Генетический шторм

К дереву был проволокой прикручен синий рукомойник, рядом с ним стояла бочка с технической водой. В тени рядком — пластиковые бутыли с водой питьевой, явно из "Магнита". Генератор сбоку тарахтит, топливо к нему в двух канистрах, провода тянутся к палатке и к блокпосту. На посту, кстати, имеется телевизор: в щели бетонного столба торчит ржавый костыль, а на нём висит маленькая плазма на ремнях — нигде такого больше не увидишь.

— Чё по телеку идёт?

— Только местное, мы же на "рога" ловим. У тебя там спутниковая тарелка есть?

— Да есть такая, только каналы платные, уже поотрубались. Забугорное не берёт, а как переключиться или настроить, не знаю.

— Да, сейчас карточкой не оплатишь, сети нету...

— Спец нужен.

— Сейчас всем спец нужен. И во всём.

— Эт точно.

После такой короткой ворчливой переклички Степанов, что-то окончательно для себя решив, наконец-то, вскрыл свой Самый Главный Ящик.

— Так, что мы тут имеем, — старлей азартно, как записной Гобсек, склонился над серым дощатым ящиком с трафаретными надписями, как над сундуком со златом. — Ага! А чё, пойдёт для начала!

Он вытащил что-то и тут же закрыл крышку. Что он там хранит, скопидом? Золотишко изъятое, впёрлось бы оно кому сейчас... Инерция сильна ведь.

— От! Держи! — гордо произнес он, протягивая мне большой чёрный револьвер.

Впрочем, не совсем чёрный, местами воронение потёрлось, облезло — "наган"! Взял в руки, отметив, что эту легенду держу второй раз в жизни.

— Отличная штука, патроны хватай, — в другую руку лёг позвякивающий матерчатый мешочек, весь из себя пасторальный, из какого-то ситчика, что ли, с голубыми цветочками. Вот народ у нас! Жёнка с заботой шила, муженьку в дорогу.

— Сколько маслят?

— Посчитаешь сам, — предложил он и тут же сам и ответил, — штук сорок будет. Чё, не приходилось таким пользоваться?

— Таким нет, я всё больше "тошкой".

— Ничего, освоишь, смотри...

Старлей быстро и умело продемонстрировал мне основные операции, собственноручно набив барабан длинными жёлтыми патронами.

— Зверь! И всё просто. Не "виндовс", свинтишь.

— А кобуры нет?

— Извиняй, — старлей Степанов смешно вскинул брови, одновременно разводя пальцы в стороны. — Да у тебя бабы есть, пошьют, гы-гы. С цветочками.

— Ага. Приспособим... Ну, благодарствую, офицер, запомню.

Полицейский даже чуть полюбовался собой — вот ведь какой радетель.

— Постой! Рацию держи.

Гобсек опять нырнул головой в заветный сундук, напомнив мне знакомую цаплю, и вытащил простенькую "моторолу" с зарядником, записал и вырвал из блокнота небольшой листок в клетку.

— Это наша частота, ниже армейцы. А ФСБ-шников и сам не знаю, и век бы их не знать.

Уже совсем искренне я пожал ментовскую лапу.

— Гарик, вы там ничего необычного не замечали?

— В каком смысле?

— Да ладно, пока и сам не знаю, как спросить. Забудь.

— Ладно. А я ведь что приехал... Вечером тут армяне появятся, это ко мне, пополнение.

Предупредив постовых об ожидаемом пополнении рядов общины, я попрощался, сел в джип и неторопливо поехал к "Магниту", теперь самое время и с армией познакомиться.

Огромное серое здание с красными буквами и в мирное-то время не особо дышало жизнью и излучало оптимизм, сейчас же вообще напоминало зловещую ставку Главного Злодея. Длинная стая серебристых проволочных тележек тянулась вдоль боковой стены, никто так и не прибрал брошенное имущество. Вот такой антураж вполне актуален — проволочно-колёсная апокалиптика, дождались архитекторы полной гармонии творения со средой.

