До околицы я добиралась впотьмах, не рискуя зажечь магический огонек. То там, то здесь слышалось шебуршание и иногда слабый посвист — нуруски вышли на ночную охоту. Дворовые псы забились в свои будки, боясь высунуть наружу даже нос, и лишь приглушенно поскуливали из своих убежищ. Хоть нуруски и были по размерам с хорошо упитанного хорька, но в особо голодные времена не ограничивались походами по курятникам и подполам, с удовольствием харча собак и кошек. Аэрон даже рассказывал, что как-то зимой эти оголодавшие твари даже утащили младенца из люльки. Я поежилась и прибавила ходу, хотя идти на дело расхотелось совершенно.

За кособоким, хлипким частоколом, который должен был создать хоть какую-то видимость ограды вокруг селения, начиналось широкое поле, на дальнем краю которого чернел лес. Где-то там, в его глубине стоял заброшенный дом Марга-Бобыля, который умер года два назад от горячки. На наследство в лесу никто из селян не позарился, и дом медленно умирал вслед за хозяином... Теперь там свили гнездовье нуруски.

Сырая трава то серебрилась в лунном свете, то чернела от очередной тени набегающей тучки. Я выдохнула белое морозное облачко и в сотый раз передернула плечами от холода. Критически оглядела свои сапоги и присела подтянуть шнуровку...

Нет, всё-таки нервная у магов работа. Нервная и вредная для здоровья. На раздавшийся позади шорох я не успела ни обернуться, ни подхватить рядом лежащий меч, а уже через мгновение на спину навалилось что-то большое и не слишком легкое. Сдвоенный вопль ужаса раскатился далеко окрест, странным образом не перебудив все селение.

— Алекс!..

— Нариэль, — выдохнула я сквозь стиснутые зубы и медленно поднялась с карачек. Промокшие на коленях штаны неприятно холодили кожу.

— Слава Архе, это ты, — дрожащим голосом пискнул маленький засранец, приглаживая одной рукой вздыбленную шевелюру. — А я подумал...

— А ты еще и думать умеешь? — от испуга я оправилась довольно быстро, и так же стремительно пришла в ярость. — Ты что здесь делаешь?!

— Иду. За тобой. А что нельзя?

— Нельзя. Возвращайся в деревню, Нариэль.

— Вот еще, — эльф совсем пришел в себя и теперь негодующе уставился на меня своими поразительно-красивыми глазами. — Алекс, тебе нельзя идти туда одной!

— А с тобой можно?

— Можно. Я — эльф.

Я фыркнула.

— Удивил.

— Я умею обращаться с оружием, — эльф гордо вскинул голову и упрямо выпятил острый подбородок. — А еще из лука стреляю. Меня Эльдар научил...

— Очень за тебя рада, — я изучила сунутый мне под нос лук со снятой тетивой, который в темноте приняла за причудливо изогнутую жердь, невесть где раздобытую этим маленьким упрямцем. Я более внимательно оглядела своего нечаянного союзника в призрачном лунном свете. За поясом у того обнаружился пяток стрел, а так же недостающая часть лука, наполовину вываливающаяся из кармана. Кажется, завтра кое-кому будут долго и упорно намыливать шею за самовольный поход за славой и разоружение спящего родителя... — А теперь разворачивайся и чеши обратно.

— А ты?

Я молча подобрала с земли меч и зашагала в сторону леса. Следом, почти наступая мне на пятки и громко сопя, двинулся Нариэль в обнимку со своим разнесчастным луком. Интересно, как он собирается с ним управляться, если длина оружия едва ли не больше роста остроухого упрямца? Я с присвистом выдохнула воздух сквозь сжатые зубы, чувствуя, как чешутся руки, чтобы задать кое-кому хорошую трепку. Ненавижу детей. У-у-у... Ненавижу маленьких эльфов с черной шевелюрой и бирюзовыми глазами. Черт бы побрал вообще всех эльфов в этом мире...

— Что ты там бормочешь? — Нариэль попытался обогнать меня, но я, не особо церемонясь, схватила его за шиворот и затолкала себе обратно за спину.

