Хроники неизвестной войны

-Давайте-ка живо вниз, — приказал он. — Мне это не нравится.

Я охотно с ним согласился, но добраться до укрытия мы не успели: заметив, видимо, что добыча ускользает, акума предпринял решительный рывок... Правда, он не учел, что как бы ни был он быстр, Канда — еще быстрее. Тот в каком-то совершенно немыслимом кульбите успел вклиниться между нами и акума, а там — только осколки полетели...

-Зар-раза, хотел же живым взять! — рявкнул Канда и оглянулся через плечо. — Целы?

-Да, вполне, — за нас обоих ответил фон Дорн.

-Так и валите отсюда, что вы торчите под огнем?! — вызверился Канда. Видимо, в бою он и теперь мог ляпнуть, что думал.

-Не поверишь, именно это мы и пытались проделать, — хмыкнул капитан, взял меня под локоть и увлек за собой. Под защитой бронированных стен кают-компании было намного спокойнее. — Да, Лави... Ваши опасения оказались не напрасны!

-А? — я старался избавиться от звона в ушах.

-Этот бес атаковал из-под воды, — задумчиво произнес фон Дорн. — Хорошо, не под водой, иначе корабли запросто могли бы пойти ко дну! Нет, направление субмарин надо срочно усиливать... Впрочем, об этом потом. Вы обратили внимание, как он себя вел?

-Да, — кивнул я. — В основной стае его не было, я бы заметил, он очень крупный и вида характерного. Значит, он зашел к нам с тыла заранее, возможно, под водой, но достаточно далеко, чтобы его не заметили с субмарин. Потом дождался, пока все не вступят в перестрелку, и только тогда выскочил. При его размерах и вооружении он, должно быть, мог существенно повредить корабли, но вместо этого...

-Вместо этого он открыл охоту, — задумчиво сказал капитан.

-Причем, по-моему, именно на вас, — добавил я. — По пути он мог бы схватить десяток матросов, но он упорно добирался до вас!

-Думаете, бесы научились разбираться в знаках различия? — усмехнулся он. — Кстати, Лави, а почему вы думаете, что добраться эта тварь пыталась до меня, а не до вас? Внешность у вас более чем запоминающаяся, вы когда-то имели с ними дело... Что, если его отправили именно за вами?

Мне стало нехорошо.

-Но откуда бы им узнать, что я здесь, на корабле?

-Возможно, их хозяева знают о нас больше, чем мы можем предположить... — протянул фон Дорн. — Помните, я толковал вам о том, какой непоправимый вред предприятию может нанести даже малая толика информации, попавшей не в те руки?

И вот тут до меня дошло.

Я, Книжник, участвовавший в предыдущей войне с акума. Я, ушедший живым из рук Ноев. Я, черт возьми, человек с очень запоминающейся (тут фон Дорн прав) внешностью. Иностранец, черт побери! Меня просто невозможно не заметить! И как знать...

-Мне не нравится роль живца, — проговорил я сквозь зубы. — Вот такими, значит, методами вы проверяете каналы утечки информации?

-Полноте, Лави, — примирительно проговорил капитан, даже не подумав отнекиваться или оправдываться. — Вы были в полнейшей безопасности. Или, вы полагаете, Юрий просто так ходит за вами по пятам?

Ах вот, значит, что... Личный телохранитель! Удостоился, м-мать!.. Логично, Канда вполне может защитить меня от акума, если, конечно, тех будет не чересчур много...

-Ну и я... приглядывал, — улыбнулся фон Дорн, и мне захотелось съездить ему по физиономии.

Кто, интересно, придумал этот план и когда? Еще до моего прибытия в Академию? Но тогда вряд ли кто-то знал, какой именно Книжник появится в Ордене, мог только предполагать с некой долей вероятности. Или... У них мог быть осведомитель. Кто-то из людей Бака, например, Центральное управление ведь постоянно держит сообщение с Азиатским, узнать новости проще простого! А что до связи... Наверняка в Академии она имеется, уж от такого они бы не отказались.

А на случай, если бы в Орден прислали кого-то другого, не сомневаюсь, имелся запасной вариант, и не один.

