Часть первая. Магичка.

Часть первая. Магичка.

Пролог.

Давайте принимать жизнь такой, как она есть.

Дождики дождиками, но бывают и чудеса, и удиви-

тельные превращения, и утешительные сны.

Е. Шварц "Обыкновенное чудо".

В кабинете было сумрачно, пахло сухими цветами, пылью и запустением. Я в нерешительности стояла на пороге, не зная с чего начать.

Вот уже год, как моя жизнь перестала иметь хоть какой-либо смысл и протекала в полном и беспросветном одиночестве — ба­бушка, единственный любимый человек на всем белом свете, умерла, оставив мне в наследство кота Сириуса и огромный дом на берегу Финского залива. Сириус сбежал на следующий день, а теперь я решила продать и дом — слишком многое мне в нем напоминало о той прошлой, безоблачной жизни, которая закончилась ровно год назад.

Пожалуй, переберусь в город, куплю небольшую квартирку и попытаюсь начать все с начала...

Сквозь неплотно задернутые портьеры пробивалось агрессивное летнее солнце, ярким пятном ложащееся на потускневшую от слоя пыли полировку рабочего стола. Высокие книжные стеллажи, тянущиеся по всему периметру комнаты, тонули в полумраке, а в углах чернели высокие напольные вазы с сухими цветами. На полке старинные часы с румяной пас­тушкой и кудрявым пастушком все так же отсчитывали секунды и минуты, начиная очередной час приятным перезвоном. На столе лежали какие-то листы, книги, стояла бронзовая статуэтка дриады, которой бабушка всегда прижимала нужные ей бу­маги... Вся обстановка говорила, что хозяйка просто вышла на пару минут, а вернувшись, продолжит работу.

Щекам стало мокро и прохладно, а на душе так погано, что захотелось немедленно пойти и утопиться. "Графиня, изменив ли­цом, бежит к пруду...".

Так, не раскисать! Надо заняться делами. Я смело переступила через порог. Босые пятки сразу утонули в мягком ворсе ковра. Помнится в детстве, бабушка любила приговаривать, что это настоящий ковер-самолет, и я охотно верила.

Вся моя прошлая жизнь теперь казалась сказкой — яркой, радостной и наполненной смыслом. Увы, сказке свойственно рано или поздно заканчиваться...

Легонько стукнула створка окна, и в комнату ворвался жаркий летний день, вытесняя затхлость, заброшенность и у­нылость. За стволами старых яблонь серебрилась полоска залива, под крышей пищали птенцы ласточки, с соседнего участка доносилась приглушенное бормотание радио...

Что ж, пожалуй, все не так уж и плохо. Жизнь продолжается.

Я развернулась к столу и принялась за просмотр и сортировку бумаг. Что-то оставить на память, что-то выкинуть за ненадоб­ностью... Когда дело дошло до старенькой потертой тетрадки, валявшейся на самом дне одного из ящиков под разномастными листочками, буклетами и канцелярскими принадлежностями, я по началу даже не обратила на неё внимания и отправила на выброс. Но, заметив на развороте надпись "Александре от бабушки", решила, что, пожалуй, просмотрю её перед сном. Это моё решение и предопределило все дальнейшие события...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

...Пустота. Вокруг и внутри. Чернильная темнота без единого просвета. И где-то далеко впереди — слабое мерцание, ис­корка.

— Ты вернулась... — странный, бестелесный, неопознаваемый голос. — Значит, пришло время... Ты готова?

— К чему? — нет ни страха, ни удивления. Вопрос — ответ, все просто.

Искорка слегка приближается, но её слабый свет не разгоняет мрак.

— Идти той Дорогой, что уготовлена тебе. Исполнить своё Предназначение.

— Я не понимаю...

— Не надо. Главное — ты знаешь. Теперь для тебя это не будет потрясением. Твой Дар с тобой, остальное подскажет сердце...

Как банально. Бедный, несчастный орган, вечно он виноват во всем...

Темнота обвалилась внезапно, и её место занял свет, яркий и колючий. Уши заложило, разболелась голова, и куда-то вне­запно подевался весь воздух вокруг...

— 1 -

Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть!

Теодор Рузвельт

— Слышь, девка, ты что ль магичкой будешь?

— Что? — я нехотя повернула голову и хмуро оглядела мужичка, погонявшего небольшую мохноногую лошадку. Позади гро­хотал и жалобно поскрипывал небольшой пустой возок.

— Тю, молодая, а уже глуховата... — возок, сотрясаясь припадочной дрожью, наконец, нагнал меня и остановился. — Я говорю, вы что ль госпожой магичкой будете?! — рявкнул мужичонка над моим ухом, едва не свалившись при этом с облучка.

Я скрипнула зубами и помотала головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, а лошадка укоризненно пофыркала и тут же принялась неторопливо объедать ближайший к краю дороги, изможденный полуденным зноем кустик.

— Ну так как? — продолжал допытываться настырный мужичонка. — Вы ведьма али как?

Беглый осмотр меня несчастной его полностью удовлетворил, и интересовался он просто так, на всякий случай. В пыль­ной, помятой одежке, волосы совсем короткие и дыбом стоят, вся грязная и злющая, как оголодавший вурдалак — одним сло­вом, ведьма. Моё утробное мычание тоже пошло в счет положительного ответа.

— Ну, коли разобрались, залезайте, госпожа магичка, в телегу, да тронемся в путь. До деревеньки нашей недалеко, мигом домчимся!

Насчет последнего замечания лично я оч-чень сомневалась.

Впрочем, в нынешнем состоянии я была совсем не привередлива. Поэтому без лишних слов перевалившись через бортик — старые рассохшиеся доски под моим весом протестующе крякнули — и, растянувшись на колкой соломе, задумчиво устави­лась в высокое небо надо мной.

Мужичонка моим мыслительным потугам не мешал, распевая потихоньку какую-то пахабненькую деревенскую песенку и иногда кося глазом в мою сторону — не серчает ли госпожа магичка на такое проявление народного творчества. Госпожа магичка не серчала.

Лошадка ходко трусила, телега тряслась и подпрыгивала на ухабах, в чахлых придорожных кустиках вяло чирикала ка­кая-то пичуга, а солнце медленно плавилось в вышине, как льдинка в теплой ладони...

Мои же думы были мрачны и тяжелы, как предгрозовые тучи, цепляющие сизыми брюхами за макушки деревьев.

Ну, во-первых, влипла я, по всей видимости, крепко и по самую маковку.

Это только в книжках все весело и интересно получается — попала в другой мир, тут же у тебя магический дар открыва­ется — да такой, что ого-го!— и красавец какой-нибудь встречается, который в тебя тут же влюбляется, а через какое-то время, проведенное в тесном сотрудничестве на ниве очистки этого мира от Вселенского зла, женится. И живете вы мирно и счаст­ливо, растите детей и внуков, а потом помираете в один день через энное количество лет — в зависимости от того, к какой расе принадлежит муж...

Я задумчиво сопнула носом и запустила пятерню в волосы. Затылок оказался горячим, нагревшимся на солнышке. Корот­кие выстриженные волосы приятно и успокоительно пощекотали ладонь. Нет, зря я брюзжу. Ну вот например, дар ма­гический у меня и правда открылся... Так никто ж не виноват, что я им пользоваться толком не умею! Это полностью моя, личная заслуга. Вот такая я — растяпистая и неусидчивая. Что ж теперь, пойти и утопиться с горя?.. А то, что красавца-долго­жителя еще не повстречала, тоже не беда. Какие мои годы? У меня еще вся жизнь впереди. Столько всего еще будет... Хотя, поторопиться ему все же стоит. О Вселенском зле я вообще старалась не думать. Вот это-то может болтаться где угодно и сколько угодно, главное, подальше от меня.

Во-вторых, я не особо задумывалась над тем, как я сюда попала, и каким способом буду возвращаться обратно, в свой про­светленный XXI век. Если честно, то возвращаться совсем не хотелось. Увы, этот мирок был мне милее и, что уж тем­нить, роднее, чем тот, в котором я появилась на свет. Там меня уже ничего не держало, а здесь... Здесь жизнь начиналась за­ново. В общем, в данный момент никуда я возвращаться не собиралась. Посмотрим, приглядимся, распробуем, а там, гля­дишь, и красавец-долгожитель со своей любовью соблаговолит подгрести на всех парах...

И в-третьих. Наверное, самое главное и непонятное. Меня здесь ждали. Сразу вспомнился седой, согбенный старичок в вы­беленной льняной рубахе, подпоясанной вервием. Аэрон. Хранитель Великого леса. Это он "встречал" меня на той самой опушке, это он целую неделю валандался со мной, помогая "адаптироваться".

Я выудила из-под себя соломку и, сунув её в рот, задумчиво пожевала.

Ну да ладно, с последним пунктом мы как-нибудь разберемся. Сейчас, пожалуй, главное — определиться, что мне теперь со всем этим делать. Магичка из меня, как уже говорилось, бедовая. Нет, я честно проштудировала бабушкину потрепанную тетрадку, напичканную, как оказалось в последствии, всевозможными лекциями по травоведению, прикладной и боевой ма­гии, и врачеванию. Было даже несколько коротеньких, сопроводительных строчек по географии и устройству этого мира. Но особого продвижения в учебе было не заметно. Заклинания я путала, силу не рассчитывала, а конечный результат часто был далек от того, что задумывалось в начале. Так что магией я почти не пользовалась, боясь устроить этому милому мирку преждевременный Апокалипсис...

Кстати, все эти лекции поставили меня в тупик. Откуда моей бабушке это стало известно? Пухлая тетрадка, без всяких со­мнений, была исписана её твердым, крупным почерком, но то, что там было написано, никак не вязалось с образом невы­сокой, седовласой старушки с уютными полными плечами, выцветшими голубыми глазами и извечными пирогами с капус­той по воскресеньям.

Я выкинула измочаленную соломку, перевернулась на бок, и уже, наверное, в сотый раз, подумала: "Разберемся с этим позже".

И именно в этот момент мой возница залихватски гаркнул "тпру-у!!", возок в последний раз дернулся и замер.

— Приехали, госпожа магичка!

Я приподнялась на локте и огляделась.

Кривая, не мощеная улица с дворами, в причудливом порядке разбросанными по обе её стороны, убегала вперед. По до­роге неспешно гуляли куры, самозабвенно ковыряясь в пыли; огромный лохматый пес дворовой породы валялся в тени за­бора, вывалив длинный розовый язык; на лавочке восседали бабушки-старушки, лузгали семечки, перемывали косточки со­седям, одним глазом поглядывая на стайку малышни, с гиканьем гоняющую петуха. Только коровы не мычали...

Я выбралась из возка и хмуро оглядела примолкнувших старушек и малышню.

— Н-ну? — глубокомысленно произнесла я, оборачиваясь к мужичку, явно довольному произведенным эффектом.

— А теперь, госпожа магичка, вам к старосте надобно. Он все объяснит, заодно об оплате договоритесь. Вон его хатка видне­ется, — услужливо подсказал "водитель кобылы", махнув рукой по направлению к околице. — Али проводить?

— Спасибо, сама дотопаю.

Взгляды местных жителей меня жутко раздражали. Сразу зачесалось между лопатками, и захотелось сделать "что-ни­будь такое хорошее, чтобы всем сразу плохо стало". Видно на лбу у меня это прописалось заглавными буквами, потому как народ, перестав любопытствовать, сразу начал заметно мандражировать. Ребятня, бросив гонять петуха, поспешила схоро­ниться за широкими юбками своих бабушек, сами пенсионерки как-то съежились, и вообще, постарались слиться с забором, а у моего проводника нашлись какие-то срочные дела подальше от "госпожи магички".

Магов, как я заметила, здесь не любили, ставя их едва ли не вровень с нечистью и нелюдями. Скорее терпели, по обоюд­ной выгоде: магам — гарантия не быть забитыми камнями "поборниками за чистоту людской расы" и неплохой заработок, населению — избавление от многочисленных бед, начиная от засухи и заканчивая поимкой и умерщвлением особо кровожад­ной нечисти. Этакая служба спасения местного розлива. Не особо любимая и почитаемая лишь из страха — вдруг колдун оби­дится и колданет что-нибудь малоприятное для организма, — но необходимая.

Подгоняемая неприятными ощущениями, я поторопилась забрать из возка свои вещи, и мужичонка с облегченным вздохом тут же поспешил убраться подальше, нещадно подгоняя свою кобылку. Мне же оставалось проследовать в указанном направлении для серьезного разговора со старостой этой гостеприимной деревеньки.

Бредя по пустынной дороге и загребая носками сапог пыль, я размышляла, а надо ли вообще идти к старосте, который, ясное дело, отрядит меня биться с каким-нибудь когтистым и зубастым представителем нечисти, решившим немного разнообразить тихую жизнь человеческого селения. Надеяться на менее пыльную работенку не приходилось, потому как мага искали срочно и плату сулили далеко не маленькую. Идти или не идти — вот в чем вопрос...

Идти не хотелось, потому как с моими "выдающимися способностями" лучше сразу прийти к этому зубастому и когтистому и совершить самоубийство, чтобы тот не особо мучился в вопросе моего умерщвления. С другой стороны, жить на что-то надо, а из ценного у меня только та самая бабушкина тетрадка, припрятанная на самом дне моей дорожной сумы, да тонкий стилет эльфийской работы из гномьего сплава. Вещица, надо сказать, действительно не имеющая цены, потому как, пункт первый — эльфы с гномами торгуют крайне редко, посвящая основное время междоусобной войне; пункт второй — имеет специальную полосу закаленного серебра по середине лезвия и специально заговорена против нежити. Вот если бы я этим стилетом ещё и пользоваться умела... Пока же он тихо-мирно лежал все в той же суме, извлекаемый на свет Божий лишь для того, чтобы отрезать ломоть от краюхи хлеба да кусочек колбасы. Я тихонько вздохнула. Знал бы Аэрон, как я использую его подарок, хлопнулся бы в обморок...

Старостин дом заметно выделялся от всех остальных — был и больше, и богаче, и добротнее. Я, опершись на низенькую калитку, с интересом оглядела просторный двор, по которому с всполошным кудахтаньем носились орды куриц, и степенно вышагивали крупные и упитанные индюшки. На чистом крылечке сушились крынки разной пузатости и высоты, а на самой нижней ступеньке, подставив округлый полосатый бок яркому полуденному солнышку, тщательно вылизывался матерый котяра. Из распахнутого окна слышалась громогласная брань с упоминанием всей кошачьей родни вплоть до седьмого колена, а так же тех действий, которые и предшествовали появлению на свет этого самого кошака. Животное на словоизлияния никак не реагировало и продолжало мыть свои пушистые усы.

Пока я раздумывала, как бы выманить старосту на душевную беседу, из-за угла дома вырулил чумазый ребенок лет пяти-шести в добротной, но сильно изгвазданной одежке, и раскрыв рот уставился на меня.

— А вы тут цего?..

— А я тут стою, — любезно улыбнулась я. — Староста тут живет?

— Ту-ут... А вам зацем?

— Затем, — емко ответила я. — Ты его позови.

Ребенок еще поглазел на меня и спешно бросился в дом, простучав по крыльцу босыми черными пятками. Почти тут же из распахнутого окна донеслось:

— Тятя, тятя, там возле калики такое страховидло стоит, зуть! На болотня плесивого похозе, тебя спрасывает...

В оконном проеме появилась бородатая, розовощекая ряха, глянула в мою сторону, скривилась в милой улыбке, а через секунду раздался звук подзатыльника, детский трубный рев и сердитое бубнение старосты, вдохновенно расписывающее, что "страшная ведьма" может сотворить с "нерадивым дитятей". Поедание младенцев живьем на завтрак, обед и ужин было не самым страшным из всего перечня моих "добрых дел"...

— Ведьму вы заказывали? — поинтересовалась я с самой доброжелательной улыбкой у вывалившегося на крыльцо здоровенного старосты. Тот суетливо покивал и затоптался на ступеньках, боясь подойти.

— На что жалуемся? — моя улыбка стала еще шире и доброжелательнее, а я смело распахнула калитку и прошествовала через двор.

— Так это... — мужик смачно поскреб затылок, заросший не менее чем нижняя половина лица. — Беда у нас. Гадость какая-то завелась, скотину губит. За последние пять дней восемь телушек и трех бычков не досчитались ужо... А еще неизвестно, что станет, коли скотина кончится... Мож и человечиной брезговать не станет...

От собственных безрадостных предположений, староста покрылся испариной и начал закатывать глаза. М-да, фантазия у мужика была богатая, а главное, красочная. Еще минут пять он мне расписывал во всех подробностях кровавые похождения неизвестного "скотоеда", потом столько же — страшные картины грядущего будущего, если эта нечисть решит включить в свой рацион еще и человека. Я вдумчиво изучала угол избы, периодически кивая, но не слушая.

Стоит или не стоит? Браться за это дело, или ну его к лешему?..

— Ну так... Беретесь или нет? Плата приличная — два белых. Угол и пропитание — бесплатные, — староста запнулся и вновь запустил пятерню в волосы. — А ... это... ежели чего, похороним... это... туточки, у нас... с превеликими почестями... Вот.

Последний пункт трудового договора меня особо порадовал и вдохновил на ратные подвиги.

— По рукам! — я протянула ладонь, которую мужик пожал с некоторой опаской, едва касаясь моих пальцев.

Что ж, два белых — совсем неплохо. По крайне мере, добраться до ближайшего крупного города и не помереть с голода мне хватит. А там, по дороге, глядишь, и еще работка подвернется...

На постой меня определили к бабульке-травнице, лет уж десять как вышедшей на почетную пенсию и теперь коротавшей оставшиеся годы в старой покошенной избушке за околицей. Огород за домом давно порос сорной травой, забор перекосился и недосчитывался энного количества жердей, а в худом, как решето, хлеву обнаружилась подслеповатая, старая Буренка, вяло пережевывающая старое, залежалое сено. По поводу её способности давать молока у меня были огромные сомнения...

Послонявшись по запущенному хозяйству, я в унынии присела на ступеньку скособоченного крыльца.

Раскланявшись со старостой, я еще с полчаса побродила по селению с расспросами. Результаты оказались впечатляющими.

Самого первого теленка неизвестная "гадость" уволокла вечером и схарчила в ближайших кустах, пока пастух сражался с расползающимся стадом, которое после распитой с другом-кузнецом бутылки с мутным высокоградусным содержимым почему-то резко увеличилось вдвое. Утром отправившаяся на поиски своего бычка хозяйка нашла пропажу на краю луга в обглоданном виде. После тщательного осмотра "места происшествия", староста предъявил односельчанам "улики" — клок серой светлой шерсти и отчетливые следы когтистых лап размером с блюдце. Все присутствующие тут же сошлись во мнении, что причиной безвременной кончины несчастного телка стали волки, водившиеся в этих лесах.

А "волк" напомнил о себе той же ночью, неизвестно как пробравшись в хлев самого старосты и славно там отобедав очередным теленком. Коров тварь не тронула, но изрядно подпортила им нервы, что тут же сказалось на молоке, которого попросту не стало.

На следующие сутки пропали уже коровы, числом три штуки. На этот раз в хлеву не было ни крови, ни прочих гастрономических подробностей. Коровы словно испарились, зато в самом хлеву и на подступах к нему нашлось изрядное количество следов когтистых лап... Селяне во главе со старостой дружно уверовали, что это происки кровожадной нечисти, и спешно отрядили гонца в поисках ближайшего мага, который взялся бы за устранение зубастой "проблемы".

Среди жителей деревеньки нашлась даже парочка свидетелей, которая "видала эту страхолюдину клыкастую собственными глазами". Я их внимательно выслушала, прикинув, что, судя по описанию, сию деревеньку посетил по крайне мере дракон, который почему-то оброс шерстью, отрастил себе еще пару-тройку голов и вместо старого доброго огня для разнообразия решил поплеваться кислотой вперемешку с трупным ядом. После столь познавательного разговора довольные "свидетели" отправились прямиком в таверну, а я в противоположную сторону, старательно пытаясь избавиться от сивушного духа, которым так и сочились мои собеседники...

Солнышко, поумерив свой пыл, медленно, но верно скатывалось в сторону ближайшего лесочка, а плана избавления от "страхолюдины клыкастой" не было... Еще немного помучившись, я решила устроить банальную засаду, для чего всю оставшуюся скотину в количестве пятнадцати рогатых голов согнали в один хлев. Шестнадцатой безрогой я быть не пожелала, поэтому для наблюдения присмотрела захудалый курятник, который стоял как раз напротив хлева. Там я и устроилась на ночь со всеми удобствами, забравшись на чердак, где хозяин хранил сено.

... Незваные гости пожаловали сразу поле полуночи. К этому времени я уже изрядно намучилась от колкой соломы и удушливого запашка, поднимающегося снизу. Поэтому, когда вдоль бревенчатой стены хлева медленно скользнула тень, я была рада-радешенька покинуть это гостеприимное местечко. Правда, тихо этого сделать не получилось. Уже у самой двери я оступилась и с размаху растянулась на земляном полу, попутно задев какую-то кучу хлама, сгруженную у стены. Всполошенные обитатели курятника посыпались со своих насестов, как переспелые яблоки, отчаянно горланя и кудахча, а крупный петух бросился на предполагаемого врага с таким отчаянием, что мне пришлось запустить в него первым, что попалось под руку, страшась лишиться глаза или уха. Пернатый, припечатанный какой-то ветошью, заголосил дурным голосом и принялся нарезать круги, внося еще большую сумятицу.

Минут через пять, грязная, с налипшими на волосы и одежду перьями, клочками соломы и зернами проса, я злая, как тысячи чертей, вывалилась на свежий воздух под аккомпанемент катящегося впереди меня дырявого чугунного горшка и падающих за спиной тяпок и граблей. За моей спиной продолжал доноситься шум и гам, как будто всех куриц во главе с петухом ели заживо. Ну, если после такого тварь не улепетывает изо всех своих нечистых сил подальше от этой деревни, то охота полакомиться парной говядиной сегодня у неё должна пропасть полностью...

Для очистки совести я прошлась вдоль стены, где прежде было замечено какое-то движение и подергала двери хлева. У стены никого не оказалось, только стояла прислоненная к чердаку лестница, а двери остались закрытыми.

Возвращаться в курятник не было никакого желания, поэтому продолжать наблюдение было решено непосредственно в хлеву. Поминая на все лады таинственную нечисть, которой приспичило столоваться именно в этом селе, обитателей курятника с их истерическим нравом и собственные невезение и неуклюжесть, я с некоторым трудом отодвинула давно не смазываемый запор и осторожно приоткрыла створку. Тишина. В темноте лишь шумно дышали коровы.

Приободрившись, я тихонечко скользнула внутрь, замирая на каждом шагу. И мои старания не пропали даром. Наверху под потолком раздался шорох, потом еще один, а следом мне на голову полетели труха, солома и... ошметки грязи. Чего-чего, а этого на моей бедовой голове хватало с избытком, поэтому очередная "грязевая ванна" не вызвала у меня должной радости. Зато вызвала очередной всплеск злости.

В хлеву было темно, лунного света, пробивающегося в узенькие окошки под самым потолком и щели в стенах, было настолько мало, что я с трудом могла различить собственные пальцы на вытянутой руке. В следующую секунду к потолку рванулся жирный, лучистый и сухо потрескивающий шарик — этакий гибрид светового пульсара и шаровой молнии. Увы, сколько я не старалась, но по отдельности они у меня не получались, и самое простенькое заклинание, которое знает даже пятилетний ученик мага, превратилось в моих руках в жуткое и непонятное нечто — "смесь бульдога с носорогом".

А в это время "светляк" по всей видимости достиг препятствия и оглушительно хлопнул, отчего по всему хлеву разлился ощутимый запах озона и чего-то тлеющего, а в районе крыши жалобно взвыли.

— А ну выходи! Биться будем! — как можно более грозно крикнула я, отступая на всякий случай на шаг назад. И очень даже вовремя. Через секунду сверху донесся оглушительный треск и прямо передо мной шлепнулась непонятная, исходящая вонюченьким дымком куча.

В моей ладони образовался еще один пульсар, а куча, постанывая, проскулила:

— Не... не надо....

— Чего не надо?

— Би... биться не надо... Госпожа ведьма, я с... сдаюсь!

Я, неприлично вытаращившись, наблюдала, как "кровожадная тварь", покряхтывая, поднимается сначала на четвереньки, а затем на обе ноги, обутые в потрепанные лапти, и стыдливо прикрывает свою заднюю часть, одетую в измазанные навозом штаны.

— Вы только, пожалуйста, больше в меня этой гадостью, — кивок в сторону моего "светляка", — не кидайтесь. Штаны, они, того, не казенные. Мне ж завтра с утра жене объяснять, отчего у меня порты дырявые...

Страдалец жалобно хлюпнул носом, а я запустила под полок еще парочку пульсаров, отчего в хлеву стало светло, как днем, и спокойно прошлась вдоль стоил.

— А подельник твой где?

Мужик, один из недавних "свидетелей", старательно поворачивался следом за мной, стесняясь продемонстрировать собственный подпаленный зад.

— Дык это... Следы рисует.

Я хмыкнула и вернулась к незадачливому грабителю.

— Вот сейчас его подождем, и пойдем к старосте...

Мужик ретиво бухнулся на колени, причем не отрывая рук от прожженных штанов, и заголосил дурным голосом с подвыванием:

— Помилуйте, госпожа ведьма, у меня семья большая! Женка и четверо ребятишек мал мала! Ведь помрут голодной смертью-у-у!..

В самый разгар представления явился и второй грабитель. По всей видимости видок после боевых действий в курятнике у меня был еще тот, и впечатлившийся мужик сначала что невразумительно пробулькал, выпучив глаза, а потом с неприличным дамским визгом бросился назад, но тут ему дорогу преградила успевшая закрыться створка двери, в которую тот и впечатался на всем бегу. После чего медленно сполз на землю да так и замер, по всей видимости, банально свалившись в обморок.

— М-да... Нервы беречь надо, — я задумчиво потыкала в бесчувственное тело носком сапога. — Ну, теперь можно и за остальными сходить...

— Не губи-и-и-ите!!!

Я некоторое время поизображала мучительные раздумья. Сдавать этих двух непутевых грабителей у меня не было ни малейшего желания. После такого у них надолго отпадет всякое желание к обворовыванию односельчан и всяким басенкам про кровожадных упырей и иже с ними... Значит, будем перевоспитывать.

— Хорошо... Тогда сделаем так. Коров украденных вернете. Старосте в ножки поклонитесь и во всем признаетесь. Чистосердечное признание, как известно, облегчает наказание. И чтоб больше никогда...

— Вернем, госпожа ведьма! — завопил несчастный мужик, вскакивая на ноги и порываясь прямо сейчас бежать за коровами. — Все вернем! На поклон сходим. Вы только сейчас никого не зовите!!!

Я тяжело вздохнула и направилась к выходу.

— Не позову. Всем спасибо, все свободны...

Прохладный ветерок ласково огладил меня по макушке. Желтый огрызок луны зацепился за дымоход и теперь щербато улыбался мне сверху. Из распахнутой, слегка перекособоченной двери курятника доносилось сонное поквохтывание. По темному забору прошмыгнула кошка и скрылась в ближайших кустах...

Я вытянула из волос бело-рыжее перо, задумчиво покрутила перед глазами. Оглядела корку грязи на подоле. Пожалуй, завтра надо стребовать еще и новую одежку. В конце концов, я злобная, меркантильная ведьма, а не добрая фея с волшебной палочкой...

Возле забора блеснули желтые плошки глаз.

— Уходи.

Огромный светло-серый волк медленно вышел на освещенное пространство.

— Уходи...

От хлева донеслось слаженное "а-а-а!!!", переходящее в жалобное "ы-ы-ы!..". В моей ладони материализовался огненный "шарик" величиною с хорошо упитанную курицу. Что станет с двором, если я все же отважусь его швырнуть в волка, думать не хотелось...

Волк гадливо ухмыльнулся, высунув кончик розового языка и... развернувшись ко мне хвостатой частью тела, в два прыжка оказался у забора и играючи взял высоту в два эма.

Через секунду мой боевой пульсар с неприличным чмоканьем свернулся, обдав меня на прощание жаром в лицо. Ну вот, грозная организация "Гринпис" может спать спокойно — при засаде ни одного оборотня не пострадало. Я еще раз вздохнула и поплелась к курятнику. Досыпать.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Каменные своды тонули в темноте, которую лишь слегка рассеивала пара масляных светильников, водруженных на каменные постаменты в центре зала. Человек медленно переступил через порог и остановился, привыкая к слабому освещению.

— Тебе удалось что-нибудь узнать? — приятный баритон словно выткался из окружающей мглы и эхом прокатился по залу, отскакивая от каменной кладки.

Человек сделал пару шагов к светильникам, тщетно пытаясь разглядеть своего собеседника.

— Не много. Пророчество начинает сбываться...

— Неужели? — весело заметил голос. — Я думал, что это всего лишь ваши, человеческие, побасенки.

Человек слегка скривился, но возражать не посмел. Чтоб тебе подавиться собственными спесивыми словами, нелюдь!..

— Пророчество начинает сбываться, не смотря на все наши... усилия. Королевский маг заметил магическую бурю, это не могло его не насторожить. Я думаю...

В темноте еле слышно хмыкнули. Легкий порыв ветра заставил желто-оранжевые лепестки пламени беспокойно заплясать над глиняными плошками.

— А ты не думай, — ласково предложили из глубины мрака. — Ну кто в наше время будет верить этим глупым сказкам?.. Вот увидишь, никто ничего не заметит... По крайне мере никто не свяжет это с нашим делом.

— Но это еще не все! Звезды сказали, что Исчезнувший вернулся!..

— Прекрати истерику, Эрвест.

Огоньки светильников мигнули, и на секунду вокруг человека образовался удушливый и плотный кокон из тьмы, стенки которого угрожающе пульсировали и как будто медленно сжимались. Слабый свет вспыхнул вновь, но неприятное ощущение покинуло несчастного не сразу.

— С этим твоим Исчезнувшим можно разобраться позже, и то, если он будет очень сильно путаться под ногами. Нам сейчас некогда гоняться по всему миру в поисках этого героя... В любом случае, если придерживаться этой вашей глупой людской легенды, — даже презрение слышимое в голосе было мелодичное, с легким оттенком ласковой улыбки, с которой смотрят на неразумное и чересчур забавное дитя, — Исчезнувшему нечего делать без Пропавших. Без них он просто-напросто пустышка...

В темноте послышался легкий шорох, как будто распахнулись огромные крылья, и слегка скрипнули друг о друга когти, сжимаемые в кулак.

— Вот поэтому, — спокойно продолжил голос, — мы и должны позаботиться о всех шестерых... Думаю, наши прежние маневры принесли не много пользы. Теперь же... Теперь же следует действовать в два раза быстрее и не задумываться о цене. Ты слышишь меня, Эрвест?

Человек слегка склонил голову.

— Да. Я найду всех шестерых. И раньше, чем Исчезнувший.

— Вот и хорошо, — в голосе послышалась улыбка. — А дальше... Дальше ты и сам знаешь, что надо делать.

-2-

Ой ты, гой еси, добрый молодец!

И на кой еси тебе это надо?

Слова из песни

Утро выдалось прохладным. Небо затянуло унылым серым однообразием, а с востока медленно, задевая макушки высоких елей, наползал темно-синий бок грозовой тучи. Оттуда изрядно посверкивало и громыхало, так, что в избах жалобно позвякивали крынки на полках. Со стороны леса потянуло сыростью и озоном. Настроение, и так паршивое от недосыпа и ночной беготни, при взгляде на это лиловое безобразие на горизонте не улучшилось ни на йоту.

— Ну, счастливо вам добраться до Грельмина, госпожа магичка, — староста с самой доброжелательной улыбкой покивал головой и покосился на грозовую тучу, которая отвоевала себе на небе ещё немного места. — Линька бы вас подвез на своей телеге, да только обратно до дождя возвратиться не сможет... А дорогу после так размоет, что вся телега с возницей в грязь по самую маковку и уйдет...

Мужик скроил еще более сладкую улыбочку и, кажется, еле-еле удержался, чтобы не помахать мне на прощание ручкой.

— А вы, госпожа магичка, идите по этому тракту, никуда не сворачивая, минуете пару деревушек и до самого Грельмина дойдете. Там в это самое время как раз ярмарка проходит, мож какая работенка подвернется...

— Спасибо за участие, — промямлила я, размышляя, не разнести ли на прощание полдеревни?.. На лице старосты так откровенно были написаны радость и облегчение от скорого расставания с "чертовой ведьмой", что у меня активно засвербело в области ниже поясницы и не менее активно зачесались руки. Сердце грело только одно — мне честно заплатили за работу оговоренную ранее сумму, и в качестве "сверхурочных" выдали добротные, хоть и немного потрепанные рубаху из беленого полотна, кожаную куртку и охотничьи штаны из замши, которые на удивление сидели на мне, как влитые, убирая все ненужное и подчеркивая самое аппетитное.

За моей спиной ретиво протопал по крыльцу староста, спеша поскорее скрыться в доме, протяжно скрипнула захлопнувшаяся за ним дверь, а передо мной снова лежал пыльный тракт и, леший знает, сколько эдов пути до ближайшего города в этой сельской глуши. Впрочем, не в моих правилах унывать. Посему я гордо вскинула голову и закинула на плечо суму, отягченную парой караваев еще теплого домашнего хлеба, внушительным куском копченой грудинки, и еще целым "букетом", который перед моим уходом успела мне сунуть травница. Даже посвистеть попыталась, но из залихвацкой, бравурной песенки получился траурный марш, местами переходящий в змеиное шипение, от которого шарахались куры и замолкали дворовые псы. Поэтому, решив как-нибудь обойтись без музыкальной части, я споро зашагала на запад, стремясь как можно быстрее дождя добраться до темнеющего впереди леса...

По закону подлости тучу прорвало именно тогда, когда до спасительных разлапистых елей мне оставалось каких-то три эма. Белая отвесная стена, шипя как подгоревшая "глазунья", обрушилась на меня в одно мгновение, вымочив до нитки, и под еловые лапы я вступила, хлюпая залитыми сапогами и клацая зубами от холода. Не долго думая, я свернула с тракта, забирая все дальше в лес, где было не в пример суше, хоть и холодно. Мечты о живительном тепле и горячем чае так и остались мечтами, которые я с садистским удовольствием смаковала, скрючившись в узелок на подстилке из сухих иголок под надежным зеленым шатром старой елки.

Я мрачно наблюдала, как со звонким шлепаньем срываются на землю крупные прозрачные капли и тут же убегают в песок, и размышляла, как долго протянет в этом мире мой бедный, разнесчастный организм, если вдруг подхватит пневмонию. И вообще, знают здесь о такой болезни или нет? Лучше бы знали... Я оглушительно чихнула в ответ на собственные упаднические мысли, и только тут заметила, что дождь закончился.

С кряхтением выбралась из укрытия. Огляделась. И со всей отчетливостью поняла, что совершенно не представляю, в какой стороне находиться тракт.

Паника ухнула откуда-то сверху, сдавила своими тугими кольцами горло, и медленно скользнула по позвоночнику вниз. Увы, как и многие представительницы прекрасного пола, я страдала топографическим тупоумием, то есть, могла спокойно заблудиться в трех соснах, даже если это единственные деревья на весь парк. Что уж тут говорить о целом лесе, который обступал меня со всех сторон — куда ни глянь, одни сплошные мокрые и унылые елки и такие же унылые и мокрые низенькие кустики... Кричать "ау" бесполезно, а идти надо.

Минут пять я старательно морщила лоб, пытаясь вспомнить, с какой стороны света у деревьев активнее растет мох и ветки. Потом попыталась на глаз определить эту самую сторону, и промучилась еще минут десять. В итоге же, плюнув на всю эту науку и от всей своей души послав её к лешему, я потопала прямо, здраво рассудив, что лес когда-нибудь закончится, а там посмотрим по обстановке...

К полудню робкие лучи солнца проделали первые прорехи в сплошном облачном покрывале и хлынули вниз живительным теплом, затопив расплавленным серебром мокрый лес и выманивая из своих убежищ лесных птиц и зверье. Высоко над головой затрещала сорока, непугливая серая белка проскакала по стволу и проводила меня заинтересованным взглядом черных глаз-бусинок, а на валуне калачиком свернулась маленькая змейка, подставив гладкие бирюзовые бока солнышку. Постепенно ельник уступил место обычному смешанному лесу; небесное светило, словно вспомнив, какой сейчас месяц по графику, жарило во всю, и уже через полчаса стало трудно дышать от испаряющейся влаги. Я продолжала упорно двигаться в неизвестном направлении. Дубовые рощи сменялись лощинами и неглубокими овражками, осины тонко трепетали листочками на легком ветру, а кусты малины и ежевики клонились к земле от обильного урожая. Еще часа через полтора я задумалась о привале.

Удобная полянка подвернулась практически сразу. С двух сторон её плотно обступали заросли какого-то колючего кустарника, припорошенного, словно снегом мелкими белоснежными цветочками, чей дурманящий сладковатый запах расползался по всей поляне; с двух других — деревья, среди корней которых бежал по камешкам прозрачный ручеёк. На этом все положительное заканчивалось, зато отрицательное только начиналось.

Сначала я обратила внимание на некую "неопрятность" окружающего меня великолепия: сочная зеленая трава примята, особенно сильно — в самом центре; сломанные ветки кустарника с траурно белеющими на земле осыпавшимися лепесткам; дерн, выдранный в некоторых местах с корнем и теперь зияющий уродливыми земляными воронками, как открытыми ранами. Еще большее сходство с последними придавала кровь, лаково блестящая в лучах солнца, отчего в некоторых местах трава окрасилась в ровный красный цвет...

И только в самый последний момент я увидела его...

Сердце подпрыгнуло к горлу, разбухло и раздробилась на тысячи мелких осколков, в ушах тоненько зазвенело, а перед глазами заметались черные мушки... Я судорожно втянула воздух сквозь плотно сжатые челюсти, только теперь сообразив, что от неожиданности и испуга перестала дышать. А потом, стараясь не смотреть под ноги, ринулась вперед.

Он был распят на ветвях низенького корявого деревца, растущего на самой кромке поляны, как будто огромная черная птица, впечатанная стрелой в стену на всем лету. Голова безвольно свешивалась вниз, длинные, спутанные волосы, кровавыми сосульками падали на лицо. Набрякшие от влаги веревки глубоко врезались в израненное, обмякшее тело. От тяжелого запаха крови и смерти мутило так, что хотелось уединиться за ближайшим кусточком и поскорее расстаться с прошедшим завтраком.

— Бедненький... Кто же тебя так?

Звук собственного голоса был чужим и пугающим. Мир вокруг начал медленно расплываться, превращаясь в набор бесформенных цветных пятен. Я хлюпнула носом и сердито смахнула покатившиеся по щекам крупные, солоноватые слезы. Если я и раньше горько рыдала над хладным трупиком серой мышки, угодившей в мышеловку, то что уж говорить о теперешнем моем состоянии, когда передо мной находился труп человека...

Осторожно, дрожащими пальцами я медленно отвела в сторону спутанные волосы, стараясь разглядеть мертвенно-бледное лицо незнакомца. Красивый... Непрошенные слезы снова повисли на ресницах.

...И тут труп распахнул глаза и вполне осмысленно на меня уставился.

От моего дикого нечленораздельного вопля с ближайших деревьев, шумно хлопая крыльями и заунывно каркая, поднялась вверх целая стая воронья, сделала почетный круг над поляной, но возвращаться на насиженные места не пожелала и понеслась прочь.

Янтарные, подернутые дымкой боли глаза ожившего "трупа" в обрамлении по-девичьи длинных, пушистых ресниц полоснули по мне таким острым ненавидящим взглядом, что я попятилась.

— Shil'i...

Понять, что именно он сказал, я не поняла, но смысл, в принципе уловила. Еще бы не уловить, когда на тебя смотрят так, как будто вся эта залитая кровью поляна — дело твоих рук...

Бескровные губы судорожно скривились, и по подбородку медленно потек бордовый ручеёк. Я отступила еще на шаг, боясь приблизиться, и едва не растянулась на земле, наткнувшись на какую-то железяку. Впрочем, железяка оказалась вполне опознаваемой. Загнанный на одну треть, в земле торчал широкий обоюдоострый кинжал, с оплетенной тонкими кожаными ремешками рукоятью, а совсем рядом — меч с тонким, в три пальца шириной, лезвием. Любопытный солнечный заяц скользнул по заточенной голубоватой кромке эльфийской стали, легкий ветерок, невесть как забравшийся на эту полянку, легонько покачал из стороны в сторону черные кисти на концах шнурка, завязанного замысловатым узлом на длинной рукояти. Я зачарованно уставилась на клинок, затем перевела взгляд на тело, но парень упрямо молчал, ничем не собираясь мне помогать.

Ясное дело, меч может быть заговорен от чужой руки, и, притронувшись к рукояти, я сильно рискую просто-напросто развеяться в прах, что было бы совсем некстати. Во-первых, пожить мне все-таки еще очень даже хочется, а во-вторых, парень останется без помощи, и очень скоро загнется от потери крови... Поэтому мой выбор пал на кинжал.

Плетеная рукоять оказалась на удивление теплой и удобно легла в руку. Почти сразу же ладонь легонько кольнула чужая магия, окатив меня от макушки до пят легкой, слегка щекочущей волной. Я застыла, ожидая, когда меня развеет в прах или скрючит в жестоких конвульсиях, но никакого членовредительства не наблюдалось. По всей видимости, парень тоже ожидал чего-то подобного, потому как пялился на меня с нескрываемым злорадством и кровожадностью. Так и не дождавшись должного эффекта, он с разочарованным стоном вновь обмяк, по всей видимости, искренне и глубоко жалея о так и не состоявшемся умерщвлении человеческой ведьмы.

Я же, уверившись, что все еще вполне жива и, в отличие от некоторых, здорова (хлюпающий нос в счет не пошел), приступила к операции по спасению этого неблагодарного. Веревки, насквозь пропитавшиеся кровью, долго не поддавались, лезвие все время оскальзывало и то и дело норовило промахнуться мимо, предпочитая разбухшим волокнам либо своего хозяина, либо меня.

Минут десять я честно пилила, рвала, пыталась развязать затянутые узлы руками. В отчаянии даже зубами один раз попробовала, после чего жестоко пожалела о собственном благородстве и таки рассталась с завтраком, еле успев добежать до ближайших кустиков. Еще минут через пять, совсем отчаявшись, я дернула веревку, и та неожиданно поддалась. С округлившимися глазами я всполошено, как курица, помахала в воздухе руками и начала медленно заваливаться на спину, при этом наблюдая, как несостоявшийся мертвец так же медленно сползает на меня сверху...

Я перевела вышибленный на мгновение дух и уставилась в высокое синее небо, испещренное белыми барашками облаков. На первый взгляд не шибко наделенный выдающейся мускулатурой незнакомец на самом деле оказался очень даже упитанным, и теперь всеми своими килограммами вдавливал меня в землю, довольно успешно изображая гранитную крышку надгробия.

— Эй, ты живой?

Парень что-то промычал мне в ухо и слегка пошевелился, тщетно пытаясь с меня сползти.

— Живой. Уже лучше...

С третей попытки мне удалось спихнуть с себя тело и, пыхтя от натуги, отволочь его на одеяло, поближе к ручью. Зато запалить небольшой костерок, чтобы вскипятить воду, было делом одной минуты. Главное, остановить кровь и привести его в чувство, а там, глядишь, что-нибудь придумаем...

Оранжевые, полупрозрачные при дневном свете, язычки пламени лизали прокопченное днище маленького котелочка, нашедшегося в моей дорожной суме, сырые ветки тихонечко шипели и чадили; я с отвращением откинула в сторону мокрую исполосованную порезами куртку парня. Через секунду туда же отправилась и изгвазданная рубашка.

Хорош, ничего не скажешь... Запекшаяся багряная корка покрывала почти всю грудь и живот, сползая на правый бок, который все еще продолжал сочиться кровью. Срастить края ран самостоятельно я даже не пыталась. Результат предугадать было невозможно, а калечить парня не было никакого желания.

Осторожно, стараясь не причинить боли, я смыла кровь и грязь с тела и лица, смазала раны вонючей мазью, которую сунул мне в дорогу Хранитель Великого леса как раз на такой случай, наложила тугую повязку из собственной запасной рубашки, великодушно располасованной на бинты в пользу умирающих. И только после этого позволила себе заняться собственным состоянием.

В итоге тщательного осмотра оказалось, что состояние у меня чуть лучше, чем у пациента. Полусырая рубашка, не успевшая до конца просохнуть после утреннего дождя, спереди вся была заляпана кровью, в сапогах уже не хлюпало, но ноги замерзли так, что пальцы, наверное, теперь еще неделю будут прибывать в скукоженно-скрюченом состоянии, а еще через пару дней отвалятся совсем.

Мой неблагодарный пациент толи впал в забытье, толи уснул, но по крайне мере дышал и не обзывался непонятными словами. Я же стащила сапоги, пристроив их поближе к огню для просушки, для той же цели развесила на ближайшей ветке штаны, и в кружевном ансамбле направилась к ручью, чтобы хоть немного привести в порядок заляпанную рубаху.

Солнечные лучи дробились в чистой воде и брызгали колким белым светом прямо в мое лицо. Где-то высоко над головой щебетали птички. Тонкая алая струйка в воде превратилась в мутноватое облачко, которое практически тут же рассеялось. Я задумчиво изучила свою работу и, решив, что для сельской местности и так сойдет, направилась обратно, предвкушая обед и сухое тепло костерка.

