— Освобождайте здания. Чтоб ни пациентов, ни персонала не осталось. Работать начну, когда стемнеет, чтобы прохожие не глазели и под ветку или камень не попали. Оплата по результату.

— Вам приготовить помещение? Зал для собраний подойдет?

— Из машины работать буду, — соврал Вирм. — Запирайте офис, на сигнализацию не ставьте, мне разборки с охраной не нужны.

Яр заговорил на улице, сойдя с крыльца:

— Думаешь, в доме достанет?

— Черт ее знает. Из-за медсестры, к примеру, ей стену особняка крушить надобности нет. Во дворе придушит, или в новом корпусе, если захочет. Мы с тобой — другое дело. Она живо сообразит, что людей пришибить проще, чем вирма. Шелковицу на крышу уронит, лозы в проем, и готово дело. Лучше не рисковать.

— А мы...

— Мы сейчас отдохнем, и по темноте за дело, — оборвал разговор Вирм. — Петя, езжай к тому кафе, что Сеня визитку давал. Наденька, брякнешь в гостевой дом, чтоб нам номера приготовили? Хочу после обеда отдохнуть.

— До вечера договариваться?

— До завтра до полудня бери. Вдруг доктор решит, что у него и так расходов много, и заказ не оплатит. Придется задерживаться, новый корпус громить.

...Вечером полезли все на ту же стройку: снабдили деда купюрой, закусью и бутылкой; объяснили, что на ночь рядом с братюней остается какой-то подозрительно вертлявый санитар, и за этим делом надо присмотреть. А то мало ли...

Наденька тоже поднялась, Вирм не возражал — вдвоем вернее проследят, чтоб с четвертого этажа рыбкой не нырнул, когда змей вылетит.

Он слышал свист крыльев, чувствовал предвкушение — вирм нашел достойную противницу, злую, безразличную к людской боли и крови. Тело обмякло на грязном бетоне, голова коснулась покрытого газетой ящика. Они встретились взглядами — обрыв окатил жаром раскалившейся за день глины — и взмыли в небо.

Город светился ожерельем огней — крупные бусины света истончались до мелочи, терялись в черноте гор и полей, только трасса упрямо боролась с мраком, взрезала едва заметным пунктиром до марева на горизонте. Так видел мир Вирм, а змей сразу углядел пульсирующую вишневую метку силы. Фонтан мерцал, плоскомордая замерла в ожидании — терпения ей было не занимать.

Змей спикировал, метя в голову, обдал ледяным дыханием, и не причинил вреда ни статуе, ни лозам. Морозоустойчивый виноградник встретился. И шустрый. Вирм попал в сеть лоз, забился, заметался, с трудом, но разорвал мгновенно каменеющие путы. В глаза брызнул сок — едкий, слепящий. Плоскомордая оказалась полна сюрпризов, с налету не возьмешь.

Они кое-как долетели до стройки, примостили чешуйчатое тело рядом с безвольным человеческим. Яр понял молчаливую просьбу — забрал у растерявшейся Нади бутылку с водой, щедро полил морду, смывая сок с глаз. Помогло. Змей, развернулся, стараясь не задеть людей хвостом, бросился с плиты, раскрывая крылья.

Шелковица не выдержала натиска бронированного тела. Раздвоенная верхушка обломилась, рухнула в фонтан, надежно ограждая от ядовитого сока. Вирм полностью уступил главенство змею, и не прогадал — тот исхитрился, просунул хвост сквозь груду листьев и ветвей, отломил одну из каменных рук, дернув удавкой. Снова взлетели, разрывая крыльями лозы, сбили фонарный столб, оборвали провода, лишая улицу освещения.

Что там Вирм планировал? Снести кусок ограды? Кусок? Ха! Ограда раскрошилась на тысячу обломков — змея лозами отшвырнуло — заодно и часть стены дома на слом пошла. Придется доктору менять стеклопакет. И перекрывать крышу.

Лозы ворошились, отбрасывая завалившую фонтан шелковицу, змей этим умело пользовался — нападал, когда они переплетались с ветками, морозил брызги сока дыханием, бил статую хвостом, и превратил-таки в Венеру Милосскую. Дальше дело пошло поживее.