— Если уж ты не хочешь возвращаться, будь добр, не путайся у меня под ногами.

Мальчишка фыркнул, но послушно потопал следом.

В лесу было темно и пахло сыростью. Пару раз запнувшись за древесные корни и едва не провалившись в какую-то яму, я рискнула зажечь слабый огонек. "Светляк" с легким треском сорвался с моей ладони и завис слева и чуть впереди под приглушенное "ух ты!" эльфёнка, пораженного моим гибридом. Сильно света это не прибавило, но по крайне мере, теперь мы могли разглядеть хоть что-то в радиусе трех шагов.

...Заброшенный отруб вырос перед нами из мрака так внезапно, что я едва успела остановиться, чтобы не ткнуться носом в глухой забор, что огораживал владения давно почившего бобыля.

— Алекс, тебе холодно? — дрожащий голос заставил меня прийти в себя и даже немного позлорадствовать. Похоже, эльфенок боялся не меньше моего.

— Да нет, — как можно небрежнее ответила я и медленно двинулась вбок, пытаясь отыскать калитку или ворота. "Светляк" пришлось погасить еще минут пять тому назад, когда глазастый Нариэль, лучше меня ориентирующийся в ночном лесу, сказал, что уже видит крышу дома.

Поиск входа сопровождался моими заковыристыми эпитетами и солидарным сопением мальчишки, который теперь едва ли не прирос к моей спине, стараясь держаться максимально близко. Наконец, рука провалилась в пустоту. Правда, на ворота дыра походила меньше всего. Скорее, какой-то ушлый крестьянин решил позаимствовать из забора пару досок, здраво рассудив, что хозяину они уже ни к чему, а ему в хозяйстве пригодятся. Мы нырнули в проем и в нерешительности затоптались уже по ту сторону забора.

Луна, в очередной раз выглянув из-за облаков, посеребрила просторный двор, заросший травой и усыпанный старой хвоей, какими-то опилками и мусором. На крыше приземистого сарая пророс молодой дубок, уже наполовину обвалив старую крышу, а дверь курятника уныло обвисла на одной петле, демонстрируя запустение и разруху внутри.

— Может, вернемся, пока не поздно? — громким шепотом поинтересовался Нариэль, втягивая голову в плечи и настороженно оглядывая неприглядную картину.

— Поздно, — таким же шепотом ответила я, изучая черную громаду дома перед нами. Пустые окна зияли провалами, ставни кое-где отвалились, а разбухшая дверь была гостеприимно приоткрыта. Жуть...

Двор мы пересекли мелкими шажками, вздрагивая от малейшего шороха и скрипа, но нуруски появляться не спешили. Возле порога я остановилась.

— Нариэль, ты не знаешь, где именно эти твари любят гнездиться?

Мой вопрос застал мальчишку врасплох, как раз когда он внимательно изучал пространство только что пересеченного двора. Услышав за спиной мой шепот, эльф подпрыгнул и с ужасом оглянулся.

— Алекс! Хватит меня пугать!

Я скептически хмыкнула. Очень хотелось язвительно напомнить, что его никто за собой волоком не тащил, но, благоразумно смолчав, я повторила свой вопрос.

— Не знаю, — после некоторого раздумья ответил мой бравый соратник.

— А если подумать?

— Ну-у-у... Наверное, где-нибудь в погребе. Там и темно, и сразу их матку найти невозможно...

Я кивнула.

— Хорошо. Тогда слушай план. Сейчас я иду в дом, внимательно изучаю диспозицию, а потом... Там видно будет.

— А я?

— А ты стоишь здесь и внимательно наблюдаешь и прислушиваешься. Если что, бежишь в деревню за подмогой. Понял?

Нариэль, таращась на меня во все глаза, отрицательно замотал головой.

— Не все. А что такое дис... дипо... дирпозиция?

У-у-у-у... Нет, я определенно ненавижу детей. Они, как известно, хоть и цветы жизни, но все же лучше, когда растут в чужом огороде корешками кверху...

