Убить некроманта

"Убить некроманта. Убить Милора Пэя", — эти слова, словно колокол, монотонно звенели в сознании Роберта, заглушая все иные мысли. "Уничтожение треклятого колдуна — единственная возможность вернуться, очистить запятнанную честь, восстановить опороченное имя".

Он недвижно застыл, сидя на широком пне, у самого края небольшой лесной поляны. Его глаза помутнели, уставившись в глубины неведомой пустоты, а дрожащие губы продолжали, точно заклинание, нашептывать одни и те же слова: "убить Милора Пэя".

В последние несколько месяцев Роберт, бывший граф Овридийский, потерял всё, в чем видел смысл своего бытия. Он был обручен с дочерью барона Тэлфордского Мариэной. Они намеревались вскоре обвенчаться. Однако отец невесты — старый барон Билл Тэлфорд внезапно и скоропостижно скончался. Возможно, и в этой смерти также оказался замешан герцог Эдмонд Сибидорский, впрочем у Роберта не имелось прямых доказательств его вины.

Смерть Билла Тэлфорда явилась лишь предтечей свалившихся на графа Овридийского злоключений. Оставшийся без хозяина домен стал добычей алчущих наживы соседей. Воспользовавшись положением, лорды из пограничных Тэлфорду земель вторглись в баронство. Захватчики сжигали целые деревни, грабили, убивали, захватывали жителей и уводили их в свои владения. По всему северу королевства ходили ужасные слухи о проданных некромантам сервах барона Тэлфорда.

Дальше всех на этом крысином пиршестве зашел, конечно же, приснопамятный Эдмонд Сибидорский, не без оснований подозреваемый Робертом в смерти отца Мариэны. Солдаты герцога взяли приступом и сожгли Тэлфордский замок. Растащили всё, что имело хоть какую-то ценность. И самое ужасное: обесчестили, а после растерзали Мариэну. Роберт обнаружил ее нагой изувеченный труп распяленным на тележном колесе среди чадящих дымом руин.

Молодой граф легко напал на след убийц: дружинники герцога установили на груде битого камня и обугленных балок, некогда являвшей собой Тэлфордский замок, стяг с гербом своего сюзерена — начертанный на синем треугольном щите ясень, крону которого пронзает меч-клеймор.

В поисках учинивших расправу над Мариэной негодяев Роберт послал шпионов и разведчиков в столицу герцогства Сибидор — Страдгард. Шпики молодого графа прознали, что разграбление Тэлфордского замка учинили не опившиеся до помутнения рассудка стражники, набранные из числа безземельных пейзанов. Убийство Мариэны было делом рук самого герцога Эдмонда и его ближайших сподвижников.

Узнав о том, что герцог Сибидорский лично принимал участие в штурме и разорении Тэлфордской цитадели, Роберту ничего не оставалось, кроме как вызвать Эдмонда на поединок, следуя древним традициям садрийских нобилей.

Семь лет назад Роберт, тогда еще совсем юноша, выиграл Ежегодный Королевский Рыцарский Турнир и стал почетным членом Ордена Чемпионов. Граф не сомневался в победе над уже немолодым герцогом и неотвратимости своего возмездия. Однако бесчестие и вероломство Эдмонда Сибидорского, похоже, не имело границ. Он явился на поединок не в одиночку, как гласило незыблемое правило, а с тремя клевретами. Но в тот день Роберт не мог проиграть, он не мог погибнуть, оставив смерть Мариэны не отомщенной. Граф поклялся на могиле невесты, что убийцы заплатят за ее смерть и добился этого. Так, как в тот достопамятный день, Роберт не сражался никогда прежде. Меч в его руке обратился в чудовищный перст смерти, одного прикосновения коего хватало, чтобы отправить противника в небытие. Герцог и двое его подручных пали, однако третьему — баронету Александеру Де Кастангеру, между прочим тоже победителю Ежегодного Королевского Рыцарского Турнира и любимцу его величества, удалось сбежать. Он отправился прямиком в Каттарину, столицу Садрийского Королевства, — наушничать самодержцу. И, небывалое дело, его величество Риккард Третий, в последние годы променявший прозвище Храбрый на Безумный, в кои-то веки соизволил вмешаться в междоусобицу своих вассалов.

Граф Роберт Овридийский, как гнусный учинитель распрей, порочащий честь всего садрийского дворянстства, был вызван на суд в столицу. Роберт отлично знал, какие дела творятся в Каттарине. Растерявший остатки разума садрийский монарх отправил на плаху и виселицу множество своих придворных только лишь из-за одного подозрения в измене. Лицемерные клеветники и кровожадные профосы составляли окружение правителя Садрии, и именно они во главе со своим лишившимся всякого рассудка сюзереном собирались вершить правосудие над Робертом. Граф Овридийский прекрасно понимал, какой приговор его ожидает. Он не поехал в столицу, тем самым сохранив жизнь себе и тем глупцам, что попытались бы схватить его, одного из лучших фехтовальщиков королевства, способного в одиночку расправится с дюжиной отлично вышколенных бойцов.

Тем не менее, суд состоялся и без присутствия обвиняемого. Приговор для "подло" убившего троюродного брата короля герцога Сибидорского Эдмонда оказался суров, и помимо собственно смертной казни включал лишение графского титула и почетного членства в Ордене Чемпионов, а также изъятие в пользу герцогства Сибидор всех земель и имущества преступника. Дабы доставить отказавшегося подчиняться графа для исполнения наказания, король выделил особый отборный полк во главе с приснопамятным баронетом Александером Де Кастангером, набранный по большей части из дормирских наемников, сиречь обыкновенных разбойников. Кастангер не замедлил выступить в поход на Овридию, вотчину графа Роберта. Не надо было иметь ума выдающегося волшебника, дабы понять, что мстительный баронет идет не претворять вердикт королевского суда, и даже не жечь деревни и грабить. Он направлялся, чтобы раз и навсегда расправиться с Робертом Овридийским.

Молодой граф, имевший в своем распоряжении две сотни верных только ему дружинников и полтысячи крестьян-ополченцев решил не тратить понапрасну человеческие жизни и, распустив войско, приказал сервам забрать все самое ценное и искать новое, более безопасное, место для жилья. Сам же Роберт, как и большинство людей из его земель, отправился в Ардор, северо-восточную провинцию королевства, жители которой отличались гордостью и свободолюбием и в меньшей степени, нежели остальные обитатели садрийского государства подчинялись королю. Здесь Роберт нашел приют в небольшом горном монастыре, где бывшего графа радушно принял давний друг его отца преподобный аббат Сертиан. Именно Сертиан и подсказал ему эту рискованную идею — убить некроманта Милора Пэя.

— Милор Пэй — это не простой бродячий колдун, наводящий порчу на посевы и насылающий мор скота, — рассказывал святой отец тихими зимними вечерами, когда они с Робертом подолгу засиживались у камина с кружкой доброго монастырского эля. — Это жестокий и коварный некромант, специально обучавшийся своему черному ремеслу в их нечестивом Университете. Он не рядовой аколит, начитавшийся книжек про оживших покойников и не знающий с какой стороны браться за посох, — лет тридцать назад отец Сертиан, будучи простым бойцом ардорского войска, участвовал в кровопролитной и опустошительной войне с некромантами, унесшей жизни едва ил не половины жителей Ардора. Старый священник знал о некромантах и их стране — так и называвшейся Некромантия — всё или почти всё.

— Милор Пэй — второй по могуществу и власти чародей Некромантии. По колдовской силе он уступает разве что Синдану Бариусу — главе их зловредной гильдии. О Пэе гуляет множество всяких слухов. Взять хотя бы россказни о том, что некогда он был величайшим воином Дормира и объединил все кланы, основав существующее ныне государство. Но это ложь! Ибо некроманты рождаются с черной душой и не способны созидать, они могут только разрушать! — Глаза преподобного зло сверкнули.— Другие истории повествуют, что Пэй являлся величайшим из всех когда-либо живших на свете воров, в неполные пятнадцать лет обокравшим магическую академию Гальтариума. Но и это всего лишь сказки. А я расскажу тебе правду. То, что удалось узнать о Пэе королевским разведчикам, в рядах коих я некогда служил, — он наклонился к самому уху Роберта и лихорадочно зашептал:

— Милор Пэй родился около пятидесяти лет назад далеко на востоке, в холодной варварской стране — Сарминхейме. Его мать была простой шлюхой, а отец — проезжим магом из Гальтариума. Вероятно, от него Милор и унаследовал колдовские способности — на беду всему садрийскому народу, — Сертиан тяжело вздохнул. — В юности он якобы состоял в сарминской гильдии воров. Впрочем, подтверждений этому обнаружить не удалось. Приблизительно в возрасте двадцати лет в Милоре Пэе проснулась тяга к черному знанию. Он совершил длительное путешествие сквозь варварские земли и тайно пробрался через Ардор в Некромантию, где выдержав суровое вступительное испытание, был принят в Некропольский Университет. Он оказался необычайно одарен — если возможно назвать даром эти порочные способности. За пять лет он прошел путь от желторотого неофита до полноправного магистра, имеющего право самому преподавать в Университете. Милор Пэй повинен в сожжении трех десятков деревень в Сибидоре и Ардоре, — голос святого отца сделался глух и печален, — на его совести — если оная вообще у него имеется, — тысячи убийств невинных людей и использование их тел и душ в чудовищных некромагических опытах. — Сертиан зло и горестно всплеснул руками, точно пытаясь сокрушить бестелесный воздух.

— Так вот о главном,— святой отец перевел дух, сделав добрый глоток из стоявшей подле него кружки. — Почему необходимо убить Милора Пэя? О, не бойся. Я не хочу завербовать тебя в королевские войска, сражающиеся с некромантами, или вынудить сделать это ради моей или чьей-либо еще выгоды. Убийство... Хотя это не совсем подходящее слово по отношению к личу — чародею, умертвившему собственное тело ради усиления колдовских способностей. Скажем так, уничтожение Милора Пэя — это богоугодное дело, которое принесет пользу всему Садрийскому Королевству. Конечно, сейчас ты в ссоре с королем и тебя, вероятно, не особо беспокоят беды нашей страны. Тем не менее, ты все же жаждешь вернуться назад, вновь стать тем, кем когда-то являлся — графом Робертом Овридийским, победителем королевского рыцарского турнира и почетным членом Ордена Чемпионов, — священник пристально взглянул в глаза Роберту, которые, увы, не умели лгать. Не имело смысла отрицать очевидного, и опальный граф едва заметно кивнул.

— За голову Милора Пэя назначена солидная награда, — продолжил святой отец, — включающая в себя не только золото и земли, но и дворянский титул, передающийся по наследству. Конечно, ты думаешь, с чего бы это королю, приговорившему тебя к смертной казни, исполнять данное по поводу уничтожения Милора Пэя обещание? Ну, во-первых, потому, что голова Милора Пэя стоит куда дороже, нежели твоя. А во-вторых, вспомни историю Дингора Бальтолузского. С чего начал восхождение к незабвенной славе этот великий герцог? Правильно, он убил некроманта, — первого советника короля Некромантии — Онокрио Феаса. Будущий герцог Бальтозуский, тогда еще простой варвар из клана Ворона, явился во дворец короля с головой Феаса в походной сумке, и никто не усомнился в содеянном им. Он сразу же получил титул графа и домен в Бальтолузии. Дальнейшая его судьба известна каждому садрийскому мальчишке, мечтающему стать героем: победа в рыцарском турнире, разгром некромантов на берегах Форгата, бескровное прекращение междоусобиц в Сибидоре и Бальтолузии. Итак, рассказав тебе о Милоре Пэе и выгоде, что сулит его уничтожение, я хочу спросить тебя, Роберт, граф Овридийский, — голос Сертиана приобрел торжественное звучание, словно он венчал молодую горячо влюбленную чету. — Желаешь ли ты, взяться за это рисковое дело и избавить мир от треклятого колдуна Милора Пэя?

— Да, я убью Милора Пэя, — глухо, но твердо ответил Роберт.

Конечно, старик Сертиан был всего лишь фанатиком, помешанным на войне с некромантами, впрочем, идею он подкинул далеко не самую худшую. Если задуманное святым отцом удастся осуществить, то Роберта ожидает триумфальное возвращение и слава народного героя. И тогда сам король не посмеет строить козни ему, самому Роберту Овридийскому — победителю Милора Пэя. А он, великий воин, не возьмет чужого, а лишь потребует вернуть отнятое.

После полученного согласия Сертиан начал готовить бывшего графа для похода в Некромантию. Оказалось, святой отец отлично осведомлен о делах, творящихся в этой темной стране. Преподобный много поведал Роберту об укладе жизни, иерархии и военной мощи повелевающих мертвецами колдунов. Бывший граф узнал, что некроманты уничтожили все живое в пределах своих земель, не пощадив даже растения и насекомых. Сертиан рассказал графу, что темные колдуны не держат легионы мертвых воинов вдоль границ своей страны, они просто отравили магией воздух. Над Некромантией никогда не светит солнце — ибо солнечные лучи вызывают разложение мертвой плоти верных некромантовых слуг — зомби — подъятых из могил чародейством мертвецов. В былые времена, когда над страной мертвых еще светило солнце, ходячие гниющие тела источали настолько нестерпимое зловоние, что молодые аколиты Некропольского Университета, еще не достигшие того уровня мастерства, чтобы умертвить тело и обратиться в личей, не выдерживая застывшего в воздухе чудовищного смрада, не рассеиваемого даже магией, падали замертво. Посему колдуны затмили солнце, заткав небо непроницаемой пеленой свинцовых облаков. Теперь в Некромантии царил вечный полумрак, рассказы о котором наводили леденящий ужас на простых обывателей Садрийского Королевства.

Вся зима прошла в хлопотливых приготовлениях. Вечерами Сертиан рассказывал Роберту о некромантах, их уязвимых местах и слабых сторонах, коих, к слову, оказалось не так уж и много. Несколько дней подряд преподобный проводил священные обряды над мечом Роберта, дабы наделить клинок магическими свойствами и особой разрушительной силой. Ведь чтобы "убить" некроманта, потребуется изрубить его тело на мелкие кусочки, а затем пленить его душу, пока та не нашла себе нового пристанища в другом мертвом теле. Где-то в кладовых монастыря святой отец отыскал волшебный камень, куда можно было заточить душу колдуна. Подобные артефакты обычно использовали некроманты для пленения и порабощения магической сущности человека, покидающей тело после смерти.

Преподобный обучил Роберта обращаться с этим могущественным кристаллом и наказал, что после захвата души некроманта камень сразу же необходимо разбить вдребезги — только так можно уничтожить дух нечестивого чародея.

В начале марта, когда стихли яростные вьюги, но снег еще не растаял, а распутица не превратила дороги в непроходимые болота, Сертиан уехал. Искать Роберту спутников для похода в земли некромантов, как объяснил свою отлучку святой отец. Вернулся он, правда, один, однако сообщил Роберту, что трое наемников уже готовы выступить и только ждут вести от бывшего графа.

Ожидание оказалось недолгим. Пасмурным апрельским утром, когда моросил мелкий, не по-весеннему холодный дождик, Сертиан, едва ли не прыгая от радости, сообщил Роберту, что Пэй сам идет к ним в руки. Святой отец, имевший обширные связи в среде ардорских военных, узнал от одного из пограничных разведчиков, что Милор Пэй в начале лета приедет в пограничную крепость Сивон для встречи с главой Ордена Рыцарей Смерти — Думашем Гардом. Разумеется, такие столь важные сведения редко просачивались из Некромантии. Просто не у кого их было выпытать или выкупить — ведь слугами некромантов являлись "ожившие" мертвецы, а они, как известно, не разговаривают, не чувствуют боли и безразличны к любым посулам. Эта утечка очень походила на не слишком искусную ловушку, но Сертиан бил себя кулаком в грудь, утверждая, что его осведомителю можно доверять. Преподобный утверждал, что некроманты непрерывно грызутся за власть и что, видимо, один из желающих занять место Пэя колдунов решил избавиться от него руками садрийцев.

Вероятно, это все же была западня, однако Роберт не имел выбора. Он либо пойдет в неизвестность, дабы вернуться героем или сгинуть безвозвратно, либо всю жизнь будет прозябать в монастыре Сертиана, довольствуясь лишь жалкими воспоминаниями о былой жизни. Бывший граф не сомневался в своем решении — он верил, что прикончит колдуна и вновь поднимет знамя своего рода над столицей Овридии.

Как ни странно, у прозорливого Сертиана оказалась припасена карта окрестностей Сивона, включавшая в себя даже схему замковых катакомб. Хотя Роберта это ничуть не удивило: старый священник давно и тщательно готовился к только ему ведомой мести некромантам и за долгие годы накопил немало нужных и полезных для подобного предприятия вещей. В первые дни мая Роберт, получив благословление, распрощался с Сертианом и направился к указанному старым священником месту, где его должны были ожидать трое загадочных спутников...

— Роберт! — за спиной бывшего графа раздался холодный немного скрипучий голос, вырвавший его сознание из густой пелены мрачных воспоминаний.

— Роберт! — повторно окликнул графа Деррит Бравн, один из трех членов его маленького отряда. — Похлебка готова. Если не хочешь, чтобы этот орк всё сожрал, поторопись!

Роберт, точно статуя замерший на рассохшемся еловом пне, встрепенулся и медленно повернул голову, окинув взглядом место их привала. Их маленький отряд расположился на узкой лесной полянке, затерявшейся в северных лесах Сибидора, неподалеку от земель некромантов. Посреди прогалины потрескивал небольшой костерок, над которым в черном котелке булькала упомянутая Дерритом похлебка. А в трех шагах, на другом краю поляны, прислонившись спинами к толстым стволам ветвистых грабов, сидели двое других спутников Роберта. Ближайший из них — Дрогг, орк-охотник, — могучий великан, имевший морщинистую с зеленоватым оттенком кожу и темные цепкие глаза, доставшиеся его племени от предков-эльфов и позволявшие оркам слыть лучшими охотниками в землях людей и гоблинов. Дрогг немало попутешествовал по Садрии и был известен среди охотников во многих уголках ойкумены. Он истреблял гигантских пауков в Тарлии, охотился на песчаных драконов и исполинских скорпионов в Этролдской пустыне, прикончил не один десяток йети среди снегов Сарминхейма, выловил нескольких левиафанов и кракена в далеких южных морях. Однако в последние годы Дрогг заразился идеей борьбы со злом. Вместе с гномами он отловил и уничтожил самого настоящего черного дракона в Сибидорских Горах, потом едва не погиб, спасая жителей маленькой деревеньки от нашествия исполинских богомолов в песках южного Этролда, в Бальтолузии орк уничтожил могучего демона, истребившего жителей нескольких сел и коего не смогли одолеть хваленые инквизиторы из Ордена Святого Шлема. Дрогг легко согласился на предложение Сертиана в отличие от множества других наемников, отказавшихся связываться с некромантами. За свои услуги орк запросил символическую плату в пятьдесят золотых монет. Этих денег едва хватит на то, чтобы покрыть расходы на путь в Некромантию, а также приобретение оружия и иных вещей, необходимых в сражении с колдунами страны мертвых.

Дрогг никогда не охотился на людей и представителей других разумных рас, даже на недалеких быколюдей и кровожадных полульвов — ленрахов. Некромантов же орк не относил к цивилизованным существам, для Дрогга повелевающие мертвецами маги служили лишь очень коварной и опасной дичью, уничтожение которой сделает мир лучше. Роберт считал такое мнение наивным, но в целом правильным. Дрогг подготовился к походу великолепно. Он был облачен в толстую куртку-доспех из чешуи крупного ящера (возможно, даже дракона). Через плечо орка протянулась перевязь с метательными ножами, клинки которых покрывали всевозможного вида яды — от усыпляющих и парализующих до мгновенно умертвляющих. На широком поясе Дрогга висели ножны с надежным охотничьим ножом — настолько громоздким, что менее могучему орку или человеку он скорее бы подошел в качестве меча. Орк управлялся с этим грубым тесаком не менее ловко, чем эльфийская воительница — с кинжалом. За пояс зеленокожего охотника были заткнуты два длинных стилета и короткий нож для разделывания добычи с широким изогнутым клинком. На бедре орка висела плевательная трубка — для стрельбы смазанными ядом иглами. Это оружие Дрогг раздобыл где-то в южных лесах. К куртке и поясу охотника крепилось множество мешочков и узелков со снадобьями, бальзамами, порошками самых различных свойств. Здесь были и яды, и лекарства; дурманящие и лишающие разума зелья; колбы с взрывающимися жидкостями и множество других магических и немагических предметов, необходимых охотнику и искателю приключений. Возле Дрогга на траве лежала продолговатая корзина из гибких прутьев, под завязку набитая метательными копьями.

Сидя прислонившись к дереву и устало полуприкрыв глаза, охотник вяло отвечал на горячие тирады своей собеседницы — амазонки из северо-восточных областей Дормира — Лимии, обвинявшей орков, и Дрогга в их числе, в уничтожении своего народа. Лимия являла собой канонический образ амазонки — могучая и, как и все женщины ее племени, совершенно не привлекательная: грузная мускулистая фигура с короткими, точно обрубки, конечностями; широкое выдубленное ветрами и солнцем лицо; большой мясистый нос; тяжелая челюсть; маленькие близко посаженные глазки, скрывающиеся под сильно выдающимися надбровными дугами.

Амазонка носила обычный для воительниц ее племени кожаный доспех, усиленный стальными пластинами, ее оружие также являлось характерным для амазонок Дормира — двуручный топор с расходящимися в стороны лезвиями-полумесяцами. В отличие от Дрогга Лимия, немолодая уже наемница, отправилась в это путешествие исключительно из-за золота, что ей посулил далеко не бедный Сертиан и на которое она собиралась нанять в помощь своим сестрам несколько десятков наемников-мужчин для участия в бесконечной войне, ведшейся амазонками с другими племенами и кланами Дормира с целью возрождения своего государства.

— Вы, орки и ваши дружки торлы, тролли, гоблины и еще эти... корлы подло разбили нас под Ксатором, напав из засады. Вы истребили почти всех наших мужчин, увы, не отличающихся такой же силой как мерзкие тролли и тупоумные варвары, однако остались еще мои сестры, способные противостоять вашему натиску! Вы еще узнаете, что такое гнев амазонок! Клянусь тебе, орк, вы будете долго помнить и проклинать нас! Вы еще умоетесь своей вонючей кровью и будете жалобно стенать о пощаде, но милосердия не дождетесь! — Лимия медленно повела головой из стороны в сторону, словно в этот миг кто-то просил у нее помилования, а она давала суровый отказ. — Сама великая Аутала поведет нас в решающий бой и те, кто не покорится, будет сражен ее священным клинком. Поверь мне, орк, мы не только вернем наши земли, мы захватим весь Дормир, а затем...

Роберт вздохнул и отвел взгляд, прекратив вслушиваться в бессвязные бредни этой беснующейся фанатички. Главное, что она была отличным воином и всегда безукоризненно выполняла взятые на себя обязательства, за что и заслужила славу и уважение среди наемников Садрии.

— Ну, что приступим к нашей трапезе? — поднявшись, предложил Роберт.