Несмотря на все сегодняшние переживания, хлеб с грудинкой я слопала за милую душу, и теперь, от нечего делать, пристально разглядывала несостоявшегося кандидата в покойники. Что ж, с перепугу мне не примерещилось, и парень действительно настоящий красавчик. Хотя... Непривычно узкое лицо, красиво очерченные губы, правильный тонкий нос и... На четвереньках, не веря собственным глазам, я подползла к раненому, уставившись на его уши. Ну да, так и есть. С перепугу я пропустила самое главное — несостоявшийся покойник явно принадлежал к расе разумных нелюдей. Если быть уж совсем точной, это был эльф. Самый настоящий, правда, полуживой эльф. Я с радостным изумлением наклонилась еще ниже и осторожно, даже с некоторым душевным трепетом потянула за острое ухо. Эльф судорожно дернулся и распахнул янтарные глаза. Я так же резко отпрянула и в спешном порядке дала задний ход.

— Зря... стараешься... ведьма... Жить... осталось.. недолго..

— Эй-эй, постой! Как это — недолго?!! Я что, зря старалась излечить твои раны??!! — от такого заявления "благодарного больного" я резко остановилась и в крайнем возмущении вскочила на ноги. Правда, почти тут же передумала и вновь плюхнулась на пятую точку. — Ну уж нет, голубчик, я тебя вылечу, и ты мне еще спасибо скажешь за своё чудесное спасение...

— Силенок... не хватит... Внутри... кровотечение...

— Хватит, — мрачно заверила я, перетряхивая суму в поисках бабушкиного "трактата", но под руку все время лез пожухлый веник травницы и какие-то склянки с магическими реактивами, всученные Аэроном.

Вот спрашивается, зачем мне надо таскать с собой все эти травки и пузыречки, если в зельях я не понимаю ничего? То есть, абсолютно ничего. Одного единственного раза, когда я попыталась приготовить себе микстуру от простуды, мне вполне хватило. Аэрон потом два дня подряд заменял на крыше обугленную дранку, а я тщательно выскабливала прокопченные стены кухни... Как так получилось, что разрушения оказались столь минимальны, для нас обоих навсегда останется загадкой...

— А-а-а... Да где ты, леший тебя дери!

Эльф надсадно закашлял и снова ухнул в небытие, а я утроила свои усилия, в скором времени увенчавшиеся успехом.

— Вот, — я радостно потрясла перед носом остроухого коричневой тетрадкой. — Сейчас я тебя....

— Отойди от него. Живо, ну!

Голос, произнесший это, не предвещал мне ничего хорошего. По крайне мере, в этой жизни.

Из-за дерева медленно и неслышно вынырнул эльф, недвусмысленно направив на меня железное жало своей белооперенной стрелы.

— Я же сказал — отойди от него!

Золотистые брови новоприбывшего сошлись на переносице, холодные бирюзовые глаза смотрели, так, что мне захотелось оказаться от этой милой полянки как можно дальше — желательно на другом конце Мира и целой; а рот кривился в подобии усмешки, которой в свое время улыбался Серый Волк, встретив на лесной тропинке Красную Шапочку...

Господи, и за что мне такое наказание — два кровожадных эльфа да еще в один день?!

Под прицелом эльфийской стрелы, я медленно и по возможности величаво поднялась на ноги, с затаённым злорадством ожидая реакции на моё экстравагантное одеяние. Но... Либо остроухий был поглощен собственными переживаниями по поводу предсмертного состояния своего друга, либо вообще не интересовался представительницами прекрасного пола, — так или иначе моё кружевное неглиже его ни капельки не заинтересовало, и блондин продолжал пялиться на меня исключительно с интересом мясника, собирающегося разделать очередную телячью тушку.

От "великого противостояния на реке Воже" нас оторвало появление нового действующего лица. С противоположной стороны кусты затряслись мелкой припадочной дрожью, послышался смачный хруст и треск, как будто через них ломился паровой каток, а через секунду на поляну выскочил бородатый коротышка в съезжающем на лоб шлеме, который я поначалу приняла за фигурно спрессованное ведро. Глазки под кустистыми бровями метали молнии, а совсем детские ручонки споро и умело раскручивали над головой боевой топор.

— Ага! — рявкнул гном.

— Хы-хы, — нервно отозвалась я.

Оба эльфа предпочли промолчать. Один — потому что был в отключке, другой — потому что осторожно потрошил так любовно забинтованные мною раны.

— Боги, что она с тобой сделала... — с надрывом шептал блондинистый эльф, медленно поводя руками вдоль распростертого тела. — Vi erra al' kr'erra. Lar aermo!

— Вообще-то, я его уже нашла... в таком состоянии, — я мрачно посмотрела в широкую спину остроухого. — В принципе, он еще жив только потому, что я успела остановить кровь и...

— Заткнись, тварь! — прошипел белобрысый, резко поднимаясь. — Это ты! Ты его убила!...

— Я-а-а?! — я с изумлением вытаращила на обвинителя глаза. — Да как ты!?..

— Все вы, людишки, одинаковы! Мелочные, кровожадные твари! Только вы можете убивать из удовольствия, просто так, из-за трех серебрушек! Вы же ненавидите все вокруг себя...

— А вы, эльфы, все такие истерики? — вкрадчиво поинтересовалась я, прикидывая, как быстро смогу создать боевой пульсар и пустить его в дело. И дадут ли мне вообще такую возможность?..

— Сначала один мне тут устраивает целое представление с вдохновенным монологом. "Врагу не сдается наш гордый Варяг"! Теперь второй посыпает голову пеплом и толкает прочувственную речь в духе расизма... Прекратите хныкать и немедленно исцелите помирающего!

Теперь настала очередь эльфа слушать с разинутым ртом. Гном же, поняв, что расчленять в ближайшее время никого не собираются, и все банально катится к словесной склоке, быстренько свернул свои показательные вступления с секирой и протопал на противоположный край полянки, где и прилег отдохнуть под первым же кустом.

— Если что — разбудите...

Эльф даже ухом не повел, полностью поглощенный созерцанием моей скромной особы.

— Ну? Будете исцелять, или продолжим полемику? — нагло поинтересовалась я, уперев руки в боки. Для полноты картины не хватало, пожалуй, только дубовой скалки и стройных рядов бигуди в волосах.

— Семилист... Отвар из Семилиста... То есть из сбора...

— На. Так и быть, дам попользоваться, — я с радушной улыбкой протянула белобрысому совершенно увядший букетик целебных трав. — Ищи свой расчудесный Цветик-семицветик. А я пока за водичкой схожу...

Эльф ошалело кивнул, глядя на меня странно-стекленеющим взором, а затем, как будто через силу, ткнулся носом в травки, быстро их перебирая и что-то бурча себе под нос. Что именно, мне разобрать не удалось — толи остроухий прикидывал ингредиенты для будущего живительного отвара, толи на своем эльфийском от всей души костерил некоторых нахальных человеческих ведьм. Из-под кустов на всю полянку разносился басовитый художественный храп гнома... Идиллия, блин!

Воду я честно принесла, а со всем остальным неплохо справился и блондинистый грубиян. Водичка от его слов вскипела моментально, весело забулькала и вспенилась, неказистые пожухлые травки и веточки отправилась в котелок, и уже через минуту над полянкой пополз неаппетитный душок, больше приличествующий скотному двору, чем какому-то там гербарию. Я поспешно заткнула нос, и вообще постаралась дышать через раз, эльф же стоически терпел, делая вид, что ему, в отличие от каких-то там людишек, все нипочем.

— Давай, иди сюда, — поманил он меня. — Бери кинжал и попытайся разжать ему зубы...

Я мрачно посмотрела на золотистую макушку.

— Ну, если вы очень жаждете оставить вашего друга без языка или иных впирающих частей тела, то с превеликим удовольствием...

— Нет, постой! Лучше я сам, — эльф покосился в мою сторону. — А ты будешь вливать ему отвар... И ради Архи, быстрее!

Зажимать одной рукой нос, а другой по капле цедить в умирающего вонючий отвар, оказалось совершенно невозможно, поэтому к концу "операции по спасению" я была веселенького свекольно-бордового оттенка от недостатка воздуха и глуховата на оба уха от шума крови в висках.

Едва только взмокший и встрепанный от напряжения эльф выдохнул: "Всё!", я с блаженным полустоном-полувздохом запустила испорченный котелок подальше в кусты и тут же растянулась рядом с черноволосым эльфом, который, кстати, не подавал никаких признаков жизни. Будь на его месте я, ожила бы уже после первых двух капель волшебного "отвара" и с удовольствие высказала бы все претензии в лицо добрым "Айболитам", наглядно продемонстрировав "живительную силу" этой вонючей субстанции...

— К завтрашнему утру должен очнуться, — блондин устало присел по другую сторону от темноволосого. На меня он старался не смотреть. — Кстати, как ты здесь оказалась?

— Шла, шла, и пришла, — буркнула я, ощупывая рубаху и штаны. Первая уже высохла, а вторые все еще были сыроваты, но это меня не смутило. Высохнут на мне, ничего с ними не случится. — Или я помешала какому-то секретному шабашу?...

Эльфийская спина еле заметно напряглась.

— Если помешала, готова удалиться хоть сейчас. Причем, заметь, по обоюдному желанию сторон...

Эльф хранил гробовое молчание.

Ну и демон с ними со всеми!.. И какой только недоумок сказал, что эльфы — милейшие и прекраснейшие существа?.. Собрать свои нехитрые пожитки было делом пары минут. Белобрысый все это время продолжал изображать памятник самому себе. Гнома вообще не было видно, но слышно.

— Очень надеюсь, что ваш друг выживет, — я покосилась на темноволосого эльфа. — Было очень неприятно с вами познакомиться...

Естественно, в ответ мне не проронили ни слова.

Уже отойдя эмов на пятьдесят от поляны, я запоздало вспомнила, что не узнала дороги к ближайшему селу... Ладно, как-нибудь разберемся. Ведь не возвращаться же обратно... Я посмотрела назад, сердито передернула плечами и с удвоенной скоростью начала удаляться дальше в лес.

... Через полчаса деревья поредели, а еще минут через десять совсем пропали, открыв моему измученному взору небольшую деревеньку домов на десять, раскинувшуюся в окружении полей и огородов. Едва не рыдая от радости и подавляя страстное желание облобызать от души сдобренную навозом землю у себя под ногами, я, еле передвигая ногами от долгого и изнурительного шатания по лесу, поплелась в деревеньку, где собиралась хорошенько поесть и отдохнуть.

... К концу дня я была твердо уверена, что магам в этом мире удается отдохнуть лишь раз — на собственных похоронах...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Yeal'd `aerren...

Темный эльф даже не повернулся.

— Двое. Люди. Наемники.

Светлый эльф сердито обошел сидящего у костерка темного и встал перед ним, скрестив руки на груди. В бирюзовых глазах плескалась гремучая смесь из облегчения, раздражения и, самую малость, обиды.

— Почему? Почему ты не дождался меня?! Я приезжаю во Влодаву, а там мне с почтением, радостно сообщают, что их князь по быстрому собрал свои манатки и, сделав на прощание ручкой Совету, отбыл сутки назад... An nta baka, Yeal'd `aerren?!

Темный эльф все так же сидел, задумчиво разглядывая оранжевые языки пламени, медленно подбирающиеся к подошвам его сапог.

Не дождавшись никакой реакции, лэрд светлых эльфов в раздражении прошелся до ближайших кустов, где обнаружился выкинутый вчера котелок с остатками отвара. Над котелком уже вилось серой облачко мелкой мошкары, привлеченной специфическим запахом. Эльф от души пнул котелок, тот жалобно звякнул ручкой и скрылся в зарослях, откуда, вслед за приглушенным ударом чугунка обо что-то костлявое, послышалось сердитое ворчание и удаляющийся хруст веток.

— Один, на территории людей! А ничего попроще для самоубийства ты придумать не мог?! — процедил светлый, широким шагом возвращаясь вновь к костру. — Да в этой глуши...

— Бродят наемники, увешанные амулетами по самые уши, и имеющие при себе заговоренное на эльфа оружие. Причем не только мечи, но и кинжалы, — Эльдар оторвался, наконец, от вдумчивого созерцания костра и посмотрел на возмущенного лэрда. На самом дне янтарных глаз плескалось адское пламя — отражение реального, с хрустом разгрызающего ветки и брызгающего в предутреннее небо снопами искр. — Ты сможешь объяснить этот феномен, Маэль?.. Я — нет.

Светлый эльф, мгновенно растеряв весь свой пыл, устало присел рядом с Эльдаром.

— Не понимаю... Кому понадобилось убивать тебя? Зачем? Заговоренное на эльфа...

По ту сторону очерченного огнем светового круга зашевелился спящий гном. Всхрапнул, причмокнул и повернулся на другой бок.

— А еще эта человеческая девка, — скривился светлый эльф, мстительно тыкая палкой в мерцающие угли. — Чтоб её...

Лицо Эльдара дернулось в странной гримасе.

— Она спасла меня...

— М-да? — бирюзовые глаза холодно сверкнули. — А ты уверен, что она не собиралась...

— Уверен, — темный тяжко вздохнул и опустил голову, так, что черные пряди упали на лицо, скрывая его выражение. — Nie... eshe ma lois'se...

— Lois'se?! Нареченная?!!

Над поляной сгустилось зловещее молчание, в котором, казалось, потонули даже треск костра и гномий храп.

— Вот эта человеческая... — начал было Маэль, презрительно тыча оттопыренным большим пальцем куда-то в темноту у себя за спиной, но закончить ему не дали.

— Это ты про меня? — с хрипотцой поинтересовались оттуда, и через секунду перед эльфами приземлился огромный пепельно-серый волк, скаля пасть в приветливой улыбке.

— Нет, — мрачно буркнул светлый эльф. Темный же вообще предпочел смолчать, лишь слегка наклонив голову в ответном приветствии.

— Ну значит, про ту милую ведьмочку, что встретилась мне в Залежищах, — волк плюхнулся на пятую точку и по-собачьи, остервенело почесал за ухом, а затем, не удовлетворившись результатом, прошелся вдоль хребта зубами. — Ужажал?

Оба эльфа так пристально уставились на оборотня, что тот поспешно выплюнул из пасти набившуюся туда шерсть, и поспешно отполз в сторонку, едва не опалив при этом хвост.

— Ну, чего уставились, как упыри на упитанную девственницу? Или эта девчушка уже где-то успела поприжать ваши высокородные хвосты?

— Она еще и ведьма... — сдавленно простонал Маэль, закатывая глаза к небу.

Эльдар стоически молчал, но его перекосило так, что любой пробегающий мимо вурдалак удавился бы от зависти, не в состоянии повторить эту жуткую гримасу вселенского отчаяния...

— 3 -

Наши дороги абсолютно безопасны.

Опасны только люди на этих дорогах.

Франк Риццо, мэр Филадельфии.

Коза блеяла так отчаянно и гнусаво, что жгучее желание отправить её в козий рай обуяло меня уже после пятисот эмов совместного путешествия. В добавок эта вредная скотина все время упиралась, не желая ни в какую удаляться от родной деревеньки. На уговоры не реагировала, от пинков уворачивалась, и с удовольствием играла в "перетягивание каната", когда я, совсем зверея, пыталась тащить её волоком.

Все попытки бросить её посреди тракта оканчивались тем, что коза неизменно догоняла меня, блея при этом еще громче и противнее, чем до этого. На мои гневные посылания в далекие дали, где её уже ждут-не дождутся полчища голодных волков, демонов и прочих мракобесов, коза отвечала мне невинным взглядом раскосых глаз, полных сдержанного упрека. Я послушно стыдилась — скотина, что с неё взять? — и какое-то время мы в полном молчании слаженно топали вперед. А потом все начиналось сначала...

Полдневицы скрылись за очередным поворотом дороги, которая в этих местах петляла так, словно её прокладывал изрядно перебравший мужик, к тому же страдающий косоглазием. Теперь с одной стороны тракта тянулся жиденький осинник, а с другой зявил рваную пасть глубокий овраг, на дне которого образовалось небольшое болотце. Я в очередной раз предприняла безуспешную попытку совладать с козой путем хорошего пинка для скорости, подкрепив свои действия красочными эпитетами в адрес того мужика, который и всучил мне этого дьявола в козьей шкуре. Эпитеты в данной ситуации ничем помочь не могли, но мою душу грели красочные картинки изнемогающего от икоты мужика с малиновыми ушами.

Замечтавшись, я совершенно выпустила из виду зловредную скотину, которая все это время нехотя плелась следом за мной. Воспользовавшись моментом, коза резко, с насмешливым блеянием остановилась, отчего меня резко дернуло назад. Руку в плече стегануло раскаленным прутом боли, глаза полезли на лоб, а изо рта вырвался такой душераздирающий вопль, что аж самой страшно стало. Коза, напуганная не меньше моего, замерла на месте с вытаращенными глазами, а потом резко стартанула вперед, проносясь мимо меня со скоростью курьерского поезда. Я же успела только с удовольствием подумать, что направление бегства выбрано правильно. После этого думать стало просто невозможно. Веревка, все еще намотанная на мой кулак, натянулась, протестующе хрястнула, но выдержала, и я с воплями вперемешку с непечатными выражениями шлепнулась в пыль и отправилась следом за рогатой скотиной...

Если бы на тракте были еще путники, их ожидало поистине феерическое зрелище. Я, завывая сквозь стиснутые зубы, бороздила животом тракт в кильватере этой чокнутой животины. Сума, перекинутая через плечо, волочилась следом, подпрыгивая и то и дело пиная мое ни в чем неповинное бедро. Коза, не обращая внимания на "довесок", неслась вперед с выпученными глазами, при этом оглашая окрестности таким блеянием, будто её режут по живому... Увы, тракт был абсолютно безлюден в обе стороны, и оценить по достоинству наши старания никто не спешил.

Эмов через триста веревка не выдержала и лопнула. Коза, почувствовав свободу, с отчаянным "ме-е-е" резко сменила направление движения и ринулась в заросли кустарника, а я осталась в гордом одиночестве возлежать на тракте, живописно раскинув руки-ноги и ткнувшись носом в пыль.

Впрочем, долго загорать посреди дороги я не собиралась. Во мне клокотала такая ярость, что на легкое головокружение и ломоту во всем теле просто не обратила внимание. Я жаждала мести.

— Ну все, рогатая, доигралась... — сквозь зубы процедила я, оглядываясь в поисках предмета мести. — Иди ко мне, козочка! Иди ко мне, моя хорошая!..

Но зловредная скотина на мой зов не спешила. Мне тут же представилась коза, затаившаяся за каким-нибудь деревом и радостно скалящаяся собственной шутке...

— Да чтоб тебя!.. — в сердцах ругнулась я и полезла в кусты, где в последний раз видела куцый козлиный хвост. О том чтобы с чувством послать животное куда подальше и продолжить свои путь в гордом одиночестве, не могло быть и речи. И не потому, что я вся такая добрая и всепрощающая — да я первая встану в очередь на отпиливание рогов этой скотинке! Просто это был мой гонорар, который я терять не собиралась, надеясь выручить за блеющую шутницу с десяток серебрушек на Грельминской ярмарке. Деньги, конечно, аховые, но на пару пирожков с капустой хватит.

— Цыпа-цыпа-цыпа, — надрывалась я в тщетной попытке выманить козу из её схрона. — Гули-гули!.. Кеша-кеша!..

Уже через пару шагов мне открылось все коварство моего рогатого "гонорара", которому удалось заманить меня в кусты дикого шиповника вперемешку с высокой, почти в мой рост, крапивой. Теперь моя взывания перемежались с семиэтажными оборотами, в которых я поминала и саму козу, и всю её родню, и бывшего хозяина.

— Козя-козя-козя... Чтоб тебе ... пусто стало, ... несчастная!

Еще через пару минут блуждания в колючих и стрекающихся зарослях, я в отчаянии взвыла:

— ... рогатая, иди сюда!! — ответа снова не последовало, и я, устыдившись собственной грубости, более миролюбиво добавила: — А смотри, что у меня для тебя есть...

В моей заведенной за спину руке медленно сформировался гибридный пульсар размером с орех. Убивать эту скотину я не собиралась, но засветить между рогов для подтверждения моего авторитета давно следовало...

Кусты справа от меня шевельнулись, и я, хохоча в лучших традициях злодеев всех времен и народов, отправила туда свой пульсар, слегка подкорректировав заклинание для самонаведения.

Ожидаемого истошного блеяния я так и не услышала. Зато смогла лицезреть перекошенную опаленную физиономию, вылезшую из предполагаемого козьего схрона с таким зубовным скрежетом, что, испугавшись в первые секунды, я машинально отправила в вдогонку первому пульсару еще парочку, с легким шипением сорвавшуюся с моих растопыренных пальцев. После первого прямого попадания злобная рожа разразилась отборной бранью, а я с громким "а-а-а!!" ринулась прокладывать новый зеленый коридор, здраво рассудив, что законопослушный селянин просто так в кустах возле тракта сидеть не будет. А вернуться и попросить прощения я всегда успею...

Отчаявшись выбраться на дорогу, я, петляя, как заяц, неслась сквозь колючие заросли. Ветки цеплялись за куртку и суму, которую я упорно тащила за собой, как собака — кость; ладони зудели от кусачей крапивы, а на щеке саднила длинная царапина — расплата за медленную реакцию. За спиной громко трещало, топало и материлось. Причем, судя по приближающемуся шуму, мой преследователь ломился напрямую, не особо утруждаясь распутыванием моих петляний. Я тоненько взвыла и в отчаянном рывке вырвалась на свободу — небольшую, примерно с десяток эмов в длину, прогалину по ту сторону зарослей шиповника. Тоненькие осинки на её краю приветственно зашелестели листочками, а я с отчаянием поняла, что сама загнала себя в ловушку...

Конечно, можно было бы преодолеть открытое пространство и попытаться затеряться среди деревьев, а то и, затаившись, наградить преследователей парочкой фирменных пульсаров, дабы навсегда отбить охоту гоняться за магами по кустам. Но, увы, моему великому плану не суждено было сбыться, и треск от его падения отдался у меня в ушах похоронным набатом.

Едва я только вознамерилась ринуться к спасительному осиннику, оттуда мне на перерез, улюлюкая и потрясая зазубренными мечами и внушительными дрынами, наметом вылетела колоритная группа "встречающих", во главе которой немыслимыми пряжками неслась совсем очумевшая коза. Поворачивать назад было поздно — там меня тоже ждали с распростертыми объятьями и злорадной улыбкой на перемазанной сажей физиономии — и я попыталась отклониться чуточку левее. Как бы не так! Коза, углядев знакомую физиономию, рассудила, что старая противная хозяйка лучше толпы новых и явно голодных хозяев, и из последних сил припустила ко мне.

...Наша долгожданная встреча состоялась аккурат по середине прогалины. С отчаянным блеянием на одной ноте, рогатая скотина врезалась мне в живот, и мы живописным клубком покатились по траве, блея уже на два голоса. Наши преследователи с обеих сторон радостно взвыли и с кровожадным криком: "Попалась, гадина!!" дружно навалились сверху.

— Мы в засаде почитай четвертый день сидим, — доверительно сообщил мне здоровый детинушка, осторожно помешивая ложкой в котелке. — В Грельмине ярмарка, туда все крестьяне с окрестных деревень валом валят. Должны...

— Вам должны? — притворно удивилась я, попутно пытаясь перетереть путы, стягивающие руки. — Это с каких пор разбойники местному населению в долг дают?

— Не-е-е. Крестьяне должны валом валить, — детинушка задумчиво почесал затылок черенком деревянной ложки. — Тока чего-то нету никого. Говорю же, четвертый день на тракте штаны просиживаем...

В Полдневицах давным-давно уже знали, что на этой дороге завелась какая-то нечисть — "чудище мохнатое, вурдалак проклятущий" — которая без зазрения совести лакомилась проезжими путниками. Из бабушкиных лекция я твердо уяснила, что вурдалак мохнатым быть никак не может, и спокойно отправилась по этой дороге. От крупного волка, которого темные селяне скорее всего и опознали как "чудище мохнатое", я отбиться как-нибудь смогу. Сами же местные жители предпочитали проехать пару лишних эдов по дороге на Семятыче, но сохранить свои нервы и жизнь.

Я хмыкнула. Долго же придется ждать бравым разбойничкам первых клиентов... Если вообще дождутся.

— Вот и просиживайте дальше. Может, чего умного высидите, кроме того, что народ грабить.

Парень с упреком посмотрел на меня, не переставая помешивать варево.

— Мы же не злыдни какие, попросим малость, да отпустим.

Я скептически подняла бровь, мрачно разглядывая этот местный аналог Робин Гуда.

— Ну так давайте, отпускайте. Мою "малость" вы уже попросили... К тому же, первым клиентам положены скидки.

Коза, привязанная к кусту, подняла рогатую голову и тоненько заблеяла.

— Не-е-е, мы вас, ваше магичество, никак отпустить не можем, — с притворным сожалением вздохнул детинушка и осторожно попробовал содержимое дымящегося котелка. — Вы вон как осерчали, ща как начнете молниями швыряться. Хорьку нашему бороду укоротили и морду лица расцветили... Уж извиняйте, но отпустить никак не получается. Так что, останетесь вы тута с нами. Мы вам уж и местечко подыскали...

— Где? — изумилась я. Моя больная фантазия тут же нарисовала красочный образ — я, в живописных лохмотьях, нечесаная и с кинжалом в зубах, с грозным рычанием выскакиваю из придорожных кустов на перерез телеге. Следом появляются мои подельники, и мы с радостным "йо-хо-хо!" кидаемся грабить несчастного селянина, впечатленного нашей мощью и вокальными данными.

— А вон там, меж двух осинок, — радостно сообщил мой собеседник, махнув вправо. — Все сделаем по правилам — прикопаем, молитву прочитаем. У нас Ряха раньше в храме служкой был, успел кой-чего запомнить из этих поповских проповедей...

Я со свистом выдохнула воздух сквозь сжатые зубы. Нет, не суждено мне с радостным "йо-хо-хо" обирать проезжих селян... Впрочем, на две осинки соглашаться тоже не собираюсь.

— А не боитесь, что я вам каждую ночь буду являться и душераздирающе стонать?

— Не-е-е, не будете. Зря что ли Малой пыжится, кол выстругивает?.. — усиленно пыхтевший мужик в трех шагах от костра не без гордости продемонстрировал мне плоды своих трудов — сучковатое полено с наполовину содранной корой. Судя по форме, этот кол мне будут не забивать, а долго вкручивать, словно штопор в пробку...

— Мы вас так легонечко тюкнем, колышек вобьем, а Ряха над вами молитву прочитает. Говорю же, все честь по чести... Что мы, совсем неучи какие?

"Великий ученый" радостно хохотнул и снова принялся кашеварить. Малой вернулся к своей работе, с глуховатым хеканьем обтесывая свое творение до угловатой зубочистки, а мне оставалось только кусать губы от собственного бессилия.

Спина, вот уже целый час прижатая к стволу старой осины, вокруг которой догадались обвязать мои руки эти умельцы, затекла и медленно наливалась тупой, ноющей болью в районе поясницы. Коза с надеждой смотрела на меня и тоненько блеяла, призывая спасти её от незавидной участи ужина, но я только злорадно ухмылялась. Так тебе, рогатая, будешь знать, как издеваться над добрыми и терпеливыми хозяевами! Впрочем, злорадствовала я недолго. Мой взгляд, блуждающий по полянке натыкался на увлеченно сопящего Малого, пытавшегося соорудить кол уже из третьего по счету бревна, и все моё веселье увядало на корню. Эх, были бы руки свободны...

Увы, магия в этом мире требовала определенных доработок. Практически девяносто пять процентов всех заклинаний не работало без амулетов, снадобий, рунических рисунков или жестов, а в особо запущенных случаях использовали все и сразу. Ничего из вышеперечисленного мне сейчас было не доступно.

Нет, я вполне свободно шевелила пальцами, и даже могла сложить нехитрую и обидную комбинацию из пальцев, понятную всем и во всех мирах. (Каюсь, проверяла. Едва унесла ноги от разъяренного кузнеца, который принял мой оттопыренный палец на свой счет). Вот толку от этого? Освободиться не поможет, а разбойнички и обидеться могут... Чем мне это грозило, я старалась не думать.

Итак, оставшиеся пять процентов — телекинез и телепатия. Очень энергоемкие, требующие запредельной концентрации и сильно неустойчивые по своей магической структуре. Второе и третье условия — приговор для меня. В процессе обучения Аэрон, было, заикнулся о необходимости практических занятий по этим отделам, но потом, глянув на почерневший остов, еще недавно бывший обычным сараем (до моих попыток слепить приличный фаербол), решил, что теории вполне хватит. Но сейчас выбирать не приходилось. Для спасения все средства хороши...

Я постаралась усесться поудобнее (какой-то сучок тут же ощутимо впился чуть ниже поясницы), закрыла глаза (резко потяну поспать часок-другой), пару раз глубоко вдохнула (захлебнулась изрядным количеством кислорода и пару минут надрывно кашляла, перепугав моих потенциальных палачей) и постаралась представить, как ко мне, возникая из ниоткуда, тянуться тонкие золотистые лучики, собираясь в один сияющий клубок... В солнечное сплетение мягко толкнулась теплая, искристая волна Силы, обволокла, заструилась по всему телу, расходясь щекочущими ручейками. В подушечках пальцев нарастало приятное покалывание. Полная концентрация... Я посильнее зажмурилась. А теперь надо очень четко представить нож, который одним резким движением рассекает веревку... Р-раз!

— Ы-ы-ы....

На полянке повисла тишина. Даже коза перестала жаловаться на свою судьбу, и теперь подозрительно притихла. Неужели не сработало? Или сработало, только совсем не так, как задумывалось?..

Я резко распахнула глаза и... поспешно отвела в сторону, давясь истерических хихиканьем.

Мои руки были по-прежнему намертво связаны за стволом дерева, а прямо передо мной стоял кашевар. И в крайнем изумлении вдумчиво разглядывал собственные штаны, сползшие по самые щиколотки. Веревка, до этого момента заменявшая бедолаге ремень, двумя половинками валялась рядом, странно подергиваясь и извиваясь, как дождевой червяк рассеченный надвое... М-да, все-таки с концентрацией я малясь переборщила.

С минуту парень пытался осмыслить что произошло. Остальные разбойники, пораженные в самое сердце бесплатным стриптизом, молча таращились на него, а я едва не билась затылком о свою осину в припадке особо острого пессимизма.

Все. Вот теперь точно. Сейчас они плюнут на недоделанный кол и зароют меня прямо так, без него...

Однако приступать никто не спешил. Пострадавший, медленно наливаясь краснотой, взвизгнул по-бабьи и ринулся куда-то, поддерживая на бегу спадающий предмет гардероба. Пару раз коварные штаны все же упали, заставив своего хозяина хряснуться носом в землю, а всех присутствующих насладиться его видом сзади. После чего парень затерялся среди осин — наверное, побежал искать замену испорченной веревке — а остальные разбойники дружно перевели взгляды на меня. Причем ничего хорошего в этих взглядах не было. Проверку своих телепатических способностей я решила отложить на другой раз.

Оставленная без присмотра похлебка с радостным бульканьем перелилась через край и, шипя, растеклась по углям...

Сумеречные тени медленно поднимались от земли, затапливая притихший лес, как река — заливные луга в полноводье. Стволы деревьев постепенно растворялись в наступающей темноте. Лесная шурша выбралась из своего дупла и с шорохом расправила перепончатые крылья, готовясь к ночной охоте; над пахучими цветами нечистого среброцвета закружились стайки светлячков...

Атаман всей этой развеселой компании оказался писаным красавцем. Одна только расшитая крупным жемчугом и серебряными нитями жилетка, натянутая поверх замызганной красной рубахи, чего стоила! А уж щербатая улыбка, подбитый глаз и выдранная клочьями борода делали его совершенно неотразимым.

— Вот, ведьма, и конец твой пришел! — торжественно сообщил он мне, останавливаясь в двух шагах.

Я гаденько захихикала. Стоявшие поодаль зрители одобрительно зашептались, по всей видимости, приняв мой смех за бурные слезы раскаяния. Атаман, не ожидавший такой реакции на свои слова, нахмурился и поперхнулся следующей фразой. Наверное, не менее эффектной, чем предыдущая.

— Готова ли ты покаяться за все свои былые прегрешения? — уже менее уверенно начал он и тут же был вознагражден моим заливистым хохотом.

Бравые разбойнички дружно подались назад, с ужасом глядя на корчащуюся у дерева ведьму.

— Эк её разбирает, — крякнул какой-то мужик, почесывая маковку. — Вона что с этой нечестью слово Божье творит!

Я слабо хрюкнула и начала медленно сползать по стволу на землю. Атаман беспокойно наклонился в мою сторону, но подойти побоялся — так и топтался на своем месте.

— Госпожа магичка, вы еще живы?

Я честно попыталась ответить, но от смеха смогла только слабо тряхнуть головой и невразумительно пробулькать. Атаман приободрился, приосанился и откашлялся.

— Тогда продолжим...

От зрителей отделились двое. Первый — уже знакомый мне Малой — гордо нес длинную искромсанную орясину едва не эм длиной, в которой я признала предназначенный мне осиновый кол. Второй — маленький, толстенький, с обширной плешью, окруженной по краям жесткими кудряшками — гордо вышагивал с перекособоченным крестом, наспех слепленным все из тех же осиновых веток. Оба имели вид одухотворенный и торжественный. Атаман с противным скрежетом извлек из ножен, болтавшихся у него на поясе, клинок. Зрители дружно вдохнули и задержали дыхание в предвкушении развязки...

— Как вам не стыдно?! А последнее желание?

Троица переглянулась, за их спинами пронесся дружный выдох.

— Ведьмам не положено! — сурово сдвинув брови, объявил Ряха.

— Мы что, не люди что ли? — обиделась я. — И вообще, моё последнее желание такое мелкое и незначительное... Вам две минуты подождать жалко?

Атаман задумчиво посмотрел на иззубренное лезвие, явно нуждающееся в заточке.

— Ладно. Чего там у тебя?

— За кустик бы сходить...

Малой недоуменно уставился на меня, Ряха подавился очередными гневными словами и начал надсадно кашлять. Атаман мрачно сопнул, а остальная шайка притихла, явно не зная, что делать дальше. Что самое интересное, я сказала чистую правду и теперь вожделенно косилась на ближайшие заросли.

— Ну?..

— Так это ваше последнее желание, госпожа ведьма? — осторожно уточнил Малой.

— Да, — от нетерпения я уже приплясывала на месте. — Вот схожу сейчас по делу, а потом делайте, что хотите...

Народ после продолжительного молчания всколыхнулся, зашушукался. Откуда-то из задних рядов донеслось громкое:

— Не пущщайте! Ща отвяжите, она и убежит, ведьма проклятая! Иль колданет!

Я скроила самую зверскую рожу и поспешно подтвердила.

— Колдану. Прямо сейчас, если не отпустите за кустик! Блин, совсем озверели, последнее желание не уважают...

Атаман смутился и вспомнил, что главный здесь пока еще он.

— Малой! А ну отвяжи госпожу магичку и сопроводи...

Мужик опасливо приблизился ко мне, но кол не выпустил, зажав его под мышкой и для особой острастки наставив на меня тупым концом. Минута, и мои руки двумя безжизненными плетями повисли вдоль тела. Я со свистом втянула воздух сквозь зубы, стараясь отлепить свое затекшее тело от опостылевшей осины. Ноги разъезжались в стороны, меня заметно покачивало, но я, морщась и гримасничая, героически сделала пару шагов. Над поляной прокатился дружный всхлип, и число зрителей резко уменьшилось вдвое. Я обернулась к Малому.

— Ну, пошли что ли?

— Только после вас, — со страдальческой миной выдавил тот, поудобнее перехватывая свой колышек.

Я кивнула и поковыляла к краю полянки, где уже сгустилась темнота. Мой провожатый обреченно потащился следом, наверняка уверенный, что в облике человека на полянку ему вернуться не суждено. Или вообще не суждено вернуться... Наверное, при других обстоятельствах, я бы с удовольствием оправдала его ожидания, но, увы, после сегодняшней попытки с телекинезом магический резерв заметно истощился, и на его восстановление уйдет где-то часов двенадцать. Остатки же следовало потратить на что-то более стоящее, чем на превращение одного разбойника в труп...

Из кустов я выбралась абсолютно счастливая. Мой конвоир топтался рядом, с тоской поглядывая назад. Я, не говоря ни слова, двинулась в обратный путь, на ходу пытаясь придумать план спасения. Но мозги отказывались работать напрочь, зато желудок начал активно подавать признаки жизни.

— Все? — атаман встретил нас хмурым, подозрительным взглядом.

— Все. Вот теперь можете приступать...

Малой и Ряха воспряли духом и вернули на свои немытые физиономии одухотворенное выражение. Я обреченно зажмурилась...

— Э-э-э... Госпожа ведьма, — тоненько и неуверенно проблеял кто-то из разбойников. — А вы не могли бы убрать сперва свою милую собачку?..

Собачку?.. Какую собачку? Я распахнула глаза, только теперь сообразив, что давно не слышу блеяния своего рогатого "гонорара".

Впрочем, блеять там больше было некому. "Остались от козлика рожки да ножки"... Причем в самом прямом смысле.

Вся шайка дружно взвыла и кинулась на противоположный край поляны, где сбилась в кучу, напомнив мне отару. Атаман сначала посерел, потом побелел и застыл на месте соляным столбом. Ряха, не выпуская из рук своё крестное знамя, с всхлипом закатил глазки и кулем осел на землю. Малой попытался спрятаться за моей спиной. Осиновый кол в его руках дрожал и выписывал кончиком восьмерки, все время чиркая меня между лопатками.

"Собачка" действительно была очень "милой". Поджарая черная туша, практически невидимая в тени кустов, полтора эма в холке, красные горящие уголья глаз, оскаленная фосфорическая пасть с внушительными зубами. Утробный полурык — полухрип довершал приятную картинку.

Я медленно выпрямилась, судорожно придумывая, что теперь со всем этим делать. На поляне повисло тягостное молчание, которое при желании можно было бы потрогать руками. Все застыли. Я с Малым — на одном краю поляны, тварь — на противоположном, а бравые разбойнички, отстукивающие зубами азбуку Морзе, — на третьем. Посередине — весело потрескивал костерок.

Первыми нервы не выдержали у Малого. С отчаянным воплем парень метнул в "собачку" свой кол. Та радостно приняла подачку в прыжке и выплюнула мелкую щепу. Исчерпав свои возможности, Малой принял решение покинуть поле боя, свалив все на мои хрупкие плечи, и припустил в лес, оглашая ночь визгливыми завываниями. Зря я понадеялась, что тварь сочтет этого горе-разбойника более сочным и упитанным. Она предпочла отделаться от мага, представляющего для её мохнатой тушки реальную опасность.

На полянке тут же началось движение. Остальной народ, сообразивший, что "собачка" оказалась явной ведьмопоедательницей, кинулся в рассыпную по следу сбежавшего Малого. Правда, некоторые во главе с атаманом решили посмотреть бесплатный спектакль и расселись по веткам ближайших деревьев. Тварь выпрыгнула на освещенное место и, подняв свою лобастую башку кверху, радостно захохотала-заухала. Ей богу, не видь я её своими глазами, решила бы, что это забавляется какая-то птица— пересмешник.

— Так вот ты какой, вурдалак проклятущий, — хмыкнула я, прикидывая расстояние до твари. Далеко. С моим нынешним резервом смертельно далеко...

Я сделала осторожный шаг вперед, медленно формируя в руке маленький пульсар. Для того чтобы, прикончить эту гадость со светящейся пастью, — слишком маленький, но, возможно, он поможет выиграть мне пару секунд. Тварь заклокотала и прыгнула. Пульсар влетел в её раззявленную пасть и там громко лопнул. "Собачка" неуклюже шлепнулась в траву, но тут же вскочила и завертела башкой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Я же метнулась в сторону костра, где раньше разглядела собственную распотрошенную суму. Эльфийский кинжал лежал сверху, призывно поблескивая в отраженном свете костра. Удобная рукоять скользнула в ладонь. Ну вот, теперь можно попробовать спасти собственную шкуру...

Тварь напала молча и со спины. Я обернулась лишь в самое последнее мгновение, скорее ощутив, чем услышав. Сильнейший толчок вколотил меня в землю, вышибив весь воздух из легких. Рука, сжимающая кинжал, как в масло вошла во что-то мягкое, и по поляне прокатился почти человеческий вопль. Я изо всех оставшихся сил оттолкнула от себя оружие вместе с тушей и вскочила на ноги, вкладывая в заклинание последние остатки Силы. Если не сработает, забронированное место между двумя осинками поступит в моё полное распоряжение... Тварь, видимо, очень хорошо чуя любую магию, ощерилась, захлебываясь собственной кровью, и попыталась меня достать до того, как я доплету магический узор...

Два шага — это ужасно мало и до бесконечности много. Глядя в пылающие алым глаза, я выдохнула последнее слово и резко разжала пальцы вскинутой правой руки. Сила рванулась вперед, к застывшей над землей твари, раскручиваясь огненной ревущей спиралью,...

Я устало осела на землю, чувствуя себя полностью опустошенной. Догорающий костяк, пыхнув сизоватым, вонючим дымком, рассыпался на мелкие угольки...

... — Г-госпожа в-ведьма...

Я оторвалась от проверки собственных вещей у застывшего, словно кусок льда, костра и прогулочным шагом, не спеша, подошла к родной осинке, вокруг которой еще недавно были обвязаны мои руки.

— Да?

— Госпожа ведьма, снимите меня отсюда-а!.. — с надрывом взвыл атаман, оседлавший верхом толстый сук в паре эмов над землей.

— Нет уж, милейший, — ехидно улыбнулась я. — Сами залезли, сами и слезайте. Я вам в спасатели не подряжалась...

— Будьте же вы человеком!! — в голосе разбойника сквозило такое слезное отчаяние, что я захихикала, вполне довольная собой. Да что уж там говорить, я чувствовала себя едва ли не Великим Мерлином!

Правда, с останавливающим заклинанием, пущенным на долю секунды раньше основного, я малясь переборщила. Тварь, как и задумывалось, застыла в своем прыжке, а вот та же участь, постигшая костер, была явным перебором. На рассевшихся по веткам, словно стая воронья, разбойников оно вообще подействовало вполсилы. Так, что двигаться и разговаривать они вполне могли, а вот оторвать те части тела, что соприкасались с деревом, нет. Впрочем, меня это полностью устраивало.

— Я и так человек, — я пренебрежительно дернула плечом и четко развернулась на сто восемьдесят градусов. — Думаю, к утру заклинание рассеется, и вы сами благополучно слезете на землю.

Разбойник посопел и верно оценил ситуацию.

— Сколько?

— По пять белых с каждой пары ног, плюс два алых за спасение ваших жизней от страшного лесного чудища, — с наглой улыбочкой заявила я.

Сопение сверху стало громче. Я сделала еще пару шагов к костру.

— Хорошо...

— Деньги вперед!

Атаман страдальчески застонал, но меня это не проняло. Через пару минут душераздирающих стонов о бессовестных ведьмах, нагло грабящих добропорядочных разбойников по ночам (исполнялось дружно всеми разбойниками, так что рев стоял на весь лес), он сдался.

— Видите вон то дерево на краю, что по правую руку от вас? Там дупло...

— Спасибо. Дальше я сама!

Старая липа встретила меня приветственным шелестом листвы. Нужное мне дупло находилось высоко, и я минут десять скакала вокруг него бешенным зайцем. На десятой попытке мне удалось зацепиться за толстый сук и даже, подтянувшись, на него вскарабкаться. Дальше было делом техники...

Мешочек приятно оттягивал мне ладонь и глухо позвякивал. Я подбросила его, поймала, умилилась упитанности и без малейших угрызений совести сунула его в суму.

— Спасите, люди добрые, грабю-ют!.. — заголосил фальцетом атаман, но как-то не особо уверенно. Я застегнула последнюю застежку, подкорректировала лямку и привычно перекинула её через плечо.

— Вам не стыдно?

Разбойник, едва не рыдая, утер нос полой своей шикарной жилетки.

— Это тебе, ведьма бессовестная, стыдно должно быть! Ты свою цену назвала, вот и отсчитывай положенное. А остальное поклади на место! Ты что, нас по миру пустить хочешь?! Столько лет грабили, на пенсион себе зарабатывали...

Судя по тому, как притихли остальные разбойнички, сверля своего атамана кровожадными взглядами, на пенсион он откладывал один, да и то большую часть награбленного.

— А стоимость козы мне кто возместит?!

— Лишний белый к уже оговоренной сумме!

— А остальное — компенсация за моральный ущерб.

Атаман, смирившись с потерей кровных пенсионных, сидел нахохлившись на своем суку, чем очень напомнил мне петуха.

— Что ж... Ну, я пошла?..

— А мы-ы-ы??!! — хором взвыли разбойники. — Обещали же!!..

Я щелкнула пальцами. Атаман с радостным рыком дернулся и... со всей силы расплющил нос о ветку, на которой продолжал сидеть, как влитой.

— А-а-а-а!!!.. У-у-у-у!!!..

Я радостно улыбнулась и махнула на прощание рукой беснующейся на своих "насестах" разбойничьей шайке.

— Наивные-е-е... Заклинание деактивируется только через два часа.

Вой стал пронзительнее, практически достигнув ультразвука, а эпитеты, сыпавшиеся на мою голову, красочнее и извращеннее.

— А вы пока посидите, подумайте. Может, перевоспитаетесь...

Хотя, если честно, в последнем я оч-чень сильно сомневалась..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Ага! Попался, остроухий! — рыцарь азартно взмахнул мечом и наставил его кончик на поверженного противника.

