Дроиды из подкрепления без предупреждения вскинули бластеры и просто открыли огонь по ополченцам. Они стреляли в обычной манере: несколько лучей — и ожидание, с изучением жертвы.

Умбаран (офицер или сержант?) шагнул вперед и в упор выстрелил в виквая. Они были явно довольны удачной работой; и они собрали бластеры и иное оружие группы, обыскав тела (наверное, забирали идентчипы, как предположил Найнер) и спокойно ушли, по тому же пути, по какому явились.

Найнер выдохнул воздух одновременно с Фаем.

— Ну, — сообщил Фай, — теперь ты можешь опустошить пузырь. Я так думаю.

Найнер соскользнул с дерева, и нога подвернулась. Он снял броню и потер бедро, восстанавливая циркуляцию крови.

— Как думаешь, что это вообще было?

— Хокану не понравилось пьянство на посту?

Появился Атин, сжимавший в руке пучок схем и проводов.

— Похоже, жестянки приняли пост. Но зачем убивать их?

— Жестянки? — удивился Фай.

— А как ваш взвод их называл?

— Дроиды.

Найнер слегка толкнул Фая локтем.

— Генерал Зей говорил, что Хокан склонен к насилию и непредсказуем. Он хладнокровно казнит своих людей. Будем помнить об этом.

Они собрали снаряжение, и теперь уже Атин и Найнер несли груз, подвешенный на шестах. Фай шел впереди.

— Я еще ни разу не стрелял, — сказал он.

— Чем меньше палишь на таком задании, тем лучше, — ответил Атин.

Найнер счел это знаком того, что Атин вливается в отряд. Тон его не был защитным. Обычные люди говорят, что не могут различить клонов, да? Просто потому, что они смотрят на лица, и не слишком интересуются, что формирует людей и что творится у них в голове.

— Побереги заряды на будущее, — велел Найнер. — Думаю, нам понадобится каждый из них.

* * *

"Наверное, я свихнулась".

Сквозь щель между досками стены Этейн рассматривала ветхие фермерские дома. Крыши выделялись на фоне темно-бирюзового вечернего неба: две лампы, стоявшие на крыльце главного здания, отпугивали гданов на пути до туалета. Вокруг фермы водилось столько маленьких хищников, что одно из их поселений провалилось, оставив на поле дыру, которая наполнялась водой каждый раз во время дождя. Бирхан не слишком умело ухаживал за участком.

Хотя это несколько облегчало задачу. Этейн убедилась, что никого рядом нет, подошла к доскам, свисавшим по всему амбару позади здания. Другого выхода не было — так что его придется делать самой.

Она сосредоточилась на досках, обозначив в уме их форму и место. Потом представила, как они раздвигаются и расходятся, открывая дыру.

"Двигайтесь", — подумала она.

Нужно было просто сдвинуться, разделиться… и доски действительно сошли с места. Она несколько раз попробовала передвинуть их Силой, затем тихо поставила на место.

Да, она могла использовать Силу. Когда Этейн была уверенна и сосредоченна, она могла справиться со всем, чему Фульер ее научил; но эти дни спокойствия явно не внушали. Она пыталась выжить с явно неподходящей джедаю яростью. Девушка ранее видела обладавших ясным пониманием Силы, и завидовала их уверенности. Этейн могла лишь удивляться — почему кровь джедая пробудилась в столь подверженном ошибкам существе?

Этейн надеялась, что сможет пользоваться Силой для чего-то более серьезного, чем передвижение досок… если понадобится. Она была уверена, что в течение следующих дней ей предстоят предельные испытания.

Джинарт пришла сразу после того, как стемнело. Несмотря на то, что Этейн смотрела прямо на трещину в стене, приготовив меч, она не заметила ее приближения, и даже не услышала ее, пока не открылась дверь.

Но она ее почувствовала. И удивилась — почему не поняла ранее?

— Готова, девочка? — спросила Джинарт. На ней была грязная шаль, которая двигалась будто сама по себе. Очень подходящая маскировка.

— Почему ты мне не сказала? — осведомилась Этейн.

