Убить некроманта

— О-о-о! Индарская магия, — скривившись то ли от удивления, то ли от омерзения протянул Бриан. — Поединок с тобой начинает меня забавлять.

— Это еще только начало! — быстрым движением Роберт вытащил из-за пояса осколок киновари и, размахнувшись, швырнул его на пол рядом с малефиком. Зачарованный камень разбился в пыль, растекшуюся по зале красной с бледно-стальными искорками взвесью.

— Алхимическая ртуть, лишающая способности колдовать? Похоже, вы с Сертианом обшарили все магические лавки в Тирполисе, скупив горы бесполезного хлама у выдающих себя за магов шарлатанов, — вновь захохотал Бриан, — Да, эта дрянь не позволяет совершать определенные инкантации, но я ведаю заклятья из более чем сотни гримуаров, и так подобной дрянью меня не остановить.

Некромант отбежал подальше от наступавшего на него Роберта и продолжил:

— Ты знаешь, я не хотел уродовать твое тело, дабы не усложнять себе работу по обращению тебя в рыцаря смерти, но, распылив заклятую ртуть, ты не оставил мне выбора, — он пошевелил пальцами правой руки и между ними заиграло ярко-рыжее пламя. Спустя секунду в Роберта с шипением устремился огненный шар, в поперечнике немногим превосходящий человеческую голову. Двигавшийся по полотну стола опальный граф не имел возможности увернуться от пущенной в него колдовской сферы. Роберт вновь зашептал индарский наговор и выставил навстречу огненному снаряду левую руку, на запястье коей чернел древний браслет.

Свитое из языков магического пламени ядро врезалось в руку бывшего графа и с оглушительным хлопком взорвалось. Роберта обдало жаром. Он зажмурился, дабы уберечь от огня глаза. А когда открыл их вновь, колдовское пламя уже бесследно сгинуло. Огонь опалил ему волосы, не сокрытые под одеждой участки кожи саднило, точно они много часов пребывали под ярким летним солнцем. Однако бывший граф не получил каких бы то ни было серьезных повреждений и мог сражаться дальше.

— Получи, некромант! — незаметно достав из-за пояса, Роберт бросил в колдуна граненый шарик сиреневого аметиста размером с голубиное яйцо. Бриан принялся совершать руками быстрые пассы, намереваясь с помощью заклинаний остановить летящий в него кристалл. Вручая сей предмет Роберту, Сертиан поименовал его "Убийцей колдунов", пояснив, что остановить его не способна никакая ворожба.

Пронзая слои магической защиты некроманта, кристалл объялся пламенем, сделавшись подобным небесным болидам. Роберт видел, как исказилось в гримасе напряжения, а затем и страха лицо Бриана. Движения рук колдуна стали настолько быстрыми, что их едва можно было различить. Губы малефика что-то лихорадочно зашептали. До этого некромант творил все заклятья, не произнося ни слова, на что, если верить слухам, способны только очень сильные чародеи. На щеках и лбу колдуна заблестели бисеринки пота.

Но все усилия чародея оказались тщетны. С чавкающим хрустом пылающий аметист ударил в лоб Бриана. Испустив короткий глухой стон, чародей рухнул на спину.

Памятуя наставления Сертиана, Роберт подхватил с пола меч и стремительно кинулся к распростершемуся некроманту. "Убийца колдунов" снес Бриану правую часть головы, оставив после себя кровавую мешанину костей и плоти. Поверженный колдун лежал недвижно, раскинув руки в стороны. Несмотря на то, что тело некроманта выглядело вполне мертвым, не шевелилось и не силилось подняться, Роберт принялся неистово рубить его мечом. Отсек и искромсал на части голову и конечности, разворотил грудную клетку, вытащил оттуда сердце и яростно затоптал его тяжелыми сапогами, превратив в прилипшую к полу лепешку.

Согласно заветам Сертиана, тело убитого некроманта надлежало сжечь, но у Роберта не хватало на это времени. Убедившись, что останки малефика не собираются "оживать", Роберт принял решение двигаться дальше. В схватке с Брианом он израсходовал почти весь магический арсенал, полученный от старого аббата. Оставалось лишь последнее средство, которое святой отец наказал использовать лишь в самом крайнем случае.

