Искренне надеюсь, что да.
Когда незваные гости шагнули на поляну, Принц тихонько, испуганно заржал.
Это и правда были те молодые люди, что несколькими часами ранее преградили Таше дорогу к конюшне. Только теперь радужки их светились в темноте — пугающим, фосфоресцирующим блеском, синим у одного, зеленоватым у другого. И тем отчётливее выделялись огромные, неровные, с рваными лучистыми краями зрачки: бездонные, словно поглощающие свет... чёрные звёзды.
Теперь Таша знала, как пахнут эйрдали.
И, пожалуй, этого следовало ожидать — что даже оборотень может увидеть звёзды в их глазах только в ночи.
— Доброй ночи, — заговорил один. — Мы с моим спутником видели, как вы свернули с тракта в это страшное место.
— В Криволесье, знаете ли, ночевать небезопасно, — пропел другой.
— Вот мы и подумали, а не нужна ли вам компания? Или помощь, — первый ослепительно улыбнулся. — А то, знаете ли, кого только в Криволесье не встретишь.
— Вдруг оборотни какие-нибудь забредут. Или даже эйрдали, — добавил второй. — Ха-ха.
Маленькая потерявшаяся девочка, её сестра — ещё младше — и дэй. Уехавшие из трактира на ночь глядя, свернувшие с большой дороги, чтобы переночевать вдали от неё.
Наверное, Таша бы на месте эйрдалей тоже сочла бы эту компанию лакомым кусочком. Если б была достаточно смелой, чтобы сунуться на Ложные земли со злом.
Или достаточно голодной.
— Увы, мы не можем согласиться на просьбу, которую вы собирались изложить, — любезно отозвался Арон. — На этой полянке слишком мало места, чтобы вы устроились на ночлег по соседству. Но я уверен, что это далеко не единственная подобная поляна в Криволесье. Советую вам не терять времени, находясь долее в нашем обществе, и осознать всю тщетность попыток нас очаровать.
Эйрдали остановились. Трудно было сказать точно, но Таше казалось, что они смотрят дэю в глаза... и видят в этих глазах что-то, чего ей увидеть не хотелось бы.
Потом вдруг метнулись вперёд, заставив Ташу испуганно отшатнуться — а миг спустя застыли с лицами, вытянутыми удивлением.
— Я не хочу вредить вам, — сказал Арон негромко, когда эйрдали замерли перед границей круга, не в силах преодолеть невидимую стену. — Однако если вы намерены и дальше нарушать наш покой, вполне возможно, захочу.
— Громкие слова, святоша, — ухмыльнулся один, оправившись от изумления. — Пусть ты не такая лёгкая добыча, какой кажешься, но изнутри круга ничего сделать не сможешь, только отсиживаться. Сталкивались, знаем... и не такие заклятия рушили.
— И не таких, как ты, ломали, — добавил первый, небрежно оправляя плащ. — Не знаю уж, что за побрякушка хранит тебя от зачарования, но скоро узнаем. Пожалуй, даже сохраним её для коллекции.
— Вот как, — очень, очень мягко произнёс Арон. — Что ж... посмотрите на меня.
Их взгляды точно магнитами притянулись вверх.
Эйрдали одновременно издали скулящие стоны. Одновременно вскинули руки ко ртам.
Они смотрели в глаза человеку, за спиной которого стояла Таша — и ужас до неузнаваемости исказил их красивые лица: вынудив её попятиться прочь от дэя, чувствуя, как под кожей растекается холодок жути.
— А теперь уходите, — коротко сказал Арон.
Беззвучно шевеля трясущимися губами, дрожа, как в лихорадке, эйрдали рухнули наземь. Ползли спинами вперёд, пока не уткнулись в стволы деревьев — и лишь тогда вскочили, чтобы на подгибающихся ногах побежать во тьму.
Таша почти решилась хватать в охапку сестру и, прыгнув на Принца, рвануть в другую сторону, когда дэй обернулся. Ничем не отличающийся от того, каким Таша видела его раньше. Спокойный, ничуть не пугающий.
Но что-то ведь заставило эйрдалей бежать от него со всех ног.
Словно они увидели нечто несравнимо страшнее, чем они сами.
