Феникс императора.

Видимо поэтому я не заметила, как на дороге появился всадник на лошади. Она легко и быстро приближалась к лесу, а когда расстояние сократилось максимально, я смогла различить хрупкую фигуру всадницы, яркий огонь одежд и светло-золотые волосы, развивающиеся на легком ветру.

Под ложечкой неприятно заныло, таких совпадений здесь просто не может, не имеет места быть! Ни у кого из здешних барышень нет таких волос, а значит, сама Содзи торопится по важному делу. Но девушка вдруг осадила скачущую лошадь, повернула голову в мою сторону, посмотрев прямо в глаза. Меня передернуло. Именно сейчас вспомнился позабытый утренний сон. Значит, она пришла за мной, ну что ж...

Поднявшись с земли, я отряхнула штаны, пригладила растрепавшиеся волосы, заранее плюнув на встрепанный вид и испуганные глаза. Всадница не стала нервировать меня своей нерешимостью, направив коня в мою сторону.

Наверное, это смотрелось дико прекрасным, нереально восхитительным, если бы смотрел простой человек, но я видела, как внутри нее ревет безумный огонь, а глаза полыхают неземной яростью. Неужели я вызываю у нее такие сильные чувства, больше походящие на одержимость?

Лошадь приближалась быстро, легко перепрыгивая, через маленькие овражки. Расстояние стремительно сокращалось, а в нескольких метрах от меня Содзи резко натянула поводья, и легко соскользнула с лошади.

Она выглядела ослепительно. Сейчас я не чувствовала зависти, просто смотрела на нее как на произведение искусства: дорогое, но бездушное. Стало грустно. Я склонила голову на бок, устало, улыбнувшись девушке.

— Здравствуй феникс! — насмешливо поприветствовала Содзи, обходя меня по широкой дуге. Неужели рассчитывала напугать?

— Рада видеть тебя, — спокойно ответила я, чувствуя, как раздражение вскипает в девушке подобно готовящемуся взорваться гейзеру.

— Где император? — я пожала плечами, — Он все-таки бросил тебя!

— Чего ты хочешь? — прямо спросила я.

Девушка правдоподобно удивилась, изогнув тонкие брови.

— Ты мне мешаешь... — Содзи походила на разозленную кошку, — с самого первого дня!

— Содзи, ты могла не допустить моего появления.

— Мне не дали шанса! — взбешенно крикнула она.

— Разве я в этом виновата?

— Нет, не ты. Но я знаю того, кому будет очень плохо без тебя, — довольно сообщила она, выныривая из-за спины.

А я с грустью подумала, что никто уже не сможет переживать за меня. Мысль о смерти из рук Содзи, казалась еще более малопривлекательной, чем жизнь во дворце. К сожалению именно сейчас выбора у меня не было. Хотелось уже, наконец, определиться со стороной жизни: либо здесь, либо за чертой. До смешного обидно болтаться в зоне постоянной неопределенности.

— Убей меня, — тихо произнесла я, но внутри шевельнулось недовольство, а вместе с ним полыхнули золотом угли на месте сердца.

— Ты! — пораженно воззрилась на меня Содзи, — ты просишь меня о том, о чем я так мечтала с самой первой минуты твоего появления в нашем мире! Почему? Ты испугалась трудностей? Устала бороться?!

— И что? За это ты меня отпустишь на все четыре стороны? — насмешливо произнесла я.

— Нет, но ты меня разочаровала. Я думала ты борец...

— Ты ошиблась! — жестко отрезала я.

— Трусливая тварь! — зашипела Содзи, изящным жестом откидывая волосы назад, которые настырный ветер бросал ей в глаза.

Ее оскорбление больно резануло по огненным нитям пламени, что текли по телу, словно вены. Все мое огненное существо противилось решению сдаться, но воля не уступала подобно упрямой скотине упершейся рогами в пресловутые ворота.

— Мне жаль, — моя покорность настолько сбила ее с толка, что она никак не могла решиться совершить задуманное.

— И он не придет спасать тебя? — какая-то почти детская обида прозвучала в голосе Содзи, что я с трудом удержалась от улыбки.