Через минуту Роберт и Деррит сидели у костра, без всякого удовольствия уплетая невкусную бобовую похлебку.

— Я давно хотел спросить тебя, Деррит, — заговорил бывший граф, проглотив очередную ложку постного варева. — Почему ты решил принять участие в этом походе?

— Почему? — глаза Деррита холодно блеснули, он недобро усмехнулся. — У меня личные счеты с Милором Пэем.

— Что? — вырвалось у Роберта.

— Да, у нас с ним личные счеты. Я — самый знаменитый в Садрии вор. Я возглавил одну из трех ветвей каттаринской гильдии воров, когда мне стукнуло девятнадцать! Я пробрался в королевскую библиотеку и выкрал оттуда три самых старых тома священного писания Лигта. Меня пытали три месяца подряд и едва не четвертовали при Карле Шестом Веселом, я отсидел десять лет в лишенной окон темнице при Роджерде Четвертом Добром и я с честью нашу это клеймо,— он указал на свой неровный, изрезанный шрамами и морщинами лоб. Там аккурат между бровей в оставленном раскаленной сталью круге виднелся знак "Т" — именно таким символом клеймили воров лет двадцать пять назад — во времена правления Карла Шестого.

— Ты говорил про Пэя... — напомнил углубившемуся в перечисление своих подвигов вору Роберт.

— А-а-а. Да... Пэй, — Деррит с нажимом произнес короткое имя некроманта. — Ты, конечно же, слышал историю о сарминских ворах? — Роберт молча кивнул. — Так вот, Пэй был одним из них. Ты, разумеется, полагаешь, что это всего лишь легенда? Что ей нельзя верить? Однако у нас, воров, свои источники, и я точно знаю, что Милор Пэй являлся одним из троицы знаменитых сарминских воров, ограбивших Сахора Эддиса — одного из десяти магов, входивших в правящий совет Гальтариума. Это преступление считается величайшей кражей Садрии всех времен. Слава сарминских воров затмила даже мои подвиги! — на рябом лице Деррита проступили желваки, на сжатых кулаках побелели костяшки.

— Понимаю... — покачав головой, протянул Роберт.

— Ты не вор! Тебе никогда этого не понять! — в глазах Деррита вспыхнуло пламя ярости.

— Что же, я рад, что у нас с тобой одна цель, несмотря на разные мотивы, — ответил бывший граф и едва слышно добавил: — А для меня уничтожение Милора Пэя — единственный способ вернуть былое...

В это время к костру подошли орк и амазонка, на время трапезы прервавшие свой бесконечный спор.

После еды отряд вновь двинулся в путь. Дрогг вел их строго на север едва заметной тропкой. Со всех сторон путников обступил глухой лес. Густые кроны буков и грабов скрыли от их взоров ясное летнее небо. Жесткие стебли травы поднимались едва ли не до пояса, затрудняя продвижение. То и дело путникам приходилось продираться через густые заросли орешника и можжевельника. Единственным достоинством выбранного пути являлось отсутствие в этих местах болот. Путники уверенно ступали по твердой каменистой почве, не опасаясь внезапно провалиться в зловонную топь.

Места здесь, на севере герцогства Сибидор, были дикие. Люди покинули эти земли еще во время первой войны с некромантами — почти триста лет назад. И сейчас в этих краях всецело властвовал его величество лес. Пограничных постов в этих дебрях не существовало. Оборонительная линия крепостей Сибидора располагалась на тридцать лиг южнее — там, где находились ближайшие к Некромантии людские поселения.

Время от времени путники натыкались на обгорелые покосившиеся остовы, некогда являвшие собой дома, сараи, амбары и иные постройки. Частенько на лесных прогалинах встречались полуразвалившиеся фундаменты одиноких сторожевых башен или небольших баронских фортов. То тут, то там путникам попадались старые просеки и заросшие лесные дороги. Эти следы былой жизни навевали тоску и страх, ибо в воображении Роберта и его спутников сразу возникала картина бесчинств, учиняемых некромантами во время их походов за "живым сырьем" для своих чудовищных опытов.

Минуло несколько часов. Граница Некромантии приближалась. Теперь выйти к землям повелевающих мертвыми чародеев можно было и без проводника. В воздухе появился резкий кислый запах — смрад от того яда, что некроманты рассеяли над своей страной. И так не изобиловавший живностью лес совсем опустел. Стихло пение немногочисленных птиц, куда-то запропастились даже трудолюбивые пчелы и муравьи. Трава под ногами приобрела мертвенно-серый оттенок, стала сухой и ломкой, словно давно истлевшие кости. Листья на деревьях также утратили сочный зеленый цвет, обратившись в пепельные тона. Буки, грабы и вязы вокруг пугали черными мертвыми стволами.

Путники невольно замелили ход, став тщательно осматриваться по сторонам. Неожиданно шагах в десяти от них, в сухих кустах можжевельника что-то хрустнуло и зашуршало. Все замерли на месте, не сводя глаз с мерно покачивающихся ветвей кустарника.

— Штойте на меште, — тихо шепнул путникам Дрогг, предупредительно поднимая вверх руку. — пойду проверю...

Орк бесшумно скользнул в заросли. Несколько секунд ничего не происходило, лишь продолжали дрожать ветви можжевельника. Роберт и его двое оставшихся спутников застыли недвижно и безмолвно.

А потом вдруг сгустившаяся вокруг них тишина взорвалась. Раздался треск, хруст, глухой удар... Закончилась разразившаяся какофония жалобным протяжным стоном, будто собаке отдавили хвост.

Затем из кустов появился Дрогг. Могучий орк тащил за шиворот дрожащего и извивающегося юношу в серой монашеской рясе.

— Вот кого я там нашел, — с ухмылкой произнес орк, небрежно усаживая скулящего паренька перед своими спутниками.

— Кто таков будешь? — резко спросил Деррит Бравн. — Зачем за нами шпионил?

Юноша всхлипнул, шмыгнул носом, утер проступившие слезы, пару раз кашлянул, схватившись за бок (видно, орк невзначай врезал ему по ребрам) и заговорил звонким дребезжащим голосом:

— Меня зовут Бриан, я целитель из монастыря Осварт. Я не шпионил за вами, я заблудился. Отец-настоятель отправил нас в деревню Гаршей — лечить больных, а мы заплутали, — монашек еще раз протяжно всхлипнул.

— Лжешь! — тем же резким тоном бросил Деррит, сделав шаг вперед и явно намереваясь ухватить парня за горло.

— Нет, я не вру... — жалобно заскулил юноша.

Ловкая жилистая, словно змея, рука Деррита уже почти достигла шеи мальчишки, чтобы сжать ее стальной хваткой. Однако не уступавший бывалому вору в ловкости Дрогг сноровисто ухватил Деррита за запястье.

— Не надо, Деррит. Он не лжет, — прогнусавил орк. — Об этом говорят его глажа.

— Ну, как знаешь, Дрогг, — недовольно пробурчал вор, высвобождая свою руку из лапищи орка. — Я бы прикончил его тут же, без лишней болтовни.

— Мы не будем его убивать, — Роберт примирительно поднял руку.

— Тогда, что же с ним делать?! — озадаченно воззрился на бывшего графа Деррит.

— Придется взять его с собой, — пожал плечами Роберт. — В самом деле, не оставлять же его здесь. А целитель нам не помешает. Раны врачевать умеешь? — обратился бывший граф к юноше.

— Да, отец-настоятель научил... — еще раз всхлипнув, ответил монашек.

— Вот и отлично. Поднимайся, Бриан, ты идешь с нами, — немного торжественно произнес Роберт, подав юноше руку и помогая подняться.

— Не верю я ему! Лжет он! — зашипел Деррит, напрягшись, словно изготовившийся к броску хищник. — Деревня Гаршей в двадцати лигах отсюда, а монастырь Осварт и того дальше. Не мог он так далеко забрести.

— Нас трое было. Все — послушники. Мы покинули обитель пять дней назад. В деревне Гаршей свирепствует моровое поветрие. Отец-настоятель отправил нас бороться с напастью. Мы очень спешили, каждый час в Гаршее умирало все большей людей. Брат Эланд, старший из нас, предложил сократить путь. Мы двинулись по старой тропе и заблудились. Лес словно обманывал нас, наши знания не помогали найти дорогу, целый день мы ходили кругами и не могли сойти с этой заколдованной тропы. Мы сворачивали с нее, а затем она снова возникала у нас под ногами.

— Ждесь не обошлошь без эльфийшкой магии, — пробормотал Дрогг, почесав затылок.

— А ночью, когда мы улеглись спать, — продолжал свой рассказ Бриан, — из чащи явился какой-то зверь, не то медведь, не то оборотень и утащил брата Фарама. Наутро мы с братом Эландом нашли лишь окровавленные обрывки Фарамовой рясы. Мы совершили обряд отпевания, проводив почившего брата в иной мир, и продолжили путь. Еще два дня мы блуждали вдоль зачарованной тропы, не имея пищи и воды. Тварь, что сожрала Фарама, похоже, следовала за нами по пятам. Мы каждую ночь слышали ее густой утробный вой, доносившийся из окрестных зарослей. Однако на четвертый день пути заставлявшие нас ходить по кругу чары, вероятно, рассеялись, и мы с Эландом поняли, что идем на север. Мы оказались среди болотных топей, отделяющих земли Сибидора от нечестивой страны некромантов. Брат Эланд принял решение свернуть на юго-восток, к границам Ардора. Казалось, что нам удалось выбраться, но брату Эланду не повезло, — парень, казалось, вот-вот разрыдается. — Он провалился в топь. Он... Он не умел плавать... И я... Я не успел ему помочь. Все произошло так быстро... Так стремительно..., — Бриан опустил голову.

— Хм... похоже на правду, — заметила Лимия, внимательно изучая юношу с головы до ног.

Действительно, Бриан донельзя напоминал человека, проблуждавшего по лесу пять дней, питавшегося только тем, что удавалось найти, и утолявшего жажду на звериных водопоях. Щеки запали, взор практически потерял осмысленность и остекленел, почти как у мертвеца, исхудавшее тело била крупная дрожь. Добротная монашеская ряса заляпана грязью и порвана в нескольких местах.

— Что же, Бриан-целитель теперь ты член нашего маленького отряда, — Роберт положил юноше руку на плечо. — Мы идем в Некромантию, чтобы уничтожить колдуна Милора Пэя.

— В Некромантию? Уничтожить Милора Пэя? — юный священник надсадно застонал, лицо его побелело от страха.

— А ты хочешь остаться здесь? Наедине с тварью, что схарчила брата Фарама? — нехорошо ухмыльнулся Деррит.

— Нам не следует задерживаться. Мы должны добраться до Сивона к ночи, — объявил Роберт.

— К носи тосно дойдем, — внимательно изучая заскорузлый пергамент полученного от Сертиана свитка, сообщил Дрогг и чуть слышно добавил: — ешли верить этой карте, конесно...

Они вновь двинулись в путь. Походя, Роберт сунул Бриану ломоть хлеба и флягу с вином. Юный священник поначалу заупирался, бормоча что-то вроде того, что греховный напиток дурманит разум, но, поймав на себе колючий взгляд Деррита, жадно приник к горлышку и в несколько глотков опорожнил половину сосуда.

Как и до встречи с монашком отряд довольно споро продвигался по лесной глуши. Граница мертвой земли неумолимо приближалась. Путникам уже не попадалось живых, облаченных в зеленую листву деревьев и кустарников — одни только изломанные голые ветки и мертвые черные стволы. Под ногами хрустела высохшая серая трава, походившая на разложившийся прах. Небо запрудили низкие серые тучи, настолько густые, что земля под ними окунулась в холодный полумрак.

— Это некроманты скрали солнце, — холодно усмехнулся Деррит, заметив, как несчастного Бриана колотит сильная дрожь от осознания той ужасной картины смерти и тления, что постепенно открывалась им.

Вскоре дышать сделалось совершенно невозможно. Яд, распыленный колдунами в воздухе, резал глаза и заставлял путников сгибаться в приступах жестокого кашля.

— Оденьте маски, — посоветовал Роберт, с трудом отойдя от очередного спазма перхания и усилием воли отгоняя накатившую тошноту.

Деррит, Лимия и Дрогг полезли заплечные мешки, чтобы достать врученные им Сертианом тряпичные наличники, пропитанные особым раствором, оберегавшим от зависшей в воздухе некромантской заразы.

— Тебе повезло, что старина Сертиан вручил мне несколько масок про запас, — сказал бывший граф, протягивая юному монаху серый сверток.

Они забрали лица толстым слоем ткани. Приятный, но немного резкий аромат Сертиановой защитной смеси ударил в ноздри. Действие масок старого аббата превзошло всякие ожидания членов отряда. Тошнота и резь в глазах исчезли бесследно. Приступы кашля прекратились, дыхание путников стало ровным и спокойным. Казалось, что теперь они дышат прохладным свежим и чистым воздухом, какой обычно бывает после продолжительного дождя.

Значительно похолодало. Никто из отряда не решился бы утверждать, что сейчас начало июня и всего в десяти лигах южнее наступает теплый летний вечер.

Здесь, в землях некромантов, всегда властвовала холодная ночь. Свинцовая завеса густых облаков скрыла последние отсветы солнечных лучей, погрузив путников в пучину вязкого полумрака.

— Пришли... — напряженно выдохнул Дрогг.

Они стояли на самом краю мертвого леса. Черная стена деревьев неожиданно и резко обрывалась, уступая место голой холмистой равнине.

— Вот она, Некромантия... — шепнул Бриану Деррит, обводя взглядом бескрайнее серое пространство, где местами, словно уродливые лапы выбирающихся из могил покойников, торчали голые стволы мертвых деревьев.

На невысоком оплывшем холме шагах в восьмистах напротив путников громоздилось уродливое каменное сооружение, представлявшее собой шесть соединенных стеной округлых башен разной высоты. Черная витая лента дороги выныривала из-под холма и упиралась в приземистые ворота Сивона, сейчас наглухо запертые. Вообще пограничная крепость некромантов казалась давно покинутой. Ни часовых на стенах, ни света факелов в черных провалах бойниц, ни единого звука, выдавшего бы присутствие стражи за толстыми стенами.

— Пока придерживаемся плана. Нужно найти подземный ход, — распорядился Роберт.

— А если некроманты его зарыли? На кой он им? — язвительно осведомился Деррит.

— Что же, тогда нам придется лезть через стену — как можно равнодушнее пожал плечами Роберт, от всего сердца желая, чтобы вход в потаенные катакомбы нашелся без проблем.

Отряд елико возможно незаметно двинулся вниз по склону. Дрогг и Роберт шли впереди, ни на миг не отрывая глаз от заскорузлого пергамента старой карты.

Путники двигались медленно, поминутно припадая к земле и вслушиваясь в каждый шорох. Однако вокруг них застыла звенящая тишина. Казалось, что "мертвая страна", как часто величали Некромантию, в самом деле вымерла.

Немного приблизившись к стенам Сивона, путники уткнулись в гряду крутых холмов. Они двинулись вдоль нее на восток и, пройдя около трехсот шагов, замерли. Здесь, между холмами, точно стилет, врезалась узкая лощина, в глубине которой, если верить старой карте, скрывался вход в катакомбы.

Роберт и Дрогг подались к самому краю теснины, остальные члены отряда остались позади. Орк и человек внимательно осмотрелись по сторонам.

— Проход, я его вижу, — тихо шепнул Дрогг, указывая на север.

Ложбина упиралась в крутой каменистый склон холма, в основании которого чернело овальное пятно входа, рядом с коим стояли двое скелетов в кольжужно-бригантинных доспехах и с капеллинами на головах. Каждый из них держал в руках недлинное копье и круглый щит. На поясах стражей висели ножны с мечами. Этих мертвых солдат можно было бы принять за уродливые каменные изваяния, если бы не мерно поворачивающиеся из стороны в сторону головы и ледяной рубиновый блеск в недрах глазниц. Некроманты обеспечивали своих слуг магическим зрением, устанавливая вместо сгнивших глаз ярко алые магические кристаллы, походившие на красные яхонты, сиречь рубины.

— Нужно прикончить их, — сказал орку Роберт. — Позови Лимию, ее топор окажется здесь нелишним.

Дрогг бесшумно исчез и через несколько секунд снова возник рядом с опальным графом. За плечом орка, держа секиру наперевес, застыла воительница. На лице амазонки читалась мрачная решимость, но Роберт уловил едва заметную тревогу опытной наемницы: вероятно, раньше ей не приходилось сталкиваться с "живыми" мертвецами.

Бывший граф жестами разъяснил амазонке и орку план действий. Лимия криво ухмыльнулась — с таким выражением она обыкновенно шла в бой. Из заплечного мешка Дрогга появился небольшой, но увесистый деревянный молот — подобным оружием очень удобно дробить врагам кости.

Орк и амазонка осторожно взобрались на гребень холма и поползли на север лощины, чтобы зайти мертвым стражам с тыла.

Охотник и наемница уже скрылись из виду, когда Роберт услышал шорох позади себя. Бывший граф резко обернулся — Деррит Бравн, извиваясь подобно гадюке, полз вслед за Дроггом и Лимией.

— Извини, не могу остаться в стороне, — виновато пожал плечами вор, подняв глаза на Роберта.

Бывший граф лишь недовольно хмыкнул, но промолчал, продолжая наблюдать за входом в катакомбы и сторожившими его воинами-скелетами.

Все произошло внезапно даже для ожидавшего подобного развития событий Роберта. Здоровенной глыбой обрушился на одного из стражей Дрогг, спрыгнувший со склона холма на спину мертвецу. Тяжелый удар, приглушенный звон стали и противный хруст сминаемых костей. Зеленокожий охотник толкнул согнувшегося пополам стража на землю. Несколько стремительных ударов молота по черепу и конечностям и перед орком оказался уже не обладающий значительным боевым мастерством воин-скелет, а бесформенная груда старых костей.

Со вторым стражем возникли неожиданные трудности. Топор Лимии застрял в спине мертвеца. Удар амазонки прикончил бы любого живого воина, даже торла или тролля. Однако скелет лишь покачнулся и сделал несколько неловких шагов вперед, дабы не упасть. Его челюсти мерзко заскрежетали — видимо, он пытался что-то сказать. Роберт не знал, как некроманты поднимают тревогу, но ему казалось, что этот скелет вот-вот забьет в набат, оповестив всю крепость о неожиданном вторжении.

Лимия, ничуть не смутившись утратой секиры, выхватила меч-фальчион. Могучий удар амазонки скелет небрежно отбил копьем, а затем нанес коварный укол — иззубренное копейное навершие просвистело у щеки едва успевшей уклониться воительницы.

Эта схватка могла бы затянуться, если бы не подоспели Деррит и Дрогг. Вор, запрыгнув на плечи скелету, непостижимым образом свернул тому голову: отделенный от тела череп в высоком шлеме со звоном запрыгал по камням, словно детский мяч. Молот Дрогга завершил дело, обратив сначала голову, а потом и тело мертвого воина в костяную кашу.

— Кажется, они больше нам не помеха, — сообщил Дрогг, внимательно изучая останки поверженных врагов и, проверяя, не способны ли те еще причинить какой-либо вред.

— Ты думаешь, они успели подать сигнал в Сивон? — осведомился у орка Роберт.

— Нет. Они не могли нисего шообсить, — ответил орк. — Те, кого мы шейчаш приконсили являлишь воинами, а не магами. У них не было вожможности сто-либо передать. Даже колдуну потребовалось бы время, стобы шотворить заклятие.

— Подозрительная беспечность, — процедил Деррит, осматриваясь. — Вход в подземелье даже не замаскирован, в качестве караула — две бесполезные кучи костей. Не будь я Деррит Бравн, если не скажу, что нас заманивают в западню.

— Ловушка? Это вряд ли, — презрительно усмехнулся Дрогг. — Лусше любых воинов гранисы Некромантии охраняет пропитанный ядом вождух.

Орк обвел рукой вокруг. По земле окрест стелился неприятный на вид гнилостно-зеленый туман — тот самый знаменитый некромантский яд, ясно дававший понять незваным гостям, что в эту землю живым дороги нет.

— К тому же, ешли ты не жнаешь, Деррит, — продолжал Дрогг. — С тех пор как колдуны отравили вождух, ни одно живое шусество не пробиралось в Некромантию. Войны ш некромантами вшегда проишходили на жемлях людей.

— Но кто-то же ходил сюда и разведал, что Пэй прибудет в Сивон? — Деррит нервно дернул щекой, переведя взгляд на бывшего графа. — Кто? Кто дал тебе эти сведения, Роберт?

— Эти данные из надежного источника, — спокойно пояснил Роберт, глядя прямо в холодные буркалы вора. — Неважно, кто, где и какой ценой добыл эту информацию. Мы все согласились участвовать в этом предприятии. Мы все знали, на что идем. Сейчас уже поздно отступать. Теперь у нас одна дорога — через это подземелье в Сивон, в гости к Милору Пэю. И если нам повезет, то мы вернемся обратно.

Дрогг и Лимия молча кивнули. Деррит недовольно фыркнул, но промолчал. Лишь только что подошедший Бриан вздрогнул и потупился.

— Идем, — Роберт извлек из походной сумки факел и направился к черному зеву подземелья. Его отряд двинулся за ним.

Они вошли под темные своды. Вдаль тянулся прямой тоннель. Похоже, эта пещера имела естественное происхождение. По крайней мере, бугристые шершавые стены точно никогда не знали орудия каменотесов. Неровный пол под ногами был покрыт слоем вековой пыли и усыпан битым камнем. По всей видимости, этим путем не хаживали уже несколько сотен лет. С помощью кресала и кремня Дрогг и Роберт зажгли факелы. Отряд двинулся вглубь подземелья. Сначала путь вел их прямо, им не попадалось развилок и боковых ответвлений. Однако вскоре они угодили в самый настоящий лабиринт, сплетенный из десятков пересекающихся ходов и тупиков.

Роберт и Дрогг все чаще останавливались, тщательно изучая желтый пергамент карты. К несчастью, начертанный на бумаге план оказался не так точен, как хотелось бы членам отряда. Вероятно, со времен создания этой карты, часть катакомб была перестроена, а возможно с течением времени своды некоторых ходов обрушились, сделав старую схему почти непригодной.

Скорее всего, они надолго бы заплутали в этом лабиринте, если бы в их отряде не присутствовал Деррит Бравн — знаменитый вор, пробиравшийся в самые охраняемые замки и крепости Садрийского Королевства. Частенько при совершении своих многочисленных дел ему приходилось продолжительное время проводить в подземельях, так что ориентировался в пещерах и катакомбах Деррит отлично, умея безошибочно определять нужное направление. Когда Дрогг отчаялся и гневно смял в руке бесполезную карту, вести отряд вызвался вор.

Ведомые Дерритом, лишь изредка бросавшим мимолетные взгляды на ветхий пергамент, они медленно продвигались мрачными тоннелями. В иных местах Садрии в пещерах обычно сыро и с потолков капает вода, на стенах произрастают мох и плесень. В катакомбах Сивона, напротив, отряд не обнаружил ни единой капли влаги, любая растительность здесь также отсутствовала. Спертый затхлый воздух подземелья обжигал ледяной сухостью.

