Прерванная поездка 2

— Давай сделаем так. Поселишься здесь в отдельной палате, обеспечим охраной. Ты слово в слово напишешь то, что написал прежнему Председателю КГБ. А потом посмотрим, что дальше делать. Согласен?

— А после того, как я поставлю последнюю точку, мне тут же влепят пулю в лоб.

— Ты же сам сказал, что доверяешь мне, и вдруг такие абсурдные мысли.

— Не абсурдные, а здравые. Доверие доверю рознь. Предлагаю свой вариант. Мы сейчас уходим. Я сажусь за написание доклада. Потом прячу в укромном месте, а по номеру, который Вы мне дадите, сообщаю место закладки пакета. Только так и не иначе.

— А не молод ли ты мне свои условия ставить? И кому, маршалу? — разгорячился Ахромеев. Солдат встрепенулся и сделал пару шагов в нашу сторону, но потом вернулся на своё место. Я опять толкнул Сашку в бок, чтобы приготовился давать дёру отсюда. Наговорив ещё немало уничижительных слов в мой адрес, хозяин положения успокоился.

— Ладно, можно и так. Получишь телефон. Адъютанту расскажешь, где будет спрятана тетрадь. А мне скажи, кого ты собираешься ещё застрелить в ближайшие дни?

— Никого не собираюсь. Политический расклад мне не до конца понятен. Адъютанту я ничего передавать не буду, телефоны в Минобороны могут прослушиваться. Даже Ваш прямой номер от этого не застрахован. Лучше я позвоню Вашим знакомым, главное, чтобы не военным, которым можно доверить забрать пакет. Генерал Калугин, возможно, допускает мысль, что я постараюсь ещё кому-нибудь доверить свою тайну.

Маршал почесал затылок, словно старается что-то вспомнить. Потом обратился к нам обоим:

— Есть на чём записать?

У Александра нашёлся блокнот и ручка. Ахромеев быстро набросал несколько цифр и имя абонента. Потом хотел добавить ещё что-то, но не стал. Вернул всё обратно и направился к выходу из беседки. Выйдя из неё, обернулся:

— Когда, приблизительно будет всё готово?

— Дня три, не меньше.

Ничего не ответил и направился по освещённой дорожке в сторону санатория. Мы же, пошли к калитке, к которой нас проводил солдат. Не знаю, как Сашка, а меня так и подмывало оглянуться, чтобы убедиться, что следом не бегут нас задерживать. Или это случиться за территорией? Но так никого не было. Только выйдя на Ильинское шоссе, меня отпустило. Где-то тут должна быть остановка автобуса. Правда, не знаю, до которого часа он ходит. Ничего, поймаем легковую машину. Но за десять минут не проехало ни одной.

— Сань, давай пойдём потихоньку, чего просто так стоять. Машина появится, тогда попробуем тормознуть.

Он молча согласился. По нему было видно, что он только начинает отходить от прошедшей встречи с маршалом. За всё это время, не проронил ни слова. Так прошли с километр, как навстречу показались фары, по всей видимости, легкового автомобиля. Я поднял руку, голосуя. Когда машина, сбавив ход, проезжала мимо, я в испуге одёрнул руку, увидев милицейскую раскраску на ״Жигулях״. Тут же визгнули тормоза и автомобиль резко остановился. Не сговариваясь, мы бросились вправо, в тёмные заросли. Вслед нам раздались пистолетные выстрелы. Одновременно чей-то голос вызывал по рации ״Гранит״. Но о чём он ему докладывал, мы не услышали из-за треска веток и новой серии выстрелов. Мы бежали, не разбирая дороги, выставив вперёд руки, чтобы не выколоть глаза о какой-нибудь сучок, пока не оказались на укатанной грунтовке. Остановились, тяжело дыша и прислушиваясь к возможной погони.

— Как думаешь, за нами погоняться? — спросил Сашка, согнувшись и сплёвывая.

