Хроники неизвестной войны

Читатель! Проигнорировав предупреждение, ты можешь нанести непоправимый вред своей психике!

Немного лирики: эта история началась медленно и печально серьезно и немного грустно, но потом, как водится, взялась писать себя сама, игнорируя быстро сходящего с ума автора.

Собственно WARNING: автор знает, в каком году началась упомянутая в тексте война. Однако, поскольку мир D.Gray-Man и так достаточно безумен, автор решил, что небольшой сдвиг по фазе по временной шкале этому миру точно не повредит (и в итоге очень веселился, то и дело почти точно угадывая годы изобретения того или сего).

В технические детали автор не вдавался намеренно. Потому что не разбирается.

Автор сознательно сделал фантастическое допущение. Или два. Или больше, ему надоело считать. А всему виной его с братом давнишнее безобразие (есть мнение, что скоро все догадаются, которое именно).

Ближе к середине (когда персонаж-рассказчик уже начал размеренно биться головой о любую мало-мальски подходящую твердую поверхность и подумывать о суициде) у автора сорвало крышу и куда-то унесло. В итоге на страницы начал изливаться вовсе уже лютый бред, но персонаж хотя бы перестал подыскивать подходящий крюк для веревки.

Кроме того, автор немного порезвился (честное слово, почти не специально!), поэтому особо внимательные смогут порадоваться, наткнувшись на кое-какие детали. Или огорчиться, это уж неизвестно.

Ну а что касается финала, то там автор изнемог и, поскольку крыша так и не вернулась, принялся уже откровенно глумиться. Кто угадает, где заканчивается действие, получит смайлик.

Ну и по мелочи: присутствует обсценная лексика, жаркого секса в душе нет, но есть секс жесткий церебральный, а еще автор читерствует и внаглую подыгрывает "нашим". Если бы не подыгрывал, пришлось бы писать либо второй том, либо другой финал. А на это сил уже не было, к тому же последняя фраза финала придумалась заранее и вызывала неудержимый хохот.

Прошу!

Хроники неизвестной войны

Лет прошло предостаточно, и многое уже начинает изглаживаться из обычной человеческой памяти. Но, на счастье или на горе, я помню всё более чем отчетливо. Подробный рассказ занял бы многие и многие тома, но в архивах хранятся отчеты и многие иные документы, поэтому я не стану вдаваться в скучные описания, а постараюсь изложить свои впечатления от наиболее ярких событий тех лет в форме мемуаров непосредственного участника событий.

*

Эта история началась (а вернее, продолжилась) в тот день, когда я, невольно вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, вновь вступил под своды штаб-квартиры Черного ордена.

Здесь, казалось, ничто не изменилось за годы моего отсутствия, разве что... Словно подернулись налетом времени не такие уж старые стены, а сами сотрудники будто постарели. Может быть, перемены так бросались мне в глаза потому, что я давно не видел никого из них, а сами они, изо дня в день встречаясь в бесконечных коридорах, скользили взглядами по знакомым лицам, не замечая следов, которые оставляла на них день за днем тревога и непреходящая усталость.

Я встретился с директором сразу по прибытии, подивился тому, что даже он успел измениться: в когда-то черных как смоль волосах мелькала седина, появились морщины, да и в целом выглядел он словно бы нездоровым. От прежнего шутника почти ничего не осталось, да и... в этой ситуации сумел бы шутить разве что записной циник. Впрочем, именно таким Комуи и был, и то, что в разговоре со мною он тяжело ронял слова, не пытаясь уклониться от темы беседы, расспросить меня о чем-то, говорило о многом. Я слышал, ему пришлось тяжело — с Ватиканом тягаться не каждому по плечу, — но даже не догадывался, насколько именно. Наверно, поэтому и сам не стал спрашивать ни о чем — выясню позже, ну а о себе сообщил лишь необходимый минимум сведений. И уж тем более не стал вдаваться в подробности того, как именно и какой ценой мне удалось выбраться из цепких лап противника тогда, несколько лет назад. Достаточно того, что мне пришлось отчитываться перед вышестоящими, вполне достаточно, и я бы не сказал, будто поверили мне сразу. Но нет, в итоге все же согласились, что учитель действовал единственно возможным способом, ухитрившись уберечь единственного своего ученика (который не так мало знал об этой войне), выдав противнику некую информацию. Иногда приходится идти на такие сделки, молодой человек, доверительно сообщили мне, и вам очень повезло, что хотя бы вы сумели выбраться живым и практически невредимым. Психические травмы не в счет, постепенно компенсируются, а пока поработайте на другом направлении. Да, теперь в одиночку, менять учителя вам поздно, а судя по всему, вы справитесь и самостоятельно.

Конечно, я справился, то задание было настолько простым, что я решил — меня туда отправили... подлечиться. Как на курорт: отдохнуть, привести в порядок изрядно потрепанные нервишки, свыкнуться с новым своим статусом... По-моему, это вполне мне удалось. О том, что происходит здесь, я почти ничего и не слышал (я и торчал-то в другом полушарии, в совершенно диких краях), так, доносились слухи, будто в военных действиях воцарилось временное затишье, а тем временем начались подковерные игрища внутри обеих группировок. По мне — так уж лучше открытая война...

Как видно, Комуи устоял и смог вытащить Орден, пусть и вполовину не таким сильным и успешным, как прежде. Что произойдет, возобновись боевые действия сию секунду, оставалось только гадать. Ну и, конечно, надеяться, что у противника дела обстоят примерно так же, как по эту сторону, а потому серьезной угрозы он пока что не представляет.

Кстати говоря, именно по этому поводу меня и командировали снова в Черный орден. Я хорошо знал всех действующих лиц (хотя некоторых предпочел бы никогда и не встречать), разбирался в их мотивах и побуждениях, ну а о том, что произошло за время моего отсутствия, коротко рассказал Комуи. Один только вопрос я не решился задать, а он сам ничего не сказал. Ну что ж, быть посему...

Было, однако, и еще кое-что. Еще один внешний фактор, который совсем недавно с превеликим изумлением обнаружили наши якобы всевидящие наблюдатели. По-моему, для Ордена он тоже стал неожиданностью, причем еще неизвестно, приятной или не особенно. В этом-то мне и предстояло разобраться, вот почему я тут, а не только ради того, чтобы наблюдать за опостылевшими баталиями. Ну что ж, работа есть работа, сказал я себе и покосился на Комуи.

-Они уже прибыли, — сказал он, привычно прочитав вопрос в моем взгляде, подпер подбородок сцепленными пальцами. — Еще позавчера. Мы успели... хм... пообщаться.

-И каковы же впечатления? — поинтересовался я.

-Смешанные, — коротко ответил директор. — Я думаю, вам лучше будет лично встретиться с ними и составить собственное мнение.

-Когда-то вы говорили мне "ты", директор, — напомнил я.

-Я называл на "ты" Лави, — без улыбки ответил Комуи, — а вы — не он.

Вот так. Уел, что называется. Но, в сущности, он прав: шелуха последнего моего имени уже облетела, осталась неизменная (хотелось бы на это надеяться) сердцевина — молодой Книжник.

-Я приглашу их руководителя, — сказал директор, не меняя позы. — Если вас не затруднит...

-Я обожду на галерее, — сказал я, поднимаясь. Понятно, нужно сперва объяснить гостям, кто я такой и что мне понадобилось. Вряд ли на это было время, да и до последнего момента Комуи не знал, кто именно приедет и какое у него будет задание. Не представляю, сколько времени ему потребуется на то, чтобы рассказать чужакам о Книжниках, но, должно быть, я успею обойти ярус по периметру. Не болтаться же мне под дверью, как провинившемуся мальчишке?

С этой мыслью я и направился прочь. Расчет мой оказался верен, гости не особенно торопились: к тому моменту, как я оказался на противоположной стороне галереи, они только подошли к кабинету директора. Было их четверо, рослых, подтянутых, в темной форме, а вот знаков различия я рассмотреть не мог: в здании царил полумрак, и на таком расстоянии мне не помешал бы бинокль, пусть я и не жалуюсь на зрение.

Я двинулся дальше, вспоминая прежние времена: раньше здесь было людно и шумно, а теперь царило явственное запустение. Понятно, бойцы — немногие из оставшихся, — на заданиях, проверяют малейшие зацепки, самые незначительные подозрения... Лучше перестраховаться, в этом Комуи прав, а еще — стоит держать обладателей Чистой силы подальше от ватиканских псов. Связаться cо своими всегда можно, а вот ватиканцы пускай поищут одинокого экзорциста! На это целая армия потребуется и масса времени, а вряд ли...

Что "вряд ли", я додумать не успел, потому что уперся взглядом в чью-то спину. Этот кто-то расположился у перил галереи неподалеку от кабинета Комуи: может, ждал, что вызовут, может, просто так стоял. Хотя...

Я присмотрелся: широкоплечий рослый парень, темноволосый, стрижен так коротко, что сквозь жесткую даже на вид щетину проглядывает кожа головы, виски подбриты, только на затылке внизу оставлена пара длинных прядок. Кожа, насколько можно рассмотреть, темная... или нет, скорее, просто очень загорелая. На тыльной стороне кисти — парень нетерпеливо барабанил пальцами по перилам — я увидел замысловатую синюю татуировку: сложная вязь тянулась вверх, обвивая предплечье. Черные брюки, тяжелые ботинки... На плечи наброшена черная куртка, в которой я с некоторым удивлением опознал морской бушлат. На рукаве можно было рассмотреть нашивку: хищно раскинувший крылья двуглавый орел, корона, скрещенные мечи, якорь, кажется, и какие-то буквы и цифры.

Тут, наконец, незнакомец почувствовал мое пристальное внимание, потому что резко развернулся и уставился на меня в упор. Взгляд оказался нехороший, опасный взгляд. Кто это, новый экзорцист? Или...

Завершить мысль я снова не успел, потому что парень вдруг шагнул вперед, сгреб меня в охапку — мне по ногам прилетело чем-то тяжелым, — стиснул так, что ребра у меня явственно хрустнули, и я невольно охнул.

-Жив, курилка! — произнес он радостно, но словно бы недоверчиво, отстраняя меня на вытянутых руках, и я не сразу сообразил, на каком это языке. — Правда, что ли, ты? Нет?

-Ты?.. — я, наконец, узнал глаза, узнал лицо. Но поведение, всё остальное! — Не может быть!

-Да я сам охренел, — сознался он. — Ты откуда здесь?

-А ты?

-А я по делу, — вмиг посерьезнел он.

-И я по делу, — усмехнулся я, и что-то подсказывало мне: дела эти связаны. — Но как ты...

-Потом, — оборвал он. — Тебя зовут вроде как.

Я взглянул ему через плечо: действительно, сам директор, открыв дверь, неодобрительно смотрел на встречу боевых товарищей, которые, вообще-то, оба числились покойниками.

-Прошу, — сказал он сухо, когда я, едва не полетев носом вперед от увесистого ободряющего хлопка по спине, оказался рядом. — Гости введены в курс дела, на это времени можно не тратить.

Я молча кивнул и вошел. На меня посмотрели с вежливым любопытством, навстречу поднялся молодой подтянутый офицер с тонкими усиками, прочие тоже встали. Я сумел разобрать капитанские знаки различия на черном мундире, но вот каких войск, понять так и не смог.

-Капитан фон Дорн, — представился тот. — Рад знакомству.

-Взаимно, — я пожал протянутую руку. Пожатие вышло крепким, но не чрезмерно. Да оно и понятно: не станет же солидный человек по-мальчишески стараться "передавить" руку новому знакомцу!

Остальные не представились, а фон Дорн не выказал никакого удивления по тому поводу, что имени я не назвал. Значит, Комуи действительно просветил их на этот счет. Отлично.

-Теперь, когда господин Книжник изволил присоединиться к нам, не перейти ли к делу, господин Ли? — поинтересовался офицер на хорошем французском. Говорил он бегло, с настоящим парижским произношением.

-Пожалуй, — согласился тот и привычно сцепил пальцы под подбородком. — Как уже всем известно, господа, на текущий момент в Европе ситуация относительно стабильна.

-Только в том смысле, что касается нашей общей проблемы, — поправил фон Дорн. — Британцы несколько активизировались в южной части...

-Господин капитан, прошу, не станем вдаваться в вопросы геополитики, иначе мы рискуем засидеться до утра, — негромко попросил один из тех, не назвавших имени. Он тоже был в мундире, но вовсе без знаков различия.

-Хорошо, хорошо, — сдался офицер. — Итак, вы правы — Европу бесы покамест не трогают, что дает вашей организации, господин Ли, возможность спокойно приводить силы в полную боевую готовность тот на случай, если возникнет необходимость отражения внезапной атаки.

По лицу Комуи легко было понять, какого именно он мнения о составе сил Черного ордена и готовности его сотрудников к отражению атак противника.

-Должно быть, господин Книжник не в курсе наших с вами бесед, господин Ли, — что-то подметил фон Дорн. — Полагаю, следует внести полную ясность, дабы избегнуть случайного недопонимания сути проблемы.

Комуи сделал неопределенный жест, мол, делайте, что хотите.

-Видите ли, господин Книжник, — обратился ко мне офицер. Русоволосый, с приятным сухощавым лицом, он безотчетно располагал к себе. Но вот взгляд... Когда-то Комуи смотрел точно так же, до того, как сделался безразличен и устал: светлые серо-голубые глаза фон Дорна напоминали "лучи смерти", не иначе. Уверен, он умел смотреть и ласково, и утешающее, но передо мной отчего-то не стал притворяться. Может быть, понимал, что меня маскировкой не обмануть. — До недавнего времени мы полагали, что являемся единственными, кто целенаправленно борется с бесами.

-Мы называем их акума, — сказал Комуи.

-Наименование значения не имеет, — ответил капитан. — Важна суть. Разумеется, до нас доходили сведения о том, что бесы, или, если вам угодно, акума появляются по всей Европе, но, поскольку это были единичные случаи, то мы сочли тех тварей отбившимися от основного роя экземплярами.

-Единичные случаи? — переспросил я невольно. Книжник во мне слушал во все уши: кажется, намечалось что-то действительно интересное.

-Ну разумеется, — сказал фон Дорн так, будто это действительно было чем-то обыденным. — Лесные деревни, поселки, одинокие путники... Это, право, не шло ни в какое сравнение с нашими проблемами.

Я опешил, припомнив, как мы отбивали эти самые поселки у акума. И это — мелочи? Тогда что у них-то творится?..

-Конечно, — продолжал капитан, когда бесы напали на Барселону, наши аналитики сделали вывод о том, что это спланированная акция. Цели ее не были нам ясны, однако нас более интересовали не они, а то, каким образом оказались уничтожены бесы. До этого момента нам не приходилось слышать о том, чтобы европейцы могли дать сколько-нибудь серьезный отпор, ведь обычное оружие здесь бессильно. Но тут, — он усмехнулся, — одному из наших агентов повезло выйти на человека, бывшего в Барселоне на момент начала атаки и умудрившегося спастись. Он-то и поведал нам о неких людях, уничтожавших бесов. Ну а далее, — фон Дорн сцепил руки на колене, — всего лишь дело техники. Хочу отдать должное, господин Ли, ваша организация превосходно законспирирована, но в итоге мы все-таки сумели вас разыскать.

-Да, это оказалось довольно-таки неожиданно, — хмыкнул тот. Очевидно, они были знакомы не первый день.

-Нужно отметить, — сказал капитан, посерьезнев, — мы не представляли всей картины. Нашествие бесов было принято считать чем-то наподобие стихийного бедствия, однако господин Ли любезно поделился некоторой информацией, и теперь следует поразмыслить, как действовать далее. Затишье может закончиться в любой момент, и тогда...

Он выразительно промолчал, но и так всё было ясно: Орден может и не устоять, особенно если наш противник придумал что-нибудь новенькое, а вряд ли все эти годы он сидел сложа руки.

-Господин капитан, — произнес я, — мне ясно теперь, каким образом вы сумели войти в контакт с Черным орденом, но я не имею совершенно никакого представления о том, что происходит у вас, и каким образом вы боретесь с акума!

-Это довольно долгая история, господин Книжник, — сказал фон Дорн. — Тянется это не первый год, и кое-что мы сумели противопоставить этим адским машинам. И, к слову сказать, в некотором роде мы даже благодарны им.

-Вот как?

-Именно. Цинично, конечно, — в устах человека, явно выполнявшего функции наподобие обязанностей Комуи, это прозвучало очаровательно, — но благодаря тому, что бесы опустошают Европу, грозившая нам разорительная война на южных рубежах так и не началась. Мелкие столкновения не в счет, главное, ни у британцев, ни у французов нет возможности отвлечься от другой угрозы. Ну а теперь, — предвосхитил мой вопрос фон Дорн, — европейцы пытаются поднять свои страны из руин, и пока что им не до войны с нами. Некоторое опасение вызывают пруссаки, но... — он махнул рукой. — Они скорее поначалу обратят внимание на ослабленных соседей...

-Господин капитан, — укоризненно произнес один из безымянных гостей.

-Прошу простить, снова увлекся, — покаянно вздохнул тот. — Итак, господин Книжник, мы располагаем некоторыми разработками, аналогов которым у Черного ордена нет. Равно как у нас нет... поначалу не было того, что является главным вашим оружием в борьбе с бесами.

-Уж извините, одолжить не сможем, — усмехнулся Комуи. — На такую сделку я пойти не могу.

-Ничего, господин Ли, — успокоил его капитан. — Мы вполне обойдемся собственными запасами.

Судя по тому, как изменилось лицо Комуи, я понял — эту новость фон Дорн приберегал, явно для пущего эффекта.

-Что вас так удивило, господин Ли? — будь у офицера черные глаза, они напоминали бы ружейные дула, а серо-голубые... впрочем, я уже обозвал его взгляд "лучами смерти". — У нас служат недурные специалисты, и они вполне способны были осознать: бесам что-то нужно помимо уничтожения людей. Это что-то мы сумели разыскать, исследовать в меру возможностей и использовать в своих целях.

-Сколько?.. — отрывисто спросил директор.

-Это является государственной тайной, — улыбнулся капитан, — каковую я не раскрою и под страхом смерти, равно как любой из моих подчиненных.

Значит, они нашли Чистую силу, мысленно хмыкнул я, и таки научились ею пользоваться. Знать бы, как именно? У них наверняка нет таких исследовательских лабораторий, как в центральной штаб-квартире, а тем более — в Азиатском подразделении. Хотя... Я покосился на одного из сопровождающих капитана: у того было непроницаемое восточное лицо... правда, на китайца он не походил совсем. Впрочем, неважно.

-И вот, — произнес фон Дорн, — мы подошли к логическому завершению нашей беседы. Как заместитель председателя Его Императорского Величества Особой Исследовательской Академии, я уполномочен предложить Черному ордену вспомоществование по части перспективных разработок, связанных с уничтожением бесов, в обмен на всю наличную информацию о природе этих существ. Нам известно, что людей, способных сражаться с бесами, у вас крайне мало, но, думаю, располагая более полными сведениями о природе богомерзких тварей, нежели сейчас, мы сумели бы значительно улучить вооружение и, разумеется, предоставить его вам на определенных условиях. — Он помолчал. — Детали могут обсуждаться, но основные положения останутся таковыми: мы не передадим вам чертежей и технологий, только готовые орудия. Мы можем также снабдить вас специалистами по ремонту и обслуживанию техники, однако любые сведения о конструкции означенных орудий, принципе их действия и прочие подробности не должны попасть в чьи-либо руки.

Я прикинул в уме: конечно, умельцы Комуи способны разобрать по винтику любой механизм и понять, как он устроен, но... Если верить тому, какие слухи ходили о соплеменниках этого офицера, не факт, что получится собрать орудие вновь так, чтобы не осталось лишних деталей. А ремонтники... ремонтники наверняка не будут знать самого важного.

-Второе, — продолжал фон Дорн. — Те Божьи искры, что нам удалось отыскать, останутся у нас до полной победы... и даже дольше, до тех пор, пока мы не узнаем наверняка, на что вы намерены их употребить.

Я не сразу сообразил, что под "Божьими искрами" он понимает Чистую силу. Ну что ж, тоже недурно звучит.

-Третье и самое главное, — сказал офицер в полной тишине. — Мы не потерпим вмешательства Ватикана. Иными словами — извините, я позволю себе говорить просто, — если мы хотя бы заподозрим, что в дело замешаны паписты, ни о каком дальнейшем сотрудничестве не будет и речи. Патриарх, — усмехнулся он, — не допустит этого даже во имя мира на всей Земле.

-Это всё? — помолчав, спросил Комуи. Думаю, последнее условие его даже порадовало: соглядатаев Ватикана он и сам не выносил.

-Еще одна мелочь, — ответил фон Дорн. — Если господин Книжник желает, то может отправиться с нами. Я полагаю, в силу рода его занятий ему будет интересно взглянуть на то, каким образом мы ведем войну. Кроме того, поскольку он участвовал в боевых действиях прежде и располагает большим количеством информации о противнике, это может стать частью выполнения договора. Но, разумеется, решать только ему... — любезно добавил капитан. — Ведь, насколько я понимаю, господин Книжник не подчиняется вам, господин Ли?

Тот молча кивнул, а я... Я, черт побери, сгорал от любопытства. Сколько ни исходили мы со стариком дорог, там я еще не был. Остальные тоже не больно-то любили соваться в те места, насколько я знал. И вот — такой шанс! Вдобавок мне смертельно хотелось понять, что же у них там происходит, как они умудряются справляться с акума...

-Разумеется, я с удовольствием присоединюсь к вам, — сказал я прежде, чем Комуи успел вставить хоть слово. — Всегда мечтал побывать в ваших краях.

-Я очень рассчитывал на ваше согласие, господин Книжник, — вежливо ответил фон Дорн, но в глазах его сверкнула веселая искра: похоже, он прекрасно понял, что ради информации я и к чертям в пекло полезу. — Однако у нас небезопасно.

-Сейчас везде небезопасно, — пожал я плечами.

-Ну что ж... Господин Ли? — капитан обратился к директору. Тот о чем-то сосредоточенно размышлял, и я примерно понимал, о чем: узнай Ватикан об этой сделке, мало ему не покажется, он и так на дурном счету... Плюс еще Чистая сила в чужих руках! Но, с другой стороны, какие-то перспективные разработки... Комуи ведь хлебом не корми, дай покопаться в какой-нибудь штуковине! Мне даже показалось, что глаза у него на мгновение зажглись прежним огнем...

-Вы ставите кабальные условия, господин капитан, — медленно выговорил он. — И прежде, чем дать окончательное согласие, я хотел бы оговорить некоторые детали.

-Разумеется, господин Ли, — кивнул фон Дорн, — я ведь сказал, что детали подлежат изменению, и, если выдвинутые вами предложения не нарушат перечисленных мною основных принципов нашего будущего соглашения, я с готов обсудить их с вами.

Я перехватил взгляд Комуи и понял, что, похоже, мне пора откланяться. Я бы с удовольствием остался и послушал, до чего они договорятся, но, чувствовалось, беседовать при мне директор не желает. Что ж, нет, так нет, если я отправляюсь с фон Дорном, то рано или поздно узнаю о сути их договоренности...

-Ах да, одна еще мелочь, господин Ли, — услышал я, уже взявшись за ручку двери. — Уж простите, но вашего изгонщика мы вам не вернем. Впрочем, насколько я понимаю, он и сам не слишком мечтает о возвращении...

-Сумасшедший дом, — буркнул я, плотно прикрывая дверь, — как обычно.

-Договорились? — спросил парень в черном бушлате, поджидавший неподалеку.

-Ага, — ответил я.

-Быстро, — сказал он. — Раньше бы директор полдня упирался и торговался...

-Так они и торгуются, — пожал я плечами, — правда, о деталях. Этот фон Дорн сделал такое предложение, от которого Комуи не смог отказаться.

-А-а... — протянул парень, посмотрел на меня, нахмурившись. — А ты чего не там?

-Потом всё узнаю, — махнул я рукой и пояснил: — Я еду с фон Дорном. Хочу своими глазами увидеть, что у них там творится, что за Академия такая...

-Да ничего особенного, — хмыкнул он, — почти как здесь. Хотя кое-что, конечно, отличается.

-Вот отличия-то меня больше всего и интересуют, — заверил я.

-Смешно выходит, — парень вдел бушлат в рукава, застегнул. Похоже на орденскую форму, да не совсем. — Ты туда, а я, похоже, снова сюда...

-Нет, — качнул я головой, сложив два и два. — Фон Дорн сказал, что изгонщика не отдаст. Это же он о тебе, не так ли?

-Ты серьезно? — он снова схватил меня за плечи — точно синяки останутся. — Ну... Черт! Это отпраздновать надо!

Я хотел было сказать, что, возможно, капитан предпринял тактический ход: поспорит, поспорит, да выторгует в обмен на изгонщика еще что-нибудь ценное, — но промолчал.

Хотелось о многом спросить, поговорить просто, о себе рассказать...

Слова не шли. Не шли, и всё тут. Он слишком сильно изменился, он вообще не походил на себя прежнего, лицом, разве что, кое-какими ухватками, но в целом — другой человек. Что с ним случилось? Что вообще происходило эти семь лет? И, кстати, каким теперь я кажусь ему? Что теперь будет?

-Тут выпить надо, чтобы разобраться, — серьезно сказал он и потащил меня за собой. — Не тормози, сюда давай. Хорошо еще, другую комнату дали...

Я вошел, огляделся: как всегда, пусто, неуютно.

-Как тебя теперь называть? — спросил вдруг парень.

-Да как хочешь, — машинально ответил я, подумав о том, что надо придумать псевдоним: не объяснять же всем и каждому, кто я такой! — Я теперь безымянный.

-А старик?..

Я молча покачал головой. Нет, возможно, он был еще жив, кто знает, но для мира все равно что умер...

-Вон оно как... — протянул тот. — Ну, я переучиваться уж не буду, лады?

-Конечно, — сказал я. — А ты знаешь, что постоянно слова на чужом языке употребляешь?

-Да? Я и не замечал, — хмыкнул он. — А что, непонятно?

-Мне понятно, — ответил я, — я же его знаю.

-Тогда давай на нем, — вдруг резко перешел он на этот язык. — Сам понимаешь, здесь могут слушать, а мало ли, что сболтнешь... Не хочу начальство подводить.

-Ты только помедленнее, — попросил я. — Я же не практиковался совсем, так что тяжеловато. Скоро привыкну. И, кстати, думаешь, здешние не узнают, что за язык и не смогут перевести?

-Точно... Вот ведь голова у тебя! — Он протянул руку, чтобы дать мне шутливый подзатыльник, я привычно попытался уклониться, а то ведь мозги вышибет, и это мне почти удалось... Так мы и замерли. — Это что, шрам? Ни хрена себе...

-Бывает хуже, ­— я сбросил его руку. Не переношу, когда кто-то дотрагивается до затылка — там в самом деле здоровенный рубец, даже длинными волосами не прикрыть. — На себя посмотри, красавец писаный!

-Что мне с той красоты, — вот плечами он и раньше точно так же пожимал. - Если правда поедешь, сам поймешь, отчего так. Удобно, в общем.

-Это тоже для удобства? - я кивнул на синюю татуировку. Теперь можно было рассмотреть якоря и прочую морскую атрибутику, руку же обвивал прекрасно выполненный змей — каждую чешуйку видно.

-Да это так... Сдуру. Но не мешает, и ладно.

Снова замолчали. О серьезном говорить нельзя, а о глупостях — нет смысла.

-Знаешь что, - сказал вдруг он. — Давай-ка разойдемся. И тебя могут вызвать, и меня. А раз ты с нами едешь, то по пути или я, или фон Дорн тебе расскажем, как всё вышло, и почему я там оказался...

-"Волос длинный, да ум короткий", — не удержался я, припомнив пословицу к месту. — Ты, как только остригся, вроде поумнел, а... Юу?

То, что он мне ответил, я на литературный язык перевести не могу. Хотя бы потому, что половины просто не понял, зато за счет понятого обогатил лексикон несколькими замысловатыми словообразованиями. Сразу видно служивого человека...

*

Я действительно ушел к себе и до следующего утра не показывался на люди: мне по-прежнему не хотелось видеть старых знакомых...

И еще удивительно было, до чего буднично прошла встреча: будто не семь лет прошло, будто я не считал Канду мертвым, а он меня... не знаю даже. В Ордене обо мне кое-что знали, но он-то ведь все это время провел далеко отсюда, и чем занимался, неизвестно.

Впечатление такое, словно годы эти просто выпали из жизни. Странное ощущение, что и говорить... Проанализирую его на досуге, постановил я, а пока что решил выспаться.

Решение это оказалось весьма верным, потому что в половине пятого меня разбудил настойчивый стук в дверь. Кто-то из малознакомых сотрудников сообщил, что меня вызывает директор. Да, срочно, и лучше сразу с вещами.

Прекрасно, хмыкнул я, бреясь на скорую руку. Похоже, фон Дорн времени даром не теряет... и хорошо, что я по прибытии даже не стал распаковывать вещи. Да их у меня и немного — один саквояж, я не тащил с собой целый гардероб, рассчитывая на орденскую форму. Ну да, надеюсь, на месте можно будет купить что-то подходящее.

-Доброе утро, господин Книжник, — весело сказал фон Дорн и щелкнул крышкой хронометра. Несмотря на ранний час, выглядел он бодро. — Я опасался, вас придется ожидать намного дольше.

-Я знаю, что такое "срочно", господин капитан, — улыбнулся я в ответ. — Полагаю, мы уже отбываем?

-Да, именно, — кивнул он, повернулся к Комуи. Тот был мрачен и на мое приветствие даже не ответил. Не иначе, фон Дорн действительно умудрился выторговать у него что-то еще. — Господин Ли, благодарю за проявленное гостеприимство и надеюсь, что сотрудничество наше будет взаимовыгодным!

-Взаимно, — ответил тот, без особой охоты пожимая протянутую руку.

-Что ж, идемте, — сказал мне капитан. Его свита потянулась следом, вполне грамотно прикрывая начальство.

Тут же пристроился сбоку Канда, толкнул меня плечом, покосился с усмешкой.

Я ответил ему таким же взглядом, но сказать ничего не успел.

-А вы, господа, знакомы как будто? — поинтересовался всевидящий фон Дорн.

-Да, и давно, — ответил я. Что толку скрывать? — Но я был уверен, что именно этот изгонщик погиб.

-Ну, немудрено, — вздохнул капитан. — Об этом, однако, лучше побеседовать по дороге. И я вижу, господин Книжкник, вы уже овладеваете нашей терминологией?

-Я говорю на вашем языке, — любезно сказал я. — Не очень бойко, к сожалению, не было практики, но объясниться способен.

-Это замечательно, — серьезно сказал он. — У нас немало иностранцев, в ходу французский, но, полагаю, вам интересно было бы узнать и то, о чем говорит рядовой состав, не так ли?

-Именно так, господин капитан, — ответил я.

Канда ухмыльнулся, мол, думать надо было, куда лезешь. Я только вздохнул. Да, фон Дорн явно птица не простого полета... Впрочем, это и к лучшему!

-Простите, разве мы отправимся не по железной дороге? — спохватился я, сообразив, что мы не спускаемся к выходу, а, напротив, поднимаемся.

-Нет, что вы, — отозвался фон Дорн. — Это не слишком-то надежно даже и здесь, в Европе. А до места нашего назначения, скажу я вам, поезда ходить еще не начали, так что...

-Что? — поинтересовался я.

Мне не ответили, но, впрочем, вскоре я сам увидел транспортное средство этих сумасшедших.

Дирижабль. Самый обыкновенный дирижабль, надежно пришвартованный к шпилю здания (а это тот еще трюк, ведь не специальная мачта же ... Ан нет, понял я, присмотревшись, это явно не простая штуковина. Количество винтов впечатляло... И черт меня подери, если вон то — не пулеметные гнезда.

Воздушный корабль был сравнительно невелик, но нам места хватило. В тесноте, как говорится, да не в обиде...