Они шли, всецело доверившись способностям Деррита, ибо паутину ходов, в которую они угодили, уже никак нельзя было сопоставить с изображением на карте преподобного отца Сертиана.

Время от времени они начали натыкаться на следы деятельности разумных существ. Пол стал ровнее, стены сделались более гладкими. Ход приобрел форму арки — теперь они шли будто бы сквозь бесконечную анфиладу.

Внезапно Дрогг замер и предупредительно поднял руку вверх, призывая спутников остановиться.

— Я сто-то шлышу... — пояснил он.

Некоторое время охотник стоял, замерши и медленно поворачивая наклоненную вперед голову, вероятно пытаясь определить, откуда доносятся подозрительные звуки. Спутники безмолвно наблюдали за ним.

— Оштавайтесь ждесь. Я шхожу вперед и ражведаю обштановку — наконец заговорил орк. Роберт кивнул Дроггу и тот, передав бывшему графу факел, бесшумно нырнул во мрак.

— Куда он полез? Сейчас ведь наверняка заплутает, — зло проронил Деррит. — Нам только не хватало носиться с воплями по подземелью в поисках скудоумных орков.

Дрогг появился спустя несколько минут — так же неожиданно и беззвучно, как и исчез.

— Впереди древние усыпальнисы, захороненные в них не упокоены, — сообщил орк — Однако коштяки наштолько штарые, сто пости иштлели и не предштавляют опашности.

— Хорошо. Продолжим путь, — кивнул ему Роберт.

Отряд вступил в череду мрачных округлых залов с низким, словно алчущим придавить незваных гостей потолком. В стенах этих подземных склепов располагались многочисленные продолговатые ниши, в коих путники и обнаружили упомянутые Дроггом неупокоенные останки. К вящему ужасу членов отряда, несмотря на то, что на вид усопшим было по крайней мере несколько сотен лет и в служивших могилами ячеях не осталось ни одного полного скелета, еще не до конца истлевшие останки не оказались целиком и полностью мертвы. Они беспрестанно шевелились, дергались, скреблись, сучили еще не рассыпавшимися в прах конечностями, некоторые остовы, сохранившиеся лучше других, даже силились подняться. Сорвавшиеся со гнивших позвоночных столбов черепа беспорядочно катались по полу, зыркая по сторонам пустыми глазницами.

Вероятно, впитав в себя растекшиеся по всей Некромантии эманации магии смерти — отходы нечестивой некромантской волшбы, эти останки давно умерших людей приобрели некое извращенное подобие жизни. Ощутив рядом живых существ, древние кости "оживились", с накатившим воодушевлением заерзали и заегозили, силясь покинуть места упокоения и добраться до горячей плоти и крови, дабы растерзать, разорвать, изничтожить все, то чего они сами лишены.

Роберт почувствовал как от открывшегося его глазам зрелища, в глубине груди зашевелился, постепенно разрастаясь, липкий комок страха. Судя по тому, как участилось дыхание Лимии, недовольно засопел Дрогг, злобно зафыркал Деррит и тихонько заскулил Бриан, бывший граф заключил, что его спутники тоже испытывают нечто подобное.

Вопреки многочисленным легендам и сказаниям, повествующим о небывалых богатствах древних гробниц, в попадавшихся у них на пути криптах не находилось ни золота, ни самоцветов, ни даже обыкновенной утвари, которую согласно традициям древности вкладывали в могилы вместе с усопшими.

У отряда не стояло цели уничтожать все встречающиеся проявления зловредной некромантской магии, поэтому Роберт и его спутники поспешно и, не обращая внимания на дергающиеся, шуршащие и скрежечущие вокруг неупокоенные останки, пересекли тянувшиеся вереницей древние усыпальницы, разбивая в пыль только те наиболее норовистые костяки, что сами совались им под ноги.

Покинув древние захоронения, путники оказались в низких прямоугольных коридорах. Вероятно, они уже достаточно близко подобрались к крепости, потому что на их пути стали попадаться тюремные казематы — забранные решетками мрачные каморы. В некоторых из них виднелись остатки изъеденных ржой цепей, крюков и иного жутковатого инструментария заплечных дел мастеров. В одной такой камере, загороженной наполовину сгнившей решеткой, путники увидели прикованного к стене цепями скелета. Этот костяк, как и встреченные ранее, был лишен вечного спокойствия загробной жизни, ежесекундно он совершал резкие горячечные рывки, тщась вырваться из стального плена. Голова ярившегося в бесконечных попытках освободиться скелета, вертелась по сторонам (вероятно, в поисках возможных путей спасения), то и дело, норовя сорваться с источенных временем шейных позвонков. На удивление хорошо сохранившиеся челюсти мертвеца глухо скрежетали, судя по всему изрыгая самые гнусные проклятия в адрес заточивших его. Учуяв поблизости живых, мертвец забился неистовее прежнего, так что захрустели и заскрипели, как его дряхлые кости, так и сдерживавшие его кандалы.

Опасливо косясь на буйствующего скелета, путники прошли мимо. Еще дважды им встречались подъятые магией некромантов костяки. На счастье членов маленького отряда эти скелеты не являлись солдатами армии некромантов, навроде тех, что сторожили вход в катакомбы. Мертвецы оказались менее древними и куда более целыми по сравнению с теми, коих Роберт и его спутники встретили в гробницах. Этих скелетов ничто не сковывало, и они бестолково бродили по подземелью, не разбирая дороги и тыкаясь в стены. Лишенные надзора некромантов умертвия стали легкой добычей киянки Дрогга. Орк за несколько ударов обратил каждого из них в костяное крошево.

В одном из казематов охотник подобрал массивный стальной шар на длинной цепи, какие обычно приковывают к ногам узников, дабы ограничить их подвижность и тем самым воспрепятствовать возможным попыткам побега.

— Этим удобно будет дробить кошти некромантовых шлуг, — проговорил Дрогг, раскручивая в руках свою находку.

Еще приблизительно час без всяких приключений брели они по мрачным катакомбам Сивона.

— Ба! Смотрите-ка следы, — неожиданно остановился Деррит, указывая на узкую дорожку, проторенную в толстом слое пыли. — Похоже, не мы одни решили сегодня поохотиться на Милора Пэя.

Цепочка следов выныривала из бокового хода справа и уходила вперед как раз в направлении движения отряда.

— С чего ты взял, что это лазутчики вроде нас? Возможно, след оставил совершавший обход караул, — парировал утверждение вора Роберт.

— С того, что раньше нам никаких следов не попадалось, — не остался в долгу Деррит.

Дрогг низко наклонился, внимательно изучая оставленные в пыли отметины.

— Шли четверо или пятеро. У вшех кроме одного ноги обуты в легкие шледопытские порушни. Этот один ношит подбитые шталью шапоги. Он явно крупнее селовека, орка или эльфа. Готов пошпорить, сто это торл, — негромко рассказывал орк, скользя взглядом по полосе отметин овальных вмятин.

— Что-то не похоже на некромантскую стражу. Как считаешь, Роберт? — ядовито осведомился Деррит.

— В любом случае необходимо усилить бдительность, — бывший граф не обратил внимания на глумливое замечание вора. — Если эти люди пришли сюда за тем же, чем и мы, нам нечего с ними делить. Они наши союзники.

Роберт постарался, чтобы его последние слова прозвучали елико возможно уверенно, однако внутри у него все сжалось при осознании того, что быть может придется сражаться с людьми (или нелюдями) за право уничтожить Милора Пэя.

— Я бы так не сказал, Роберт, — тем же презрительно-насмешливым тоном продолжил Деррит. — Мне кажется, сегодня нам доведется схватиться не только с мертвецами. Честно говоря, после стычек со скелетами, мне уже ой как хочется пустить кому-нибудь кровушку, — произнеся последнюю фразу, вор многозначительно покосился на Бриана.

— Хватит разговоров. Нам надо двигаться дальше, — оборвал разглагольствования Деррита Роберт.

Они еще около получаса двигались по лабиринту подземелья. Цепочка следов пропала с их пути, свернув в один из боковых ходов.

Наконец ведший отряд Деррит остановился. Вор в последний раз внимательно сверился с картой, затем поднял руку вверх, указывая на едва приметный деревянный люк в потолке и сказал:

— Здесь. Ломайте доски. Согласно карте мы должны оказаться в одной из кладовых.

Дрогг несколько раз сильно, но почти бесшумно, ударил молотом по рассохшимся деревяшкам, выбив непрочно закрепленную щеколду. Орк откинул в сторону дощатое полотно, и над головами членов отряда возникло широкое отверстие, протиснуться в которое могли даже могучие Дрогг и Лимия.

Из открывшегося хода сверху на путников заструилось бледно-лазоревое сияние. Охотники за головой Милора Пэя с опаской переглянулись.

— Я пойду первым, — дерзко бросил Деррит. И пока никто не успел его остановить, проворно порскнул в проход, казалось, даже не коснувшись руками краев проема.

— Все чисто, — через секунду рябое лицо вора показалось из отверстия.

Спустя минуту уже весь отряд, включая несчастного Бриана, находился в небольшом квадратном помещении.

— Тоже мне кладовая, — озираясь, недовольно проворчала амазонка.

Комната, в которой они очутились, представляла собой нечто среднее между лабораторией и пыточной. В середине помещения располагался деревянный верстак, на котором легко мог уместиться даже высокий и крупный человек. По бокам верстачной столешницы виднелись грубые сыромятные ремни для крепления рук, ног и головы жертвы. Древесина сей пыточной колоды имела темно бурый цвет, приобретенный скорее от впитавшейся в нее крови, нежели с течением времени.

Вдоль стен комнаты тянулись полочные стеллажи. С левой от входа стороны все они оказались заставлены различными бутылочками, скляницами, пузырьками и даже горшками. Большая часть этой тары была сделана из стекла, что позволяло невозбранно любоваться ее содержимым. Одну полку почти полностью занимали округлые баночки разных размеров, наполненные различного цвета порошками. На другом ярусе преобладали емкости с фосфоресцирующими всеми цветами радуги жидкостями. На самой верхней полке располагались самые большие сосуды — в них незваные гости Сивона узрели заспиртованные органы и части человеческих (а, возможно, эльфийских, орочьих и еще только боги ведают чьих) тел. Некоторые из помещенных в мутную полупрозрачную субстанцию членов подрагивали и шевелились. Пульсировали заключенные в стеклянный плен внутренности, кое-где виднелись мерно бьющиеся сердца. В самых больших емкостях находились головы — сквозь подернутую взвесью жидкость не представлялось возможным точно определить, принадлежали ли они когда-то людям или представителям иных разумных рас. Неморгающие глаза мертвецов внимательно следили за вторгшимися в их обиталище. Потемневшие губы мерно расходились и смыкались вновь, точно у рыб, заглатывающих воду, чтобы пропустить через жабры.

Почти весь противоположный стеллаж предназначался для хранения жуткого вида инструментов. Здесь можно было найти: ножи, ланцеты, скальпели, миниатюрные пилы, шила, иглы, клещи, ножницы и иные приспособления для того, чтобы кромсать, резать и калечить живую плоть. Только самая нижняя полка правого стеллажа содержала немногочисленные книги и свитки.

В одном из углов странной комнаты на небольшом столике громоздился неведомый алхимический агрегат — для неискушенного взгляда — абсолютно хаотичное переплетение стеклянных трубок, змеевиков, колб и реторт. Справа от входа в помещение виднелась небольшая конторка, на которой стопкой были сложены чистые листы пергамента, а также имелась чернильница и несколько перьев для письма.

Судя по толстому слою пыли, покрывавшему пол и все предметы в комнате, здесь давно никто не бывал. Возле тяжелой окованной железом двери в кольце для факела лучился странный голубоватый кристалл. Именно этот камень и служил единственным источником света в помещении.

— Неприятное мештеско, — подытожил короткий осмотр комнаты орк.

— Что за этой дверью, Дрогг? — спросил Роберт, указывая на единственный выход из помещения.

Орк покопался в походной сумке, извлек и развернул новый свиток — планировку внутренних помещений Сивона, и после секундной паузы, в течение которой они внимательно всматривался в желтый пергамент, ответил:

— Круговой коридор. Он опояшывает вшю крепошть. Оттуда легко попашть в любую сашть Шивона.

— Как раз то, что нам и нужно, — произнес Роберт и направился к выходу.

Как и полагалось, дверь оказалась заперта. Впрочем, для устранения подобных оказий в отряде присутствовал знаменитый вор Деррит Бравн.

Оказавшись возле двери, он даже не стал касаться тяжелого бронзового кольца, а сразу же сунул отмычку в замочную скважину. Раздался короткий щелчок, и дверь после легкого толчка отошла в сторону.

— Путь свободен, господа, — вор куртуазно склонил голову. Однако в его холодных глазах не выражалось и малой толики почтения.

Роберт с легкой опаской смерил Деррита взглядом. Уж больно ловко он провел их через подземный лабиринт, где спасовал даже многоопытный Дрогг. В ответ вор посмотрел на бывшего графа спокойно, без страха, но и без уважения, обычно проявляемого простолюдинами в присутствии дворянина. Судя по тому, как сузились глаза Деррита и проступили под маской бугорки щек — вор улыбался. Роберту почудилось в этом взгляде нечто злорадное, если не сказать коварное.

Быть может сомнения на счет Деррита всего лишь следствие напряжения, ежеминутно нарастающего в преддверии схватки с одним из сильнейших в мире колдунов? Роберту хотелось в это верить, ибо столь убедительно звучали тогда, на лесной поляне, слова вора о его ненависти к Милору Пэю.

Покинув пыточную-лабораторию, они и впрямь оказались в широком коридоре, в вдоль стен которого тянулись ряды мраморных пилястр с нехитрыми завитками на капителях. Вероятно, этот ход действительно являлся круговым, поскольку с обоих концов он загибался, скрываясь за округлыми поворотами. Здесь в отличие от предыдущего помещения на стенах висели обычные факелы. Хотя венчали их не горящие пучки просмоленной пакли, а источающие тускло алое сияние кристаллы, подозрительно походившие на те камни, что служили глазами некромантским солдатам.

— Слышите? — повернулся к спутникам Деррит. По коридору растекалось негромкое эхо, в котором легко можно было разобрать звон и лязг стали.

— Похоже, опередившие нас болваны схлестнулись с некромантами. Теперь весь замок стоит на ушах! — складывалось впечатление, что, если бы лицо Деррита не закрывала маска, он обязательно бы смачно и зло сплюнул.

— Куда теперь, Роберт? Где по-твоему мы должны найти Милора Пэя? — пропустив мимо ушей гневные возлияния вора, поинтересовался у бывшего графа Дрогг.

— Идем в баронские покои. Скорее всего, мы столкнемся с ним там, — ответил командир отряда и добавил:

— Между прочим, то, что опередившие нас незнакомцы схватились со стражей, должно сыграть нам на руку. Полагаю, что сейчас все силы колдунов направлены на битву с ними и у нас есть шанс проскользнуть незамеченными.

— Благодарствую, утешил, — Деррит насмешливо склонил голову. — Чую, нам еще предстоит трижды оббежать весь замок в поисках места, где затаился Пэй.

Никто не удостоил его ответом.

Еще раз коротко взглянув на карту, Дрогг указал направление. Они двинулись по коридору на север.

Паче чаяния с караулом они столкнулись почти сразу же. Негромко поскрипывая десятками лишенных соединительной ткани суставов из-за ближайшего поворота вырулил громадный костяной многоног, судя по всему собранный некромантами из частей скелетов различных существ. В холке бестия достигала груди рослого человека, а расходившиеся в стороны лапы твари перекрывали всю ширину коридора, составлявшую около четырех шагов.

Исходя из того, что у чудища насчитывалось восемь лап, правильнее всего было бы считать его неким подобием паука. Торсом этой твари служила грудная клетка какого-то очень крупного животного, возможно даже родственного драконам. Лапы чудища, насчитывавшие по четыре сегмента, венчали донельзя неприятные на вид костяные лезвия. Голову бестии, слаженную из множества мелких косточек, покрывала дюжина направленных в разные стороны кроваво-красных буркал. Хищно выдавались вперед усыпанные мелкими щипами уродливые жвалы.

"Паук" приметил чужаков мгновенно, так что пытаться скрыться не имело смысла. Неказистое тело захрустело множеством сочленений и неспешно подалось вперед. Тварь не выглядела чересчур опасной. Могло подуматься, что пара выверенных ударов киянкой или даже мечом и этот "паук" рассыплется на кусочки. Тем не менее, первое впечатление оказалось обманчивым. Бестия с неожиданным проворством, коему позавидовали бы и настоящие живые пауки, поползла на стену, явно, намереваясь зайти отряду в тыл, или обрушиться на незваных гостей с потолка.

Паукоподобное чудище двигалось стремительно, но умудренный многолетним охотничьим опытом Дрогг действовал не менее расторопно. Орк отбросил в сторону деревянный молот и взялся за найденную в подземелье цепь со стальным ядром.

Ловко раскрутив свое новое оружие, охотник с размаху обрушил тяжелый шар на бестию. Вероятно, орк метил в голову твари, однако немного запоздал, и ядро с хрустом проломило спину, споро семенившему вверх по стене монстру.

К сожалению, удар орка не произвел серьезного впечатления на костяное чудище. С несвойственной для ходячих скелетов быстротой бестия развернулась и ринулась в ответную атаку. Звучно клацнули захватившие лишь бестелесный воздух страшные жвалы.

Члены отряда Роберта рассыпались по сторонам, избегая встречи с конечностями и челюстями монстра. Бывший граф и орк-охотник оказались "лицом к лицу" с бестией. Многострадальный Бриан вжался в стену сбоку от "паука", похоже, боясь даже вздохнуть. Подобравшаяся и готовая к схватке Лимия с секирой в руках застыла позади чудовища. Куда делся Деррит Бравн, Роберт разобраться не успел, ибо костяной "паук" вновь пошел в наступление.

Дрогг повторно опустил свой шар на тварь. На этот раз удар пришелся точно в голову бестии. Тяжелое ядро вмяло череп чудища внутрь, разом погасив половину рубиновых буркал. С противоположной стороны, не жалея сил, трудилась Лимия, неистово рубя монстра топором. Старания амазонки имели некоторый успех: задние лапы чудища лишились нескольких сегментов и перестали шевелиться.

Вслед за своими соратниками Роберт тоже обнажил оружие. Ловко увернувшись, от костяного лезвия, бывший граф ударил мечом по ближайшему сочленению многосуставчатой лапы. Увенчанная когтем кость отлетела в сторону. Бестия засучила вокруг себя не представлявшей теперь опасности культей.

Роберт сноровисто поднырнул под обрубок конечности и оказался возле самой морды чудища. Недолго думая, опальный граф двумя стремительными выпадами поразил еще два глаза монстра. Тварь яростно замотала головой и выбросила вперед оставшиеся лапы, тщась достать костяными клинками уже отступившего на безопасное расстояние Роберта. Тем, что "паук" отвлекся на схватку с бывшим графом, не преминул сразу же воспользоваться Дрогг. Орк дважды опустил шар на голову чудища. После чего бестия распласталась на полу, более не подавая признаков "жизни". Лишь судорожно подрагивали, словно в агонии, костяные ноги.

— А где Деррит? — нахмурившись, спросил Роберт, оглядывая собравшихся вокруг членов отряда.

— Увильнул под шумок. Клятый некромантов пришпешник! — сквозь сжатые зубы, а вернее клыки, прорычал Дрогг. — Жнал я, что нельзя доверять подобным ворюгам. Бешчестные они, за горшть жолотых вшю шемью швою готовы дракону шкормить.

Роберт лишь тяжело вздохнул. Самые страшные его опасения подтвердились. Слишком уж легко Деррит согласился идти в Некромантию, даже не потребовав от Сертиана никакой награды. Увы, и Роберт и, по всей видимости, старый аббат слепо поверили в нелепую легенду о том, что Милор Пэй — величайший садрийский вор и уничтожить его для Деррита — дело особой воровской чести. Но если Деррит Бравн вправду является миньоном некромантов, то зачем тогда колдуны заманивают к себе Роберта и его спутников? Дабы обратить в зомби? Превратить в кадавров? Или использовать их плоть и кровь в своих чудовищных опытах и обрядах?

Или... Роберт похолодел от пронзившей сознание мысли. Или некроманты хотят воспользоваться распрей между ним, Робертом Овридийским, и королем, чтобы возвести на престол собственную креатуру, созданную из тела мятежного графа?

Узнать ответы на бередившие его разум вопросы, Роберт мог только лицом к лицу встретившись с Милором Пэем. И что-то подсказывало бывшему графу, что один сильнейших колдунов Некромантии сейчас находится здесь, в Сивоне, и что они непременно сойдутся в поединке.

Очевидно, их схватка с "пауком" произвела слишком много шума. Не прошло и десяти секунд с момента "гибели" костяной бестии, как мрачную тишину коридора разорвал гулкий топот десятков обутых в тяжелые сапоги ног. С северной и южной части замка приближалось не менее чем по дюжине стражников. Из-за изгибов коридора Роберт и его спутники пока не могли видеть двигавшиеся к ним отряды, но бывший граф не сомневался, что им снова придется столкнуться с воинами-скелетами, наподобие тех, что они "прикончили" у входа в подземелье.

— Шкорее мы есе можем ушпеть прошкосить во внутренний двор и оттуда добратьшя до бароншких покоев, — Дрок рванулся вперед, и остальные последовали за ним.

Однако они опоздали, из-за поворота впереди вывалилось около десятка костяных воинов. Солдаты некромантов были облачены в добротные кольчужно-бригантинные доспехи, лишенные кожи черепа покрывали высокие кабассеты. Преградившие дорогу отряду Роберта скелеты выглядели неважно, будто они только что побывали в продолжительной схватке (видно, так оно и было). Глядя на надвигающихся мертвецов, можно было предположить, что обычным для солдат Сивона вооружением являются короткие семифутовые копья с листовидными наконечниками, треугольные щиты и мечи-клейбэги. Впрочем, многие в появившемся отряде уже успели где-то лишиться копий и щитов и теперь шли в атаку, обнажив клинки. У других наступавших отсутствовали шлемы, двое скелетов имели только по одной руке. Бригантины большинства стражников обильно покрывали вмятины, кольчуги во многих местах были рассечены и разорваны. Примерно половина скелетов обильно были щедро изгвазданы копотью, словно им пришлось недавно искупаться в жидком огне.

У возникшего отряда стражников имелся предводитель — высокий закованный в латы скелет с полутораручным фламбергом. Его открытый шлем-бургиньот некогда обладал пышным плюмажем из разноцветных перьев, однако сейчас сие некогда роскошное украшение более походило на обугленную метелку. Доспехи вожака были иссечены и покрыты подпалинами, на волнистом лезвии клинка виднелись бурые разводы — свидетельство недавно пролитой крови.

Выучке воинов-скелетов могли позавидовать даже прошедшие десятки битв ветераны. Завидев неприятеля, стражники Сивона не ринулись в атаку, сломя голову. Четверо скелетов, сохранившие полное вооружение, составили стену щитов и выставили копья, расположившись по центру коридора. Места на флангах заняли воины, имевшие при себе только мечи. Чуть впереди строя держался предводитель. Сохраняя боевой порядок, скелеты неспешно двинулись на незваных гостей.