— Нет. Они думают, что у меня с собой полно оружия. Сейчас дождутся помощи, а потом начнут с собаками прочёсывать местность.

— И чего, тогда мы ждём? Впереди река, нам придётся её переплывать.

— Есть другие варианты?

— Как не быть. Впереди Новая Рига. Можно завладеть машиной и покружить по дорогам, сбивая погоню с толку.

— А нельзя обойтись без захвата, если просто уговорить водителя подбросить нас до куда-нибудь?

— Где гарантия, что потом не сдаст? Не будем время терять, побежали.

Двадцатая глава.

Не останавливаясь, за десять минут добежали до трассы. Машин ехало мало. Оно и понятно, субботний вечер, все на дачах. Это завтра вереницы автомобилей поползут в Москву. Решили перебежать на другую сторону, но на средине я оглянулся и увидел справа, метрах в двухстах автозаправку. Указал рукой Сашке, и мы по обочине поспешили туда.

Затаились под прикрытием крайнего дерева, но не стали углубляться дальше, помня, какие ״минные поля״ наличествуют вокруг таких мест. Ждали не долго. Подъехал бортовой ЗИЛ 130.

— Саня, как только он сдаст талоны и вставит пистолет в горловину, я его вырубаю и оттаскиваю в кусты, заправщице не видно место, где бак. А ты продолжай, как ни в чём не бывало заправлять. Потом угоняем машину. Отвезу тебя домой, а её отгоню куда-нибудь к Ленинградке.

— Валера, откуда у тебя столько кровожадности? А потом на чём будешь добираться? Я лучше сам подойду и спрошу, куда он едет, уговорю подвезти, причину придумаю. Как только он согласится, подам знак, а ты лезь в кузов и лежи тихо.

Так и получилось. Сашка уговорил его за трояк подвезти до Волоколамского шоссе, там как раз платформа ״Трикотажная״, мол, надо успеть на электричку. Я забрался в кузов, в котором ничего сейчас не было, а перед этим явно возили кирпич. Выбрался тоже без помех. Домой действительно поехали на электричке, но в разных вагонах, да и ехать всего одну остановку.

— Как они тебя узнали? — спросил он, когда мы, оказались дома.

— Элементарно, потеря бдительности. Когда возвращались от маршала, я не надел парик и не приклеил усы. А потом, когда хотел их тормознуть, они сбавили скорость и я в свете фар был как на фотографии. А уж потом, когда разобрался, что к чему, было уже поздно.

Сашкин самолёт улетает в полседьмого вечера. Поэтому, до трёх часов я нагрузил его по полной программе. Сначала послал на Павшинский рынок за продуктами. Накупил фруктов, овощей. Не стал экономить деньги, и всё привёз на такси. Потом пошёл по магазинам за другими продуктами. Заодно я попросил его купить шариковых ручек, пару общих тетрадей, пачку писчей бумаги и пачку копирок. Последнему пункту он очень удивился.

— А этот тебе зачем? Кому ещё собрался отправить свои ״воспоминания о будущем״?

— Не знаю пока. Зато, новый адресат будет голову ломать, кто ещё у меня в союзниках. Или тебе отдам один экземпляр. Какую тебе копию, вторую или третью? Могу и первую. Эх, был бы сейчас здесь компьютер с принтером! Всё не привыкну, что нельзя править текст без зачёркивания. Да и копирки бы не понадобились. Ладно, ступай, а то нам ещё пиво нужно допить с крабами. Заодно и обсудим всякие моменты.

За обедом обговорили, как будем поддерживать связь друг с другом. Писать письма и отправлять ему радиограммы, проблемы не было. А вот обратная связь отсутствовала. Обсудили разные варианты, но пока не нашли подходящий. Договорились, что как появится, то я ему сообщу.

— Скажи, а что вообще ты собираешься дальше делать, после того, как передашь Ахромееву свой доклад? Продолжать прятаться и убегать?

