то о нашем будущем. На плохом немецком языке говорил какой-то тип, одетый в валенки, теплый белый меховой полушубок и такую же шапку. Он объявили, что, мы при первой же возможности отправимся в Россию. Где своим трудом должны будем возместить тот ущерб, который причинили советскому народу. А пока нам предстояло валить деревья в ближайшем лесу.

Вскоре мы столкнулись с явлением, которое можно смело отнести к самым отвратительным и, как теперь говорят, позорным для любого немца фактам. Мы убедились, что среди нас нашлось очень много негодяев, готовых поднять плеть на собственных соотечественников. Русские предложили нам самим избрать немецкую лагерную администрацию и внутрилагерную полицию, которые бы смотрели за порядком среди пленных и помогали бы русской администрации.

Предатели делали это ради лишнего куска хлеба, ради двойной порции супа. Этот сброд именовал себя "лагерной полицией". Самые безвредные действия или любые, самые мелкие нарушения, не имеющего никакого смысла "лагерного порядка" карались лишением хлеба или заключением в карцер, где пленных переставали кормить вообще. Стоило кому-нибудь сойти с вечного круга и отойти в сторону, чтобы пару минут спокойно побыть одному, как тут же рядом оказывался "полицейский", и наказание следовало неотвратимо: лишение хлеба на сутки. Те, кто все это делал, были нашими соотечественниками! Не русские били и унижали нас. Не русские своими издевательствами доводили нас до отчаяния. Нет, это были немцы! Откуда взялись эти уроды? Разве не все мы, проявляя небывалое боевое товарищество, противостояли всем силам ада? Куда подевалось фронтовое товарищество? Чтобы успокоиться, я говорил себе, что вся эта клика лагерных прихлебателей, горлопанов и бахвалов состояла из тыловых крыс, не принадлежавших фронтовому братству. Как иначе смогли бы мы сохранить спаянность и взаимовыручку перед лицом смерти? Но против воли в сознание закрадывалась страшная мысль: значит, существуют условия, в которых даже такое единство может дать трещину. Наш фронт был железным, и все знали об этом не понаслышке. И здесь, в лагере, стало видно, кто действительно был сделан из стали. Здесь же руководили и задавали тон люди совершенно иного сорта. Эти люди не ведали никаких моральных тормозов. Без зазрения совести наступали они на горло своим товарищам, если за это им обещали лишний кусок хлеба. Они переставали понимать разницу между своим и чужим. Даже суровая расправа не могла ничего в них исправить. Это меня ужасало. Конечно, в нелюдей превратилось меньшинство. Но разве это не страшно? И разве постыдное бессердечие не становится всеобщей болезнью?

Я слишком поздно вернулся на свое место. Мою порцию уже съели. Желудок громко урчал от голода. Я страшно расстроился, но ничего не мог поделать. Однако сидеть в бездействии я не мог и напустился на подонка старосту, бывшего штабс-фельдфебеля из ВВС. Это было невероятно глупо, но я потребовал свой суп. Я вспомнил о своих правах (как будто они у меня вообще были). Успокоиться я не мог. Я высказал ему в лицо все, что о нем думал, и закончил свою филиппику недвусмысленной цитатой из "Гётца фон Берлихингена". Нетрудно было предсказать, что последовало дальше: бессильная ярость, донос начальнику блока. Вскоре после этого меня схватили. Двое лагерных полицейских потащили меня к начальнику. Им усердно помогал староста отряда. "Подлец!"— кричал я. Что сказал этот пес? Что он сказал? Два дня и половина рациона! — вот что он сказал. Два дня и!.. Я отказывался верить своим ушам. Меня приговорили! Кто меня судил? Какой-то ничтожный негодяй. По его приказу меня волокли в темную дыру, где голод должен был внушить мне покорность! И этот ублюдок, этот подонок староста отряда, гнусно усмехаясь, что-то хрюкал себе под нос. "

Глава .

Из беседы офицеров вермахта вечером 28 декабря 1941 г. в госпитале города Борисов.

— Ну, вот ты опять в госпитале. Может быть хватит? Не пора остепениться? За полгода второе ранение! Только недавно от одного отошел и снова на больничную койку!

— Может быть. Только вот не получается. Мне еще повезло.

— Что верно, то верно, ты у нас известный "везунчик". Ранение ноги и головы, пара переломов ребер. Я ничего не пропустил?