— Сдаюсь, — пискнул эльф, с сожалением глядя на собственное оружие, отлетевшее далеко в пыль. За спиной гордо подбоченившегося рыцаря мерзко похихикивала ведьма.

— Сдаешься? Тогда ты будешь нашим рабом. Две недели. Согласен?

Эльф представил всю глубину своего унижения, и мрачно растер по щекам грязь.

— Тогда не сдаюсь.

Ведьма и рыцарь переглянулись.

— Тогда — смерть.

Меч вновь описал широкую дугу и колющим ударом рванулся к груди эльфа. Тот взвизгнул и, резко развернувшись, дал деру.

— Лови его, лови! — на два голоса заверещали рыцарь и ведьма, бросаясь в погоню. Пыль на дороге взвилась клубами, куры с истошным кудахтаньем кинулись врассыпную.

— Вот тебе! Получай! — азартно вопила ведьма, обстреливая несчастного эльфа боевыми пульсарами.

— Врешь! Не уйдешь! — звонко кричал рыцарь на бегу размахивая мечом и придерживая болтающийся на голове шлем.

Эльф же улепетывал изо всех сил, оглашая окрестности басовитым ревом.

Но вот очередной ведьменский пульсар нашел свою цель. Тяжелый болезненный удар между лопаток заставил беглеца сбиться и притормозить, и еще парочка снарядов, пущенных вдогонку, угодили в бедро и чуть пониже поясницы. Эльф обиженно вскрикнул, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но не смог и позорно, под улюлюканье парочки преследователей проехался на животе пару эмов. Рыцарь и ведьма в предвкушении припустили еще быстрее, но желтое облако пыли скрыло от них беглеца...

— Фу-у, кислятина!

Яромирка резко распахнул глаза и, вскинув вихрастую голову, уткнулся носом в черные конские бабки.

— Вставай, приятель, — тихо, с улыбкой позвал другой голос, и поверженный "эльф", неудобно вывернув шею, воззрился вверх с открытым ртом.

Всадников было двое. Первый серьезно смотрел на зареванного, чумазого "эльфа" и молчал, а второй, скривившись, вертел в руках надкусанный "боевой пульсар".

— Зд-здрасьте, — пролепетал Яромирка, поднимаясь на ноги и зачарованно глядя на всадников. Благородные. Настоящие рыцари. Эти обзываться не будут, и рабство на две недели точно не предложат...

— Ой, а вы к нам коней приезжали покупать, да? — раздался звонкий голос Марыськи, и она сама вынырнула из-за спины Яромирки, придерживая перекинутую через плечо лямку холщовой сумки, полной зеленых неспелых яблок.

Девчонка, прикрыв ладошкой глаза от солнца, бьющего в лицо, таращилась на всадников. Незнакомцы оказались настоящими красавцами. Статные, широкоплечие, и в седле сидят как влитые. У блондина волосы прямые, по плечам разметались, а у брюнета — мягкими волнами ниже лопаток спадают. Ну точно принцы из сказки...

"Вот вырасту, — тут же решила для себя Марыська, — и выйду замуж за блондина. Мне все девчонки обзавидуются... Или лучше за темненького?..".

Яромирка мрачно покосился на подружку, подумав, что дружить с ней больше не будет. Ниже поясницы противно заныло. Нет, точно не будет. И с противным Грузем тоже. Па-адумаешь, рыцарь нашелся... Вот он, Яромирка, когда вырастет, станет настоящим рыцарем...

Грузь, сопя, стащил с головы свой берестяной шлем, который еще утром был кузовком для хранения крупы, и принялся со сдержанным интересом разглядывать двух всадников.

— Что ж вы своего друга яблоками закидали? — насмешливо поинтересовался блондин, зашвыривая надкусанный плод в куст сирени. Марыська заворожено глядела на него, представляя, как всех её подружек перекашивает от зависти, когда она под ручку с таким красавцем пройдется по главной улице Полдневиц... А уж старшая сестра Милана точно позеленеет и покроется пупырышками...

— А это не яблоки, — степенно ответил Грузь, поправляя за поясом свой деревянный меч. — Это боевые пульсары. И не друг он, а эльф...

Яромирка мрачно нахмурился и показал "рыцарю" кулак. Всадники переглянулись с веселым изумлением. Темноволосый, прищурившись, посмотрел на чумазого "эльфа".

— Чего сдачи-то не дал? Эльфы — войны, а не плаксы.

— Войны? — Марыська презрительно фыркнула. — Да уж какие из них войны, когда эти остроухие только и знают, что на своих свирельках трындеть, да на пергаменте всякие непотребства малевать. Вон Енох-кузнец на ярмарке такую гадость прикупил, повесил у себя в избе и сидит часами любуется...

— А-а-а, это где русалки рыцаря охмуряют что ли? — со знанием протянул Грузь. — Интере-есная картинка... Русалки прям как живые... Такую и правда только эльфы нарисовать смогут.

Марыська возмущенно вскрикнула и отвесила замечтавшемуся пареньку увесистый подзатыльник. Грузь, "пострадавший за искусство", обиженно засопел, Яромирка расплылся в довольной гримасе, а оба всадника едва только не зарыдали от смеха.

Воодушевленная такой поддержкой, Марыська приосанилась и уперла руки в боки.

— Тоже мне, жених называется! На русалок малеванных заглядывается, слюни пускает! Эх, жалко госпожа магичка ушла. Уж она бы быстро отправила тебя на дно, к русалкам, коли тебе живые девчонки не милы... У-у-у, врун. А еще говорил, что я тебе нравлюсь!

— А давно она ушла? — темноволосый всадник, перестав смеяться, повернулся к Яромирке. Марыська с Грузем бурно выясняли отношения, позабыв про зрителей.

— Ведьма-то? Да нет, — нехотя ответил паренек, полностью поглощенный картиной унижения соперника. — После завтрака и ушла. Ей еще Атон Жмот свою козу отдал. У-у-у, противная скотина...

— Кто? Ведьма? — заинтересовался блондин, подводя своего гнедого поближе к мальчишке.

— Да нет. Коза. Орет так гнусаво, а уж бодается... Недавно вообще в огород к тетке Пирее забралась и всю капусту понадкусывала. Ух, сколько ору тогда было! А вам ведьма-то зачем нужна?

— По делу, — кривовато усмехнулся брюнет, а Яромирка решил, что лучше не расспрашивать — целее будешь.

— Ну, раз по делу, тогда езжайте по дороге через Овражище. Там, говорят, нечисть какая-то объявилась, да только госпожа ведьма не испугалась. Походила, поспрашивала, да через Овражище и пошла, хотя все в Грельмин в обход ездят, через соседнее село. Ежели сейчас отправитесь, к вечеру нагоните, коли её еще нечисть не сожрала...

— Ну-ну, — иронично протянул блондин, посылая своего гнедого вперед по дороге. Брюнет же подзадержался. В воздухе блеснуло, и увесистый белый шлепнулся в ладонь завороженного Яромирки.

— Держи, эльф...

Из-под разметавшейся челки блеснул янтарь нечеловеческих глаз, губы раздвинулись, обнажая в улыбке снежно-белые зубы со слегка выделяющимися крупными клыками. Встречный ветер взлохматил и без того пышные черные волосы, на секунду показав заостренные кончики ушей...

Мгновение — и вороной конь под залихватский свист своего странного хозяина сорвался с места, устремляясь следом за гнедым.

Яромирка крепко стиснул ладонь, в которой лежала монета, и, разинув рот, уставился вслед двум всадникам.

— Эльфы... Настоящие...

— Где? — неугомонная Марыська покрутила головой. — Давно хотела на них поглядеть. Священник из Осинников рассказывал, будто у них хвост с кисточкой, как у мракобесов, и копыта вместо ног. А еще язык раздвоенный, и зубы в три ряда...

— Ну и как? Разглядела?

— Чего? — девчонка с недоумением покосилась на Яромирку, который все так же смотрел на дорогу, хотя всадники давно уже скрылись из виду.

— В три ряда у них зубы или нет?

— Да я-то откуда знаю? Это ж священник говорит...

— Но сейчас-то разглядела? Ты ж с ними только что разговаривала. Про эльфийские способности высказывалась...

Марыська, собираясь что-то сказать, так и застыла с открытым ртом.

— Врешь...

Яромирка кривовато усмехнулся и пошел прочь, не обращая внимания на изумленных друзей.

— 4 -

Рыцарь: Сир, я славно потрепал ваших врагов на западе.

Король: Но у меня нет никаких врагов на западе!

Рыцарь: Теперь есть.

Сцена из рыцарских времен

Каждую третью неделю велеса Грельмин из тихого городка на самой окраине превращался в настоящий торговый рай, куда стекалась почти половина Полесья. Продавали все и всё — от прошлогодней картошки до рубинов величиной с куриное яйцо. Узкие улочки превращались в бесконечные торговые ряды, запруженные галдящим народом.

В харчевнях было не протолкнуться от наемников, которые прибывали в город целыми толпами в надежде найти здесь неплохую работенку. А пока её не было бравые вояки во всю дегустировали вино-водочные изделия местного разлива и покоряли сердца жеманно хихикающих служанок своими беззубыми улыбками.

Стражники пытались поддерживать хоть какой-то порядок, но воришки на их потуги не обращали никакого внимания и продолжали делать свое черное дело, успешно опустошая карманы и кошельки зазевавшихся граждан.

Даже разумные нелюди не могли пройти мимо Грельминской ярмарки. И в торговых рядах можно было запросто нарваться на клыкастую улыбку вампира, нечаянно отдавить хвост пробегающему мимо оборотню, выслушать десятиэтажные эльфийские ругательства или поторговаться с гномом.

...— Эй, красотка, куда путь держишь?

Я обернулась и скептически оглядела конопатого стражника, опирающегося на древко своего копья.

— Здесь есть постоялый двор?

— Тю-ю... Все забиты под завязку.

— А если подумать? — я подкрепила свои слова лучезарной улыбкой и многообещающе позвенела кошельком.

— Ну, ежели так, то у Рыжего Ронни может и найдется местечко...

Монета без моей посильной помощи вылетела из кошелька и метнулась к стражнику, угодив ему прямо между глаз.

Я вздохнула. Ну вот, опять не рассчитала, напутала, переборщила. Белый должен был медленно и величаво проплыть по воздуху и опуститься в ладонь... Вместо этого он, как звезда, сияет у парня во лбу. Готова поспорить, что отодрать её теперь можно только в лавке у мага, да и то, провозившись не менее часа. Еще ведь и оттиск наверняка останется... Я мысленно застонала, готовясь спасаться бегством от разъяренного стражника...

Но набрасываться на меня с кулаками и предъявлять вполне законные претензии, рыжий, не спешил и, кажется, сам вознамерился удрать от меня куда подальше.

— Извините, госпожа магичка, не признал...

После чего, подхватив свое копье, все же дал стрекача, уже на бегу прокричав:

— Постоялый двор Рыжего Ронни у Северных ворот рядом с лавкой травника!..

— Спасибо, — ошарашено ответила я в пустоту и отправилась на поиски ночлега.

Примерно через полчаса выяснилось, что если бы кто-нибудь придумал выдавать премию за наивность, я стала бы её постоянным и единоличным обладателем. Моя любимая и тысячи раз проверенная поговорка "язык до Киева доведет" здесь отказывалась работать напрочь. Народ был полностью поглощен тем великолепием, что открывалось им на лотках, а торговцы, узнав, что покупать я ничего не собираюсь, отмахивались как от надоедливой мухи и тут же переключались на более достойных клиентов. Так что уйти от городских ворот удалось недалеко, но вымоталась я за это время так, словно действительно дошла пешком до Киева и успела вернуться обратно. От гула голосов разболелась голова, а по моим ногам, наверное, прогулялся если не весь Грельмин, то добрая половина точно.

К тому же меня постоянно тормозили воришки, пытающиеся залезть в мой кошель. Еще на подходе к городу я предупредительно его зачаровала от подобных любителей чужих денег. По крайне мере, честно попыталась это сделать... Теперь каждый, кто пытался покуситься на мои средства, после громкого хлопка отлетал на пару шагов и тут же покрывался полосками всех цветов радуги или еще каким не менее веселым графическим рисунком. "Боевой окрас" линял уже через пару часов, но стражникам вполне хватало пяти минут после звуковых эффектов, чтобы вычислить воришку (не столько по хлопку, сколько по выкрикиваемым в полете высказываниям в адрес бесовской ведьмы, что зачаровала свой кошелек).

Подумав, что Северные ворота до вечера никуда не испарятся, я решила совместить приятное с полезным, и, свернув с главной улицы в первый же переулок, отправилась на поиски суконщика, чтобы купить у него кое-что из одежды. Далее последовала посудная лавка, где я приобрела котелок в замен утраченному, мастерская сапожника и магическая лавочка, где прикупила кучу амулетов и кое-какие снадобья.

...Навьюченная покупками, я медленно брела вдоль скотных рядов, разглядывая всевозможную живность. В клетях сидели напыжившиеся курицы, козы флегматично жевали сено, не обращая внимания на суматоху вокруг. Мужик, подозрительно разбойничьей наружности, держал под уздцы роскошного пегого мерина, а рядом рябая девчушка продавала толстопузых щенят, хором попискивающих в своей корзинке...

— А не желает ли госпожа купить этого красавца? — вкрадчиво поинтересовались откуда-то справа.

Я осторожно выглянула из-за свертков, громоздящихся у меня на руках, и внимательно оглядела предложенное.

"Красавец" с налитыми кровью глазами и увесистым кольцом в носу меня не прельстил, о чем я тут же поведала торговцу, пытавшемуся всучить мне это горообразное рогатое чудовище. И на всякий случай обошла обоих по широкой дуге. Нет уж, спасибо большое, но козы мне хватило с головой, а быков я вообще боюсь с детства.

Еще через пару метров мне предложили подозрительно мяукающий мешок, искренне уверяя, что внутри — не что иное, как очень редкий и неимоверно ценный детеныш скального грифона. Потом пришла очередь истошно визжащих поросят и старой, облезлой индюшки. Её хозяин, сам смахивающий на хворого индюка, долго и старательно убеждал меня, что птица молода и здорова. А выглядит такой ободранной потому, что это новая, еще малоизвестная в Полесье декоративная порода...

После попытки одного мальчишки всучить мне целый жбан с живыми лягушками для моих магических зелий, я поняла, что очень хочу как можно скорее добраться до Северных ворот. К тому же, голодный желудок недвусмысленным рычанием напомнил о том, что завтрак был давно, а обед вообще пропущен. Пара пирогов с вишнями, купленных у пробегавшей мимо румяной тетки, были не в счет.

— Что ж ты, милая, такие тяжести сама таскаешь? — седой дедок посмотрел на меня, покачал головой и тут же предложил. — Купи ослика.

Я внимательно оглядела животное, которое косило в сторону хитрющим глазом. Представила себя на нем верхом... И это в лучшем случае. А то ведь придется идти вперед на своих двоих, таща упрямую скотину в поводу...

— Нет, спасибо, — улыбнулась я дедку, но, отойдя на пару шагов, решительно изловила за капюшон куртки пробегавшего мимо паренька.

— Эй, где здесь можно купить хорошего коня?

— Так вона их скока, — недоумевающий парень покрутил головой. Я мрачно скривилась. Не объяснять же ему, что на всех этих скакунах мне не продержаться и минуты. Вылечу из седла ласточкой, как миленькая. Хорошо, если шею не сверну...

— Ну-у... — я мучительно уставилась в небо, пытаясь придумать достойную причину моей привередливости. — Мне окрас не нравится...

Парень ошалело рассматривал меня, мысленно проклиная свою участь попасться в руки чокнутой магички. Я вздохнула и легонько его встряхнула, спуская с небес на грешную землю.

— Ну так что? Подскажешь? Белый за информацию, а если проводишь — еще два.

Мальчишка прикинул выгоду от нашей сделки и заметно оживился.

— Так это. Чего ж тут думать? У батьки друг его из Альбора остановился. Лошадками как раз торгует. Коральская порода... На такую сам король— батюшка заглядится.

Парень со значением посмотрел на меня, и я на всякий случай с умным видом покивала. Ну раз сам король... Ведьма тоже не хуже.

— Веди, — и обещанная монета перекочевала из моего кошеля в карман куртки мальчишки.

Топать пришлось долго, минут тридцать. Если бы не толпа, путь сократился бы вдвое, а так приходилось усиленно работать локтями и поминутно извиняться за отдавленную конечность или толчок в спину. В ответ пострадавшие кисло улыбались и спешили убраться подальше, разглядев болтающуюся поверх моей куртки гроздь амулетов и без труда опознавая во мне мага.

— Ну вот, пришли, — мальчишка завернул за очередной угол и остановился рядом с двухэтажным домом, первый этаж которого занимала лавка булочника. Жестяной крендель слегка раскачивался на цепях, а изнутри просачивались такие ароматы, что мой рот тут же наполнился тягучей слюной.

— Нам сюда, — паренёк настойчиво потянул меня за рукав к воротам, что вели на задний дворик.

— Лошади там? — я вопросительно кивнула в сторону небольшого строеньица, притулившегося у самой стены высоченного каменного забора. Из-за приоткрытой двери слышалось приглушенное мелодичное ржание и фырканье.

— Там. Только вам туда одной нельзя, а то Герах ругаться будет. Он туда вообще никого не пускает. Я тут на днях предложил помочь лошадкам воды натаскать, так он так разорался, что просто жуть.

— Понятненько... — ворох моих покупок перекочевал на руки парню с пожеланием уместить все в чересседельные сумки. В качестве веского аргумента выступили два белых и пара серебрушек. Парень, больше не возражая, припустил в сторону крыльца черного хода.

Я же не стала терять времени даром и развернулась к конюшне. Вопящий Герах меня нисколечко не смущал. Пускай только попробует... Я ему быстро разъясню, что к клиентам надо обращаться с почтением, вежливо. Особенно к клиентам-магам... Впрочем, если он так уж жаждет прожить всю оставшуюся жизнь в шкуре, скажем, осла, то может и позлобничать напоследок.

Внутри было светло и пахло свежим сеном. Я медленно пошла вдоль стойл, с удовольствием оглядывая их обитателей — коня и парочку кобылок. Белоснежные, статные, шеи дугой, ножки стройные. Жеребец грациозно поднял точеную голову от кормушки и тихонько фыркнул, изучая меня ехидными лиловыми глазами. И правда, настоящие красавцы...

Последняя парочка стойл пустовала, но я все равно прошла до конца прохода и уже намеревалась поворачивать обратно, когда легкое шевеление в самом темном углу заставило меня насторожиться и приглядеться повнимательнее.

Положив голову на низкую перегородку, на меня грустно смотрела невысокая лохматая лошадка. Я облегченно выдохнула, и пульсар, потрескивая, истаял в воздухе.

— Привет, — моя ладонь осторожно коснулась бархатного храпа и легонько погладила. Лошадка доверчиво потыкалась в неё в поисках кусочка сахара и, ничего не найдя, разочарованно вздохнула. Я же тихо радовалась такой удачной находке. Невзрачная, смирная, с такой даже если и упаду, то отделаюсь парой синяков и уязвленным самолюбием... Но едва я собралась заглянуть в стойло, чтобы получше познакомиться со своим будущим скакуном, как двери в конюшню широко распахнулись, впуская неяркие лучи вечернего солнца и презлющего мужика с вилами наперевес.

— А ну отойди оттуда!

Я широко улыбнулась, но даже не подумала сдвинуться с места. Лошадка при звуках резкого голоса испуганно дернулась назад и, неуклюже подскакивая, отковыляла подальше к стенке.

— Господин Герах, если не ошибаюсь? — улыбаться расхотелось, и я мрачно смотрела, как худой мужик на всех порах несется ко мне, не выпуская из рук вилы. — Вы бы поосторожнее своим инструментом размахивали — еще коней попортите...

Белоснежный жеребец как раз высунул любопытную морду за ограждение и едва не ткнулся в острые железные зубья, сердито заржал и попытался цапнуть хозяина за мягкое место. Но тут же схлопотал промеж ушей деревянной ручкой и парочку нелестных выражений в свои адрес, где слово "скотина" было самым нормальным.

— А ты тут чего вынюхиваешь?!! А ну пошла отсюда, воровка!

— Воровка?.. — я мрачно прищурилась, чувствуя, как внутри все кипит от еле сдерживаемой злобы. Не столько за себя, сколько за замученное хромое животное. — Вообще-то, я собиралась у вас лошадь купить...

Мой кошелек, отозвавшись сытым перезвоном, после демонстрации вновь занял свое место на поясе. Мужик немного успокоился, опустил вилы, но продолжал сверлить меня хмурым, желчным взглядом, недовольно кривя тонкие губы. Мне он тоже не нравился, но ради лохматой лошадки можно было и потерпеть пять минут.

— Все уже проданы.

— А мне все и не нужны, — я вновь взялась за дверцу последнего стойла. — Я беру вот эту.

Мужик моему заявлению совсем не обрадовался, и даже попытался оттащить за локоть, злобно шипя и брызжа слюной, но я бесцеремонно ткнула локтем ему в живот. Получилось ниже, но раскаиваться я не спешила. Пока он, согнувшись пополам, стращал меня стражей и тюремными муками, спокойно вошла в стойло, отводя взгляд от вопиюще выпирающих ребер худого животного. Нет, все же стоит попробовать превратить этого Гераха в осла...

Лошадка оказалась еще и хромой на правую переднюю ногу. Толи кости у неё после перелома срослись неправильно, толи родилась уже такой, но передвигалась она с явным трудом даже по небольшому стойлу. Что уж говорить о больших расстояниях... Я закусила губу, старясь не расплакаться от жалости, когда шелковистая морда доверчиво ткнулась мне в ухо и жарко туда подышала.

Герах, постанывая, разогнулся и предпринял новую попытку вытолкать меня из стойла. И снова получил решительный отпор. На этот раз со стороны лошадки, которая, воспользовавшись моментом, от души укусила своего злобного хозяина за ногу. Тот вновь взвыл и вывалился в проход, красочно расписывая кобылке её скорый поход на скотобойню. Правда, лично я с этим была в корне не согласна.

Не обращая внимания на царившую в стойле грязь и тошнотворный запах, опустилась на колени и осторожно дотронулась до поврежденной ноги животного. Лошадка нервно фыркнула и попыталась увернуться, но я вцепилась в неё мертвой хваткой и лаской заставила стоять смирно.

— Умница, — не поднимаясь, я потрепала её по груди.

Закрыть глаза, прислушаться к себе... Ощутить, как просыпается глубоко внутри родничок Силы... Слова исцеляющего заклинания я почти пела, стараясь ничего не перепутать и не сбиться с ритма... Прошло, наверное, не больше пары минут, но я чувствовала себя так, словно непрерывно магичила три часа.

Лошадка осторожно поставила здоровую ногу на пол, заваленный сопревшей соломой и неубранным навозом, и озадаченно пофыркала мне в макушку. Я тихо засмеялась, чувствуя, как шевелятся волосы от теплого дыхания животного.

-Вот и все...

Распахнула глаза, собираясь подняться с корточек, и... столкнулась с настороженным взглядом огромных бирюзовых глаз. От такой неожиданности мои ноги и без того подрагивающие от напряжения совсем ослабели, и я смачно плюхнулась на загаженный пол пятой точкой.

Герах, за то время, что я лечила хромоту у кобылки, полностью пересмотрел своё отношение к моей магической персоне, и теперь был готов едва ли не страстно лобзать подошвы моих сапог. По худому лицу расползлась широкая улыбка, насквозь фальшивая, а давешние вилы были старательно припрятаны за спину, чтобы не напоминать мне о первых минутах нашего с мужиком знакомства.

— Так это... Может, лучше других лошадок посмотрите? Вон какие красавицы, а эта хромая скотина вам на что?.. Пойдемте, пойдемте, госпожа ведьма...

Но я полностью проигнорировала протянутую мне руку и, перекатившись на четвереньки, осторожно поползла в направлении кучи тряпья, которая все так же продолжала молча на меня таращиться. Герах, заметив это, явно занервничал, что еще больше утвердило меня в желании личного досмотра.

— А там... А там ничего интересного, госпожа магичка, — с трудом удерживая приторно-почтительный тон, лебезил мужик. — Так, тряпье старое, хозяйское... Я когда лошадок своих позавчера заводил, так оно уже тут было навалено... Госпожа магичка-а...

Я, примерившись, сунула руку в тряпки и, что-то нащупав, потянула на себя. "Что-то" сдавленно, еле слышно пискнуло и, противясь произволу с моей стороны, затрепыхалось. Я покрепче ухватилась и дернула сильнее. Лязгнули звенья толстой цепи, моя "находка" больно боднула меня в грудь, и мы в обнимку прокатились до противоположной стены. Запах давно немытого тела и запекшейся крови шибанул в нос, заставив отшатнуться.

Опираясь о стенку и сдавленно ругаясь, я поднялась на ноги и в упор уставилась на Гераха, который лучше меня знал законы Полесья. За торговлю людьми или разумными нелюдями полагалась либо виселичная петля, либо пожизненная каторга.

Маленький эльф, потирая красное заостренное ухо, с затаенным страхом смотрел на меня из-под черной отросшей челки.

-Ну? И что это такое?

Тонкие губы Гераха раздвинулись в хищной ухмылке.

— Штучный товар.

— Ах штучный... — я стремительно подошла к малышу и рывком поставила того на ноги. Внимательно осмотрела грязные лохмотья, заменяющие одежду, широкий кожаный ошейник, от которого тянулась в угол цепь, и живописный фиолетовый фингал на скуле. Повертела худенькое тельце в разные стороны — ребенок послушно, как тряпичная кукла, позволял себя дергать и теребить. Вроде ничего не сломано, а натертую до крови шею можно быстро подлечить компрессами из травяных настоек...

Толстая цепь в моих руках хрумкнула и осыпалась мелким крошевом. Но эльфёнок на это даже не отреагировал, продолжая с тупым безразличием пялиться в угол. Вздохнув, я схватила его за ладошку и потянула к выходу. Серая лошадка сама потопала следом, не собираясь оставаться здесь ни на минуту.

Герах, онемевший от такой наглости, нагнал нас только у самых дверей. Впрочем, я не возражала. Все же следовало честно расплатиться...

— Здесь два алых, — я протянула мужику монеты и веско добавила. — За лошадь.

Перечить магичке тот не посмел, и, скрипнув зубами, смиренно потянулся за деньгами. Но тут за моей спиной раздался надменный голос:

— Даю десять. За одного эльфа.

Герах встрепенулся и повеселел, а я резко обернулась.

За порогом стоял высокий незнакомец в черном, до пят плаще (и это в такую жару!), сверля застывшего рядом со мной эльфа пронзительным взглядом светло-серых глаз. Легкий ветерок осторожно перебирал белые, как первый снег, пряди волос, свободно разметавшихся по плечам. Молодое, чисто выбритое лицо можно было даже назвать приятным, если бы не застывшее на нем заносчивое выражение, и эти безжизненные, ледяные глаза...

Я поёжилась от неприятного холодка, скользнувшего по спине, и решительно шагнула вперед, прикрывая собою эльфёнка.

— Пятнадцать.

Незнакомец тонко усмехнулся и пересек порог.

— Двадцать пять.

Гераха ощутимо затрясло. Двадцать пять алых! Почти целое состояние!! Годовой доход его конного заводика!!! О таком он не мечтал, даже когда нашел этого остроухого гаденыша у себя на скотном дворе. Даже когда решил его продать в Грельмине какому-нибудь магу для его мерзких магических забав...

— Тридцать, — я судорожно просчитывала свои финансовые возможности. Конечно, атаман разбойников славно потрудился, собирая себе на безбедную старость, но даже этого может не хватить, если...

— Сорок.

Я молчала. Герах пребывал на грани обморока, а незнакомец с улыбкой победителя подхватил болтающийся на ошейнике огрызок цепи и сильно дернул худенького эльфа на себя, отчего тот не удержался и рухнул на колени.

— Пятьдесят шесть и двадцать белых, — выдохнула я сквозь стиснутые зубы, смело глядя в льдисто-светлые глаза. Если бы взглядом можно было убивать, я бы тут же упала замертво.

Герах судорожно застонал и обессилено приник к опорному столбу, обвив его обеими руками. Я же, не глядя, кинула в сторону обезумевшего от счастья мужика свой кошель и, схватив одной рукой чумазую и ободранную ладошку маленького нелюдя, а другой — вцепившись в гриву приобретенной мышастой лошадки, поспешно вышла из конюшни, стремясь избавиться от неприятного сверлящего взгляда в спину. Торги были окончены.

... Мой провожатый отыскался на углу родительской булочной с набитыми сумками и потрепанной уздечкой для лошадки. На покорно бредущего за мной эльфёнка он вытаращился во все глаза.

— А-а-а...

— Ага, — я осторожно захлопнула его рот и кивнула на лошадку. — Запрячь сможешь?

— Угу. А где вы его нашли?

— В капусте, — мой хмурый взгляд поумерил мальчишечье любопытство, и я смогла более внимательно, при солнечном свете осмотреть свою удивительную "покупку". Бледный, с припухшими от слез и недосыпа веками, худой — как только еще умудряется на ногах стоять? — покрытый с головы до пят синяками и ссадинами, и абсолютно равнодушный к окружающему миру...

Ну вот. Мало мне приключений, теперь я еще и с эльфом возиться буду, выправляя его хрупкую детскую психику. Пожалуй, самое время всерьез задуматься о своей... Я фыркнула и достала сверток с новеньким теплым плащом. Конечно, размерчик явно не его, но зато под капюшоном можно скрыть и синяки, и острые уши и кожаный ошейник.

К этому времени моя лошадка была полностью готова к дальнейшему пути. Эльфенка я усадила верхом, а сама, тепло распрощавшись с мальчишкой и выспросив дорогу, подхватила узду.

...Когда мы добрались-таки до Северной улицы, что и упиралась в одноименные ворота, солнечный диск, налившись алым, уже почти скрылся за крышами домов, оставив после себя золотисто-розовое буйство красок с фиолетовыми росчерками облаков по краям. Торговые места опустели до завтрашнего утра, да и народу на мощеных улицах заметно поубавилось. На перекрестках зажгли первые факелы, чьи оранжевые языки пламени трепетали под порывами холодного ветра.

Я зябко поежилась, и ускорила шаг, с трудом передвигая гудящие от усталости ноги. Лошадка послушно трусила следом, маленький эльф молчал. Впрочем, я тоже не сильно стремилась разговаривать.

Наконец впереди замаячила лавка травника, о чем свидетельствовала едва различимая в сумерках вывеска с грубовато намалеванным букетом каких-то ромашек и корявой надписью под ним. Я с облегчением вздохнула, предвкушая сытный ужин и отдельное спальное место. До вожделенного постоялого двора, с освещенными окнами и гостеприимно распахнутой створкой ворот в дворик оставалось около сотни шагов...

— А ну-ка постой, красавица...

Я еле удержалась, чтобы не разразиться отборной площадной бранью, и оглянулась на говорившего. Мечты об ужине и крепком сне медленно растворялись в небытие.

— Сама отдашь или как? — мужик, недвусмысленно продемонстрировал мне прекрасно заточенный меч и кивнул на эльфа. Двое за его спиной глумливо заулыбались, а еще трое бесшумно появились из-за угла лавки, перекрывая мне все пути отступления.

Очень злая я отбросила уздечку, освобождая руки.

— Или как...

Клинки с шелестом покинули ножны, и по лезвиям заплясали алые блики отраженного пламени факелов. Я сжала в ладони один из амулетов, готовая в любой момент швырнуть в нападавших довольно мощное заклинание Грозового Дракона. Одно из тех немногих, что у меня получались...

Зеленоватые шаровые молнии шипящим веером разлетелись в стороны, дробясь на более мелкие при соприкосновении с любой поверхностью. Первая же угодила в здоровенного амбала, подпалив его куртку, обшитую на груди и плечах железными пластинами. Но уже через пару секунд металл оплавился, а амбал с рычанием пытался сбить огонь уже и со штанов. Удавалось ему это с большим трудом, огонь расползался быстрее. Правда, после того, как мужик сообразил сигануть в ближайшую лужу подозрительного происхождения, пламя исчезло. Но меня порадовал и такой результат.

Остаток резерва я бездарно истратила на силовую волну, которой только и хватило, чтобы раскидать нападавших по мостовой, не причинив им сильного ущерба. Ушибленные копчики и бока в зачет не пошли.

Я затравленно втянула голову в плечи, придвигаясь поближе к лошадиному боку. Вот теперь можно смело прощаться со своей жизнью...

— Доигралась, ведьма...

Теперь глубину лужи предлагалось испробовать уже мне, хотя я была категорически против. Сильная мужская рука схватила меня за ворот куртки — так, что он затрещал, — и сильно дернула в сторону. Не удержавшись на ногах, мое бренное тело растянулось на земле, приложившись о камни носом. Из него тут же закапало, оставляя на губах солоноватый привкус. Я попыталась встать, но удар ногой под ребра уложил меня обратно, заставив истошно взвыть от дикой боли.

Чтоб вас всех!..

Черная волна мрака затопила сознание, но холодная, зловонная жижа ринулась в рот и нос, заставляя прийти в себя. Пришла, и что дальше? Без магии я ничто, обычная девчонка, которая даже драться не умеет... Я тут же пообещала самой себе, что если выберусь из этой передряги, обязательно научусь биться на мечах. Ну хоть чуть-чуть, самую малость...

Меня вновь подняли за шкирку. Одежда набрякла от впитавшейся воды, разбитый нос саднил, а грудная клетка разрывалась от адской боли... Очень хотелось плюнуть в наглую рожу державшего меня мужика, но сил не было даже на это. Я попыталась разглядеть, что там с эльфёнком, но мне не дали, вновь сунув в лужу. Даже голову, сволочи, придержали, чтобы не сильно дергалась, заглатывая внутрь темную воду...

И вновь черный провал. Но на этот раз не беспамятства. Та самая черта, которую, перейдя раз, уже никогда не возвращаются. Зыбкая грань между двумя мирами — тем и этим... Господи, утонуть в канаве — на такое способна только я...

Внезапно хватка, удерживающая мою бедовую голову под водой, ослабла, а затем и вовсе исчезла. Из последних сил, перед тем, как рухнуть в звенящую пустоту, я судорожно дернулась, освобождаясь из водного плена...

... Мокро. Холодно. Значит, жива. Но не успела я обрадоваться этому великому открытию, как моё тело вновь взмыло в воздух. Интересно, какой раз за этот вечер? Хорошо, хоть не за шкирку... Я настолько пришла в себя, что даже смогла поудобнее пристроить свою гудящую голову на чьем-то плече. Приятно пахнущая материя плаща оказалась у меня под носом, и я не удержалась и с довольным мычанием потерлась об неё щекой. Хорошо-о-о... Пожалуй, умирать пока еще рано. Да и держат меня подозрительно бережно, едва не укачивая, как младенца... И едва только я успела об этом подумать, как тут же широко распахнула свои еще не до конца ясные очи, изумленно таращась... в до боли знакомые янтарные глаза.

Правда, тогда в них не было ничего, кроме испепеляющей ненависти. Теперь же — неподдельное облегчение и совсем немного раздражения...

"Глупая, маленькая самонадеянная ведьма"...

Я кривовато усмехнулась и вновь закрыла глаза.

"А никто и не говорил, что со мной будет легко".

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

"...И настало время перемен...

И ушли те, что были Стражами, из этого мира.

Но, уходя, оставили они в каждом из народов, что жили на земле, каплю своей крови. Ибо знали, что грядет страшная беда...

И сказано было Слово:

"Настанет час, и откроет один из вас Врата. И впустит в Мир ужас и страх, боль и несчастья. Рухнет небо на землю, вскипят реки, содрогнутся до основания горные гряды. И наступит конец привычной жизни..."

В ужасе взвыли народы, пораженные картинами смерти. И бросились истреблять друг друга в надежде остановить Пророчество. И винили люди эльфов, а те гномов. И пошли войной вампиры на оборотней... И началась всеобщая резня.

Но вновь молвили Стражи:

"Предрекаем: Исчезнувший, что вернется из небытия, найдет Шесть Пропавших. И объединяться все расы против общего Врага.

...И сойдутся на одной дороге крылатый Свет и разящая Тьма. Станут единым целым Маг и Воин, Воин и Маг. И взвихрится небывалая Сила их, от которой содрогнется весь Мир. И поднимутся Шестеро Пропавших, и исправят страшную ошибку одного-единственного..."

И сказав Слово, драконы ушли.

И стал Мир ждать обещанного...".

Рун перевернул последнюю пожелтевшую, с выцветшими от времени чернилами страницу книги и задумчиво побарабанил тонкими пальцами по столешнице.

В камине жарко гудел огненный вихрь, с треском разгрызающий березовые поленца. За окном стояла холодная велесская ночь. Ветер бешеным зверем бился в свинцовые переплеты, затянутые тонкими пластинками горного хрусталя, зло шелестел листвой, нещадно раскачивая макушки вековых ясеней, что росли в дворцовом парке.

Рассеянный взгляд ученика мага скользнул по разложенным на столе свиткам, задержавшись на одном, адресованном Ковену Вестской Академии Колдовства.

"...Спешу довести до вашего сведения, что сегодня, двадцать восьмого дня месяца рарога, в Заволочьей пустоши, примерно в пятидесяти эдах от Грельмина, зафиксирован мощный магический всплеск. Природу сего непонятного явления выявить не удалось. Пагубных последствий в ближайших селах и самом Грельмине не замечено...".

Тихий щелчок, и перед Руном прямо в воздухе развернулась призрачная карта Полесья.

Ага... Вот Грельмин. Как там говорилось, в пятидесяти эдах?.. На карте в нужном месте забился голубоватый маячок-капелька. Да, почти в самой середине пустоши... Ближайшая деревенька Волочь, что притулилась на само краю пустынных земель, в двадцати эдах от эпицентра. Нет, оттуда колдовать точно не могли. Наверняка Грельминские маги тут же все там проверили.

Взгляд Руна скользнул вверх. К северу, отгородившись широкой голубой полосой Лоби, темнела Влодава. Парень нахмурился и, выхватив из подставки гусиное перо, принялся медленно общипывать самую его маковку.

Темные эльфы. Живут замкнуто и практически не вылезают из своего княжества. Магия у них есть, но слабенькая. Эти при всем своем желании не смогут слепить подобное тому, что засекли Грельминские маги...

Значит, остается только юго-восток. Заповедный лес, в который многие входили, но еще никто не возвращался. Местечко, насквозь пропитанное магией, да такой, что даже Магистры Ковена только в изумлении разводили своими ручонками и потряхивали бородами. Рун хмыкнул, провел по щеке изрядно обглоданным пером и откинулся на спинку кресла. Помниться, как-то Хатор IV решил снарядить туда целую магическую экспедицию... Так Ковен вот уже лет семьдесят ждет её возвращения с докладом о проделанной работе.

Створка окна, жалобно звякнув пластинами хрусталя, распахнулась, впуская в натопленное тепло особо сильный порыв северного ветра. Рун вздохнул и распылил уже ненужную карту, поежился от обжегшего холода. Скоро осень... Поток холодного воздуха быстро перелистал страницы старинной книги, заставив распахнуться на самом затертом месте. "Пророчества Стража"... Ученик мага откинул в сторону перо и поднялся с кресла. Досадливо дернул бровью, и створка окна послушно закрылась.

Что ж... Возможно, Пророчество не такая уж и сказка, придуманная десятки сотен лет назад одним магом, свихнувшемся на конце света... Рун бросил последний взгляд на завитушки названия и поспешно вышел из кабинета.

— 5 -

Охота — это когда охота. А когда неохота, то кому это надо?

Охотник из "Красной шапочки".

Гады. Сволочи. Изверги...

Если раньше мне наглядно продемонстрировали, что человеколюбие и элементарная благодарность в список эльфийских добродетелей не входит. (Да что там не входит, они, наверное, и слов-то таких никогда не слышали!) То теперь я могла с чистой совестью сказать, что все остроухие — страшные садисты, с наслаждением вслушивающиеся в стоны и стенания своих ни в чем не повинных жертв...

— Арха, да когда же ты угомонишься?! — Маэль, тот самый блондинистый грубиян с ангельской внешностью, повернулся ко мне и страдальчески заломил брови. — Ты уже два часа безостановочно ноешь и действуешь нам на нервы...

Я мстительно улыбнулась и тут же поспешила внести ясность. Нет, я не ною, и уж тем более ни на какие нервы не действую, потому как у эльфов их вообще нет. Как и сердца. Иначе, будь этот орган на месте, несчастную, избитую ведьму оставили бы в покое, а не заставили на рассвете выбираться из теплой постельки, взгромождаться в неудобное, жесткое седло и нестись, черт знает куда, сломя голову, даже не объяснив ничего толком.

Ясность я вносила старательно, подвывая в особо жалостливых местах. Так, что даже непробиваемого Эльдара проняло, и он коротко, но внушительно посоветовал мне заткнуться. Иначе кое-чей (не будем показывать пальцем) хладный труп останется в ближайших придорожных кустах, а все остальные поедут дальше. Я попыталась выяснить, будут ли эти самые "остальные" искренне скорбеть о моей преждевременной кончине... И уже через пару минут утвердилась в знании, что у эльфов не существует ни только нервов и сердца, но и совести, а терпение не резиновое и измеряется ровно двумя часами.

Теплый солнечный денек набирал обороты, но все равно уже чувствовалось, что осень не за горами. Безоблачная синь потеряла тот сочный оттенок, какой бывает по летнему времени. Солнышко все еще приятно согревало, но уже не парило, как раньше, да и ровная зелень лугов теперь пестрела желтоватыми полосами отцветающих трав.

Моя лошадка, которую я, недолго думая, обозвала Смирной, плавно, но ходко трусила вслед за мощными жеребцами, предоставив своей хозяйке любоваться величавой поступью прекрасных животных и сверлить злобным взглядом широкие эльфийские спины...

— Маэль, посмотри, пожалуйста, у меня нет в спине дырки? — серьёзно поинтересовался мой недавний пациент у своего остроухого собрата. Маленький эльфенок, который с комфортом устроился впереди белобрысого эльфа, хихикнул и, нагнувшись, адресовал мне широкую и задорную улыбку. Ну хоть кто-то из этих нелюдей считает меня милой и доброй...

Прошлым вечером нам все же удалось добраться до постоялого двора Рыжего Ронни. Меня так вообще внесли туда на руках, а Эльдар — аттракцион неслыханной эльфийской щедрости! — даже уступил свою комнату, снятую днем ранее.

Через полчаса, когда в моем желудке обосновался плотный ужин и целая кружка подогретого вина с пряностями, а мокрая и грязная одежда сменилась на чистую и сухую, помирать я раздумала и даже нашла в себе силы порадоваться внезапной встрече. После чего с разинутым ртом и в крайнем изумлении выслушала бурные словоизлияния благодарности ("словоизлиялся" в основном блондин, хвалебная речь более сдержанного темноволосого уместилась в паре предложений) и уверения едва ли не в братской любви (тут уж я скептически похмыкала, припомнив нашу "любовь" при знакомстве). На мой робкий вопрос, с чего это они такие добренькие, Маэль, сияя, как начищенная монетка, сообщил, что найденный мною в стойле грязный и забитый эльфёнок — ни кто иной, как его, Маэля, обожаемый сын Нариэль, бесследно исчезнувший из родного Эльруна почти две недели назад. Тут мне резко поплохело, и эльфы, слаженно пожелав мне доброй ночи (Нариэль даже улыбнулся), оставили меня наедине с собственными думами и переживаниями.

С полчаса я ворочалась с боку на бок, пытаясь принять такое положение, в котором мое бренное тело не будет ныть и болеть. К тому же, мне было о чем подумать. Например, о том, что напавшие сегодня мужики на обычных грабителей походили меньше всего, и охотились они именно за эльфёнком. А кроме меня о нем знали только трое — сын булочника, Герах и тот самый жутковатый мужик в черном плаще, что появился на конюшне... Первого я отмела сразу, по поводу второго посомневалась минут пять и пришла к выводу, что продавец хромых лошадок и забитых эльфов настолько жаден, что скорее пойдет лично грабить меня, чем наймет для этого дела пятерых здоровых мужиков. А вот третий наймет. И, коли сильно приперло, не только пятерых, но и целую сотню. Вот только зачем? Зачем так напрягаться из-за одного, пусть и высокородного (куда уж нам в лаптях за паровозом!) эльфа?.. Эту мыслю я додумать уже не смогла и провалилась в глубокий тревожный сон без всяких красочных видений.

А уже на рассвете меня жестоко выдернули из-под одеяла, всучили вместо завтрака яблоко и кусок хлеба, усадили на лошадку, (я попыталась, было заикнуться, что верхом ездить не умею, но кто меня будет слушать?!) и, не особо усердствуя в объяснениях, погнали вон из города...

Где-то к полудню мы свернули с главного тракта на боковую, еле заметную в траве, сельскую дорогу и, не сбавляя темпа, двинулись на юг.

— Никто ничего мне не хочет объяснить? — я с милой улыбкой поравнялась с эльфами, заставив Смирную держаться на одной линии с их конями.

Эльдар, что оказался ближе, даже не удосужился поглядеть в мою сторону, ограничившись лишь ироничным изгибанием угольно-черной брови.

— А тебе вчерашнего не хватило?

— Это ваших благодарностей что ли? Нет, этим я как раз пресытилась дальше некуда. Меня больше интересует, куда мы так слаженно улепетываем.

Теперь оба эльфа смотрели на меня, как на дурочку.

— В Весту вообще-то. А что, у тебя другие планы?