— Кто?

— Мейджин! И перестань корчить из себя дуру!

Я пожала плечами.

— Императору положено править, а не опекать всяких там... — под последним я имела ввиду себя, и только сейчас до меня дошел смысл моих же слов. Должен, но, однако же, возился со мной... Цветочки показывал, о травках рассказывал, в общем, занимался всякой ерундой.

— Вот именно!

Я обреченно закатила глаза.

Сцена, которую разыграли передо мной, стала напоминать откровенный фарс, Содзи же опустилась с чистой ярости, до банальных выяснений отношений. Нет, надо было разрыдаться, сделать испуганное лицо, да и еще черт знает что, лишь бы не слышать того бреда. Она меня что ревнует? Истеричный смешок сорвался с моих губ, а Содзи подозрительно покосилась на меня, но, взяв себя в руки, уверенно шагнула ко мне, схватив за кисти рук. Я попыталась выдернуть руки, но хватка девушки оказалась неожиданно крепкой.

— Сейчас я покажу тебе, что значит мой огонь, — прошептала она мне на самое ухо.

Ее пламя было другим, оно сочилось какой-то темной злобой, ненавистью ко всему живому. Оно отравляло словно яд, вызывая агонию.

Я же не чувствовала ничего, будто все мои нервные клетки разом отказались от своих обязанностей. А потом пришла дикая боль...

— Кто ты? — прохрипела я, прокусывая до крови губы.

— Надо же, заметила, — зло прошипела она, — но тебе я скажу.

Огонь хлынул второй волной, прогоняя мутную дымку близкого обморока. Созди знала свое дело лучше всякого палача.

— Мне прочили будущее феникса, но, взойдя на костер, меня захлестнули сомнения. Когда огонь добрался до тела, я поняла что мази лекарей не действуют. Это могло значить только одно — я не феникс, и они мудрые и всезнающие ошиблись. — Я слушала Содзи со смешенными чувствами страха и сожаления. — А мне предстоит сгореть заживо. Я кричала, звала на помощь, молила пощадить, но никто даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти меня! Когда я сорвала голос, ко мне явился демон, он предложил мне сделку...

Слушать становилось все тяжелее, на искусанных губах не было живого места, ладони нестерпимо горели, под кожей полыхал пожар, который с каждой минутой отвоевывал все новые сантиметры тела, поднимаясь вверх по рукам.

— Сделка с демоном, — хрипло, часто дыша, сказала я, — лучше б ты сгорела.

— Не тебе судить меня! Демон предложил мне жизнь в обмен на полное подчинение его воле, тогда казалось, что плата ничтожно мала. Теперь же все то, что я отвоевала у судьбы, катится под откос. Я разрушила все! Все чем дорожила, всех кого любила, даже ты... прости меня, — прошептала она совсем другим голосом, в котором не было ни притворства, ни лжи, только чистое раскаянье.

Меня ее заявление отрезвило, мой огонь до сих пор загнанный молей в глубь вспыхнул, покатившись широкой лавиной в места скопления разрушительной темной энергии. Столкнувшись, две силы вызвали такой резонанс, что нас с Содзи оторвало друг от друга, разбросав в разные стороны.

Едва упав, я подскочила, быстро поднимаясь с земли. Содзи лежала в неестественной позе метрах в десяти от меня. Сердце больно сжалось. Я бросилась к девушке, она тяжело дышала, тонкие струйки крови стекали из широко распахнутых глаз.

— Содзи... — охнула я.

Она перевела мутный взгляд на меня и неожиданно ласково улыбнулась.

— Спасибо тебе, — я хотела возразить, но она остановила меня, — ты освободила меня от демона, теперь я не буду выполнять его приказы, — она закашляла, а вместе с кашлем потекла черная густая кровь.

— Я помогу тебе, — по лицу потекли горячие слезы.

— Ты уже помогла, — она подняла руку, осторожно коснулась пальцами моей щеки, ее руки больше не обжигали, — окажи мне честь феникс.

— Конечно...