— Вроде нет. Врач мне все то же самое перечислил. Я так понимаю, ты разговаривал с моим эскулапом?

— И с ним тоже. Расскажи, как ты снова попал в драку? Опять поиски "мясников"? Мы вроде бы о них достаточно много знаем, несколько раз наносили по их базе воздушные удары, а тебе все неймется.

— Как тебе сказать. Мне кажется, что русские нас водят за нос. База в Мытищах, словно специально создана для нас. В качестве нашего раздражителя. Как красная тряпка для быка. Она словно приманка для нас, для того чтобы мы посылали туда своих агентов и они попадали в ловушку. Русские словно надсмехаются над нами, как бы говоря — вот мы здесь готовим вам головную боль, а если хотите, то придите и попробуйте нас взять. Сколько групп мы потеряли в том районе — четыре?

— Шесть и еще несколько агентов давно действовавших в России. В чем-то я с тобой согласен, а в чем-то нет. До своего раскрытия агенты успели передать, что именно там, у русских идет подготовка диверсантов. В районе стадиона расквартирован штаб 132 батальона НКВД, туда прибывают из госпиталей вылечившиеся солдаты НКВД. Оттуда в наш тыл направляются их группы. Это подтверждают и пленные русские диверсанты. Аэродром, с которого проводится заброска, находится где-то в лесу на юге города. Там сильное ПВО и отмечены действия истребителей из Особой авиагруппы НКВД. Провести разведку и навести на аэродром наши бомбардировщики, пока не удается.

— Я это все знаю и понимаю, но червь сомнения меня все же гложет. Ты же знаешь, что я не люблю бросать начатое.

— Теперь тебе придется это сделать. Адмирал настаивает на твоем лечении. Поедешь в Кенигсберг, подальше от войны. Там хорошие врачи они быстро тебя поставят на ноги. И ты в спокойной обстановке встретишь Новый год, возможно даже со своей семьей. Адмирал пообещал тебе сделать такой подарок. Но мы отвлеклись от моего вопроса. Что тебя привело в Минск?

— Работа. Во первых из местного СД сообщили что ими отмечена активность в районе Минска разведгруппы русских диверсантов НКВД. Они смогли выследить и уничтожить несколько человек из ее состава и предложили осмотреть новое русское снаряжение. Ничего особенного я там не увидел. Те же рейдовые рюкзаки, но более простой формы. Глушители БраМит. Ценным было то, что СД выступило инициатором такой встречи. Во вторых наши парни сообщили, что у них есть агент вполне годный для длительной работы в русском тылу. С хорошей биографией и связями среди русского командования. Шифровальщик одной из русских частей. Он работал среди пленных на отдел контрразведки. Выявил нескольких руководителей подполья. Вот мне и захотелось посмотреть на этот самородок. А тут это чертово восстание, нападение и подрыв нашего эшелона. Представь парней, что меня вынесли к наградам.

— Да обязательно. Тебе что-то еще удалось сделать в Минске?

— Главное я встретился с Рудзянко. Он согласился сотрудничать с нами и просил вытащить его из лагеря. Что я и сделал. Хотя местные парни не хотели его отпускать, ценя его как очень хорошего агента. Пришлось давить авторитетом.

— Что ты можешь сказать о нем?

— Умный, грамотный, вежливый, когда надо в меру активный, немного трусоват, но будет хорошо работать. Несколько раз удачно внедрялся в различные подпольные группы большевиков. Ни разу не был раскрыт. С октября по декабрь в Минске и окрестностях выдал примерно около сотни русских подпольщиков. Особо готовить к заброске его не надо. Так слегка подправить легенду и забросить к партизанам или вывести через линию фронта с группой пленных. Мне понравилась его желание нам помочь. Узнав дату восстания, сразу сообщил своим шефам.

— Тем не менее, оно произошло, мы не смогли его предотвратить.

— Это не вина агента. Тут все на совести руководство СД и полиции. Они затянули с арестом выявленных руководителей. Русские могли получить сведения от своей агентуры в городе о планируемых арестах и перенести сроки восстания. Я ведь тоже не предполагал, что окажусь в его эпицентре. Восстание началось с нападения на казармы танкистов, танковый завод и ДЗОТы, что должны были прикрыть город в случаи восстания в лагерях для военнопленных. Подкреплениям туда прорваться не удалось. Оно было встречено на улицах города плотным пулеметным огнем, в том числе и из ДОТов в центре города и уничтожено. Фактически одновременному удару подверглись все остальные наши объекты в городе и пригородах. Русские захваченной тяжелой техникой перекрыли дороги и вырваться из города по глубокому снегу было очень тяжело. Нам удалось уйти по жд. путям.