Я едва удержалась, чтобы не показать Маэлю язык. Щаз-з, так я тебе и выложила про свои планы! Если честно, их и не было, но признаваться в этом я не собиралась. А вместо этого уставилась за горизонт и вдумчиво, со значением, протянула:

— Ну-у-у...

— Тогда тебе их придется отложить на некоторое время, — оборвал меня Эльдар. Я философски пожала плечами — мол, подумаешь, можно и в столицу Полесья смотаться. Бешеной собаке, как известно, семь верст — не крюк.

В принципе, я и сама туда собиралась, правда, не так скоро, решив перезимовать в Грельмине. Но раз уж все так сложилось, (от воспоминаний о вчерашнем дне и вечере тут же заныли ребра и прочие места, густо украшенные синяками и ссадинами), можно и поторопиться...

К обеду молчавший до этого Нариэль попробовал просигнализировать любимому родителю о пустом желудке. Сначала робко, а потом все громче и громче. Памятуя о собственном "сытном" завтраке, я охотно поддержала мальчишку, и теперь старшим эльфам приходилось едва не затыкать свои острые уши, чтобы только не слышать наше хоровое нытьё. Да и моя маленькая лошадка начала заметно уставать, не поспевая за могучими холеными скакунами, и все чаще косилась на меня с укором и просьбой хоть о небольшой передышке.

Поэтому, едва на горизонте появились очертания первых домов, радости нашей троицы не было предела. И, как бы не хотелось Эльдару и Маэлю отъехать как можно дальше от Грельмина, им все же пришлось смириться с нашими требованиями и завернуть в деревеньку... В которой, как оказалось в последствии, нас уже ждали с распростертыми объятьями, едва не рыдая от радости и облегчения.

В харчевню я вошла самая последняя (вернее, вползла на негнущихся ногах, сдавленно постанывая и проклиная тот день, когда какой-то умник придумал оседлать лошадь). Эльфы уже успели занять самый дальний столик в углу, и теперь молоденькая подавальщица крутилась вокруг них, как голодная кошка вокруг крынки со сливками. Впрочем, кокетливые улыбки и зазывные взгляды со стороны девушки закончились одновременно с моим приближением. Глянув на мою перекошенную физиономию (от боли и никак иначе!), она поспешно скрылась на кухне, и уже через минуту перед нами стояли три кружки с олом, увенчанные огромными пористыми шапками желтоватой пены и нарезанная тонкими ломтиками копченая грудинка. Мальчишке был принесен яблочный сок.

— Алекс, ты действительно раньше никогда не ездила верхом? — светским тоном поинтересовался Эльдар, ухватившись за ближайшую к нему кружку. Маэль ехидно посмотрел поверх своей, но, здраво рассудив, предпочел напиток колкостям в адрес ведьмы. Я же внимательно изучала желтоватую пену у себя под носом, не решаясь сделать первый глоток.

— Если не умеешь, почему же не сказала об этом раньше?

Я в упор посмотрела в спокойные янтарные глаза, чувствуя, что сейчас кого-то будут убивать. Долго, со вкусом...

— Не сказала?!! Да я орала об этом на всю конюшню!!! Если бы кое-кто соизволил мыть по утрам свои уши...

— Алекс, это не конюшня, — Нариэль оторвался от своего сока и с укором глянул на меня такими знакомыми бирюзовыми глазами. Странно, и как это я раньше не заметила такое поразительное сходство?.. Злющая на весь мир, я сделала большой из кружки. Вкусно-то как... Нашему пиву и в подметки не годится. Я сделала еще парочку глотков...

— На твоем месте, я бы не увлекался.

Маэль старательно смотрел куда-то в сторону, кусая губы. Эльдар рассеяно водил пальцем по ободку кружки.

— Почему? — я уставилась на темноволосого, явственно ощущая какой-то подвох.

— Потому что ол — крепкий напиток. Если хочешь удержаться в седле, не советую пить всю эту кружку.

Я фыркнула и демонстративно сделала еще глоток — мол, сами знаем, сколько и чего пить! Но напиваться до чертиков и правда не входило в мои планы, поэтому кружка отодвинулась к центру стола до лучших времен, когда принесут что-то более существенное, чем грудинка. Нариэль расплылся в улыбке и как истинный джентльмен предложил мне своего сока.

— Нет, спасибо, я...

Незаконченная фраза так и повисла в воздухе. Дверь с грохотом, едва не слетев с петель, распахнулась, и в помещение, ввалилась колоритная группа мужиков, предварительно застряв на пороге и высказав друг другу все, что накопилось на душе. Я, подскочив едва ли не до потолка от внезапного грохота, в изумлении разинула рот, но оказалась в одиночестве. Эльфы даже не вздрогнули, продолжая потягивать ол, а Нариэль с трудом удерживал расползающуюся по лицу улыбку, из чего я тут же сделала вывод, что остроухие услышали всю эту компанию задолго до того, как она докатилась до порога харчевни.

Среди селян к этому моменту наметилась некое подобие порядка, и они дружно двинулись в нашу сторону. Впереди, в слегка помятой, но чистой рубахе, надеваемой, видно, только по большим праздникам, семенил староста, изо всех сил стараясь придать своему лицу важное выражение, соответствующее его статусу. Но всклокоченный седой венчик волос на макушке и распухший от прямого попадания пудового кулака нос этому не способствовали, вызывая вместо почтения сдавленное хихиканье Нариэля и моё надсадное кашлянье. Позади старосты плотным полукругом толпились хмурые мужики.

— Ждрасьте, гошти доогие! — невнятно, но громко взвыл староста, испуганно косясь себе за плечо. Мы с Нариэлем дружно сунули в рот кулаки, чтобы откровенно не расхохотаться. Судя по выговору, досталось не только старостиному носу, но и челюсти...

Эльфы с неодобрением покосились в нашу сторону, но и в их глазах я заметила искристые смешинки. Староста тем временем извлек из-за спины слегка помятый в толчее каравай, щедро припорошенный солью. Сама солонка, сверкая деревянным дном, косо пристроилась на макушке хлебобулочного изделия. Наша четверка с интересом уставилась на эту конструкцию, пытаясь понять, что именно хотели сказать этим селяне. Эльфов смущало полное незнание этого обряда, а меня — странный вид каравая.

Мужики, разглядев получше хлеб-соль, смутились, потянули старосту за шиворот в свой тесный кружок, и через минуту мы могли лицезреть правильное положение солонки и избавленную от соли ковригу. Старосте кто-то пригладил вздыбленные волосы и одернул рубаху, а особо ушлые в этой суматохе даже успели слегка пощипать сам каравай, надкусанный бок которого староста теперь прижимал к себе. Мы молча ждали развития событий.

— Вот... Это вам, доогие гошти, — хлеб шлепнулся на середину нашего стола. Солонка, не удержавшись, вновь завалилась на бок, а лицо старосты приняло такое мученическое выражение, что в моей груди снова заклокотал еле сдерживаемый хохот. Ощутимый пинок в голень заставил меня согнать улыбку с лица и болезненно поморщиться. Нет, пора объявлять этим остроухим войну. Совсем обнаглели!..

Оба эльфа не обратили на мое сдавленное ворчание и перекошенную физиономию никакого внимания, продолжая изображать вежливый интерес. А вот староста, решив, что я читаю какое-то жуткое заклинание, сдавленно пискнул и попытался дать деру, наплевав на свои высокие полномочия. Но, натолкнувшись на еще более хмурые рожи односельчан, с тихим стоном растянуться на дощатом полу, имитируя обморок.

Я привстала со своего места и заглянула под стол.

— Упокаивать будем?

Моего юмора никто не разделил, а староста поспешно отполз под ближайшую лавку, продолжая усиленно прикидываться недееспособным. Я уселась обратно и потыкала пальцем в хлеб — черствый. Что-то давно заказа нашего не видать... Интересно, на кухне решили, что с нас вполне хватит и этого? Словно отвечая моим мыслям, из-за стойки выплыл сам хозяин харчевни, таща заставленный снедью поднос. По всей видимости, визит высшего сельского начальства не прошел незамеченным, и нас решили обслужить по высшему разряду.

Я, не стесняясь, втянула носом ароматный запах исходящий от жаркого и сглотнула набежавшую слюну. Голодный желудок тут же отозвался сердитым ворчанием.

— Э-э-э... Мы, пожалуй, зайдем попозже, — смущенно пробасил самый статный селянин с пудовыми кулаками, взявший на себя обязанности старосты, который теперь, пользуясь нашим невниманием, медленно полз к выходу, используя лавки и столы, как прикрытие. — Дело-то у нас срочное, да на голодный желудок не особо наговоришься... Вы как отобедаете, так подходите к дому Коряки-кузнеца. Дорогу каждый укажет...

— Зачем? Поговорить можно и здесь, — Маэль приглашающе кивнул в сторону свободного края лавки рядом со мной. — Эй, хозяин, налей-ка этому доброму человеку кружку ола!

Я хмыкнула. Что там говорил Аэрон про отношение эльфов к людям? Не любят, стараются не контактировать? Ну-ну...

Хозяин выполнил заказ с космической скоростью, заодно поменяв и наши, наполовину пустые кружки. Кузнец с радостным хеканьем ухватился за свою и в один присест осушил почти на половину. Остальные селяне, сообразив, что им тут ничего не перепадет, потянулись к выходу, бросая в сторону счастливого собрата завистливые взгляды и в разнобой желая нашей компании приятного аппетита. Правда, долго предаваться меланхолии им было не суждено. Четыре луженые глотки издали ликующий вопль "Хватай старосту!", и мужики радостно ломанулись вон из помещения. Староста, который уже почти пересек порог, затравленно огляделся и бросился вон, безуспешно пытаясь образумить односельчан в процессе улепетывания. Мужики, не слушая, с воплями включились в погоню.

Мы с интересом проводили взглядом процессию и повернулись к Коряке, который уже прикончил свою порцию ола и теперь с надеждой поглядывал на мою полную кружку.

— Интересно тут у вас, — я улыбнулась и показательно отпила глоток.

— Давно хотим переизбрать, да все никак не соберемся, — мужик тоскливо изучил дно моей кружки. — Поначалу-то вроде складный мужик был, а как только до власти дорвался, так совсем худо стало. Перевоспитываем его, перевоспитываем, да только все равно придется переизбирать...

— Что, сильно напортачил?

— А то как же! Ведь, почитай, из-за него щас и страдаем. С год назад купил у местного чароплёта зверька магического, для дочки. На общие, между прочим, сбережения... Так мало того, что казну сельскую почти на половину опустошил, этот мракобес у него нынешней весной ещё и убёг.

Маэль оторвался от своей тарелки и усмехнулся.

— Кто убег? Староста?

— Да не, отродье это чароплетское. Простите, госпожа ведьма, обидеть не хотел...

— Дальше можете не продолжать. Нуруски. Сколько?

Кузнец мрачно сопнул носом.

— Дык кто ж их знает, господин рыцарь. Кто троих видел, кто пятерых. У Фендоры вон всех цыплят передушили, а у соседа маво, Зеньки Вертлявого все огурцы малосольные из бочки перетаскали, закусывать теперь нечем...

Вспомнив про огурчики, мужик совсем закручинился. Куры какой-то там Фендоры заботили его гораздо меньше... Над столом повисло молчание. Я старательно припоминала, что это еще за напасть такая, эльфы обдумывали сложившуюся ситуацию, мужик все же умыкнул мою кружку, и теперь кручинился вполне продуктивно, а Нариэль старательно делал вид, что его здесь нет, и уже с вожделением поглядывал на отцовскую тарелку...

— Не знаю, как вы, а я остаюсь, — поспешила оповестить всех присутствующих я. Мужик явно просиял и, одним глотком допив содержимое кружки, поспешно поднялся.

— Эт хорошо! Эт сла-авно! Коли нас от этой напасти избавите, мы вам вторую часть сельской казны отпишем.

— Она же у старосты.

— Отдаст. Куды денется?

Я в полной растерянности смотрела вслед заметно повеселевшему кузнецу, и в душе зрело убеждение, что я опять во что-то вляпалась. Эльфы разубеждать меня не спешили, даже наоборот. Позабыв про свой обед, оба смотрели на меня с одинаковыми змеиными улыбочками.

— И как же ты собираешься в одиночку справиться с нурусками?

— А что, магией их пришлепнуть не получится? — я попыталась ответить той же монетой, но куда уж мне до эльфов... — Я не расслышала, или кузнец сказал, что это магические твари?

— Вот именно. Они чуют магию, как собаки затаившегося в кустах кабана. Ну, и поступают соответствующе, — улыбка Эльдара стала еще ядовитее. — А тут их, похоже, целая стая... Ну что, остаешься воевать одна?

— А вы значит, такие благородные, поедете дальше? Посочувствовали, и хватит? Ну-ну... Скатертью дорожка.

Я резко поднялась. Есть резко расхотелось. Находиться в одном помещении с этими чертовыми остроухими — тоже. Поэтому, не оборачиваясь, я вышла из харчевни, отвязала Смирную и, ведя её в поводу, отправилась на поиски дома Корчаги-кузнеца, чтобы подробнее расспросить о нурусках, а заодно попроситься на сеновал.

Про этих тварей знала я совсем немного, зато видела собственными глазами. Одна такая жила у Аэрона. Правда, из клетки её он никогда не выпускал, прочитав мне как-то вечером целую лекцию на тему, что может произойти, если этой симпатичной зверюшке удастся выбраться за пределы крепких ивовывых прутьев. Не стану повторять, заскучаете уже на двадцатой минуте (странно, но даже короткие лекции Аэрон умудрялся растягивать так, что к концу второго часа меня неудержимо клонило в сон), а в кратком пересказе это звучит как: "Кранты, вилы, караул. Тундра, стойбище, аул...". В общем, ничего хорошего. А вот теперь по всему выходило, что и магией мне пользоваться ни в коем случае нельзя — накинуться всем скопом и загрызут без зазрения совести. Эх, придется разжиться у кузнеца и мечом...

Перед глазами тут же предстала красочная картина, как я, ухватившись двумя руками за металлическую орясину, пытаюсь, как мухобойкой, прибить наседающих со всех сторон нурусков, при этом горланя нечто ободряюще-героическое... Фу, ну и гадость!

Надо сказать, что нуруски выглядят довольно симпатично. По крайне мере, пока не открывают рот, полный острых, игловидных зубов в два ряда, или не поворачиваются к вам своим голым крысиным хвостом, на кончике которого топорщатся мелкие, но ужасно острые костяные шипы...

Возле кузницы со скучающим видом "мы здесь мимо проходили" стояли эльфы. Эльфёнок, гордо восседая на отцовском жеребце, заметил меня издали и приветливо замахал обеими руками. Я в ответ подняла ладонь и, демонстративно не замечая Маэля и Эльдара, вошла в кузнечное пекло, где Коряка самозабвенно лупил молотом по наковальне, придерживая брусочек металла устрашающего вида щипцами. Меня он заметил где-то минут через пять, когда я уже совсем отчаялась до него доораться.

— А, госпожа ведьма! Вам чего-то надобно?

— Надобно, надобно, — с трудом прохрипела я, утирая пот со лба. — У вас меча какого-нибудь не найдется? Можно и не заточенный.

— На нурусков собрались?

Кузнец старательно вытер руки ветошью и потянул меня на улицу.

— А справитесь?

Я зло поглядела в сторону эльфов, продолжающих с преувеличенным интересом изучать облака над головой.

— Справлюсь.

— Это хорошо-о... И меч я вам найду.

Я вздохнула, старательно отгоняя от себя картинку предстоящей битвы.

После еще пары минут разговора, сеновал кузнеца перешел в мое полное распоряжение до следующего утра. А так же выяснилось, что селянам удалось-таки отыскать гнездовье этих мелких, чрезвычайно прожорливых тварей. Хотя, надо сказать, сделать это почти невозможно. Нуруски тщательно охраняют свою матку, и стараются спрятать как можно лучше и дальше от селений, страдающих от их набегов. Иначе, если погибнет матка, погибнет и весь выводок.

Со двора я уходила в гордом молчании, старательно изображая, что остроухих в упор не вижу, но и эльфы тоже не спешили бросаться ко мне с криками: "Матушка, прости засранцев!". Не хотят, и не надо. Мы, люди, тоже гордые...

Все же оставшееся до вечера время я собиралась хорошенько отдохнуть, потому как ночью мне выспаться точно не удастся.

Ночь для охоты выдалась неудачная. А если учитывать, что предмет ловли прекрасно чувствует всякое проявление магии и пытается как можно быстрее нейтрализовать её источник, то и вовсе ужасная.

По бархатному ночному небу непрекращающейся вереницей тянулись облака, то и дело заползающие на бледный лунный диск. Тогда призрачный свет резко сменялся чернильной темнотой, но не успевали глаза привыкнуть, как облако уплывало, и на земле вновь становилось светло. Крупные велесские звезды водили хороводы в прорехах облачного покрывала, бездушно подмигивая из своей вышины. На улице было настолько студено, что едва я выбралась с сеновала, все тело завибрировало такой припадочной дрожью, что в голову пришла малодушная мысль — лучше бы я послушалась эльфов, и сейчас спокойно дрыхла где-нибудь у костра, знать не зная ни о каких нурусках... А зубы еще минут десять отстукивали зажигательный ритм ча-ча-ча, даже не смотря на то, что перед ночной вылазкой я старательно утеплилась, достав прикупленные на ярмарке теплую, мехом внутрь, куртку и такие же штаны. Меч — тяжеленную, слегка погнутую железяку с тусклым, поцарапанным лезвием, которую вечером принес кузнец — я просто сунула под мышку. Ножен у меня не было, а ладонь от соприкосновения с холодной, обвитой какими-то пожелтевшими костяными пластинками, рукоятью сводило судорогой.

До околицы я добиралась впотьмах, не рискуя зажечь магический огонек. То там, то здесь слышалось шебуршание и иногда слабый посвист — нуруски вышли на ночную охоту. Дворовые псы забились в свои будки, боясь высунуть наружу даже нос, и лишь приглушенно поскуливали из своих убежищ. Хоть нуруски и были по размерам с хорошо упитанного хорька, но в особо голодные времена не ограничивались походами по курятникам и подполам, с удовольствием харча собак и кошек. Аэрон даже рассказывал, что как-то зимой эти оголодавшие твари даже утащили младенца из люльки. Я поежилась и прибавила ходу, хотя идти на дело расхотелось совершенно.

За кособоким, хлипким частоколом, который должен был создать хоть какую-то видимость ограды вокруг селения, начиналось широкое поле, на дальнем краю которого чернел лес. Где-то там, в его глубине стоял заброшенный дом Марга-Бобыля, который умер года два назад от горячки. На наследство в лесу никто из селян не позарился, и дом медленно умирал вслед за хозяином... Теперь там свили гнездовье нуруски.

Сырая трава то серебрилась в лунном свете, то чернела от очередной тени набегающей тучки. Я выдохнула белое морозное облачко и в сотый раз передернула плечами от холода. Критически оглядела свои сапоги и присела подтянуть шнуровку...

Нет, всё-таки нервная у магов работа. Нервная и вредная для здоровья. На раздавшийся позади шорох я не успела ни обернуться, ни подхватить рядом лежащий меч, а уже через мгновение на спину навалилось что-то большое и не слишком легкое. Сдвоенный вопль ужаса раскатился далеко окрест, странным образом не перебудив все селение.

— Алекс!..

— Нариэль, — выдохнула я сквозь стиснутые зубы и медленно поднялась с карачек. Промокшие на коленях штаны неприятно холодили кожу.

— Слава Архе, это ты, — дрожащим голосом пискнул маленький засранец, приглаживая одной рукой вздыбленную шевелюру. — А я подумал...

— А ты еще и думать умеешь? — от испуга я оправилась довольно быстро, и так же стремительно пришла в ярость. — Ты что здесь делаешь?!

— Иду. За тобой. А что нельзя?

— Нельзя. Возвращайся в деревню, Нариэль.

— Вот еще, — эльф совсем пришел в себя и теперь негодующе уставился на меня своими поразительно-красивыми глазами. — Алекс, тебе нельзя идти туда одной!

— А с тобой можно?

— Можно. Я — эльф.

Я фыркнула.

— Удивил.

— Я умею обращаться с оружием, — эльф гордо вскинул голову и упрямо выпятил острый подбородок. — А еще из лука стреляю. Меня Эльдар научил...

— Очень за тебя рада, — я изучила сунутый мне под нос лук со снятой тетивой, который в темноте приняла за причудливо изогнутую жердь, невесть где раздобытую этим маленьким упрямцем. Я более внимательно оглядела своего нечаянного союзника в призрачном лунном свете. За поясом у того обнаружился пяток стрел, а так же недостающая часть лука, наполовину вываливающаяся из кармана. Кажется, завтра кое-кому будут долго и упорно намыливать шею за самовольный поход за славой и разоружение спящего родителя... — А теперь разворачивайся и чеши обратно.

— А ты?

Я молча подобрала с земли меч и зашагала в сторону леса. Следом, почти наступая мне на пятки и громко сопя, двинулся Нариэль в обнимку со своим разнесчастным луком. Интересно, как он собирается с ним управляться, если длина оружия едва ли не больше роста остроухого упрямца? Я с присвистом выдохнула воздух сквозь сжатые зубы, чувствуя, как чешутся руки, чтобы задать кое-кому хорошую трепку. Ненавижу детей. У-у-у... Ненавижу маленьких эльфов с черной шевелюрой и бирюзовыми глазами. Черт бы побрал вообще всех эльфов в этом мире...

— Что ты там бормочешь? — Нариэль попытался обогнать меня, но я, не особо церемонясь, схватила его за шиворот и затолкала себе обратно за спину.

— Если уж ты не хочешь возвращаться, будь добр, не путайся у меня под ногами.

Мальчишка фыркнул, но послушно потопал следом.

В лесу было темно и пахло сыростью. Пару раз запнувшись за древесные корни и едва не провалившись в какую-то яму, я рискнула зажечь слабый огонек. "Светляк" с легким треском сорвался с моей ладони и завис слева и чуть впереди под приглушенное "ух ты!" эльфёнка, пораженного моим гибридом. Сильно света это не прибавило, но по крайне мере, теперь мы могли разглядеть хоть что-то в радиусе трех шагов.

...Заброшенный отруб вырос перед нами из мрака так внезапно, что я едва успела остановиться, чтобы не ткнуться носом в глухой забор, что огораживал владения давно почившего бобыля.

— Алекс, тебе холодно? — дрожащий голос заставил меня прийти в себя и даже немного позлорадствовать. Похоже, эльфенок боялся не меньше моего.

— Да нет, — как можно небрежнее ответила я и медленно двинулась вбок, пытаясь отыскать калитку или ворота. "Светляк" пришлось погасить еще минут пять тому назад, когда глазастый Нариэль, лучше меня ориентирующийся в ночном лесу, сказал, что уже видит крышу дома.

Поиск входа сопровождался моими заковыристыми эпитетами и солидарным сопением мальчишки, который теперь едва ли не прирос к моей спине, стараясь держаться максимально близко. Наконец, рука провалилась в пустоту. Правда, на ворота дыра походила меньше всего. Скорее, какой-то ушлый крестьянин решил позаимствовать из забора пару досок, здраво рассудив, что хозяину они уже ни к чему, а ему в хозяйстве пригодятся. Мы нырнули в проем и в нерешительности затоптались уже по ту сторону забора.

Луна, в очередной раз выглянув из-за облаков, посеребрила просторный двор, заросший травой и усыпанный старой хвоей, какими-то опилками и мусором. На крыше приземистого сарая пророс молодой дубок, уже наполовину обвалив старую крышу, а дверь курятника уныло обвисла на одной петле, демонстрируя запустение и разруху внутри.

— Может, вернемся, пока не поздно? — громким шепотом поинтересовался Нариэль, втягивая голову в плечи и настороженно оглядывая неприглядную картину.

— Поздно, — таким же шепотом ответила я, изучая черную громаду дома перед нами. Пустые окна зияли провалами, ставни кое-где отвалились, а разбухшая дверь была гостеприимно приоткрыта. Жуть...

Двор мы пересекли мелкими шажками, вздрагивая от малейшего шороха и скрипа, но нуруски появляться не спешили. Возле порога я остановилась.

— Нариэль, ты не знаешь, где именно эти твари любят гнездиться?

Мой вопрос застал мальчишку врасплох, как раз когда он внимательно изучал пространство только что пересеченного двора. Услышав за спиной мой шепот, эльф подпрыгнул и с ужасом оглянулся.

— Алекс! Хватит меня пугать!

Я скептически хмыкнула. Очень хотелось язвительно напомнить, что его никто за собой волоком не тащил, но, благоразумно смолчав, я повторила свой вопрос.

— Не знаю, — после некоторого раздумья ответил мой бравый соратник.

— А если подумать?

— Ну-у-у... Наверное, где-нибудь в погребе. Там и темно, и сразу их матку найти невозможно...

Я кивнула.

— Хорошо. Тогда слушай план. Сейчас я иду в дом, внимательно изучаю диспозицию, а потом... Там видно будет.

— А я?

— А ты стоишь здесь и внимательно наблюдаешь и прислушиваешься. Если что, бежишь в деревню за подмогой. Понял?

Нариэль, таращась на меня во все глаза, отрицательно замотал головой.

— Не все. А что такое дис... дипо... дирпозиция?

У-у-у-у... Нет, я определенно ненавижу детей. Они, как известно, хоть и цветы жизни, но все же лучше, когда растут в чужом огороде корешками кверху...

— Вот вернусь, тогда объясню, — мрачно откликнулась я и поспешно переступила через порог, чтобы остроухий не смог меня удержать очередным дурацким вопросом или своим нытьем.

В темноту дома я ухнула как в бездну, по первому времени лишившись как зрения, так и слуха. Первого — из-за разницы в освещении, второго — от страха. В нос ударил противный запашок — смесь затхлости старого заброшенного помещения, гнильцы, звериной шерсти и продуктов жизнедеятельности очень большого количества живых организмов. Но не успела я перевести дух, как сзади раздалось гундосое:

— Ду и вонь...

Нариэль как ни в чем не бывало топал за мной, по всей видимости, зажимая нос двумя пальцами.

— Ты чего здесь делаешь, маленький... — я силилась подобрать самое красочное, но по возможности цензурное определение, но так и не смогла. — Я где тебе сказала оставаться?..

— Там страшно, — доверительно сообщил мне эльфёнок. — Я лучше с тобой. Ты не волнуйся, я и отсюда в деревню сбегать смогу...

Что-что, а волноваться я и не собиралась. Больно надо собственные нервные клетки на всяких малолетних камикадзе растрачивать. Правда, поведать об этом надоедливому ребенку не успела, потому как он с придушенным полувизгом-полуписком метнулся ко мне и крепко-накрепко вцепился в куртку. При этом огрев по спине своим луком, который так и тащил всё это время.

— Алекс! Тут кто-то есть! Там в угле... Я ... я-а е-его слы-ышу...

— Ау-у-у-у!!! — взвыла я, наплевав на всякую конспирацию, потирая ушибленный позвоночник. Меховая куртка хоть и смягчила удар, но все равно было больно. Очень больно.

— А-а-алекс!!

Вот тут я рассердилась по настоящему и, не подумав (как всегда), позволила "светляку" зависнуть над нашими макушками. Призрачный свет выхватил из темноты перепуганного эльфа, судорожно прижимающегося к моему боку, дощатый пол, покрытый пыльным кружевом, шелухой и какими-то странными палочками. Приглядевшись повнимательнее, я сообразила, что это косточки. Мелкие, хрупкие, обглоданные до белизны, принадлежащие ранее какой-нибудь белке или птице.

Шорохи теперь доносились везде, и в темноте, что сгущалась за освещенным пятачком, начали вспыхивать горящие алым точечки глаз. Нуруски, наконец, решили поинтересоваться, кто это забрел к ним в гости.

Терять мне уже было нечего. "Светляк" с легким треском увеличился в размерах и поднялся еще немного повыше, осветив кишащий синий ковер под ногами, скалившийся на нас мелкими игловидными зубами. Твари были повсюду: на полу, на остатках мебели, даже на посудных полках — и теперь, пощелкивая, грамотно брали нас с Нариэлем в окружение.

— Влипли! — выдохнул последний, тараща глазенки и шаря в кармане в поисках тетивы.

Ответить я не успела. Нуруски ринулись в атаку, посыпались с полок, норовя зацепиться за волосы и одежду, добраться до горла. Нариэль пронзительно взвизгнул и, перехватив бесполезный лук (тетиву он так и не нашел) двумя руками, принялся размахивать им направо и налево. Я, вспомнив про меч, тоже огрела парочку особо настырных тварей и огляделась. Ну, и кто из них самый главный?.. Кого надо расчленять первым? В стороне испуганно вякнул Нариэль, которого эти твари умудрились-таки загнать в угол. Мне тоже доставалось по полной программе, если не больше, но остроухого воителя надо было выручать.

Бегать по живому, зубастому, когтистому и верещащему ковру оказалось очень неприятно. Лично меня при каждом шаге так и подмывало брякнуть "извините". Ясное дело, моего благородства нуруски бы не оценили, но легче от этого не становилось.

Когда я схватила Нариэля в охапку и вытолкала в очень удачно подвернувшийся оконный проем, тот попытался активно посопротивляться, но моё раздраженное рявканье и пронзительное верещание нурусков заставили его хорошенько подумать — а надо ли возвращаться, и что будет, если он все же рискнет.

Избавившись от остроухой обузы, я злорадно захихикала. Ну все, зверюшки, сейчас будет светопреставление... Для лучшего обзора я взобралась на ближайший стол. Нуруски попытались последовать следом, но особо ретивых я с удовольствием распинала в стороны. Мебель от таких акробатических трюков протестующе заскрипела и покачнулась, но я упрямо уперлась обеими ногами и попыталась сосредоточиться, тем более что твари внезапно замерли и к чему-то старательно прислушались. Радуясь кратковременной передышке, я перебирала в уме способы уничтожения гнездовья вместе с его обитателями...

Меня жестоко прервали. Во дворе радостно вскрикнул Нариэль, и не успела я сообразить, что к чему, как уже в следующее мгновение потолок с противным скрипом просел внутрь и рухнул на меня обломками сопревшего дерева, клочьями пыли, луковой шелухой и нурусчьим пометом. Следом за всей этой дрянью на меня свалилось что-то большое и тяжелое, ругающееся странно знакомым голосом. Стол не выдержал таких издевательств и, подломив ножки, хрястнулся на пол. На этом, в принципе, можно было бы и остановиться, но... То ли дом за эти два года запустения настолько прогнил, то ли древесные черви в купе с нурусками постарались, но так или иначе, падение продолжилось дальше и закончилось только в глухом подполе.

Постанывая и с трудом соображая, я попробовала открыть глаза. Темно... Пошевелилась. Мягко...

— Слезь с меня... — простонали подо мной, заставив замереть. — Алекс!

— Я-а-а... — вдумчиво отозвалась я и честно попыталась отползти в сторону.

— Ы-ы-ы...

Я поспешно одернула локоть и попыталась оттолкнуться коленом.

— Оу-у-у! — сдавленно взвыл эльф и тут же прибавил пару красочных выражений в мой адрес. Естественно, я тут же обиделась.

— Какого хрена ты прыгаешь мне на голову, когда я собираюсь колдовать?!

— Я не прыгал! Вернее прыгал, но не тебе на голову. Кто ж знал, что здесь все насквозь сопрело?

— А если не знал, так и нечего прыгать!

— Если бы я не прыгнул, тебя бы сожрали с потрохами, магичка недоученная!

— Сволочь остроухая!

— Идиотка человеческая!

Сотрясать воздух в темноте мне надоело, и я перешла к активным действиям, наугад ткнув кулаком в то место, где предположительно находился эльф.

Попала. Но комментариев не последовало...

— Эльдар...

— М-м-м?

— А ты не знаешь, почему так тихо?

Магический огонек сорвался с ладони, зависнув в паре эмов над землей. Практически тут же из угла на меня метнулась упитанная оскалившаяся нуруска, по вздыбленной синей шерсти которой пробегали, мигая, как новогодняя гирлянда, розоватые всполохи. Жаркое дыхание зубастой пасти пахнуло мне в лицо, приподняв длинную челку и огладив и без того пылающие щеки... Шорох, еле слышное хрупанье...

— Можешь открыть глаза.

Я осторожно приоткрыла правый, затем левый и боязливо глянула на издыхающую тварь, ткнувшуюся вытянутой мордой в подошвы моего сапога.

— С-спасибо...

Эльдар мрачно молчал, вытирая лезвие метательного ножа о потускневший мех. Я, постанывая и придерживаясь за поясницу, поднялась. Зря. Земляной пол заметно накренился, сделал невероятный кульбит и ринулся навстречу моему носу.

— Я убью тебя, — ласково проинформировал меня эльф, хватая за шкирку в самый последний момент. — Вот сейчас выберемся, и начну...

Наверху раздался громкий и отчетливый хлопок. Затем еще один, и еще... Потом загрохотало так, что у меня заложило уши. Нуруски, в прямом смысле, лопались от переполнявшего их горя, оставляя после себя лишь голубоватый искристый дымок.

На моем чумазом лице расползлась широкая ехидная улыбка. Эльф с видом мученика прикрыл глаза, но отпустить не решился. Под звуки "артобстрела" наверху я расхохоталась в голос, чему не помешало даже подвешенное состояние.

Если от этого грохота у меня болит голова, то можно себе представить, каково приходиться эльфу с его чувствительными ушами!..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Зачарованный голубок, громко хлопая крапчатыми крыльями, спланировал на каменный выступ стрельчатого окна, забранного узорчатой чугунной решеткой. Легко пробрался между прутьями и проскользнул в щель между гостеприимно приоткрытыми створками. В полумраке библиотеки его уже ждали.

— А вот и долгожданная весточка, — белоснежные, холеные пальцы ловко сняли с птичьей лапки трубочку пергамента и осторожно развернули послание. Освобожденная птица безропотно позволила отнести себя в большую ивовую клетку, где уже сидела еще парочка пернатых.

Крупный, нахохлившийся ворон с желтым, крючковатым клювом пристально и мрачно следил за этими действиями со своей жердочки.

Хозяин кабинета медленно вернулся к своему креслу у пустого камина и опустился на сидение с высокой, узкой спинкой. Огромные черные кожистые крылья нервно подрагивали, словно готовые вот-вот распахнуться во всю ширь.

— Так-так-так... — красиво очерченные губы скривились в сардонической усмешке. — Он опять не справился. Слышишь, Барт?

Ворон, услышав своё имя, встрепенулся и тяжело перелетел с жердочки на высокую спинку, поближе к хозяину.

— Этот идиот не смог выкупить эльфа. Что скажешь?

Крепкий желтоватый клюв раскрылся, и птица скрипуче каркнула и перепрыгнула со спинки на подлокотник, слегка взмахнув иссиня-черными крыльями, такими же черными, как у любимого хозяина.

Изящные пальцы неожиданно резко и грубо стиснули клочок исписанного пергамента, так, что крупные, хищные когти, с легкостью продырявили бумагу.

— Он опять не справился. Опять, — в приятном баритоне говорившего не было ни капли раздражения. Лишь легкая веселость и задумчивость. — В третий раз.

— Ка-а-ар...

— Ты прав, Барт. От ошибок никто не застрахован. Но, увы, люди, делают их гораздо чаще. Я же его предупреждал, чтобы он был внимательнее. Да, он правильно провел ритуал Призыва, но он не учел магический всплеск, из-за которого так переполошился Ковен. Не учел, и вот результат — всех шестерых разбросало по всему Полесью, и теперь придется разыскивать их, а это дополнительное время. А ведь так хочется сделать все быстро...

Ворон слегка склонил голову и сдавлено заклекотал, кося своим антрацитовым глазом на хозяина. Тот задумчиво глядел в пустой зев камина и медленно мял в кулаке пергамент с посланием. Нечеловечески красивое, точеное лицо было спокойно, большие глаза полуприкрыты, и там за густым частоколом ресниц плескалась и бурлила сплошная чернота.

— И князь... Он не умер, хотя должен был. Казалось бы, чего проще? Убить эльфа — это так просто. Даже темного. Даже князя. И что же? Этот остроухий каким-то чудом остался жив. И снова мы где-то просчитались...

Птица насмешливо посмотрела на хозяина, распахнула клюв, но промолчала.

— Надо что-то делать. Время. Ковен носится с Заволочьей пустошью, как с тухлым яйцом в кармане. Им нет никакого дела до того, что твориться в королевском замке, а раз Гело не предупредил их сразу, то и не будет. А то, что этот старик решился собрать всех нелюдей, думаю, не причинит нам никакого вреда. Вряд ли они договорятся до чего-то. Что ж...

Черные крылья с шелестом распахнулись и вновь сложились за спиной, более компактно. Хозяин кабинета легко поднялся со своего места и слегка улыбнулся, глядя на своего любимца Барта, который с удовольствием перебрался на предложенную руку. Крупные птичьи когти сомкнулись на хозяйском запястье, не причиняя боли.

— Время есть. Мы все успеем, а когда все спохватятся, будет поздно. И никакое Пророчество им не поможет.

— 6 -

Колхоз — дело добровольное. Кто хочет

— запишем, кто не хочет — расстреляем.

Неизвестный комиссар.

— Эльдар, скажи на милость, откуда у тебя столько этого барахла?

Я выразительно посмотрела на горку из оружия, что росла у ног обескураженных стражников. Ну, с "барахлом" я, конечно, погорячилась — гномья и эльфийская, хорошо заточенная смертоносная сталь взблескивала в солнечном свете бриллиантовым блеском. Но с количеством не ошиблась ни на йоту. И как только ему удается таскать на себе весь этот арсенал, ни разу не порезавшись?

— Если бы я не озаботился в Охте приобретением этого барахла, — эльф даже не соизволил повернуть в мою сторону голову и вынул из-за голенища высокого сапога два стилета с таким видом, будто делает стражникам великое одолжение, — то кое-кто сейчас бы лежал рядом с той синей дрянью в подвале.

Поверх кучи легла стопка серебряных звездочек и заостренные дротики, неизвестно откуда выуженные. Лично я не заметила. Последним аккордом стал широкий кожаный пояс с метательными ножами и уже знакомые мне охотничий кинжал и дайто (кажется, так обозвал Нариэль этот хрупкий на вид, но очень острый меч), чью рукоять по-прежнему оплетал черный шнурок с кистями. Оба стражника и я выдохнули с заметным облегчением. Возле входа в королевский замок мы топтались уже минут пятнадцать, если не больше, привлекая внимание многочисленных прохожих, а так же лучников, что несли почетный караул на гребенчатых стенах, окружавших сам замок.

Все то время, что Эльдар преувеличенно неторопливо разоружался, а несчастная стража мысленно костерила на чем свет стоит собственную бдительность и того, кто написал устав "Что надобно делать славному войну, коли ему выпала великая честь по несению дозора близ входа в королевскую резиденцию" (сразу видно, что этот "великий" воин ни разу не встречал на своем посту эльфа, который путешествует по людским землям) — все это время Нариэль не закрывал рот, отказываясь смириться с тем, что в Весте наш с эльфами путь расходится в противоположные стороны.

— Ну А-а-алекс!

— Ну что-о-о-о?

— Ты поедешь с нами в Эльрун?

Я в изнеможении закатила глаза — этот вопрос мальчишка задавал мне уже раз в пятидесятый. Правда и ответ он получал один и тот же:

— Зачем?

После этого Нариэль замолкал минут на пять, пытаясь найти достойною причину, по которой я с радостью приму настойчивые приглашения, а эльфы согласятся терпеть меня в своих владениях. Хотя лично я сомневалась, что они вообще подпустят меня к границе...

Все предыдущие три дня, что мы добирались от Охты до столицы, маленький эльф вел себя как примерный ребенок. Истерик не закатывал, на усталость не жаловался, слушался беспрекословно и вообще, был настоящим ангелом... Был. До того момента, как мы после тщательного досмотра в Восточных воротах очутились внутри городских стен. Прощаться долго я не умею, да и не люблю. Эльфы тоже не особо рвались обниматься со слезами на глазах. А уж слов: "Будете у нас в Эльруне, заходите" от них вообще не дождешься. Правда, Эльдар довольно сухо поинтересовался, чем я теперь собираюсь заниматься, и где остановлюсь. Зря. Нариэль, твердо уверившийся, что теперь я останусь с ним навсегда, и даже немного подожду, пока он вырастет и сможет на мне жениться (надо было видеть лицо Маэля, когда на одном из привалов его ребенок с серьезным видом поведал ему о своих матримониальных планах), с большим удовольствием отыгрался за все предыдущие дни, едва не затопив столицу обильными слезами. Все горожане, находившиеся в радиусе ста эмов от нашей "веселой" компании, теперь неделю будут страдать от контузии и жуткой головной боли. И только когда я клятвенно пообещала, что останусь с ним до конца их пребывания в Весте, ребенок успокоился и даже попросил прощения за свое недостойное истинного эльфа поведение.

После того как Эльдар сгрузил на услужливо подстеленный плащ одного из стражников (которого можно было с легкостью распознать по кислой физиономии и страдальческим вздохам "Опять стирать придется...") все своё колюще-режущее добро, пришла и наша очередь поучаствовать.

Нариэль в силу своего совсем еще юного возраста (по крайне мере, выглядел он лет на восемь-девять) нареканий не вызвал. На Маэля стражники уставились мрачно и оценивающе. Причем, стражник, что все еще щеголял в алом форменном плаще, особенно усердствовал — видно, стирать он не любил еще больше, чем его сослуживец. Маэль молча положил сверху кучи уже изъятого оружия свой лук. Изрядно поцарапанный и без тетивы, которую, как мы ни старались, так и не нашли. За порчу оружия Нариэлю тогда влетело в двойном размере. Со мной стражники вообще решили не церемониться, безапелляционно заявив, что не внушающим доверие ведьмам без соответствующих документов в королевский замок вход строго запрещен. Я попыталась было обидеться и гордо ответствовать, что "усы, лапы и хвост — вот мои документы", но, глядя на хмурые физиономии стражей, передумала. Еще поймут буквально, потом говори палачу, что просто пошутила...

— Ну и ладно. Не очень-то и хотелось...

Я с оскорбленным видом развернулась было в сторону своей лошадки, но тут на мое плечо твердо легла мужская рука с длинными изящными пальцами и слегка сжала.

— Вы не поняли, любезные, — свой вкрадчиво-учтивый тон Маэль подкрепил такой широкой улыбкой, что все голливудские звезды удавились бы на месте от зависти. — Эта прекрасная и очень талантливая госпожа магичка идет с нами. Хотите вы этого или нет. Правда, Yeal'd `aerren?

Второй эльф кивнул и с кошачьей грацией быстро скользнул вбок и назад, оказавшись прямо передо мной. Нариэль придвинулся поближе, прикрывая левый фланг. Я мысленно застонала.

З-з-замечательно! Просто прекрасно! Вот только уличной драки с дворцовой стражей нам для полного счастья не хватало. Приятно, конечно, что у меня такие защитники, но помирать во цвете лет на какой-нибудь там дыбе я совсем не жаждала...

— Эльфы, копыта Чернобога мне в печенку! — выдохнул один из стражников, не зная, то ли хвататься за меч и своими силами остановить злобных остроухих, которые, ясное дело, задумали целый террористический акт, то ли бежать за подмогой и уже всей кучей наваливаться и останавливать.

— Я думаю, не стоит.

Мы все дружно обернулись на голос. В арке ворот стоял молодой парень. Маг.

— Прошу простить за столь нерадушный прием, — быстрый косой взгляд в сторону стражи. — Следуйте, пожалуйста, за мной. Магистр уже ждет вас с самого утра.

На лицах стражников появилось облегчение напополам с сожалением — за целостность своего организма можно не опасаться, но и орден за раскрытие страшного заговора против Его королевского Величества теперь не дадут.

Кабинет придворного мага представлял собой настоящую свалку из книг, пергаментов, амулетов, скляночек и прочей магической дребедени, большая часть которой уже не помещалась ни на полках стеллажей, ни на огромном рабочем столе, поэтому лежала, где ни попадя — на полу, в креслах, на камине. Я даже приметила чучело ощерившейся всеми своими клыками и когтями пустынной кшыры, задвинутое в угол.

Помниться, Аэрон говорил, что эти твари, в отличие от своих ближайших лесных родственников, считаются давно вымершими, и вот такое чучело для любого мага — настоящий клад. Я еще раз посмотрела на кшыру и прониклась глубоким уважением к старику-Магистру, который сумел где-то откопать этот реликт, да еще и чучело сделать... Впоследствии оказалось, что кшыра все-таки лесная, а серый окрас (из-за которого я её и спутала) появился благодаря толстому слою пыли, покрывающему набитую тушку опасной твари. Но это никак не повлияло на мое отношение к королевскому магу.

Первыми вслед за провожатым порог переступили эльфы, я же скромненько плелась в самом хвосте, угрюмо сверля спины впередиидущих. В том, что я снова вляпываюсь в какую-то историю, у меня уже не было никаких сомнений...

— Я очень рад, что вы решили принять мое приглашение, — Магистр поднялся из кресла и, слегка склонив седую голову в приветствии, сделал шаг навстречу.

Потом, естественно, следовала речь... Минут пять королевский маг велеричаво восхищался эльфийскими умом, храбростью, мудростью — список оказался длинноват, но Магистр все же дошел до конца, то и дело подглядывая в шпаргалку, лежащую на столе. Эльфы дифирамбы в свой адрес ("высокородные", "благородные", "знатные", тра-ля-ля, тру-ля-ля, и все в том же духе) выслушали стоически, честно пытаясь изобразить на лицах вежливый интерес. По-моему, получилось не очень. Лично я, глядя на их физиономии, решила, что у обоих явное несварение желудка...

