Петр Внук Петра

— Благодарю тебя князь Дмитрий Михайлович, за службу, но пришли мне сии бумаги с бароном Остерманом — я их на досуге перечту. Может что и придумается. Вы, уважаемые верховники, поправите — вот и будет мне наука в государственном управлении. Да, Александр Данилович, может ты мне все документы на совет присылать будешь? Я не хворый и взамен учебы вполне смогу знакомиться с документами. Что по второму вопросу, Андрей Иванович? — не давая никому вставить слово император повернулся к Остерману.

— Изволь, государь, видеть прошение герцога о делании ему копии с Тестамента, а также выплате указанных в том документе сумм. — На этих словах Остермана, после перевода, Карл так интенсивно затряс головой, подтверждая, что чуть не уронил парик.

— К сему прошению, прилагается премемория светлейшего князя о невозможности выполнения всех пожеланий покойной императрицы в сем годе. Казна пуста. Есть многие другие безотлагательные траты. Армии жалование задержано во многих полках и флот требует больших средств для поправления после прошедшей зимы.

— Кто еще имеет к сему сказать из господ присутсвующих? — Петр как будто не замечал удивления членов совета своим поведением. Попаданец пробивался через все преграды и его привычка быть во главе совещаний вошла в противоречие с бесправным положением мальчишки-самодержца. — Светлейший князь за армию как глава военной коллегии сказал, а что ты граф Федор Матвеевич за флот скажешь?

Апраксин еще тяжелее задышал и с трудом начал пространно говорить о своей неустанной заботе о флоте и то что казна денег и взаправду в финансах флот ограничивает, но все моряки непременно готовы послужить империи и голову сложить. Говорил долго и много бестолково, постоянно прерываясь чтобы перевести дух. Серый притомился и смотрел на престарелого адмирала пристальным и злым взглядом. Тот остановился, как только поднял взор на самодержца.

— Пургу ты какую-то прогнал, адмирал! — не выдержал Куб, но вовремя одернул себя. — Изволь граф Федор Матвеевич впредь мне отвечать кратко и точно: сколь денег затребовано, сколь дали и в чем отказано флоту и кем. — Апраксин испуганно взглянул на Меншикова, но тот сидел с напускным безразличием на лице. — Светлейший князь, — обратился к нему Петр — тебя мои требования в первую голову касаются. Изволь мне счесть каковы нужды армии.

— Сии нужды, ваше императорское величество, в моей премемории достаточно описаны и коли вы найдете время, я готов вам помочь советом — разобрать сии цифры. Хоть полагаю, что мнение ваше за юным возрастом не стоит господам советникам в разумение брать. Ваше обучение государственным заботам надлежит господину барону исполнять.

"О как" мастерски мне отлуп даден! Сиди малец и слушай, а решения без тебя примут!" Данилыч между тем продолжал:

— К Верховному совету же прошу поручить сие дело уладить с двором великого герцога моему секретарю Волкову да министру голштинскому Басевичу. Под моим неусыпным надзором.

Сказал и стал рассматривать верховников. Никто долго не решался встрять в спор формального и фактического глав государства. Через пяток минут канцлер Головкин откашлялся и скрипуче произнес:

— Понеже император за малыми летами в совете в полной силе участвовать не может, то совет согласен со светлейшим князем Александром Даниловичем и поручает сей вопрос на его усмотрение. Також совет почитает нужным все бумаги до начала заседании прежде давать барону Остерману, дабы он с высочайшим учеником своим их разобрать имел досуг и пожелания императора совету представить.

Данилыч кивком отобразил свое удовлетворение таким решением. Голицын первый среди прочих открыто поддержал:

— Ваше императорское величество, надежа-государь, граф Гавриил Иванович совершено прав. Никто лучше светлейшего князя не решит сие дело, и вам не стоит такой сложностью себя утруждать в столь юном возрасте.

— Да, да государь! -Граф Апраксин оживился — сие решение верное и наилучшее.