-Придется потерпеть, — сразу предупредил фон Дорн. — Обстановка на борту самая спартанская и, боюсь, я не смогу предложить вам мягкую постель и ужин с шампанским. Если пожелаете вздремнуть, делать это придется две смены, трапезничать тоже.

-По сравнению со многими средствами передвижения, которыми мне доводилось пользоваться, это — воплощенная роскошь, — заверил я. — Не пульмановский вагон, однако я ценю функциональность, пусть и в ущерб некоторым удобствам.

-Это хорошо, — кивнул капитан, взглянул на меня, чуть склонив голову набок. — Возможно, мы сработаемся.

Он замолчал: заносили какие-то коробки, скорее всего, с документами.

Трое сопровождающих прошли, судя по всему, в другой отсек. Потом задраили люки, дирижабль вздрогнул, пол под ногами будто куда-то поплыл, на мгновение замутило...

-Как вы переносите качку? — поинтересовался фон Дорн, наблюдая за мной.

-Морскую — не замечаю, — ответил я в тон, — до тех пор, пока не начинает швырять от стенки к стенке. А вот воздушной по сию пору не испытывал. Интересные ощущения...

-Помилуйте, разве это качка! Вот если попадем в грозовой фронт... — рассмеялся он и достал портсигар. — Курите?

Я не отказался. Канда мотнул головой, вытащил из кармана кисет, ловко свернул самокрутку, прикурил... Судя по запаху, смолил он солдатскую махорку. И когда, интересно, научился?

-Здесь не опасно курить? — спросил я, чтобы нарушить молчание.

-Здесь — нет, — качнул головой фон Дорн. — Кабина изолирована. Но костров, конечно, лучше не разводить...

-Из города убрались, — заметил Канда, глядя в иллюминатор. — Никого не видно.

-Ты големов опасаешься? — сообразил я.

-Их самых, — хмыкнул он. — Ну-ка, встань...

-Ты что...

Под немигающим взглядом фон Дона Канда ловко охлопал меня с ног до головы, потом подхватил мой саквояж и принялся тщательнейшим образом изучать его содержимое.

-Твои носки мне даром не сдались, — сказал он через плечо. — А вот сунуть тебе туда что-нибудь могли, знаю я наших умельцев...

"Или ты сам положил", — читалось в глазах капитана. Ну что ж, я на его месте тоже не стал бы доверять мне безоговорочно.

-Вроде чисто, — сообщил Канда, возвращая мои пожитки на месте, — но я не специалист. Надежнее было бы выкинуть это шмотье.

-Просто выстави в третий отсек, — кивнул ему фон Дорн. — Думаю, в двух переборках достаточно металла, чтобы сбить настройку, если там что-то есть... Вы не возражаете, господин Книжник?

-Ну что вы, — ответил я. — Могу и сам выйти... в третий отсек.

-Вам там не понравится, машинное отделение через переборку, — усмехнулся он. Канда вышел. — Не держите обиды, господин Книжник, служба есть служба.

-Мне ли не понимать, — вздохнул я. — Однако ящики с документами...

-Их мы уже проверили, — ответил фон Дорн. — Точнее, проверяли всю ночь, я и мои подчиненные. Каждую бумажку, каждую мелочь. А сами ящики наши, если вы об этом... Ну а к дирижаблю никто не подходил, — добавил он спокойно, — охраны достаточно, а пулеметы, которые вы совершенно определенно заметили, у нас не для украшения. Я знаю, разумеется, что изгонщики способны передвигаться самым немыслимым образом, насмотрелся на Юрия...

-Кого?.. — опешил я.

-Простите, — улыбнулся капитан, — это команда его перекрестила. Для нас его имя непривычно. Так вот, изгонщика пулеметы, может, и не задержали бы, но тут уж пришлось пойти на риск.

-Какой риск... — буркнул Канда, усаживаясь на место. — Я там всю ночь торчал, ни одна падла не пробралась бы.

-Ты сейчас на задании, — одернул его фон Дорн. — Воздержись, будь любезен, от подобных выражений.

-Так точно, ваше высокоблагородие, — хмыкнул тот. — Есть воздержаться!

Я только головой покачал: с Кандой определенно что-то произошло, раз уж он так стал реагировать на замечания. Прежде его и Комуи не очень-то мог унять, от смертоубийства удерживал, конечно, но от сквернословия — это вряд ли!

-Господин Книжник, — повернулся ко мне офицер. — Если вы не возражаете, хотелось бы обсудить, как следует именовать вас в дальнейшем. Вы сами, думаю, понимаете...

-Да, разумеется, — кивнул я. — Мне нужен псевдоним. Правда, я пока не могу подобрать ничего подходящего.

-Чем тебя Лави не устраивает? — поинтересовался Канда.

-Лави? — услышал фон Дорн. — Лави... Лаврентий? Нет, Боже упаси, какой из вас Лаврентий! За нашего соотечественника вы не сойдете, быть вам иностранцем, это уж точно... Но вот кем именно? Англичан и французов не жалуют сейчас, на пруссака вы тоже не похожи...

-Лауренсио, — предложил я. — Лауренсио Эскриба. Итальянец. Волосы могу перекрасить, это несложно.

-Да нет, зачем же? — прищурился капитан. — Я думаю, подойдет. В крайнем случае, любопытствующим можно сказать, что вы не чистокровный итальянец. А что до этого... — он поднял руку к лицу.

-Заявлю, что путешествовал на просторах Северной Америки, — ответил я чистую правду, — где и попался кровожадным дикарям.

-Очень романтично, — хмыкнул он.

-О да! — горячо поддержал я и невольно потрогал шрам на затылке.

-Ну и прекрасно, — подытожил фон Дорн. — Итак, господин Эскриба... Я предлагаю сейчас вздремнуть. Лететь нам около двух суток, может, даже и меньше. Там, где мы будем останавливаться на дозаправку, смотреть решительно не на что. Разговаривать здесь... не рекомендую. Все важное обсудим по приземлении.

-Хорошо, — кивнул я. Ясно, он все-таки опасается "жучков", и я его понимаю. Впрочем, поспать и я не откажусь, но сперва посмотрю на землю с высоты птичьего полета! — Господин капитан! А если снизу нас примут за... хм... беса?

-Именно поэтому мы и идем достаточно высоко, — ответил тот. — Даже если и увидят... За последние годы в этих краях повидали столько этих тварей, что еще одну вряд ли примут в расчет.

-А если начнут стрелять?

-По-моему, местные уже давно усвоили — по бесам лучше не открывать огня, чтобы не привлекать внимания, — усмехнулся он. — Да и пулеметы у нас не только и не столько для воздушного боя... Извините, господа. Бессонная ночь...

Он вышел, его место занял тот, с азиатскими чертами лица, молчаливый. Он так и не представился, просто сидел и смотрел в одну точку. Канда, кажется, задремал на своем месте, а я смотрел и смотрел в иллюминатор, пытаясь определить, где сейчас мы находимся, что внизу... Вот блеснул в разрывах облаков Ла-Манш, теперь мы над Францией. Интересно, где будет дозаправка? В столицу мы вряд ли пойдем, это изрядный крюк, значит, пройдем где-то южнее, а там... неизвестно.

Кажется, я и сам задремал, а проснулся от толчка: оказалось, я умудрился проспать остановку, дозаправку, а теперь дирижабль снова отправился в путь. Стоянка была, как выяснилось, в ничем не примечательной губернии, крупные города мы миновали... А я пропустил момент, когда дирижабль пересек границу Российской Империи, чтоб мне провалиться!

-Мы сможем добраться только до Екатеринбурга, — сказал фон Дорн, снова бодрый и свежий. Как он умудрился побриться в крохотном закутке, отведенном для санитарных нужд, я понять не мог. — Дальше отправимся обычным транспортом...

-Ты не думай, не поездом, — хмыкнул Канда, глядя на меня. — Ну, увидишь!

Да, я увидел. Я, наконец, увидел эту страну, да не столицу, подражающую Европе, не лубочно-пряничную старую столицу, а самую сердцевину...

Нет, конечно, не было никаких ужасов вроде пьяных медведей с балалайками и казаков с самоварами, конечно, нет. Город как город, люди как люди. Фон Дорн заскочил ненадолго в какое-то официального вида здание, вернулся с бумагами, и тут-то и завертелось...

От моего багажа не осталось ничего. Впрочем, в саквояже я не держал личных, памятных вещей... да их и не было у меня. Один из сопровождающих принес мне все, что требовалось: бритвенные принадлежности, полотенце, несколько пар белья, а еще мундир без знаков различия, в точности, как у всех остальных. Однако так я ходил недолго: появился фон Дорн, оглядел меня (выглядел я вполне молодцевато), кивнул удовлетворенно и сказал:

-Сойдете за поручика. Ничего, что иностранец, их повсеместно хватает, а тамошний люд вникать не станет.

У него даже говор изменился — я слышал местную речь, так вот, капитан превосходно играл местного уроженца, я бы не смог лучше. Говорили мы теперь по-русски: капитан явно не хотел привлекать излишнего внимания иностранной речью.

Интересно, что будет дальше!

А дальше закрутилось: меня снова подняли до света, впихнули в кибитку, и мы понеслись. Не сказал бы, что дороги тут идеальны, но экипаж был выше всяких похвал, а встречные-поперечные шарахались к обочине, едва заслышав молодецкое улюлюканье нашего кучера.

-Это почтовая тройка, — пояснил фон Дорн, приглаживая усики. — Скоро будем на месте.

-Что же мешает вам разместить базу для дирижабля там, куда мы направляемся? — спросил я.

-Слишком легко проследить, — просто ответил он, — не то что экипаж.

-Да, очень простой экипаж, — подтвердил я, выглянув в окошко. По бокам скакало несколько суровых господ в лазоревых мундирах, с крайне мрачными физиономиями, а замыкал процессию отряд казаков в полной амуниции. Еще бы пушку пристегнули, право слово...

-Как ни странно, да, — улыбнулся капитан. — Видите ли, края, где расположена наша Академия, являются также местом ссылки для многих и многих.

-Но...

-Позвольте, я закончу. Порой нет возможности оставить смутьяна в столице без ущерба для репутации иных высокопоставленных господ, и его высылают. О нет, не в кандалах и не на соломе, как вы себе, должно быть, вообразили... — Он усмехнулся. — Случается, конечно, и это, но редко, обычно их отправляют на точно такой же тройке. В сопровождении жандармов и еще, если это персона значимая, солдат или казаков. Ну а на месте этот господин может решить, будет ли он существовать за казенный счет и сходить с ума от скуки, или все же попробует сделать что-то такое, благодаря чему срок его ссылки уменьшится, а послабления режима увеличатся...

-То есть наш экипаж не является чем-то из ряда вон выходящим, — подытожил я.

-Никоим образом, — заверил фон Дорн. — Ну, может, подумают, что особо опасного преступника везут, и только. Местные — простые люди и в господские дела стараются не встревать...

-Это прекрасно, — искренне сказал я. Канда фыркнул.

Он и раньше-то был неразговорчив, а теперь, в присутствии офицера, вовсе онемел. Это так не походило на прежнего Канду, что я то и дело косился на него: не подменили ли?

-Давайте познакомимся, как пристало, — сказал капитан, заметив, видимо, мои мучения. — Я вам так и не представился толком. Я из обрусевших немцев, так давно обрусевших, что уж и не помнят, когда именно... Зовут меня Александром Николаевичем. Служу, как уже было сказано, заместителем председателя Академии, думаю, разъяснять вам, какие функции я исполняю, не нужно.

-Обо мне говорить особенно нечего, — вздохнул я. — Чем я занимаюсь, вам известно, а что до имени, мы уже постановили, что теперь я — Лауренсио Эскриба. Ну а Канду я знаю давно.

-У нас его, как я уже говорил, перекрестили в Юрия, — усмехнулся фон Дорн. — Вот отчества только у него не было, нарекли по нашедшему — Семеновичем.

"Слава богу, не Комуёвичем", — подумал я и едва сдержал неприличный смешок. Сдержался все же, спросил спокойно:

-Скажите все же, как попал к вам... Юу?

Уж Юрой я его точно звать не буду, пусть списывают на итальянскую картавость!

-Думаю, он сам расскажет, — сказал фон Дорн и прикрыл глаза. — Да, вам, может, удобнее говорить на французском? Сейчас можно.

-Я предпочту попрактиковаться в разговорном русском, — улыбнулся я. — Должно быть, акцент у меня изрядный...

-Нет, почти незаметный, — успокоил капитан. — Я бы сказал, что вы даже слишком чисто говорите.

-Так всегда бывает с языками, которые изучаешь, не врастая в соответствующую среду, — усмехнулся я, — поэтому я и предпочитаю говорить по-русски. Надеюсь, вы простите мне некоторые заминки.

-Разумеется, — ответил тот и кивнул Канде. — Ну, что ты молчишь?

Тут только он ожил. Рассказ вышел коротким: он отправился за этим чертовым Алмой куда-то на край света, чуть не умер, а может, и умер, с ним бывало, а когда очнулся, его в четыре руки растирали крепкие матросы, в горло лился ядреный ром, а на волнах покачивался бриг "Мария Магдалина".

-Наша эскадра шла к берегам Америки, — проговорил как будто задремавший ненадолго капитан. — Не помню, признаться, с какими целями, в это уж я не вникал. — (Разумеется, я ему не поверил, но промолчал.) — Бриг чуть отстал, дозорный вроде бы увидел человека за бортом. Это и был Юрий. Уж не знаю, сколько времени он дрейфовал на обломке какой-то доски, не знаю, почему его не сожрали акулы, но его удалость спасти.

"Такого как он, и акула не тронет", — хотел я сказать, но промолчал.

-Капитан брига был человек простой, — продолжал фон Дорн, — но на флагмане эскадры всегда идет кто-то, кто разбирается в бесах. Но тут, должен сказать, специалист потерпел неудачу... По правде сказать, он не сразу поверил капитану Можейко, что на бриг можно перебраться без угрозы для жизни.

Я покосился на Канду. Зная его, я мог сказать одно: спасителям крупно не повезло.

-Спасенный оказался дик, по-людски не понимал, — говорил капитан вроде бы даже с усмешкой, — показал себя строптивым, за что был бит линьками. Потом человечью речь все же начал усваивать, брань в основном...— Тут я не удержался и ухмыльнулся. — Со специалистом он говорил по-французски, чем матросов и капитана удивил донельзя. Того, что он рассказал, хватило, чтобы немедленно повернуть обратно и как можно скорее предать Юрия в руки специалистов Академии... Да, должен отметить, капитан первого ранга Можейко командует теперь не бригом.

-Семен Максимыч — добрейшей души человек, — очнулся вдруг Канда, — за линьки я его простил давно. И бит был за дело...

-Да уж, дурное дело нехитрое. Мачту снести — это мы умеем, — хмыкнул фон Дорн.

Я только терялся в догадках, как Канду умудрились скрутить, чтобы выпороть. И вообще удержать! Не иначе, он был совсем плох...

-Благодаря Юрию, — продолжал фон Дорн, — мы узнали много нового. Он мог бы остаться при Академии и помогать нашим исследователям, но так рвался в бой, что смысла удерживать его руководство не увидело. Он прекрасно показал себя в тихоокеанских операциях.

-Дурное дело нехитрое, — огрызнулся Канда, поглаживая ножны.

Это тоже не давало мне покоя.

-А где Муген? — тихо спросил я.

-Сломался, — ответил он. — Вдребезги, не спаять. И я его собрать не смог. Хорошо, Божью искру не потерял...

-А это...

Канда показал. Это был морской палаш, тяжелая и опасная в умелых руках штуковина, и мне было крайне интересно, как здешние специалисты сумели встроить Чистую силу в такой клинок!

-Долго мучились, — словно прочел мои мысли фон Дорн. — Ему больше подошла бы сабля, привычнее, но уж сколько пришлось перепробовать! Увы, мы тогда мало знали о Божьих искрах, а Юрий помочь не мог — он не теоретик, хотя и то, что он сумел нам поведать, позволило совершить настоящий прорыв... Впрочем, об этом позже, — оборвал он сам себя. — Итак, его искра выбрала этот палаш. Не солдатское оружие, офицерское, наградное, ну да адмирал лично пожаловал ради такого случая!

-Постойте, — попробовал вклиниться я. — Вы пытались... вы давали искре выбирать форму, а не встраивали ее в имеющуюся?

-А как иначе? — удивленно взглянул на меня Александр. — Как насильно включить искру Божию в обычный предмет, который она не выбрала?

"Черный орден только тем и занимался", — мог бы я сказать, но промолчал. Может, они знают что-то еще? Они тоже воюют с акума, только иными средствами, знать бы, какими!

-Простите, Александр Николаевич, — сказал я, — а как вы смогли договориться с церковью? Насколько мне известно, она имеет достаточное влияние на жизнь империи, не так ли?

Этот вопрос давно не давал мне покоя. Ватикан-то давно замазан с головой, а вот здешняя православная церковь...

-Да, вы совершенно правы, — серьезно ответил он. — Пришлось нелегко, однако, Его Святейшество человек разумный. Впрочем, должен отметить, Его Императорскому Величеству пришлось пустить в ход самые разные средства убеждения...

Он выразительно помолчал. Я понимающе кивнул: был наслышан о крутом нраве императора.

-На наше счастье, Николай Павлович сам не чужд инженерному мастерству, и его-то уж не пришлось долго убеждать в том, что бесы — во многом создания рукотворные, — негромко добавил капитан. Было что-то в том, как фон Дорн назвал императора по имени-отчеству, что давало понять: он вхож в самые близкие круги. Впрочем, разве могло быть иначе? — Но вот что за воля двигает этими машинами, мы узнали лишь недавно. Впрочем, наша версия — та, что предназначена для простого люда, — оказалась недалека от истины.

-Значит...

-Его Святейшество упрямился долго, — усмехнулся фон Дорн, — однако все же разослал по епархиям свое повеление. Говорится в нем о том, что священные наши границы атаковали орды бесов, с которыми доблестные воины бьются оружием и молитвой, а простым людям при появлении этих тварей следует бросать все и немедля прятаться, не пытаться им противостоять и не привлекать к себе внимания. Ну, — вздохнул он, — в мирные дни обойти деревню с крестным ходом можно, вреда уж точно не будет, лишь бы не выходили против бесов с одним лишь распятием и дрекольем! Пока работает...

-Точно? — усомнился я.

-Бывали неприятные случаи, — хмыкнул фон Дорн, — но с ними разобрались быстро. Слухами земля полнится, даже такая большая, как наша. Теперь уж даже в самой глуши известно: увидишь этакую махину, прячься да молись, чтобы не заметила, авось, пронесет, а потом живо сообщай, куда следует. Впрочем, там, откуда бесы нападают, сколько-нибудь крупных поселений немного, а небольшие не так-то просто отыскать... Там народ привычный: чуть что — подхватили самое необходимое да и ушли в леса, ищи их до второго пришествия.

-Значит, на города нападений не было? — уточнил я.

-Были, как не быть, — дернул углом рта капитан. — Из-за этого и не удалось удержать происходящее в секрете. Ну и, сами понимаете, для образованных людей байки о бесах не годятся. Пришлось говорить о военных машинах англичан или пруссаков, которые уже разгромили половину Европы, а теперь добрались до нас, и это сошло. Заодно и обеспечило подъем патриотических настроений, и пожертвования на армейские нужды полились рекой, что оказалось весьма кстати... Ну а теперь, — позволил он себе улыбнуться, — в печать не проникает ничего лишнего. С теми же, кто распространяет нездоровые слухи, кликушествует, предрекает конец света и прочее в том же роде, обходятся очень просто.

Как именно, он мог и не уточнять. Странное сочетание, подумал я: с одной стороны, просторы такие, что затеряться на них не составит труда, и никто никогда тебя не отыщет. А с другой — контроль и цензура, о каких в Европе вроде уж и позабыли. Да что говорить, если тут, считай, многие люди и по сию пору находятся в настоящем рабстве! Впрочем, судить не мне... У каждой страны свой путь, а, насколько я знал, император упорно подталкивал страну на торную дорогу технического прогресса, медленно, но верно, да и с положением крестьянства дела постепенно улучшались. А что вольнодумцев живо отправляют куда подальше... это, может быть, и неплохо.

*

Тройки мчались быстро, мы ночевали на станциях, но, бывало, разбивали лагерь. У казаков и жандармов были заводные кони, и мы не снижали темпа.

Только теперь, кажется, я понял, насколько велик мир. Да, тут была дорога, неплохая дорога, кибитка не вязла по самые оси (если такое все же случалось, пара дюжих казаков, ухнув, вытаскивала ее из грязи и ставила на сухое место), но вне дороги простирались такие дебри, каких я не видел никогда. Даже в Северной Америке это было как-то иначе, а здесь...

Признаюсь, было не по себе. Да что там, порою и просто страшно...

В Екатеринбурге уже сошел снег, солнце палило вовсю, а тут я то и дело замечал снег в лесу. Я мог бы изучить следы и сказать, что ночью к биваку (не поспели мы к станции) подходили волки, и они были куда крупнее тех, что я встречал в Европе.

Был лес и была степь, страшная, огромная, пустая... Небо накрывало мир, будто огромной чашей, и я чувствовал себя крохотным. Никогда не бывало такого, даже в прерии, там все как-то просто, звезды близко, напарник рядом... Здешние звезды светили высоко и казались чужими, я не хотел выходить под них. Не спал ночами, дремал днем, но как-то вечером заметил взгляд Канды... На свой страх и риск лег с ним рядом, разметался якобы во сне, оказался вплотную...

-Ты чего, дурень? — спросил он почти ласково, и широкая его лапища легла мне на плечо. Меня будто молнией прошибло до самого копчика. — Почему не спишь?

-Не могу, — тихо ответил я. Это был один из тех вечеров, в которые мы таки добрались до станции, но та оказалась занята столь важным генералом, что фон Дорн просто пожал плечами и не стал связываться. — Здесь слишком много... много...

-Да я знаю, — тихо сказал Канда мне в ухо. — Даже в Китае не так. Раз — гора, два — гора... А тут будто ничего нет. И никого нет. Да?

-Ага...

-На самом деле есть, — произнес он уверенно. — Ты не видишь просто. Тут десятки деревень, но кому-то вроде тебя их не найти.

-А тебе?

-Да и мне, — легко согласился он.

-Ты изменился.

-Ты тоже.

-Нет, ты слишком сильно изменился! — Я приподнялся на локте. — Откуда это в тебе? Ты не был ни терпимым, ни добрым, философом ты не был тоже!..

-Линьками вбили, — хмыкнул Канда, отвернулся и заснул. А мне оставалось только смотреть в бездонное северное небо и осознавать, что вокруг такое же бескрайнее море леса... из которого я никогда не выйду, если того пожелает фон Дорн и его начальник.

Но я все же чертовски хотел узнать, что ждет нас впереди...

...Новониколаевск встретил нас проливным дождем.

-Нам туда! — указал фон Дорн. — Видите?

Да, я видел небольшой городок на левом берегу внушающей невольное уважение реки, а на противоположном виднелись еще какие-то строения.

-Прежде там были развалины древней крепости, — сказал капитан. — Селиться на том берегу мало кто желал, а вот для наших целей это сооружение подошло как нельзя лучше. Конечно, пришлось потратить немало усилий на то, чтобы расчистить развалины и надстроить жилые ярусы, но дело того стоило.

Я молча согласился. Как-то так вышло, что в последнее время я даже вопросы перестал задавать, просто слушал — фон Дорн рассказывал вполне достаточно на первое время. Не иначе, это я от Канды молчаливостью заразился.

Крепость, конечно, размерами оказалась не чета той, старой штаб-квартире Черного ордена, но все равно выглядела... внушительно.

-На будущий год все же закончим строительство причальных мачт для дирижаблей, — сказал фон Дорн, стряхивая воду с фуражки — дождь все не переставал, уже и плащи не спасали. — Да и железнодорожную ветку доведут, я надеюсь...

-А как же слежка? — спросил я. — Вы ведь сами сказали — за экипажем проследить сложнее, чем за дирижаблем!

-Смею надеяться, к тому моменту, как будет окончено строительство, с этой проблемой мы разберемся, — туманно ответил капитан и пригласил проходить.

Да, пробраться сюда постороннему было бы нелегко, понял я, когда у нас по пятому разу проверили документы. Проверяли не только у меня, чужака, но даже и у фон Дорна! И, заметил я, когда несколько раз мы проходили сквозь какие-то арки, кто-то, невидимый за стеной, чем-то щелкал, и я чувствовал, как электризуются волоски на руках.

-Проверка, — лаконично бросил капитан. — Бесы ведь маскируются под людей.

-Вы хотите сказать, что можете обнаружить их техническими средствами? — позволил я себе усомниться. В Ордене кое-что подобное имелось, но основанное не только и не столько на технике...

-Ну да, — искоса взглянул он на меня. — В подробности вдаваться не буду, об этом вам наши исследователи расскажут, а я рискую запутаться в терминологии.

-В чем там путаться... — буркнул Канда себе под нос. — Кое-какие изгонщики бесов чуют, помнишь?

-Помню, конечно, — ответил я. Еще бы я забыл Аллена! — Но ведь у Уокера самого имелось кое-что от акума, и только благодаря этому...

-По-моему, ты уже сам себе ответил, — оборвал он меня.

Я только поежился и не удержался, спросил:

-Александр Николаевич, а не встречался ли вам или вашим сотрудникам некий донельзя странный субъект, способный перепить роту солдат? Выглядит экстравагантно, волосы длинные, потемнее моих, носит эспаньолку, очки, половину лица обычно скрывает... Очень любит дам, азартные игры и сомнительного толка изобретения.

-Увы, не имел чести быть знакомым, — ответил фон Дорн. Ну конечно, этот человек мог и замаскироваться... — Юрий о нем рассказывал. Признаться, я не отказался бы залучить такого изумительного специалиста в Академию, но увы...

-Вы уверены? — хмыкнул я, представив означенного персонажа в этих стенах.

-Вполне, — удивленно покосился на меня капитан. — Пожалуй, стоило бы снести некоторые неудобства, если бы это позволило нам продвинуться с нашими разработками. Но даже и благодаря рассказам Юрия... Видите ли, мы узнали — нечто в принципе возможно. Дело было за малым — взять и повторить это.

Я подавился заготовленной фразой. Нет, пожалуй, дальше пока расспрашивать не стоило. Признаюсь, я просто боялся того, что могу услышать.

-Так, опять... — произнес фон Дорн сокрушенно.

Похоже, мы подошли к очередному рубежу обороны, вот только с ним что-то было неладно. Металлический кожух стоял у стены, а во внутренностях "арки" (я не преминул заглянуть туда, но понять, что это, конечно же, не сумел) ковырялись несколько мужчин, перемежая своеобразные технические термины отборными матерками и периодически попинывая то, что, видимо, не желало занять предназначенное место.

-Снова накрылась, — хмыкнул Канда.

-Который раз за полгода? — поинтересовался капитан у постового или как они здесь именовались.

-Седьмой, вашескобродь... — уныло ответил тот. — Техники вот никак не поймут, что там опять. Уж соблаговолите через другой вход пройти, сами понимаете...

-Да чтоб тебе, кур-рва!.. — не выдержал один из техников и со всей дурной мочи долбанул по какой-то железке. Что-то лязгнуло, техник, взвыв, схватился за отшибленную ногу и выдал такой пассаж, что я даже не смог сразу оценить красоту конструкции, до того опешил. — Э, а ведь уместилась! Петрович, ну-ка, долбани со своей стороны, кувалду возьми только!

-Сидорчук, опять нецензурно выражаешься при непосредственном начальстве? — поинтересовался капитан, перекрывая лязг железа. Не сказал бы, чтобы в голосе его звучал особенный укор.

-Да как же не выражаться, вашескобродь! — развел тот руками. — Ежели эта... э-э... зараза в пазы не лезет! Уж и расточили, и того, и этого, а как нарочно упирается!

-Кувалдой, кувалдой ее! Хорошо пошло! — бодро гаркнул сивоусый Петрович. — Сейчас наладим, вашескобродь!

-Не сомневаюсь, но мы, пожалуй, дожидаться не станем, а действительно воспользуемся другим коридором, — усмехнулся фон Дорн, и мы еще какое-то время плутали по неуютным переходам. По пути Канда незаметно отстал, буркнув, что пойдет к себе, а потом нас нагонит. — Господин Эскриба, что-то не так? Жаль, что знакомство с нашими специалистами вы начали с команды ремонтников, они несколько несдержанны на язык и...

-Ну что вы, — улыбнулся я. — На самом деле, не так уж сильно эти господа отличаются от тех, кого я знал по Черному Ордену... И, скажу я вам, господин фон Дорн, те выражались примерно так же. Хотя, — добавил я справедливости ради, — до таких изысков им было далеко.

-Что ж, значит, культурного шока вы не испытаете, случись что, — кивнул он. — Пожелаете сперва обустроиться или сразу пройдем в наши лаборатории?

-Если возможно, то я бы предпочел второй вариант, — ответил я, капитан кивнул и направился дальше. Я не удержался: — Господин фон Дорн, а всё же — насколько надежны ваши системы контроля?

-Бесов отличают, не беспокойтесь, — ответил тот. — Мы проверяли.

-Как?..

-Ну как — взяли беса да и проверили, — хмыкнул он, и мне почудилась хитринка в серо-голубых глазах. — Мелкого, правда, ну да уж какой был. Если такого заметили, то большого и подавно отследят!

-Господи боже, как вы умудрились его изловить?.. — только и смог я сказать, отчетливо осознавая, что недавно упомянутая мною личность не просто вписалась бы в это общество, которое я увидел пока лишь мельком, а оказалась бы здесь своей в доску. Так, кажется, принято говорить?

-Да мы не ловили, — махнул рукой капитан. — Еще не хватало, гоняться за ними...

-Они сами пришли? — Я отчетливо припомнил, чем закончился визит акума в резиденцию Черного Ордена.

-Сами не шли, звать пришлось, — ответил фон Дорн, но ситуация не прояснилась.

-Я что-то совсем запутался, — со смешком признался я.

-Да вызывали их, — со спины неслышно подошел Канда. Он успел сменить пропыленный бушлат на другой, поновее и почище. — Чего непонятного-то? Вот приволочь их сюда — это посложнее было, ну да справились...

-Вызывали?.. — переспросил я.

-Господин Эскриба... — фон Дорн остановился. — Лави, если позволите. Наши методы могут показаться вам странными, но не спешите осуждать их. В конце концов, особенного выбора у нас не было.

-Я далек был от осуждения, — покачал я головой. — И, право, я привык сперва разбираться в причинах явления, какими бы неоднозначными они ни были, а потом уж определять мое к нему отношение.

-Вот и славно, — серьезно сказал капитан. — Что ж, мы почти на месте. Я познакомлю вас с нашими исследователями, но заранее вынужден попросить извинения за то, что они вряд ли сумеют уделить вам много времени: сами понимаете, та информация, что любезно предоставил нам господин Ли...

-Конечно, я понимаю, дело не терпит отлагательств, — кивнул я.

Фон Дорн оказался прав: меня приветствовали, вежливо отвечали на вопросы, но по глазам ученых мужей (среди которых оказались и убеленные сединами старцы, и сущие мальчишки) было заметно — им не терпится взяться за работу, а я им мешаю. Ну что ж, время еще будет...

Провожатого моего встречали с почтением, хотя, насколько мне удалось понять, здесь были люди и в более высоких чинах, нежели этот скромный капитан. Но, должно быть, многое зависело и от ведомства...

Канда — вот тут я поразился — казался совершенно своим. Не помню такого по Ордену: там он всегда старался держаться особняком, сам к людям сроду не подходил, если только к начальству, по важному делу, а уж к научникам и вовсе не совался, но здесь... Те сотрудники, что помоложе, приветствовали его, будто хорошего знакомца, а он не отказывался пожать им руки. Старшие смотрели чуточку снисходительно, но, по-моему, рады были видеть изгонщика живым и невредимым. А он, к слову говоря, и вел-то себя прилично: ровесников, бывало, звал по именам, но мало кого, такое тут было не в ходу, а вот старших всех сплошь по имени-отчеству, а то еще по званию.