Кто рассказал обо мне? Ну, тут и гадать не нужно... Впрочем, за это его винить нельзя.

-Приглядывали? — зло усмехнулся я. — И толку? Случись что, вы вышли бы на акума с голыми руками?

-Конечно, — серьезно сказал капитан, оглянулся проверить, не смотрит ли кто, и стянул правую перчатку. Указательным пальцем левой дотронулся до широкого, массивного обручального кольца, и...

Полупаразитическая Чистая сила, вот что это было. Как у Линали, к примеру, и, хотя я не мог знать каких-либо характеристик, чувствовалось: штука это мощная.

-Мне очень повезло с женитьбой, — без тени улыбки сказал фон Дорн.— Но, конечно, для меня стало серьезной неожиданностью, когда Божья искра вдруг выбрала меня. Пришлось менять кое-какие планы. С другой стороны, я могу теперь путешествовать с меньшей опаской, что немаловажно...

Он деактивировал оружие, надел перчатку.

-И что? — спросил я. — Помогли эти ваши... шпионские игры?

-Пожалуй, — сказал капитан. — Кое-что я уже знаю. А скоро узнаю еще больше. Извините, больше пока ничего сказать не могу... Разве что посоветую быть поосторожнее.

-Да-да, и больше не оставаться с вами полюбоваться боем, — фыркнул я.

-Кстати, уже можно подняться наверх, — заметил фон Дорн, прислушавшись. — Идемте, посмотрим, сильно ли пострадали корабли...

Я молча прошел к выходу.

-Лави, — окликнул меня капитан негромко. — Знаете, Юрий был против этой идеи.

-Однако всё же выполнил приказ, — кивнул я. Хотел бы я знать, кого именно прикрывал сегодня Канда: меня или фон Дорна! Тот, конечно, тоже владеет Чистой силой, но он ведь ее не активировал и тоже мог пострадать... Поди узнай!

-Да, — усмехнулся он. — Выполнил... Идемте же!..

...-Поднимай, поднимай!

На палубе было шумно и людно.

-У "Камчатки" пробоина по левому борту, выше ватерлинии, — докладывал капитану Можейко помощник. — К утру должна зарасти. "Николай Угодник" уцелел, наш "Святослав" тоже. В экипажах пострадавших нет.

-С субмариной-то что? — поинтересовался тот. — И которая это, кстати?

-"Щука". Повезло, не затонула! Уже подняли, матросы все живы, счастливчики, только двоих контузило, у одного рука сломана, ну и ушибы у всех, ясное дело. Субмарина, инженеры говорят, дня через три в норму придет. Пока придется на буксире вести.

-Живы, и то хлеб... — пробурчал капитан. — Так, а бесы?

-Останки поднимают, вашескобродь, — отрапортовал помощник. — Там один такой... повышенной плавучести, вдруг да пригодится!

-Присмотрите, — велел тот и повернулся к нам. — Ну что, господин Эскриба, как вам бой?

-Впечатлил, — коротко ответил я.

-Жаль, не удалось взять ни одного беса живым, — вздохнул фон Дорн.

-Так и я говорю, жаль! — фыркнул невесть откуда вынырнувший Канда. — Не торчали бы вы там, я бы его изловил!

-Ну ничего, я думаю, у тебя еще будет такая возможность, — примирительно произнес тот, а я понял, что веселье только начинается...

*

Вечером в кают-компании царило оживление. Несколько офицеров разбирали ход боя, находя все новые и новые огрехи в собственной тактике... Я не особенно прислушивался: они сыпали такими терминами, что я порой понимал только предлоги. Да, знать бы заранее, подготовился бы лучше, а теперь только и проси кого-нибудь растолковать мне, на море прежде бывавшему лишь в качестве пассажира, эту премудрость на пальцах!

