— Тогда прекрасный день, — не дожидаясь других приглашений или того, что его перенесут в комнату, Элегор сам телепортировался прямо в будуар богини. На сей раз светло-серая рубашка и черные брюки герцога были абсолютно чисты, а сапоги блестели, как зеркало.
Лейм уже довольно давно, не уведомляя родичей официально, внес коррективы в защитные чары замка и открыл постоянный допуск туда для лучшего друга. Правда, дозволение короля на эту авантюру ему пришлось выбивать довольно долго, но когда было нужно, юный принц мог быть таким же, если даже не более упрямым, как его старший брат Нрэн, прославленный своим упорством на многие Уровни. Да и Элия словечко за приятеля замолвила. В конце концов, король сдался, решив, что в случае чего он потерпит мелкие неудобства, зато Энтиору или тому же Нрэну, частые визиты герцога доставят ни с чем несравнимое 'удовольствие'.
Провозгласив оптимистичное приветствие, Элегор деловито поинтересовался:
— Ты уже завтракала?
— Еще нет, — ответила принцесса. — А что, ты в кои веки голоден?
— Просто мне нравится, как кормят в вашем крупнейшем в мирах доме для умалишенных, — нахально заявил бог, плюхаясь в кресло. — Опять же Стэфф никогда не откажется от лишнего кусочка.
— А в вашем маленьком Лиенском доме для больных рассудком питание не на уровне? — сочувственно спросила богиня, откладывая расческу и мысленно приказывая звездочкам завершить прическу. — Ладно уж, ради Стэффа придется накормить и тебя — не Кэлер, не объешь. Где ты, кстати, раздобыл эту зверушку?
— Он сам нашел меня в лесу Вахлажи и решил, что моя дорожная сумка — самое лучшее место для сна. Мягко и еда рядом, — со смешком пояснил Элегор, привычно извлекая куницу из-под рубашки и опуская ее к себе на колени.
Стэфф тут же проснулся и, даже не став возмущенно верещать, насторожил огромные уши и заводил длинным острым, как у Рика, носом, ловя новые, незнакомые ароматы.
— Хочешь его погладить? — щедро предложил герцог с шаловливыми искрами в глазах.
— Конечно, — не менее хитро улыбнулась принцесса и медленно протянула руку к кунице.
Зверек навострил ушки. Рука Элии более не двигалась, застыв в десятке сантиметров от мордочки. Богиня осторожным лучиком направила излучение симпатии к маленькому существу. Стэфф фыркнул и потянулся носом к большой незнакомке, аккуратно обнюхал руку, посверкивая глазами. Потом принцесса легонько коснулась спинки куницы и с удовольствием погладила светлую шерстку, почесала за ушками. Зверек вытерпел такую фамильярность.
— Как тебе это удалось? — разочарованно протянул Элегор, ожидавший гораздо более занимательного представления с возмущенными криками и укусами.
— Опыт общения с оборотническими формами братьев, — пояснила богиня, припоминая некоего дикого хорька с весьма скверным характером.
Удерживая Стэффа на коленях, герцог на секунду нахмурился, перебирая известные ему обличия принцев и гадая, кого принцесса имела в виду: Джея, Рика или кого-то еще? Но вскоре попытки куницы вырваться и полазить по будуару богини приковали все его внимание. С одной стороны Элегор был уверен в том, что принцесса ему симпатизирует, но с другой он не хотел проверять, сохранится ли это хрупкое чувство, если Стэфф устроит погром на туалетном столике богини, разгулявшись среди хрупких и, конечно же, дорогущих флакончиков и коробочек.
Скоро Элегор был спасен. Прибытие завтрака разом отбило тягу зверька к исследованию парфюма, куда больше его заинтересовали запахи съедобные. Предусмотрительные пажи, шустро составив с подносов яства, не дожидаясь указаний госпожи, поставили второй прибор для герцога и исчезли так же незаметно, как возникли.