Прямо передо мной на дороге стояла пятнистая БМП-1, опасно вытянув орудие "Гром" в сторону реки. Башенный люк поднят, но никто не высовывался. Не дожидаясь реакции на появление машины, я сразу свернул влево, покатив по проезду.

Большая площадь перед центральным входом с белой разметкой асфальта была почти девственно пуста, лишь два джипа стояли поодаль — маленький "дастер" и большой белый "крузак-двухсотка". А возле самого входа — игриво-зелёненький "бэтр", причём не 80-ый — хреново мент Степанов лакшит в "военке" — а раритет, где только взяли: БТР-60 ПБ с открытым верхом. Пулемёт развёрнут на дорогу, но уже не на мост, а в сторону Абхазии.

На второй дуге висят какие-то цветные тряпочки, трусы, что ли, сушат? Артисты.

Один боец с автоматом за спиной сидел на борту, этот в мою сторону и глазом не повёл — настойчиво крутил в руках маленький радиоприёмник, пытаясь выжать из эфира что-либо не шипящее. Под "бронёй" стояли два стула, вытащенных из универсама, на них сидели двое. Крайний справа что-то быстро сказал в рацию, ещё раз глянул на меня и уточнил — ясно, их уже предупредили, молодец, Степанов.

— Ты что ли, смотритель местный?

— Ага, положенец... Гарик Залётин.

Он вытянул из нагрудного кармана блокнотик, заглянул и уточнил уже у меня:

— Енисейский, так?

Во дают. Я кивнул.

— Лейтенант Мокшанцев, можно просто Валера, — сказал он, протягивая руку.

— Служил со мной в роте Мокшанцев, — вспомнилось мне давнее.

— Из Мордовии? — сразу оживился командир и, дождавшись подтверждения, добавил. — Кто-то из родни, у меня родни много. Но ты удостоверение всё равно покажи, порядок, сам понимаешь...

В этот раз я достал и развернул ксиву уже ловчей, почти привычно.

— Что-то будешь набирать? Нагребай.

— Лимиты есть?

— Да никаких лимитов, мы ж разумные люди. Только учти, эскалатор на второй этаж не работает. Хотя, там подъём не особо крутой, вкатишь.

После такого резкого предложения я крепко задумался. Прокол! Поехать-то поехал, а вот что нужно набирать, не совсем в курсе, не поинтересовался. Снабженец, на... Нахапаю щас дурного, потом бабы мне голову отвернут. Что-то не подумал, плохо.

— Телефон городской у тебя пашет? Заявки сбить не успел.

— Сразу после дверей, слева... Слушай, Гарик, а ты чё, без ствола гуляешь по участку?

Я почувствовал, как белеют от злости скулы. Он тоже... увидел и сделал шаг назад.

— Ты че, парень? Я ж пошутил! Брякнули уже менты по трубе, просили помочь.

— А то, что уже достали вы с этим вопросом, такие заботливые! Просили его... Нет ствола, только револьвер, — я распахнул джинсовую куртку.

Совершенно неожиданно для меня глаза летёхи округлились.

— Это что, "наган", что ли?

— Он самый, менты помогли.

— Дай посмотреть.

Мокшанцев жадно схватил револьвер в руки.

— Так он дореволюционный! Офицерский, деникинский.

— И что? — напрягся я.

— Слушай, у меня такого ещё нет! Я ж типа коллекцию собираю, ну! И у наших ни у кого такого нет.

Нормальный ход, сидят тут у продмага, коллекцию стрелкового оружия собирают, трусы на "бэтрах" сушат. На секунду во мне вспыхнуло горячее желание вкатить ему в рог так, чтобы его самого нужно было на дуге сушить. Но я тоже быстро остываю. Живут мужики, службу тянут. Самое начало, кто знает, что их впереди ждёт. Да и ответка прилетит по-полной, это вам не гопники.

Служба, она штука такая. Разная.

— Махнёмся? На выбор?

— На "калаша", — подхватил я азартно.

— Автомата жок, — даже расстроился он. — Есть пара гладких стволов, против собачек самое то. Пистолеты есть, так, что я могу тебе дать... Короче, могу на "макарку" махнуть, могу "стечкин" предложить. С кобурой-трансформером, патронов много вкину. У меня "стечкиных" три штуки, дам лучший.