— Чего?

— Я совсем не идеальный падаван, но я могу ощутить другого джедая. Я хочу знать, почему…

— Ты неправа. Я совсем не такова. Но у нас общая цель.

Джинарт прошлась и подобрала остатки хлеба, недоеденные Этейн. Она сунула их под шаль.

— Это не объяснение, — сказала Этейн, следуя за ней через дверь. Гданов в пределах видимости не было. Если эта женщина владела Силой и не была джедаем — то Этейн хотела знать, почему. — Мне нужно знать, кто ты.

— Нет, не нужно.

— Как я могу знать, что ты не из принявших Темную сторону?

Джинарт вдруг остановилась и развернулась, неожиданно быстро и уверенно для старушки.

— Мне решать, когда меня замечать и когда нет. А учитывая твои способности, я рискую больше. Теперь молчи.

Такого ответа Этейн не ожидала. Она почувствовала такой же авторитет, как и в присутствии Фульера; правда, у него были перепады в Силе — вверх-вниз. А Джинарт излучала бесконечную уравновешенность.

Она словно воплощала уверенность. Этейн этому завидовала.

Джинарт увела ее в лес, окружавший Имбраани с востока. Следовать за ней было непросто, и Этейн решила пока не задавать новых вопросов.

В каких-то точках Джинарт отклонялась от пути.

— Следи за дорогой, — сообщала она, и Этейн обходила дыры и участки просевшей земли, которые указывали — под землей колонии гданов.

В итоге они остановились получасом спустя, сделав крюк, приведший их к краю реки Браан. Она считалась рекой, так как была побольше ручья.

Джинарт остановилась, явно глядя на воду, но вроде бы не концентрируясь на ней. Потом резко повернула голову и посмотрела на запад, глубоко вдохнув и выдохнув воздух.

— Иди против течения, — сказала она. — Следуй по берегу реки и держи свое любопытство при себе. Твой солдат еще там, и эти планы ему нужны.

— Солдат. Один?

— Я так и сказала. Иди. Он там долго ждать не будет.

— Значит, не группа. Даже не несколько.

— Верно. Есть другие, но они немного в стороне отсюда. Теперь иди.

— А почему ты решила, что у меня есть планы?

— Если бы у тебя их не было, я б не стала рисковать и направлять тебя к твоему "контакту", — ответила Джинарт. — У меня много дел. Когда найдешь своего солдата, я попытаюсь убедить Бирхана приютить его на время. Ему надо будет где-то спрятаться. Давай живее, он не будет слоняться вокруг.

Этейн смотрела вслед Джинарт, пока та шла к городу; она обернулась лишь раз. Затем падаван вытащила световой меч и попыталась почувствовать — что же находится на берегу реки? А когда она оглянулась, то Джинарт уже не увидела.

Она заметила, как шуршат когтистые лапки вокруг. Что бы не заставляло гданов держаться подальше, пока Джинарт была рядом — теперь этой преграды не было. Этейн пару раз пнула ногой зверьков и понадеялась, что сапоги достаточно толстые.

Если бы она вернулась на ферму, то ничего бы не изменилось — она бы ни на шаг не приблизилась к передаче информации. Так что не было выбора; оставалось лишь идти дальше.

Местами берег густо зарос, и Этейн ступала в реку, зная, что здесь мелководье. Правда, это знание не сильно утешало — сапоги все равно промокали. Но путь был надежным, и мешал гданам попробовать ей закусить.

Они опасались Джинарт. Этейн размышляла — почему ее Сила не отпугивает гданов? Похоже, это было еще одно подтверждение того, что в вопросах Силы она не принадлежала к сильным джедаям (если это подтверждение ей вообще требовалось). Надо было сконцентрироваться. Надо было обрести искреннее чувство цели и принятия ее, которое так долго ее избегало.

Хотя Этейн еще не подошла к обретению контроля над Силой, она могла видеть и чувствовать за пределами ближайшего пространства. Она ощущала ночных зверей вокруг, и даже чувствовала, как маленькие серебристые травяные угри стараются убраться с пути, пока она не наступила на них, шагая по течению.