"Мистика", — подумал я, и тут меня окликнул фон Дорн.

-Я вынужден вас покинуть, меня еще ждет отчет начальству, — сказал он. — Предвосхищая ваш вопрос: я занимаюсь оперативными вопросами, начальник мой решает иные проблемы. Разумеется, я представлю вас ему чуть позже.

Я, кажется, понял, о чем он: председатель Академии — лицо публичное, должно быть, более всего времени посвящает жизни общественной. Формирует, так сказать, положительный образ Академии среди населения. Несомненно, без его одобрения не проводятся никакие крупные операции, но все остальное, скорее всего, отдано на откуп фон Дорну и другим заместителям (а их не может не быть, не разорваться же капитану!), чьи авантюры этот председатель и прикрывает, если потребуется. Этакая важная начальственная ширма. Очень широкая и очень... хм... весомая, если можно так выразиться.

Да, в Ордене всё было не так, Комуи сам тащил на себе всю эту громадину. И как знать, какой подход надежнее...

-Юрий, проводи, — кивнул фон Дорн, и мы расстались.

-Ну как? — спросил Канда, приставленный ко мне, надо думать, в качестве и охранника, и соглядатая.

-Что — как?

-Впечатления, — хмыкнул он. — Что-то не вижу особого воодушевления!

-Погоди, дай освоиться, — усмехнулся я. — Сегодня только-только успел с людьми познакомиться, а ты сразу — впечатления!

-Да что я тебя, не знаю, что ли... — Канда шел чуть впереди. — У тебя вопросов выше крыши. Задавай, не то лопнешь, а подтирать тут некому!

-А ты уверен, что сумеешь ответить на мои вопросы? — поинтересовался я.

-Нет, — честно сказал он, — но на какие сумею, отвечу. Я вообще-то здесь нечасто теперь бываю, вызовут если только. Но кое-что знаю.

-Почему ты с ними сотрудничаешь? — задал я один из самых интригующих вопросов.

-А почему нет-то? — покосился на меня Канда.

-Если это называется ответом на вопрос, — ядовито сказал я, — то я лучше потерплю. Может быть, фон Дорн будет более словоохотлив?

-Угу, жди, — хмыкнул он. — Он потрепаться-то не дурак, только так говорит, что черта с два чего поймешь. И не потому, что ты кретин, а потому, что он ничего важного не скажет, если не захочет, вот хоть убейся.

-Я смотрю, ты у него обучался, — вздохнул я. — Что, мне сюда?

-Нет, тут я живу, — Канда огляделся, взял меня под локоть и втащил в просторную, чуть темноватую комнату. — Ну, чего уставился? Меня не слушают, я проверял.

-Ой ли? — приподнял я брови. — Так то было до моего приезда... И да, — спохватился я, — у них что, тоже есть подслушивающие устройства? Я полагал, местная техника...

-Всё у нас есть, — неохотно ответил он, и ясно было — продолжать не станет.

Я осмотрелся. Удивительным образом эта комната выглядела более уютной, нежели та, в которой жил Канда в Ордене. Беспорядка стало больше, отметил я, может быть, потому, что и вещей прибавилось. Хотя беспорядок — это громко сказано, просто небрежно брошенный на койку бушлат, раскрытая книга на подушке (книга у Канды — это уж вовсе из области фантастики, хотел бы я знать, что он читает!), забытая на столе ветошь — видимо, палаш свой полировал... Да, обстановка, конечно, казарменная, но что-то всё же изменилось.

"Да что я несу, — подумал я в сердцах, — изменился Юу, а остальное лишь следствие!"

-Так почему ты согласился сотрудничать? — спросил я снова. — Почему не вернулся в Орден? Я же тебя знаю, тебе наверняка ничего не стоило уйти!

-А может, я не захотел, — фыркнул он. Поднял на меня взгляд, серьезный и не очень-то ласковый. — Знаешь... Хватит того, что я тогда из Ордена ушел. Я хоть присяги не давал, но я был экзорцистом. И я вас бросил.

-Но...

-Дай договорю! — перебил Канда. — Хотя... Сам объяснение придумаешь, ты лучше умеешь. Вину я там искупаю или еще что... А если по-простому, Лави, то тут обстановочка еще похуже, чем у нас была, сам увидишь, мы ведь тут долго не проторчим, мне работать нужно... Так вот, сюда Ватикану не дотянуться, понял?

-Ты что... спрятаться решил? — окончательно потерял я нить беседы.

-Идиот! — рыкнул он. — Я о том, что они палки в колеса не ставят! И если и получится бесовскую заразу выдавить, то только отсюда, ясно?!

-Да, — кивнул я. — Юу, ты извини, я сказал глупость. Отвык совсем от тебя, да ты не очень-то на себя похож теперь... Я просто неправильно тебя понял.

-Да бывает... — буркнул Канда и отвернулся.

Точно, как же я мог забыть... Уничтожать акума — вот основная цель его жизни. Любой ценой уничтожать, и я помню, как он эту цену платил! А еще у него звериное чутье, и даже в накатившем приступе безумия он, наверно, все же сумел понять, что руки у Ордена связаны. Если бы не это, то, как знать, может, он и не ушел бы? Но всё сложилось так, как сложилось, теперь вместо Ордена — Академия, которой не нужно оглядываться на Ватикан, а уж со своими-то проблемами при живом участии императора и патриарха она как-нибудь да справится. И, главное, Канду снова выпустили в бой, а ему только этого и надо! Какая ему разница, под какими знаменами воевать? Цель-то не изменилась, а до высокой политики Канде дела нет!

-А кроме тебя, еще изгонщики у Академии есть? — спросил я, чтобы сменить тему.

-Есть, — ответил он. — Но сейчас тут, считай, никого, на месте сидеть некогда.

-Жаль... Я бы не отказался взглянуть, какие формы Чистая сила... извини, Божья искра принимает здесь.

-Да никаких особых отличий, — сказал Канда. — Хотя... всех-то я не знаю. Слышал, что у одного дядьки — мужик прямо от сохи — топор. Колун здоровенный, а сам дядька лошадь поднять может... ну, можешь представить. У другого ружье, охотником он был, отсюда, из здешних мест. Белку в глаз бил, так что куда надо бесу угодить — ему раз плюнуть. Еще байка ходит, будто какой-то умелец брагу на Божьей искре поставил, так потом от его перегара бесы мерли, как мухи. Но это уж так... народное творчество.

-Скорее всего, — усмехнулся я. — А как здесь с родными-то обходятся? В Ордене, я помню, все контакты экзорцистам запрещали...

-А здесь не запрещают, — ответил он. — Могли бы, конечно, никто и не пикнет, особенно если заплатить семье. Но сочли, что проще семейство сюда перевезти. Сколько их там наберется? Всяко дешевле, чем компенсацию выплачивать. Ну и... места тут полно, город растет потихоньку, рабочие руки нужны. А когда изгонщики на побывку возвращаются, чего ж с родными не увидеться? А, кстати... — вспомнил Канда. — Еще чего было-то...

-Ну?

-Одного изгонщика бесы убили-таки. Он уже немолодой был, реакция скверная. Ну, когда родным сообщили, сын его в Академию пришел, возьмите, говорит, хоть полы мыть, хоть белье стирать, если не сгожусь с бесами воевать. Хочу, говорит, за батю отомстить. Ну, взяли, — вздохнул Канда. — Так что ты думаешь? Папашина Божья искра сыну подошла, как родная!

Вот это уже было интереснее. Сродство к Чистой силе передается по наследству? Интересно, исследовали ли подобное в Черном Ордене? Если и так, я об этом не знал.

-Ну вот, семьи здесь и живут, — завершил Канда. — Кто из городских оказался, те в Академии, бывает, и работает. Народу много нужно...

В дверь деликатно постучали.

-Открыто! — отозвался он.

На пороге появился фон Дорн, и Канда тут же вскочил, одернул бушлат. "Да что с ним сделали, в конце концов? — я уже устал поражаться. — Чтобы он перед начальством вел себя вот так..."

-Я так и подумал, что вы здесь, — удовлетворенно сказал капитан. — Лави, надеюсь, вы не станете возражать против того, чтобы поселиться в подобных апартаментах? У офицеров более комфортабельные жилища, но я счел, что вам захочется пообщаться с другом, а всякий раз обходить ради этого половину здания...

-Что вы, — улыбнулся я, — меня вполне устраивают мои комнаты, и вы правы касаемо остального.

-Вы ведь даже не заходили к себе, — сказал фон Дорн и прежде, чем я успел что-то сказать, пояснил: — Мы опечатываем пустые помещения, так вот, на вашей двери печать не тронута. А ключ, я подозреваю, по-прежнему у Юрия.

-Да, точно, держи, — сунул тот мне в руку увесистый ключ.

-Но, полагаю, вы не разочаруетесь, — продолжал капитан, заложив руки за спину. — Ваши апартаменты практически не отличаются от этих. Если вам что-то потребуется, дайте знать коридорному — его комната около лестницы, Юрий покажет. А сейчас я хотел бы пригласить вас отужинать с нами.

-А... — я покосился на Канду.

-Я не офицер, — помотал тот стриженой головой и вдруг ухмыльнулся. — Но это и к лучшему. Я все равно не помню, что какой вилкой едят!

-Неисправим, — вздохнул фон Дорн. — Лави, это формальное мероприятие. Мне некогда знакомить вас со всеми по отдельности, и если научных сотрудников вы видели, то остальных, простите, вылавливать по всему нашему комплексу — несколько трудоемкая задача.

-Хорошо, — кивнул я. — С вашего позволения, я переоденусь к ужину. Объясните только, как пройти.

-Юрий проводит, — ответил капитан и взглянул на часы. — Ужин в семь. Прошу не опаздывать, у нас это не принято.

-Старый хрен пунктуален до чертиков, — шепнул мне Канда. — Не переносит никаких задержек.

-Я всё слышал, — предостерег фон Дорн уже с порога. — Жду вас, Лави.

Я подождал, пока утихли его шаги, вздохнул, направился к себе. Да, действительно, почти такая же комната, как у Канды, вещи мои на месте. Ого, у них даже водопровод есть!

-Ты о ком говорил? — спросил я, быстро приглаживая волосы и меняя рубашку. Канда следовал за мной, как привязанный.

-То есть? А! Ну, о председателе, ясное дело. Сам увидишь, — хмыкнул он.

Я начал подозревать, что председатель несколько отличается от того образа, что я уже успел нарисовать в воображении...

Так и вышло.

Какой уж там пожилой щеголь... То есть, разумеется, председатель был человеком светским, происхождения знатного, а при всем том граф Глушинский носил чин генерал-инспектора по, само собой разумеется, особой исследовательской деятельности. Как негромко сообщил мне фон Дорн, этот крупный кряжистый старик наукам не чужд, иному молодому специалисту его знания и опыт и не снились, проекты он проверяет лично, неизменно находя в них огрехи, да и в целом личному составу спуска не дает.

Да, снова я поторопился с выводами... Выходило, что фон Дорн — правая рука генерал-инспектора, но тот сам — никак уж не дутая фигура, призванная прикрывать истинную деятельность Академии. Нет, фигура эта была более чем весома... Я покосился на ордена председателя и с трудом удержался от вздоха.

Имелись и еще заместители, тут я не ошибся. Подполковник Матвеев, чернявый, горбоносый, худощавый мужчина лет сорока, отвечал за технический парк Академии и обеспечение. (Я еще удивился, отчего это фон Дорн, пребывающий в меньшем чине, выполняет щекотливые поручения, но потом вспомнил собственный вывод о том, что дело именно в направленности службы.) Капитан Илюшин, невысокий белобрысый крепыш, занимался личным составом. И еще, и еще... И над всем этим возвышался генерал-инспектор Глушинский, от цепкого, холодного взгляда которого делалось не по себе. Серые, стального оттенка глаза графа прятались под густыми бровями, и смотрел он будто сквозь прицел.

Меня, впрочем, он принял достаточно радушно и, к счастью, без особых церемоний.

Говорили за ужином о делах насущных, я же открывал рот, только если ко мне обращались. Впрочем, гостя явно решили пока что оставить в покое, но я был уверен, что завтра с утра, а то и сразу после ужина генерал-инспектор насядет на меня и вытряхнет всё, что ему потребуется.

Может быть, думал я, Комуи тоже мог бы стать таким, окажись у него больше верных людей и серьезная поддержка вышестоящих. А что, капитан Матвеев чем-то напоминал Ривера, например... Вот только Орден сгубили интриги, причем интриги чужие.

А что будет, пришло мне в голову, если Академию тоже втянут в эти интриги? Надеюсь, генерал-инспектору хватит разумения не встревать в это... а может, и уже хватило, недаром же фон Дорн требовал, чтобы духу ватиканского не было в отношениях Академии с Орденом! Но кроме Ватикана, есть и другие, и что делать с ними...

Приглашенные постепенно расходились, я тоже хотел откланяться, но перехватил предупреждающий взгляд фон Дорна и остался на месте. Как выяснилось, я всё истолковал верно.

-Нуте-с, — пророкотал генерал-инспектор, когда мы остались одни. Впрочем, не совсем: фон Дорн никуда не делся, что меня несколько успокаивало, а еще присутствовал здешний священник, отец Сергий (возраст его определению не поддавался; был батюшка сед, как лунь, но вроде бы еще крепок, и, насколько я понял, прежде состоял при каком-то полку). — Перейдемте-ка в кабинет да побеседуем. Любезный, — это относилось к слуге, — принеси нам, пожалуй, коньяку из моих запасов, знаешь, которого...

-Сию минуту-с, — кивнул тот и испарился.

-Или вам, может, вера не позволяет спиртное употреблять? — мохнатая бровь чуть приподнялась, стальной глаз уставился на меня.

-Ну отчего же, ваше превосходительство, — ответил я учтиво, — я ведь не мусульманин.

-Мусульмане хитры бывают, — довольно сообщил генерал-инспектор, устраиваясь в кресле и жестом приглашая располагаться. — Им вера вино пить не позволяет, так они водку хлещут... А вы, стало быть, католик?

-Пожалуй, так, ваше превосходительство, — осторожно ответил я, понимая, что нужно сейчас же обозначить акценты. — Но, по правде сказать, при моем занятии приходится быть тем, кем нужно. Доводилось мне маскироваться и под англичанина-протестанта, и под ревностного католика, и язычником побывал, и безбожником. Обряды все знаю, но, каюсь, соблюдаю их не по велению души, а по необходимости.

Граф переглянулся со священником и спросил строго:

-А веруете?

-Да, — сказал я честно, только не стал уточнять, во что именно и как именно. Наверно, правильно сделал, потому что пожилой батюшка так и впился в меня глазами и, кажется, углядел что-то интересное, потому что вдруг отвел взгляд и произнес негромко:

-Лучше уж честный агностик, нежели иной якобы воцерковленный, но истинной веры не имеющий.

Надо же, здесь следят за последними веяниями, подивился я.

-Пожалуй, — вздохнул генерал-инспектор. — Но ладно. Времени на богословские диспуты у нас с вами нет. Задавайте вопросы, господин Эскриба.

Я опешил и покосился на фон Дорна. Тот коротко кивнул, подтверждая, что председатель не шутит. А что, в этом есть рациональное зерно: умный собеседник по заданным вопросам живо составит о тебе мнение!

Подали коньяк (отменный, надо сказать), а я всё еще молчал.

-Как вам удалось приручить Канду? — ляпнул я, наконец.

-Юрия, изгонщика, — негромко пояснил фон Дорн.

-Это уж не наша заслуга, — усмехнулся председатель. — Это капитан Можейко постарался, а как такое вышло — самого его расспросите. А что же, поважнее вопроса у вас не нашлось?

-Так ведь сколько лет друга не видел, ваше высокопревосходительство, — усмехнулся я, — даже представить не мог, что он жив и в своем уме.

-А что ему сделается? Хороший парень, хоть и дурноват поначалу казался, — ответил тот, невозмутимо потягивая коньяк. — А вы, стало быть, с ним вместе служили?

-Именно, — сказал я, — вот только разошлись пути... А потом ни он, ни я в Орден не вернулись. Я — по приказу своего командования, он...

-Не захотел, — подал голос фон Дорн.

-А вы бы отпустили его? — покосился я. — Он ведь успел узнать что-то об Академии, мог и рассказать, и что бы предприняли у нас, неизвестно.

Кажется, этот мой вопрос угодил в цель.

Председатель крякнул, утер усы.

-Положим, ни о чем, кроме самого факта существования Академии, он на тот момент не узнал, — произнес он. — А так... Захоти он уйти, господин Эскриба, мы бы его силой не удержали. Будто вы своего друга плохо знаете!

-Выходит, плохо, — сказал я спокойно. — Я даже предположить не мог, что он когда-нибудь станет таким... словом...

-Ну, он порассказал, что там в Ордене выделывали с ним да и не только с ним, — недобро усмехнулся генерал-инспектор. — Я, господин Эскриба, на войне бывал, всякого навидался, но от этих рассказов и меня с души воротило. Понятно, что цели-то были самые благие, да только ведут такие помыслы обычно... Влезли, понимаешь, в Божий промысел, а вышло что?

-А Академия, стало быть, в Божий промысел не вмешивается, обороняя страну от бесов? — не утерпел я.

-Именно что обороняя! Железом по железу! — рубанул председатель. — Воюем, как можем, и девку восьми лет от роду под снаряды уж не выставили бы!

-Ой ли?.. — тихо спросил я, чувствуя, что нарываюсь. Значит, Канда рассказал и о Линали...

Генерал-инспектор начал наливаться краской.

-Пока есть возможность обойтись без подобных методов, мы будем без них обходиться, — негромко произнес фон Дорн. — У нас есть мальчик с Божьей искрой, но ему только одиннадцать, он из крохотной рыбацкой деревни, ничего сложнее лодки в жизни не видел. Как вы думаете, много ли навоюет такой ребенок? Одна подготовка займет года три, не меньше, ну а там будет видно...

-По-моему, вы лицемерите, — по-прежнему тихо ответил я.

-А чего же вы ожидали, господин Эскриба? — грохотнул вдруг председатель, глотнув коньяку. — Орден, сдается мне, свои занятия огласке не предает, отчего же вы решили, будто мы поведем себя иначе?

-Михаил Арсеньевич... — предостерегающе начал фон Дорн, но тот отмахнулся.

-Я вам правду говорю: с души от этого воротит, как подумаешь, — продолжил он мрачно. — Но уж если вовсе начистоту... Понадобится, и того мальчонку выставим, и девчонку, если попадется, а отец Сергий потом наши грехи отмаливать будет. Когда такая война идет, тут все средства хороши!

-Ну уж не все, — сказал себе под нос капитан, но председатель услышал, повернулся к нему всем грузным туловищем, погрозил пальцем.

-Нечего шептать!

-Виноват, ваше превосходительство, — произнес тот спокойно. — Я лишь хотел уточнить кое-что... Орден вполне мог пойти по нашему пути, если бы ему позволили. Его научная база впечатляет настолько, что, думаю, сотрудники могли бы спокойно совершенствовать технические наработки. Тем не менее, ставка была сделана на эксперименты над людьми. Отчего, господин Эксриба, я думаю, вы и сами можете догадаться.

-Вы уж, считай, всё сказали, — криво усмехнулся я. — Этот путь навязали сверху. Поначалу, думаю, это казалось лишь играми с природой, созданием совершенных существ... Но потом, скорее всего, и директор Ордена, и остальные догадались, что цель всего этого — не только борьба с бесами. Кому-то понадобились солдаты. Нерассуждающие, практически неубиваемые, смертельно опасные солдаты. Верно?

-Именно так, — ответил фон Дорн. — Я полагаю, их собирались бросить в бой, разделавшись с бесами, а уж против кого... вариантов много. К счастью, заказчик, если можно его так назвать, несколько просчитался.

Да уж, до победы явно было далеко, и сколько останется тех, искусственных экзорцистов к концу битвы, сложно сказать... К тому же Комуи, насколько я сумел понять, как-то отбился от участия в продолжении экспериментов, Бак Чан тоже юлил и вилял, в этом ему равных не было, но вот что способны наклепать ватиканские умельцы, я и представлять не хотел...

-Орден этот... — проворчал председатель. — Не хотел я с ним связываться, да вот он уговорил, — граф кивнул на фон Дорна, а я удивился. — Солдаты — что? Уж солдат у нас хватает... аккурат нерассуждающих. Убить их можно, конечно, но их всяко побольше будет, чем этих... из банок, — он покрутил в воздухе пальцами. — Вот сведений не хватает катастрофически, а бесы-то так и прут. Ну а теперь, глядишь, что путное выдумают наши умельцы!

Я вспомнил умельцев с кувалдой наперевес и понял, что шансов у акума немного...

*

Мы проговорили почти до рассвета, и я был почти не удивлен, поняв, что из меня выудили почти всю известную мне информацию касаемо акума и семейки Ноев, а вот мне раскрыли лишь самую малость.

-Появляются ли бесы на вашей территории? — спрашивал я. — Честно признаться, я не уверен, имеет ли для Тысячелетнего принципиальное значение вероисповедание...

-Не имеет, — отвечал фон Дорн. — Проверяли. У нас и мусульман хватает, и католиков, и иудеев, и прочих.

-Постойте, как проверяли? — хмурился я, увязывая его слова с недавней фразой Канды. — Вызывали?

Оказалось — да, вызывали. Когда узнали от Канды, как всё происходит, попробовали.

-Но неужели раньше такого не случалось? — удивлялся я.

-Может быть, и случалось, — говорил капитан. — Я ведь упоминал о нападениях на деревни, это не вчера началось. Но — редко, крайне редко. Другой менталитет, господин Эскриба, мне сложно объяснить, если увидите — сами поймете...

Одним словом, здесь чаще встречались те акума, что охотились за Чистой силой. Понять это удалось не сразу, конечно, но сбор сведений тут был поставлен недурно, опять же, как метко выразился фон Дорн, слухом земля полнилась. Там какая-то баба овдовела, мужа схоронила, а потом кто-то из соседней деревни в гости наведался, да никого не нашел, только собаки выли и коровы недоеные мычали. Пошли страшные рассказы об упырях, оборотнях, которые от людей одну одежду оставляют... Постепенно удалось увязать эти обрывки информации в единое целое, отфильтровать деревенские бредни и сделать верные выводы. Ну и провести несколько экспериментов, разумеется.

-Но как?! — недоумевал я.

Выяснилось, довольно просто. Приняв на грудь, как тут выражались, несколько стаканов, какой-нибудь пьянчужка был способен, вдохновленный обещанием солидного вознаграждения, преискреннейшим образом оплакивать и вызывать с того света кого угодно, хоть рыбку аквариумную.

-Но постойте, — перебил я рассказ. — Как же вам удавалось захватить беса? Если сразу, до того, как он убьет вызвавшего его человека, то Тысячелетний бы наверняка это заметил!

Фон Дорн посмотрел на меня с неприятной усмешкой.

-Самых негодящих по всем волостям собирали, мошенников, кликуш да придурочных, — пробурчал, махнув рукой, председатель. — Да что уж говорить, взяли грех на душу, взяли!

Странно, что священник промолчал. Мог бы и ввернуть что-нибудь про оправдывающую средства цель... хотя я совсем не знал здешних нравов. И кто его разберет, о чем он думает?

-Юрий многое рассказал, — добавил фон Дорн. — По меньшей мере, мы знаем, что заключенная в оболочку машины душа никуда не подевалась. И знаем, что люди эти, ведшие жизнь не всегда праведную, а, бывало, и им самим немилую, теперь служат империи. Даже и в таком виде.

-Мы молимся за них, — только и сказал отец Сергий. — И надеемся лишь, что и они смогут когда-нибудь упокоиться с миром.

Воцарилось молчание.

-Но как вы ухитряетесь удерживать бесов? И подчинять их? — спросил я, чтобы нарушить его.

-Это уже наши маленькие секреты, — усмехнулся фон Дорн. — Мы заметили, что поначалу бесы очень слабы, и если не дать им напасть первыми, есть шансы их изловить. Конечно, бывает, что и ценой значительных потерь, случаются и неудачи, но тут уж выбирать не приходится. А прочее... машина есть машина, вооружение снимается, некоторые детали мы используем по самому разному назначению, как вы могли уже видеть...

"До того, чтобы разобрать такую тварь по винтику, по-моему, даже Комуи бы не додумался, — невольно подумал я. — Но, может, только потому, что ему в руки никогда не попадался живой акума? А вот Кросс был бы в полном восторге, ручаюсь, еще бы и дельных советов надавал!"

Удалось выяснить, что ни самого Тысячелетнего, ни кого-то из проклятой семейки встречать ни разу не доводилось. Несколько раз наблюдатели (а особенно близко их оставлять не рисковали) видали чью-то темную тень, но и только. Сами же жертвы по понятным причинам рассказать ничего уже не могли...

-Есть подозрение, что сейчас это семейство занято внутренними неурядицами, — сказал я, подумав. Предпосылки к тому были, и во множестве... — И я не знаю, непременно ли Тысячелетний лично должен создавать беса, или же может кому-то это препоручить. Здесь я ничем помочь не смогу.

-Ничего, — вздохнул фон Дорн. — Это направление мы практически свернули...

Оказалось, в последние годы все реже удавались эти авантюры, и, заподозрив, что замысел раскрыт, Академия приняла решение прекратить работу по вызову бесов. Слишком много еще было неясного, а подставляться не хотелось, это я понимал. Теперь оставались только сильные акума, норовящие прорваться сквозь территорию империи в ослабленную Европу, а то и здесь устроить побоище...

-Как же вы теперь обходитесь теперь без подопытных? — спросил я, непочтительно подумав, что у них могли просто закончиться достаточно талантливые актеры на роли вызывающих.

-Кое-как, со скрипом, — ответил капитан. — По счастью, бесы живучи до крайности, могут восстанавливать то, чего лишились, так что материала пока хватает.

Я опять лишился дара речи. Чертова регенерация, с которой столько времени бились в Ордене! С акума там был разговор короткий — раз, и пополам, сразу насмерть... Никто бы не стал так экспериментировать! Однако... Чтобы нечто восстановилось, акума, наверно, нужно кормить? А чем они питаются...

Видимо, выражение лица у меня сделалось весьма выразительным, потому что председатель хмыкнул:

-Догадливый...

-И кого же вы... — я замолчал.

-Осужденных на смертную казнь обычно, — ответил фон Дорн. — Не пугайтесь так, господин Эскриба, не так уж много пришлось их извести. Нашелся другой путь, ну да о нем в другой раз. Нынче уже светает, пора разойтись, что скажете, Михаил Арсеньевич?

-Пожалуй что, — кивнул тот, повернулся к капитану. — Вот что, голубчик, здесь вам засиживаться не след. Поэтому...

Тот лишь кивнул, и мне стало ясно: я и так услышал более чем достаточно. Вряд ли мне позволят остаться в Академии надолго...

Едва выйдя за двери кабинета, фон Дорн поинтересовался:

-Что скажете?

-Что скажу?.. — произнес я, тщательно подбирая слова. — Может быть, размах действий у Академии и не так велик, как у Ордена, но в изобретательности вам отказать нельзя.

"И в цинизме", — мог бы добавить я, хотя раньше считал, что циничнее орденских и ватиканских деятелей быть сложно, но не успел: фон Дорн рассмеялся.

-Что-то не так?

-Нет-нет, прошу извинить, — ответил он, но усмешка осталась. — Лави... Что вы скажете на то, чтобы проехаться со мною до побережья и лично взглянуть на то, каким образом мы сдерживаем натиск бесов?

Это было не предложение, а почти что приказ, и я согласился.

-В таком случае... Завтра мы можем позволить себе день роздыха, — сказал капитан, — но не более того. Познакомиться с ученой братией можно и позже, а вот корабли нас ждать не станут, так что придется поторапливаться...

"Корабли?" — нахмурился я, а от стены вдруг отделилась темная тень.

-Юрий, проводи нашего гостя, я, право, с ног валюсь... — сдержанно зевнул фон Дорн, прикрывая рот ладонью. — Увидимся завтра.

-Спокойной ночи... — ответил я, хотя ночи той уже и не осталось...

-Пошли, чего встал, — Канда потянул меня за собой. — Или тебе спать неохота?

-Да я, пожалуй, не усну, — хмыкнул я. Встряхнул головой, но это не особенно помогло привести мысли в порядок. В мыслях моих, правду говоря, царила совершеннейшая каша. — Слишком много впечатлений.

-Привыкай, — ответил он. — Я поначалу ходил, как чумовой. Тут всё другое. Вроде смотришь — похоже, как у нас... Пригляделся — нет, только с виду и напоминает, а внутрь лучше не соваться.

-Я уже почувствовал, — искренне сказал я. — Знаешь, что меня больше всего удивило?

-Знаю, конечно, — пожал Канда плечами. — Ты привык, что у нас ничего прямо не скажут, а тут на тебя вывалили... Ты не думай, это они нарочно. Обычно-то тоже ходят вокруг да около, ни слова в простоте...

-А, впечатление решили произвести?

-Вроде того. А заодно тебя на прочность проверить. Посмотреть, что им там такое подсунули... Пошли ко мне, — вдруг сказал он.

-Зачем?

-У меня там осталось кой-чего, — пояснил Канда. — Настойка местная, на травах. А то и правда не уснешь ведь, я тебя знаю, будешь потом ходить, как варёный.

Это уж точно, слишком много впечатлений... Надо было хоть коньяку председательского как следует отхлебнуть, но я, кажется, как пригубил один раз, так больше и не притрагивался.

-Ну, давай, — согласился я, и Канда предусмотрительно запер дверь изнутри.

Из какого-то то ли шкафчика, то ли комода появилась квадратная бутылка толстого стекла (скорее всего, прежде в ней содержался какой-то иной напиток), немудреная закуска.

-Не задохнись только, — предостерег Канда, разлив коричневатую жидкость по лафитникам. Действительно, пахло травами, но какими именно, я определить не брался. — Крепкая очень. Ну... давай, за встречу, что ли...

-За встречу, — кивнул я, мы звонко чокнулись, я глотнул... Хорошо, что Канда меня предупредил. По-моему, настаивались эти травки на чистом спирту.

-Хорошо пошла? — участливо спросил он и подсунул мне ломоть хлеба.

Я молча кивнул, пытаясь отдышаться.

-Тут говорят: первая — колом, вторая — соколом, — издевательски сказал Канда. — Или хватит с тебя?

-Иди ты... — удалось выдавить мне. Ну надо же, а я уж было решил, что связки себе сжег! — Наливай.

На этот раз я разобрал кое-какие запахи: зверобой там точно был, а остальное путалось.

Напряжение чуть отпустило.

-А прочие — мелкими пташечками... — сказал Канда, и я невольно засмеялся.

-Ты тут что, запил, что ли?

-С ума сошел? — серьезно ответил он. — На службе не употребляю. Но пока-то я, считай, в увольнительной!

-Зачем фон Дорн брал тебя с собой? — спросил я, потихоньку начиная верить в то, что после такой настоечки совершенно свободно можно заломать акума голыми руками. — В Орден? Если уж ты возвращаться не хотел?

-Во-первых, я вроде телохранителя, — сказал Канда, подумав. — К тому же из остальных изгонщиков в Европе сроду никто не был, а иные, бестолочи, от дирижабля и вовсе шарахаются! Во-вторых... да черт его разберет! Может, показать хотел, что и здесь люди не лыком шиты, может, меня предъявить, Комуи бы на слово не поверил, что я жив-здоров...

-А может, поторговаться?

-Тоже может быть, — согласился он. — Но только меня Ордену возвращать невыгодно. Кто тут будет новичков обучать? Они ж не знают ни хрена! Ну и... сам увидишь, какая у меня теперь служба. Нет, Лави, не думаю я, чтобы меня на информацию сменять хотели. Если только, — усмехнулся он, — с дальним прицелом. Мол, когда всех бесов перебьем, тогда и получите обратно вашего распрекрасного изгонщика! Это очень даже свободно...

