— От кого отбиваться-то? От больных твоих? — Гена не стал им рассказывать о живых мертвецах, заменив их на очень агрессивных больных какой-то лихорадкой.

— От них самых. Бери, бать, лишним не будет.

У Яранска перед развилкой, на Лукойловской заправке мы залили полные баки всем автомобилям, все канистры и все четыре бочки. Две бочки мы заполнили девяносто вторым бензином, две другие соляркой. На заправку ушло примерно полчаса, потратив которые мы выехали на развилку. Обе дороги вели в Киров, но одна вела через Советск, а другая через Котельнич. И хотя траса через Котельнич являлась федеральной, ей мало кто пользовался, так как через Советск до Кирова было ближе километров на семьдесят. Но сейчас нам было нужно не в областной центр, поэтому мы и выбрали федеральную трассу.

Положение на дороге изменилось — автомобилей едущих из Кирова стало больше, видно самые неглупые решили свалить из города еще до того, как начнут образовываться пробки.

Котельнич проскочили нормально, на посту ДПС гайцы лишь лениво проводили нашу колону взглядом. Так же спокойно проехали по объездной Орлов, бывший Халтурин, малую родину известного террориста. Перед рекой Великой заправили полные баки еще раз, лишним не будет.

Проехав по мосту, примерно через километр, тянущийся сквозь лес, мы увидели знак указывающий, что следующий правый поворот ведет в Большое Чураково, до которого три километра. Туда-то нам и нужно. Свернув с трассы мы покатили по запорошенной снегом дороге, однако было заметно, что она за последние время пропустила немало машин, укатана она была что надо.

Дорога привела нас к небольшой деревеньке дворов на двадцать, причем еще два дома и недостроенный третий стояли чуть дальше, почти на самом обрыве над рекой, точнее реками, в этом месте сливались две реки Великая и Вятка.

Несколько лет назад десятком мы приняли решение купить землю и поселиться вместе, подальше от городской суеты. Да и обороняться, если что, было бы значительно удобней. Но оставался один нюанс, сразу бросить все и переехать мы не могли, у нас не было столько средств, чтобы поставить дома, наладить хозяйство, поэтому искали землю относительно недалеко от города, в километрах тридцати-сорока, что бы по первости ездить в город на работу. И Большое Чураково почти идеально подошло. До трассы здесь три километра, а по трассе до Кирова еще тридцать девять. Здесь никто не живет, дома либо заброшены, либо используются в виде летних дач. Ну и наконец, окружающие поля можно было вполне законно взять в долгосрочную аренду на сельхоз нужды, а именно с сельского хозяйства мы и собирались в дальнейшем жить.

От идеи выкупать старые избы и восстанавливать их мы сразу отказались, это было бы слишком хлопотно и дорого. Мы приняли решения построить новые дома на тех двух гектарах, что мы купили. Естественно, что строили мы сами, на свои же деньги, которых не так уж и много, поэтому за два года успели построить только два дома, и начать третий. Причем 'построить' это наверно слишком громко сказано, внутри работы еще хватало, некоторые комнаты до сих пор не были отделаны.

В основу проектов всех домов была положена одинаковая схема, хотя каждый дом отличался планировкой и внешним видом. Все дома мы возводили из газосиликатных блоков, что удешевляло и ускоряло строительство, облицовывая их силикатным кирпичом. Во всех домах был внушительный подвал, и второй этаж с чердаком, и пристроенный гараж. Каждый дом обходился примерно в миллион-полтора рублей, поэтому пришлось брать кредиты под залог этих домов, потому что скопить такую сумму было не реально. Но думаю, сейчас кредитные обязательства будут стоить не много, и мы в накладе не остались.

Мы проводили здесь все свободное время, садили огород, рыбачили, отдыхали, занимались рукопашным боем и военной подготовкой, ну а после того как прошлым летом Глеб привел сюда несколько лошадей, для которых мы даже конюшню на десять голов построили, то начали заниматься еще верховой ездой с джигитовкой. Как то так само сложилось, что место это мы называли не 'Большое Чураково', а просто Хутор. Так и говорили: 'Ты где?', 'На Хуторе'. И всё всем было понятно.

