| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Чубакка с грохотом рухнул на колени, обхватив руками голову, и закачался вперёд—назад с жуткими булькающими звуками, которые постепенно ослабевали. Он поднял голову (ему это многого стоило), и Захара больше не заметила в его глазах злобы. Но то было лишь побочное действие кислородного голодания. Взгляд вуки затуманился, а могучие плечи подались вперёд под действием силы тяжести, и огромное тело грохнулось ничком на пол.
Захара присела.
— Помоги мне перевернуть его, — бросила она Хану.
— Что? Зачем?
— Помоги!
Хан обхватил Чубакку за плечи, а Захара подняла его за бёдра, перевернув грузную тушу на спину. Пропустив руку под мохнатую голову вниз по шее, она подняла вуки вверх.
— Найди шприц.
— Э—э, нет уж, — Хан помотал головой. — Не будешь же ты ему второй раз колоть эту штуку.
— Хочешь, чтобы твой друг жил? Тогда найди этот проклятый шприц.
Хан мгновение переваривал её слова, а потом пошёл в дальний угол камеры, бормоча что—то под нос. Захара поняла, что сейчас жизнь вуки во многом зависит от того, насколько ей удастся убедить Хана. В противном случае, если Хан будет ей мешать, ей останется только дать Чубакке спокойно умереть.
Хан вскоре вернулся со шприцем в руках.
— Надеюсь, ты…
Захара выхватила у него шприц, слила из фиала остатки антивируса и запрокинула голову Чубакки назад. Стараясь не задевать артерий, она ввела пустую иглу. Услышав знакомый звук, когда игла проткнула кармашек с жидкостью, Захара потянула поршень на себя. «Дроидам такое не под силу, — подумала она. — Такое ни одному дроиду не придёт в голову».
И, наверное, не без причин.
Шприц стал наполняться серо—розовой жидкостью. Хан молчал, но она слышала, как сухо щёлкнуло его горло, когда он с трудом сглотнул. Опорожнив шприц, Захара ввела его вновь.
После трёх раз опухоль стала спадать.
* * *
Крики в голове Чубакки усилились.
Какова истинная песнь Дня жизни?
— Я внутри тебя, — шептала болезнь, — и ты будешь петь так, как скажу тебе я. Мои песни будут убивать и пожирать. Ты будешь петь их, пока я буду внутри тебя. Ты будешь петь их, пока я голодна, а я всегда голодна.
— Да, — ответил Чубакка болезни. Когда он серьёзно о чём—то думал, мысли развивались прямолинейно, — да, ты внутри меня. Я вдохнул тебя, когда открылась дверь камеры. Так же и Хан вдохнул тебя и тут же стал кашлять и задыхаться. Но потом врач дала нам лекарство.
Болезнь в гневе закричала. Но он уже не слышал.
Тяжесть в груди пропала. Он опять мог дышать, горло больше не сжималось, пропуская воздух. В глазах тоже прояснялось. Он уже видел взволнованные лица стоящих рядом Хана и врача.
Вот истинная песнь Дня жизни.
Тело наполнялось силой. То была сила его семьи и дома. Он сел, но ничего не сказал. Он ещё не верил в эту силу. Чубакка поглядел на руки. Они были чистые. Он облегчённо вздохнул. Это было всё равно, что прийти домой и увидеть знакомые лица. Крики пропали совсем. В доме, где он родился, играла музыка.
* * *
— Осторожно, — Захара открыла пакет с бинтами и пластырем.
Она постаралась получше залечить небольшую рану, оставленную на горле шприцем. Захара с трудом видела сквозь шерсть, но пальцы сами нащупали нужное место.
— Надо будет поскорее очистить ранку. Как ты себя чувствуешь?
Чубакка рыкнул хрипло, а потом уже громче.
— Ты в порядке, приятель? — спросил Хан, а после утвердительного рявканья Чуви обратился к Захаре: — Дамочка, тебе крупно повезло.
— Нам всем повезло, — ответила она. — Если антивирус сработает, вы оба будете неуязвимы для заразы.