— Даже не знаю. Но постоянно бегать и скрываться мне надоело. Попытаюсь достать новые документы, правда, не знаю никого из тех, кто этим занимается. Потом переберусь куда-нибудь и легализуюсь.

— А если тебе за бугор свалить? Я могу попытаться этому поспособствовать. Деньги у тебя есть, ещё выигрышные получишь. А там поменяешь на доллары, один к пяти.

— Ага, а там меня начнут проверять. А под ״сывороткой правды״ или на полиграфе всё и выпытают. Два года назад была конкретная цель, и я её добился. А теперь, даже не знаю, зачем меня перебросили в это время.

Так, ты что, считаешь, что кто-то, — и Сашка показал пальцем вверх, — тобой руководит?

— Если бы руководил, а то бросают, как щенка в воду и плыви. Понять бы, как этот перенос действует!

— И что тогда?

— Ещё не думал, но считаю, что нужно поехать на последнее место и посмотреть, что к чему. Заодно посмотрю, как моё имущество, что пришлось оставить при бегстве, цело ли.

Сашка нанёс ״визит вежливости״ соседке, прихватив в подарок крабовую лапу. За чаем они мило поболтали, и она рассказала, что вчера опять приходил участковый. Но нас никого не было, а она ему сообщила, кто тут живёт. Тот что-то отметил в блокноте, и ушёл довольный.

Александр уехал во Внуково, а я остался обдумывать, как быть дальше. Свежих продуктов хватит дня на три, можно из дому не выходить. За это время смогу написать требуемый текст. А что потом? Не думаю, что Ахромеев возьмёт меня под свою защиту, не в его власти противостоять КГБ. Опять же, надо подумать, стоит ли посвящать его во все технические подробности будущего? Решил, что это напишу, но эти страницы передавать не буду. Посмотрю, что дальше будет.

К вечеру действие пива сошло на нет, и я засел за писанину. Это был ещё тот адский труд. Я уже пожалел, что решил писать под две копирки. Степлера купить не догадался, и порядочно помучился, каждый раз ровняя страницы. Мои мучения закончились на третий день. Страницы я не нумеровал, поэтому отделил из тех, предназначенных маршалу, с десяток, которые описывали мобильную связь, интернет, различную оргтехнику. Не только в плане устройства, принципе работы, а какие фирмы-производители, имена разработчиков идей, которые знал. Ему я решил отдать первую копию.

Когда перечитал всё написанное, у меня появилась одна шальная мысль, что я было, сразу её отогнал. Но потом, взвесив за и против, признал её стоящей. Не дав себе остыть от неё, взялся за ручку.

В четверг, предпринял все меры для маскировки, чтобы не одна деталь не совпала с той, в чём ходили к маршалу, отправился в Москву. Пришлось изрядно поездить по городу. Тетрадь спрятал в лесопарке у метро Коньково. Оттуда же позвонил и назвал место закладки. Хотя так и подмывало посмотреть, как и кто её будет изымать, но пересилил себя и уехал на Киевскую.

Здесь, в треугольнике, образованном Кутузовским проспектом, Дорогомиловской улицей и набережной Тараса Шевченко, жили сотрудники иностранных представительств и журналисты. Конечно, я не знал, кто и в каком доме, но помню, что когда обстреливали Белый дом, то американцы вели прямой репортаж из своей квартиры. Конечно, можно расспросить местных подростков. Они-то точно знают, даже в каком подъезде. В те годы, были любители собирать коллекции всего иностранного: банки из-под кока-колы, пива, пустые бутылки, сигаретные пачки, иллюстрированные журналы. И всё это размещали на полках в своих квартирах. Да и не только там. Во всех барах Союза, были аналогичные полки за спиной бармена.

Изображая походкой и одеждой провинциального почти пенсионера, прошёлся по этому району. Понимаю, что эти дома, и их постояльцы под круглосуточным присмотром, особо не пялился на них. Только примечал, где стоят иномарки и слышна западная речь. На набережной, так там, вообще было проще, так, как висели вывески с названием зарубежных торговых представительств. Но для меня этот путь не годится.