Роберт снял с правой руки разорванную фламбергом предводителя стражи Сивона рукавицу. Затем извлек из-за пояса стеклянную пробирку с тягучей желтой жидкостью. И раздвинув края раны, залил содержимое сосуда внутрь. Он не выдержал и взвыл от нестерпимой боли. Создалось впечатление, что по его жилам заструился раскаленный металл. Промелькнула мысль, что Сертиан предал его и решил умертвить столь изощренным способом. Крича от невыносимой муки, Роберт забился в судорогах и повалился ничком. Довольно долго он катался по полу, суча конечностями. Надорванная глотка теперь исходила хрипом. Разум его помутился и бывший граф не ощутил того мига, когда провалился в забытье.

Неизвестно, сколько времени он пролежал без сознания. Когда Роберт вновь открыл глаза, тело его горело, но отнюдь не болью, а от распиравшей его силы. Легким пружинистым движением он вскочил на ноги. Исчезла давившая на плечи усталость, накопившаяся после проведенных схваток. Полученные раны более его не беспокоили. Он взглянул на правую ладонь — там вместо сочащейся кровью и сукровицей алой полосы, виднелся затянутый желтой коркой рубец.

Довольно улыбнувшись, Роберт поднял бастард исцелившейся десницей и с искренним наслаждением несколько раз рассек клинком воздух.

— Тебе конец, Пэй, — сам себе сказал бывший граф и двинулся к проходу на следующий ярус донжона.

Он обнаружил дверь в баронский покой едва прикрытой, так что на лестницу из помещения просачивался блеклый красноватый свет. Роберт рванул за тяжелое бронзовое кольцо, открывая проход. Его взору предстала широкая комната: в середине — перевернутый круглый стол с тремя разбросанными около стульями, большая кровать с иссеченным балдахином, рядом с ней — громадный рундук, стрельчатое окно, закрытое ярким витражом. В дальней стене — портал камина, сейчас не горевшего. Возле окна — конторка, за которой, наклонившись, что-то писал высокий чрезмерно худой человек в черной мантии.

— Бриан? Ты уже закончил с графом? — не отрывая глаз от пергамента, поинтересовался Пэй.

— Ошибаешься, некромант. Это граф закончил с Брианом, — особо того не желая, Роберт улыбнулся.

Наконец Пэй соизволил поднять взгляд. Колдун выглядел скверно: одеяние измято и разорвано в нескольких местах, волосы растрепались и спутались, на левой скуле из раскрывшейся раны выступала желтая кость.

Роберт заметил, что на убранной сатиновыми одеялами кровати лежит тело Деррита: руки сложены на груди, в скрещенных ладонях покоится нож с загнутым вниз клинком. Лицо покойного вора поражало своей глубокой умиротворенностью. Могло показаться, что Деррит не умер, а всего лишь уснул и сейчас видит удивительно прекрасные сны.

— Вот как? Очень жаль, Бриан подавал большие надежды, из него мог получиться хороший некромант, — бледно-белое, словно мраморное, лицо колдуна не выражало никаких чувств.

— Вскорости ты отправишься вслед за ним, — Роберт поднял меч.

— Ты являлся прожектом моего адъюнкта Бриана. Глупый юнец собирался создать из тебя одного из сильнейших рыцарей смерти. Судя по тому, что ты явился ко мне, Бриан мертв и его прожект провален. Мне ты неинтересен, так что позволяю тебе безвозбранно покинуть Сивон, — проговорил Пэй, скрестив руки на груди.

— Я не уйду отсюда, пока не уничтожу тебя, — Роберт почувствовал, как в груди нарастает обычно не свойственный ему гнев. — Это единственная возможность вернуть утраченные честь и титул.

— Позволь дать тебе совет, граф, — Пэй не обратил внимания на то, что Роберт сделал шаг в его сторону, угрожающе занеся бастард. — В Садрии сейчас много недовольных безумным правлением его величества Риккарда Третьего. Возглавь их, свергни опостылевшего сюзерена и сам взойди на трон. Можем даже обсудить цену нашего споспешествования в сем славном предприятии.