— Нападавшие были гражданские или военные? Партизаны или армия?

— И те и другие. Большинство нападавших было в белых маскхалатах с красными повязками на левом рукаве. Лишь при штурме объектов жандармерии и СД, резиденции Коха, комендатуры, абверкоманды, казарм вспомогательной полиции действовали солдаты "тяжелой пехоты" в специальном бело-сером камуфляже. Вполне вероятно, что это были "мясники" — тот же подчерк что и в Бобруйске.

— Почему вы не отступали к аэродромам? Их же в городе три и они имели неплохую защиту, как с воздуха, так и с земли? Тем более что от места взрыва вашего эшелона там было недалеко.

— Русские атаковали нас и с той стороны. Поэтому я и отдал приказ собравшимся вокруг меня солдатам отходить на восток по путям. Пусть дальше, но надежнее. У меня не было уверенности, что аэродромы не захвачены. "Мясники" специализируются на их захвате. Восстание в городе может быть успешным только в том случаи, если его будут поддерживать оружием и боеприпасами из-за линии фронта. Сделать это можно только при наличии нескольких аэродромов и желательно как можно ближе к эпицентру восстания. Азбука.

-Ты как всегда прав. По нашим сведениям русскими были захвачены все аэродромы, зенитные батареи, ремонтные заводы, артиллерийские и танковые парки, склады ГСМ и боеприпасов. Практически сразу же после этого на захваченные аэродромы посадочным способом были переброшены десантные части русских в количестве около 3 тысяч человек. Ожидается прибытие еще нескольких волн десанта.

— И мы ничего не можем им противопоставить?

— Почему же. Люфтваффе постарается недопустить высадки новых сил десанта и стереть город с лица земли. Вместе с восставшими и населением. Кроме того туда направят части СС и полицейские силы из генерал-губернаторства, подразделения вспомогательной полиции и наших союзников. Есть вероятность, что русские пока туда не посадили свои истребительные части. Да и снабжение восставших очень трудная задача. Сколько их там сейчас, несколько десятков тысяч?

— Больше. По моим данным только в городе было 30 тысяч военнопленных еще около 70 тысяч разбросаны по лагерям и командам вокруг города. Плюс партизаны — около 3 тыс. и десантники. Итого около 105 -106 тыс. человек имеющих отношение к армии. Не менее половины из них больные и раненые. Остальные ослаблены голодом и болезнями. Среди пленных отмечались инфекционные заболевания и тиф. Русские не смогут их сразу и быстро эвакуировать за линию фронта. А раз так, то они останутся под нашими бомбами и снарядами. Так что это только "пушечное мясо" не могущее оказать сопротивление. Реальные силы могущие взять в руки оружие намного меньше — не более 30 тыс. человек и настроены они будут в первую очередь на оборону занятых позиций. Говорить о наступлении с их стороны возможно рано. Мне думается, что они ударят по нашим мелким гарнизонам и силам вспомогательной полиции в соседних населенных пунктах. Часть своих раненых постараются вывезти в леса и Пинские болота, где даже после чистки украинцами и частями СС все еще действуют их партизанские и диверсионные отряды, а оттуда уже эвакуируют за линию фронта. Если говорить о направлении ударов то скорее всего это будут Осиповичи, Борисов и Барановичи. В Борисове большой лагерь военнопленных на 30 тысяч и сравнительно небольшой гарнизон — батальон 286 охранной дивизии. Согласись очень лакомая цель для "мясников". Тем более что большинство пленных в лагерь поступили сравнительно недавно — после боев в Смоленске, Вязьме и Могилеве. И они еще не совсем ослабели. Неплохое будет подкрепление для восставших. Могу даже спланировать дальнейшие действия — Орша-Смоленск — на соединение с наступающим Западным фронтом русских.

— Ты считаешь направление ударов на Вильно, Барановичи Молодечно, Логойск, Лепель менее интересными? Там тоже большие лагеря военнопленных.