И именно сюда мы и решили вывозить семьи, именно здесь мы решили выжить.

Дорога шла как раз посередине деревеньки к двум построенным нами домам. Машин здесь было много, два тягача с бензином стояли тут же неподалеку, кроме них была и двенашка Глеба, и волга Семена, а так же малознакомые мне УАЗики и Нивы.

Встречать нас вышел Глеб с Ярославом.

— Как добрались? — обратился атаман.

— Слава богу.

— ЗИЛ где взяли?

— Да вот, разжились по дороге.

— Неплохо разжились. А что в нем?

— Ульи с пчелами и четыре двухсотлитровые бочки с горючим.

— Пчелы это хорошо, я как раз начинал подумывать о них. Мед и воск очень ценные материалы станут в недалеком будущем, — заговорил Ярослав.

— У тебя, Вить, — обратился Глеб ко мне, — большая семья получается. Ты, жена, ребенок, мать, шурин, тесть с тещей. Некуда вас здесь селить. Мы думаем начать занимать дома в деревеньке. Как считаешь?

— Что предлагаешь? Идти выбрать дом?

— А почему бы и нет. Иди выбирай, пока выбор есть. Да и разгрузитесь сразу туда. А живность можете сгружать здесь. Корову ведите в конюшню, свиней тоже. Начинаем обживаться! — Глеб улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

Глава 9

За семьей выехать удалось ближе к вечеру. Рома, как только мы сгрузили все имущества к выбранному с тестем дому, сразу же уехал за своими близкими. Глеб, который уже привез жену и сына из Кирова, попросил ЗИЛ для перевоза родителей жены, живших в Субботихе, пригороде Кирова в частном секторе, и вместе с Семеном уехал за ними.

Братья Крюковы уже тоже успели перевезти своих жен и детей. Не забыли они и своих и жениных родителей. Привели они так же и двух своих друзей — Костю и Антона, с которыми они общались давно, вместе занимались рукопашным боем, да и с нами они пересекались и были знакомы. Костя приехал со своей девушкой, а Антон помимо девушки, привез еще и мать. Это как раз их УАЗы стояли у домов. Приехали они не с голыми руками, они прихватили карабины 'Тигр', которые уважали больше чем 'Сайги', а так же по охотничьей версии СКС, мелкашки и всё свое походно-военное имущество.

Одна из Нив принадлежала Грише, другу и сослуживцу Глеба, он жил в Орлове, который как раз был неподалеку. С собой он кроме стандартного набора одеял, подушек и одежды, не забыл и всю свою охотничью коллекцию из пяти ружей, автомат АКМ и красавицу жену, которая была младше его на десять лет.

Вторая Нива принадлежала Алексею, Дикому Прапору, как называли мы его в лицо. Начав служить еще в восьмидесятых годах в ВДВ, после развала Советского Союза, продолжил службу в рядах белорусской армии, из которой уволился в 96 и, переехав в Россию, вновь начал служить, однако уже в мотострелковых войсках, правда, в роте разведки. В 99 перешел в химические войска и заканчивал службу уже здесь, под Котельничем. В итоге прапорщиком прослужил пятнадцать лет. После 'дембеля' устроился в том же Котельниче в охрану, и организовал военно-патриотический клуб. Жена ушла от него еще лет пять назад, поэтому он жил вдвоем со своим сыном, десятилетним очень подвижным парнишкой. И сейчас, как я понял, решался вопрос о перевозе всего что скопилось в клубе, сюда. Решили, что как только вернется ЗИЛ с Глебом, его сразу же отправят в Котельнич.

Раф с женой и маленьким ребенком тоже уже были здесь. Даже Вова со своей второй половиной и её матерью приехали после трех на загруженной под завязку шестерке.

