Дорогой подарок (продолжение Помолвки по-рокуэльски)

Фабиан пришел в себя оттого, что свалился с сиденья, когда карета резко остановилась. Скрипнула дверца, мальчишку подняли, и он неожиданно понял, что действие заклятия ослабло. Вскочить и удрать парнишка все равно бы не смог, но зато оказал деятельное сопротивление. Когда некто, находящийся по большей части вне кареты, схватил мальчика за ногу, то мигом огреб каблуком по морде! Раздался глубоко непечатный вопль, а на помощь схлопотавшему пришли еще двое. Третий, в карете, толкал, один снаружи — тянул, второй — пинал. Полукровка выпустил когти, но врагов было слишком много.

Выудив подростка из кареты, похитители добавили мальчишке кулаками, чтоб впредь неповадно было брыкаться, и поволокли в дом. Тащили вверх по лестнице. Доставив пленного в темную комнату, его вытряхнули из плаща на кровать и связали шелковыми шарфами.

"С чего такие нежности?" — удивился мальчик, шевеля локтями. Вроде и мягко, а черта с два порвешь. И, главное, что никто не хватиться его раньше, чем через сутки — Рамон никак не ограничивал свободу своего воспитанника.

Первые полчаса пленник провел в одиночестве, пытаясь определить, как именно заколдованы шарфы, но такого заклинания он еще не проходил. Затем снаружи послышались шаги, и перед Фабианом предстал тайный посол Совета томкаров. Телохранители сунулись было следом, но купец сделал им знак ждать за дверью. Он присел на стул возле кровати и принялся перебирать четки, задумчиво глядя на паренька.

"А вот не буду ничего говорить", — мстительно подумал подросток и уставился в потолок, краем глаза следя за хадизаром. В выжидательно-злобном молчании прошло минут десять, потом Гусеин кашлянул.

— Надеюсь, ты, отрок, не попытаешься разорвать путы магией, ибо они зачарованы, и результат будет весьма плачевен.

"И с чего бы ему так обо мне беспокоиться?" — мрачно заметил полукровка. Томкар в ожидании ответа передвинул еще три бусины, но похищенный молчал.

— Знаешь ли ты, зачем ты здесь?

Фабиан смерил купца угрюмым, угрожающим взглядом. Гусеин придвинул стул поближе к кровати и доверительно шепнул:

— Ты можешь сказать мне все, не бойся. Сам пророк, да хранит его Всевышний, говорил о возвышающей красоте мужской любви.

На губах Фабиана проступила мрачная усмешка. Если они похитили его только потому, что верят в эту чушь...

— Герцог красив, — задумчиво изрек хадизар. — И ты тоже, — он улыбнулся и провел рукой по лицу полукровки; мальчик взвился и изо всех сил вонзил клыки в ладонь купца. Томкар закричал, с третьей попытки спас руку и уставился на кровоточащие, словно пробитые шилом раны. В комнату ворвались охранники, и вокруг мага сомкнулось кольцо кривых хадизарских ятаганов. Фабиан презрительно сузил глаза, не отводя взгляда от купца и облизываясь.

— Тебе лучше припомнить, — на удивление спокойно заметил Гусеин, — не говорит ли герцог во сне, и если говорит — то что именно. И поведать об этом... мне.

Подросток приподнялся (кольцо сузилось) и демонстративно схаркнул на пол.

— А еще подумай над тем, — мягко продолжал купец, — что в награду мне обещали герцогского возлюбленного. Надеюсь, ты достаточно опытен в возлежании по-рокуэльски?

Посол удалился вместе с телохранителями. Фабиан повалился на кровать и задумался о своей невеселой участи.

Нельзя сказать, что среди аргассцев Даниэлю Арвело приходилось хуже, чем Робийяру среди рокуэльцев, но идальго ежедневно и ненавязчиво показывали превосходство цивилизованных северян над варварами-южанами. Прямо с первого дня, когда слуга за обедом заботливо сказал, наклонившись к Дануто:

— Это нож и вилка, сударь, — словно ожидал, что кабальеро с рычанием примется рвать бараний бок зубами, капая слюной на скатерть.