— Так и положим господа — поднял свой голос Остерман — ли есть иное мнение?

И он посмотрел на герцога. Тот поняв перевод Басевича тоже закивал:

— Я-я! Пыть по сему. — Видно больше надеялся договориться с Меншиковым, чем встревать в борьбу.

После этого и тетушки не стали возражать.

Серому пришлось молчаливо согласиться. Но сдаваться он не думал.

— Такой еще вопрос я хочу господам верховникам задать. Не понятно моему юному уму, как же решения принимаются в отсутствии кого-либо на совете?

Отвечать императору взялся Остерман:

— Ваше императорское величество, оставшиеся в совете если в силах, то разбирают сами, а коли сие невозможно то откладывают до следующего собрания.

— Тогда примите хоть регламент, как передаются голоса. Пусть отсутствующий голос свой передает прочим членам совета или представляет своего поверенного. Вот ты, герцог, уедешь кто за тебя будет разбирать. А ты ведь по старому указу еще и глава совета сего?

Карл опять склонился к Басевичу и жене, слушая перевод и их комментарии. Потом он улыбнулся, взглянул на жену, та чуть заметно кивнула, злорадно взглянул на Меншикова и пафосно произнес, а Басевич перевел:

— Я Карл-Фридрих... "куча титулов"... Голштинии и наследник престола шведского торжественно сим передаю свое место в совете Вашему Императорскому Величеству, дабы сим закрепить за Вами досрочно место главы Верховного Тайного Совета по праву принадлежащее Вам, мой император! Полагаю, никто их присутствующих не имеет законных оснований оспорить сего!

Немая сцена! Меншиков, сразу понял, кто и как сговорился за его спиной и зло смотрит на барона Остермана, на цесаревен. Прочие стараются не смотреть на светлейшего князя и императора. Через минуту все они горячо поддержали решение герцога. С тетками все и так понятно — Остерман просьбу выполнил. Голицын не смог пойти против своей совести и тоже одобрил. Четверо против трех, по крайней мере! Но и Головкин, и Апраксин оставаться в меньшинстве не пожелали — высказались, что хоть и рано государю иметь полное слово в совете, но герцог в праве своем. Меншиков тут не стал открыто возражать.

"Браво дядюшка! Браво мне! Этого чудака Остермана полчаса уламывал на сей финт! Ну что съел, светлейший" — Серый не удержал своего торжествующего взора на светлейшего князя, но тут же наклонился к нему и прошептал:

— Не тушуйся, Данилыч, это лучшая гарантия для тебя! Я от слов своих не откажусь, тестюшка! — последнее слово стало обезболивающим бальзамом для Меншикова. Он кивнул:

— Так и быть по сему господа верховники. С сего дня пусть каждый из нас назначает загодя персону на совет, кто будет его именем представляться здесь. Особливо это касается герцогини Анны Петровны, коя со своим мужем имеет к берегам нового отечества отбыть вскоре!

Анна ответила сразу же.

— А я, светлейший князь, право мое в совете отношу на волю сестры своей цесаревны Елизаветы Петровны.

— Но цесаревна Елизавета не столь часто интерес к государственным делам проявляет, посему надобно и ей товарища определить.

Увидев, что и прочие верховники намереваются назначить своих замов, Сергей попытался свернуть дискуссию.

— Александр Данилыч, позволь мне предложить барону Остерману оговорить систему взаимных замещений в совете со всеми участниками, а так же описать общие правила принятия решений советом. Надобно это в уложении о совете вписать, да высочайшим моим именем утвердить. Тут мню я много неясного, посему прошу Андрея Ивановича не забыть о моем интересе к государственному управлению.

Петр сказал и не отвел взгляда от светлейшего. Тот взгляд выдержал достаточно долго, но в конце концов согласился. Серый внутри себя улыбнулся: "Так-то Данилыч, ты-то крут, но вот настоящей бюрократии и не знаешь. Не зря сказано — главное не как проголосуют, главное как посчитают".