— Позволь мне обрести покой в твоем огне, — она выгнулась дугой, кашель стал сильнее, кровь плевками вышла из горла, забрызгав мое лицо, а Содзи замерла, утратив последние крохи жизни.

Я положила ладонь на лицо, не обращая внимания на жуткие ожоги, закрыла глаза и воззвала к своей сущности. То чего никогда не делала, лишь надеялась на милость огненной силы феникса, и она откликнулась неожиданно легко и мягко. На мгновение язычки пламени показались из-под лежащей ладони, но тут же ушли в мертвое тело. Я отняла руку, отходя от Содзи. Ослепительный столб огня взвился высоко в небо, и так же быстро опал оставляя после себя примятую зеленую траву.

Подарок.

Будущее тревожит нас, а прошлое нас держит.

Вот почему настоящее ускользает от нас.

Флобер.

Ветер гонял по полю сорванные в лесу листья, принося с собой то запахи луговых цветов, то ароматный дым из домашних очагов. В стороне от города паслось стадо какой-то домашней скотины. Картинка складывалась пасторальная, уютная и мирная, если бы не знание о людях живущих под крышами этого города.

Возможно, мне бы хотелось помочь всем и каждому, но я не верила в свои силы, надо быть законченным оптимистом, чтобы верить в то, что один человек сможет изменить мир. Один в поле не воин — он законченный псих. Один, видимый врагами как на ладони, где вся война закончится шальной стрелой. Я отрицательно покачала головой собственным мыслям, слишком не мое.

Где-то совсем близко заржала лошадь, послушалось легкое шуршание травы, приглушенные шаги. Лошадь Созди и та, на которой я сюда попала, бок о бок паслись в паре метров от меня.

Спасать меня никто не спешил, искать впрочем, тоже, лезть же в лес одной не было никакого желания. Впечатление складывалось следующей: меня бросили, Мейджином поужинал горг, и мне предложили самой выбирать себе дорогу в этом мире. Выбирать не хотелось, думать о Мейджине в прошедшем времени тоже, а первый вариант меня практически устраивал.

Мысли текли неспешно, идти никуда не хотелось, природа и вид располагал к ленивому безделью. Лошади подобрались совсем близко, причем вели себя совершенно по-хамски одна неожиданно фыркнула прямо на ухо, напугал до полусмерти, а другая решила попробовать на вкус мои волосы, за что немедленно получила щелчок по морде. Рука тут же отозвалась острой болью. На ладонях вздулись жуткие волдыри, зрелище то еще, нужно было что-нибудь сделать, к тому же я решилась идти в Даркас. Проблемой оставались назойливо ластящиеся ко мне лошади. Ей-богу матрос и тот не такой наглый.

Мне пришлось пожертвовать обоими рукавами, которые вопреки фасонам нашего мира не пришивались, а держались на тонкой шнуровке. Обматывать руку было едва ли не больнее, чем просто сгибать пальцы. Закончив, я поднялась с мягкой травы, оставить здесь этих красивых животных мне не позволила совесть. Пришлось привязать повод одной к седлу белогривой, другую я взяла за повод. Лошади послушно пошли за мной.

Обмотанная рука неприятно ныла, я боялась, что мое везение закончится и лошадь заупрямится, вырвав повод вместе с кожей, но видимо лимит несчастий я исчерпала.

На то чтобы преодолеть расстояние до города ушло по моим внутренним часам, часа два. Чем ближе я подходила к стенам города, тем больше попадалось спешащих людей: конных, пеших, сидящих на груженых повозках, но все одинаково отводили глаза, едва увидев мое лицо. Стража у городских ворот проявила большую сознательность, скрестив пики прямо передо мной. Надо было что-то сказать, как-то объяснить свой вид, но все слова разбежались. Я стояла потерянная, переводя взгляд с одного стражника на другого, чувствуя себя глупее некуда.

— Кто такая? — командным голосом спросил один, оглядывая меня из прорези шлема.

— Феникс, — пискнула я, а стражники недоуменно переглянулись, — мне нужно во дворец.