-Ясно...

-А в-третьих, — добавил он вдруг, — я ж не глухой, слышал, о чем тут говорили... да и капитан мне худо-бедно доверяет. Я в курсе был, что в Ордене снова появился Книжник, хотел глянуть, какой именно. Хотя... так и знал, что это ты будешь.

-Почему это? — Да, прежде Канда не был так разговорчив. Или это всё настоечка виновата?

-Не знаю. Так, чувствовал вроде, — криво усмехнулся он. — Да и дела наши... затянут — не отпустят. Вот ты и вернулся. Где пропадал-то всё это время?

-По ту сторону океана, — ответил я, невольно потянувшись рукой к шраму, и зачем-то начал рассказывать, чем занимался в другом полушарии, с кем встречался, как заработал эту отметину...

А потом сам не заметил, как добрался до момента, когда меня пинком под зад высветили в эту Америку, век бы ее не видать. И тому, что было до этого, хотя большую часть я помню крайне смутно.

-Понимаешь, им непременно нужно было узнать... о родственничке, — говорил я, а Канда не перебивал, слушал молча. — С меня какой спрос? Я ведь только эту войну застал... А вот старик знал, и знал, кажется, немало, доводилось же сталкиваться... Его самого наизнанку выворачивать — смысла нет, он и не такое пережил. Да и не так просто у него в мозгах поковыряться, я сам слышал, как они об этом говорили... Я-то в Ковчеге разом поплыл, а со стариком ничего не вышло. А слишком сильно прижмешь — возьмет, да и помрет, все-таки возраст! Ну и...

Канда молчал. Ждал, пока я соберусь с мыслями.

-Один из них — записной садист, — сказал я, наконец. Вдаваться в подробности не хотелось. — На мне, правда, и следа не осталось, не знаю, как он это проделывал, но тогда, знаешь, мне было все равно, а теперь я и подавно не горю желанием это выяснить. Вот прибил бы эту мразь своими руками с превеликим удовольствием, но разве доберешься?..

-Значит, вместо старика в оборот взяли тебя, — правильно понял мои недомолвки Канда. — А он...

-Судя по тому, что меня в итоге вышвырнули, какую-то информацию он им выдал, — ответил я. — Не знаю, как сторговался, хотя он умел... Я даже не знаю, сколько времени это продолжалось: либо в отключке был, либо...

-А про него ничего не слыхать?

Я молча покачал головой.

-Был бы жив, наверно, дал бы о себе знать, — сказал я нехотя. — Правда... У нас, хоть и постановили, что это была вынужденная мера, но на тех, кто выдает особо важные сведения, смотрят косо... Честно говоря, хотел бы я надеяться, что старик жив, просто... ну... Пусть не объявляется, пусть для начальства останется мертвецом, а мне бы... просто спасибо ему сказать.

-Так ты надейся, — негромко произнес Канда. — Доберемся до их логова, попробуем что-нибудь разузнать.

-А ты уверен, что доберемся? А если так, то сможем взять и допросить кого-нибудь из них? — хмыкнул я.

-Ну уж, во всяком случае, постараемся, — криво усмехнулся он. — А там видно будет...

*

Проснулся я рывком и некоторое время не мог понять, почему сплю в одежде и чей затылок вижу у себя перед носом. Повернул голову, обнаружил мрачноватый потолок, скудную обстановку и мирно спящего рядом Канду.

-Эй, — я едва коснулся его плеча, а он уж подскочил, будто не спал вовсе. — А что я тут делаю?

-Так ты отключился, — пояснил он, протирая глаза. — Не помнишь?

Я только головой покачал: вроде разговаривали, и я, кажется, сказал намного больше, чем собирался, а потом... Потом проснулся.

Кстати о голове: я ожидал, что она будет раскалываться, но нет, ничего подобного. То ли выпили мы не так уж много (хотя с чего меня тогда срубило?), то ли дело было в мудреных травках...

-Встал воды из кувшина налить, — продолжал Канда, — выпил, потом брякнулся поперек койки, и всё. Смотрю, готов. Бревно бревном. Говорил еще, правда, вроде просил чего-то, но я этого языка не знаю, так что... Я уж тебя не поволок в твою комнату, решил, уместимся.

-Спасибо, что хоть сапоги стащил... — пробормотал я, оглядывая себя. Мундир, конечно, измялся и вид имел совершенно непотребный.

-Давай, — протянул руку Канда и пояснил в ответ на мой недоуменный взгляд: — Коридорному отдам, в момент отутюжит. А ты вали к себе.

-Который хоть час? — спросил я.

-Да около пополудни, — ответил он. — Если поживее будешь шевелиться, до обеда успеешь что-нибудь разузнать. Сегодня уж ночных посиделок не будет: завтра до рассвета выезжаем.

У меня появилось подозрение, что пока я валялся в отключке, Канда успел уже пообщаться с фон Дорном, получить указания... а может, и передать ему что-то из того, что я вчера нёс. Кто знает, вдруг и настойка эта не просто так появилась? Я бы уже ничему не удивился...

Спрашивать, правда, ни о чем не стал: правды Канда не скажет, так что толку воздух сотрясать?

Переодевшись, я снова наведался в лаборатории (в сопровождении фон Дорна, разумеется), но ничего особенно захватывающего увидеть не сумел. То есть, разумеется, мне этого не показали. Были предельно корректны, вежливы, но на вопросы отвечать времени ни у кого не было, а рядом тенью маячил фон Дорн и пресекал любую попытку выведать что-либо неположенное. И как прикажете работать в таких условиях?

Правда, мне позволено было прогуляться по зданию Академии, побывать в тренировочных залах и полюбоваться редкостным зрелищем: Канда дрессировал какого-то мальчишку. Судя по всему, именно того, из рыбацкой деревушки, маленького для своего возраста, белобрысого и на вид упрямого до жути. Хотя не упрямее Канды, конечно...

-Давай, давай, — подбадривал тот. — Что ты сопли размазываешь?

-Так не получа-ается... — тянул тот густым басом и вытирал сердитую физиономию рукавом.

-Еще бы у тебя получилось! Только и умеешь, поди, у мамки пироги таскать!

-Да чего я сразу...

-Матери скажу — она тебе живо уши надерет, — негромко и почти ласково произнес Канда. — А лучше отцу. Давно березовой каши не пробовал?

Мальчишка насупился еще сильнее, но явно собрался.

-За то, что перевезли всё семейство в Новониколаевск, на обзаведение хозяйством денег дали, а сына в учение взяли, его родители себя до гробовой доски обязанными считают, — негромко сказал фон Дорн. — Мальчик, как видите, упрям и не особенно умен, дома его всё больше розгами учили, говорят, через битье доходит лучше. Нам будущих изгонщиков этак наказывать не с руки, но...

-...зачем утруждаться самим, если родители и сами справятся, — усмехнулся я. Да, пожалуй, в том, чтобы держать семьи поблизости, есть свой резон.

-Ну, давай, что застыл? — раздалось с середины зала, и на этот раз мальчишке что-то да удалось. — Ты так и комара не пришибешь! Но ладно... Завтра уеду, но за тобой найдется, кому присмотреть. Вернусь — смотри у меня, если не сумеешь сделать так, как я тебе показывал, сам с тебя шкуру спущу! Понял?

-По-онял...

Да, прежний Канда не стал бы тратить время на разговоры, а тем более на обучение глупых сопляков. Попадись ему этот мальчишка семь лет назад, он бы его или вовсе не заметил, или пришиб мимоходом! Хотелось поговорить с ним о странностях его поведения, но как-то не получалось — он упорно отмалчивался либо переводил тему. А фон Дорн... он ведь не знал Канду прежде, что он мог рассказать? Хотя, вероятно, что-то да мог, только вовсе не собирался делиться информацией...

...Мы снова выезжали на рассвете, и путь на этот раз предстоял ох какой неблизкий. С нами отправлялась теперь не только охрана, но и кое-кто из местных жителей, хорошо ориентирующихся в этих краях, чему я был искренне рад. Успел уже ознакомиться с картой и с нехорошим холодком под ложечкой осознать, что сейчас-то мы еще в самых что ни на есть цивилизованных местах!

Провожать нас почти никто и не вышел, только кое-кто из сотрудников да те, кому это полагалось по службе. Ну еще фон Дорн поговорил о чем-то с молодой и очень красивой русоволосой дамой в скромном, но достаточно дорогом платье. (Кстати, женщин среди служащих я почти и не видел. Были, ясное дело, медсестры, кухарки, уборщицы, горничные, но среди исследователей и тем паче руководства — ни единой дамы.) Естественно, я заинтересовался и потихоньку спросил Канду, кто это.

-Жена его, — покосился он на меня. — Племянница председателя, кстати говоря.

Видимо, я позволил себе скептическую усмешку, потому что Канда нахмурился.

-Поженились они всего три года как, — сказал он сквозь зубы. — Анастасии Петровны здесь прежде и вовсе не было, председатель племянницу забрал к себе, когда ее отец умер, хотел, чтобы на глазах была. У самого-то один сын, но тот в столице, так что...

-Слушай, я ничего такого в виду не имел, — произнес я негромко. — Что я, по-твоему, идиот, чтобы подумать, будто фон Дорн выдвинулся за счет удачной женитьбы? Максимум, что я могу предположить, так это... хм... упрочение позиций, но, думаю, капитану это ни к чему.

-Вот так и думай, — угрюмо ответил Канда. У меня вдруг брови поползли вверх от невероятной догадки. А что, все-таки возраст, да и... — И не смотри на меня так! Не влюблялся я в нее!

-Кто в кого не влюблялся? — поинтересовался неслышно подошедший фон Дорн. — Если вы о моей супруге, то в нее влюблено подавляющее большинство здешних мужчин моложе девяноста лет. Увы, тут почти нет дам знатного происхождения, тем более красивых, так что ничего странного я в этом не вижу. Но чтобы Юрий...

Судя по физиономии Канды, он едва сдержался, чтобы не послать начальство куда подальше.

-Ничего подобного, — процедил он сквозь зубы.

-Анастасия Петровна — добрейшей души человек, — вздохнул капитан, откровенно забавляясь. — Для любого найдет ласковое слово, а оно, как говорится, и кошке приятно. Вот видите, к примеру...

Я понял, что сейчас Канда сдерживаться перестанет, поэтому поспешил перебить фон Дорна:

-Неужто вы ни капли не ревнуете супругу?

-Не без этого, — усмехнулся тот. — Но что же здесь поделаешь? Разве что запереть ее в тереме, как поступали наши предки, да Михаил Арсеньевич, боюсь, не одобрит...

Разговор увял сам собой, капитана кто-то окликнул, и он отошел, извинившись. Только Канда мрачно буркнул мне на ухо:

-Не вздумай гадости болтать! Шею сверну!

Это уже больше напоминало прежнего Канду. Я покосился на него: так и есть — брови сдвинуты, глаза презлющие, кулаки сжаты...

-Да я же пошутил, — негромко ответил я. — Да и... что в этом такого?

-Того! — прошипел он. — Ты... не понимаешь! Она... ну...

-Жена начальника? — попытался я помочь.

-И это тоже! — мотнул головой Канда. — Но дело в другом... просто... просто... — Он умолк, явно отчаявшись подобрать слова, взглянул исподлобья. — Она правда добрая. Ко всем!.. И если ты язык свой не укоротишь, я сам тебе его отрежу!

Я оглянулся на госпожу фон Дорн: та, ожидая, должно быть, что муж сможет уделить ей еще немного внимания, о чем-то говорила с малолетним белобрысым изгонщиком. Этот-то что поднялся в такую рань? Мальчишка глаз не поднимал, ковырял землю мыском явно непривычного сапожка, но отвечать отвечал. Понемногу начал даже взглядывать вверх, в лицо знатной даме. Правда, когда та протянула руку — пригладить ему вихры, — испуганно вжал голову в плечи, не привык, должно быть, к таким жестам. Потом посмотрел удивленно, захлопал белесыми ресницами, женщина рассмеялась, мальчишка неуверенно улыбнулся в ответ.

Добрая, значит? Так, кажется, Канда сказал? На обитательниц модных салонов не похожа, хоть и выглядит утонченно, простого люда явно не чурается... Если она в курсе дел Академии (а это почти наверняка, с таким-то дядей и супругом), то может представлять, что ждет вот хоть этого мальчишку, пусть не в деталях, но всё же...

Это не обычная доброта, дошло до меня, наконец. Это сострадание, участие, желание хоть как-то скрасить нелегкие будни этих мужчин. Какое там кокетство! Просто пара слов одному, улыбка другому, и, может, мир покажется им хоть чуточку светлее? А самое главное — это не чуть презрительная и брезгливая жалость к расходному материалу, это от души, а люди прекрасно чувствуют такие вещи.

Да, видимо, так. А вообще, задумался я, кто-нибудь когда-нибудь проявлял к Канде хоть каплю жалости? Да, может быть. Немного. А быть объектом жалости такому, как Канда, — хуже не придумаешь. Должно быть, поэтому он и замкнулся в себе, ощетинился: если и захочешь, всё равно через броню его не пробиться. Похоже, никто и не пытался. Даже я не пытался, тогда, давно. По-моему, мне, пусть и будущему Книжнику, по молодости лет это просто не было понятно. Вот Линали я жалел отчаянно, маленькую и хрупкую, а соратников-парней — нет. Может быть, именно потому, что они были парнями...

Неважно, что теперь гадать! Просто стало чуточку понятнее отношение Канды к госпоже фон Дорн, и было любопытно вообразить, как он повел себя, впервые столкнувшись с нею. Жаль, обстоятельств встречи я не знал, но, судя по итогам, Канда, давно и окончательно разуверившийся в людях, признал-таки, что среди них встречаются не одни циники. Во всяком случае, если судить по его поведению: бросаться на защиту малознакомой дамы, о которой я ничего и сказать-то толком не успел, это, знаете ли, показательно! Возлюбленных защищают иначе. А вот так — отстаивают святыни. Rто-то скажет, что грань здесь слишком тонка, но мне теперь это казалось очевидным. Кто бы мог подумать...

-Что ты рожи корчишь? — поинтересовался Канда, наблюдавший за мной исподлобья.

-Не думал даже, — усмехнулся я. — Знаешь, ты все-таки чертовски сильно изменился!

-Ты мне в сотый раз это говоришь.

-Думаю, еще не раз скажу, — вздохнул я. — Но, по правде сказать, даже приятно было услышать твое обещание...

-Какое еще обещание?

-Отрезать мне язык, — пояснил я. — Раньше ты грозился проделать это чуть не ежеминутно.

-Ты раньше болтал в разы больше, — Канда отвернулся.

-Я исправлюсь, — пообещал я.

-Вот уж не стоит! — взглянул он через плечо. — И хватит трепаться, нас уже зовут...

-А что твой подопечный-то выскочил? — вспомнил я вдруг. Мальчишка так и стоял в стороне, угрюмо поглядывая на сборы.

-А черт его знает, — мрачно ответил Канда. — Я за ним следить не нанимался.

-Ты его обучаешь, — напомнил я.

-И что?

-По-моему, это он тебя провожать вышел. — Нет, все-таки непрошибаемость свою Канда во многом сохранил!

-Ага, прямо, жди... — хмыкнул он. — Небось решил удостовериться, что я в самом деле уеду, а не буду из него жилы тянуть!

Я только вздохнул.

-Ну, едем! — вернулся к нам капитан. — И так задержались...

Тронулись.

Я отдернул занавеску с окошка, взглянул назад: госпожа фон Дорн махала вслед светлым платком, остальные расходились постепенно... а белобрысый мальчишка вдруг сорвался следом за экипажем.

Я толкнул Канду локтем, указал ему в окно. Тот недовольно нахмурился, но все же взглянул и вовсе уж насупился.

-Хоть рукой махни, дубина... — тихо сказал я и даже удивился, когда Канда последовал моему совету, неуверенно и без особого желания, но всё-таки.

-Что там у вас? — заинтересовался сидевший напротив фон Дорн, выглянул наружу. — А! Ну надо же... Похоже, прав был батюшка этого трудного отпрыска, и через задний ум до него все же что-то дошло...

-Чего еще? — буркнул Канда.

-Да ничего особенного, — усмехнулся капитан. — Но теперь ты можешь быть уверен, что еще один человек будет ждать твоего возвращения. Именно твоего, а не всей нашей экспедиции.

Канда буркнул что-то себе под нос, явно нецензурное, и каменно замолчал. Мальчишка давно отстал, повернул обратно к воротам.

Я мог бы высказаться на тему учеников и учителей, но решил промолчать. Канду я теперь не слишком-то хорошо понимал, и спрогнозировать его реакцию на самую невинную шутку уже не мог. Вместо этого я заговорил с фон Дорном о маршруте.

-Можно было бы спуститься хотя бы по Енисею, — сказал тот преспокойно, словно чудовищные расстояния вовсе его не пугали, — но это лишний крюк, и преогромный. К тому же в тех водах, говорят, льда еще предостаточно, а терять время мы не имеем права.

Поэтому мы и двинулись прямо на восток, и если в путешествии до Новониколаевска я еще ухитрялся чего-то пугаться, то теперь бояться попросту устал. Шли монотонные дни, донимала появившаяся мошка, однажды, устраивая бивак, мы чуть не нарвались на недавно проснувшегося и от того пребывающего в скверном расположении духа медведя. По счастью, тот нас не заметил, ушел сам, а мы перенесли стоянку от греха подальше.

Дороги тут были скверные (если вообще были), и к концу путешествия мы имели весьма потрепанный вид, а я уже начал побаиваться, что разучился говорить. Канда — тот никогда болтуном не был, из фон Дорна сложно было выудить что-то новенькое, если только в обмен на такую же любезность с моей стороны, это я уже понял. Если становилось невмоготу молчать, я "припоминал" какой-нибудь малозначительный эпизод, получал в ответ столь же скромный рассказ...

Время от времени мы останавливались в небольших деревушках (как сопровождавшие нас местные их отыскивали, оставалось для меня тайной за семью печатями). Народ здесь был подозрительный, молчаливый, а те разговоры, что я слышал, велись на здешних диалектах, которые я далеко не всегда понимал. Правда, на ночлег нас все же пускали, а на вопросы о том, не видели ли бесов, отвечали охотно. Наутро, прикупив провианта, мы двигались дальше, и мне уже начало казаться, что в пути мы не меньше года, и странствие это затянется надолго.

Если бы не станции, устроенные Академией по всему маршруту, я бы точно одичал. Но здесь хоть встречались служащие, с которыми можно было переброситься парой слов о погоде, к примеру, пока меняли лошадей или там готовили переправу!

Но всему когда-нибудь приходит конец и вот уже в воздухе повеяло хорошо знакомым запахом. Море...

*

Той ночью я спал, как убитый: на побережье имелся небольшой рыбацкий поселок, при нем — очередная академическая станция, где мы и расположились. Судя по всему, она была рассчитана на большее число путешественников, так что устроились мы со всем возможным комфортом.

Наутро я хотя бы мог с удовольствием смотреть на себя в зеркало: и мундир чистый, не измятый, и физиономия выбрита не вкривь и вкось.

-Пора, давно пора строить здесь причальные мачты, — сказал за завтраком фон Дорн, словно отвечая на мой невысказанный вопрос. — Железная дорога будет нескоро, а вот дирижабли... Но пока такой возможности нет. Слишком уж удобные мишени для бесов, сами понимаете...

-А жаль, — искренне сказал я. — На дирижабле мы добрались бы в разы быстрее!

-А вам разве не интересно было посмотреть на империю, так сказать, с изнанки? — с прищуром взглянул на меня капитан.

-Очень интересно, — честно ответил я. Ох, и названия же у них здесь, язык вывихнуть можно! Звучат совершенно дико, запоминаются с трудом, уж на что я привычен! — Но я предпочел бы проделать этот путь в мирное время, не торопясь, как этнограф-исследователь, а сейчас, как вы любите повторять, каждый день на счету.

-Что поделать, — развел он руками. — Скажите спасибо, что добирались не на своих двоих. И что сейчас не зима.

Я представил зиму в этих краях и невольно поежился.

-Зимой бесы не очень-то суются, — подал голос Канда. На станциях он столовался с нами вместе, видимо, было позволительно, не то, что в Академии. — А то хуже было бы.

-Зато зимой их не в пример проще выслеживать, — заметил фон Дорн.

-Насколько я помню, они и под снегом неплохо маскируются, — припомнил я эпизод из нашей общей с Кандой практики.

-Ну, это смотря от кого, — фыркнул тот. — Но все же хорошо, что зимой они больше с другой стороны заходят. Здесь-то их ловить умаешься, особенно когда мороз такой, что плевок на лету застывает и снегу по горло...

Я попробовал себе это представить и решил, что лучше не стану. А с другой стороны... Лето здесь короткое, и если в зимние месяцы наступает затишье, то это неплохо. Во всяком случае, дает некоторую передышку, позволяет собраться с силами, что-то наладить, изучить...

-Ну что, готовы? — обратился ко мне фон Дорн. — Нас уже ждут.

Нас действительно ожидала шлюпка: отправлялись мы втроем да бессменные телохранители капитана. Прочие сопровождающие остались в поселке, дожидаться, очевидно, нашего возвращения.

Мы вышли в море, еще холодное и неприветливое, поднялись на борт небольшой шхуны, и та взяла курс прочь от берега.

-Мы поспели вовремя, — довольно говорил фон Дорн, разглядывая карту, — так что не сегодня-завтра должны повстречать, кого следует...

-Кого? — спросил я, но дождался только очередной усмешки. Канда тоже промолчал, хотя, я заметил, этим вечером он еще тщательнее обычного осмотрел оружие, вычистил бушлат и сменил черную безрукавку на другую, плотной вязки, в поперечную полосу. Я бы сказал, не лишняя предосторожность: ветер задувал резкий и холодный. Хотя Канда отроду холода не боялся...

На шхуне мы провели еще двое суток, и только на третье утро дозорный крикнул что-то со своего места. Началась деловая суета, шхуна меняла курс, и я старался только не попадаться под ноги матросам. В морском деле от меня проку немного, и я был удивлен, увидев, как Канда вполне уверенно берется помогать, а его и не думают гнать.

-По моим расчетам, — щелкнул крышкой хронометра фон Дорн, и я вздрогнул, — каковые подтверждает наш капитан, увидеть встречающих мы должны уже вот-вот. А, впрочем, вот и они.

Я посмотрел в направлении, которое он указал, но сперва ничего не увидел — слепили солнечные блики на воде. Потом присмотрелся, увидел какие-то точки, еще удивился — что это, рыбацкие лодки? Так далеко от берега? Затем перспектива будто сместилась, я смог оценить расстояние до этих "лодок" и их размеры...

В первый момент мне показалось, что это акума, причем акума гигантские. Их было три: один впереди, два чуть позади, на приличном расстоянии.

-Ну как вам? — довольно произнес фон Дорн. — Хотите, одолжу бинокль? Или дождетесь, пока мы подойдем ближе?

-Благодарю, у меня отличное зрение, — пробормотал я, вглядываясь вдаль.

Конечно, это были корабли, вон, виднеются трубы, только дым отчего-то не валит. Мачты тоже есть, но проку от них, наверно, немного: на парусах такая махина далеко не уйдет...

Мне уже доводилось встречать пароходы самых разных конструкций, попадались и бронированные военные корабли, но эти ни на что мною виденное не походили!

-Впереди — "Святослав", один из лучших наших броненосцев, — говорил тем временем фон Дорн. — Левее — "Николай Угодник", справа — "Камчатка". Не правда ли, прекрасное зрелище?

-О да! — искренне отозвался я. — И впечатляющее...

Они были уже достаточно близко, чтобы можно было различить орудийные порты, надстройки на палубе, мельтешащих матросов...

Видимо, именно об этом вспомнил в виду фон Дорн, рассмеявшись над моими словами касаемо масштабов деятельности Ордена и Академии. Вот только что проку в этой, вне всякого сомнения, чудовищно дорогой махине в столкновении с парочкой акума? Они же пустят на дно этот металлолом в мгновение ока!

-С вооружением, конечно, пришлось повозиться, — проговорил фон Дорн задумчиво, — но оно того стоило. Да и броня не чета той, что у англичан, к примеру.

Что-то в его словах меня насторожило. "Вооружение снимается", — припомнил вдруг я и не удержался, чуть сдвинул повязку на правом глазу, делая вид, что поправляю ее. Хорошо, что собой я владею недурно, иначе мог бы и выдать что-нибудь в духе Канды, трехэтажное и абсолютно непечатное!

-Это бесовская броня? — спросил я, и фон Дорн, по-моему, чуточку обиделся.

-Как вы догадались?

-Ну, это было не так уж сложно, — усмехнулся я, лихорадочно соображая. — Обычная броня для снарядов бесов — всё равно, что папиросная бумага, это раз. Корабли военные, несомненно, но от кого вам ждать угрозы с этой стороны? Только от бесов, тех, что лезут с Японского архипелага, верно? — Я дождался кивка и продолжил: — Второе: вы упоминали как-то, что с изловленных бесов снимаете броню, а они способны ее восстанавливать. На что же ее можно употребить? Для исследований не нужно такого количества материала! Значит... вы подставляете под пушки бесов их же доспехи, ведь так?

-Совершенно верно.

-И оружие на этих кораблях наверняка необычное, — закончил я. — Вы тогда говорили, что и вооружение с бесов снимаете. И куда же оно девается? Лежит на складах? Вряд ли... Судя по всему — оно именно здесь...

-И снова вы правы, — улыбнулся фон Дорн. — Его не так много, как хотелось бы, но это лучше, чем ничего. Конечно, корабли несут и обычные орудия, но главное — именно это.

-А еще... — я мрачно посмотрел на приближающиеся громады. — Я съем вашу фуражку, если в движение броненосцы приводит обычная паровая машина!

-Ну, паровая машина там имеется, — сказал капитан, — на крайний случай. Но фуражку вам есть не придется: сейчас корабли, чтобы не привлекать внимания, идут на основном движителе...

-Корабли, охраняющие ваше побережье от бесов, сами маскируются под бесов... — протянул я. — Ах вот, что вы имели в виду, говоря о "других путях"! Насколько я помню, те бесы, что убивают других, становятся сильнее... И даже если вы начинали со слабенького беса, теперь это грозная боевая машина... А вы не опасаетесь, что она может выйти из-под контроля, уж не знаю, как он осуществляется?

-Опасаемся, — серьезно ответил фон Дорн. — Поэтому корабли сменяют друг друга постоянно, мы снимаем часть брони — она уходит на новые проекты, — проводим еще кое-какие работы. На перемещение, на самовосстановление у бесов уходит немало сил, и... вуаля! Можно начинать охоту заново. Но, по правде сказать, один корабль, "Эос", мы были вынуждены утопить сами. Бес внутри него набрал слишком много сил — это случилось после серьезного сражения, — и исправить ситуацию мы уже не успевали. Очень, очень жаль, прекрасный был крейсер. Теперь за этим следят намного более тщательно.

-Выходит, в Орден вы намерены поставлять именно такое... вооружение? — негромко произнес я, пытаясь представить, во что это может вылиться. Картина складывалась безрадостная.

-Ну как вам сказать... — капитан скрестил руки на груди. — Разумеется, никто не отдаст в руки Ордена вот такой броненосец. Вы сами должны представлять, сколько стоит боевой корабль такого класса! Да и к чему он там? А прочее... Нет, Академия никогда не передаст никому вооружение, снятое с бесов. Только кое-что, созданное на базе этих машин... Уверяю, этого будет вполне достаточно.

-Да, пожалуй, — согласился я и подавленно замолчал...

*

Вблизи броненосцы вовсе уж подавляли. Наша шхуна по сравнению с громадой "Святослава" казалась крохотной скорлупкой, а подняться на борт оказалось не такой уж простой задачей — шхуну здорово болтало. Это Канда взлетел по веревочному трапу кошкой, и с палубы броненосца тут же донеслось:

-Э, Юрка!

-Правда, Юрка!

-Здорово!

-Эй, Кандыч, чего так долго? Всех бесов без тебя постреляли, пока ты там по Европам разгуливал!

Тот отвечал, иногда нецензурно, но беззлобно. Слышались и звучные хлопки — похоже, расчувствовавшиеся матросы от души лупили Канду по спине, а тот в долгу не оставался.

Наконец, и мы оказались на палубе.

Я перевел дух и огляделся. Что ж... Огромная боевая машина, этим всё сказано. Для чего предназначены те или иные надстройки, я мог догадаться далеко не всегда, но вот это, кажется, орудия главного калибра, там торчит что-то совсем уж непонятное, везде деловито копошатся матросы...

-Добро пожаловать на борт, — сказал кто-то густым басом.

-Семен Максимович, рад видеть в добром здравии, — кивнул фон Дорн.

-Как добрались, Александр Николаевич? — поинтересовался тот. С виду — классический морской волк из приключенческих романов. Бакенбарды по здешней моде, усы, безупречный мундир... И почему-то сразу видно, что капитан "Святослава" не из благородных, выслужился из простых матросов и очень гордится доверенной ему честью.

-Вашими молитвами, — ответил мой провожатый с улыбкой. — Прошу знакомиться, это европейский специалист, Лауренсио Эскриба... Капитан второго ранга Можейко, Семен Максимович.

"Тот самый", — сообразил я, старательно улыбаясь. Да, такой, пожалуй, мог и совладать с Кандой, особенно, если тот был не в форме. Впрочем... Нет, вряд ли капитан лично его вразумлял. Уж не физически-то точно.

-Рад, очень рад, — проговорил Можейко и шепотом спросил фон Дорна: — А иностранец по-нашему-то кумекает?

-Вполне, Семен Максимович, — усмехнулся тот.

-Гхм... — кашлянул тот. — Ну, тогда прошу извинить, господин Эскриба.

Фамилия моя далась ему с заметным трудом.

-Право, не стоит извинений, — улыбнулся я. — Признаюсь, говорю я всё еще не слишком бегло и надеюсь, что огрехи мои будут приняты со снисхождением.

-Не прибедняйтесь, синьор Эскриба, — хмыкнул фон Дорн. — За последние несколько недель вы существенно усовершенствовали ваш разговорный русский. И, кстати, здесь можете не утруждаться и не разводить особенный политес. Не до того.

-Что верно, то верно, — пророкотал капитан. — Мы тут люди простые... в большинстве своем, — поправился он, глянув на фон Дорна. — Так что... проходите-ка в кают-компанию, что на ветру стоять! Ишь, разгулялось сегодня...

-Может быть, господин Эскриба захочет осмотреть свою каюту? — как бы между прочим поинтересовался тот, и я понял, что ему нужно о чем-то переговорить с капитаном с глазу на глаз. — Семен Михайлович, найдется у вас свободное место?

-Как не найтись! — охотно откликнулся тот. — Непременно сыщется, сейчас кого-нибудь кликнем, проводят в лучшем виде!

-Юрий проводит, — непререкаемым тоном произнес фон Дорн.

-Юрка! — гаркнул капитан, и Канда ссыпался откуда-то сверху, чуть ли не с гигантской трубы. Что его туда понесло, интересно? — Где тебя носит, чертяка?

-Так пока со всеми поздороваешься, вашескобродь! — хмыкнул тот. — А чего это надстройку так расперло? Она вроде пониже была.

-А бес ее знает, — двусмысленно ответил Можейко, перехватил взгляд фон Дорна и пояснил: — Пока не чудит, приборы ничего такого не показывают.

-Проверим, — кивнул тот. — "Святослав", и правда, к чудачествам не склонен, это не "Эос", но лучше перестраховаться.

-Оно конечно, только вас и ждали, — ответил капитан. — Юрка, гостя в каюту проводи, присмотри, чтобы всё было чин по чину!

-Так точно, — ответил тот и посмотрел на меня.

Я раскланялся с обоими капитанами, отправился вслед за ним.