— Думаю, они не вернутся, — мирно заключил Арон. — И зачем лес привёл их к нам? Здесь невозможно найти кого-то, если лес того не хочет. Если только то, что вы поминали эйрдалей...
— Что вы с ними сделали? — прошептала Таша.
— Всего лишь изменил их веру в то, что они видят перед собой, — дэй чуть склонил голову набок, оглядывая деревья вокруг. — Похоже, лес получил, что хотел. Остальное он доделает сам.
Таша смотрела на него снизу вверх.
Так вот как работает твой защитный круг... ну да. Конечно.
Если в твоих силах изменить веру в то, что видит твой враг — в твоих силах изменить и его веру в то, может ли он переступить черту на земле.
— Кто вы? — почти хрипло спросила она.
— Вы же знаете.
— Я знала, что телепаты читают мысли, но чтобы они делали такое — никогда.
— О, об этом умении просто предпочитают не распространяться.
— Но...
— Таша, я отвечу на все ваши вопросы утром. А сейчас вам нужно отдохнуть. — Он говорил почти ласково. — Вы две ночи подряд почти не спали.
Его голос и взгляд успокаивали, усыпляя и растворяя страх... и Таша сонно моргнула, словно подтверждая его слова.
С другой стороны, чего она так всполошилась? Если Арон настолько силён, это даже к лучшему; расправился с эйрдалями — значит, и с наёмниками, и с другими врагами сладит. Лезть в её голову ему нет нужды, и она действительно так устала...
Дэй уже лёг на прежнее место: руки за голову, взгляд в небо — точно как раньше.
Словно и не было ничего.
— Думаю, этой ночью нас больше никто не побеспокоит, — сказал он негромко.
Какое-то время Таша ещё смотрела на него. Потом опустилась на землю по ту сторону костра. Свернулась калачиком рядом с Лив.
Закрыла глаза.
...и с кем тебя угораздило встретиться?..
* * *
Закончив с молитвой, отец Дармиори сел за стол и воззрился на класс поверх скрещённых пальцев.
— Принесли ли вы свои книги для записей, дети мои?
— Да, святой отец! — радостно ответила Таша.
— Нет, святой отец! — не менее радостно ответили остальные.
В глазах у каждого искорками вспыхнула слабая надежда: вдруг отпустят?..
— Ничего, у меня вдоволь лишней бумаги, — вкрадчиво заметил отец Дармиори. — Далее... принесли ли вы 'Историю Аллиграна' достопочтенного господина Корглари?
— Да, святой отец! — Таша взмахнула потрёпанной книжкой.
— Нет, святой отец! — выкрикнул счастливый класс.
— Печально. Однако по счастливой случайности я ещё вчера переписал список вопросов в пяти экземплярах, так что... — лицо пастыря исказила зловещая улыбка, — садитесь, дети мои.
Маленькую комнату огласило подобие вариаций на тему 'да, святой отец', написанных для десятка обречённых голосов — и дети, поднявшись с колен, побрели на свои места.
Бумажные листки раздались, списки пустились по рукам, пастырь стал выцарапывать на доске вопросы для каждого ряда... и именно в этот миг в класс ввалился Гаст.
Узрев пастыря у доски и мрачные лица одноклассников, Гаст — Ташин сосед по парте и лучший друг по совместительству — замер.
— У нас самостоятельная работа? — озадаченно вопросил он.
— Она самая, — расцвёл улыбкой пастырь.
Гаст застонал.
— Вот демоны!
— Садись, сын мой, садись, — скривившись, посоветовал дэй. — Всё равно никуда не денешься.
Гаст, плюхнув сумку на ближайший стол, с превеликим усердием принялся в ней рыться.
— Я забыл свою книгу для записей, святой отец, — наконец сообщил он.
— Ничего, сын мой, я приготовил бумагу.
— Святой отец, и учебник...
— Сын мой, у меня есть копии вопросов.
— И письменные принадлежности, святой отец!
— Я дам тебе чернила, перо и промокательную бумагу, сын мой.
Гаст обречённо вздохнул.
Извлёк из сумки вначале книгу для записей, затем учебник, а потом и чернильницу-непроливайку с пером и промокашкой.