А затем она почувствовала нечто, чего не ожидала увидеть в диких лесах Имбраани.

Ребенок.

Она могла почуять ребенка рядом. С ним было что-то не так, но это определенно был подросток, чувствовавший себя так, будто что-то потерял. Этейн не могла представить, как кто-то из горожан отпустит ребенка в ночь с гданами.

"Игнорируй. Сейчас это не твоя проблема".

Но это был ребенок. Он не боялся. Он волновался, но нисколько не боялся, как поступило бы любое чувствительное дитя, оказавшись в одиночестве ночью.

Внезапно что-то коснулось ее лба. Этейн инстинктивно вскинула руку, будто отгоняя насекомое, но там ничего не было. И все же она чувствовала что-то между бровей.

Оно соскользнуло ей на грудь, прямо на грудную кость, и вновь вернулось на лоб. А затем девушку внезапно ослепил болезненно яркий свет, неожиданно вспыхнувший во тьме и ошеломивший ее.

Терять было нечего. Этейн выхватила световой меч, готовясь умереть стоя, если другого не остается. Ей не нужно видеть врага.

Раздалось тихое "а-а". Свет погас. И она все еще ощущала ребенка прямо перед собой.

— Извините, мэм, — произнес мужской голос. — Я вас не узнал.

И она все еще ощущала лишь ребенка, так близко… видимо, он стоял рядом с мужчиной. По какой-то причине мужчину она в Силе совершенно не чувствовала.

Призрачные красные вспышки света все еще ослепляли ее; Этейн по-прежнему держала меч наготове. А когда зрение восстановилось, она точно поняла, на кого смотрит; заодно поняла, что Джинарт ее предала.

Возможно, она же предала и Фульера.

Этейн видела перед собой характерный глухой мандалорианский шлем Геза Хокана.

Зловещий Т-образный визор сказал ей все, что требовалось знать. Этейн вскинула меч; его руки покоились на винтовке. Возможно, ребенок — невидимый ребенок — был приманкой, отвлекающим маневром Джинарт.

— Мэм? Опустите оружие, мэм…

— Хокан, это за мастера Фульера, — прошипела она и нанесла удар.

Хокан уклонился с потрясающей легкостью. Она не узнала его голос — он был моложе, почти без акцента. И он даже винтовки не поднял. Это чудовище с ней играло!

Она резко повернулась и едва не отсекла ему руку. Внезапный гнев стиснул горло; она вновь ударила, но попала лишь по воздуху.

— Мэм, прошу, не заставляйте меня вас обезоружить.

— Попробуй, — выдохнула Этейн. Она поманила его одной рукой, сжав меч другой. — Хочешь это? Так попробуй!

Он прыгнул к ней, двинул кулаком прямо в грудь и опрокинул обратно в реку.

Ребенок все еще был тут. Где? Как?

А затем Хокан оказался над ней, одной рукой удержав под водой; и Этейн выронила меч. Она сопротивлялась, задыхаясь; похоже, ей было суждено утонуть. Она не могла понять — почему не может одолеть обычного человека своими руками? Ведь она могла бы собрать больше силы для удара, чем он.

Одной рукой он выдернул ее из воды и выбросил на берег, на спину, удерживая обе руки Этейн.

— Мэм, теперь успокойтесь…

Но она еще не закончила. Со звериным рычанием Этейн двинула его коленом между бедер — так сильно, как могла; а поскольку она была напугана, приведена в отчаяние и зла, то удар был сильным. Она этого раньше не знала.

Этейн лишь рот открыла, когда ее колено хрустнуло. Вспыхнула боль; а он, похоже, не пострадал.

— Мэм, при всем уважении — заткнитесь. Иначе из-за вас мы оба погибнем, — жуткая маска наклонилась над ней. — Я не Хокан. Я не он. Если вы просто успокоитесь, я вам покажу, — он немного ослабил захват, и она почти освободилась. Теперь его тон приводил в замешательство. — Мэм, пожалуйста, прекратите. Я собираюсь отпустить вас — а вы позволите мне объяснить, кто я.