— Да, там есть лагеря для военнопленных, но контингент туда собирался еще летом. В Вильно, Глубоком и Молодечно очень большая смертность от болезней среди заключенных. Русское командование должно об этом знать. А раз так то для решения проблем восставших эти заключенные будут только обузой. Спася их русские, свяжут себе руки их лечением и эвакуацией. А это лишний тоннаж и нагрузка на транспортные самолеты, которых у русских не так много. В последнее время русские научились действовать рационально. Им нужен выход к линии фронта иначе все их потери и затраты будут напрасными. Именно поэтому их удары будут направлены в эту сторону. Нельзя исключать и ударов в названные тобой города. Но мне думается, что они будут больше имитационные, для отвлечения наших сил с главного направления. У русских просто не хватит сил для удержания захваченных позиций и пунктов.

— Что ж значит, решение нанести массированный бомбовый удар по Минску и объектам в нем был правильным.

— А как же Минский жд. узел?

— Сейчас он особой роли не играет. Несмотря на нападения бандитов, свои транспортные потоки мы направим через Брест, Пинск, Слуцк и Осиповичи. На севере через Вильнюс, Глубокое, Полоцк и Витебск. Нагрузка на них, конечно, возрастет, но, тем не менее, я думаю, справимся. Стоит признать, что своим восстанием русские расстроили некоторые наши планы. Нам пришлось для выравнивания линии фронта оставить часть второстепенных населенных пунктов на Ржевском, Вяземском и Смоленском направлениях. Но рано или поздно это пришлось бы сделать. Стоят слишком сильные холода. Завезенное зимнее обмундирование не рассчитано на такие низкие температуры. Солдаты в нем мерзнут. Много обмороженных и простывших, в войсках придумывают различные способы утеплиться. Но это полбеды. Замерзает и не может работать техника. Пока об этом мало кто знает, но нам по техническим причинам пришлось оставить в полях под Москвой много техники. Ремонтные подразделения не успевают ее эвакуировать. Явно координируя свои действия с восставшими в Минске и окруженными армиями в районе Смоленска-Ельни-Вязьмы, русские на широком фронте от Старой Руссы до Серпухова перешли в контрнаступление. Они бросили в бой резервы, прибывшие из глубины страны. Русские действуют грамотно. Их конно-механизированные группы и лыжные батальоны обходят наши опорные пункты, перерезая коммуникации и блокируя их. Следом за ними идут штурмовые подразделения тяжелой пехоты войск НКВД насыщенные большим количеством пулеметов и противотанковых средств, усиленные тяжелой артиллерией и танками. Они то и атакуют наши опорные пункты. В этих условиях нашим подразделениям все чаще приходится отступать. Остановить наступление русских практически нечем. Часть резервов сейчас перебрасывается против восставших в Минске, используется на восстановлении и охране жд. путей и мостов. Остальные были брошены в наступление и связаны боями с окруженными русскими армиями и партизанами. Если не удастся где-то закрепиться, то возможно, придется отступать до Смоленска.

— Ты не думал, что русские, проводя эвакуацию своих раненых, смогут усилить части в Минске и собрав силы в кулак попытаются соединиться с фронтовыми соединениями действующими в районе Гомеля это все же наиболее интересное и близкое направление для них?

— Я думаю, что не смогут. Мы отслеживаем места сосредоточения1-го и 4 -го десантных корпусов русских. Пока не отмечено подготовки к их переброски. Тем не менее, в штабе ГА об этом задумывались, готовятся к худшему, но надеются на лучшее. Ты сам говорил, что сил для активных действий в Минске у русских нет. Противнику резервы им потребны для наступления на фронте под Москвой, Вязьмой и Брянском. Я не думаю, что у русских хватит резервов для обеспечения сразу нескольких направлений. У них очень большие потери в живой силе и технике. Тем не менее, прорабатывается несколько вариантов, в том числе и окружение части войск ГА в случаи успехов восставших в Минске и наступательных действий на Брянском и Гомельских направлениях.

— Неужели так возросли ставки Рокоссовского и Тимошенко?

— Просто реально оценивают возможные действия русских и готовятся им противостоять. Русские по сравнению с летом изменились. Они научились воевать. Их части действуют значительно активнее и лучше.

— Ты теперь можешь с чистой совестью согласиться, что было глупостью наступать на Москву.

— Да могу. Но ты тоже должен признать, что я и раньше высказывал сомнение в целесообразности этого наступления. Тут свою роль сыграло стремление фюрера быстрее закончить войну, хотя командующие армиями были против.