По сравнению со шхуной броненосец был устойчив, как остров, качка вовсе не ощущалась. Только что-то едва заметно вибрировало под ногами, должно быть, работали таинственные машины, приводящие в движение огромный корабль. Наверно, у меня разыгралось воображение, потому что мне показалось, будто обшивка, которой я невзначай коснулся ладонью, теплая на ощупь. Не горячая, как бывает рядом с разогретым котлом, не холодная, как обычный металл, а... именно тепловатая, словно шкура какого-то зверя. Не самое приятное ощущение, должен отметить.

-Сюда, — указал Канда. — Тесновато, ну да поместишься.

-А ты... — Я готов был услышать, что ночует он в кубрике с матросами, но ошибся.

-А я снова напротив, — усмехнулся он. — Я хоть и не офицер, но всё же главная ударная сила! Если что — стучись. А пока лучше побудь здесь. По палубе потом погуляешь. Да там к тому же штормит, то еще удовольствие...

-Ну ладно, — вздохнул я, вновь осознав, что выпускать меня из-под прочного колпака не намерены. Можно подумать, случайно я снова оказался дверь в дверь с Кандой! Впрочем, это как раз меня занимало меньше прочего. — Слушай, Юу...

-Давай потом, ага? — серьезно сказал он. — Я пойду, узнаю, чего от меня требуется, а там видно будет. Лады?

-Ну конечно, — усмехнулся я. — Тебе нужно получить инструкции. Куда меня можно пускать, куда нельзя, что я могу видеть, чего нет...

Он сощурился, но меня уже понесло.

-Что они все-таки с тобой сделали, Юу? — спросил я. — Я тебя почти не узнаю. Ей-богу, если знал бы, что они имеют дело с Азиатским управлением, так подумал бы — тебе в голову какую-нибудь штуковину воткнули, чтоб слушался беспрекословно!

Канда превосходно владел лицом, только вот в глазах мелькнуло что-то такое... такое... Я оторопел. Хотя, если подумать...

-Так они все же общались с Азиатским управлением, — полуутвердительно сказал я. — Ну конечно...

Всё верно. До него ближе, чем до Европы, со здешними понятиями о расстояниях — рукой подать! И я правильно удивлялся — не могли местные с нуля разработать такие технологии за такой короткий срок, если и в Азиатском управлении, и в Центральном с подобным бились десятилетиями... Значит — переняли передовой опыт, подогнали по себе, ненужное отбросили, то, что не умещалось в рамки концепции — вбили кувалдой... И начали развивать эти идеи дальше.

Но как? Как Бак умудрился это утаить?! Неужели Комуи вообще ничего не знал? Трудно поверить, но... я уже был готов уверовать во что угодно! Учитывая истинно восточную изворотливость Бака, немалое количество тайных знаний, скопившихся за века в его управлении в целом и семействе в частности, большую нелюбовь Чана к Ватикану и нежелание подчиняться его приказам... Мог он сделать ставку на северного соседа? И с какими именно целями? Избавиться от контроля Ватикана, а в перспективе с большой вероятностью посадить себе на шею русских? Или он рассчитывал остаться на положении равного партнера или хотя бы союзника? Черт его знает! Он только прикидывается взбалмошным, а на самом деле... Впрочем, Бака я уже много лет не видел, откуда мне знать, каков он теперь!

-Должно быть, ты и туда ездил? — спросил я. — Иначе стал бы Бак вовсе разговаривать невесть с кем? А так — знакомая физиономия... Или, может, они уже раньше стакнулись? А тебя, что, свозили мозги подправить? То-то ты теперь, как послушный сторожевой пёс, по команде у ноги ходишь, хозяину в рот смотришь и...

Договорить я не успел, потому что Канда чуть развернулся, насколько позволяла теснота каюты, и со всего размаха заехал мне по уху. Не кулаком, раскрытой ладонью, и в голове у меня, кажется, что-то взорвалось...

Когда из глаз перестали сыпаться искры, я обнаружил, что лежу поперек койки — отлетел от удара, должно быть, — а Канда держит меня за воротник. Глаза его, совершенно лютые, были совсем близко, но теперь я видел в них не слепое бешенство, как когда-то, а вполне расчетливую, холодную ярость.

-Ты чушь-то не пори! — прошипел он мне в лицо. — Пусть я сторожевой пёс, но мозги мои при мне! А еще... — Канда брезгливо меня оттолкнул (я стукнулся затылком о стену) и выпрямился. — Запомни, хозяев у меня нет. Есть начальство. И я приказы выполняю, а не...

-Юу, — позвал я, но поздно — он уже вышел. Даже дверью не хлопнул, прикрыл аккуратно.

Ясно, он доложит...

Я взялся за голову — в ней всё еще гудело. Угоди мне Канда по физиономии, я щеголял бы изумительным кровоподтеком. Как бы мне в этом рейде и вовсе не пропасть...

Ладно, это эмоции. А сведения? Сведений, в сущности, нет. Кое-какие обмолвки фон Дорна, мои догадки касаемо Азиатского управления... Кстати, а не Бак ли дал здешним наводку на Центральное управление и устроил встречу? Вполне мог!

А Канда? С ним-то что? Нрав какой был, такой и остался, — это да, только никогда в нем не было такого вот... Не признавал он авторитетов, не очень-то слушался команд, да и в целом считался плохо управляемым, я-то знаю. А тут... впору поверить, что ему действительно мозги промыли! Других версий у меня просто не было: что нужно сотворить с Юу, чтобы он настолько переменился, я представить не мог. Его и смерть-то не меняла, а тут — обычные люди...

...Приглашение пройти в кают-компанию мне передал незнакомый матрос. Канду я увидел уже на палубе, и вид у него был недобрый. Я даже замедлил шаги, и не зря: очень скоро появился фон Дорн, видимо, переодевавшийся к обеду, а теперь следовавший тем же курсом, что и я. Его, правда, перехватил Канда, отвел в сторону, коротко сказал что-то, хмурясь и глядя в сторону. Фон Дорн удивленно вскинул брови, потом произнес несколько слов в ответ, потрепал его по плечу и направился ко мне. Лицо его озаряла самая что ни на есть доброжелательная улыбка. Канда маячил позади, и взгляд его мне совсем не нравился.

-Прав был Михаил Арсеньевич, — начал капитан без предисловий. — Вы удивительно догадливы. Впрочем, это и немудрено, при вашем-то роде занятий... Нет-нет, не пытайтесь сделать удивленный вид, Юрий всё мне рассказал, а не верить ему у меня нет резона. Пойдемте, Лави, побеседуем в более приятной обстановке...

Я, честно говоря, опасался, как бы меня не выбросили за борт прямо здесь, но нет, обошлось. Фон Дорн провел меня в кают-компанию, какое-то время занимал светской беседой, рассказывал капитану Можейко и прочим офицерам последние новости (несколько устаревшие, конечно), а вот после обеда, когда все разошлись по местам, а мы остались вдвоем, враз посерьезнел.

-Повторюсь, вы очень догадливы, — произнес он негромко. — И, признаюсь, это может создать некоторые проблемы как для Академии, так и...

Я промолчал. Упоминать о том, что Книжники не разглашают полученной информации, пожалуй, не стоило: не поверит, напомнит, как я недавно вполне охотно отвечал на их с председателем вопросы.

-И что прикажете с вами делать? — задал фон Дорн ожидаемый вопрос.

-Акулы в этих местах водятся? — светски осведомился я.

-Какие-то странные фантазии приходят вам в голову, — улыбнулся тот. — Лави... Правду сказать, вы мне чем-то нравитесь. Мне не хотелось бы, чтобы с вами приключилось несчастье. Вы меня понимаете?

-Вполне, — кивнул я. Трудно было не понять совершенно прозрачного намека. — Вы хотите сказать, что догадки свои, какими бы они ни были, мне следует держать при себе, а также прекратить совать нос туда, куда не положено.

-Именно, — спокойно ответил он. — Не поймите меня превратно, Лави... Господин Ли достаточно рассказал мне о вашей работе. Вы сами поведали достаточно. Но в то же время... Вы прекрасно понимаете, чем может быть чревата утечка информации. Любой информации, даже таких вот... догадок. Это ведь вы поведали нам о способностях наших настоящих противников, не так ли? И можем ли мы быть уверены, что кто-то из них не где-то поблизости?.. — Он сделал выразительную паузу. — И более того, Лави, разве ваш наставник не выдал в итоге того знания, которого от него добивались?

-Я не знаю наверняка, — сказал я сквозь зубы. Это было ударом ниже пояса.

-Но вас отпустили, — усмехнулся фон Дорн. — И есть вероятность, что...

-Есть, — кивнул я.

-Тогда, Лави, ради нашей общей безопасности... — он снова замолчал, взглянул на меня прямо. — Вам не стоит вникать в некоторые вещи. Наблюдать и делать умозаключения мы вам запретить не можем, но вот сказать, верен ваш вывод или нет, ни я, ни кто-либо иной, увы, не имеем права.

-Всё верно, — усмехнулся я. — Вы ведь пригласили меня "взглянуть" на вашу работу. Надо же, я только сейчас понял... Смотреть я могу сколько угодно... на то, на что дозволено смотреть, верно? Но правды я не узнаю.

-Возможно, она окажется где-то рядом, — ответил фон Дорн и вздохнул. — Вы серьезно помогли нам, Лави, в том, что касалось семейства наших противников. Но, прошу вас, пока не пытайтесь разузнать больше, чем мы можем вам доверить. Обещаю, потом, когда мы покончим с этой мерзостью, вы получите доступы к этой информации, но не ранее!

-Надеюсь, это случится еще при моей жизни, — хмыкнул я. — Я понял вас, Александр Михайлович. Обещаю оставаться пассивным наблюдателем и не соваться куда-либо без разрешения.

А что еще мне оставалось, спрашивается?

-Я очень рад, что вы поняли меня правильно, — серьезно сказал он. — И еще, Лави... Прошу вас, не мучайте Юрия.

-Что?.. — я подумал, что ослышался.

-Не мучайте его, — повторил фон Дорн. — Я понимаю, что когда-то вы были боевыми товарищами, но с тех пор много воды утекло, а вы оба очень изменились. Вы, должно быть, привыкли к тому, что он способен поверить вам любые секреты?

Я молча кивнул. Да, верно, было дело...

-Теперь это не так, — жестко сказал капитан. — Я знаю, что такое дружба и доверие, Лави. Но еще я очень хорошо знаю, что такое долг... и служебная тайна. И Юрий тоже прекрасно это усвоил.

"Каким образом, хотел бы я знать", — хотел я спросить, но промолчал.

-Так вот, — продолжил фон Дорн, — не заставляйте его разрываться между долгом и вашей дружбой.

"От которой, похоже, ничего не осталось", — снова подумал я, но не мог не признать, что капитан прав. Прежде мы всё-таки были по одну сторону и, черт возьми, я знал намного больше того, что мог мне поведать Юу! И я тоже понимал, что такое долг, потому и молчал, хотя, расскажи я кое-что, события могли бы повернуться иначе... Теперь ситуация обратная. Что ж...

-Я понял вас, — негромко сказал я. — Вы совершенно правы, Александр Михайлович, а я повел себя несколько опрометчиво и самонадеянно. Прошу извинить.

-Извинений просите у Юрия. Только лучше не сию минуту, он не в самом лучшем расположении духа, пускай сперва остынет, — усмехнулся тот, а я невольно потрогал ухо. Казалось, оно было заметно больше второго. — Ну, я надеюсь, мы достигли взаимопонимания по основным позициям?

-Да, пожалуй, — кивнул я, пожав протянутую руку.

-А буде впредь возникнут вопросы, обращайтесь напрямую ко мне, — добавил фон Дорн. — Если это будет возможно, я отвечу, нет — так и скажу. Остальные... не стоит пытаться их разговорить. Они, знаете ли, предупреждены.

-Это я уже понял, — сказал я без улыбки.

Ну что ж... Я на этом броненосце словно в плавучей тюрьме. Деваться отсюда некуда, до берега не доплыть — вода холодная, да и, прямо говоря, далековато. Да даже если и удастся добраться до берега, что дальше? На побережье живут разве что рыбаки... Пробираться пешком обратно в Европу? Без денег, припасов, оружия и теплой одежды? Далеко я уйду! А даже если предположить, что каким-то чудом я смогу дойти до того же Новониколаевска (подозреваю, мне на это понадобится не меньше года), то... Документов у меня, на минуточку, нет. Сюда меня привез фон Дорн, а вот обратно уйти будет посложнее. Тем более, что денег, скажем, на то, чтобы нанять проводника, который перевел бы меня через границу, все равно нет. Самому рискнуть? Тут такие просторы... Подозреваю, местные жители преспокойно ходят в Китай и обратно! Но мне-то что там делать? Что в лоб, что по лбу... Добраться до Чукотки и попытаться уйти на Аляску, а оттуда в Канаду? Размечтался, одернул я себя. На Аляску... Сам ведь прекрасно понимаешь, что это нечто из области фантастики!

Словом, мне ничего не оставалось, кроме как успокоиться и попробовать заняться делом, а именно: упорядочить те сведения, что мне удалось собрать, попытаться обосновать свои догадки касаемо контактов Академии с Азиатским управлением, а также продолжать наблюдение.

Наблюдать, если честно, было не за чем. Море и море, корабли, изредка вдалеке мелькали острова: так мы миновали пролив Лаперуза, прошли мимо островов Итуруп и Уруп, не приближаясь к ним особенно — наш отряд выполнял обычное патрулирование, затем прошли пролив Фриза и двинулись дальше. "Как звучит! — невольно восхитился я. — Обычное патрулирование! Особенно если учесть, кто может попасться в этом патруле..."

Более занятий не находилось. Да, случались посиделки в кают-компании, но офицеры следили за словами, и если кто-то увлекался сверх меры, сослуживец непременно его останавливал. Да и не больно-то они расходились в присутствии фон Дорна... Я пробовал поговорить с простыми матросами, но рядом тут же возникал Канда, и я не осмеливался задать какой-нибудь особо интересующий меня вопрос. Про битвы с акума матросы рассказывали охотно, еще более охотно травили байки про геройства Канды (а он не спешил это пресекать), но ничего нового из этих рассказов мне опять-таки почерпнуть не удалось. Акума я и сам видал многократно, а этим-то служивым даже и наблюдать особенно некогда было: чуть боевая тревога, говорили они, так тут уж свистать всех наверх, по местам стоять... Некогда особенно башкой по сторонам крутить! Каждый знает своё дело, и знает также, что если кто-то оплошает, то кораблю может не поздоровиться.

Здесь ловить было нечего.

Канда, к слову, со мной вовсе не разговаривал. Следовал по пятам, пресекал нежелательные разговоры, но даже не отзывался, когда я пытался с ним заговорить. Видимо, крепко обиделся на мои слова... Но если прежде он бы мне попросту зубы пересчитал, то теперь — не шел на контакт вообще, черт бы его побрал, упрямую сволочь!

-Юрка, он такой, — сказал мне вечером Семен Максимович, — злющий, как медведь-шатун, но тут уж... крепко его жизнь потрепала, вам ли не знать!

Я молча кивнул.

-Но уж что-что, а положиться на него можно, — добавил капитан. — Не подведет. Помирать будет, а не отступится...

Это тоже было мне прекрасно знакомо.

-Только что ж вы ему такого сказали, господин Эскриба, — поинтересовался он, — если Юрка на вас зверем смотрит? Он сам-то нипочем не скажет, а вот вы...

-Я сделал одно предположение, — неохотно ответил я. Ясно, Можейко разбирало любопытство, и проще было его удовлетворить, нежели подвергаться тяжеловесным атакам пожилого капитана.

-Это какое же? — удивился тот. — Юрку словом-то не враз проймешь, это вот разве что Александр Николаевич может...

-А вы разве нет? — хмыкнул я. — Александр Николаевич говорит, что это вы Юу... хм... приручили. К нему-то он позже попал.

-Ну, я! — развел руками Можейко. — Это уж он загнул... Сам-то он у нас знаток душ человеческих, с позволения сказать, а я что? Всю жизнь на флоте... К дисциплине приучить — это сколько угодно, а вот душеспасительные беседы вести не обучен.

Что-то начало увязываться. В общем-то, достучаться до Канды какими-то речами, на мой взгляд, было задачей практически невыполнимой. Но вот если он угодил в руки фон Дорна, уже слегка обработанный капитаном Можейко...

-А к дисциплине у вас, я слыхал, линьками приучают? — осведомился я.

-Так если кто человеческих слов не понимает, как еще втолкуешь? — пожал тот широкими плечами. — По правде сказать, нынче-то уж нечасто так наказывают. Вот прежде пороли так пороли! Хотя и посейчас кое на каких кораблях такое обыкновение имеется...

-На вашем, например, — поддел я.

-Э, нет! — воздел палец Можейко. — Тут народец ответственный, знают, если что не так, то всем помирать, так что...

-То-то вчера я видал, как ваш боцман какому-то матросику в зубы дал, — не отставал я.

-Дал — значит, было за что, — невозмутимо ответил капитан. — Это, поди, из новеньких, которые в бою не бывали. Небось, делал что спустя рукава, вот и получил. Сычкин, боцман-то, человек серьезный, со мной еще на бриге ходил... Просто так он руки не распускать не станет, уж поверьте.

-О да, ему вполне хватает голоса, — вздохнул я, припомнив совершенно зверский рык здоровенного Сычкина. — А Юу, стало быть, тоже он воспитывал?

-Ну а кто же? — удивился Можейко. — И то еле совладал, Юрка хоть мелким казался, а силища — впятером не удержишь! Вязать пришлось... Как он мне тогда бриг не разнес, ума не приложу! А ведь еле живой был...

-Это когда его только подобрали? — поинтересовался я.

-Ну так! — отозвался капитан. — Только в себя пришел, в голове-то, видать, помутилось, он и давай бросаться! Хорошо, саблю у него забрать успели, не то бы порешил кого-нибудь. Но он и так — матросов раскидал, глаза дикие... Ну, думаю, подобрали умалишенного на свою-то голову! Хорошо еще, Сычкин сзади-то подошел да по маковке Юрку и приласкал.

Я припомнил кулачищи боцмана и подумал, что от такой "ласки" у Канды вполне могло что-то сдвинуться в голове.

-А тот живо очнулся и опять за своё! Ну, Сычкин и говорит, мол, Семен Максимыч, этак мы с парнем хлопот не оберемся, не связанным же его держать, — продолжал Можейко, — поучить бы надо, если по-хорошему не понимает. А что? Попадется иной такой новобранец, право от лева отличить не может, по-русски — и то еле понимает, так пару раз получит по загривку, живо команды усвоит! Ну и опять же, надо мне, чтобы этот парень кого покалечил? Не надо! Он к тому же еще и мачту умудрился повредить... Ну, Сычкин его и выпорол, а потом в канатный ящик посадил, под замок.

Я попытался представить себе эту картину, не преуспел и стал слушать дальше.

-Думали, парень не сразу оклемается, ан нет! Вечером Сычкин велел проверить, как он там, напоить и всякое такое... так тот за старое! И, главное, зажило всё, как на собаке, — говорил капитан. — Я еще после мачты этой на флагман приказал передать, что дела странные творятся. Ну да об этом вам, поди, Александр Николаевич рассказывал...

Я кивнул. Меня больше интересовало эпическое противостояние полумертвого Канды и сурового Сычкина.

-Юрка-то чуть за борт не сиганул, только боцман у меня тоже не промах, успел его за патлы поймать, — сказал Можейко. Я ухмыльнулся: не иначе, после этого случая Канда и остригся. — Скрутил, хотел еще раз выдрать, чтоб неповадно было... Потом на меня посмотрел и говорит, мол, господин капитан, парень, конечно, странный, дикий, пороть бы его да пороть, пока в ум не войдет, да только ж насмерть забить можно, кожа да кости ведь...

-Ну, убить Юу не так-то просто, — вздохнул я.

-Это уж мы потом узнали. А так... помощник мой говорит: может, это он с голоду бесится? Притащили с камбуза, чего нашлось, стопку налили...

Я вообразил себе эту картину: могучий боцман держит Канду, для надежности намотав его гриву на кулак, экипаж дает советы, юнга несет что-то там съедобное и непременную стопку... В принципе, Канда мог сойти с ума и в этот момент.

-А дальше что? — с интересом спросил я.

-Да ничего особенного, — вздохнул капитан. — У Юрки будто завод кончился, как в игрушке механической. Сычкин с ним потом всю ночь разговаривал, узнать пытался, кто таков и откуда, ну и заодно втолковывал, что бузить-то не надо, нехорошо это...

-Юу же по-русски не понимал тогда, — напомнил я.

-Ничего, к утру усвоил, кого как звать... ну и еще слов с десяток, — хмыкнул он. Могу представить... Сычкин в роли судового психолога! Наверняка ведь через слово на мат сбивался, а бранные слова Юу, насколько я помню, в любом языке запоминал первыми. — Сам назвался, опять же... А там и с флагмана специалист прибыл. Дальше вы уж знаете.

Я кивнул.

-А только вы сами-то от ответа ушли, господин Эскриба! — напомнил Можейко. — Что вы там такого Юрке сказали, отчего он вас так вдруг невзлюбил? Александр Николаевич обмолвился, что вы вроде бы знакомы были прежде, дружили даже, так что ж?..

-Поинтересовался, что это у него с головой стряслось, — сказал я почти правду. — Прежде он был не таким. Ну, вы его подобрали, видели, каким именно... А он и взбеленился.

-Ну!.. — непонятно произнес капитан, и я понял, что Канду он тоже об этом спросит. — Бывает с ним такое. Говорю ж, зол сверх всякой меры! Ну да ничего, остынет маленько, помиритесь...

-Надеюсь на это, — вздохнул я, хотя, признаться, надежды особенной не питал.

*

Утро выдалось серым, холодным. Я поднялся на палубу, поздоровался с фон Дорном, который обсуждал что-то с первым помощником, уставился на горизонт.

До Японии было рукой подать, и от этого стало как-то не по себе.

-Что-то вы невеселы, Лави! — подошел фон Дорн, остановился рядом.

-Воспоминания нехорошие, — усмехнулся я.

-Пытать не буду, но если пожелаете поделиться, я к вашим услугам, — тут же произнес капитан.

-Припомнилось вот, — сказал я, — что некоторые бесы превосходно перемещаются под водой. Насколько это может быть опасно для кораблей?

-Ну... — фон Дорн задумался на мгновение, потом всё же сказал: — Вещь это достаточно неприятная. Конечно, если бесы освоят подводный бой, придется туго... хотя меры для возможности адекватно ответить на это уже предпринимаются.

Я опять лишился дара речи. Они что, намерены и субмарины подобным же методом строить?! С них станется!

Капитан наблюдал за мной с легкой усмешкой. Я даже не стал ничего говорить, и так за мной уже числилось слишком много догадок...

-Посмотрите туда, — сказал он. — Нет-нет, дальше. Еще дальше. Видите что-нибудь?

Честно признаться, ни черта я не видел в серой холодной воде, хотя... Мне показалось, будто там мелькнула длинная тень. Да, точно.

-Судя по всему, это не кит, — медленно проговорил я.

-Да, всего лишь субмарина сопровождения, — кивнул фон Дорн. — Осуществляет контроль за подводным пространством. В случае обнаружения бесов под водой немедленно подаст сигнал. Вот сражаются субмарины покамест не слишком успешно, да и маловаты они — пять человек экипажа, больше не втиснешь... Но это решаемо, конечно.

-Ни разу их не замечал, — признался я. — А как же воздух? Если субмарина невелика...

-Ах, это нужно обращаться к одному из наших инженеров в Академии, — махнул рукой капитан. — Систему рециркуляции и обогащения воздуха придумал он, а меня не просите рассказать, как это работает! Конечно, запаса всё равно не хватает слишком надолго. Всплывают субмарины только по ночам, так что, естественно, вы не могли их видеть.

Я невольно провел ладонью по лбу. Лоб оказался в испарине, а скорее, в холодном поту. Про аэропланы я спрашивать на всякий случай не стал. Мало ли, вдруг мне ответят...

С "Камчатки" вдруг отчаянно засигналили. Флажковую азбуку я знал не настолько хорошо, чтобы прочитать сообщение, тем более, оно явно было зашифровано: сигналы казались полнейшим абсурдом.

-Бесы на два часа! — рявкнул кто-то сзади. — Па-а местам!..

-Ага, появились всё-таки, — удовлетворенно произнес фон Дорн, поднося к глазам бинокль, с которым он, по-моему, не расставался. — Нет, нам пока не видать...

-Тогда как их засекли? — нахмурился я.

-Местные с острова передали, что они движутся в нашу сторону, — ответил он.

-У вас что, еще и беспроводной телеграф имеется? — попытался я съязвить, но не преуспел.

-Ну зачем же? — пожал плечами фон Дорн и отдал мне свой бинокль. — Смотрите. Да не вперед, на остров!

На берегу никого не было, только в отдалении вился слабый дымок. Вот он исчез, появился вновь. Опять исчез...

-Дымовые сигналы? — дошло до меня. Конечно, я же сталкивался с этим в Америке!

-Ну да. Просто и достаточно надежно. Система простая, здешние ею испокон веков пользуются, а несколько условных знаков заучить — невелик труд... Желаете пройти в кают-компанию или полюбуетесь отсюда?

-Останусь здесь, пожалуй, — вздохнул я.

-Это небезопасно, — поддел фон Дорн.

-А где сейчас безопасно? — уныло ответил я.

Субмарины отстали — им соваться в сражение резона не было, как я понял. Корабли тем временем готовились встречать гостей. Сути всех производимых действий я не понимал, но чувствовал — вибрация корпуса усилилась. А вот... я подавил желание протереть глаза: одна из надстроек (или башен, кто их разберет?) "Николая Угодника" вдруг начала уходить вниз, под палубу. Ах нет, это оболочка ее уходила, открывая какое-то жутковатого вида орудие. То же происходило на "Камчатке", а вот на "Святославе" таких непотребств не творилось. Разве что та надстройка, о которой упоминал Канда, пару раз повернулась вокруг своей оси, словно проверяя, легок ли ход механизма. Открылись орудийные порты и, судя по калибру, это было нечто чудовищное.

-Юрка! — окликнул Сычкин. — Где тебя носит?!

-На месте я! — отозвался тот, на ходу отстегивая ножны, и взмыл на вершину надстройки. — Готов!

-Он пойдет в бой, только если другого выхода не останется, — негромко сказал мне фон Дорн. Я, должно быть, дал понять, насколько удивлен, поскольку тот пояснил: — У нас слишком мало изгонщиков, лучше поберечь Юрия, как бы хорош он ни был в бою. Сперва всегда работает корабельная артиллерия... Кстати, затыкайте уши. Это... довольно громко.

-Вижу бесов! — крикнул кто-то.

-Готовьсь!..

Внутри что-то противно задрожало: давненько я не видел этих тварей. Здоровенные, не меньше второго уровня, они лениво двигались нам наперерез, словно не сразу заметили. Может, и впрямь не сразу: три громадных корабля, прикрытых броней акума, могли и сбить нюх диких сородичей на людей. Но вот — передний повернулся... Заметили!

-Уши! — напомнил фон Дорн, и я едва успел последовать его примеру, когда палуба под ногами содрогнулась.

Главный калибр "Святослава" выплюнул сноп огня, угодив в стаю акума и разметав их. Тут же заговорили пушки помельче калибром.

-Защиту ставь! — надрывая глотку, прокричал еще кто-то. — Живо, живо, они сейчас очухаются!

И верно: акума, явно не ожидавшие нападения от себе подобных, уже опомнились, перестроились и тоже открыли огонь. А я с изумлением наблюдал, как жизненно важные узлы броненосцев затягиваются мерцающей радужной пеленой... Те самые несчастные приборы, которые всё же иногда выручали искателей Черного ордена, отгоняя акума... но в каком масштабе! И как сами броненосцы терпят такое?

Предосторожность оказалась не лишней: стреляли акума очень даже бойко. Теперь главный калибр молчал: поди попади в одиночную цель из такой махины! А так — стрельба велась непрерывно. Акума разделились, окружая корабли, но такой их маневр, видимо, уже был хорошо известен: броненосцы живо разошлись, чтобы не повредить друг друга.

Грохот выстрелов, визг металла, плеск — что-то шумно обрушилось в воду около "Камчатки", — какой-то вой и шипение... Я, казалось, совершенно отвык от этого, а теперь рука сама искала оружие. Да уж, прав был Канда: эти дела как затянут, так не отпустят...

Довольно далеко позади вдруг с ревом выметнуло в воздух столб воды. Мне показалось, будто я успел увидеть падающую кормой вперед субмарину, и тут же на "Святослав" понесся здоровенный акума, которому, казалось, наплевать было на залпы остальных кораблей. Клочья от него летели, правда, но скорости он не снижал.

-Юрка! — прогремел боцман. Тот только рукой махнул, мол, понял.

"Святослав" разворачивался слишком медленно, кормовые орудия против этого акума явно были слабоваты, и...

Я будто в прошлое попал: Канда перехватил тварь почти над палубой броненосца и, что называется, понеслось... Акума оказался вертким и быстрым, и его явно интересовал не столько противник, сколько сам корабль. Или даже не корабль... Кажется, понял это и фон Дорн.

-Давайте-ка живо вниз, — приказал он. — Мне это не нравится.

Я охотно с ним согласился, но добраться до укрытия мы не успели: заметив, видимо, что добыча ускользает, акума предпринял решительный рывок... Правда, он не учел, что как бы ни был он быстр, Канда — еще быстрее. Тот в каком-то совершенно немыслимом кульбите успел вклиниться между нами и акума, а там — только осколки полетели...

-Зар-раза, хотел же живым взять! — рявкнул Канда и оглянулся через плечо. — Целы?

-Да, вполне, — за нас обоих ответил фон Дорн.

-Так и валите отсюда, что вы торчите под огнем?! — вызверился Канда. Видимо, в бою он и теперь мог ляпнуть, что думал.

-Не поверишь, именно это мы и пытались проделать, — хмыкнул капитан, взял меня под локоть и увлек за собой. Под защитой бронированных стен кают-компании было намного спокойнее. — Да, Лави... Ваши опасения оказались не напрасны!

-А? — я старался избавиться от звона в ушах.

-Этот бес атаковал из-под воды, — задумчиво произнес фон Дорн. — Хорошо, не под водой, иначе корабли запросто могли бы пойти ко дну! Нет, направление субмарин надо срочно усиливать... Впрочем, об этом потом. Вы обратили внимание, как он себя вел?

-Да, — кивнул я. — В основной стае его не было, я бы заметил, он очень крупный и вида характерного. Значит, он зашел к нам с тыла заранее, возможно, под водой, но достаточно далеко, чтобы его не заметили с субмарин. Потом дождался, пока все не вступят в перестрелку, и только тогда выскочил. При его размерах и вооружении он, должно быть, мог существенно повредить корабли, но вместо этого...

-Вместо этого он открыл охоту, — задумчиво сказал капитан.

-Причем, по-моему, именно на вас, — добавил я. — По пути он мог бы схватить десяток матросов, но он упорно добирался до вас!

-Думаете, бесы научились разбираться в знаках различия? — усмехнулся он. — Кстати, Лави, а почему вы думаете, что добраться эта тварь пыталась до меня, а не до вас? Внешность у вас более чем запоминающаяся, вы когда-то имели с ними дело... Что, если его отправили именно за вами?

Мне стало нехорошо.

-Но откуда бы им узнать, что я здесь, на корабле?

-Возможно, их хозяева знают о нас больше, чем мы можем предположить... — протянул фон Дорн. — Помните, я толковал вам о том, какой непоправимый вред предприятию может нанести даже малая толика информации, попавшей не в те руки?

И вот тут до меня дошло.

Я, Книжник, участвовавший в предыдущей войне с акума. Я, ушедший живым из рук Ноев. Я, черт возьми, человек с очень запоминающейся (тут фон Дорн прав) внешностью. Иностранец, черт побери! Меня просто невозможно не заметить! И как знать...

