Высокие ставки (продоллжение Цены правосудия)

— Похоже, это ответ, — констатировал Виктор, Бьяно задохнулся и рванулся вперед. — Мастер Хошеф, приступайте.

Рослый молчаливый хадизар поклонился и взялся за плеть.

— Оставьте эти нежности, — отмахнулся Робийяр, — в конце концов, содрать с него шкуру мы всегда успеем... Прутья готовы? Тогда начинайте.

Хадизар взял из рук помощника перчатки и вытянул из большой жаровни белый от жара железный прут.

"Не буду кричать, не буду", — успел подумать Дануто, но молчать не вышло. Пронзительный крик оборвался обмороком, и помощник мастера Хошефа окатил семинариста ведром воды. Олсен брезгливо прижал к губам и носу надушенный платок. Крик повторился, плеск воды тоже. Эмиссар отвернулся.

Виктор пыхнул трубкой, повернулся к клетке, и его передернуло: на него смотрел дон Эрбо. Молча, не шевелясь, не мигая, как кошка, тяжелым, остановившимся, пробирающим до жути взглядом. Как бы он не рехнулся от непосильной задачки, запоздало спохватился шевалье, и тут полукровка зашипел — негромко, но так, что аргассец проглотил дым и закашлялся. Взглянув в исказившееся лицо юного мага, комендант вздрогнул и торопливо уставился на его друзей.

Идальго не разочаровали! Виктор усердно изучал побледневшего Ибаньеса и дель Мору, который отпрянул от решетки с первым же криком Даниэля и теперь, не глядя на друга, то и дело проводил ладонью по лицу; Ибаньес уже не поддерживал Эрбо — он вцепился в него, как утопающий, и дергался от каждого нового вопля. А вопил их мелкий приятель отменно, и удовольствие от сего действа аргассцу портил только взгляд Фабиана, впивающийся в затылок и выходящий изо лба. Проклятый сопляк!

— Дальше! — хрипло рявкнул Робийяр. — Смотри, клыкастый выродок! Смотри, дальше еще лучше будет!

— Командор, довольно уже, — сквозь зубы взмолился Олсен, но комендант его не слышал, подавшись вперед и с наслаждением наблюдая за процессом. Помощник мастера Хошефа зачерпнул совком полную горсть пышущих жаром углей и медленно высыпал их на ступни Даниэля. Руи сжал голову руками, заткнув уши.

— Боги, о боги, — прошептал Рамиро.

— Вот уж кому наплевать! — засмеялся Виктор. У Миро задрожали руки. Даниэль выл. Фабиан, побелев, как мел, не отводил глаз от Виктора, прерывисто дыша. Припадок звериной ярости прошел, Мастер Хошеф снова взялся за плеть, а полукровка никак не мог заставить себя крикнуть, чтобы прекратить это. Не мог выдать им Рамона... Полу-оборотень уронил голову на руки. Но герцог, может, еще как-то вывернется, выкрутиться, что-нибудь придумает, а Дань... Дань... или Рамон? Боги, да сделайте же что-нибудь!

— Эй, дон Эрбо! — весело окликнул аргассец. — Не передумал еще? Смотри, это только начало!

— Довольно! — заорал Родриго, кинувшись к решетке. — Я знаю, что вам нужно! Я скажу!

— Командор, вы слышали? — гавкнул Олсен, которого уже тошнило и от запаха, и от звуков. — Хватит!

Виктор резко махнул рукой, хадизар выдернул из бедра Даниэля раскаленный шип и отступил. Кабальеро хрипло заскулил и повис на цепи, уронив голову. Аргассец с удовольствием рассматривал мелко дрожащего, мокрого от воды и пота подростка, пока его не заслонила широкая фигура мага.

— Смотрите мне в глаза, идальго, — проскрипел чародей, морщась от запаха горелого и положив руку с перстнем на плечо потомка хадизар. Изучив черные глаза Родриго, Олсен пожал плечами:

— Может и не врет. Слишком много эмоций. Выпускайте.

— А не лучше ли...

— Не лучше, — отрезал эмиссар, чувствуя, что еще немного — и ужин вырвется на свободу. — Идемте, нам следует допросить юношу по всей форме.