— Согласен. Все три танковые группы можно было использовать значительно лучше. Не останавливаться и гнать русских дальше. А если уж решили остановиться, то усилить удар на юге, перебросив под Киев группу Моделя. Если говорить о наступлении на Московском направлении. То сначала полностью уничтожить окруженные в районе Смоленска — Вязьмы 19, 20, 24 и 32 армии русских, а уже после этого продумывать рывок к Ржеву, Калинину, Можайску, Юхнову, Калуге и Москве. Пусть даже это наступление было бы весной следующего года.

— Ты прекрасно знаешь, что летом все танковые группы понесли существенные потери в людях и технике. Требовалась передышка и пополнение. ГА "Север" пополненная частями 3 ТГ была остановлена Жуковым на линии Кингисепп-Луга-Новгород. Таким образом, основная задача по взятию Петербурга в летний период выполнена не была. Осенняя распутица не дала бы эффективно использовать танковые части на этом участке фронта. Поэтому и было решено использовать там только пехотные и артиллерийские части, которые смогли продвинуться вперед и

выйти на линию Демянск — Старая Русса — Шимск-Новгород — Мясной Бор — Чудово — Любань — Тосно — Вырица — Гатчина — Керново. Использование же 4 ТГ и 3 ТГ в полосе нашей ГА дало возможность прорвать фронт Конева и продвинуться к Калинину, Дмитрову и Москве, в районе Смоленска — Вязьмы окружить несколько армий русских.

— Ты ничего не сказал о Моделе.

— Ему досталась самая трудная задача. Прорвать фронт русских в районе Ельни, частью сил ударить на Вязьму, завершая окружение русских армий, остальными частями наступать на Спас-Деменск — Юхнов — Медынь — Малоярославец — Наро-Фоминск и Гжатск — Можайск— Дорохово. При этом ему приходилось заботиться о своих флангах в районе Гомеля— Костюковичи — Рославля -Брянска — Сухиничи, где активно действовали армии Рокоссовского. Рокоссовский собрал вокруг своей 4 армии остатки 13, 28 армий вышедших из Могилевского котла и упорной обороной не дал продвинуться Моделю на юг. Во что все это вылилось, ты уже знаешь...

Приложение Љ 1

ПРИКАЗ СТАВКИ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОГО КОМАНДОВАНИЯ КРАСНОЙ АРМИИ Љ 270

от 16 августа 1941 года

О случаях трусости и сдаче в плен и мерах

по пресечению таких действий

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.

Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.

2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам.

Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.

3. Обязать командиров и комиссаров дивизий немедля смещать с постов командиров батальонов и полков, прячущихся в щелях во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения, снижать их по должности, как самозванцев, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать их на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из младшего начсостава или из рядов отличившихся красноармейцев.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах.

СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ:

Председатель Государственного Комитета Обороны И. СТАЛИН

Зам. Председателя Государственного Комитета Обороны В. МОЛОТОВ

Маршал Советского Союза С. БУДЕННЫЙ

Маршал Советского Союза К. ВОРОШИЛОВ

Маршал Советского Союза С. ТИМОШЕНКО

Маршал Советского Союза Б. ШАПОШНИКОВ

Генерал армии Г. ЖУКОВ

Приложение Љ 2

ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР

О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций

Љ 227 28 июля 1942 года

г. Москва

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.

Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.

Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке.

Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.

Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбаса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Из этого следует, что пора кончить отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.

Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев — это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.

Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо, как с предателями Родины.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот призыв — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.

После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель — покорить чужую страну, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.

Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?

Я думаю, что следует.

Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:

1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтов:

а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;

б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта;

в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальона (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;

б) сформировать в пределах армии 3 — 5 хорошо вооруженных заградительных отряда (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;

в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военные советы фронта для предания военному суду;

б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны СССР

И. СТАЛИН

Приложение Љ 3

Приказ НКВД СССР Љ 001683 от 12 декабря 1941 года "Об оперативно-чекистском обслуживании местностей, освобожденных от войск противника". Согласно этому приказу в круг обязанностей создаваемых в освобожденных районах территориальных управлений НКВД входило "через агентов, осведомителей и партизан, а также честных советских граждан установить и арестовать предателей, изменников и провокаторов, как состоявших на службе немецких оккупационных властей, так и способствовавших им в проведении антисоветских мероприятий и преследовании партийно-советского актива и честных советских граждан... Выявляемых лиц, причастных к антисоветской работе, немедленно арестовывать и предавать суду".