Даниэль был миролюбив, но такого не вынес бы и ангел, а потому, чтобы не впадать в искушение нарушить приказ томоэ, подросток уходил из особняка Коланьи с утра и возвращался вечером. Однако сегодня утром, одевшись и позавтракав, идальго подергал дверь за ручку и с немалым изумлением обнаружил, что заперт. Попытка поковырять кинжалом в замке привела к тому, что из скважины вылетел клуб фиолетового дыма, а кончик клинка проржавел.

"Магия", — сумрачно констатировал Даниэль и выглянул в окно. Внизу, сплевывая на клумбу, караулили четверо солдат в аргасских мундирах.

Дануто сел на кровать. Что все это значит? Аргассцы затеяли очередную пакость? Томоэ арестовали?! Сердце екнуло, и кабальеро поспешил успокоить себя тем, что консул попросту не хочет, чтобы невольный гость что-то увидел. Вопрос в том — что?

Прислушавшись к мерным шагам за дверью, дон Арвело твердо решил выбраться из комнаты во что бы то ни стало и не беспокоя гостеприимных хозяев.

Подросток застегнул камзол и надел на шею перевязь со шпагой, затем прикинул ширину и прочность оконной рамы и подоконника. Мальчик знал, что в плане все рокуэльские дворцы и усадьбы были одинаковы — квадратное или полукруглое здание с внутренним двориком, на всех этажах — повторяющий контур двора и выходящий на него окнами коридор, в который открываются все комнаты.

Дом, в котором поселили Коланью, был квадратным. Значит, прикинул Даниэль, если он переберется по карнизу на другую стену, пролезет в окно и выйдет в коридор, то караул, бдящий за дверью, его не заметит.

"А вдруг окно тоже заколдовано?" — подумал мальчик и подозрительно ощупал раму. На вид ничего, но... Амулет удачи, который Феоне с ворчанием повесила ему на шею, когда подросток покидал дом Рамона, ощутимо нагрелся.

"В конце концов, скажу, что захотел покончить самоубийством из-за несчастной любви", — решил идальго, отворил окно и встал на подоконник. Медленно-медленно кабальеро переступил на карниз, обвивающий весь третий этаж и заменяющий окнам наружные подоконники. Рама замерцала фиолетовым, амулет на шее накалился, Дануто чуть слышно зашипел. Но ни взрыва, ни воя, ни прочих магических штучек не последовало. Мерцание мигнуло напоследок и с тихим сипением угасло.

Даниэль, радуясь, что уродился невысоким и худощавым, двинулся по карнизу влево. Левый угол был значительно ближе, чем правый, но там подстерегала водосточная труба. Мальчик недоверчиво потрогал ее рукой. Красочно представив себе, как труба с жутким скрежетом отрывается и летит вниз вместе с ним, Дануто осторожно, уцепившись за стену, перекинул одну ногу за угол так, что сам повернулся лицом к трубе. Нащупав ногой карниз, подросток перенес через трубу руку, потом — корпус и, наконец, вторую ногу. И шумно вздохнул.

Когда идальго дошел до первого окна, перед ним возникло неожиданное препятствие: в комнате увлеченно драили пол двое слуг, а шторы были отдернуты. Даниэль припал к стене. Риск навернуться с карниза был велик, но ничего другого мальчику в голову не пришло. Он аккуратно ступил на краешек подоконника, уцепился за раму и, перебрав по ней руками, сделал большой шаг на другую сторону. Там дон Арвело выдохнул и двинулся дальше, пока прислуга не заинтересовалась мелькнувшей за окном тенью. Хвала всем богам, следующая комната была пуста, а окно открыто. Даниэль пролез внутрь и чутко прислушался, но, похоже, амулет удачи подействовал — бегства пленника никто не обнаружил.

По особняку мальчишка перемещался короткими перебежками, стараясь не попадаться на глаза слугам. К счастью, дом был полон предметов обстановки, за которыми можно было укрыться и переждать, — от высоких и широких кефалонских ваз до кресел, целиком затянутых в чехол по аргасскому обычаю.

Дануто вышел на задний двор, куда обычно заезжали телеги с продуктами. И по закону подлости ворота отворились, чтобы пропустить какую-то карету в окружении полудюжины конных! Метнувшись туда-сюда, дворянин нырнул в кусты. Карета, как назло, остановилась прямо напротив них, двое всадников спешились, открыли дверцу и принялись вытаскивать брыкающийся черный мешок. У Даниэля глаза на лоб полезли. Это что же, аргассцы еще и рокуэльских женщин крадут?! Мешок лихо врезал одному по физиономии, ткань сползла, обнажив явно мужской ботильон. Идальго привстал. Черная ткань затрещала, и наружу высунулась рука с когтями!