— Я не собираюсь заключать с вами уний и уж паче того наниматься к вам на службу, — гневаясь все сильнее, прошипел Роберт.

— Как сочтешь нужным, граф, — бесстрастно пожал плечами Пэй. — Твой поход в Сивон состоялся во многом потому, что мне хотелось свидеться с Дерритом Бравном. Как ты можешь видеть, — некромант кивнул в сторону покоившегося на кровати тела. — Сия встреча состоялась. Так что уходи и не отнимай более у меня времени, покуда я не передумал и не вознамерился сотворить из тебя рыцаря смерти.

— Я не отступлю от свой цели, — раздельно выговаривая каждое слово, произнес Роберт.

— Напрасно, граф. Видимо, свихнувшийся Сертиан в самом деле вбил тебе в голову кучу нелепых предрассудков касательно некромантов, — Пэй попытался вложить в свой голос ноту сожаления, но получилось более похоже на презрение.

— И воссияет ниспосланный Лигтом свет да рассеет он тьму вековечную! — продекламировал Роберт еще один заученный по указанию Сертиана речитатив. Откликнувшись, клинок бывшего графа задрожал и вспыхнул золотистым пламенем.

— Сильная магия, — покачал головой Пэй, сохраняя все то же отстраненно-бесстрастное состояние.

Роберт в несколько стремительных прыжков покрыл разделявшее их расстояние и обрушил меч, метя в голову некроманта. Только что стоявший вразвалку со скрещенными на груди руками колдун проявил небывалое проворство и успел подставить под клинок непокрытую ладонь. Меч Роберта будто бы ударился в каменную стену. Длань Пэя даже не шелохнулась, когда на нее опустился бастард опального графа. Мгновение они стояли, застыв, словно два скрестивших клинки рыцаря, с той лишь разницей, что вместо меча один из сражающихся использовал собственную руку. Не выдерживая жара, источаемого получившим божественную силу Лигта клинком, кожа Пэя с шипением начала чернеть и расползаться. Заметив неладное, чародей с силой толкнул давящий на него бастард. Роберт отлетел на несколько шагов назад и, перевернув лежавший на боку стол, с трудом сохранил равновесие.

Не теряя времени, бывший граф вновь бросился в атаку. Пэй пристально взглянул ему в глаза и удивленно возопил:

— Ну и дела! Ты влил в себя кровь демона, притом отнюдь не простого. Видно, вы с Сертианом окончательно рехнулись, раз пошли на подобное.

Роберт не стал вслушиваться в слова колдуна. Бывший граф совершил выпад. Пэй, несмотря на неудобное одеяние, споро ушел в сторону, избегнув встречи с бастардом.

— Ты сам подписал себе приговор, рыцарь. В нашем мире не должны пребывать те, в ком течет кровь Нарзитула, одного из сыновей Ксатрана, — произнес Пэй, направляя руку в сторону Роберта.

Бывший граф почувствовал, что его мышцы теряют упругость, обращаясь в непослушную студенистую массу. Роберт вновь произнес слова индарского заклинания, но древний браслет, вероятно растративший всю силу во время схватки с Брианом, никак не отозвался. Тогда опальный граф, неожиданно рассвирепев, рванулся вперед и как ни странно оплетшие его магические путы лопнули.

Пэй откинулся назад, точно он удерживал сильно натянутый упругий канат, который, разорвавшись, сильно хлестнул его.

Роберт не сумел понять, откуда в его сознании возникли слова заклинания. Бывший граф просто направил меч в сторону чародея и произнес всплывшую, будто кем-то подсказанную, фразу. Лезвие бастарда объяло темно-багровое пламя, и с острия клинка сорвался огненный шар.

Некромант успел поднять руку, и магический болид разбился об окружившую Пэя клубящуюся серую сферу, стекши на пол огненными струями.

Неудача нисколько не смутила Роберта, и он вновь ринулся на колдуна. Перед ним из воздуха соткалась призрачная стена. Бывший граф взмахнул бастардом и окутанный багровым огнем клинок с шипением распорол магическую преграду, проложив дальнейший путь.