— Вот вернусь, тогда объясню, — мрачно откликнулась я и поспешно переступила через порог, чтобы остроухий не смог меня удержать очередным дурацким вопросом или своим нытьем.

В темноту дома я ухнула как в бездну, по первому времени лишившись как зрения, так и слуха. Первого — из-за разницы в освещении, второго — от страха. В нос ударил противный запашок — смесь затхлости старого заброшенного помещения, гнильцы, звериной шерсти и продуктов жизнедеятельности очень большого количества живых организмов. Но не успела я перевести дух, как сзади раздалось гундосое:

— Ду и вонь...

Нариэль как ни в чем не бывало топал за мной, по всей видимости, зажимая нос двумя пальцами.

— Ты чего здесь делаешь, маленький... — я силилась подобрать самое красочное, но по возможности цензурное определение, но так и не смогла. — Я где тебе сказала оставаться?..

— Там страшно, — доверительно сообщил мне эльфёнок. — Я лучше с тобой. Ты не волнуйся, я и отсюда в деревню сбегать смогу...

Что-что, а волноваться я и не собиралась. Больно надо собственные нервные клетки на всяких малолетних камикадзе растрачивать. Правда, поведать об этом надоедливому ребенку не успела, потому как он с придушенным полувизгом-полуписком метнулся ко мне и крепко-накрепко вцепился в куртку. При этом огрев по спине своим луком, который так и тащил всё это время.

— Алекс! Тут кто-то есть! Там в угле... Я ... я-а е-его слы-ышу...

— Ау-у-у-у!!! — взвыла я, наплевав на всякую конспирацию, потирая ушибленный позвоночник. Меховая куртка хоть и смягчила удар, но все равно было больно. Очень больно.

— А-а-алекс!!

Вот тут я рассердилась по настоящему и, не подумав (как всегда), позволила "светляку" зависнуть над нашими макушками. Призрачный свет выхватил из темноты перепуганного эльфа, судорожно прижимающегося к моему боку, дощатый пол, покрытый пыльным кружевом, шелухой и какими-то странными палочками. Приглядевшись повнимательнее, я сообразила, что это косточки. Мелкие, хрупкие, обглоданные до белизны, принадлежащие ранее какой-нибудь белке или птице.

Шорохи теперь доносились везде, и в темноте, что сгущалась за освещенным пятачком, начали вспыхивать горящие алым точечки глаз. Нуруски, наконец, решили поинтересоваться, кто это забрел к ним в гости.

Терять мне уже было нечего. "Светляк" с легким треском увеличился в размерах и поднялся еще немного повыше, осветив кишащий синий ковер под ногами, скалившийся на нас мелкими игловидными зубами. Твари были повсюду: на полу, на остатках мебели, даже на посудных полках — и теперь, пощелкивая, грамотно брали нас с Нариэлем в окружение.

— Влипли! — выдохнул последний, тараща глазенки и шаря в кармане в поисках тетивы.

Ответить я не успела. Нуруски ринулись в атаку, посыпались с полок, норовя зацепиться за волосы и одежду, добраться до горла. Нариэль пронзительно взвизгнул и, перехватив бесполезный лук (тетиву он так и не нашел) двумя руками, принялся размахивать им направо и налево. Я, вспомнив про меч, тоже огрела парочку особо настырных тварей и огляделась. Ну, и кто из них самый главный?.. Кого надо расчленять первым? В стороне испуганно вякнул Нариэль, которого эти твари умудрились-таки загнать в угол. Мне тоже доставалось по полной программе, если не больше, но остроухого воителя надо было выручать.

Бегать по живому, зубастому, когтистому и верещащему ковру оказалось очень неприятно. Лично меня при каждом шаге так и подмывало брякнуть "извините". Ясное дело, моего благородства нуруски бы не оценили, но легче от этого не становилось.

Когда я схватила Нариэля в охапку и вытолкала в очень удачно подвернувшийся оконный проем, тот попытался активно посопротивляться, но моё раздраженное рявканье и пронзительное верещание нурусков заставили его хорошенько подумать — а надо ли возвращаться, и что будет, если он все же рискнет.