И плоскомордую, и часть фонтанной чаши змей разнес на куски. Долго ползал по мешанине из ветвей и камня, водил мордой, словно принюхивался. Ударил по постаменту, указал на что-то: "Сожги!" Короткий полет — и вот Вирм уже стоит на обрыве, и змей толкает в спину: "Иди, иди быстрее! Сожги!"

Затекшее от лежки на бетоне тело не желало слушаться. Глаза резало, будто кто-то кислотой плеснул. Вирм, превозмогая боль и слабость, встал на ноги. Шатнулся, ухватился за Надю, потом за Яра:

— Вниз. Надо идти к фонтану. Там оберег. Если не сжечь — всё зря.

Словно в подтверждение откуда-то донеслось тонкое злое ржание.

— Сожжем, ломать — не строить, — спокойно ответил Яр, помогая ему подойти к лестнице. — Надя, дуй вперед, скажи Петру, чтоб бензина нам подсуетил.

Как жгли, Вирм почти не помнил. Дополз до разбитого постамента, нашарил какую-то жесткую плетенку — догадались потом, что косицы из конского волоса. Кровью ли волос был пропитан, соком ли виноградным — теперь не узнать. Но горел неохотно, три раза бензином поливать пришлось. Где-то рядом, за тонкой вуалью, разделяющей миры, бесновались, били копытами разъяренные лошади. Не вошли, не растоптали. Обошлось.

От разгромленной клиники Вирма повезли в больницу. Глаза промыли, закапали от воспаления — деньги и пропахшая гарью одежда убедили врача, что дымом выело на пожаре. Оставаться в палате, даже комфортабельной и отдельной Вирм отказался наотрез. Не любил больницы, и демонстрировать подаренную вирмом регенерацию не стремился. До машины, держась за кого-то — то ли Яра, то ли Петю — дошел, прижимая к глазам марлевые тампоны, а в гостевой дом, наверное, занесли. На щите, но с победой.

Глава 8

Утром жизнь наладилась. Глаза пощипывало, от солнца лились неудержимые слезы, но это были мелкие трудности, не напугавшая до тошноты слепота. Противосолнечные очки купили, остановившись возле галантерейной стойки. Надя сновала от стойки к машине, примеряла на Вирма разные модели и удрученно вздыхала:

— Ну, прямо бандит из девяностых, малинового пиджака только не хватает! Подождите, я чуть поуже принесу, Владимир Петрович!

— Хватит уже, на кого похож, на того и похож! — потерял терпение Вирм. — Нам в клинику надо. Проверить, не осталось ли каких охвостьев. Доктор деньги заплатил все-таки, и Соньке телефон обрывает, а Сонька мне. Сил уже нет эту ламбаду слушать, проще съездить и на месте поболтать.

Во двор въехали, не встретив сопротивления. Да оно сразу почувствовалось — мертвое теперь место. На улице и возле разгромленного фонтана суетились рабочие, опиливали и оттаскивали ветки.

— Змея будешь звать? — спросил Яр.

— Незачем, — покачал головой Вирм. — Чистая победа. Поздравляю с удачным завершением первого дела. И еще раз — спасибо. Деньги сегодня переведут на твой счет.

— Как ни странно это говорить... — Яр подобрал мраморную виноградину, повертел в пальцах, выбросил в мусорный контейнер. — Но мне понравилось. А ты еще и платишь за это деньги. Есть еще какое-то дело на примете?

— Что-нибудь, да будет, — заверил Вирм.

— Владимир Петрович!

— О, сейчас понесется "ко-ко-ко"...

Конечно же, в потоке радости и жалоб всплыл вопрос о сломанной крыше и стене. Пришлось напомнить доктору о пункте договора: "Исполнитель не гарантирует Заказчику точной локализации разрушений, возможны дополнительные повреждения вплоть до частичного сноса строений на участке".

— А она не оживет? Мусор в контейнере так странно шуршит... вдруг там куски... ну... слепляются.

В тех или иных вариантах эту тему поднимал каждый заказчик.