Глядя только на отступившего к кровати Пэя, Роберт внезапно расширившимися гранями сознания уловил, что в залу вбежала закованная в вороненые латы фигура с бродэксом наперевес. Выкрикнув лаконичное заклинание, Думаш Гард дважды опустил секиру на спину опального графа. Паче чаяния Роберт не испытал боли, лишь легкую скованность движений, вызванную разрывом мышц и переломом костей.

И вновь в глубинах разума вспыхнули нужные слова. Развернувшись и одновременно прочитав магическую сентенцию, Роберт ударил по воздуху кулаком левой руки. Куполообразный топхелм магистра рыцарей смерти смяла неведомая сила. Думаш Гард вылетел в дверной проем и, ударившись в стену, сполз вниз.

Неудавшаяся атака мертвого лорда, тем не менее, позволила Пэю сотворить более сложное заклинание. Благодаря вновь обретенному дару Роберт сумел прочувствовать, как протянувшиеся от рук колдуна невидимые нити с зазубренными крюками на концах вцепились в его душу и теперь Пэй, подобно рыбаку, тянущему из моря невод, пытался вырвать бессмертное начало из бренного тела опального графа.

У Роберта не было ни сил и ни времени задумываться, отчего его взгляд подернулся красной дымкой, и каким образом он наяву узрел впившиеся в него пуповины некромантовой волшбы. Опальный граф зарычал и принялся рубить клинком свитые в рукава лиловые и изумрудные спирали.

К этому времени большую часть комнаты охватил темно-багровый пламень, распространившийся после того, как Пэй отразил сотворенный Робертом огненный шар. Бывший граф не чувствовал жара и тем паче боли, хотя ощущал как обугливается и истлевает его кожа, а взамен нее появляется новая — грубая, густо-красная, кою сподручнее именовать шкурой. Удивительно, но бушующее вокруг пламя придавало Роберту силы. Более того он внезапно понял, что способен повелевать пляшущими окрест языками огня. Не раздумывая, разжалованный дворянин приказал потокам пламени обрушиться на Милора Пэя и испепелить того.

Тотчас сгинули тщившиеся исторгнуть душу опального графа хоботы. Некромант исчез под накрывшей его огненной волной. Но спустя мгновение незнамо откуда поднявшийся ветер нагнал густые клубы серой пыли, больше всего напоминавшей развеянный прах. Даже сквозь защитную маску Роберт уловил резкий запах разложения, наводнивший помещение. Неистово ярившееся алое пламя начало оседать под напором сизой завесы. В том месте, где только что находился захлестнутый пламенным валом Пэй, взвился небольшой смерч. Когда вихрь рассеялся, Роберт вновь увидел некроманта. Волосы колдуна сильно обгорели, кожа на лице, шее и не скрытых мантией ладонях почернела, самое одеяние малефика обратилось в обожженные лохмотья. Пэй сорвал и отбросил в сторону обугленное отрепье, оставшись в черном пурпуэне.

Роберт занес меч для атаки и двинулся на некроманта. В лицо бывшему графу задул сильный ветер, несший в себе частицы тлена. Почти невесомые крупицы врезались в тело, больно впиваясь в не защищенные доспехами и одеждой места. Роберт зажмурился, дабы сберечь глаза, и даже не удивился тому, что отлично видит окружающее пространство новым внутренним зрением.

Похоже, Пэй расходовал последние резервы. Некромант, точно в агонии, размахивал руками и надсадно выкрикивал слова заклинаний, уже не изображая всесильного чародея, творящего волшебство лишь силой мысли. В Роберта полетела вся сумевшая уцелеть в огне утварь: стулья, конторка, крышка сундука. Обострившимися чувствами опальный граф ощутил, что некромант пытается состарить его: кожу испещрили морщины, волосы начали седеть, дряблели и дряхлели мышцы, суставы и внутренности. Роберт дернулся, стряхивая с себя уже не такие прочные, как в начале схватки, магические оковы, и послал в направлении малефика еще один огненный шар. На этот раз пламенная сфера почти тотчас сгинула в заткавшей комнату сизой пелене.