После четырех приехал Владислав на своей девятке вместе с родителями, приехавшими на тридцать первой волге. Папа у Влада когда-то был прокурором в одном из районов области, и очень хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Но как это часто бывает, вечная проблема отцов и детей и юношеский максимализм Владислав помешало этому сбыться. Влад наотрез отказался поступать в университет на юридический, да и вообще куда либо поступать, и в итоге его призвали в армию. Отец у него был очень принципиальным человеком, и отмазывать сына не стал. В итоге весной 98 забрали Владика служить в солнечный Дагестан, а в 99 началась война.

Влад нес службу, толи на блокпосту, толи на взводном опорном пункте, оказавшемуся на пути боевиков. Командиром у них был молодой лейтенант из 'двухгодичников', выпускников военных кафедр гражданских ВУЗов, это и решило все. Бездарно организовав оборону, он обрек половину своего взвода на смерть. Боевики долбили минометами и гранатометами, пулеметным огнем заставляли вжиматься в землю, но это не спасало, солдаты гибли. Владислава контузило, он потерял сознание, а когда очнулся, понял, что остался один. Лейтенант с остатками взвода отступили, даже не проверив, живы ли остальные или просто ранены. Ну а Владу ничего не оставалось, как отстреливаться до последнего, потому что в плен сдаваться не собирался, он прекрасно знал, что боевики делали с нашими солдатами в первую чеченскую, и не хотел этой участи себе. Как не странно, абсолютно не желая этого, он спас тех людей, которые его бросили. По сути, он прикрывал их отход. Тот лейтенант, услышав стрельбу на своих позициях, в бинокль узнал Владислава, и уже позже, докладывая рапортом о случившимся, поведал, что рядовой Зонов, будучи ранен, добровольно вызвался прикрывать отход своих сослуживцев, чем спас одиннадцать человек, включая лейтенанта. Рядового Зонова за тот бой представили к ордену Мужества посмертно.

Но сам Влад об этом не знал, отстреливаясь, он получил несколько ранений осколками, и периодически терял сознание. Очнувшись, он из последних сил поднимался и вновь открывал огонь, по подошедшим уже почти вплотную духам. Те залегали, и вновь поливали позицию Влад свинцом. От очередного разрыва реактивной гранаты он опять потерял сознание.

Посеченного осколками, всего в крови, боевики посчитали его мертвым. Владислава спасло то, что они тогда не стали измываться над трупами наших солдат, у них не было на это времени, боевики куда-то спешили, а этот бой и так очень сильно их затормозил.

Владика нашли местные чабаны, не любившие нохчей, они унесли его в один из горных аулов, где местный ветеринар вытащил из его тела почти все осколки, благо засели они лишь в мягких тканях рук и ног.

Сдали Влада группе какого-то спецназа месяца через два. Те, вызвав вертолет, эвакуировали его вместе со своими ранеными, выдав его за освобожденного в результате спецоперации пленника. И только там, на 'большой земле', Владислав узнал, какой героический поступок совершил. Орден Мужества ему, правда, не дали, посчитали, что раз он остался жив, то не очень его достоин, заменив на медаль 'За отвагу'. Но Влад не жаловался, эта медаль была для него дороже всех других, которые он получал потом.

Отлежав в госпитале в Волгограде еще месяц, Владислав дембельнулся раньше времени, в связи с какой-то директивой, о реабилитации военнослужащих, попавших в плен боевикам. То, что в плену не у кого он не был, Влад, конечно, никому не сказал, к тому же за его 'спасение' командир той группы спецназа уже получил награду.

Вернувшись домой, он застал поседевшую мать и сильно сдавшего отца, похоронку о его смерти они уже получили, а о том что он жив их известить забыли. Да и сам Влад, лежа в госпитале, не писал им, не хотел расстраивать, что ранен.