— Что, нашлись всё-таки? — не утерпела Лайя Зормари.
— Да, завалились там... — Гаст зорко взглянул на неё. — Святой отец, а Лайя заняла моё место!
— Да, сын мой, ты опоздал, и потому я решил, что сегодня твою парту вполне может занять Лайя, дабы ей не пришлось напрягать своё слабое зрение.
— Но я так привык к этой парте, святой отец...
— Сын мой, пойми наконец. — Отец Дармиори сострадательно побарабанил пальцами по столешнице. — Рано или поздно настанет момент, когда ты не сможешь быть рядом с Ташей.
— Это ещё почему? — невинно уточнил Гаст.
— Гаст, тебе уже шестнадцать. Окончание школы не за горами, приедет комиссия из города...
— Хотите сказать, на выпускном экзамене мы все будем сами по себе? Так это не беда, святой отец, — парень лучезарно улыбнулся, — составим столы вместе и сделаем один огромный круглый...
— Довольно. — Ладонь пастыря со звоном легла на стол. — Садись. Вон туда. А вы все — приступайте.
Миг спустя класс уже огласило поскрипывание перьев по бумаге: порой голос пастыря имел воистину чудотворную силу.
Таша куснула кончик пера. Взглянула в окно, где ветер гнал по двору пёстрые листья, взмывавшие к деревянным куполам: прадмунтская школа расположилась в боковой пристройке при церкви. Посмотрев на пастыря, увлеченно что-то читающего, опустила взгляд в учебник. 'Перечислите основные эпохи Аллиграна и события, от которых ведут их начало'... повезло с вопросом, ничего не скажешь.
Что ж, думается, против её любимых развёрнутых ответов отец Дармиори возражать не будет.
'Летописцы выделяют три основные эпохи, — бодро записала Таша. — Первая идёт от сотворения мира, в те времена, когда долина Аллигран принадлежала перворожденным альвам. Она включает в себя прибытие из-за моря людей (варваров и язычников) и начало их освоения долины, а также уход альвов в заповедные леса, после чего Аллигран оказался во власти людей и нечисти, которая безнаказанно хозяйничала на его просторах. Кончается Первая эпоха пришествием Кристали Чудотворной, которая явилась из ниоткуда на заре человечества. Она была первым...'
Класс огласил короткий звук: мелодичный жалобный звон, точно кто струны лютни задел.
— Гаст, отдай мне своё зеркало, — не поднимая взгляда, произнёс дэй.
— Почему сразу я? — в тёмных глазах Гаста светилось самое искреннее возмущение. — Нет у меня никаких зеркал!
— Сын мой, дай сюда зеркало. Быстро.
— Да нету у меня, нету, — Гаст патетически вывернул карманы штанов, — вот, хотите, пощупайте!
Дэй, наконец оторвав взгляд от книги, внимательно посмотрел на ученика.Очень тихо и мягко произнёс:
— Гаст...
Тот, поёжившись, поднялся из-за стола. Нехотя подойдя к пастырю, звякнул о дерево выуженным откуда-то двусторонним зеркальцем.
— И чтобы больше я зеркал на уроке не видел и не слышал, — бросил дэй ему в спину. — Работай своей головой, не то лишу тебя связи с друзьями на всю оставшуюся жизнь.
— Это как же, интересно, — буркнул Гаст, кинув на Ташу до щенячьего обиженный взгляд, заставивший её виновато заёрзать.
Ну да, связаться пытались с ней. И, конечно, надеялись, что она с помощью зеркальца подскажет верные ответы, как делала уже не раз. Но не обязана же она всё время держать зеркало при себе! Тем более что уже не чаяла Гаста сегодня увидеть.
Мог бы хоть шепнуть, чтоб из сумки достала...
— Как же, говоришь? — пастырь задумчиво откинулся на спинку стула. — Как давно не говорил я с твоим отцом, Гаст! Как жажду наконец пообщаться с ним вдоволь! Как хочу сказать ему, что его сын на уроках...
— Не надо, святой отец, — поспешно отозвался Гаст, — я понял.