— Ладно, снимайте его, потом продолжим, — недовольно буркнул Виктор. Руи выпустили из клетки, помощники Хошефа разгребли угли у ног Арвело и расстегнули кандалы. Дель Мора бросился вперед, оставив клок камзола в кулаке хадизара, и успел подхватить Дануто на руки. Дон Арвело слабо вскрикнул: он был в сознании, но в отупевших от боли глазах уже не отражалось ни мысли, ни чувства; семинарист просто повис на руках друга, как кукла.

— Надо же, хадизарский грех распространяется, как простуда, — отметил Виктор.

— Вылечите его! — крикнул Руи. — Вылечите! Вы же маг!

Олсен брезгливо оглядел подрагивающее тело и сухо ответил:

— Не вижу смысла. Кости, внутренние органы и важные сосуды почти не задеты. Все остальное заживет само.

— Шрамы украшают мужчину, — хмыкнул Робийяр.

— Тогда я ничего не скажу! — бешено сверкнул глазами Родриго.

— Отлично! — обрадовался аргассец. — В таком случае продолжим наши игры? Мастер Хошеф!

Когда в подвале появился высокий худощавый мужчина — не заметил никто. Он мирно стоял у двери, в полумраке, подальше от ламп, и ни во что не вмешивался. Но стоило хадизару шагнуть к Руи, а Руи — попятиться к решетке, прижав к себе Даниэля и рыча: "Не тронь!", как молчаливый наблюдатель щелкнул пальцами, и мастер Хошеф мешком свалился к ногам дель Моры. Вот тут-то новоприбывшего заметили все.

— Не будете ли вы любезны объяснить мне, что здесь творится? — осведомился гость, спускаясь по ступенькам. Олсен взглянул в лицо непосредственного начальства и нервно затеребил платок. Он знал, что бывает за нарушение Коронельского акта.

— Видите ли, мессир... — начал было Виктор, но "мессир" уже подошел к Родриго и, окинув быстрым взглядом Дануто, круто повернулся к коменданту.

— Надо ли понимать, что в нарушение всех и всяческих законов вы подвергли пытке благородного дворянина?

Робийяр кисло улыбнулся.

— Вы неверно поняли...

— Здесь что-то можно понять неверно? Так-с, в первую очередь обезболивание...

Мессир провел ладонью над телом дона Арвело, и подросток, судорожно выдохнув, обмяк.

— Дань! — Миро метнулся к решетке. Фабиан опустился на лежак. Полукровку трясло.

— Все в порядке, — хрипловато ответил Родриго — он чувствовал, что мелкая дрожь боли, непрерывно бьющая Даниэля, наконец отпустила. Миро пригладил мокрые волосы Дануто.

— Дань, оно кончилось, — шепнул Ибаньес, поддерживая голову семинариста и стараясь не разглядывать его тело.

— Проводите нас в лазарет, — приказал новоявленный мессир. — Идите за мной, юноша. А от вас я жду объяснений столь дикого поступка, — бросил чародей эмиссару и коменданту. — Идемте.

Виктор, сжав зубы, направился к лестнице. Рамиро опустился на пол, обхватив руками колени, хадизары вымелись вон следом за Робийяром, оставив по себе запах боли, крови и гари.

Миро сидел у решетки спиной к Фабиану и бездумно водил пальцем по прутьям. Полукровка вытянулся на лежаке, уткнувшись лицом в солому. Стоило закрыть глаза — и в ушах снова звенели крики Даниэля, а тело начинала колотить крупная дрожь. Юношу сводило судорогой, когда он вдыхал висящие в подвале запахи крови и горелого мяса. Все произошедшее настолько не укладывалось в голове, что Бьяно почти смог убедить себя, что это только страшный сон, сейчас его разбудит Рамон и позовет в гимнастический зал. За спиной чародея вздохнул Рамиро, задев обострившийся слух полукровки. Фабиан зажмурился, под ресницами вскипели слезы. Что ж, он купил эти утренние пробуждения, за самую дорогую цену, какую только смогли предложить. Как он мог, пусть даже ради Рамона, как он мог сделать это с Даниэлем?! Как теперь он посмотрит на Даня? И что ему скажет, чтобы оправдаться? Хотя разве можно его оправдать?

Лязгнул засов, и Фабиана передернуло, как от магического удара. Миро вскочил и метнулся к другу.