Они помогли Чубакке подняться — для этого пришлось напрячься обоим. Хан всё время следил за ним, как бы тот не грохнулся снова, но вуки уверенно стоял на ногах.
— Сможешь идти, дружище? — спросил Хан.
Чуви опять рыкнул.
— Ладно, забудем.
* * *
— К турболифтам сюда, — Захара указала за угол. — Можем вернуться. Осторожнее, не наступайте на…
Все трое остановились.
— Куда подевались тела? — спросил Хан. — Где мёртвые стражники?
Захара оглядела пол, где до этого лежали тюремщики. Их видели все.
Но сейчас их там не было.
— Может, они и не умерли? — задумался Хан.
— Я же осмотрела их.
— Значит, кто—то пришёл и утащил их. Не знаю… может, какой дроид—техник или ещё кто—то, — он посмотрел на неё. — Наверное, хватит стоять здесь и рассуждать?
Захара задумалась. Может быть, 2—1В действительно спустился за ней и унёс все трупы? Однако это ей показалось маловероятным. Бластеры тоже пропали, отметила она, включая тот, который она выкинула из комнаты.
Что—то скрипнуло в полутьме, в стене включились какие—то сервомеханизмы. От неожиданности Захара чуть не подпрыгнула и вдруг поняла, что Хан прав. Надо уходить отсюда. Прямо сейчас.
— К турболифтам сюда, — повторила она.
Хан и Чуви последовали за ней. Двери закрывались, пока они плыли наверх.
— Куда мы идём?
— В медсанчасть. Нужно поговорить с Мусором.
— Каким мусором?
— Моим дроидом—хирургом.
— И ты назвала его Мусором? Как «космический мусор»?
— Космический мусор, программный мусор… — она пожала плечами, почувствовав облегчение о того, что выбралась из сырого и тёмного коридора, облюбованного крадущимися тенями. — Сначала это была такая шутка, а потом прилипло к нему.
— И ему всё равно?
— Он думает, что его так любя зовут, — сказала она и вдруг поняла, что на самом деле так оно и есть.
Хан вздохнул, когда лифт достиг уровня медсанчасти и остановился. Захара хорошо помнила коридор, заваленный телами стражников и штурмовиков, не попавших в медсанчасть — их были десятки. Тела лежали одно на другом, в лужах рвотных масс. Смрад здесь должен быть сильнее, подумала она. Она ждала, что Хан что—нибудь скажет на эту тему, в удивлении закроет рот руками, остановится, не веря своим глазам, как она, когда впервые это увидела.
Турболифт остановился, и двери открылись в вестибюль. Захара приготовилась к неприятному зрелищу и, выглянув, испытала шок, только совсем по другому поводу; быстрый и сильный. Ноги потяжелели и ослабли одновременно.
Все тела пропали.
Глава 21. Они проснулись
Хан и Чуви молча проследовали за Захарой по коридору. Хану не особенно нравилось, что врач косилась по сторонам и поглядывала через плечо. Надо признать, она была симпатичной, но страх на её лице портил всё впечатление. И она что—то скрывала. По опыту он знал, что женщина в сочетании с тайной давала гремучую смесь, которая могла рвануть сильнее, чем вышедший из—под контроля ядерный реактор.
— Далеко ещё? — спросил он.
Она не ответила и даже не глянула на него, а только подняла руку: то ли «заткнись», то ли «стойте», то ли и то, и другое. Хан обернулся к вуки, чтобы вслух полюбопытствовать: сколько ещё им терпеть такое к себе отношение?
Они уже давно находились в плену, несколько недель с тех самых пор, как имперцы взяли «Тысячелетний сокол» на абордаж и конфисковали корабль вместе с грузом. Специальным челноком их доставили на эту баржу — ещё пару неизвестных контрабандистов, до которых нет дела остальной галактике.
Так бы они и закончили свои дни здесь, если бы несколько дней назад Хан не потерял терпение и не попытался устроить побег во время хорошо разыгранного беспорядка в коридоре. Он от души врезал стражнику, Чуви бросил штурмовика через стол, а потом они помнили лишь темноту.
Было очень темно.
