| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Понимаете, я впервые оказался в этом районе города, и заблудился, — не обращая внимания на 'рентгеновский взгляд' мужчина развел руками: — Так долго искал хоть кого-нибудь, кто мог бы подсказать дорогу, и безумно испугался, что вы сейчас убежите!
— Не очень-то вам повезло — я тоже впервые в этом районе, — прямо по курсу вдруг появилась размахивающая руками фигура Фанданго, и присутствие третьего лишнего стало меня напрягать. — Правда, у меня есть при себе карта города...
— О! — 'потеряшка' бросился на развернутый план, как если бы на нем было обозначено местоположение спрятанного клада: — Вы буквально спасли мне жизнь, я уже начал бояться, что опоздаю на встречу! А где мы находимся?
— Вот, — я ткнула пальцем. — До станции рукой подать.
— Я на машине, — обезоруживающе улыбнулся незнакомец. — может, и вас куда-нибудь подвезти?
— Вы же торопитесь, — напомнила я. — И мы, кстати, тоже...
'Мы, Николай Второй'... К счастью, мужчина не обратил внимания на мою оговорку, вежливо раскланялся и удалился. За гаражами взревел мотор автомобиля — интересно, что за марка?.. Тьфу, какая ерунда в голову лезет — не о том надо думать, а о деле!
— Я могу сбегать, посмотреть, какой у него номер, — неожиданно предложила Фанданго.
— Зачем?
— Чтобы потом его через ГАИ найти, и как бы невзначай столкнуться...
— Не надо... если нам суждено еще увидеться — это произойдет само собой.
— Ага, — неожиданно зло заметила девушка-призрак. — Насмотрелась я на таких, что ждут-ждут у моря погоды... а когда понимают, что ничего не дождутся — тут и в петлю, и вены вскрывают, и из окон шагают. А всего-то и надо было, что задать прямой вопрос и получить честный ответ, насколько жизнь стала бы проще!
Ну, проще-не проще, а что веселее — это точно! Представляю себе такой разговор: 'Здравствуйте, я — мать-одиночка с двумя детьми, вот их фотографии: слева мальчик, справа девочка. Кстати, а вы женаты?'
— Тогда и я должна была бы сказать, что он заинтересовал меня лишь постольку, поскольку внешне очень похож на моего мужа...
— Так ты замужем? — удивилась она. — А живешь одна.
— Ничего себе одна — полон дом народу! Живых и мертвых...
— Ты понимаешь, что я имею в виду!
— Замужем, — кивнула я. — Только мой муж... он... в общем, он из иного мира.
— Так вот почему ты спрашивала, могу ли я передавать сообщения для живых от других покойников! — проявила и впрямь поразительную память плюс способности к дедукции Фанданго.
— Он не мертв! Ну, во всяком случае... Эх, все это так сложно!
— Так расскажи. Может, пойму...
Я с сомнением покосилась на привидение. А и впрямь, с кем еще секретничать, как не с такой вот невидимой и неслышимой для всех подружкой: по крайней мере, доверенные ей тайны уж точно никогда не станут достоянием широкой общественности. С Олеськой можно поделиться бытовыми секретами или раскрыть сердечную тайну, но в сказки она не верит, по-моему, с самого детства, и, заведи я разговор о Старгороде — тут же мягко намекнет, что знает одного очень хорошего психиатра, подскажет телефончик и лично проследит, чтобы я записалась на прием. Прабабка Вероника лучше всех знает, что сказочное королевство — не выдумка, но попробуйте вообразить себе дружбу между молодой женщиной и почти столетней старухой!
Ближе к обеду народ, похоже, почувствовал тягу к перемене мест, и количество свободных лавок в электричке нужного нам направления по сравнению с утренним рейсом резко сократилось. Вспомнив, как подозрительно соседи по вагону прислушивались к моему разговору с самой собой, несмотря на 'гарнитуру', для серьезного разговора я предложила Фанданго выйти в тамбур.