Умения торговли присутствуют в любом деловом человеке, работа такая, рамсы по жизни всегда пилятся. "Стечкин" ему не нужен, и штатного завались. Стволы есть и ещё будут при такой работе, а желание заполучить искомое перевешивает все ТТХ-резоны, недавно очевидные любому сетевому мечтателю, а ныне просто наивные — продать лишнее не получится, а сам не используешь.

И вот сейчас мы тобой, Мокшанцев, нагло воспользуемся.

— Не едет такая телега, дядя, — сжав губы, я качнул в отрицаловке. — Как в мультфильме детства, "маловато будет". Делись щедрей, ещё защемишь на шмонах.

— Обрез ижевский даю, "вертикалка"! 12-й калибр, зверюга! Поясной патронташ полный, там разные набиты, и пачка крупной дроби, больше нету. И на "калаша" забьюсь, как только добуду, сразу брякну, мне их не мариновать. А ты в Системе, значит, наш, должен быть вооружён.

"Стечкин" мне знаком, эксплуатировал такой когда-то. Покрутил, прицелился, кобуру примерил.

— Как раз под твою лапу шпалер, — одобрил летёха. — Только очередями не сажай, хрен удержишь.

Я посмотрел на него, как на маленького. Да он и был маленький.

— Удержу. Патронов под пестоль сколько дашь?

— Да сколько хочешь, хоть цинк забери. Пошли, покажу, в магазине лежит, где очками торговали.

Я и взял цинк. Так что первой знаковой "покупкой", сделанной мной в адлерском гипермаркете "Магнит", стали патроны для АПС — полный сюр. "Передайте пачечку, я штрих-код сниму... Ринат! Сбегай посмотри, у меня код на патроны не идёт!"

После звонка девчатам, довольно долгих споров на той стороне трубы и согласования позиций, необходимых к добору, я, получив свой "список магнитского", битый час проваландался по этажам огромного магазина. Кроме меня, там затаривались ещё несколько человек, все гражданские — это настолько мало для гулких площадей объекта, что мы в сюрреалистическом шопинге ни разу не пересеклись.

Ходил с тяжёлой телегой два раза, запарился реально, взял прорву. Мне даже пришлось сложить задние сиденья, постепенно забивая упаковками с маслом, пачками сыпучих и макаронных изделий пространство до потолка. Потом настала очередь верхнего багажника, куда, среди прочего, я привязал четыре пустых канистры.

Помог Мокшанцев, любезно сообщив:

— Да чё ты мучаешься, приезжай хоть каждый день.

— И то верно, мне ещё заправится надо.

— Знаешь, куда ехать?

Пару раз проезжая на такси мимо, место расположения АЗС я вроде помнил. Сказал вслух.

— Так точно, тут недалеко. Но вот дальше уже наших до самого Весёлого не будет. Ты там где попало не болтайся, нарвёшься на диверсов.

— А зенитчики?

Он покачал головой, не отрывая взгляд от вожделенного револьвера. Всё, я тут лишний, тут любовь.

— Они свой пост не выставляют, это не их задача, заперлись в периметре, — наконец выдавил он. — А вот мы мотаемся на "бэтре", встречными курсами с погранцами.

Забрав обрез с патронами и, таким образом, закончив на сегодня дела магнитские, я собрался ехать дальше, но споткнулся на последнем вопросе мотострелка:

— Ты "тарелки"-то видел?

— Так в самом начале, когда темно было!

— Не, я не про эти, — хмыкнул он. — Четыре часа назад над Бухтой прошли. Зенитчики одну завалили, уже у горы.

— Да ты что!

— Точно говорю. ФСБ-шники туда навинтили, а нас не взяли. Да мне и не надо, мутная тема, тут бы с земным разобраться... Фёдоров, и на меня возьми! Не, светленького! Ладно, бывай, заезжай с гармонью.