-Мне не нравится роль живца, — проговорил я сквозь зубы. — Вот такими, значит, методами вы проверяете каналы утечки информации?

-Полноте, Лави, — примирительно проговорил капитан, даже не подумав отнекиваться или оправдываться. — Вы были в полнейшей безопасности. Или, вы полагаете, Юрий просто так ходит за вами по пятам?

Ах вот, значит, что... Личный телохранитель! Удостоился, м-мать!.. Логично, Канда вполне может защитить меня от акума, если, конечно, тех будет не чересчур много...

-Ну и я... приглядывал, — улыбнулся фон Дорн, и мне захотелось съездить ему по физиономии.

Кто, интересно, придумал этот план и когда? Еще до моего прибытия в Академию? Но тогда вряд ли кто-то знал, какой именно Книжник появится в Ордене, мог только предполагать с некой долей вероятности. Или... У них мог быть осведомитель. Кто-то из людей Бака, например, Центральное управление ведь постоянно держит сообщение с Азиатским, узнать новости проще простого! А что до связи... Наверняка в Академии она имеется, уж от такого они бы не отказались.

А на случай, если бы в Орден прислали кого-то другого, не сомневаюсь, имелся запасной вариант, и не один.

Кто рассказал обо мне? Ну, тут и гадать не нужно... Впрочем, за это его винить нельзя.

-Приглядывали? — зло усмехнулся я. — И толку? Случись что, вы вышли бы на акума с голыми руками?

-Конечно, — серьезно сказал капитан, оглянулся проверить, не смотрит ли кто, и стянул правую перчатку. Указательным пальцем левой дотронулся до широкого, массивного обручального кольца, и...

Полупаразитическая Чистая сила, вот что это было. Как у Линали, к примеру, и, хотя я не мог знать каких-либо характеристик, чувствовалось: штука это мощная.

-Мне очень повезло с женитьбой, — без тени улыбки сказал фон Дорн.— Но, конечно, для меня стало серьезной неожиданностью, когда Божья искра вдруг выбрала меня. Пришлось менять кое-какие планы. С другой стороны, я могу теперь путешествовать с меньшей опаской, что немаловажно...

Он деактивировал оружие, надел перчатку.

-И что? — спросил я. — Помогли эти ваши... шпионские игры?

-Пожалуй, — сказал капитан. — Кое-что я уже знаю. А скоро узнаю еще больше. Извините, больше пока ничего сказать не могу... Разве что посоветую быть поосторожнее.

-Да-да, и больше не оставаться с вами полюбоваться боем, — фыркнул я.

-Кстати, уже можно подняться наверх, — заметил фон Дорн, прислушавшись. — Идемте, посмотрим, сильно ли пострадали корабли...

Я молча прошел к выходу.

-Лави, — окликнул меня капитан негромко. — Знаете, Юрий был против этой идеи.

-Однако всё же выполнил приказ, — кивнул я. Хотел бы я знать, кого именно прикрывал сегодня Канда: меня или фон Дорна! Тот, конечно, тоже владеет Чистой силой, но он ведь ее не активировал и тоже мог пострадать... Поди узнай!

-Да, — усмехнулся он. — Выполнил... Идемте же!..

...-Поднимай, поднимай!

На палубе было шумно и людно.

-У "Камчатки" пробоина по левому борту, выше ватерлинии, — докладывал капитану Можейко помощник. — К утру должна зарасти. "Николай Угодник" уцелел, наш "Святослав" тоже. В экипажах пострадавших нет.

-С субмариной-то что? — поинтересовался тот. — И которая это, кстати?

-"Щука". Повезло, не затонула! Уже подняли, матросы все живы, счастливчики, только двоих контузило, у одного рука сломана, ну и ушибы у всех, ясное дело. Субмарина, инженеры говорят, дня через три в норму придет. Пока придется на буксире вести.

-Живы, и то хлеб... — пробурчал капитан. — Так, а бесы?

-Останки поднимают, вашескобродь, — отрапортовал помощник. — Там один такой... повышенной плавучести, вдруг да пригодится!

-Присмотрите, — велел тот и повернулся к нам. — Ну что, господин Эскриба, как вам бой?

-Впечатлил, — коротко ответил я.

-Жаль, не удалось взять ни одного беса живым, — вздохнул фон Дорн.

-Так и я говорю, жаль! — фыркнул невесть откуда вынырнувший Канда. — Не торчали бы вы там, я бы его изловил!

-Ну ничего, я думаю, у тебя еще будет такая возможность, — примирительно произнес тот, а я понял, что веселье только начинается...

*

Вечером в кают-компании царило оживление. Несколько офицеров разбирали ход боя, находя все новые и новые огрехи в собственной тактике... Я не особенно прислушивался: они сыпали такими терминами, что я порой понимал только предлоги. Да, знать бы заранее, подготовился бы лучше, а теперь только и проси кого-нибудь растолковать мне, на море прежде бывавшему лишь в качестве пассажира, эту премудрость на пальцах!

Фон Дорн с Можейко немного выпили за победу и заспорили. Вернее, они сразу сошлись на том, что потери приемлемы, возвращаться в порт, не завершив рейда, нет смысла, а потому решали теперь: лучше лечь в дрейф и подождать, пока зарастут пробоины в борту "Камчатки" и придет в норму субмарина или потихоньку отойти подальше. Ведь если бесы один раз пошли этим маршрутом, хотя прежде их здесь не бывало, могут и снова попытаться... А полностью боеспособны только два корабля, чего же зря рисковать? Сошлись, словом, на втором варианте, и броненосцы на самом малом ходу пошли прочь от негостеприимных берегов Японии, чему я был несказанно рад. "Камчатка" потихоньку плюхала самостоятельно, а покалеченную "Щуку", как дельфины раненого сородича, поддерживали в надводном положении две другие субмарины — "Нарвал" и "Акула". То еще зрелище, должен сказать...

На море было тихо, да я и не страдаю от качки. Правда, уснуть всё равно не удавалось. Тянуло напиться до полного бесчувствия, но было нечем, а не идти же среди ночи в кают-компанию!

Так я маялся часов до трех ночи (не выйдет из меня морского волка, обозначать время "склянками" я привыкнуть не мог), потом решил все-таки поковыряться в себе и понять, в чем причина бессонницы.

В обиде на то, что меня использовали? Так ведь красиво использовали, грех не поучиться! Да и кое-что интересное я узнать все-таки смог... А обижаться в подобных случаях можно разве только на самого себя — за непроходимую глупость. Уж если позволил себя подловить, так не сваливай вину на других, учил когда-то старик...

В том, что я здесь фактически в плену? Ну, бывало, знаете ли, и похуже! Здесь, по меньшей мере, со мной обращаются со всем обхождением, не держат связанным в трюме, не бьют сапогами по почкам и кормят за одним столом с офицерами. Конечно, мне не предоставляют сведений по первому моему требованию и вообще настоятельно рекомендовали не соваться, куда не нужно, но мне и наблюдений с выводами пока за глаза хватает. А эти люди, кстати, и не обязаны мне помогать, всё было оговорено с самого начала, и то, что я этого не услышал — мои проблемы. Выходит, это вполне комфортабельный плен, в который я угодил, повторюсь, исключительно по вине собственной глупости.

В опасности, грозящей каждую минуту? Уж к этому-то мне и вовсе было не привыкать! Конечно, чужой стрелок или бандит — это далеко не то же самое, что акума, но и нож с револьвером против клятых тварей — не то же, что орудия трех броненосцев. Да, мне и самому хотелось бы держать в руках прежнее оружие, но, с другой стороны, фон Дорн явно дал мне понять: я под защитой. Насколько она эффективна, я сегодня имел случай убедиться...

Тогда что? Как Книжник, я пусть и не удовлетворен полностью, но в целом существую нормально. Полной информационной блокады нет, и на том спасибо. Жизни моей всегда что-то да угрожает, но здесь намного безопаснее, чем бывало в иные времена. Ну и?.. Какой из меня исследователь, если я в себе разобраться не могу?

И тут до меня дошло, что не так. Когда это произошло, раздумывать я не стал (прекрасно понимая, что заготовленной речью могу попросту всё испортить, как обычно в таких случаях), а просто натянул штаны и, как был, босиком, выглянул в едва освещенный коридор. Никого, просто отлично.

Я коротко стукнул костяшками пальцев в косяк двери напротив, думал, придется повторить, но дверь распахнулась почти сразу же. На пороге стоял Канда, заспанный, немного помятый и, если бы он не был настолько коротко стрижен, можно было бы сказать — взъерошенный. Тоже босиком, в одних нижних штанах (как их тут называют, вечно забываю!), но с палашом в руке. Всё, как обычно.

-Чего явился? — неприветливо спросил он хрипловатым со сна голосом.

-Ты сказал — стучаться, если что, — ответил я.

-Ну и?.. — прищурился он. — Что-то серьезное?

-Нет, — честно сказал я и проговорил, пока он не послал меня куда подальше, в смысле, в мою каюту, досыпать: — Юу, я хочу перед тобой извиниться.

-Псих, мать твою... — Канда переступил с ноги на ногу и сунул палаш подмышку. — До утра это потерпеть не могло?

Я молча покачал головой.

-Ну заходи, пёс с тобой, — буркнул он, отступая с дороги. Закрыл за мной дверь, зажег маленькую лампу. Интересно все же у них здесь освещение устроено... — Дальше что?

-Дальше... — я прикусил губу. — Не знаю. Я просто прошу у тебя прощения за все то, что наговорил тебе, не подумав и ни в чем толком не разобравшись. И за то, что вольно или невольно оскорбил людей, которые что-то для тебя значат, я тоже прошу прощения.

Воцарилось молчание.

-Сволочь ты, Лави, — сказал вдруг Канда и отошел в сторону. Оказалось — чтобы пристроить палаш на его законное место на стене.

-Повинную голову меч не сечет, так, кажется, здесь говорят? — криво усмехнулся я.

-Говорю ж — сволочь. — Он остановился напротив меня. — Всегда ты так. Сперва нагородишь черт-те чего, убить тебя за это мало, а потом — "извини"!

-Раньше я нарочно, бывало, тебя злил, — честно признался я. — В этот раз... Сорвался. Самому противно.

-Чего сорвался-то? — поинтересовался Канда не без любопытства.

-Ну так... От одних впечатлений башню сносит, ты — на себя не похож, все темнят, — усмехнулся я, — а от разных догадок мне совсем паршиво стало.

-А я крайним оказался?

-Ну...

Я попытался объяснить, что на тот момент еще думал, будто в Канде осталось что-то прежнее, потому и старался достучаться до него-старого, и тут уж средств не выбирал, хотел уязвить побольнее, разозлить, заставить раскрыться...

-Правильно я тебе по уху съездил, — сообщил он, выслушав мой сумбурный монолог. Наверно, все-таки стоило подготовиться... с другой стороны, я все равно не представляю, как может отреагировать этот Канда! — Надо было еще по второму, для симметрии, да побоялся мозги вышибить. Александр Николаевич бы не одобрил.

Наверно, меня здорово перекосило при упоминании о фон Дорне, потому что Канда участливо спросил:

-Что, он тебе сказал чего-нибудь?

-Сказал, — подтвердил я. — Первое — чтобы я свой нос не совал, куда не положено, а смотрел только на то, что на виду. Ну, об этом ты и сам знаешь. А второе... Если я его правильно понял, меня решили использовать как подсадную утку. Проверить, нет ли в Академии "крота"... Судя по всему, кое-что прояснилось... Ну а ты временно стал телохранителем. Фон Дорн был настолько любезен, что даже сообщил мне — ты был против этой идеи.

-Ну, был, — пожал он плечами. — Что ж теперь? Приказы не обсуждаются. Даже если они мне не больно-то по душе.

-Это в тебя Сычкин вдолбил? — мрачно спросил я, чувствуя, что нарываюсь на очередную затрещину, но Канда только фыркнул в ответ. Впрочем, я и сам понимал: вбить в него такое подчинение нереально, здесь что-то иное! — А кто тогда?

-Ты садись, в ногах правды нет, — сказал он вдруг и взял меня за плечо. Мог бы и сломать, сожми пальцы чуть покрепче!

Я отчего-то только теперь, когда мы оба были, прямо скажем, неглиже и босиком, обратил внимание: Канда заметно выше меня, а мы когда-то были почти одинаковы. И еще — он всегда был очень стройным, если не сказать худым, а теперь... Нет, гибкость сохранилась, но это была гибкость не травинки на ветру, если уж прибегать к поэтическим сравнениям, а, скорее, сытого, ухоженного хищника вроде тигра. Мускулатура — впору позавидовать, порывистость движений уступила звериной плавной грации, появилась откуда-то манера замирать совершенно неподвижно, так, что даже на лице ни один мускул не дрогнет...

Возраст сказывается, решил я, Канда уже давно не подросток. Но это не всё: достаточно было вспомнить слова фон Дорна, мол, изгонщика лучше поберечь, он пойдет в бой только в крайнем случае. Прежде, еще будучи при Управлении, Канда гробился едва ли не на каждом задании, пускай не насмерть, но всё равно на восстановление уходила прорва сил. Где уж тут набрать еще несколько фунтов и подрасти, когда все ресурсы организма уходят только на поддержание его в нынешней форме!

-До чего ты настырный, — сказал он и о чем-то задумался. — Ну просят тебя не соваться, куда не положено, так нет же...

-Я же не об этих кораблях расспрашиваю и не о функционерах Академии, — ответил я. — Или твои убеждения — тоже запретная тема?

-Да нет... — буркнул Канда. — Не запретная. Ладно, ты ж не отстанешь, а я спать хочу... Спрашивай.

-Я уже спросил: почему ты так изменился? — повторил я. — Я тебя прекрасно помню, ты воевал потому, что не воевать не мог, а на приказы тебе было плевать. Комуи как-то с тобой справлялся, учитель твой, но, скажем так, генеральную линию ты выдерживал, а там творил, что хотел. А этих господ ты слушаешься беспрекословно. Вот я и хочу узнать — в чем причина? Чем они тебя взяли? Ведь не промывали же мозги, право слово, это я уж сгоряча ляпнул...

-Не промывали, — усмехнулся он. — Ну так... словесно разве что. Но это, сам знаешь...

-Как мертвому припарки, — щегольнул я знанием местных идиом.

-Вот-вот.

-Тогда почему?

-Лави, — Канда повернулся и глянул на меня в упор, — ты вообще задумывался, почему я худо-бедно слушался директора и маршалов?

-Авторитет? — предположил я.

-Не попал. То есть, и это тоже, но прочее-то... Думаешь, мне так нравилось участвовать во всех этих опытах? Что в Азиатском управлении, что в Главном... Знаешь, как я радовался, что вырвался из того ада? А тут нате — такой же, даже хуже, потому что Комуи-то вообще без тормозов! И что, думаешь, это все было так приятно, что я сам туда рвался, в лаборатории?

-Я думаю, — проговорил я медленно, — что это были бесчеловечные и крайне жестокие эксперименты. Я видел кое-какие документы, далеко не все, конечно, но мне хватило. Если хочешь, скажу прямо: я чуть не проблевался, пока читал.

-И ты что, считал, я из личной привязанности к директору или еще кому на это иду? Раз за разом?

-Вообще-то, да, — признался я. — Или там... чтобы Комуи мог изобрести нечто, повысившее бы твою эффективность, эффективность других экзорцистов...

-Да ни хрена подобного, — сказал он негромко. — Этим вот, про эффективность, мне уши прожужжали. Я башкой понимал — ну, вроде они правы. Только опыты-то шли, а ни черта не появлялось! Никакого нового оружия, ничего! Потом только те сволочи наклепали пушечного мяса, вот и вся эффективность!

-Но всё-таки...

-Почему? Да потому, что мне деваться было некуда, — сказал Канда зло. — Некуда, и всё. Уйти из Ордена я не мог, меня бы просто не выпустили. Опытные образцы на свободе бегать не должны, сам понимаешь!

-Но ты же возвращался с заданий!

-А куда б я делся-то? Измочаленный, а то еще с разбитым оружием! Думаешь, на меня бы не объявили охоту? Да и бесы бы живо подсуетились, рано или поздно измором бы взяли, у меня же из всей тактики тогда было — неожиданно налетел, порубал их в капусту, свалил с добычей, если есть. Если кто поддерживал, вообще замечательно...

-А бросить Чистую силу? Ну, Божью искру, не суть, как называть...

-Я об этом думал как-то, — признался Канда. — Херня. Во-первых, бросить ее — считай, отдать врагу. Потому что из Управления я бы без нее вряд ли вышел, слишком подозрительно. Во-вторых, я и без Божьей искры ценный объект. На ком опыты-то ставить? А внешность у меня приметная, нашли бы, даже если б я в Америку смылся.

-Да. А еще ты не умеешь не высовываться, — вздохнул я. — Тут драка, там разгром — проследить легче легкого. Ты прав, исчезнуть тебе не светило...

-Угу. И даже с собой хрен покончишь, — усмехнулся он.

-Пробовал, что ли?

-Да было как-то дело... Ладно, это уже не в тему.

-Хорошо, — согласился я. — Значит, уйти ты не мог, и?..

-А что — "и"? Всё просто, — произнес Канда. — Мне давали возможность воевать, стол и крышу над головой. Кое-какую видимую независимость от общих правил. Ты правильно про приказы заметил... Взамен — изволь, милый друг, на лабораторный стол. Послужи, блядь, человечеству!..

-Ты хочешь сказать, здесь дело обстоит иначе? — спросил я. — Что люди из Академии, поняв, кто попал им в руки, не попытались тебя исследовать?

-Ну как же без этого... — Канда помолчал, хмурясь. — Только, сам знаешь, Лави, от постановки вопроса многое зависит. Одно дело, когда тебе говорят: "живо марш в лабораторию, мы придумали кое-что новенькое, интересно посмотреть на твою реакцию!", и ты идешь, потому что иначе будет хуже. И немного другое, когда говорят: "мы не желаем разбирать хорошего изгонщика по жилкам, хотя могли бы. Нам сейчас не нужно понимать от и до, как ты устроен и почему это именно так. Пока нам необходим только строго определенный набор сведений, с этим мы сможем работать дальше над такими-то и сякими-то задачами. И мы будем крайне признательны, Юрий, — тут он здорово скопировал интонации фон Дорна, — если ты поделишься с нами тем, что знаешь, и поучаствуешь кое в каких опытах. У нас не настолько современное оборудование, как в Ордене, и наверняка ощущения будут не из приятных, но я очень прошу тебя помочь нам. Возможно, мы сумеем раздобыть эту информацию и без твоего участия, но будет упущено время и погибнут люди."

-Полагаешь, если бы ты отказался, он бы не приказал заняться тобою силой? — спросил я.

-Не знаю, — ответил Канда серьезно. — Я не стал проверять. Меня сроду никто о таком не просил. Как нормального человека, понимаешь? Равного. В смысле, не по званию, не дворянина или там офицера, а просто — как человека. Не морскую свинку.

-Я понял... Значит, ты согласился?

-Ну да. Ощущения, правду говорю, сильнее некуда — оборудование в Академии тогда было хреновое до жути, тут Александр Николаевич не соврал... Да он кстати, вообще не врет, ты заметил?

-Ага, только виртуозно умалчивает, — хмыкнул я. — И что дальше было?

-Им правда много не потребовалось, и меня отпустили воевать. Ну, потом еще несколько раз приглашали, проверить что-то. Там уже нормально было, и железки новые привезли, и вообще лабораторию оборудовали будь здоров, как! Ну, ты же видел кое-что...

-Тоже просили?

-Ну да, — покосился на меня Канда. — Тоже в духе "Юрий, наши высоколобые господа ученые измыслили нечто, которое, по их замыслу, должно действовать так-то и так-то. Только оно почему-то не работает ни так, ни этак. Не сочти за труд, загляни к ним, может быть, они снова перемудрили?" Ну, я и заглядывал. Дело есть дело.

-Погоди, — насторожился я. — Что они там могли придумать? Технику? Но ты в технике, по-моему, не особенно разбираешься. А если речь о чем-то вроде... хм... конструирования тел вроде твоего, то здесь...

-Здесь я затыкаюсь, — сказал Канда. — Сам думай, ты умеешь. Ну вот разве что скажу: у нас изгонщиков намного меньше, чем в Ордене, но действуют они гораздо эффективнее.

-Так еще бы, с огневой поддержкой!

-Ну... — ухмыльнулся он. — По лесу броненосец не больно-то протащишь, а бронированная карета не везде проедет. Да и медленно.

Я попробовал собрать разбегающиеся мысли и подумать логически. В испытаниях чего мог участвовать Канда? Вряд ли техники, повторюсь, он в ней слабо разбирается и вряд ли смог бы подсказать, как соорудить некий агрегат. Вот оценить убойную силу какой-нибудь огнестрельной штуковины он вполне способен, но тут и без него специалистов хватит. Значит, речь может идти только об экспериментах биологического толка. Здесь, опять же, Канда не силен в теории, но вот испытать какую-нибудь убийственную штуковину на себе он может без опасных последствий. Вопрос: что это могло быть? Он сказал об эффективности здешних изгонщиков... А от чего у нас зависит эффективность? Чаще всего — от уровня синхронизации с Чистой силой и от мощности оружия данного конкретного индивидуума. Напрашиваются выводы...

-По-моему, ты до чего-то додумался, — заметил Канда.

-Вроде того, — усмехнулся я. — Так... С изменением характеристик оружия еще Комуи возился. Наверняка здесь есть что-то подобное, но методики надо отлаживать, так?

-Ага.

-Потом... фон Дорн как-то обмолвился, — я даже и не думал, что эта обмолвка была случайной, — что здесь Чистая... ладно, Божья искра выбирает предмет, а не ее носитель. И у меня есть стойкое подозрение, что выбор этих предметов достаточно ограничен, потому что тот твой ученик, например, вряд ли сумеет таскать с собой здоровенную пушку. У него что, кстати?

-Пока ножик, — ответил Канда. — Подрастет — подумаем, что ему ближе. Может, саблю возьмет, а может, еще что...

-Стой! — Я понял, что запутался окончательно. — Сперва фон Дорн говорит, что это Божья искра выбирает предмет, а по-твоему выходит, что его можно сменить?!

-Конечно, — он покосился на меня, как на полного идиота. — Александр Николаевич говорил-то обо мне, а я уперся, что мне именно что-то вроде катаны нужно, ну, привык я! Вот и выбирали среди всяких шашек, сабель... А так я мог хоть ружье взять.

-Погоди, погоди... То есть здесь дело обстоит так: есть Божья искра, есть ее носитель. Носителю необходимо оружие, он, например, склоняется к огнестрельному. А уж из всего имеющегося в наличии... гхм... ассортимента не он выбирает винтовку или там револьвер, а именно Божья искра? Так, что ли?

-Ну вроде того, — кивнул Канда. — У моего пацана вот, говорю, отцовский нож. Ну хотелось мальцу такой до смерти, искра в него и встроилась. Пока так оставили, там видно будет.

-Послушай, но как сменить оружие? Нет, я помню, что Комуи как-то восстановил твой меч, моё оружие тоже, но они мало чем отличались от прежних! А ты говоришь — мог взять ружье!..

-Так у меня, может, пристрастия поменялись, — пожал он плечами. — Или вот пацан: сейчас он по ножичкам с ума сходит, а потом переклинит его, влюбится в те же ружья. Божья искра — она же желания владельца понимает. Это нам тогда вдолбили, что это просто орудие, а ни черта подобного...

-А если возникнет производственная, скажем так, необходимость сменить меч на огнестрельное оружие? — задал я коварный вопрос. — Что ты будешь делать?

-Сменю, — хмыкнул Канда. — Вернее, Александр Николаевич со мной душевно поговорит, убедит, что для дела так выгоднее, и я начну всей душой любить пулеметы. Ну, ты его уже немного знаешь, он это запросто... Хотя со мной-то еще неизвестно, выйдет ли... На крайний случай, оставлю палаш про запас, а основным оружием возьму какую-нибудь винтовку.

Пол каюты ушел у меня из-под ног, и если бы я уже не сидел на краю узкой койки, то сел бы на пол.

-Что значит — основным? — сглотнув, спросил я.

-Ну то и значит. Пока бесы далеко — постреляю, надо будет в ближний бой идти — возьму палаш, — пояснил он. — Кстати, богатая мысль! Надо попробовать...

-Как?! — шепотом выкрикнул я. — Разве может один человек обладать сразу двумя...

-У нас не говорят — "обладать", — поправил Канда. — Это Божья искра нас выбирает, а не мы ее. Могут и две сразу выбрать, и три, но это тяжело, нагрузка та еще!

Я припомнил, чем заканчивались в Ордене попытки насильственной синхронизации человека с Чистой силой, и содрогнулся. Чем же они тут занимались, эти варвары, маскирующиеся под европейцев? Это страшнее Азиатского подразделения с его экспериментами!

-Ты чего дергаешься? — нахмурился Канда.

-О разных опытах вспомнил, — криво усмехнулся я. — Доводилось читать некоторые отчеты... до сих пор в дрожь бросает, как вспомню!

-А, ты об этом... — он зевнул. — Тут их не было, не переживай.

-Ты уверен?

-Таких — точно не было, — уверенно сказал Канда. — Другие — конечно. Я тебе который раз повторяю: Божья искра выбирает человека! А если с одной срослось, значит, он точно не такой, как все, и надо проверить — может, его еще какая-нибудь выберет. Так что если новую находят, обязательно проверяют всех изгонщиков. Ты не хочешь — не верь, но еще с одной искрой я как с родной почти, а третья... ну так, при необходимости могу взять в нагрузку. С ней у меня синхронизация слабовата.

-Итого — три, — подытожил я. Голова начала трещать. — Нет, это...

-А что такого-то? — удивился он. — У Кросса было две, это точно. Забыл?

-Точно... — опамятовался я. — Черт! Значит, в Ордене о таком феномене тоже знали?

-Может, и знали, только не распространялись на эту тему, — фыркнул Канда. — Почему — без понятия, даже не спрашивай.

Я примерно догадывался. Во-первых, это опасно: не всякий справится с нагрузкой, а экзорцистов и без того мало. Во-вторых, если кто-то эту Чистую силу предаст, как недоброй памяти Суман, неизвестно, что произойдет. Тут возможны варианты: предаст ли он одну, а вторую нет, и они взаимоуничтожатся, либо сразу обе — а тогда прячься, всё живое! Ну а в-третьих, экзорцист с удвоенной боевой мощью — это, конечно, хорошо. Только в случае его гибели в руки врага может попасть не одна, а две частицы Чистой силы. Как ни крути, расклад получается не в пользу... хм... усиления экзорциста. Интересно, как мыслят здесь? Об этом я и спросил Канду...

-Да ежу ясно, что если человек слабоват, вторую искру ему никто не даст, — ответил он. — Просто будут иметь в виду — он еще так может. Или выгоднее искру поменять на более мощную! — Канда помолчал. — Ну, с предательством сложно... честно, не знаю. Но здесь народец, особенно кто из глуши, подумать, чтобы Божью искру бросить, даже не сможет, ну в голове это у них не укладывается! Если только городские, но им мозги сразу на место ставят, еще до того, как выпустить на задание, и проверяют постоянно. А последнее... Конечно, никто не застрахован. Только ж изгонщика сперва надо ухлопать, а это, знаешь, не так-то просто.

Так, похоже, мы вернулись к теме исследований... Что еще могли проверять на Канде? Хм... непросто ухлопать, значит?

-Слушай, а почему всё проверяют именно на тебе? Других нет, что ли?

-Есть, — согласился он. — Только я не помру, если вдруг что не так. Тут каждый изгонщик на счету! И потом... ты не забывай, я всю жизнь вот так, я понимаю, какое ощущение что означает и могу это описать... более-менее связно. А остальные ребята — не сумеют, даже самые образованные.

-Но если повышать чью-то живучесть, испытывать это нужно на ком-то другом, — попытался я подловить. — Ты-то и так...

-Ясное дело, но не сразу же на изгонщике, — ответил Канда с чудовищной прямотой. — Простого народу мало, что ли?

Я снова ощутил настоятельную потребность выпить. Кстати, может быть, Кросс столько пил именно потому, что слишком много узнал? Как говорится, многие знания — многие печали, вот и топил он истину в вине...

-Но это пока не очень здорово работает, — добавил он. — В смысле, любого изгонщика, кроме меня, в итоге можно пришибить. Но всё равно посложнее, чем обычного человека. В Академии над этим думают, может, чего еще надумают... Про то, как меня создали, я рассказал, но тут все против — нечего, говорят, соваться в Божий промысел. Улучшить то, что уже есть — это дело другое, а так...

-Значит, улучшают, — вздохнул я, в очередной раз решив ничему не удивляться. Например, слишком разговорчивому Канде. За полчаса он произнес, по-моему, больше слов, чем за последние три месяца. — Синхронизация там, всё в этом роде?

-Ага.

-Например?

-Ну... Помнишь такие случаи: находим человека с Божьей искрой... в смысле, она у него есть, только синхронизироваться он с ней не может, хоть убейся? Ну или процент — чуть повыше нулевого?

-Помню, — кивнул я.

-Ну вот, бились, бились — теперь всё нормально. Может, великий боец из такого человека не получится, но средний — наверняка.

-Но как?..

-А черт его знает, — равнодушно сказал Канда. — Я в науку особо не вникал. Понял только, что нашелся способ искусственно повышать эту... восприимчивость, что ли? Разок так сделают — человек влегкую синхронизируется. А если один раз получилось, остальное уже дело техники. В смысле, тренировок. А, заодно побочное действие открыли, ну, когда на мне это дело тестировали...

-Какое?

-У нормального бойца от этого дела уровень синхронизации повышается. Не сразу, конечно. Несколько этих... процедур нужно. Но, конечно, не всем можно. Или много нельзя. Но над этим тоже работают.

-А ты, конечно, уперся и решил проверить, сколько выдюжишь?

-А как же! Ну и умникам нашим интересно было, что выйдет. Александр Николаевич только рукой махнул, — хмыкнул Канда.

-Ну и какой у тебя теперь уровень? — поинтересовался я.

-Какой захочу, — спокойно ответил Канда. — Ну что ты таращишься? Удобно. Если мелочь какую-то покрошить надо, на кой черт мне больше тридцати процентов? Ну а если тварь вроде сегодняшней, надо уходить за пятьдесят, конечно...

-А максимум?

-Сотня, — хмыкнул он и с явным удовольствием полюбовался моей вытянутой физиономией. — Да у нас почти все так могут, кроме новичков и тех, про кого я говорил, что им нельзя. Только честно предупреждаю, на меня в полной синхронизации лучше не смотреть. Кто видел, говорят, это лютый пиздец.

-Охотно им верю... — пробормотал я. Да у них тут компания готовых маршалов, получается! Маршал Канда... Действительно, пиздец. Лютый.

Помолчали.

Спрашивать о том, участвовало ли Азиатское подразделение во всем этом веселье, мне не хотелось. Может, и участвовало, если мои выводы верны. С другой стороны, Канда вряд ли был этому рад. С третьей, не его же договариваться посылали! Скорее всего, того же фон Дорна. Он убедительный...

Ну и что выходит? Выходит, что Орден в частности и Европа в целом (не говоря уж об остальном мире) заимели под боком нечто чудовищное (помимо акума). Пускай у этих господ Чистой силы всего ничего, зато воображение развито отменно. Или это просто прагматизм? Зачем делать что-то новое, если проще улучить готовое? Зачем заставлять человека делать невозможное насильно? Объясни ему, как это прекрасно и необходимо (хоть чем объясняй, Божьим промыслом, волей царя-батюшки, долгом перед родиной, не суть важно) — он наизнанку вывернется и сделает вдвое больше... Нет оружия и брони, способной противостоять акума? Зачем прошибать стену головой и изобретать что-то, если можно обернуть оружие врага против него самого?

"Или это не прагматизм, а природная лень, — подумал я мрачно. — Чтобы лишний раз не напрягаться. Разок совершил подвиг — и спи-отдыхай!"