Сдоба, джем, легкие салаты, яйца, паштеты, соки и свежие фрукты были доставлены в таком количестве, чтобы легко удовлетворить аппетиты не двух, а даже трех богов. (Слуги давно привыкли к тому, что у Элии частенько с утра появлялись гости).
Принцесса отпила виноградного сока и скомандовала:
— Рассказывайте, герцог, где вы там с Леймом шлялись на сей раз.
Положив себе несколько кучек разных салатов и угощая Стэффа вареным яйцом, Элегор радостно ответил:
— Как всегда в сотне мест, леди Ведьма!
Молодые боги — принц-романтик и герцог-бродяга очень скоро после знакомства почувствовали сильную взаимную симпатию, которая со временем переросла в настоящее товарищество. Они были ровесниками. Боги взрослеют иначе, чем люди, и играет в этом роль не только время, но и собственное желание, божественная суть и уровень силы. Тем более около двадцати лет разницы, получившейся из-за разного течения времени в мирах, не имели существенного значения. Что десяток лет тому, кому Творец отмерил тысячелетия?
Элегор и Лейм много времени проводили вместе. Спокойствие принца уравновешивало буйный характер герцога, романтичность служила противовесом циничности, а разумная осмотрительность — бездумной тяге кидаться в водоворот приключений. Во многом юноши были отличны и потому находили такое удовольствие в обществе друг друга. Они любили странствовать, открывая для себя что-то новое в пестрой череде знакомых и неизведанных прежде миров, влипая в различные авантюры, затевая проделки.
Может быть, еще поэтому Элегор заочно испытывал сильную антипатию к Бэль, вставшую между друзьями, притянувшую к себе внимание Лейма, укравшую прекрасное время из бесконечных странствий, когда принцу не нужно было думать о сроке возвращения домой и маленькой сестренке, которую необходимо развлекать. Но теперь принцесса Мирабэль слегка подросла и, к ликованию герцога, друга все-таки удавалось оторвать от хлопот о 'крошке' и утащить в миры навстречу приключениям. Элегор даже перестал донимать Элию бесконечными мольбами и просьбами сделать хоть что-то, чтобы Лейм из няньки снова стал мужчиной. Зато теперь он начинал тактично уточнять у леди Ведьмы 'А не собирается ли Нрэн женить Мирабэль куда-нибудь подальше от Лоуленда, желательно в Мэссленд, как-никак, а девочке скоро тринадцать, самый подходящий возраст?'.
Но сейчас Элегор только что славно погулял с другом, и Бэль еще не сидела у него в печенках, поэтому герцог с удовольствием начал рассказывать об их с Леймом эскападе.
— Для начала мы завернули в Тиэльсе — мир Светлых. Ты же знаешь, как Лейм любит такие 'пушистые' местечки, где леса бесконечны, от разнотравья лугов дуреешь, вода в речках чиста, как в подземных ключах, зверюшки разные и птички непуганые. Погостили немного у Ларне Вильенэ: музыка, танцы под луной, охота, эльфиечки...
— Но вскоре вас очень тактично попросили покинуть сей мир, — подсказала Элия, откусывая кусочек от булочки с корицей. Несмотря на цинизм, явно проклюнувшийся в голосе герцога при описании идиллической атмосферы Тиэльсе, Элия знала, что и самому Элегору нравятся миры Светлых эльфов. Вот только буйный бог долго пребывать в них не мог, как ни старался, во всяком случае, пребывать чинно.
— Ну да, угадала, — хмыкнул Гор, одной рукой орудуя вилкой, другой удерживая Стэффа, неудержимо рвущегося прямо на стол к изобилию пищи.
— Что ты натворил на сей раз? — полюбопытствовала богиня.
— Всего лишь устроил с друзьями охоту с сетью на конька из стад речного Владыки. Кто же мог знать, что приглянувшаяся нам лошадка — его любимый скакун? А норовистый попался, жуть, — глаза Элегора сверкали неподдельным восторгом. Он сейчас заново переживал всю авантюру. — Пока его в сеть загнали, да уздечку зачарованную надели, ох и намучились, он парням синяков понаставил, сынку Ларне даже руку сломал. Копыта получше боевого молота Кэлера будут. Но летит в воде легкой ласточкой. Чудо, а не зверюга!