Отдохнув неделю, нужно было задуматься о будущем. Поняв, что отец желает ему добра, он, наконец, поддался. Благодаря тому, что декан юридического факультета одного из ВУЗов был однокурсником отца Владислава, его взяли на первый курс заочно, правда, на платное место. Ну а сам он пошел работать. Здорового парня, после армии, да еще и с наградой, с радостью взяли в милицию, где он прослужил три года в ППС. После окончания третьего курса института, он получил звание прапорщика, и перевелся в ДПС, где простояв на постах полгода, получил свой служебный автомобиль. Закончив институт, он дождался звания лейтенанта и уволился из МВД. Отец все-таки победил, и он пошел по его стопам, поступив на службу в следственный комитет при прокуратуре. Сначала его отправили в Чепецкий район, потом в Юрьянский, потом в Яранский, ну и до сегодняшнего дня он в должности старшего следователя по особо важным делам работал в следственном комитете Слободского района.

С ним я познакомился, когда он только-только закончил первый курс. Он отмечал сдачу сессии со своими однокурсниками в одном из кафе, где я праздновал день рождения со своими друзьями. Мы тогда сильно друг другу не понравились, и по какому-то пустяковому поводу разодрались там же, пустив в дело стулья. Когда нас скрутил приехавший наряд милиции, Вадим ни словом не обмолвился кто он. И только в машине, он представился, назвав меня своим другом. После того как нас высадили на ночной улице, мы, вызвав такси, продолжили загул у него на съемной квартире. Потом он занимался с нами рукопашным боем, помогал нам по мере возможности, когда мы решили вступить в казачество, да и просто поддерживал с нами дружеские отношения, поэтому не удивительно, что никто не был против его приезда.

До возвращения Ромы, который вернулся после пяти, мне удалось вздремнуть пару часиков. Сам же Рома, падая от усталости, завалился почти тут же спать. Машину помогли разгружать остальные, в том числе и Слава, приехавший на своей десятке с женой и родителями. Кроме вещей, сельхозинвентаря и инструментов, в кузов газельки были уложены десять клеток с кроликами и с двух десятков клеток с курами.

Так как ждать пробуждения Ромы было бесполезно, за руль газели уселся Виталя, и где-то без двадцати шесть мы отправились за моей семьей. До поста ДПС перед городом добрались нормально, на нем же был бедлам. Огромная колона машин пыталась выбраться из города, при этом никто не кому не уступал, напрочь закупорив дорогу, которая сужалась перед постом для лучшего контроля проезжающих автомобилей. Сотрудники ГИБДД как могли пытались разрулить ситуацию, их фигурки в синей форме метались от машины к машине, но все усилия были бесполезны. К тому моменту, как мы подъехали, среди этого хаоса появились зомби. Скорей всего это были укушенные до этого, пытавшиеся выбраться из разгорающегося ада, не зная даже, что несут этот ад за собой. Но как ни странно именно они и спасли ситуацию. Милиционеры, открыв огонь по зомби, наконец осознали, что в их руках оружие, в прямом смысле. Именно оружием они стали наводить порядок. Прострелив стекла особо ретивым гражданам, они наладили движение на этом участке дороги, и уже скоро мы въезжали на Новый мост, а впереди нам предстояла поездка через весь Киров до Нововятска.

В городе начиналась анархия. На светофоры уже мало кто обращал внимания, машины метались в непонятных направлениях, и далеко не всегда в сторону выезда из города. Виталя вел уверено и быстро, объезжая попутные автомобили по встречке, не взирая на двойные сплошные. Но продолжалось это не долго, уже на площади Лепсе образовалась огромная пробка, которую Виталя элегантно обогнул по тротуару, поведя за собой и других. Дальше уйдя по Карла Маркса до Дворца бракосочетания, он свернул на Розу Люксембург, а потом повернул на улицу Свободы, благодаря чему мы объехали все ненужные сейчас светофоры. В районе Центрального Рынка наша машина свернула на дорогу, ведущую в Нововятск, уже и так забитую до отказа. Скорость передвижения была километров шестьдесят в час, но слава богу, что она вообще была.