Возвращаясь к моим рассуждениям... У Европы нет таких кораблей. Ни у кого нет и вряд ли появятся (хотя китайцы, конечно, могут и подсуетиться). И даже хорошо, что, пока существуют акума, бронированные монстры заняты исключительно этим врагом. Потому что представлять, куда заведет научная мысль господ из Академии, я просто боялся. И куда обратятся взоры здешних военных, если Граф вдруг будет повержен (а я бы уже не назвал эту вероятность нулевой), я тоже думать не хотел, равно как и предполагать, что станется с этими броненосцами и прочим после войны. Вряд ли они станут устраивать артиллерийские дуэли друг с другом! Правда, фон Дорн говорил, что один такой корабль пришлось уничтожить (видимо, силами экзорцистов), но станут ли они разрушать остальные, послушные?..

-Юу, — позвал я, очнувшись от размышлений.

-А?

-Это ведь тебе фон Дорн разрешил мне рассказать, а?

-Конечно, — хмыкнул он и вдруг улыбнулся. Улыбка была совершенно незнакомая, прежде я такого не видал. Я вообще не видел, чтобы Канда когда-нибудь улыбался искренне (разве что предвкушая очередную бойню), и видно было, что он сам к этому не привык.

-Что это на него вдруг нашло?

-А он сказал, что ты пришибленный какой-то, причем не после сегодняшнего, а вообще, это раз. Два — у тебя явно это самое... — Канда прищелкнул пальцами. — Забыл. Какое-то голодание.

-Информационное, — подсказал я.

-Точно, оно! Ну и третье — он сказал, что уже можно так не шифроваться, что надо, уже проверили, и кого надо, повязали.

-Значит, все-таки был кто-то... — Я замялся.

-Угу, нашлась падла, — скривился Канда. — Интеллигентик один. С-сука! Думаешь, бесы вчера так просто этим маршрутом пошли?

-Очевидно, нет, — вздохнул я. — Еще это нападение из-под воды... Нас поджидали? Этот тип рассказал о нашем маршруте?

-Именно! И ты в жизни не поверишь, на чем его зацепили!

-Ну?

-Обещали, что когда те, — Канда ткнул пальцем через плечо, — победят, то царя свергнут! А этот, говорю, — тут последовал непередаваемый матерный загиб, — из революционеров оказался. Хитрый, сука, сумел нормальным притвориться, внедрился! Ну ничего, там за него сейчас взялись...

-Думаешь, удастся на него выманить кого-то из... семейки?

-Вряд ли. Слишком мелкая сошка, чтобы они с ним лично встречались. А вот цепочку проследить, может, и получиться. Кому-то ведь он данные передавал! А тот, видимо, дальше. Вот и поглядим, что там за люди, — завершил он, — или не люди...

-Он мог быть и не один, — заметил я.

-А ты думаешь, наш старый хрен — дубина какая-то? — окрысился Канда. — Ясное дело, через тех, кто под подозрением, разную информацию сливали. Пока всплыло только это. Хорошо, если им и обойдется...

-Не кипятись, — примирительно сказал я. — Так... А теперь мы, судя по всему, пойдем совсем другим курсом?

-Ага. Только каким — тебе знать не полагается.

-Слушай, — заметил я, — я все равно не смогу никому об этом рассказать, мы, черт побери, в открытом море! Ну ладно, шут с ним, с маршрутом, но меня одно интересует: почему нельзя было говорить о том, что ты мне вот только что вывалил, до сегодняшнего нападения, а?

-Это, в общем-то, тоже информация не для широкого использования, — ответил Канда. — У нас одно подразделение обычно не знает, чем занимается соседнее. Так надежнее. А ты...

-Погоди, меня фон Дорн тоже подозревал?! — от злости я даже охрип.

-Конечно, — он с удивлением взглянул на меня. — Ты вообще-то довольно подозрительный тип. Во всё суешь нос, всё тебе надо...

-А почему информатором не мог оказаться любой из команды, в конце концов?!

-С командой такие вещи не обсуждают, — отрезал Канда. — А что касается техники... На этом их уже проверяли. Ты не думай, тут самоубийц нет.

-И ты, конечно, в очередной раз послушался приказа...

-А что? Я тебя знал когда-то, и хреново знал, правду говоря, — честно признался он. — Тогда... наверно, я б ручался, что ты никому ни слова. Сейчас — уже не мог. Ты вот мне талдычил, что я изменился. Так ты тоже! И в плену ты побывал, кстати. Говоришь-то одно, а что на самом деле там происходило, как проверить?

Я глубоко вдохнул, выдохнул, снова вдохнул и смачно выругался сперва на итальянском, потом на испанском, а под конец перешел на русский. Богатый язык, что и говорить, но до познаний Юу и тем более боцмана Сычкина в обсценной лексике и их умения комбинировать выражения мне было далеко...

-То есть, не отрицая возможности того, что я перевербован Ноями, твой начальник преспокойно взял меня в этот рейд? — спросил я, немного успокоившись.

-Ну да. Всё равно остальных проверяли, тебя заодно, — пожал Канда плечами. — Чего ты взбесился, не пойму?

-А теперь что? — ядовито спросил я. — Может, я до того прикидывался безобидным. А теперь вот узнал много секретов, как-нибудь вечерком выйду на палубу, явится кто-нибудь из этих, я им и перескажу!

-Я думаю, что Александр Николаевич и это предусмотрел, — хмыкнул он. — Хотя тебя так передергивает от одного упоминания о Ноях, что я б не поверил, что ты их шпион. Он, в общем, тоже, ты ему понравился... Но это ж не гарантия, так что усомниться он должен был.

-Одним словом, я всё еще под подозрением, — заключил я. — Но уже в меньшей степени, потому что какие-то вещи, пускай без подробностей, мне узнать разрешено. Но нос, я так полагаю, мне по-прежнему никуда совать нельзя?

-Не стоит, — серьезно сказал Канда. — Прищемят.

-Ну-ну...

-Лави, — он снова пристально уставился на меня. — Я знаю, что ты хитрый и изворотливый тип. Но я тебя по старой дружбе предупреждаю — не пытайся влезть, куда добром не пускают. Тут долго убеждать не станут. И что ты Книжник — не посмотрят. Пулю в лоб — тело за борт. Понял?

-О да, — криво усмехнулся я. Это-то мне и так было ясно, а вот кое-что в словах Канды меня удивило. — По старой, говоришь, дружбе?

-А что, скажешь, не было ее? — прищурился он, а я лишился дара речи. — Или ты прикидывался просто?

Вот тут из меня словно стержень вынули.

-Я не прикидывался, — тихо сказал я. — Тебя же черта с два обманешь, забыл? А теперь...

-А теперь мы — два здоровенных мужика, которые друг друга совершенно не знают, — отрезал Канда. — Не в том смысле, что я тебя и знать не желаю, не кривись так!

-Да я понял, — усмехнулся я. — Ты прав. Изменились мы оба, и сильно. Тебя... переломало. Я... ладно, не стоит об этом.

-Ага. И оба на службе, — он снова улыбнулся, на этот раз получилось почти по-человечески. — Только раньше она у нас одна была, а теперь — разные. Ничего не попишешь.

-Это уж точно... — меня вроде бы немного отпустило. Чтоб их, с этими шпионскими игрищами! — Ну что, мир?

-А мы что, ссорились? — хмыкнул Канда.

-А кто мне по уху врезал? И молчал потом, как проклятый!

-Помолчать мне Александр Николаевич посоветовал, — ответил он серьезно, — потому что я сильно злой был. А когда я злой, я могу лишнего наплести, из того, чего рассказывать нельзя. Ну, он и велел сперва остыть. А по уху... мало я тебя раньше лупил, что ли?

-И правда что! Но всё-таки...

-Мир, — Канда сильно пожал протянутую руку. Силища неимоверная, мне показалось, будто он мне пальцы сплюснул. — А насчет остального...

-Ты предупредил — я принял к сведению, — кивнул я, растирая пострадавшую кисть. — Отправиться за борт с пулей в башке, да еще по собственной вине, мне как-то совсем не хочется.

-Правильно понял, — хмыкнул он. — Слушай, иди ты уже к себе, что ли? Скоро светать начнет, я спать хочу!

-Раньше ты таким соней не был, — поддел я.

-Старею, наверно, — развел Канда руками. — Вали отсюда. И не вздумай бродить по кораблю, я ведь услышу, что ты вышел из каюты, проснусь, и настроение у меня будет...

-Так точно, господин надзиратель, — хмыкнул я и направился к двери. — Досыпай. И... спасибо.

-За что еще?

-За то, что простил. Или не простил?

-Если б я тебя не простил, я бы с тобой не так разговаривал, — ответил он. — Иди уже, трепло! Уму непостижимо, как я тебя раньше терпел... Ты меня до печенок уже достал!..

Я счел за лучшее ретироваться. Да... чувствую, уснуть мне сегодня не придется, слишком много пищи для размышлений! Так я подумал, лег и мгновенно провалился в сон...

*

Я жил в Новониколаевске уже третий год и двигаться никуда не собирался: работы хватало. А еще я прекрасно осознавал, что здесь сейчас безопаснее всего, даже если ты сидишь не в Академии, на нижних, укрепленных ярусах, а выходишь в рейд на каком-нибудь из кораблей.

Городок постепенно разрастался, уже и дома стали строить повыше и посолиднее, всё-таки довели железнодорожную ветку и потянули ее дальше... И причальные мачты для дирижаблей поставили, как собирались, так что захоти я в Европу, сумел бы договориться с тем же фон Дорном: мы более-менее поладили, и, хотя в некоторые области меня по-прежнему не допускали, в целом я уже мог считаться своим.

В полдень на берегу реки гулко ухала пушка — совсем как в здешней столице, где мне удалось таки побывать с оказией. Правда, здесь это было вовсе не данью традиции: железнодорожную станцию и причальные мачты оберегали крупные батареи, и не с обычным вооружением. Время от времени им требовалось, скажем так, расходовать накопленный потенциал, вот и палили в белый свет, как в копеечку. Местные давно привыкли, даже дети не пугались — их, наоборот, было не отогнать от орудий. Правда, тут все знали, что с этими якобы металлическими штуковинами нужно быть предельно осторожными, да и солдаты присматривали за пацанвой.

Прошлой зимой меня пригласили на крестины первенца фон Дорна, и я почувствовал, что начинаю врастать в этот странноватый и временами дикий, но в целом симпатичный мир. И все бы хорошо, если бы только на следующий день меня не потащили в настоящую местную баню... Разумеется, меня забыли предупредить, что после нее следует прыгать нагишом в сугроб (а кто посмелее — те могут и в прорубь), и в итоге я с непривычки чуть не схватил воспаление легких. На ноги меня, впрочем, поставили быстро — при помощи всё той же бани и каких-то подозрительных травок.

Канда летом пропадал в походах, а зимой, когда бесы умеряли активность, подолгу ошивался в лабораториях. Бывало, выходил он оттуда с совершенно зеленой физиономией, но чем именно занимаются господа ученые, не говорил никогда. То, о чем мне можно знать, решал фон Дорн, а может, и сам генерал-инспектор. Пока никаких прорывов не происходило, шло планомерное наращивание военных мощностей, и что это означало, мне было не слишком понятно. На помощь Европе никто не стремился, хотя вооружение согласно заключенной договоренности Ордену всё-таки поставили. Опять же: мне так и не удалось узнать, что именно за игрушки попали в руки Комуи, а Канда, сопровождавший груз вместе с еще двумя изгонщиками, молчал, как проклятый. Фон Дорн же разводил руками и улыбался, дескать, не твоего это ума дело, Книжник!

Всё происходящее в целом как-то отличалось от европейских наших приключений. Да, бесы, да, война, но если на том театре военных действий мы метались от одного города к другому, постоянно опаздывая, выбиваясь из сил, теряя боевых товарищей, то здесь на виду вроде бы ничего и не было, но все равно на задворках сознания рисовался образ набирающего ход титанического маятника, и что будет, когда эта махина раскачается... Признаться, мне было страшновато.

-Да ну тебя, — отмахивался Канда, когда я пытался поделиться с ним своими опасениями. — Ничего не будет, ерунду городишь. Сходил бы ты лучше в лабораторию...

Этой лабораторией он меня, признаться, достал. Им с фон Дорном, видите ли, пришло в голову нечто забавное (и здесь я, кстати, не мог определить автора этой затеи)! Действительно, у меня ведь когда-то была Божья искра, пусть и слабенькая (хотя воевал я не только и не столько ею... о чем упоминать не собирался, чтобы мною не занялись вплотную!), так, значит, по здешней логике, мне может подойти какая-то еще. На мне перепробовали всё, что имелось, а с тех пор, когда появлялось что-то новенькое, меня опять-таки настоятельно приглашали в лабораторию.

-Да зачем? — недоумевал я. — Ну не полезу я в бой, Юу!

-Ага, а если вдруг придется? — спокойно парировал он. — Знаешь, изгонщика может рядом не оказаться, а какой-нибудь дурной бес между залпами проскочит, и того... Давай, пробуй!

К слову сказать, Божьих искр находилось как-то подозрительно много. Я примерно знал, сколько их хранится в подвалах Ордена, прикинул число действующих экзорцистов и изгонщиков (учитывая тот факт, что на последних могло приходиться и по две-три искры), оценил число свободных искр (при том, что я не знал, сколько на текущий момент еще найдено за пределами этой страны), и результат меня озадачил. Я пересчитал заново, на всякий случай занизил свою оценку — не помогло.

Канда в ответ на мой вопрос только развел руками, а по физиономии его трудно было понять: не знает он или не собирается говорить. Тогда я двинулся на поиски фон Дорна, тот выслушал меня и посмотрел недоуменно:

-А в чем вы видите странность, Лави? — спросил он.

Я напомнил ему о пророчестве, о конечном числе Божьих искр, которые еще надо собрать, о том, что многие были уничтожены в ходе войны...

-Нелогично, — заметил капитан и улыбнулся. — Если их конечное число, но часть уничтожена, то они должны вернуться. Это же Божий промысел.

Я лишился дара речи.

-Не понял...

-Что же здесь непонятного? — пожал плечами фон Дорн. — Смотрите: согласно пророчеству, все искры должны быть собраны воедино, таков замысел Творца. Однако за то время, что люди собирают их, враги рода человеческого успели уничтожить много искр, верно?

-Да, но...

-Позвольте, я закончу. Таким образом, у нас получается, что замысел не может быть исполнен физически, поскольку нужного числа искр просто не существует в природе, так?

-Выходит, так, — вынужден был я согласиться.

-Тогда враг уже победил, — развел руками фон Дорн, и я снова потерял дар речи. — Если люди не могут выполнить высший замысел, то все, что мы делаем — пустая трата времени, агония, попытка оттянуть неизбежную гибель!

-Мне не нравится то, о чем вы говорите, — сказал я с нервным смешком.

-Но это логически следует из имеющихся данных, — улыбнулся он.

-Тогда... действительно, зачем всё это? — спросил я. — Война тянется который век! Я помню, что не все в этой проклятой семейке — сторонники тотального уничтожения человечества, но всё же — силы не равны! А мы по-прежнему собираем Божьи искры, хотя прекрасно понимаем, что их недостаточно... Неужели действительно из нежелания сдаться без борьбы?

-Об этом вы лучше с отцом Сергием побеседуйте, — серьезно сказал фон Дорн. — Он полагает, что Господь все-таки дает нам шанс, и только поэтому люди еще существуют. И поэтому же продолжается война. Исхода может быть только два: или враг уничтожит все до единой искры и в особенности средоточие силы, которое у вас называют Сердцем, или люди соберут потребное число этих искр и исполнят пророчество.

-Постойте, вы меня запутали, — помотал я головой. — Сперва вы говорили, что часть их уже уничтожена!

-А потом я сказал, что высшие силы дают нам шанс, — ответил он.

-Погодите, не хотите же вы сказать, что... — я ожесточенно потер лоб. — Что те, уничтоженные искры... возвращаются в этот мир?

-Ну да, я ведь с этого начал. И другого объяснения я придумать не могу, — усмехнулся фон Дорн. — Ведь вы сами рассказывали о том, как искра одного изгонщика Ордена восстановилась буквально из пыли!

-Да, действительно, было такое... — пробормотал я. — Но я полагал это уникальным явлением, тот человек сам-то по себе необычен...

-Возможно, это явление не было бы уникальным, если бы изгонщик чаще всего не погибал бы вместе со своей искрой, — заметил он. — Но прецедент есть. Отчего бы не построить на нем теорию? Кстати, это объясняет, отчего наш враг бросает столько сил на то, чтобы обнаружить и уничтожить как можно больше искр в самый короткий промежуток времени: этим он повышает свои шансы на победу. Кто выполнит свою задачу быстрее и тщательнее, тот и выиграет. А вот затяжное противостояние, как видите, может длиться очень долго, а выдыхаются не только люди...

-Ну, тем пока выдохнуться явно не грозит, — вздохнул я. Эти безумные теории о круговороте искр в природе меня немного пугали.

-Кто знает, кто знает, — туманно сказал фон Дорн. — А с отцом Сергием, кстати говоря, всё-таки рекомендую побеседовать. Знаете, у него весьма интересный взгляд на то, как борются в мире различные начала и чем в этой борьбе являются Божьи искры. Я не рискну пересказывать, у меня несколько иное образование, боюсь попросту переврать что-нибудь...

-Как-нибудь поговорю, — ответил я, хотя, честно говоря, опасался того, что могу услышать.

Пока же меня грызла одна догадка, возникшая после одной обмолвки фон Дорна. И я ни за что не поверю, будто обмолвка эта была случайной!

-Лави, вы пойдете в очередной рейд? — сменил тот тему. — Обещаю нечто крайне интересное! Я тоже отправляюсь, хочу взглянуть лично...

-А это "интересное" будет таким же опасным, как в мое первое путешествие? — поинтересовался я, хотя отказываться и не думал.

-Надеюсь, нет, — лаконично ответил фон Дорн, и я дал согласие.

Любопытно, что эти ненормальные затеяли на этот раз? Канду расспрашивать было бесполезно, он пропадал на полигоне — там испытывали какую-то технику и заодно обучали новых изгонщиков. Меня и близко туда не подпускали, хотя мне было до смерти интересно, что за тяжелое уханье и скрежет доносится из-за верхушек деревьев!

Что ж, решил я философски, я всё увижу сам. Главное, чтобы я после этого выжил...

*

Теперь путешествовали с куда большим комфортом: сперва (правда, недолго) по недавно проложенной железной дороге, потом — дирижаблем.

-Что, опасности быть замеченными уже нет? — не удержался я.

-Есть, — вздохнул фон Дорн. — Но я надеюсь, что сейчас противник немного занят, и ему не до нас...

Канда выразительно хмыкнул. Для этого рейда он нагрузился, что называется, под завязку: все три его искры были при нём. Мне всегда было любопытно, не конфликтуют ли они между собой, и я однажды задал ему этот вопрос. Ответ был прост и доходчив:

-У тебя правая рука с левой конфликтует? Нет? Ну и отстань с глупостями!

Я надеялся, что рано или поздно мне дадут доступ и к этой информации (а что Божьи искры здесь изучают, я успел понять по некоторым косвенным признакам, по обрывкам разговоров хотя бы). Пока же оставалось только наблюдать...

Я и наблюдал землю с высоты птичьего полета, думая о том, что где-то в Европе, в Америке, в той же Австралии экзорцисты сейчас отбивают очередную вражескую атаку. Лишь с Чистой силой, без огневого прикрытия, может, вовсе в одиночку. А может, отправляются на задание — хорошо, если поездом, а то, может, и на своих двоих. Вымотанные, часто с не зажившими после предыдущего задания ранами... С одной стороны, мне было немного стыдно за то, что я, в отличие от них, путешествую с таким комфортом и под солидной защитой. С другой — мне опять же было стыдно, но на этот раз за руководство как Ордена и его региональных подразделений, равно как и более высокое начальство. Неужто так трудно организовать нормальные условия для людей? Или теперь на обычных экзорцистов ставку вовсе не делают, только на тех, "из банок", как выразился генерал-инспектор? А кстати... У меня возникла еще одна любопытная догадка, но проверить я ее, к сожалению, никак не мог. Для этого потребовалось бы связаться с Орденом, но не уверен, что мне сообщили бы подобные сведения.

Что за жизнь у Книжников пошла, усмехнулся я про себя. Туда не лезь, сюда нельзя, одними догадками живу! С другой стороны, это развивает воображение, что есть фактор положительный...

Ну а далее всё пошло, как обычно: корабли только нас и дожидались.

-Вот бы можно было прямо на палубу дирижабль сажать! — пошутил я. На шхуне здорово болтало, а меня еще и окатило случайной волной.

Канда посмотрел на меня, хмыкнул и отвернулся. Фон Дорн тоже усмехнулся и заметил невозмутимо:

-Хорошая идея. Нужно будет над нею поразмыслить, но это после, а пока... Юрий, пойдем. Лави, надеюсь, вы найдете свою каюту самостоятельно?

Я только вздохнул: Канду, очевидно, ждал какой-то секретный инструктаж. Ну а я... Что ж, на "Святославе" заплутать сложно!

К слову сказать, корабли сильно изменились с прошлого лета. Насколько я мог судить, немного иными стали обводы, изменилась форма надстроек и орудийных башен, да и сами броненосцы стали как-то... просторнее. (Моя каюта так уж точно сделалась побольше, теперь тут можно было свободно развернуться, не то что прежде.) Ходовые качества явно улучшились: сейчас корабли шли с такой скоростью, что я только диву давался. Такими темпами можно за рейд весь Японский архипелаг раз пять вокруг обойти! Или сейчас мы куда-то спешим? Очень даже может быть...

А в целом ничего особенно не поменялось. По-прежнему рычал на подчиненных боцман Сычкин, так же добродушно ворчал капитан Можейко, перекликались матросы, время от времени вступая в перепалку с Юу (что было делом нелегким, он, по-моему, взял у боцмана пару-тройку уроков и теперь выдавал вовсе уж невероятные загибы)... Погода стояла скверная, на палубу особенно не тянуло, так что я отсиживался в кают-компании со своими записями. Иногда заходил побеседовать свободный от дежурства офицер, вот и всё. Вечерами я иногда заглядывал к Канде, но тот был неразговорчив.

-Что ты такой угрюмый? — спросил я как-то, раз в сотый, наверно.

Он молча пожал плечами.

-Вроде ничего не случилось, — не собирался я отставать. — Так что, нас ждет нечто действительно опасное?

-Опасное, не опасное, еще неизвестно, — ответил Канда, наконец. — Там видно будет.

-Только не говори, что тебя намерены отправить партизанить в Японию! — выдал я и даже испугался: вдруг угадал?

-Чего я там позабыл? — буркнул Канда. Судя по всему, не солгал, настолько уж я его знал. — Просто... может оказаться жарковато, так что ты уж не высовывайся!

-Не стану, — пообещал я честно. Если уж он говорит, что будет "жарковато", то на самом деле может оказаться, что мы следуем прямиком в ад!..

А на следующий день дозорный просигналил — навстречу идет корабль. Не чужой, разумеется, откуда тут взяться чужим!

-Это "Бесстрашный", — сказал фон Дорн, глядя в бинокль. — Один из наших крейсеров. Ого...

Я тоже вынул бинокль, посмотрел... и едва удержался от протяжного свиста. Крейсер накренился так, что еще немного, и лег бы левым бортом на воду. От палубных надстроек мало что осталось, место, где, по идее, должны были располагаться орудия, напоминало чудовищную металлическую хризантему — видимо, их разворотило взрывом, — а в правом борту зияла такая пробоина, что я поразился, как это корабль до сих пор не пошел ко дну.

-Да, здорово их отделали... — негромко произнес сзади Канда.

-Не то слово, — ответил фон Дорн и отправился на мостик.

Тем временем корабли сошлись, броненосцы сбросили ход, с "Бесстрашного" на "Святослава" отправилась шлюпка — это прибыл капитан крейсера.

Разумеется, послушать их с фон Дорном разговор меня никто не пригласил. Я расслышал только обрывки фраз: "есть пострадавшие", "решил уходить этим маршрутом, сюда они не суются", "хорошая конструкция, если волной не захлестывает, то проблем нет, а иначе, конечно, насосы работают", "непременно передам", "благодарю, ничего не требуется, справляемся своими силами".

На палубе матросы, прекрасно понимавшие, что "Бесстрашный" идет в порт, а значит, есть возможность передать родным весточку, сочиняли послания. Грамотных в экипаже немного, но принято было входить в положение остальных, поэтому никого не удивляла картина — седоусый старший матрос серьезно диктует молоденькому мичману: "Здравствуй, дорогая моя супруга Катерина Лексевна. Пишу со случайной оказией. Дела мои в порядке, тобою вязанный шерстяной пояс от прострела спасает. Сообщи, здорова ли, здоровы ли дети." И так далее. Покороче, разумеется, — не одному ему нужно! А неведомой Катерине письмо, наверно, станет читать кое-как обученная грамоте соседка, разбирая слова по слогам...

-Вам, Лави, конечно, интересно, что произошло с этим крейсером? — По части умения подкрадываться бесшумно фон Дорн был докой. Наверно, брал пример с Канды.

-Конечно, — вздохнул я, провожая взглядом шлюпку с "Бесстрашного". — Но, подозреваю, это очередная тайна, совать в которую нос мне не полагается.

-На самом деле, уже нет, — удивил меня капитан. — Ну... почти. О крейсере рассказать могу.

-Да? — навострил я уши. — Буду премного благодарен!

-Собственно, рассказ много времени не займет, — усмехнулся фон Дорн. — Дело в том, что на другом конце Японского архипелага сейчас ведется масштабная операция, в которой задействовано несколько десятков кораблей нашего флота.

-А... — только и смог произнести я.

-Мы не первый раз так поступаем, — понял, видимо, мои чувства капитан. — Нужно же как-то испытывать новые виды вооружения, а стрельба по мишеням — это всё-таки не то. Нужно доводить до ума некоторые конструкции, отрабатывать взаимодействие экипажей... Думаю, вы сами понимаете. Ну а "Бесстрашный" — прекрасный корабль, только ему немного не повезло: какой-то бес-самоубийца врезался в орудийную башню, снаряды сдетонировали... Впрочем, вы сами видели. Ну и тут же подоспел кто-то еще, пробоину вы не могли не заметить. Капитан принял вполне оправданное решение выйти из боя, чтобы не потерять корабль вместе с экипажем, получил разрешение у командования, его прикрывали, чтобы он смог уйти... Ну а пройти именно здесь решил потому, что, во-первых, это крайне непопулярный у бесов маршрут, а во-вторых, он знал, что скоро появится наша троица и сумеет его защитить, случись что. Как видите, ничего сверхъестественного.

-Да, конечно, — кивнул я. — А мы отправляемся в те места... хм... понаблюдать за ходом операции или поучаствовать тоже?

-Мы, Лави, отправляемся совсем в другие места и задача у нас иная, — ответил фон Дорн. — Но вот это как раз пока тайна. Не обессудьте. В качестве компенсации могу сообщить вам, что в нынешней операции впервые участвуют полноценные боевые субмарины. Капитан "Бесстрашного" утверждает, что работают они очень даже недурно! Хотя, разумеется, многое придется доводить до ума, но это уже мы посмотрим по результатам... С нами в этот раз, к слову, тоже идут не прежние малютки.

Я привычно пригляделся: да, мелькавшие под водой тени принадлежали очень и очень немаленьким объектам! И в очередной раз я задался вопросом: а что станут местные делать со всем этим потом? Если оно когда-нибудь наступит, конечно, это мифическое "потом"...

Незаметно пролетели еще два дня, и корабли в очередной раз сбавили ход до минимума. Мы на этот раз шли через Японское море, забирая в сторону материка. Восточнее лежал неразличимый отсюда Хонсю.

-Мы вовремя, — заметил фон Дорн. — Лави, бинокль можете отложить. Не понадобится.

-Почему вы... — начал было я, но осекся, потому что понял.

Из-за далекого мыса встречным курсом выползало что-то... что-то невообразимое. На фоне этого наши броненосцы казались прогулочными лодочками!

Неведомое серо-стальное чудовище неторопливо утюжило залив, направляясь к нам. Теперь я уже легко мог различить, что эта штуковина здорово смахивает на баржу. С размерами я, конечно, погорячился, но в длину этот странный корабль был как три "Святослава", уж не меньше, ширина соответствовала. На палубе размером с хорошее поле находилось нечто неразличимое отсюда, тщательно укрытое брезентом. На корме, чуть справа, торчала громадная надстройка, но при таких габаритах корабля ее размеры не казались чем-то из ряда вон выходящим. На этом водоплавающем монстре деловито копошились люди, и немало.

-Хорош? — довольно поинтересовался фон Дорн.

Я неопределенно мотнул головой.

-А... что это? — голос у меня немного сел.

-Да так, пустяковина, — явно издеваясь, ответил капитан. — Помните, вы предлагали дирижабли прямо на палубу сажать?

-Так он что, для этого?!

-Не совсем... — уклончиво сказал тот. — Сейчас сами всё увидите. Вон, видите, с "Востока" уже сигналят, что готовы к началу операции.

Да, действительно, сигнальные флажки мелькали, с нашего флагмана отвечали...

Я все-таки вооружился биноклем, чтобы получше рассмотреть эту плавучую катастрофу. На палубе прибавилось народу. Снимали чехлы с непонятных штуковин — я разглядел, что они отдаленно напоминают шмелей, и догадка меня даже не удивила...

-Плавать бесы умеют, летать тоже, — произнес я, не опуская бинокля. — Значит, грех не использовать такую возможность, не правда ли?

-Совершенно верно, — ответил фон Дорн. — Что-то, как видите, получилось. Что именно, сейчас увидим. Вся беда в том, что этим... хм... летательным аппаратом нужно управлять, а это самоубийственное занятие!

-И как же...

-Добровольцев хватило, — заверил он. — Вообще-то изначально мы подумывали о дирижаблях, но они слишком уязвимы. Да и великоваты, чересчур заметны... Потом кто-то нашел в вазочке с вареньем шмеля, и родилось забавное решение.

-Стрекозы изящнее, — заметил я.

-Да, — согласился капитан и кивнул на соседнюю громадину. — Вот одна.

Там как раз расчехлили нечто, отдаленно и впрямь смахивающее на стрекозу, разложили крылья, до того прижатые к бокам...

Я вздохнул и снова уставился на суету на "Востоке". Мне показалось, будто там мелькнула до боли знакомая кисточка на берете, но... Нет, право, показалось.

-Для чего такой громадный корабль? — спросил я, чтобы не молчать. — По-моему, эти "шмели" поместились бы и на наши палубы. "Стрекоза" больше, но со сложенными крыльями...

-А если им придется садиться одновременно? Да и погрузкой-разгрузкой намного удобнее заниматься на просторной палубе, — парировал капитан. — Лави, дан старт! Ну, с Богом...

Я подавил желание тоже перекреститься и только смотрел, как один за другим поднимаются в воздух тяжелые и неуклюжие с виду "шмели". Следом взмыла "стрекоза" — в "лапках" у нее, как у настоящего хищного насекомого было что-то зажато, будто добыча. "Насекомые" развернулись и чуточку неровным строем направились прочь. К Хонсю.

-Да, конечно, разворот и строй... — пробормотал фон Дорн. — Но это детали, доработаем. Пока у нас другая задача.

-Какая?

Он промолчал, достал хронометр и снова взял бинокль. Я проследил за его взглядом: капитан смотрел в сторону Хонсю. Судя по движению его губ, он либо молился, либо отсчитывал секунды. Но до чего?..

Не могу сказать точно, сколько длилось ожидание. Минут десять или пятнадцать, но минуты эти показались мне очень долгими. А потом... Потом в той стороне, где должен был находиться остров, вдруг полыхнула зеленая вспышка, и даже из такой дали можно было видеть, как в небо поднимается подсвеченный этой такой знакомой зеленью чудовищный столб то ли дыма, то ли пара...