Пока я успешно боролась с рвущимся наружу хохотом, дверь распахнулась, едва не припечатав меня к стенке, возле которой я скромненько обреталась, дабы не мешать протоколу.

— Ну наконец-то!! Явились...

— Авега! — маленький эльф радостно взвизгнул и, наплевав на всякие там дипломатические расшаркивания, метнулся навстречу высокому широкоплечему парню в меховой жилетке.

— Привет, малыш. Твой папаша уже успел надрать тебе уши за то, что исчез неизвестно куда?

Следом порог переступил уже хорошо известный мне гном. Хмурый коротышка буркнул что-то вроде "здрасьте" и протопал к креслу.

Магистр обвел всех присутствующих строгим взглядом поверх очков и уселся за стол, сцепив руки в замок.

— Итак, господа, думаю пора переходить к делу...

— Давно пора, — пробубнил гном, кривя губы и старательно воротя нос от сидевшего рядом Маэля.

Эльдар облокотился на широкий подоконник, наш провожатый, молодой маг, встал за спиной Магистра, а Авега присел на ручку кресла Нариэля, то и дело бросая в мою сторону заинтересованные, смешливые взгляды. Я же предпочла остаться на своем месте, откуда мне было все хорошо видно.

— Итак, у нас есть подозрения, что Пророчество Стража вовсе не красивая сказка, придуманная одним магом...

— О-о-очень интересно... И ради этого созвали представителей разных рас? А что-нибудь поумнее вы придумать не могли? — гном воинственно выпятил вперед бороду. — Все знают, что это ваше пророчество — полный бред, годный только на то, чтобы пугать непослушных детей...

— Я не стал бы спешить с выводами, уважаемый Грот. В начале велеса пропали двое высокородных детей. Наша принцесса и наследник правящего Дома у оборотней. Поиски не дали никаких результатов... Так же ходят слухи, что и у вампиром пропал наследник...

— В пророчестве говориться о шести, — не сдавался гном. — Так что это все полнейшая чушь!

Молчавшие до этого старшие эльфы переглянулись.

— Возможно, четвертым был мой сын, — задумчиво протянул Маэль. — Пожалуй, время совпадает... Значит, Ковен решил, что...

Королевский маг покачал головой.

— Ковен ничего не знает.

— Занятно, — буркнул Эльдар, отлепляясь от подоконника. — И что нам теперь всем делать? Я так понимаю, вампиры на ваше послание никак не прореагировали. Значит, точно о них мы ничего не знаем. Насчет видов я даже не заикаюсь...

Гном состроил зверскую рожу и едва удержался, чтобы не расплеваться.

— Крылатая пакость! Чтоб их Молот Гора припечатал...

Прислушиваясь к разговору в пол-уха, я с интересом разглядывала содержимое ближайшего ко мне стеллажа, пытаясь при этом угадать назначение того или иного предмета. Но больше всего меня заинтересовал посох, прислоненный к дверце. Вернее, его навершие в виде небольшого дракончика, цепко державшего в когтистых лапах красивый розовато-фиолетовый камень. Я придвинулась поближе, с восхищением разглядывая изящную вещицу. Казалось, что вот-вот рептилия оживет, взмахнет широкими крыльями, и из распахнутой пасти вырвется сдавленное змеиное шипение... Я с восторгом колупнула искусно вырезанную чешуйку, а затем проверила на остроту нижний клык...

— Ай-йя-а-а-а!!!

— Алекс... — одновременно простонали Маэль и Эльдар. Все остальные предпочли молча таращиться на меня.

Да, да. Я такая, и перевоспитывать меня поздно.

— Алекс, отойди оттуда.

Я обернулась и через плечо оглядела стоящего передо мной черноволосого эльфа. Физиономия кирпичом, взгляд шальной, даже, кажется, волосы на затылке дыбом топорщатся — таким бешенным я Эльдара еще никогда не видела.

— Я бы рада, да только он меня не пускает.

Пару раз показательно подергавшись, я с надеждой уставилась на эльфа, чье лицо медленно вытягивалось от изумления. При попытках освободить зажеванный палец, ожившая рептилия начинала хлопать крыльями и хлестать себя по бокам чешуйчатым хвостом.

— Алекс, ты что...

— Это не я. Этот гад сам ожил и сцапал меня за палец!

— А что ты сделала перед этим? — Маэль бесшумно подошел к нам и с интересом оглядел всю композицию — взбесившуюся статуэтку и её жертву.

— Ну-у-у... Залезла ему в пасть пальцем. Ну и что? Я же не откусываю руку доктору, когда он дергает мне зуб!

— Позвольте, позвольте... — Магистр с интересом оглядел собственный посох, мой палец и, наконец, меня и вдумчиво похмыкал. — Интересно...

— Алекс, а давай мы отрежем тебе палец? — Нариэль с жалостью смотрел на меня. — Или ты сама наколдуй, чтобы он у тебя отвалился...

— Сейчас я сделаю так, чтобы у тебя самого что-нибудь отвалилось, — с "доброй" улыбкой пообещала я. Противный эльфенок предупреждению внял и поспешил ретироваться поближе к своему большому другу.

— Стойте смирно, милочка, — командирским тоном приказал мне Магистр. После чего отошел на пару шагов назад, прищелкнул, пробормотал себе под нос и... пристально уставился на меня. Палец по прежнему сжимали позолоченные челюсти дракона, и деться мне было некуда, хотя очень хотелось. Эльфы отошли подальше и теперь с интересом наблюдали за всем этим безобразием с безопасного расстояния. В кабинете вновь повисло молчание.

— Превосходно, просто превосходно. Какая сила... Князь, лэрд, — легкий полукивок-полупоклон в сторону Эльдара и Маэля, — вы нашли отличного мага. Огромный потенциал, стихия воздуха...

Магистр едва не хлопал в ладоши от радости. Мне стало дурно. Князь?!! Лэрд??!! Ой, едрёна кочерыжка!.. А сразу они представиться не могли?!! Я бы тогда вела себя поприличнее...

— Скажите, милая, а сколько вам лет?

— Двадцать один.

— И вы не учитесь в Академии?!

Я мрачно посмотрела на Магистра, которого вот-вот должен был хватить удар от такого безобразия.

— В какой?

— В Вестской, разумеется.

Я помрачнела еще больше. Ну, для кого разумеется, а для кого нет... В институте я, естественно, обучалась, но так это когда было. А главное, где. В прошлом мире, можно сказать, в прошлой жизни...

— Хм... И где же это вы бродили с таким талантом все это время?

Моего ответа ждали все без исключения. Я даже стушевалась от такого пристального внимания к своей персоне. Про Аэрона говорить нельзя, потому как тут же выясниться, что я из другого мира, а там... Сказать что ли, что до поры до времени проживала в Залежищах?

— Ну-у-у...

Кажется, от меня ждали другого ответа...

— Она была в Залежищах, — проговорил Авега, с интересом разглядывая что-то на своей пушистой безрукавке.

Я вытаращила на него глаза. Он что, телепат?!

— Мы там встречались, — парень поднял голову и посмотрел на меня желтыми звериными глазами. Губы раздвинулись в приветливом волчьем оскале, и я вновь увидела перед собой огромного светло-серого зверюгу, что так легко скачет через двухэмовые заборы...

— Так это ты?!!

— Знаешь, есть-то хочется. Дорога долгая, сил много уходит. Вот и пришлось парочку телят того...

— Ну ты... Блин... Хоть спасибо бы сказал.

— Спасибо, что не стала тогда швыряться в меня своим фаерболом, — оборотень улыбнулся нормальной человеческой улыбкой.

— Не за что, — я не удержалась и тоже улыбнулась. — Обращайся, постоянным клиентам скидки.

Маэль пренебрежительно хмыкнул и направился к своему месту.

— Может, все же закончим наш разговор?

Нет, какие же все-таки эльфы наглые!! Он, видите ли, разговор собрался заканчивать. А я?! А мой палец??!!

— Алекс, тебя это тоже касается, — Эльдар посмотрел на меня через плечо. — Хватит торчать в обнимку с этим посохом...

Кажется, мой рык впечатлил даже оборотня. Ученик мага вообще поспешно вскинул правую руку в защитном жесте... Впрочем, окружающие меня совершенно не интересовали. Чертовы маги, чертовы эльфы, чертов мир... Да открой же ты пасть, зараза!!!!

Мой кулак с размаху опустился на черепушку позолоченной рептилии. Будь она побольше, я бы и ногами её еще полягала... Взвыли мы одновременно — я от боли в кулаке, а дракон от неожиданности.

— Алекс!

Эльдар услужливо выдвинул мне кресло и теперь, облокотившись на его спинку, ждал, когда мне надоест стонать и жалеть саму себя. Рука все еще ныла, но я послушно протопала на указанное место. С синяками и пальцами разберусь позднее...

Пожалуй, это были самые длинные полчаса в моей жизни. Во-первых, я мало что понимала. Ну Пророчество какое-то, ну пропал целый детский сад, ну и что? При чем тут я?! Или они думают пустить меня разыскивать высокоблагородных отроков? Ни-за-что. Одного я каким-то чудом отыскала, а с остальными пускай сами и возятся. Лично у меня своих проблем выше крыши. Один белобрысый аристократ, который умеет торговаться и насылать на законопослушных ведьм толпу наемников, чего стоит... Во-вторых, я внезапно стала очень чувствительна по отношению к темноволосому эльфу. Страстной любовью, конечно, не воспылала, но любое его движение ощущалось всей кожей, что для меня было ново и совершенно непонятно. Мягкий баритон отдавался почему-то легкой дрожью в груди, заставляя думать только о стоящем за моей спиной остроухом...

Я задрала голову и с интересом изучила Эльдара, который с умным видом что-то выговаривал оборотню, слегка подавшись вперед. Вздохнула и вновь сделала вид, что очень внимательно слушаю, незаметно сцеживая в кулак зевок. И сколько можно говорить про это Пророчество?..

...— Решено, — Магистр поднялся и прихлопнул по столешнице ладонями. — Светлый лэрд прав. Без вампиров мы ни в чем не разберемся... На послания они не отвечают, значит — надо ехать.

— Алекс...

Я распахнула слипающиеся глаза и встретилась с грозным взглядом черноволосого эльфа.

— Что?

— Пошли.

— Уже все, да? Надо же, как быстро время пролетело...

Я старательно раскланялась-расшаркалась со всеми присутствующими и, искренне веря, что ни с кем мы больше не встретимся, выскочила в коридор. Уф... Ну вот, теперь можно подумать и о себе любимой — найти приличный постоялый двор, плотно пообедать и как можно скорее забыть про всяких князей и лэрдов.

— Госпожа магичка, не могли бы вы подождать?

Я мысленно застонала.

— Ну, что ещё?

— Ты ведь впервые в столице?

Я одарила эльфа хмурым взглядом — мол, закругляйтесь поскорее, ваше высокоблагородие, а то со всеми этими "будете у нас на Калыме..." я приличного ночлега к вечеру не найду. Эльдар все понял правильно, поэтому долго разглагольствовать на тему "очень приятно было познакомиться" не стал, а коротко сказал:

— Рекомендую "Семь корон".

— Спасибо, — я улыбнулась ему (тьфу ты, эльфийскому князю Эльдару, великому и благородному), неуклюже изобразила реверанс белобрысому (э-э-э-э... не менее великому и благородному эльфийскому лэрду Маэлю) и искренне помахала ручкой Нариэлю (как его правильно "обозвать" не знаю, а сама не буду — точно выйдет что-нибудь непотребное). Тот уже шмыгал носом, но пока мужественно держался. Как же, как же, big boy's don't cry...

Во внутреннем мощенном белыми булыжниками дворе меня поджидал мальчишка-конюх, держащий под уздцы накормленную и вычищенную Смирную. Я взобралась в седло и кинула конюху монетку. Пожалуй, жизнь налаживается... Теплый ветерок взлохматил мне челку, яркое солнце резануло глаза. Я вдохнула полной грудью и, выезжая за ворота, вежливо попрощалась с несчастными стражниками у ворот. Бедолагам еще предстояло вручать Эльдару его арсенал...

Моя улыбка слегка померкла. Я оглянулась назад, хотя делать это не люблю, предпочитая всегда смотреть только вперед. Ну, и по сторонам, конечно. Стены королевской резиденции, возвышавшейся над всем городом белокаменным венцом, постепенно удалялись.

Я еще раз вздохнула и посмотрела на расстилавшийся внизу город, бурлящий, как огромный горный поток. Ух, как же не хочется это признавать, но... Да, черт побери, мне будет не хватать этих противных эльфов. Очень.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Рун тихонько постучался и, приоткрыв дверь, скользнул в кабинет. Учитель как всегда уже с самого утра занимался делами. Слава Белобогу, на этот раз ничего не взрывалось, не чадило, и на люстре не раскачивались зеленые мракобесы, как три дня тому назад, когда королевский маг чего-то там напутал с ингредиентами для настойки от геморроя, которую заказал придворный казначей.

Магистр Гело сидел за своим столом, практически зарывшись в кипу гремуаров, книг и свитков. Периодически, он что-то выписывал на отдельный пергамент, или, задумчиво пожевывая нижнюю губу, таращился в высокий потолок. Белоснежная и длинная борода, особая гордость старика-мага, кое-где была придавлена фолиантами, а самый её кончик почему-то плавал в чернильнице.

— Доброе утро, учитель...

— Доброе, доброе, мой мальчик, — Магистр отвлекся от своих изысканий и пристально посмотрел на ученика. — Ты что-то хотел спросить?..

Рун замялся.

— Не стесняйся, Рун.

— Скажите, учитель, вы ей верите?

— Ей? — Магистр Гело с изумлением посмотрел на парня поверх очков.

— Ну, этой магичке, что пришла вчера с эльфами.

— Ах, этой девушке... — Гело поспешно выудил кончик своей бороды из чернильницы и проворно привел свою гордость в надлежащий вид. — Надо сказать, сильна. У неё огромный потенциал, мой мальчик. Просто огромнейший. Если бы она еще и использовала бы его правильно...

— А вот лично мне она показалась подозрительной. Да еще и с эльфами якшается, — Рун мрачно посмотрел на учителя, не спеша разделить его восторги. Девчонка и правда показалась ему странной. И дракон этот оживший... Парень покосился в сторону магического посоха, прислоненного все к тому же шкафу, что и вчера. Резная статуэтка скалила свою пасть и не подавала никаких признаков жизни.

— Сейчас трудно сказать, что верно, а что нет, — мудро заметил королевский маг и попытался подняться. Естественно, придавленная борода сыграла роль якоря, и слишком рьяно дернувшийся Магистр с проклятием уселся обратно за стол, пытаясь проморгаться от выступивших слез. — Сейчас настало то время, когда не отказываются от помощи. Даже если её предлагают эльфы. Пророчество, мой мальчик, все же начинает сбываться...

Рун скептически посмотрел на своего учителя. Нет, не потому, что он не верил в Пророчество. А потому, что никак не мог понять старика-мага, который с такой легкостью пригласил в столицу нелюдей. Дело и правда серьезное, внезапно и непонятно куда исчезла наследница Полесского престола. Но ведь куда проще было бы обратиться в Академию, к Ковену, чем держать случившееся в тайне от всех и рассылать приглашения всяким там эльфам, вампирам и прочим...

— Кстати, Рун, совсем забыл тебе сказать. Ты тоже отправляешься в Кельлэнд. Так что, будь добр, хорошенько подготовься. Вы выезжаете послезавтра рано утром, а завтра после обеда зайди ко мне, я дам тебе парочку нужных скляночек и несколько амулетов. Знаешь ли, в дороге может случиться всякое...

— Я? К вампирам? — Рун уставился на учителя, который остановился у окна и теперь что-то внимательно за ним разглядывал, заложив свои сухие старческие руки за спину.

— Ты, ты. Ну, чего разорался? Не съедят тебя они. И вообще, стыдитесь молодой человек, вампиры — разумная раса. Набрасываться толпой и пить кровь там никто не будет. Если ты хоть что-то помнишь из лекций, то должен знать, что вампиры пьют кровь только в одном случае — при большой потере собственной...

— Да знаю я, — буркнул Рун, смущенный отповедью учителя. — Просто...

— Запомни, мой мальчик, — старый маг развернулся к окну спиной и посмотрел на поникшего парня. — У тебя очень важное дело. Это не легкая прогулка, а довольно опасное дело. Если конечно, подтвердиться, что Пророчество начало сбываться. Так вот, в этом случае, ты отправишься дальше вместе со всеми и попытаешься разыскать Исчезнувшего.

Рун резко вскинул голову. В его голубых глазах плескалось такое изумление, что казалось — еще чуть-чуть, самую капельку, и оно перельется через край.

— Разыскать? Но как?.. Нет. Это не возможно.

Ничего не говоря, Магистр торопливо пересек комнату, пару раз наступив на собственную бороду, и, остановившись перед одним из шкафов, принялся с остервенением рыться во всем том барахле, что успело осесть за долгие годы на толстых дубовых полках.

— Нет... Не то... Да где же?..

Изыскания продолжались минут пять. Рун молчал и пытался переварить все те замечательные новости, что сообщил ему учитель. Старый маг что-то старательно искал, бормоча себе под нос. Наконец, его старания увенчались успехом.

— Вот. Вот! Рун, подойди, пожалуйста.

Парень с легким любопытством и недоумением смотрел на изящный кулон, болтающийся на тонкой витой серебряной цепочке, от которого слегка фонило магией. Странная, непривычная, но не враждебная. Гело бережно передал свою находку ученику.

— Этот кулон сделал сам Рек'Тур дель Нордд.

— Король вид? — глаза Руна распахнулись в изумлении, не отрываясь от простой, но ладно сделанной вещицы. — Он же магом был, а не ювелиром.

— Да, притом самым сильным в то время, — Магистр с довольной улыбкой пригладил свободной рукой свою белоснежную бороду, как это делал всегда, когда был удовлетворен происходящим. — А то, что не ювелир — так это не беда. Кулончик, конечно, простоват, зато сделан с душой.

Рун с интересом посмотрел на крылатую фигурку младенца из драконьего серебра, которую по началу принял за крылатую мифическую рептилию. Кулон изображал маленького вида, младенца с полуразвернутыми кожистыми крыльями и молитвенно сложенными пухленькими ручонками. Вещица была маленькой, не больше половины пальца, но даже при таком размере виду-магу удалось очень точно воссоздать шапку непокорных кудрей на голове ребенка, слегка лукавое выражение больших глаз и умильные ямочки на щеках.

— Держи, — Рун почувствовал, как по позвоночнику быстро скользнула холодная инистая змейка — отклик его Силы на магию кулона. Серебро приятно холодило ладонь. — Он поможет тебе найти Исчезнувшего. Как — не знаю. Но ты у нас парень смышленый, разберешься. В конце концов, может, и эльфы с вампирами помогут. Оборотни с гномами в Пророчество не верят абсолютно, а значит, и информации дельной у них нет. Так что...

Договорить Магистр не успел. Внезапно воздух вокруг странно загустел, а потом на плечи обоих магов обрушилась тишина. Рун почувствовал, как возвращается холодок в позвоночнике. Но на этот раз не безобидная змейка, а настоящий ледяной панцирь, намертво сковывающий любое движение. Магистр тоже заметно вздрогнул и так и замер с открытым ртом, не закончив начатую фразу и невидяще уставившись куда-то в простнаство.

Парень моргнул и осторожно повертел головой из стороны в сторону, словно проверяя — на месте ли. Странное ощущение схлынуло так же внезапно, как и началось, и продлилось от силы пару секунд. Магистр, наконец, соизволил закрыть рот и поспешил к окну с удивительным проворством, даже ни разу не наступив на свою драгоценную бороду, хотя обычно охотно прохаживался по её кончику, сдавленно ругаясь и утирая выступающие от резкой боли слезы. Там, за цветными стеклами были только яркий солнечный свет, бледно-голубое небо без единого облачка и громкий щебет пичуг в замковом саду. Сменялся очередной дозор, и стражники браво докладывали старшему караула, что все в порядке...

Рун скривился. Ничего не было в порядке. Все, кто хоть немного имел в себе Силы, почувствовали эту страшную волну непонятного заклинания, пронесшуюся над Вестой за считанные секунды. И теперь вся Академия наверняка стоит на ушах, пытаясь выяснить, что за гад покусился на магическое пространство королевской столицы без особого разрешения Ковена.

Парень покосился на учителя, который вдруг принялся возбужденно бормотать себе под нос, прищелкивать сухими пальцами и явно что-то искать на собственном столе, среди распахнутых толстых фолиантов, старинных гремуаров и обычных свитков. Объяснять старый маг явно ничего не собирался, полностью уйдя в собственные мысли. И до Ковена и Академии вместе взятых ему не было никакого дела. Молодой маг вздохнул и тихонько выскользнул в коридор.

Первым делом узнать у дежурных магов, что случилось на самом деле. А потом можно и подумать, над всем остальным. Да и вещи надо собрать заранее...

— 7 -

Выяснить границы возможного удается, лишь перейдя их.

Граф де Сен-Жермен.

Утром я проснулась ни свет ни заря от громких воплей молочника под окном. Минут десять я тупо таращилась в потолок и злилась на этого частного предпринимателя. Но когда он ушел, исчерпав все свои предпринимательские запасы, злиться стало не на кого, и я, перевернувшись на другой бок, начала жалеть себя любимую. Получилось настолько жалостливо, что продолжай я в том же духе, точно бы разрыдалась над своей несчастной судьбинушкой. Одна, в чужом мире, чужом городе, ничего и никого не знаю. Бедная я, разнесчастная, всеми покинутая-я-я...

Ей Богу, надо завязывать с магической карьерой и подаваться в профессиональные плакальщицы. С моими-то способностями, да когда я в ударе — деньги рекой потекут.

Испугавшись собственных размышлений, я села на кровати. Нет, надо вставать, а то такими темпами можно до форменной истерики докатиться.

За мутным слюдяным окошком занялся рассвет. На улицах захлопали ставни, заскрежетали пудовые дверные засовы — лавочники начинали новый торговый день. Оживали рыночные площади, наполняясь гомоном и криками зазывал. Постепенно на мощеных улочках появились горожане, спешащие по каким-то своим делам; утренняя стража, позевывая и вяло костеря неудобный график дежурств, который составил какой-то "Чернобогов хрен", едва не падала с коней, которые тоже еще досматривали свои лошадиные сны. Неопознанный подвыпивший гуляка, возвращающийся домой после ночных похождений, попытался было спеть у меня под окном серенаду, но был жестоко освистан (мной) и облит чем-то, жутко напоминающим содержание ночного горшка (а это уже сосед постарался). Несостоявшийся певец очень обиделся, заплетающимся языком громко сообщил, что он о нас всех думает, и куда нам желательно пойти, а потом и сам удалился по синусоиде в поисках более благодарных слушателей.

Сонная и злая я спустилась в нижний зал "Семи корон", собираясь плотно позавтракать, а потом отправиться на разведку. Приключения приключениями, а жить на что-то надо. Еще вчера вечером, тщательно проверя свои финансовые дела, я пришла к печальному и неутешительному выводу — деньги из воздуха не появляются, а кушать хочется всегда. Поэтому первым пунктом в моем сегодняшнем списке дел стояло найти работу...

Народу в таверне не смотря на ранний час было много. Разбитные подавальщицы ловко сновали между столов, успевая не только обслужить клиента, но и перекинуться с ним парой словечек. Хозяин за стойкой зорко следил за их работой и через плечо покрикивал в распахнутую дверь кухни, где все скворчало и гремело. Я в растерянности остановилась на последней ступеньке, тщетно пытаясь разыскать свободный столик...

— Доброе утро, Алекс. Садись скорее, пока не остыло.

Сказать, что я была изумлена, поражена и ошарашена, значит не сказать ничего. Я медленно повернулась на голос и почувствовала, что сейчас либо со слезами на глазах полезу обниматься и целоваться, либо убью всех на фиг, и плевать мне на всякие там суды.

— Вы?..

— Мы-ы-ы, — передразнил меня Маэль, от души намазывая толстый ломоть хлеба маслом. — Садись давай.

Нариэль, сверкая как начищенный белый, указал мне на свободный стул рядом с собой. Эльдар же ограничился сдержанной улыбкой и благожелательным взглядом, как будто заочно простил мне все мои грехи. Ну прямо-таки картина "Возвращение блудного Будулая"...

— А-а-а-а.... А вы тут чего? — наконец смогла выдавить я, перебегая осоловевшим взглядом с темноволосого эльфа на белобрысого. Вот так, блин, зарекайся потом, что никогда с этими обормотами не встретишься.

— А мы тут завтракаем, — любезно ответил Эльдар, продемонстрировав мне для наглядности собственную тарелку с яичницей. — Ну и заодно ожидаем одну милую особу...

Это меня отрезвило. Теперь про обнимания и целования речи даже не шло, а желание убить переросло в потребность. Значит, особа у них тут. Милая... Наверное, физиономия у меня перекосилась очень сильно, так как Нариэль тут же полез выпытывать состояние моего здоровья, как физического, так и душевного. Я же молча страдала.

Идиотка. Наивная, чукотская девочка. И с чего я вот так вот сразу решила, что они ждали именно меня? Потому что соскучились и поняли, что жить без меня не могут? Ха, и еще раз ха!

— Алекс, ты точно не заболела? А то, может, отложим отъезд еще на пару дней? — Эльдар смотрел на меня так заботливо, что я едва не разрыдалась. Ну вот за что мне такие мучения? Чем я провинилась перед здешними святыми, а?

— Со мной все в порядке.

— А так не скажешь, — фыркнул Маэль, сыто откидываясь на спинку стула. — Ты ешь.

Я покосилась на нетронутую порцию, подумала, что она наверняка предназначена для "милой особы", и со злорадством набросилась на предложенный завтрак. Хоть маленькая такая, но месть... Старшие эльфы с умилением наблюдали, как я расправляюсь с остывшей яичницей, таская хлеб у Нариэля. Малявка не возражал, лучась счастливой улыбкой от уха до уха, и даже услужливо предложил доесть и свою порцию, но я вежливо отказалась.

Насытившись, и почувствовав, что жизнь на самом деле не такая уж и противная штука, я решилась поинтересоваться:

— И когда вы отчаливаете?

Эльфы переглянулись и вновь мягко и ненавязчиво поинтересовались, хорошо ли я спала, и все ли в порядке с моей бедовой головушкой. Естественно, я тут же оскорбилась, а остроухие уже более настойчиво спросили, нет ли у меня жара, и не страдала ли раньше провалами в памяти. Маэль вообще предположил, что я вчера вечером напилась, как сапожник, поэтому ничего не помню.

— А может, это укус дракона на неё так подействовал? — Нариэль смотрел с такой тихой грустью, что еще бы чуть-чуть в том же духе, и я бы сама уверовала в страшную и неизлечимую болезнь, внезапно поразившую мой организм.

— У меня почему-то такое ощущение, что среди нас завелся душевнобольной. Вернее, сразу несколько, — я скептически оглядела эльфийскую троицу. — Предупреждаю сразу, я полностью здорова и у меня нет никаких отклонений. Поэтому прекратите пялиться на меня, как на помирающую, и объясните толком, когда собираетесь покинуть Весту.

— Наверное, ты хотела сказать "мы"?

Я сердито уставилась на Эльдара.

— Я же сказала...

— Надеюсь, ты не забыла, что едешь с нами?

— Я? Куда?!

Судорожное копание в собственной памяти результата никакого не выдало. Вернее, я абсолютно точно помнила, что в Эльрун меня никто не звал, а значит, и согласиться я никак не могла. А других приглашений от эльфов не поступало. Хотя... Если только...

— Ой, мамочки!

— Ага. Вспомнила... — Эльдар злорадно улыбнулся, а Маэль так вообще принялся веселиться от души.

Я мрачно смотрела на это безобразие и думала, что до вампиров доберется только один — либо я, либо парочка остроухих. Третьего не дано.

— Алекс, ты куда? — Нариэль догнал меня на пороге и цепко ухватился за рукав.

— Топиться.

Физиономия мальчишки испуганно вытянулась, а пальцы еще сильнее вцепились в ткань.

— З-зачем?!

— За надом.

— Я с тобой.

— Что, тоже решил утопиться? — я впервые за все утро с интересом посмотрела на эльфёнка. — Никак папочка достал?

Нариэль при упоминании родителя смутился и честно признался, что скорее это он достал главу семейства, а никак не наоборот. И топиться он не собирается, чего и мне не позволит. Я растрогалась от такой заботы и согласилась суицид отложить до поры до времени, а сейчас просто прогуляться по центру Весты. Тем более что в этом наши желания с Нариэлем полностью совпадали.

Шагая по узорчатой мостовой, я со сдержанным восторгом оглядывалась по сторонам. Что и говорить, Веста — сказочно красивый город. Чистые, мощеные улицы; аккуратные дома, изящно отделанные резьбой или лепниной, в зависимости от благосостояния хозяев; много парков и сквериков с фонтанами, в кристально-чистой воде которых снуют косяки радужных рыбок... Весь город с его шпилями, башнями и башенками, стрельчатыми окнами с цветными витражами и преобладающими светлыми тонами как будто стремился вверх, пронизанный насквозь солнечным теплом и вечной весной, и казался хрупким и воздушным как снежинка.

На перекрестке эльфенок прельстился пирожками с черникой, которыми бойко торговала пышнотелая девица с румянцем во всю щеку и толстой русой косой, кокетливо переброшенной через плечо.

— Возьмите, госпожа, пирожок для ребеночка. Только-только с пылу с жару...

Отказываться было бесполезно — Нариэль уже во всю принюхивался, жмурился, причмокивал и облизывался, как блудливый котяра на кринку со сметаной, забытую хозяйкой на столе. Я, правда, попыталась ему тактично напомнить, что мы уже позавтракали, но вредное "чадо" скроило скорбную физиономию, сделало о-очень большие умоляющие глаза и тоненько провыло:

— Ну, ма-амочка-а-а... Ну купи-и-и... Я есть хочу-у-у!

Торговка с жалостью посмотрела на этого интригана, а я показала ему кулак и скорчила зверскую рожу — мол, погоди у меня, сына, вот отойдем, я тебя так накормлю... Но маленький эльф лишь нагло усмехнулся, подмигнул и вновь затянул свою волынку: "Кушать хочется, организм растущий, а кое-кому для родной кровиночки даже хлебной крошки жалко". Зная, что ныть он умеет долго и изобретательно (Маэля с таким ребенком надо занести в сонм великомучеников еще при жизни, как образец терпимости), пришлось купить едва ли не полкорзины.

Зато в следующие полчаса я была вознаграждена по-королевски — Нариэль всерьез принялся за истребление выпечки, и перестал доставать меня своей болтовней, чем грешил с самого начала нашей прогулки. Прижимая кулек к груди, как Мадонна — младенца, мальчишка лопал пирожки прямо на ходу, моментально перемазавшись черникой, а я высматривала ближайший фонтан, чтобы заставить этого троглодита умыться. Улица, на которую мы свернули на том самом злосчастном перекрестке, закончилась, раздалась и плавно перетекла в огромную площадь. Про фонтан и чумазого эльфенка я тут же благополучно забыла.

После запруженных народом улиц площадь казалась пустыней. Нет, люди, конечно здесь были. Кто-то степенно прогуливался, кто-то торопливо и целенаправленно шагал по своим делам. Но ни одного лоточника, ни одной стайки малышни, с гиканьем носящейся вокруг фонтана, ни одного блаженного попрошайки. Даже конного разъезда стражи не видно. Среди горожан иногда мелькали странные субъекты в серых плащах с надвинутыми капюшонами.

— Нариэль...

— М-м-м?

— Где это мы?

Эльфенок оторвался от своего занятия и покрутил головой.

— На Площади Справедливости.

— Здесь казнят?

— Кого? — вытаращившийся на меня эльф даже забыл про свой надкусанный пирожок.

— А всех подряд...

Пирожок был забыт окончательно и бесповоротно.

— Алекс, а у вас разве нет Площади Справедливости?

Я сконфузилась и честно призналась, что — нет. Есть Дворцовая, самая главная и центральная, в столице есть Красная, а до Площади Справедливости еще ни в одном городе не додумались. Пакетик с остатками сдобы смачно шлепнулся на каменную мостовую, а Нариэль уставился на меня с таким ужасом напополам с жалостью, что я сама перепугалась.

— Ты не знаешь, кто такие Судьи?!

— Нет, а что, большие шишки?

— К-какие шишки?..

— Не важно. Так кто такие Судьи?

Нариэль хмыкнул, но рассказал все, что знал. А знал он вполне достаточно...

Помимо уже известной мне разумной нежити, как то: эльфы, оборотни, вампиры и гномы — в этом мире проживали еще и виды. Ребята, как я поняла, крутые до невозможности. Одно то, что они считаются ближайшими потомками драконов, покинувших эту бренную землю в стародавние времена, говорило о многом. (Мне, если честно, это не говорило ни о чем, но у Нариэля было такое лицо, что я тут же заочно прониклась уважением к таинственным нелюдям). Виды считались самым малочисленным народом, и проживали далеко на юго-востоке, отгородившись от всех остальных кольцом Кричащих гор. Впрочем, "все остальные" по этому поводу особо не обижались. А гномы так вообще были очень даже рады, потому что своих крылатых соседей "любили" примерно так же, как и эльфов. Самыми сильными магами в этом мире всегда были виды. Оно и понятно, если уже при рождении определялась дальнейшая судьба ребенка — воин, маг или судья — и почти сразу начиналась подготовка к "жизненному пути".

Тут меня угораздило на свою голову процитировать русского классика, патетично воскликнув: "А судьи кто?..". Маленький эльф юмора не понял, но постарался мне доходчиво объяснить, что виды-Судьи ими, то есть судьями, и являются. Все, у кого возникал какой-то спор или тяжба, разрешить которые мирным способом не удавалось, брали руки в ноги и споро бежали в ближайший населенный пункт, где была Площадь Справедливости. Там, в храмах, виды-Судьи легко и непринужденно разрешали вопросы и прения, каждый раз точно определяя, врет кто-то из обратившихся или нет. Моё предположение о банальной телепатии Нариэль твердо отверг, но и вразумительно объяснить происхождение таких выдающихся способностей не мог. Как говорится, история об этом умалчивает.

Естественно, я тут же загорелась идеей познакомиться с такими замечательными ребятами поближе, но остроухий злорадно сообщил, что сегодня храм не работает, так что удовлетворять своё любопытство мне придется снаружи. А жа-а-аль...

Храм меня впечатлил. Не красотой, а поразительным несоответствием с окружающим городом. Это и храмом-то обозвать было сложно. Приземистое строение из серого камня больше всего напоминало срезанную макушку горы, непонятно каким образом оказавшуюся посреди легкой, воздушной Весты. Правда, размеры этого архитектурного безобразия поражали — десятиэтажный дом, не меньше. Так что махину эту было видно издалека, странно, что я раньше не обратила внимания. Входом служили двустворчатые ворота, отполированные до блеска, которые, наверное, открывались с помощью лошадок, запряженных цугом. И ни одного нормального окна...

Больше разглядывать было нечего, и я предложила возвращаться. Нариэль согласился безропотно, припомнив, что скоро обед. По чести говоря, до обеда еще было как минимум часа три, но я промолчала, выведя для себя очередную истину. Желудок у маленького эльфа меньше наперстка, но тянется-я-я-я...

— Давай на обратном пути поищем лавку травника, — предложила я. — Надо бы перед отъездом пополнить запасы.

— А чего её искать? Сейчас свернем вон на ту улицу, — Нариэль кивнул острым подбородком в сторону указателя, где замысловатыми вензелями было выведено "Травная".

Мы начали пересекать площадь, забирая немного по дуге. Мальчишка что-то весело щебетал, уцепившись за мою руку. В далекой синеве ярко светило солнце, и холодный северный ветер обжигал своим хлестким прикосновением щеки. Нариэль натянул на голову капюшон, что я только приветствовала. Не дай бог, кто увидит заостренные маленькие ушки — хлопот не оберешься. Я же, наклонив голову, на ходу мрачно размышляла о предстоящей поездке.

...На Площадь Справедливости выходило около десятка улиц и улочек, стекающихся в одну точку, словно многочисленные ручейки в озеро. Мы спокойно направлялись к нужной нам Травной, и совершенно не обращали внимания, что происходит рядом. А зря.

Спокойствие и сонная неторопливость, присущая только этому месту, мелко завибрировало и осыпалось миллиардами мелких осколков, впустив на свое место приближающийся гомон. Нариэль насторожился первым и, старательно к чему-то прислушиваясь, споткнулся на ровном месте.

— Алекс... Там...

Из узкого переулочка доносились крики и вопли, общий смысл которых сводился к тому, что "грабитель — редкий вид, хватай, а то убежит". Тишина и спокойствие на Площади пошли рябью, и раскололись надвое. Прохожие изумленно вертели головами, пытаясь сообразить, откуда столько шума, и спешно прибавляли шаг. Я тоже попыталась вразумить маленького эльфа и утащить его подальше от назревающей бучи, но проделать последнее оказалось крайне трудно — малявка облепил меня, как перепуганная кошка спасительную ветку, и наотрез отказался идти куда-то на собственных двоих. Моё сердитое фырчание не дало никакого результата. Нариэль таращил перепуганные глазенки и старательно прижимался ко мне. Крик все нарастал.

И ведь доприжимался... Мама моя, роди меня обратно! А ведь утро так хорошо начиналось... Переулочек взбурлил, всколыхнулся и выплюнул на площадь сборище явно чем-то недовольных горожан. Кто-то размахивал дубинкой, кто-то потрясал кузнечным молотом, у парочки я углядела короткие мечи с широким лезвием. У самого первого краснолицего мужика в руках извивался кнут.

— Хватай! Лови! Держи, поганца, держи!..

Маленький мальчишка, всклокоченный, чумазый, с безумными глазами, несся прямо на нас, преследуемый галдящими людьми, как волчонок, загнанный в ловушку.

— Алекс, он... — договорить Нариэль не успел. Беглец на полном ходу протаранил нас, свалив с ног. Преследователи резко затормозили в десяти шагах, жадно следя за происходящим. Я, искоса взглянув на барахтающихся в партере мальчишек и потирая ушибленный бок, поднялась на ноги и хмуро оглядела все собрание.

— В чем дело, уважаемые?

— Так это... Оборотень он, — мужик с кнутом кивнул мне за спину. — Вот, решили изловить гаденыша.

— Тем более что он у меня краюху хлеба спер, — вперед протолкалась растрепанная, тяжело дышащая женщина внушительных размеров. — Прямо с лотка ухватил — и деру. А платить кто будет? Я благотворительностью не занимаюсь, свои рты накормить бы.

Я мрачнела с каждым словом. Ну вот, мне только не хватает разбираться с этим мелким воришкой и справедливо возмущенной толпой. Мой кошелек опустел на пару медяков, и толстуха, тут же позабыв о всех своих претензиях и рассыпаясь благодарностями в мой адрес, поспешно затерялась в толпе — моя цена за злосчастную буханку явно превышала истинную. Я же, посчитав конфликт полностью исчерпанным, развернулась к толпе спиной и внимательно оглядела двух мальчишек, которые с удовольствием возюкали друг друга по брусчатке, сдавленно шипя и неумело отвешивая тумаки и зуботычины. В данный момент отличить одного от другого было почти невозможно — оба встрепанные, пыльные и красные от злости. Представляю, что мне скажет Маэль, когда я доставлю ему любимого сыночка в таком затрапезном виде. Нет, даже представлять не хочется...

— Эй, ребята, хватит!

Моя рука безошибочно ухватила край зеленого плаща маленького эльфа и сильно дернула на себя. Копошащийся клубок тут же распался на две половинки, изрыгающие в сторону противника страшные ругательства — одна на эльфийском, другая на неизвестном мне наречии.

— Хватит, я сказала!

Мои грозные вопли, наконец, достигли разгоряченных драчунов. Нариэль тут же устыдился своего недостойного поведения и громко сопя, принялся ковырять носом сапожка камень под ногами. На своего соперника он принципиально не смотрел, воротя нос с высокорожденным эльфийским пренебрежением, и старательно отворачивал от меня правую скулу, где на нежной белоснежной коже уже начал наливаться внушительный синяк, обещающий в скором времени заиграть всеми оттенками фиолетового и синего. Нет, Маэль меня теперь точно живьем закопает...

Второй мальчишка наоборот петушился изо всех сил, недобро зыркая на меня из-под лобья.

— Ну, и что мне с тобой теперь делать?

— Убить надобно поганца, — деловито сообщили у меня за спиной. — Оборотням среди людей не место. Это днем они тихие, а как ночь наступит — загрызет, скотина злопамятная.

Я посмотрела на мужика с хлыстом, за которым продолжали топтаться зрители, присмиревшие, но явно заинтересованные, чем же все закончиться. Стражников на горизонте по-прежнему не наблюдалось, и я совсем загрустила. Бросать маленького беспризорника на растерзание этим зевакам мне не позволяла совесть. Колдовать здесь — все равно что лично подписать собственный смертный приговор. А если люди решат вместе с оборотнем истребить еще и злобную ведьму, то и Нариэля загребут за компанию. А вдруг тоже какой злобный демон — кровопийца?

Дальше мои пессимистические мысли не пошли, потому как мужик, приняв моё молчание за знак согласия, замахнулся своей плетью и почти достал мальчишку. Но тот, ощерившись, успел извернуться, и хлесткий щелчок лишь полоснул по его рукаву, почти не задев тело. Но, как оказалось, и этого было вполне достаточно.

— Алекс! Он сейчас начнёт трансформироваться!! Сделай же что-нибудь!!!

Угу. Прям вот щаз и сделаю. Так сделаю, что потом все фиг отмоются... Нариэль умоляюще смотрел на меня своими огромными бирюзовыми глазами, которые уже были на мокром месте. Пересохшие губы, бледное от волнения лицо, и еле различимый шепот:

— Ну пожалуйста...

Вдоль позвоночника скользнул электрический разряд, волосы на затылке шевельнулись от колыхания распарываемого воздуха.

Нет, не было никакого шанса уйти отсюда без эксцессов. Сразу не было, а я еще что-то пыталась исправить, выгадать, уйти мирно.

Удар хлыста обрушился на мое левое плечо, заставив пошатнуться. Лопатку обожгло болью, а на курке осталась рваная полоска, внутри которой уже наливалось красным. Порыв ветра холодными пальцами прошелся по моей макушке, челка закрыла глаза, заставляя их слезиться еще сильнее.

— Алекс!

— Капюшон... держи...

Поздно. Плотная зеленая материя легко соскользнула с темноволосой головы эльфенка, и на секунду взметнувшиеся назад пряди открыли уши...

Второй удар пришелся уже в область груди, вышибив на минуту весь воздух из легких. В горло как будто насыпали битого стекла, а в груди медленно разрастался огненный цветок адской боли. Народ вокруг кричал, требуя немедленно казнить мерзких нелюдей и ведьму, но пока ни один не решился первым привести стихийный приговор в исполнение.

Схватить обоих мальчишек и бежать в первый попавшийся переулок, а там уже попытаться отбиться? Глупо. Пространства мало, а рушить дома в мои планы не входило. Чтобы меня потом заставили все это восстанавливать? Ни за что!

Я оглянулась на мальчишек. Вернее, на одного. Рядом с Нариэлем, где еще пару минут назад стоял беспризорник-воришка, теперь готовился к прыжку белоснежный тигренок. Еще маленький, но уже умеющий пользоваться своими внушительными когтями и клыками. В голове у меня что-то сместилось, зазвенело, и с оглушительным треском лопнуло, застив глаза красным. Ничего не слыша и не различая от нахлынувшей ненависти, я начала плести заклинание.

Остановить этих беснующихся людей, жаждущих крови двух безобидных мальчишек, пусть даже и нелюдей. Продержаться хотя бы пару минут. Совсем немного. Нариэль уведет маленького оборотня, найдет старших эльфов... Все должно получиться. Я смогу...

Резко выброшенные вперед и в стороны руки, ладонями от себя. Перекосившиеся лица людей, чьи голоса слились в один сплошной гул, больно бьющий по ушам. Маленький эльф, с трудом поддерживающий обмякшее тело второго мальчишки. Стихийная трансформация всегда забирает все силы юного оборотня, еще не научившегося толком владеть своим даром...

— Уходите, — я как смогла обернулась к детям. — Щит долго не протянет...

— А ты?

— Выберусь.

— Алекс...

Ох, как же я ненавижу высокородных эльфов. Ну вот что мне сейчас с его благородством делать прикажете? А я даже подзатыльника ему отвесить не могу — руки волшбой заняты.

— Нариэль, если ты сейчас же не уйдешь, я тебе после такое устрою... — я подкрепила свои угрозы самой зверской рожей из своего арсенала. — И даже твой папочка меня не остановит. А если попытается, ляжет рядом с тобой.

— К-куда ляжет?

— В гробик. Или куда у вас там покойников складируют?

Эльфёнок уже было открыл рот, чтобы просветить меня по данному вопросу, но рявканье, перемежающееся нелитературными выражениями, убедило его, что сейчас для лекций не время и не место. К тому же оборотень уже пришел в себя на столько, что мог вполне самостоятельно удариться в бега. Я отвернулась, сосредоточившись на щите, и постаралась не слушать удаляющийся топот и громкое сопение.

Поняв, что добыча ускользает, и "хлеба и зрелищ" может и не быть, уже не на шутку разъяренная толпа, попыталась достать хотя бы меня. Первые камни полетели в полупрозрачную преграду, вызвав на её поверхности бело-голубоватые всполохи. Я крепко зажмурила глаза, борясь с накатившей волной слабости. Нет, не хочу смотреть на свои дрожащие руки. И на людей, которые уже сами превратились в кровожадных животных — тоже не хочу. Окружающий мир начал медленно выцветать и сужаться вокруг. Все сильнее, все ближе, оставляя для меня лишь небольшой пятачок вокруг. Когда он сожмется до размеров булавочной головки, меня не станет...