Реакции ноль. Что же нужно сделать, чтобы эти остолопы пропустили меня в город. Я оглянулась назад, вокруг меня уже образовалась приличная толпа зевак, все ждали развязки этой дурацкой ситуации. Мне стало не по себе, а внутри поднялось глухое раздражение.

Какого черта!

Подняв замотанную ладонь на уровне лица, я посмотрела на скукожившуюся от ожога кожу. Совсем чуть-чуть, — подумала я, прикрывая глаза, а на кончиках пальцев заплясали золотистые язычки огня. Древки пик разошлись в стороны. К чести стражников, они не стали устраивать из моего появления представления, а проводили молчаливыми взглядами.

От главных ворот дорога прямиком вела к центральной рыночной площади, в стороне от которой находился императорский дворец. На город я смотрела совсем другими глазами, не скрываясь ни от кого. Без маски и черного платья неприкосновенной. Я, настоящая, заявляющая всем. Вот, смотрите!

Расправленные плечи, четкий размеренный шаг, спокойный взгляд и то другое — рубашка без рукавов, босая, перемотанные руки, лицо, забрызганное кровью; чужачка, ведущая на поводе двух лошадей в дворцовой упряжи. Меня буквально облепило плотным коконом внимания прохожих, кто-то брезгливо поджимал губы, другие сторонились, лелея в душе удушливый комок страха. Но находились те, что словно очарованные странной картиной оставляли свои дела и шли следом позади меня. Их интерес я чувствовала каждой клеточкой кожи.

Так уже "мы" — я и толпа позади, миновали дорогу до площади, когда мягкие лучи солнца скрыла густая тень. Я остановилась, задрав голову вверх.

Над городом парил дракон. Он был огромен и потрясающе красив, темным силуэтом выделяясь на идеально голубом небе. Когда я отвела взгляд от кувыркающегося в воздушных потоках зверя, с удивлением обнаружила совершенно пустую площадь, на которую стремительно опустился дракон. Вокруг установилась такая тишина, что я услышала, как собственное сердце нервно выстукивает неровный, сбивчивый ритм.

Дракон занял почти всю отнюдь не маленькую площадь, яростно забил хвостом по каменной брусчатке, завертел вытянутой головой, которую венчал гребень в форме короны. А я сделала шаг назад, затем еще и еще. Но было поздно, я почувствовала на себе внимательный взгляд черных, как угли, глаз. В следующую секунду город огласил яростный рев дракона.

Я вжала голову в плечи, скрываясь за широким крупом лошади, будто это могло спасти меня от разозленного дракона. Но нет, рев стих. А люди до этого толчеей стоявшие вокруг площади начали расходиться, будто ничего примечательного не произошло. Я даже успела удивиться, глядя на удаляющиеся спины людей, но поразительно спокойный голос Мейджина поинтересовался:

— С тобой все в порядке?

Я обернулась, наверное, слишком резко, потому что мужчина отшатнулся от меня. Не понимая в чем дело, я решила ответить на его вопрос, но вышло только хуже.

— В порядке?! Ты называешь это в порядке? Да я только что, вот этими самыми руками, — я вытянула покалеченные ладони вперед, — убила человека!!! Я не в порядке! И, черт возьми, почему я должна проходить через всю эту грязь? Почему я должна разгребать ваши недосмотры! — ткнув ему в грудь пальцем, я схватила брошенный повод, и побрела мимо застывшего мужчины.

Меня била крупная дрожь, на душе было погано. Ощущение было такое, будто во мне плескался чан с жидким дерьмом, а я не могла выплеснуть его из себя, как делала до этого со всеми сильными эмоциями. Только поэтому сейчас город мирно занимался своими делами, а не прогибался под тяжестью моей злобы.

Ну почему, кто-то где-то решил, что я хорошая, добрая и мудрая? Почему этот кто-то не допустил даже мысли о моей трусости и моральной несостоятельности. Да мне было откровенно плевами на всех и на мир в частности, когда мне... Мне было плохо! Никто не удосужился тактично уведомить законченную эгоистку, которая надежно пряталась под личиной скромной школьной учительницы, что придется зайти так далеко: умереть, убить, и помочь.