Если правда, что умные мысли приходят в умные головы одновременно — идея пойти покурить в межвагонье вполне заслуживала нобелевской премии... В тамбуре было сизо — смутно угадывающийся сквозь голубую пелену мужик с объемистым рюкзаком и удочкой наперевес затягивался так резко и решительно, точно после перекура собирался ухватиться за тот самый висящий топор, порубить кумар на блоки и сложить в штабеля. Но, во всяком случае, к постороннему разговору курильщик не прислушивался, целиком поглощенный глобальной миссией по загаживанию атмосферы, и мы решили не обращать на него внимания.
Чтобы снова не вылететь из вагона на ходу, Фанданго заняла наиболее устойчивое положение: попросту села по-турецки прямо на пол, для надежности упершись еще и руками. Хорошо ей — запаха не чувствует, мусор к одежде не пристает...
— Садись! — она приглашающе похлопала ладонью по полу рядом с собой. — В ногах правды нет... Да и не удобно разговаривать, когда собеседник так нависает.
— Если в ногах правды нет — где же она окажется, когда я сяду? — если с того момента, как вагон сошел с заводского конвейера, в тамбуре хоть раз мыли или прошлись веником, то делали это предельно деликатно, чтобы разница совершенно не бросалась в глаза.
Вспомнив будоражащие воображение рассказы школьного физрука, по совместительству ОБЖ-шника, о том, что при пожаре дым поднимается к потолку, и в случае возгорания чтобы не отравиться угарным газом нужно нагнуться, а то и лечь на пол, я все же присела на корточки.
Несмотря на то, что девушка-призрак собственным существованием опровергала все доводы скептиков о невозможности потусторонних явлений, мой рассказ о межмировом или межвременном — я сама окончательно так и не определилась, — перемещении она встретила с откровенным недоверием. И тут же сходу изложила дюжину исторических несоответствий, замеченных в кратком изложении событий.
— Это ты мне рассказываешь?! Да я из-за работы уже давно ничего, кроме исторической литературы, не читаю! — претензии со стороны явления, невозможного с точки зрения как физики, так и религии, воспринимались особенно обидно: — Знаю, что ничего такого в реальности не было и не могло быть... Но два живых доказательства сейчас громят особняк прабабки Валерии. Кстати, она им действительно родная прабабка — по отцу...
— А мне казалось, что это у меня проблемы! — восхищенно присвистнула Фанданго.
— Ну, у тебя, если повезет, сегодня уже никаких проблем не останется — это последнее кладбище, — вздохнула я. — Но вдруг только кого-то увезли в соседнюю область или кремировали, тут уж мы ничего поделать не сможем. Останется только действительно в свободное от работы время звонить во все квартиры подряд и просить предъявить альбом с семейными фотографиями для опознания...
— Зачем тебе вообще нужна эта работа? — беспечно пожал плечами призрак. — Если только ради денег, то нет проблем: проникая незамеченной в разные места, я могу узнавать такие вещи, что люди будут готовы заплатить сколько угодно, чтобы никто и никогда больше об этом не услышал. Тебе останется прийти и попросить...
— Этому тебя фильмы научили? Если нет, то мне ясны причины твоей смерти и мотив моего будущего убийства...
— Ты собираешься кого-то убить?
— Шантажистов всегда убирают — достаточно серьезные люди предпочитают гарантии молчания ненужных свидетелей.
— В одном фильме я видела такую схему... Там, правда, не удалось ее реализовать, но помешала простая случайность...
— Полагаю, вопросы морали для всех призраков — не более чем пустые слова?.. Наша станция!