Сила свободно вливалась в последнее заклинание, ревя и клокоча во всем теле.

Если бы я еще могла хоть что-то соображать, то очень сильно удивилась бы. Защитная Мантия — древнее заклинание, которое я от безделья подглядела в одном из свитков Аэрона — удалась на славу, толстым панцирем укрыв меня от всего мира. Жаль, Аэрон об этом никогда не узнает. Он бы мной гордился. И, в конце концов, перестал бы твердить о том, что Мантия — не мой уровень Силы.

Мой... Еще как мой...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Великий каэр Яр'Драк был раздражен с самого утра.

Мальчишка! Щ-щенок... Неразумное дитё! Романтика у него, видите ли, в одном месте заиграла. Решил спасителем заделаться...

Сердитые шаги каэра гулко отдавались в Галерее Памяти, где стены украшали искусно вырезанные мраморные барельефы, повествующие о событиях тысячелетней давности, о тех временах, когда у этого мира еще были Стражи. Мало кто это помнит. Люди сохранили жалкие крупицы в своих сказках и легендах. Эльфы сложили парочку баллад, которые теперь почти благополучно забыли — новое поколение предпочитает менее длинные и велеречивые произведения на более интересные темы. Куда приятнее петь про то, как один эльф одной левой покрошил в капусту несметные полчища злобных гномов, чем про каких-то там драконов, которые вымерли тысячу лет назад.

Яр'Драк вздохнул и покосился на один из барельефов. Будучи маленьким, сопливым мальчишкой, он очень любил бывать здесь. С разинутым от изумления и восхищения ртом разглядывать потрясающие каменные картины неизвестных мастеров, так точно передавших выражение навечно застывших лиц, плавность движений, малейшую складочку на одежде, ювелирную точность даже мелкой детали — броши, серьги или узора на оголенном клинке. Особенно ему нравился центральный барельеф, где изображался Великий Совет всех рас. Тогда Стражи сказали, что уходят. И именно тогда была распита чаша, доверху наполненная драконьей кровью. Стражи ушли, но оставили в каждой расе маленькую частицу себя.

Гномы злы на те времена, потому что именно Стражи загнали сварливых, воинственных карликов глубоко под землю. И еще потому, что на том Великом Совете им досталось меньше всего драконьей крови. Теперь этот народ поминает те далекие времена только с проклятьями. А оборотни и вампиры вообще не поминают, начисто позабыв все. Быть может, именно поэтому у этих народов практически полностью исчезли магические способности...

И лишь виды все помнят и хранят эту память, как самое ценное из своих сокровищ.

В другой раз светлый каэр с удовольствием порассуждал бы на эту и многие другие, не менее интересные темы. Но сейчас ему было не до этого.

Двустворчатую дверь он распахнул с такой силой, что едва не зашиб часовых, стоящих по обе стороны от неё. Раздражение превысило критическую отметку.

— Куда-то собираетесь, Властитель? — с порога ядовито поинтересовался Яр'Драк у молодого вида, особенно выделив последнее слово. Но тот никак не отреагировал, продолжая укладывать вещи в походную суму. Сменная одежда, трут и огниво, мешочки с травами, несколько амулетов...

— Рад'Наскелл, ты не можешь...

Молодой вид резко вскинул голову, крепко сжимая в руке рукоять меча, красовавшегося до этого на стене в богатых ножнах. Светло-серые, почти бесцветные глаза с вертикальной трещиной зрачка, не мигая, уставились в мрачные желтовато-зеленые глаза каэра.

— Это мой долг.

— Твой долг сидеть на троне и править своим народом и Долиной, а не нестись сломя голову в неизвестном направлении. Герои-одиночки всегда плохо кончают.

На бледном лице Властителя Долины мелькнула кривоватая, злорадная усмешка.

— Яр'Драк, уж не собираешься ли ты отправиться вместе со мной?

— Нет. Но и ты никуда не поедешь.

— Я Властитель, и ты...

— Ну наконец-то. Вспомнил, — каэр театрально закатил глаза и ехидно усмехнулся. — Вот именно, мой дорогой племянничек. Ты — Властитель. И хочется тебе этого или нет, именно ты несешь огромную ответственность за Долину и её жителей. Поэтому ты остаешься здесь.

Крылья Рад'Наскелла гневно распахнулись, представ во всем своем белоснежном великолепии.

— У меня пропал сын! Я не могу сидеть в Долине и просто ждать!

— Однако ты будешь сидеть и ждать! — рявкнул Яр'Драк, и в его глазах полыхнул недобрый огонь. — А если ты все же решишь поступить по-своему, то я задам тебе такую трепку, что ты еще неделю будешь принимать посетителей, стоя рядом с троном.

Грозный Властитель Долины Рад'Наскелл из рода Нордд открыл было рот, чтобы возразить, но так и застыл, пораженный, онемевший и неприлично вылупивший глаза на каэра. Тот даже бровью не повел.

— Кстати, а кого ты собирался оставить вместо себя?

— Большой Круг. В отсутствии Властителя именно он обязан выполнять обязанности...

Яр'Драк нетерпеливо махнул рукой.

— Я знаю. А тебя не смущает, что сейчас Круг состоит всего лишь из одного каэра? А ведь когда-то нас было пятнадцать...

Род магов иссякает, Келл. Род-правитель. Ты никогда не задумывался, что станет с Долиной, когда он совсем иссякнет?

Взгляд каэра, жесткий, пронизывающий, никак не вязался с мягкостью его тона.

— Если ты уйдешь и... не вернешься, в Долине останется только один маг...

— Я вернусь. Вернусь вместе с Крисси.

Яр'Драк покачал головой и уселся в ближайшее кресло.

— От некогда великого рода осталось всего трое. Возможно, четверо... Я не могу подвергать Долину такой опасности. Настали смутные времена. Исчезновение наследника трона — первый звоночек...

Рад'Наскелл бросил собирать вещи и, облокотившись на стол, сложил руки на груди. Он не был дураком, и все прекрасно понимал, но... Жизнь собственного ребенка оказалась превыше благополучия народа.

— Поэтому в Полесье поеду я...

Молодой Властитель изумленно вскинул голову, отчего белоснежный шелк волос пришел в движение, зазмеившись по плечам.

— Но...

— Для начала я проведаю одного своего старинного знакомого, — каэр задорно ухмыльнулся и прищелкнул пальцами, отчего в воздухе заблестели колючие маленькие звездочки — пижонство, конечно, но зато как красиво. От утреннего раздражения не осталось и следа. — Думаю, старик Аэрон будет рад поболтать за вечерним бокалом вина.

— Не проще ли будет сразу отправиться на поиски?

— Нет. Насколько я знаю, наследники пропали у людей, оборотней и эльфов. Подозреваю, что и у гномов с вампирами тоже не все в порядке. Так что... Тебя это не наводит ни на какие мысли?

— Пророчество? — угольно-черные брови Рад'Наскелла изумленно поползли вверх.

— Месяц назад близ Великого леса произошел странный магический всплеск. Полесские маги едва в штаны не наделали от страха, а вот Судья, что мне об этом поведал, говорит, что магия удивительно похожа на нашу. Он даже в первый момент спутал...

Молодой Повелитель ошалело потряс головой и поспешно сел.

— Думаешь магия драконов?

— Думаю. А еще думаю, что эпицентр заклинания был не на Заволочьей Пустоши, как подумали полесские маги, а где-то еще. На Пустошь пришлась "обманка". Зеркальное отображение истинного заклинания. Что думаешь?

— Ничего, — мрачно буркнул Повелитель, поднимаясь со своего места и загоняя меч обратно в богатые ножны. — Я об этом не знал...

Яр' Драк тоже поднялся.

— Подумай об этом на досуге. А я пошел собираться...

Уже на пороге его догнал ехидный вопрос племянника.

— Когда такое было, чтобы Повелитель оставался без Большого Круга?

Светлый каэр, единственный представитель Круга, залихватски подмигнул и лучезарно улыбнулся.

— Хвала Небу, наш Властитель давно вылез из пеленок и сам сообразит, какую именно лапшу он повесит на уши приближенных, чтобы те не подумали, что это конец света...

— 8 -

Даже если у вас в самом деле паранойя — это еще не означает, что за вами не следят.

Нат Пинкертон.

Напоследок они закатили такой концерт, что я едва не свалилась с лошади.

— Не хочу-у-у!! — трубил наследник правящего Дома Тигра, размазывая по щекам крупные слезы.

— Все равно сбегу-у-у!! — не отставал будущий правитель Эльруна, начисто позабыв, что взрослые эльфы, тем более знатные так себя не ведут.

Ребячья истерика грозилась затянуться надолго. Авега на пару с Маэлем пытались вразумить детвору, но получалось плохо. Я демонстративно заткнула уши, но даже так не могла избавиться от переливчатого визга, вгрызающегося в мою несчастную больную голову, как сверло в бетонную стену.

По гранитным плитам внутреннего двора стелились молочные языки густого тумана. Королевский дворец мирно спал, не смотря на вопли и визги двух своенравных мальчишек.

— Алекс, я хочу с вами! — канючил Нариэль, умоляюще гипнотизируя меня своими глазищами. — Ну пожа-алуйста!..

— Мы будем себя хорошо вести, — обещал Рокот с видом ангела. — Честно-честно.

Но взрослые были неумолимы — дети остаются в Весте под присмотром Магистра и гнома. Последний пытался отбрыкиваться от такой почетной обязанности руками и ногами. Подробно рассказывал, что и у кого отрежет своей боевой секирой, и ругался как портовый грузчик (авторитет бородатого карлика среди детей взлетел до заоблачных высот). В итоге, когда последние напутствия были сказаны, лошади оседланы, а мы полностью настроились на путешествие, дети закатили форменную истерику. Пока успокаивали, пока раздавали щедрые обещания и не менее щедрые угрозы, солнце расплескало свой свет по белоснежным зубцам замковой стены, окрашивая их в золотисто-розовые тона.

— Пора... — с каменным выражением лица напомнил Эльдар, похлопывая своего коня по крутой шее.

— Ы-ы-ы-ы-ы!!! — снова дуэтом грянули мальчишки, абсолютно забыв, что буквально десять минут назад согласились больше не рыдать.

Все взрослые дружно заткнули уши и страдальчески сморщились. Детский рев — страшное психологическое оружие, с огромным радиусом поражения. Даже ангел с безграничным терпением, находясь в непосредственной близости от источника, рано или поздно начинает подумывать, а не придушить ли стервеца голыми руками. Весь фокус состоял в том, что никто из людей и нелюдей, присутствующих во внутреннем дворе этим утром, ангелом не был...

— Да сделайте же что-нибудь с ними! — простонала я, старательно прижимая ладони к ушам, и с ужасом думая, что вот сейчас я свалюсь со своей Смирной, которая, перепуганная детским визгом, нервно приплясывала на месте.

— Раз такая умная, сама и делай, — мрачно огрызнулся Авега, зеркально повторяя мой жест. Побледневшие эльфы и гном вместе с магами скорчили страдальческие физиономии и дружно закивали — мол, точно-точно, заткни их, пожалуйста, а то уже сил никаких нет терпеть это безобразие

Ой, зря они так. Никак забыли, к чему это может привести.

А когда вспомнили, было уже поздно...

Сегодня я была на редкость вредной и противной ведьмой. Тело ломило так, словно я всю ночь выплясывала в присядку и крутила сальто на месте. К тому же при резких движениях наскоро зарубцованные раны (низкий поклон за это Магистру, который мазал меня всякой вонючей дрянью, и Эльдару, который старательно возрождал во мне жажду к жизни своими колкостями и подначками, сидя на безопасном расстоянии у двери) начинали гореть огнем и противно ныть, что, ясное дело, никак не могло мне прибавить хорошего настроения и бодрости духа. Я уже почти смирилась, что вся такая болезная и несчастная попрусь в дальний путь-дорогу на рандеву с вампирами. Но была абсолютно не согласна задерживать отъезд. Раз уж я встала в такую рань, то явно не ради того, чтобы насладиться истерикой двух высокородных засранцев, которые, видите ли, требуют, чтобы их взяли с собой.

Отлепив одну ладонь от головы, я, рискуя навсегда оглохнуть на одно ухо, поспешно пробормотала формулу заклинания и бросила его в сторону мальчишек. Маленькая тусклая искорка послушно сорвалась с моих сложенных щепотью пальцев и метнулась к рыдающему басом дуэту. Миг — и по двору разлилась оглушительная, мертвая тишина.

Маэль осторожно опустил руки и, едва не шалея от счастья, облегченно вздохнул. Остальные последовали его примеру лишь через несколько секунд, готовые в любой момент вернуть конечности обратно.

Звуки утра начали постепенно просачиваться сквозь стену гробовой тишины, заполняя двор птичьим щебетом, нервным фырканьем напуганных лошадей, перестуком копыт по каменным плитам и переливчатым звоном сотен колокольчиков с Солнечной Башни, возвещающих о наступлении нового дня.

Я мысленно похвалила себя любимую за правильно сплетенный магический узор и со злорадной улыбочкой посмотрела на виновников нашей заминки с отъездом. Оба мальчишки испуганно смотрели на меня, крепко прижимая ладошки к губам.

— Извините, дети, но вы нас достали.

Внезапно ко мне подошел Рун и с интересом посмотрел на меня.

— Что ты сделала?

— Самое обычное заклинание молчания, — я пожала плечами. Правда, тут же об этом пожалела и сдавленно зашипела. — Минут двадцать могут разевать рот сколько угодно, но без звука. Думаю, за это время мы все же двинемся с места...

— М-да-а-а?..

Я, оскорбленная до глубины души, отвернулась.

— Не нравиться, сам бы и колдовал...

Ученик мага меня нервировал. Ну не люблю, когда на меня любуются, как на диковинную зверушку. А этот парень только и делал, что любовался. При этом доверия у него ко мне никакого не было, это точно. Обычно так смотрят на вражеского перебежчика, который со слезами на глазах уговорил командование принять его под свои знамена, и то пошло ему навстречу. А теперь не знает, что думать — то ли радоваться, то ли готовиться к диверсии. Командование в лице Руна явно склонялось ко второму варианту. Поэтому, не особо заботясь, что обо мне подумают, я пощекотала каблуками бока Смирной и отъехала от всей компании. Мавр сделал своё дело, мавр может удалиться. Надо будет, позовут...

— Алекс!!!!

Вопль белобрысого эльфа взорвал сонную тишину внутреннего дворика изнутри. Эхо отскочило от каменных стен и заметалось по углам. Из караулки у ворот выскочил заспанный стражник и испуганно заозирался, нервно сжимая в руках алебарду. Наше сборище его явно заинтересовало, и он даже двинулся в нашу сторону, но, по всей видимости, Магистр подал ему знак не заниматься ерундой. Так что бравый вояка развернулся на сто восемьдесят градусов и , недоверчиво оглядываясь через плечо, отправился обратно. По всей видимости, досыпать.

Я грустно улыбнулась и тут же была жестоко выдернута из седла крепкой рукой. Маэль, не обращая внимания на мой жалобный вопль, гипнотизировал меня пылающим взором.

— Что ты сделала?!

Я изумленно хлопала глазами, пока мне не продемонстрировали...

— Э-э-э-э...

Вокруг обоих мальчишек метались переполошенные Авега и Магистр. Гном рыдал от смеха, всем весом опираясь на свою секиру. Оба ребенка пытались что-то сказать, но безрезультатно — моё заклинание напрочь лишило их голоса. А в небе переливались радужные шары... Десятки мыльных пузырьков медленно и величаво устремлялись в небо, играя на солнце всеми цветами. Красота-то какая!..

Единственным отрицательным моментом было то, что вся эта "красота" вылетала из ртов перепуганных насмерть маленьких нелюдей. Знаете, как в сказке про одну вежливую и добрую девочку, которая спасла фею, а та отблагодарила её тем, что каждое слово этой девочки будет оборачиваться драгоценным камнем или жемчужиной. Нариэлю и Рокоту выдался шанс почувствовать себя той самой девочкой, с той лишь разницей, что с каждым беззвучным словом из ртов вылетали радужные мыльные пузыри...

— Немедленно сделай что-нибудь! — злой Маэль усиленно потряс меня.

— Что именно?

— Немедленно сделай так, чтобы они прекратили пускать пузыри!

Я устало вздохнула. Ну и утречко...

На плечо Маэля легла смуглая ладонь Эльдара. Я благодарна на него взглянула — белобрысый продолжал смотреть на меня пламенным взором голодного дракона, но уже не тряс меня, как грушу.

— Прекрати. Гело сказал, что займется этим. Нам пора ехать.

Затем Эльдар посмотрел на меня и осуждающе покачал головой.

— Это было слишком.

Моё настроение было окончательно испорчено. Все. Хватит. Пускай едут, куда хотят, делают, что хотят, но все это без меня. Вернусь к Аэрону. Да, точно. Поеду прямо сейчас...

Сопя и только с третьей попытки, я кое-как взгромоздилась в седло — Смирная с укором посмотрела на свою хозяйку через плечо.

— Не делай этого...

Авега подхватил мою лошадку под уздцы, удерживая на месте. Я из-под лобья посмотрела на оборотня.

— Я не специально...

Ну вот, я теперь еще и оправдываюсь... Самой противно.

— Знаем. Просто... Маэль он всегда немного импульсивный...

Немного?! Я красноречиво закатила глаза, а Авега кривовато усмехнулся и потрепал Смирную по холке.

— Тогда поехали?

Я равнодушно пожала плечами, но все же развернула свою лошадку к остальным. Нет, все-таки я ненормальная.

Маэль дулся весь день. Я было попыталась покаяться — мол, если бы с моим ребенком такое сотворили, я бы одними криками не отделалась, — но белобрысый лишь молча воротил нос с оскорбленным видом, так что, помучившись, я отстала. Эльдар ехал молча и разговаривать тоже особо не рвался, а с Руном мне и самой не хотелось. Авега же размытой серой тенью скользил по обочине, иногда мелькая в придорожных кустах или среди деревьев.

Тракт был оживленным. В обоих направлениях двигались пешие, конники, тянулись купеческие обозы, грохотали крестьянские повозки. Сильно в такой толпе не разгонишься, а выделяться и ехать по обочине нам не очень-то и хотелось. Поэтому, пристроившись в хвосте какого-то нерасторопного мужика, чья телега до верху была нагружена выделанными кожами, наш квартет, не спеша, продвигался по дороге. Бравых вояк, как состоящих на государевой службе, так и жующих несладкий наемный хлеб, вокруг было предостаточно, и Эльдар с Маэлем мало чем от них отличались. А два мага, следующие за ними по пятам, начисто отбивали охоту познакомиться поближе и набиться в попутчики.

До обеда я развлекалась тем, что оглядывала пригородные красоты Весты — небольшие, ухоженные домишки, тянущиеся вдоль тракта и перемежающиеся аккуратными огородами и садами. Но чем дальше мы забирали на запад, тем реже встречались такие жилища, а вскоре и они пропали, уступив место дубовым и березовым рощицам, овражкам, поросших по склонам крапивой и орешником, и разнотравье, по которому ветер гонял зеленые волны. Вдалеке, у горизонта маячила синяя кромка леса.

К трем часам пополудни Эльдар, наконец, вспомнил, что завтрак был давно, да и обеденное время уже миновало. Привал мы устроили на опушке того самого леса, в сотне эмах от тракта. К тому времени мой несчастный желудок намертво успел прилипнуть к позвоночнику и усохнуть, а спина разнылась так, что жить не хотелось. Поэтому, едва лошади остановились в теньке первых деревьев, я со стоном вывалилась из седла и растянулась на земле, блаженно прикрыв глаза и мечтая о покое. Вечном...

— Алекс, сходи за дровами.

Я открыла глаза и с упреком посмотрела на замшевые сапоги, остановившиеся перед самым моим носом.

— А может, кто другой сходит, а я разведу...

— Магией?

— Угу.

— Иди за дровами.

Я поднялась и с оскорбленным видом поплелась на поиски топлива, старательно кряхтя и охая. Но увы, спутники мне попались черствые, как буханка хлеба месячной давности. Вместо того, чтобы благородно предложить свою помощь, каждый тут же сделал вид, что занят очень важным делом. Эльдар с торжественной физиономией навешивал лошадям торбы с овсом, Маэль с преувеличенным рвением копался в чересседельных сумках в поисках продуктов, Рун, возложив из древесного мусора пирамидку, старательно делал вид, что занят добыванием огня (х-ха! Кому он пытается лапшу на уши навесить? Вызвать магический огонь — дело двух секунд), а Авега, уже успевший сменить ипостась, с широкой улыбкой демонстративно удалился в противоположные кусты. Несомненно, по о-очень важному делу... Я вздохнула и углубилась в лес, по ходу пиная желуди и сухие листочки.

По моим подсчетам прошла я довольно далеко, а дров все как-то не наблюдалось. Нет, всяких веток, палок валялось в избытке, да вот только откуда мне, городской жительнице, известно, какие из них годятся на растопку, а какие нет. Еще немного поплутав, я решила возвращаться. Для очистки совести подхватила сухую ветку, и волоком потащила в сторону лагеря. По крайне мере, очень хотелось надеяться, что именно в ту сторону.

Мимо попался орешник, где я с превеликим удовольствием сделала небольшую остановку, под завязку набив карманы паданцами. И только собралась продолжить свой путь, как ближайшие кусты затряслись, и из них вылез здоровый детина. Я так и застыла на месте, вцепившись для успокоения в ветку.

Когда мне страшно, я начинаю болтать всякую чепуху. Вот и сейчас, вместо того, чтобы с воплями броситься наутек, меня припекло светски побеседовать.

— А-а-а... Вы дровосек?

— Ага, — радостно согласился парень, пристально меня разглядывая. Мои пальцы сильнее сжали ветку.

Незнакомец на дровосека походил так же, как я — на летающего поросенка. То есть, вообще не походил. Рожа с трехдневной щетиной, под левым глазом свежий рубец, а на поясе болтается внушительный меч. Вы когда-нибудь видели дровосека с мечом? Я — нет.

— А я вот дровишками разжиться решила...

— Ага, — вновь обрадовался неизвестно чему парень, медленно надвигаясь на меня.

— Извините, рада бы поболтать, да не могу. Дела, дела...

— Эльф где?

— Не знаю, не брала, — проблеяла я, пятясь назад.

Парень хмыкнул и, решив, что и так превысил свой сегодняшний словесный лимит, попытался сцапать мое придуривающееся магичество. И ведь почти сцапал. Если бы не зловредный корень, вылезший на поверхность. Хряснулась я прямо на своё больное место — спину, да еще и темечком ощутимо приложилась. После чего с удовольствием продемонстрировала свои выдающиеся вокальные способности — вопль разнесся далеко окрест, заставив пару пичуг с ужасом сорваться с ветки.

— Не шуми, — пожурил меня парень. — Эльф где?

— Щ-щас придет, — злорадно прошипела сквозь зубы я, утвердившись на четвереньках и едва удерживаясь, чтобы вновь не сорваться на вопль. Спина горела огнем, а по позвоночнику скользнул горячий ручеёк.

Парень вдумчиво похмыкал и медленно вытянул из ножен меч. Благо, применить его по назначению, не успел. Из-за моей спины выскочил пепельный волчара и, злобно щеря пасть, изготовился к прыжку. И почти тут же над моим ухом пронесся огненный смерч. От неожиданности и испуга я вновь оказалась на спине. Очередной вопль унесся в небеса, а когда я кое-как смогла проморгаться, передо мной на коленях стоял злющий Эльдар.

— Тебя за чем посылали?!

— М-м-м...

— Правильно, за дровами. А ты чего устроила?!

— Гх-х-х-х...

— Вот и я про что. Тебе даже простейшего дела поручить нельзя — обязательно в историю вляпаешься...

Я обиженно засопела и отвернулась, безуспешно пытаясь изобразить обморок. Но тут со своим врачеванием влез Рун, и мне уже стало не до Эльдара с его нравоучениями. Если кто-то думает, что излечение ран с помощью магии — вещь абсолютно безболезненная, тот жестоко ошибается. Я стоически терпела, скрежетала зубами, подвывала, ухитряясь при этом сдавленно посылать всех и каждого по отдельности в далекие дали, но терпела.

— При таком лечении заживет примерно через неделю, — пропыхтел Рун, поднимаясь на ноги и утирая испарину со лба. — Заклинание придется обновить дня через три, а сейчас я сделал, все, что смог...

Мрачный Эльдар кивнул и осторожно, стараясь не дотрагиваться до больного плеча, подхватил меня на руки и понес на стоянку, где уже весело полыхал маленький костерок, а над ним покачивался чугунок с похлебкой.

Трактир располагался на перекрестке, где нам предстояло свернуть с широкого Западного тракта на узкую, малоезженую дорогу, что вела в Кельлэнд. Над входом в заведение висела огромная, криво прибитая вывеска, где было изображено нечто голубого цвета, лысое, как коленка, и с огромной пивной кружкой в руке. Неизвестный художник, ваявший это нетленное произведение искусства, не поскупился ни на злобный оскал от уха до уха, призванный изобразить радушную улыбку, ни на длину когтей — каждый с мой палец, не меньше. Над всем этим творческим безобразием огромными, кренящимися в разные стороны буквами было выведено название заведения — "Веселый вурдалак". Где художник видел такое страшилище, и с какого перепугу обозвал его вурдалаком, да еще и веселым, для меня навсегда осталось тайной. Точно знаю одно, трезвый человек никогда бы подобного не изобразил.

Пока я, скривившись, мрачно изучала наружный антураж нашего предполагаемого ночлега, Рун, тоже не особо рвущийся провести здесь ночь, на пару с Авегой отправился к хозяину договариваться насчет комнат.

По-моему, заявиться такой компанией сюда было чистым безумием. Ладно оборотень, тот хоть на человека похож. А что будет, если кто-то распознает эльфов?.. Я злобно покосилась в сторону Эльдара, который изваянием замер у крыльца. Даже вороной под ним стоял, как вкопанный, ни разу не шелохнувшись. Плевать он хотел на все наши с Руном доводы... А Маэля с Авегой они тем более не интересовали.

...— Так закрыли они границу-то. Тут парочка чокнутых попробовала на Торжище сунуться, так вытолкали взашей. Вежливо извинились и вытолкали, а объяснить толком не удосужились.

Трактирщик критически оглядел свое рабочее место и уже по пятому разу принялся медленно, словно нехотя, возюкать ветошью по поверхности стойки. Чище та не становилась, но мужику, по всей видимости, важен был сам процесс. Меня разобрал смех.

— А что в самом Торжище твориться? — поинтересовался Эльдар, косясь в мою сторону. Я, давясь олом, пофыркивала в кружку.

— Да кто же этих нелюдей знает. Всех торговцев выгнали еще в начале велеса. Хорошо до Грельминской ярмарки успели...

Мы с эльфом переглянулись. Ой, что-то нечисто в вампирьем королевстве... Впрочем, как и в остальных. Уж больно кучно приключаются несчастья. И все в начале вереса...

Я задумчиво исследовала кружку, предоставив Эльдару и дальше болтать с трактирщиком. Боль в спине, умело приглушенная заклинаниями Руна, никуда не делась, обещая ночью разгуляться во всю. Голова раскалывалась от мрачных мыслей, а на сердце активно скреблись кошки.

Поужинав, наша развеселая компания рассыпалась кто куда. Рун отправился "восстанавливать магический резерв", то бишь завалился на боковую; Авега, проулыбавшись весь ужин хорошенькой подавальщице, решил "проветриться перед сном" и думаю, не в одиночестве; Маэль вообще исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой объемный сверток, который все время был приторочен к его седлу. Естественно, мне стало о-очень интересно, но на все мои вопросы Эльдар, единственный, кто остался в моем обществе, делал загадочное лицо и отговаривался тем, что нам, людям, этого не понять...

— Расслабься.

Я угрюмо посмотрела на эльфа, опирающегося на стойку.

— У меня нехорошие предчувствия... Говорила я тебе, что не надо здесь ночевать?

— Говорила. Два часа, не умолкая, — Эльдар слегка искривил губы, что, по всей видимости, должно было означать улыбку. — Зря волнуешься. Нас здесь не тронут.

— Узнают поближе — тронут, — я покосилась на трактирщика, отошедшего на дальний край широкой стойки. — И тогда ты поймешь, что...

— Ты у нас самая умная, прозорливая и вообще самая-самая. Брось, Алекс, ничего не случиться. Если, конечно, ты не накаркаешь...

Оскорбленная до глубины души, я с удвоенной силой взялась за истребление ола, стараясь не замечать насмешливого взгляда янтарных глаз.

А тем временем веселье в зале набирало обороты. Наемники, коих было большинство, уже здорово поднабрались горячительного, и теперь с тоской оглядывали пространство вокруг себя в поисках достойного противника. Один из завсегдатаев мирно почивал в тарелке с недоеденными чесночными гренками и, судя по молодецкому храпу и сладкому причмокиванию, видел десятый, очень приятный сон. Девчонки-подавальщицы шустро сновали между столами, расточая улыбки и собирая в свои корсажи щедрый дождь из монет, а в уголке начал настраивать свой инструмент звезда бардов местного разлива. (Хотя, на мой взгляд, от того заснувшего мужика его отличало лишь меньшее количество выпитого).

Я взяла еще кружку ола. Потом еще одну... И еще...

— По-моему, ты немного перебрала, — Эльдар внимательно изучил мою раскрасневшуюся физиономию. — Шла бы ты спать, Алекс. Завтра рано вставать...

— Зн-наю, — проинформировала я, запинаясь на согласных. — Я-а всё-о-о-о знаю...

Эльфа мои слова не убедили, и он попытался отобрать у меня кружку.

— Алекс...

В ответ я честно попыталась выговорить его имя. На третей попытке, окончательно запутавшись, смирилась и предложила эльфу выбрать себе другое, не такое зубодробительное. А не дождавшись ответа на столь щедрое предложение, после недолгих раздумий, постановила, что отныне и впредь буду звать его Даром. Эльф скривился и, кажется, немного оскорбился, но мне к тому моменту уже было откровенно наплевать на душевное состояние всех эльфов мира, и этого в частности.

В следующие полчаса с каждым моим глотком вкуснейшего ола физиономия Эльдара скисала все сильнее. На все его потуги отправить меня почивать, я отвечала категорическим "нет".

— А вдруг чего? А я сплю... Не-ет. Они тут тебя побьют, а мне потом перед твоими... этими... как их... — я задумчиво потерла кончик носа, пытаясь вспомнить. — Ну, те, над кем ты там княжишь вовсю... Вот они мне потом накостыляют, что я их вождя не уберегла, отдала на поругание... Кровиночку единственную, зазнобушку любимую...

Янтарные глаза полыхнули адским пламенем, и только теперь мои затуманенные алкоголем мозги сообразили, что терпению эльфа пришел конец. Я начала медленно сползать с высокого табурета.

— А зна-аешь... Я чего-то устала совсем. Ага. Пойду-ка посплю... С-сп-койной ночи. А-а-ай!..

Ноги разъехались в разные стороны, пол закачался, а стойка как-то вдруг вознеслась в заоблачную даль.

— М-мама...

— Немедленно прекрати, — прошипел эльф, доведенный до ручки, и одним рывком подхватил меня под мышки и поставил на ноги. Но коварные конечности решили, что с них на сегодня достаточно и вновь подогнулись. Зубовный скрежет Эльдара был слышен, наверное, даже на улице.

— Это не я, это все ноги, — тут же пожаловалась я, глядя на того честнейшими глазами, но тут же не удержалась и глупо хихикнула.

— Teiki tossi , — еле слышно процедил эльф, подхватывая меня на руки и широким шагом направляясь к лестнице на второй этаж. Я же тихо млела, спрятав пылающее лицо на его плече. Ну и пусть шипит и плюется, зато несет на руках... Далее следовали спутанные обрывки мыслей с романтично-неприличным подтекстом.

К тому моменту, как Эльдар, пинком распахнув дверь в комнату, сгрузил меня на кровать, я окончательно расклеилась. И вместо того чтобы чинно благородно заснуть, я покрепче обхватила шею эльфа — так, что бедолага едва не распластался поверх меня — и полезла целоваться.

Ужас! Кошмар!

Но про это я вспомню только на утро. Пока же Эльдар мягко, но настойчиво высвободился из моего захвата и поспешно ретировался, даже не пожелав спокойной ночи, а вместо этого буркнув что-то про дверь, которую нужно запереть. Сообщив потолку над головой все, что думаю про трусливых эльфов, не видящих собственного счастья, (знаю, знаю, скромность — не мой конек), я уже на автомате зачаровала дверь от нежелательных посетителей и с чувством выполненного долга провалилась в сон.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Переход — заклинание сложное и энергоемкое, так что создать его с помощью только своего резерва может лишь Магистр, ну, и Черный маг, пожалуй. Остальным приходиться прибегать к помощи накопителей. Поэтому выглядит Переход у магов-людей скромно, если не сказать убого — уплотнение воздуха, легкая белесая дымка, больше похожая на... кхм... сопли, и — все. А здесь...

Такого пижонистого появления некромант Третьей ступени Эрвест в жизни не видел. Четыре золотистых росчерка-луча образовали светящийся проем, в котором медленно заклубился жемчужный переливчатый туман...

— Что скажешь?

Некромант еле заметно скривился и поспешно припал на одно колено.

— Приветствую, Господин.

Фигура, закутанная в черную мантию, скептически и мелодично фыркнула из-под надвинутого капюшона.

— Ну да, ну да. Ты еще начни мне земные поклоны бить. Тоже мне, нашел развлечение.

Некромант медленно, с достоинством поднялся и застыл гранитным изваянием.

— Ну вот, обиделся. Не понимаю я вас, людей...

Эрвест продолжал изображать каменного истукана, при этом мучительно пытаясь просчитать настроение своего собеседника. Вчера он отправил с зачарованным голубем очередной отчет. Х-ха, отчет! Очередное покаянное письмо с пересказом очередной неудачи и уже ставшими привычными "прошу пардону; виноват, исправлюсь". Ну и естественно "виновники будут наказаны". Да с такими обещаниями наемники скоро вымрут как вид!

— Эрвест, у меня к тебе срочное дело.

Некромант — опять же, про себя — глумливо осклабился. Дело? Да ну! А я-то уж решил, что вы сюда приперлись цветочки понюхать, свежим воздухом подышать...

— Вчера в Весте произошло одно интересное происшествие. Магический всплеск. Послабее, чем на Пустоши, но фактура, несомненно, та же, — фигура в плаще слегка колыхнулась, и над лесной полянкой раздался скрежет когтей.

Некромант позволил себе слегка изогнуть брови в безмолвном удивлении. Магический всплеск в Весте? Да там же Ковен защиту на века ставил! Или срок годности уже истек?..

— Эрвест!..

— Да? — слегка рассеяно отозвался тот, весь погруженный в представление о том бедламе, который сейчас, наверняка, царит в Ковене и Академии. Противные старикашки скачут горными козлами и хором блеют, что "не виноватые мы, оно все само всплеснулось". Красота-а...

Правда, следующие слова — точнее, приказ — собеседника быстро вернули некроманта на грешную землю.

— К-как это — найти мага? А как же Пророчество?

— Что значит "как"? Пророчество оно и без твоей посильной помощи прекрасно работает, — фигура в черном плаще задумчиво прошлась на середину поляны, остановившись перед цветком светлики. Красивый кремовый бутон, красуясь, покачивался на высоком стебле, доверчиво ловя солнечный свет.

— Появление настолько сильного мага — мягко говоря, очень неприятный сюрприз. И то, что он пользуется древними заклинаниями посреди Весты... Мне нужен этот маг, Эрвест. Наверняка, он знает кое-что, интересующее меня...

Каблук черного, глянцево взблеснувшего, сапога опустился на цветок, бездушно вдавливая нежные лепестки в землю.

— Но...

— Мой тебе совет, приглядись повнимательнее к тому, что твориться вокруг этой компании героев-спасителей, — ехидный смешок из-под капюшона. — Да, и эльфа все же пора отправить к праотцам. А то как-то несерьезно у тебя получается — убиваешь его, убиваешь, а все никак...

— Да, Господин. Не извольте беспокоиться...

— Знаю, знаю. Будет сделано, виновные понесут наказание... Каждый раз — одно и то же. Скучно, Эрвест. Хоть бы что-нибудь новенькое для разнообразия придумал.

Некромант мрачно насупился — если так уж скучно, сам и придумывай, нечисть зарвавшаяся — и поспешно отвесил низкий поклон, чтобы собеседник, не дай Тьма, не заметил его эмоций. Ведь потом замордует своими насмешками!

А когда через секунду человек вновь поднял голову, на поляне уже никого не было. Магического фона Перехода он даже не почувствовал.

— 9 -

Крибли, крабли, бумс!

Магическое заклинание.

...В левом ухе что-то скреблось и постукивало. Я перевернулась на другой бок, но противные звуки перебрались в правое ухо и начали донимать мою бедную, измученную голову с новой силой. Чертыхнувшись, я с великим трудом приоткрыла глаза.

Темно...

Перепугавшись до полусмерти, я распахнула глаза и попыталась резко сесть. В голове случился атомный взрыв, выжегший все живое на десятки километров вокруг, и я со стоном повалилась обратно. Мой затылок звучно приветствовал деревянную спинку кровати, в плечо вонзились десятки кинжалов, из глаз посыпался бенгальский огонь, а желудок неуклонно пополз вверх.

— Пить надо меньше, — выдохнула я, слепо пялясь в темноту. — Надо меньше пить.

От собственного хриплого карканья у меня затряслись поджилки, зато странные звуки исчезли. Удовлетворившись хотя бы этим, я вновь попыталась заснуть. Бесполезно. Захотелось пить. Но подумав, что для этого мне надо как минимум подняться с кровати и доползти до соседнего номера, где спокойненько дрыхли мои друзья-товарищи, решила потренировать силу воли...

Через пять минут героических усилий пришлось честно сознаться, что сила воли у меня явно бракованная, потому как тренироваться отказывается напрочь. Зато перед мысленным взором начали возникать всякие родники, ручейки, реки и даже море. А вдобавок ко всем мучениям опять возобновилось противное шуршание. Только теперь я ясно понимала, что раздается оно не у меня в голове, а за закрытыми ставнями... Кто-то очень настойчиво желал нарушить мой покой, и таким образом нажить на свой "задний фасад" огроменную кучу неприятностей.

Здраво поразмыслив, я уменьшила кучу неприятностей с "огроменной" до обычной такой кучки. Что-что, а читать заклинание в состоянии жесточайшего похмелья мне еще никогда не приходилось. И уж если я трезвая не всегда ручаюсь за результат, то что говорить теперь?..

Ставни скрипели все настойчивее. Неизвестный уже достиг больших успехов в своих попытках вытащить засов из пазов, и готов был вот-вот предстать пред мои мутные очи. Впрочем, сидеть просто так я тоже не собиралась, и, сделав титаническое усилие, вывалилась из кровати. О том, чтобы встать, как нормальный человек, не было и речи. Подождав, пока перед глазами прекратиться мельтешение разноцветных огоньков, я медленно, но верно на четвереньках двинулась в сторону окна.

Путь мой был долог — через всё помещение, но не тернист — на мебель трактирщик явно поскупился: кровать, столик в её изголовье, пара стульев по углам и бадья с водой у самой двери. Сначала я рассказала сама себе про то, как "идет, бычок, качается", а потом стала развлекаться, пытаясь представить личность своего ночного гостя.

Воров отмела сразу, потому как это не интересно и совсем не романтично. Да и красть у меня нечего — сума еще днем была отдана на сохранение Эльдару, а на меня вряд ли кто польститься. Кому это надо, связываться с магичкой, да еще и неумехой?..

Потом я подумала, что это какой-нибудь поклонник, решивший засыпать меня по самую маковку цветами и излить на меня всю свою любовь с первого взгляда. Может даже расщедриться и споет серенаду... На этом моё расшалившееся воображение остановиться не пожелало, и предоставило на суд первую кандидатуру героя-любовника...

Авега? Да ну его, зубастого. Увлечется, не рассчитает, и останутся от меня к утру только ножки да рожки...

Может, Рун? Ведь не зря же говорят, что от ненависти до любви — один шаг... Нет. Не хочу. И вообще, он не в моём вкусе.

Маэль? Женатым и с детьми попрошу не обращаться.

Эльдар?..

Я хихикнула и с удвоенным усердием заработала всеми конечностями.

Своей цели каждый из нас достиг одновременно. Я — врезалась лбом в стену, а ночной гость — спихнул-таки брус и, распахнув ставни, ввалился в комнату. Увы, "поклонник" мне попался неуклюжий, да к тому же какой-то костлявый. Вместо того, чтобы предстать предо мной во всей красе: с музыкальным инструментов в руках, букетом в зубах и любовью в глазах — этот гад не нашел ничего лучше, как свалиться мне на голову.

Наш сдвоенный вопль цунами прокатился по всему трактиру, заставив немало людей проснуться и напряженно вслушаться в темноту ночи.

— Слезь с меня, идиот! — хрипела я, изо всех силенок отбрыкиваясь руками и ногами.

— А-а-а, мракобес!!! — верещал незадачливый "гость" дурным голосом, отталкиваясь своими острыми локтями и коленями.

Разозлившись, я пнула наугад, готовая отдать полжизни, лишь бы только он замолчал... И ведь попала! Почувствовав во рту мою пятку, неизвестный не только перестал верещать, как резаный поросенок, но и со страху поспешил сомкнуть челюсти, дабы "мракобесы" не затолкали туда еще какую гадость. Теперь была моя очередь исполнять сольную партию.

Честно говоря, я думала, что после таких шумовых эффектов весь трактир будет стоять на ушах, а хозяин этого заведения — ломиться в мою дверь, дабы разузнать причину жутких завываний. Но в коридоре по-прежнему было тихо, никто никуда не ломился и ничего не выяснял. По всей видимости, в этом заведении давно привыкли к страшным воплям по середине ночи, и не придавали им никакого значения.

Постанывая и поминая добрым словом всех и вся, я медленно поднялась на ноги. Остатки хмеля окончательно покинули мою встрепанную голову, оставив на память о себе тупую боль в висках. Ночной ветерок лениво покачал ставню и, пробравшись под мою измятую и порванную в пылу борьбы рубаху, провел холодными пальцами по спине. Бр-р-р... Состояние не из приятных. И настроение соответствующее...

Слабенький пульсар по моему щелчку завис в воздухе, залив комнату мутным желтоватым светом сорокаваттной лампочки. Прищурившись, я с интересом разглядывала невысокого, худого, как палка, паренька лет двадцати, который, так же щурясь, застыл у закрытой двери. Застиранная рубаха на пару размеров больше, несчастная физиономия, застарелый синяк под правым глазом, и совсем свежий — под левым. Мой ночной гость выглядел типичным неудачником, которому вечно достается "на орехи" от всех подряд. При виде моего "светляка" глаза у парня расширились до неприличных размеров, а сам он размазался по двери, судорожно нащупывая за спиной ручку.

— Г-госпожа маг-гичка...

Я фыркнула и, нетвердой походкой прошествовав к кровати, (парень совсем обезумел и попытался врасти в деревянные доски) накинула на плечи одеяло.

— Ну магичка. А ты кого ожидал увидеть?

Ответить парень не соизволил, а принялся старательно ломиться вон из комнаты. Желание оказаться как можно дальше от моего не выспавшегося магичества проступило у него на лбу крупными буквами и едва только не сверкало, словно неоновая реклама. Я молча, с интересом наблюдала за его потугами, но ни одна из них не принесла результата. Даже когда несчастный парень, упираясь одной ногой в стену, изо всех сил потянул на себя, дверь не шелохнулась. Поняв, в какую засаду угодил, он уставился на меня, как кролик на оголодавшего удава.

— А ну-ка признавайся, зачем посреди ночи к приличным девицам в окна ломишься? — сурово вопросила я, поддергивая сползающее с плеч одеяло.

— Я не ломился! То есть, ломился, но не к вам! Я окном ошибся!!

— Ты что, лунатик? — с подозрением поинтересовалась я. Вот только на голову ушибленного мне сегодня для полного счастья и не хватало! Мало мне собственных заморочек...

Парень от такого вопроса заметно стушевался. Сначала покраснел, потом засопел, как паровоз, и, наконец, решил, что хуже уже быть не может.

— Вор я. Криптом Везунчиком зовут...

— А-а-а... Ну, имечко у тебя действительно подходящее, — согласилась я, на всякий случай делая шажок назад, к распахнутому окну. Кто его знает, этого Крипта, с виду хлюпик хлюпиком, а вдруг чего-нибудь удумает... По крайне мере, кусается он знатно — пятка до сих пор огнем горит. — И часто ты так — окнами ошибаешься?

Парень вместо ответа лишь махнул рукой — мол, лучше не спрашивай — и вновь предпринял попытку выйти из комнаты, на этот раз с помощью отмычки. Ясен пень, ничего путного из этого не получилось, еще и заклинанием хорошенько приложило. Да так, что ошалевший Крипт мигом очутился на противоположной стороне комнаты, весело, со свистом преодолев это расстояние за пару секунд.

— Что это было?

Я загадочно похмыкала, при этом пытаясь припомнить, чего это такого я наплела. Припоминалось из рук вон плохо, зато я тут же вспомнила, как заплетающимся языком предлагала Эльдару сменить имя. На более удобоваримое... Ой, мама, роди меня обратно! Я сдавленно застонала. Елки-иголки... И я так сказала?.. Ой, стыдно-то как... Хотя, с другой стороны, что можно ожидать от пьяной меня? Вот так запросто предложить эльфийскому князю сменить собственное имя на другое, больше похожее на кличку соседского мальчишки, чем на имя высокородного? Да пожалуйста! Нет проблем. Все, с утра бросаю пить.