Тем временем из-за поворота за спинами Роберта и его спутников появилась вторая группа стражников. Их было значительно больше — около тридцати. Судя по виду новоприбывших — в схватке ранее они не участвовали. Скелеты неторопливо наступали тремя рядами, сбив щиты и опустив копья. К вящему счастью незваных гостей Сивона среди надвигавшихся на них мертвецов не оказалось стрелков.

Любые пути к отступлению для бывшего графа и его отряда теперь отсутствовали, оставалось только сражаться. Единственным шансом спастись являлась возможность смять меньший отряд стражников и попытаться скрыться в глубинах замка.

— Вперед! На прорыв! — крикнул Роберт, ткнув острием клинка в сторону приближающихся врагов.

Опальному графу и его спутникам несказанно повезло, что в их отряде присутствовал Дрогг с его закрепленным на цепи шаром. Со злобным рыком орк раскрутил свое оружие и размашистым ударом сбил с ног двух скелетов, подбиравшихся к нему справа. После чего зеленокожий охотник опустил шар на стену из четырех щитов, смяв одного из копейщиков. Обратным движением, притягивая стальную сферу к себе, Дрогг отбросил в сторону еще одного стражника. Едва различимым движением орк швырнул в мертвецов два метальных ножа. Первый из клинков, смазанный блестящим рудым бальзамом, угодил в глаз одному из некромантовых воинов. Облаченная в кабассет голова скелета взорвалась фонтанами костяных брызг. Второй нож с нанесенной на лезвие агатовой маслянистой жидкостью угодил в грудь бросившемуся на орка мечнику. Пластинчатый доспех мертвеца с шипением провалилась внутрь. Страж Сивона повалился на пол: торс его полностью истаял, оставив после себя лишь пробитую бригантину.

В свой черед бывший граф схватился с предводителем скелетов, но оказался менее удачлив, нежели орк. Командир стражников орудовал громоздким фламбергом куда более умело, чем большинство садрийских рыцарей, с коими Роберту доводилось сражаться. Возможно, скелет при жизни являлся отменным фехтовальщиком и даже после смерти не утратил мастерства. Или же это некроманты с помощью каких-то неведомых заклятий вложили в бездушный костяк столь выдающиеся умения. Выпад опального графа скелет отразил легко, если не сказать играючи и тотчас атаковал сам — да так, что Роберту, победителю ежегодного королевского турнира, пришлось применить все свое мастерство и проворство, чтобы увернуться. Едва не разорвав суставы, бывший граф, прянул в сторону. Меч предводителя скелетов просвистел у самого его виска, срезав прядь волос.

Противники обменялись еще несколькими стремительными атаками, не имевшими успеха. Тем не менее, опытный Роберт сумел выявить изъян в защите соперника — отступая после совершения выпада, скелет на долю мгновения оставлял незащищенной нижнюю часть туловища. Этой небрежностью бывший граф и не преминул воспользоваться во время следующей атаки мертвеца. Поднырнув под волнистый клинок, Роберт глубоко вогнал меч чуть ниже груди скелета, рассчитывая повредить позвоночник. К великому сожалению, сей выпад не достиг цели: под панцирем мертвого воина клинок бывшего графа пронзил лишь пустоту. Пропустив укол, скелет покачнулся, но равновесия не потерял, и мгновение спустя Роберт отступил под натиском мертвеца.

Бывший граф отразил еще несколько выпадов, медленно пятясь к стене. Не обремененное весом мышц тело предводителя скелетов двигалось с неестественной быстротой. Фламберг мертвеца был почти на ладонь длиннее Робертова бастарда, что создавало скелету дополнительное преимущество.

Очень скоро опальный граф понял, что дела его отряда плохи. Дрогг неистово крутился и вертелся, размахивая своим шаром. Пространство вокруг орка обильно покрывали конвульсивно дергающиеся ошметки, обломки и осколки костяных воинов. Зеленокожему охотнику удалось разметать и разбить на части почти всех скелетов из первого отряда, но в схватку уже вступили наступавшие с тыла мертвецы и теперь орк кинулся на помощь Лимии, пытавшейся сдержать напор трех десятков копейщиков. Исключительно для острастки орк метнул в строй мертвецов несколько дротиков из притороченного на спине тула. Наконечники орочьих копий в отличие от брошенных ранее ножей не были покрыты какой-либо алхимической субстанцией и не сумели вывести из строя хотя бы одного стражника. Тем не менее, дротики охотника на несколько секунд задержали теснивших на воительницу мертвецов.

Амазонка-наемница не дрогнула и не оробела при виде надвигающейся на нее ощетинившейся копьями стены щитов. Скупыми выверенными движениями Лимия срубила с древков несколько нацеленных ей в грудь стальных жал. Последующими двумя ударами, амазонка развалила ближайшие к ней щиты, тем самым нарушив боевой порядок скелетов. На этом успехи наемницы закончились. Она начала отступать, каждым взмахом секиры перерубая очередное копейное древко. Время от времени Лимии удавалось контратаковать, и тогда воительница сокрушала еще один щит кого-либо из нападавших. К несчастью, ее секира не была столь действенной в схватке со скелетами, аки шар орка. Кожаная со стальными пластинами броня амазонки не служила идеальной защитой против вороненой стали некромантов. Роберт увидел несколько темных пятен, быстро расползавшихся по бурой коже брони наемницы. Несмотря на полученные ранения, Лимии удалось главное — срубить более дюжины копейных наверший, что позволило подоспевшему ей на выручку Дроггу почти беспрепятственно крушить скелетов своим шаром.

Однако на ногах оставалось еще около трех десятков костяных бойцов, и они запросто могли задавить маленький отряд числом.

Осознав, в насколько скверное положение попали он и его спутники, Роберт зарычал и ринулся в отчаянную атаку. Волнистый клинок скелета распорол кожаную рукавицу, оставив глубокий порез на тыльной стороне ладони, но, в свою очередь, бастард бывшего графа достиг куда большего успеха — клинок вонзился в алый глаз мертвеца. Но в последующее мгновение на помощь своему предводителю явились еще два воина. Теперь Роберт оказался один против троих.

— Надо уходить, пока путь швободен! Вшех их нам не перебить! Они наш раждавят! — сквозь гвалт битвы до бывшего графа донесся хриплый крик орка. Дрогг был прав: из наступавшего спереди отряда уцелели только вожак и двое воинов. Сейчас вся эта троица противостояла Роберту, и путь по коридору на север пока оставался свободен.

К большому разочарованию опального графа, выяснилось, что воплотить в жизнь пожелание Дрогга не так-то легко. Роберту удалось отсечь руку, а после и голову одному из нападавших. Но клинок командира скелетов нашел-таки брешь в обороне разжалованного члена Ордена Чемпионов. Волнистое чем-то напоминавшее язык пламени лезвие, глубоко погрузилось между стальными пластинами, защищавшими правое плечо Роберта. Вдоль руки прокатилась горячая волна, вмиг сменившаяся резкими толчками боли. Бывший граф ловко перекинул рукоять клинка в левую ладонь, ибо рана на правом плече оказалась слишком глубокой и не позволяла фехтовать с той же скоростью, что и ранее.

В ответном выпаде Роберт размашистым ударом сбоку в область живота перебил позвоночник второму воину-скелету. Но измотанный затянувшейся схваткой бывший граф вновь пропустил атаку предводителя скелетов. На этот раз мертвый воин изловчился и двинул Роберта ногой в живот. Тяжелый удар подбитого сталью сапога отбросил бывшего графа к стене.

На долю секунды Роберт согнулся, силясь восстановить дыхание. Этой мимолетной задержки скелету с преизлихом хватило бы для того, чтобы победоносно завершить поединок. Бывший граф уже не успевал поднять клинок для защиты. Однако вместо алого марева боли и чернильного мрака наступающей смерти Роберт увидел как с хрустом и лязгом предводитель скелетов обрушился на пол, обратившись бесформенной грудой костей и стали. Со звоном откатилась в сторону заключенная в бургиньот голова. Гулко звякнул о камни только что метивший в шею Роберта фламберг.

Опальный граф ошарашено поднял взгляд. Перед ним с виноватым видом, переминаясь с ноги на ногу, застыл Бриан. В руках юный священник держал киянку, брошенную Дроггом в начале схватки с костяным "пауком".

— Скорее, парень, уходим отсюда, — бросил Роберт, хлопнув монашка по плечу и устремляясь вперед по коридору.

Походя, они смели еще нескольких скелетов, пробравшихся в тыл Дроггу и Лимии. Довольно легко им удалось оторваться от преследования. Возможно, костяные воины растерялись, лишившись командира (или сделали вид, что растерялись?).

— Шюда, — Дрогг указал на высокие створки, возникшие в стене справа от них.

Откинув в сторону тяжелый деревянный брус, служивший засовом, и проскочив в открывшийся проем, они оказались в небольшом, едва ли двадцать шагов в ширину крепостном дворе. Вымощенное камнем пространство окаймляла узкая галерея с лишенными узоров колоннами квадратного сечения.

Убедившись, что все члены отряда выбрались наружу, орк тут же захлопнул ворота и налег на двери. Спустя несколько секунд с внутренней стороны на дубовое полотно посыпались яростные удары, так что Лимии пришлось подпереть створки секирой, дабы на время задержать преследователей.

Они огляделись. Всего во двор выходило четверо ворот. Роберт и его отряд вырвались из восточных, прямо напротив них в глубине галереи виднелись точно такие же створки, видно также ведшие в круговой коридор. С южной стороны темнел широкий зев прохода к главным воротам Сивона. В северной же части открывшейся эспланады под нависавшей сверху самой высокой башней замка в ровном ряде колонн галереи выделялся небольшой портик, в котором находились последние ворота, перегораживавшие путь в главные покои крепости.

К вящему удивлению Роберта и его спутников во дворе кипела схватка. Сейчас северные ворота были распахнуты. Верно, именно оттуда на эспланаду и попали сражающиеся. Находясь спинами к отряду опального графа, с дюжиной скелетов бились двое — эльф с огненно-рыжими волосами в серебристой кольчуге и рослая брюнетка в накинутой поверх бехтерца кожаной безрукавке с меховой оторочкой. Эльф (а вернее альв — именно так именовали себя рыжеволосые жители Ииэс-Миила) выкручивал сложные фигуры излюбленным среди его племени клинком с двойным изгибом. Меч остроухого лесного жителя лучился ярким смарагдовым сиянием. Впрочем, вложенная в клинок магия, похоже, ничуть не помогала против наседавших мертвых воинов. Женщина же — судя по одежде, она относилась к ардорским следопытам — сражалась одноручным клейбэгом. Роберт сразу же заметил, что ардорка серьезно ранена: ее правая рука висела бездвижной плетью, и она не слишком умело фехтовала левой рукой, куда ей вынужденно пришлось переложить меч. Также женщина-следопыт сильно хромала — на левом бедре ее грубые кожаные порты потемнели от пропитавшей их крови. Время от времени эльф поддерживал свою спутницу за локоть или подставлял ей плечо, не позволяя упасть.

Противостоявшие паре незнакомцев скелеты использовали ту же тактику, что и стражники в коридоре: в середине строя находился мощный кулак из сбивших щиты копейщиков, прикрываемый по краям мечниками.

Не сговариваясь, бывший граф и извлекшая из ножен на поясе фальчион Лимия бросились на выручку незнакомцам. Не без удивления Роберт обнаружил, что Бриан, размахивая деревянным молотом, также кинулся в бой. К радости опального графа монашку хватило ума, чтобы безрассудно не бросаться вперед. Юный священник держался позади более опытных и искусных соратников, стараясь прикрывать тыл и мешая скелетам зайти с флангов. Лишь Дрогг, завидев эльфа, глухо зарычал и остался на месте.

Чуткий слух альва сразу уловил шум за спиной. Лесной житель обернулся — в отличие от ардорки его лицо не скрывала тряпичная маска. При виде идущих на помощь живых людей, уголки рта альва едва заметно приподнялись, что должно было означать некое подобие улыбки. Но, когда взгляд уроженца Ииэс-Миила остановился на орке, лицо его мгновенно закаменело, миндалевидные с ярко-изумрудной радужкой глаза опасно сузились.

Роберт и Лимия удачно вклинились в разворачивавшуюся на эспланаде схватку. Первым взмахом клинка опальный граф срубил выброшенное ему в лицо копейное навершие, а вторым — развалил голову потерявшего где-то шлем скелета-мечника. Наемница же перерубила пополам первого из возникших на ее пути мертвецов, второго Лимия саданула ногой так, что он отлетел на три шага, со смачным хряском ломающихся костей впечатавшись в колонну. Третьего амазонка ударом наискось рассекла от плеча до пояса.

У пары незнакомцев возник краткий миг, дабы перевести дух. Ардорка обернулась в сторону вперившего испепеляющий взгляд в Дрогга эльфа.

— Сейчас не время затевать свару, Зиамадэль, — тяжело дыша, обратилась к нему женщина-следопыт.

— Прости, Тамира, но законы моего племени гласят, что при встрече шаартов необходимо уничтожать, дабы навсегда пресечь их поганый род, — эльф принял боевую стойку и сделал шаг в направлении орка.

— Ш удовольштвием отрежу тебе уши, мержавес, — зло ощерился Дрогг, отбросив в сторону цепь с шаром и обнажив тесак.

— Нет... — почти умоляюще простонала та, кого эльф назвал Тамирой.

Однако, к сожалению, у людей не было времени разнимать эльфа и орка, ибо им еще противостояло около десятка воинов-скелетов. И вскоре Тамире вновь пришлось сосредоточить все оставшиеся силы на защите от напиравших на нее мертвецов.

Легкими, точно танцевальные па, шагами эльф направился к застывшему в напряженном ожидании орку. Меч в руках лесного жителя двигался с невероятно быстротой, образуя вокруг его фигуры лучащийся смарагдом кокон.

Как известно, орки появились в Садрии после Великого Исхода гоблинов с Изумрудной (ныне называемой Темной) Луны в Большой Мир. Тогда, более тысячи лет назад, несметные полчища гоблинов, бежавших из своего умирающего мира, обрушились на земли людей и эльфов. Гоблины — низкорослый и слабый телом народ. В рукопашной схватке не каждый взрослый гоблин сможет выстоять супротив безусого человеческого отрока. Посему вторгнувшись в Большой Мир и столкнувшись с яростным сопротивлением, гоблинские вожди озаботились выводом нового поколения воинов. Плененных человеческих и эльфийских женщин принуждали к сношениям, заставляя вынашивать и рожать более сильных, быстрых и выносливых полукровок. От соитий с людскими женщинами появились корлы, а принудительные союзы гоблинов и эльфиек породили орков. Добровольные же браки гоблинов и троллей привели к возникновению торлов.

Долгоживущие эльфы до сих пор отлично помнили те издевательства и унижения, коим подвергались захваченные гоблинами эльфийки. Ведь для любого эльфа хуже неволи может быть только бесчестие. Именно поэтому все без исключения остроухие лесные жители считали своим долгом извести под корень орочье племя. Орки, в свою очередь, старались не оставаться в долгу.

Широкоплечий Дрогг, по-видимому, имевший среди своих предков еще и троллей, явно превосходил своего противника в силе, но само собой уступал эльфу в скорости и ловкости. Лесной житель атаковал, за долю секунды совершив полдюжины ложных движений. Дрогг оказался готов к такому развитию событий, подставив тесак именно тогда, когда меч противника перешел из очередного обманного маневра в реальный выпад. Горящая изумрудным светом сталь сошлась с вороненым лезвием орочьего тесака. При соприкосновении эльфийский меч полыхнул зеленым огнем. В ответ злобно зашипел клинок Дрогга.

Орк отпрянул, лезвие его тесака рдело, словно только что извлеченное из кузнечного горна. В месте, куда ударил альвийский клинок, осталась глубокая раскаленная добела зазубрина.

Словно вознамерившись обойти эльфа справа, Дрогг развернулся вполоборота и неуловимым движением выбросил левую руку в сторону подступавшего противника. В альва устремился метальный нож с грязно-бурой смазкой на лезвии. С присущими всем представителям его расы стремительностью и грацией уроженец Ииэс-Миила избежал встречи со смертоносным острием. И вновь клинок лесного жителя закружил смарагдовый вихрь, постоянно, но всегда внезапно выстреливавший в орка зелеными молниями. Охотник уворачивался, уклонялся и уходил в стороны, более не пытаясь подставлять тесак под зачарованную лесную сталь. Не без труда, уже не изящным пируэтом, а корявым броском эльф ушел от еще одного брошенного в него ножа.

В паузе между атаками противника Дрогг левой рукой вытащил из-за пояса трехгранный стилет, источавший слабое сероватое свечение. В следующий миг орк подставил кинжал под эльфийский клинок. Бледно светящееся лезвие перенесло встречу с пылающим смарагдом мечом без каких-либо последствий. Через мгновение уже эльфу пришлось уворачиваться от нацеленного ему в бок тесака.

Кружась, сходясь и прядая в стороны, совершая выпады и парируя атаки противника, эльф и орк вели свой собственный бой, не обращая более никакого внимания на сражавшихся совсем рядом людей и скелетов. Поединок затягивался. Эльф по имени Зиамадэль оказался настоящим мастером фехтования, на стороне Дрогга же был опыт сотен схваток, через которые он прошел во время своих странствий по Садрии.

Отступая после очередной атаки, орк будто бы случайно оставил открытым правый бок. Эльф не преминул воспользоваться оплошностью противника. Острие изогнутого клинка должно было глубоко погрузиться под ребра орка, но к вящему изумлению лесного жителя его клинок лишь бессильно проскользил по чешуе Дрогговой брони. Верно, и вправду орочий доспех был изготовлен из шкуры дракона. Улучив возможность, орк незамедлительно оказался возле эльфа и вогнал стилет тому под подбородок, так что окровавленное трехгранное острие вышло из покрытого рыжими волосами темени.

— Говорил я тебе — уши отрежу, — елейно прошептал на ухо медленно оседающему эльфу Дрогг.

Затем орк наклонился над мертвым телом, достал разделочный нож с изогнутым лезвием, откинул в сторону рассыпавшиеся волосы и двумя ловким движениями срезал длинные заостренные кверху уши. После Дрогг вытащил из прикрепленной на поясе сумы объемный тряпичный сверток, откинул в стороны края ткани, явив на свет не менее двух дюжин высушенных эльфийских ушей. Присовокупив новые трофеи к уже имеющимся, орк бережно завернул ветошь, убрал кулек обратно в поясную суму и развернулся, чтобы вернуться и подобрать брошенный перед поединком шар на стальной цепи. Он уже не увидел, как мертвое тело эльфа дернулось, конвульсивно пошевелило рукой, а секундой позже мертвец неловко, ровно едва начавший осваивать движения ребенок, сел, озираясь по сторонам мутными глазами.

Раскручивая на цепи железную сферу, Дрогг присоединился к сражавшимся людям. Через несколько секунд отряд скелетов, так удачно теснивший Тамиру и Зиамадэля до появления Роберта и его спутников, перестал существовать.

Но за то время, пока происходила схватка на эспланаде, оставшиеся в коридоре воины-скелеты сумели-таки выбить створки подпертых секирой Лимии ворот. И теперь с тыла на людей и орка надвигалось почти три десятка мертвых воинов.

— Я жадержу их. Идите в бароншкие покои, — бросил спутникам Дрогг, поворачиваясь лицом к высыпавшим во двор мертвецам.

— Тебе не справиться с ними в одиночку, — Роберт сделал шаг в сторону орка. — Ты погибнешь.

— У меня имеетшя для них пара шюрприжов, — орк осклабился и похлопал себя по поясу, в многочисленных отсеках которого находились различные пузырьки, скляницы, мешочки и ладанки с неведомым Роберту содержимым.

— Хорошо, оставайся, — кивнул охотнику опальный граф, отчетливо сознавая, что ему вряд ли доведется вновь увидеть Дрогга живым.

— Я останусь с тобой, орк, — неожиданно произнесла Тамира.— С моими ранами мне все равно не выбраться из Сивона живой.

Роберт вновь кивнул — на этот раз женщине-следопыту. Он, Лимия и Бриан развернулись и спешной рысцой направились к воротам в северной части двора. Однако неожиданный шум, донесшийся с противоположной стороны эспланады, заставил их остановиться и обернуться.

Из ведшего к главным воротам тоннеля слышался пронзительный скрип раздававшихся в стороны тяжелых створок. Скрежетали поднимавшие герсу толстые цепи. Стучали и щелкали зубчатые колеса опускавшего мост механизма.

Спустя полминуты звук открывающихся ворот сменился топотом сотен кованых сапог. Первым из черного провала захаба галопом вылетел всадник на вороном жеребце, позади него точно сотканный из первозданной тьмы шлейф развевался черный плащ. Завидев неприятелей, наездник резко натянул поводья, так что конь встал на дыбы, и сорвал с седла боевой топор с двумя расходящимися в стороны полукружьями лезвий — бродэкс — любимое оружие варваров Дормира и Сарминхейма. Голову рыцаря покрывал куполообразный топфхелм, увенчанный целой короной длинных рогов.

— Думаш Гард шобштвенной першоной, — гневно пророкотал Дрогг.

Вслед за всадником из прохода выдвигались ряды скелетов. В отличие от замковой стражи новоприбывшие были с ног до головы закованы в пластинчатую броню, лишенные плоти черепа скрывались под похожими на кадки топфхелмами. Мертвые воины прикрывались высокими, едва ли не в человеческий рост, прямоугольными щитами. Скелеты наступали, выставив пятнадцатифутовые сариссы — куда более смертоносные, нежели годившиеся более для парадов эспонтоны стражников Сивона.

За сплошной стеной щитов первого ряда, располагались державшие наготове взведенные арбалеты стрелки. Видно, хозяевам Сивона надоело возиться с незваными гостями, и они вознамерились покончить с ними раз и навсегда.

— Похоже, тебе потребуется моя помощь, орк, — сказала Лимия, смеряя взглядом торопко заполнявшие южную часть двора ряды нежити.

— Роберт, — обратился Дрогг к опальному графу. — Мы жадержим их и выиграем для тебя время. Иди к Пэю и убей его! И есе, — голос орка стал глух и мрачен. — Береги Бриана. Это не его бой. Он попал шюда волею шлусая. Не дай ему погибнуть.

Бывший граф вздрогнул. Он явственно осознавал, что двое его спутников и только что встреченная ими женщина-следопыт, идут на верную смерть ради его дела.

— Бегите, Роберт! Бегите в бароншкие покои, пока не пождно! — прорычал Дрогг, заметив колебания бывшего графа.

Резко, словно выпущенная в упор стрела, сознание пронзила мысль. Они идут на смерть не ради него и его целей. Они страждут избавить мир от нечестивого и богомерзкого колдуна. И теперь целью Роберта являлось то, чтобы жертва его спутников не сделалась напрасной. А для этого необходимо любой ценой уничтожить Милора Пэя.