"Основными задачами городских и районных аппаратов НКВД на освобожденной от противника территории являются: 1. Немедленное принятие необходимых мер, обеспечивающих революционный порядок и нормальную работу партийных, советских и общественных организаций и учреждений.

2. Выявление и изъятие всех лиц, работавших в административных органах, созданных немцами (самоуправления, старосты, полиция и т.д.).

3. Выявление и изъятие среди местного населения вражеских пособников, оказывавших какую бы то ни было помощь и содействие оккупантам и их ставленникам в чинимых зверствах и т.п.

4. Наряду с использованием оставленной нами агентуры и советского актива для выявления всех враждебных элементов из числа местных жителей иметь в виду возможность оставления немцами на нелегальном положении своей агентуры из оуновцев-западников, украинских националистов других районов УССР и про чих антисоветских лиц (церковников, сектантов и др.),

В городах и при каждом сельском населенном пункте выявлять не проживавших до момента оккупации лиц. Таких людей подвергнуть самой тщательной проверке. ..

5. Через агентуру и советский актив выявить всех лиц, дезертировавших из Красной Армии, после про верки и установления факта дезертирства проводить аресты...

6. В процессе оперативной работы по выявлению насаженной агентуры немецкой разведки учесть и всесторонне разработать всех лиц, близко общавшихся с гестаповцами, полицией и немецким офицерством".

18 февраля 1942 года было издано указание НКВД СССР, в котором было подробно расписано, с какими конкретно категориями жителей освобожденных районов следует работать органам внутренних дел.

"Следствием по делам арестованных ставленников немцев, опросами агентуры, заявителей и местных жителей устанавливать и брать на учет:

а) личный состав разведывательных, контрразведывательных, полицейских и административных немецких органов, действовавших на временно захваченной противником территории с указанием установочных данных и примет каждого лица;

б) владельцев и жильцов домов, в которых размещались упомянутые выше органы и проживали их официальные сотрудники или разведчики, а также обслуживающий их персонал;

в) агентуру германской военной разведки, гестапо и тайной полевой полиции, оставленную в данном го роде-районе или переброшенную ранее немцами в наш тыл: резидентов, агентов-разведчиков, диверсантов, террористов, радистов, связников, содержателей явочных квартир, проводников и переправщиков;

г) членов магистратов, местных самоуправлений, старост, служащих полиции и других административных немецких органов;

д) изменников Родины, предателей, провокаторов и немецких пособников, оказывавших содействие оккупантам в проведении различного рода мероприятий (выявление коммунистов, партизан, военнослужащих Красной Армии, изъятие у населения продовольствия, фуража, скота, теплой одежды и др.);

е) участников контрреволюционных белогвардейских и националистических формирований, созданных немцами;

ж) участников созданных немцами банд, которые использовались для охраны населенных пунктов, выполнения карательных и реквизиционных функций, выявления и задержания партизан и военнослужащих Красной Армии, бежавших из плена и вышедших из окружения, а также для бандитских налетов в нашем тылу;

з) содержателей радиостанций, складов продовольствия и боеприпасов, оставленных немцами в нашем тылу для своей агентуры и бандитских групп;

и) членов и кандидатов ВКП(б) и ВЛКСМ, прошедших регистрацию у немцев;

к) женщин, вышедших замуж за офицеров, солдат и чиновников германской армии;

л) содержателей притонов и домов терпимости;

м) всех без исключения лиц, служивших в созданных немцами учреждениях и предприятиях, вне зависимости от рода обязанностей (исключая насильно мобилизованный контингент), а также всех лиц, добровольно оказывавших услуги немцам, какой бы характер эти услуги ни носили;

н) лиц, добровольно ушедших с немцами, членов их семей, связи, оставшиеся на нашей территории.

Все, перечисленные в пунктах "а", "в", "г", "д", "е", "ж", "з", "л", подлежат немедленному аресту.

Мелких служащих созданных немцами учреждений и организаций (истопников, уборщиц, сторожей, рядовых канцелярских служащих) арестовывать лишь при наличии материалов о предательской работе с их стороны при немцах.

Остальных подлежащих учету лиц обеспечить агентурным наблюдением".

Приложение Љ 4

Приказ народного комиссара обороны Љ ОРГ/2/1348

командующим войсками Московского, Приволжского и Сталинградского военных округов о формировании отдельных штурмовых стрелковых батальонов

1 августа 1943 г.