Я выскочила из вагона буквально в последнюю секунду, проскользнув меж закрывающимися створками — Фанданго же бесхитростно прошла насквозь, величественная, как королева ночи. Автобус, кладбище, столбик имен в учетной книге, вереница незнакомых лиц на ритуальных овалах — и очередная неудача. Два имени так и не всплыли ни в одном из могильных списков, один памятник оказался простым лакированным крестом без фотографии: только имя, даты и выжженное на дереве изображение рябиновой ветки с крупными ягодами. Положив на холмик последний из букета искусственных цветов, которыми у кладбищенских ворот бойко торговали предприимчивые старушки, мы развернулись и пошагали обратно к остановке.
— Что теперь? — замогильно-мрачным, как и полагается привидению, тоном поинтересовалась Фанданго.
— Пойдем другим путем! — для девушки, только что гулявшей по погосту, я чувствовала себя чересчур уж бодрой — приятно лишний раз почувствовать себя живой. — Если тебя кремировали или перевезли тело для похорон на историческую родину, в соседнюю область, тут нам концов никогда не найти...
Не знаю, отчего я была так уверена, что сегодня, наконец, все решится, и последнее кладбище раскроет все тайны — но оказалась совершенно не готова к тому, что придется действовать по 'Плану Б'. Да, искать новые идеи, лихорадочно перебирая глазами рекламные плакаты, щиты и растяжки вокруг автобусной остановки — не самая гениальная мысль, но ничего другого в тот момент как-то в голову не приходило. Помада, авто, духи, матрас — снова помада... Смазливый юноша с хрустальным шаром в руках, за чисто символическую плату предлагающий поделиться со всеми желающими тайнами культуры вуду... Как-то этот классический гадальный атрибут не очень уместно смотрится, тут больше подошла бы восковая кукла.
— Ну, конечно! Как же я сразу не догадалась — контактеры!
— Кто?! — изумилась Фанданго.
— Ясновидящие, экстрасенсы — те, кто общаются с духами профессионально. Надо было сразу к ним обратиться, вместо того, чтобы парк вскапывать и кладбищенскую грязь ногами месить... У нас тут даже есть местный филиал большой всероссийской организации контактеров — не все же они мошенники!
— Откуда ты знаешь?
— Видела как-то давно передачу по телевизору — бред полный...
— Ну, спасибо!
— Так ведь я раньше и в призраков не верила! А сейчас во многом свои взгляды пересмотрела. Надо будет узнать о них побольше и записаться на прием в следующий выходной — или как там это происходит...
— А почему не прямо сейчас?
— Потому что прямо сейчас мы вернемся к бабке Валерии, чтобы забрать двойняшек. Вечер уже, если ты не заметила.
Я зря торопилась — нас не ждали: объевшиеся близнецы, точно два маленьких ангела, в обнимку спали на широком антикварном диване. Впрочем, бабка Валерия компании очень обрадовалась, по новой раскочегарила чайник, достала остатки деликатесов и раскрыла свой девичий альбом.
— Во времена моей молодости все девушки вели такие альбомы! — похвалилась она. — Я уже почти забыла об этом... Ага, вот!
С этими словами она перевернула несколько страниц, и с гордостью продемонстрировала открытку с черно-белой фотографией уже знакомой мне женщины.
— Гликерия только раз приезжала с гастролями на Урал, дала два спектакля — и моя мама была на одном! — старушка буквально раздулась от гордости, демонстрируя мне свое сокровище. — Я хорошо помню, с каким счастливым лицом она после этого вернулась домой... И принесла эту фотографию.
— А что же не взяла автограф? — простодушно поинтересовалась я.
— Деточка, в то время не было современных авторучек, все писали свинцовыми карандашами или чернильными перьями. Но даже просто быть рядом, наслаждаться талантом — лучшая награда. Долгие годы я собирала о Гликерии всю информацию, какую только могла. И представь себе мое удивление, когда я встретила ее дочь — вот просто так, на улице, как тебя!
— И сразу узнали — неужели так похожа? — я уже была близка к тому, чтобы присоединиться к двойняшкам на диване.