Ухватив за рукав Бриана, Роберт рванулся к воротам в главные покои замка. Вслед им прянули арбалетные болты. Впрочем, они успели порскнуть под защиту массивных колонн за миг до первых выстрелов. А секундой позднее разжалованный граф сомкнул тяжелые створки. Они очутились в парадном зале Сивона.

Как только они попали в коридор, Деррит сразу же приметил небольшие отдушины, располагавшиеся на высоте около десяти футов приблизительно каждые двадцать шагов. В подобный лаз вор мог протиснуться без особого труда, однако для его широкоплечих спутников — особенно орка и амазонки — этот проход являлся слишком узким. Когда путь отряду преградил первый страж — уродливый костяной многоног — Деррит тут же смекнул, что ввязываться в драку крайне недальновидно. Вор отскочил к стене, в прыжке выбросил руки вверх и зацепился за узкий край проема. В последующее мгновение он уже скрылся в лабиринте вытяжных ходов замка.

За свою долгую воровскую жизнь Деррит не раз хаживал подобными тропами. Взять хотя бы тот случай, когда ему пришлось совершить побег из казематов Цитадели Трех Орденов. К великому огорчению Деррита, и тот доблестный подвиг меркнет в сравнении с делами, совершенными вором из далекой Сармины — Милором Пэем. И истории совершенно безразлично, что свои деяния Пэй совершал с помощью бесчестной магии. История помнит лишь подвиги, а не способы их достижения. Тем не менее, у Деррита еще есть шанс все исправить. Истории придется заучить имя нового героя — Деррита Бравна — убийцы Милора Пэя.

Пусть эти дураки во главе с бывшим графом гибнут в битвах со стражей. Он, Деррит Бравн, доберется до Пэя первым. Ему хватило одного взгляда на карту, чтобы понять и запомнить схему вытяжных ходов Сивона. Уже скоро он встретится лицом к лицу с некромантом, и тогда тому не поможет вся его хваленая магия. Деррит очень долго и тщательно готовился к этому поединку. Конечно, у него не было в помощниках помешавшегося на некромантах отца Сертиана, но вор сумел найти собственные источники, потрафившие ему в этом непростом предприятии. Орочьи ведуньи Дормира заговорили и закляли его нож. Теперь клинок Деррита был способен пробить любую магическую защиту, составленную из самых изощренных заклятий. У одного из диких племен Этролдской Пустыни он выкрал магический камень — "сердце Маливана", — способный пленить душу поверженного чародея, аки черные кристаллы некромантов. Также в различных местах вор раздобыл несколько защитных амулетов и оберегов, которые теперь находились у него на шее и за поясом.

Деррит полз на четвереньках по узкому лазу. Ход заполняла густая и обволакивающая темнота, которая, впрочем, ему совершенно не мешала. Вор легко находил дорогу вслепую, полагаясь на свой богатый опыт и развитые чувства. До него доносились приглушенные звуки недалекой схватки: лязг оружия, хруст ломающихся костяков, сдавленные крики Роберта и его товарищей.

Вор довольно ухмыльнулся. Как легко эти дураки попались в ловушку некромантов. Ну что же, ему не придется лично убивать Роберта, вместо него это сделают сами колдуны или их клевреты. Им с графом все равно бы не удалось поделить Милора Пэя. Роберт жаждал уничтожить некроманта, дабы восстановить свое доброе имя (хотя вряд ли бы это ему удалось, учитывая то, что в последние годы садрийский монарх совсем лишился рассудка). Дерриту же Пэй нужен для того, чтобы согласно древней воровской традиции — в поединке (пусть и не всегда честном) решить, кто из них достоин носить титул величайшего вора Садрии.

Дорога Деррита теперь вела вверх. Баронские покои располагались на последнем ярусе донжона. Вор точно знал, что сейчас Пэй находится там. Об этом ему давал знать еще один древний и очень редкий артефакт. В стеклянной ампуле на шее Деррита покоился глаз аннора — давно вымершей ящерицы-трупоеда, от нашествий которой во время оно страдали многочисленные гробницы и усыпальницы Индарской Империи. Ради этой реликвии Дерриту пришлось прикончить одного чересчур несговорчивого корла-торговца и пятерых его телохранителей. Глаз аннора теплел, улавливая эманации смерти, источаемые мертвыми телами, а также остающиеся после совершения заклятий из области некромантии. Сейчас артефакт буквально пылал, нещадно обжигая кожу на груди вора, что свидетельствовало о наличии поблизости сильнейшего средоточия магии смерти. Деррит не сомневался, что источником этих эфирных возмущений является Милор Пэй.

Вор свернул в боковой ход и теперь двигался в горизонтальном направлении. По его расчетам он достиг нужного яруса. Еще несколько поворотов и он окажется в баронских покоях. Негромко выругавшись, Деррит сорвал с груди глаз аннора, раскалившийся ровно сталь в горне. Эта штуковина ему больше не понадобится. Он уже на месте. Вор свернул направо, темный проход заканчивался бледно-красным пятном — в баронских покоях горел свет.

Он елико возможно бесшумно придвинулся к краю отдушины и выглянул. Его взору открылась довольно просторная комната, освещенная четырьмя увенчанными красными кристаллами факелами. Стены залы были задрапированы толстыми шпалерами с изображениями сцен охоты и рыцарских турниров. Посередине находился небольшой круглый стол из мореного дуба и три стула. На столешнице стояли керамический кувшин с высоким горлом и серебряный кубок. Почти четверть помещения занимала расположенная в углу высокая кровать с атласным балдахином. К основанию постели был приставлен громоздкий обитый бронзовыми полосами рундук с тяжелым навесным замком. В дальней стене виднелся камин, в его очаге не горел огонь, поскольку личам и прочей нежити тепло без надобности. У забранного пестрым витражом стрельчатого окна притулилась небольшая конторка с развернутым на ней желтым свитком, пером и чернилами. Верно, недавно здесь что-то писали. Деррит еще раз внимательно осмотрелся. В комнате никого не было.

Вор подался вперед и легко спрыгнул на устланный толстым ковром пол. Он на мгновение замер, прислушиваясь и озираясь по сторонам.

— Я ждал тебя, Деррит Бравн! — холодный неживой голос резал не хуже ножа.

Вор неторопливо, сохраняя достоинство, обернулся. Перед ним в дверном проеме стоял высокий человек, облаченный в просторную черную мантию. Хотя даже это мешковатое одеяние не скрадывало неестественной худобы его тела. Едва вьющиеся темные волосы ниспадали на плечи. Большие серые глаза, вероятно некогда имевшие ярко голубую радужку и лишившиеся лазурного блеска после умерщвления их обладателя, смотрели спокойно и холодно. Бледно-белое лицо не выражало никаких чувств, будто являя собой выточенную из мрамора маску.

Деррит осклабился, правда, из-за скрывавшей лицо защитной повязки этого невозможно было увидеть. Его взору предстал сам Милор Пэй.

— Итак, ты хотел сразиться со мной, Деррит Бравн? Узнать, кто же из нас лучший? — немного торжественно, но без лишней патетики заговорил чародей.

— Да, я прикончу тебя, некромант, ибо ты украл мое величие. Я — перший вор Садрии, а ты — всего лишь жалкий колдун, — сквозь сжатые зубы проскрежетал Деррит.

— Украл? — в притворном изумлении поднял брови Пэй. — Кража есть главное ремесло вора. Я — первый из воров, если уж я сумел украсть у тебя, самого Деррита Бравна, твое никчемное величие. Знай же, вор, некромантам не нужны ни величие, ни слава, ни могущество, ни богатство. Нам вообще чужды пороки и страсти живых существ.

— Мне плевать на некромантов, колдун, — начиная гневаться, заговорил Деррит. — Сарминский пройдоха Милор Пэй бесчестно присвоил себе звание величайшего вора Садрии. Ты похитил фолианты и артефакты Сахора Эддиса, одного из десяти сильнейших магов Гальтариума, применив магию, что недостойно истинного вора. И за это ты умрешь.

— Тот Милор Пэй уже мертв и притом достаточно давно, — темные, почти черные, губы некроманта растянулись в подобии улыбки. Он поднял вверх неестественно бледную, отливающую синевой длань. — Посмотри внимательно, я лишен жизни. А того, в ком нет жизни, нельзя убить.

Деррит злобно хохотнул:

— Не беспокойся, я найду способ.

— Ладно, посмотрим на нашу проблему с другой стороны, — Пэй с деланным равнодушием пожал плечами. — Твое самое громкое дело — похищение из библиотеки королевского дворца древнейшего среди сохранившихся экземпляров священного писания Лигта. Ты выкрал бесценный фолиант, а затем просто сжег его. Отчего ты совершил сей поступок? Что движило тобой? Алкал ли ты тогда славы величайшего вора? Тщился показать всем свои храбрость и мастерство? Нет. Тобой правило совсем иное чувство. Глупая человеческая месть. Твои родители истово, если не сказать фанатично, почитали Лигта. И что с ними сталось? Их бог защитил их? Даровал им счастье и благодать? Твой отец безвестно сгинул на войне с варварами, а мать была изнасилована и задушена пьяным солдатом прямо у тебя на глазах, — Пэй ехидно прищурился, губы некроманта скривились в гадливой усмешке. — А ты... Ты решил выместить боль и злость на беззащитной реликвии. Ты винил во всех своих злоключениях веру и бога. Ты жалок, Деррит Бравн. Твои прославленные кражи — всего лишь выплескивание бессильного гнева слабого человека, ненавидящего всех и вся за утраченное детство.

— Залез ко мне в голову или заранее нанял шпиков, чтобы они выведали подробности моей жизни? Хочешь сломить меня? — Деррит задрал подбородок. — И не пытайся. У тебя ничего не выйдет. Я без жалости и колебаний прикончил собственного братца и не горюю по сему поводу.

— Вот видишь, Деррит, ты убил родного брата, дабы стереть снедающие тебя воспоминания о родителях и потерянном детстве. Силился подобным образом избавиться от ночных кошмаров? Забыть все и начать жизнь сначала? Не получилось, не так ли, Деррит? — продолжал глумиться Пэй.

— Посмотрим, настолько ли ты хорош в схватке, как велеречив, некромант, — Дерриту обрыдли пустопорожние турусы колдуна, и он резким, едва уловимым, движением, извлек из-за пояса нож.

— Кажется, я задел тебя за живое, Деррит? — Пэй вновь злорадно улыбнулся.

— Защищайся, треклятый малефик! — вор проигнорировал очередную издевку колдуна и стремительно атаковал.

Выпад получился хорош. Ни один человек не сумел бы ни защититься, ни уклониться от такого удара. Тем не менее, Пэй парировал атаку Деррита непонятно откуда взявшимся в его руке ножом — точной копией клинка Бравна — таким же имеющим широкое причудливо загнутое книзу лезвие. Подобное оружие использовали все воры ойкумены от Сарминхейма на востоке до Садрийского Королевства на западе.

Не обратив внимания на неуспех своей первой атаки, вор вновь пошел в наступление. На этот раз некромант решил увернуться от клинка вора и ему это удалось. Правда, не без труда: нож Деррита распорол ворот рясы Пэя, пройдя всего лишь на расстоянии пальца от шеи колдуна.

В ответ чародей сделал собственный выпад — по стремительности и точности не уступавший атакам Деррита. Клинок колдуна скользнул по боку вора, взрезав кожаный котарди, но не задев плоти.

Тотчас же вор выбросил вперед левую руку, резко растопырив пальцы. Горсть серого порошка разлетелась в стороны, обратившись в довольно густое сизое облачко, быстро заполнившее все пространство комнаты.

— Ха! Снадобье, которым воры травят умертвий в индарских криптах! Я ожидал от тебя большего, Деррит, — походя уворачиваясь от нацеленного ему в грудь лезвия, бросил Пэй.

Выяснилось, что разлагавшая костяных стражей древних гробниц, смесь никак не действовала на тела личей Некромантии.

— Вкуси-ка вот этого, — черная кожа облегавшей левый кулак Деррита перчатки лопнула, обнажив золотой перстень-печатку, с которого сорвалась и устремилась в Пэя искрящаяся плавая молния.

Несмотря на то, что золотистый росчерк прожил лишь краткий миг, пройдя путь от руки вора до тела колдуна, лицо некроманта успело исказиться в гримасе неподдельного ужаса (видно, он мгновенно сумел распознать суть сотворенного чародейства). Пэй неестественно изогнулся, норовя увернуться от нацеленного в него заклинания, и у него это почти получилось: вместо того, чтобы поразить грудь колдуна, молния едва зацепила его правое плечо. Как ни удивительно, изломанная магическая стрела оставила на одеянии некроманта лишь небольшое пятно белесого налета. Изготовившийся к прыжку Пэй замер: туловище наклонено вперед, вес тела перенесен на левую ногу, правая — едва касается пола. Некромант дернулся, по его телу прокатилась судорожная волна, но пошевелиться он так и не смог. На его лице вздулись желваки, дрожа от напряжения, губы колдуна несколько раз сомкнулись и разомкнулись, но заместо слов его уста исторгли лишь бессвязное чваканье.

Деррит расхохотался:

— Как видишь, я тоже способен опростать колдовские тайники. Конечно, в Гальтариум или Тирполис я не совался, но Чародейская слобода в Бальтолузии оказалась мне по зубам.

Вор перехватил нож поудобнее и быстро двинулся к застывшему некроманту. По заверениям гоблинского шамана, обучившего Деррита обращаться с волшебным перстнем, действие выпущенного заклятия могло продолжаться несколько часов. Тем не менее вор не собирался тратить времени даром в ожидании, пока Пэй выкинет какой-нибудь магический фортель.

— Сейчас мы на деле проверим правдивость легенд о сердцах личей, — пробормотал Деррит, занося нож.

Однако мощный порыв неведомо откуда взявшегося ветра отбросил его к стене.

— Горазд ты, братец, стращать додревней магией. Где ты только откопал эдакое старье? Я с трудом вспомнил отпорное заклятие, — теперь настал черед некроманта смеяться.

Вор изумленно вытаращил глаза. Мархак, так звали гоблинского знахаря, утверждал, что ни один чародей не устоит супротив магии этого перстня. К несчастью, сей артефакт мог испустить парализующую молнию лишь единожды, но, как увещал зеленокожий прохиндей, строивший из себя знатока в области волшебства, повторной попытки и не должно было потребоваться.

— А теперича отведай моего оружия, — Пэй воспользовался замешательством Деррита, и, молниеносно возникнув рядом, полоснул клинком по защищавшей лицо вора маске.

Глотку Бравна обожгло острой болью, в глаза ударили слезы, голова резко закружилась, к горлу комком подкатила тошнота. По всему телу от головы до стоп прокатилась судорожная волна, наводнившая мышцы болью и тяжестью. С невероятным трудом сдержавшись, вор едва не зашелся в приступе жестокого кашля. Деррит встряхнулся и вместо того, чтобы упасть на пол, содрогаясь в предсмертных корчах, сделал еще один выпад — наверное, лучший в своей жизни. Пэй постарался увернуться, но даже его нечеловеческой скорости не хватило. Вор метил в глаз некроманту, но тот в последнее мгновение сумел-таки чуть отвести голову, так что клинок Деррита прошелся по левой скуле колдуна.

Пэй отпрянул в сторону. Под его левым глазом темнела полоса раны. Края разреза постепенно разошлись в стороны, обнажив желтую кость. Как и положено, из мертвого тела не вытекло ни капли крови.

Улучив мимолетную передышку, Деррит позволил себе коротко перхнуть, без особого удивления обнаружив, что отхаркивается кровью. Сплюнув алый сгусток, вор плотно сжал губы, стараясь делать вздохи как можно реже. Он знал, что скоро рухнет в агонии, сотрясаясь в конвульсиях и исходя льющейся изо рта кровавой пеной. Вор не тешил себя пустыми надеждами — вдохнув некромантского яда, он обречен. И до его смерти остаются считанные минуты. Впрочем, он еще успеет прикончить Милора Пэя. Пусть об этом никто так и не узнает. Он сделает это не ради славы, а ради собственной чести.

Деррит вновь ринулся в бой. Клинки вора и мага заплясали в причудливом танце. В пылу схватки Пэй сорвал с себя мантию, намотав ее на левую руку и теперь используя в качестве своеобразного щита. Мимоходом, кружась в смертельной схватке, они опрокинули стол и стулья, прошлись по кровати, попутно рассекши в нескольких местах роскошный балдахин. Вдребезги разбился находившей на столе кувшин, превратившись в горку осколков и темное пятно разлившейся по ковру жидкости.

Жилистый и ловкий, как и сам Деррит, некромант ни в чем не уступал своему противнику. И их поединок мог продлиться достаточно долго. Если бы не одно существенное "но": с каждой секундой жизнь покидала тело Деррита. Скорость его движений неумолимо снижалась, в защите все чаще возникали бреши. Вор почти перестал атаковать, сосредотачивая все стремительно тающие силы на обороне и шаг за шагом отступая к стене. Но умудренный жизнью Деррит знал, что делает. Он копил силы для решающего, последнего в его жизни броска. Вор прождал довольно долго (борясь с накатывавшей слабостью и болью, он продержался несколько минут, показавшихся ему едва ли не вечностью), пока Пэй окончательно не уверует в победу и не ослабит бдительности. Наконец лелеемая вором возможность возникла: после каждого своего выпада некромант быстро разрывал дистанцию, откатываясь на два шага назад. В этот раз расслабившийся колдун отступил лишь на полшага. Деррит атаковал, целясь малефику в сердце. Согласно поверью, из всех внутренностей личи оставляли в своем теле только сердце. Оно, искалеченное и мертвое в привычном понимании, уже не являлось сердцем живого существа, снабжающим кровью все части тела, тем не менее, черное сердце некроманта продолжало биться, питая сущность колдуна темной энергией и служа средоточием его нечестивой силы. Одно из древних сказаний гласило, буде пронзить некромантово сердце, колдун сгинет и не сумеет возродиться ни в новом теле, ни в ипостаси бесплотного призрака.

Расходуя последние силы, Деррит со всем доступным ему в нынешнем положении проворством выбросил руку с ножом. Удар получился неотразимым, но Пэй вновь смог незначительно уклониться, что не позволило клинку вора войти на полную глубину.

Нож Деррита с хрустом погрузился в грудную клетку колдуна. Пальцы вора соскользнули с рукояти. От невероятного напряжения рука Деррита вырвалась из плечевого сустава. Не без удивления вор заметил, как резкая боль волнами растекается по его телу и исходит она не только от вывихнутого плеча. Одновременно с выпадом Деррита Пэй нанес собственный удар. Вор медленно осел на пол. Из его груди торчала рукоять Пэева ножа. Хитрый колдун обманул его, он все просчитал. Позволил себе пропустить удар, дабы решить исход поединка в свою пользу. Мнившийся вору безупречным и неотразимым выпад пропал втуне, угодив в расставленную Пэем западню. Клинок Деррита вонзился в одно из ребер колдуна. Подобное ранение не оказалось бы смертельным даже для обычного человека. Питаемый же темной магией лич вовсе не обратил внимания на полученное повреждение и в ответ нанес смертельный удар.

— Ты — лучший, Пэй. Ты победил, — губы Деррита дрожали, он умирал.

— Лучший среди двоих равных, брат, — тонкие пальцы некроманта надвинули веки на остекленевшие глаза мертвеца. — Покойся с миром.

Глухо хлопнули сомкнувшиеся позади створки. Дрогг, Лимия и тяжело раненая Тамира остались втроем против не менее чем двух сотен скелетов и их предводителя.

Некромантские солдаты в очередной раз показали, насколько хорошо они вымуштрованы. Еще не успев толком выйти на эспланаду, арбалетчики дали залп. Но орк и женщины успели сокрыться за колоннами, так что хищные жала болтов вместо живой плоти нашли только гладкую поверхность камня.

Незваные гости Сивона переглянулись и прочитали в глазах друг друга лишь одно — это их последний бой и они сделают все возможное, дабы продать свои жизни как можно дороже.

Орк поковырялся в ячеях своего широкого пояса и выудил оттуда небольшой пузырек с красноватой субстанцией внутри.

— Выпей-ка вот этого. Раж уж шобралашь умирать, — Дрогг бросил флакончик Тамире.

Женщина-следопыт ловко поймала его, мечом сбила пробку и сквозь ткань защитной маски влила содержимое сосуда себе в рот. Глаза Тамиры налились кровью, она резко выпрямилась и сделала несколько стремительных взмахов, со свистом рассекая клинком воздух. Похоже, по крайней мере, на время боль и усталость покинули ее израненное тело.

— Забористое пойло, орк. Благодарю, — произнесла Тамира, в легком почтении склонив голову.

Перезарядка арбалетов должна была занять несколько минут, посему Дрогг вновь вышел на эспланаду, рассчитывая не дать стрелкам совершить еще один залп. Мгновение поколебавшись, женщины последовали за ним.

В середине квадратной площадки двора, их ожидал всадник на вороном скакуне. Злобно заржал под ним конь-зомби. То, что жеребец является нежитью, можно было не сомневаться, поскольку ни одно живое существо не способно выжить в пропитанных ядом и лишенных света пустошах Некромантии. Да и не встречается у настоящих живых лошадей светящихся кроваво-красных глаз.

Совсем не свойственный животному гнев ярился в алых буркалах мертвого скакуна. Заливаясь неистовым ржанием, он встал на дыбы, а потом сорвался в галоп, понесшись на застывших бок о бок орка и двух женщин. Всадник угрожающе воздел над головой свой страшную секиру.

Слаженно, словно они всю жизнь сражались плечом к плечу, Дрогг, Лимия и Тамира расступились. Рыцарь промчался между ними. Лезвие бродэкса просвистело возле самого уха орка. Дрогг ответил молниеносно: стальной шар обрушился на круп жеребца, дробя тазовые кости. Боевой конь бешено заржал, его задние ноги подкосились, и он повалился на бок.

Наездник легко спрыгнул с поверженного скакуна, одновременно сбрасывая с себя плащ. Облаченный в черные с выгравированным на груди серебристым черепом латы рыцарь встал в боевую стойку напротив орка. Лицо воина скрывалось под глухим топфхелмом. Но, несмотря на это, Дрогг отлично знал, кто перед ним. Глава Ордена Рыцарей Смерти — лорд Думаш Гард. Хотя лордом он величаться не имел никакого права, ибо являлся всего лишь простым дормирским наемником, лет сто назад соблазнившимся на посулы некромантов, обещавших ему вечную жизнь и невероятное могущество.

Именно с ним по донесениям разведчиков Сертиана намеревался встретиться в Сивоне Милор Пэй. Но со слов старого клирика оная встреча должна была произойти не ранее чем через три дня. Дрогг не сомневался, что Роберт и его спутники угодили в хитро расставленную западню. Их в Сивоне заранее поджидали и подготовили "теплый" прием. Что ж, пускай, орку все равно найдется, чем удивить хозяев мертвой страны.

Дрогг и его соратницы постепенно оказывались в кольце. Спереди на них надвигалась стена щитов. Тускло поблескивающие наконечники сарисс нацелены им в грудь и головы. Позади копейщиков спешно взводили арбалеты стрелки. Несколько десятков скелетов обходили их с флангов, пробираясь в глубине галереи. В тылу у орка и женщин готовился начать схватку лишившийся скакуна Думаш Гард.