Копии: народному комиссару внутренних дел, начальнику Главного политического управления Красной Армии, начальнику Главного управления кадров Красной Армии, командующему артиллерией Красной Армии, начальнику тыла Красной Армии, начальнику Главного артиллерийского управления Красной Армии, начальнику финансового управления Красной Армии, начальнику организационно-учётного управления Красной Армии.

В целях предоставления возможности командно-начальствующего составу, находившемуся длительное время на территории, оккупированной противником, и не принимавшему участия в партизанских отрядах, с оружием в руках доказать свою преданность Родине

приказываю:

1. Сформировать к 25 августа с.г. из контингентов командно-начальствующего состава, содержащегося в специальных лагерях НКВД: 1-й и 2-й отдельные штурмовые стр[елковые] батальоны — в Московском военном округе,

3-й отдельный штурмовой стрелковый батальон — в Приволжском военном округе,

4-й отдельный штурмовой стрелковый батальон — в Сталинградском военном округе. Формирование батальонов произвести по штату Љ 04/331, численностью 927 человек каждый. Батальоны предназначаются для использования на наиболее активных участках фронта.

2. Укомплектование формируемых штурмовых батальонов произвести:

а) должностей командиров батальонов, зам. командиров батальонов по политической части, начальников штабов, командиров рот — за счёт лучшего, тщательно отобранного и хорошо подготовленного начальствующего состава, имеющего боевой опыт;

б) рядового, младшего начальствующего и остального начальствующего состава — за счёт среднего и старшего начальствующего состава спецконтингентов, находящихся в Люберецком, Подольском, Рязанском и Угольном спецлагерях НКВД, — для батальонов, формируемых в МВО; Калачёвском и Котлубанском спецлагерях НКВД — для батальона, формируемого в ПриВО; Сталинградском, Белокалитвенском, Георгиевском спецлагерях НКВД — для батальона, формируемого в Сталинградском военном округе. Недостающий состав для штурмового стрелкового батальона, формируемого в ПриВО, выделить из Ханларского спецлагеря НКВД по заявке штаба округа в оргуправление Генерального штаба КА. Назначение на должности начальствующего состава как младшего, так и среднего произвести после тщательного отбора командиров из спецконтингентов;

в) повозочных, кузнецов ковочных, портных, сапожников, поваров, шофёров — за счёт спецконтингентов, находящихся в Люберецком, Подольском и Рязанском спецлагерях НКВД, — для батальонов, формируемых в МВО; Калачёвском и Котлубанском спецлагерях НКВД — для батальона, формируемого в При ВО, и Сталинградском, Белокалитвенском, Георгиевском спецлагерях НКВД — для батальона, формируемого в Сталинградском военном округе.

3. Срок пребывания личного состава в отдельных штурмовых стрелковых батальонах установить два месяца участия в боях, либо до награждения орденом за проявленную доблесть в бою или до первого ранения, после чего личный состав при наличии хороших аттестаций может быть назначен в полевые войска на соответствующие должности командно-начальствующего состава.

4. Всему личному составу, назначенному из спецлагерей НКВД, установить форму одежды соответственно занимаемым ими должностями в штурмовом батальоне.

5. Личному составу батальонов установить оклады содержания по занимаемым в батальоне должностям.

6. Семьям личного состава, назначенного в батальоны из спецлагерей НКВД, предоставить все права и преимущества, определённые законом для семей начальствующего состава.

7. Начальникам главных управлений НКО к 5.8.1943 г. обеспечить формируемые батальоны необходимыми кадрами, материальной частью, вооружением, имуществом и транспортом.

8. Об исполнении донести.

Народный комиссар обороны

Маршал Советского Союза И. Сталин

(ЦАМО. Ф.З. ОП.11566. Д. 13. Л. 210-212.)

Приложение Љ 5

текст присяги добровольца ОД ( местная полиция в оккупированной Белоруссии)

"Как верный сын своей родины, добровольно вступая в ряды ОД, я торжественно клянусь, что я честно буду бороться против большевизма и буду полностью как член ОД исполнять свои обязанности для защиты построения своей родины.

В этой освободительной борьбе, которая ведётся под защитой и с помощью Германских вооружённых сил, свято обещаю я верность и беспрекословное послушание Адольфу Гитлеру, как Фюреру в общей борьбе против большевизма.

Я готов за эту присягу всегда жертвовать своей жизнью."