-Есть, — сказал фон Дорн. Мне показалось, что за эти минуты он осунулся. — Ждем дальше.

На этот раз ожидание затянулось, но вот, наконец, в небе появилось несколько темных точек. Канда, молча стоявший поблизости, положил ладонь на рукоять палаша. Я понял, почему: это могли оказаться акума, несколько огорченные тем, что люди... хм... сотворили что-то на их территории. Что именно, я представлять не желал.

Но нет, обошлось: это возвращались "шмели", без особого изящества садились на палубу "Востока", у "стрекозы" вышло намного лучше.

-Передают: лишились троих. Одного сбили при подлете, — сообщил фон Дорн, вглядевшись в мелькание сигнальных флажков. — Еще двое погибли, прикрывая "стрекозу". Что ж... Главное, они добрались до места и выполнили задание!

-Что там было? — задал я не самый умный вопрос.

-Когда-то, — задумчиво ответил капитан, — еще до того, как Японию заполонили бесы, там был город. На старинных картах он есть. Хиросима, кажется. Теперь на том месте, скорее всего, нет ничего. Бесов в том числе. Там, знаете, был настоящий рассадник.

-Я имел в виду не место, а...

-Так, скромная разработка, призванная сократить число бесов очень и очень быстро, — усмехнулся он. — Вы ведь видели, Лави. Вы наверняка догадались.

Конечно, я догадался, этот цвет и свет не перепутаешь ни с чем, если видел хоть однажды! Я не понимал только, где, где они умудрились раздобыть столько Чистой силы и как у них поднялась рука грохнуть всю ее в место скопления акума?!

-Сейчас прибудут офицеры с "Востока", нужно согласовать кое-какие действия, — не дал мне фон Дорн задать следующий вопрос. — Лави, могу я попросить вас спуститься к себе в каюту?

-Я понимаю, секретная информация... — вздохнул я.

-И это тоже. Но есть еще причины не оставаться на палубе, — сказал он. — Изгонщики будут дежурить круглосуточно, а как только мы кое-что выясним, то немедленно уйдем отсюда.

-Полагаете, бесы могли проследить за "шмелями" и, как только очухаются, решат отомстить?

-Не стану исключать такой возможности, — кивнул фон Дорн. — А "Восток" намного менее маневрен, нежели остальные корабли, не хотелось бы им рисковать, сами понимаете!

-Да уж, понимаю... — вздохнул я. — Хорошо, я буду у себя.

-Ужин вам принесут, — сказал капитан мне в спину.

Я не ответил. Меня, если честно, потряхивало. Нервы даже у Книжников, знаете ли, не стальные...

Я не знал очень и очень многого. Я понятия не имел, какие еще проекты ведутся Академией (и, возможно, Азиатским управлением), чем это может грозить, и не наступит ли в итоге конец света безо всякого вмешательства Ноев!..

...Уснуть мне так и не удалось, и осторожный стук в дверь меня не потревожил.

-Да? — отозвался я.

-А, не спишь, — в каюту тенью скользнул Канда, бесцеремонно плюхнулся рядом со мной на койку, потянулся всем телом. — Я так и думал.

-А ты что не на дежурстве?

-Так сменили уже, — покосился он на меня. — До утра Макар дежурит.

Макаром звали того самого мужика, что способен был поднять лошадь. Божья искра у него была соответствующей силы, и неудивительно, что его взяли в этот рейд.

-Ну и шел бы спать, — сказал я устало. — Чего бродишь?

-А тебе будто неинтересно, что мы сегодня вытворяли? — прищурился Канда.

-Можно подумать, ты расскажешь... Опять заявишь, нельзя, мол, военная тайна...

-Слушай, если ты будешь ломаться, я действительно спать пойду!

-Нет уж, сиди! — я успел ухватить Канду за рукав. — Тебе что, разрешили говорить?

-Не обо всем, — предостерег он. — Но о сегодняшнем, в принципе, можно. Не во всех деталях, конечно. Так что давай, сыпь вопросы. На что смогу, отвечу.

-Откуда взялось это чудовище? — спросил я. — Ну, в смысле, "Восток"?

-Построили, — пожал плечами Канда.

-Если ты будешь так отвечать, то лучше правда иди спать! — вспылил я.

-Ну правда же построили! — хмыкнул он. — Это не первый, кстати. Третий уже.

Я уже привычно лишился дара речи.

-Первый не достроили, — спокойно продолжал Канда. — Бесы сумели пробраться и... того. Тогда занялись этим в другом месте. Второй был поменьше "Востока", но ему вообще не повезло: чего-то не рассчитали при строительстве, так его в шторм опрокинуло. Хорошо, команда спаслась. Ну а этот уже довели до ума.

-Не представляю, сколько бесов пошло на его изготовление, — сознался я.

-Не так много, как кажется, — уверил он. — Он же близко к противнику не пойдет, а если пойдет, то с сопровождением, так что броня не особенно мощная. Ну, самые уязвимые места защищены как следует, конечно. И вообще, мы перестраховались: помнишь, Александр Николаевич говорил про крупную операцию на другом конце архипелага?..

-Отвлекающий маневр?

-Конечно.

-А "стрекоза" тащила бомбу? — спросил я напрямик.

-Ага. Там, если от города что и оставалось, так на этот раз наверняка в пыль разнесло.

-А... остальное? Ведь это не просто взрывчатка, там Божьих искр было... не могу даже представить, сколько!

-Много, — согласился Канда. — Точно не скажу, но штук двадцать точно, а может, и больше. Интересно, сколько акума зачистили? Там же при взрыве всё это дело разлетается в пыль, радиус поражения ого-го какой!

-Юу, — тихо сказал я. — Ты утверждаешь, что Академия взяла и просто так вот грохнула ни за что ни про что двадцать Божьих искр? Чуть не весь наличный запас?

-Да ладно тебе, — отмахнулся Канда. — Запас больше.

-Да не может этого быть! — взорвался я. — В Главном управлении собрана большая часть искр, откуда здесь — столько? Скажешь, Комуи поделился? Да если бы он услышал о такой операции, его бы удар хватил!

-Лави, ну что ты несешь? — покосился на меня Канда. — Вообще думать разучился, что ли?

-То есть?

-Подумай про искусственных изгонщиков, а я подремлю пока, — предложил он, прислонился спиной к стене и закрыл глаза.

Так, прекрасно, и причем же здесь искусственные экзорцисты? Их, я слышал, понаделали немало, и... Хм, а какова вероятность, что кому-то из них подойдет какая-либо из частиц Чистой силы, находившейся в распоряжении Ордена? Не так уж она высока, надо сказать. Вдобавок — это ведь опасный эксперимент, стали бы так рисковать Чистой силой? Вряд ли...

И тут я вспомнил кое-какие свои измышления и таинственные обмолвки фон Дорна. Для выполнения пророчества необходимо собрать определенное количество Божьих искр. Истинных искр, изначальных! Тех, что возрождаются после гибели, если верить теории капитана! Иначе... Да, запас Академии плюс то, что имеется у Ордена, — этого бы вполне хватило для завершения дела. Значит, значительная доля этих частиц — не истинные. В конце концов, если уж сумели соорудить искусственного человека, почему не могли придумать способ создать искусственную Чистую силу для него? Это многое объясняет...

Искусственному экзорцисту — искусственную Чистую силу. Без риска отторжения, без прочих сложностей... Повозиться, наверно, пришлось, но дело того стоило. Такая частица обычному человеку подойдет с той же вероятностью, что и истинная, а вот кому-то "из банки" — почти наверняка.

Выходит, и в Академии сумели это проделать. Они отказались от попыток создания людей (да, я уже понял, со вмешательством в замыслы Творца здесь строго), но прочее-то не под запретом. В самом деле, разве плохо, если в мире станет больше искр Божьих? Вот, значит, как объяснялись те странности с количеством искр, которые мне пришлось "примерить". Вероятно, кому-то другому они сгодились... Но интересно: это Комуи поделился технологией в обмен на поставки оружия, или же здешние умельцы дошли до нее своим умом?

-Ну, додумался? — спросил Канда, не открывая глаз.

-По-моему, теперь мне ясно, отчего никто не выказывал жалости, сбрасывая два десятка Божьих искр на Хиросиму, — хмыкнул я.

-И?..

-Они искусственные, так? На то, чтобы уничтожать бесов, годятся, но чтобы... хм... собрать наш конструктор — нет. Я прав?

-Ага, — преспокойно ответил Канда и протянул мне руку — запястье охватывал широкий браслет, по виду металлический. — Это моя третья.

-Та, с которой синхронизация слабовата?

-Она самая. Подозреваю, как раз потому, что она искусственная. Но работает, сильная. Продемонстрировать не проси — она вроде пилы, только диском, вокруг запястья, скорость вращения... размазывается в одно пятно. Главное, самому себе ничего не оттяпать.

-Понятно... — протянул я. Многое действительно прояснилось. — А каким образом... В общем, как удается получить новые искры?

-Технологии я не знаю, — сказал Канда, подумав, — в смысле, как это проделывают, только сам принцип. И даже не представляю, в Ордене так же поступают или как-то иначе.

-А я думал, эта информация была среди той, что Комуи передал фон Дорну...

-Ну да, размечтался, — фыркнул он. — Над этим ватиканцы тряслись, наверно, как... даже не знаю, как и сказать-то!

-Но, — усмехнулся я, — если известно, что нечто в принципе вероятно, значит, это можно повторить, так?

-Ага. — Канда ухмыльнулся в ответ. — Любимая присказка Александра Николаевича. Ну что, рассказывать, что ли?

-Конечно!

-Тогда смотри сюда.

Он положил палаш на колени, чуть выдвинул из ножен, провел над ним рукой. Я чуть рот не открыл от изумления: зеленая искра легко покинула оружие, Канда повернул руку и поймал ее на ладонь. В жизни не видел, чтобы Чистая сила вот так оставляла свое вместилище, просто по желанию владельца!

-Ну что ты опять вытаращился? — спросил он. — С этой-то просто, мы с ней сколько лет вместе! Остальные могут и закапризничать... Короче, двигайся сюда и гляди как следует!

Я поспешно послушался.

-Что видишь? — поинтересовался Канда, поднося зеленую искорку к моему лицу. — Потрогать тоже можешь, только осторожно.

Я вгляделся. Всё, как обычно — достаточно яркое сияние, источаемое этой искрой, мешает рассмотреть, как она выглядит на самом деле. Я помнил — на самом деле эти частицы достаточно плотные... и что дальше?

-Вглядись, — велел Канда. — В самую глубь. На свет внимания не обращай.

Я снова уставился на искру, чуть прищурившись, чтобы не мешало сияние. Да, вот теперь, немного привыкнув к нему, можно различить плотную структуру, а в глубине... Там было что-то еще более плотное и, как мне показалось, темное, чем прочие части искры. И это что-то... Я подавил желание потрясти головой и зажмуриться, потому что это что-то едва заметно пульсировало.

-Это... — начал я и замолчал, не зная, как сформулировать вопрос.

-Это сердце, — сказал Канда, полюбовался моей вытянувшейся физиономией и пояснил: — У них у всех такие. Ну, сердцевина, как... это... мне объясняли, только я забыл...

-Как ядро у клетки, — подсказал я.

-Оно самое! — обрадовался он. — Только ученые сказали, что это не совсем правильное сравнение, сам поймешь... В общем, если у искры полностью разрушить сердцевину, она исчезнет. Нои на это мастера. А если отщипнуть кусочек вот того остального, что вокруг, то ничего, она постепенно восстановится.

-Так-так, — начал я соображать. — А этот кусочек, значит...

-А его можно вырастить, — сказал Канда. — Тоже не очень понимаю, как это происходит, но он вырастает. Не всегда, правда, иногда исчезает.

-А питательная среда? — поинтересовался я.

-Бесов у нас хватает, — хмыкнул он.

-Удобно, — оценил я, кое-что прикинув. — Выращивание искр — это одновременно утилизация лишнего бесовского материала, так?

-Ну вроде того.

-А не годятся на самую важную роль эти выращенные искры потому, что в них нет... сердцевины? Только, скажем так, кусочек плоти, но не душа?

-Хорошо сказал! — одобрил Канда. — Насколько я понимаю, так оно и есть. Вот и растят их помаленьку. Материал берут от тех, конечно, которые сейчас никем не заняты.

-Ну а если вдруг появится новый изгонщик, а искра повреждена и еще не восстановилась?

-Ну, ученые считают, это допустимый риск. Можно ведь немного обождать! — Канда немного помолчал и добавил: — Жалко, что такое получается только с настоящими искрами проделывать. Если от выращенной часть брать — ничего не выходит.

-Понятно, искры третьего порядка не выживают... А не пробовали кусочек сердцевины того... отщипнуть? — спросил я и был вознагражден выражением его лица. — Вдруг бы выросла искра вроде истинной?

-А пёс его знает, — пробормотал Канда наконец. — Может, и пробовали... Это у Александра Николаевича спрашивать надо, только он вряд ли скажет, сам понимаешь!

-Понимаю, конечно, — ответил я и решил сменить тему: — Слушай, а чего ради все-таки устроили эту бомбардировку? Чтобы бесов сильнее обозлить? Или чтобы Нои зашевелились и устроили всем нам веселую жизнь?

-И то, и то, — ответил он. — Надо завязывать с этой бодягой. В общем, слушай, этого я вообще-то говорить не должен, но, — тут Канда наклонился и проговорил мне в самое ухо, — на подходе еще штук шесть кораблей типа "Восток" и "Восход", ты те не видал, но они еще больше. Сколько обычных боевых — даже не знаю. Плюс субмарины, не "малютки", а нормальные, боевые. Плюс "шмели" и "стрекозы", и еще что-то, вроде бы "стрижи". Хотят, я слышал, "муху" на субмарину впихнуть: та всплыла, выпустила "муху", она отбомбилась, вернулась, субмарина опять ушла на глубину, и черта с два ты ее найдешь. Но это проекты, а остальное — правда. В ближайших планах — окружить эти проклятые острова и разбомбить к чертовой матери, чтобы ни одна тварь не ушла!

-А потом? — глупо спросил я, представив себе, как чудовищная эскадра подходит к берегам Японии, выпускает летательные аппараты, и острова скрываются в мерцающей зеленой пелене... — Вряд ли Нои будут сидеть и ждать, пока все это будет сделано!

Канда только усмехнулся, отстраняясь.

-Главное сейчас — убрать этот его плацдарм, — сказал он. — Потом постепенно будем додавливать разбежавшуюся мелочь по всему миру.

Тут я представил поход пары... как их назвать, эти корабли? В общем, парочки вроде "Востока" в сопровождении броненосных крейсеров к берегам Америки, например, и содрогнулся. Не сомневаюсь, американцы тоже содрогнутся.

-Ну а потом что?

-Надо получить численное преимущество. Чем меньше бесов будет у Ноев, тем лучше для нас. Я помню, что они и сами много чего умеют, но, — тут Канда ухмыльнулся вовсе уж неприятно, — их всего несколько, не забыл? Даже такую силу можно задавить числом. Тоже не лучший выход, но, похоже, по-другому не выйдет.

-И, получается... — проговорил я. — Если избавиться от них, станет возможно собрать, наконец, все истинные Божьи искры, так?

-Ага.

-И исполнить пророчество?

-Ну это мы еще посмотрим, — неожиданно сказал Канда.

-То есть?

-Ну... мы ведь не знаем наверняка, что произойдет после того, как соберутся все искры, а Сердце... — ответил он. — Слушай... а что, если никакого Сердца нет?

-Как это? — не понял я.

-Ну вот ты сегодня сказал, когда смотрел на мою искру, что внутри у нее как будто сердце, — пояснил Канда. — Так может, настоящее Сердце появится только тогда, когда будут собраны вместе все искры? В смысле, это они все возникли из частичек Сердца?

-Хорошая идея, — усмехнулся я. — Расскажи фон Дорну.

-Непременно... Ну так вот, неясно, что случится, понимаешь? Может, будет хорошо, может, наоборот, еще хуже нынешнего. А у Ордена, — усмехнулся он, — на руках не все искры.

-Ну и случится очередная война, — хмыкнул я. — Причем вы в ней заведомо сильнее, хотя бы за счет этих вот... кораблей и прочего. Хотя... А ведь еще не факт!

-Поясни, — нахмурился Канда.

-Если для начала предлагается додавить Ноев и вольных бесов... — сказал я. — То где гарантия, что с их исчезновением не рассыплются прахом все эти конструкции? Они ведь во многом состоят из того же материала, что бесы! И с чем вы останетесь?

-Голова у тебя, Лави, варит, — серьезно ответил он, помолчав. — Не знаю, может, Александр Николаевич и остальные об этом уже подумали, но я на всякий случай им скажу. Мало ли...

-Говори, конечно, — усмехнулся я. Интересно, который это по счету раз, когда я вмешиваюсь в течение событий. Не первый и даже не десятый, наверно. Впрочем, теперь уже без разницы.

-А теперь я пошел спать, — неожиданно заявил Канда и поднялся. — И ты не полуночничай.

-Не учи ученого, — буркнул я, провожая его взглядом. Не так давно Канда обрился наголо и на спор сделал на затылке замысловатую татуировку. Что она изображала, я понять не мог, но выполнена была мастерски. Теперь она просвечивала из-под чуть-чуть отросших волос, и выглядело это... странно. — Спокойной ночи.

-И тебе, — бросил он через плечо и закрыл за собой дверь.

А я... что мне оставалось делать? Только последовать совету и улечься, хотя спать вовсе не хотелось, слишком уж тяжелые мысли меня обуревали.

Что произойдет, если эти ненормальные сумеют-таки переколошматить Ноев? Вероятность-то отлична от нулевой... Так, допустим, что раз Чистая сила создавалась как средство борьбы с Ноями, то, когда в ней отпадет надобность, исчезнет и она. (Кстати, неизвестно, что будет с искусственной.) Тут Академия лишится средства давления на Орден, начнутся всевозможные дипломатические игрища, словом, ничего нового. А если Чистая сила останется, — пусть она оружие против Ноев, но настолько ли тесно связана с ними? — возможны варианты. Если акума не передохнут после кончины хозяев, то... этот сценарий меня несколько пугал. Хотя бы тем, что при таком раскладе Восточный блок (я решил говорить так, поскольку до сих пор наверняка не знал, участвует ли в этом безумии Китай) получал чудовищное преимущество в военной мощи. Что произойдет? Начнут страны мирно развивать хозяйство или предпочтут подгрести под себя более слабых соседей? Причем им даже сильно напрягаться не придется: их оружие смертельно для обычных людей! Чтобы держать его в повиновении, хватит даже искусственной Чистой силы... А экзорцистов не так уж много, их можно измотать, взять числом, а есть ведь еще изгонщики... И вовсе уж неясно, что случится, напади один носитель Чистой силы на другого!

Хорошо, а если допустить, что акума все-таки перемрут? Тогда Восточный блок останется с кое-какими наработками, но без серьезной промышленной базы. Бронированные корабли уже начинали строить, но — не настолько быстроходные, неуязвимые и надежные. Я уж молчу о субмаринах и летательных аппаратах! Здесь Восточный блок проиграет соседям с более развитой промышленностью. Останется либо договариваться миром, либо опять-таки воевать... да, солдат здесь хватит, что и говорить!

Стоп, дернулся вдруг я. А с чего я взял, что промышленная база у Восточного блока слаба? Была слаба, это верно, но я тогда только приехал сюда и почти не высовывался из Новониколаевска (точнее, меня не выпускали). А Академия имела дело с противником не первый год, люди там работали неглупые, а сам император, как я слышал от фон Дорна, питал склонность к инженерному искусству и не мог не понимать, что развитие техники потребует соответствующего материального обеспечения. Но эта страна довольно инертна и...

Идиот! Мне не Книжником работать, а гальюны чистить! Совсем зациклился на этой войне... Совершенно забыл, что железнодорожная ветка ушла далеко на восток от Новониколаевска, что составы грохочут днем и ночью: отсюда идут с грузом леса и много чего еще, обратно — тоже не пустые. И паровозы меняются чертовски быстро, прежние величественные, но чуточку неуклюжие машины заменили приземистые чудовища... И разрази меня гром, если за ними теперь тянулись цистерны, а не тендеры с углем! Да и дым был совсем иным...

Инертная страна, да? Конечно, если не знать подхода! Судя по всему, кое-кто отвесил мощный пинок системе, и до сих пор еле-еле вертевшиеся шестеренки завертелись с куда большей скоростью... Недаром меня преследовало то наваждение — ощущение, будто раскачивается гигантский маятник. Немудрено — кто-то завел часовой механизм... Главное, чтобы он не был установлен на бомбе!

А раз так... Даже потеря частей акума мало что изменит. Да, будет тяжелее, но что ж поделаешь! Зато кое-какая моральная дилемма снимется сама собой: акума ведь нужно кормить, а где взять столько смертников? Хоть у других стран покупай или у себя законы ужесточай: украл копейку — получи приговор! Да...

Впрочем, я вовсе не наверняка прав. Скорее, я наверняка что-нибудь упустил: не заметил ведь, как обычные паровозы сменились такими вот... не знаю даже, как их теперь называют, а мог бы поинтересоваться! Прав был учитель, Книжник из меня, как из слона балерина! Уперся в одно, а по сторонам ничего не вижу!

И что прикажете делать? А что мне оставалось? Правильно, только ждать и наблюдать, как развиваются события...

Эпилог

Большие корабли и тонут величественно, а этот был не просто велик, он был колоссален.

Корма "Восхода-17" медленно погружалась в воду, но никакой паники на борту не наблюдалось, напротив, имела место оживленная деловая суета. Даже удачно, что тонуть корабль начал с кормы: в ней раскрылись док-камеры, и на воду один за другим скользнули три бота. Здесь есть такие деревянные куклы: открываешь ее, а внутри еще, и еще... Чем-то это было похоже.

По сравнению с громадой корабля-матки боты выглядели не особенно большими, но экипаж на них размещался полностью, проверяли уже...

-Вот ведь сволочь, — с чувством сказал Канда, наблюдавший за катастрофой рядом со мною. — Самоубийца хренов!

Я только вздохнул: один акума исхитрился подобраться совсем близко, видимо, прячась за нашей же субмариной, а потом взял да и вмазал в дно "Восхода-17" из всех своих орудий, да еще и сам впаялся. У кораблей такого класса броня не особенно мощна, поэтому ему удалось задуманное...

-Самого-то его?..

-Да зачистили, конечно, — отмахнулся Канда. — Неужто оставили! Так, сейчас подойдут остальные, может, удастся эту заразу на плаву удержать, жалко же...

Тем временем "стрижи" организованной стайкой взмыли с уже накренившейся палубы, за ними последовали "стрекозы" и разная мелочь, способная взлетать хоть с верхушки мачты. Немного облегченный "Восход-17" начал погружаться чуточку медленнее.

Я снова вздохнул и отвернулся, привалившись спиной к планширу. Изумительное зрелище: по левую руку горит-пламенеет великолепный летний закат, по правую — поднимается словно из-под воды ярко-зеленое свечение, как будто северное сияние внезапно спятило и решило искупаться... Как сказал фон Дорн, такое остаточное проявление массированных бомбардировок Японского архипелага будет наблюдаться еще долго. Я почему-то даже не удивился. Наверно, надоело уже удивляться.

-Красиво, — согласился Канда, хотя вслух я ничего не произносил. Видимо, по лицу прочел. Он вообще знал меня намного лучше, чем я его. — Ночью — вообще с ума сойти. У меня ночная вахта, вылезай на палубу, посмотришь.

-Мне ведь запретили высовываться, — усмехнулся я.

-Так ты же при мне будешь, — недоуменно покосился он и поправил воротник.

Татуировки на руке (да и на затылке) у него больше не было: полгода назад Канде пришлось-таки ввязаться в серьезную потасовку, и, хотя вышел он из нее победителем... Впрочем, что значит, "вышел"? Он не вышел, он выполз, да на том же месте и испустил дух, как это у него прежде было заведено. Ненадолго, конечно, но весьма и весьма зрелищно.

Именно в тот раз Канда завалил своего второго Ноя, но не столько гордился этим, сколько сокрушался, что чертова регенерация сожрала обе его татуировки, и теперь еще придется уговаривать Сычкина делать их заново, а проще Ноя прикончить, чем привести боцмана в достаточно возвышенное состояние духа. Потому что в обычном своем настроении он наколет какую-нибудь похабщину, и что тогда делать Канде с таким украшением? Ходить и позориться или стреляться, что ли, чтобы от него избавиться?

И так далее, в том же роде... Думаю, я никого не удивлю, если скажу, что эта довольно-таки длинная тирада цензурных слов практически не содержала?

-А может, все-таки стоило оставить хоть одного? — подумал я вслух, потому что мысли мои свернули на прежнюю тему.

-На развод, что ли? — хмыкнул Канда. — Нет уж, баста!

-А если все-таки...

-Ты ж сам видишь: дохнут только бесы высокого уровня, у нас ничего не посыпалось... да и мелочи этой проклятой еще полно, знай, лови. А кого-нибудь их тех на цепи держать — себе дороже! Никогда не угадаешь, что выкинет, — скривился он.

Я вынужденно согласился. Конечно, Нои знали очень и очень много, но, должно быть, руководство решило, что знания эти — того рода, от которого людям стоит держаться подальше. И — действительно, извели проклятый род под корень, как и обещали. Рассказывать об этом, а тем более вспоминать — не хочется. Даже зная обо всем, что они успели натворить на Земле, сколько зла причинить людям (и мне самому в частности), я все равно до сих пор, бывает, просыпаюсь ночью, увидев все тот же сон: изгонщик Макар, крякнув и перекрестившись, размахивается огромным своим топором, и... Словом, не действовали на него иллюзии Роад. Просто не действовали, и всё. И очень хорошо, что Макар оказался поблизости, когда старая знакомая решила меня проведать, а Канды, как нарочно, рядом не случилось. Но зрелище, я вам скажу...

-А с Божьими искрами что? — спросил я. Канда все-таки был доверенным лицом фон Дорна и время от времени сливал мне что-нибудь интересное. Вряд ли по собственной инициативе, но всё же.

-Пока — ничего, — лаконично ответил Канда. — Ну, то есть недавно из столицы телеграфировали, мол, какие-то хрены из Европы пытались сунуться с этой темой, чтобы мы отдали, значит, то, что нам не принадлежит...

-И?..

Отлично. Недавно — это по его меркам не более недели. А мы в море болтаемся почти месяц. Что еще я пропустил? Обычный-то телеграф я в Новониколаевске видел, а тут что?..

-Да их завернули быстренько. Ну, сам понимаешь: это вы, господа, о чем толкуете? Не видели, не слышали, не знаем и знать не хотим? Какой такой директор Главного управления? Что за Черный орден? Уж не богопротивное ли это сборище?! — тут Канда довольно точно скопировал интонации одного крупного церковного деятеля, видал я того как-то раз в столице. По-моему, его не лишали сана специально ради того, чтобы спускать на особо неугодных персон. — Ну, те видят, что у наших морды кирпичом, сдали назад.

-Думаешь, поверили?

-Да ни разу. Наверняка знают, что у нас кое-что имеется, — хмыкнул Канда. — Сам понимаешь, Комуи они явно в оборот взяли...

"А вы его красиво сдали", — подумал я. Впрочем, какой еще мог быть исход у этой авантюры? Стоило ватиканцам обнаружить подозрительное оружие, сразу же возник вопрос — "откуда?". Ответ "маршал Кросс прислал" точно бы не прошел... Наверняка сперва тряхнули Азиатское подразделение, но на Бака где сядешь, там и слезешь. Ничего подозрительного у него не найдешь, хотя оно имеется, и в изрядных количествах, только вот семья Чан умеет прятать свои секреты от посторонних. Тогда, видимо, стали дожимать Комуи, благо рычаги воздействия на него имелись... Вот только он мог выдать ничего сверх того, что поведал ему фон Дорн, а зная того, могу сказать: возможно, сведений было и много, да только всё не те, что могли бы пригодиться ватиканцам.

-В общем, у них искр все равно больше, — сказал Канда. — Но вот так на рожон они не сунутся, ясное дело. А, там ведь Джангаров торчит безвылазно...

Ну конечно! Подполковнику Джангарову, тому, с азиатской внешностью (я узнал наконец, что у него монгольские корни), и нужды нет делать "морду кирпичом", как светски выразился Канда, у него все равно на лице не читается ровным счетом ничего. Как ни странно, этот человек отвечал в Академии за "связи с общественностью", если можно так выразиться. Я предполагал увидеть на этой должности кого-то с более выразительной мимикой и хорошо подвешенным языком, но графу Глушинскому было виднее... Наверно, он опять оказался прав, раз Джангаров так запросто отправил посланцев Ордена восвояси.

-Так вот, он передавал, они когда моторный экипаж увидели, челюсти уронили, — продолжал Канда. — Потом грузовые дирижабли заметили и челюсти подобрать вовсе забыли.

Ну да, еще бы. Европе было не до активного развития техники, а тут... Со здешними расстояниями дирижабли — самое оно. А если моторный экипаж был не локомобилем, а чем-то вроде этих новых... паровозов, то я посланцев вполне понимаю.

-Это был большой моторный экипаж, — сказал Канда, подметив выражение моего лица. — Который вместо конки ходит. Ну, для простого люда.

На этот раз я посланцев пожалел.

-Там еще два броненосца на реке оказались, — добил он. — Ну, ты же знаешь, те, что поменьше и послабее, дежурят на Северном Морском пути, мало ли что... Ну вот, как раз собирались в очередной рейд. И ледокол. Ну, он всегда там летом стоит, когда делать нечего.

Я на всякий случай промолчал.

-А какой-то придурок на "стриже" под мостом пролетел, — задумчиво сказал Канда, глядя на догорающий закат. — Ему потом прописали горячих, конечно, за хулиганство, но Джангаров говорит, получилось здорово...

-Еще бы! — усмехнулся я. — Слушай, давно об этом думаю, вот, хочу спросить...

-Ну?

-А в новых паровозах тоже части бесов используют? — постарался я сформулировать вопрос как можно более невинно.

-На кой черт? — удивился Канда. — Нет, там обычное железо... Александр Николаевич говорил недавно, новый сталелитейный завод построили. Теперь-то можно и обычные корабли строить, так чего ценный материал переводить? Бесов, то есть. Еще и не прокормишь...

Я выдохнул с облегчением.

-Оружейный тоже какой-то пустили, — добавил он. — Только я забыл, где. Нашли одну конструкцию в бесовском оружии, очень простую, но убойную. Вроде вышло повторить. Ну, там видно будет!

-О да, — сказал я с чувством и посмотрел туда, где светились призрачной зеленью острова Японского архипелага. — Знаешь что... Хоть эта война и окончена, но, думаю, мне стоит задержаться и посмотреть, что будет дальше!

-Я тоже так думаю, — серьезно сказал Канда.

Будто я жаждал куда-то уезжать!..

До первого перелета через Северный полюс на аппарате тяжелее воздуха оставалось всего три года.

P.S. Сегодня юбилей — десять лет со дня первого запуска пилотируемого корабля на Луну. И я, черт побери, так и не собрался покинуть Академию. Зачем, если в этой стране мне хватит материала на тысячи историй? Не только в этой, поправляет Канда, заглядывая мне через плечо и подбрасывая на ладони здоровенное красное яблоко.

Конечно, он прав... Но на этом пока придется закончить: всё-таки праздник, луны уже взошли, а мы еще и не начинали отмечать.

Я искренне надеюсь дожить и до следующего юбилея. Думаю, получится, тем более, что с искусственными Божьими искрами работают давно и успешно. Впрочем, данные об этих экспериментах можно получить в соответствующем ведомстве, если у вас есть нужный допуск.

Ну а я заканчиваю рассказ о событиях конца XIX века, достойных, вне всякого сомнения, поименования "наиболее значимыми".

Писано 20 июля 19хх года для тайного архива ЕИВ Особой Исследовательской Академии в г. Мартовске (Олимпийское плато) Лауренсио Эскриба (Лави), Книжником