— Значит, чтобы прокатится на речном коньке, ты втравил эльфийских ребятишек, в том числе сына одного из самых знатных лордов мира, в опасную проделку, повлекшую за собой не только травмы, но и закономерные осложнения в отношениях между расами эльфов и русалок, — резюмировала богиня.
— Можно сказать и так, — с самым невинным видом откликнулся Лиенский, подсовывая на пробу прожорливому Стэффу половинку зрелой сливы. Обнюхав незнакомый фрукт, куница в мгновение ока умяла его и потянулась за следующей порцией.
— Моему восхищению вашим талантом баламутить воду нет предела, герцог! — иронично усмехнулась в ответ принцесса.
Не вставая с кресла, Элегор умудрился отвесить богине изящный поклон верхней половиной тела и продолжил:
— Ларне Вильенэ проводил нас с почетным эскортом до самой границы и тактично заметил, что пребывание под сенью древ предвечного леса принца Лейма Лоуленского доставило эльфам неподдельную радость. На мой счет Ларне не сказал ничего. Забыл, должно быть...
— Нет, это все потому, что у него дыхание от восторга перехватило, — снова подсказала богиня и заметила: — Гастрономические интересы твоей зверюшки далеки от обычных куньих.
— Ну и что? — беспечно пожал плечами Элегор. — Стэфф мой зверек, а значит может есть все, что захочет. Сила бога начала менять его.
— Остается только надеется на то, что изменения не затронут основных черт характера. Иначе вездесущая куница герцога Лиенского станет ужасом Лоуленда, — не то шутя, не то всерьез сказала принцесса.
Элегор мечтательно улыбнулся, представляя, сколько проделок можно будет учинить им на пару со Стэффом, и вновь вернулся к повествованию:
— Из Тиэльсе мы направились в Каэ'виэль'соль. У Темных эльфов там намечалась очередная мелкая заварушка на границе с троллями. Поспели как раз вовремя и славно повеселились!...
Далее из рассказа Элегора следовало, что из мира Близких к Тени компания переправилась в Рагонар, резиденцию вампиров, и успела наследить там, похитив в Ночь Темного Посвящения трех девиц, предназначенных для торжественного ритуала. Причем, одна из дамочек была избрана самим Повелителем Фрагом в качестве своей Жертвы-любви. Больше всего Элегору понравились не горячие благодарности, которыми наградили их спасенные и доставленные домой леди, а схватки с клыкастыми преследователями и милая шутка с распылением чесночной настойки в личных покоях Фрага. При мысли о негодовании Повелителя вампиров, вынужденного менять резиденцию из-за непереносимой вони (над длительным эффектом настойки еще поколдовал Лейм) герцог довольно прижмурился.
После вампиров, друзья решили кардинально сменить обстановку и посетили пару урбанизированных миров, где у Лейма были коммерческие интересы. Принц владел контрольными пакетами акций нескольких компаний, специализирующихся на выпуске сложных электронных приборов. В этих измерениях Элегор несколько поумерил свой пыл, дабы не повредить делам друга. Так что обошлось без существенных проблем. Всю энергию герцог направил в русло поиска забавных книг-сказок, ставших увлечением леди Ведьмы. С недавнего времени бог и сам получал немалое удовольствие от чтения подобной литературы. Так что, по итогам пребывания в мире техники, Элии было вручено несколько свеженьких томов. Два из них герцог дал только на время, сопроводив ехидным замечанием: 'Смотри не заиграй. Раритет все-таки!'. Элия клятвенно пообещала обращаться с 'раритетом' аккуратно: не использовать страницы в качестве салфеток, не писать на полях похабных комментариев, не пришпиливать прочитанные страницы стилетом, как это любил делать Энтиор, и возвратить сразу после десятикратного прочтения.