— Может и не вше есе консено. И не из таких передряг выбирались, — с бравадой пробормотал Дрогг, опуская руку к поясу.

Не дожидаясь пока арбалетчики вновь выстрелят, Дрогг с размаху бросил в надвигающийся строй небольшую скляницу с переливающейся внутри оранжевой жидкостью.

Врезавшись в щиты мертвецов, сосуд с оглушительным грохотом взорвался. Ряды наступавших мгновенно объяло ярко-рыжее пламя, настолько яростное, что от соприкосновения с ним плавились даже вороненые доспехи некромантовых воинов.

Весело пляшущие языки огня легко просачивались меж пластинами брони, с остервенелой жадностью вгрызаясь в сухие костяки. Мертвые воины вспыхивали, точно факелы. Стена щитов рассыпалась, горящие скелеты бросали оружие и метались по двору, безуспешно тщась сбить пламя и постепенно оседая грудами закопченного оплавленного металла.

За несколько секунд около трети явившихся с Думашем Гардом солдат перестало существовать. Тех, кого не разметал на части взрыв, поглотил алчный пламень. Хотя битва еще не была выиграна, ибо рядом с орком и его спутницами находился пока что не вступивший в схватку предводитель воинов-скелетов. Рыцарь смерти атаковал внезапно и стремительно. Чудовищный бродэкс с шипением рассек воздух. Дрогг ушел от удара и в свою очередь выбросил в сторону противника увенчанную шаром цепь. Орку удалось исполнить задуманное: цепь обвила длинное топорище. Охотник рванул оружие обратно, выворачивая бродэкс из руки мертвого рыцаря. И вновь орку сопутствовала удача: Думаш Гард не сумел удержать рукоять. Страшный топор отлетел на несколько шагов, со звоном ударившись о брусчатку эспланады.

Воспользовавшись положением, к рыцарю смерти подскочила Лимия, занесшая фальчион для решающего удара. Однако Думаш Гард недаром носил титул магистра Ордена Рыцарей Смерти, по сути являвшихся личными телохранителями некромантов. Орк и его соратницы не смогли уловить движение, коим мертвый рыцарь извлек из ножен меч, чем-то смахивавший на фальчион Лимии с черепом на гарде и пилоподобными зубцами в основании лезвия. Думаш Гард молниеносным выпадом всадил клинок по самую рукоять в живот наемницы. Глухо взвыв, амазонка повалилась наземь.

— Лимия, проклятье! — вырвалось у Дрогга, и орк ринулся в атаку.

Ему на помощь поспешила Тамира. Глаза женщины пылали, а клейбэг в руке превратился в серебристый росчерк, настолько стремительными были ее движения. Для противодействия двоим нападавшим магистр рыцарей смерти взял в левую руку длинную дагу.

Думаш Гард отразил несколько наскоков Тамиры, а потом сноровисто саданул женщину ногой в живот, откинув ее на несколько шагов. Но вновь выброшенная орком цепь черной змеей оплела меч мертвого рыцаря. К разочарованию Дрогга, Думаш Гард не повторял ошибок дважды. На сей раз уже рыцарь смерти рванул гасило орка на себя. Дрогг закряхтел от натуги, на его руках взбугрились могучие мышцы. Однако Лорд Думаш Гард, похоже, обладал, поистине сверхчеловеческой силой. Зеленокожий охотник припал на одно колено, силясь удержать свое оружие, но все-таки не сумел этого сделать. Вырвавшись из рук, увенчанная ядром цепь отлетела в сторону. Дрогг с проклятьем извлек из ножен тесак, также как и в поединке с эльфом в левой ладони орка появился стилет. Оправившаяся после полученного пинка Тамира вновь схватилась с мертвым лордом.

Тем временем воины-скелеты отошли от последствий магического взрыва. Посреди эспланады осталась весьма глубокая черная воронка, из которой поднимался султан жирного дыма. Оставшиеся на ногах мертвые воины сбились в две группы по краям эспланады и теперь надвигались, норовя взять противников в клещи.

Дрогг разбил о брусчатку рядом с собой еще один пузырек. В единый миг весь двор подернулся густой дымовой завесой. Как известно, орки унаследовали от своих пращуров эльфов способность сквозь любую мглу, поэтому заткавшее пространство эспланады плотное сизое марево Дрогга ничуть не смущало. Впрочем, выяснилось, что алые буркалы воинов-скелетов обладают теми же преимуществами, что и глаза эльфов и орков. В унисон щелкнули не менее двух дюжин спусковых механизмов, и в направлении охотника и воительницы устремились тяжелые стальные болты. Возможность задеть своих стрелков совершенно не волновала. Одновременно с залпом арбалетчиков из галереи выдвинулись пробравшиеся в тыл скелеты.

Охнула Тамира, когда арбалетный дрот глубоко погрузился ей в бок. Хотя женщину-следопыта очередное ранение не остановило. Казалось, что она, одурманенная снадобьем орка, вообще не ведает боли.

Несколько болтов ударилось в доспех охотника, но вороненые жала не смогли пробить драконью чешую. Норовившую впиться ему в лицо стрелу орк отразил клинком.

Дрогг ловко увернулся от нескольких нацеленных в него копий, парировал выпад Думаша Гарда, развалил пополам опрометчиво подскочившего скелета, ушел от еще одного укола мертвого рыцаря.

Но подобная схватка не могла продолжаться долго. Вот первый болт вошел в запястье орка, второй — пронзил бедро. Дрогг зарычал от боли и ярости. Ему еще было чем ответить наседавшим скелетам и их предводителю.

Орк сорвал с пояса небольшую черную бутыль, запечатанную красным сургучом. Не раздумывая, Дрогг разбил емкость клинком. В воздухе распространился едкий кислый запах. Вокруг орка возникло, быстро разрастаясь, гнилостно-желтое с зеленым вкраплениями облачко. Дрогг почувствовал острую резь в наполнившихся слезами глазах, не скрытые под одеждой участки его кожи покрылись стремительно расползающимися язвами. Гораздо хуже приходилось угодившим в кислотную хмарь скелетам. Их броня за считанные секунды покрывалась желтой, наподобие ржи, коркой, после чего распадалась на части. Сами же остовы мертвых воинов растворялись без следа. Впрочем, Думаш Гард без колебаний шагнул в пределы окутавшей орка завесы, и с магистром рыцарей смерти не произошло никаких изменений. Клинки зеленокожего охотника и мертвого рыцаря вновь скрестились.

Сбоку раздался исполненный отчаяния и гнева рык, будто вернувшаяся в логово волчица обнаружила своих детенышей мертвыми. Орк скосил глаза. Потеряв почти два десятка, скелетам удалось поднять Тамиру на копья. Пронзенная сразу дюжиной зазубренных наконечников, женщина была еще жива. Она рьяно брыкалась и извивалась, продолжая безостановочно крушить противников клинком. И все же жизнь потоками горячей крови покидала ее тело. Движения женщины постепенно замедлились, тело обмякло, и рукоять клейбэга выскользнула из затянутой в окровавленную перчатку ладони.

Отвлекшись на гибель Тамиры, Дрогг пропустил выпад мертвого рыцаря. Меч Думаша Гарда разорвал ему щеку. Орк отлично понимал, что судьба его предрешена. Желто-зеленое марево не давало подступиться к нему воинам-скелетам, но не могло защитить от выпущенных почти в упор арбалетных болтов. К тому же Думаш Гард оказался настоящим мастером фехтования и сейчас яростно наседал на раненого орка, явно вознамерившись расправиться с зеленокожим охотником до очередного выстрела арбалетчиков.

Просчитав возможные варианты и окончательно отчаявшись, Дрогг взревел и в лучших традициях воинов своего народа бросился прямо на выставленные копья. Одно из них он вырвал вместе с руками костяного воина, тесаком срубил с древков два навершия. Обезумевший от безысходности орк смял и разметал строй наступавших на него скелетов. Однако этот подвиг обошелся ему дорогой ценой: на руках и ногах, не защищенных драконьей чешуей, прибавилось полдюжины новых ран. Ударившие в грудь и живот наконечники сарисс не смогли пробить прочнейший доспех, тем не менее Дрогг отчетливо ощутил как под их натиском с хрустом ломаются ребра и разрываются внутренности.

Поверженный охотник тяжело опустился на колени. Обессилившие пальцы выпустили рукояти обоих клинков. Воины-скелеты послушно замерли вокруг, предоставляя возможность своему предводителю добить сраженного врага.

Дрогг спокойно и даже безучастно смотрел на своего убийцу — Думаша Гарда. Орк умирал достойной и благородной смертью, так высоко ценившейся среди его сородичей. Он пал в бою как достойный муж орочьего племени и Чертоги Брогзара открыты для него. Он уходит из этого мира, дабы занять достойное место за пиршественным столом среди богов и героев. Там, в другом мире — в мире вечных празднеств и охоты, в мире, куда попадают только лучшие из племени орков.

Толстые обветренные губы Дрогга растянулись в блаженной улыбке. Умирать оказалось совсем не страшно, в чем-то даже приятно...

Но внезапно лицо орка исказилось в гримасе ужаса и отвращения, поскольку Думаш Гард сделал шаг в сторону и его место занял убитый орком ранее Зиамадэль. Клинок мертвого эльфа больше не пылал изумрудным пламенем. Выкованный в заповедных лесах Ииэс-Миила меч источал ледяное тускло-серое сияние — отражение вязкой серой мглы, где до скончания времен обречены прозябать лишенные посмертия души.

Дроггу почудилось злорадство в подернутых мутной пеленой глазах мертвеца. Орк зарычал, силясь вновь подняться, его правая длань конвульсивно задергалась в поисках выроненного тесака. Нет, он не заслужил подобной юдоли. Однако подобный молнии серебристый росчерк прервал его жалкие потуги. Согласно верованиям орков, сраженный эльфом никогда не сможет найти путь в Чертоги Брогзара...

Рядом с захлопнувшимися створками Роберт и Бриан обнаружили засов — массивную деревянную балку. Вдвоем водрузив ее на скобы, они заперли ворота.

Оторвавшись от обитого сталью дощатого полотна, Роберт огляделся. Они оказались в широком круглом зале с высоким потолком. Слева и справа в стенах располагались лишенные дверей сводчатые порталы. Нетрудно было догадаться, что эти ходы ведут в круговой коридор. В северо-западной части залы виднелась широкая дверь, судя по всему скрывавшая путь в хозяйственные помещения замка. Нужный им проход на спиральную лестницу донжона находился справа, в глубине восточной части залы.

Весь пол помещения обильно устилали дрожащие и дергающиеся останки стражников Сивона. Посредине валялась огромная бронзовая люстра, похоронившая под собой не менее десятка воинов-скелетов. Потолок и стены были изгвазданы темными пятнами. Служившие драпировками шпалеры, стяги и прапоры свисали обгорелыми и изорванными лохмотьями.

В сей зале совсем недавно проходил яростный бой, сейчас еще продолжавшийся у самого входа на лестницу донжона. Облеченный в укрепленную стальными зерцалами кольчугу торл весьма удачно сдерживал почти три десятка скелетов. Правой рукой великан споро раскручивал на сыромятном темляке огромный окованный железом ослоп, за один удар сносивший сразу несколько противников. В левой руке торла находился чуть менее действенный буздыган с шаровидным без шипов набалдашником.

Вооруженные эспонтонами, клейбэгами и треугольными щитами костяные воины относились к сивонской страже. Хотя в отличие от встреченных в коридоре отрядов среди них присутствовали стрелки. Из пластин брони и толстой шкуры торла торчало около дюжины стрел, но они, по всей видимости, не доставляли гиганту особого неудобства. В настоящее время среди еще сражавшихся мертвецов, арбалетчики уже отсутствовали. Предусмотрительный торл расправился с ними в первую очередь.

Роберт повернулся к Бриану, указывая на закручивающиеся вверх ступени:

— Идем, нам надо найти Пэя!

— Но... орк... амазонка... Что будет с ними? — заскулил монашек.

— Мы отомстим за их гибель, когда прикончим Милора Пэя! — бывший граф положил руку на плечо юноши. — Пойдем, ты поможешь мне.

— Что мне придется делать? — утерев рукавом слезы, поинтересовался Бриан.

— Почти ничего. Просто читай все известные тебе молитвы, когда я буду биться с Пэем, — Роберт полагал, что святое слово может оказаться действенным в борьбе некромантом и его заклятиями.

— Это я могу, — порывисто кивнул молодой священник.

— Тогда, поспешим, — опальный граф рванулся в сторону прохода на лестницу и защищавшего его торла.

— Не соизволишь ли ты пропустить нас наверх, друже? — крикнул Роберт полукровке.

— А-а-а... Еще охотники за головой проклятого некроманта, — пробасил великан, не выказав удивления при появлении незнакомцев. — Что же, проходите. Может, сумеете подсобить нашим в этом нелегком деле.

Разжалованный граф лихо врубился в тыл скелетам, расчищая себе и Бриану дорогу к проходу. Торл двинулся им навстречу, могучими ударами ослопа прорежая вражеские ряды.

— Послушай, друже, — оказавшись на ступенях лестницы, Роберт обратился к торлу. — Во дворе две сотни скелетов-панцирников во главе с самим Думашем Гардом. Если у тебя еще достаточно сил, советую тебе выбираться из замка.

— Нет уж, почтенный. Обещал я нашему набольшему, Длариону, что буду стоять здесь до его возвращения, — помотал головой полутролль, не прекращая мерными ударами крушить стражу Сивона. — А силенок мне еще хватит, чтобы и четыре сотни скелетов раскрошить вкупе с их Думашем Гардом.

— Как знаешь... В любом случае желаю тебе удачи, — Роберт отсалютовал торлу мечом.

— И тебе удачи, рыцарь. Вам она паче надобнее, нежели мне, — торл в ответ махнул буздыганом.

С верхних ярусов башни дул сильный теплый ветер, отнюдь не походивший на обычные замковые сквозняки. Они одолели один виток, прежде чем уловили доносящийся сверху шум, помимо лязга металла включавший целое сонмище непонятных звуков, среди которых можно было различить свист, стук, скрежет, хлопанье и тяжелое буханье. С каждой пройденной ступенью напор катящихся сверху воздушных потоков нарастал, постепенно переходя в настоящий ураган. Под яростными порывами вихря им пришлось согнуться и идти, прижимаясь к стене.

Скособочившись и двигаясь едва ли не ползком, они осилили еще один оборот лестницы и очутились у входа в широкое помещение. Верно, когда-то оно являлось чем-то вроде трофейного или охотничьего зала. Порывы ветра сделались настолько мощными, что Роберту и Бриану пришлось обеими руками ухватиться за боковые притолоки, дабы не скатиться вниз по ступеням. Струи горячего воздуха резали глаза, вызывая обильное слезотечение, так что все предметы в комнате виделись размазанными и подернутыми белесой пеленой.

Посреди залы под защитой прозрачного мерцавшего серебряными искрами купола находились двое. Незнакомцы стояли к Роберту и Бриану спиной. Видимо, они тоже намеревались достичь прохода в верхние покои донжона, находившегося в противоположной части помещения, но именно оттуда на них низвергался неистовый шквал раскаленного ветра. Высокий мужчина был одет в точности, как приснопамятная женщина-следопыт Тамира: бехтерец, отороченная лисьим мехом кожаная безрукавка и узкие порты. Одежда и темные волосы до плеч не оставляли сомнений в происхождении этого человека — совершенно точно он являлся уроженцем Ардора. В руках незнакомец держал цвайхандер с "кабаньими клыками" над незаточенной пятой клинка. Вдоль дола клинка переливались сиреневым, лиловым и лазурным грубые рубленые руны.

Рядом со следопытом застыла невысокая, почти на две головы ниже его, согбенная и худощавая фигурка. Угловатые плечи спутницы ардорца покрывала черная пелерина. Сейчас капюшон одеяния был отброшен и в стороны распростались космы темных волос. Сизая бугристая кожа свидетельствовала о том, что женщина принадлежит к племени корлов. В текущий миг корлица (или корлиха?) замерла, выставив правую руку ладонью вперед. Именно от ее длани расходился светящийся защитный барьер. В левой руке колдунья держала изогнутый кинжал с волнистым лезвием. Рукоять оружия венчала голова ворона с инкрустированными в глазницы алыми камнями.

Помимо опаляющего урагана на созданную корлицой магическую сферу обрушивались все имевшиеся в зале предметы. Тяжелые скамьи и стулья взмывали под потолок и с силой опускались на призрачную преграду, высекая снопы серебряных искр. Две высокие двери, вырванные из проемов, раз за разом с навязчивым исступлением штурмовали созданный волшебством заслон. Некогда украшавшие стены головы медведей, оленей и вепрей с разгона врезались в дымчатую, казавшуюся невесомой и хрупкой завесу. Под потолком плясали, время от времени снижаясь с намерением проткнуть или зарубить незваных гостей, диковинные и редкие образцы древкового оружия: алебарды и гвизармы, глефы и протазаны, бердыши и вульжи, рунки и совни.

Именно разбушевавшиеся вещи, яростно бившиеся в наколдованный корлицей шар, и производили услышанную Робертом и Брианом ранее какофонию. Ни один из беснующихся предметов пока не сумел преодолеть возведенную чародейкой преграду, впрочем, и ардорец с корлицей застряли на месте, будучи не способны сделать хотя бы шаг.

Вдруг без видимых на то причин ветер ослабил натиск, летавшие под потолком вещи замедлились, точно оказались погружены в вязкую жидкость. Почувствовавшая слабину вражьего чародейства корлица нанесла собственный удар.

— Тхаро заграб муарте нихамат! — надсадно прокаркала колдунья, выбросив обе руки вперед.

По залу и лестнице словно бы прокатился тяжелый вздох. Лишившись питавшей их магической силы, предметы с грохотом посыпались на пол. Мигнув на прощание, растворился дымчатый свод над головами ардорца и его спутницы.

Корлица резко обернулась в сторону замерших Роберта и Бриана. В отличие от следопыта лицо колдуньи не скрывала защитная маска. Из носа и ушей ведьмы обильно струилась кровь, но умирать она явно не собиралась.

Темные близко посаженные глаза, словно бурава, вверчивались в Бриана. Под столь пронзительным взором монашек затрясся и потупился.

— Что?! Что ты сделал? Как у тебя получилось это остановить? — хрипло возопила корлица.

— Я всего лишь читал молитву, — выдавил из себя юный целитель, не осмеливаясь поднять взгляда на чародейку. — Священное Писание Лигта, том девятый, глава четвертая, стих двадцать седьмой. Там, где говорится про изгнание нечистой силы: "...Аще рассудок твой помутится, искушенью крамольному вняв, десницею осени чело знамением господним...", — Бриан принялся истово совершать упомянутое действие, ударяя себя кулаком правой руки по лбу, а после уже ладонью прижимая оную руку к левой части груди.

— Хммм... — чародейка почесала усеянный бородавками подбородок. — Никогда не думала, что подобное может сработать.

Но вскоре выяснилось, что времени на обсуждение магических способностей юного священника у них нет, ибо прямо из стены возникли три серые полупрозрачные фигуры.

Явившиеся призраки совершенно не походили на воинов или даже магов. Чуть вперед выступал самый высокий фантом — судя по внешнему виду дворянин — дородный мужчина с ухоженной бородой и донельзя чванливой физиономией. Голову нобиля покрывала шляпа с длинным пером. Он был облачен в богато расшитый камзол. С тонкой и длинной, как у журавля, шеи свисал коллар с фамильным знаком — серая полупрозрачная субстанция, слагавшая тело привидения, не позволяла определить, из какого металла изготовлено украшение. Справа в области груди на одеянии бородача был вышит вычурный герб, слева — утопавший в завитках вензель. В правой руке благородный держал палаш со сложной корзинчатой гардой.

Второй призрак выглядел помоложе сеньора в шляпе и имел залихватски подкрученные усики. Его макушку украшал щегольски сдвинутый набок берет, торс духа облачал кожаный дублет с безыскусными узорами. В кулаке приказчик или мелкий купчик (на принадлежность к торговому люду явственно указывало его одеяние) сжимал рукоять длинного стилета.

При взгляде на третьего фантома, можно было с уверенностью утверждать, что при жизни он являлся ремесленником. На его голове громоздился мятый колпак с облезлой кисточкой. Одутловатое лицо обрамляла кудлатая, будто ее обладателя хорошенько за нее оттаскали, борода. Дух был одет в сермяжный зипун. В качестве обуви он носил аляповатые деревянные башмаки с загнутыми кверху носками. В руке мастеровой поигрывал небольшим плотницким топориком. Бестелесный мертвец злобно щерился, обнажив темные пеньки сгнивших зубов.

Не тратя времени, призраки бросились на незваных гостей. Следопыт схлестнулся с ремесленником, на корлицу напал дворянин, а Роберту и Бриану достался в противники купец.

Дух торговца мгновенно оценил обстановку и атаковал выглядевшего более слабым Бриана. Монашек взвизгнул и в последний миг извернулся, избегнув встречи с серым полупрозрачным острием. Заместо тела юноши призрачный клинок взрезал ткань его рясы. Побелевшие губы Бриана лихорадочно зашептали тексты молитв.

Преподобный Сертиан предупреждал Роберта о возможной схватке с состоящими на службе у некромантов духами. На сей случай святой отец провел над мечом опального графа несколько таинственных обрядов, правда, не сочтя необходимым посвящать своего подопечного в их суть, а лишь заявив, что отныне его клинок обладает силами поражать даже лишенные тварной плоти эфирные тела.

Не сумев достать Бриана, дух кинулся на Роберта. Разжалованный граф подставил меч для защиты. Как известно, обычное оружие неспособно остановить призрака, фантомы проходят сквозь него также легко, как сквозь стены или иные материальные предметы. Стальной и призрачный клинки бесшумно скрестились. Лезвие Робертова бастарда коротко полыхнуло серебристым светом. Глаза приказчика расширились от удивления, когда обычный на первый взгляд меч сумел преградить путь сотканному из магических нитей потустороннему кинжалу. Бывший граф совершил ответный выпад, но выяснилось, что призрак даже более расторопен, нежели достопамятный предводитель стражников Сивона. Дух купчика двигался настолько молниеносно, что складывалось впечатление, будто он исчезает и впоследствии появляется в другом месте. Призрак отбил клинок Роберта, а после взаправду пропал, растворившись в воздухе. Поддавшись наитию, выработавшемуся за сотни, если не тысячи, пройденных поединков, бывший член Ордена Чемпионов крутанулся на месте и обнаружил, что фантом вырос из пола у него за спиной. В последнее мгновение опальному графу удалось отразить нацеленное ему в грудь трехгранное жало.

Подхватив с пола вульж, Бриан сзади обрушил тяжелое секирное полотно на голову призрака. Как и следовало ожидать, оружие прошло сквозь серое полупрозрачное тело, не причинив его обладателю никакого вреда. И все-таки дух приказчика на долю секунды отвлекся, и Роберт сумел зацепить клинком его левое предплечье. Фантом дико взвыл, словно получил смертельную рану. Поврежденная рука привидения начала быстро истаивать. Издав протяжный замогильный вой, верно, служивший чем-то вроде боевого клича, дух ринулся в отчаянную атаку, намереваясь прикончить врага до того, как полностью исчезнет.