В карцере они большей частью гадали, что будет с ними дальше, с кем бы организовать побег, если такое вообще возможно. У контрабандистов почти нет друзей, а таких, которые ради Хана рискнут своей головой, вообще не было. Ему в первый раз пришла в голову мысль, что они с Чуви проведут остаток своих дней в тёмном и тесном исправительном каземате.
Захара остановилась, повернулась и глянула в открытый люк. Хотя Хан ещё ни разу здесь не был, он догадался, что это медсанчасть. Он подошёл к ней, тоже посмотрел внутрь, а потом на Захару. По выражению её лица он понял, что, когда она отсюда уходила, всё выглядело совсем по—другому.
Все койки были пусты.
Всё медицинское оборудование, мониторы, насосы работали, мигали, жужжали сами по себе, но капельницы, трубки и катетеры висели просто так. Из капающих лечебных жидкостей уже набрались лужицы. Запачканные потом и кровью одеяла и простыни висели в беспорядке, а иногда и просто валялись на полу. От повисшей тишины Хан невольно напряг плечи, а правой руке стало неудобно от отсутствия бластера там, где он обычно висел. Хан заставил себя успокоиться.
— Как здесь беспокойно! — сострил он.
Захара помотала головой.
— Когда я уходила, тут было полно больных.
— Без обид, доктор, а тебя болезнь не задела?
— Ты не понимаешь. Они все были мертвы. Двадцать или тридцать человек: стражники, заключённые. Некоторые лежали на полу. Я бы не оставила их здесь, если бы хоть кому—то могла помочь.
— А где твой дроид?
— Не знаю. Мусор! — позвала она.
2—1В не ответил. Хан и Чуви обошли Захару с боков, оглядывая ряды пустых коек. Чуви что—то прорычал.
— Да, мне тоже, — пробормотал в ответ Хан.
Он остановился взглядом на окровавленном белом халате, который будто разорвали пополам, а потом посмотрел на Захару.
— Слушай, а ты права. Здесь действительно никого не осталось в живых. Как мы будем отсюда выбираться?
— На звёздном разрушителе.
Хан был готов поклясться, что не так её расслышал.
— Повтори—ка.
— Он прямо над нами. Брошенный корабль, судя по всему. Баржа пристыковалась к нему, чтобы разжиться запчастями для двигателей. Тогда—то всё и началось. Не знаю, успели ли починить двигатели до гибели техников. Иначе…
— Получается, заразу занесли с разрушителя?
Она кивнула.
— Похоже, туда лучше не соваться.
Захара не ответила. Она наклонилась, чтобы рассмотреть пятна крови под одной из коек. Протянув руку, она что—то подняла с пола — Хан не разобрал что именно — и вытащила предмет на свет.
— Что это? — спросил Хан, но потом увидел сам.
Это была человеческая рука, оторванная с мясом. Кости предплечья были переломаны тяжёлым тупым предметом. Не хватало двух пальцев, вырванных с костяшками. Захара разглядывала руку совершенно без эмоций на лице.
— Это одного из стражников, — сказала она.
— Откуда ты знаешь?
Она показала на печатку.
— Военное училище.
Она отпустила руку, и та с глухим стуком упала на пол. Позади Захары, с другой стороны ряда коек, зарычал Чубакка.
— Э—э… доктор, кажется, нашёлся твой дроид, — сообщил Хан.
* * *
Едва Захара туда посмотрела, как поняла, что где—то в самом мрачном уголке своей души она ждала именно такого итога с того самого мгновения, как пришла в одиночку и не дождалась там Мусора.
2—1В лежал, разорванный на куски, на полу за последней койкой. Руки, ноги и голову оторвали и разбили, а грудной отдел настолько пострадал, что панель инструментов беспорядочно мигала под защитным кожухом. Дроид ещё пытался что—то сказать, издавая бессмысленные звуки.
— Доктор Коди?
— Мусор, что здесь произошло?
— Простите. Порядок анализа написан на стене. Это было великолепно. Хотите попробовать ещё?
— Мусор, послушай меня, — она села рядом с ним. — Пациенты, тела — куда они подевались?