— Не оживет. Согласно заключенному договору, в течение года вы можете меня вызвать, если на месте разрушенного фонтана и прилегающей территории будут происходить необъяснимые паранормальные явления. Не рекомендую дергать по пустякам, Геннадий Сергеевич, за мнительность заплатите штраф. И прекратите беспокоить Софью Михайловну. Она свою работу выполнила, обращайтесь к ней, если вам понадобится продление охранного договора. А не вываливайте на нее поток вопросов, на которые она вам не может ответить. И мне без дела не звоните. Надеюсь, это понятно?

Темные очки ли сыграли роль, или доктор, наконец, сообразил, что за предложение порыться в мусорном контейнере с него сейчас сдерут три шкуры, но поток стенаний прекратился. Распрощались относительно тепло и мирно, бывало и хуже.

— Прямиком домой?

— Домой, к бювету, — ответил Пете Вирм. — Хочу своей водой умыться, может, глаза отпустит.

Предложить Яру отметить удачное дело он не успел — тот проверил телефон, прочитал банковскую смс, повеселел и пригласил Надю на вечернюю прогулку по Красногорску. Достопримечательности и мороженое.

"Попытается шампанским напоить, — пряча ухмылку, подумал Вирм. — Зацепила его Надюха. Дала по шее и пал к ногам".

Надя долго отнекивалась — Вирм видел, что не кокетничала, действительно идти не хотела — и все-таки согласилась. Уболтал ее Яр, в глаза заглядывал преданно, как потерявшийся пес. Девка-то не каменная...

"Предупредить его, чтоб руки не распускал, если не просят? Так Надюха укорот с разворота сама пропишет. Сказать, что она мне как сестра, и если он просто так побаловаться... Блин, да у тыщщи девок братья, и настоящие, и когда кого это останавливало? Да и... может, Надюха сама побаловаться надумает, зачем не в свое дело лезть?"

В городе все разбежались, не доехав до особняка с часами. Надюха выскочила возле спорткомплекса, на тренировку. Яр увидел магазины и попросил высадить: "Прибарахлиться хочу". А Петю Вирм от бювета отпустил, разрешил до завтра не появляться. Сам набрал бутылку воды, умылся над газоном и присел на бордюр в тенечке. Тут все как почуяли, что полегчало — начали названивать. Сначала Сонька попыталась впихнуть тухлый заказ: чистильщики из краевого Центра не напортачили, но строго по букве выполнили условия контракта. Избавили клиента от мелких счастьегрызов, умолчав, что по дому и саду ползали отпрыски-"консервы", а спящую в подвале матерую самку не тронули. Тварь проснулась, обнаружила, что кто-то разграбил ее кладовку, и сильно разозлилась. Заказчик жил в гостинице второй месяц, безуспешно судился с Центром и, попутно, подыскивал избавителя от проблемы. С обиженной счастьегрызихой Вирм вязаться не хотел, о чем прямо и сообщил Соньке. Следом позвонил Сеня, и от этого уже было не отмахнуться.

— Послезавтра стекло везем.

— Я помню.

— Птичка на хвосте весть принесла — на дороге снова гости ожидаются.

— Встретим, — после паузы пообещал Вирм. — Якорь при мне... встретим.

— Ну, дай Бог.

Домой идти расхотелось. Вирм решил прогуляться по городу, продумать очередное объяснение с Яром — сам ведь говорил "не охотимся на человеков", а теперь... Да и себя надо уговорить, потому что не лежит к делу душа. Выпускать змея на свободу днем Вирм не любил. Отговаривался тем, что свидетелей много, все так и норовят полет на телефон заснять и в Интернет выложить. Настоящую причину не разглашал. Она была весомой — змей... слишком уж увлекался. В темноте на огни летел, а при свете кидался на все, что движется, только успевай окорачивать. В горах особых проблем нет, а вот на трассе... И все же придется работать, пообещал в свое время Сене, пусть и без контракта, а слово держать надо.