Наметанный взгляд Роберта позволял ему замечать все, что происходило вокруг. Следопыт с трудом отбивался от оказавшегося чересчур прытким мастерового. Меч ардорца, подобно клинку бывшего графа, мог отражать атаки призрачного оружия. Несколько раз ремесленнику удалось достать противника, дымчатый топорик проходил через доспехи, не нанося видимых повреждений, тем не менее, при каждом таком касании следопыт вздрагивал и глухо рычал, ровно его прижигали раскаленной сталью.

Корлица поначалу отступала от наседавшего на нее дворянина, что-то нашаривая под полой одеяния. Клинок она переложила в правую руку, а левую выставила ладонью вперед. Палаш призрака бессильно соскользнул с возникшего перед ним лилового щита. После чего колдунья вновь запустила левую руку под одежду, отступив еще на два шага. Лихо размахнувшись, дух нобиля вознамерился развалить пополам тщедушное тело волшебницы, однако та, видно найдя то, что хотела, резким движением поднесла сжатую в трубку длань ко рту и дунула. Нависшего над ней призрака окутала малиновая дымка. Фигура фантома застыла, обратившись в полупрозрачную статую, словно выточенную из красноватого льда. Неожиданно могучим для ее хрупкой фигурки ударом ножа чародейка разбила изваяние на тысячи осколков, растаявших еще до того, как они достигли пола.

Колдунья развернулась к располагавшемуся к ней спиной призраку торговца и занесла клинок. Короткое произнесенное неразборчивым шепотом заклинание, и лезвие замерцало бледно-голубым. В это время цвайхандер следопыта прошелся по бедру ремесленника. Исполненный бессильной злобы вопль огласил своды залы, начав растворяться, фантом отступил назад и метнул топорик.

— К-а-р-о-ш-а! — предостерегающий крик следопыта запоздал.

Призрачное оружие поразило незащищенную спину ведьмы. Грудь корлицы лопнула, извергнув в окружающее пространство фонтаны крови, ошметки плоти и осколки ребер. Поверженная колдунья лицом вниз рухнула на пол.

Единовременно бывший граф и ардорец обрушили свои клинки на призраков, окончательно развоплотив их. Как только духи исчезли, следопыт кинулся к телу корлицы и осторожно перевернул ее на спину. Чародейка была уже мертва. Спешно, но в то же время достаточно внимательно осмотрев рану и полностью уверившись в гибели колдуньи, ардорец начал лихорадочно обыскивать ее тело.

— Камень для захвата души колдуна, — горячечно зашептал следопыт. — Он должен быть где-то здесь. И припарки для противодействия некромантским заклятиям, — ардорец извлекал из-за пояса и из сумы погибшей какие-то свертки и мешочки, складывая их себе за пазуху.

— У меня есть такой камень, — обратился к нему Роберт. — Так что мы можем двигаться дальше.

Следопыт выпрямился, уставившись на разжалованного графа осоловелым взглядом.

— Граф Роберт Овридийский, — неопределенно протянул ардорец, изучая выгравированного на нагруднике Роберта крылатого горного барса.

— Бывший граф Роберт Овридийский, — Роберт склонил голову, несмотря на то, что приличия не требовали проявления подобной учтивости в отношении простолюдинов. — Для того, чтобы вернуть титул мне необходимо прикончить Милора Пэя.

— Нет! Милора Пэя должен убить я! — неожиданно вскричал следопыт. — Некроманты сгубили всю мою родню. Я поклялся на могиле отца, что принесу ему голову Пэя.

— Думаю, что мы сможем договориться, когда с Пэем будет покончено, — примирительно поднял руку Роберт.

Закончив потрошить содержимое сумы и пояса покойной корлицы, ардорец подобрал меч и поднялся.

Серые глаза и темные волосы во многом роднили его с опальным графом Овридийским, чей род происходил из Ардора. Следопыт оказался несколько выше Роберта.

Ардорец смерил бывшего графа холодным взглядом и произнес, четко разделяя слова:

— Мне не нужна твоя помощь, граф. Я убью Милора Пэя. И не смей вставать у меня на пути.

Роберт отлично знал упрямый и горделивый ардорский норов, послуживший в прошлом причиной множества войн. Услышав последнюю фразу следопыта, любой дворянин просто обязан был вызвать наглеца на поединок. Однако Роберт предпочел сдержаться, заговорив насколько спокойно, насколько только сумел после полученного оскорбления:

— Мы делим чешую еще не пойманного дракона. Пэй — чрезвычайно опасный противник. Предлагаю объединить наши усилия для борьбы с ним. После того, как выберемся отсюда, мы сможем вдосталь потолковать о разделе добычи.

— Я забрал с тела Кароши амулеты, ограничивающие магические способности некромантов. Они позволят мне расправиться с Пэем без твоей помощи, граф. Уходи или нам придется сразиться, — взгляд следопыта сделался колючим, он выставил вперед меч.

— Или ты непроходимо туп, или тебя околдовали некроманты, — ответил Роберт, также взяв клинок наизготовку.

— Может это ты — некромантский гомункулус, которого послали, дабы остановить меня, — парировал ардорец.

Бывший граф едва заметно вздохнул и подобрался, приготовившись к бою. Он не собирался уходить из Сивона без головы Милора Пэя. И если так велит судьба, он убьет этого преградившего ему дорогу безумца.

Следопыт встал в боевую стойку и сделал шаг в сторону Роберта.

— Нет! Прекратите немедленно! — надсадно завизжал Бриан, в два прыжка очутившись между ними. — Нам надо держаться вместе, иначе мы не одолеем нечестивого колдуна!

— Я не хочу вас убивать, — несколько остыв, вымолвил следопыт. — Но ежели вы немедленно не уйдете отсюда, мне придется это сделать.

— Я хотел заключить с тобой союз — ты отказался. Теперь ты обещаешь убить меня, если я не покину это место. Знай же, я не отступлю, — начиная гневаться, проговорил Роберт. Он являлся представителем благородного сословия, пусть и временно лишенным титула, и выслушивать поношения этого безродного следопыта становилось для него нестерпимым.

— Тогда готовься к смерти, граф, — рывком ухватив Бриана за шиворот, ардорец отбросил монашка к стене.

В следующий миг бастард Роберта и цвайхандер следопыта сшиблись, высекши сноп искр.

Опальный граф не собирался убивать противника. Роберт разумно полагал, что легкое ранение остудит пыл зарвавшегося ардорца. Но развернувшаяся схватка быстро показала, что строить какие-либо планы оказалось преждевременно. Следопыт мастерски управлялся с неуклюжим на вид двуручником. Первое время Роберту даже пришлось пятиться, настолько неожиданным для него выдался натиск ардорца.

Ухватившись левой рукой за рикассо, следопыт наносил могучие размашистые удары. В то же время, умело используя длину клинка, он не позволял разжалованному графу приблизиться для совершения разящего выпада.

Противодействие тяжелому двуручнику давалось Роберту нелегко. У бывшего графа, несмотря на богатый опыт и отточенное годами упражнений мастерство, далеко не всегда получалось парировать атаки ардорца так, чтобы широкое лезвие цвайхандера соскальзывало с клинка бастарда, тем самым позволяя Роберту избегать излишнего напряжения мышц и потери сил. Иногда у опального графа не оставалось иного выбора, как принять всю вложенную в длинный меч мощь атаки следопыта на свой клинок. В этом случае бывшему члену Ордена Чемпионов приходилось удерживать бастард двумя руками. Еще со времени схватки в коридоре из-за полученных ран он фехтовал левой рукой, впрочем, не испытывая в связи с этим каких-либо неудобств. Но каждое движение, когда Роберту приходилось подхватывать рукоять правой рукой, вновь бередило едва прекратившие кровоточить разрезы. Растекавшаяся по телу боль застилала сознание, мешая сосредотачиваться на движениях противника.

Бывший граф в очередной раз пригнулся, пропустив над собой клинок следопыта, и выбросил меч, рассчитывая поразить открывшийся бок неприятеля. Но ардорец вовремя отступил и на отшаге ткнул клинком, метя Роберту в лицо. Опальный граф опустился еще ниже, одновременно бросившись вперед и вправо. Проскакивая рядом со следопытом, Роберт занес бастард так, чтобы острие глубоко вошло в грудь противнику. К вящему неудовольствию бывшего графа ардорец не только сумел непостижимым образом уклониться, но еще и послал в спину разжалованному нобилю свой клинок. Разгадав замысел следопыта, Роберт проворно развернулся, сумев вовремя отбить цвайхандер в сторону. Противники очутились достаточно близко друг к другу, и тут ардорец швырнул горсть какой-то пыли в лицо опальному графу.

Похоже, что это был обыкновенный песок. Глаза резко защипало, брызнули слезы, размазывая и искажая абрисы окружающих предметов. Привыкший к честным турнирным поединкам Роберт не ожидал подобного вероломства.

Бешено моргая, дабы рассеять подернувшую взор пелену, бывший граф отступил на несколько шагов. Паче чаяния его левая нога поехала, потеряв опору. Падая, Роберт успел заметить, что потеряв бдительность, он случайно наступил на одно из разбросанных по залу чучел. Вслед за рухнувшим графом серебристой молнией метнулся клинок следопыта. Увернуться Роберт уже не успевал.

Раздался звон ударившей в доспех стали. Лезвие цвайхандера, не достигнув тела бывшего графа, рванулось обратно. Роберт изумленно поднял глаза. Он увидел, как Бриан ткнул в спину ардорца поднятой с пола глефой. Не обученный управляться с оружием монашек нанес корявый удар, не сумевший пробить двухслойную кольчугу, тем не менее юный священник смог отвлечь следопыта и тем самым спас жизнь Роберту.

— Ах, ты мерзкий щенок! — взревел ардорец, бросаясь на Бриана.

Коротким взмахом следопыт срубил с древка походившее на клинок тесака навершие.

Опальный граф молниеносно вскочил на ноги и бросился на помощь юному целителю. Ардорец явно имел немалый опыт боя с несколькими противниками. Лягнув монашка ногой в живот, он опять повернулся лицом к Роберту.

Вновь их клинки сошлись. Поединок продолжился. Бывший граф, все-таки являвшийся победителем Ежегодного Королевского Рыцарского Турнира и почетным членом Ордена Чемпионов, исподволь сумел подстроиться под силовую манеру боя противника. С течением времени ардорец стал меньше атаковать, скорость его движений заметно снизилась, цвайхандер начал опускаться на меч Роберта с куда меньшей, нежели ранее, силой. Видимо, на действиях следопыта сказывались полученные в схватке с призраком ремесленника повреждения.

Наконец у Роберта получилось идеально провести задуманную серию. Отпрянув после очередной атаки следопыта, он сделал финт, совершил выпад, который, как он и предполагал, ардорец без труда отразил. Затем подставил меч под цвайхандер, раскрутил клинок противника, сделал два ложных замаха и нанес неотразимый завершающий удар. Роберт хотел вонзить меч чуть ниже левой ключицы следопыта. Такое ранение не убило бы ардорца, но и не позволило бы тому продолжить бой. К несчастью для себя, следопыт в последний миг неудачно рванулся вбок и бастард бывшего графа на половину лезвия погрузился чуть ниже его горла.

Ардорец захрипел, попытался достать Роберта клинком, но тяжелый меч лишь дернулся и бессильно опустился. Следопыт закачался, зажимая рану левой рукой, и спустя короткий миг рухнул на колени. Он гордо вздернул подбородок, вперив в бывшего графа ледяной взор.

— Ты думаешь, что сможешь одолеть Милора Пэя? — ардорец вдруг рассмеялся. — Мы готовились к этому походу много лет. Мы добыли особые артефакты, способные противодействовать его заклятиям. Мы шли сюда, не сомневаясь в успехе. А на что рассчитываете вы? Как вы собираетесь совладать с одним из сильнейших некромантов? Прочитаете перед ним молитву? Спляшите ритуальный танец?

— Я. Предлагал. Тебе. Объединиться, — сквозь зубы процедил Роберт. — Но ты предпочел погибнуть.

— Я не верю тебе. Ты — один из рыцарей смерти. Король изгнал тебя за бессудные убийства и теперича ты сделался наймитом некромантов, — смех следопыта сменился хрипом.

— Умолкни навеки, — бывший граф с силой вогнал клинок в грудь ардорца и провернул лезвие.

Роберт вздохнул и утер со лба проступивший пот. Рядом с ним возник Бриан.

— Пойдем, — бывший граф положил руку монашку на плечо.

Через два витка лестницы они попали в еще одну залу. Из конца в конец помещения протянулся длинный стол, вдоль коего стояли широкие скамьи, убранные цветным сукном, а во главе — размещался напоминавший трон высокий стул, обитый красным бархатом.

В дальней стене виднелся огороженный железной решеткой очаг с вертелом, настолько большой, что в нем могла запросто поместиться туша матерого секача. Над ним висел большой треугольный щит с изображением головы единорога. Этот герб был Роберту не знаком.

Очевидно, они оказались в обеденной, не в пиршественной зале, где барон принимает гостей, а именно в обеденной, в коей семья лорда могла трапезничать в тишине и спокойствии. Залу освещали все те же факелы с красными магическими кристаллами. На столе стояло несколько лишенных свечей шандалов. Складывалось впечатление, что замковая челядь только что подготовила комнату к приходу сеньора, но еще не успела накрыть на стол.

Судя по предоставленной Сертианом схеме помещений Сивона, баронские покои располагались на следующем ярусе. Роберт спешным шагом двинулся через зал к видневшемуся в конце восточной стены проходу наверх. И застыл, услышав этот голос — резкий, холодный, неживой, более всего походивший на лязг металла.

— Дальше идти не нужно. Остановимся здесь, Роберт, — говорил несомненно Бриан, однако от былой дрожи и неуверенности в его речи не осталось и следа.

Бывший граф обернулся. Напротив него стоял тот самый юноша-целитель из монастыря Осварт, которого они подобрали в лесу несколько часов назад. Но сейчас он выглядел совершенно иначе: приосанился, расправил плечи и надменно подбоченился. Прежде испуганный вечно избегающий чужих глаз взгляд сделался колючим и ледяным. Монашек сорвал и отбросил защитную маску. И вместо того, чтобы рухнуть, скручиваясь в спазмах жестокого кашля, лишь скривил губы в злорадной усмешке.

— Меня действительно зовут Бриан, но я не целитель, я — некромант! — он сардонически расхохотался. — А ты-то думал, что тебя предал Деррит.

— Ты не помешаешь мне уничтожить Милора Пэя, Бриан-некромант! — Роберт сделал едва заметный шаг, занимая удобную для атаки позицию.

— Мастер Пэй не станет тратить и секунды своего времени на такого ничтожного червя, как ты, посему тебя прикончу я! — некромант продолжал заливаться смехом. — А позже порабощу твою душу и создам из тебя рыцаря смерти.

— Будь ты проклят! — бывший граф бросился на чародея.

— Не так быстро, ваше сиятельство, — Бриан выставил ладонь и летевший на него Роберт натолкнулся на невидимую преграду. Создалось впечатление, что воздух перед колдуном уплотнился, обратившись в прозрачную стену. Опальный граф тряхнул головой, отходя от удара о невидимый барьер.

Но некромант не дал ему опомниться. Пальцы правой руки Бриана начали медленно сжиматься в кулак, и Роберт ощутил, как ледяные когти сдавливают его внутренности. Бывший граф задрожал, борясь с нахлынувшим порывом согнуться и забиться в корчах. В висках бешено застучала кровь. В голове, точно колокол, звенела единственная мысль: "Только не выпускай меч!". Шатаясь, Роберт сделал неуверенный шаг вперед, попытался снова поднять опустившийся к полу клинок. Он почувствовал, как раскалилась, тщась противодействовать вражескому чародейству, звезда Лигта на его груди, как задрожала и нагрелась ладанка с прахом святого Нагариуса.

"Только не выпускай меч!" — вновь стеганула плетью отчаянная мысль. Но слишком сильной оказалась темная волшба некроманта. Изо рта, носа и ушей опального графа потекла кровь. Глаза вылезли из орбит, грозясь лопнуть от напряжения. Он ощутил, что сжимаемые внутренности не выдерживают давления, разрываясь и обращаясь в кровавую кашу.

"Только не выпускай меч!" — обессилившие, более неспособные сопротивляться необоримой силе Брианова заклятья, пальцы разжались. Бастард медленно, словно заместо воздуха Роберта окружала вода, поплыл вниз.

Раздался звон стали о камни. Паче чаяния он подействовал на бывшего графа отрезвляюще и рассеял заполонившую сознание алую пелену. Роберт почувствовал, как разом обратились в пепел, оставив болезненные ожоги на коже, звезда Лигта и мешочек с мощами святого. Разжалованный граф рванулся вперед, будто наяву увидев, как разрывается серая призрачная пуповина, протянувшаяся от руки колдуна к его телу. Видно и впрямь не лгали легенды, повествовавшие о том, что любое, даже самое могущественное заклинание можно превозмочь усилием воли.

Роберт извлек из ножен кинжал. Именно этот клинок Сертиан подготовил для того, чтобы пронзить сердце лича. Разумеется, буде являлись правдивыми слухи о том, что именно сердце некроманта служит вместилищем его магической силы.

Чародей отступил на другую сторону стола, дабы избежать встречи с оружием Роберта, и вновь выставил руку. Взалкав как можно скорее добраться до колдуна, бывший граф запрыгнул на широкую столешницу и внезапно осознал, что конечности перестают его слушаться. Мышцы будто налились свинцом, враз утратив гибкость и силу. Он сделал шаг по дубовому настилу и замер, выставив правую ногу вперед и так и не сумев оторвать от поверхности левую. Даже моргание глазами теперь давалось с заметным трудом, настолько тяжелыми сделались веки. Онемение, а вернее сказать, паралич, неспешно разливался по телу, проникая все глубже. Роберт вдруг с пугающей ясностью уразумел, что через несколько секунд магическое оцепенение скует его сердце и тогда у него уже не получится избежать смерти.

Почти не подчиняющимися задеревеневшими губами бывший граф без особой надежды начал нашептывать наговор, заученный им по просьбе Сертиана. В ответ на слова неведомого Роберту языка на левой руке отозвался почерневший от времени серебряный браслет со стершимися костяными инкрустациями, одетый опальным графом также по настоянию святого отца. Оковы некромантовых чар медленно, словно нехотя, отступили.

— О-о-о! Индарская магия, — скривившись то ли от удивления, то ли от омерзения протянул Бриан. — Поединок с тобой начинает меня забавлять.

— Это еще только начало! — быстрым движением Роберт вытащил из-за пояса осколок киновари и, размахнувшись, швырнул его на пол рядом с малефиком. Зачарованный камень разбился в пыль, растекшуюся по зале красной с бледно-стальными искорками взвесью.

— Алхимическая ртуть, лишающая способности колдовать? Похоже, вы с Сертианом обшарили все магические лавки в Тирполисе, скупив горы бесполезного хлама у выдающих себя за магов шарлатанов, — вновь захохотал Бриан, — Да, эта дрянь не позволяет совершать определенные инкантации, но я ведаю заклятья из более чем сотни гримуаров, и так подобной дрянью меня не остановить.

Некромант отбежал подальше от наступавшего на него Роберта и продолжил:

— Ты знаешь, я не хотел уродовать твое тело, дабы не усложнять себе работу по обращению тебя в рыцаря смерти, но, распылив заклятую ртуть, ты не оставил мне выбора, — он пошевелил пальцами правой руки и между ними заиграло ярко-рыжее пламя. Спустя секунду в Роберта с шипением устремился огненный шар, в поперечнике немногим превосходящий человеческую голову. Двигавшийся по полотну стола опальный граф не имел возможности увернуться от пущенной в него колдовской сферы. Роберт вновь зашептал индарский наговор и выставил навстречу огненному снаряду левую руку, на запястье коей чернел древний браслет.

Свитое из языков магического пламени ядро врезалось в руку бывшего графа и с оглушительным хлопком взорвалось. Роберта обдало жаром. Он зажмурился, дабы уберечь от огня глаза. А когда открыл их вновь, колдовское пламя уже бесследно сгинуло. Огонь опалил ему волосы, не сокрытые под одеждой участки кожи саднило, точно они много часов пребывали под ярким летним солнцем. Однако бывший граф не получил каких бы то ни было серьезных повреждений и мог сражаться дальше.

— Получи, некромант! — незаметно достав из-за пояса, Роберт бросил в колдуна граненый шарик сиреневого аметиста размером с голубиное яйцо. Бриан принялся совершать руками быстрые пассы, намереваясь с помощью заклинаний остановить летящий в него кристалл. Вручая сей предмет Роберту, Сертиан поименовал его "Убийцей колдунов", пояснив, что остановить его не способна никакая ворожба.

Пронзая слои магической защиты некроманта, кристалл объялся пламенем, сделавшись подобным небесным болидам. Роберт видел, как исказилось в гримасе напряжения, а затем и страха лицо Бриана. Движения рук колдуна стали настолько быстрыми, что их едва можно было различить. Губы малефика что-то лихорадочно зашептали. До этого некромант творил все заклятья, не произнося ни слова, на что, если верить слухам, способны только очень сильные чародеи. На щеках и лбу колдуна заблестели бисеринки пота.

Но все усилия чародея оказались тщетны. С чавкающим хрустом пылающий аметист ударил в лоб Бриана. Испустив короткий глухой стон, чародей рухнул на спину.

Памятуя наставления Сертиана, Роберт подхватил с пола меч и стремительно кинулся к распростершемуся некроманту. "Убийца колдунов" снес Бриану правую часть головы, оставив после себя кровавую мешанину костей и плоти. Поверженный колдун лежал недвижно, раскинув руки в стороны. Несмотря на то, что тело некроманта выглядело вполне мертвым, не шевелилось и не силилось подняться, Роберт принялся неистово рубить его мечом. Отсек и искромсал на части голову и конечности, разворотил грудную клетку, вытащил оттуда сердце и яростно затоптал его тяжелыми сапогами, превратив в прилипшую к полу лепешку.

Согласно заветам Сертиана, тело убитого некроманта надлежало сжечь, но у Роберта не хватало на это времени. Убедившись, что останки малефика не собираются "оживать", Роберт принял решение двигаться дальше. В схватке с Брианом он израсходовал почти весь магический арсенал, полученный от старого аббата. Оставалось лишь последнее средство, которое святой отец наказал использовать лишь в самом крайнем случае.

Роберт снял с правой руки разорванную фламбергом предводителя стражи Сивона рукавицу. Затем извлек из-за пояса стеклянную пробирку с тягучей желтой жидкостью. И раздвинув края раны, залил содержимое сосуда внутрь. Он не выдержал и взвыл от нестерпимой боли. Создалось впечатление, что по его жилам заструился раскаленный металл. Промелькнула мысль, что Сертиан предал его и решил умертвить столь изощренным способом. Крича от невыносимой муки, Роберт забился в судорогах и повалился ничком. Довольно долго он катался по полу, суча конечностями. Надорванная глотка теперь исходила хрипом. Разум его помутился и бывший граф не ощутил того мига, когда провалился в забытье.