Меж тем третий вопрос пролетел без сопротивления. Четвертый же решили поручить Остерману и Меншикову разобрать самим, а государю лишь сказку представить краткую. Серый в шкуре самодержца больше не возражал. Ему стало скучно. Главное дело на сегодняшнем совете сделано: пусть власть ему и не думали отдавать, но вот создать "секретариат и комиссию по кадровым вопросам" в лице Остермана со своим участием получилось. Дальше будем, как говориться, "посмотреть" кто лучше играет в эти игрушки. Император почти уснул "с открытыми глазами", когда в рамках четвертого вопроса стали утверждать решения о ремонтах дворцов и обустройстве резиденций. Встрепенулся только услышав о вывозе мебели и обстановки из Дальних Дубков.

— Подожди, Андрей Иванович, повтори что ты сказал про дворец в Дубках?

Остерман зачитал проект императорского указа еще раз.

— Что? Я не ослышался Светлейший князь Александр Данилович? Хочешь дедову резиденцию разобрать. Уж не на твой ли дворец в Ораниенбауме хочешь употребить царскую обстановку. — Петр не на шутку разошелся. — И ты мне предлагаешь подмахнуть указик вчерашний для потырки моих же вещей в твое пользование. А? Я прав?

— Что ты Петр Алексеевич! Дворец тот совершенно износился! Ванзвитен в делах совершенно не исправен был, о чем и есть указа светлой памяти матушки Екатерины Алексеевны и резиденцию сею неустроенную должно передать в Адмиралтейств-коллегию, дабы флот содержал гавань для нужд Сестрорецкого завода. А что до обстановки и мебелей дворца, то я их с согласия графа Федора Матвеевича во дворец тебе и отдать собирался. Ораниенбаумский мой домик будет в приданое за Марией выдан и тебе же и достанется.

Серега аж задохнулся от такой наглости! Не хренась себе тебе Алексашка на ходу подметки режет! Что бы прийти в себя шваркнул по столу рукой. Получилось не особо громко и совсем не солидно, но остальные верховники испугано переглянулись.

— ТЫ! Ты в лицо мне смеешь говорить, что приданое за Машкой своей за счет казны справишь? Да в своем ли ты уме, княжья морда!

Ух! Как потемнел после этих слов Меншиков. Глаза его яростно засверкали, ноздри стали раздуваться, но отвечал он на такую эскападу совершенно спокойно:

— Извольте, ваше императорское величество, пускай дворец тот в Дубках погибает, да чухонцам окрестным дорогие мебеля пойдут на растопку. На все ваша воля. — И немного склонил голову. — Но уж коли мы в совете Верховном пусть все выскажутся наперед. Уж не взыщи, Петр, коли решение будет иным — Меншиков грозным взором окинул собравшихся. Те невольно поежились. Все, кроме Остермана. Тот даже и головы не поднимал от своих бумаг. — по духовной матушки-императрицы, кою ты клятвенно соблюдать обещался, общий наш приговор окончательным будет.

"О, как! Раз и ткнул в собственную клятву! Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что при таком раскладе эти старые пердуны нарешают. За кого они за царя или временщика?"

— Говори первым ты, Андрей Иванович!

— Ваше императорское величество прошлыми собраниями было решено, что на содержание всех резиденций высочайшего имени в казне средств недостаточно и, дабы не сгинули столь дорогие для государства нашего обстановки дворца в Дубках Дальних, Верховный Тайный Совет согласился с предложением сената о употреблении оных в иных резиденциях. Посему прав светлейший князь.

Остальные одобрительно зашумели. Император взглянул на цесаревен ища поддержки, но те растерялись и не понимали стоит ли поддержать племянника или прислушаться к мнению Остермана и Меншикова. Герцог хотел что-то возразить, но его перебил князь Голицын:

— Позвольте уж мне сказать. Царь в России самодержец есть, и против мнения его мы пойти в сей малости не вправе. Устройство дворца в Дубках дальних к государственным нуждам не относится и против мнения владетеля, к коему сие имение от деда перешло, мы говорить не вправе. Я готов своим коштом содержать сию резиденцию до вступления Петра Алексеевича в полное право наследования.