Покинув урбанизированные миры, боги двинулись в долгое странствие по мирам-базарам, покупая все, что привлекало их внимание, развлекаясь, а заодно разведывая новые сферы для развертывания торговли. В частности, Элегора очень интересовали рынки сбыта алкогольной продукции. В далекой перспективе герцог Лиенский уже видел себя абсолютным монополистом в этой области хотя бы на своем Уровне и активно работал для достижения сей сияющей цели.
После столь бурного времяпрепровождения Лейма потянуло к покою, углубленному самоанализу и самосовершенствованию. Словом, боги отправились в Лшинь-э-ал — очаровательный мир горных монастырей и суровых бритых монахов. Вернее, совершенно очаровательным его находил только Лейм, а Элегор пристроился к другу для компании. В Барш-такере — одном из самых уединенных убежищ совершенствующихся — принца уже знали. Странствующий брат Приходящий к Покою (такую кличку получил бог) пользовался милостивым расположением самого отца Настоятеля с тех самых пор, как великий гонг, возвещавший о прибытии тех, кому дано достичь небывалых высот на единственно верном Пути к Себе, прозвучал трижды, когда юный принц впервые переступил порог Барш-такера, рекомендованного ему Нрэном.
Ради Лейма, тут же с головой окунувшегося в медитации, учебные поединки и послушничество, Настоятель разрешил остаться и Элегору, хотя чего-чего, а стремления к покою в этом бешеном юнце не увидел ни малейшего. Скорее уж в душе странного спутника Лейма бушевала разом тысяча бурь. Но причиной скорого изгнания буйного герцога за неприступные стены Барш-такера послужил не его категорический отказ от медитаций (у каждого свой путь), а невиданные успехи в прополке монастырских грядок. Элегор, перепутав сорняки и цивиль, лишил монастырь годового запаса этой привередливой травки-приправы, скрашивающей скромные трапезы аскетов.
Так что, оставив Лейма медитировать в Лшинь-э-ал, герцог направил свои стопы в соседний мир — Раксолдс, где с удивлением обнаружил в ближайшем трактире кроме местных жителей еще и изрядное число пришлых бритоголовых парней, под плащами которых прятались до боли знакомые по неделе в Барш-такере серые балахоны. Непутевые братья оттягивались по полной программе, чтобы потом с новыми силами встать на Путь к Себе. Элегор радостно присоединился к нарушителям обетов. Вскоре все перепились вусмерть и начались задушевные разговоры за жизнь. Через три часа они уже были лучшими приятелями.
— И эти монахи, между прочим, совсем свои ребята оказались. Так пить не каждый профессионал сможет! — с восторгом поведал принцессе Элегор. — Да и не от хорошей жизни они в монастыри поперлись. Хочешь учиться — будь добр, выдержи испытания, дай обет, можно малый — на девять лет, и трудись на благо общины, грядки пропалывай. На несколько десятков миров эти горы — самое приличное место для обучения владению оружием, не считая частной школы одного типа, только туда попасть еще сложнее, чем в монастырь. Тьфу! Парень там один был, из Флайфэра, так он пробовал в школу сначала податься. А этот учитель, ну точно непрошибаемый зануда типа Нрэна, да еще лысый урод каких мало, приказал выгнать его за то, что он не в том месте встал и два раза, вместо трех положенных, поклонился. И никаких извинений не принял, даже разговаривать не стал!
— Да, есть еще миры, где строго блюдут традиции, — с ноткой ностальгии в голосе заметила принцесса. — Это в Лоуленде все вконец распоясались.
— Рыбка гниет с головы, — услужливо припомнил подходящую поговорку герцог.
— О, как ты прав, высокие лорды совсем обнаглели, — согласилась богиня, многозначительно поглядывая на Элегора.
— Им есть с кого брать пример, — ответил бог принцессе еще более многозначительным взглядом и ехидной улыбкой, а затем продолжил рассказ: — Оказалось, и другие слышали об этой школе и нраве наставника, который живет по канону и уже видел в жизни столько, что его ничто не в силах напугать, взволновать и заставить позабыть о традициях. Слово за слово, короче мы поспорили...