"Бьяно?!"

Борьба мешка и его похитителей кончилась в пользу последних, и они поволокли Фабиана в дом. Дануто притих за кустами; карета покатила к каретному сараю, всадники, спешившись, повели лошадей в сторону конюшни. Медлить было нельзя, а выбраться за ворота — невозможно. Даниэль уже загрустил, когда ворота совершенно неожиданно отворились снова: прибыл дневной рацион господ аргассцев. Кабальеро по стеночке прокрался к ближайшему к воротам углу дома и измерил взглядом расстояние до них. Если б еще не полдюжины солдат... Но именно из-за них въезд во двор проходил крайне медленно: гвардейцы осматривали повозки и из каждой выносили порцию снеди. Дон Арвело в один прыжок одолел расстояние от дома до стены и приник к каменной кладке. Никто не оглянулся. Обнаглев, идальго двинулся к воротам, почти не скрываясь; благо гвардейцы снимали пробу с большой головки сыра. Зажмурившись от храбрости, рокуэлец прошмыгнул в щелку между повозкой, стеной и двумя дегустаторами. И дал деру.

Во двор герцогского особняка Даниэль ворвался, едва не сбив с ног Руи, даром, что тот был раза в полтора крупнее.

— Миро! — задыхаясь, возопил дон Арвело. — Миро!! Где Миро?! Бьяно украли!

Родриго в немом изумлении рассмотрел потного и пыльного друга и ласково спросил:

— Дануто, а тебе аргассцы, случаем, не мухоморы в суп покрошили?

— Какие мухоморы?! Бьяно украли, я сам видел! — закричал Даниэль, тряся приятеля, как грушу. — Миро где?!

— Дань, ну сам подумай, — участливо сказал Руи, отцепляя от себя хваткие руки кабальеро, — кому надо его красть? Бьяно — это ж не девица в дикой горской деревне, там крадут, это да... Но для женитьбы! А Бьяно — парень, чтобы там аргассцы ни...

— Дель Мора! — взорвался идальго. — Сейчас в ухо дам! Я видел, слышишь ты, сам видел, как его волокли в дом к Коланье! А меня там заперли! А я сбежал! И увидел! Бьяно в мешке!

— Знаешь, — раздумчиво признал потомок хадизар, без труда удерживая друга на расстоянии вытянутой руки, — отведу-ка я тебя и впрямь к Миро. Что-то это мне не нравиться...

Ибаньес-младший повстречался им на пути из столовой. При виде обычно спокойного и сдержанного Даниэля, который вприпрыжку скакал по лестнице, волоча за собой Руи, Рамиро чуть не подавился пирогом.

— Миро! — закричал дон Арвело, еще не доскакав толком. — Миро, скорее собирай наших, там Бьяно похитили!

— Ч-ч-чего? — ошарашено выдавил сын адмирала, кое-как проглотив пирог. Судя по вытянувшемуся лицу Рамиро, идальго решил, что пребывание в доме аргассцев нанесло непоправимый ущерб разуму Дануто.

— Он ничего больше не говорит, — вставил Руи. — Похитили, и все тут.

— Я сам видел! — крикнул дон Арвело. — Его привезли в карете, а там — мешок, нет, плащ, и он его — когтями, когтями, и пинается! А его тащат! Вот так я и понял, и сразу сюда!

— Ну-ка тихо, не вопи, — бросил Миро, оглядываясь, чтобы проверить, не услышал ли кто. — О таких делах не болтают на лестнице. Пошли ко мне.

В своей спальне Ибаньес проверил все углы, запер дверь и задернул шторы.

— Давай, Дань, излагай, — разрешил дель Мора, растянувшись на диване.

Дон Арвело изложил. К концу его повествования Руи уже не лежал — он метался по комнате, натыкаясь на мебель, ругаясь и размахивая руками, требовал немедленно собрать всех рокуэльцев и взять особняк Коланьи штурмом.

— Так не годится, — покачал головой Ибаньес. — Как мы протащим туда такую кучу народу? Аргассцы решили взять томоэ за горло, так на черта подавать им лишний повод?