Неизвестно, сколько времени он пролежал без сознания. Когда Роберт вновь открыл глаза, тело его горело, но отнюдь не болью, а от распиравшей его силы. Легким пружинистым движением он вскочил на ноги. Исчезла давившая на плечи усталость, накопившаяся после проведенных схваток. Полученные раны более его не беспокоили. Он взглянул на правую ладонь — там вместо сочащейся кровью и сукровицей алой полосы, виднелся затянутый желтой коркой рубец.

Довольно улыбнувшись, Роберт поднял бастард исцелившейся десницей и с искренним наслаждением несколько раз рассек клинком воздух.

— Тебе конец, Пэй, — сам себе сказал бывший граф и двинулся к проходу на следующий ярус донжона.

Он обнаружил дверь в баронский покой едва прикрытой, так что на лестницу из помещения просачивался блеклый красноватый свет. Роберт рванул за тяжелое бронзовое кольцо, открывая проход. Его взору предстала широкая комната: в середине — перевернутый круглый стол с тремя разбросанными около стульями, большая кровать с иссеченным балдахином, рядом с ней — громадный рундук, стрельчатое окно, закрытое ярким витражом. В дальней стене — портал камина, сейчас не горевшего. Возле окна — конторка, за которой, наклонившись, что-то писал высокий чрезмерно худой человек в черной мантии.

— Бриан? Ты уже закончил с графом? — не отрывая глаз от пергамента, поинтересовался Пэй.

— Ошибаешься, некромант. Это граф закончил с Брианом, — особо того не желая, Роберт улыбнулся.

Наконец Пэй соизволил поднять взгляд. Колдун выглядел скверно: одеяние измято и разорвано в нескольких местах, волосы растрепались и спутались, на левой скуле из раскрывшейся раны выступала желтая кость.

Роберт заметил, что на убранной сатиновыми одеялами кровати лежит тело Деррита: руки сложены на груди, в скрещенных ладонях покоится нож с загнутым вниз клинком. Лицо покойного вора поражало своей глубокой умиротворенностью. Могло показаться, что Деррит не умер, а всего лишь уснул и сейчас видит удивительно прекрасные сны.

— Вот как? Очень жаль, Бриан подавал большие надежды, из него мог получиться хороший некромант, — бледно-белое, словно мраморное, лицо колдуна не выражало никаких чувств.

— Вскорости ты отправишься вслед за ним, — Роберт поднял меч.

— Ты являлся прожектом моего адъюнкта Бриана. Глупый юнец собирался создать из тебя одного из сильнейших рыцарей смерти. Судя по тому, что ты явился ко мне, Бриан мертв и его прожект провален. Мне ты неинтересен, так что позволяю тебе безвозбранно покинуть Сивон, — проговорил Пэй, скрестив руки на груди.

— Я не уйду отсюда, пока не уничтожу тебя, — Роберт почувствовал, как в груди нарастает обычно не свойственный ему гнев. — Это единственная возможность вернуть утраченные честь и титул.

— Позволь дать тебе совет, граф, — Пэй не обратил внимания на то, что Роберт сделал шаг в его сторону, угрожающе занеся бастард. — В Садрии сейчас много недовольных безумным правлением его величества Риккарда Третьего. Возглавь их, свергни опостылевшего сюзерена и сам взойди на трон. Можем даже обсудить цену нашего споспешествования в сем славном предприятии.

— Я не собираюсь заключать с вами уний и уж паче того наниматься к вам на службу, — гневаясь все сильнее, прошипел Роберт.

— Как сочтешь нужным, граф, — бесстрастно пожал плечами Пэй. — Твой поход в Сивон состоялся во многом потому, что мне хотелось свидеться с Дерритом Бравном. Как ты можешь видеть, — некромант кивнул в сторону покоившегося на кровати тела. — Сия встреча состоялась. Так что уходи и не отнимай более у меня времени, покуда я не передумал и не вознамерился сотворить из тебя рыцаря смерти.

— Я не отступлю от свой цели, — раздельно выговаривая каждое слово, произнес Роберт.

— Напрасно, граф. Видимо, свихнувшийся Сертиан в самом деле вбил тебе в голову кучу нелепых предрассудков касательно некромантов, — Пэй попытался вложить в свой голос ноту сожаления, но получилось более похоже на презрение.

— И воссияет ниспосланный Лигтом свет да рассеет он тьму вековечную! — продекламировал Роберт еще один заученный по указанию Сертиана речитатив. Откликнувшись, клинок бывшего графа задрожал и вспыхнул золотистым пламенем.

— Сильная магия, — покачал головой Пэй, сохраняя все то же отстраненно-бесстрастное состояние.

Роберт в несколько стремительных прыжков покрыл разделявшее их расстояние и обрушил меч, метя в голову некроманта. Только что стоявший вразвалку со скрещенными на груди руками колдун проявил небывалое проворство и успел подставить под клинок непокрытую ладонь. Меч Роберта будто бы ударился в каменную стену. Длань Пэя даже не шелохнулась, когда на нее опустился бастард опального графа. Мгновение они стояли, застыв, словно два скрестивших клинки рыцаря, с той лишь разницей, что вместо меча один из сражающихся использовал собственную руку. Не выдерживая жара, источаемого получившим божественную силу Лигта клинком, кожа Пэя с шипением начала чернеть и расползаться. Заметив неладное, чародей с силой толкнул давящий на него бастард. Роберт отлетел на несколько шагов назад и, перевернув лежавший на боку стол, с трудом сохранил равновесие.

Не теряя времени, бывший граф вновь бросился в атаку. Пэй пристально взглянул ему в глаза и удивленно возопил:

— Ну и дела! Ты влил в себя кровь демона, притом отнюдь не простого. Видно, вы с Сертианом окончательно рехнулись, раз пошли на подобное.

Роберт не стал вслушиваться в слова колдуна. Бывший граф совершил выпад. Пэй, несмотря на неудобное одеяние, споро ушел в сторону, избегнув встречи с бастардом.

— Ты сам подписал себе приговор, рыцарь. В нашем мире не должны пребывать те, в ком течет кровь Нарзитула, одного из сыновей Ксатрана, — произнес Пэй, направляя руку в сторону Роберта.

Бывший граф почувствовал, что его мышцы теряют упругость, обращаясь в непослушную студенистую массу. Роберт вновь произнес слова индарского заклинания, но древний браслет, вероятно растративший всю силу во время схватки с Брианом, никак не отозвался. Тогда опальный граф, неожиданно рассвирепев, рванулся вперед и как ни странно оплетшие его магические путы лопнули.

Пэй откинулся назад, точно он удерживал сильно натянутый упругий канат, который, разорвавшись, сильно хлестнул его.

Роберт не сумел понять, откуда в его сознании возникли слова заклинания. Бывший граф просто направил меч в сторону чародея и произнес всплывшую, будто кем-то подсказанную, фразу. Лезвие бастарда объяло темно-багровое пламя, и с острия клинка сорвался огненный шар.

Некромант успел поднять руку, и магический болид разбился об окружившую Пэя клубящуюся серую сферу, стекши на пол огненными струями.

Неудача нисколько не смутила Роберта, и он вновь ринулся на колдуна. Перед ним из воздуха соткалась призрачная стена. Бывший граф взмахнул бастардом и окутанный багровым огнем клинок с шипением распорол магическую преграду, проложив дальнейший путь.

Глядя только на отступившего к кровати Пэя, Роберт внезапно расширившимися гранями сознания уловил, что в залу вбежала закованная в вороненые латы фигура с бродэксом наперевес. Выкрикнув лаконичное заклинание, Думаш Гард дважды опустил секиру на спину опального графа. Паче чаяния Роберт не испытал боли, лишь легкую скованность движений, вызванную разрывом мышц и переломом костей.

И вновь в глубинах разума вспыхнули нужные слова. Развернувшись и одновременно прочитав магическую сентенцию, Роберт ударил по воздуху кулаком левой руки. Куполообразный топхелм магистра рыцарей смерти смяла неведомая сила. Думаш Гард вылетел в дверной проем и, ударившись в стену, сполз вниз.

Неудавшаяся атака мертвого лорда, тем не менее, позволила Пэю сотворить более сложное заклинание. Благодаря вновь обретенному дару Роберт сумел прочувствовать, как протянувшиеся от рук колдуна невидимые нити с зазубренными крюками на концах вцепились в его душу и теперь Пэй, подобно рыбаку, тянущему из моря невод, пытался вырвать бессмертное начало из бренного тела опального графа.

У Роберта не было ни сил и ни времени задумываться, отчего его взгляд подернулся красной дымкой, и каким образом он наяву узрел впившиеся в него пуповины некромантовой волшбы. Опальный граф зарычал и принялся рубить клинком свитые в рукава лиловые и изумрудные спирали.

К этому времени большую часть комнаты охватил темно-багровый пламень, распространившийся после того, как Пэй отразил сотворенный Робертом огненный шар. Бывший граф не чувствовал жара и тем паче боли, хотя ощущал как обугливается и истлевает его кожа, а взамен нее появляется новая — грубая, густо-красная, кою сподручнее именовать шкурой. Удивительно, но бушующее вокруг пламя придавало Роберту силы. Более того он внезапно понял, что способен повелевать пляшущими окрест языками огня. Не раздумывая, разжалованный дворянин приказал потокам пламени обрушиться на Милора Пэя и испепелить того.

Тотчас сгинули тщившиеся исторгнуть душу опального графа хоботы. Некромант исчез под накрывшей его огненной волной. Но спустя мгновение незнамо откуда поднявшийся ветер нагнал густые клубы серой пыли, больше всего напоминавшей развеянный прах. Даже сквозь защитную маску Роберт уловил резкий запах разложения, наводнивший помещение. Неистово ярившееся алое пламя начало оседать под напором сизой завесы. В том месте, где только что находился захлестнутый пламенным валом Пэй, взвился небольшой смерч. Когда вихрь рассеялся, Роберт вновь увидел некроманта. Волосы колдуна сильно обгорели, кожа на лице, шее и не скрытых мантией ладонях почернела, самое одеяние малефика обратилось в обожженные лохмотья. Пэй сорвал и отбросил в сторону обугленное отрепье, оставшись в черном пурпуэне.

Роберт занес меч для атаки и двинулся на некроманта. В лицо бывшему графу задул сильный ветер, несший в себе частицы тлена. Почти невесомые крупицы врезались в тело, больно впиваясь в не защищенные доспехами и одеждой места. Роберт зажмурился, дабы сберечь глаза, и даже не удивился тому, что отлично видит окружающее пространство новым внутренним зрением.

Похоже, Пэй расходовал последние резервы. Некромант, точно в агонии, размахивал руками и надсадно выкрикивал слова заклинаний, уже не изображая всесильного чародея, творящего волшебство лишь силой мысли. В Роберта полетела вся сумевшая уцелеть в огне утварь: стулья, конторка, крышка сундука. Обострившимися чувствами опальный граф ощутил, что некромант пытается состарить его: кожу испещрили морщины, волосы начали седеть, дряблели и дряхлели мышцы, суставы и внутренности. Роберт дернулся, стряхивая с себя уже не такие прочные, как в начале схватки, магические оковы, и послал в направлении малефика еще один огненный шар. На этот раз пламенная сфера почти тотчас сгинула в заткавшей комнату сизой пелене.

Шквальные порывы напитанного прахом ветра с удвоенной силой ударили в Роберта, и бывший граф поднял пламенеющий меч для защиты. Снова в него полетели обломки мебели. Ибо целых предметов в комнате уже не осталось.

Роберт слишком поздно сообразил, что, обрушив на него целую тучу не способных нанести серьезного вреда заклятий, некромант лишь выкраивал себе время для подготовки и совершения решающего удара. Откуда-то извне пришло понимание того, что Пэй последовательно отсекает его от пронизывающих все сущее эфирных потоков и, когда последняя нить будет разорвана, душа опального нобиля окажется выброшена в астрал — незримую изнанку телесного мира. Ранее почти ничего не ведавший о магии бывший граф сейчас мог с уверенностью сказать, что, попав на астральный план, его дух раствориться без следа.

Роберт завертелся, намереваясь перерубить или разорвать очередные вервия Пэева заклятья, но на этот раз некромант применил совсем иную форму волшебства. Горячечно озираясь по сторонам и напрягая обретенные недавно чувства, бывший граф силился обнаружить то, чем Пэй уничтожает крепы, удерживающие его дух в тварном мире. Однако малефик использовал для претворения своего колдовства столь тонкие и глубинные эфирные пути, что они оказались недоступны даже обострившемуся до предела внутреннему взору Роберта.

Осознав тщетность своих попыток противодействовать некромантовой волшбе, разжалованный граф запаниковал, в нахлынувшем исступлении Роберт заметался по комнате и не придумал ничего лучше, чем попытаться выскочить прочь из помещения. Мчась к выходу, он вдруг ощутил, что заклятие Пэя перестало действовать. К собственному несчастью, потеряв бдительность, бывший граф пропустил тот миг, когда некромант ударил куда более простым, но действенным заклинанием мгновенного умерщвления. На долю секунды озарившая сознание яркая вспышка вскорости сменилась беспросветной тьмой. Бывший граф Роберт Овридийский, победитель Ежегодного Королевского Рыцарского Турнира и почетный член Ордена Чемпионов, рухнул замертво, даже не успев осмыслить того, что погибает.

Над распростершимся телом заклубилась, исподволь уплотняясь, темно-багровая дымка. Довольно быстро из нее соткалась призрачная фигура. Возникшее краснокожее создание обладало обрюзгшим бесформенным телом, глядя на которое сложно было размежевать шею, грудь и чрево. Торс существа защищала вороненая кираса с горящей багровым пентаграммой. Приплюснутую жабью голову с выпученными желтыми глазами венчали два закрученных спиралью рога. Усеянная маленькими острыми зубами пасть растянулась в злобном оскале. В руке демона находился скимитар с клинком, свитым из языков багрового пламени.

— Килдмар, атфур дин шхарафад уш изул-ра-мтаф! — завидев Пэя, произнес Нарзитул, а вернее его астральное тело, призванное в материальный мир бывшим графом Овридийским.

— Убирайся, откуда явилось, чудище! — бросил в ответ лич, выплетая руками замысловатые фигуры.

Демон не позволил некроманту завершить заклинание. Клинок скимитара вытянулся настолько, что его острие легко могло достать противоположную стену. Лезвие огненного меча сделалось гибким, и Нарзитул стеганул им, ровно кнутом. Некроманту пришлось спешно прервать волшбу и прянуть в сторону. Пламенный клинок — сейчас более походивший на плеть — прошел в локте от плеча колдуна, оставив на стене и полу белую дорожку расплавленного камня.

Нарзитул шевельнул толстыми пальцами. В ответ на жест демона разбросанные по комнате вещи вздрогнули, закачались, а затем потянулись, поползли, полетели, притягиваясь к нему. Оставшиеся от кувшина черепки, обрывки ковра и гобеленов, измятый серебряный кубок первыми сгинули в недрах призрачной фигуры. С каждым поглощенным предметом полупрозрачный бесплотный силуэт Нарзитула наливался цветом, становился естественнее и материальнее. Даже зеленый студиозус Некропольского Университета без труда бы догадался, что, поглощая и преобразуя вещественную субстанцию, демон создает себе тварную плоть.

Бездонное чрево Нарзитула пожрало бастард Роберта, бродэкс Думаша Гарда, обломки стола и стульев. Дернувшись, медленно, будто неохотно, двинулось по направлению к демону бездыханное тело бывшего графа, но Пэй вовремя перехватил его незримым арканом, заставив остаться на месте.

Видя, как уплотнились, перестав казаться сотканными из красного тумана, конечности демона, как вновь созданная плоть постепенно заполняет призрачное тело Нарзитула, продвигаясь от нижней части туловища к голове, Пэй сотворил заклинание.

Позади демона образовалась едва заметная черная точка, словно магическая игла пронизала ткань бытия. Крохотное отверстие быстро разрасталось, через несколько секунд обратившись бешено вращающейся антрацитовой воронкой, в глубине коей угадывались бескрайние серые просторы.

Пэй серьезно рисковал, открыв ворота в астрал. Он знал, что магический вихрь затянет все еще крепко связанного с нематериальным планом Нарзитула. Но также некромант прекрасно понимал, что открывшийся портал способен поглотить и его самого. Для Милора Пэя попадание в астрал не означало неминуемую гибель. Тем не менее, в этом случае ему бы пришлось сразиться с Нарзитулом в месте, где тот пребывал не одну тысячу лет. Демоны, как известно, существа магические, во многом родственные стихийным элементалям, и на астральном плане они куда могущественнее, нежели в материальном мире. И даже, если некромант совладает с Нарзитулом, последующее возвращение из астрала может занять у него несколько недель.

Демон дико взвыл, тело его исказилось, втягиваясь в черный зев. Пространство вокруг Нарзитула выгнулось и искривилось, сделавшись подобным воде, вытекающей в дыру на дне бочонка. Пэй осознавал, что если он потеряет контроль над порталом, то воронка разрастется до таких размеров, что слагающие основу всего сущего эфирные потоки разорвутся, не выдержав напряжения. И тогда чудовищный силы магический взрыв, обратит Сивон в дымящиеся руины.

Колдун не сомневался, что проваливаясь в астрал, демон попытается утащить его за собой. Но некромант не мог и предположить, сколь сильной окажется хватка Нарзитула. Посредством заклятья демон намертво вцепился в лича, увлекая в астральные врата не только дух, но и тело некроманта. Пэя рывком рвануло вслед за погружающимся в аспидный вихрь демоном. Перекувырнувшись через голову, некромант приземлился перед самым провалом, откуда сейчас торчала верхняя половина туловища демона, извивающегося и брыкающегося будто человек, угодивший в морскую пучину во время шторма. Визжа точно свинья на заклании, уходивший все глубже Нарзитул неистово размахивал скимитаром. Удлинившийся огненный клинок хлестал по сторонам, ровно плеть, в тщетных попытках уцепиться за что-либо. Пэй ощутил ураганный магический ветер, чьи бешеные порывы, силились затянуть его в лоснящийся гагатом проем.

Сообразив, что его душу вот-вот вырвет из тела и унесет в серые дали астрала, некромант выпустил призрачные рукава в направлении трупа бывшего графа. Серые жгуты оплели мертвое тело, надежно закрепив нематериальную ипостась колдуна в лишившейся собственного духовного начала оболочке. Сотворенное заклятие, словно якорь, удерживало дух Пэя на тварном плане бытия. С низким утробным рыком Нарзитул сгинул в антрацитовой горловине, и некромант, под шквалом эфирной бури с трудом оторвав от пола руки, прочитал нужное заклинание, сопроводив его несколькими стремительными пассами.

Волна оглушительного грохота прокатилась по Сивону от верхнего яруса донжона до глубинных каверн подземелья. Стены и башни замка сотряслись, точно живое существо в спазме жестокой боли. Порыв раскаленного ветра отбросил Пэя к стене. Ослепительно-белая вспышка лишила некроманта как обычного, так и магического взора. А спустя миг чудовищный удар обрушился на эфирную первооснову лича — ту часть его сущности, что жрецы всех и всяческих богов именуют душой. Не в силах противостоять накатившей на него мощи, колдун провалился в беспамятство.

Пэй разомкнул веки. Услужливый колдовской ум, отточенный годами магических практик, сразу же сообщил ему, что он пробыл без сознания около четверти часа, его тело не имеет серьезных повреждений, ворота в астрал закрылись, и поблизости не осталось врагов.

Некромант огляделся. Кровлю донжона разворотил выброс магической энергии, произошедший при схлопывании портала. Вместо разлинованного балками каменного потолка сверху довлела свинцовая пелена туч. Рядом с ним стоял Думаш Гард. Мертвого рыцаря нисколько не смущала расплющенная вместе со шлемом голова. Магистр протянул руку некроманту. Однако Пэй лишь отрицательно покачал головой и, едва заметно покачиваясь, самостоятельно поднялся на ноги.

Над обратившейся в головешки утварью поднимались тонкие струйки дыма. Как ни удивительно, но эфирный взрыв не нанес повреждений находившимся в комнате телам. В середине залы все также, распростершись, лицом вниз лежал мертвый Роберт, бывший граф Овридийский, а в углу под грудой некогда являвших собой роскошное ложе обломков покоился вор Деррит Бравн.

Пэй сделал несколько нетвердых шагов и опустился на колени возле трупа опального дворянина. Некромант перевернул тело на спину, затем достал из-под запаха пурпуэна вытянутый кристалл иссиня-черного мориона и поставил его подле себя.

— Что же, придется мне завершить задуманную Брианом работу, — пробормотал Пэй, начав водить раскрытыми ладонями над лицом мертвеца.

Глоссарий

Аутала — богиня амазонок.

Бальтолузия — второе по размеру (после Этролда) герцогство Садрийского Королевства и одноименный город, являющийся столицей оного герцогства.

Брогзар — верховный бог орочьего пантеона.

Гальтариум — город-государство волшебников в предгорьях Великого Хребта, на границе Сарминхейма и Дормира.

Дормирский Клановый Союз или просто Дормир — крупное варварское государство в центре Садрии. Столица Кланового Союза — город Дормир.

Индарская Империя — государство, существовавшее на территории нынешнего Дормира, и уничтоженное тысячу лет назад во время пришествия гоблинов в Большой Мир.

Лигт — бог, которому поклоняются в Садрийском Королевстве.

Некрополь — столица Некромантии, здесь расположен Некропольский Университет, где обучаются будущие некроманты.

Орден Чемпионов — монархический рыцарский орден Садрийского Королевства, созданный королем Риббардом II (на тот момент являвшимся правителем Королевства Этролда и Сибидора) в целях борьбы с засильем Церкви и ее духовно-рыцарских орденов. Членство в Ордене Чемпионов предоставлялось всем рыцарям-победителям Ежегодного Королевского Рыцарского Турнира. Согласно традиции все офицеры Королевской Гвардии являлись членами Ордена Чемпионов (сиречь победителями Ежегодного Королевского Рыцарского Турнира). В целях выделения особого статуса всех членов Ордена именуют почетными.

Садрийское Королевство (жителями королевства обычно именуется просто Садрия) — королевство на западе ойкумены. Состоит из четырех герцогств (Этролд, Сибидор, Бальтолузия, Ардор) и одного наместничества (Тарлия).

Садрия — эльфийское наименование мира, также используемое людьми Садрийского Королевства и волшебниками городов-государств.

Сармина — столица Сарминхейма.

Сарминхейм — королевство варваров на северо-востоке Садрии.

Тирполис — город-государство волшебников на юго-западе Этролда.

Цитадель Трех Орденов — главная крепость клириков Лигта, находится в северо-восточной части Этролда, является штаб-квартирой трех основных религиозных орденов Садрии: Ордена Святой Чаши, состоящего из целителей; Ордена Святого Шлема, члены которого наиболее искушены в магии Лигта и занимаются борьбой с колдунами и демонами; Ордена Святого Меча, объединяющего клириков-воинов, не обладающих значительными познаниями в чародействе и сражающимися с нечистью и нежитью, которую можно уничтожить без помощи заклинаний.

Шаарт (эльф. отродье) — название орков на эльфийском.

64