Этейн тяжело дышала и пыталась выкашлять воду. Вездесущий ребенок так ее сбил с толку, что она оставила попытки его ударить и дала ему подняться на ноги.

Теперь Этейн его видела четко. Она хорошо видела в темноте, лучше, чем обычные люди; и сейчас она смотрела на дроидоподобное существо, закованное в бледно-серую броню, без лица и каких-то знаков. И у него была бластерная винтовка. Оно — он — держал ее свободно, словно позволяя ей подняться.

В общем, это не был Гез Хокан. Только это она могла сказать. Так что Этейн схватилась за бронированную руку и поднялась на ноги.

— Во имя всего святого, кто вы? — сумела выговорить она.

— Мэм, мои извинения. Я сперва вас не узнал. Это полностью моя ошибка — что я не обозначил себя с самого начала, — он коснулся кончиками пальцев виска и она заметила пластину на тыльной стороне перчаток. — Коммандо Великой Армии КК-один-один-три-шесть, мэм. Жду ваших приказаний, генерал.

— Генерал?

Голос, исходивший от того, у кого вроде не было губ, слишком ясно напомнил ей о дроидах.

Он немного наклонил голову.

— Прошу прощения. Я не заметил косички… коммандер.

— А что такое Великая Армия?

— Республиканская армия, мэм. Извините. Я должен был понять, что вы некоторое время не выходили на связь с Корускантом, и…

— С каких пор у нас есть Великая Армия?

— Примерно десять лет, — он показал на заросли вдоль берега. — Можем мы обсудить это вдали от посторонних глаз? Вы сейчас — цель для любого с прицелом ночного видения. Думаю, один найдется даже у местного ополчения.

— Я уронила световой меч в воду.

— Позвольте мне его достать, мэм, — сказал он, шагнул в мелкую воду и на его шлеме включился фонарь. Он наклонился, пошарил в освещенной воде, затем поднялся, сжимая рукоять в пальцах. — Пожалуйста, не рубите меня им снова, хорошо?

Этейн отбросила мокрые волосы с лица; пальцы уже замерзли. Она осторожно взяла меч.

— Похоже, мне все равно больше не повезет. А почему вы зовете меня коммандером?

— Мэм, джедаи теперь — офицеры. Вы ведь джедай, правда?

— Трудно поверить, да?

— Не хочу вас оскорбить, мэм…

— На вашем месте я бы задала тот же вопрос. — коммандер. Коммандер? — Я падаван Этейн Тер-Мукан. Мастер Каст Фульер мертв. Похоже, именно вы прибыли на помощь. — Она посмотрела на него снизу вверх. — Как вас зовут?

— Мэм, коммандо КК…

— Ваше имя. Настоящее имя.

Он заколебался.

— Дарман, — сказал он таким тоном, будто был удивлен. — Нам нужно убраться отсюда. Меня ищут.

— Пока вы в такой броне, они вас найдут без труда, — саркастически заметила Этейн.

— Грязь смыло, — он на мгновение замолчал. — У вас есть приказания, мэм? Мне нужно достичь ТВ-Гамма и объединиться с моим взводом.

Он перешел на армейскую абракадабру.

— Когда вам нужно это сделать? Сейчас?

Он помедлил.

— В течение двенадцати стандартных часов.

— Тогда у нас есть время. Мне нужно показать вам планы. Идите со мной, и вместе выработаем следующий шаг. — Она взяла у него меч и развела руками. — Я помогу вам нести, насколько сумею.

— Груз тяжел, мэм.

— Я джедай. Может, я не лучший джедай, но я сильная. Даже если вы меня одолели.

— Небольшие тренировки это исправят, мэм, — сказал он и стянул этот жуткий мандалорианский шлем; защелки издали слабый щелчок. — Вы — командир.

Он был молод; возможно, немного за двадцать. Коротко постриженные черные волосы, темные глаза. И несмотря на жесткие черты лица, выражение такового было доверчивым и столь полным уверенности, что Этейн удивилась. Он не был просто уверен в себе; он вселял уверенность и в нее.