И вот тут в мою дверь начали ломиться. Сначала подергали ручку, потом попытались высадить ногой. Никакого результата.

— Алекс!

Я внутренне взвыла. Ну вот, стоило только его вспомнить, он и приперся. Хотя странно, что так поздно...

— Алекс! Ты там?

— А где мне еще прикажете быть? — любезно поинтересовалась я, краем глаза следя, как Крипт мечется в поисках укрытия.

Эльдару моя любезность пришлась не по душе.

— Прекрати паясничать и немедленно открой дверь.

— Не могу.

Из коридора послышалось тихое рычание.

— Алекс, не испытывай мое терпение...

Я вздохнула и страдальчески закатила глаза к потолку. Господи, избавь меня от не выспавшихся, взбешенных эльфов.

— Эльдар, я, правда, не могу открыть. Я... Не одета.

В коридоре притихли, переваривая полученную информацию. После чего уже более спокойнее поинтересовались.

— У тебя точно все в порядке?

— Точно. Можешь идти и спать дальше...

Возможно, все бы и обошлось, но тут Крипт, которого зачем-то потянуло проверить, что там у меня под кроватью, оглушительно чихнул, сведя все мои усилия на нет. Эльдар громовым голосом потребовал объяснений. К нему присоединился Маэль (этот, правда, требовал у Эльдара; мол, чего это тебе, братец-эльф, приспичило по ночам в чужие комнаты ломиться), а следом подтянулись и все стальные — не выспавшиеся и возмущенные тем, что некоторое магички-недоучки даже ночью не даю им спокойно отдохнуть.

Я рассердилась. Ну да, конечно. Нашли козу отпущения... Сами устроили в коридоре вавилонское столпотворение, а я еще и виновата оказалась. Если им так уж приспичило найти виновника раннего подъема, пусть обращаются к одному эльфу, которой своими воплями и перебудил полтаверны.

В общем, минут пять мы все дружно переругивались через дверь (Крипт при этом сидел и тихо балдел в углу), а потом Авега, наконец, сообразил поинтересоваться из-за чего весь сыр-бор. И когда мне пришлось честно признаться, что дверь я не могу открыть по причине заклинания от взлома, которое сама же и наложила, песня про магичку-недоучку заиграла по второму разу, но на этот раз в выражениях никто в коридоре не стеснялся. Я же, сцепив зубы, дослушала "дифирамбы" в свой адрес до конца, после чего не менее экспрессивно послала всю компанию далеко и надолго. Мол, вы теперь сами по себе, а я иду спать. В коридоре немного подумали, и преступили к активным действиям. Дверь сотряслась припадочной дрожью, послышалось громкое шипение и низкоклультурные высказывания Руна, который с чувством рассказывал, что думает о зачарованных дверях и некоторых ... кхм... прекрасных дамах, которые эти самые двери и зачаровывают.

Крипт к этому времени вышел из ступора и, бухнувшись передо мной на колени, начал слезно умолять не выдавать его.

— Я пропал! Я погиб! Если трактирщик меня еще раз поймает...

— А что, уже ловил?

— Два раза. Сказал, если выловит в третий, оборвет уши.

Я с пониманием посмотрела на данную часть тела нового знакомого и согласилась, что такое добро и правда жаль терять — уши были большие и трогательно лопоухие, а слегка заостренные кончики наводили на мысли, что среди его родичей явно отметились эльфы...

Крипт моего веселья не разделял. Он ухватился за край одеяла и принялся его дергать и комкать, отчего оно начало медленно сползать на пол. Пару минут мы поперетягивали его туда-сюда, я — шипя, как дикая кошка, неудачливый воришка — продолжая с надрывом умолять не выдавать его.

— Да отцепись же ты, ирод! — в голос взвыла я, отчаявшись избавиться от этого полоумного, и выпустила ткань из рук.

Крипт замер с одеялом, прожигая меня полубезумным взглядом пойманного зверька, а я поспешила закрепить успех:

— И потом, никто и не собирается звать трактирщика... Так что успокойся и прекрати дергаться. Если ты продолжишь так завывать, сюда пожалует кое-кто пострашнее сотни трактирщиков вместе взятых и открутит обоим не только уши, но и головы...

— С превеликим удовольствием, — холодно сообщили у меня за спиной. — И, пожалуй, начну прямо сейчас...

В окне, загораживая бархатно-синий прямоугольник ночного неба с россыпью капель-звезд, появилась черная тень. Пару секунд побалансировав на подоконнике, она по-кошачьи мягко соскользнула в комнату, войдя в круг света. Тусклый луч пробежал по отточенной кромке слегка изогнутого лезвия, черные кисти на концах шнурка медленно раскачивались в такт движениям хозяина меча...

Никогда прежде я не видела Эльдара таким... хищным. Не эльф, а совершенный убийца. Дикий, кровожадный зверь, только притворяющийся безобидным и милым, но в любой момент готовый вцепиться в мягкое горло жертвы, так неосторожно поверившей в свою защищенность...

— Эльдар?

Эльф даже не шелохнулся, продолжая взглядом расчленять Крипта на мелкие-мелкие кусочки. Это ж дальше так пойдет, он и правда его на ленточки порежет...

— Дар! — я поспешно сделала шаг в сторону, прикрывая собой перепуганного воришку. — Это не то, что ты думаешь.

— Неужели?

Теперь злобно прищуренные янтарные глаза смотрели на меня. Я смело заглянула в их глубину, и...

Пространство, время — исчезло все. Остался лишь эльф.

Слабый свет пульсара мягким золотистым сиянием окутывал его обнаженную грудь, терялся в черных, как сама тьма, волосах, спутанной гривой раскинувшихся по плечам, тонул в расплавленном янтаре глаз...

По телу, сбивая дыхание, прошла легкая, сладостная дрожь, а затем знакомая теплая волна окутала меня с ног до головы, принеся с собой ощущение сочного летнего дня, прохлады кружевного шатра леса, полной, абсолютной свободы, и близости того единственного, родного и любимого, рядом с кем я — это я.

Дар...

Странное наваждение пропало так же мгновенно, как и началось, оставив после себя лишь легкое, еле уловимое воспоминание.

— Что за?.. — я тряхнула всклокоченной головой и тут же об этом пожалела, потому как пространство уподобилось бешено вертящейся карусели, а в ушах тоненько и противно зазвенело. Ой, как мне плохо-о-о... Нет, теперь точно брошу пить. Это ж надо, уже и галлюцинации начались! Да чтобы я, как последняя нимфоманка, заглядывалась на этого чертова эльфа?!

Я пару раз глубоко вздохнула, прогоняя так некстати случившуюся дурноту, и еще раз предприняла попытку вразумить взбесившегося нелюдя. Правда, в глаза больше не смотрела.

— Эльдар, прекрати беситься. Этот милый юноша просто ошибся окном...

— Я вижу. Это он тоже по ошибке сделал?

Тяжелый взгляд черноволосого уперся куда-то в район моей груди, а я запоздало вспомнила про порванный ворот рубахи. Нет, я, конечно, девушка без комплексов, но когда на меня ТАК смотрят... Смущенная, я поспешно отвернулась, пытаясь привести предмет гардероба в относительный порядок. Может, эльфы и привыкли разгуливать перед дамами в полуобнаженном виде, ничуть этого не смущаясь, а меня воспитывали по-другому.

— Алекс, я требую объяснений.

— Вот ведь пристал! — огрызнулась я через плечо, старательно пытаясь свести две половинки лифа вместе. — Ну какие тебе еще объяснения нужны? Парень случайно влез не в то окно, а тут я. Ну, подрались в начале. А потом разобрались что к чему, извинились, и собирались тихо-мирно разойтись. Так нет же! Для полного счастья нам только тебя и не хватало! Приперся, железякой своей начал размахивать, объяснений требовать. Нет бы спать, как все нормальные эль...

Смуглые пальцы тисками впились в мое плечо и дернули назад, так что я, проглотив окончание фразы, юлой развернулась на сто восемьдесят градусов и со всего размаха впечаталась носом в грудь эльфа.

— Заткнись, — ласково попросил тот, на всякий случай придерживая рукой мой затылок, вторая по-прежнему сжимала рукоять дайто.

— Мымыг! — протестующе замычала я и даже потрепыхалась для порядка — мол, пошел вон, противный! Он, конечно, никуда не пошел, а лишь сильнее надавил на затылок. Ну и ладно, ну и не больно-то надо. Я послушно обмякла, привалившись всем телом, и громко засопела — чтобы остроухий сильно не обольщался. Все, что я о нем думаю, выскажу немного попозже...

Крипт, все это время молча пялившийся на нашу живописную композицию, наконец, сообразил, что пора бы и честь знать, то бишь по быстрому сматывать удочки, пока черноволосый и ведьма заняты друг другом. На цыпочках, задержав дыхание, парень начал медленно продвигаться к окну. Наивны-ый....

Когда он оказался за спиной эльфа, в двух шагах от своего спасения, этот остроухий показушник, не выпуская из рук ни меня, ни меч, слегка повернул голову и презрительно выплюнул:

— Ты ведь полукровка?

Крипт, замерев на месте ледяным памятником самому себе, слабо пискнул, что, по всей видимости, означало "да".

— Если хоть кто-то узнает, что ты здесь услышал, тебе не жить, nihhe... Ты ведь меня понял?

Парень громко сглотнул, продолжая таращиться на стоящего к нему спиной эльфа.

— Не слышу...

— Д-да, мой г-господин, — прохрипел неудачливый воришка, проклиная тот час, когда он увидел в нижнем зале мага с туго набитым кошелем у пояса.

— Тогда пш-шёл вон! — прошипел Эльдар, а парень очень быстро сообразил, что дважды повеление повторять не будут, а просто-напросто отпилят голову. За ненадобностью. Он испуганно дернулся и резко ломанулся освобождать помещение. Не рассчитал, врезался в стену, сдавленно выругался, испуганно покосился в сторону по-прежнему не двигающегося Эльдара и со второй попытки благополучно вывалился в окно, едва не рыдая от облегчения. Почти тут же последовало перепуганное "а-а-а!!", звук рвущейся ткани и через секунду — сдавленные ругательства. Я шумно фыркнула. Вот радость завтра ожидает трактирщика, когда он увидит болтающегося на вывеске своего заведения несчастного воришку...

Момент, когда эльф скользнул в сторону, я пропустила, занятая собственными красочными фантазиями встречи Крипта и трактирщика. А обернувшись, увидела, что остроухий уже невозмутимо оглядывал запечатанную дверь и тихо насвистывает какой-то незатейливый мотивчик. Про меня, он, похоже, забыл. А зря-а-а...

Откашлялась. Не помогло. Позвала по имени. И снова никакого внимания. Я мрачно ощерилась и медленно подняла руки, готовая от души угостить этого... этого... остроухого гада чем-нибудь не сильным, но особо неприятным. В конце концов, мне что ли все время одной страдать? Ну нет уж! Кончики пальцев, прижатые к ладоням, медленно окутались лиловой дымкой. Та-ак... Теперь надо плавно "оттолкнуть" от себя заклинание на уровне груди...

— Я бы этого не делал, — сообщил Эльдар почему-то двери. Я, замерев, с интересом наблюдала сей странный феномен. Разговоры с дверью по ночам, это, знаете ли, настораживает...

— Алекс!

— А, так это ты мне? — невинно захлопала я глазами, однако разрушать почти выстроенную формулу Водяной радуги не спешила. Не сейчас, так через пару минут. Вот доведет меня этот черноволосый до белого коленья, тогда и пущу в ход... Я плотоядно улыбнулась эльфу, который уже сообразил, что стоять спиной ко мне лучше не надо.

— Поговорим?

Янтарные глаза задумчиво обозрели встрепанную меня. Медленно. Сначала сверху вниз, потом снизу вверх. В конце концов, когда наши взгляды вновь встретились, я уже начинала закипать.

— О чем, ведьма?

— О многом, — я упрямо наклонила вперед голову, наблюдая за Даром из-под длинной челки.

О!.. Вопросов у меня к нему накопилось много. Аж целый железнодорожный состав и маленькая платформа. И я не успокоюсь, пока не получу все ответы... Все!

Красиво очерченные губы эльфа сложились в кривоватую усмешку. Янтарные глаза ярко вспыхнули, не предвещая одной магичке ничего хорошего...

— Одевайся.

— Что? — я оторопело уставилась в широкую спину.

Эльф нетерпеливо тряхнул головой, отчего волосы антрацитовыми змейками заструились по смуглым плечам, словно живые.

— Или ты собираешься появиться перед остальными в таком вот виде?

Меня аж затрясло от плохо контролируемой злости. Ой, простите, ваш бла-ародие, виноват, кругом виноват!

Ну подумаешь, выгляжу, как свеженький неупокоенный мертвяк, так это потому, что по ночам всяких гостей принимать изволю, которые без зазрения совести треплют мои и без того расшатанные нервы! И, в конце концов, где вы видели человека, который по утрам, с большого перепою выглядит, как глянцевая картинка из модного журнала?

— М-да, — гадостливо протянул Эльдар, закончив детальный осмотр двери, и вновь повернулся ко мне. — Руки тебе за такое надо повыдергивать. Это ж надо такое сотворить... Придется теперь в окно лезть. Ты готова?

— Готова, — процедила я, безуспешно пытаясь испепелить этого наглого нелюдя взглядом. — Надеюсь, ты уже успел составить завещание?

Эльф страдальчески закатил глазки к потолку.

— Ну начинается... Арха, и за что мне такое наказание?

— Это я-то наказание?! — зашипела я дикой кошкой. — Да ты на себя посмотри!

После чего выдала прочувственный монолог, состоящий сплошь из побудительно-восклицательных предложений. Общий смысл сводился к цензурному: "А не пойти ли вам, князь, темным лесом, чистым полем". Вместе со всеми своими загадками и недомолвками. И к вампирам можете отправляться хоть сейчас, но без меня. Потому как подчиняться я не обязана и не буду. Никому. Даже Перворожденным, какими бы супер-пупер они не были. И вообще, эльфов я видала в гробу в белых сандалиях. Особенно черноволосых, с тигриными глазами...

Нет, это был не монолог. Это была песня! Крик души, можно сказать. Трибуну мне, трибуну!

— Все сказала? Тогда собирайся. И это не просьба, а приказ. Если понадобиться, в Кельтаун ты поедешь связанная и с кляпом во рту. Но поедешь... Поняла?

Сообщив мне это шипящим голосом и припечатав злобно-брезгливым взглядом, эльф спокойно подхватил свою драгоценную железяку и, положив голубоватое лезвие на сгиб локтя левой руки, принялся с интересом изучать режущую кромку.

Я захлебнулась кислородом на вдохе. Приказ, черт побери! Какого лешего этот остроухий имеет права МНЕ приказывать??!!!! Вот теперь точно — все. Словами до этого... этого... г-р-р-р-р... нехорошего, высокомерного эльфа не достучаться, значит, пора действовать.

Признаюсь сразу — в тот момент я была, мягко говоря, не в себе. Редко мне доводилось испытывать к кому-либо такую всепоглощающую, черную ненависть. Да что там "редко", никогда! Никогда еще мне так не хотелось убить. Почти достроенная формула Водной радуги тонкими лиловыми струйками начала просачиваться сквозь мои судорожно сжатые пальцы. Осталось только задать вектор и переменную Силы...

— Ты не посмеешь...

— Размазать по стенке надоевшего мне до чертиков эльфийского князя? — процедила я. — Проверим?

Пространство перед глазами заволокло тонким красным покровом, звуки приглушились, а движения замедлились, так, словно я смотрю пленку в замедленном режиме.

Вот Эльдар ме-едленно поднимает голову. Янтарные глаза расширяются, как в зеркале отражая меня, угольно-черные ресницы подрагивают, губы что-то шепчут, дайто выскальзывает из ослабевших пальцев... Он до конца не верил, что я все же способна...

Силы я со злости вложила много. Нет, не так. ОЧЕНЬ много. Так что безобидная по своей природе Водная радуга, благодаря мне, теперь преобразовалась в нечто смертельно опасное, которое сейчас на раз-два-три снесет боковую стену здания, уничтожая все на своем пути. И первым будет Эльдар... Красная пелена, заволакивающая сознание, моментально исчезла, а её место занял запоздалое раскаяние напополам с ужасом.

"Ё-моё, что ж я сделал?...".

Я дернулась вперед, но поздно... Не успею. Не успею дезактивировать формулу. На это нужно время и Сила, которой у меня сейчас осталось меньше половины резерва. Да и времени совсем нет. Совсем... Все, что я могла сейчас, это стоять и смотреть в янтарные глаза эльфа.

Прости... Я не хотела, чтобы все получилось так.

Лиловые ручейки, щедро подпитанные мной, превратились в бурлящий поток, рванувшийся вперед с такой скоростью, что даже эльф со всей его нечеловеческой реакцией не успевал уйти с дороги. Он просто стоял и смотрел на меня. Спокойно, слегка укоряющее, немного грустно. И лишь когда первые струи-нити коснулись его груди, а упругая волна воздуха ударила в лицо, разметав черную гриву волос, эльф закрыл глаза. По губам скользнула мимолетная маняще-нежная улыбка, которой можно улыбаться только одному-единственному человеку на всем белом свете. Самому любимому человеку...

Он улыбался своей смерти...

Я не знала, что мне делать. Куда бежать, кого звать? Хотя нет, больше всего мне сейчас хотелось тихо и спокойно помереть. Вряд ли "добрые" эльфы, прознав, что стало с их явно чокнутым князем, а главное, кто в этом виноват, будут настолько любезны, что казнят меня быстро... Если я, конечно, до нее доживу после общения с нашей разношерстной компанией и трактирщиком, которым придется объяснять оригинальную архитектуру трактира, а так же предъявлять размазанного по доскам тонким слоем Эльдара...

Высокая, стройная фигура эльфа уже полностью скрылась от меня в лиловом водовороте заклинания. Я до боли стиснула зубы, чувствуя, что еще немного и меня банально вывернет наизнанку. Сейчас... Вот сейчас заклинание начнет действовать, разодрав остроухого на мелкие кусочки, как Тузик — грелку... Дура! Какая же я дура!!!

Хотя... Рано мне еще помирать. Ой, рано! И князь, похоже, тоже не спешит отправляться в свой эльфийский рай, или куда там эти остроухие попадают после смерти. Жадные лиловые струй, натыкаясь на предполагаемую жертву, огибали её с двух сторон, словно вода — волнорез, возмущенно бурля и клокоча, но не причиняя никакого вреда. Я во все глаза смотрела на это чудо и... понимала, что теперь нам точно конец. На пару с эльфом. Потому что заклинание, огибая его, непонятно как перестраивалось и меняло цвет потока Силы с лилового на кроваво-багряный, наливаясь такой мощью, что теперь трактир не просто останется без одной из стен, а вообще исчезнет с лица земли...

Наверное, самое время помолиться и искренне попросить у Боженьки прощения за всю свою жизнь, которую праведной не назовешь ну никак... Вот только от страха в голове крутиться только "на небеси" и "иже херувимы"... Которые я и принялась повторять с упорством маньяка, но уже на третьем разе нервно хихикнула, потому как "небеси" от скороговорочного произношения превратились во что-то неприличное, а херувимы представлялись исключительно пухленькими, с почти атрофированными крылышками, розовыми щечками и попками. В общем, не предсмертное покаяние, а сплошное безобразие...

В этот самый момент наше совместное с Эльдаром магическое творение столкнулось с зачарованной дверью и... Что-то жалобно тренькнуло, тоненько хрупнуло, как первый тонкий ледок под каблуком, и двери не стало. Недавняя преграда медленно и красиво осыпалась серебристыми хлопьями, открывая взору полутемный коридор и три бледные и вытянутые от страха и волнения физиономии.

— Это... это что было, а? — жалобно прохрипел Рун, трясущимися руками опираясь о косяк.

Маэль осоловело повращал глазищами и схватился за голову.

— Не знаю. Но приложило ЭТО сильно... Yeal'd `aerren, вы там...?

— Уходите.

Черноволосый эльф даже не соизволил развернуться к сотоварищам фасадом и хоть немного успокоить. Вместо этого он предложил им убираться вон таким тоном, что я поняла — сейчас точно кого-то будут размазывать по стенке. Долго, качественно и с нездоровым энтузиазизмом...

— Ребята... — я, сдавленно пискнув, рванулась было к порогу, обходя эльфа по широкой дуге, но тот оказался проворнее, да и комнатка была маловата для таких маневров. Треск материи, короткое ощущение полета, и вот уже я лежу на кровати в позе цыпленка-табака, испуганно тараща глазищи на возвышающегося надо мной остроухого и мысленно взывая о помощи. Какой там! Маэль и Рун засмущались, стушевались и навострили лыжи подальше отсюда с дружным: "Ну, не будем вам мешать"... Авега, правда, попытался-таки сунуться — толи и правда решил спасти для разнообразия, толи дать дельный совет и поделиться богатым опытом ночевок на сеновале — но Эльдар так проникновенно зарычал, что даже наглый оборотень предпочел не лезть на рожон. Махнув рукой — мол, сами разбирайтесь — он показательно зевнул, пробормотал что-то про милых, которые, когда бранятся, почему-то чешутся, и удалился дальше по коридору.

Ну вот, придется самой выкручиваться...

Я воинственно засопела и попыталась перекатиться на живот. Угу, размечталась. Эльф вдавил меня в матрас коленом и осклабился улыбкой людоеда, увидевшего перед собой вожделенный ужин.

— Доигралась?

Я слабо трепыхнула конечностями и попробовала симулировать обморок, но Эльдара это не впечатлило. Полыхнув янтарем глаз, он улыбнулся еще шире и... показательно медленно принялся расстегивать ремень. Я даже забыла, что надо отчаянно сопротивляться. Какого лешего? Я бесплатный стриптиз не заказывала! Мам моя, он же...

Додумать я не успела, потому как этот остроухий маньяк, все так же придерживая меня коленом, ловко заломил мне руки за голову и быстренько стянул их ремнем.

— А может не надо? — пропищала я, перепугавшись не на шутку. — Я больше не буду, честное слово...

— Надо, — сквозь зубы процедил эльф, одарив та-аким взглядом, что мне как-то сразу взбледнулось. — Давно пора было это сделать...

Нет, он точно маньяк. Злыдень, блин, писюкавый...

Меня вновь подняли в воздух, перевернули и пристроили на колени кверху... хм... пятой точкой.

— Дар! — я в последней отчаянной попытке брыкнула ногами и связанными руками, пытаясь ужом сползти на пол. — Это уже не смешно! Немедленно отпусти!!

— Как только, так сразу, — издевательски сообщили мне над ухом, придерживая ноги, а в следующий момент последовал первый звонкий шлепок по ягодицам.

— Это за то, что напилась вечером до бессознательного состояния...

У-у-у-убью, гада!!

Шлеп...

— Это за то, что зачаровала дверь...

Гх-х-хр-р-р-р-р-р-р!!!! Руки на фиг поотрываю и выкину!!!!!

Шлеп...

— Это за то, что перечишь старшим...

Голову откушу, а над телом злостно надругаюсь!!!!!

Шлеп...

— Это за то, что устроила бучу...

Оу-у, дор-р-рогой, ты еще не знаешь, КАКАЯ тебя буча ожидает в ближайшем будущем!!!!!!

Шлеп...

— Это за то, что толком не учила заклинания...

Ай! Больно!! Хотя нет, вру. Не больно, а обидно и унизительно. Меня бабушка в жизни не наказывала. Даже в далеком сопливом детстве ни разу не поставила в угол, хотя назвать меня послушным и спокойным ребенком уже тогда ни у кого язык не поворачивался. А тут на двадцать первом году берут и воспитывают "прикладным" методом. Всякие... эльфы недоделанные!!!

Шлеп!

— А это за "недоделанного".

Злость, подпитывающая все это время мои силы, ушла, оставив в груди щемящее чувство стыда напополам с вселенской обидой. Я тряпичной куклой обвисла на коленях Эльдара, тупо разглядывая доски пола. Продлись это безобразие еще чуть-чуть, и не миновать бы мне позорных слез и малодушных воплей о пощаде. Но остроухая сволочь уже полностью удовлетворила свои "воспитательно-маниакальные" потребности и осторожно (даже как-то подозрительно!) водрузила в вертикальное положение, хотя лично мне сейчас больше всего хотелось принять горизонтальное. Ремень легко соскользнул с запястий, а Эльдар заметно напрягся, ожидая с моей стороны активных мстительных действий... Угу, щаз-з-з. Бегу и падаю. Ягодицы ныли и горели огнем, от непролитых слез сдавило горло, и в голове усталым речитативом звучало: "ненавижу, ненавижу, ненавижу"...

— Не-на-ви-жу...

Похоже, мой еле слышный судорожный шепот впечатлил эльфа сильнее, чем все громкие вопли и брыкания до этого. Жесткие, смуглые пальцы уверенно сцапали меня за подбородок, принуждая заглянуть в глаза цвета темного янтаря.

— Прекрати.

— Я тебя убью.

Темная бровь дернулась в привычно насмешливом движении, губы сложились в бледную улыбку, и противный эльф бархатным голосом змея-искусителя со стажем вкрадчиво поинтересовался:

— Тебе надоела собственная жизнь, mea nante?

Это он так намекает, что эльфийский суд "самый гуманный суд в мире"? Так я бегаю быстро.

Эльдар как-то странно посмотрел на меня и тихо так, проникновенно проговорил:

— От своей судьбы не убежишь, teiki. Как бы быстро ты не бегала...

Такой волчьей тоски я в эльфе ни разу не ощущала. И одиночества. Он смотрел мне в глаза, говорил эти слова, а сам вкладывал в них какой-то свой личный смысл...

"Поздравляю, Шарик, ты — балбес!". Нет, хуже, я — полная идиотка без надежды на выздоровление. Потому что после всего, что устроил мне этот остроухий, я еще и полезла обниматься...

Я тоже знаю, что такое одиночество. Тоскливое, бездушное и глубокое, как океанская расщелина. Выматывающее душу, убивающее разум, не оставляющее надежды...

Сильные руки обвились вокруг меня живым оберегом, притягивая ближе, шею согрело чужое дыхание... Кажется, это только гриппом вместе болеют, а с ума по одиночке сходят. Или у эльфов все с точностью наоборот?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Странно ты как-то гостей встречаешь...

Страж Заповедного леса, скривившись, внимательно обозрел статную фигуру нарушителя, выступившего из-за куста ракиты, и опустил посох, прищурив ярко-васильковые глаза:

— Явился, не запылился. Ну, говори, чего приперся?

— Ф-фу, дружище, что за грубость?! Нет бы обрадовался для приличия.

Аэрон скептически оглядел скалящегося в тридцать два клыка вида и, не удержавшись, хмыкнул:

— Ну рад я, рад. А ты все же чего приперся-то? Или племянничек тебя из дома выгнал?

— Почему это? — оскорбился вид, тут же прекратив зубоскалить. — И ничего не выгнал, я сам ушел.

— И приперся сюда просить политического убежища? — Аэрон выставил вперед левую руку и помахал перед носом вида кукишем. — А вот это ты видел? Помню я, как ты в последний раз у меня убежища просил. Нет уж, хватит. Я потом полгода защитный контур восстанавливал и всякую мелкую шушеру по кустам отлавливал!

— Да ладно тебе, дружище, — вид хитро улыбнулся и с видом фокусника выудил из-за спины пузатую бутыль темного стекла, переплетенную лозой. — Я к тебе в гости зашел, соскучился, а ты передо мной кукишами размахиваешь. Тебе не стыдно? Мы ж с тобой лет сто не виделись...

— И еще столько же видеть не хочу, — буркнул Страж, сверля подозрительным взглядом бутыль. — А это что? Отравить меня вздумал?

— Иди ты, Аэрон, темным лесом, — разобиделся вид, от переизбытка чувств задергав крыльями, отчего просторный дорожный плащ на спине протестующее заколыхался и вздыбился, грозясь лопнуть. — Я, если честно, к тебе по делу. А ты, старый хрыч, сразу истерики закатываешь.

— Будешь тут закатывать, — проворчал Страж Заповедного леса, поворачиваясь к гостю спиной, и сделал пару шагов в сторону. — Только одну проблему выпроводил, тут уже другая на пороге торчит... Все вы деловые тут ходите... Ну, идешь что ли?

Старец притормозил и оглянулся через плечо на своего гостя. Вид радостно оскалился и шагнул следом, беспечно помахивая плетеной бутылью.

— 10 -

Если женщина не сдается, она побеждает,

если сдается, диктует условия победителю.

Карел Чапек

Утро бодрым не бывает.

Я лежала и вот уже минут десять тупо разглядывала потолок, залитый ярким полуденным солнцем. В голове было пусто и гулко, как в давно пересохшем колодце, что стоял у бабушки в самой глубине сада. Удавиться что ли?.. Нет, лень.

Тяжело перевалившись на бок, я ткнулась носом в подушку. Ф-фу! Наволочка еще ощутимо пахла жасмином и чем-то неуловимо-свежим, будоражащим и притягательным. Нет, все-таки надо удавиться... Подушка полетела на пол, я снова перекатилась на спину.

Странно, время обеденное, а меня никто не домогается. Не будят, не вопят, что пора куда-то нестись, бежать, скакать. Может, меня забыли? Хорошо бы. Вернусь в Залежищи, обзаведусь домиком и стану добропорядочной деревенской ведьмой. Подучу травоведение и стану. Буду лечить селян от поноса и чесотки до тех пор, пока "благодарные" клиенты не выгонят из деревни, потому как понос и чесотка от моих декоктов у них прекращаться не будут...

От великих планов на будущее меня отвлекло движение у порога.

— Ты вставать собираешься? — поинтересовался Авега, здраво околачиваясь в коридоре. — Мы уже собрались.

— Счастливого пути. Скатертью дорожка. Пусть земля вам будет пухом... Нет, это вроде из другой оперы...

Я демонстративно зевнула и повернулась к настырному оборотню спиной, томно сообщив:

— Отстань, противный, я в печали.

Авега еще немного потоптался у порога, громко посопел, любуясь на мои голые пятки, и ушел, заявив напоследок:

— Ну, как знаешь...

Знаю, знаю. Если не встану сама, то поднимут, буду громко ругаться — заткнут рот кляпом, свяжут и вынесут... И что самое обидное, я ведь все это принимаю как должное. Нет бы плюнуть, развернуться и уйти. В конце концов, у меня своя жизнь, свои цели и планы, и в них явно не входит таскание по городам и весям за одним черноволосым, напыщенным, бездушным эльфом! Но... Одно слово, идиотка.

Я подождала, пока в коридоре затихнут шаги, и сползла с кровати, мрачно думая, что настроение у меня сегодня просто убийственное. В том смысле, что убить кое-кого очень хочется. Поплескав в лицо холодной водичкой из бадьи, я чуточку взбодрилась. Настолько, что смогла довольно-таки шустро одеться и спуститься в общий зал, где у стойки шла настоящая битва не на жизнь, а насмерть. Трактирщик, вереща, как подбитый вурдалак, пытался стребовать с четверых моих дружков деньги за испарившуюся неизвестно куда дверь. Причем заламывал такую цену, что при успешном исходе шантажа мог накупить миллион этих дверей или отстроить еще пару-тройку трактиров.

— Милейший, умерьте свои аппетиты, — шипел Рун, дико вращая глазами от названной суммы и мертвой хваткой цепляясь за кошель. — Мы вам за дверь задолжали, а не за полкоролевства!

Авега утвердительно фыркнул и недобро уставился на наглого трактирщика. Эльфы же флегматично стояли рядышком, занимаясь каждый своим делом — Эльдар старательно чистил ногти одним из метательных кинжалов, а Маэль странно закатывал глаза к потолку и шевелил губами, словно старательно что-то вспоминал или сочинял. Кстати, эти телодвижения белобрысого очень нервировали трактирщика, который подозрительно поглядывал в сторону длинноухого и все время прятал левую руку за спиной — руку даю на отсечение, держал фигу, чтобы порчу отвести.

Сумрачная я протопала к стойке, растолкала всю эту дружную компанию и, не особо заботясь ходом переговоров, поинтересовалась:

— А завтрак будет?

— За дверь сначала уплатите, — насупился трактирщик, обозрев мою припухшую ото сна физиономию и мутноватый взгляд. Я старательно пошарила в кармане куртки, выудила оттуда две серебрушки и торжественно хлопнула их на стойку. Трактирщик сначала покраснел, потом по-жабьи раздул щеки и под конец старательно выпучил глаза. Про завтрак я могла смело забыть.

— Вы издеваетесь?! — взвизгнул мужик фальцетом. — Да это... Да на это...

— Не хотите, как хотите, — я пожала плечами и сгребла мелочь обратно в карман. Душевно-материальные терзания трактирщика меня нисколечко не интересовали. Так что не обращая никакого внимания на ребят, обиженная я ловко цапнула из корзины наливное яблочко — трактирщик возмущенно запыхтел и мысленно прибавил к счету за дверь еще и несчастный фрукт — и двинула к выходу. Торги разгорелись по новой. Трактирщик принялся рвать на голове остатки волос и плаксиво вымаливать у небес страшные кары на головы "жадных, бессовестных нелюдей, средь бела дня обворовывающих добропорядочных граждан" (о, как он был в этот момент близок к истине!), на что Рун, поддерживаемый согласным пыхтением оборотня, громко возмущался непомерными запросами некоторых "добропорядочных граждан", которые сами кого хочешь ограбят в любое время суток и даже не почешутся. Веселье грозило затянуться надолго, и я благоразумно решила подождать всех возле конюшни, не исключая возможности быстрого тактического отступления из-под негостеприимного крова.

Об отступлении думала не я одна, потому как лошади уже были оседланы, навьючены и дожидались хозяев у коновязи, вяло обмахиваясь хвостами. Смирная встретила меня приветливым фырканьем и алчными взглядами в сторону моего "завтрака". Честно пообещав скормить ей огрызок, я примостилась на поленнице и, вдумчиво уставившись в даль, принялась похрустывать яблоком, то и дело поглядывая в сторону трактира. Минут через десять дверь распахнулась, смачно хрястнувшись об стену, и на крыльцо вышел мрачный Рун. За ним появились радостно скалящийся Авега, таща на плече туго набитый мешок с припасами, и Маэль, который, судя по отсутствующему взгляду, продолжал витать где-то очень далеко. Последним был Эльдар, старательно поправляющий манжеты черной рубашки и крививший губы в подобии улыбки. Трактирщика слышно не было.

Если кто из них и думал, что я начну приставать с расспросами, то жестоко ошибся. Не дожидаясь, пока четверка моих спутников пересечет двор, я поднялась со своего места и, не говоря ни слова, взобралась в седло. Смирная благодарно захрумкала обещанным огрызком, позвякивая удилами.

"Веселого вурдалака" мы покидали в полном молчании. Ей богу, для полноты картины не хватало только гроба с покойником. Рун отлично справлялся с обязанностями плакальщицы, продолжая бухтеть и причитать над несправедливостью жизни до самого обеда, а Эльдар и Маэль больше походили на родственников почившего, чем на обычных путников, мирно едущих по своим делам.

Шумный Западный тракт с его пылью, гомоном и толкотней давно остался позади, и теперь наши лошади осторожно пробирались по так называемой Кельской дороге, которая отличалась от окружающего разнотравья лишь высотой сорняков. Обочина так же радовала глаз буйной растительностью, в которой при желании могла засесть целая королевская армия со всем обозом.

Поначалу я с удовольствием вертела головой по сторонам, наслаждаясь тишиной и покоем окружающей меня природы. Мои спутники с разговорами не лезли и вообще делали вид, что меня рядом нет. Особенно старался черноволосый эльф, но меня это совсем не заботило, и я отвечала ему той же монетой. Потом любоваться девственными красотами мне надоело, и чтобы занять себя хоть чем-то я принялась размышлять. Правда, это мне особой радости тоже не принесло, потому как размышляла я по большей части о ночных событиях, и, как следствие, к тому времени, как Эльдар скомандовал привал, я пребывала в еще более скверном расположении духа, нежели с утра.

К тому моменту, как мы снова оказались в седлах, мир казался мне серым и враждебным, а мое положение в нем — уродливым и никчемным.

По обочине опять потянулись необжитые пейзажи. А ближе к вечеру заросшие травой в пояс луга и кустистые рощицы сменились подлеском, который становился все гуще и гуще. Настроения мне это естественно не прибавило, поэтому я поспешила переместиться из хвоста группы поближе к черноволосому эльфу. Что бы мы друг о друге не думали, но если вдруг что случиться, я была уверена, этот остроухий приложит максимум усилий, чтобы я осталась жива. Почему так, а не иначе? Спрашивать глупо, все равно не ответит, а теряться в догадках не интересно. Вот еще, больно надо мне из-за него голову ломать...

Вскоре дорога стала совсем ужасной, и нам пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Относительно светлый подлесок остался позади, теперь нас окружал хмурый, неприветливый лес. Дорога, которая до этого была более-менее сносной, чтобы продвигаться по ней верхом, теперь почти исчезла, затерявшись среди деревьев и разросшихся кустарников. Сухие ветки противно похрустывали под копытами наши коней, вызывая у меня неприятные ассоциации. Да и мертвая тишина леса давила на нервы. А уж если вспомнить, к кому в гости мы направляемся, так вообще впору поворачивать обратно и улепётывать отсюда со всех ног.

— Что-то не так? — любезно поинтересовался идущий сзади меня Рун, отчего я позорно взвизгнула и подскочила на месте не хуже бешенного зайца. Громкое эхо заметалось меж замшелых стволов, заставив наших лошадей испуганно шарахнуться в разные стороны. После этого лес наполнился не только всполошным ржанием животных, но и красочными эпитетами в их и мой адрес, которые с душой высказывали мои спутники, пытаясь установить в отряде порядок. Минут через пять им это удалось, и мы вновь двинулись в путь.

Скукота.... Да и темнеет уже.

Я слегка притормозила, чтобы выровняться с Авегой. После последней стоянки оборотень сменил свою волчью ипостась и теперь пробирался вместе с нами на своих двоих.

— Нам еще далеко?

— Ну... Если бы мы шли по нормальной дороге, то уже к вечеру вышли бы к Торжищу. А так, скорее всего, придется заночевать в лесу.

Вот счастье-то... Оставаться в этом лесу на ночь мне хотелось меньше всего. Ну не нравилось мне это место. Поэтому я от чистого сердца предложила проделать нам небольшую просеку. Что тут началось! Какой вой поднялся! Приятно знать, как высоко ценят мои боевые способности окружающие меня люди и нелюди.

В общем, мы продолжали тащиться с черепашьей скоростью, продираясь в сумерках через разлапистые кустарники и уходя от лобового столкновения с древесными стволами, которые так и норовили вылезти прямо посередине нашего пути. В конце концов, это надоело даже Эльдару, и эльф скомандовал привал.

Далеко от "дороги", как гордо обозвал это эльф (у меня на языке крутились только ругательства), мы уходить не стали, разбив стоянку прямо у ближайших кустов. Рун тут же принялся чертить обережный круг, а эльфы быстро запалили костерок, благо веток под ногами валялось предостаточно.

Лес стоял темный, мрачный и неживой. Мертвый был лес, страшный. Я задумчиво глядела в пламя костра, почти не ощущая его жара на щеках. Остальные тоже не горели желанием болтать. Угрюмый Авега ковырялся палкой в углях, готовый в любой момент этой же палкой и засандалить промеж глаз тому, кто опрометчиво попытается вылезти из окружающей нас темени. Рун зарылся в россыпь каких-то старых пергаментов, выуженных им из своей седельной сумки. Ума не приложу, что такого может там быть понаписано, что даже в походе этот зануда таскается с этой ветошью? Я попыталась, было, заглянуть магу через плечо, но тот скорчил такую зверскую рожу, что пришлось поспешно перебираться на другую сторону костра поближе к оборотню. Эльдар, закрыв глаза, сидел памятником самому себе, скрестив ноги по-турецки и пристроив рукоять своего дайто на левое плечо. Толи медитировал, толи бессовестно дрых — так и не разберешь. И только белобрысый эльф нашел для себя занятие. Маэль играл на музыкальном инструменте, чем-то напоминающий нашу лютню. Тихонько, ласково и нежно перебирал тонкие струны, которые под его длинными чуткими пальцами то стонали, то плакали, то рассыпались перезвоном тысячи серебряных колокольчиков. Что и говорить, эльф не играл, он творил. Так виртуозный художник с ходу расцвечивает белый холст сочными красками, создавая сказочную, нереальную красоту.

Прикрыв глаза, я с удовольствием вслушивалась в затейливую мелодию, чувствуя, как напряжение и плохое настроение, владевшие мной весь сегодняшний день, медленно отступают, как вода во время отлива...

Хорошо... Тепло...

...На Границе нет звуков. Ни щебета птиц, ни дыхания зверя, ни перезвона ветра. Граница — магическое пространство, где нет никакой жизни.

...Музыка вокруг меня. Музыка внутри меня. Там, где ровно бьется сердце. Там, где переливается водной радугой источник Силы...

Музыка? Нет. Волшебство. Волшебство, которое дает крылья. Два белоснежных сильных крыла. Легко оттолкнуться от земли, с легким шелестом расправить на взмахе волшебный дар... И улыбнуться, поймав ответную улыбку в бескрайней синеве, куполом раскинувшейся над головой. В прозрачном ручье, что дерзко пробился из-под корней векового дуба-исполина. В певучем шелесте травы и глянцево-зеленых листьях. В хитром взгляде рыжей лисицы, притаившейся за кустом...

...Гул нарастал медленно. Сначала это было просто тихое ворчание, не страшное и не цепляющее слух, но постепенно звук ширился, набирал обороты, перерастая в грохот лавины, сметающей все на своем пути. Тоненько зазвенел обережный круг, не выдерживая напора Силы, так щедро вливаемой в мертвый лес. Граница вздыбилась, противясь чужой Силе, которая со скоростью горной стремнины, бурля, переваливала через край круга. С противным костяным хрустом расползающихся по льду трещин пространство вокруг начало изменяться...

— Yamero!!

От неожиданности Маэль слишком резко оборвал звук, и струна отозвалась обиженным затухающим "дзинь...".

— Эльдар, какого...?!!

Я резко распахнула глаза и осоловело заморгала, пытаясь понять, что произошло. На плечи внезапно навалилась свинцовая тяжесть, неумолимо клонящая к земле моё слегка подрагивающее тельце. В ушах противно звенело. Что за?..

Черноволосый эльф темной горой нависал над изумленным Маэлем и яростно сверкал на того своими невозможными янтарными глазищами, которые в отраженном пламени костра казались тигрино-желтыми. Авега, сидевший по правую руку от меня, не менее изумленно взирал на эту картину маслом с разинутым ртом. Ей-богу, последний акт гоголевского "Ревизора"! Пару минут мы усиленно изображали групповую статую последователей жены Лота, пока слева от меня не раздался сдавленный стон. Мы, как по команде, с интересом уставились в ту сторону.

— Что? — Рун с не меньшим интересом уставился на нас и приподнялся с земли на плохо слушающихся руках. Листы пергамента, на которых он так вольготно разлегся, протестующее зашуршали, сминаемые его неосторожным движением.

— Ничего! — процедил Эльдар и резко разжал пальцы, которые все это время стискивали гриф маэлевской лютни. Порванная струна, выпущенная на свободу, тут же завилась стружкой, тонко взблескивая в свете костра. Белобрысый как-то подозрительно сопнул носом и резко опустил голову, скрыв за упавшей массой волос лицо.

Эльдар выпрямился, задумчиво поизучал золотистую макушку и припечатав: "Сам виноват", невозмутимо вернулся на свое место и вновь принялся изображать памятник самому себе.

Гррррр... Нет. Я его точно пришибу. И пусть ему потом будет стыдно. Я же любопытная. Я же теперь есть, спать не смогу, пока не пойму, что же произошло... Маэль по-прежнему в траурном молчании обнимался со своим испорченным музыкальным инструментом. Не хватало только его горестного, полного муки вопля и скупых мужских слез. Я тут же представила эту потрясающую картину. Жалко, стены рядом нет. А то бы он об нее еще и головой побился. Впрочем, можно и об дерево. Предложить, что ли? Для драматизма сцены, так сказать...

Но, похоже, никто ничего объяснять не собирался. Маэль одним слитным движением поднялся на ноги и, не выпуская из рук музыкальный инструмент, скрылся за пределами светового круга. Эльдар, игнорируя присутствующих, завернулся в плащ и улегся, так и не проронив ни слова. Обижаться на этого гада у меня уже не было сил.

— Ложись, завтра трудный день, — Авега посмотрел на меня и кивнул в сторону кучи лапника.

— А ты?

— А я посторожу.

Я, из последних сил сдерживая зевоту, доплелась до "постели" и почти тут же уснула. Даже похрапывания Руна не были помехой. Завтра действительно будет трудный день...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Предрассветная серая дымка медленно расползалась по светлеющему небу.

Обсыпные кусты сорочьей ягоды сотряслись припадочной дрожью и выплюнули на мокрую от росы траву насупленную магичку.

— Ой, блин...

Магичка недовольно поморщилась и оглядела рубаху, которая после похода "в кустики" была живописно расцвечена лиловыми пятнами от раздавленных ягод. Рубаху было жалко до слез, потому как до кустов она было еще более-менее чистой, а теперь годилась только на половую тряпку. Сок сорочьей ягоды не отстирывался, не закрашивался и не выводился заклинаниями.

Еще немного повздыхав, магичка побрела в сторону лагеря.