— Совсем напротив, вылитый отец... Она рассказала мне, что после революции Гликерия с мужем сперва уехали в Китай, а потом, в конце двадцатых годов, когда, казалось, политическая ситуация уже полностью нормализовалась, как и многие, они вернулись на родину — сюда, на Урал. Где вскоре и попали под машину репрессий... Трое старших детей оставались с бабушкой, в Петербурге, а малышку они взяли с собой...
— Вы еще виделись?
— Конечно! Это она подарила мне портрет — подозреваю, что из страха. В то время опасно было хранить у себя такие вещи и находиться в родстве с репрессированными... А затем она вышла замуж, переехала, и перестала жить прошлым. Потом и я... перенеслась.
— Спроси, спроси! Узнай! — назойливым комаром звенел голос у меня в голове.
'А то сама не догадалась!' — мысленно фыркнула я, отмахиваясь от назойливого призрака.
— Вы не помните случайно, как ее звали? Просто интересно...
— Ее звали Ирина... А фамилия... Как же...
— Квасня? — наугад предположила я.
— После замужества она сменила фамилию... Что-то польское... Полонская, Яблонская... Ах! Ну, конечно — Ковалева!
Ровесницу моей внучатой свекрови со столь оригинальным именем я, конечно, отыщу в два счета... Если она вообще еще жива.
— В то время они жили в районе Восточной, — старушка мечтательно закатила глаза. — Ковалев были инженером, и получил квартиру в престижной новостройке. Такой дом с красными балконами, очень красивый...
— Мама! — Риша открыла глаза, и пару раз сонно сморгнула: — И тетя!
Будто получив телепатический сигнал, тут же проснулся Тишка, и принялся тереть кулаком веки:
— Пошли домой?..
Глава 6.
— В понедельник придет Люся — так ты уж постарайся не попадаться ей на глаза!
— Обещаю — она меня даже не заметит! — саркастически сморщившись, пообещала Фанданго.
— Ты понимаешь, что я имею в виду! Не обращайся ко мне в ее присутствии. И Ришу не дразни...
Как и обещала реклама, особой формы щетка пылесоса проникала в самые труднодоступные места. Но вот сухими яблочными огрызками давилась — пришлось выключить мотор и, пользуясь насадкой на раздвижной трубке, как обычной щеткой, выгрести мусор из-под дивана. Поневоле поверишь в нечистую силу: Макар фрукты не ест, для двойняшек я покупаю яблоки мягких сортов и 'вычерпываю' мякоть чайной ложечкой... Да и сама не имею привычки прятать огрызки в мебели. Повинуясь тревожно екнувшему сердцу, я приподняла мягкое сиденье, по совместительству крышку бельевого ящика. Точно — внутри полно яблочных 'мементо море'! Может, мыши завелись?..
— Запасы на черный день?
Вздрогнув, я выпустила крышку из рук, и та плавно опустилась на подставленное колено. Хорошо, что это не старый родительский диван-книжка с тугими пружинами, который то не раскладывается, то не закрывается, а уж тяжеленный — перелом был бы обеспечен!
— В понедельник Люся придет — вот, решила прибраться...
— А то заругает? — улыбнулась Марина. — Ты ее разбаловала — за такие деньги приходящая нянька должна как белка в колесе крутиться, а твоя еще и условия ставит.
— Что поделать, если Франсуаза уже занята. Это еще не самый плохой вариант... Тиша!
Подкравшись к оставленному без присмотра выключенному пылесосу, Риша с готовностью схватилась за трубку, и принялась возить щеткой по ковру. Мамина помощница! Арсений какое-то время наблюдал за процедурой молча, наморщив лоб, а затем подошел поближе и нажал самую большую кнопку на блестящем корпусе. Мотор взревел, щетка прыгнула вперед, точно сплюснутая голова дракона на длинной шее, и 'вцепилась зубами' в край скатерти. От неожиданности малышка выпустила трубку, отшатнулась, и, не устояв на ножках, шлепнулась на попку.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