Когда шёл по второму кругу, якобы возвращаясь обратно с пакетом, в котором два нарезных батона, увидел, как к одному дому подъехал микроавтобус, и из него стали выгружать аппаратуру. А в руках одного была профессиональная видеокамера. Вот оно, то, что мне нужно! Полез в пакет, достал из него батон и откусил с краю. Потом положил батон обратно. Но вынул оттуда уже пакет и быстро сунул в руки тому, у кого они в этот момент были свободны. Только и успел добавить на словах, что это сенсация. Иностранец сразу смекнул, в чём дело, даже можно было и не говорить. Молниеносно спрятал передачу за пазуху, поднял кофр и понёс его в подъезд, что-то успев сказать своим спутникам.

Я же, не меняя темпа, спокойно пошёл дальше, изредка доставая хлеб и откусывая от него. Теперь пора домой.

Двадцать первая глава.

Генерал Калугин включил магнитофон, чтобы послушать записанную специалистами радиопередачу. Перед этим он прочёл распечатанную расшифровку, но она не передаёт интонацию диктора.

После того, как она поздоровалась с ״советскими радиослушателями״, зачитала главные новости. А потом перешла к не менее главной:

״К западным корреспондентам в Москве, попал в руки документ, в котором признание человека, названного в США ״русским Ли Харли Освальдом״. Он подробно описывает все совершённые им убийства, но не объясняет причину, по которой стрелял в этих людей.

Журналисты, прочитавшие это признание, сочли его фальшивкой КГБ, подброшенным им в целях провокации. Тем более, как было объявлено осенью позапрошлого года, Валерий Доронин, был убит в момент захвата.

Была ещё версия, что это признание было написано им перед тем, как погибнуть, и пролежало неизвестно где всё это время. А его сообщник, либо доверенное лицо, решило предать дневник гласности.

Но тот, кто назвался Дорониным, решил доказать, что это он и в данный момент жив. Окончание своего послания, а вернее левую половину, он писал на листе писчей бумаги, а правую на первой странице свежей газеты ״Правда״. Причём, строки переходили с бумаги на газету. Тем самым он доказывал, что текст написан на днях.

Не объясняя причину того, зачем стрелял по людям, он, в то же время, настаивает на том, что попал под воздействие психотропного оружия. Иначе никак невозможно найти причину, по которой он стал убивать людей, о которых он до этого ни разу не слышал.

Также подробно, он описывает, как закончилась операция по его поимке. В тот момент, когда он, скрываясь от погони, забежал в лес, его словно укололи иглой, и он потерял сознание. Вместо него, видимо, от погони побежал кто-то другой, раз существует множество свидетелей, того, как происходил якобы последний бой.

Его привели в чувство неизвестные люди в чёрных вязаных масках с прорезями для глаз. На автомобиле отвезли, как он полагает, в закрытый военный санаторий или дом отдыха. Там его поселили в маленький домик, огороженный высоким металлическим забором. Длина сторон составляла от трёхсот пятидесяти, до пятисот шагов. Было приказано не выходить за пределы огороженной территории. Но у него и самого, что удивительно, ни разу не возникло такого желания. Как он полагает, на него продолжало оказываться некое воздействие, типа гипноза.

Всё это время он находился в полной информационной изоляции. Не было ни телевизора, ни радио, ни газет. Ещё он жалел отсутствие какого-то интернета и мобильного телефона. Наверно, это он вычитал в многочисленных фантастических романах, единственный жанр которых был представлен в книжном шкафу. Кто и почему решил, что ему нужно читать только такую литературу, неизвестно.

Готовила еду и занималась всем хозяйством женщина, комната которой была по соседству. Она же и оказывала ему сексуальные услуги. Стоит добавить, что женщины была разные. Их периодически меняли, но строго выверенного интервала не было. Одну могли заменить через неделю, другая жила почти три месяца. Повторно ни одна не возвращалась.