— Ну ты и топаешь... — оборотень отвернулся от тлеющих углей и фыркнул. Потом задумчиво почесал задней лапой за ухом и протяжно зевнул, продемонстрировав зубастую пасть.

Не обратив на это никакого внимания, магичка присела рядом, зябко поёжившись.

— Фа, фафинь, — оборотень осторожно подцепил лежащий рядом черный плащ и ткнулся лобастой башкой в плечо девчонки. Та, повозившись некоторое время, укуталась с головой и довольно вздохнула. Правда, тут же насторожилась, уловив до боли знакомый запах хозяина плаща.

— Ну чего? — оборотень, который свернулся калачиком рядом, недовольно повел носом, уловив легкое раздражение магички. — Чего тебе опять не нравиться?

— Да нормально все, — вяло откликнулась та. — А где...?

— Дар? Пошел дорогу разведать. Не доверяет он вашим магическим штукам.

— Паадумаешь.... Он мне тоже, между прочим, не нравиться. Надутый злобный индюк...

Оборотень ухмыльнулся и, положив голову на передние лапы, слегка прикрыл глаза. Правда, изредка подрагивающие уши, портили всю обманчиво-расслабленную картину.

— Алекс, ну что ты хочешь? Он же темный. А от темных сроду слова доброго не дождешься. Им и положено быть злобными и надутыми...

— Индюками, — услужливо подсказала магичка, выпростав из-под плаща руку, и теперь задумчиво выписывая прутиком по золе всякие загогулины.

Оба немного помолчали. Магичка, сосредоточенно сопя, продолжала чертить, а оборотень старательно вслушивался в зыбкую тишину наступающего утра.

— Авега... — наконец робко позвала первая. — А он точно темный?

Оборотень издал что-то напоминающее нервный смешок и предсмертный хрип одновременно.

— Что значит точно?

— Ну то и значит, — магичка нервно расчеркала предыдущие художества и принялась рисовать решетки, стараясь игнорировать ошалевший взгляд собеседника.

— Эльфы бывают темными и светлыми...

— Да знаю я это, знаю!

— Ну вот. А чего тогда всякие глупости спрашиваешь? Дар у нас как раз темный.

— Дроу что ли?

Оборотень, уже было открывший пасть для следующей фразы, звонко клацнул зубами и с немым укором посмотрел на магичку.

— Я, конечно, понимаю, что у вас нелюбовь, но обзываться-то зачем?..

Теперь уже наступила очередь магички приоткрыть рот в безмолвном негодовании.

— С ума сошел? Даже не думала! Темные эльфы, они же дроу. Живут в горах. Злобные и до жути противные в общении. Магия у них очень сильная. Выглядят живописно: смуглые, с желтыми глазами и белыми волосами...

Где-то на середине оборотень начал подозрительно повизгивать, а под конец даже подвывать. От смеха.

— А... про... све..тлых.. что.. ска..жешь?... — всхлипывая, прохрипел волк, распластавшись на земле и тыкаясь мордой в лапы.

Магичка насупилась и нехотя промямлила:

— Они на деревьях живут...

Это была последняя капля. Оборотень повалился на бок и зашелся в гомерическом лающем хохоте.

Магичка обиженно поджала губы и стиснула в кулаке прутик.

— Если немедленно не прекратишь, превращу в лягушку...

— Неет... лучше в эльфа... Светлого...

— Ну? Успокоился? — через некоторое время поинтересовалась человек. Волк, все еще похихикивая, кивнул и улегся на бок, развернув нахальную морду к собеседнице.

— И?

— Чего? — недружелюбно поинтересовалась разобиженная магичка.

— И где ты такой чепухи набралась?

Та заметно занервничала, тщетно пытаясь это скрыть от (ха!) оборотня.

— Где набралась, там уже нет...

Волк не особо церемонясь прибил край плаща здоровой лапищей, заставляя девчонку усесться обратно. Та, конечно, попыхтела для проформы и даже попыталась вытащить край, но даже прочная эльфийская ткань не вытерпела таких надругательств и протестующее затрещала. Магичка насторожилась, как суслик у норки, и с тихим вздохом сдалась. На некоторое время, о чем свидетельствовал упрямый взгляд и неласковое сопение, обещающее противному оборотню все муки ада.

Противный оборотень, недолго думая, растянул пасть в "милой" улыбке и навалился на отвоеванный край плаща всем весом. Ткань еще раз протестующее треснула. Сопение стало громче.

— Глупо... — оборотень перестал зубоскалить и с укором тряхнул башкой. — Ты не здешняя. Про Полесье знаешь мало, в расах не разбираешься... Да и появилась ты не вовремя и не в том месте.

Магичка замерла и, кажется, даже дышать стала через раз. Оборотень вновь подался вперед, не мигая уставившись в бледное девчачье лицо своими желтыми глазами.

— Кто ты? Почему смогла пройти Заповедный лес?

Магичка испуганно моргнула и хрипло выдохнула:

— Откуда ты ..?

— Эльдар это понял еще раньше, — "успокоил" оборотень, внимательно наблюдая за своей жертвой. — Ты пришлая. Владеешь магией. И очень легко прибилась к нам...

— Можешь не продолжать, — девчонка постаралась изобразить гаденькую ухмылочку, но в глазах стояли обида и тоска. — Хочу внести только одну поправочку — это не я к вам прибилась. Это вы потащили меня за собой... А раз так, значит я вольна в любой момент уйти. Поэтому завтра же утром я поворачиваю назад.

Магичка пошевелилась и попыталась подняться. Гордо и величественно. Не получилось. Оборотень по-прежнему удерживал край плаща, и девчонка, запутавшись в тяжелых складках, нелепо взмахнула руками и шлепнулась обратно. Довольный оборотень поспешно отодвинулся в сторону и, с интересом наклонив голову, прислушивался к придушенным экспрессивным оборотам, раздающимся из плотного комка материи.

— ....!!! Да чтоб вас...!!! — взлохмаченная и злая магичка, наконец, вынырнула из своего плена и жадно глотнула холодного утреннего воздуха. — Ирод!

— Сама такая, — откликнулся оборотень, не скрывая озорной усмешки.

— Вам что, заняться больше нечем?

Эльф, бесшумно вынырнувший из-за ствола ближайшего дерева, остановился в шаге от кострища и внимательно оглядел парочку. Оборотень и магичка как по команде замолчали и уставились на него. После чего первый вдруг рухнул на землю, старательно зажимая лапами пасть и поскуливая, а вторая, распахнув свои светлые глазищи, попыталась закопаться в плащ и вообще слиться с предрассветным пейзажем.

Естественно, эльф подумал худшее. И безошибочно определил источник бед.

Магичка тихонько пискнула и сделала попытку ретироваться, но Эльдар легко перехватил уползающий комок материи, пока тот не врезался в куст. Комок отчаянно сопротивлялся и даже хрюкал от злости, то и дело срываясь на шипение. Эльф пытался на ощупь сообразить, где у магички голова, а где ноги; та отбрыкивалась и сдавленно требовала поставить её на место и прекратить посягать на девичью честь.

Оборотень давился от смеха, не в силах ничего даже тявкнуть. Не каждый день увидишь такую живописную картину — князь темных эльфов пытается вытряхнуть из собственного плаща собственную же lois'se... При этом та поносит его на чем свет стоит и старается ударить побольнее. Авега радостно ухмыльнулся, представив себе лица темных старейшин, когда Эльдар привезет во Влодаву такой "подарочек"... Правда, ухмылка довольно быстро угасла. Да привезет ли?.. Кто знает...

Темный эльф возился недолго, и уже через пару мгновений магичка, освобожденная от плаща, таращилась на него своими светлыми глазищами снизу вверх и пыталась грозно насупить брови.

Мгновение парочка изучала друг друга: эльф — мрачно, пытаясь понять, что эта ненормальная уже успела натворить; магичка — настороженно, судорожно соображая, что ушастый успел услышать и слышал ли вообще.

Первой отступила на полшага магичка, с обворожительной улыбкой заявив:

— Сегодня изумительное утро...

Темный эльф приподнял левую бровь и слегка наклонил голову. Улыбка девчонки стала еще шире.

— Что-то не так?

Эльдар еле приметно тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение.

— Все нормально. Не спиться?

— Как и тебе. Ты не доверяешь контуру?

— Я не доверяю магам, — с не менее любезным оскалом сообщил эльф, принимая правила игры. Зеленые глазищи магички полыхнули раздражением.

— Мы переходим на личности? — угрюмо поинтересовалась она, из-под лобья разглядывая темного. Эльдар готов был поспорить, что сейчас его мысленно расчленяют всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

— Ничуть. Даже не думал, но если ты так хочешь... — легкая ухмылка скользнула по губам эльфа, а янтарь глаз ярко вспыхнул. — Начнем?

— Вот только возьму что-нибудь потяжелее, — девчонка безуспешно попыталась испепелить противника взглядом. Попытка провалилась, и магичка, тяжело вздохнув, развернулась к эльфу спиной.

— Я сдаюсь...

— Что? — Эльдар с нарастающим изумлением смотрел на девчонку, которая, задрав голову, старательно что-то пыталась разглядеть в сизом рассветном небе, край которого начинал золотиться под лучами восходящего солнца..

— Я сдаюсь. Мне все это надоело. И я устала, — она слегка обернулась через плечо и посмотрела на темного эльфа странным кротким взглядом.

— Ты ведь все слышал, верно?

Он не удосужился ответить, лишь слегка дернул угольно-черной бровью.

— Отлично. Раз ты все слышал, тогда я пошла, — магичка осторожно обошла Эльдара и направилась к своему лежаку.

— Куда?— темный проводил её подозрительным взглядом через плечо, пытаясь сообразить, с чего это вдруг он чувствует себя если не полной скотиной, то порядочным гадом точно...

— Вещи собирать, — мрачно огрызнулась магичка, зябко потирая плечи. Что ни говори, а без эльфийского плаща было очень даже прохладно. Магичка сопнула носом, чихнула и чертыхнулась. Эльдар стиснул зубы, мысленно досчитал до пяти...

— Хорошо. Я отвечу на все твои вопросы. Но не сейчас.

Девчонка замерла на полушаге, осторожно повернулась и пронзительно посмотрела в спину эльфа.

— Око за око. Я отвечаю на твои вопросы, ты на мои. Идет? — Эльдар развернулся и тоже посмотрел в бледное лицо своей lois'se. Взгляды столкнулись, как клинки, лязгнули друг о друга и отскочили, тоненько зазвенев.

— Идет... — магичка первой опустила глаза, а темный едва заметно с облегчением выдохнул сквозь зубы. Оборотень старательно делал вид, что его тут нет и, вообще, никогда и не было.

— 11 —

Если два поезда встречаются у железнодорожной развилки, то обязаны оба остановиться, и ни один из них не имеет права тронуться дальше, пока не пройдет другой.

Закон штата Канзас.

Гад... Сволочь... Тварь... Ублюдок!

Исчерпав к завтраку все ругательства своего арсенала, я вздохнула и, обхватив коленки холодными, как у замороженной лягушки, лапками, прикрыла глаза. Сквозь частокол черных ресниц просачивался жемчужный свет. Утро я встретила среди корней дерева, скрючившись от предрассветного холодка и матеря эльфа на все лады. Удалившись сюда сразу после того разговора у костра, я так и просидела, размышляя и страдая.

Эммах в сорока за моей спиной просыпалась наша стоянка. Маэль, кажется, все еще дулся на Эьдара за испорченный инструмент и мелодично призывал к ответу (читай, так же материл, как и я, только на эльфийском). Потянуло отваром из лесных трав — это уже Рун принялся за готовку завтрака. Довольное пофыркивание лошадей, хохот Авеги...

Я ткнулась лбом в колени. Я устала. Действительно устала... Устала от загодок, от постоянного недоговаривания темного эльфа. Этот длинноухий выводил меня из себя своим надменным, гробовым молчанием. Ей-богу, покойника легче разговорить, чем вытянуть из этого эльфа нужные ответы. Зоя Космодемьянская местного, нелюдского розлива!..

Ну ничего... Я яростно потерла ледяные ладони. "Я отвечу на все твои вопросы. Но не сейчас", — кажется, именно так он и сказал. Мне нужно только немножко подождать... Правда, в ответ придется и мне многое ему рассказать... Обида поднялась с новой силой, затапливая душу, стуча в висках и готовая прорваться потоком жалких, ненужных слез. Черт бы побрал всех нелюдей этого мира! Неужели, меня все время тащили с собой, потому что не доверяли с самого начала?!

"Ты пришлая... И очень легко прибилась к нам.."

Не доверяли... Я этого не заслужила. Я чужая...

Сказка перестала быть сказкой. Легкость, что была, улетучилась в жемчужно-рыжее небо и, похоже, уже никогда не вернется к прежней обладательнице. Я хотела уйти. Хотела навсегда забыть всю эту разношерстную компанию. И не могла. Без них мне будет легче, а без чертова ушастого князя я умру... Я удивленно рассматривала линии на своей бледной ладони. И когда он успел? А главное, как? Никакого следа наведенной магии, никаких зелий... Влюбилась? То и не то... Он мне дорог, он спасал меня, он заботился. Но никакого ответного чувства. Может, если бы он хоть немного притворился, мне было бы легче переносить такую несправедливость?..

Я еще раз вздохнула — протяжно и жалостливо, после чего злобно дала самой себе мысленную пощечину, прочитала лекцию о собственной тупости и розовых соплях, которые так обильно развесила, и пообещала покончить со всем этим в самое ближайшее время.

Совсем ты, мать, раскисла. Это ж надо из-за какого-то недоделанного темного наизнанку выворачиваться. Даешь вместо романтики трезвый расчет! Чихать на всех эльфов, чтоб у них уши бантиком на макушке завязались!

Значит так. Будем мыслить логически. Все началось после того, как меня притащили к тому старикашке Гело. Пророчество... Пропавшие наследники... Похоже, вся эта компания решила использовать меня, как хорошо вышколенную ищейку. Двоих каким-то чудом нашла, почему бы и остальных не найти? Угу... Щазззз... А платить вся эта шайка-лейка собирается? Утром деньги — вечером стулья, вечером деньги — утром стулья. Альтруизмом я не болею, так что, либо пусть платят за услуги, либо сами ищут свою пропажу, а я умываю руки!..

Теперь что у нас там по плану?.. Ага. Вампиры. Ну, тут наши желания, в принципе совпадают. Остроухим и иже с ними нужно разузнать, что там с наследничком кровососов, а мне очень хочется поглядеть на быт этих самым клыкастиков. Я поерзала, поудобнее устраиваясь и чувствуя, как в одном месте у меня начинает свербеть исследовательский зуд. Кто знает, кто знает, может именно здесь я, наконец, повстречаю свою судьбу?.. Главное, чтобы она — судьба эта — была милой и заботливой. Блаженно зажмурившись, я хрюкнула от удовольствия, лицезрея мысленные картинки прекрасного будущего. Вампиры меня не пугали. В деревенские побасенки про "клыкастых упырей" верилось мало, (я бы скорее эльфов окрестила этими самыми упырями, оч-чень похожи); да и Аэрон в своих лекциях по мироустройству на этой расе не задержался. Отсюда вывод — либо эти товарищи довольно безобидны и не так кровожадны, как придумывают люди, либо сведения моего обожаемого учителя несколько устарели... Ну да ладно. Проверим на месте.

И последнее, про которое я как-то совсем подзабыла за всеми этими выяснениями отношений. Я нажила себе врага. Мага. Пока я таскаюсь по Полесью в компании эльфов, оборотня и Руна, моя шкурка будет оставаться в относительной целостности и сохранности. Но как только я отправлюсь в свободное плаванье, не факт, что за первым же поворотом не столкнусь с целым полчищем наемников во главе с самим магом. Припомнив убийственный взгляд холодных голубых глаз мага, я поёжилась. Ну нет, с этой сволочью у меня нет ни малейшего желания встречаться еще раз...

Мои великие думы прервал надсадный кашель. Вздрогнув, я открыла глаза и, прищурившись, уставилась на Руна, который усиленно изображал приступ бронхита

— Ну, чего тебе?

— Я тут уже минут пять топчусь! — парня слегка перекосило от такой несправедливости, зато перестал изображать из себя чахоточного. — Могла бы и сразу заметить.

— Мог бы и не топтаться. Видишь, человек думает...

Маг злобно запыхтел. Мол, надо мне больно перед всякими магичками недоделанными на цыпочках ходить...

— Нужна ты мне... Будь моя воля, я тебя бы в Весте оставил!

— Ну раз не нужна, тогда топай отсюда, — огрызнулась я, вновь прикрывая глаза. Сопение стало громче.

— Меня Эльдар прислал.

— Зачем? — я подозрительно приоткрыла правый глаз и изучила мрачную физиономию Руна.

— Он попросил раны твои осмотреть....

Я изумленно распахнула глаза и резко села. Раны... Два удара плетью. Плечо и грудь... Все верно, последний раз, когда Рун накладывал обезболивающее заклинание, он говорил, что придется повторить процедуру через три дня. А я и забыла совсем! Сегодня как раз четвертый, но у меня-то ничего не болит! Я изумленно прислушалась к себе. Ну точно. В нетерпении я рванула шнуровку на груди так, что материал протестующее затрещал.

— Э-эй! Ты чего?!.. — Маг, красный как переспелый томат, шарахнулся в сторону и тут же получил по физиономии хлесткий удар веткой, так некстати им задетой. Только магов-девственников на мою голову и не хватало...

— Отвернись, — я ухватила за непослушный узелок зубами и попыталась справиться с дурацкими завязками. Ох, как же некстати, так и от нетерпения скончаться можно...

Рун судорожно кивнул и поспешно отскочил за дерево. Странный он какой-то... До этого меня лечил, повязки накладывал — и ничего, а теперь вон как сигает, словно я его сейчас домогаться начну... Нужен ты мне больно, задохлик несчастный...

Узелок распутался, а я, едва не рыча от любопытства, поспешно оголила левое плечо... Так и есть... Ничего. Под старой повязкой оказалась чистая, розовая кожа. Даже рубцов не осталось...

Я так и застыла, глядя невидящими глазами перед собой. Что за чертовщина? Как такое вообще могло произойти? Я обычный человек, у меня не может быть такой бешеной регенерации! Или может?..

— Рун..., — хрипло позвала я ученика мага. — Рун, как быстро маги могут залечивать раны?

— Ну-у... — тот откашлялся и переступил с ноги на ногу, под подошвой его сапога жалобно кракнула шишка. — Все зависит от ран...

— А регенерация? Её скорость у мага отличается от обычных людей?

— Да нет... — парень по-прежнему торчал по ту сторону дерева, хотя по голосу понятно, что он просто изнывает от любопытства. — Чуть повыше. Опять же, все зависит от силы мага, насколько эффективно он может использовать лечебные заклинания...

Все ясно. В моей копилке теперь стало на одну загадку больше. Чума на оба ваши дома, когда же это закончится?!

— Алекс... так мне можно посмотреть?..

— Подожди, — я взялась за ворот, чтобы привести себя в порядок. — А еще лучше, можешь сходить к ушастому засранцу и передать, что со мной все в полном порядке...

— Про ушастого засранца тоже передавать? — елейным голоском поинтересовался Рун, старательно пытаясь подавить хихиканье. Так и не дождавшись моего ответа, он двинулся к стоянке. Я же, задумчивая и безучастная к окружающему миру, принялась одеваться. Пальцы слушались плохо, в голове билась одна истерическая мысль: " Да что же со мной происходит?!" Может, я постепенно начинаю мутировать, и через пару месяцев обзаведусь рогами и хвостом?.. Вот счастье-то привалило. И хорошо, если отделаюсь такими украшениями. А если вообще потеряю человеческий облик? Я крепко зажмурилась, старательно душа истерику на корню, а когда вновь открыла глаза смогла лицезреть незнакомого парня, который с томным интересом пялился в полураспущенный ворот моей рубахи.

Взвизгнув, я отскочила на шаг, судорожно придерживая предательски расползающуюся шнуровку.

— Извращенец!!!

— Прелестная леди непозволительно строга ко мне, — мелодично сообщили мне, слегка дернув бровью. А я во все глаза таращилась на это чудо природы. Точно, извращенец, да еще и псих. Ну и где он тут прекрасную леди разглядел? Да мои теперешним видом только ворон на огороде распугивать... Одна только рубаха в лиловых кляксах от сорочьей ягоды чего стоит! А прическа, а физиономия а-ля "утро в китайской деревне"?! Ясно. Издевается, гад. Задобрить хочет и сцапать тепленькой, развесившей ушки и пускающей пузыри от умиления... Я обиженно насупилась и сделала еще один шажок назад. Терпеть не могу, когда меня недооценивают. Вот сейчас ка-ак шарахну заклинанием....

— Я не советую, — незнакомец тряхнул великолепной гривой ярко-алых кудряшек и сложил губы бантиком. — Лучше прелестной нимфе следовать за мной добровольно.

Галантный полупоклон и еще один томный взгляд в мою сторону. Что за?.. Я осторожно выглянула из-за дерева. Стоянка была окружена.

По всей видимости, ребят застали врасплох. Вещи были собраны только наполовину (несобранные живописно валялись по всей стоянке — кидались они ими что ли?), котелок, в котором Рун варил здешний аналог чая, теперь валялся в золе, а над так варварски потушенным кострищем вилась тоненькая ниточка сизого дымка. Так, кажется, позавтракать мне не удастся... Я покосилась на красноволосую Кудряшку Сью.

— Что вам нужно?

— Не беспокойтесь, сударыня. Мы не причиним вам никакого вреда...

Я хмыкнула и позволила галантно подхватить себя под локоток. Вырываться было бессмысленно. А геройствовать на пустой желудок... Нет уж. Да и что я могла? Нежданных ворогов было намного больше. Я видела семерых, но не факт, что за ближайшими кустами не сидят еще десять и только и ждут момента, когда я начну сопротивляться.

Когда я и сопровождавший меня красноволосый (вот интересно, это его натуральный цвет?) вышли из-за дерева, я почувствовала себя несколько неуютно. Нет, я, конечно, люблю, когда на меня обращают внимание — каюсь, каюсь, но кто не без греха? — но только тогда, когда я этого хочу! В общем, я не нашла ничего лучше, чем так же беспардонно уставиться на наших непрошенных захватчиков.

М-да... Я в замешательстве переводила взгляд с одного лица на другое. Мы что, нарвались на стаю суккубов? Или в лесу заблудилась вся делегация местного конкурса красоты "Мистер Вселенная"?.. Эльфы красивы, не спорю, но это.... Это... Да мне такая красота даже в самом прекрасном сне не присниться! Я потрясла головой и крепко зажмурилась. Может, морок? Ну не может на грешной земле быть такого СОВЕРШЕНСТВА! А это самое совершенство перло из этих красавчиков из всех щелей, было в каждой складке одежды, отражалось в каждом драгоценном камне их украшений... Впервые в жизни я была вынуждена признать, что есть некоторые мужчины, которым очень даже идут женские побрякушки. Правда, моя нездоровая фантазия тут же подпортила эту мысль образом Руна, с массивными золотыми серьгами, в ожерелье и узорном поясе, сплетенном из золотых нитей с вкраплением жемчужин и драгоценных камней. Поясу полагалось легко и чуть небрежно обвивать тонкий стан... До ног, затянутых в салатовые чулки и шелковые панталоны с огромными бантами, я уже не добралась, ибо еще сильнее смеяться уже было просто невозможно...

— Сударыня!!! — мою припадочную тушку подхватили сильные руки, не давая упасть.

— С-спасибо, мне у-уже лучше...

О, каких сил мне стоило выдавить это из себя. Это шикарное видение, похоже, будет преследовать меня всю мою оставшуюся жизнь. Я представила перекошенную от злости физиономию ученика мага и снова захихикала. Да-да, именно так и должен выглядеть Рун в салатовых чулках...

Мой смех замер. Я схожу с ума — это факт. Моя нежная психика не выдержала напряжения последних дней и дала трещину, как та жизнь... Нас схватили. Непонятно кто и непонятно зачем.

— Сударыня, вы действительно в порядке? — на меня с нежной тревогой смотрели блестящие ярко-зеленые глаза красноволосого, который сцапал мою ладонь. Определенно крыша поехала не только у меня... Я честно попыталась разглядеть искру безумия в глазах своего нечаянного воздыхателя. Ничего. Только безбрежное обожание и страсть... Я покраснела и попыталась освободить руку. Больные какие-то враги нам попались. Нет бы, привязать нас к дереву и учинить допрос с пристрастием. Вместо этого один старательно пытается меня охмурить, а остальные шестеро с интересом за этим наблюдают... Извращенцы!

Я гордо вскинула голову и открыла было уже рот, чтобы сообщить это вовсеуслышание, но не смогла даже пискнуть, встретившись глазами с красноволосым...

Я поплыла. Я растаяла, как первый снег под лучами солнца. Ресницы затрепетали, горячее дыхание вырвалось прерывистым вздохом. Солнечный свет померк, окружающее пространство исчезло, оставив нас двоих в непроглядной темноте. Я томно вздохнула и качнулась вперед, вцепившись пальцами, сведенными судорогой, в сукно камзола незнакомца.

...Зарыться пятерней в волосы, почувствовать жар чужого, сильного тела, подчиниться ему, дать над собой власть и потребовать то же взамен... Раствориться, слиться и забыться... Навсегда. Уткнуться носом в изгиб шеи и с наслаждением вдыхать будоражащий запах, где самым сильным является запах жасмина...

— Готова, — донеслось до меня из тумана чье-то неодобрительное хмыканье, после чего меня совсем недружелюбно пихнули пониже спины.

Я злобно зашипела в ответ, и нехотя разлепила отяжелевшие веки. Вот ведь, блин, даже помечтать бедной девушке не дадут!

Эльдар насмешливо смотрел на мою перекошенную физиономию. Похоже, последняя мысль была необдуманно высказана вслух. Я пару раз моргнула, стараясь скрыть некстати вылезшее смущение, и попыталась принять вертикальное положение. Безрезультатно.

— Алекс, не ерзай. Пожалуйста.

Я испуганно уставилась на темного эльфа. Нет, что и говорить, валяться у него на коленях приятно, но вот то, что какая-то гадина связала мне руки.... Кстати, у ушастого, кажется, та же проблема

— Что это было?..

— Ну, если в двух словах, то хваленое вампирье очарование, — хмыкнул Маэль, держащий на коленях пою филейную часть Ага, вот, значит, кому надо будет отомстить за тот тычок... — Кажется, маги называют это Зовом.

Я слабо хрюкнула и пожелала немедленно провалиться под землю. Вампиры!.. И если ребята все это видели... Мои щеки и шею затопил отчаянный жар стыда.

Пока я изучала голубое небо и ветки деревьев над головой, боясь посмотреть в глаза темному эльфу, между Эльдаром и Маэлем просунулась всклокоченная голова Руна.

— Слушай, Алекс, а что ты почувствовала?..

— Рун, заткнись, — ласково посоветовал я, но ученик мага униматься не собирался. Кажется, у него тоже проснулся в одном месте исследовательский зуд.

— Нет, ну интересно же. Ни в одном источнике нет описания действия Зова на жертву. Возникает резонный вопрос — почему? Но если ты мне все расскажешь...

Я, сжав зубы, приглушенно зарычала. Но даже это не остановило приставучего мага, который принялся канючить и требовать поведать ему все немедленно, как на исповеди. Угу. Сейчас поведаю... Эх, жалко Маэль мешается, а то бы я так пяткой в глаз поведала...

Нас прервал печально мне известный вампир, за которым следовала еще трое. Пристально изучив нашу живописную скульптурную композицию, он одарил темного эльфа мрачным взглядом, после чего бережно поднял меня и поставил на ноги. Трое его спутников, не очень церемонясь, помогли остальным.

— Вы наконец-то решили нас пытать? — я мрачно уставилась в район подбородка красавчика, старательно избегая смотреть выше. Второй раз сцену с Зовом я не переживу...

— Прекрасная леди, как вы любите преувеличивать, — вампир мягко рассмеялся и, склонив голову, шепнул мне на ухо: — Если я и прибегаю к пыткам, то, поверьте, они не принесут вам никакой боли...

Ну вот теперь у меня и уши покраснели... Я сопнула носом и старательно посмотрела вокруг, чтобы скрыть бешенство в глазах.

И только теперь вспомнила про Авегу...

— Где он?!

— Оборотень уже переправлен в крепость, — красивая физиономия одного из вампиров перекосилась от хищного оскала.— Таким гостям у нас особый почет...

Меня прошиб холодный пот. Вампиры и оборотни враждовали с давних времен. Но последние несколько сотен лет все же худо-бедно существовали в мире и каком-то бледном подобии согласия. Обе расы дипломатично скалились друг на друга, но к открытому противостоянию никто не прибегал. А теперь, похоже, этот иллюзорный мыльный пузырь под названием "пакт о ненападении" с оглушительным треском лопнул...

— Доброе утро, почтенные... Здравствуй, Yeal'd `aerren — sama...

Я резко повернула голову вбок и столкнулась с изучающим взглядом фиалковых глаз. Пожалуй, этот вампир был красивее, чем все вампиры на нашей стоянке вместе взятые. Обманчиво-хрупкая фигура, роскошные пшеничные волосы, завитые крупными локонами, богатый бархатный, шитый золотой нитью костюм, белоснежная пена кружев, тонкие бледные пальцы, унизанные перстнями, и золотые кольца в ушах с мелкими бриллиантовыми подвесками...

Четверо наших конвоиров изящно, но без подобострастия поклонились новоприбывшему. Отлично, кажется, пожаловало начальство...

— Это все?

Мой красноволосый знакомец (развяжите мне руки, я этому извращенцу все кудряшки повыдергаю!!!) слегка кивнул.

— Ну что ж... — фиалковые глаза задумчиво оглядели пленников и остановились на темном эльфе. — Добро пожаловать в Кельлэнд...

Я почти висела на чугунной ажурной оградке и вдумчиво пялилась на раскидистый розовый куст, усеянный мелкими тугими бутончиками кремового цвета. Лучи послеполуденного солнца приятно нагревали спину, я позёвывала и мечтала о мягкой подушке. Рядом, оседлав оградку на манер верхового животного, восседал мрачный Рун, периодически нетерпеливо поглядывая в сторону миленького особнячка местного городского главы, куда часа три назад зашли два эльфа и наш лиловоглазый утренний знакомец.

— Чего они там засели, а?

Я лениво обозначила пожатие плечами и прикрыла глаза, не желая выходить из своего полусонного состояния. Маленькая невзрачная пичуга, засевшая в розах, переругивалась с товаркой, пытаясь выжить ту из облюбованного куста. Периодически то одна, то другая выпархивали из зоны боевых действий и мелодично ругались, вновь и вновь идя на приступ.

Нам крупно повезло, что Эльдара в Кельлэнде знали, и, по-видимому, очень хорошо. После того как эльф предъявил "встречающим" рекомендательное письмо от королевского мага и клятвенно заверил, что мы не шайка диверсантов, стремящихся подложить хозяевам упитанную и очень большую свинью, нас освободили и даже изобразили почетный эскорт, отконвоировали до самого Торжища. Здесь сторожевой отряд во главе со своим красноволосым капитаном галантно с нами распрощался (последний все порывался приложиться к моей ручке и узнать, где мы остановимся) и оставил на попечение старшего по крови, который выразил жгучее желание стать гидом. Помочь ему в этом благородном деле вызвались двое городских стражников, пристроившихся в хвосте нашей делегации, едва только та проехала под сводчатой аркой ворот. Возражать было бесполезно, поэтому эльфы сдержанно, лопаясь от собственного достоинства, поблагодарили вампира за такой щедрый жест и извинились за причиненные неудобства и сорванные по нашей милости дела. Мы с Руном переглянулись и синхронно пожали плечами.

По-хорошему, извиняться должны были вампиры, но...Нам не доверяли, не смотря на авторитет темного эльфа и все его клятвенные заверения, и не желали оставлять без присмотра. Даже больше, наша разношерстная компания явно нервировала нелюдей, и желание поскорее выставить нас за Границу читалось на их благородных физиономиях, как в открытой книге.

Всё это я поведала Маэлю, улучив момент, пока темный эльф развлекал вампира дифирамбами в адрес собеседника и всех жителей Кельленда.

Белобрысый задумчиво покивал:

— Будь осторожна, Алекс. Пока мы не знаем, что тут произошло, можно ожидать всего, что угодно. Да... И старайся вести себя прилично.

Я возмущенно запыхтела, но эльф уже выровнялся с вампиром и Эльдаром, живо включившись в разговор. Нет, я, конечно, не святая, но обвинять меня в отсутствии воспитания!.. Рун, слышавший наш разговор, издевательски ухмыльнулся и услужливо напомнил о панибратском отношении к эльфийским князю и лаэрду. В ответ я пригрозила превратить его в жабу и посоветовала не лезть в чужие отношения. Пусть сначала свои заведет, а потом лезет в них сколько вздумается.

Со всеми возможными почестями нас доставили в ближайшую гостиницу и предложили располагаться поудобнее. После чего все так же вежливо, с обворожительными улыбками заставить меня и Руна надеть антимагические браслеты, прозрачно намекнув, что альтернативой служит тюремная камера и кандалы из брилия. Пришлось, скрипя зубами, напяливать безобидные на вид побрякушки. Радушные хозяева сделали финт ушами и обезопасили свои драгоценные зад... кхм, драгоценные пятые точки, уменьшив нашу боеспособность на пятьдесят процентов. Если вдруг что-то случиться, мы с Руном будем лишь мешать...

Я задумчиво встряхнула запястьем и полюбовалась на браслет. Работа явно эльфийская, тонкая вязь серебристого металла приятно холодила кожу, если бы не вредные качества, цены бы ему не было.

— Как ты думаешь, они сразу вытурят нас под благовидным предлогом или позволят проехать дальше?

Рун тяжко вздохнул и с болезненной гримасой помассировал виски. Похоже, ему временная потеря Силы далась тяжелее, чем мне.

— Не знаю. Темнят эти клыкастые что-то. Если уж они эльфов пускать не хотят...

С остроухими вампиры не то что дружили домами, но успешно торговали и высоко оценивали их воинское искусство в денежном эквиваленте.

А лет так пятьсот назад, когда по Полесью прокатилась последняя волна междоусобиц, темные эльфы единственный раз за всю свою историю встали на защиту вампиров, которые к тому времени уже были в состоянии пограничной войны с оборотнями. А тут еще и люди решили объявить Священный поход да под шумок захапать новой землицы. Вампиры, оказавшиеся меж двух огней и совершенно не согласные с такой постановкой вопроса, сначала по быстрому заключили перемирие с оборотнями, предложив объединиться на время против надоедливых людишек, а потом наняли отряд темных эльфов, чтоб морально добить превосходящего количеством агрессора.

Историческая битва в чистом поле между людьми и нелюдями закончилась в рекордно короткий срок. Заприметив поредевшие за время стычек на два фронта вампирьи ряды, сыны человеческие возликовали и, потрясая оружием, предложили поскорее сдаться на милость победителю, то бишь им, чтобы не терять драгоценного времени на подготовку к народным гуляниям. Вышедшие из леса и влившиеся в нестройные ряды защитников Кельлэнда оборотни пыла у людей поубавили и заставили задуматься. А боевой рог выруливших с тыла темных эльфов, которые не теряя времени стали перестраиваться из походной колонны в наступательные порядки, добили окончательно. "Радетели за чистоту людской расы" дрогнули и не дожидаясь, пока нечисть раскатает всю Святую армию по этому самому полю в лепешку, дружно прыснули врассыпную, стремясь на бегу избавиться от колюще-режущих предметов. Святые отцы тщетно пытались наставить бегущую паству на путь истинный. На обещанный памятник и занесение в анналы истории, как героя всего Полесья, никто не купился, предпочтя остаться пусть безызвестным и не героем, зато живым.

Люди эту войну проиграли с треском, так толком и не начав, надолго став посмешищем среди рас нелюдей, да так им этого и не простив.

Рун был прав на сто процентов, вампиры вели себя странно. И Торжище прикрыли, оставив свою казну без основного дохода...

Впрочем, сейчас меня больше интересовало другое. Я помялась, набираясь смелости для вопроса. Все-таки совсем уж дурой деревенской, которой дар достался по чистой случайности и божественному недосмотру, выглядеть не хотелось.

— Рун...

— Мммм?

— А что произошло вчера на стоянке? Почему... Эльдар так переполошился?

Парень резко развернул ко мне голову, едва не спикировав при этом в так полюбившийся мне розовый куст, и уставился как на восьмое чудо света.

— Ты что, так и не поняла?!!!

— Ну, если объяснишь, то точно пойму, — я слегка поморщилась от звона в ушах.

— Да ты же чуть заклинание Границы не уничтожила! Мой обережный круг как веревку трухлявую разорвала! И после этого ты спрашиваешь, что случилось?!!!

Парень увлечённо проорал все это мне в лицо, едва не снеся звуковой волной, и возмущенно запыхтел, как раскочегаренный самовар. Мне смутно вспомнилось ощущение полета и тяжесть крыльев за плечами. Галлюцинация?..

— А Маэль тогда причем?

— Ты что, действительно ничего не знаешь? — Рун подозрительно прищурил глаза.

Я вздохнула и прикинула, выдержу ли еще один экспрессивный вопль ученика мага.

— Светлые эльфы владеют так называемой музыкой Силы. Люди подобное повторить не смогут при всём желании. Играя, эльфы могут создавать перед слушателями очень качественные иллюзии. А особо сильные даже излечивают душевные болезни. В каждое свое творение эльфы вплетают магические нити. Ты когда-нибудь видела их оконный хрусталь? Вещь жутко дорогая, ни каждому богачу по карману, но того стоит. При определенном преломлении света этот хрусталь может создавать целые картины, которые при другом освещении просто не видны. Или вместо обычного дребезжания отзываться тихой мелодией... Ну, тут уж что больше заказчику нравится.

— А темные?

— А темные, к твоему сведению, владеют магией разрушения, пригодной только для боёв. Поэтому светлых прозвали Творцами жизни, а темных — Наместниками смерти. Лет триста назад эльфы нещадно друг друга вырезали с переменным успехом, а теперь вот породнились домами, — парень хмыкнул, словно до конца не верил в подобное. — Если не ошибаюсь, младшая сестренка Эльдара сбежала к Маэлю, и темным волей-неволей пришлось забывать старые размолвки...

Я слушала, раскрыв рот. Так Дар приходится Нариэлю дядей?.. Сколько же тогда противному ушастому лет, если учесть, что дети у эльфов появляются только после ста пятидесяти, а светлый эльф явно младше темного? Довольный Рун полюбовался на моё вытянутое личико, и даже ехидно прокомментировал в том духе, что и сама могла догадаться, потому как черная шевелюра — отличительная черта правящего темноэльфийского дома. Я угрюмо промолчала.

Всё это, безусловно, интересно и может даже познавательно, но никак не объясняет моего чудесного исцеления и той неконтролируемой Силы, которая едва не разнесла всех нас на клочочки и не оставила вампиров без Границы...

Парень оглядел меня взглядом человека узревшего на своём начищенном до блеска сапоге ошмётки чего-то органического и дурно пахнущего.

— Впрочем, от недоучки я ничего другого и не...

Закончить он не успел, рухнув по ту сторону чугунной оградки. Терпеть не могу, когда почти равный начинает мнить себя едва ли не всемогущим богом. Потревоженные новым, более крупным и отчаянно бранящимся постояльцем пичуги с пронзительными криками выпорхнули из розового куста в разные стороны.

Я же, показательно прислонившись к оградке спиной, принялась разглядывать городские виды не обращая на барахтающегося ученика мага никакого внимания.

Если быть точным, то Торжищем называлось огромное, примыкающее к городской стене и утоптанное тысячью ног, лап и когтей поле, где обычно выстраивались торговые ряды, и было многолюдно и шумно. Сам же приграничный городок носил название Бьель, что на вампирьем означало "чудесный", и полностью его оправдывал. Узенькие, затененные зеленью улочки, невысокие двухэтажные домики с черепичными крышами, словно сошедшие со старых рождественских открыток, которые хранились у бабушки в столе, приглушенное журчание многочисленных фонтанчиков, разбросанных среди ярких цветников — в этом городке хотелось остаться навсегда, не смотря на приглушенный гул и толкотню. Многочисленные лавки, расположенные на первых этажах почти всех домов, пестрели красочной рекламой и гостеприимно распахивали двери перед каждым клиентом, позвякивая скрытым колокольчиком. Народ спешил по своим делам, мальчишки с радостным хохотом цеплялись за задок проезжающего мимо экипажа, чтобы с шиком прокатиться пару эмов, в стороне от нас сапожник с шикарными моржовыми усами бранил нерадивого подмастерья за загубленный заказ — не смотря ни на что торговая жизнь в городке била ключом. Зная, что вампиры, как и эльфы, повышенной волосатостью на лице отродясь не страдали, я дернула выползшего из кустов Руна за рукав, привлекая внимание.

— А почему здесь так много людей? Трактирщик же сказал, что Кельлэнд закрыт для всех остальных рас.

— Живут они здесь, — прошипел молодой маг, выбивая пыль из штанов, и осторожно потрогал щеку, на которой красовалась парочка тонких царапин. — Вампиры, в отличие от людей, ничего против не имеют. А торговцам и ремесленникам всё равно, где и с кем торговать, лишь бы барыш был приличный.

Моё желание остаться здесь окрепло и стало не таким призрачным как до этого. В конце концов, магу тоже всегда и везде найдется работа.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Так значит, их пропустили?

— Да, ресса, — молоденькая служанка почтительно склонилась в поклоне.

— Ах, как же они не вовремя... Ну что им стоило задержаться на пару деньков?

Бокал из тончайшего эльфийского хрусталя с гравировкой из снежинок по краю тоненько звякнул, резко поставленный на стол; рубиновое вино встревожено забилось о прозрачные стенки, стремясь преодолеть преграду и выплеснуться на белоснежную скатерть.

Темноволосая вампирша задумчиво провела по ободку ухоженным пальчиком с неброским маникюром.

— Именно сегодня собираются все главы семей, а мы слишком долго подгадывали момент... Когда они уехали из Бьель?

— Сегодня утром, ресса. Наил сам видел, как магов усаживали в экипаж.

— А эльфы?

Служанка со страхом посмотрела на красивый профиль хозяйки, резко контрастирующий своей белизной с темными портьерами на окнах.

— Наил их не видел...

Вампирша досадливо поморщилась.

— Да уж, толку от вас... Впрочем... Свою lois'se он не бросит, а значит появиться в Кельде обязательно. Ну надо же, какие иногда гримасы строит нам судьба... Человек, да еще магичка. История повторяется, Стил.

— О чём вы, ресса? — девушка осторожно приблизилась к вампирше, готовая в любой момент выполнить любой её каприз или поручение.

— Ни о чем, Стил. Лучше пойди и начинай готовиться к вечеру. Сегодня мне придётся немного потрудиться, чтобы эти выскочки не испортили нам всю игру. Достань из шкатулки перстень, Стил, — вампирша слегка повернула голову и многозначительно вздернула идеальную бровку. — Тот самый, поняла?

Служанка понятливо закивала и поспешно отступила к порогу.

— Что-нибудь еще, ресса?

— Позови ко мне Наила и принеси письменные принадлежности. Утром писем не было?

— Нет, ресса.

Дверь тихонько щелкнула, и вампирша вновь потянулась к бокалу с вином. Осторожно взяла за хрупкую ножку, посмотрела на свет и медленно улыбнулась.

— Столько усилий... Идиоты. Несчастные слабаки, прикрывающиеся политикой. Кельлэнд не должен ни перед кем преклоняться, а уж тем более идти на поводу у каких-то там людишек.

Тонкие пальцы с внезапной силой сжали хрупкий бокал. Тихий прощальный хруст, обиженный, затихающий звон, как предсмертный вскрик, и между пальцами побежали темно-алые дорожки, срываясь тяжелыми каплями на скатерть и тонкий шелк платья.

— Эльф не должен говорить с Главой, а остальных и слушать никто не будет. Большинство семей не доверяют людям, а после того, что случилось... Да. Вечер будет чудесный... Вот только...

Вампирша перевела взгляд с окровавленной руки на противоположный конец столика, где на подносе лежало аккуратно вскрытое послание. Слегка подрагивающие холёные пальчики осторожно подцепили дорогую бумагу, оставляя на белоснежной глади ярко-алые отпечатки. Вампирша откинулась на спинку кресла, задумчиво покусала полную нижнюю губу и, так и не взглянув, небрежно бросила лист обратно.

Эм -равен привычному для нас метру.

Примерно равен нашему, родному километру.

Убийца (эльф.)

(эльф.) Не очень вежливый вопрос по поводу умственных способностей собеседника.

8-ой месяц Варунского календаря.

Ол — хмельной пенистый напиток из светлого солода, густой и крепкий.

Чернобог — злой дух, противостоящий светлому Белобогу.

Каэр (буквально с дракон. — "познавший силу") — вид— Маг из правящей династии, являющийся членом Большого Круга ( то же, что и совет).

Вампиры практически никогда не покидают пределы Кельленда, поэтому для торговли с другими расами построили небольшой форт-торжище у самой Границы, разросшийся в последствии до города Бьэль.

(эльф.) Если выражаться цензурно — маленькая и очень-очень глупая девочка.

Nihhe (буквально с эльф. — "порченая кровь") — обращение к полукровкам у светлых и темных эльфов.

Yamero (эльф.) — хватит, довольно.

Брилий — заговоренный сплав из металла, медленно вытягивающий магическую Силу. Создан одним склеротичным магом, пытающимся получить Философский камень по собственной рецептуре.

Ресса (вампир.) — госпожа — почтительное обращение к старшим по крови.

1