Фон Дорн с Можейко немного выпили за победу и заспорили. Вернее, они сразу сошлись на том, что потери приемлемы, возвращаться в порт, не завершив рейда, нет смысла, а потому решали теперь: лучше лечь в дрейф и подождать, пока зарастут пробоины в борту "Камчатки" и придет в норму субмарина или потихоньку отойти подальше. Ведь если бесы один раз пошли этим маршрутом, хотя прежде их здесь не бывало, могут и снова попытаться... А полностью боеспособны только два корабля, чего же зря рисковать? Сошлись, словом, на втором варианте, и броненосцы на самом малом ходу пошли прочь от негостеприимных берегов Японии, чему я был несказанно рад. "Камчатка" потихоньку плюхала самостоятельно, а покалеченную "Щуку", как дельфины раненого сородича, поддерживали в надводном положении две другие субмарины — "Нарвал" и "Акула". То еще зрелище, должен сказать...

На море было тихо, да я и не страдаю от качки. Правда, уснуть всё равно не удавалось. Тянуло напиться до полного бесчувствия, но было нечем, а не идти же среди ночи в кают-компанию!

Так я маялся часов до трех ночи (не выйдет из меня морского волка, обозначать время "склянками" я привыкнуть не мог), потом решил все-таки поковыряться в себе и понять, в чем причина бессонницы.

В обиде на то, что меня использовали? Так ведь красиво использовали, грех не поучиться! Да и кое-что интересное я узнать все-таки смог... А обижаться в подобных случаях можно разве только на самого себя — за непроходимую глупость. Уж если позволил себя подловить, так не сваливай вину на других, учил когда-то старик...

В том, что я здесь фактически в плену? Ну, бывало, знаете ли, и похуже! Здесь, по меньшей мере, со мной обращаются со всем обхождением, не держат связанным в трюме, не бьют сапогами по почкам и кормят за одним столом с офицерами. Конечно, мне не предоставляют сведений по первому моему требованию и вообще настоятельно рекомендовали не соваться, куда не нужно, но мне и наблюдений с выводами пока за глаза хватает. А эти люди, кстати, и не обязаны мне помогать, всё было оговорено с самого начала, и то, что я этого не услышал — мои проблемы. Выходит, это вполне комфортабельный плен, в который я угодил, повторюсь, исключительно по вине собственной глупости.

В опасности, грозящей каждую минуту? Уж к этому-то мне и вовсе было не привыкать! Конечно, чужой стрелок или бандит — это далеко не то же самое, что акума, но и нож с револьвером против клятых тварей — не то же, что орудия трех броненосцев. Да, мне и самому хотелось бы держать в руках прежнее оружие, но, с другой стороны, фон Дорн явно дал мне понять: я под защитой. Насколько она эффективна, я сегодня имел случай убедиться...

Тогда что? Как Книжник, я пусть и не удовлетворен полностью, но в целом существую нормально. Полной информационной блокады нет, и на том спасибо. Жизни моей всегда что-то да угрожает, но здесь намного безопаснее, чем бывало в иные времена. Ну и?.. Какой из меня исследователь, если я в себе разобраться не могу?

И тут до меня дошло, что не так. Когда это произошло, раздумывать я не стал (прекрасно понимая, что заготовленной речью могу попросту всё испортить, как обычно в таких случаях), а просто натянул штаны и, как был, босиком, выглянул в едва освещенный коридор. Никого, просто отлично.

Я коротко стукнул костяшками пальцев в косяк двери напротив, думал, придется повторить, но дверь распахнулась почти сразу же. На пороге стоял Канда, заспанный, немного помятый и, если бы он не был настолько коротко стрижен, можно было бы сказать — взъерошенный. Тоже босиком, в одних нижних штанах (как их тут называют, вечно забываю!), но с палашом в руке. Всё, как обычно.

-Чего явился? — неприветливо спросил он хрипловатым со сна голосом.

-Ты сказал — стучаться, если что, — ответил я.

-Ну и?.. — прищурился он. — Что-то серьезное?

-Нет, — честно сказал я и проговорил, пока он не послал меня куда подальше, в смысле, в мою каюту, досыпать: — Юу, я хочу перед тобой извиниться.

-Псих, мать твою... — Канда переступил с ноги на ногу и сунул палаш подмышку. — До утра это потерпеть не могло?

Я молча покачал головой.

-Ну заходи, пёс с тобой, — буркнул он, отступая с дороги. Закрыл за мной дверь, зажег маленькую лампу. Интересно все же у них здесь освещение устроено... — Дальше что?