Избавившись от остроухой обузы, я злорадно захихикала. Ну все, зверюшки, сейчас будет светопреставление... Для лучшего обзора я взобралась на ближайший стол. Нуруски попытались последовать следом, но особо ретивых я с удовольствием распинала в стороны. Мебель от таких акробатических трюков протестующе заскрипела и покачнулась, но я упрямо уперлась обеими ногами и попыталась сосредоточиться, тем более что твари внезапно замерли и к чему-то старательно прислушались. Радуясь кратковременной передышке, я перебирала в уме способы уничтожения гнездовья вместе с его обитателями...

Меня жестоко прервали. Во дворе радостно вскрикнул Нариэль, и не успела я сообразить, что к чему, как уже в следующее мгновение потолок с противным скрипом просел внутрь и рухнул на меня обломками сопревшего дерева, клочьями пыли, луковой шелухой и нурусчьим пометом. Следом за всей этой дрянью на меня свалилось что-то большое и тяжелое, ругающееся странно знакомым голосом. Стол не выдержал таких издевательств и, подломив ножки, хрястнулся на пол. На этом, в принципе, можно было бы и остановиться, но... То ли дом за эти два года запустения настолько прогнил, то ли древесные черви в купе с нурусками постарались, но так или иначе, падение продолжилось дальше и закончилось только в глухом подполе.

Постанывая и с трудом соображая, я попробовала открыть глаза. Темно... Пошевелилась. Мягко...

— Слезь с меня... — простонали подо мной, заставив замереть. — Алекс!

— Я-а-а... — вдумчиво отозвалась я и честно попыталась отползти в сторону.

— Ы-ы-ы...

Я поспешно одернула локоть и попыталась оттолкнуться коленом.

— Оу-у-у! — сдавленно взвыл эльф и тут же прибавил пару красочных выражений в мой адрес. Естественно, я тут же обиделась.

— Какого хрена ты прыгаешь мне на голову, когда я собираюсь колдовать?!

— Я не прыгал! Вернее прыгал, но не тебе на голову. Кто ж знал, что здесь все насквозь сопрело?

— А если не знал, так и нечего прыгать!

— Если бы я не прыгнул, тебя бы сожрали с потрохами, магичка недоученная!

— Сволочь остроухая!

— Идиотка человеческая!

Сотрясать воздух в темноте мне надоело, и я перешла к активным действиям, наугад ткнув кулаком в то место, где предположительно находился эльф.

Попала. Но комментариев не последовало...

— Эльдар...

— М-м-м?

— А ты не знаешь, почему так тихо?

Магический огонек сорвался с ладони, зависнув в паре эмов над землей. Практически тут же из угла на меня метнулась упитанная оскалившаяся нуруска, по вздыбленной синей шерсти которой пробегали, мигая, как новогодняя гирлянда, розоватые всполохи. Жаркое дыхание зубастой пасти пахнуло мне в лицо, приподняв длинную челку и огладив и без того пылающие щеки... Шорох, еле слышное хрупанье...

— Можешь открыть глаза.

Я осторожно приоткрыла правый, затем левый и боязливо глянула на издыхающую тварь, ткнувшуюся вытянутой мордой в подошвы моего сапога.

— С-спасибо...

Эльдар мрачно молчал, вытирая лезвие метательного ножа о потускневший мех. Я, постанывая и придерживаясь за поясницу, поднялась. Зря. Земляной пол заметно накренился, сделал невероятный кульбит и ринулся навстречу моему носу.

— Я убью тебя, — ласково проинформировал меня эльф, хватая за шкирку в самый последний момент. — Вот сейчас выберемся, и начну...

Наверху раздался громкий и отчетливый хлопок. Затем еще один, и еще... Потом загрохотало так, что у меня заложило уши. Нуруски, в прямом смысле, лопались от переполнявшего их горя, оставляя после себя лишь голубоватый искристый дымок.

На моем чумазом лице расползлась широкая ехидная улыбка. Эльф с видом мученика прикрыл глаза, но отпустить не решился. Под звуки "артобстрела" наверху я расхохоталась в голос, чему не помешало даже подвешенное состояние.