— Слушайте, доктор, — начал было Хан. — Давай отсюда выбираться, а? Тут всё…
— Тихо! — шикнула Захара, не отрывая взгляда от дроида. — Трупы, Мусор. Их кто—то забрал?
— Простите. Ничего не осталось. Они не ходят без трёх и двух частей. Простите. Я сделал всё, что мог.
2—1В прищёлкнул, что—то заискрилось и звякнуло где—то в его нижних процессорах.
— Мы должны выполнять святой обет… — он запнулся, икнул и, осознав смысл её вопроса, продолжил. — Это просто удивительно! Настоящее чудо! Восхитительно!
А затем, до ужаса ясным голосом:
— Они проснулись!
Внутри него опять что—то щёлкнуло, в этот раз с дребезгом и надломом, а когда дроид заговорил, его голос был густым и медлительным:
— Они… едят!
— Что?
Компоненты грудного отдела опять вспыхнули, но дроид больше ничего не сказал.
— Эй, кто—нибудь из вас разбирается в дроидах? — Захара обернулась к Хану и Чубакке.
Но их там уже не было.
Глава 22. Переборка
Каракули, намалёванные на внутренней переборке, были на дельфанском, но Триг и так понял, что они обозначают: «Банда Рожа. Войдёте — поплатитесь жизнью».
— Расслабься же, наконец, — сказал Кейл. — Мисс мёртв. Их всех больше нет.
Но от его слов Тригу не стало легче. Сначала он пугался трупов, но теперь, когда их нет, стало ещё страшнее. Они не видели мёртвых с тех пор, как Сарторис прогнал их из спасательной капсулы. Мальчики брели сквозь административный уровень, согласно придуманному Кейлом плану. Сначала Триг думал, что вокруг пусто потому, что они идут по потайному маршруту, через тесные проходы и смычки между стенами, но теперь он недоумевал, почему до сих пор им не попалось на пути ни одного трупа.
— Подержи—ка.
Кейл передал ему бластерные винтовки.
— Это здесь.
Он снял стенную панель, просунул руку и вытащил пару зарядных магазинов.
— Спасибо отцу.
Засунув руку ещё глубже, он пошарил и вытащил бластерный пистолет.
— Вот, это тебе.
— Не надо.
— Тебя не спрашивают.
Триг понял, что брат прав. Следит ли за ним кто—то или нет, оружие всегда пригодится. Он вставил зарядник в пистолет до щелчка и попробовал нести его так, чтобы не особо замечать или не испытывать неудобства, но скоро понял, что это практически невыполнимо. Голос отца подсказывал: «Когда у тебя бластер, всё остальное отступает на второй план».
Кейл махнул вперёд, в коридор.
— Пойдём, найдём вторую капсулу.
— Откуда ты знаешь, что есть вторая?
— Она есть, потому что нам нужно, чтобы она была.
Триг только покачал головой. Порочная логика: отец был бы доволен.
— Я серьёзно.
— Серьёзно? — переспросил Кейл. — Имперцы во всём любят симметрию. На другое у них не хватает творческих способностей. Поэтому, если есть одна, то должна быть и другая в таком же месте с противоположной стороны, — он пожал плечами. — А что ты ещё хочешь от меня услышать?
Триг только кивнул. Первое объяснение понравилось ему больше.
* * *
Через пятнадцать минут Кейл победно окликнул брата. Они добрались до противоположной стороны административного уровня баржи.
— Что я тебе говорил?
Капсула была такой же, как и та, которой воспользовался Сарторис. Триг подумал, что они не смогут запустить её, не зная кодов, но не хотел портить Кейлу радость. Было приятно видеть, как брат опять улыбается. Он подошёл к люку капсулы и заглянул в иллюминатор, всматриваясь в едва освещённую мигающими лампочками кабину.
Почувствовав вдруг волну холода, он быстро обернулся. Кто—то шёл по коридору. В этот раз это не было плодом его воображения. Кейл тоже что—то услышал. Триг заметил это по выражению его лица. Оба услышали низкий грудной рык, когда незнакомцы были уже за углом.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