— Чего вам? — хрипло бросил Ибаньес. Солдат Ординарии зазвенел ключами у решетки.

— Выходите, — буркнул он. — Лестница в конце коридора, там налево и на третий этаж.

Если бы пленники могли — они бы, пожалуй, удивились. Стражник ушел, двери остались открытыми.

— Сможешь идти? — спросил Рамиро. — Бьяно?

Фабиан пошевелился, приподнялся и почувствовал, как Миро подхватил его под мышки.

— Ты злишься на меня? — шепнул полу-оборотень.

— Нет. На себя — злюсь, — коротко ответил наследник трона. — Я должен был защитить вас.

— Т-ты? — запнулся маг, с усилием усаживаясь на лежаке.

— Какой же из меня король, если я... — Рамиро оборвал фразу, коротко махнул рукой и снова взялся за друга, со второй попытки поставив его на ноги. Перед Фабианом все закружилось, и он повис на Ибаньесе.

— Ты выход видишь? — спросил полукровка, все вокруг плыло и качалось.

— Вижу.

— А... тогда иди, я за тобой... как-нибудь.

На выходе из короткого подвального коридора они чуть не рухнули оба: дуновение свежего прохладного ветерка из окошек под потолком казалось принизывающим ледяным ветром. Миро усадил друга на ступеньку и примостился рядом. Сначала от свежего воздуха голова кружилась сильнее, но спустя минут десять зрение Фабиана несколько прояснилось.

— Пошли дальше, — робко предложил он.

— Я все думаю, — негромко откликнулся Рамиро. — Думаю и не могу понять: как мы могли это допустить?

Юноша отвернулся. Надо же, предавать друзей можно так легко и быстро, почти незаметно для себя, просто взять и не вмешаться. А ради чего? Или кого?

— Ладно, тронулись, — решил Миро и перекинул руку Фабиана через плечо.

На лестнице они встретили Руи, который нес завернутого в одеяло Даниэля. Следом за юношей летела объемистая корзинка.

— Руи! — окликнул приятеля Ибаньес; потомок хадизар обернулся и остановился, поджидая друзей. Дануто крепко спал, склонив голову на плечо дель Моры. Рамиро наклонился к дону Арвело и пристально вгляделся в его лицо. Бледное, с запавшими щеками и синими тенями вокруг век, но спокойное. Бьяно, напротив, опустил глаза. Даже зная, что Даниэль спит, он не мог заставить себя посмотреть на него.

— Как он? — шепотом спросил Ибаньес.

— Говори вслух, его этот мессир заколдовал, сказал, будет спать часов двенадцать. Ничего, вылечил, даже шрамов не осталось, — преувеличенно бодро отрапортовал Руи.

Фабиан вздохнул и исподлобья глянул на Дануто. Он выглядел изможденным, на лбу, между бровей, обозначилась морщинка, проступили складки у искусанных губ.

— А почему ты его несешь? — удивился Миро.

— Да не доверяю я этому мессиру рыжему, — процедил Руи. Ибаньес поджал губы и стал подниматься. Полукровка с облегчением отвернулся от Даня.

"А ты еще и трус впридачу", — подумал юный маг. Или Виктор прав, и раб никогда не будет благородным, как бы ни старался Рамон?

— Так ты ему не веришь? — спросил сын адмирала, когда идальго одолели первый марш. Родриго мотнул головой.

— И не собираюсь. Видал Олсенову рожу? Только этот мессир вошел, так эмиссар сразу в бледность впал. И ты хочешь сказать, что такая шишка не знает, чего и где ее подчиненные творят?

— Ну, мало ли... — протянул Миро, его терзали смутные подозрения, но он никак не мог собрать их в кучку.

— Мало ли! — фыркнул Руи. — Да уж больно вовремя он прискакал. Знать бы еще, кто это такой...

— Я знаю, — Фабиан шел, не глядя на друзей, только следя краем глаза, как колышется в такт шагам край одеяла, в которое был завернут Даниэль. — Это Луи Месмер, комиссар Аргаса, глава аргасского отделения Совета Араны. То есть, теперь уже рокуэльского.

Руи споткнулся, едва не спустив полукровку по лестнице.