О том, что змей, распробовавший крови, считал людей такой же добычей, как скальников и прочую нечисть-нежить, Вирм помалкивал. И так шарахаются, а если прознают, непременно кто-нибудь в спецслужбы донесет. Тогда хана, крупномасштабной войны не потянуть. А еще вина давила: сам выпускал змея без якоря после смерти Ирины, позволял творить, что хочется. Не думал ведь, что пожалеть придется. И с Сеней когда контору раскручивали, всякое бывало... люди сферы влияния делят, не нечисть.

"В этот раз обойдется, удержу, — успокаивал себя Вирм. — Он же только-только с Джокондой пар спустил. Что ему эти автомобили?"

Под ногами шуршали, сминались пожухлые листья каштанов. Какой-то скороспелый плод сорвался с ветки, испачкал асфальт колючей зеленой кожурой, покатился к дороге лакированным ядрышком. Вирм ускорил шаг, догнал и пнул каштан, отправив его к припаркованной на обочине машине. Обернулся на чей-то смешок и поздоровался с ангелочком-барельефом. Ну, хоть живой камень повеселил.

Прогулка в парке не принесла удовольствия. Наматывал километры, бродя по нижним тропкам, сталкиваясь с отдыхающими, выгонял тревогу усталостью — и без толку. В темноте спустился в город, поужинал в кафе и долго сидел за столиком с чашкой кофе. Не хотелось возвращаться в тишину дома, лучше уж на людях, под надрывный шансон. Хлопок по плечу вырвал из тусклой задумчивости. А это Яр, которого Надя отшила... центр-то маленький, вот и встретились среди музыки и мерцающих огней.

Сильно расстроенным Яр не выглядел. Заказал кофе с коньяком, расспросил про зал, где Вирм время от времени железо тягал — "Надя сказала, ты там бываешь. Это мне ближе, чем киокушинкай, раз уж здесь застрял, хоть качаться ходить хочу".

Вчера бы порадовался: приживается якорь, планы строит. Сегодня только обещанием: "Свожу-покажу" отделался, давило нехорошее предчувствие. Зато не пришлось придумывать, как заговорить о предстоящем деле — когда шли домой, само с языка соскользнуло.

— Я тебе рассказывал, что наш ЧОП грузы конвоирует?

— Было такое.

— У нас есть постоянный контракт. Не особо прибыльный, но престижный. Визитная карточка. Мы из крайцентра в горбольницу наркоту доставляем.

— А разве это частникам доверяют?

— Давно уже. По выбору руководства больницы. Как ты понимаешь, Сеня много усилий приложил, чтоб мы этот контракт взяли.

— Ясное дело.

— Конкурентам это не нравится.

Яр хмыкнул, повторил:

— Ясное дело.

— Поначалу они пытались рыпаться, но змей вразумил. Помогло. Очень хорошо помогло, я тебе доложу. А когда я без якоря остался и от дел начал отказываться, конкуренты решили — вот он, шанс. Ребят на трассе хорошо потрепали, главврач внезапно заговорил красивыми словами: "Оптимальна ли схема движения? Не нарушается ли режим максимальной конфиденциальности?" И тыры, и пыры... включая четкость оттиска на пломбе. Дали денег — замолчал.

— И?

— И сегодня мне брякнул Сеня. Послезавтра конвой, ждем гостей.

— На людей, значит, охоту хочешь устроить? А говорил...

— Помню я, что говорил. Это особый случай. Пугнем и будем дальше камнем заниматься, или на душегубцев каких заказ возьмем. Змей машины за обочину столкнет, и все дела, — Вирм говорил как можно уверенней, больше убеждая себя, чем Яра.

Якорь не возразил. Пожал плечами — ты хозяин, тебе рулить.

На том и разговор и закончился. Хотя надо было предупредить: следи в оба, вытаскивай меня, если заметишь, что змей распоясался.

В крайцентр рванули ночью, тишком, а оттуда уже открыто, как положено — во второй машине сопровождения, вписанные в маршрутный лист. Асфальт стелился под колеса, мелькали поля, горы, росла, грызла тревога. Когда стало невмоготу, Вирм взялся за телефон — набрать Сеню, отменить вылет к чертям, пусть дает команду орлам, чтоб сами отбивались. Но было уже поздно: коротко брякнул звонок перед въездом в ущелье, Сеня заорал: "Выпускай!"