— А ты что предлагаешь? — взъерошился Руи. — Ждать пока они там Бьяно с телепатами допросят?!

— Я предлагаю подумать, — пожал плечами Миро. — Дануто, как устроен особняк? Ты вообще видел, куда именно его засунули?

Даниэль признался, что как раз этого не видел, но зато подробно описал планировку дома. Миро задумчиво потер подбородок.

— Значит, так, — сказал он. — Внутрь нужно проникнуть тихо и без кровопролития. Но если Бьяно оттуда исчезнет, то крайним опять-таки сделают томоэ.

— Постой! — возмутился дель Мора. — Ты что, думаешь, они признаются в том, что похитили Эрбо?

— Нет, — сказал Миро, — но окончательно убедятся, что Бьяно и томоэ связывает какая-то тайна. Учитывая, в чем томоэ подозревают...

Идальго примолкли.

— А давайте им Робийяра подсунем! — вскричал Руи. — Вместо Бьяно!

— Зачем? — спросил Даниэль.

— Затем, что никакому здравомыслящему дворянину такое в голову не придет, тем более томоэ, — Родриго зло сверкнул глазами. — Это идиотская шутка в духе диких рокуэльских юнцов! А уж как мы узнали, что Эрбо у аргассцев... Потом что-нибудь сочиним.

— А как мы уговорим Робйяра идти с нами? — с сомнением протянул Дануто.

— Да кто его спрашивать будет, — фыркнул Руи. — Стулом по голове и...

— Если стулом по голове, — скептически заметил Даниэль, — то мы рискуем вернуть аргассцам хладный труп. Где цирюльник?

— А тебе-то зачем? — не понял Руи.

— Эфир позаимствовать, — наставительно сказал Дануто. — Чтобы обойтись без ломания стульев.

Эрни, сидя у себя, корпел над письмом дядюшке. Послание никак не получалось; больше всего юноше хотелось написать "Я не буду убивать Рамона! Я жить хочу!" и поставить тысячу восклицательных знаков, но дядюшка вряд ли поймет и простит. Скомкав и выбросив пятый черновик, Робийяр закусил кончик пера, и в эту секунду в дверь замолотили с такой силой, что шевалье отхватил его лязгнувшими зубами.

— Открывай, Робийяр! — весело закричали снаружи. — Дело есть!

Эрни выплюнул перо и открыл. В его комнату тут же вломились трое: Ибаньес повалил гостя на кровать, удерживая руки шевалье, Руи схватил за ноги, незнакомый Эрнани идальго возился с какой-то склянкой. Робийяр отбивался, как мог.

— Пустите! Что за тупые шутки?! Отпустите!

— Пожалуйста, шевалье, успокойтесь, — сказал Рамиро, пыхтя над распластанным по покрывалу Робийяром. — С вами ничего страшного не случится.

— Мы всего лишь доставим вас домой, — ухмыльнулся Родриго. — Дануто!

— Ага, — виновато откликнулся Даниэль, — тут пробка тугая...

— Пустите сейчас же! — заорал Эрни, извиваясь, как змея, и норовя пнуть Родриго.

— Руки держи! — крикнул Руи. Под локоть Миро сунулся Даниэль с платком в руке и прижал его к лицу Эрнани. Робийяр попытался вдохнуть, рот и нос заполнил какой-то гадостный запах, и юноша обмяк в объятиях Миро.

— Давай сюда плащ, — распорядился Рамиро. И в ответ на удивленные взгляды пояснил: — Тащить удобнее. Этого — туда, Бьяно — оттуда. Они же почти одного роста и сложения.

К требованию молодых кабальеро запрячь карету старший конюх отнесся снисходительно-добродушно. Пробормотав: "Эх, молодость, молодость", он приказал своему помощнику запрячь пару гнедых в самое невзрачное средство передвижения (Рамиро сам выбирал).

Спустя некоторое время Миро хмуро изучал в оконце на двери кареты подступы к вражьему стану. У ворот стоял караул из аргасских гвардейцев, над стеной каждые пять минут простреливала зеленая искра — защита от незваных гостей. Ибаньес знал, что Коланьи дома не было — он находился на заседании Генеральных Штатов, в кармельской ратуше.