На заправку я прибыл уже почти знаменитым, о Гарике Енисейском здесь знали, даже представляться не потребовалось. КПВТ "бардака", стоящего слева от бетонного козырька, сперва было качнулся на шум двигателя, но тут же отвернулся в сторону госграницы. Залив полный бак, я наполнил и все четыре канистры, правда, потом мне пришлось повозиться, перераспределяя груз. Закончив, я отошёл в сторону, посмотрел на джип в профиль, — тьфу ты, на, как батяня с ярмарки...

Телефон на заправке работал, в отеле трубку взяла Линна. Выслушал доклад об обстановке, для начала узнав главное:

— А к нам дедушка пришёл. Морячок!

— Какой такой морячок? — удивился я.

— Настоящий, в тельняшке и кителе, даже фуражка капитанская. Василий Семёнович, ему лет шестьдесят, но вполне бойкий. Анекдоты рассказывает.

— Бойкий это хорошо. А бабушки к нему не прилагалось?

— Знаете, есть! Правда, не вполне бабушка... Вся в слезах, её Лика успокаивает.

Так, ребята, чувствую, пора мне гнать домой, поездка в аэропорт отменяется, нужно приводить распухающую общину в кондицию. Скоро вечер, армяне приедут, пока разместим всех по лавкам, пока познакомимся.

А там и ночь — к ней готовиться нужно особо. Ибо ночь, чувствую, будет тревожная.

Поехал я, хватит пока путешествий.

Глава четвёртая.

Новые перспективы, находки и враги.

Следующие два, точнее, полтора дня, я, можно сказать, бездельно провалялся с ангиной.

И до этого горло беспокоило, да всё внимания не обращал — детский сад. Как можно было так вкрячиться. Юга, весна, которая здесь — лето, море — и ангина. Так и не понял, где схватил; вяло вспоминал об аптеке, а на деле лишь чайком горячим горло размягчал. Но тут уж конкретно прижало, температура скакнула вверх, и наши женщины начали меня крепить на постельный.

Я поворчал, для порядка потряс холкой, да и слёг без сил, немного повалялся. Натащили мне лекарств всяких модных, под угрозой сексуального насилия залили глотку омерзительным люгольным дезодорантом дегтярного цвета и вкуса — ну и падлючья же смесь, чуть не вырвало...

Только начали девки лечить папу, как в дело вмешалась Армянская Мама — бабушка Сирануш, реальная царица армянской группировки. Золотая женщина, век не забуду.

Она резко и жёстко отмела всю порошковую медицину, выгнала "этих коз" и, применяя в разговоре старинные слова "взвар", "настои" и вообще забытое мной словечко "покой", взялась за меня по-народному, потчуя травами, мазями и чуть ли не сушёными лягушками. Я слушался, почти не сопротивляясь, так как уже через четыре часа активного вмешательства Царицы почувствовал себя реально лучше. Но матрац погреть пришлось, завалился, лишь изредка выползая на балкон покурить, пока Царица не видит.

Армяне полностью освоили "Парус" всего за несколько часов.

А к концу следующего дня слева от "Орхидеи" громкими — порой даже чрезмерно — и эмоциональными хлопотами бурлил "Мини-Ереван". Девятнадцать человек — это всё, что осталось от родственных семей клана, — заняли этажи согласно внутреннему статусу и тысячелетиями отработанной схемы расселения. К обеду красный кирпич стен "Паруса" со стороны "Орхидеи" еле просматривался за разноцветьем постельного и прочего белья, развешанного на верёвках, а по галереям и гулким металлическим лесенкам затопали детишки. Вся эта движуха была крепко разбавлена трауром — сюрреалистично активным, словно люди хотели показной жизненной энергией заглушить скорбь и отпугнуть смерть.

И над все этим встала смотрящей бабушка Сирануш.

Плоховато ещё я знаю национальные особенности народов Кавказа. Думал, там Ной, как староста, всем и вся понужает... Но расклад оказался мудрее, у них налицо четкое разделение внутренней и внешней политики клана, внутри ограды мини-отеля всё определяет Царица, под которой ходят все, и Ной в том числе.

А вот снаружи её голос не слышен.

Перед тем, как свалиться, я успел провести общее собрание.