— Черт, предупреждать же надо! — он переглянулся с Миро, и юноши в унисон присвистнули.

— А еще раскудахтался над Данем в лазарете — ой, да как же так, да что ж это такое, — продолжал Руи. — Все убеждал меня оставить Дануто там, дескать, его чуть ли не божественным нектаром будут кормить. Зуб даю, сам же и приказал... — дель Мора замолчал, зато на скулах заходили желваки.

— Отдает какой-то грязной комбинацией, — процедил Миро. — Господа, пора взрослеть. Не то доиграемся. Так, пришли. Что в корзине?

— Смена белья для четверых, одежда, губки, бритвы, помазки и все такое.

Комната, приготовленная для рокуэльцев, была большой, светлой и довольно уютной: обеденный стол с четырьмя стульями, четыре кровати с сундуками в изножии, шкаф с книгами, два окна выходили на обрыв. Родриго бережно уложил семинариста на кровать, распутал одеяло и пощупал лоб.

— Жара нет, — доверительно сообщил друзьям Руи, и они вздохнули с таким облегчением, как будто это все меняло.

— А там что? — герцогский воспитанник сделал вид, что интересуется жизнью, и кивнул на другую дверь. Вторая комната оказалась ванной, где уже стояли три бочки горячей воды, заполняя помещение густым паром.

— Хвала всем богам, — почти сладострастно застонал полукровка, чистоплотный, как кошка, а потому мучительно страдавший от невозможности помыться. На час все угрызения совести, сомнения и размышления были отложены в дальний ящик. Кабальеро ринулись в ванную, срывая грязные лохмоты, в которые превратилась одежда. Фабиан ринулся не сам, а с помощью друзей, но, плюхнувшись в воду, занырнул в нее с головой и добрых три минуты не выныривал, а когда снова появился на поверхности, испустил пронзительный, счастливый мяв. Миро и Руи постучали друга по лбу. На несколько минут все вернулось...

Пока кабальеро с наслаждением плескались в горячей воде, им принесли ужин. Оголодавшее юношество смело его в один присест и завалилось спать. Обо всех проблемах они тоже подумают завтра.

На следующий день Миро проснулся от глубокого, тянушего ощущения, что все не так. Очень не так, хотя завтрак уже дымился на столе, слуга притащил два ведра горячей воды для умывания, а Фабиан сидел на кровати Даниэля и так неотрывно смотрел на него, что у Рамиро сердце екнуло.

— Бьяно, что случилось? — спросил сын адмирала. Полукровка вздрогнул, вскочил, пошатнулся и, бросив: "Отвали", скрылся в ванной. Миро посидел в постели, глядя то на дверь ванной, из-за которой не доносилось ни звука, то на Даня, потом встал и растолкал Руи. Дель Мора первым делом кинулся к Даниэлю, но будить не стал, только склонился над другом и чуть-чуть тронул его макушку.

Утренний туалет и завтрак прошли в глубоком, почти траурном молчании. Родриго глотал еду, не жуя, то и дело поглядывая в сторону Арвело, Миро, напротив, ел через силу — ему кусок в горло не лез, как только юноша вспоминал про вчерашнее, а вид Фабиана, скорбно размазывающего кашу по тарелке, окончательно отбивал аппетит. К десерту они подошли уже в совершенно похоронном настроении, а зарывшийся в одеяло по самую макушку Дань мог бы сойти за отпеваемого.

— Добро-о-оаммм... утро, — донеслось из постели; дворяне подскочили на стульях. Даньэль, как змея, выползал из одеяла, осоловело оглядываясь. — А что это тут у вас? — сонно удивился семинарист, обводя взглядом светлую комнату. Фабиан уставился в свою тарелку. Смотреть Дануто в глаза было выше его сил. А тот ничего не понимал... или не помнил?

— Это Месмер, — напряженно откликнулся Рамиро. — Он приказал...

— М-месмер? — запнулся Даниэль. Глаза идальго наполнились испугом, юноша судорожно вздохнул и обхватил себя руками. Вспомнил, а Фабиан уже понадеялся... — Так это не сон?..

— Нет, — сказал Ибаньес, опуская глаза. Родриго сорвался со стула и мигом очутился около друга детства. Взгляд светло-карих глаз застыл, словно он снова был обращен к хадизарам и Виктору.