-Дальше... — я прикусил губу. — Не знаю. Я просто прошу у тебя прощения за все то, что наговорил тебе, не подумав и ни в чем толком не разобравшись. И за то, что вольно или невольно оскорбил людей, которые что-то для тебя значат, я тоже прошу прощения.

Воцарилось молчание.

-Сволочь ты, Лави, — сказал вдруг Канда и отошел в сторону. Оказалось — чтобы пристроить палаш на его законное место на стене.

-Повинную голову меч не сечет, так, кажется, здесь говорят? — криво усмехнулся я.

-Говорю ж — сволочь. — Он остановился напротив меня. — Всегда ты так. Сперва нагородишь черт-те чего, убить тебя за это мало, а потом — "извини"!

-Раньше я нарочно, бывало, тебя злил, — честно признался я. — В этот раз... Сорвался. Самому противно.

-Чего сорвался-то? — поинтересовался Канда не без любопытства.

-Ну так... От одних впечатлений башню сносит, ты — на себя не похож, все темнят, — усмехнулся я, — а от разных догадок мне совсем паршиво стало.

-А я крайним оказался?

-Ну...

Я попытался объяснить, что на тот момент еще думал, будто в Канде осталось что-то прежнее, потому и старался достучаться до него-старого, и тут уж средств не выбирал, хотел уязвить побольнее, разозлить, заставить раскрыться...

-Правильно я тебе по уху съездил, — сообщил он, выслушав мой сумбурный монолог. Наверно, все-таки стоило подготовиться... с другой стороны, я все равно не представляю, как может отреагировать этот Канда! — Надо было еще по второму, для симметрии, да побоялся мозги вышибить. Александр Николаевич бы не одобрил.

Наверно, меня здорово перекосило при упоминании о фон Дорне, потому что Канда участливо спросил:

-Что, он тебе сказал чего-нибудь?

-Сказал, — подтвердил я. — Первое — чтобы я свой нос не совал, куда не положено, а смотрел только на то, что на виду. Ну, об этом ты и сам знаешь. А второе... Если я его правильно понял, меня решили использовать как подсадную утку. Проверить, нет ли в Академии "крота"... Судя по всему, кое-что прояснилось... Ну а ты временно стал телохранителем. Фон Дорн был настолько любезен, что даже сообщил мне — ты был против этой идеи.

-Ну, был, — пожал он плечами. — Что ж теперь? Приказы не обсуждаются. Даже если они мне не больно-то по душе.

-Это в тебя Сычкин вдолбил? — мрачно спросил я, чувствуя, что нарываюсь на очередную затрещину, но Канда только фыркнул в ответ. Впрочем, я и сам понимал: вбить в него такое подчинение нереально, здесь что-то иное! — А кто тогда?

-Ты садись, в ногах правды нет, — сказал он вдруг и взял меня за плечо. Мог бы и сломать, сожми пальцы чуть покрепче!

Я отчего-то только теперь, когда мы оба были, прямо скажем, неглиже и босиком, обратил внимание: Канда заметно выше меня, а мы когда-то были почти одинаковы. И еще — он всегда был очень стройным, если не сказать худым, а теперь... Нет, гибкость сохранилась, но это была гибкость не травинки на ветру, если уж прибегать к поэтическим сравнениям, а, скорее, сытого, ухоженного хищника вроде тигра. Мускулатура — впору позавидовать, порывистость движений уступила звериной плавной грации, появилась откуда-то манера замирать совершенно неподвижно, так, что даже на лице ни один мускул не дрогнет...

Возраст сказывается, решил я, Канда уже давно не подросток. Но это не всё: достаточно было вспомнить слова фон Дорна, мол, изгонщика лучше поберечь, он пойдет в бой только в крайнем случае. Прежде, еще будучи при Управлении, Канда гробился едва ли не на каждом задании, пускай не насмерть, но всё равно на восстановление уходила прорва сил. Где уж тут набрать еще несколько фунтов и подрасти, когда все ресурсы организма уходят только на поддержание его в нынешней форме!