Вернувшись на место, застрочил ответ с таким энтузиазмом, что забрызгал нос чернилами — а Таша, вздохнув, уткнулась в свою книгу. 'Она была первым Чудотворцем'... 'первым' или 'первым и последним'? Как посмотреть и кого послушать...
Хотя не стоит забывать, что имеешь дело с отцом Дармиори.
'...и последним Чудотворцем. Кристаль говорила, что не надо считать её ни богиней, ни святой, но она дала пребывающим во тьме невежества и страха людям цифры, письменность и, кроме того, величайший дар Богини — магию. Раз в год среди избранных ею Кристаль проводила Волшбное Крещение, и люди, коих она окрестила, обретали магический дар. Кристаль поведала людям о сотворении мира Пресветлой и Лукавой, а также основала церковь, дабы люди могли служить Богине Льос, ниспославшей её. Однажды Кристаль незаметно покинула Аллигран, и до сих пор никто не знает, откуда она явилась и куда ушла, но щедрые дары её остались: святые заповеди и священное писание, маги, которые были призваны облегчить жизнь рода людского, а также избранные ею шестеро правителей — самые могущественные маги из всех, воплощавшие в себе духовную, светскую и судебную власть. Их прозвали амадэями, 'Возлюбленными Богиней', и вместе с их правлением началась Вторая эпоха.
Вторая эпоха длилась пятьсот лет, и большинство летописей о ней было утрачено в результате событий Тёмного Времени. Предполагают, что эпоха эта была кровопролитной и мрачной. Поначалу люди жили в мире, но затем стали забывать заветы Кристали, и не было короля, который мог положить конец распрям шестерых алчных до власти амадэев. Закончилась вторая эпоха катастрофой, вошедшей в историю под названием 'Тёмное Время': ткань реальности истончилась, и в Аллигран стали прорываться демоны из Бездны. Однако...'
— Святой отец, — Гаст бодро вскинул руку, — можно выйти?
— Нет.
— Я... по нужде!
— Вот как? — пастырь ласково взглянул на него. — Тогда, сын мой, позволь мне тебя проводить.
— Да нет, святой отец, что вы, не утруждайтесь, я сам дойду!
— Мне вовсе не тяжело, сын мой.
— Да нет, сидите, сидите, вам отдохнуть надо...
— Нет, сын мой, как могу я отпустить тебя одного навстречу искушениям, поджидающим снаружи!
Гаст сгорбился и тоскливо вздохнул, гипнотизируя книгу для записей: видимо, порыв вдохновения успел иссякнуть.
'...от гибели людей спас Ликбер Великий.
Ликбер Великий был сильнейшим волшебником всех времён. Именно он основал в Адаманте Школу волшебников, славную мудростью своих выпускников, равно как и их абсолютным неприятием тёмных искусств. Некоторые утверждают, что Ликбер был вторым Чудотворцем, а некоторые доказывают, что под видом Ликбера к нам вернулась Кристаль, только в ином обличье; но, как бы там ни было, именно Ликбер воззвал к людям с призывом свергнуть амадэев, позабывших о своём истинном предназначении, и избрать себе короля. В результате долгой и кровопролитной битвы Адамант спалили дотла, но амадэи были повержены и убиты. Когда же люди короновали племянника Ликбера (Тариша Бьорка Первого), Ликбер отправился за врата Бездны, чтобы запечатать проход между мирами, и сделал это ценой собственной жизни. Его великим подвигом завершилось Тёмное Время, и...'
— Святой отец, — внезапно заявил Гаст, — я ничего не учил и искренне в этом раскаиваюсь. Давайте сделаем так, вы мне зададите любую тему, а я напишу сочинение на пять, нет, на шесть листов!
Дэй ухмыльнулся:
— Я так понимаю, это означает 'Таша напишет за меня сочинение, а я сдам его вам'.
— Нет-нет, святой отец, чесслово, я сам всё напишу!
— Так что же тебе здесь не пишется, сын мой?
— Святой отец, я же не готов! Мне надо покопаться в книгах, всё такое...
Пастырь искренне задумался. Перед отцом Дармиори трепетала вся деревня, но у всех бывают слабые места — и у пастыря таким местом был Гаст.