"Браво, князь, как вовремя!" — у попадана сразу улучшилось настроение — "Но с чего это ты такой добрый?". Вдруг ему пришла в голову одна светлая идея. Петр встал:

— Господа верховники, ежели в казне на содержание моей резиденции в Дубках средств не усмотрено, то полагаю здравым передать сей дворец в ведение Академии наук и ремесел. Намедни имел я встречу с господами академиками и нужды их в надлежащем расположении мню можно удовлетворить сим. Любезный князь Голицын со своего бюджета держать дворец предлагал, но не думаю, что такое радение его за нас я без памяти не оставлю. Хочу також просить высокое собрание изыскать средства к устроению Академии и Университета с гимназием в Дубках.

— Но Пётр Алексеевич, нет в казне денег. — Вскричал Меншиков.

— Ничего Александр Данилович, коли посмотреть на расходы внимательно, то всегда найти копеечку на нужды можно. В сравнении с суммами, ангажированными на содержание двора, это не столь много. Мы с Андреем Ивановичем и с тобой рассмотрим, как сократить пустые расходы на мой двор и двор моей невесты. Коли на то уж пошло, я согласен свадебные торжества отложить до поры как средства в казне появятся. Не беспокойся светлейший князь, от обещания жениться я не отказываюсь, я ведь не обещал, что когда сие случится — этим годом или последующими. Все с сим согласны.

Вслед за Голицыным императора поддержали остальные. Даже Меншикову пришлось согласиться, хотя отсрочка свадьбы явно не пришлась ему по вкусу. Меншиков напрасно сверкал глазами на мальчишку-императора, старый аудитор-ревизор в шкуре самодержца легко платил той же монетой. "Ну вот такое танго-манго, Данилыч. И это только первый акт нашего марлезонского балета!"

По возращению во дворец светлейшего император заперся в комнате своей с Остерманом до самого ужина. Меншиков заходил проведать и был неприятно поражен тем, что достаточно серьезно выспрашивает у воспитателя детали расходов своего двора и двора Марии. Встревать с возражениями он не стал, послушал беседу и поторопился напомнить о скором ужине.

За едой говорили мало, а поcле неё разошлись быстро наскоро попрощавшись друг с другом. Петр ушел к себе в комнату и прилег на кровать. Лежать после еды совсем не полезно для фигуры, но насыщенный день требовал релаксации.

От дремы Петра разбудил шум в соседней комнате и плеск воды. "Странно, что там происходит?" — Серега совсем забыл об утреннем обещании светлейшего поселить Марию рядом. Поэтому он решительно распахнул чуть приоткрытую дверь и застыл на пороге. Посреди комнаты в лохани совершенно голая стояла Мария и ей поливала девушка из большого кувшина. Тетка Маши, Варвара Арсеньева, была тут же и держала в руках простынь. При все этом и тетка, и девка стояли так, чтобы не загораживать вид от двери в спальню императора. "О-па! А дверь они приоткрыли в надежде на то что мальчишка подсекать будет за невестой!" Как быть дальше Сереге в голову не приходило, уж слишком откровенно и быстро все случилось. Он рассчитывал, что в этом времени как-то все будет более плавно и сдержано. Видно допекло Данилыча преображение Петра, и он заставил форсировать события.

Машка тоже впала в ступор даже не пытаясь прикрыться. Лишь спустя минуту она взвизгнула и присела, повернувшись спиной к мальчишке. Куб чуть слюну не пустил от открывшегося вида соблазнительной "капельки". Но пробурчав что-то типа "Пардон, мадамы и мамзели", император ретировался к себе, теперь уже плотно закрыв дверь. Сердце подростка бешено стучало, но и только. Никаких других ожидаемых реакций попаданец от тела донора не дождался.